- А ты молодец, - сказал Ларс, утираясь рукавом. - Не ожидал от тебя, честно говорю. - Он пригладил мокрые волосы ладонью.
- Ты это о чем? - рассеянно спросил Яр, с отвращением выковыривая грязь из-под неприлично отросших ногтей.
- Да вообще... Как ты хурбов отстреливал.
- А... - Яр пожал плечами. - Ты был прав. Это как игра. Прицеливаешься и жмешь на курок. Главное - не думать, что всё это взаправду.
- А в людей стрелял? - помолчав, поинтересовался Ларс.
- В проволочников? Нет, конечно. - Яра передернуло, когда он представил, что одна из дробин могла зацепить живого человека. - И мысли такой не было.
- А вот это зря...
Они сидели на выпирающей из земли трубе, внутри которой что-то клокотало и всхлипывало. Перед ними отплясывал живой огонь, пожирая корчащиеся пластиковые обломки, которые Ларс называл дровами.
- Подбрось-ка в костер еще дров, - говорил он, когда жар спадал, а пламя делалось ниже. И Яр, наклонившись, осторожно совал собранный Ларсом пластик в медленно оплывающую огненную кучу.
- Откуда ты знаешь все эти слова? - спросил он, когда проводник в очередной раз потребовал бросить в костер дров.
- Какие именно?
- Ну, разные: "костер", "дрова". "Изморось" еще.
- Хм... - Ларс задумался. - По-разному. Что-то от учителя Димитра перенял, что-то узнал от людей, живущих за городом, а что-то в старых книгах вычитал. Тут ведь как получается: если нет вещи или явления, то нет и названия. А нет названия - так и вещи, как бы, не существует. Взять дрова, например. Раньше это слово обозначало куски дерева, предназначенные для сожжения. И где теперь найти дерево? Зачем теперь жечь огонь? Исчезла необходимость в вещи, пропало и слово. Осталось в словарях, да в старых книгах - но кто туда заглядывает? А мне вот частенько приходится греться у открытого огня, еду на нем готовить, воду кипятить, одежду сушить. Вот и вернулись слова: и костер, и дрова.
- А почему не просто "огонь", "пластик"?
- Огонь он разный бывает. Пожар - тоже огонь... А что касается пластика... Он ведь не всякий для костра годится. Один дымит сильно, другой воняет, третий и вовсе для здоровья вреден. А тот, что подходит, - это и есть дрова...
День заканчивался. Небо еще было светлым, но по земле расползалась постепенно густеющая тьма. Яр всё ждал, когда включится ночное освещение, но потом сообразил, что ни фонарей, ни реклам, ни светонакапливающих панелей здесь нет, а значит ночь им предстоит непривычно темная.
- А ты уверен, что они от нас отстали? - поежившись, спросил Яр и без очередного напоминания подбросил в костер дров.
- Сюда хурбы не заходят, - ответил Ларс. - За Сортировку они носа не суют. По-крайней мере, так мне говорил Димитр.
- Твой учитель?
- Ну да...
Яр вспомнил место, которое Ларс назвал Сортировкой: крошащиеся от прикосновения бетонные столбы, спирали насквозь проржавшей проволоки, вышки с обзорными кабинами наверху и множество пересекающихся, разбегающихся в разные стороны железных путей.
- А проволочники? - осторожно поинтересовался Яр.
- О них тем более можно не беспокоиться. Ты лучше меня видел, что там творилось. Если кто и выжил, ему теперь точно не до нас. Да и не сумели бы они пройти нашим путем...
За Сортировкой находился огромный пустырь, заваленный строительным мусором. Ларс утверждал, что в давние времена здесь был обычный городской район, но потом его решили обновить и даже начали работы по сносу зданий. И как-то так получилось, что перестройка завершилась на этапе разрушения. На века встали огромные промышленные машины. Теперь они догнивали на краю пустыря, напомнив Яру скелеты динозавров, которые он несколько раз видел в Ви-музее...
- Сейчас бы мяса приличный кусок, - причмокнув, сказал Ларс и выкатил из огня банку с кашей. - Нет ничего вкуснее мяса, пожаренного на костре. Но только не на таком, как у нас, а на настоящем. Чтоб угли были от настоящих дров. И мясо тоже должно быть настоящее.
