"Привет тебе, тот, кто нашёл это письмо. Надеюсь, ты умеешь читать. Меня зовут Михаил, и я в числе остальных выживших собираюсь сегодня выходить на поверхность. Мы не знаем, что нас ждёт, и как дальше сложится наша судьба, поэтому я и пишу это письмо. Мой рассказ, это воспоминания всей моей жизни, и тех, кто мог мне рассказать о своей.
Я не помню почти ничего из того что было до этого, я был слишком мал, мне было чуть больше трёх лет. Как потом рассказала моя мать, в тот год была война, которая закончилась применением ОМП. Это убежище было построено специально для того, что бы уберечь людей в таком случае. То есть всех тех, кто бы успел добраться до них. Она со мной в тот день выехала загород, уже не помню зачем. Мы как раз ехали в машине, передача по радио внезапно прервалась, и пошло сообщение о том, что необходимо проследовать в ближайшее убежище. Почти сразу на мобильник моей матери пришло такое же оповещение, а на GPS координаты ближайшего убежища. Она тут же нажала на газ, и, забыв про правила, направилась к месту. Подъехали мы быстро, как раз недалеко в лесу было ближайшее. На стоянке уже было несколько машин, и толпились люди. Все были очень встревожены, и совершенно не знали ни того что делать, ни того, что будет. Рядом со стоянкой был небольшой домик, из которого вышел старый человек в военной форме. Как мы потом узнали, это был полковник в отставке, который был назначен управляющим этого убежища. Имени его никто не запомнил, но это было и не важно. Он сказал всем быстро идти в домик, из которого он вышел. Внутри оказались бетонная лестница, ведущая под землю, по которой я со своей матерью спустился первым, и вошёл в большие освинцованные двери. Таким образом, я стал самым первым жителем убежища, и при этом я оказался самым младшим. Следом за нами зашли все остальные, со всей поклажей, что была у них на руках. Последним зашёл полковник, и с помощью своей ключ-карты закрыл сначала передние двери, а когда все прошли внутрь, ещё одни, стальные с компьютерным замком. Почти сразу сильно тряхануло, послышался далёкий гул, и весь коридор, в котором мы стояли на минуту погрузился во тьму. Полковник объявил, что худшие опасения подтвердились, ближайший к нам город уничтожен, как и всё что мы знали в этом мире, и выйти мы не сможем ещё очень долго. Все были потрясены, люди просто стояли и молчали. Что будет дальше, никто даже не представлял.
Убежище было огромно, рассчитано на тысячу жителей, и мы первое время элементарно терялись. Сколько здесь всего было: и генератор, рассчитанный на долгую автономную службу, и огромный холодильник с продуктами в глубокой заморозке, даже оранжерея с растущими свежими овощами. Колоссальный склад со всем необходимым, таким как медикаменты, стандартная одежда, и прочие вещи. Естественно, были системы очистки грунтовых вод и воздуха, рассчитанные на много лет жизни, и большая общая комната, больше похожая на казарму. Были отдельные комнаты для семей. Да, всё это поначалу угнетало, особенно постоянное ощущение потолка и толщи земли над головой, но по крайней мере, мы были живы, в отличие от большинства населения Земли. Полковник всё здесь знал, и так как он единственный мог помочь нам освоиться, то стал первым начальником убежища.
Первые годы было много волнений. Людям было никак не привыкнуть к мысли о совместном проживании в ограниченном пространстве, и то, что мы не сможем выйти наружу. Некоторые порывались отобрать ключ, и выйти наверх, но как выяснилось, компьютерная система автоматически закрылась на пятьдесят лет, и сколько её не пытайся открыть, ничего не получиться. Все волнения, к счастью, удавалось разрешить без жертв, что помогало поддерживать относительное спокойствие. Об истериках, панических атаках, приступах клаустрофобии и нервных срывах я вообще молчу, мы все через это прошли. Но со временем люди привыкли, притёрлись. Было странно наблюдать, как десятки незнакомцев пытаются налаживать совместное проживание, навязанное им судьбой. Как бы мы не выражали свои желания, реальность была суровей, и пришлось смириться.
Шли годы, рождались новые дети, а те которые уже были, в том числе я, получали образование в компьютерном классе. Люди работали, учились поддерживать наш общий дом в порядке. Мы учились заново все вместе, это было трудно, но пришлось для того что бы выжить. Дни складывались в недели, те в месяцы, а те в годы, похожие один на другой. Сменялись управляющие, ломались и чинились вещи, рутина стала нормой. Когда мне было пятнадцать, начались первые смерти, люди начали умирать от старости. Одним из первых был наш полковник. Казалось, что мы все останемся здесь навсегда, и только большие часы над дверью, показывающие отсчёт времени, напоминали, что мы здесь не навсегда.
Когда мне было двадцать три, я женился и завёл семью. Девушка была из нового поколения, из тех, кто родился уже здесь, из тех, кто не знал поверхности. Я получил должность смотрителя компьютерного класса, и мог целые дни напролёт изучать обширные электронные библиотеки, постоянно пополняя свои знания.
Лет через тридцать пять после последней войны, разговоры о том, что бы выйти, уже почти не звучали. Люди привыкли, смирились. Уже никто не мечтал о том, чтобы вздохнуть свободно, что бы ощутить что-то другое, что угодно, только не холодный бетон и сталь. Напротив, такие мысли начинали пугать, люди уже не могли вспомнить как это, когда над головой бесконечное небо.
