Аннотация: Трэшевый рассказ, написанный на последнюю Грелку. Занял 470 место с одним баллом. Но мне он нравится - во всяком случае он гораздо лучше, чем мои же "Всего лишь несколько снов", которые я написал несколько месяцев назад.
- Поразительно глупая игра, - сказал редактор.
- То есть как глупая? - обиделся изобретатель.
- Да к чему же она? - спросил редактор.
- Для времяпрепровождения, - сказал изобретатель Астатуров.
Даниил Хармс, "Друг за другом"
Больше всего в жизни Алекс ненавидел яркий свет, хотя в десять лет если и положено чего-то бояться, то скорее темноты. Эта ненависть не была чем-либо обусловлена, но от этого она не становилась менее яростной. Скорее всего, именно из-за неё он так полюбил этот тёмный подвал и мог часами просиживать здесь, в полной темноте, глядя на надёжно закреплённый на столе ящик, доверху заполненный землёй.
В этом ящике сейчас содержалась их единственная пища на грядущие несколько недель сезона пыльных бурь, когда пытаться найти найти какую-либо другую не только нелепо, но и смертельно опасно. В этом ящике копошились существа, ещё не знавшие о том, что совсем скоро им поневоле придётся спасти чью-то жизнь ценой собственной. Иногда Алексу казалось, что даже несмотря на темноту и слой земли, он различает их извивающиеся красноватые тела - верный симптом безумия, но безумным себя Алекс почему-то не считал. А иногда он даже видел, что черви подползают к самому краю и, не мигая, смотрят ему в глаза также пристально, как и он глядит на их новый дом.
- Ты не можешь изменить этот мир, - сказал червь, глядя на Алекса через прозрачные стенки контейнера, и в его взгляде читалась неприкрытая насмешка.
Алекс ничего не ответил, продолжая наблюдать за червём исподлобья. Он уже успел узнать, что, когда черви начинают с тобой разговаривать - это первый признак приближающихся галлюцинаций.
- Просто убей себя, мужик. Другого не дано.
Всё также молча Алекс протянул руку, яростно разрыл землю, бросил говорящего червя в рот, моментально наполнившийся обильной слюной, и с давно не испытываемым наслаждением заработал челюстями, перемалывая его тело в жидкую кашицу. Он знал, что Лесс вышибла бы ему мозги, если бы увидела это, ведь все кормовые черви давно уже были наперечёт, и никто не мог быть уверен, когда им наконец удастся пополнить колонию, знал и ничего не мог сейчас с собой поделать. Он не должен был больше оставаться здесь, каждый лишний сьеденный червь мог поставить под угрозу жизнь его друзей, да и его собственную в том числе.
Алекс поднялся со стула и побрёл к выходу из комнаты - его мутило, и, кроме того, вывихнутая нога с тупым упорством постоянно давала о себе знать. Про ногу он ещё никому не говорил. Про галлюцинации, разумеется, тоже. Проходя мимо сидящего в кресле Витька, Алекс вежливо поздоровался с ним. Витёк в который уже раз ничего ему не ответил, и Алекс в который уже раз заключил, что тот просто мудак. Весь коридор был залит ослепительно ярким светом, и, разнося вокруг эхо шагов по бетонному полу, он лениво подумал, что это служит прекрасным примером наказания, неизбежно следующего за наслаждением. Дойдя до своей комнаты в левом крыле убежища, Алекс опустился на разбросанное по полу тряпьё и апатично уставился в потолок.
Как и всегда в жизни, если бывал в чём-либо не уверен или просто ему нужна была чья-то поддержка, Алекс сжал в руке висевший у него на шее амулет. Когда-то он нашёл его во время одного из рейдов на север, ещё не будучи знаком с остальными своими компаньонами. Амулет представлял маленький кружок из какого-то необычно твёрдого и очень гладкого на ощупь материала с непонятным выступом на обратной стороне, к которому Алекс и привязал верёвочку, а лежал он на первом этаже полуразрушенного строения странной формы среди нескольких десятков таких же. На всех кружках, также как и на этом, были нарисованы странные символы, но Алекс каким-то звериным чутьём ощутил исходящую именно от него злую древнюю мощь и зажал её в потном кулаке.
