Погода за ночь окончательно испортилась. Ветер, поднявшийся с вечера, неистово кружил хлопья снега, в бессильной злобе качал деревья, мел поземкой. Солнце скрытое низкими, серыми тучами едва просматривалось.
Тарен встречал рассвет.
В другой день, да при такой погоде мало бы нашлось желающих выйти на улицу. Если только по делам неотложным. В лавку торговую или за водой. Практически все мужское население жило исключительно охотой, а какая тут охота, когда вьюжит, так что соседского дома не видно. Оставалось только сидеть в тепле, приводить в порядок охотничью снасть, заниматься хозяйством, да молиться, чтобы унялась непогода.
В это же утро, Тарен очнувшись от ночного оцепенения, медленно приходил в себя. Несмотря на плотный снег, на ветер норовящий обжечь лицо, с первыми признаками рассвета люди нерешительно потянулись к опустевшему храму Амилана. О приходе Зверя знали все, Манс не зря обходил дворы, а вот что случилось в храме для многих оставалось загадкой. Хотя хороших вестей ждать не приходилось. Печальный звук молельного колокола трудно было не услышать, так как многие, почти не спали в эту ночь. Слово "Зверь" не сходило с уст, обрастая домыслами и слухами, порожденными в свою очередь страхом и чувством незащищенности.
Не смотря на то, что день уже вступил в свои права, почти все мужчины оказались при оружии. Многие пришли семьями. Изредка слышался плач детей, остро чувствовавших подавленное состояние родителей. А те словно повинуясь какому-то скрытому повелению все шли и шли к месту ночного боя.
Вскоре почти все население Тарена собралось у входа в храм. Кутаясь в шубы, закрывая лица от ветра, люди тихо переговаривались, косясь на крепкий замок, навешанный еще ночью Мансом. И оттого, что дверь в обитель Олерта оказалась, закрыта, только еще больше настораживало людей. Что ж там произошло, если пришлось таить случившееся от односельчан?
Впрочем, не было особой суеты, каких либо истеричных выкриков или откровенной паники. Людское море тихо волновалось, сдавленно шумело, поглядывая на Манса, расположившегося на широком крыльце, ведущем в храм, ожидая, когда он по праву старшего скажет свое слово. Тот восседал на добротном деревянном стуле, заботливо принесенным Логом из своей лавки. Сам торговец, успевший немного отойти от ночного кошмара, застыл за спиной старика. Выглядел он весьма угрюмо. Рядом с ним переминался с ноги на ногу его сын Ронк.
Остальные участники ночного похода в храм Амилана так же были здесь, за исключением Нэта, хотя Манс и посылал за ним специально. После возвращения домой тот напился вдрызг и сейчас спал беспробудным сном.
Дерен пришел с Ирвисом, едва уговорив жену остаться дома с дочерью. В отличие от других односельчан, приведших с собой и старых и малых, он не хотел, чтоб Алара и Лейзи впитали в себя этот разлитый в толпе страх, пока тщательно скрываемый, но уже вот-вот готовый вырваться наружу. Он, было, попытался оставить и сына, но тот так посмотрел на отца, что охотник понял, не возьми он его сейчас с собой Ирвис удерет сам. А как же иначе? Ведь он уже взрослый мужчина, умеющий держать копье и способный защитить маму и сестру. Не даром на его груди белеет клык руава, хитрым тройным узлом привязанный к тонкому кожаному ремешку. Это не только напоминание о первой охоте, но и знак другим, что не стоит воспринимать его несерьезно, как неразумное дитя.
Сейчас стоя рядом с отцом Ирвис не отрывал глаз от двери ведущей в храм Амилана, до судорог в пальцах сжав копье, захваченное из дома. Одну из деревянных створок уже изрядно потемневшую от времени, рассекали свежие следы чудовищных когтей. Точно такие же, как он видел вчера в лесу.
