Это было племя сильных, выносливых людей. Каждый мужчина и женщина были искусными воинами, прошедшие через множество битв и вселяющие страх в сердца врагов одним своим видом. Но был среди них один человек, который никак не вписывался в это племя. Он был слаб, не отличался храбростью в войнах, проигрывал в поединках и за всю жизнь не поймал ни одного зверя. Соплеменники над ним посмеивались, но не трогали.
И единственной радостью в его жизни было наблюдать за звёздами. Часто по ночам, закутавшись в шкуру и сидя немного поодаль от пещеры, он смотрел, как прямо над ним разыгрывается настоящее представление. Тысячи огоньков мерцали, переливались, а иногда срывались яркими чёрточками. "Это пещеры далёких богов, что светят кострами в ночи, напоминая нам о себе!" говорили мудрые старейшины на все его вопросы о них. Больше от них добиться ничего было нельзя, и у него закрадывалось подозрение, что не такие уж они и мудрые.
Но человек не терял надежды однажды добраться до звёзд. Месяц он шёл до самой высокой горы в округе, пройдя через трудности и лишения долгого пути. В конце концов, забравшись на неё, он понял, что звёзды и отсюда слишком далеки. Даже подпрыгивая и посылая в небо стрелу за стрелой, он так и не смог достать до них.
- Однажды, мы доберёмся до вас! - Прошептал он, с решимостью глядя наверх.
Философ и мыслитель Аристарх открыл дверь, и вышел из своего дома. Ночь обещает быть ясной. Крупные звёзды, складывающиеся в созвездия, чётко виднелись на всём небе. Несколько верных учеников уже ждали его у двери.
- Здравствуйте, учитель! - Они поднялись и слегка поклонились.
Он повёл их прочь от города Самос, на возделываемые крестьянами поля. По ночам город освещался, и это мешало наблюдать ночное небо. Однажды астроном заметил, что даже один факел рядом закрывает своим светом звёзды, и поэтому для наблюдения он всегда немного отходил от города, что бы видеть всё чётко, не упуская ни одной детали.
Аристарх не был обычным мыслителем. Вместо того, что бы изучать более приземлённые законы механики, или уподобившись другим просто ходить в думах о смысле жизни, он всё своё время занимал мыслями о вселенной, звёздах и других планетах. Его работы признавались как ценные и важные, правда, не все видели в них практический смысл. Особенно правители, для которых обычно научные изощрения были пустым звуком, если с помощью них нельзя усилить свою военную мощь. Кормили его разве что собственные наработки навигационных систем для кораблей, да и те давали небольшой доход.
Остановившись у давно облюбованного развала камней, ставших для него своеобразным учебным классом, он сел сам, и подождал, пока его ученики расположатся на камнях вокруг.
- Ну что же. - Сказал он после недолгого молчания. - Наблюдайте. Ибо наблюдение, это первый шаг к познанию. А я пока запишу движение звёзд.
Он отвлёкся от тихо переговаривающихся учеников, и достал восковую табличку. Осмотрев небо, он не увидел новых звёзд и созвездий, а сделав пометки о расположении уже известных, лишний раз убедился в том, что расположение звёзд повторяется каждый год. Убрав табличку, он оглядел своих учеников, помолчал, и начал говорить:
- Издавна считается, что Земля неподвижна, а небеса, звёзды и небесные светила вращаются вокруг него. Но, хочу вас спросить, что если это не так? Что если это небеса и звёзды неподвижны, а Земля вращается, поворачиваясь разными сторонами к ним?
Ученики начали перешёптываться. Наконец один из них встал, и сказал:
- Но учитель, я не чувствую движения.
- Это так, - согласился Аристарх, - но если Земля успевает сделать только один оборот вокруг себя за одни сутки, то мы и не успеваем почувствовать движение.
- Учитель, что вдохновило вас к этой идее?
- Я разрабатывал теорию вычисления расстояния от Земли к небесным телам. Мне удалось установить, что Солнце гораздо больше Земли, и я мудро предположил, что неправильно считать, когда большее тело движется вокруг меньшего, логичнее предположить обратное.
- Но как вы можете доказать это для других учёных мужей?
- Пока не знаю. Всё что мне остаётся, это наблюдать и вычислять. Когда-нибудь мне удастся собрать достаточно сведений, для того, что бы каждый смог поверить в это. - Он посмотрел вверх, и протянул руку, как будто пытаясь дотянуться до чего то. - Помните! Пройдут столетия, наши имена будут позабыты, но однажды люди откроют все тайны вселенной. Звёзды больше не будут светить в недосягаемости, а будут служить всему просвещённому человечеству, открывая такие тайны, и которых мы даже не можем помыслить!
Он замолчал, продолжая смотреть на небо. Сам собой он начал подмечать знакомые созвездия: Орион, Медведицы, Стрелец... Как далеко они находятся? Что из себя представляют? Зачем они? Может сейчас его идеи не признают, он и сам понимает, как их трудно принять, но когда-нибудь, всё изменится.
