Клещенко Елена :
другие произведения.
Баллада о княжне и актере
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Комментарии: 9, последний от 01/09/2006.
© Copyright
Клещенко Елена
(
klesch990(at)mail.ru
)
Размещен: 02/04/2005, изменен: 24/09/2012. 13k.
Статистика.
Стихотворение
:
Скачать
FB2
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Аннотация:
Once upon a time - другое имя, другая профессия, другое место проживания, тетрадки и портативная пишмашинка вместо компьютера... Но по рассказам очевидцев выходит, что баллада эта все-таки моя. Светлой памяти Виктора Авилова посвящается.
I.
Конечно, женщина - не бард:
все песни не о том.
Да я и странствую без карт,
а так - из дома в дом.
Невелика моя страна,
богата и бедна,
а время года в ней - весна,
эпоха - неясна.
Девица княжеских кровей,
я нынче не в шелках:
штаны из ткани погрубей,
ботинки на шипах,
сырые от ночной росы,
а за спиной - мешок,
и вместо шпилек и косы -
налобный ремешок,
хайратник то есть. Я кажусь
собою недурна,
а ввечеру не откажусь
от чарочки вина,
и тем, кто приютит меня,
о чем-нибудь спою:
о свете ночью без огня,
о яблоне в раю...
Кто резал яблоко ключом -
тот самый, райский сорт, -
кто укрывал меня плащом, -
я помню вас, милорд,
ношу дареное кольцо...
Но более всего
люблю надменное лицо
актера одного,
как есть на сцене он - изгой,
охальник и поэт,
ни с кем не делится тоской,
вино глядит на свет,
ухмылкою встречает страх,
обиду, боль и стыд,
девчонок носит на руках,
не раздеваясь спит...
Что до меня - во-первых, вот:
любуюсь на него -
и улыбаюсь во весь рот,
неведомо с чего,
примерно как когда гляжу
на звезды, на огонь,
когда котенка посажу
с ногами на ладонь.
Возможно, чушь - но он похож
бывает на меня:
ну вот, когда роняет нож
худая пятерня
в той сцене... - Все! Сейчас начну.
Балладе свой черед.
Кручу колки; щиплю струну;
настроилась. Вперед!
II.
Вот как-то раз я набрела
на медленный фургон
со знаком на борту: стрела
и золотой дракон -
одной бродячей труппы герб.
Фургон меня подвез.
Уже был виден лунный серп,
глаза искали звезд,
но свет еще не стаял весь,
и звезды не взошли.
Мне дали руку, и залезть
не то что помогли -
втащили: "хоп, ногой упрись..."
Умыты от румян,
в своей берлоге - семь актрис,
уют - и ураган,
грозящий сокрушить уют;
и лук без шелухи
царит, покуда не прольют
дешевые духи.
Сундук, назначенный столом,
дымок из чугуна;
свеча под ламповым стеклом
пока не зажжена.
А с козел: "Что там, кто-то влез?" -
глядит из-под руки
Миледи, рыжая как бес,
роману вопреки,
но как играла - нету сил...
А весь мужской состав
своим вниманием почтил
трактиры у застав.
- Когда фургона не пропьют,
догонят. - Но троим
по новой морду разобьют.
- Пускай, на то и грим.
- Поди замажь такой фонарь,
софит, огромный - во!!
Ведь сам орет: ну вдарь, ну вдарь, -
еще б не бить его!
- На солнце нету фонарей,
ты гения не трожь!
- Ага... Доехать бы скорей.
А ты нам не споешь?
Вот банджо! - Я беру аккорд:
- О'кэй. Почту за честь. -
Пою, как пил с девицей черт -
и спился. - Хочешь есть?
- Хочу, - я правда голодна.
Тарелку подмела
и полумаску из сукна
в подарок я взяла.
III.
...Фургон, качаясь кораблем,
с открытой дверью спит,
а мы тихонечко поем
под метроном копыт.
Со мною "старая карга" -
но труппа молода,
Марго без палки и горба
девица хоть куда.
Слепого Харви пели мы,
когда второй фургон
вдали взобрался на холмы.
И сразу же Марго:
- Ведь это наши! Двух цветов
фонарик! Вот те раз.
Да чтоб у ентих-то скотов
гульба не задалась?
Ну я в тревоге... Эй! Хэлло! -
(По-ведьмински визжа.) -
Стряслось чего? - Да все прошло!
Сердечко! У Пажа!
- Допьетесь, черти! - Ерунда,
не бойся! - это он?
- Кто там кричал?.. Ага, ну да.
Марго клонило в сон,
она легла: "И ты ложись,
вон там, в углу, матрас".
Проспать свиданку?! Да ни в жись!
Пурпурно-желтый глаз,
и скрип немазаных осей,
и стук восьми подков
росли, как, помните, у фей -
мышата в рысаков,
все ближе, больше... Некто спал
на козлах, и вожжу
вокруг запястья обмотал.
Не дело. Разбужу.
И полумаску нацепив,
чтоб быть одной из них,
подобрала простой мотив
на свой любимый стих.
И тьма взвилась из-под колес,
заслышав первый звук,
и сновиденье прервалось
от сказанного вслух
- ан нет, подлунный мир стоит,
и голос мой поет.
А он сперва взглянул в зенит,
и уж потом - вперед.
Рукой умылся ото сна:
- Крепка была вода...
Ты кто? - Зови меня Княжна.
- Княжна, садись сюда!
Сейчас я кляч остановлю... -
Качаю головой:
- Я снюсь. - Но я уже не сплю!
- Ну, значит, сон не твой. -
Наверно, городу тепло
за каменной стеной,
но зарево его зашло
оранжевой луной,
и вряд ли месяца лучи
теплее, чем туман.
Но нам не холодно почти -
вот руку бы в карман,
да только банджо у меня,
и вожжи - у него.
Рукой холодною маня,
ночное существо
когда-то говорило мне:
ночные меж людьми,
что правят и поют во тьме,
им будто бы сродни.
Нехитро наше ремесло:
куплет, пока не спет, -
цветное темное стекло,
а голос - только свет,
но коли дело по плечу,
то всякая из строф -
рука, закрывшая свечу,
рубиновая кровь,
древесный и небесный свод
при взгляде изнутри,
вода в кувшине, мед из сот,
на нитке янтари.
Конечно, женщина не бард,
не тем горим огнем.
Но этот радостный азарт
все время петь о нем -
о страсти или о мечте
мы в полдень промолчим,
но, право, песня в темноте -
личина из личин.
У скрипки нет ни губ, ни рук, -