Внезапно разговоры в толпе стихли, а все взгляды устремились на поднявшегося Манса. Старик поправил шапку, оглядел односельчан и ровным голосом, искусно скрывая свои чувства, произнес:
- Черные времена пришли в Тарен, испытывают нас боги, допустив к порогу Зверя. Не мне вам объяснять, что это значит. Противостоять такому злу не в наших силах, - он повернулся к запертым вратам. - Там, за этими дверями лежит старый Олерт. Он молился своему богу, он учил грамоте наших детей, и он сегодня ценой своей жизни подарил нам одну ночь. И до наступления следующей мы должны решить, что делать дальше...
Толпа неровно загудела, выражая эмоции. Но, не дав им разгореться, Манс поднял руку, призвав односельчан к тишине.
- Кое о чем мы, - он покосился на Лога, - уже подумали. Но должен предупредить, что всем нам это влетит в копеечку.
- Не томи Манс, говори по существу, - долетели из толпы раздраженные крики.
И в самом деле, к чему все эти разговоры о деньгах, когда речь идет о жизни и смерти.
- В общем, так, - старик чуть повысил голос. - Боги не совсем отвернулись от нас. В Маттене остановились ловчие. Если сейчас пошлем гонца с просьбой о помощи, то вполне вероятно, к вечеру они уже будут здесь. В крайнем случае, завтра.
- А если они откажут, - вклинился робкий женский голос из задних рядов. - Что тогда?
- Ничего тогда, - мрачно заметил кто-то. - Ничего от нас не останется. Кишки по заборам, да кости в сугробах.
Женщины зашумели.
- Не откажут, - попытался успокоить их Манс. - Согласно кодексу гартов единственное, что может заставить их отказаться, это отсутствие платы.
- Сами не хуже зверей, - долетело из толпы. - Это что, если меня на их глазах будет рвать Зверь, они и пальцем не пошевельнут пока не убедятся, что у меня есть деньги?
- Почему же, пошевельнут, - на этот раз ответил Лог. - Вот только потом все равно ты обязан будешь им заплатить за все сполна.
- Эй, а если у меня денег не будет.
- Тогда будешь их отрабатывать своим горбом, - сегодня Тесп уже не казался тем вечным весельчаком и балагуром.
- Хватит, - пресек эту пустую болтовню Манс. - Мы не гильдию ловчих здесь обсуждаем и не их принципы, - он повернулся к народу. - Посылаем гонца?
Толпа согласно загудела. Вопрос был чисто риторический. Все равно другого выбора у них не было, хотя нашлись и другие идеи.
- А почему бы ни убраться отсюда самим? В тот же Маттен? Если выехать сейчас, вполне можно успеть добраться до темноты.
Манс вгляделся в говорившего и, несмотря на парящий в воздухе снег и слезящиеся от ветра глаза, разглядел везунчика Тэбота, что сегодняшней ночью так поспешно покинул их компанию. Видимо тому, наступившее мудрое утро, подкинуло мысль бежать еще дальше.
- Айр, ты, безусловно, можешь воспользоваться своим предложением. Как и Лог и некоторые другие твои соседи, имеющие лошадей. Но что делать остальным? Бросать дома и с малыми детьми идти в снегопад, чтобы встретить ночь в дороге?
Айр прижатый пристальным взглядом старейшины пошел на попятную, не желая предстать в глазах односельчан полным трусом. И надо сказать вывернуться у него получилось очень удачно:
- Тогда можно отправить только женщин и детей.
Манс оценил его старания, но ложку дегтя добавил:
- Все равно все не уедут за один раз.
- Кинем жребий, - вновь нашелся Айр.
- Хорошо, - кивнул Манс. - Тогда ты этим и займешься. Возьмешь себе, сколько надо помощников. Соберете лошадей, сани, теплых вещей в дорогу. Когда закончите, выберете тех, кто поедет. Начинать с детей. Все согласны?
Противников не нашлось, разве что Айр не ожидавший такого поворота событий попытался, было, что-то возразить, но быстро сник, поняв, что от этого дела ему уже не отвертеться.
Старик обернулся, ища глазами старшего сына Лога.
- Где, Ронк?
- Ушел за Лаской. Сейчас будет.
Едва Тесп успел ответить, как из-за снежной пелены показался Ронк. Кобыла под ним отчаянно скалила зубы, взбрыкивала ногами и вообще всем своим видом показывала, что присутствие рядом с храмом Амилана ее тяготит. Видимо запах Зверя еще не растворился в воздухе.
