Широкие лыжи, подбитые мехом, легко скользили по твердому, искрящемуся на солнце насту. Проложенная неделю назад лыжня местами оказалась занесена снегом, но в целом хорошо просматривалась, и потому два человека шли ходко, практически не тратя сил, несмотря на то, что один из путников был мальчик, лет десяти.
Идущий впереди, коренастый мужчина, периодически оглядывался на своего юного спутника, желая, убедится, что взятый темп тому по силам, и всегда натыкался на упрямый, сосредоточенный взгляд. Мальчик не отставал и не жаловался, хотя было видно, что держаться за старшим ему не так просто, как он хотел показать. Но, тем не менее, он шел, сжимая в руках детское копьецо в длину своего роста, всем своим видом показывая, что от своего не отступит и скорее умрет, чем сдастся. И то сказать, как тут отступать, если целый месяц до этого уговаривал отца взять с собой на охоту, мотивируя тем, что уже достаточно взрослый и не станет тому в пути обузой.
Старший отворачивался, одобрительно улыбался в усы, но хода не снижал. Лишь однажды, когда они вышли к неширокому, быстрому ручью, который не замерзал в самые лютые морозы, позволил себе сделать небольшую остановку, что бы утолить жажду.
Они нашли прогалину среди густых зарослей ивы, что тянулись по всему берегу вдоль течения ручья и осторожно спустились с крутого берега. Незамерзшей оставалась только стремнина ручья, где течение было наиболее сильно, по краю же успел намерзнуть толстый слой льда.
Мальчику почему-то показалось, что остановку эту отец сделал из-за него и он, украдкой вытирая вспотевший лоб, твердо произнес:
- Я не хочу пить отец. Мы зря тратим время.
Мужчина вновь улыбнулся, затем зацепил широким, листообразным лезвием своего копья горсть снега, и опустил его в стремительный водный поток. Снег мгновенно потемнел, впитывая влагу. Охотник подождал несколько секунд, а затем, поднеся к губам, с явным удовольствием отпил удерживаемую снегом воду.
- Пить хочу я, Ирвис, и потом, это не обычная вода.
- Почему?
- В ней растворены слезы гор, именно поэтому ручей никогда не замерзает. А еще она отлично восстанавливает силы. Попробуй.
Он повторил свой фокус и поднес наконечник копья к лицу мальчика. Тот впился губами в пористый снег и после нескольких глотков поднял удивленный взгляд на отца.
- Она, правда, солоноватая! Но разве горы могут плакать?
Мужчина посмотрел на высившиеся над ними отроги Хареттского кряжа, густо покрытые лесом. На яркий шар солнца, на бездонное, голубое небо.
- Могут, Ирвис...
Он очистил навершье своего оружия от прилипшего снега и, похлопав сына по плечу, произнес:
- Пойдем, до первой ловушки осталось совсем немного, а ты обещал маме и сестре, вернутся с добычей. Кто грозился принести Лейзе хвост руава?
Ирвис крепче сжал свое маленькое копье.
- Я сдержу обещание.
Мех руавов, или горных львов, высоко ценился далеко за пределами Сэговера, и приносил хороший доход. К сожалению, мясо этого хищника не годилось в пищу, так как имело неприятный привкус, но зато купцы в Нарготе давали хорошую цену не только за шкуру, но и за другие части зверя, такие, например, как лапы или сердце, приписывая им чудодейственные целебные свойства.
Они вновь вернулись на лыжню, петлявшую меж покрытых инеем вековых сосен и разлапистых елей. И хотя после ручья, тропа стала забирать в гору, а идти стало немного тяжелей, мальчик не отставал от отца. Никто не сможет сказать, что на первой своей охоте он вел себя как девчонка, хотя ноги уже гудели от долгой ходьбы, а небольшое копье казалось неподъемным. Он вытерпит и сделает все, чтобы Дерен, его отец, мог по праву гордится сыном, видя как тот, превращается в мужчину.
Через полчаса они вышли к первой ловушке, но к явной досаде и разочарованию Ирвиса она оказалась пуста. Ловчая яма, прикрытая сверху тонким слоем хвороста и присыпанная снегом, осталась не потревоженной.
