Комната была такой маленькой, что Яру невольно вспоминались часы, проведенные в стенном шкафу его квартиры. Тусклый светильник, на котором скопилось столько пыли, что по ней можно было рисовать пальцем, неприятно мерцал и едва слышно потрескивал. Яр уже притерпелся к отвратительному запаху, что вместе со сквозняком вползал в комнату из-под запертой двери. Он даже мог есть, почти не испытывая тошноты, хотя на первых порах проглоченная еда сразу же лезла наружу.
Обстановка в комнате была более чем скромная. Легкую пластмассовую кровать, наверное, похитили из какого-нибудь дома отцветания: только там и можно было найти столь убогую лежанку. Потертую тумбочку, скорей всего, прихватили заодно с кроватью. На ее верхней крышке чем-то острым была выцарапана неровная надпись - Яр с трудом ее разобрал: "Азик Ломов самый лучший". Кто был этот Азик Ломов, и для чего ему понадобилось портить пусть и дешевую, но вещь, Яру оставалось только гадать.
Он и гадал.
А что еще ему было делать? У него отобрали все вещи, вытянули из-под кожи даже паспорт - тонкий и прозрачный чип идентификации - это оказалось не так больно, как он ожидал. Ему нечем было развлечься, его лишили всякого общения, его оставили наедине с собой, надолго оставили, - и это оказалось куда неприятней, чем процедура вытягивания чипа из-под тонкой, потеющей кровью кожи.
Он тихонько пел, дважды в день делал зарядку; он пытался вспоминать сюжеты давно виденных программ, мысленно обращался к старым знакомым, воображал, что пишет женам письма - Ольше и Мае. В первую очередь Ольше, конечно же! Ему было, что ей сказать.
"Теперь я знаю, кто вырастает из диких детей, - мысленно обращался он к Ольше. - Я насмотрелся на этих выплюнутых обществом недочеловеков. Они не способны жить как все, как нужно, как правильно - только лишь потому, что их матери однажды решили не отдавать своих детей в дом воспитания. Только опытные наставники способны подготовить человека к жизни, только проверенные поколениями программы могут сформировать правильную личность! Ты хочешь выносить ребенка сама. Пускай! Это не самое страшное, ты просто рискуешь его и своим здоровьем. Но нельзя калечить душу ребенка. Это опасно не только для него, но и для всего общества. Для всей системы, выстроенной человечеством, -- слава предкам, строителям городов!.."
Он шевелил губами, проговаривая эти слова, и ему казалось, что он исключительно убедителен. Он искренне полагал, что это он сам - сам! - додумался до таких замечательных слов, до этих мыслей. Он не понимал, что говорит затертыми штампами, не вспоминал, что эти самые фразы он слышал уже много-много раз...
Он был заперт наедине с собой. Он мог слушать только себя. И поэтому даже банальности казались ему откровениями.
Он подолгу размышлял о случившемся с ним. Размышления эти в основном сводились к воспоминаниям и сожалениям об упущенных возможностях.
"Эх, - с досадой вздыхал Яр, - ну почему я слушался этого человека? Как я мог ему поверить?! Надо было сообщить Мае, в какой стороне меня искать, если я вдруг исчезну... А Гнат? Неужели и Гнат оказался бы здесь, на моем месте, в этой комнате? Надо было бежать сразу, как показался этот дом! Сразу, как Ларс заговорил о диких бандах! Тогда можно было бы спрятаться в каком-нибудь пустом доме, переждать, и дальше пойти самому. Эх, если бы можно было отменить произошедшее! Хотя бы на чуть-чуть вернуть время назад, чтобы всё переиграть иначе..."
И только о своей дальнейшей участи Яр старался не думать. Будущее представлялось ему темным и зловещим, но, вместе с тем, неясным и успокоительно далеким. Он все ждал, когда похитители затребуют с него первый выкуп. Но они почему-то медлили.