- Я готов, - обратился Ронк, не то к отцу, не то к стоящему рядом с ним Мансу. Из-за плеча всадника выглядывала рукоять меча, а к седлу был приторочен небольшой кавалерийский арбалет.
- Да будет прямой и легкой твоя дорога, - напутствовал его Манс. - Приведи гартов сынок.
Лог подошел к сыну, крепко пожал руку.
- Береги себя.
Кобыла, всхрапнув, подалась в сторону, но Ронк быстро ее, успокоив, окинул взглядом односельчан.
- Помощь будет, - пообещал он и врезал шпоры в бок лошади.
* * *
Часа через два, после скорых сборов, и выбора жребия, люди провожали небольшой санный поезд, состоящий из трех видавших виды розвальней, да плюс к нему пятерых верховых. Причитания, последние объятия, напутствия, слились во всеобщий стон расставания. Дети вместились все, благо их было не так много в Тарене, а вот некоторые матери и бабушки вынуждены были остаться в селе. От того и метался этот жалобный гул среди готового к отправке обоза. Рыдали женщины, плакали дети, сдержано роняли слова мужчины, стараясь успокоить не то себя, не то своих близких. И все это под неумолкающий свист разыгравшегося ветра да круговерть идущего без остановки снега.
Ирвис насупившись, сидел на последних санях рядом с Лейзи, плотно укутанной в одеяло. Рядом с ними устроился Шал. Его привел отец, что-то, тихо втолковывая сыну, но тот, похоже, его не слушал. Ирвис не узнал друга, настолько тот изменился за одну ночь. Глаза Шала были пусты, как будто из них уже ушла жизнь. На негнущихся ногах он как деревянная кукла залез в сани, лег на шкуру постеленную отцом и, свернувшись калачиком, затих, даже не взглянув на Ирвиса. Лог накрыл сына сверху еще одной шкурой, потом присев рядом и взяв его за руку вновь начал что-то нашептывать.
Кроме того, с ними в одних санях оказалась девятилетняя Ола, дочь их соседа Рива а так же его беременная жена. Девочка, прижавшись к матери, иногда вытирала рукавом слезы да шмыгала носом. Она честно сказать никогда особенно не нравилась Ирвису, тощая как древко его копья, да к тому же еще и ябеда. И нос конопатый. Роль возницы досталась Дейле, бабушке Тереса, еще одного друга Ирвиса. Конечно, сани могли вместить еще пару человек, да вот только гнедая, впряженная в них, вряд ли выдержала бы всю дорогу. Ехать предстояло с возможно большей скоростью, чтобы успеть до темноты, добраться в Маттен, при этом преодолевая снежные наносы и борясь с разыгравшейся непогодой.
Ирвис покосился на сестру.
Лейзи на удивление не проронила ни единой слезы, и мальчик был горд за ее выдержку, так как считал слезы проявлением слабости, а этого сейчас они не могли себе позволить. Родители и так не находили себе места, а если они еще сейчас разревутся, то просто убьют этим маму.
Алара суетилась возле детей, давала какие-то советы, подтыкала укрывавшие их ноги шкуру руава, проверяла, не забыла ли положить еду. Она выглядела достаточно собранной и спокойной, хотя у самой голос готов был в любую секунду сорваться на крик отчаяния. Но она держалась, как могла.
Дерен стоял молча. Лишь не отрывал взгляд от детей. Когда же впереди раздался сигнал и, сани тронулись с места, он словно очнувшись ото сна, быстро снял с пояса свой охотничий нож и протянул его Ирвису.
- Держи сын, и береги Лейзи!
Ирвис принял подарок отца, кивнув в ответ. На самом деле он думал о том, что если кого и нужно сейчас оберегать так это их с мамой. Ведь родители оставались, и неизвестно успеют ли гарты прибыть до темноты. А на что способен Зверь, мальчик уже знал. Достаточно посмотреть на скорчившегося Шала, да вспомнить, что стало со старым Олертом. И с этим надо было что-то делать, ведь он же мужчина. А Лейзи... она и так будет в безопасности.