Когда пятьдесят лет истекли, оповестив всех громкой сиреной системы безопасности, многие даже не поняли что случилось. По внутренним инструкциям вначале нужно было выпустить автоматического робота-исследователя, что я, как управляющий того периода и сделал. Робот почти час катался по поверхности, а по его возвращении автоматическая система безопасности заперла нас ещё на двадцать лет, мотивируя это тем, что поверхность ещё не пригодна для существования. Все жители тут же понуро разбредись по убежищу - как бы мы не были захвачены устоявшимися правилами и порядком, а золотая мечта о мире наверху ещё не была окончательно растёрта о серые стены.
Эти двадцать лет были самые тяжёлые. Все были на взводе. Ещё бы, выход был так близко, и в то же время так далеко. Опять начались тяжёлые для психики ситуации: истерики, попытки суицидов, срывы. Но уже по другой причине. Слишком сладки были легенды о мире вне убежища, слишком близко к сердцу они принимались. Были даже попытки сломать систему безопасности, или вручную открыть двери, но ничего не получилось. За это время умерли почти все, кто были первыми. Последней была моя мать, которая перед смертью жалела только о том, что больше ни разу не видела солнца. Из-за этого я стал самым старым человеком, последний кто дышал ещё нефильтрованным воздухом. Меня здесь уважают, я что-то вроде последнего мамонта, доказательство того, что люди не всегда прятались в норах.
Но всё проходит, и мучительное ожидание тоже. Сегодня это время истекло, робот вернулся, и данные, которые у него имелись, говорили о том, что уровень радиации уменьшился, и окружающая среда пригодна для жизни. Можно колонизовать Землю заново. У нас как раз год назад к управлению пришёл новый лидер, молодой, целеустремлённый, волевой парень по имени Виктор. Если кто и сможет направить человечество опять к процветанию, то только он. Утром мы все уйдём, и больше не залезем в эту дыру. Прощай, убежище. Ты спасло нам жизни, но мы все в тайне тебя ненавидим. Мы уходим.
Если ты ещё читаешь эти строки, и ты разумен, сохрани эти листы как память о тех, кто выжил. Мы не знаем, что нас ждёт, но не забудь нас, мир. Мы заслужили хотя бы это".
***
Все жители убежища в эту ночь не могли уснуть. Многие собирали немногочисленные вещи, оставшиеся от прошлых людей, кто-то строил какие-то планы, а многие просто лежали и мечтали. Михаил дописал своё письмо, отложил ручку, и устало потёр глаза. Неужели это всё? Всю жизнь он мечтал об этом, и вот осталось буквально несколько часов. Уснуть всё равно не получиться, и поэтому он встал, пошёл на кухню и заварил выращенный в теплицах чай. Хорошо, что все уходят, запасов пищевых ресурсов хватит ещё года на три, не больше. Допив, он не спеша поднялся, отнёс сумку с вещами к входу, и стал ждать.
Через некоторое время, стали подтягиваться остальные, около сотни человек, хотя до открытия дверей оставалось ещё часа два. Люди возбуждённо разговаривали, строили планы по организации жилищ, ферм, и сообществ. Планировали, что сказать другим колонизаторам из убежищ и возможно тем, кто смог пережить войну. Вслух мечтали и том, как построят новый мир, без предрассудков, войн и несправедливости. Последним пришёл Виктор и принёс с собой большую коробку с респираторами, которые тут же всем раздал. Оставшиеся полчаса все молчали, смотря на часы. И вот, показав последние секунды, табло погасло, замки со скрипом отодвинулись, и дверь можно было открыть. Постояв недолго в нерешительности, все медленно и тихо начали выходить. Последним был Михаил, он первым пришёл, он последним и уйдёт. Это было символично.
Когда он наконец вышел, наткнулся на молчаливую толпу. Все жители убежища стояли, и смотрели на окружающую действительность. Поверхность встретила их крайне неприветливым пейзажем - коричневая земля, с растущими кое-где чахлыми кустиками, обгорелые головёшки, там, где раньше стоял лес, высохшее русло, там, где тёк ручей. Ржавые, рассыпающиеся остовы машин всё так же стояли на площадке перед домиком. По небу плыли низкие серые тучи, и до горизонта раскинулась пустошь. Люди стояли, и смотрели. Конечно, они не думали что здесь зелёные поля, и цветущие сады, но это было, настолько... Безрадостно... Аккуратные стены убежища казались верхом эстетичности и красоты.
- И это что, - раздалось откуда-то из середины, - это и есть ваша поверхность?
Кто первым вернулся под землю, никто не заметил, скорее всего, это были люди постарше, те, кто жил там дольше всего. Все возвращались в тяжёлом, гнетущем молчании, с видом людей, чья общая мысль не может быть выражена, но понятна всем. Постепенно народу становилось всё меньше и меньше, и в конце остались только Виктор и Михаил. Но и молодой лидер, тоже вдоволь насмотревшись, похлопал старика по плечу, и сказал тихим голосом:
- Ты это, как закончишь, возвращайся. Надо перераспределить паёк, что бы подольше хватило. И дверь поплотнее закрой, ладно? Вот ключ.
Он отдал карту Михаилу, и в задумчивости ушёл по ступеням вниз. Седой бородатый старик остался один. "Ну что, - спросил он себя, - это то, чего ты ждал? Не нравиться? Это уже не твой мир. Иди назад, там твоя жизнь имеет хоть какое-то значение". Он стянул маску, в последний раз полной грудью вздохнул пыльный, терпкий воздух, и закрыл глаза, с трепетом ощущая ветер на коже. Но сколько не затягивай неизбежное, необходимо возвращаться. Работы ещё полно, да и паёк распределять нужно. Возможно, даже чайник ещё не до конца остыл. "Это больше не твой мир. Просто забудь. Может быть, когда-нибудь мы будем готовы, но ещё не сегодня" - сказал он себе, запирая дверь.