Яр говорил себе, что убивать его не станут, пока он будет приносить хоть какие-то деньги. Он надеялся, что сможет откупаться от похитителей достаточно долго - до самой своей старости, до пилюль танатола. Но, вместе с тем, ему совсем не верилось, что оставшаяся жизнь его может пройти в этой убогой вонючей комнате, освещенной дрожащим пыльным светом. И здесь же и закончиться.
* * *
На четвертый день заточения Яра посетил Ларс. Проводник принес обычный обед: тарелку густого бульона, шлепок размазни, называемой кашей, чуть поджаренную гренку и стакан охлажденного колада. Поставив поднос на шаткую тумбочку, Ларс сложил руки на груди и осмотрел комнату.
- Как тебе тут живется? - спросил он, не глядя на пленника. И сам же ответил на свой вопрос:
- Вижу, что неплохо.
Яра возмутило это "неплохо". Он открыл рот, собираясь ехидно поинтересоваться у предателя, что именно здесь "неплохо", но Ларс даже не заметил, что пленник хочет что-то произнести.
- Садись и ешь, - распорядился проводник, меряя комнату шагами и зачем-то ведя рукой вдоль стен. - Наслаждайся отдыхом и набирайся сил.
Яр с еще большим ехидством хотел поинтересоваться, для чего ему теперь нужны силы, но Ларс вновь его перебил:
- Как поешь, сразу ложись спать. А ночью не спи. И не раздевайся.
Сказав это, он вышел из комнаты, оставив недоумевающего Яра наедине со своими мыслями и с обедом.
* * *
Борис Саппер, больше известный как Узкоглазый Бор, делал сразу несколько дел: он длинным ногтем мизинца ковырял в ухе, лениво жевал мятную конфету, просматривал с экрана старенького комми дневник одной весьма распутной особы и украдкой, ненавязчиво следил за чужаком Ларсом.
Пять лет назад Бор был точно таким чужаком, пришедшим к Проволочнику Хаму с просьбой принять его в команду. До этого Бору приходилось несладко: едва начав взрослую жизнь, он устроился работать в ближайший дом отцветания, где между делом начал промышлять воровством танатола, черных пилюль смерти. Нелегальный бизнес быстро пошел в гору - за этими редкими таблетками, запрещенными к свободному распространению, выстраивались очереди. Но через полгода всё рухнуло. Один из клиентов, довольно известный человек, предупредил торговца таблетками о готовящейся на него облаве, и Борис успел сбежать от правохранителей, о чем впоследствии сильно жалел. Преступление его было невелико, и он, скорей всего, отделался бы штрафом и процедурой корректировки. Но пытаясь избежать наказания, он совершил одну великую глупость, о которой теперь старался не вспоминать, и это вынудило его переселиться в заброшенные кварталы, подальше от привычного комфорта, всевидящих камер и сиберов-усмирителей. Несколько лет маялся Борис, пытаясь хоть как-то расцветить свою жизнь. Тут ему здорово пригодился запас ворованных таблеток: сам он их почти не употреблял, предпочитая выменивать на более безопасные, пусть и менее действенные наркотики. Он даже худо-бедно обставил свою новую квартирку: приобрел и мебель, и кое-какую технику - да только какой с нее прок, если мощности старенького инд-преобразователя, берущего электричество из воздуха, едва хватало на то, чтоб запитать единственный комми... Уж как не хотелось связываться Борису с людьми Проволочника Хама, а пришлось. Те с электричеством помочь обещали, но в уплату потребовали весь оставшийся танатол. А вскоре и сам Борис полностью перешел в их распоряжение - очень уж ему было трудно расстаться с обретенным комфортом... Хам лично вручил новичку тяжелый, прошитый проволокой ремень, сам застегнул массивную пряжку, которой легко можно было проломить чей-нибудь череп. Как и к любому новичку к нему приставили соглядатая следить, чтобы неофит не навредил чем по незнанию, не привел с собой правников, не переметнулся в соседнюю банду... А теперь вот он сам - Узкоглазый Бор - выполняя указание Хама, присматривает за принятым в команду новичком. Это ли не доверие? Это ли не повод для гордости?..