Он покатал банку по земле, поставил ее вертикально и открыл, прихватив через рукав. Кипящая каша выплеснулась, и Ларс, ругнувшись, отдернул обожженную руку.
- Передержали, - констатировал он и, подув на ошпаренные пальцы, велел Яру:
- Подбрось чуть-чуть дров. А то холодно становится, а одежда никак не высохнет...
За пустырем, охраняемым скелетами машин-динозавров, было много воды. Ларс объяснил, что она выступает из-под земли, и назвал это место болотом, оговорившись, впрочем, что настоящее болото выглядит совсем иначе. Они здорово вымокли, минуя то невзаправдашное болото, перебираясь через заполненные жижей канавы и холодные прозрачные ручьи...
- Ты ешь первый, - сказал Ларс, подвигая банку к Яру. - Оставишь сколько-нибудь на донышке. Мне всё равно сегодня ничего в рот не лезет.
Части запасов они лишились в болоте: намокшая еда разбухла, приобретя отвратительный вид и запах, - ее пришлось выкинуть. А половину оставшейся провизии Ларс припрятал в месте, которое он назвал Вокзалом. "Это мне на обратный путь, - пояснил он, сортируя упаковки и банки. - А может и на следующий поход".
Вокзал представлял из себя комплекс полуразваленных строений, внутри которых было сумрачно и гулко. В просторных залах длинными рядами стояли неудобные кресла. Комнаты поменьше были набиты всевозможным истлевшим хламом. Высокие проемы, что когда-то были окнами, выходили на маленькую центральную площадь, где в узких промежутках среди бетонных платформ угадывались парные рельсы - точно такие, как те, на которых была истреблена хурбами банда проволочников.
Ларс, не скрываясь от Яра, убрал еду в один из металлический сейфов, запирающихся комбинацией цифр. Этих сейфов здесь была целая стена, дверцы большинства были открыты. А закрытые образовывали вытянутый треугольник...
- Я так и не понял про армию, - проговорил Яр, расправляясь с горячей кашей. - Зачем она? Войн больше нет, и никогда не будет. К чему городам солдаты? Если они действительно есть.
- Они есть, - уверенно сказал Ларс. - Немного, но есть. Это люди с корректированной программой воспитания. Их растят отдельно от прочих детей, прививают им комплекс защитника.
- А это что такое?
- Сложно объяснить. Я и сам, сказать честно, не очень-то разбираюсь в этом... В общем, армейцы искренне считают, что на них возложена особая миссия по защите городов и человечества в целом. Тайная миссия. Они не сомневаются в собственной исключительности, и подчиняются Уставу, специальному своду правил, которые большинству граждан покажутся дикими.
- Но я так и не понял, зачем нам армия.
- А зачем нам работать? - задал встречный вопрос Ларс. - Подумай сам, поразмысли, как следует: ведь мы могли бы ничего не делать и при том замечательно жить.
- Но мы обязаны, - сказал Яр. - Труд - это то, что сделало нас людьми.
- Ты повторяешь слова из учебных программ. - Ларс недовольно поморщился. - А ты сейчас своим умом подумай: если всё могут производить сиберы, то зачем работать нам, людям?
Яр нашелся не сразу. Он заглянул в банку с кашей, будто рассчитывая увидеть там подсказку. Перевел взгляд на проводника. Сказал неуверенно:
- За работу начисляют поинты. Мы работаем, чтобы получать деньги.
- Отчасти ты прав, - согласился Ларс. - Но поинты - всего лишь ограничители потребления. Финансовая система - это сложный и хорошо отлаженный механизм, регулирующий всю нашу жизнь. Но в принципе мы могли бы отказаться от денег, и получать всё, что пожелаем, совершенно бесплатно.
- Правохранители не позволят, - сказал Яр.
- К черту правохранителей! Допустим, мы с ними договоримся. Он такие же люди. Представь: ты бесплатно заказываешь всё, что твоей душе угодно. Бери, что понравилось. Пользуйся всем, что хочешь. И никаких поинтов!
- Но это будет неправильно! - возмутился Яр.
- Почему? Почему?!