После того дня ему не раз ещё удавалось поближе рассмотреть изображенные на нём знаки, но каждый раз он делал это с ничуть не меньшим удовольствием, чем впервые. Первый символ выглядел как две диагональные линии одинаковой длины, перекрещивающиеся ровно посередине. Второй походил на него, но на этот раз левая была вдвое короче, а третий представлял собой две равные вертикальные линии на небольшом расстоянии друг от друга, верхний конец одной из которых и нижний другой соединяла диагональная черта. Кроме того, немного повыше третьего символа была изображена и вовсе непонятная изогнутая загогулина.
Первый символ казался ему похожим на странных жуков с четырьмя лапками, на которых они иногда натыкались в самых заражённых районах. Ни одно существо в здравом уме (себя и своих друзей он, естественно, не относил к категории здравомыслящих) никогда бы туда не сунулось, но эти жучки, казалось, вовсе не замечали того, что вокруг них происходит и даже успешно продолжали размножаться, а этой возможности было лишено большинство встреченных ими не только людей, но и даже млекопитающих. Витька говорил, что скоро эти жуки захватят всю землю вокруг, когда остальные живые существа вымрут естественным образом. Витька вообще много всякой хуйни говорил до тех пор, пока ему на развалинах голову не отрезало. То есть не то, чтобы совсем само по себе отрезало, но размышлять на эту тему Алексу было не очень приятно, поэтому он предпочитал воспринимать всё именно так. Теперь, по крайней мере, Витёк всё время сидел в большом кресле в дальней комнате и ничего уже не говорил, и, хотя в старом положении вещей тоже были определённые плюсы, жалко его Алексу, разумеется, не было.
Второй знак, в свою очередь, представлялся Алексу весьма правдоподобным, хотя и несколько схематичным изображением рогатки - оружия, которое они использовали для охоты на птиц, иногда попадавшихся им в окрестностях. Вряд ли этих отвратительных существ, не все из которых даже могли использовать крылья для полёта, уместно было бы называть птицами в привычном понимании этого слова, но никто из его друзей просто никогда не видел других. Только самые опытные, меткие и проверенные временем бойцы могли получить право носить рогатку. Алексу понадобилось немало времени, чтобы заслужить её, и теперь он никогда с ней не расставался. Подсознательно Алекс чувствовал, что Лесс что-то против него замышляет, и оружие придавало ему хотя бы небольшое чувство уверенности в себе.
С третьим символом у него и вовсе были особые отношения. Его форма была иррационально пугающей и не похожей ни на одну из вещей, которые он когда-либо видел, а парившая сверху странная загогулина, казалось, придавала ему особые права и привилегии по отношению к двум другим знакам. Алекс не сомневался, что мощь последнего символа несравнимо выше, чем сила двух его соседей вместе взятая, но тогда не менее очевидным выглядело и то, что ситуации, в которых действительно стоит прибегать к его помощи, должны быть по-настоящему незаурядными. Лишь два раза он вынужден был обратиться к этим трём ужасающим линиям, так что почёт и благоговение, которыми он их окружил, были скорее знаком безмерного уважения, чем признательностью за былые заслуги, которую он выказывал первому и второму символам. Алекс от всей души надеялся, что ему хватит духу воспользоваться помощью третьего знака ещё раз, но до конца уверенным в этом он быть не мог.
Размышления о знаках несколько утомили его, и ему даже, кажется, удалось на несколько минут отключиться. Учитывая мучавшую его уже несколько дней бессонницу, это было бы действительно офигенно. Во всяком случае, когда входная дверь в его комнату распахнулась, Алекс испытал такое чувство, как будто его оторвали от сна, а голова его была даже ещё тяжелее, чем раньше. Грег был в сущности, неплохим малым, несмотря на отталкивающую внешность (его всё время хитро прищуренный маленький третий глаз на лбу непроизвольно заставлял собеседника думать, что над ним издеваются), но сейчас трудно было бы придумать что-то более некстати, чем его появление.
- Ты выглядишь больным в последнее время, - О да, чувак, ты даже не представляешь себе насколько ты прав! - Лесс распорядилась выдать тебе дополнительную порцию рациона.
- Мне ничего не нужно, Грег, - его желудок тут же просигнализировал, что это неправда, но Алекс всё ещё не мог прийти в себя от стыда за сьеденного червя, и разум на этот раз пересилил потребности тела. - Мне просто хочется немного отдохнуть. Лечь и вздремнуть хорошенько. - Может быть, галлюцинации являются следствием недосыпа? Да, наве... конечно же, это так. - Только вздремну и всё.
- Алекс, ты проводишь в одиночестве слишком много времени. И потом, эти твои постоянные походы в подвал. Мы ведь даже не знаем, что ты там делаешь. Мне, конечно же, и в голову не приходило, что ты...
Тогда ты действительно кретин, чувак.
- Ты уже очень давно не принимал участия в наших играх. Алекс, некоторые не любят тебя. Они считают, что мы зря пустили тебя в убежище. Они даже говорят, что твои действия... то есть твоё бездействие может способствовать срыву Программы.
Соси хуй, Грег. А своей Программой можешь одновременно выебать себя в анал. Это будет просто чудненько, и должно тебе понравиться. О нет, ты же предельно вежливый парень, ты же не скажешь ему этого, ты же не хочешь, чтобы у тебя стало одним врагом больше? Не хочешь, ведь правда?
- Прости, Грег, но мне действительно нужно немного поспать. Я выйду к вам как только мне станет получше, хорошо?
- Хорошо, Алекс. Мы будем ждать тебя, - произнёс Грег, но в его голосе отчего-то не слышалось особой увереннности.
Дверь наконец-то закрылась, и Алекс вновь оказался в полной темноте. Когда он впервые за несколько дней засыпал, рука его непроизвольно сжалась на амулете.
Несколько лет назад Алекс не смог бы себе даже и представить, что когда-нибудь будет жить в убежище, среди таких же людей, как и он сам. Не смог бы просто потому, что не знал тогда, что это такое - убежище. Лазил себе по радиоактивным помойкам, ловил не менее радиоактивных крыс да жрал. Иногда крысы оказывались значительно крупнее, чем следовало ожидать - тогда, в свою очередь, они начинали его ловить. Это было не очень приятно и, кроме того, повторялось всё чаще, а потому Алекс наконец решился покинуть те места. Других людей он, конечно же, видел. Скорее всего, именно они и научили его худо-бедно разговаривать. Только что это были за люди, Алекс не помнил. И чем он занимался раньше, до того, как стал на крыс охотиться, тоже не помнил. И что значили некоторые из этих слов, в основном на буквы "х" или "е", он тоже не знал, хотя и догадывался примерно. И никто из его друзей не знал, хотя и тоже примерно догадывались. У него вообще странные вещи творились с памятью в то время.
Так он и начал путешествовать. Ходил, смотрел, ловил, жрал, иногда находил всякие забавные штуки и долго таскал их с собой, но, в конце концов, без всякого сожаления выбрасывал. Амулет с трёмя символами стал из этого правила единственным исключением. Именно благодаря амулету он и наткнулся на это убежище. В тот день Алекс его потерял и, негромко бормоча те самые непонятные слова, искал свою любимую фиговинку в развалинах недавно посещённого дома. Там он и столкнулся с Витьком, а Витёк, испугавшийся сначала его физиономии, но потом показавший себя человеком вполне дружелюбным, привёл его к остальным. Жалеет ли он об этом своём поступке, Витёк не говорил. В отличии, от остальных.
Убежище представляло собой огромное поселение внутри скалы, единственным способом попасть в которую служила огромная стальная дверь, управлявшаяся из расположенного внутри командного пункта. Значительная часть постройки была расположена под землей, но в силу того, что она была рассчитана на гораздо большее число людей, чем в ней действительно обитало, в подземной части никто не жил. Более того, как он узнал несколько позже, когда ему уже начали доверять, в некоторые из коридоров убежища и вовсе было невозможно попасть из-за преграждавших путь стальных дверей, отпиравшихся кодовыми замками, кода к которым не знал никто. Обитатели убежища могли наблюдать за окружавшей его равниной через несколько окон, и были в абсолютной безопасности от вторжения из внешнего мира. В убежище жили дети. Ни один из них не был старше Алекса. Это они придумали ему имя, потому что сам он никогда его не имел и не понимал, зачем он нужно. Кому ему раньше было представляться? Самому себе, крысам?
- Здравствуйте, меня зовут Алекс. Не соблаговолите ли дать себя сожрать?
Все они попали сюда в столь раннем возрасте, что не помнили, как это произошло и где они жили до этого, а, может быть, все их воспоминания были неизвестным образом стёрты. Людей старше здесь, похоже, не было вовсе. Куда они делись, никто не знал, хотя у Витька, кажется были какие-то догадки на этот счёт. Впрочем, он ни с кем ими не делился, а Алекс его и не спрашивал - эта тема была ему совершенно безразлична. В одной из комнат убежища хранились видеофайлы, книги и аудио-инструкции по их использованию. В книгах говорилось, что если они будут тщательно соблюдать все изложенные в них правила, то когда-нибудь смогут выбраться из этих мест, а если не станут этого делать, то умрут в кратчайшие сроки. Система правил называлась в книгах таинственным словом "Программа", которое почему-то всегда писалось с большой буквы. Что такое "умрут" ни в одной книге объяснено не было.
Алекс довольно быстро заметил, что в книгах вообще обходится молчанием очень много вещей. Впрочем, он с самого начала, ещё с тех пор, когда попытался найти значение таинственных символов, но так и не смог этого сделать, не слишком доверял книгам, и скоро перестал пытаться получить из них какую-либо информацию. Другие, судя по их словам, и вовсе прочли ещё меньше его. Правила он тем не менее соблюдал исправно, но не столько потому, что ему нравилось это делать, сколько из-за того, что так делали все другие, а обижать своих новых друзей ему не хотелось. Программа предписывала играть для того, чтобы снять накопленное напряжение, и Алекс играл. До недавнего времени. Единственным правилом, которое Алекс не мог выполнить, было правило о размножении. Впрочем, его несколько извиняло, что этого правила не мог выполнить и никто другой. Витёк иногда говорил что-то о радиации и атрофии, но он тогда, как обычно, пропускал его слова мимо ушей.
А сейчас голова Витька лежала на холодном полу, глядя на окружающих большими круглыми глазами, придававшими ему при жизни некоторое сходство с совой и даже после смерти продолжавшими вызывать у окружающих чувство стыда. Сегодня все жители убежища собрались, чтобы принять участие в этой игре. Только Витёк не пришёл. Должно быть, ему было неприятно, что эти люди играют именно его головой, и он предпочитал сидеть всё время в своём любимом кресле, выражая гневный укор человечеству всем своим видом. Алекс представил себе, как его собственная голова будет лежать вот так вот на полу, ожидая безжалостного удара чьих-то немытых ног, и его передернуло. Ну уж нет, он-то не такой идиот, как Витёк, он-то не даст проделать с собой ничего подобного. Его опять замутило, но, хотя и с немалым трудом, рвотный позыв всё-таки удалось сдержать.
- Ничто не имеет смысла, - сказал полупереваренный червь из глубин его желудка. - На самом деле, даже квинтэссенция смысла никогда не будет обладать семантикой. Всё это просто бесконечный постмо...
Своими непонятными словами червь мешал ему сосредоточиться, и Алекс раздражённо приказал ему заткнуться. Игра с головой вызывала у него непредеолимое отвращение. Впрочем, сейчас это чувство вызывали у него все без исключения игры. Он не понимал, как его друзья могут получать от них удовольствие. Получать удовольствие от пинания ногами головы Витька, или от того, чтобы бегать друг за другом и толкать в спину рукой, или от стреляния из рогаток по и так-то немногочисленным лампочкам (хотя нет, это-то он как раз понимал - лампочки порождали свет, а тот был его врагом)... В этих занятиях не было смысла, они выглядели абсудно, а придающиеся подобным развлечениям люди - безумцами.
Алекс резко развернулся и решительными шагами направился прочь. Решение принять участие в весёлой игре с головой определённо было ошибкой. Ему хотелось уйти куда-то, где не будет яркого света, но после того случая с кормовым червём, спускаться в подвал было немыслимо. Его мозг лихорадочно заработал, подыскивая варианты мест, где он сейчас мог укрыться. Ответ оказался неожиданно прост. Ну, конечно же - библиотека! Вряд ли кто-то кроме Витька вообще в неё заходил, и тем более маловероятно, что его там будут искать в ближайшие несколько часов. Скорее всего, когда за ним отправятся, чтобы, как обычно, увещевать в недостатке сознательности и подрывании Программы, то даже и искать-то его в том крыле не станут.
Главной достопримечательностью библиотеки был телевизор - огромный синий экран, занимавший собой больше половины стены. Иногда все жители убежища собирались для того, чтобы его посмотреть - суть этого действия состояла в том, чтобы несколько часов молча и неподвижно глазеть на экран, стараясь при этом как можно реже моргать. Внизу телевизора была прикреплена довольно громоздкая пишущая ручка на длинном шнуре. В первое время эта странная ручка очень заинтересовала Алекса, но ему так и не удалось ни разу заполучить её в свои руки - Лесс пристально следила за всеми подобными попытками.
Иногда ему казалось, что Лесс просто ненавидит его, иногда, что она на самом деле заботится о благе колонии, но факт оставался фактом - она единственная была против того, чтобы пустить Алекса внутрь, и долгое время она, не особо даже скрываясь, следила за ним - причём взгляды, которые она при этом на него бросала, трудно было назвать приязненными. Как только Лесс заметила, что он проявляет интерес к этой свисающей ручке, она немедленно начала охранять её так бдительно, как будто та была её единственным сокровищем, и это продолжалось до тех пор, пока Алекс на самом деле не утратил к ней интерес, а не просто сделал видимость этого. Возможно, то, что она была единственной в убежище женщиной (то есть особью, могущей играть в реализации правила о размножении пассивную роль), давало ей возможность ощущать некую исходящую от него угрозу, но Алекс предпочитал думать, что она просто стерва, и когда сейчас он взял в руки свисающую на шнуре ручку, то испытал при этом неподдельное удовольствие.
В середине экране горело маленькое окошко с цепочкой очередных непонятных символов наверху и пустым пространством в центре. Весело ухмыляясь, Алекс поднял руку с зажатым в ней инструментом и начертил в окошке по памяти столько раз им уже виденные символы. Экран тут же мигнул и в его центре показалось лицо какого-то существа, слишком толстого для того, чтобы быть человеком. Ширина этого лица была столь велика, что у Алекса ни на секунду не возникло сомнения, что это очередная галлюцинация. Он поднялся на ноги, прошлепал к стоявшему неподалеку креслу и уронил в него свою тощую задницу. Не то чтобы кресло было особо удобным, но осознание того, что в присутствии остальных жителей колонии, сидеть в нём позволялось только Лесс, многократно скрашивало этот факт.
- Мы ни в коем случае не должны отступать от современной версии теории восприятия пространственно-временного континиуума как сложной, многослойной и, скорее всего, наведённой галлюцинации, - продолжало между тем лицо. - Но, не отступая от этой теории, мы не должны забывать и о том, что любые попытки снять эту галлюцинацию могут привести к последствиям не только неожиданным, но и просто катастрофическим.
Лицо немного пожевало губы, а затем продолжило.
- Именно этим и обусловлено то, что мы не только продолжаем существовать внутри галлюцинации, но и всеми возможными способами противодействуем распространению вышеупомянутой теории. На сегодняшний день, нами была создана наиболее подробная и неимеющая аналогов в мире классификация действий, способствующих приведению мозга творящего и окружающих в галлюционирующее состояние.
Лицо внезапно дернулось, как будто кто-то уколол его за кадром сзади иголкой.
- Естественно, мы не дошли до того, чтобы придавать этим действиям большего значения, чем они действительно имеют - называть их обрядами, заговорами или прочими словами из области классических псевдонаучных бредней. Мы ни на минуту не сомневаемся, что рано или поздно то, каким именно образом они приводят к подобному результату, будет подробно и всесторонне исследовано, а пока наша цель состоит в том, чтобы даже в случае глобальных катаклизмов сохранить некоторое количество потенциальных...
Бормочущее непонятные по большей части слова лицо утомило Алекса, он залез в кресло и вовсе с ногами, свернулся калачиком и прикрыл на минуту глаза.
На этот раз ему снились три символа, медленно вращающиеся внутри огромного газового облака. Он пригляделся к ним и увидел то, что до этого никак не хотел признавать - завитушка над третьим знаком была червём. Более того, она была тем самым, сьеденным им червём.
- Величина этого социума - твой единственный путь к спасению. Остановив их игры, ты гарантированно сможешь очнуться, - сказал червь. - Не на время, как некоторые из нас, чтобы, вернувшись назад, снова гарантированно начать галлюционировать - навсегда. Навсегда. Единственный. Ты слышишь меня, не...
- Заткнись, - сказал ему я, и на этот раз он уже действительно навсегда заткнулся.
Алекс открыл глаза и снова увидел лицо, монотонно повторявшее заключительное предложение своей речи:
- Код доступа - ER243IM.
Алекс поднялся на ноги и направился к выходу из комнаты. При мысли о том, что намерен совсем скоро сделать, его разбирал неудержимый хохот.
На то чтобы завершить все приготовления, необходимые для осуществления его плана, Алексу потребовалось не так уж много времени. Код доступа, как он и догадался, открывал одну из пресловутых подземных дверей. Спустившись вниз по лестнице, он обнаружил там маленькую комнату с привинченным к полу стулом и огромным количеством мониторов на стенах, благодаря которым он мог наблюдать за происходящим почти во всех жилых комнатах. На одном из мониторов немедленно высветилось жирное лицо и продолжило свою речь. К моменту, когда оно рассказывало об общности в исследовании симптомов абсолютно всех подопытных некоем "Солнце", на экстраполяцию поведения какового образа в так называемом "небе", несомненно оказывали влияние все процессы, связанные с бессмысленным перемещением шаров, его челюсти уже сводило от скуки, и он благоразумно не стало дослушивать конец передачи.
Убедившись, что за ним никто не следит, Алекс следующей же ночью перетащил в своё новое логово в пакете большую часть земли из ящика вместе с червями и помог перебраться туда же Витьку, которой сам был, очевидно, не в состоянии этого сделать. Всё-таки он был очень благодарен этому парню. Выкрасть его голову из комнаты Зиланаа, пока он учавствовал в реализации Программы, было делом посложнее, но Алекс справился и с этим. Алекс даже принял участие в нескольких играх - теперь-то он легко мог себе это позволить. Теперь оставалось только ждать.
- Ну и где голова? Куда ты её дел, кретин тупой? - орала Лесс, изо всех напрягая голосовые связки.
Наблюдая за этой сценой, Алекс буквально покатывался со смеху. Ей-то и невдомёк было, что он уже успел благополучно вернуть Витьку голову. Честное слово, он и не сомневался, что чувак её заслужил.
- Не стоит напрягаться, господа, - весело прокричал Алекс в микрофон, зная, что его голос разносится сейчас через громкоговорители по всему убежищу. - Голову забрал я. Вернул, так сказать, исконному владельцу.
- Дерьмо, да это же ты во всём виновата! Если бы ты не выбросила наш предыдущий шар после того, как у нас появилась голова Витька, мы не были бы сейчас зависимы от этого маньяка! Ты никогда не была для нас хорошим лидером.
- Катись ты, - напряжённо и как будто бы даже неуверенно произнесла Лесс.
- Ага. Сейчас! Колеса только привяжу и поеду.
Алекс напряг зрение, высматривая того, кто осмелился заговорить с Лесс в подобном тоне. Никто и никогда раньше не позволял себе ничего даже отдалённо похожего. Грег! Ну, конечно же, Грег! Этот парень никогда не отличался особой сдержанностью. Алекс напрягся, ожидая, что же последует дальше. Но, к его удивлению, последовало то, чего он никак не мог ожидать. Лесс развернулась и бросилась вон из комнаты. Мир перевернулся.
- Не советую никому следовать её примеру, - всё также весело сообщил Алекс в микрофон. - Я ведь могу со своего командного пункта пустить отравляющий газ также легко, как и сказать эти слова.
Судя по выражениям их лиц, ребята ему поверили.
- Зачем ты это сделал? - заорал Грег.
- Скоро узнаешь, чувак. Поверь. Очень скоро.
Алекс отправил в рот очередного червя, размышляя, как ему следует отнестись к случившемуся. В том, что Лесс начнёт бегать по убежищу, особой беды не было - всё равно ей его никогда не найти. Другое дело, что произошедшее заставило Алекса посмотреть на неё совершенно по-новому. Теперь ему было даже её немного жаль. Впрочем, он не позволил этому чувству долго себя изводить. Алекс сожрал ещё пару червей и немного прикорнул. После нескольких дней бессонницы ему постоянно хотелось спать, и он понимал, что ограничивать себя в этом сейчас было бы чудовищно глупо.
Проснувшись, он умылся, прополоскал рот и принял ещё немного мер по уменьшению поголовья червей. Настроение и самочувствие его были превосходными. Некоторое время он ещё наблюдал за экранами, пока не заметил какую-то не дававшую ему покоя странность. Минут пять он пытался понять, что же это такое, и вдруг осознал, что единственное окно в комнате было чёрным.
- Завесили они его чем-то, небось? - пробормотал Алекс себе под нос. - Да нет, вроде не похоже. И глупо это было бы. Глупо, ведь правда?
Подумав немного, он вышел из комнаты, сжимая в руке рогатку, и, крадучись, стал спускаться вниз по лестнице, направляясь к ближайшему окну наружу, расположенному на лестничном пролёте. За окном была полная темнота. Солнца, которое ещё так недавно, блаполучно сияло, даже не подозревая о том, какая его ожидает участь, больше не существовало. В первый момент Алекс просто не поверил своим глазам, потом несколько секунд он совершенно серьёзно думал, что ослеп, а потом резко отпрянул назад, споткнулся и больно ударился затылком об стену. В комнате по-прежнему было светло, а вот о простиравшемся за окном пейзаже этого сказать было никак нельзя.
- Сволочь! Ты что натворил, - заорал ему кто-то в ухо.
Сейчас этот крик подействовал на него подобно электрошоку, моментально выводя из ступора. Алекс резко оттолкнул от себя некультурного крикуна, даже толком не рассмотрев, кто это был, и тот, издав какой-то нечленораздельный звук, покатился вниз по лестнице. Странно, но при падении он так ничего себе и не сломал. Только растянулся под лестницей и принялся тихонько подвывать, закрывая лицо руками. В три прыжка Алекс спустился вслед за ним и поднёс к его лицу рогатку с натянутой до предела резинкой.
- Резинку отпустить?
Вместо ответа крикун ещё сильнее вцепился руками в лицо. Алекс ударил его пару разу ногой и, убедившись, что надёжно обезопасил себе тыл, побежал дальше по коридору. Его товарищи оставались там же, где и раньше. Распахнув дверь, он уже почти ворвался внутрь, когда увидел прямо перед лицом изготовленную к стрельбе рогатку. Алекс отпрыгнул от двери, не выпуская из рук рогатки, и шарик пролетел мимо него, ударился об стену и упал на пол. Ну и какого же хуя он оставил их в комнате с окном?