Это была вторая бессонная ночь. У Галилея просто не получалось уснуть. Сегодня должны были привезти линзы, даже доплатил за скорость, но их всё не было. Он пытался проработать старые записи, но из головы всё вылетало, едва он садился за бумаги. Пытался лечь и поспать, но вся сонливость тут же пропадала, как только он ложился. В сотый раз проверял заготовку для телескопа, и как всегда всё было в порядке и готово к работе. Не хватало только стекол, которых он изготовить, к сожалению, не мог. И ведь почему мастер копается? Если и сегодня заказ не придёт, то придётся ещё на сутки отложить испытания. А ведь как назло, такая отличная ночь пропадает, безлунная, всё небо видно.
Внезапно, в дверь постучали. Учёный подскочил, и подбежал к входу. За дверью стоял заспанный мальчишка лет двенадцати. Едва дверь открылась, он протянул коробку, которую держал в руках.
- Синьор Галилей! Я от отца. Он закончил работу, просил пере...
- Да, да, превосходно! - Он не глядя сунул мешочек с монетами в руки мальчишки, и закрыл дверь.
Крепко сжимая посылку в руках, он вбежал наверх и с нетерпением стал открывать её. Внутри, обложенные опилками лежали две линзы, одна большая, другая поменьше. Аккуратно достав их, и с величайшей осторожностью протерев, он начал прилаживать их к трубе телескопа. Поставив их на нужные места, он взглянул в него, и не увидел ничего. Размытая, нечёткая картинка не давала возможности ничего разглядеть. Он начал медленно фокусировать части трубы, пока картинка из размытой вдруг резко не стала абсолютно чёткой. И тогда от увиденного просто перехватило дыхание. Всюду были звёзды, сотни звёзд в каждом взгляде на каждый кусочек неба.
- Не может быть. - Галилей немного отстранился, и посмотрел наверх. - Их так много!
Он всё осматривал и осматривал каждый кусочек небосвода, с нетерпением перескакивая от одного участка к другому, толком ничего не изучая, и лишь пытаясь охватить сразу всё. Увеличение было не очень большим, но и оно дало поразительные результаты, пронзив черноту, и показав звёзды там, где считалось, что их нет. Учёный смотрел на знакомые созвездия, и видел, как они украшались новыми светилами и туманностями. Искал известные планеты, которые теперь представали совсем в ином виде. Известная до последней звёздочки карта ночного неба стала вдруг совершенно незнакомой, абсолютно новое поле для исследований.
Он отвлекался только для того, что бы сделать новые пометки на листах бумаги для будущих расчётов и исследований, и опять возвращался к телескопу, никак не успевая утолить жажду исследований. Казалось, что прямо сейчас вся устоявшаяся картина мира расширялась, порождая всё новые и новые вопросы. Только одна мысль закрадывалась в душу, чёрной тенью ложась на свежие мысли. Как только люди смогут понять его, как смогут поверить? А государство? Ещё и десяти лет не прошло с того момента, как Джордано Бруно сожгли на костре за его прогрессивные, а потому еретические мысли. Нет, за свою жизнь он не боялся, было жалко только то, что из-за этого мир может потерять многие открытия, которые могут перевернуть представление людей о том, что их окружает. Придётся что-то прятать, что-то скрывать для будущих учёных, но когда-нибудь они смогут завершить его работы в мире, где за свои мысли не надо будет бояться. По-другому быть не может.
Закончил он уже под утро, когда солнечный свет начал закрашивать звёзды, и их нельзя было разглядеть даже в телескоп. Только тогда он понял, как смертельно устал, с неохотой отошёл от своего детища, и лёг на кровать. Засыпая, он смотрел на исчезающие звёзды, и улыбался про себя. Когда-нибудь люди смогут увидеть свет, который видит он, и этот свет навсегда осветит их путь к будущему всей науки.
В любой работе есть неизбежное зло. Что-то, чем заниматься совсем не хочется, но по каким-то причинам приходится переступать через себя. Для Коли Лаптева, рядового инженера в закрытом НИИ ракетостроения, такое зло был проект министерства обороны на разработку ядерной ракеты. Точнее, на доведение до ума формы крыльев средней ступени баллистической межконтинентальной ракеты. Небольшая лепта в большое дело, над которой работали многие специалисты из разных бюро и институтов. Именно поэтому он засиделся допоздна в своём кабинете, продолжая чертить и высчитывать. Время первооткрывателей прошло, настал черёд обычной работы.
В дверь постучали, и в комнату заглянул один из его коллег.
- Коля, ты чего ещё здесь? Работаешь? - Он сделал пару шагов внутрь. - Пойдём, все уже собрались.
- Извини, Игорь, - он прочертил жирную линию на листе бумаги, - мне ещё доделывать. Отпраздновать всегда успеем.
