- Вася, давай сделаем что-нибудь пошлое, - сказал я.

- Например?

- Ну, забросаем детскую площадку грязью.

Я представил, как завтра днём безумные мамаши с малолетними детишками безбожно заорут: "Кто это сделал? Вандалы, скоты". Но потом подумал, что это так мелко. Настоящий пошлый поступок должен быть крупным, большим и тяжёлым - таким, как Ленин или Путин. Если играть, то по-крупному, если быть, то генералом, а иначе, зачем даже пытаться? Нет, мы сделаем настоящий пошлый поступок, и он войдёт в века. Люди скажут: "Вот это были парни, самые пошлые парни на свете". Мы берём биту и идём в универмаг. Но на полпути мы останавливаемся: "Разве побить стёкла - это сделать пошлый поступок?" Тьфу, не поступок, а мелкое хулиганство. Если мы когда-нибудь попадём в суд, то на нас даже не посмотрят - шпана и есть шпана, что с неё взять? Нет, настоящий пошлый поступок должен остаться в веках, о нём должны помнить, его должны воспевать, слагать стихи, читать по утрам молитвы и водить экскурсии по музею, приговаривая: "Знаете, а вот здесь жил большой, большой человек - он сделал самый пошлый поступок на свете". Может быть, когда на нашей планете никого не останется, и все погибнут в смертоносной войне - последней мыслью последнего человека на Земле будет: "Человечество погибло, но не зря, самый великий, самый пошлый поступок останется в наших сердцах навеки, жить больше незачем, цель-то достигнута".

- Вася, - говорю я, - давай бабахнем метро.

- И чё? Это пошлый поступок, чувак?

Да, действительно взорвать метро - это не пошло, это мелко, не совсем, конечно, но и не слишком круто. Это так, баловство, нам же нужно настоящее чудо, фейерверк, безумный, сногсшибательный фейерверк. Праздник на всю Вселенную.

- Вася, - говорю я своему приятелю, который идёт в рваных штанах и с торчащими, немытыми, жутко воняющими волосами. - Пойдём в монастырь, женский монастырь.

- Ты, чё, балда? Пойти в женский монастырь - это не пошло, это норм. Вот в мужской - это уже лучше. Такого никто ещё не делал, - Вася вынимает изо рта бутылку и садится на землю. Я опускаю свою бутылку и сажусь рядом. Да, вставить святым старцам - это круто, но! Попы разъезжают в дорогих машинах, гуляют с молодыми девчонками - нет в них святости, ни капли. Разве это будет пошлым поступком? Надо придумать что-то более крупное, настоящее, понимаете? Мы сидим с Васей у обочины дороги, облезлые, грязные и потные от интеллектуального напряжения.

- Мужик, - Вася чешет свою бороду - у него нет денег на бритву и даже самые тупые ножницы. - Мужик, надо воду отравить в Неве, и все разом сдохнут.

- Вот это тема, - я обнимаю своего кореша, прижимаюсь к нему и тяну за длинную бороду. - Ты настоящий чувак.

Но он бьёт меня бутылкой по башке, пинает ногами и добивает лопатой. Последнее, о чём я думаю: "Бля, я же не совершил великого пошлого поступока, я умру, вот сейчас умру и ни славы, ни уважения". Мне грустно, по щеке катится слеза. Её заливает красная, красная кровь, несущаяся из раны, но я не чувствую боли. Мне обидно, что я вот так умер, а пошлого поступка не сделал. Прожил просто так, никого не убил. Смотрю мутными глазами на кореша, тот поднимает снова лопату - хочет добить, бля. Лопата летит ко мне, быстрее, быстрее. Последний удар, последний - и меня не будет. Всё. Конец, а я так и не сделал ничего пошлого, боже!