- А ты чего спать не идешь? - спросил Ларс, усаживаясь в кресло напротив Бора.
- Да я так, тут... - неопределенно ответил тот, не отрываясь от экрана комми. - Вон, смотри сиськи какие. Говорит настоящие, да только не верится мне...
Их было двое в просторном холле первого этажа, которое Хам именовал зоной отдыха, а прочие - отстойником. В начале дня здесь собиралось много народу, и для каждого находилось занятие: кто-то качал мышцы на стоящих у зеркальной стены тренажерах, кто-то азартно терзал игровые консоли, кто-то гонял шары по зеленой поверхности бильярдного стола. Да, люди здесь отдыхали, но стеллаж с оружием и забранные решетками окна напоминали об основном предназначении этой комнаты - отстойник был сердцем шестиэтажной крепости, и люди, собравшиеся здесь, в любую секунду были готовы выступить на защиту своей благоустроенной обители.
Ближе к вечеру зона отдыха пустела, все разбредались по своим квартирам и закуткам. И только вооружившиеся патрульные отправлялись на удаленные посты.
Ночью зона отдыха отдыхала сама...
- Слушай, - Ларс понизил голос. - А как у вас тут с женщинами?
Бор перестал жевать конфету, выковырнул из уха чешуйку грязи, осмотрел ее со всех сторон и сдул ее с ногтя. Спросил лениво, только сейчас удостоив новичка взглядом:
- А тебе-то что?
- Да непонятно мне просто... Вот, допустим, приведу я сюда женщину. Что ее ждет?
- А ничего хорошего, - сказал Бор и, стараясь не выдавать своей живой заинтересованности, вяло поинтересовался: - Это ты так просто спрашиваешь, или у тебя действительно девка какая на примете есть?
Ларс помялся, кивнул неохотно:
- Ну, предположим, есть.
- Врешь ведь, - засомневался Бор.
- Зачем бы мне врать?
- Откуда здесь девка? Всех окрестных женщин мы наперечет знаем, и они с нами со всеми знакомы. - Бор ухмыльнулся и показал движением, какое именно знакомство он имеет в виду. - Врешь!
- Нет, не вру. Это жена Яра. Ну, того парня, который со мной пришел.
- И где она?
- В надежном месте. Неподалеку. Потому и спрашиваю, что будет, если я ее сюда приведу.
- Слушай, - глаза Бора загорелись, - а она красивая хоть?
- На мой вкус, так очень.
- А сиськи как?
Ларс показал. Бор вытер слюнявый рот и довольно оскалился.
- Ты ее припрячь лучше, - посоветовал он, понижая голос. - Не води сюда. Испортят ведь девку, до смерти умучают. Ей бы двоих как раз. Тебя да меня. Ну а потом, если надоест, можно и сюда привести, ребята спасибо скажут. А?
- Даже, не знаю. - Ларс почесал в затылке. - Нехорошо, вроде бы, прятать ее. Подло как-то.
- Наоборот! Ты же девке хорошо сделаешь!
- Думаешь?
- Точно тебе говорю!
- А я переживаю за нее. Места себе не нахожу. Оставил взаперти в брошенной квартире, и еды-то там всего на два дня... Слушай, а ты где живешь? В этом доме?
- Не, тут у меня как бы работа. Офис, можно сказать. А квартира рядышком.
- Хорошая квартира?
- А то как же!
- С электричеством?
- Ну да. И вода есть. И системы рабочие.
- Так может... - Ларс задумался, подняв глаза к потолку. - Может, нам ее к тебе перевести?
Бор прямо засиял от такого предложения.
- А что! - воскликнул он, хлопнув в ладоши. - Можно и ко мне!
- Ты точно не против?
- Нет, конечно!
- А удобно ли? - всё еще сомневался Ларс.
- Да без проблем!
