"Маффин" в переводе с английского означает сдобная булочка. Сложно сказать, почему эти существа в народе прозвали маффинами, ведь на деле они имеют весьма отдалённое сходство с выпечкой. Разве что выглядят так же безобидно. Впервые маффинов открыл русский профессор Иван Маточкин в 2008 году. Он занимался исследованиями в области нанотехнологий и случайно обнаружил с помощью одного прибора небольшие пухлые сгустки в разных местах лаборатории. Сгустки лепились ко всем гладким поверхностям: потолку, полу, стенам, столешницам, полкам шкафов, - и очень медленно продвигались в сторону профессора. Доктор Маточкин назвал это явление "плазменный кисель" и опубликовал информацию о своём открытии в научном журнале. Вскоре профессора арестовали за разглашение государственной тайны, и Басманный районный суд города Москвы приговорил его к десяти годам лишения свободы.
Позднее группа американских учёных из Калифорнийского университета, опираясь на статью доктора Маточкина, установила, что обнаруженные сгустки могут проникать сквозь любые препятствия, включая перегородки и стены любой толщины и сделанные из любых материалов. Американцы-то и назвали существа "маффинами", по всей видимости, из-за некоторого сходства с кексами, какие подают в ресторанах быстрого питания Мак-Дональдс. Но самое сенсационное открытие сделал аспирант кафедры ядерной физики из Чехословакии, который в 2010 году опубликовал небольшую работу под названием "Плазменный кисель Доктора Маточкина как причина человеческой смерти". Вначале научный мир громко расхохотался над гипотезой молодого учёного, и только ленивый не обронил вскользь замечания о том, что надо всеми методами бороться с алхимической ересью, иногда ещё проникающей в тело современной науки. Однако последующие исследования, которыми занимались больше ради баловства и из желания посрамить выскочку-чеха, неожиданно подтвердили правоту аспиранта! Оказалось, что кусочки "плазменного киселя" каким-то образом чувствуют присутствие человеческого тела, когда оно находится в зоне их досягаемости, и тотчас же начинают свой путь по направлению к нему. Добираясь до человека, маффин внедряется в него и запускает механизмы старения и смерти. Сам человеческий организм не запрограммирован умирать. Согласно биологическим законам, он должен расти и развиваться до состояния наибольшего расцвета, то есть до возраста примерно двадцати, двадцати пяти лет. Наступающие затем необратимые изменения, связанные со старением, не являются следствием внутренних установок, они есть результат внешнего воздействия, а именно - результат поражения организма маффином, которому, не смотря на свою крайне маленькую скорость, удалось добраться до человека. Таким образом, утверждение о том, что маффины являются убийцами людей, вполне соответствует истине.
Сделанное чехом открытие перевернуло мир, ведь оказалось, что смерти избежать легко! Маффин, передвигающийся со скоростью улитки, почти не имеет шансов настигнуть человека, если тот его, во-первых, видит, а во-вторых, своевременно меняет место своего положения. Очень скоро производители выпустили на рынок специальные контактные линзы, позволяющие всем желающим обнаруживать маффинов. Следует отметить, что молодой аспирант из Чехословакии сказочно обогатился на продаже патента, так как изобретение линз принадлежит именно ему, и теперь он является одним из самых состоятельных людей мира по данным журнала "Форбс".
Сегодня, когда маффины стали видны, от людей требуется только одно - постоянно быть начеку. Бдительность является непременным условием бессмертия. Конечно, большинство людей к моменту изобретения линз уже было поражено маффинами, однако нашлись и счастливчики, которые после сдачи анализов получили справку о том, что их организм чист, и эта справка стала для них билетом в вечную жизнь. Медицинские учреждения были переоборудованы, а персонал прошёл специальную подготовку для того, чтобы не допустить проникновения маффинов в организмы новорожденных. У родителей и педагогов появилась новая забота - следить за тем, чтобы ребёнок не стал жертвой маффина, а в дальнейшем научить отпрыска самостоятельно избегать смертельно опасного контакта.