- Потому что... Нельзя просто брать. Нужно платить... Так было всегда...
- Именно! - воскликнул Ларс, хлопнув в ладоши. - Так было всегда! Вот ключевые слова! Наша система устойчива именно благодаря существующим, проверенным веками правилам. Мы все знаем, что должны работать и получать за работу поинты. У нас и мысли не возникает, что сиберы способны обеспечить нас всем необходимым и без денег. Да и что такое наши деньги? Несуществующие в реальности электронные метки - всего лишь!
- Я ничего не понимаю, - жалобно пробормотал Яр, откладывая банку и прижимая ладони к вискам. - Зачем ты говоришь это мне сейчас? Я только хотел узнать, для чего нам армия.
- Я и объясняю тебе. Наш мир - это система, оставленная нам предками, строителями городов - слава им! Это они разработали правила, которым мы теперь подчиняемся. И они понимали, как работает система. Мы - уже нет. Мы не понимаем. Мы просто без лишних вопросов выполняем то, что делали они. Слепо следуем правилам. Мы - часть системы. Мы не жители города, мы его элементы.
- А что же армия? - совсем уж тихонько промямлил Яр, не понимая, что именно пытается втолковать ему Ларс.
- А она так же досталась нам в наследство от прежних поколений. Мы не можем знать, нужна ли она нам сейчас. Но система устойчива, система постоянно воспроизводит себя, и с этим ничего нельзя поделать. Армия была раньше - армия будет всегда. Так заведено. Вот тебе и весь ответ.
Ларс поднял теплую еще банку и стал доедать кашу, выгребая её двумя пальцами. Яр тупо смотрел на него, пытаясь переварить только что полученную информацию.
- Не слишком я похож на философа, правда? - усмехнувшись, сказал ему Ларс. Он закончил нехитрую трапезу, с силой швырнул пустую банку за спину и угрюмо добавил:
- Вот что делает с человеком одиночество.
Банка глухо обо что-то стукнулась и упала на землю.
Яр вздрогнул. Ларс схватил стоящий у бедра карабин и прыгнул к самому костру, разворачиваясь на неожиданный звук.
Позади них ничего не могло быть. Они знали это точно - ведь они пришли с той стороны.
И всё же банка обо что-то ударилась.
Яр медленно повернул голову. Оборачиваться было страшно, но еще страшней было сидеть затылком к неведомой опасности.
- Стоять! - сдавленно вскрикнул Ларс, вскидывая карабин к плечу. Он видел цель, а значит, это не был хурб.
Яр приподнялся.
Он слишком долго пялился в костер и теперь не мог рассмотреть, кто же там прячется в тени. Яр не представлял, кого можно встретить в этой дикой заброшенной местности, но был уверен, что ничего хорошего от такой встречи ждать не стоит.
- Добрый вечер, друзья, - прозвучал мелодичный бархатный баритон, совсем не подходящий к данному месту и к данной ситуации.
Ларс коротко хохотнул. Ствол карабина дрогнул и пошел вниз.
- Я очень рад вас видеть. Хотите, я расскажу вам смешную историю?
В костре что-то мягко хлопнуло, и побледневший огонь взвился метра на полтора вверх, высветив вставшую на границе света и тени фигуру.
- Херберт, - облегченно выдохнул Яр и почувствовал, как начинают дрожать вмиг ослабевшие колени.
- Я Херберт, - согласился сибер. Он обеими руками держал у груди какое-то огромное орудие с толстым - в человеческую ногу - стволом. - Я верный друг и товарищ.
Ларс от избытка чувств пнул костер, провел растопыренной ладонью по лицу и громко расхохотался, будто и впрямь услышал от невесть откуда взявшегося Херберта дико смешную историю.
* * *
О бое хурбов и проволочников Херберт рассказывал долго, сбивчиво и невнятно. Понять, что происходило там на самом деле, с его слов было непросто. Но Ларс вовремя вспомнил, что в памяти сибера могли остаться записи увиденного, и потребовал воспроизвести соответствующие файлы. Ожидания проводника оправдались: видео, показанное на небольшом, вывернувшемся из груди сибера экране, многое прояснило.
