Аннотация: Засунуть сюда это мине посоветовал Журавель И.А. И я засунула. Кто-то все равно обломается. Аффтор - Барабашка
II. Облом!
Танечка тихо шлепала зимними ботиночками по прозрачно-белой сырой кашице. Плавно падали хлопья снега, нежно грели руки белые пушистые перчатки... Матовое солнце выглядывало сквозь серое зимнее небо и ласкало светлые кудряшки девочки, редкими пучками торчащие из шапки. Она брела по своему любимому старому парку, который зимой был всегда спрятан от людей за низкими, прогнувшимися под тяжестью белизны деревьями... Было совсем безлюдно.
"Как хорошо жить на свете!" - игриво подумала она и замурлыкала под нос какую-то радостную, жизнеутверждающую попсовую мелодию. "А вокруг все такое.... такое ... такое белоснежное, похожее на облака. И так тихо-тихо... как в раю... Нет, в раю ,наверное, все-таки лучше! Там тепло и сухо и совсем нет зла нашего жестокого мира. Но как бы мне ни хотелось в рай, я не должна думать, что окажусь там после смерти, я не должна думать что бог выберет именно меня, это грех, наверное. Да, гордыня - это грех. Я должна избегать грехов, жить праведно, чтобы оказаться там, на небесах... Ну ведь пока я не совершила тяжелых грехов, а в мелких каждую неделю в воскресенье каюсь батюшке. И он мне прощает, он считает что я почти святая... Может быть, когда я пойду в монахини, он будет моим учителем. Да, я пойду в монахини и после смерти буду жить в раю. Потому что я почти святая!!!" Радостные мысли ударили Танюшке в голову, и она все быстрее зашлепала по белому месиву, разбрызгивая его куски себе на джинсы. Тут она внезапно остановилась, призадумалась... Ее серьезное лицо изображало тревогу. "Как? Что я сказала? Гордыня - это грех... Я не должна думать так! Господь меня покарает..." И она уныло побрела по парку, засаженному белыми березками, самыми зимними деревьями. "Бессмертие есть, я должна его достигнуть во что бы то ни стало! Я должна избавиться от вечных мучений в аду и на земле" - тут ее глаза с надеждой уставились на небо.
Сзади послышались шаги. Хлюп, хлюп - вбивалось в Танин мозг. Милая, зашуганная Танечка боялась нашего, как она говорила "страшного мира". Она так хотела отгородить себя от любых страданий, от жестоких столкновений с ним. И теперь, когда она услышала шаги приближающегося человека, ее ноги стали мягкими и податливыми и быстро-быстро засеменили по снегу. Ее сердце билось в каком-то странном предчувствии, оно не верило, что его прекрасную и чистую жизнь может что-то нарушить. "Нет, нет... это всего лишь человек. Человек - светлое, доброе существо, он мне ничего не сделает..." - успокаивла она себя. "А вдруг...!" - только успела она подумать, как человек уже догнал ее. Наглый мужской голос пробубнил ей в самое ухо: "Стой, сука, мразь, атдавай сумку". И ледяная сталь уперлась Танечке в горло. "Да... да... щ-щ-щааас от-ттааам.." - тоненьким голосом, как скрипкой, пропела она и бросила бежевую кожаную сумочку. "Давай, снимай трусы, вставай ракааам! Быстра, блядь, я сказал!!!" Таня не верила в реальность, страх вместе с кровью пульсировал ей в голову, она молчала и не двигалась в шоке. "Ты че, не слышишь, что ли? Делай че те гаварят, а то хуже будет!" Ни одного движения... но вдруг нож блестевший как ртуть пробежался по Таниной шее. Нежная кожа плавно разъехалась в стороны и сквозь нее забил темный фонтан. Мужик быстро убежал. "Спаси меня, Господи!" - пробило у нее в голове. И тело девчонки с плеском рухнуло в снежную жидкость. Кровь растворялась, белая муть розовела. В голове у Тани пробежались какие-то ассоциации, воспоминания... Ей казалось, что она летит куда-то, куда-то в небо, к облакам, в рай. Но ничего не было. Ее мозг окостенел вместе с ее мясом. Замерзший трупик с кровавыми подтеками так и остался лежать посреди ее любимого старого парка. Она не попала в рай, ее душа застряла где-то в теле.