Дерен снял с тонкого деревца нависающего над ловушкой обклеванный птицами кусок мяса, служивший приманкой и заменил его на более свежий. Потом, обломав еловую ветвь, замел следы их пребывания возле ловушки. Уже уходя, достал из мешочка висящего на поясе горсть пряных трав и щедро окропил ими снег.
Ирвис внимательно следил за отцом, стараясь как можно точней запомнить все его действия.
- Это перебьет наш с тобой запах, - объяснил охотник сыну и, видя его огорчение, добавил: - Не всякая охота бывает удачной Ирвис, но у нас впереди еще три ловушки. Будет на то воля Оркона, мы вернемся с добычей.
Ирвис покосился на отца, но ничего не сказал. Хотя за упоминание имени этого птичьеголового бога отец Олерт, их учитель, а заодно и жрец Амилана мог прийти в бешенство. Ибо только Амилан - четырехликий, мог быть истинным богом, а все остальные подлежали забвению.
Вот уже пять лет как он доказывал свою правоту жителям Тарена, родного поселка Ирвиса. И хотя большинство охотников и членов их семей остались при своем мнении относительно того, кому молится, Олерта не трогали. Более того, ему срубили просторный молельный дом, для необходимых обрядов.
Такая терпимость объяснялась довольно просто.
Во-первых, за культом Амилана стоял Наргот. А сорится с тамошними правителями, резона никому не было. А во-вторых, молельный дом использовался большей частью как школа. Наряду с обрядами, отец Олерт учил детей охотников грамоте. И казалось, такое положение дел, устраивает обе стороны.
Что касается Ирвиса, то он с одинаковым интересом слушал и об Амилане, и о лесных богах отца, так как считал, что всем найдется место под этим небом. Если четырехликого более волновали люди, то "дикие" боги отца управляли природой.
Вот и упомянутого им Оркона мало заботили человеческие переживания, зато он мог посодействовать доброй охоте. А что им сейчас еще было нужно?
Отец как всегда оказался прав, помянув нужного бога.
Еще на подходе ко второй ловушке стало ясно, что молитвы услышаны и охотничья удача все же на их стороне.
Раскатистый рев руава, был слышен далеко в промерзшем лесу. Боль и вызов звучали в нем. И чувствовалось это настолько ясно, что Ирвису, стало, немного жаль зверя, хотя и не настолько, чтобы отказаться от своего обещания вернутся домой с охотничьими трофеями.
Когда они вышли к небольшой заснеженной поляне, у противоположного края которой просматривался разворошенный снег обвалившейся ловушки, Дерен повернулся к сыну:
- Подожди меня здесь Ирвис.
Мальчик насупился, а на глаза накатили неожиданные слезы обиды. Отец все-таки считает его ребенком.
Дерен, мгновенно уловив настроение сына и поняв свою ошибку, продолжил:
- Руавы бывает, охотятся парами, и я бы не хотел, чтобы один из них зашел мне за спину. Ты понимаешь, о чем я?
Ирвис шмыгнул носом:
- Да, отец. Иди, я пригляжу.
- Надеюсь на тебя, сын, - как можно более серьезным тоном произнес Дерен, и осторожно пошел к ловушке.
Руавов не зря называли горными львами. Это были проворные и сильные животные, достигавшие иногда до трех локтей в холке и весивших под сотню цергов. Равняться с ними по силе могли разве что черные медведи, но их мало осталось в здешних местах, и потому, практически не имея естественных врагов, эти представители кошачьих чувствовали себя в предгорьях Харетта полновластными хозяевами. Иногда даже позволяя себе набеги на человеческое жилье, заря подворья и режа скот. Случались и случаи людоедства, но очень редко. Как любое дикое животное руавы все-таки старались избегать людей.
Вот только люди не собирались оставлять их в покое.
Дерен подошел к глубокой яме, и осторожно заглянул внутрь. Все что отделяло его ото льва - глубина да крутые стены, покрытые льдом, не дававшие животному выбраться из западни. Хотя судя по бороздам, от когтей, он не оставлял этих попыток до самого последнего момента. Колья в такие ловушки не ставились, чтобы не испортить ценную шкуру зверя. Поэтому сидящий внизу руав был жив, зол и голоден.
