Список литературы..........................................................................
Введение
Во время, когда Россия в связи с 60-ти летней годовщиной Победы во Второй мировой войне вновь обращается к прошедшим событиям , когда появился такой фактор, как вновь обострившийся национальный экстремизм, особенно в России, которая за последнее десятилетие резко сменила свою идеологию, перейдя от советского центризма к центризму новой России с еще не сложившейся национально-государственной идеей, без которой осуществления централизации затруднительно полезно вспомнить историю борьбы одного национального меньшинства России с фашизмом в годы Великой отечественной войны его ролью в ней.
Для контроля власти над всей системой управления необходима общая цель, которой пока нет, поэтому многие общественные организации видят такой государственной целью идею национальную о приоритете доминирующей нации России над другими народами проживающими в ней. Поэтому целью данного исследования является сравнение борьбы еврейского народа в едином сплоченном централизованном антифашистском комитете, с антисемитскими настроениями , как в России, так и за рубежом, а именно в фашисткой Германии.
В работе конкретно рассматривается взаимодействие советского правительства с мировым еврейством в годы войны через её фрагменты в виде комитетов, союзов и организаций на территории СССР в условиях относительно ограниченных контактов с другими государствами Европы. Особое внимание уделяется независимости в истории ЕАК и их взаимодействия с мировым еврейством, который, практически, ещё не был предметом специального анализа в исторической литературе. Рассмотрение этого вопроса с привлечением доступных архивных источников обуславливает научную новизну работы.
Темой еврейского антифашистского комитета занимались такие исследователи как Матвей Гейзер (книга Михоэлс серия ЖЗЛ издат. Молодая Гвардия М., 2004 г.) , Феликс Кандель (Книга времен и событий Т.4 История евреев Советского Союза (1939-1945)) Илья Альтман (статья Белые пятна "Черной книги" // Лехаим август 2002 М., 2002) Яков Этингер (статья За помощь к Отечеству -к высшей мере // Лехаим август 2002 М.. 2002) и другие. Однако в их работах остаются мало освещенными такие вопросы, как вопрос о финансировании ЕАК (еврейского антифашистского комитета), вопрос о внешних связях ЕАК . в частности с Лигой V (Палестинская сионистская организация) и с еврейской боевой организацией в Эрец Израиль- Хагана. Огромное воздействие политики полного уничтожения на еврейскую историографию, а также проблематичное состояние источников по изучению советского еврейства на Западе сказались на скудости на монографий по вопросу о евреях при советском режиме в годы войны. Была просмотрена докторская диссертация Ш.Редлиха (ЕВРЕИ ПРИ СОВЕТСКОМ РЕЖИМЕ В ГОДЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ ЕВРЕЙСКИЙ АНТИФАШИСТСКИЙ КОМИТЕТ), ставшая первой попыткой вычленить некоторые принципиальные вопросы, связанные с данной темой. С тех пор стали доступны новые материалы, хотя некоторые важные советские архивные материалы остаются неисследованными. Со временем путем различных исторических разработок накопилась огромная информация. Такие исследовали Дж. Гильбоа о 1939-1953 гг. А Б.С.Пинчука, посвященное депортации и эвакуации-, и авторская монография о Еврейском антифашистском комитете в России в годы войны, были опубликованы 80-е годы. Небезынтересно отметить, что в ряде книг глубокой остаются "маргинальные" вопросы, как, например, советские "исконные евреи. Среди них два последних всесторонних исследования - одно Дова Левина о евреях на советских аннексированных территориях в 1939- 1941 г., а другое Йозефа Литвака - о польско-еврейских беженцах в СССР в 1939-1946 гг." На Западе гораздо больше материалов о "западных" евреях (западниках) при Советской власти, чем о советских евреях.
Во-первых, несоветские архивы, такие, как архивы польского правительства в изгнании, содержат релевантную информацию, и, во-вторых многочисленные "западные" евреи, жившие в Советском Союзе в годы войны, эмигрировали на Запад и в Израиль. Прибытие "исконных" советских евреев на Запад, интервьюирование евреев в СССР и над свободный доступ к советским архивам могли бы быть полезными при. дальнейшем исследовании истории советского еврейства во время ВОВ.
К обсуждаемой теме можно подойти как к обзору, т.е. представляя результаты соответствующих исследований или же используя конкретный подход .
Мало освещена проблема о связях ЕАК с вопросом об открытии второго фронта и участием США в ВОВ на первом ее этапе.. Эти и многие другие проблемы в истории ЕАК ставит перед собой это исследование.
Судьба Еврейского антифашистского комитета - один из самых запутанных и драматических эпизодов в истории советского еврейства. Спустя шесть недель после того, как рано утром 22 июня 1941 г. гитлеровские войска вторглись в страну, ряд видных деятелей еврейской культуры, включая Михоэлса, Бергельсона, Квитко и Зускина, обратились к правительству (Лозовскому) с письмом, в котором предлагали "организовать еврейский митинг, адресованный евреям США, Великобритании, а также к евреям других стран." Письмо заканчивалось словами: "По нашему мнению, митинг с участием евреев - академиков, писателей, артистов и бойцов Красной Армии будет иметь большой резонанс за рубежом."'
Предложенный отправителями письма список лиц, которые должны были выступить на митинге, вскрывает их политическую наивность, сыгравшую впоследствии роковую роль в судьбе ЕАК. Конечно, было вполне логично включить в этот список, наряду с Михоэлсом, Маркишем и другими, такие фигуры, как историк и философ Абрам Деборин, офтальмолог Михаил Авербах или скрипач Давид Ойстрах. Все они были евреями и пользовались широкой известностью - по крайней мере, в Советском Союзе. Но в список попал также генерал авиации Яков Смушкевич - прославленный летчик, который под псевдонимом Генерал Дуглас сражался в Испании на стороне республиканцев, а в 1939 году, участвуя в разгроме японцев под Халхин-Голом, был назначен главнокомандующим Военно-воздушных сил. Смушкевич был ранен в боях и дважды награждался звездой Героя Советского Союза. Но еврейские деятели культуры, рассчитывавшие на выступление Смушкевича на митинге, не знали, что в первых числах июня 1941 г. он был вместе со множеством других советских военачальников арестован в ходе проводившейся в армии чистки, а в октябре того же года расстрелян. Лозовский был информирован лучше. Поперек текста письма он сделал запись для своего начальника Александра Щербакова, председателя Сов-информбюро, секретаря ЦК партии и заместителя наркома обороны: "Если вопрос будет принципиально решен, то можно будет внести некоторые коррективы в список ораторов."
Митинг был разрешен и состоялся 24 августа 1941 г. в московском Парке культуры; он привлек тысячи участников и транслировался по радио за рубеж. Так началась история Еврейского антифашистского комитета.
Глава 1. Предпосылки возникновениния ЕАК
Советско -еврейский вопрос в довоенное время.
История евреев в России начала ХХ в. следует выделить в особый исторический период в жизни этого народа. Ибо с падением монархии и сменной политического курса многие национальные лидеры выходят на лидирующие место в общественно-политической жизни.
На первых порах, в ходе Февральской революции казалось, что вместе с о феодальной монархией навсегда уходят в прошлое и все связанные с нею несправедливые социально-политические установления, в том числе и в сфере национальных отношений. 22 марта Временное правительство выпустило декрет, отменявший "ограничения в правах российских граждан, обусловленные принадлежностью к тому или иному вероисповеданию, вероучению или национальностью..." Были аннулированы и 140 действовавших до этого "особых о евреях правил", в том числе такое одиозное, как процентная норма при приеме в учебные заведения и такое архаичное, как черта еврейской оседлости. Большевики, спустя несколько месяцев воцарившиеся в бывшей империи, пошли еще дальше. В принятой 2(15) ноября 1917 г. "Декларации прав народов России" они поспешили объявить о себе как о борцах с великодержавным шовинизмом, выступающих за "свободное развитие национальных меньшинств и этнографических групп..." Поскольку в те дни антисемитские лозунги и агитация широко распространились как форма контрреволюционной борьбы с новой властью, та сразу же назвала гонителей еврейства своими врагами. Впоследствии, когда на просторах России заполыхала гражданская война и бедствия евреев, особенно в местечках на юге страны, достигли катастрофического уровня, советская власть объявила, что готова защитить своих естественных союзников в борьбе с контрреволюцией. Более того, она постаралась в полной мере использовать в своих целях так долго сдерживавшийся царизмом потенциал самоутверждения и самовыражения еврейства, заключавший в себе одновременно огромную и созидательную, и разрушительную энергию. Наиболее горячий отклик идеи большевизма нашли в сердцах беднейшей части еврейства из местечек и городов в пределах бывшей черты оседлости, пережившей в годы Первой мировой и гражданской войн настоящую трагедию. Получилось так, что вызванные войной голод и разруха заставляли горожан бежать в деревню, тогда как обитатели разоренных местечек, гонимые страхом насильственной смерти, наоборот, устремились в близлежащие, а также в прежде недоступные для них города Центральной России, восполняя тем самым образовавшийся там дефицит населения.
Хотя в связи с разрухой и хаосом получить какую-либо работу в больших городах было чрезвычайно трудно, приезжие евреи нашли выход из положения: "социально чуждые" большевикам занялись в основном мелкой торговлей и частным бизнесом, а "классово близкие" "трудящиеся евреи" и "перековавшаяся" интеллигенция легко устраивались в аппаратные структуры новой власти, бойкотируемой тогда старым чиновничеством. Резкое усиление еврейского фактора в общественно-политической жизни страны не могло не вызвать ответной реакции со стороны довольно широких слоев населения.
На Западе же особую тревогу вызвало то обстоятельство, что руками "еврейских мальчишек" (выражение A.M. Горького), представлявших собой, по мнению экономиста - эмигранта Б.Д. Бруцкуса "незрелые и нередко преступные элементы населения", советская власть бесцеремонно расправлялась с русской культурой, национальными святынями и традициями. Там обоснованно опасались, что подобные действия этих функционеров нового типа, решительно порвавших с еврейством ради пролетарского интернационализма, могут навлечь новые беды на многострадальный народ, из которого они вышли. К. Каутский, квалифицировавший власть большевиков как "диктатуру парвеню", отмечал в июле 1923 года: "...Успех единичных евреев, занимающих важные правительственные посты в России, еврейскому народу не принес и не принесет как нации ничего хорошего. Как необычайное явление это бросается в глаза и заставляет несознательные массы смешивать большевиков с евреями. Дошло до того, что широкие массы начинают усматривать в большевистском господстве еврейское господство".
Проводником большевистского влияния на еврейскую бедноту стал Комиссариат по еврейским национальным делам (Еврейский комиссариат, Евком), образованный 19 января (1 февраля) 1918 г. в составе Наркомнаца специальным декретом, подписанным Лениным. Руководителем (комиссаром) этого национально-бюрократического образования назначили старого большевика С.М. Диманштейна. Весной 1918 г. было принято решение о создании территориальных единиц центрального Еврейского комиссариата в составе губернских советов. В качестве таких органов сначала стали формироваться местные евкомы, а с лета - так называемые еврейские секции - общественно-политические структуры, агитировавшие за советскую власть на родном языке и объединявшие представителей как коммунистов и левых сионистов, поалейционистов, так и "сочувствующего" беспартийного актива.