- Тогда пошли?
- Куда?
- Ну, за ней. Заберем и переведем к тебе.
- Прямо сейчас?
- А когда еще? Она же без еды сидит, в темноте, в одиночестве. Так и умом тронуться можно. Да и ты говоришь, что не нужно ее никому показывать. Значит, самое время - пока ночь, пока все спят... - Ларс вскочил. - Пошли же!
- Только я первый с ней буду! - поспешно сказал Бор. - Квартира-то моя.
Ларс не стал спорить. Он уже торопился к выходу, оглядываясь на отчего-то мешкающего, возможно, что-то подозревающего соглядатая и прикидывая, куда будет лучше воткнуть иглу парализатора.
Идти далеко им не пришлось: Ларс давно присмотрел одно тёмное тихое местечко, куда вряд ли кто заглянет...
* * *
Как Яр ни крепился, но сон его всё же сморил. И приснились ему все его жены: и отчего-то сердитая Мая, и беременная его ребенком Ольша, и даже мертвая Алета. Они вчетвером сидели в смутно знакомом зале ресторана "Идальго", тихо беседовали и целовались. А потом появился Гнат с огромным ножом. Он ворвался в заведение и сразу бросился под их стол, спасаясь от преследующих его хурбов. Черные тени показались мгновением позже. Они потоком влились в открытые двери, они скользили меж столов, они огибали ничего не подозревающих людей, и Яр притворялся, что не видит этих смертельно опасных тварей, и Алета тоже притворялась, а из-под их стола неприятно пахло - страхом и давно не мытым телом. Хурбы чувствовали этот запах, и потому не уходили, а продолжали искать...
"Вставай!.. Вставай!.."
Он очнулся, не понимая, где находится, оглушенный сном.
- Вставай же!
Его трясла чья-то рука. Луч фонаря скакал по сбитой постели.
- Ларс?
- Уходим сейчас же.
- Куда? Что происходит?
- Спрашивать будешь потом. Я же велел тебе не спать!
- Я просто прилег.
- Бежим отсюда!
- Куда? Что ты опять задумал? Оставь меня!
- Я обещал вывести тебя в безопасное место. Я сдержу слово.
- Ты предал меня!
- Только на словах. Так было надо. Бежим! Бежим!..
Яр сполз с узкой кровати. Ларс поймал его, сунул в руки что-то большое.
- Держи! Твои вещи! Будь рядом и не отставай!
- Так ты их обманул?
- Наконец-то понял! Я наши жизни спасал. А теперь спасаю твою...
Дверь была приоткрыта. Нечто бесформенное смутно чернело меж стеной и тумбочкой.
- Ну что ты встал? - возмутился Ларс, дергая Яра за руку. - Это твой сторож, - ответил он на незаданный вопрос. - Через час очнется. Но есть и другие, они могут очухаться раньше. Идем, идем! Времени нет!..
Яр сделал шаг к двери - и уже не мог остановиться. Сперва они мчались по мрачному коридору, освещенному цепочкой тусклых зеленых ночников, потом пересекли какой-то пустой гулкий зал и оказались на железной лестнице, ведущей наверх. Яр нёсся, не имея возможности осмотреться, не понимая толком, куда они бегут, и откуда убегают. Он видел лишь спину Ларса перед собой и мечущееся пятно фонаря. Остальное терялось.
- Нас могут заметить, - обернувшись и замедлив бег, предупредил шепотом Ларс. В руке он держал какую-то блестящую штуковину - держал таким особенным опасным хватом, что Яру невольно вспомнился Гнат. - Будь осторожен.
Яр кивнул.
А через мгновение они очутились на улице.
Липкая изморось враз остудила их разгоряченные лица. Ларс выглянул из-за угла, шепнул, осматриваясь:
- Погода на нашей стороне.