Почувствовав приближение человека, он издал свирепый рев и оскалил клыки. Несмотря на свое незавидное положение сдаваться зверь не собирался. Его белоснежный мех, после нескольких дней сидения в яме был испачкан землей, на морде запеклась кровь вперемешку с грязью, как будто для того чтобы выбраться из ловушки он использовал не только когти, но и зубы. Впрочем, может, так оно и было.
Дерен не собирался мучить руава дольше, чем нужно. Страдания этого красавца ему не доставляли удовольствия, но и жалости он тоже не испытывал. Если он не добудет достаточное количество шкур, значит, в конце весны нечего будет везти на продажу. А это в свою очередь означает, что не на что будет купить одежду и тот же хлеб, не говоря уже о множестве других необходимых вещей. Все-таки у него семья, и от того, как закончится этот охотничий сезон зависит не только его жизнь, но и жизнь его близких.
Убедившись, что руав не сможет выбраться из ямы, он позвал сына:
- Ирвис, подойди.
Мальчик, помня о предупреждении отца, осторожно двинулся к ловушке, не спуская взгляда с густого леса и настороженно сжимая копье. Он обещал защитить отца, и он сдержит слово. Если появится еще один руав, он сможет его остановить!
Дерен положил руку сыну на плечо, и успокаивающе сказал:
- Теперь можно не опасаться нападения. Даже если наш зверь был не один, второй вряд ли отважится атаковать. Ведь нас двое.
- И все-таки я буду приглядывать за лесом, - упрямо промолвил Ирвис, хотя сам с любопытством косился в яму, где скалил зубы злой руав.
- Оставь это дело мне, - Дерен сделал вид, что осматривает молчаливый лес, потом повернул голову к мальчику. - У тебя есть дело важней. Вот твоя добыча, - показал он на обреченного зверя. - Удар должен быть сильным и смертоносным, ибо второй попытки не будет. Бей в шею.
Ирвис сжал копье. От волнения ладони покрылись потом.
- Я знаю отец.
- Тогда бей.
Мальчик встал на край ямы, чувствуя, как дрожат колени.
Сколько раз в своих мечтах, он выходил один на один с матерым хищником, бился не на жизнь, а на смерть и всегда выходил победителем. Но то всегда был честный бой. Сейчас же смотря в желтые глаза руава, в которых уже плескалась тоска предчувствия, он не мог себя заставить нанести последний удар. Рука словно онемела.
Он знал, что не промахнется, не даром, врытый отцом во дворе деревянный столб был разбит в щепы от ежедневных тренировок с копьем. Но то столб, мертвое дерево... здесь же перед ним было живое существо, из плоти и крови, как и он хотевшее жить. На мгновение он даже почувствовал себя в шкуре руава. Ощутил его страх и злость, отчаянье и ненависть.
Дерен молча наблюдал за мальчиком. Не торопил.
Ирвис повернулся к отцу, ища поддержки.
Дерен не пошевелился, давая понять, что решение как поступить оставляет за сыном. В конце концов, тот был уже достаточно взрослый, чтобы сделать выбор.
Ирвис глубоко вздохнул, как будто нырял в холодную воду, и с силой метнул копье. Руав взрыкнул, несколько раз конвульсивно дернулся и затих на дне ямы. Оружие сына хоть и было в два раза меньше чем у отца, игрушкой не являлось. Стальной наконечник перебил хребет у основания черепа, не оставляя зверю никаких шансов. Кровь запятнала белую шерсть. Добивать его уже не придется.
- Хороший бросок, Ирвис, - похвалил Дерен сына.
Тот стоял на краю ямы, беззвучно шевеля губами.
- Ирвис?
Сын повернул лицо, и Дерен заметил в его глазах слезы.
- Я плохой охотник, отец, - тихо произнес мальчик. - Настоящий охотник не должен знать сомнений и жалости. А я... я...
- Ты молодец, - прервал его Дерен. - Так уж устроен мир, что иногда приходится убивать. Плохо когда это делают с удовольствием, проливая кровь ради крови. В сердце настоящего охотника всегда найдется место милосердию. Со временем чувства притупляются, но я хочу, чтобы ты запомнил этот день, и никогда не брал напрасно чужую жизнь.