С помощью еврейских секций и контролируемых ими национальных организаций велась, во-первых, пропагандистская борьба с находившимися в подполье правыми сионистами и, во-вторых, власти использовали их в так называемом социалистическом решении еврейского вопроса. Главную цель и одновременно основное средство выполнения этой задачи большевики, действовавшие в жестких рамках коммунистической идеологии, видели в приобщении еврейства к производительному, в первую очередь физическому труду, способному исцелить от поразившего его в прошлом социального недуга буржуазности (массовое вовлечение в финансово-торговую сферу, мелкий бизнес и т.п.). Идеалом такого труда для руководства коммунистической партии и евсекций было участие в крупном промышленном производстве, то есть осуществление так называемой пролетаризации массы еврейского мелкого мещанства, состоящей из торговцев, ремесленников, кустарей, бывших служащих. Но из-за того, что крупная индустрия, и так недостаточно развитая в России, оказалась в результате Гражданской войны почти полностью парализованной, единственно реальным способом "трудового перевоспитания" евреев стала их аграризация, благо в России были земли, пригодных для сельскохозяйственного использования. Да и начиная с первой половины XIX века был уже наработан кое-какой опыт сельскохозяйственной колонизации евреями земель Новороссии. К тому же на Западе в лице "Джойнта" объявился богатый спонсор, обещавший в октябре 1922 года, что вместе с другими еврейскими благотворительными организациями выделит на это 1 млн. 240 тыс. долларов. Тогда и возник проект выделения под еврейскую колонизацию малонаселенных территорий на юге Украины и в Северном Крыму. Авторство этой идеи приписывается директору русского отдела "Джойнта", известному агроному и общественному деятелю, уроженцу Москвы Ж. Розену. Но официально инициировали рассмотрение этого проекта в советских верхах журналист А.Г. Брагин и заместитель наркома по делам национальностей Г.И. Бройдо, в результате обращения которых в политбюро в декабре 1923 года была образована специальная комиссия под председательством заместителя председателя СНК СССР А.Д. Цюрупы. Уже 8 февраля 1924 г. эта комиссия предложила создать государственный Комитет по земельному устройству трудящихся евреев (КомЗЕТ).
Для решения аграрного еврейского вопроса необходимо было предоставить землю для этого эксперимента. Для решения этого вопроса был поставлен вопрос о передачи Крыма под еврейскую автономию.
20 февраля Еврейское телеграфное агентство в Нью-Йорке сообщило, что такие видные советские политики, как Троцкий, Каменев и Бухарин, расценили крымский проект положительно. Той же позиции придерживались нарком иностранных дел Г.В. Чичерин, председатель ЦИК СССР М.И. Калинин и председатель Всеукраинского ЦИК Г.И. Петровский. Очевидно, и Сталин поддерживал на первых порах крымский вариант еврейской колонизации. Но самым горячим сторонником и пропагандистом этой идеи стал Ю. Ларин. Видимо, ему и принадлежала идея еврейской автономии в Северном Причерноморье, которая должна была логически увенчать социалистическое решение еврейского вопроса на одной шестой части земной суши.
Однако в советском руководстве существовала сильная оппозиция этому намерению. Решительно выступил как против создания КомЗЕТа, так и еврейской крымской автономии, нарком земледелия РСФСР А.П. Смирнов. Его поддерживали некоторые украинские руководители, прежде всего нарком юстиции УССР Н.А Скрыпник и секретарь ЦК КП(б)У Э.И. Квиринг. Еще более негативным было отношение к еврейскому переселению руководства татарской автономии в Крыму.
Однако Ларин и его единомышленники, заручившись поддержкой в верхах, действовали решительно и оперативно. Не дожидаясь выхода законодательного акта о создании КомЗЕТа, они уже 2 июня провели заседание этого органа и постановили: "В качестве районов поселения еврейских трудящихся наметить в первую очередь свободные площади, находящиеся в районе существующих еврейских колоний на юге Украины, а также Северный Крым". Для поддержки этой инициативы уже 21 июля специально для ведения дел, связанных с еврейским землеустройством в России, исполком "Джойнта" сформировал Американскую еврейскую агрономическую корпорацию "Агро-Джойнт". Назначенный ее руководителем д-р Розен начал переговоры о заключении соответствующего договора с председателем КомЗЕТа П.Г. Смидовичем и Ю. Лариным, ставшим в 1925 г. первым председателем вновь созданного массового пропагандистского Общества по землеустройству еврейских трудящихся (ОЗЕТ).
Очень скоро крымский проект из преимущественно экономического стал перерастать в политический. Особенно наглядно эта тенденция проявилась после того, как 11 февраля 1926 г. была создана комиссия под председательством Калинина, по представлению которой политбюро приняло 18 марта постановление, ключевое положение которого гласило: Держать курс на возможность организации автономной еврейской единицы при благоприятных результатах переселения". Присутствуя на проходившем в ноябре съезде ОЗЕТа, Калинин приветствовал идею автономии в рамках "большой задачи" сохранения еврейской национальности, для решения которой, по его словам, необходимо было "превратить значительную часть еврейского населения в оседлое крестьянское, земледельческое, компактное население, измеряемое, по крайней мере, сотнями тысяч". Заявление советского "всесоюзного старосты" в западной прессе окрестили по аналогии с декларацией Бальфура "декларацией Калинина".
Однако события, происходившие в Советском Союзе в конце 1920-х гг. - резкое свертывание НЭПа, переход к директивной и централизованной экономической модели развития, насильственная коллективизация сельского хозяйства, перерождение диктатуры партии в диктатуру вождя, происходившее на фоне разгрома партийной оппозиции, закручивания идеологических гаек и ужесточения террора политической полиции - отнюдь не сулили благоприятную перспективу крымскому эксперименту. Не способствовало успешному развитию проекта и то, что в связи с великой депрессией, поразившей в 1929 г. мировую экономику, объемы его финансирования со стороны "Агро-Джойнта" были урезаны. И это при том, что ранее даже при существенных инвестициях и трудозатратах доходность и производительность еврейских земледельческих хозяйств в условиях Северного Крыма (с его засушливым климатом, малоплодородными солончаковыми почвами) были чрезвычайно низкими.
Существовал и еще один, возможно, наиболее важный, фактор, препятство вавший созданию еврейской автономии в Северном Причерноморье. На юге Украины, где, как и в Крыму, проводилось землеустройство евреев, насчитывалось до 5 млн. безземельных крестьян из числа коренного населения. На их глазах еврейские колонисты получали бесплатно земельные угодья, заграничную сельскохозяйственную технику, семена и породистый скот, тогда как им власти предлагали искать лучшую долю на обширных пространствах за Уралом. Отсюда - обостренная антисемитская реакция. Тому же способствовали и низкий в целом уровень жизни населения, и массовая бытовая неустроенность. Но еще более серьезными последствиями обернулся начавшийся слом частнопредпринимательского сектора в экономике. Бруцкус тогда отмечал, что "борьба советской власти с частным хозяйством и его представителями является в значительной мере борьбой против еврейского населения". В тот период, в отличие от дореволюционного времени, когда в рабочей среде антисемитизма почти не наблюдалось, эта разновидность национальной ненависти проникла на очень многие заводы и фабрики. Именно тогда в рабочей среде закрепилось суждение о том, что евреи "хлеб отнимают".
Пришедшиеся на 1927 г. решающие схватки Сталина и его единомышленников с партийной оппозицией тоже не обошлись без антиеврейских проявлений. Повторяя потом многократно, что "антисемитизм поднимал голову одновременно с антитроцкизмом", Троцкий отмечал случаи в Москве, когда на заводах рабочие чуть ли не открыто заявляли, имея в виду оппозиционеров: "Бунтуют жиды". За всем этим, по его мнению, стоял Сталин, настраивавший таким образом трудящихся против оппозиции. Ловким интриганом, тайно прибегающим ради достижения своих политических целей к антисемитской провокации, предстает Сталин и в документе, вышедшем из-под пера коммуниста-политэмигранта А.В. Гроссмана. 13 октября 1927 г. он направил в столичный Замоскворецкий райком партии заявление, в котором обвинил лидера "контрреволюционной децистской организации" Т.В. Сапронова в том, что на одном из собраний оппозиционеров тот поделился следующим воспоминанием: "Однажды говорил я со Сталиным, и вдруг он мне говорит со свойственным ему грузинским акцентом: "Большой антисемитизм!" Я (Сапронов.) спрашиваю Сталина: "А что же делать?" На это Сталин отвечает коротко: "Слишком много евреев в политбюро. Надо их выбросить. Вот такой русский человек, как ты, должен быть представлен в политбюро", - сделал мне комплимент Сталин". Правда, эти и другие свидетельства подобного рода исходили, разумеется, из враждебного Сталину политического лагеря, лидеры которого, и, прежде всего, Троцкий, стремясь дискредитировать Сталина, зачастую выдвигали против него облыжные обвинения, в том числе приписывали ему явно измышленные антисемитские высказывания и действия. Вместе с тем, поскольку некоторые факты из такого рода компромата носят достаточно конкретный и даже детальный характер и исходили от ряда, в том числе и враждовавших между собой, оппозиционеров, нет оснований совсем не принимать их в расчет. Яркой и достаточно правдоподобной выглядит сценка, описанная известным перебежчиком Б.Г. Бажановым, который в 1920-е гг. был техническим секретарем политбюро ЦК ВКП(б). Он стал свидетелем того, как Сталин, прочитав переданное ему Л.З. Мехлисом письмо от Л.Я. Файвиловича (секретарь ЦК ВЛКСМ в 1923 - 1925 гг.), пришел в бешенство от критического тона данного послания и обозвал его автора "паршивым жиденком". Кроме того, существуют и бесспорные косвенные доказательства циничного обыгрывания Сталиным еврейской темы, приобретшей с середины 1920-х скандально-политизированный характер. Чего стоят только еронические обращения вождя в письмах 1926 - 1929 гг. к своему ближайшему соратнику В.М. Молотову: "Молотович!", "Молот-штейну привет!"". На основании всего этого можно с достаточной степенью уверенности утверждать, что обходившийся в политике, по собственному выражению, без белых перчаток и прибегавший буквально ко всем средствам ради удовлетворения властных амбиций, Сталин, как типичный диктатор-популист, конечно же, потаенно эксплуатировал в своих интересах и антисемитские настроения, широко распространившиеся тогда как в партийных рядах, так и в обществе в целом. Дуализм ситуации состоял в том, что, с одной стороны, Сталин приближал к себе и осыпал различными милостями лично преданных ему евреев (Л.М. Каганович, Л.З. Мехлис и др.), а с другой, в борьбе с их соплеменниками, являвшимися его политическими противниками (Л.Д. Троцкий, Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев и др.), не брезговал и антисемитизмом. В этом и состоял отчетливо проявившийся тогда советский партийно-пропагандистский антисемитизм, который стал развиваться и набирать силу пол прикрытием официальной идеологии марксизма-ленинизма и явился предтечей государственного антисемитизма. Эта промежуточная форма проявила себя в основном как дозированная и строго избирательная устная пропаганда, проводившаяся сталинским руководством главным образом против партийных оппозиционеров еврейского происхождения. Но, используя антисемитизм как некое тайное оружие в верхушечной борьбе за власть, Сталин, как это ни парадоксально звучит, одновременно боролся, или, точнее, вынужден был бороться со стихией массовой бытовой юдофобии. Тут он руководствовался не столько античной абстрактной мудростью о Юпитере и быке, сколько тем злободневным соображением, что, ругая евреев, рядовой обыватель зачастую на самом деле проклинает таким "опосредованным" образом отождествляемую с ними ненавистную ему советскую власть. Причем, в относительно либеральные 1920-е проявлялось это и в открытых призывах, несшихся из темных и невежественных слоев народа, еще далеко не вышедших из-под остаточного влияния дореволюционной черносотенной пропаганды: "Бить коммунистов и жидов, доведших страну до гибели", "Даешь войну, вырежем евреев, а потом очередь за коммунистами". Неслучайно в июне 1927 г. в уголовный кодекс была включена специальная статья 597, каравшая за пропаганду, возбуждающую национальную и религиозную вражду или рознь.