В целом люди были весьма и весьма довольны открытием, несмотря на то, что оно причинило им некоторые неудобства и изменило привычный жизненный уклад. Однако нашлись и такие лица, реакцию которых трудно назвать адекватной. Кто-то, например, не выдерживает вида медленно ползущих к нему маффинов и расценивает это явление, как символ неотвратимо подбирающейся смерти. Количество самоубийств на почве подобных ложных представлений составляет десятки тысяч, несмотря на непрерывно ведущуюся профилактическую работу, тренинги, телефоны доверия и специальные психотерапевтические кабинеты. Другие граждане с неустойчивой психикой объединяются в различные общественные движения "за естественную смерть". Они приковывают себя наручниками и замирают в полной неподвижности, дожидаясь, когда ближайший из маффинов наконец доберётся до них. Дождавшись, эти чудаки вскакивают, поздравляют друг друга и смеются оттого, что стали, по их мнению, самыми счастливыми людьми на планете. Помимо вполне мирных объединений "добровольных самоубийц" на свете насчитывается до сотни террористических организаций, цель которых - разработать дистанционный способ воздействия на маффинов, чтобы поражать с помощью последних конкретные цели.
* * *
Зачем я привёл здесь эти скудные данные по истории маффинологии? За тем, чтобы понятна была моя дальнейшая история. Ведь сам я по профессии маффинолог. Причём, я занимаюсь такой узкой отраслью маффинологии, которая изучает изменение поведения мужчин в связи с принятием ими факта существования маффинов. Сфера моих исследований находится на стыке маффинологии и гендерной психологии. На этом, пожалуй, и следует остановиться, чтобы не утомлять читателя специальными терминами. Последнему, ведь, в большей степени интересны подробности моей личной жизни, а не научной деятельности. Ольга часто говорит, что я в силу характера своих занятий склонен к занудству. Отчасти она права, но я всё равно ей возражаю и настаиваю на том, что вместо термина "занудство" правильнее было бы использовать термин "любовь к систематизации понятий". Ольга объявляет меня занудой в квадрате, занудой зануд, зануднейшей занудятиной и занудливым занудлом, а потом неожиданно спрашивает: "А ко мне у тебя любовь?" Да, Я люблю Ольгу.
Сегодня вечером я веду её в итальянский ресторан. Девушка с толстой кипой меню встречает нас у входа и провожает в полупустой зал. Остановившись у столика на двоих, она предлагает нам занять его. Я обращаю её внимание на то, что возле бутылочки с оливковым маслом сидит некрупный маффин, который в присутствии сразу троих человек колеблется, в какую сторону ему начать движение.
- Мне бы не хотелось нервничать в течение ужина, наблюдая за тем, как маффин подбирается ко мне или моей спутнице, - говорю я.
- Извините, пожалуйста, - приглядевшись, наша провожатая различает маффина, - сейчас я попробую подыскать вам другой столик.
- И знаете что, - стреляю я словами ей в спину, - будьте так добры, отыщите столик с таким расчётом, чтобы ближайший маффин находился на расстоянии метров трёх от него. Не люблю близко подпускать к себе маффинов.
- Ну что Вы! - отвечает мне девушка, - Согласно санитарным нормам, маффин может находиться на расстоянии одного метра от столика с гостями. Как Вам должно быть известно, расстояние в один метр маффин преодолевает за шесть часов.
- Милая, милая девушка, - возражаю ей я, - уж кому-кому, а мне-то прекрасно это известно! Более того, мне известно также и то, что передвижение маффинов в пространстве - тема малоизученная и весьма туманная. В лабораториях зафиксированы случаи, когда ползущий маффин внезапно преодолевал расстояния до десяти сантиметров за доли секунды, а затем снова продолжал двигаться с прежней скоростью. Так что для обеспечения собственного спокойствия я предпочитаю подстраховаться и не подпускать к себе маффина ближе чем на три метра. В крайнем случае, два с половиной меня тоже устроит.