- Я запомню, - пообещал Ирвис, потом, обернувшись к телу на дне ловчей ямы тихо, чтоб не слышал отец, прошептал: - прости зверь.
На сегодня охота была закончена.
Еще около получаса ушло на то, чтобы достать руава из ямы, благо все необходимое было здесь же на месте. Длинная лестница, для спуска в яму, деревянный блок для подъема тяжестей. Все подготовлено еще с лета и аккуратно сложено. Моток крепкой веревки они принесли с собой.
Когда туша поверженного зверя, наконец, была извлечена из ловушки, Дерен срубил широким охотничьим ножом несколько еловых лап для волокуши. Естественно тянуть руава домой целиком никто не собирался, но и разделывать, здесь возле ловчей ямы тоже. И так запах пролитой крови еще какое-то время будет висеть в воздухе, заставляя осторожных хищников обходить стороной это место. И никакие травы тут не помогут. По крайней мере, не сразу.
Отойдя примерно с пол лиги вниз по склону, Дерен остановился. Ловко и быстро снял шкуру с убитого зверя, отрезал лапы, извлек наиболее ценные части внутренностей.
Ирвис внимательно следил за работой отца. Чувства несколько улеглись, но мальчик понимал, впечатления от первой охоты еще не скоро забудутся. Как бы то ни было, он справился. Пусть и не сразу, но совладал с собой и не подвел отца. Впрочем, небольшое чувство вины, все еще царапало душу. То ли потому, что небольшая слабость все же была проявлена и, руки не сразу решились на смертельный удар, то ли потому что ему было жалко этого белоснежного зверя.
Между тем Дерен уже закончил разделывать зверя, но перед тем как уйти он сильным ударом рукояти ножа выбил руаву один из его устрашающих клыков, и протянул сыну:
- Возьми на память. Ты заслужил его.
Ирвис осторожно принял трофей. Клык оказался длинной почти с его палец и, глядя на него, мальчик представил, сколько жизней тот успел забрать, прежде чем оказался у него на ладони.
Да, так уж устроен мир. Иногда приходится убивать.
Боясь ненароком потерять подарок отца, Ирвис положил его в рукавицу и крепко сжал в кулак, чувствуя как твердый кусочек кости впивается в кожу. Хороший выйдет амулет.
Дорога к дому оказалась не в пример легче, даже усталость, накопленная за день, отступила. Они быстро шли под гору к родному поселку, где в жарко натопленном доме их ждали родные.
Мама и сестра Лейзи.
Подумав о Лейзи, Ирвис улыбнулся. Он добыл обещанный хвост руава. Теперь она уже не сможет его дразнить, называя охотником на дрова. Это прозвище сестра придумала почти сразу, после того как он начал свои ежедневные тренировки с копьем у деревянного столба, поставленного отцом. Он привык не обижаться на ее слова. В конце концов, ей было всего семь лет.
Возвращались они с отцом напрямик.
Наст держал хорошо и поэтому Дерен решил немного сократить путь, благо в этих местах он ориентировался как рыба в воде. И в самом деле, не прошло двух часов, как, взобравшись на небольшой обрывистый взгорок, они увидели поднимающиеся к небу печные дымы.
Скоро дом.
Дерен, забрав вправо, где склон был более пологим, скатился вниз, и дымы пропали скрытые кронами деревьев. Но это уже не имело значения, оставалось пройти не более пяти лиг. Даже Ирвису были знакомы эти места. Вот сейчас они выйдут к Синему ручью, что впадал в Медвежье озеро, и промерзал зимой до самого дна. Здесь горы не роняли слез, и морозы сковывали воду в монолитный кусок льда. По этой зимней тропе легко будет добраться до Медвежьего, где он с приятелями любил бывать летом. А там и до дома рукой подать.
Вспомнив друзей, Ирвис крепче сжал кулак, с белоснежным клыком. Умрут от зависти парни. Он первый из сверстников добыл руава, а это о чем-то да говорило. И хотя его погодков во всем селении было только двое, все равно Ирвису было, чем гордится.
Вон у Териса, отец считался лучшим охотником, а поди ж ты, ни разу еще не взял сына с собой. Про Шала так и вообще говорить было нечего. Его семья жила не за счет охоты, а за счет охотников. Они держали в поселке единственную торговую лавку.