Проволочники полегли все до единого. Многие даже не успевали понять, откуда исходит опасность. Другие пытались защищаться, яростно отбиваясь дубинками и клинками от наседающих призрачных теней. Раздавались и выстрелы, но их было немного, - на хорошо вооруженных людей хурбы нападали в первую очередь, рвали несчастных в клочья. Яр, борясь с тошнотой, всё пытался высмотреть, каким оружием пользуются хурбы, но так и не смог разобрать, что именно наносит столь страшные раны.
Ларс же не видел хурбов и в записи. Яр хотел указать ему на живые тени, даже ткнул пальцем в экран, но проводник яростно заругался и отвел глаза в сторону.
- Не желаю ничего знать об этих тварях! - прорычал он сквозь зубы. - Я же тебе не раз это объяснял! Не показывай мне их! Никогда не показывай!
Чуть успокоившись, он раздраженно пояснил:
- Проволочники увидели хурбов, потому что их видел Хам. Он указывал людям на своих демонов, и те тоже начинали их видеть. Никогда не поступай так, как Хам. Это слишком опасно.
Яр с горечью подумал, что однажды он уже поступил так. Когда показал их Алете.
И она умерла.
Из-за него...
На записи было хорошо видно, насколько неумел Херберт в обращении с оружием. Дергающийся в непрерывной стрельбе ствол уводило в сторону и вверх, а сибер и не пытался скорректировать прицел. Даже Яру было понятно, что из автоматического оружия стрельбу нужно вести короткими очередями, прицеливаясь каждый раз перед тем, как нажать на спусковой крючок. А сибер прекращал стрельбу лишь тогда, когда ему каким-то чудом удавалось зацепить хурба - что случалось нечасто. Но стоило Херберту сменить оружие, и дело у него пошло лучше. Дробовики - или что это было? - попеременно дергались в его руках. Одно нажатие на спусковой крючок - один выстрел. Так что теперь сиберу приходилось постоянно целиться. Жаль только, что мишени он выбирал неправильные - излишне удаленные. От этих дробовиков больше проку вышло бы в ближнем бою.
- Они нападают на него? - спросил Ларс, искоса поглядывая на экран.
- Нет, - ответил Яр. Он и сам не понимал, почему хурбы игнорируют вооруженного сибера.
Но через несколько секунд всё изменилось. Живых людей не осталось, и черные тени широким фронтом двинулись к Херберту.
На этом запись оборвалась.
- А что было дальше? - спросил раздосадованный Яр.
- Я ушел, - смиренно ответил Херберт. - Я должен был защищать людей. А из людей остались только вы. И я пошел защищать вас.
- Долго же ты шел, - буркнул Ларс, поднимаясь с корточек и растирая колени.
- Очень трудная дорога, - сказал сибер, потупив глаза. - Я не привык так ходить.
- А хурбы от тебя сразу отстали? - поинтересовался Яр.
- Кто? - не понял Херберт.
- Демоны.
- Они не отстали.
- Как это? - Ларс насторожился.
- Они сделали мне больно. - Херберт чуть повернул руку, и Яр увидел, что искусственная кожа на предплечье сибера разошлась, обнажив поблескивающие металлические механизмы. - Я убил восемь. И они больше не нападали. - Херберт продемонстрировал еще несколько порезов: на бедре, на шее, на спине. - Они шли за мной. Долго. Я иногда стрелял в них. Я спешил защитить вас.
Ларс напрягся, глаза его сузились и потемнели.
- Когда ты видел демонов в последний раз? - спросил он ледяным голосом.
Херберт закатил глаза к небу и задвигал силиконовыми губами, будто что-то подсчитывая. Ларс раздраженно хлопнул его по плечу:
- Говори скорей! Ты не в доме отцветания!
- Сорок восемь минут тому назад, - отчитался сибер. - Два новых демона вышли из большого дома.
- Новых? Как это понимать?
- Новых, - нерешительно подтвердил Херберт и развел руками. - Я не знаю. Они новые.
- Их что, не было на месте боя? Ну, там, где ты долго стрелял.
- Не было, - кивнул Херберт. - Они новые.
Ларс пытливо вгляделся в светящееся лицо сибера. Пробормотал:
- Сорок восемь минут. Они могут быть совсем рядом... А ты уверен, что видел их? - с некоторой надеждой обратился он к сиберу. - Может, тебе просто показалось? Хурбы никогда не заходили так далеко.