Достигнув своего апогея в 1929 - начале 1930 гг., кампания борьбы с антисемитизмом затем стала ослабевать, пока не сошла на нет в 1932 г., что было обусловлено не только интенсивно начавшейся "патриотизацией" идеологии, но и тем, что значительно укрепившемуся режиму власти удалось к тому времени пресечь в плебсе открытые проявления антиеврейских (то бишь антисоветских) настроений. Сыграли свою роль и экономические рычаги: в рамках перехода от нэповской экономики к командно-плановой была ликвидирована в директивном порядке безработица, а значит, устранена чреватая многочисленными конфликтами на национальной почве ожесточенная конкуренция в сфере труда. Нейтрализации антисемитизма в рабочей среде способствовало еще и то обстоятельство, что в ходе развернувшейся широкомасштабной индустриализации страны в народное хозяйство вовлекалось (главным образом путем вербовки рабочей силы в сельской местности) множество представителей таких нацменьшинств, которые в большинстве своем не владели русским языком и еще больше, чем евреи, выделялись по своему внешнему облику, культуре и традициям на фоне основного славянского населения. Поэтому они, отвлекая внимание от евреев, становятся главными объектами травли обывателей-шовинистов. Не остались в стороне органы госбезопасности, которые в "переломные" 1929-1930 гг. предприняли ряд утолявших антисемитизм плебса репрессивных акций, направленных главным образом против нэпманов и спекулянтов из еврейской среды. По указанию ЦК, ОГПУ только в апреле 1929 г. арестовало свыше ста "заведомых спекулянтов по Москве, являющихся фактически организаторами паники на рынке потребительских товаров, и "хвостов"" и выслало их "в далекие края Сибири". Позднее Москву и другие крупные города страны захватила так называемая "золотуха" - кампания по насильственному изъятию золота, валюты и драгоценностей у бывших "эксплуататоров", среди которых было немало прежних нэпманов еврейского происхождения.
Между тем, крымская еврейская автономия так и не была создана, весной 1927 г. в качестве альтернативы ей было избрано переселение евреев на Дальний Восток. Этот вариант решения еврейского вопроса в СССР представлялся тогда сталинскому руководству оптимальным, особенно в пропагандистском плане. Во-первых, евреям как бы предоставлялась реальная возможность национально-государственного строительства, что называется, с чистого листа, на необжитой, но собственной территории и превращения в перспективе в соответствии со сталинским учением в полноценную социалистическую нацию. Во-вторых, радикально решалась проблема трудоустройства десятков тысяч разорившихся и оказавшихся безработными вследствие свертывания НЭПа еврейских торговцев, кустарей и ремесленников, которые теперь могли помочь государству в решении важных экономических и военно-стратегических задач на отдаленной и неосвоенной территории. В-третьих, в отличие от Крыма, дальневосточный регион находился на значительном удалении от центров мировой политики, и Сталин мог без особой оглядки на внешний мир ставить там свои национальные эксперименты. Наличие там по соседству, на другой стороне советско-китайской границы, поселений казаков-эмигрантов власти в СССР не смущало. Наоборот, это воспринималось ими как весьма удачное обстоятельство: ведь благодаря присутствию евреев, мягко говоря, не симпатизировавших бывшим белогвардейцам, надежность охраны границы могла только усилиться. В-четвертых, поскольку, начиная с 1927 г. вооруженные силы Японии все активней вмешивались во внутренние дела бурлившего от внутренних распрей Китая и в 1931 г. начали оккупацию его северо-восточной провинции Манчжурии, советское правительство должно было укрепить общую обороноспособность Приамурья, в том числе и за счет переселения туда евреев. В-пятых, дальневосточный проект, в отличие от крымского, не только не стимулировал рост антисемитизма, но, наоборот, благодаря перемещению евреев из густонаселенной европейской части СССР, с ее исторически сложившимися очагами юдофобии, в почти безлюдный край достигалось сокращение масштабов этой социальной болезни. И, наконец, захвативший страну пафос индустриализации сделал как бы "немодным" решение еврейского вопроса аграрным способом который, как уже было сказано выше, в условиях Крыма показал свою экономическую несостоятельность, так как был сопряжен с крупными финансовыми издержками. К тому же после разгрома "правых" аграризация как бы ассоциировалась с осужденной партией "бухаринщиной".
Учитывая эти и другие моменты и соображения экономической, пропагандистской и политической целесообразности, руководство страны постановлением СНК СССР от 28 марта 1928 г. удовлетворило подготовленное КомЗЕТом ходатайство о закреплении за ним примерно 4,5 млн. гектаров приамурской полосы Дальневосточного края и санкционировало начало массового переселения туда евреев. Однако желающих добровольно отправиться в дикий таежный край с суровым климатом, девственными лесами и топкими болотами нашлось не так уж много. Поток переселенцев несколько возрос после образования 20 августа 1930 г. Еврейского национального Биробиджанского района. Тем самым создавалась предпосылка для практического воплощения сталинской территориальной модели формирования социалистической нации, что как бы подводило черту под многолетней дискуссией о путях к еврейскому национальному будущему. Правда, думается, что сам верховный разработчик этой модели не мог не понимать, что вековая еврейская мечта об обретении собственного национального очага вряд ли осуществима в условиях сурового и отдаленного от центров цивилизации региона. Тем не менее, планы концентрации евреев в Приамурье были впечатляющими: 60 тыс. человек - к концу первой пятилетки и 150 тыс. - по завершении второй, при доведении к 1938 г. общей численности населения до 300 тыс. Впрочем, проблема реальной достижимости этих цифр вряд ли особо волновала Сталина. Для него еврейский Биробиджан был, скорее, лишь демагогическим формальным жестом, который, с одной стороны, должен был убедить советское и мировое общественное мнение в его искреннем стремлении обеспечить полноценное национальное будущее для евреев в СССР, а с другой - послужить своеобразным прикрытием его ассимиляторской политики, которая определяла реальное, а не лозунговое будущее евреев и других нацменьшинств Советского Союза. Камуфляж этот был действительно необходим Сталину, который на публику заявлял, что "политика ассимиляции, безусловно, исключается из арсенала марксизма-ленинизма как политика антинародная, контрреволюционная, как политика пагубная".
Но, несмотря на все старания, дела с Биробиджаном у вождя явно не клеились. Из 20 тыс. евреев, направленных туда начиная с 1928 г., к 1934-му осталось на постоянное жительство меньше половины. Чтобы не ударить в грязь лицом перед своей и международной "прогрессивной" общественностью и вдохнуть жизнь в чахнувший на корню проект, пришлось пойти на беспрецедентный шаг: 4 мая 1934 г. политбюро преобразовало Биробиджанский национальный район в Автономную еврейскую национальную область (ЕАО), хотя в количественном отношении ставшая вдруг "титульной" национальность была представлена на этой территории весьма незначительно. Вслед за этим Калинин публично заявил, что "образование Еврейской автономной области подвело фундамент под еврейскую национальность в СССР". Власти подчеркивали, что еврейская автономия на советском Дальнем Востоке учреждена как коммунистический ответ на проект сионистов на Востоке Ближнем. Зазвучали победные реляции о том, что в СССР впервые в мире успешно решен вековой еврейский вопрос.
Развернутая в связи с этим пропаганда, несмотря на всю ее нарочитость и ходульность, была всерьез воспринята леволиберальными еврейскими кругами на Западе, которые после прихода Гитлера к власти в Германии надеялись на советскую поддержку ставшего гонимым немецкого еврейства, тем более что положение его усугублялось с каждым месяцем. В какой-то мере эти упования начали оправдываться после того, как "Джойнту" удалось добиться разрешения у НКИД на переезд в Советский Союз из Германии нескольких групп евреев, состоявших в основном из специалистов - инженеров, врачей, ученых. Чтобы изучить возможности массовой еврейской иммиграции в СССР, представители "Агро-Джойнта" и ОРТа побывали в Биробиджане, а по возвращении оттуда высказались о его пригодности для этих целей. В Нью-Йорке, Париже и Лондоне заговорили о необходимости создания специальных фондов поддержки переселения еврейских беженцев на советский Дальний Восток, тем более что советское руководство обнародовало планы обустройства там в 1935 г. 4000 семей советских и 1000 семей иностранных евреев. 21 декабря 1934 г. советский полпред в Англии И.М. Майский сообщил в Москву о получении от лорда Марлея меморандума, содержащего просьбу к советскому руководству рассмотреть вопрос о размещении еврейских беженцев в ЕАО. В случае положительного решения предлагалось на средства западных благотворительных организаций создать в Париже, Варшаве и других европейских городах советские консульско-проверочные пункты выдачи въездных виз прошедшим отбор беженцам. В тот же день руководитель советской внешнеторговой компании в США "Амторг" П.А. Богданов сообщил М.И. Калинину о состоявшейся накануне беседе с председателем правления "Джойнта" Д. Розенбергом, который предложил в случае согласия СССР начать размещение европейских евреев в Биробиджане и использовать для этой цели деньги, которые советское правительство должно было "Агро-Джойнту" за полученный ранее займ, а также пообещал организовать дополнительный сбор средств, обратившись к таким богатейшим семействам Америки, как Варбурги, Розенвальды и Леманы". Реакция советских властей была неоднозначной. Сталин вроде бы был не прочь на фоне жестокостей, чинимых Гитлером в отношении евреев, проявить к ним гуманизм и тем самым поднять престиж своего режима в глазах международной общественности. Вместе с тем сложившаяся к середине 1930-х гг. внутренняя ситуация в Советском Союзе, характеризовавшаяся всплеском массового террора, ксенофобии и всеобщей подозрительности, отнюдь не способствовала открытию границ социалистической державы. Противоречие это наложило свою печать на постановление политбюро от 28 апреля 1935 г., в котором хотя и разрешался в течение 1935-1936 гг. приезд в ЕАО 1000 семейств из-за рубежа, но это оговаривалось следующими жесткими условиями: "а) все переселяемые из-за границы принимают советское гражданство до въезда в СССР и обязуются не менее трех лет работать в пределах Еврейской автономной области; б) отбор переселяемых производится ОЗЕТом в основном на территории, входившей до империалистической войны в состав Российской империи; в) переселяющиеся в СССР должны иметь при себе 200 долларов". Еще более существенные ограничения содержались в секретных "Правилах о порядке въезда из-за границы в СССР трудящихся евреев на постоянное жительство в Еврейскую автономную область", утвержденных политбюро 9 сентября. Ими предусматривалось предоставление советского гражданства только "трудящимся" иностранцам (рабочим, служащим, кустарям или земледельцам, не использующим наемный труд), способным к тяжелой физической работе, и только после соответствующей проверки органами НКВД'.
В дальнейшем позиция советской стороны еще более ужесточилась. В ответ на предложенный "Arpo-Джойнтом" план перемещения на советский Дальний Восток в 1936-1937 гг. нескольких тысяч еврейских беженцев его представителю было разъяснено, что в Биробиджане смогут принять не более 150-200 семей, причем только из Польши, Литвы и Румынии, да и то после тщательной проверки. В штыки было встречено и намерение "Агро-Джойнта" взять на себя непосредственную доставку иммигрантов в ЕАО: ему разрешили лишь их транспортировку до советской границы и передачу там представителям КомЗЕТа. К 1938 г., когда деятельность "Агро-Джойнта" была запрещена на территории СССР, слабый ручеек еврейской иммиграции в Биробиджан пересох окончательно. Последующие попытки как-то возобновить этот поток оказались безрезультатными, в том числе и более поздняя, предпринятая германскими нацистами. Речь идет об инициативе, исходившей от структур Центральной имперской службы по делам еврейской эмиграции, которой руководил Р. Гейдрих. Для ее отклонения начальник Переселенческого управления Е.М. Чекменев в записке Молотову от 9 февраля 1940 г. прибег к следующему формальному предлогу: "Переселенческим управлением при СНК СССР получены два письма от Берлинского и Венского переселенческих бюро по вопросу организации переселения еврейского населения из Германии в СССР - конкретно в Биробиджан и Западную Украину. По соглашению Правительства СССР с Германией об эвакуации населения на территорию СССР эвакуируются лишь украинцы, белорусы, русины и русские. Считаем, что предложения указанных переселенческих бюро не могут быть приняты"". Такой ответ был дан не только потому, что советское руководство опасалось нацистских шпионов под личиной еврейских иммигрантов. Сыграло свою роль и то, что, начиная с 1938 г. переселение евреев (советских и иностранных) в ЕАО стало вообще невозможным. Произошло это вследствие агрессивных действий японцев в советском дальневосточном приграничье, а также из-за того, что в том же 1938 г. как "гнезда врагов народа" были ликвидированы ОЗЕТ и КомЗЕТ, занимавшиеся таким переселением.