Увлеченный своими мыслями Ирвис, едва не сбил с ног отца. Лишь в последний момент, осознав, что Дерен остановился, он резко принял в сторону и, не удержавшись на ногах, кувыркнулся в снег. Вот тебе и охотник на руавов. Выбираясь из сугроба, он ожидал неодобрительных слов отца, но тот даже не смотрел на него, поглощенный чем-то другим.
Ирвис кое-как поднявшись на ноги, взглянул на то, что заставило его отца сделать такую резкую остановку, и почувствовал, как комок тошноты подкатывает к горлу. Он не боялся вида крови, но увиденное заставило его побледнеть.
Снег впереди них был весь изрыт и запятнан бурым. Кое-где виднелись рваные ошметки мяса и расщепленные кости, остатки внутренностей, клочья шерсти. Разобрать, кому они принадлежали при жизни, уже не представлялось возможным, ибо все превратилось в сплошное месиво.
Ирвис сглотнул, и помимо своей воли вцепился в руку отца.
- Кто это мог сделать?
Дерен повернул голову к сыну. Его лицо было непроницаемо серьезно.
- Иногда так себя ведут черные медведи.
Мальчик покосился на одно из деревьев с напрочь содранной корой. Глубокие борозды от когтей доходили до высоты роста его отца.
- Шатун?
- Возможно, - Дерен подтолкнул сына. - Пойдем, Ирвис.
Тон отца не понравился Ирвису, что-то в нем было необычное. Какое-то скрытое напряжение. И хотя не было такого, чтобы Дерен, когда ни будь, открыто лгал сыну, сейчас мальчик почувствовал, что отец что-то не договаривает.
Не мог это сделать медведь. Пусть Ирвису всего десять лет, но читать следы он уже умел.
Вон глубокая полоса в снегу с вкраплениями крови. Там тянули жертву. Видимо убили ее не здесь. А рядом с ней цепочка глубоких следов. Отсюда конечно не видно кому они принадлежали, но то, что существо передвигалось на двух ногах, сомнений не вызывало. Медведи так не ходят, разве что дрессированные. Ирвису приходилось встречать таких на весенней ярмарке в Нарготе, куда отец пару раз брал с собой. Только откуда им здесь взяться?
Мальчик вновь бросил взгляд на ободранное дерево.
Человек на такое тоже вряд ли способен. Тогда кто?
Отец молчал, и Ирвис понял, что вопросы задавать бесполезно.
Они обошли место кровавого пира стороной, и на пределе хода устремились к дому.
Дерен шел настолько быстро, насколько позволял ему идти Ирвис. Впрочем, того подгонять нужды не было. Он и сам хотел оказаться как можно дальше от места бойни. Более того, его всю дорогу не покидало ощущение чужого взгляда, и хотя он понимал, что это всего лишь не в меру разыгравшееся воображение, легче от этого не становилось.
Уже у края поселка, Дерен обернулся к сыну:
- Ирвис, не надо рассказывать никому, о том, что мы с тобой видели. Особенно маме и сестре. Незачем их зря волновать.
- Я буду молчать, - пообещал тот. - Только отец...
- Что?
- Кто это был на самом деле? - решился на вопрос мальчик.
Дерен тяжело вздохнул. Он не хотел лгать сыну, но и сказать правду не мог. Пока не мог. Ибо эта правда оказалась страшна даже для него. Тем не менее, сын ждал ответа.
- Понимаешь, Ирвис, - осторожно начал Дерен, боясь ненароком обидеть мальчика. - Я не могу ответить на твой вопрос. И не потому, что сомневаюсь в тебе. Просто я сам пока до конца не уверен в ответе. Возможно, позже мы еще вернемся к этому, а пока просто постарайся хранить молчание. Договорились?
- Да, отец.
Не сказать, чтоб такой ответ удовлетворил Ирвиса, но он понял, что сейчас большего от отца не добьется.
Через минуту они вышли на накатанную санями дорогу, что вела в расположенный сорока лигами южнее Маттен. Настоящий город, по сравнению с их небольшим поселком, в котором насчитывалось всего двадцать домов. "Окраина цивилизации", как любил говаривать отец Олерт. Ибо дальше на север простирался Хареттский кряж, за которым жили совсем уж дикие племена и роды. Если верить словам того же Олерта.