- Я их видел.
- Может у тебя и запись есть?
- Моя память переполнена. Я не записывал больше демонов. Но у меня есть записи моих друзей. Я их всех очень люблю. Если хотите, я могу показать их.
- Вот дьявол! - ругнулся Ларс. Он перевел взгляд на молчаливо ждущего Яра, сообщил ему:
- Планы меняются. Отдыха не будет, мы идем дальше.
Яр кивнул. Он был готов к такому повороту событий.
- Туши костер, - распорядился проводник. - И сразу же выходим.
* * *
Гудение они услышали издалека. Яр даже приостановился, не зная, какие сюрпризы несет с собой этот звук, но Ларс глянул на него, коротким жестом показал: "не отставай, всё нормально", и разом успокоившийся Яр прибавил шагу. Ему, конечно, было немного любопытно, что именно производит такой шум, но за последние дни он видел столько необычного, что, кажется, разучился удивляться. Он устал от новых ощущений. И слегка отупел от усталости.
А еще он очень хотел спать.
Они шли по извилистой дороге. Яру казалось уже, что дорога эта будет бесконечной, как и ночь, что их окружила. Далеко впереди маячили мутные огни, ничуть не приближаясь со временем. Непривычно большое и словно бы голое небо странным образом светилось: по нему будто флюоресцирующая краска растеклась, легла неровными кляксами где-то гуще, где-то жиже, - костер большого города освещал даже космос.
Ларс утверждал, что они находятся на территории Концерна, говорил, что границу внутреннего кольца они пересекли еще вечером, до того, как начал меркнуть солнечный свет. Яр верил проводнику. И в то же время сомневался в его словах. Если это Концерн, то где тут беспрерывно работающие заводы, где безостановочно гудящие фабрики, где всё производство, что поддерживает в городе жизнь? Неужели в этих угрюмых черных строениях? Или же под землей?
Возможно, что и под землей, - отвечал Яр на свой мысленный вопрос.
Не зря же труба, на которой они отдыхали перед костром, клокотала нутром и мелко, но ощутимо подрагивала. А эти огненные шары, неожиданно вспухающие в ночи то справа, то слева от дороги, и медленно поднимающиеся в светящееся небо, - уж не выхлопы ли это подземных промышленных машин? И скрипящие голубые разряды, прыгающие по макушкам ажурных башен. И невесть откуда берущиеся незнакомые запахи - то приятные, то зловонные. И легкие трепетания земли, покрытой бетонной скорлупой. Разве всё это не указывает, что совсем рядом, может быть в десяти метрах, может быть даже в пяти, в трех, в метре, идут какие-то процессы, производится некая деятельность.
Теперь вот еще и нарастающее гудение...
Лучи фонарей пробивали стеклянный ночной сумрак, пятна света скользили по земле, иногда вспрыгивая на глухие стены циклопических сооружений, предназначенных явно не для людей. Нелепая кубическая архитектура этих мест казалась Яру пугающе чуждой. Он даже заподозрил, что стены эти возводили не люди, а какие-нибудь космические пришельцы. Ночь мешала ему как следует рассмотреть эти странные здания, но даже сквозь полумрак, ощупывая лучом фонаря грубые стены, он видел, насколько местная застройка отличается от того, что ему доводилось встречать раньше, от всего того, что было для него привычно.
И это его совсем не удивляло.
Это было нормальным. Естественным.
Он уходил от мест, где прожил всю свою жизнь, в места совершенно незнакомые и, наверное, еще более необычные и удивительные, чем эта местность.
Он не представлял, что может находиться за городом, вне города.
Но в его фантазиях и снах рисовалось нечто подобное: бескрайняя серая мгла, одинаковая в любое время суток, и угловатые безликие здания, стоящие на мертвой земле, подпирающие однотонное безжизненное небо.
За городом нет жизни, её там просто не может быть - это он знал наверняка...
Примерно через полчаса они вышли к огромной протяженной машине, издающей то самое, издалека слышное гудение. Яр не представлял, как назвать это движущееся, но остающееся на месте сооружение, и беспомощно посмотрел на Ларса. Тот угадал немой вопрос и ответил:
- Это транспортёр.