- Да ладно, пол часика посидишь с нами, только лучше работать потом будешь! У всех дела, но такой день, нельзя не отпраздновать.
- Потом. - Он вычислил что-то на калькуляторе, и записал результат над линией.
- Ну как знаешь. Надумаешь, так приходи! - Игорь вышел и закрыл дверь.
Праздновать. Ну да событие значительное, но так и он не баклуши бьёт. Приказ партии, как-никак. Откуда-то из-за стен послышалась музыка. Он снял очки и устало протёр глаза. А впрочем, до сдачи проекта ещё несколько дней, у него и так почти всё готово, и если он отвлечётся на полчаса, ничего страшного не произойдёт. Он поднялся, вышел в коридор, и направился в сторону музыки.
Когда он вошёл в кабинет, там уже царила атмосфера небольшого праздника. Все его коллеги сидели группами, что-то с радостно обсуждали, пили безалкогольное (в НИИ были строгие запреты на этот счёт). Гремела музыка из кассетника. Коля подошёл и налил себе принесённый кем то компот.
- О, вот и наш стахановец! - К нему подошёл Виктор. - Закончил?
- Почти. Решил присоединиться.
- Тебя и ждали! - Виктор повернулся ко всем. - Так, товарищи, разливаем, сейчас тост будет!
Все в спешном порядке отставив нехитрые закуски, наполнили бокалы, и повернулись к нему.
- Товарищи! - Начал Виктор. - Как вы все знаете, сегодня знаменательный день. Наш космонавт, Алексей Леонов, стал первым человеком, который совершил выход в открытый космос! - Все зааплодировали. - В который раз, человеку удалось покорить очередную веху в истории исследования вселенной, и доказать, что существовать и работать можно вне среды космических аппаратов. Последние десять лет прошли под знаком покорения космоса. Первый спутник, первый полёт, теперь и выход в безвоздушное пространство. Друзья, я верю, пройдёт ещё несколько лет, и мы сможем совершить полёт на Луну, на Марс, улететь за границы солнечной системы! Мы будем строить внеземные базы, и осваивать другие планеты! Товарищи, я верю, дальше будет только лучше. А сколько поразительных, фантастических открытий и научных достижений ждёт всё человечество! Друзья, так давайте поднимем бокалы за яркое и светлое космические будущее! Ура!
Все закричали "Ура!", начали друг друга поздравлять, и обсуждать речь. Коля тоже выпил, наскоро перекусил, так же всех поздравил, и вернулся в кабинет.
Свет он включать не стал. В темноте подошёл к окну, открыл его, и долго курил, глядя на звёзды. Пусть себе фантасты описывают приключения героев на чужих созвездиях как нечто несбыточное и чересчур далекое. Он точно знал, что скоро всё сбудется. Ещё до наступления нового столетия люди будут осваивать вселенную, пронося знания для всех будущих поколений.
- На пыльных тропинках, далёких планет... - Тихо пропел он. Да. Так всё и будет, и по-другому просто невозможно. Он в это верил.
Уже близилась ночь, когда полубезумный человек в порванном и затёртом противорадиационном костюме дополз до бетонной площадки. Долгие годы он бродил по миру, ища выживших людей, но так и не смог найти ни одного. Совсем отчаявшись, он пошёл к месту, которым грезил с детства. Космодром.
Он знал что умирает. Он слишком долго в повреждённом костюме, доза радиации слишком велика. Даже если сейчас это не чувствуется, его время уже на исходе. Прошло лет десять, а кажется что так было всегда. Всегда была сгоревшая в огне ядерной войны планета, рассыпающаяся радиоактивным пеплом, и только безжизненные пустоши тянулись до горизонта. Даже ему, давно позабывшему своё имя, удалось уцелеть лишь чудом, переживая многие лишения и трудности.
Человек расхохотался. А ведь всё было так хорошо. Уже и на Марс слетали, и Лунную базу почти доделали. Дети снова хотели стать космонавтами. Даже он. И всё пропало, когда жадные политики развязали войну, которой было суждено стать последней в истории нынешнего человечества. А ведь мы были так близко, к исполнению давней мечты о звёздах. А теперь всё пропало. Из-за мелких эгоистичных амбиций некоторых отдельных индивидуумов.
Нет, ещё не всё потеряно. Где-то на Земле всё ещё остались люди. Даже пройдя через весь этот кошмар, и скатившись в плане цивилизации на много тысячелетий назад, они всё ещё смогут. Смогут достигнуть такого уровня, когда опять изобретут повозки, потом двигатели, научатся летать, а там глядишь и поднимутся над всей этой маленькой планетой. Только бы опять наши ошибки не начали повторять.
Он стянул защитный шлем, и впервые за долгое время вздохнул полной грудью. Всё равно уже покойник. Лёжа на холодном бетоне взлётной площадки, он смотрел сквозь сгущающиеся сумерки на появляющиеся на небе звёзды. Протягивая к ним тяжелеющую и слабеющую руку, он прошептал: