чадящая, с ржавчиной радуга дня, облик снова ресетнувшая в каком-то радиоактивном разрешении.
Литавры низин, издающие чад, или дым, или смог.
Было весело -- было месиво. Помятый сюрреал.
И путано, и ступор. Лабиринт обезглавленных и обезхвощенных мягких сидений.
Границы-тире никакой между сознанием и внесознательным.
Гвозди всаживать в кожу пустот сборных. Ведаю, покуривает снег: его призвание.
Пыльный, дурновонючий, упругий, и мячеподобный, подобный тому, что в мяче, сухой.
Снекснекснех. Сожалеет дымёшкой внутри табакерки земной, планетарной и после. Основокряхтение. Ок. Канать подальше от мест, в которых не был. Этот мост над небывавшим. Снег да пепел резиновые.
Этот над становлением мост. А в глуши бездново'й становления -- снег да пепел да прах как резиновые.
Глядя в ничтоте, вгрызайся прямо. Гоп-стопом здесь из-за угла не грянет.
Покоя разве что движение захватит. Сквозняк -- и тот прямой. Не удручает
ничто здесь. Жар разрозненных частиц не в состоянии сбить или повергнуть ниц,
частиц молочно-тлеющих, температурного-световых. Тут вдох и выдох равно выход. Вы-
дох. Вдох. И дохыв. Напрямую выход под твой дых. Минуя дух. Сквозь пых
пустотный. Пустота, меня заткни. За пояс твой сама заткнись, и жди.
Представляющееся новым старое. Без претензии на отождествление. А с другой
стороны, и глядящее таковым. Бред, не так ли? не так ли. Гонка -- то же питьё.