Тарен начал мало помалу отдаляться. Кто-то из оставшихся женщин не сдержавшись, заголосил. Провожающие, тронувшиеся вслед за обозом, вскоре начали отставать, по мере того как он набирал скорость, и спустя короткое время исчезли за снежной стеной.
В пути прошло около часа.
Лейзи измученная суетой уснула, с головой забравшись под мягкую, толстую шкуру руава. Шал по прежнему не обращал ни на кого внимания. Ола с матерью сидели молча, отрешившись от всего мира. Эту мрачную тишину лишь изредка нарушал голос Дейлы, понукавшей лошадь.
Ирвису же было не до сна. Еще там, в Тарене, он все для себя решил. При первой возможности постараться вернуться. И будь что будет. За сестрой все равно найдется, кому присмотреть, а вот кто встанет за маму? Конечно, он не сомневался в способностях отца ее защитить, но лишнее копье все равно не помешает, да к тому же он уже достаточно взрослый, чтобы решать, где ему быть в эту ночь. Оставалось только преодолеть одну маленькую проблему, как незаметно покинуть сани, ибо мальчик по опыту знал, что взрослые вряд ли оценят его порыв.
Ирвис не боялся, что его отсутствие быстро заметят, а даже если и заметят возвращаться, точно не станут. И в то, что сани можно покинуть тихо и неприметно тоже не сомневался. Всего делов-то, соскользнуть в снег, да со всех ног к дому. Только оставалось одно "но". Из пятерых верховых отправившихся вместе с обозом двое были мужчинами, приставленными для охраны. И один из них постоянно следовал в арьергарде, бросая настороженные взгляды в сторону тянувшегося вдоль дороги густого леса. Не от лихих людей ждали беды, таких здесь с роду не видели, а от возможной встречи с диким зверьем. Предосторожность надо сказать не лишняя. Ведь те же волки в этом году ходили крупными стаями и даже близость человеческого жилья не вызывала у них страха.
Время шло, обоз все дальше отдалялся от Тарена, а Ирвису никак не удавалось выбрать момент для побега. Если так пойдет дальше, то его планам не суждено сбыться. Каждая минута, проведенная в санях, обернется как минимум пятью, когда придется возвращаться пешком. Он просто не успеет до темноты добраться домой.
Мальчик скинул рукавицу и засунул руку за пазуху, сжав клык руава. Говорят, первый охотничий трофей приносит удачу, а ему, так сейчас ее не хватало. Если бы не хмурый всадник, следовавший за ними, Ирвис давно бы рискнул покинуть сани. А так только и оставалось, что выжидать да надеяться на чудо.
Продолжая сжимать в кулаке самодельный амулет, мальчик закрыл глаза и начал тихо молится. Он молился старым богам, тем которых почитал его отец, он молился Амилану которого так любил мудрый Олерт, и даже стихийным лесным духам. Ему нужна любая помощь, не важно от кого она придет. Только бы боги услышали, только бы явили свою милость...
Когда сани замедлили движение, а рядом с ним разбрасывая комья снега, пронеслась лошадь ехавшего сзади охотника спешившего в начало обоза, он едва не упустил выпавший ему шанс, настолько происходящее потрясло мальчика. Не ужели боги услышали его?
Сидящая впереди беременная жена Рива обратилась к вознице:
- Что там Дейла?
Старая женщина, бросив вожжи тяжело поднялась, всмотрелась вперед. За снежной стеной едва просматривались очертания стоящих впереди саней. Поняв, что разглядеть ничего не удастся, она громко позвала:
- Тайа, почему стоим?
- Дерево, говорят, упало, - долетело до них. - Сейчас поедем.
Ирвис осознал, что это его шанс. Произошедшее не могло быть случайным совпадением, его молитвы действительно были услышаны.
Он в последний раз осмотрел сани, подтянул объемный мешок с провизией, что собрала мама, и тихонько засунул его под шкуру руава рядом с Лейзи. Глядишь какое-то время эта маленькая хитрость кого и обманет. Потом, бросив взгляд на двух женщин сидящих впереди и убедившись, что они не смотрят в его сторону, осторожно сполз с саней, чувствуя, как бешено, бьется сердце.
