Аннотация: Маленькая сказка, легкая стилизация "под кельтику".
Сказка о корригане, гончей и убийце с берега
Гленном Свирепым, Красным псом Дал Риады, звали моего отца, и не зря. Сколько воинов погибло от руки его? А сколько диких зверей? А сколько чудищ? Нет числа им.
В кроваво-алом плаще, с короной на светлых волосах, он сам был как воин Дикой Охоты, когда огромный конь его бил копытом черную от крови землю.
Гленн Свирепый, Красный пес Дал Риады... пал от руки женщины. Темной ночью, в чужой земле, он встретил корригану, хранительницу источника. Прекрасная дева расчесывала золотые кудри и пела, пела песню, ставшую отцовской погибелью. Мудрые люди сказали ему: "Ты, Гленн Койхарт, Красный пес, ты - умрешь. Выход лишь один - за три дня взять в жены деву родника". Отец и рад был поначалу - корриганы красивы, как не бывают красивы люди. Однако ж... ночь обернулась утром, и отец увидел лишь жуткую старуху с глазами, налитыми кровью, словно у больного вепря.
Он убил бы ведьму, но... Но день обернулся ночью, и корригана вновь его пленила. Он привез ее в Койхарт, назвал Доллэг, правительницей, и наш замок стал жить ночью. Ночью я просыпалась от ее смеха и песен, складных стихов и шороха одежд. Она приходила говорить со мной и другими детьми Гленна - многочисленными незаконнорожденными отпрысками, которым отец обеспечил и безбедную жизнь, и постоянную службу. Она приходила говорить со мной и злилась оттого, что я не слушаю ее никогда. Проклятая ведьма! Я не верила, что она любит моего отца. Я знала, что она готова убить нас - но тогда красота и песни не спасли бы ее от отцовского меча. Так мы и стали вечными противниками, из-за отца неспособными уничтожить друг друга.
Но жизнь наша, жизнь детей Гленна, все чаще оборачивалась ужасным, бредовым сном. Ночь не давала отдыха - ведь там была Доллэг-корригана. Днем же отдыхать не пристало. Не нам, не его детям.
Отец выстроил свое собственное маленькое войско. Четыре сына, три дочери - вот оно. И нет воинов верней.
- Когда Дикая Охота пройдет бурей над Койхартом, - говорила Доллэг, - когда беды обрушатся на эту землю, когда придет война и мор, голод и болезни, враги из числа людей и фейри... Станешь ли ты биться за меня, как за отца? - спрашивала она и надеялась на согласие.
- Нет, - отвечала я раз за разом. - И как только он отвернется, я перережу тебе горло и брошу под копыта вражеской конницы.
Отец становился все бледнее, и уже не напоминал того Красного пса, каким я привыкла его видеть, но все-таки цеплялся за чаровницу, что жила лишь ночью. Поэтому я говорила:
- Нет, - и татуировки оплетали мои руки, готовые задушить корригану. - Я свяжу тебя твоими же косами и сожгу в самом жарком пламени. Отец не узнает, как погибла его ведьма. И будет вновь счастлив. И будет вновь жить днем.
Даже самый добросердечный из нас, сладкоголосый Фрэнг, отвечал ей то же самое. А она злилась все сильнее и пыталась уморить нас.
Немудрено, что мы, дети Гленна, стали искать способ вернуть отца и прогнать ведьму из замка. Мы и сами были охотниками, воинами, знающими толк в том, как убить нелюдя, однако ж здесь требовалась помощь со стороны. "Пусть придет воин, - решили мы. - Пусть придет воин из чужих земель и исчезнет так же, как явится. Пусть убьет ведьму и покинет Койхарт. Отец пошлет на поиски убийцы нас, если и вспомнит о своей корригане..."
Фрэнг отправился к берегу и вскоре привел Морая, черноволосого моряка, тихого убийцу, способного бороться с любым порождением колдовства. Он стоял перед нами, семерыми детьми Гленна, спокойный и твердый, как скала. Меч его смотрел в землю, синий плащ покрывал плечи, и серебряная фибула рыбьим хвостом мерцала в пламени свечей.
- Морские девы пели тебе, - сказала ему Сайл. Сквозь повязку, скрывающую незрячие глаза, она видела больше, чем мы все. - Морская пена была тебе постелью. Морская вода в твоих венах.
- Киск? - сощурился Финлей, который путешествовал чаще остальных.
Киск - еще одни ведьмы из водных глубин. Ведьмы с хвостами рыб.
- Не хватало нам полукровки! - воскликнула неистовая Рэгнэйд.