- Транспорт? - переспросил Яр, испытывая жгучее желание заткнуть пальцами уши, лишь бы избавиться от надоедливого вязкого гула.
Ларс помотал головой и повторил громче:
- Транспортёр.
Они стояли на краю идеально прямого жёлоба, заполненного какой-то густой и на вид тяжёлой жидкостью. На её поверхности, чуть заметно качаясь, плавала широкая чёрная лента. И она не просто плавала. Она двигалась. Скользила, уносилась прочь с головокружительной скоростью.
Херберт присел на корточки. Наклонившись вперёд и удлинив правую руку, он легко коснулся пальцем стремительно бегущего полотна и сказал:
- Самодвижущаяся дорога.
Яр знал, что сиберы не могут удивляться по-настоящему. Но сейчас в голосе Херберта ему почудилось самое натуральное изумление.
- Это и есть дорога, - подтвердил Ларс. - Наша дорога.
Он сел на край желоба и спустил ноги вниз. Густая жидкость лизнула ребристые подошвы его ботинок и заволновалась, зашевелилась, будто живая. Ларс немного подвинулся, и жидкость, кажется, потянулась за ним.
- Вот теперь можно будет отдохнуть, - сказал проводник.
Яр, приняв его слова за команду, снял с плеча карабин и сбросил сумку. Он здорово устал и так сильно хотел спать, что даже непривычное чувство голода - теперь уже настоящего голода, а не бурчащей пустоты в животе - не слишком его донимало. Ему казалось, что закрой он сейчас глаза дольше, чем на пару секунд, и сон накинется на него, оплетет незримыми упругими нитями и свалит с ног.
- Не разбрасывайся вещами! - Окрик Ларса привел его в чувство. - Подними всё и соберись. Сейчас будем прыгать. Все трое, одновременно. Точно на середину ленты. Падайте на нее спиной, задницей, боком - как угодно, но только не вставайте на ноги. Яр, ты понял?
- Да.
- А ты Херберт? Тебе всё понятно?
- Упасть на дорогу, - кивнув, сказал сибер. - Только не ногами. Мне понятно.
- И береги оружие. Хотел бы я знать, почему его у тебя так мало осталось.
- Оно ломалось. Переставало стрелять...
- И ты его выбрасывал, - продолжил за сибера Ларс. - Эх, железная твоя башка! Больше без моего разрешения ничего не выкидывай. Ясно?
- Да, - сибер, кажется, почувствовал себя виноватым. - А можно я расскажу вам смешную историю?
- Нам сейчас и без твоих историй ужас как смешно, - хмуро ответил Ларс. - Того и гляди, лопнем от смеха.
Сибер внимательно осмотрел друзей. Ему было известно, что люди часто говорят неправду. Очевидно, сейчас они тоже лгали. Только вот зачем? Он не стал ничего спрашивать - опыт подсказывал ему, что когда начинаешь разбираться с одной ложью, то неминуемо появляется ложь другая. И всё запутывается еще больше...
Беглецы встали на краю желоба, заглянули вниз. Вид бегущей ленты вызвал у Яра головокружение. Ему показалось, что он вот-вот потеряет равновесие и свалится в густую тяжелую жидкость, выбраться из которой у него уже вряд ли получится - очень уж высоки края желоба и слишком уж быстро скользит черная лента. Он отвел глаза в сторону.
И увидел хурбов.
Он не испугался и не удивился. Он вдруг понял, что давно ждал их появления.
- Приготовиться! - громко выкрикнул Ларс и вскинул левую руку. - Прыгаем на счет "три!"
Херберт крепко обхватил руками висящую на нем груду оружия, вытянул шею и согнул ноги в коленях.
- Раз!..
Хурбы стояли в пятидесяти метрах от Яра. Их фигуры отчетливо вырисовывались на фоне белёсого облака, минуту назад вычихнутого какой-то изогнутой трубой. И это были другие хурбы, не те, что раньше. Новые, как сказал Херберт. Более высокие. Более крепкие. И у них были лица - серые овалы с черными провалами огромных глаз.
- Два!..