Прижимаясь почти к самой земле, он начал отползать в обратную сторону, опасаясь встать в рост. И надеясь, что к тому времени, когда вернется охранник, снегопад успеет прикрыть следы побега.
Ползти в тяжелой зимней одежде оказалось тяжело. Ноги путались в длинных полах шубы, снег набивался за отвороты рукавиц, но мальчик терпел. Когда сани скрылись из вида, он позволил себе подняться, и постарался отдышаться. Сердце все так же продолжало набатом стучать в груди, все тело взмокло от пота, ноги слегка дрожали, но не от усталости, а от захлестнувших Ирвиса чувств. Они были такие разные и подчас совершенно противоположные.
Это и легкая эйфория, от удавшегося побега, и затаенное опасение погони, и чувство вины перед Лейзи, и понимание того, что выбор сделан и обратного пути уже не будет.
Мальчик отряхнул снег, проверил в порядке ли нож и, не оглядываясь, зашагал по дороге, не забывая прислушиваться, а не раздастся ли сквозь шум леса и свист ветра топот копыт. Возможность того, что его хватятся почти сразу и, попытаются догнать, он не исключал. Что делать в этом случае он не знал, разве что попытаться скрыться в лесу? Хотя какое там, от верхового не уйдешь, следы не скроешь. Оставалось надеяться только на то, что его хитрость с мешком удалась. Да и кто предположит, что найдется охотник, вернуться назад по доброй воле?
Спустя некоторое время, он, уже несколько успокоившись, чуть сбавил шаг. Раз его никто не догнал, значит, уже и не будут пытаться. По крайней мере, он искренне на это надеялся.
Энергия первого рывка начала угасать, и постепенно приходила усталость. Шагать становилось все сложней. Ветер и снег быстро делали свое дело. На дороге, словно по волшебству появлялись заносы и переметы, словно и не проходил тут всего пару часов назад обоз. Но отступать и останавливаться было уже поздно. Либо он дойдет до Тарена, либо замерзнет прямо здесь в санной колее, если не заставит себя переставлять ноги.
Внезапно мальчик остановился. Издалека, сквозь свист ветра, до него донесся одинокий волчий голос. Ирвис постоял прислушиваясь. Не померещилось ли ему эта унылая песнь? Встреча с волчьей стаей не входила в его планы. Но вой повторился, и мальчик почувствовал, как по коже прошла волна холода. На этот раз источник звука чуть приблизился.
Молчаливая стена леса, высившаяся по обе стороны дороги, неожиданно показалась мрачным логовом сотен чудовищ, и Ирвис осознал, что сейчас он представляет собой жертву, на которую любой, вправе устроить охоту. Он один, рядом нет надежного плеча отца, и кричи, не кричи никто не придет на помощь. А что можно противопоставить агрессии? Нож? Что можно сделать ножом против стаи? Да и одного зверя ему не одолеть, ведь это не загнанный в ловушку руав.
А вой все приближался, и Ирвис не выдержав, побежал.
Он понимал ему не уйти, если волки действительно вышли на его след, убежать не удастся, но, тем не менее, продолжал нестись по дороге, временами скользя и падая в снег, поднимаясь и вновь продолжая бег. Вой больше не повторялся, но Ирвис спиной чувствовал погоню. Он сосредоточил все внимание на дороге, боясь, оглянутся назад и увидеть оскаленные волчьи морды.
От долгого бега начало колоть в боку, да и ноги став ватными, едва шевелились. Ирвис глянул на лес. Может залезть на дерево? Но долго ли он там просидит? Несколько часов, а потом просто замерзнет. И хорошо если не свалиться при этом вниз, тогда хоть будет что хоронить, когда его найдут. И так и так не сахар. А бежать уже не было сил.
Когда Ирвис в очередной раз упал, пришло понимание что подняться он уже не сможет. Опустив голову, он хватал ртом воздух, стараясь восстановить дыхание. Легкие разрывались от боли, ноги отказывались служить, даже руки на которые он кое-как оперся, дрожали как в лихорадке.
А потом над самым ухом мальчик услышал приглушенное ворчание зверя и понял, что это конец. Он не успеет достать нож, не успеет дать отпор, да честно сказать и сил на это уже не оставалось. Как глупо все получилось...