- Если Вы так настаиваете, - ответила мне девушка, - у нас есть зал, в котором в настоящее время нет ни одного маффина. Можете убедиться в этом сами. Однако за пребывание в нём Вам придётся заплатить по одной тысяче рублей с человека.
- Какие глупости! - вмешалась Ольга, - Мы можем посидеть и в обычном зале. Вот хоть здесь, - она встала, как вкопанная возле столика.
Я огляделся и заметил поблизости трёх маффинов. Ближайший находился на расстоянии полутора метров.
- Ты уверена? - спросил я Ольгу.
- Уверена, уверена, - отвечала она.
- А то мы можем пойти в специальный зал, где нет маффинов. Я готов платить за нашу с тобой безопасность.
- Нет-нет, мы остаёмся здесь.
Девушка положила на выбранный нами стол два меню и ушла.
- Тебе пора как-то определяться, - сказал я Ольге, листая меню, - и сделать выбор между мной и Семёновым.
Она засмеялась:
- Глупый пингвин! Я же тебе миллион раз говорила, что определилась и выбрала тебя! Я живу с тобой второй год, а ты никак не можешь выбросить из головы этого Семёнова!
- Да, но он отвозит тебя на работу каждый день!
- А что же делать? Я не могу отказаться от некоторого комфорта, поэтому вынуждена использовать Семёнова.
- Но это несправедливо по отношению к нему!
- Ну... - Ольга углубилась в меню. - Кстати, - продолжала она, не поднимая глаз, - Он отвезёт нас домой после ресторана.
- Оля!
В качестве ответа последовало:
- Я буду салат с рукколой и томатами черри.
Мы отлично поужинали. Ольга кормила меня своим салатом: листочки рукколы соскальзывали с вилки и падали на скатерть, пачкая ткань оливковым маслом. Я заказал лазанью, чем вызвал Ольгино неудовольствие.
- Ты всегда заказываешь одно и то же, - сказала она.
- А что?
- Надо пробовать новое.
К ужину нам подали кьянти светло-соломенного цвета. Мне нравится белое вино. Ольге тоже. От красного у неё болит голова.
На десерт я съел тирамису и послал ему вслед жгучий глоток эспрессо. Ольге тоже хотелось пирожного, но она вынуждена была отказать себе в удовольствии во имя Её Величества Диеты.
Во время ужина я не спускал глаз с трёх маффинов, совершавших медленное путешествие в нашу сторону. Скорость их передвижения была настолько низкой, а расстояние, отделявшее нас от смерти, настолько огромным, что какие-либо причины для беспокойства отсутствовали. Тем не менее, в мире, наводнённом маффинами, осторожность никогда не бывает излишней.
Семёнов встретил нас сразу у входа в ресторан. Он подал Ольге руку и открыл дверцу своего автомобиля, дорогого, должно быть. Хотя, я не очень хорошо разбираюсь в автомобилях. У Семёнова нет дешёвых вещей. Он - бизнесмен и, как многие другие, сколотил целое состояние на линзах, позволяющих обнаруживать маффинов.
Я не испытываю никаких чувств по отношению к Семёнову: ни ненависти, ни симпатии. В отношениях с Ольгой он мне не конкурент. Он глуп и молчалив. Как и все глупые люди, Семёнов упорен. Упорство заключено в самой посадке его головы: выпуклый лоб выставлен вперёд. Глаза у Семёнова маленькие, сидят глубоко. Скулы торчат, как крылья бомбардировщика. Губы толстые. Не красавец, одним словом.
На заднем сидении автомобиля Семёнова пульсировали две туманности. Маффины, один покрупнее, второй помельче, ползли ко мне.
- Ольга, - это может быть небезопасно, - предупредил я.
- Ерунда, я поеду спереди, - отозвалась она.
- Как хочешь.
- А ты что же не едешь с нами?