Полное закрытие советских границ было связано и с набиравшим силу "большим террором". Были репрессированы многие из тех, кто в номенклатурных верхах отвечал за перековку еврейства в социалистическую нацию. Расстреляли старого большевика Диманштейна, которого заклеймили как "главаря бундовского подполья" и обвинили в пропаганде "густопсового национализма", казнили редактора центральной газеты на идиш "Дер эмес" (была закрыта) М. Литвакова, а также ряд еврейских литераторов и журналистов. Были арестованы и погибли потом в ГУЛАГе практически все, кто возглавлял евсекции, действовавшие до начала 1930-х гг. Парадокс ситуации состоял в том, что жертвами кровавой чистки стали люди, которых власть когда-то (на заре советской власти) использовала в борьбе с сионизмом и еврейским традиционализмом, потом - для "мобилизации еврейских трудящихся на социалистическое строительство", а после того как они отрапортовали об успешном решении еврейского вопроса и надобность в них отпала, цинично обрекла их на смерть. Вместе с тем, тогдашнее уничтожение представителей еврейской культуры и общественности, а также многочисленных партийно-государственных функционеров еврейского происхождения вряд ли будет правомерным квалифицировать как проявление целенаправленной антисемитской политики, ибо террор против них проводился в рамках общей чистки номенклатурной элиты и генерального наступления сталинского руководства на права советских нацменьшинств.
Впрочем, массовые репрессивные действия властей наряду с избранным Сталиным тайным курсом на целенаправленную ассимиляцию и заложили основу сформировавшегося вскоре государственного антисемитизма.
Отношение с ВЛАСТЬю В ГОДЫ ВОИНЫ
Нападение гитлеровской Германии на СССР не стаю для советского руководства стрессом, способным подавить поразившей его политический антисемизм. Дальнейшее развитие этой "болезни" было лишь на время приторможено. Одним из основных доказательств этого может служить отношение советских властей к Холокосту, историю которого на оккупированной территории СССР нельзя рассматривать в отрыве от тех колоссальных жертв, которые понесли в годы войны русский и другие народы страны, потерявшей в общей сложности свыше 27 млн. человек. Ныне научно доказано, что эти потери, как военнослужащих, так и гражданского населения, были бы меньшими, не будь столь антигуманной социальная природа сталинского режима, что проявилось, в частности, в официальном негативном отношении к плененным врагом бойцам и командирам Красной армии и к мирному населению, оставшемуся по тем или иным причинам на захваченных землях. Разумеется, антигуманизм сталинизма сказался и на советских гражданах еврейского происхождения. И потому нельзя признать соответствующими действительности утверждения, появившиеся после войны первоначально в заграничных еврейских леволиберальных кругах, а потом и в ряде научных работ иностранных ученых, о том, что советское руководство предпринимало в первые месяцы войны меры, направленные на спасение еврейского населения (селективная эвакуация в глубокий тыл и т.п.). Впрочем, даже если вопреки фактам предположить, что Сталин намеревался спасать своих еврейских подданных, то реальность была такова, что стремительность германского вторжения и как следствие этого - неразбериха и хаос, сопутствовавшие в первые месяцы войны отступлению частей Красной армии, не позволили бы ему этого осуществить. Так что неотвратимость трагедии советского еврейства была в значительной мере как бы предопределена изначально. Именно на оккупированной территории Советского Союза нацисты стали впервые творить массовые убийства евреев, что стало зловещей прелюдией к принятому спустя несколько месяцев "окончательному решению еврейского вопроса". Евреи СССР потому первыми попали под пресс массированного Холокоста, что кампанию на Востоке Гитлер рассматривал как своего рода "крестовый поход" против "жидобольшевизма" и, кроме того, он полагал, что методы вооруженной борьбы и обращения с гражданским населением должны все более ожесточаться, по мере продвижения немцев на "азиатский", "варварский" Восток. В результате наложения этой геополитической установки на расово-идеологическую составляющую нацистского антиеврейского террора последний как бы "срезонировал", приняв на захваченных советских землях массовую и крайне бесчеловечную форму.
Реакция советских властей на нацистскую демагогию об "антижидобольшевистской" миссии германских войск выражалась, с одной стороны, в виде довольно робкой и притом постепенно затухавшей контрпропаганды, разоблачавшей антисемитскую ложь нацистов (статьи И.Г. Эренбурга, Е. Ярославского и др.), а с другой - в виде постоянно расширявшейся практики замалчивания Холокоста. При этом всемерно подчеркивалось, что гитлеровцы поставили себе задачей "истребление советского населения независимо от национальности" (нота наркома иностранных дел СССР В.М. Молотова от 28 апреля 1942 г.). Советская пропаганда, камуфлируя главную антиеврейскую составляющую нацистского геноцида, предпочитала сообщать об "акциях" нацистов как об истреблении "мирных жителей". Но если в начальный период войны замалчивание советскими властями Холокоста можно было как-то объяснить опасением невольно не подыграть геббельсовской пропаганде, утверждавшей, что фюрер пришел освободить русский народ и что Германия воюет только против коммунистов и евреев, то сокрытие еврейских жертв, скажем, в советском официальном сообщении от 7 мая 1945 г. об освобождении узников Освенцима уже никак нельзя мотивировать этим резоном. Значит, была и другая причина, обусловливавшая подобную линию поведения советских верхов. И крылась она в том, что начиная со второй половины 1942 г. на советской номенклатурной ниве стали давать обильные всходы семена посеянного перед войной государственного антисемитизма, что, несомненно, коррелировало с резким ростом в советском обществе бытовой юдофобии, провоцируемой тяготами военного времени и влиянием нацистской пропаганды, а также тем, что зачастую на антисемитские эксцессы, все чаще происходившие в советском тылу, власти предпочитали смотреть сквозь пальцы. Более того, начались массовые увольнения евреев из сферы управления культурой и пропагандой. В еврейской среде возникли тогда упорные слухи о том, что главные антисемиты засели в ЦК и именно оттуда исходят циркуляры со странными дискриминационными новациями в области кадровой политики. И хотя в действительности никаких письменных антиеврейских директив не рассылалось (так как это автоматически подпадало под статью уголовного кодекса), устные указания такого рода, несомненно, были, что подтверждается многочисленными свидетельствами. К тому же известно, что в аппарате ЦК ВКП(б) составлялись внутренние секретные информационные доклады антисемитского свойства, в том числе и "о подборе и выдвижении кадров в искусстве". Именно так называлась докладная записка от 17 августа 1942 г. руководства Агитпропа ЦК в секретариат ЦК, в которой констатировалось, что "во главе многих учреждений русского искусства оказались нерусские люди (преимущественно евреи)", а "русские люди оказались в нацменьшинстве".
Но кадровые чистки на основании пятого пункта анкеты, несмотря на их завуалированный характер, вызвали бурную ответную реакцию. Пострадавшие, в большинстве своем догадывавшиеся об истинной причине их изгнания из управленческих структур, писали наверх, в том числе и Сталину, прося объяснить, в чем они провинились перед партией и государством и требуя наказать уволивших их чиновников-антисемитов, действовавших, как они думали или, точнее, хотели думать, по собственной инициативе. В защиту жертв чистки выступили многие известные деятели культуры русского происхождения. Благодаря такому общественному противодействию, не случилось, к счастью, того, что могло тогда произойти, - легализации скрытого аппаратного антисемитизма и слияния его в едином смутном потоке со стихийной юдофобией масс. К тому же, пока шла война, Сталин не решался на публичные антиеврейские действия, хотя его завуалированный личный антисемитизм, чутко угадываемый ретивым в исполнении любой прихоти "хозяина" придворным окружением, скорее всего, и спровоцировал туже кампанию борьбы "за чистоту русского искусства". Когда в воздухе запахло скандалом, до вождя дошло, что подобная авантюра может обернуться для советских верхов нежелательными последствиями: самодискредитацией в глазах международного общественного мнения, неизбежными осложнениями во взаимоотношениях с союзниками, усилением межнациональных трений внутри общества, подрывом его единства и сплоченности, и, наконец, стало очевидным, что дальнейшее нагнетание антиеврейских страстей может быть воспринято в мире как некая солидаризация с человеконенавистнической нацистской идеологией и политикой гитлеровцев. Для Сталина такая перспектива была неприемлемой. В отличие, скажем, от Гитлера, он был больше прагматиком, нежели антисемитом. Поэтому в интересах дела (точнее, сохранения собственной власти) он не только сумел заглушить в годы войны свою личную, все время нараставшую антипатию к еврейству, но даже пошел, например, в конце 1941 г. на создание Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) во главе с С.М. Михоэлсом и, используя эту структуру для пропагандистской обработки западного общественного мнения, извлек в итоге немалую политическую и материальную выгоду (несколько десятков миллионов долларов помощи от международного еврейства). Кроме того евреи как ни одна нация СССР были готовы в качестве "связующей группы на связи с мировой общественностью прежде всего с США, чей экономическо-финансовый потенциал был особо необходим Советской России.
Политбюро и лично Сталин зная, что часть населения СССР относится к советской власти мягко говоря негативно, но желая создать линию сопротивления фашизму среди всего населения СССР решился на создание узких компаративных антифашистких комитетов среди которых был и ЕАК.
Глава 3. Деятельность ЕАК внутри страны
Попытка создания независимого международного еврейского антифашистского комитета
Первая попытка создать в СССР еврейскую организацию для поддержки его борьбы против гитлеровской Германии была предпринята Г.Эрлихом и В.Альтером - видными деятелями Бунда в довоенной Польше. Хотя советское руководство, включая Сталина, знало, что Эрлих и Альтер в прошлом резко критиковали большевизм, их инициатива представлялась желательной, по крайней мере на начальном этапе войны.
Эрлих и Альтер попали в СССР в числе польских беженцев, которые в сентябре 1939 г. спасались от наступавших немецких войск. Однако, как и многие другие уходившие на восток активисты Бунда они, оказавшись на территории, занятой советскими войсками, веко- ре были арестованы НКВД. Альтера арестовали в конце сентября, а Эрлиха - в начале октября. Почти два года они находились в разных тюрьмах, хотя предпринимались попытки добиться их освобождения. В России за них безуспешно пыталась вступиться Ванда Василевская, приближенная к высшему советскому руководству польская писательница, а из-за рубежа им так же безрезультатно старались помочь Американская федерация труда (АФТ) и госдепартамент США. Эрлих и Альтер были обвинены НКВД в сотрудничестве с международными буржуазными элементами, с польской контрразведкой, а также с якобы действующим в СССР бундовским подпольем. В обвинение против Эрлиха включили и его критику пакта Молото-ва - Риббентропа. Через несколько недель после нацистского нападения на СССР его приговорили к смертной казни, но 27 августа 1941 г. этот приговор заменили на десять лет лагерей. 11 сентября Эрлиха неожиданно привезли в Москву и 12-го освободили из тюрьмы.
Альтеру сообщили о смертном приговоре 20 июля 1941 г., но через несколько дней заменили его десятью годами лагерей. Освободили Альтера также в Москве 13 сентября
Почему же советские власти выпустили из тюрьмы этих видных руководителей польского Бунда, известных критиков Сталина и большевистского режима, и чего от них ожидали? Резкую перемену в отношении к Эрлиху и Альтеру следует рассматривать, имея виду как радикальные изменения в советской внешней политике - сближение с Англией и восстановление советско-польских отношений, так и планы советского руководства использовать этих деятелей для политических целей, связанных с войной. Нельзя забывать и о неразберихе, царившей в СССР в первые месяцы после гитлеровского нападения. Известно, что одних политзаключенных увозили в глубь страны, а других казнили на месте при подходе немцев. НКВД, как и прочие советские структуры, был в немалой степени дезорганизован. Как иначе можно объяснить тот факт, что 22 июля отменили смертный приговор Альтеру, а его "подельнику" Эрлиху 2 августа, наоборот, такой приговор вынесли? Однако потом освободили обоих почти одновременно.
В конце августа и в начале сентября положение на фронтах резко ухудшилось. В середине сентября Сталин даже попросил Черчилля прислать в СССР британские войска, что, учитывая советский образ мышления, было беспрецедентным шагом. И именно в это время двух руководителей Бунда, который советские власти традиционно считали идеологически и политически враждебной организацией, стали рассматривать как возможных союзников в смертельной схватке с гораздо более опасным врагом. НКВД и лично Берия попытались использовать Эрлиха и Альтера для создания организации, которая могла бы мобилизовать еврейскую общественность на поддержку военных усилий СССР. Возникает вопрос: почему такой шаг предпринял именно Берия, который обычно представляется лишь как организатор террора сталинской эпохи? Думается, это слишком упрощенный взгляд на эту политическую фигуру. Говоря о позиции Берия в начале послесталинского периода, русский социалист-эмигрант Б.И.Николаевский утверждал, что "он видел более ясно, чем другие, что диктатура зашла в тупик, из которого ее может вывести только радикальная смена курса". Историк Эйми Найт в новой биографии Берия показала, каким целеустремленным и прагматичным был на самом деле этот соратник Сталина. Берия, возможно, яснее других советских руководителей видел выигрышность необычной сделки с Эрлихом и Альтером, считая, что она может принести важные политические выгоды.
С 1939 г. НКВД постоянно варьировал свои функции, начиная с проведения массовых арестов, казней и высылок "враждебных элементов" с аннексированных территорий на западных рубежах России и кончая последующим освобождением депортированных в глубь страны польских граждан и формированием армии Андерса. Заодно Берия вступал в контакты с теми иностранцами, которые могли быть использованы в борьбе с Гитлером. Поэтому его не могли не заинтересовать Эрлих и Альтер. В записке, которую они в октябре направили в польское посольство, прямо говорилось о сути сделки с НКВД: "В связи с нашим освобождением из тюрьмы, а также впоследствии мы имели возможность провести ряд обсуждений с ответ-ственными советскими представителями (НКВД.). В ходе этих обсуждений возникла идея создания Еврейского антигитлеровского комитета".
Капитан НКВД В.А.Волковысский, "опекавший" Эрлиха и Альтера, попросил их считать прежнее жестокое обращение с ними советских властей досадной "ошибкой" и указал на необходимость компромисса ради совместной борьбы против гитлеровской Германии.
Нет сомнений в том, что НКВД провел переговоры с Эрлихом и Альтером об образовании Еврейского антигитлеровского комитета еще до их освобождения из тюрьмы в середине сентября. При этом предпринимались попытки организационно объединить идеи и деятельность советских и зарубежных евреев в единое целое. По свидетельству Эрлиха, его вместе с Альтером привозили однажды на московскую квартиру Маркиша, где они познакомились со многими представителями еврейской общественности СССР, в том числе с Михоэлсом и Фефером, и обсудили с ними идею образования Еврейского комитета. Несколько месяцев спустя, вспоминая ту встречу, Эрлих в письме, адресованном Президиуму Верховного Совета СССР, отмечал: "Был намечен и состав президиума Комитета: я - председатель, народный артист СССР Михоэлс - вице-председатель, Альтер - секретарь" .
Наряду с ведением антинацистской пропаганды в задачи комитета намечалось включить заботу о еврейских беженцах из Польши и содействие в мобилизации их в состав польской армии под командованием генерала Андерса. Предлагалось, чтобы комитет направил своих представителей в места проживания польских евреев по всему СССР и в зарубежные страны. Эрлих и Альтер выдвинули идею формирования комитетом еврейского легиона в США, который затем вошел бы в состав Красной Армии. Предложения Эрлиха и Альтера показывают, что они видели возможность создания тогда подлинно независимой международной еврейской организации, которая пользовалась бы значительным авторитетом как в СССР, так и на Западе. Поскольку этот проект должен был обсуждаться на высшем уровне, Берия посоветовал Эрлиху и Альтеру представить подробную записку на имя Сталина. Что происходило дальше, Эрлих описал через несколько месяцев, когда вновь оказался под арестом: "Представленный нами проект был полностью одобрен... Решение должно было последовать через несколько дней... Со дня на день ожидалось открытое выступление комитета" .
Можно предположить, что НКВД развернул приготовления к началу работы ЕАГК, не дожидаясь одобрения Сталина, в первой половине октября. Для комитета готовилось помещение, и будущие его сотрудники получили вызовы в Москву.
В какой-то момент Эрлих и Альтер уверовали в свою особую ценность для советского правительства. Эрлих писал друзьям в Нью-Йорк: "Представители НКВД вьются вокруг нас необыкновенно. Дело в том, что они надеются использовать наши связи в Соединенных Штатах". Оба деятеля Бунда к тому же несколько самонадеянно полагали, что им удастся реформировать советскую систему. В записке на имя польского посла в Москве они откровенно высказались по этому поводу: "Возникновение ЕАГК было бы первой брешью в советской практике отстранения социалистов от участия в любой общественной деятельности... То, что советские власти сейчас мирятся с этой брешью, указывает на большое значение, которое они придают пропагандистской деятельности комитета в США" . А в своем письме жившему в Лондоне польскому социалисту Адаму Циолкошу Альтер выразил убежденность в том, что сталинский режим должен либерализоваться, отказавшись от преследования своих политических оппонентов: "Недавние события указывают на необходимость немедленной амнистии. Только перемена в настроениях здешнего населения (если еще не слишком поздно) может помешать успеху Гитлера. Амнистия - неизбежное условие такого изменения" .
Несмотря на все пережитое ими в советских тюрьмах, Эрлих и Альтер ради борьбы с общим противником были готовы сотрудничать даже со своими вчерашними мучителями. Они сообщили польскому послу о своем обещании НКВД включиться в антинацистскую пропагандистскую кампанию при условии, что действовать будут самостоятельно, а не как "марионетки" . Они также заявили о своей верности польскому правительству, которое наделило их официальными полномочиями. Эрлих и Альтер встречались с британскими государственными и общественными деятелями, в том числе с руководителем британских профсоюзов сэром Уолтером Ситрином и британским послом в СССР сэром Стаффордом Криппсом. Одновременно устанавливались связи с еврейскими организациями и газетами за рубежом .
Эрлиха и Альтера эвакуировали в Куйбышев 15 октября, накануне пика беженской паники в Москве, вместе с советскими партийными и государственными работниками, а также иностранными дипломатами. Их пребывание во временной волжской столице (с середины октября до начала декабря) было наполнено ожиданием реакции Сталина на инициативу создать ЕАГК.
Своим важнейшим советским партнером Эрлих и Альтер продолжали считать НКВД. Они обратились к начальнику управления НКВД в Куйбышеве с просьбой устроить им срочную встречу с теми сотрудниками НКВД, которые вели с ними дела в Москве. Однако вместо разъяснений их задержали в ночь с 3 на 4 декабря типичным
для советских органов госбезопасности способом, тайно вызвав в управление НКВД якобы для продолжения переговоров .
Документы из архива бывшего КГБ СССР пролили новый свет на повторный арест Эрлиха и Альтера и их последующую судьбу. Ордер на арест поступил из Москвы от Берия. Приложенное короткое распоряжение предписывало эвакуированному в Куйбышев 1-му спецотделу НКВД СССР немедленно водворить руководителей Бунда в одиночные камеры внутренней тюрьмы. Имена узников не подлежали разглашению, и их следовало впредь называть только по номерам камер . 13 декабря в жалобе на имя Берия Альтер выразил удивление и протест в связи с действиями спецслужб: "Сам я не смог догадаться ни о какой разумной причине столь неожиданного финала наших переговоров, основаных на "взаимном доверии"". Эрлих также апеллировал к властям, обратившись 27 декабря в Президиум Верховного Совета СССР.
Кто и почему приказал вновь арестовать Эрлиха и Альтера? Рассекреченные документы из архива КГБ четкого ответа на это не содержат. Но в них имеются некоторые намеки. В докладной записке НКВД СССР об Эрлихе и Альтере, написанной в феврале 1943 г., говорится: "Эрлих и Альтер были арестованы в декабре 1941 г. во время пребывания В.Сикорского в СССР, на основании распоряжения из Москвы"37. Действительно, премьер-министр польского правительства в эмиграции Сикорский прибыл в Россию 30 ноября и 3 декабря встретился со Сталиным. Ходили слухи, что Эрлих покинет Советский Союз на самолете Сикорского. Можно предположить, что Сталин и Берия хотели предотвратить возможную встречу Сикорского с обоими руководителями Бунда, которые, как отмечалось в докладной НКВД, "занялись поисками польских бундовцев, находящихся на территории СССР". Согласно той же докладной, они также "вели переговоры с американским и английским посольствами о своем выезде в Америку" и "известили польское посольство, что эти переговоры (об организации Еврейского комитета..) ведутся с НКВД".
За контактами Эрлиха и Альтера с иностранными деятелями тщательно следили. Можно также допустить, что они участвовали в розыске пропавших польских офицеров, расстрелянных НКВД весной 1940 г. Их повторный арест мог быть мотивирован и тем, что в начале декабря положение на советско-германском фронте стало улучшаться и Сталин, должно быть, почувствовал себя увереннее. Улавливая перемену в настроении вождя, Берия теперь, после первых крупных побед Красной Армии, решил, видимо, отказаться от риска, связанного с использованием Эрлиха и Альтера в интересах советской политики и пропаганды. Тем более, что последствия такого сотрудничества были чреваты неприятными сюрпризами для сталинского режима.
Относительно смерти Эрлиха и Альтера долгое время преобладало мнение, что обоих казнили вскоре после второго ареста. Однако новые документы свидетельствуют, что Эрлих покончил с собой в Куйбышевской тюрьме НКВД 14 мая 1942 г., повесившись на решетке окна камеры, о чем сразу же известили Берия и заместителя наркома иностранных дел А.Я.Вышинского. Тем временем Альтер продолжал требовать объяснения своего ареста, в том числе и в письмах к Сталину. Еще до самоубийства Эрлиха, которое потом держалось в секрете, Альтер угрожал "отчаянными мерами". 10 июля он попросил у тюремного фельдшера цианистый калий. Донесение об
этом было направлено Берия, который приказал тюремной администрации вести тщательное наблюдение за узником и улучшить его содержание. Альтер пережил Эрлиха на девять месяцев. Его расстреляли в той же Куйбышевской тюрьме 17 февраля 1943 г. Майор НКВД С.И.Огольцов после казни Альтера доложил заместителю Берия В.Н.Меркулову: "Все документы и записи, относящиеся к арестованному Љ 41, ...изъяты. Вещи сожжены".
Как же был представлен миру трагический финал в судьбе Эрлиха и Альтера? 5 декабря 1941 г., то есть на следующий день после их ареста, НКИД в лице Вышинского направил официальную ноту польскому послу С.Коту. В ней руководители Бунда обвинялись в том, что действовали как "германские агенты". Накануне отъезда Кота из России в середине 1942 г. Вышинский многозначительно заметил ему, что "Варшава обойдется без Эрлиха и Альтера". Критика и протесты против жестокого обращения с Эрлихом и Альтером нанесли серьезный ущерб советской пропаганде на Загшде, особенно в Америке. Советский генеральный консул в Нью-Йорке В.А.Федюшин писал Лозовскому, что "местные реакционные еврейские организации... ведут... разнузданную кампанию, направленную против Советского Союза"51. В начале 1943 г. президент Американской федерации труда Уильям Грин и Альберт Эйнштейн направили Моло-тову просьбу об освобождении Эрлиха и Альтера.
Из ставших недавно доступными документов следует, что 14 февраля 1943 г. Молотов, обсуждая намеченное к официальной публикации сообщение о приговоре Военной коллегии Верховного суда СССР от 23 декабря 1941 г. о казни Эрлиха и Альтера, сообщил Берия: "Товарищ Сталин одобрил этот текст". Вскоре последовала нота МИД СССР об исполнении этого приговора, в которой заявлялось: "В октябре и ноябре 1941 г. Эрлих и Альтер систематически вели предательскую деятельность, призывая войска прекратить кровопролитие и немедленно заключить мир с фашистской Германией".