Ирвис втянул голову в плечи, уже почти физически ощущая волчьи зубы на своей шее. Защитник, мужчина!!! Возомнил себя великим воином. Что ж поделом ему.
Но зверь не нападал, хотя стоял настолько близко, что мальчик чувствовал запах мокрой шерсти, слышал его прерывистое дыхание. Почему он медлит? Почему не покончит с ним? Ожидание стало невыносимо и, Ирвис поднял взгляд, встретившись с желтыми глазами волка.
Тот стоял на расстоянии вытянутой руки и внимательно смотрел на Ирвиса. И было в этом взгляде что-то глубокое, почти человеческое, такое, что заставило мальчика понять - зверь не нападет. Ирвис сел, не зная, что делать дальше. Продолжать эти странные гляделки или подняться и попытаться потихоньку уйти пока волк не передумал?
Мальчик показал пустые ладони и, чувствуя себя полным дураком обратился к зверю:
- Понимаешь, мне надо идти домой. Я должен быть рядом с родителями, когда придет Зверь.
Волк зарычал, оскалив клыки и вздыбив шерсть.
Ирвис осекся на полуслове решив, что тот сейчас на него бросится. Даже дыхание оборвалось. Но зверь не нападал. И тогда до мальчика дошло, что волк его понимает. Как бы странно это не казалось на первый взгляд. Может не сами слова, но вложенные в них образы. И его реакция была направлена не против него, а являлась лишь ответом на упоминание Зверя.
А потом он еще раз заставил себя посмотреть в желтые глаза волка и словно провалился в них. Больше не было вокруг запорошенного снегом леса, дороги, низкого неба над головой. Не было ничего кроме нового для Ирвиса чувства единения. Что-то изменилось в его мироощущении.
Он словно заглянул в душу волку. Ощутил его ненависть к оборотню, презрение и злость. Почувствовал мстительную жажду крови, но не человеческой, а пораженной проклятием Зверя. И понял, что они с этим выходцем из леса сейчас желают одного. Уничтожить тварь. А значит охота у них сегодня общая.
Однажды отец рассказывал ему, что иногда встречаются люди способные чувствовать душу зверей, понимать их и даже разговаривать. Но тогда он посчитал, что это всего лишь детские сказки. Сейчас же сидя рядом с поджарым, серым хищником он уже так не думал. Паника улеглась, сменившись светлым чувством покоя и понимания. Окружающие краски стали ярче, а ощущения тоньше. Откуда-то вернулись силы, как будто кто-то поделился ими. И мальчик понял, что теперь уже не сможет жить по-другому, вне этих новых ощущений. Он словно умер и заново родился на этой занесенной снегом дороге, под пристальным взглядом волка.
Уже не опасаясь нападения, Ирвис поднялся. Поправил отцовский нож и без страха обратился к зверю,... нет... к брату:
- Пойдем, нам надо успеть до ночи.
Волк, вывалив язык и мотнув лобастой головой, неспешно, засеменил по дороге. Ирвис пошел следом, с удовлетворением почувствовав, как вслед за ними, скрытые деревьями, двинулись десятки серых теней.
* * *
Близился вечер. Дневная суета постепенно замирала, сменяясь едва скрываемым беспокойством. Тарен, погружаясь во тьму, готовился к новой ночи. Ночи Зверя. Люди как могли, укрепляли дома, хотя и понимали, что, вряд ли это остановит оборотня. Но не сидеть же, сложа руки?
Дерен, как и все его соседи, тоже пол дня провозился с фортификацией дома. Он забивал гвоздями ставни, подтаскивал мебель к окнам, готовил оружие, стараясь отвлечься работой и хоть минуту не думать о детях. Получалось надо сказать не очень. Алара придя, домой, не выдержала и сорвалась в слезы. Она ушла к себе в комнату, обняла куклу Лейзи, и отрешилась от мира. Утешать ее Дерен не решился, ибо сам был на грани.
Когда все работы были переделаны, он заглянул к жене, проведать как она там, и застал ее мирно спящей. Потрясения, пережитые за последние сутки, вымотали бы кого угодно, не то, что слабую женщину. Она так и уснула сидя, не выпуская из рук игрушку дочери.