Хурбы, не скрываясь и не двигаясь, смотрели на приготовившуюся к прыжку троицу. Казалось, что они здесь лишь наблюдатели, что они ни во что не собираются вмешиваться. Но Яр был уверен, что это не так.
Они вмешаются, когда придет время.
А пока они просто ждут.
Яр зажмурился и, не дожидаясь счета "три", кувыркнулся вниз.
Соскочивший с плеча карабин больно ударил его по бедру.
- Три!..
Бегущая лента прогнулась, подхватывая свалившиеся на нее тела.
Яр быстро перевернулся, подобрал карабин и, прочно встав на колени, прильнул глазом к прицелу.
Он успел дважды нажать на спусковой крючок, прежде чем лента унесла его далеко.
Кажется, попал.
* * *
- Так ты попал в них или нет? - допытывался Ларс минут через двадцать.
- Не знаю. Мне показалось, что одного я точно задел. Но сейчас я не уверен.
- Зачем ты вообще стал стрелять?
- Я не знаю... Так получилось...
На самом деле он знал.
В тот миг, когда он заметил хурбов, разум его раздвоился. Яр, вроде бы, отдавал себе отчет, что происходящее сейчас с ним реально не менее, чем вся прежняя его жизнь. Но одновременно с этим ему показалось, что он перенесся в виртуальные декорации незнакомой, но узнаваемой игры-стрелялки. И когда он упал на плавающую ленту транспортера, это смутное ощущение превратилось в уверенность.
Это была игра.
Всего лишь.
А в играх враги не вызывают страха, ведь они такие же игроки, какую бы внешность они не имели, за какой бы маской не прятали лица.
Яр дважды нажал на спусковой крючок.
В тот момент он был игроком. Он играл. Просто играл. Всего лишь.
Глупо говорить об этом Ларсу. Тот мало что не поймет, так еще, наверное, и высмеет.
- Так получилось, - беспомощно повторил Яр. - Я не знаю.
- И что значит "новые"? - спросил Ларс. - Ты что, научился различать хурбов в лицо?
- У них нет лиц, - ответил Яр. - Вернее, у тех, что я видел прежде, не было лиц. А у этих есть.
- Вот так новость. Чем еще ты меня порадуешь?
- Эти выше ростом. И сильнее... Вернее, кажется, что они сильнее.
- Новые демоны больше, - поддакнул Херберт. - И они очень быстрые.
- И они заходят туда, куда старые хурбы не совались, - подытожил Ларс. - Знаете что, ребята... - Он сел, скрестив ноги, пристроил на коленях карабин, провел по нему ладонью. - Я начинаю жалеть, что связался с вами... Да... Я начинаю жалеть...
Широкая лента транспортера несла их со скоростью хорошо разогнавшегося мобиля. Чтобы разговаривать им приходилось отворачиваться от упруго бьющего в лица воздуха и повышать голос почти до крика.
- Боюсь, эти новые хурбы так просто от нас не отстанут. Смотрите по сторонам, парни. Внимательней смотрите. Уж в этом я вам не помощник. И будьте готовы ко всему...
Смотреть из глубины желоба было особо не на что: высокие края - Ларс называл их берегами - отрезали большую часть мира. Немногое оставшееся интереса не представляло. Светящееся небо не менялось и не двигалось. И медленно уплывали назад верхушки странных сооружений: темные конусы, источающие серый пар, острые шпили, осыпанные мерцающими алыми точками, ажурные опоры, держащие замысловатые сплетения проводов...
Яр стоял на коленях и тянул занемевшую уже шею, боясь пропустить что-нибудь важное. Если бы не крепкий ветер и не шаткая опора под ногами, он поднялся бы во весь рост, прильнул бы к оптике прицела и первым делом посмотрел бы назад - в ту сторону, где остались хурбы. Он не удивился бы, если б увидел, как за ними, легко перемахивая через препятствия, гонятся высокие фигуры в черных плащах. Сказал же Херберт, что новые демоны двигаются быстро.
Очень быстро...
