Брайан О'Нил оглядел свою ногу, замотанную и перетянутую ремнями. Колено стало в два раза больше, чем было когда-то. И дело тут не только в перевязке.
Горько вздохнул, аккуратно отложил одеяло, встал с койки. Охнул, прошипел: "Bloody fuck!" сквозь зубы и подтянул к себе костыли. Сходить помочиться - уже проблема для человека, который всего месяц назад пробегал сто метров меньше, чем за одинадцать секунд.
Все так здорово начиналось.
Он рос в гетто, на восточной окраине Глазго, сын бедного ирландского докера и шотландской матери-продавщицы. Но когда он гонял в футбол за команду школы, его приметил какой-то невзрачный человек, одетый, впрочем, весьма прилично - костюм, галстук. И пригласил на просмотр в Селтик. Его и еще пару других мальчишек.
Мальчишкам не повезло. А его, Брайана, уже после пары тренировочных матчей, вызвал к себе тренер молодежки Селтика. И выложил перед ним лист.
Контракт! Сотня фунтов в неделю, на три года. И десятипроцентное повышение каждый год. И бонусы, за каждую игру! Да его родители вместе не зарабатывали столько.
Проведя лишь год в молодежке, Брайан вышел в полосатой футболке на поле. В товарищеском матче. Он не так уж много сделал, не слишком часто касался мяча, всего-то старался выполнять указания тренера. И после игры получил похвалу.
Но даже не это вдохновляло его.
А то, что теперь он, простой парень из трущоб, тренировался на одной поляне с Хенриком Ларссоном, с Полом Ламбертом, с "Дольфом" Мьельбю! И еще он знал, что из-за боковой линии на него смотрят. Насчет матери и сестер он не был уверен, но отец там присутствовал. Не сказать точно где, но он там был! Для него, ирландца, существовала только одна команда - Селтик.
И какое же счастье наполнило весь его дом, прямо сверху донизу, когда он вышел на поле за основной состав. Пусть всего на двадцать минут, пусть в домашней встрече, с аутсайдером. Но вышел! И не испортил общей картины. Зато какие чувства он испытал, услышав рев шестидесятитысячника после финального свистка! И какие чувства горели в маленькой квартире, в Толлкроссе! Родственники с неизменными банками пива, младшие сестры, даже не понимающие, о чем вся суматоха, мать с выпечкой, бритый налысо здоровяк-отец, тискающий и подбрасывающий его в воздух, будто ему снова три года! Уже не столь высоко, как когда-то, но все же!
Это было вульгарно, если признаться честно, но в то же время - приятно до невозможности.
А потом Мартин, главный тренер, говорил с ним наедине. Указал все слабости, точно тыкнул носом, над чем следует работать.
А потом был великолепный матч против "Абердина", в котором Брайан длинным пасом вывел Томпсона на убойную позицию - и тот влепил от всей души, попал в штангу, но Саттон добил.
А потом случилась травма. Причем не в матче, а на тренировке. Колено драло весь организм болью, да так, что из глаз покатились слезы. Стыдясь, Брайан уткнул лицо в траву и жевал губу, когда его выносили.
Травма залечилась и он успел сыграть еще восемнадцать матчей за родной клуб. К несчастью, в очередном подкате, колено вновь "слетело". На этот раз, на восстановление ушло три месяца. Мартин, главный тренер, постоянно навещал Брайана в больнице, даже украдкой ставил в тумбочку банку "Хайнекена". Ирландец понимает ирландца везде.
А затем стало хуже. Колено "поломалось" в матче с принципиальными соперниками, "Хартс" из Эдинборо. На этот раз Брайана отправили в клинику в Англии. Врач всячески стращал его фразами типа: "Молодой человек, вам следует бросить этот спорт!", "Вы останетесь калекой" и "Если вы не хотите ходить на костылях, то прислушайтесь".