Дерен осторожно положил жену на кровать, и укрыл одеялом. Постоял, вглядываясь в ее лицо, такое родное и любимое. В эти чуть заметные ямочки на щеках, которые являли себя миру во всей красе, только когда Алара улыбалась, на чуть подрагивающие во сне ресницы, на изгиб бровей, на... Сердце Дерена болезненно сжалось, когда он заметил в разметавшихся на подушке волосах жены седую прядку. А ведь раньше ее не было...
Он со злостью сжал кулаки. Что же эта тварь пришедшая неизвестно откуда со всеми ими сделала? Откуда они вообще берутся? В то, что проклятие Зверя передается через укус, это знали даже малые дети, вот только он что-то не припоминал, чтобы после встречи с оборотнем кто-то оставался в живых. Олерт не в счет. Старик оказался не так прост, как о нем все время думали. Спросить бы у гартов, только вряд ли они соблаговолят с ним разговаривать на эту тему. Кто он для них? Простой охотник, а они элита, сливки воинского братства Наргота.
Кстати о гартах... что-то, о них до сих пор ничего не слышно
Дерен оделся и вышел на улицу. Сумерки окутывали поселок. Еще немного и совсем стемнеет. А потом придет время волчьей луны, время Зверя. Эх, да где же их носит, этих ловчих? Он зло глянул на небо, словно оно было виновато во всех бедах, взял стоящее возле дверей копье и, увязая в сугробах, которые успели вырасти за день почти до колена, пошел к Логу. Если прибудут гарты то первым делом заявятся к Мансу, как к старейшине Тарена, а тот наверняка сидит у торговца.
На этот раз заведение Теспа, оказалось забито под завязку, только мрачно в нем было как в склепе.
Когда Дерен вошел, все устремили взгляды в его сторону но, узнав охотника, вернулись к своим невеселым разговорам. Ждали явно не его.
Он протиснулся к персональному столику Лога, за которым, как и ожидал Дерен находился и Манс. Они что-то обсуждали, точнее, говорил один старик, Тесп же только кивал, соглашаясь, хотя Дерен заметил, что слушает он невнимательно. Если вообще слушает. И то, поди тут сосредоточься, когда один сын замкнулся в себе, превратившись в живой труп после встречи с оборотнем, а второй до сих пор еще не вернулся и что там с ним никому не известно.
- Новостей я так понимаю нет, - произнес Дерен присаживаясь к ним за столик.
Манс только махнул рукой, мол, что тут спрашивать.
- Сколько у нас еще времени?
- Часа четыре, не больше.
- Ронк должен был уже вернуться, - тихо напомнил Лог.
- Думаешь, он бы опередил гартов? - Усомнился Манс. - Ласка конечно хороша, но ты не знаешь на что способны лошади ловчих. Просто какая-то задержка в Маттене.
- Дорого она нам может встать, - хмуро заметил Дерен.
- Мы сделали все что могли, - пожал плечами Манс. - Сейчас только лишнего геройства не надо. Отсидимся по домам, кто его знает, на сколько серьезно потрепал оборотня Олерт. Может он не успеет восстановиться за такое короткое время. Кровищи то вон, сколько было, да и лапу ему оторвало.
- Да ему хоть две оторви, - криво усмехнулся Лог, показывая что, не верит словам старика. Впрочем, тот и сам в них не верил. - А что касается геройства, не ты ли вчера в первых рядах рвался в бой.
Манс зло засопел.
- У меня свои счеты с этим выродком! - Он отер рукой темные пятна на рукаве. Следы свежей засохшей крови, как последнее напоминание о Сорке. - Собаку я ему не прощу.
- Тут люди гибнут...
Дерен, почувствовав что, не стоит развивать эту тему в присутствии Манса, попробовал увести разговор в сторону, вспомнив об арсенале Теспа.
- Послушай Лог, а зачем тебе столько оружия? Да еще такого дорогого. Боевые топоры да мечи не самый ходовой товар у охотников.
- Не для себя я это берег, - лицо торговца слегка прояснилось. - Для Ронка.