- Я не хочу подвергаться опасности, - ответил я, - на заднем сидении два маффина. Поэтому лучше пройдусь пешком.
- Ну же, пингвинчик! - Ольга сложила руки в молитвенном жесте, - Они не успеют до тебя добраться. Поехали с нами. Семёнов ведь опять будет всю дорогу молчать, а ты мог бы развлекать меня разговором. Правда, Семёнов, ты ужасный молчун?
Семёнов ничего не ответил и, как мне показалось, только слегка подтолкнул Ольгу внутрь своего автомобиля.
- Нет-нет, поезжайте вдвоём, - махнул я им рукой.
Ольга подарила мне одну из своих чудесных детских улыбок и скрылась в машине. Семёнов крепко пожал мою руку, не проронив при этом ни слова.
Когда я пришёл домой, Ольга уже успела принять душ.
- Семёнов такой глупый, - сказала она, выходя из ванной. - С ним можно помереть от скуки.
Перед тем, как уснуть, нам пришлось немного передвинуть кровать. Маффин, сидевший на прикроватной тумбочке, находился в опасной близости от Ольгиной головы.
* * *
Утром, когда у меня закончилась первая лекция, я заглянул на кафедру, чтобы выпить чайку с печеньицем. Народу там оказалось неожиданно много. Старички-профессора, молодые кандидаты и аспиранты вели оживлённую дискуссию, хотя до заседания кафедры по моим подсчётам оставалась ещё неделя. Я потолкался среди коллег, раздобыл себе кружку, заварил в ней пакетик чаю и очень скоро узнал причину столпотворения.
Событие, которое всколыхнуло наше маленькое научное болотце, действительно можно было назвать скандалом. Один молодой соискатель, без какого бы то ни было, согласия своего научного руководителя опубликовал статью о том, что маффинов нет. Гипотеза об отсутствии маффинов показалась мне занятной, и я принялся выяснять детали.
В своё время потребовалось огромное мужество для того, чтобы сказать: "Маффины есть". Теперь же нужно было в три раза больше смелости, чтобы заявить: "Маффинов нет". От коллег я узнал, что соискатель провёл глубокие самостоятельные исследования и пришёл к выводу: "Маффины - это большая научная мистификация, поставленная на службу транснациональному капиталу". Главный аргумент бунтаря сводился к тому, что процесс старения людей не остановился, не прекратились и смерти, несмотря на то, что вот уже двадцать лет, как мир тратит миллиарды долларов на защиту от маффинов. Аргумент был прост и потому неопровержим.
Я заглянул к заведующему кафедрой.
- Вы уже слышали, коллега, сколько шуму наделал этот мальчишка? - поинтересовался он у меня, швыркая чаем.
- Слышал.
- И как Вы к этому относитесь, позвольте спросить?
Я покосился на маффина, сидевшего на книжной полке. К счастью, он полз в сторону заведующего.
- В качестве гипотезы эта мысль кажется мне интересной. Конечно, существование маффинов сейчас очевидно, но наука на то и наука, чтобы сомневаться в очевидных вещах. Истина появляется в результате сомнений.
- Какое значение имеет истина, если кафедру могут закрыть? - спросил заведующий и продолжал, - Надо же было этому провокатору появиться как раз в тот момент, когда мы достигли настолько высокого уровня, что можем из кафедры запросто преобразоваться в целый институт маффинологии! А в будущем, кто знает, институт, вероятно, станет переходным мостиком к Академии! Вы думали когда-нибудь о подобных перспективах, коллега?
- Я думаю сейчас как раз о другом. Что Вы будете делать, Демьян Николаевич, если нас разгонят?
- И охота Вам, Мишенька, думать о плохом? - махнул рукой заведующий, - Мне семьдесят с лишним лет, и до истории маффинологии я преподавал историю России, а ещё раньше историю КПСС, но какое это имеет значение? Кому нужна история, если она не помогает человеку достичь бессмертия? Сам я заражён маффином и когда-нибудь обязательно умру, но другие, миллионы других, готовы ловить каждое моё слово, потому что оно даёт им надежду на вечную жизнь. Маффинология наше всё. Без неё мир скатится в чёрную пропасть безысходности.
