Если, раз умерев, доведется родиться снова -
Зная боль, понимая движенье светил и речь -
Я останусь сорокой, распятой в кусте терновом:
В жарком зареве ветки, но пламя - бессильно сжечь.
Прорастая сквозь перья, бессильны шипы разжаться -
И чернеет одетая облаком искр кора...
Солнце, месяц и звезды, кружась в бесконечном танце,
Смотрят сверху на птицу в кровавом цветке костра.

Может, лучше бы сдаться - но мнится: еще немного,
И отпустят шипы, разомкнется страданий круг...
На обагренных иглах издохшая вера в бога
Застывает капелью, похожей на россыпь букв.
Мне бы клетку сломать, мирозданья взорвать границы,
Из терновника вырваться, все для себя решив -
Только выхода нет: ведь и куст, и костер, и птица,
И холодное небо - лишь грани моей души...

Иглы, звезды и пламя - что будет, что было прежде.
Кто-то шепчет о чуде, зевает, бормочет: "Сгинь!"
А колючие ветки все крылья шипами режут,
Не давая подняться в бездушную неба синь.