Анна гипнотизировала маленькие циферки в правом нижнем углу монитора. Просила их меняться почаще. Разумеется, не вслух просила, так, про себя.... Тихонечко так, чтобы никто не слышал.
Скоро домой. Совсем скоро, а потом ещё выходные. Анна любила выходные. Вечер пятницы, вся суббота и воскресенье наполовину. Наполовину, потому, что с одной стороны - это уже не выходной: мысли об отдыхе уже пора прятать (понедельник же завтра), однако вроде, как и время свободное есть. Можно чем-нибудь себя занять. Например, сходить в кафе с подругой. Кафе Анна любила, подругу тоже, а ещё помимо этого Анна любила кофе в кафе с подругой. Однако, чтобы пить кофе в любимом кафе с любимой подругой - надо чтобы было воскресенье. А пока только пятница и тринадцать сорок восемь (ура!). Значит ждём.
Выходные это хорошо, можно повеселиться. У Анны было много знакомых, с которыми она проводила выходные. Общалась, танцевала, иногда пела. Пела, впрочем, только под гитару и только под гитару Лимонова. Лимонов это друг Анны, как брат. Этот брат знал об Анне больше, чем её мама, что не удивительно, так как порой Анна ловила себя на разных неприглядных мыслях. Например, о том, что mama иногда несправедливо судит об Анне, в отличие от Лимонова, с которым она вот уже лет десять как не ссорилась (последний раз они поругались в пятом классе, причём предмет спора был настолько несущественным, что о нём сейчас не помнит никто, помнят сам факт - последняя ссора в пятом классе). В такие моменты Анна жалела, что живёт с mama, а не с Лимоновым. Однако с ним она жить не могла пока. Начнутся вопросы, и сплетни пойдут. Им же не объяснишь каждому, что Лимонов - это друг_вы_не_подумайте_ничего_такого. По большому счёту девушке было всё равно, что станут говорить другие, однако тратить каждый раз время на выслушивание чужого слабомыслия ей не хотелось.
Странно, но почему-то люди не понимали, начинали думать "что-то такое" и глупо хихикать, когда Анна рассказывала им о Лимонове. Хотя и не все. Анна хотела сократить возможную нервотрёпку по этому поводу до минимума, потому не жила с Лимоновым, однако проводила у него очень много времени. Первоначально это были школьные интересы, затем интересы группы, а потом Анна уже настолько привыкла к мысли, что у неё есть Лимонов, что почти не замечала того, что он стал неотъемлемой частью её жизни.
У Анны были подруги, которых Анна любила, за то что, они всё понимали. Ещё у Анны было зеркало. Нет. Зеркало. Зеркало это зеркало. Она даже не подруга. Анна не знала, как её называть, поэтому называла просто Зеркалом и говорила ей "ты".
Вернёмся к Анне, наблюдающей за временем.
Сегодняшний вечер Анна хотела провести дома, никуда не ходить. Во-первых, она болела. Простыла и чихала, а значит никакой романтики и никаких мальчиков вечером. Во-вторых, из-за того, что она болеет, у Анны не было настроения, а ходить куда-то без настроения Анна не любила, чтобы не портить своим угрюмым видом настроение другим.
Откуда-то сверху потянуло весной.
"Надо закрыть форточку" - подумала Анна, и закрыла форточку.
- Анечка! А я к тебе! - донеслось из дверей.
"Только не это" - вздохнула Анна и учтиво поздоровалась.
- Здравствуйте, Мария Петровна.
- Здравствуй, здравствуй, красавица - в кабинет входила Мария Петровна, солидного телосложения дама - Ну что, попечатаем немного?
И улыбнулась.
- Попечатаем, - согласилась Анна. В самом деле, куда уж теперь деваться, раз Мария Петровна пришла и хочет "попечатать".
- Значит, смотри, вот тут парочка инструкций, три приказа и ещё программа проверки знаний сотрудников фирмы. Небольшие такие. Ты сделай это всё, а я пока посижу тут, - Мария Петровна, ответственный работник, решила посидеть рядом с тарелкой, наполненной до верха овсяным печеньем, любимым, кстати, Анной, овсяным печеньем.
Анна принялась за работу. Спустя сорок минут, непрерывно слушая о том, что на улице совсем тепло, а значит, скоро настанет столь любимый Марией Петровной дачный сезон, и она наконец-то вернётся "к своим грядочкам, а ещё дочка стиральную машинку подарила, великолепную такую, и крутит, и отжимает, а внук.. ну от старшего сына, который, негодник, третью двойку за неделю принёс", приказы-инструкции-программы были напечатаны, а нервы Анны вымотаны.
- Спасибо, милая - прощебетала Мария Петровна и ушла.
- Пожалуйста - по-прежнему вежливо ответила Анна, и, с огорчением посмотрев на почти опустевшую тарелку с любимым печеньем, поставила чайник греться.
Два сорок семь. Мда.
Оставим Анну дожидаться конца рабочего дня, а сами перенесёмся на улицу.
На улице, в самом деле, веяло весной, конец марта, пора бы уж. Снег таял, всё как всегда. И это было здорово, так как настроение весной у Анны повышалось автоматически. Откуда-то само собой появлялось необъяснимое чувство легкости и простоты. Девушка предпочитала не думать о том, что причиной тому являются всего лишь гормоны.