- Интересно, думал ли об этом наш соискатель?
- Конечно же нет. Ему хотелось, по-видимому, философствовать молотом. И вот результат. Скоро от взмаха крыла бабочки начнётся цунами. Маффинов нет! Да если маффинов нет, тогда нет вообще ничего! Нет тогда нашей кафедры, нет института, экономики нет, политики нет. Скажите на милость, коллега, как теперь объяснить, спонсорам-производителям контактных линз для обнаружения маффинов, что всё их производство - мыльный пузырь? Как объяснить депутатам, что их лозунги: "Каждому второму бессмертие в две тысячи сороковом году!" - полный бред? Куда только смотрел научный руководитель нашего новоиспечённого Ницше?
Я усмехнулся.
- Смешного, Мишенька, мало. Последствия могут быть катастрофичными.
* * *
Сентябрь выдался отличный: сухой и тёплый. Погода напоминала позднюю весну. Мы с Ольгой прогуливались после работы. Заметив мою обеспокоенность, она спросила:
- Что-то случилось в институте?
Вместо ответа я задал ей неожиданный вопрос:
- Как ты считаешь, маффины есть?
Она задумалась. Потом ткнула в сторону указательным пальцем:
- Конечно, есть! Я же их вижу! Вон один сидит на обочине.
- Но ты его видишь, потому что кто-то научил тебя его видеть.
- И что?
- Откуда ты знаешь, с какой целью он научил тебя видеть маффинов?
- Пингвин! - Ольга обхватила меня руками, - Ты философ. Семёнову никогда в жизни не пришло бы в голову задать подобный вопрос. Сегодня он, кстати, подарил мне кольцо! Смотри!
Ольга, любуясь, вытянула вперёд правую руку. На безымянном пальце сверкало и переливалось бриллиантовое украшение.
Я согласился. Кольцо действительно показалось мне аляповатым.
- Ты никогда не подарил бы мне такую гадость! - продолжала кричать Ольга, - А Семёнов подарил.
- Он обычный буржуй. От него нельзя требовать слишком многого, - ответил я.
- Конечно, ты прав. Главное, он искренне старался доставить мне удовольствие.
Пешком мы добрались до дома, поужинали на скорую руку и улеглись спать. Маффины сидели по углам и, кажется, не собирались нам докучать. Не нужно было даже переставлять кровать, что очень меня порадовало.
Ночью я проснулся от шума и обнаружил, что нахожусь в кровати один. Семёнов и Ольга возились на полу. Ольга лежала на спине, запрокинув голову и опираясь на локти. Её мокрое тело мелко тряслось. Мышцы спины Семёнова и мышцы его ягодиц работали слаженно. Ольга, заметив, что я наблюдаю, подмигнула мне и скорчила недовольную гримаску, которая, по всей видимости, должна была означать: "Видишь, что делает со мной этот грубиян Семёнов! Я бы с удовольствием выбралась из-под него, но он такой тяжёлый и так придавил меня к полу!"
Я указал ей взглядом на маффина, который подобрался на опасное расстояние к её беспомощно дёргающейся ноге. Она кивнула и стала осторожно пятиться на локтях, увлекая за собой и Семёнова. Тот, казалось, целиком был поглощён своим занятием и не замечал опасности. Когда они отползли на достаточное расстояние, я вздохнул с облегчением. Ольга снова ободряюще мне подмигнула.
Утром, пока Семёнов принимал душ, я устроил Ольге сцену на кухне.
- Ты не должна была делать этого с Семёновым! Имей совесть!
- Почему? - удивилась Ольга.
- У тебя, в конце концов, могут появиться от него дети!
Она потупилась, признавая мою правоту.
- Господи, Оля! Нельзя же быть такой легкомысленной.