Ларс не выглядел встревоженным. Он подложил под голову сумку, пристроил карабин на впалом животе, и, позевывая, растянулся на холодной ленте, словно это была уютная постель. Глядя в небо, проводник засвистел какую-то несложную мелодию, принялся отбивать ритм, хлопая ладонью по бедру. Херберт прислушался к свисту проводника, кивнул, улыбнулся и затянул:
Эй-хей, моя малышка,
Из-за тебя мне светит вышка.
Зачем любила ты троих:
Меня и двух друзей моих...
Яр толком не понимал, о чем поется в песне, что это за светящая вышка, и что плохого в том, что малышка любила троих, пусть даже они и друзья - так даже лучше, пожалуй. И всё же он внимательно слушал, зачарованный глубоким голосом сибера.
Эй-хей, моя малышка,
С тобой хлебнул я горя слишком.
Зачем крутила ты тремя,
Под вышку подвела меня...
Наверное, это была очень старая песня. Древняя. В ней встречались слова, значения которых Яр не понимал. Да и знакомые слова проговаривались сибером как-то по-особенному, чудно.
Эй-хей, моя малышка,
Не пышка, но и не худышка.
Из-за тебя сошли с ума
Везунчик, Зёма и Чума...
Ларс уже не свистел. Он, приподнявшись на локте, изумленно таращился на увлеченного пением Херберта.
Эй-хей, моя малышка,
Вчера я был твоим парнишкой.
Два друга было у меня.
Теперь же светит мне петля...
Песня была длинная и, на вкус Яра, не слишком складная. Но он счел за благо оставить свое мнение при себе.
Когда сибер замолчал, Ларс икнул и, вытерев рот ладонью, спросил:
- Откуда ты знаешь эту песню?
- Мне ее пел один старый друг, - ответил Херберт.
- Кто? Как его звали?
Херберт поднял лицо к небу, нахмурил лоб, закатил глаза и зашлепал силиконовыми губами, вспоминая имя. Конечно, он был способен извлечь нужные данные за мизерную долю секунды, но создатели антропоморфных машин старались максимально их очеловечить. Кроме того, любой сибер-друг был запрограммирован перенимать манеры знакомых ему людей. А Херберт в основном общался с употребляющими танатол стариками, которые хорошей памятью не отличались.
- Его звали Димитр, - вспомнил сибер.
- Что? - Ларс даже подпрыгнул. - А фамилия? Ты помнишь его второе имя?
- Асин. Димитр Асин. Он прятал танатол в подушку. Думал, что я об этом не знаю. А я знал.
- Не может быть! Димитр находился в доме отцветания?!
- Он приходил к нам три раза. Жил в доме меньше месяца. И уходил. Это было неправильно. Я говорил ему это. А он всё равно уходил.
- У тебя есть его фото?
- Есть. И запись. Он поет эту песню. Один куплет.
- Покажи мне!
Сибер повернулся, подвинулся ближе, аккуратно сместил висящее оружие, чтобы Ларсу был лучше виден грудной стерео-экран, на котором седой старик с необычайно ясными глазами уже затягивал дрожащим трескучим голоском "Эй-хей, моя малышка..."
- Это он... Не могу поверить... Учитель Димитр... - бормотал Ларс, жадно вглядываясь в изображение. - Он же никогда не рассказывал... Вот уж ни за что бы ни поверил...
Яр не любил стариков. Их вид внушал ему отвращение, напоминал о неминуемой дряхлости и последующей смерти. Для того их и укрывали в домах отцветания, чтоб они не портили жизнь нормальным людям. Но этот старик был другой. В нем было нечто такое... Что напоминало о Гнате... Какая-то уверенность, твердость...
- Димитр был солдатом, - проговорил Ларс. - Тем самым, с "комплексом защитника". Он мало что рассказывал мне про ту часть своей жизни. Видимо, это ему запрещал Устав.
Экран потерял глубину и померк, но Ларс попросил Херберта повторно проиграть запись, и "эй-хей" зазвучало снова...
Гудящий транспортер нес их в глубины Концерна. Света становилось всё больше, строения смыкались тесней, отовсюду нёсся нарастающий шум, и чувствовалась неприятная вибрация. Яр больше не сомневался - они находятся в промышленной зоне.
Вскоре транспортер ушел под землю. Какое-то время было абсолютно темно, потом впереди замаячило светлое круглое пятно. Оно росло, быстро приближаясь.