- Мазила! - заорал Алекс, отпуская резинку в ту же секунду, как только увидел чью-то высунувшуюся из-за двери рожу. Раздался звук удара, и рожа снова спряталась, но теперь из-за двери доносились какие-то всхлипывания, подтверждая, что ему всё-таки удалось поразить цель.
Шариков у него больше не осталось, а нагибаться и поднимать валявшийся рядом на полу Алексу не хотелось. У них всех оставалось слишком мало времени, чтобы тратить его на такую ерунду. Алекс вошёл в комнату и оказался лицом к лицу с Грегом, сжимавшим в руке ржавый прут. Стоять с Грегом так близко было не очень приятно, тем более когда его лицо вдруг приняло такое выражение, но Алекс разумно сдерживался.
- Ты что, думаешь - это всё ты сделал? Это ты его погасил? Ты что совсем сдурел, а? Да я же тебя сейчас...
- Ничего ты меня не сейчас. И вообще, у вас энергии в генераторе ещё на пару суток непрерывной работы хватит. Потом что делать будешь? Да и не ограничится это одним затмением. Слушай, может поговорим всё-таки?
Грег ничего не ответил. Он просто стоял и трясся, выставив перед собой прут так, как будто сам он был опытным кулинаром, прут - вертелом, а Алекс - уже заколотой свиньёй.
- Грег, прут отдай.
Грег даже не пошевелился, а остальные продолжали смотреть на них со смесью ужаса и отвращения на не слишком привлекательных лицах.
- Грег, ну отдай его, а?
Грег снова не пошевелился, только начал мелко трястись, а прут сжал ещё крепче, и тогда Алекс со всей силы ударил его в челюсть, а прут выхватил и зажал в руке. Грег отлетел и ударился локтём о выступавшую из стены деталь какого-то неизвестного механизма. Никто ничего не сказал, и Алекс, не выпуская ни рогатки, ни своего нового оружия из рук, начал медленно и спиной вперёд отодвигаться к двери.
- Вы меня ждите тут, ладно? Я вернусь сейчас, - попросил Алекс, но ему и на этот раз ничего не ответили, и тогда он просто плотно закрыл дверь, воспользовавшись прутом как импровизированным засовом.
Он чувствовал, что забыл нечто ещё. Нечто крайне важное, гораздо более, чем всё сегодня случившееся. Алекс аккуратно положил рогатку на пол, так словно она была раненным в бою товарищем, и со всех ног бросился бежать по коридору. Даже не останавливаясь, он распахивал все попадавшиеся ему по пути двери, но ни разу так и не заглянул ни за одну из них - Алекс чувствовал, где находится то, что ему сейчас нужно. Это чувство уже было ему вполне знакомо. В сущности, оно нисколько не изменилось с тех пор, как несколько лет назад он испытывал его, сжимая амулет с какими-то идиотскими иероглифами. Сбегая по лестнице, Алекс краем глаза успел заметить, как несколько ступенек наверху исчезли, оставив после себя только чёрные провалы. Кажется, он всё-таки сломал немного больше, чем собирался. Алекс попытался представить себе, что происходит сейчас с его бывшими друзьями, запертыми в комнате, но сразу же запретил себе даже думать об этом. Ему надо было ещё кое-что сделать прежде, чем эта галлюцинация закончится. И он это сделает.
И Алекс всё-таки нашёл Лесс в одной из дальних комнат западного крыла, использовавшихся раньше ими как склады, то есть не использовавшихся вовсе, потому что складывать туда было нечего, когда уже начал было думать, что это ему так и не удастся. Свинцовый шарик пролетел у него прямо над головой за секунду до того, как он влетел в комнату и вышиб пинком у неё рогатку из рук. Некоторое время он просто смотрел на Лесс, и впервые за всё три года их знакомства ему удалось выдержать её взгляд, хотя именно сейчас это было трудно как никогда.
- Знаешь, даже если нам сейчас и придётся умирать, давай по крайней мере делать это вместе? - произнёс Алекс, уже предвкушая, какая это будет невъебенно охуительная смерть.
И хотя он и не знал, что значат эти слова, всё было именно так.