Но Брайан не прислушался. Он даже успел сыграть четыре матча в новом сезоне, причем последние два - на обезболивающих.
Но неизбежное таки случилось. На тренировке он повернулся на правой ноге. Неудачно. Сустав, раздолбанный неоднократно, накрылся.
И вот теперь он на койке. Рецидив. Врачи сказали - все, жопа. Двадцать три года - и инвалид.
Брайан не поддался искусу деньгами и не терял времени даже после выматывающих тренировок. Он успел освоить профессию столяра. Пусть и не самого высокого разряда. Но разве можно сравнить получку столяра с получкой игрока глазвегианского Селтика?
Нет, никак. Но смущало не это. Не деньги.
Смущало другое.
Никогда больше не услышать страшного рева на "Селтик Парк", никогда больше не будет шансов для вызова в сборную. А ведь он был, поговаривают, был! Никогда больше не сыграть дерби с клятыми Джерс! Никогда больше не поучаствовать в забитом голе родной команды!
***
Зашипел унитаз.
Упираясь плечом в стену, Брайан кое-как привел себя в порядок. Выпрыгал на костылях в коридор.
И уткнулся в человека.
Нил Леннон. Ирландец, опорник мирового класса, легенда Селтика.
- Брайан, мы хотим, чтобы ты пришел на последний матч.
- Нил, ты о чем?
- Послушай, я знаю, что ты решил закончить с футболом. Поэтому, пожалуйста, - ирландец развел руки в стороны, не то извиняясь, не то показывая, что альтернативы нет. - Пожалуйста приди в воскресенье в "Парк". Попрощайся с болельщиками. Они тебя поддерживали все-таки.
- Да, конечно, - Брайан дотянулся пальцами и одернул больничную сорочку в глупых зеленых цветочках. Отвернулся, чтобы не показать выступившие слезы. - Я приду. Обязательно.
В воскресенье, к назначенному времени, молодой, но так и не состоявшийся левый бэк Селтика вылез из такси и, поддерживаемый двумя своими одноклубниками, проковылял к зеленой щетине газона стадиона.
Подойдя к бровке, Брайан услал прочь своих проводников и прошел мимо фанатской трибуны. Никто не издал ни единого звука.
Бывший защитник постепенно добрался до середины поля, где ему вручили микрофон.
Не говоря ни слова, Брайан поклонился поочередно каждой трибуне, каждой, без раздумий - где фанатская, а где гостевая. Они все были забиты людьми в бело-зеленых шарфах и майках. Молчащими. Украдкой вытирающими слезы.
Брайан поднес микрофон к губам.
- Спасибо вам всем. Всем, кто болеет за Селтик. Кто поддерживал команду в нелегкие годы. Кто поддерживал нас, игроков. Увы, я не смогу больше играть и выигрывать матчи за мой любимый клуб. Это очень горько признать, но я - инвалид. А родному клубу я желаю как можно больше побед. Вот и все. - Брайан отбросил микрофон и закрыл рукой лицо.
Не совсем понятно, чья это была идея, но на стадионе заиграла музыка. "Bittersweet Symphony". Видимо, Леннон постарался, довел атмосферу до самого-самого...
Секунду люди стояли в шоке. А затем зеленая волна хлынула на поле.
Девушка, симпатичная, черноволосая, с замотанной шарфом шеей, запрыгнула на плечи бывшему защитнику, так, что он едва не потерял равновесие. Крепко обхватила его и от души чмокнула в щеку.
- Брайан, не сдавайся! Мы не дадим тебе сдасться!
- И каким же образом? - прокричал он ей на ухо.
- Я буду с тобой!
- Будешь? - Брайан обнял ее в ответ. - Всегда?
- Всегда!
***
Сидя в собственном домике под Мозервеллом и прижимая к себе красавицу-жену, Брайан любовался своими близнецами, гоняющими мяч по маленькому газону.
Кто знает, обрел ли бы он свое семейное счастье, если бы не травма?