Да невелик был Тарен. Одна единственная улица рассекала селение на две половинки и упиралась в молельный дом Амилана. Дома жались друг к другу, и оттого поселок казался еще меньше, чем был на самом деле.
Ирвис снял надоевшие лыжи и ускорил шаг. Вон уже виднелась присыпанная снегом покатая крыша родного дома. Замерший флюгер в форме взвившегося в прыжке руава. Из трубы тонкая струйка дыма. Наверняка мама приготовила к их приходу, что ни будь вкусное. Отец размашисто шагал рядом.
Сзади послышался звон бубенцов и скрип полозьев по снегу.
Охотники остановились, пропуская невысокую гнедую лошадку, запряженную в низкосидящие сани. Но возница натянул удила притормаживая.
Ирвис узнал Лога Теспа, отца Шала. Невысокого, розовощекого толстячка, с вечной смешинкой во взгляде. Видимо тот как обычно ездил в Маттен за товаром. Рядом с ним сидел его старший сын Ронк, держа на коленях топор с широким лезвием, загнутым полумесяцем. Настоящее боевое оружие.
- Мир тебе Дерен, - приветствовал Лог его отца. - Удачная ли была охота?
- Грех жаловаться, - Дерен обнял сына. - Ирвис добыл своего первого руава.
- Хо! - Лог расплылся в улыбке. - Вырос помощник! Заходи малыш ко мне в лавку, - обратился он к Ирвису, - ради такого дела сделаю тебе скидку.
- Я не малыш, - насупился Ирвис.
Лог рассмеялся. Искренне и от души.
- Ну-ну, - посмеявшись заметил он. - Я не хотел тебя обидеть. Ты уж извини старика.
Ирвис гордо кивнул.
- Что творится в Маттене? Есть новости? - Дерен перевел разговор в другое русло.
- Новостей как всегда масса, что тебя конкретно интересует?
- Все.
- Тогда добро пожаловать вечером ко мне. За бокалом вина рассказывать будет куда сподручней.
- Я приду, - пообещал Дерен. - Надеюсь, Наларское у тебя еще осталось?
- Для тебя найдется. Жду.
Он дернул удила и, гнедая неспешной рысцой потянула сани. Ронк насмешливо подмигнул Ирвису, мол, не задавайся малец.
Кроме лавки Лог содержал небольшое питейное заведение. Дохода оно практически не приносило, так как большинство мужчин если и пили, то по большей части свое домашнее. Но зато там можно было собраться, обсудить новости, перекинутся в кости, и просто скоротать вечерок.
Дерен пропустил сани, задумчиво покрутил ус. Да, сегодня вечером будет что обсудить...
Дом встретил их теплом и духом свежеиспеченных пирогов. Предчувствия не обманули Ирвиса, мама действительно расстаралась.
Едва завидев брата, Лейзи порхнула от стола, на котором раскатывала маленькие шарики теста и требовательно спросила:
- Ирвис, где мой хвост? Ты принес его?
- Лейзи, дай брату сначала раздеться! - Алара, мама Ирвиса, поймала дочь за руку. - Потом он сам тебе все расскажет, - она посмотрела на мужа. Дерен был спокоен и невозмутим, но не даром говорят, что женское сердце не обманешь. Видимо что-то в нем да екнуло. - Все в порядке Дерен?
- Да, милая, - Дерен попытался улыбнутся. - Ирвис убил руава. Из него выйдет хороший охотник.
Услышав о руаве, вновь пискнула Лейзи:
- Где мой хвост?!
Ирвис скрипнул зубами. Пообещал вот. И кто его за язык только тянул?
Дерен подхватил дочь на руки.
- Никуда он не убежит от тебя Лейзи. Но шкуру сначала надо выделать, чтоб хвост стал мягким. А потом мама пришьет его к твоей шапке, и ты будешь самая красивая девочка во всем Тарене. Да что там, в Тарене,... в самом Нарготе таких не сыщешь.
- Я и так самая красивая, - серьезно заявила Лейзи. - Правда, мама?
Алара взъерошила светлые волосы дочери.