- Говорят, от союзов киск и людей рождаются лучшие моряки, - произнес Там, один из близнецов. Томэг согласно кивнул. Они никогда не спорили меж собой. - Но про хороших охотников ничего не сказано.
- Охотником я стал благодаря матери, - пожал плечами Морай. - Вторым желанием моего отца была ночь с морской девой, а третьим - возвращение сына на берег. Я вернулся. Вот только после этого разгневанная киск сожрала моего отца целиком. Видите, у меня не было иного выхода, кроме как убить чудовище.
- Убить киск можно лишь уничтожив ее душу, - подал голос Томэг, и на этот раз согласно кивнул уже Там. - Только душа хранится...
- В недоступных человеку местах, - улыбнулся Морай. - И лучше вам не знать, что мне пришлось там увидеть.
- Ты веришь ему, Фрэнг? - спросила я брата. Тот вместо ответа повернулся к Сайл.
- Он не лжет, - помедлив, произнесла видящая сестра.
- Тогда убей корригану так, чтобы никто не догадался о нашем сговоре, - сказала я. - Думай до завтрашнего дня. Ночуй в нашем замке, как гость Фрэнга. Ночью она придет к тебе.
- А к тебе? - спросил Морай быстро. - У тебя круги под глазами, а кожа белее снега. Ведьма часто навещает тебя, верно? Чаще других? Отчего так, Льялль? Есть... причина?
Верно, Фрэнг сказал ему все наши имена...
- Чаще, - согласилась я. - И причина действительно есть.
Рэгнэйд на этих словах рассмеялась, и улыбнулись Финлей, Фрэнг и близнецы, и даже на бледных губах Сайл появилась усмешка.
- Покажи ему, Льялль! - воскликнула Рэгнэйд. - Покажи, кого отправят на его поиски сразу после ведьминой смерти!
Привычными, медленными и пугающими движениями я закатала рукав, обнажая кожу, покрытую черными рисунками. Узоры извивались стеблями и змеями, обвивая руки от плеч до запястий. Узоры охотника - лучшей гончей Койхарта. Знаки, показывающие, что мне некого бояться.
- Я опаснее, - сказала я, протянув руки к Мораю. - Мои руки найдут тебя, куда бы ты ни спрятался. И пусть я не искала душу морской девы, клянусь, я дотянусь до тебя в любой тьме, если ты нас обманешь.
Его улыбка и восторг, вспыхнувший в серых глазах, порадовали меня, но не сильно. Да, мне некого бояться. Но, к сожалению, есть, за кого бояться. За отца.
Одернув рукава, я ушла.
И никак не ждала, что ночью, вместо того чтоб прикидывать действия, Морай явится ко мне.
- Она вытянет из тебя силы быстрее, чем прикончит твоего отца, - сказал он, сбрасывая плащ. Серебряная фибула блеснула в лунном свете. Мне показалось, что вместе с ветром из окна до меня долетел запах моря.
- Что ты... - я села в постели, понимая, что ничего больше не могу сказать. Не могу прогнать. Морай - он лучше, чем новая встреча с корриганой.
- Не бойся, - сказал он, и я рассмеялась.
- Конечно, - понял Морай. - Ты и так не боишься... ничего, верно?
- Верно. Но пусть она лучше увидит нас вдвоем, чем мне вновь придется слушать ее угрозы.
- Рад, что ты со мной согласна, - серьезно кивнул он и склонился ко мне.
С готовностью подставив лицо поцелуям, я слышала запах моря и шум волн, бьющихся о скалы. Волн моря, где нет места хранительницам родников, подобным Доллэг-корригане.
Мне показалось, что за спиной Морая мелькнули золотые косы ведьмы. Мне почудился ее удивленный вскрик, и я снова рассмеялась. На этот раз злорадно. Морай только понимающе усмехнулся и стащил через голову рубашку. Сначала свою, верхнюю, потом мою - ночную.
Он целовал мои руки, изрисованные знаками, с такой нежностью, будто они предназначались только для этой ласки, а не для кровавых убийств. За одно это можно было полюбить. И я любила - пусть одну ночь, но со всей искренностью, на которую была способна.
Ведьма появлялась еще дважды - и каждый раз Морай просыпался вместе с ее приходом, не пускал ее в мои сны и явь, будил новыми ласками и поцелуями. И утром я благодарила его именно за это.
- Понимаешь ли ты, - спросил он тогда, - что я пришел не только из-за желания тебе помочь?
Я не ответила, настороженно посмотрела на него исподлобья.
- Но, пожалуй, сейчас мне сгодится и то, что я вижу румянец на твоих щеках.
Утро отодвинуло корригану еще на день, и ночи до ее убийства я была готова проводить с Мораем, но что бы значил этот его взгляд?