- А ему-то зачем? - Манса тоже заинтересовала эта тема.
- Парень хочет попасть в Нарготскую гвардию, - не без скрытой гордости произнес Лог. - А каждый гвардеец, должен владеть несколькими видами оружия, плюс при вступлении иметь при себе полную боевую экипировку, включая лошадь.
- Эй, - Манс изумленно поднял брови. - Насколько я помню, в гвардию всегда отбирали дворян. С каких это пор ты стал аристократом? Неужели мудрейший Себион жаловал тебе титул?
- Наш монарх может жаловать только новые налоги, - скривился Лог. - А вот если найти нужных людей и не пожалеть денег...
- Не думал, что торгуя в этой глуши можно много заработать - удивился Дерен.
- Заработать можно везде, была бы голова на плечах.
- Так, ты не ответил на мой вопрос, Лог, - напомнил Манс. - Ты теперь у нас дворянин?
- Пока нет, - потупился Тесп. - Но дело движется.
- Не хочу тебя обижать, но мне кажется что твои "нужные" люди обычные мошенники, - осторожно произнес Манс. - Либо у тебя все сараи должны быть забиты золотом. Купить титул это не шкуру руава сторговать. Подумай об этом.
Вновь хлопнула дверь, и все как по команде повернули головы. На долю секунды в глазах каждого мелькнула надежда, вслед за которой вздох разочарования. Вошедший не гарт.
Да где же они, клыки Ейрига им в печень!!!
Чуть было оживший Тесп вновь помрачнел. Гвардия, дворянство,... о чем они говорят, когда Зверь за порогом, и времени все меньше и меньше до того как он почувствует свою силу. А еще, совсем рядом, в опустевшем храме Амилана лежит мертвое тело Олерта.
Лог отер лицо рукой. Навалилось же несчастье.
Они еще какое-то время посидели молча, потом опять поговорили ни о чем, украдкой посматривая на дверь все еще ожидая пришествия гартов. Но боги не спешили явить чудо.
Наконец Манс поднялся из-за стола и, повернувшись к залу, громко произнес:
- Больше ждать, смысла нет, ловчие сегодня не придут. Надо расходится по домам.
Люди понуро поднялись и потянулись к выходу. Дерен немного подождал, когда толпа поредеет, а затем, кивнув на прощание Логу, поспешил за остальными.
Дом встретил его тишиной, Алара все еще спала.
Он, стараясь не шуметь, подпер входную дверь заранее приготовленным бревном, уперев его в пол. Для пущей надежности пододвинул тяжелый стол, в котором хранились охотничьи принадлежности.
Затем прошелся по комнатам и зажег все свечи, какие нашел в доме, при этом, расставив их, таким образом, чтоб в случае схватки они случайно не погасли. Оборотню все едино, что свет, что тьма, он же должен видеть врага. Всю мебель, какую мог, придвинул поближе к стенам, освобождая пространство для возможного боя.
Закончив с приготовлениями, прошел к комнате жены и присел, облокотившись о косяк, так чтоб видеть и ее и входную дверь, а также два окна, что просматривались из этого места. Таким образом, он визуально перекрывал почти пятьдесят процентов возможных точек проникновения Зверя. То, что осталось вне поля его зрения, он надеялся контролировать на слух.
Из оружия охотник выбрал верное копье, отличавшееся исключительной балансировкой и имевшее широкий листообразный наконечник, не раз обагренный кровью.
Дерен понимал, что если оборотень ворвется в дом, у него практически не будет шансов остаться в живых, и скорей всего бой продлиться не больше минуты, но, тем не менее, положил под руку еще два более легких метательных копья, а на грудь повесил длинный нож, вынутый из ножен.
Все что можно было сделать, он сделал. Теперь оставалось только ждать.
Медленно текли минуты. Горящие свечи плакали расплавленным воском, отмеряя ушедшее время. Дерен наблюдал за язычками пламени, отсчитывая про себя эти мгновенья, тихо моля, чтоб в этой тишине и пришло утро. Всего одна ночь, всего одна...
Тяжелый удар в дверь оборвал его молитвы. Боги в эту ночь спали.