- Правда, Лейзи.
За ужином Ирвису пришлось выдержать град вопросов сестры, о прошедшей охоте. Казалось ее любопытство неиссякаемо, и он уже думал, что она никогда от него не отвяжется, но тут в дверь постучали, а вслед за тем в приоткрывшуюся щель просунулась кучерявая голова Шала.
- Доброго вечера мастер Дерен, и вам тетя Алара.
- Здравствуй, Шал! - Алара, поднялась навстречу гостю. - Проходи не топчись на пороге. Вот угощайся, - она протянула ему блюдо со свежими пирогами.
Шал робко взял один, вежливо поклонился:
- Спасибо тетя Алара. Я вообще-то к Ирвису.
Он был точной копией своего отца. Такой же невысокий и упитанный, только, разве что, более робкий.
Ирвис взглянул на отца.
- Идите, поговорите, - улыбнулся тот. - Да и мне уже пора собираться.
Когда мальчишки и увязавшаяся за ними Лейзи ушли в другую комнату, Алара пристально посмотрела на Дерена:
- Далеко собрался?
- Пойду, схожу к Логу, он сегодня был в Маттене, послушаю свежие новости.
Алара подошла к мужу и нежно обняла его за шею.
- Ты мне ничего не хочешь сказать? Такое чувство, что вы с Ирвисом что-то скрываете.
Дерен уже собирался отшутиться, как вдруг где-то далеко на пределе слышимости раздался протяжный, жалобный вой.
Алара вздрогнув, отстранилась от мужа. Прислушалась к этому тоскливому, нереальному звуку.
- Этой зимой волки совсем обнаглели. Раньше так близко к Тарену они не подходили.
- Волка ноги кормят, - заметил Дерен. - То, что они здесь говорит лишь об обили дичи, - он поднялся и нежно поцеловал жену, - пойду, а то Лог будет ворчать. У него уже наверно язык зудит от желания поделится свежими сплетнями.
Алара положила руки ему на грудь. Погладила плечи, как будто хотела стряхнуть невидимые пылинки.
- Не засиживайся там. Я буду тебя ждать.
В ее голубых глазах застыла тревога.
Дерен не зная, что сказать, поцеловал жену в губы, и молча, повернувшись, вышел за дверь.
Небо успело потемнеть. Дни в зиму короткие. Еще чуть-чуть и падет ночь.
Место безжалостной бойни до сих пор стояло перед его глазами. А ведь до него всего несколько лиг.
Он достаточно пожил на своем веку, чтобы отдавать себе отчет, на что они набрели сегодня с Ирвисом. Да и прочитать следы на снегу для него не составило труда. Конечно, это был не медведь, и не руав и даже не волки, которых и в самом деле в этом году заметно прибавилось.
Это был Зверь.
Именно так с большой буквы, потому что с обычным лесным зверьем он не имел ничего общего, ибо вела его только нестерпимая жажда крови и желание убивать. И не приведи боги, если он решит избрать их поселок местом очередной охоты.
Дерен плотнее запахнул полушубок, закрываясь от неожиданного порыва холодного ветра. Поднял глаза к флюгеру. Тот показывал строго на юго-восток.
Плохо...
Если придет северо-западный ветер с Харетта, запуржит не на один день. А при нынешних обстоятельствах только этого им не хватало. Для Зверя снегопад ничто, а вот для людей...
Надо поговорить с Мансом Зубатым, решил Дерен. Так в шутку называли старого охотника, что жил через два дома от его жилища, и являлся местным старейшиной. На самом деле его звали Манс Рукар, а свое прозвище он получил, как нетрудно догадаться как раз из-за отсутствия зубов. Впрочем, отсутствие зубов не говорило об отсутствии мозгов. С этим-то у Манса всегда был полный порядок. Да и зубы он себе сумел справить, правда, искусственные. Для этого специально ездил в Наргот к какому-то лекарю-чудодею. Но прозвище все равно прилипло прочно.
Еще Лог. Он хоть и казался несерьезным, мог, когда надо проявить чудеса рассудительности.
Больше, пожалуй, пока никого посвящать в увиденное не стоит. Ни к чему поднимать раньше времени панику. Может Зверь удовлетворит свой голод лесной живностью, и уйдет туда, откуда пришел. Может все еще обойдется.