В серой мгле плавали размытые разноцветные пятна: это горели электрическим светом обрывки ворованных вывесок. Несоразмерные, совершенно разные по начертанию буквы складывались в неровное, видное издалека слово: "Проволочник". Ряды светящихся окон довольно четко обрисовывали угрюмое шестиэтажное здание, окруженное куда более скромно иллюминированными строениями. Лучи установленных на крышах прожекторов шарили вокруг, выхватывая из тьмы то кусок забора, собранного из остовов мобилей, то опутанную колючей проволокой сторожевую будку, то какой-нибудь искореженный железный столб.
- Идем!
Беглецы, пригнувшись, бегом пересекли проезжую часть, заваленную мусором и бетонными обломками. Вжались в стену, выжидая, пока близкий луч прожектора отползет на другую сторону улицы.
- Зачем нам туда? - не выдержал Яр. - Бежим прочь!
- Увидишь, - Ларс быстро на него глянул, поднес палец к губам. - Тс-с...
На тротуаре, неравномерно освещенном круглыми фонарями, показались три нахохлившиеся фигуры. Довольно шумно что-то обсуждая, они неспешно проследовали к подъезду высотки, окна которой светились лишь до третьего этажа, а вся остальная часть, изредка озаряемая прожекторами, представлялась черной, монолитной и мертвой, будто траурный обелиск. Когда троица скрылась за дверью, Ларс ухватил Яра за руку и потащил за собой.
- Сюда! - Он толкнул Яра в какую-то щель, пихнул в спину. - Быстрее! Быстрей!
Под ногами захрустело тонкое стекло.
- Стой! Присядь! Люк видишь?
Фонарь в руке Ларса коротко мигнул, осветив металлическую крышку со штампом надзорной организации.
- Да. - Яр кивнул, поправляя на плече сумку с вещами.
- Помоги поднять.
Они подковырнули тяжелую крышку, приподняли ее и сдвинули. Из открывшейся дыры так сильно пахнуло гнилью, что Яр отшатнулся.
- Вниз, - приказал Ларс, осветив фонариком уходящую в глубину лестницу.
Железные перекладины были покрыты отвратительно скользкой слизью. Яр цеплялся за них, мечтая лишь о том, чтоб они поскорее кончились, и не подозревая, что на дне его ждет еще более мерзкая жижа.
- Направо! - крикнул сверху Ларс. - Только подожди меня...
Яр так и не понял, что это было: то ли коллектор канализации, то ли кабельный канал, забитый вековой грязью, то ли старинная, давно заброшенная подземная дорога. Свет фонаря едва пробивался сквозь тяжелый, насыщенный парами воздух. С потолка вязко капала какая-то гадость, по скользким стенам сочилась вода, густая жижа чавкала под ногами.
Они провели здесь всего несколько минут, но Яру эти минуты запомнились надолго.
- Теперь налево. Дальше идем тихо...
Впереди забрезжило смутное свечение, и Ларс выключил фонарь.
- Не отставай.
Предостережение это было излишним. Яр едва не наступал проводнику на пятки, так жутко ему тут было.
Свечение приближалось. Скоро можно было рассмотреть, что изливается оно из неровного отверстия, забранного решеткой - ее Ларс осторожно сдвинул в сторону, открыв проход в освещенную, чуть приподнятую над общим уровнем нишу. С неимоверным облегчением Яр выбрался из жижи и ступил на твердый пол крохотного помещения, где вдоль стен выстроились какие-то гудящие металлические шкафы с мерцающими индикаторами. За шкафами обнаружилась лестница, круто поднимающаяся наверх. Ларс вступил на нее первым - в руке у него была блестящая острая штуковина.
Ступеней было ровно сорок - Яр зачем-то их сосчитал. Заканчивались они небольшой площадкой перед низенькой, будто бы не для людей, а для сиберов сделанной дверцей.
- Жди меня здесь, - сказал, обернувшись, Ларс. И потянув за невидимый до этого рычаг, открыл дверь. Чтобы пройти в нее, ему пришлось присесть на корточки.
Дверь закрылась.
Яр снова остался один.