Морай быстро одевался, а я не торопилась, наслаждаясь последними крупицами долгожданного покоя. Но все-таки требовалось спросить.
- Так что ты придумал?
- О, это просто, - Морай подошел к окну. - Море говорит со мной, и по волнам плывут корабли... Плыли, еще когда я шел от берега. Твой брат не слышал, но я знал. Смотри, Льялль, тучи уже сгущаются над Койхартом, и скоро Дикая Охота пронесется над замком. Видно, поэтому корригана этой ночью была столь настойчива. Она бы извела тебя раньше, чем ты сможешь убить ее в бою, где смешаются свои и чужие.
- Знал? - потрясенно выдохнула я. Спокойствие как рукой сняло. - Ты знал?!..
Я вскочила с постели, кутаясь в простыню. Гнев вспыхнул и погас за одно мгновение. Не злиться же за ночь, которая была мне так приятна.
- Тогда... Выходит, ты нам и не нужен. Зачем ты согласился ехать?
- Если бы я не поехал с твоим братом, я бы не встретил тебя. Это первое.
- Тоже море подсказало? - хмыкнула я.
- Нет. Это глубже, - серьезно ответил Морай. - А второе - это то, что мне все же будет проще убить корригану. Вы поведете войско, а я останусь здесь. И смогу все устроить. Ты только... ты только выживи в этом бою, гончая, а то кого же тогда отправят на поиски убийцы.
Все было так, как он сказал. К вечеру тучи стали чернее подземной мглы, к вечеру Сайл увидела Морриган в стае ворон, к вечеру взвыл ветер, и Дикая Охота пронеслась над Койхартом.
Сайл дала советы, напутствовала нас, как добрая мать, Фрэнг остался управлять замком и командовать гарнизоном. Все так, как должно быть. Все так, как бывало раньше. Они бы подстроили, что несколько лазутчиков пробрались бы в замок и прирезали Доллэг, но... Но действительно проще было знать, что всю самую темную часть дела сделает Морай.
Финлей и Рэгнэйд отправились из Койхарта первыми - самой мощной и убийственной волной, затем - близнецы Томэг и Там. Я уходила последней. Мое дело - преследовать остатки чужой армии, гнать до самого берега, а если нужно - и в волны. Чтоб навсегда отбить охоту нападать на Койхарт, чтоб даже дети их боялись взглянуть в нашу сторону...
Позже говорили, что это не Льялль-волчица, дочь Гленна, вела последний отряд. Позже говорили, что это сама Дикая Охота спустилась с небес, обрушилась на беглецов. А я... а я с той же страстью стремилась обратно. Домой. Домой, чтобы узнать...
- Корригана мертва, Льялль, - это было первое, что я услышала от брата. Финлей улыбался, и улыбались все остальные. - Отец сам видел, как убийца перерезал ей горло.
Жадно оглядывала я своих братьев и сестер. Томэг держал руку на перевязи, а Рэгнэйд заметно хромала, но все же - все были живы. И отец...
- Как он? - спросила я. - Как он сейчас?
- В смятении, - улыбнулась Сайл. - Но спокойно спит впервые за долгие месяцы. Он захочет поговорить с тобой...
Отец говорил долго. Долго и путано. И печаль быстро сменялась радостью, а слезы в глазах - улыбками. Он уже понимал, в какой ловушке жил все это время, но все еще не мог так просто отпустить проклятую ведьму.
- Нужно ведь... нужно, должно быть, послать на поиски убийцы отряд, - шептал он неуверенно. И тут я даже не думала его отговаривать.
- Конечно, отец. Только не отряд. Я найду его сама.
- Найди, верно. Куда ушла моя любовь... Но ведь нельзя так просто оставлять подобное преступление?.. Найди его.
Найду. Непременно найду.
Поиски увели меня к берегам. Я уже не припадала к следу, не ловила каждый звук и запах, просто шла, точно зная - сейчас, здесь, меня видит море. И море уже скажет Мораю, что я - я пришла. За ним.
- Далеко же ты забрался, Морай, - сказала я, услышав за спиной шаги. Я узнала его запах. - Неужели где-то здесь спрятана душа другой морской девы?
Он не ответил. И когда я повернулась, не сразу сделал шаг.
- Ловить пришла? - и улыбку у него не получилось спрятать.
- Я же говорила, - ответила я, смеясь и протягивая к нему руки в черных узорах. Впервые за долгие годы этот жест не нес в себе ни угрозы, ни опасности.
Мои руки найдут тебя, куда бы ты ни спрятался. Я дотянусь до тебя в любой тьме.