Когда же появился этот явно надуманный и демагогический вердикт? Возможны, по-видимому, две версии: либо приговор от 23 декабря 1941 г. подлинный, либо это фальшивка, изготовленная незадолго до официального советского объявления о казни в начале 1943 г. Какая бы версия ни оказалась правильной, очевидно одно: решение расстрелять Альтера и объявить о якобы одновременной казни его и Эрлиха еще в декабре 1941 г. было принято в весьма выгодный для Сталина момент - после Сталинградской победы, в зените его популярности в России и на Западе.
В феврале 1943 г. советский посол в США М.М Литвинов сообщил о казни бундовцев председателю АФТ У.Грину. Тогда же администрация Ф Рузвельта, старавшаяся не обидеть Сталина и загасить вспыхнувшее было возмущение американской общественности, попросила руководителя профсоюза швейников Давида Дубинского не проводить митинг протеста. Испытавший такое же давление Грин, который ранее ходатайствовал за Эрлиха и Альтера, теперь посоветовал Бунду не публиковать письма Литвинова.
Судьба как Эрлиха и Альтера, так и задуманной ими организации становится более объяснимой в свете публикуемого нами документа о назначении Соломона Михоэлса председателем Еврейского антифашистского комитета. Это произошло 15 декабря 1941 г., когда заместитель начальника Совинформбюро Лозовский послал Михоэлсу соответствующую телеграмму. Таким образов, очевидно, что в напряженные, критические дни сентября, и-октабря 1941 г. Берия был вынужден заигрывать с Эрлихом и Альтером, однако потом, в первой половине декабря 1941 г., решено было отказаться от идеи международной еврейской организации. Такой еврейский комитет, который самостоятельно поддерживал бы тесные связи с зарубежными еврейскими общинами и с правительствами союзников, был сочтен политически опасным. Не могли понравиться Сталину и контакты, которые Эрлих и Альтер установили с польским правительством. Поэтому он решил учредить сугубо внутреннюю еврейскую пропагандистскую организацию, полностью подконтрольную советским властям.
Создание государственного еврейского антифашистского комитета
Нападение Германии на Советский Союз 22 июня 1941, изменившее весь ход Второй мировой войны, ознаменовало собой начало планомерного и последовательного истребления еврейского народа. Народное бедствие побудило евреев Советского Союза к активной национальной деятельности. Нацистские зверства, волны спасшихся от них беженцев и кошмар нависшей угрозы от продвижения гитлеровцев привели к огромным переменам в жизни евреев СССР. В беспримерном масштабе началось рассеяние евреев по всей стране. Многие тысячи спасавшихся от нацистского нашествия и те, кто был эвакуирован вместе с разными советскими учреждениями, оказались в самых отдаленных районах Сибири, Казахстана и Средней Азии.
Во время войны возникло новое представительство советских евреев. 24 августа 1941 в Советском Союзе была созвана Первая публичная Конференция представителей еврейского народа, на которой была обрисована жестокая война нацистов против него и был опубликован призыв к евреям всего мира принять деятельнейшее участие в борьбе с Гитлером.
Идея создания еврейского представительства принадлежала, очевидно, двум лидерам польского "Бунда" Альтеру и Эрлиху, бежавшим в СССР после вторжения Гитлера в Польшу и сейчас же арестованным советскими властями. После нападения Германии на СССР они предложили в октябре 1941 сформировать еврейский комитет, в котором бы участвовали представители евреев СССР, США и Англии. Переговоры с некоторыми правительственными органами закончились тем, что Альтер и Эрлих были вновь арестованы, обвинены в шпионаже и расстреляны в конце того же года. Все же мысль о еврейском представительстве не была оставлена. 7 апреля 1942 в советской печати было опубликовано сообщение об учреждении Еврейского антифашистского комитета, организации, в состав которой входили только представители еврейской интеллигенции в Советском Союзе. Этот комитет обратился с воззванием к евреям всех стран мира. Во главе его стоял известный режиссер и актер С. Михоэлс, руководитель еврейского Государственного Театра. Главной задачей Еврейского антифашистского комитета была организация помощи со стороны зарубежных евреев СССР в его борьбе с нацистами; однако в силу самого факта его существования он стал также органом еврейской общественной деятельности внутри страны. Комитет издавал газету на идише "Эйникайт", выходившую три раза в неделю. Вокруг неё сплотились еврейские писатели СССР, и на столбцах её отмечалось активное участие евреев в борьбе с Гитлером и достижения многих из них на фронте и в тылу. К Еврейскому антифашистскому комитету обращались все, кто был заинтересован в жизненных вопросах еврейского народа.
Кроме того, Еврейский антифашистский комитет занялся сбором свидетельств об уничтожении евреев нацистами, а также о "ненормальном отношении к евреям", или, проще говоря, о проявлениях антисемитизма со стороны населения. Они были достаточно многочисленными. Традиционный антисемитизм был по-прежнему силен на Украине и в некоторых западных районах СССР, в частности, в бывшей "черте оседлости" Российской империи, где евреи, по разрешению царской власти, имели право на проживание. Первые поражения Красной Армии во Второй мировой войне продемонстрировали размах антисемитизма в народной среде. Как указывалось в некоторых отчетах НКВД "О состоянии умов в тылу", широкие слои населения легко поддались нацистской пропаганде, согласно которой немцы вели войну не с русскими, я с евреями и коммунистами. В районах, занятых немцами, особенно на Украине, уничтожение евреев с ведома и на глазах населения не вызывало, кажется, большого возмущения. Немцы сумели завербовать себе в помощь 80 000 украинцев, некоторые из которых принимали участие в уничтожении евреев. Чтобы противостоять нацистской пропаганде и мобилизовать "единый советский народ" на борьбу с врагом, большевистские идеологи с самого начала отказывались признать, что Холокост имел весьма специфический характер. На этой почве развился антисионизм, затем перешедший в официальный антисемитизм. В августе 1942 Отдел агитации и пропаганды ЦК распространил для внутреннего пользования записку "О преобладании евреев в артистических, литературных и журналистских кругах".
К неудовольствию Сталина, ЕАК под напором разбуженного кровавой войной и Холокостом еврейского самосознания стал из "ручной" пропагандистской организации спонтанно превращаться в орган еврейской культурно-национальной автономии. Кульминацией такого развития явилась попытка лидеров ЕАК возродить проект создания еврейской республики на территории Крыма. В начале 1944 г. они направили соответствующее письмо Сталину. Но эта инициатива была отвергнута, причем на это и другие проявления "буржуазного национализма" власти реагировали на первых порах сдержанно, используя для "вразумления" Михоэлса и других руководителей ЕАК преимущественно административно-бюрократические меры, словесные угрозы и уговоры.
Глава 3. Проект "Крымской Калифорнии" в деятельности Кремля
В 1942-45 годах так называемый еврейский вопрос в свете отношений с союзниками приобрел существенное значение во внешней и внутренней политике советского государства.
В Кремле рассчитывали получить значительные средства на восстановление народного хозяйства под видом оказания помощи еврейскому населению СССР, пострадавшему от гитлеровского нашествия. Правительство, продолжая старую линию заигрывания с сионистскими кругами, стремилось использовать "палестинский вопрос" в качестве козырной карты в переговорах с англичанами, опасавшимися за свои позиции на Ближнем Востоке и препятствовавшими массовому переселению евреев в Палестину и образованию там еврейского государства.
В начале 1920-х годов, когда советская власть лишь становилась на ноги, среди руководителей всех уровней было немало лиц с еврейскими фамилиями. Замечу, что в то время не существовало паспортов, так что официально никто не делил людей по национальному признаку.
В 1922-23 годах в стране были ликвидированы многие еврейские и другие националистические организации и арестованы их руководители. Одной из наиболее активных групп подобного толка была, к примеру, "Поалей Цион" в Одессе, члены этой подпольной организации, сумев нейтрализовать службу наружного наблюдения, заманили нескольких оперработников на заброшенное кладбище и жестоко их избили. Другая подпольная группа, "Хагана", зародилась в Житомире, но по иронии судьбы именно работавшим в этом городе сотрудникам ГПУ-евреям было поручено возглавить операцию против этой еврейской националистической группы. Среди разгромленных еврейских организаций был и Бунд, входивший в социалистический интернационал. Была распущена и Еврейская коммунистическая партия, ранее отколовшаяся от Бунда: это соответствовало нашей политике ликвидации любых построенных по национальному принципу фракций коммунистических партий, как входивших в ВКП(б), так и вне ее. Кстати, тогда же распустили так называемую Украинскую коммунистическую партию. Коммунистическая партия Украины (большевиков) стала единственной правящей партией в республике и единственной, кроме ВКП(б) - КПСС, имевшей собственное Политбюро.
Руководители этих еврейских организаций были либо высланы, либо выехали за границу. Это им позволили сделать: до 1928 года в стране фактически не существовало препятствий для выезда за границу и процедура была очень проста. У советских евреев больше не осталось своих националистических организаций, и постепенно произошло то, что можно назвать интенсивным процессом ассимиляции. Если говорить о еврейской интеллигенции, то она полностью утратила свое политическое значение. В 1933 году в связи с коллективизацией была введена паспортная система для строгого контроля проживания в городах и упрощения учета движения населения. Евреи были выделены в отдельную национальную группу, хотя у них не было своего государственного образования.
Во всех крупных ведомствах евреи в то время занимали влиятельное положение. В 1939 году в НКВД получили устную директиву, обязывавшую - это происходило уже после массовых репрессий - следить за тем, какой процент лиц той или иной национальности находится в руководстве наиболее ответственных, с точки зрения безопасности, ведомств. Но директива эта оказалась куда более глубокой по своему замыслу. Впервые вступила в действие система квот.
Образование Еврейской автономной области с центром в Биробиджане было предпринято Сталиным для усиления пограничного режима на Дальнем Востоке путем создания там своего рода заслона, а совсем не как шаг к созданию еврейского государства. Граница в этих местах нередко нарушалась китайскими и белогвардейскими террористическими группами. Идея Сталина заключалась в том, чтобы поставить преграду на их пути в виде поселений, жители которых настроены враждебно к белоэмигрантам, и особенно к казачеству. Статус региона был дальновидно определен как автономная область, а не республика, что означало: здесь не будет ни своего законодательного органа, ни верховного суда, ни управленческих структур министерского уровня. Хотя область и имела автономию, она была всего лишь приграничной особой территорией, а не политическим центром.
Перед войной в верхах была идея использовать лидеров социалистического Бунда - Генрика Эрлиха и Виктора Альтера во внешнеполитических целях. Бывший заместитель начальника 2-го контрразведывательного управления генерал Райхман в 1970 году рассказывал , что эти бундовские лидеры были арестованы нами в Восточной Польше в сентябре - октябре 1939 года. Когда началась война с Германией, в сентябре 1941 года их выпустили. На встрече с Берией им предложили создать еврейский антигитлеровский комитет: первоначально планировалось, что председателем комитета будет Эрлих, его заместителем - Михоэлс, а ответственным секретарем - Альтер. От плана пришлось отказаться, поскольку Эрлих и Альтер слишком много знали о намерениях Сталина воспользоваться ими для выколачивания денег на Западе. В декабре 1941 года Альтер и Эрлих были вновь арестованы, хотя против них не выдвинули никаких обвинений. 27 декабря 1941 года Эрлих обратился к председателю Президиума Верховного Совета СССР Калинину, протестуя против ареста и доказывая, что он является сторонником советского правительства и готов сотрудничать с НКВД.
Из этого письма было ясно, что именно НКВД стремился инициировать через Эрлиха создание Еврейского антифашистского комитета (ЕАК). Главная задача комитета, говорилось в письме, должна состоять в интенсивной пропаганде среди еврейских общин Соединенных Штатов и Англии положения евреев в Советском Союзе, с тем чтобы получите максимальную помощь, необходимую СССР в борьбе против гитлеровской агрессии. Все предложения ЕАК получили полное одобрение руководства, и НКВД было поручено подобрать подходящее место для штаб-квартиры комитета. Во главе ЕАК стали: Михоэлс, главный режиссер и замечательный актер Еврейского государственного театра, Фефер, популярный поэт, и Эпштейн, публицист и литературный критик.