Довольно долго он стоял столбом, не зная, можно ли ему шевелиться. Потом решился и сел.
Пол был очень холодный.
"И почему я еще не простудился?" - уныло удивился Яр.
Он начал вспоминать все неприятности и тяготы, что свалились на него, и ему стало так себя жалко, что на глаза навернулись слёзы, а в горле заклокотала колючая горечь. Он тихонько всхлипнул, вытер лицо грязным рукавом и, сгорбившись, принялся счищать со своей одежды налипшую грязь. Делал он это так яростно, так отчаянно, словно только она и была виновата во всех его бедах.
Ларс вернулся минут через десять: дверь бесшумно приоткрылась, и из-за нее выглянуло обвисшее лицо проводника. Он кивнул Яру и сказал в полный голос:
- Идем!
Кажется, Ларс уже ничего не опасался.
* * *
Поначалу это темное место показалось Яру настолько огромным, что он даже не понял, помещение это или же некое открытое пространство на улице. Ровные ряды колонн отступали далеко во мрак и терялись где-то в бесконечности. Потолка не то что не было видно - его даже не чувствовалось.
Но иллюзия пропала, стоило Ларсу включить верхний свет.
Да, помещение действительно оказалось просторным - но уж точно не больше стадиумов, на которых Яр неоднократно бывал. Да, ряды колонны уходили далеко - но за ними можно было рассмотреть стены. А потолок хоть и был высоко поднят, но до некоторых конструкций, свисающих с него, можно было легко дотянуться рукой.
- Это что? - спросил Яр, озираясь.
- Гараж, - односложно ответил Ларс, и, видя недоумение в глазах собеседника, тут же пояснил: - Подземная парковка для мобилей и место для их ремонта.
- Сервис? - неуверенно предположил Яр.
- Почти, - согласился Ларс, не собираясь вдаваться в детали. - Мы уезжаем, приятель. Уносимся отсюда со скоростью ветра. Улепетываем на колесах. Удираем на полных оборотах. Ты даже представить себе не можешь, как нам повезло.
За колоннами, за свисающими с потолка цепями, за балками и непонятными механизмами Яр углядел оранжевый корпус мобиля.
- Не туда смотришь, - усмехнулся Ларс. - Мы поедем вот на этом. - Он простер руку, указывая на громоздкое угловатое сооружение, ничем не похожее на привычный мобиль.
- Это... - Яр поперхнулся. - Оно ездит?
Уродливое железное чудище напоминало безвкусную техно-инсталяцию или, скажем, древний экспонат музея технологий, но уж никак не средство передвижения.
- Ездит и еще как, - горделиво ответил Ларс. - Это личный мобиль Проволочника. Лет десять тому назад я, выполняя заказ Хама, пригнал сюда мусоросборщик - и вот что они из него смастерили. Молодцы, нечего сказать... Забирайся в кабину!
Механический монстр был раза в три выше обычных городских такси и вдвое длиннее. У него было восемь колес, прикрытых с боков металлическими листами. Два трехгранных шипа, намертво вделанные в массивный корпус, выступали на полтора метра перед треугольным капотом. Цилиндрический кузов был обмотан колючей проволокой. Черные стекла кабины прятались за частой стальной сеткой.
- А видишь трубу наверху? - спросил Ларс. - Это огнемёт.
- Что? - переспросил Яр, догадываясь, что такое "огнемет", но не смея думать о его предназначении.
- Горящая смесь выбрасывается из ствола на двадцать пять метров. Это лучшее, что смог придумать Проволочник Хам. И я ему даже немного завидую. Всегда мечтал мастерить подобные штуки.
- Выбрасывается... Куда?
- Понятное дело, куда... На того, кто окажется рядом.
Ларс открыл дверцу кабины и подсадил Яра.
- Только ничего не трогай, - предостерег он.
Обойдя мобиль спереди, осмотрев колеса и попинав кузов, Ларс забрался на место водителя и показал Яру какую-то потертую, поцарапанную пластинку.