Он появился вроде бы из ниоткуда. Просто вышел из пустого переулка, поёжился немного, конец марта всё же... Закурил и пошёл по направлению к центральной площади города. В это время на улице было много народа, во-первых, весна, во-вторых, пятница. Люди торопились по своими делам, шли погружённые в себя. Кто-то сосредоточенно обдумывал, какие пункты надо обширнее раскрыть в отчёте за I квартал, кто-то спешил на вторую работу, думая, о том, что, в эту ночь тоже выспаться не удастся, так как народ устал, и в эти выходные будет отдыхать по полной, а значит, дел будет по горло.
Он шёл и изредка оборачивался чужим мыслям.
- Мы будем играть в эту субботу в "Крыльях", приходи нас слушать.
Лимонов встретил Анну с работы и провожал домой, одновременно с этим они гуляли, и обсуждали предстоящий концерт в одном клубе.
- Мне всегда нравилось это название - "Крылья", - сказала Анна, - О чём ты думаешь, когда его слышишь?
- О том, что пора искать вторую работу, ибо творчество - это, безусловно, хорошо, интересно и замечательно, но для жизни маловато...
- Лимонов, ты прав. Ты всегда прав, а я вот думаю об ангелах, - ни с того ни с сего сказала Анна.
- Ангелов не бывает. Давай я тебе лучше поиграю.
Гитара всегда была с Лимоновым. Он не носил часов, он носил гитару. Она уже несколько лет была вроде его части тела, он никогда с ней не расставался, где бы он не находился: смотрел телевизор в комнате, курил на балконе, мылся в душе. Конечно, он не мылся в душе с гитарой, в те моменты, когда он не мог взять её с собой, он слушал свои записи. Он слушал не столько себя, сколько её.
Как-то раз Анна пошутила:
- В Англии женщина вышла замуж за дерево, а ты можешь жениться на гитаре.
- В нашей стране это никого бы не удивило, слишком уж часто женщины выходят замуж за деревья, а мужчины женятся на козах - Лимонов не обиделся, он слишком хорошо знал Анну. Когда она хотела сделать больно своими словами - она говорила иначе, а сейчас - нет. Жениться Лимонов пока не собирался, ни на гитаре, ни на девушке. Он всё еще переживал по поводу прошлой подружки, и потому не обижался на Анну.
Они проходили через городскую площадь, по которой сновали туда-сюда машины. Увидев невдалеке круглую клумбу, они пошли к ней. Сели. Лимонов достал гитару и начал играть.
Как же Анна любила эти звуки. "Гитара и скрипка - деревянные инструменты, препарирующие душу" - всегда говорила она. Закрыв глаза, девушка слушала знакомую мелодию. Слишком знакомую и любимую. Она предпочитала не вспоминать слова члена жюри одного конкурса, проходившего полгода назад. Если отбросить всю чрезмерно вежливую чушь и выделить основное, то получится что-то вроде: "Вы неплохо поёте, но тут присутствует дарование - обладающее более выдающимися талантами, которому мы и присуждаем первое место". Да, это то "дарование", к которому вышеуказанный член жюри отправился за день до конкурса с ночной проверкой. И "дарование" с радостью демонстрировала свои "выдающиеся таланты" до самого утра. А Анна не пустила даже на порог. Но это всё прошло. Сейчас Анна сидела на нагретой мартовским солнцем широкой клумбе и слушала Лимонова. Потом начала петь.
... хочешь талой воды,
из моей ладони?
... хочешь солнца кусок
на чужом перроне?
... хочешь, камнем и вниз?
... хочешь - сердце возьми.
Только ты улыбнись,
головой мне кивни...
На последних строчках Анна открыла глаза и замолкла. Метрах в ста, от неё стоял Ангел. Смотрел на Анну. Обычный такой. Высокий, красивый парень, с правильными и ровными чертами лица, непослушной кудрявой чёлкой и гипнотизирующим взглядом. В этом взгляде не было никаких чувств. Абсолютно. Этот взгляд ничего не выражал, казался мёртвым, однако насколько он был отталкивающим, настолько же он притягивал.
Ангел был одет в спортивный пуховик и джинсы, на голове чёрная шапка. Из под расстёгнутого пуховика выглядывал серый свитер с высоким, закрывающим горло, воротником. Внешне ангел ничем не отличался от ровесников. Почему Анна решила, что он - Ангел? Очень просто. У него были крылья. Причём не просто крылья, а Крылья, так как они были огромны. Два огромных серебряных крыла, с острыми, необычайно острыми, перьями лениво отражали солнечные лучи.
"Интересно, как он носит одежду с такими Крыльями? И почему не задевает ими прохожих? Как красив... Необыкновенен. Зачем он так на меня смотрит?" - в одну секунду пронеслось в голове у Анны.
- Лимонов, я вижу Ангела, ты тоже его видишь? - Анна коснулась руки друга и на секунду отвела взгляд от Ангела.
Секунды ему хватило.
- Что? - Лимонов открыл глаза и перестал играть, - Кого вижу?
- Ангела. Вот там стои...- Анна посмотрела на то место, где последний раз видела Ангела и, разумеется, его там не увидела
- ...ит. Уже не стоит. Чёрт, ну как в дешевом ужастике. Был человек - нету человека.
- В ста метрах от тебя стоял Ангел и слушал твоё пение?- Лимонов внимательно посмотрел на Анну.
- Моё пение и твою игру. Лимонов, ты давно читаешь мои мысли, и можешь видеть, что я не преувеличиваю.
Лимонов взял Анну за руку и посмотрел ей в глаза. Долго смотрел, минуты две, пока в них не проскользнула лёгкая тень.
- Вижу, что не преувеличиваешь, - наконец сказал он. Отпустил руку подруги и отвёл глаза, - Пойдём, я тебя провожу.
- Только про ангелов вспоминала... - немного рассеянно проговорила Анна, поднимаясь.