Ответа на свое письмо Эрлих так и не получил. Архивы свидетельствуют, что в декабре Берия распорядился перевести Эрлиха и Альтерав камеры-одиночки. Эти заключенные были известны под номерами 41 и 42, допрашивать их или заполнять на них регистрационные карточки в куйбышевской тюрьме НКВД, где они содержались, было запрещено. Генерал Райхман позднее рассказывал, что существовал специальный приказ, в соогаетствии с которым даже персонал тюрьмы не имел права знать их подлинные имена. Эти указания исходили от Сталина, Молотова и Берии.
В 1942 году американский политический деятель Уинделл Уилки и Вильям Грин, президент Американской федерации труда, направили запрос о судьбе Эрлиха и Альтера через советского посла в Америке Литвинова. С аналогичным запросом обратился к нам и польский посол в Москве Станислав Кот. Заместитель министра иностранных дел Вышинский в своем ответе Коту намекнул, что Эрлих и Альтер были помилованы ошибочно: и тот и другой, как установлено, тайно вступили в сговор с немцами. В конце 1942 года Уилки обратился к нам с новым запросом, но до февраля 1943 года не получал никакого ответа. Молотов между тем поручил Литвинову объявить, что 23 декабря 1941 года Эрлих и Альтер были расстреляны, поскольку в октябре и ноябре того же года систематически занимались предательской деятельностью, предпринимали попытки распространять в Советском Союзе враждебную информацию, направленную на прекращение военных действий и подписание мирного договора с фашистской Германией.
Альтер оставался в одиночном заключении до 17 февраля 1943 года и был тайно расстрелян по приказу Берии. Во время описываемых событий я ничего не знал об их судьбе. Все происходило перед визитом Михоэлса в Соединенные Штаты.
Эрлиха и Альтера устранили еще и потому, что Сталин боялся их политического влияния за пределами Советского Союза. Сразу же после образования Еврейского антифашистского комитета советская разведка решила использовать связи еврейской интеллигенции для выяснения возможностей получить дополнительную экономическую помощь в борьбе с фашистской Германией через сионистские круги. Еще с 1925 года по директиве Дзержинского мы активно разрабатывали и проникали в сионистские организации США, Западной Европы и Палестины. Особо разветвленную агентурную сеть в сионистском движении удалось создать вначале 30-х годов Серебрянскому. Теперь ЕАК мог быть прикрытием для восстановления агентурных позиций в сионистском движении, утраченных в 1938 году в связи с арестом почти всего оперативного состава группы Серебрянского.
С этой целью Михоэлсу и Феферу, было поручено прозондировать реакцию влиятельных зарубежных сионистских организаций на создание еврейской республики в Крыму. Эта задача специального разведывательного зондажа - установление под руководством нашей резидентуры в США контактов с американским сионистским движением в 1943-1944 годах - была успешно выполнена. В этот период в советском руководстве действительно подумывали о возможности создания еврейской республики в Крыму на базе существовавших там до войны трех национальных еврейских районов. По предложению Молотова руководство ЕАК подготовило письмо, адресованное Сталину, с предложением создать в Крыму еврейскую республику.
В письме, в частности, говорилось (впервые опубликовано не полностью в 1993 году в "Литературной газете"), что создание Еврейской советской республики в соответствии с большевистскими принципами и в духе ленинско-сталинской национальной политики раз и навсегда решит проблему законной государственности еврейского народа и дальнейшего развития его многовековой культуры. Эту проблему не удавалось решить никому в течение столетий. Ее можно наконец разрешить только в нашей социалистической стране.
Это письмо, зафиксированное в регистрационных журналах, хранящихся в партийном архиве, до сих пор не рассекречено полностью. Его не показывали, когда во время визита президента Ельцина в 1992 году в Вашингтоне демонстрировали архивные материалы ЕАК.
15 февраля 1944 года проект письма был представлен Молотову. По его указанию Лозовский, заместитель Молотова, редактировал этот документ. Письмо было переадресовано Молотову и поставлена новая дата - 21 февраля. Тремя днями позже оно было зарегистрировано в секретариате правительства СССР под номером М-23314 и в тот же день направлено секретарю ЦК Маленкову, секретарю Московского городского комитета партии и начальнику Главного политического управления Вооруженных Сил Щербакову и председателю Госплана Вознесенскому с поручением рассмотреть этот вопрос.
Должен отметить, что Литвинов, будучи послом в США в годы войны, в переписке с Молотовым и НКВД решительно выступал против связей с сионистским движением, а также против нашего активного участия в решении палестинской проблемы. Точные мотивировки позиции Литвинова я не помню, но смысл ее сводился к тому, что наше возможное воздействие на сионистское движение будет крайне незначительно. Поэтому Литвинов полагал целесообразным поручать все контакты с сионистскими кругами исключительно сотрудникам советских спецслужб, либо особо проверенной агентуре. В этих рекомендациях нет ничего удивительного: возглавляя боевую подпольную организацию большевиков до революции, Литвинов имел очень большой опыт агентурно-оперативной работы, в том числе по привлечению к сотрудничеству с партией большевиков людей из враждебных ей кругов.
Наш оперативный работник Хейфец, весьма успешно проявивший себя в получении материалов из США по атомной бомбе, рассказывал мне, что письмо, о котором идет речь, в сущности являлось предложением об образовании еврейской республики в Крыму, куда могли бы приехать евреи со всего мира. Это, естественно, потребовало бы переселения жителей Крыма. В марте и апреле 1944 года крымские татары были депортированы: из Крыма выселили и перевезли в Узбекистан сто пятьдесят тысяч человек. То, что письмо, с одной стороны, и приказ о депортации - с другой, практически датированы тем же числом (15 и 14 февраля соответственно), является совпадением. Приказ Сталина о высылке крымских татар, которых обвиняли в массовом сотрудничестве с немцами, был подписан раньше, но на исполнение к Берии попал за день до того, как поступило письмо из Еврейского антифашистского комитета.
Координация и исполнение сталинского плана по привлечению еврейского капитала были поручены Хейфецу и нашему резиденту в Вашингтоне Зарубину, которые организовали поездку Михоэлса в Америку в 1943 году. Перед поездкой в Соединенные Штаты Михоэлса вызвал на Лубянку Берия и проинструктировал его, как завязаяъ широкие контакты с американскими евреями. Наш план заключался в том, чтобы заручиться поддержкой американской общественности и получить кредиты, необходимые для развития металлургической и угольной промышленности. Михоэлс и Фефер блестяще справились со своей миссией.
Успех поездки Михоэлса в Америку сразу же сделал его подозрительным в глазах Сталина. Еще бы, ведь он, представитель еврейской культуры, стал подлинным героем, известным во всем мире, поэтому ему была уготована судьба Эрлиха и Альтера.
Существенной была роль Михоэлса и Фефера также и в разведывательной операции по выходу на близкие к Эйнштейну круги ученых-специалистов, занятых разработкой в то время никому не известного "сверхоружия". Эти люди встречались с близкими к семье Эйнштейна русскими эмигрантами супругами Коненковыми, и через них, правда, в устной форме к нам поступала важная информация о перспективах нового "сверхоружия", обсуждавшихся в Принстоне при участии Ферми и Оппенгеймера. Координацией всей этой работы по линии нашей разведки в США занимались, кроме Зарубиных, Хейфец и Пасгельняк.
Поговаривали, что Михоэлсу может быть предложен пост председателя Верховного Совета в еврейской республике. Кроме Молотова, Лозовского и нескольких ответственных сотрудников Министерства иностранных дел, Михоэлс был единственным человеком, знавшим о существовании сталинского плана создания еврейского государства в Крыму. Таким путем Сталин рассчитывал получить от Запада 10 миллиардов долларов на восстановление разрушенной войной экономики.
Обсуждение вопроса о соодании еврейской республики в рамках Советского Союза я лично рассматривал как своего рода зондирование Запада, с тем чтобы выяснить, насколько далеко идут их планы предоставления нам экономической помощи после окончания войны. Однако решение вопроса о создании еврейской республики было отложено до окончания войны, и письмо лежало без движения в течение четырех лет, о его содержании ходили самые разные слухи.
План по привлечению американского капитала был, связан с идеей создания еврейской республики в Крыму, так называемой "крымской Калифорнии". Эта идея широко обсуждалась в кругах американских евреев, о чем рассказывал Хейфец. Проектом особенно интересовался президент американской торговой палаты Эрик Джонстон, которого в июне 1944 года вместе с американским послом Авереллом Гарриманом принял Сталин для обсуждения проблем возрождения областей, бывших главными еврейскими поселениями в Белоруссии, и переселения евреев в Крым. Джонстон нарисовал перед Сталиным весьма радужную картину, говоря, что для этой цели Советскому Союзу после войны будут предоставлены долгосрочные американские кредиты.
Мысль о создании еврейской социалистической республики в Крыму открыто обсуждалась в Москве не только среди еврейского населения, но и в высших эшелонах власти.
Известно, что Михоэлс как председатель Еврейского антифашистского комитета в своей деятельности в значительной степени полагался на Фефера, крупного агента НКВД (Михоэлс, разумеется, не знал об этом), которого "вел" комиссар госбезопасности Райхман. Случалось, что Фефера принимал на явочной квартире сам Берия для обсуждения вопроса о создании еврейской республики в Крыму.
До июня 1945 года этот проект, казалось, оставался в силе и должен был уже реализовываться. Во время подтотовки Ялтинской конференции Гарриман спрашивал помощника Молотова Новикова, как идут дела с образованием еврейской республики в связи с будущими американскими кредитами под этот проект . Он просил их не ограничивать кредиты и техническую помощь этими двумя регионами, а предоставить ее без привязки к конкретным проектам.
Затем, в июне 1945 года, после Ялты и победы над гитлеровской Германией, Президиум Верховного Совета СССР принял указ: Крым стал административной областью в составе РСФСР. Между тем перед войной Крым являлся автономной республикой со значительным представительством татарского населения во всех управленческих структурах. В ноябре 1945 года, когда Гарриман попытался связаться со Сталиным через Молотова, чтобы обсудить вопросы экономического сотрудничества, его просьба о личной встрече была отклонена по указанию Сталина.
Проект еврейской автономии в Крыму должен был отвлечь внимание лидеров мирового еврейства от Палестины как единственного варианта для решения еврейской проблемы. Когда в конце 1945 года стало ясно, что Сталин не считает себя связанным с прежним неофициальным зондажем, англичане и американцы организовали Англо-американский комитет по Палестине без участия Советского Союза. Это противоречило ранее достигнутому соглашению о совместных консультациях военных союзников по палестинской проблеме.
. Кульминацией кампании стал "заговор врачей" и обвинения врачей-евреев в сионизме. Антисемитская кампания стала повторением чисток 30-х годов, еще одним сталинским маневром для перетасовки всего партийного и советского аппарата, с тем чтобы заменить старое руководство - Молотова, Микояна, Берию и других новыми людьми, которые не угрожали бы его положению единственного правителя страны..
Глава 4. Деятельность ЕАК.
Антифашистские комитеты и мировая общественность
Начало Великой Отечественной войны, поставив под угрозу само существование Советского Союза, потребовало внести серьезные коррективы во все сферы жизни общества. Остро встал вопрос о мобилизации народов СССР на защиту Отечества, о координации этой работы. Чрезвычайность сложившейся ситуации вызвала необходимость активизировать пропагандистскую, разъяснительную работу как в своей стране, так и на страны антифашистской ориентации. Была поставлена задача вести поиск средств и возможностей влияния на общественность этих государств в целях ведения эффективной работы по ее консолидации, чтобы всемерно способствовать сплочению в мировом масштабе демократических сил на борьбу с фашистской агрессией. Стало очевидным, что политическое, пропагандистское обеспечение Великой Отечественной войны могло быть эффективным только при условии участия в этой работе широких слоев общественности.