Семёнов вышел из душа в банном халате, и нам пришлось прервать разговор. Не хотелось, чтобы посторонний человек становился свидетелем семейной ссоры.
* * *
Так случилось, что я отпустил студентов на двадцать минут раньше, и остался один в аудитории. Маффин полз по кромке преподавательского стола. Он ничем не отличался от прочих, виденных мною ранее. Комочек не то тумана, не то слизи, с неясными очертаниями вполне мог оказаться пустотой. Иллюзией, которая почему-то стала реальностью. А что если? Я не успел додумать мысль до конца. Просто протянул руку и посадил маффина на ладонь. В следующую минуту ужас полностью захватил меня. До этого момента все события моей жизни были в какой-то степени обратимы. Имея в арсенале код бессмертия, я мог возвращаться в начало одного и того же уровня и заново проходить его. История с Ольгой, таким образом, была проиграна в миллионах вариантов. Последний, хоть и был чрезвычайно экзотическим, тем не менее, не исчерпывал всех моих фантазий. Аналогичным образом играла со мной и Ольга. И даже Семёнов был включён в цепочку наших безответственных игр.
Теперь, когда я держал маффина на ладони, жизнь моя вновь обрела качество обратимости. Отсчёт пошёл. Маффин на ощупь оказался тёплым. Я погладил его и удивился неожиданному приливу нежности по отношению к кусочку "плазменного киселя" профессора Маточкина.
- Я люблю тебя, - сказал я маффину и погладил его ещё раз. Он отозвался серией вибраций, приятно пощекотавших мою ладонь. До сих пор я не знал, чью сторону принять в дискуссии о природе маффинов: сторону "органиков", утверждавших, что маффины - это особая форма жизни, или "неоргаников", настаивавших на том, что маффины - явление неживой природы. Теперь мои сомнения рассеялись окончательно. Маффин вёл себя точно так же, как пушистый котёнок: ласкался, тёрся о мою ладонь и просил, чтобы его почесали за ушком. Более того, маффины оказались не только живыми, но и разумными существами. Очень скоро я понял, что могу принимать и расшифровывать посылаемые ими сигналы. Выяснилось, что маффины были очень удивлены, когда в начале двадцать первого века люди неожиданно обнаружили их. Для самих маффинов присутствие людей никогда не было тайной. Попав в зону людского внимания, эти существа в целях обеспечения собственной безопасности внедрили в человеческое сознание мысль о связи между собой и смертью. Так люди сами начали сторониться маффинов. Я же по какой-то причине вызвал симпатию у одного из них, и он решил вступить со мною в контакт. Я долго хохотал, когда он рассказал мне эту историю, в которой человечество выглядело, как трус, боящийся собственной тени. Я подумал и о том, что соискатель нашей кафедры был не так уж далёк от истины, когда написал, что маффинов нет. Действительно, тех маффинов, которые за последние несколько десятков лет превратились для нас в мрачных разносчиков смерти, не существует. Есть некая разумная форма жизни, которая разумна настолько, что посчитала необходимым обезопасить себя от контактов с homo sapience путём использования самого главного человеческого страха!
* * *
В тот же день заведующий кафедрой маффинологии объявил меня сумасшедшим. А очень скоро на крупной научной конференции им был прочитан доклад, наделавший много шума в учёном сообществе. Профессор утверждал, что маффины, безусловно, являются живыми существами, к тому же дьявольски хитрыми и обладающими паранормальными способностями. Науке пока не известно, зачем маффину нужно внедряться в человеческий организм, но то обстоятельство, что такое внедрение составляет весь смысл жизни маффина, сомнению не подлежит. Обнаружив, что люди научились более или менее успешно избегать их, маффины предприняли отчаянную попытку поправить положение, внушив отдельным личностям чувство глубокой симпатии к себе. К большому сожалению, под их влияние попал и молодой блестящий учёный кафедры маффинологии, которого пришлось в срочном порядке уволить из института и отправить на принудительное лечение.