- Ключ, - торжественно объявил он.
- Где ты его взял?
- Попросил у дежурных, - ухмыльнулся непослушным ртом проводник. - Думаешь, что я тут делал, пока ты ждал меня за дверью? Упрашивал их отдать мне ключ!
- А где они сами?
- Лежат в яме. Прямо под нами. Меж колес. И знаешь, мне ничуть их не жалко. Они так плохо относились к своим обязанностям, что рано или поздно что-нибудь с ними должно было случиться.
- Ты убил их?
- Зачем? Я просто их обездвижил. Их убьет Хам, когда всё узнает. Не люблю делать чужую работу.
Недобро усмехающийся Ларс распахнул дверцу, высунулся из кабины, встав на скобу подножки, проорал весело:
- Эй, старина Хам, я забираю у тебя свой мусоросборщик! - и приложив ключ к пыльному сенсору, запустил мотор.
* * *
Они переломили опущенный шлагбаум и вышибли запертые ворота. В свете фар мелькнула всклокоченная фигура, махнула руками и тут же пропала - то ли в сторону бросилась, то ли под колеса угодила. Еще один человек, крича и размахивая здоровенным ножом, выскочил из сторожевой будки. Ларс чуть повернул руль, человек отпрыгнул, выронив нож, а будка разлетелась на куски.
Они вылетели из-под крыши на улицу, и Яр удивился, увидав, насколько близко оказался шестиэтажный дом Проволочника, расцвеченный обломками светящихся реклам. Стоящие на крышах прожекторы ожили, встревожено заворочались, пытаясь поймать несущийся мобиль в скрещение лучей. Ларс бросал машину из стороны в сторону, огибая возникающие на пути препятствия, - впрочем, без особого толка. Мобиль трясся, гремел и скрежетал, подпрыгивал и переваливался с боку на бок. Яр старался не думать, что будет, если это движущееся чудо рассыплется, как секунды назад рассыпалась сторожевая будка. Он всё ждал, что какое-нибудь колесо сейчас отвалится. Он приподнимался и вертел головой, пытаясь увидеть, что происходит позади, но обзор из кабины был никудышный, и он лишь зря бился о стенки и стекла кабины.
- Держись! - прокричал Ларс, и машину тряхнуло так, что Яр прикусил язык. Рот наполнился кровью.
- Держись! - вновь рявкнул Ларс, и мобиль так накренился вправо, что Яр едва не вылетел из кресла.
Где-то далеко завыла сирена.
В окрестных домах стали зажигаться окна.
- Слева от тебя панель, видишь? - крикнул Ларс, на миг повернув белое лицо к Яру. - Жми синюю кнопку и смотри на экран. Это прицел. Торчащей рукояткой сможешь наводить огнемет. Как решишь дать огня, тыкай на красную кнопку. Понял?
Яр понял - чего тут было не понять? Всё как в обычной игре, только управление не такое удобное, и кресло прыгает.
- Но им нас уже не остановить, - крикнул Ларс, вглядываясь в крохотный экран заднего обзора. - И не догнать уже!.. Держись!!
Тяжелая машина врезалась в забор, расшвыривая нагроможденные остовы мобилей. Трехгранные клыки вспороли штампованную сталь и чуть погнулись, от сильного удара смялся треугольный капот. Яра бросило вперед, он стукнулся лбом о стекло и потерял сознание...
Двигатель выл, надрываясь. Визжали, дымя резиной, колеса. Ларс, стиснув зубы, вместе с машиной раздвигал образовавшийся завал, бросался на него, рвал телом тросы и проволоку, сгибал прутья арматуры.
Сзади голосила сирена, скользили по земле лучи прожекторов, вокруг метались переполошенные тени.
- Держись! - рычал Ларс, с разгону бросая мобиль в груду искореженного металла. Яру он это кричал, или покалеченному мобилю - он и сам не знал. Из него просто рвался этот крик. Рвался, и всё тут.