Пустынной тропой забреду до конечного,
До облупленных серых скамей.
Кисть сомкнется на памятке вечного,
И вперед, вдоль копыт лошадей.

Лязг от ржавчины тронет сомнением,
Мир не принял в тебе своего.
И железные кольца от трения
Убегут как гнилое перо.

Даже рядом нет твари прекраснее
Чем оборванный грязный старик,
Острых глаз его святость опасная,
Жадно гложет меня напрямик.

На порезанной чьими-то пальцами
Плащанице из кожи рябой,
Целый ряд, занятой постояльцами,
Словно тварей везут на убой.

А мелодия вьется по проводу,
Замедляет движенье минут...
И не страшными кажутся проводы,
Будто где-то и помнят и ждут.