Дерен подошел к дому Манса. За оградой зашелся в лае Сорк, злобный кобель шестилеток, никого не признававший кроме своего хозяина. Впрочем, Дерен знал, что старый охотник, держит его на короткой цепи и отпускает только на ночь, поэтому смело шагнул в открытую калитку.
Манс как будто ждал его прихода. По крайней мере, стучатся, не пришлось, старик встретил его на пороге, в накинутой на льняную рубаху длиннополой шубе. Седой и чуть сгорбленный он щурился в сумерки своими выцветшими подслеповатыми глазами.
- Кого там к ночи несет, - прохрипел Манс. - Дня мало?
- Это я, Дерен.
- Что так поздно?
- Нужно поговорить, Манс.
- Все хотят поговорить со старым Мансом, только захочет ли он слушать? Что за срочность такая?
Дерену надоел этот пустой разговор. Покосившись на Сорка и убедившись, что тот его не достанет, он шагнул к старику и, понизив голос, произнес:
- Я сегодня набрел на следы Зверя. Всего в нескольких лигах от поселка.
Манса словно подменили. Спина старика выпрямилась, а взгляд просветлел, он злобно шикнул на заходившегося в лае кобеля и, открыв дверь угрюмо бросил:
- Входи.
Дерен коротко рассказал об увиденном.
Манс не перебивая, выслушал и только потом позволил себе высказаться. Коротко и по делу, ни на секунду не усомнившись в словах охотника.
- Надо посылать нарочного в Наргот. Нужны гарты.
- Не хотелось бы напрасно баламутить народ, - тихо произнес Дерен, уставившись в стол. - Может он уйдет.
- Он не уйдет, - уверенно ответил Манс. - Более того, он обязательно вернется на место своей последней трапезы.
Дерен понял, куда клонит старик.
- Там наши с Ирвисом следы.
Манс кивнул:
- Он придет в поселок. Когда - это лишь вопрос времени.
- Полнолуние прошло два дня назад.
- Это не имеет значения, Зверь просыпается каждую ночь. Просто в полнолуние он сильней.
- Но ведь днем он становится обычным человеком. Значит, его можно выследить и убить.
- Ты говоришь то, во что сам не веришь, Дерен. Если бы Зверь превращался в обычного человека,... тот должен был наложить на себя руки. Только почему-то этого никогда не случается. А знаешь почему?
- Знаю, - Дерен сжал кулаки. Они с Ирвисом оставили четкий след. След, ведущий не просто к поселку, а к их дому. - Потому что это только с виду обычный человек, в душе он все такой же Зверь.
- И не только в душе, - могильным голосом закончил мысль Манс. - Силы и ловкости ему тоже не занимать. Боюсь, охота на этого выродка может плохо кончится.
- Значит только гарты?
- Да, - Манс поднялся. - Еще кому ни будь, об этом рассказывал?
- Пока нет,... Логу вот хотел.
- Правильно, - похвалил Манс. - Лог мужик башковитый, да и лошади у него лучшие из тех, что тут можно найти. Иди к нему. Расскажешь все, и надо, чтоб завтра с утра нарочный уже был в пути.
- Но пока прибудут гарты, пройдет, по меньшей мере, неделя! Путь то неблизкий.
- Значит, нам надо выжить в течение этой недели. Иди к Логу.
Дерен шагнул, было к дверям, но внезапно остановился, так и не переступив порог.
- Алара с детьми одна дома.
Манс пристально посмотрел на охотника. Пока шел разговор, старик успел надеть штаны, и сейчас кряхтя, всовывал ноги в растоптанные чуни.
- Иди к Логу, - повторил он. - Ты итак поступил неразумно, не придя ко мне сразу. Я сейчас возьму Сорка и обойду дворы. Предупрежу людей. За жену не переживай, время Зверя еще не пришло.
Дерен открыл дверь. Ветер бросил в лицо колючие снежинки.
Хмурое небо повисло над головой, скрывая звезды. Погода явно портилась.
Вдали вновь завыл одинокий волк.
Охотник, давно ничего не боявшийся, непроизвольно вздрогнул и быстро шагнул за порог.