Одновременно с этим в июле-октябре шла подготовка и проведение антифашистских митингов общественности: славян, евреев, ученых, женщин, молодежи. При этом велась и подготовка для широкой трансляции этих митингов по радио не только на СССР, но и для других государств. Для каждого митинга готовились итоговые обращения в зависимости от имени кого был тот или иной митинг организован. Следующим шагом стало создание ряда антифашистских комитетов - славянского, еврейского, женщин, ученых, молодежи. Общее руководство их работой было возложено на Совинформбюро - информационно-пропагандистское ведомство, образованное при Наркомате иностранных дел СССР 24 июня 1941 г. В политико-идеологическом отношении оно было подчинено непосредственно ЦК. Говоря о роли и функциях Совинформбюро, один из его руководящих работ. пропаганды [ЦК], иногда Политбюро и Секретариатом [ЦК]. Совинформбюро устраивало пресс-конференции для зарубежных корреспондентов, что было полной противоположностью прежней закрытой информационной политике в СССР. В годы войны оно отвечало за подготовку и распространение советской информации и пропаганды как внутри страны, так и за рубежом, публиковало в печати и по радио официальные сводки о положении на фронте, печатало листовки для распространения во вражеском тылу, Совинформбюро располагало сетью своих представителей во всех союзных странах. В 1944 г. оно снабжало материалами 32 зарубежных газетно-телеграфных агентства и 18 радиостанций. За годы войны им было разослано 135 тыс. статей. Важная специфика в работе Совинформбюро была особо отмечена его руководством: "Наши материалы и статьи рассылаются как объективная информация и открыто распространяются по официальным каналам. Поэтому, хотя по существу это пропагандистский материал, его трудно признать таковым". Совинформбюро устраивало встречи с писателями и журналистами для обсуждения актуальных вопросов, привлекая к сотрудничеству самых известных из них. Наиболее активным и популярным корреспондентом как внутри страны, так. и за рубежом стал Илья Эренбург, которого британские и американские издатели особенно ценили за его журналистский талант и глубокое знание Запада. Только агентство Юнайтед Пресс рассылало статьи Эренбурга более чем в 1600 газет.
В составе Совинформбюро функционировали международные региональные отделы, среди которых важнейшими были американский и британский. Они комплектовались редакторами, журналистами, переводчиками, работниками с дипломатическим опытом. Возглавлял Совинформбюро Александр Щербаков - секретарь ЦК ВКП(б) по пропаганде. В отличие от многих работников Совинформбюро, он был совершенно не знаком с западной культурой и выделялся в окружении Сталина чрезмерно ретивой исполнительностью и жестким стилем руководства. Н.С.Хрущев вспоминал о нем как об "одном из самых гнусных типов вокруг Сталина во время войны". Сталин считал деятельность Совинформбюро чрезвычайно важной для пропагандистской поддержки военных усилий СССР. Поначалу высоко оценивалась в связи с этим и роль Еврейского антифашистского комитета. По свидетельству Хрущева, "Совинформбюро и Еврейский антифашистский комитет при нем считались незаменимыми для интересов нашего государства, нашей политики и Коммунистической партии".
Заместителем Щербакова был назначен Соломон Лозовский, старый большевик, который, в отличие от своего начальника, хорошо знал Запад, где находился в качестве политэмигранта (в Женеве и Париже) с 1908 по 1917 г. Будучи заместителем наркома иностранных дел и специалистом по международному рабочему движению, он руководил практически всей текущей работой агентства. Встречавшиеся с ним в годы войны западные корреспонденты свидетельствовали, что Лозовский, знавший несколько европейских языков и обладавший светским лоском и остроумием, как никто другой соответствовал своей должности.
В годы войны советская пропаганда активно использовала различные просоветские группы и общественные организации за рубежом. Особое внимание уделялось зарубежным культурным и национально-религиозным объединениям, влиятельным общественным деятелям, а также писателям и ученым с мировым именем. Пропагандистские кампании заметно усиливались во время и после посещения западных стран советскими делегациями. Число просоветских обществ дружбы, проводивших кампании сбора средств в фонд помощи Советскому Союзу и призывавших общественность к моральной поддержке его в борьбе с гитлеризмом, особенно возросло на Западе после 1941 г., когда Россия, одержав первые крупные победы в борьбе с гитлеризмом, стала особенно популярна в интеллектуальных и художественных кругах.
Признавая, что в активизации борьбы с агрессором решающую роль играет участие широких народных масс, руководство Советского Союза санкционировало создание ряда новых общественных организаций, поручив им поиск путей и в развитие связей с зарубежной общественностью. К числу таких организаций относились Всеславянский комитет, Антифашистский комитет советских женщин, Антифашистский комитет советской молодежи, Антифашистский комитет советских ученых, Еврейский антифашистский комитет.
Решая практические проблемы сплочения антифашистских сил в мировом масштабе, пропагандистского обеспечения Великой Отечественной войны, советские пропагандистские службы, и в первую очередь Совинформбюро, вынуждены были учитывать то обстоятельство, что советско-германский договор, заключенный в августе 1939 г., негативно воспринимался широкими кругами международной общественности. В западных СМИ распространялись многочисленные материалы о том, что СССР якобы находился не только в дружественных, но и в какой-то степени чуть ли не в союзнических отношениях с фашистской Германией.
Данная версия всемерно разрабатывалась и в миллионах экземпляров тиражировалась на Западе. В связи с этим буквально с 22 июня 1941 г. перед советскими средствами массовой пропаганды встала сложная задача: опровергнуть утверждения западных пропагандистских служб. Особенно актуальна это было для пропагандистской и информационной работы на США, которым по выражению президента Рузвельта предстояло стать "арсеналом демократии", сыграть важную роль в разгроме общего врага.
Накануне второй мировой войны широкие круги общественности Соединенных Штатов занимали антифашистские позиции и военно-экономическое и политическое сотрудничество между СССР и Германией безусловно осложняло советско-американские отношения. В своей пропагандистской работе на Запад СССР должен был это учитывать.
Агрессия фашистской Германии Советского Союза не изменила в одночасье настроений американцев в пользу СССР. Антисоветская инерция еще долго продолжала оказывать отрицательное воздействие на американские общественно-политические силы, препятствовала установлению взаимопонимания между народами двух стран.
На протяжении шести месяцев после нападения Германии на СССР и до вступления США в войну общественно-политическая жизнь страны во многом определялась изоляционистами, которые имели сильное влияние в различных слоях населения. Изоляционизм - политическое течение в США, выступавшее против осуществления Соединенными Штатами активной политики вне пределов американского континента. Зародившись в ходе войны за независимость 1775-1783 гг., изоляционизм прошел через всю историю США, меняя свой политический смысл и социальную сущность. В канун второй мировой войны основная задача изоляционистов заключалась в том, чтобы любыми способами удержать страну от вступления во вторую мировую войну.
Эту историческую особенность Соединенных Штатов, так же как и историческую специфику других стран-участниц антигитлеровской коалиции, также необходимо было принимать во внимание в советской пропагандистской и информационной работе. Сила позиции изоляционистов заключалась в том, что они спекулировали на трудностях участия в войне. 13 то время как Европа уже дна с лишним года (США вступили в войну в декабре 1941 г.) несла тяжкое бремя войны, изоляционисты Соединенных Штатов апеллировали к естественным человеческим чувствам. Понятно, что человеку свойственно стремление избегать ситуаций, когда его жизнь ставится под угрозу, не говоря уже о войнах, которые требуют огромных жертв.
Изоляционисты активно использовали новый курс советского руководства по отношению к Германии в 1939-1941 гг., чтобы настроить американцев против СССР. Суть их антисоветской пропагандистской работы сводилась главным образом к одному тезису: надо ли активно помогать Советскому Союзу в борьбе с фашистской Германией, если еще совсем недавно по их мнению, СССР был военно-политическим союзником этой страны.
Следует также иметь в виду, что в США и в других странах антигитлеровской коалиции негативно воспринимались такие проявления советской действительности, как голод и террор при коллективизации сельского хозяйства, репрессии 30-х гг., негативное отношение советского руководства к религии, вступление советских войск в прибалтийские государства, в Западную Украину и Западную Белоруссию, Бессарабию и особенно - советско-финская война 1939- 1940-х гг.
Война - экстремальная ситуация, тем более это было характерно для Великой Отечественной войны, в которой решалась судьба государства и народа. А экстремальная ситуация всегда требует пересмотра многих устоявшихся взглядов, коренного изменения политики.
Не был исключением и Советский Союз. После начала войны в общественно-политическом курсе советского руководства произошли определенные изменения. В частности, это коснулось церкви, которая на протяжении всего периода советской истории была объектом ожесточенных репрессий со стороны карательных органов. К чести служителей культа следует сказать, что, проявив присущий ей патриотизм в трудные годы войны, православная церковь и другие конфессии много сделали для сплочения советских людей, для организации отпора захватчикам. Служители культа сыграли свою роль и в развитии связей между общественно-политическими силами СССР, США и других стран антигитлеровской коалиции.
Любую крупную войну нельзя вести без эффективного пропагандистского, политического обеспечения, вне зависимости от того, каков общественно-политический строй страны-участницы войны. Но особенно большие требования в этом плане предъявлялись к стране, оказавшейся в столь катастрофическом положении, как Советский Союз в начальный период войны.
В руководстве западных стран утвердилось мнение, что после начата войны СССР лишь несколько недель сможет продержаться под натиском вермахта. С. Н. Ростовский (сотрудник посольства СССР в Англии) сообщал телеграммой из Лондона, что журнал "Лайф" от 14 июля 1941 г. опубликовал статью под названием "Те, кто окружают Сталина", в которой была дана нелестная оценка Калинина, Молотова, Андреева, Маленкова, Кагановича, Жданова, Берия, Ворошилова и Микояна. В этом же номере была напечатана статья Керенского, в которой предсказывалось, что "Гитлер скоро одержит победу".
Неудачи Красной Армии в первые недели войны были серьезными, а в ряде случаев и катастрофическими. Однако с настоящим сопротивлением агрессор впервые столкнулся именно на советско-германском фронте, что оказало определяющее воздействие и на правящие крути, и на общественно-политические силы стран, сражавшихся с блоком фашистских государств. Это свидетельствовало о том, что, благодаря советской системе, страна создала мощный потенциал сопротивления сильнейшей армии мира. Причем речь идет не только о военно-экономическом потенциале, но и о духовной, морально-психологической силе советского общества. Именно это заложило основы веры в возможность эффективного военно-политического сотрудничества Советского Союза с "западными демократиями", многообразного взаимодействия между общественно-политическими силами союзных стран, в первую очередь США и СССР.
1 сентября 1939 г. стало очевидно, что цель фашистской Германии - завоевание мирового господства, порабощение народов, полное истребление всех сил, противостоящих введению "нового порядка". Гитлер считал, что "славянская человеческая масса, как расовый отброс, не достойна владеть своими землями, - они должны отойти в руки германских господ, а славяне - собственники земель - превращены в безземельных пролетариев". Не останавливаясь на этом, Гитлер планировал систематически в течение долгих лет делать все, чтобы остановить рождаемость славян, считая, что никто не может оспаривать его право "уничтожить миллионы славян, размножающихся, как насекомые...". Реакцией на такие планы могла быть только консолидация прогрессивных общественно-политических сил на платформе бескомпромиссной борьбы с завоевателем. Этот процесс развивался в странах, воевавших с фашистской Германией, и в Соединенных Штатах, что создавало благоприятные условия для установления связей между широкими народными массами СССР и государств, придерживавшихся антифашистской ориентации
Рост антифашистских настроений в странах, сражавшихся с блоком фашистских государств, способствовал эффективному ведению советской внешнеполитической пропаганды.. Задача заключалась в том, чтобы как можно эффективнее использовать эти условия. Внешнеполитическое пропагандистское обеспечение войны Советского Союза было рассчитано на работу среди самых широких слоев общественности в. странах-союзницах СССР. Эти слои были исключительно сложны и многогранны. В частности, это видно на примере Соединенных Штатов Америки.
Общественно-политические силы США - весьма сложное социальное понятие, включающее в себя представителей, самых различных слоев населения. Их социальное положение, политические оценки, религиозные воззрения, идеологическая ориентация, национальные и расовые симпатии и антипатии - все это создавало важнейшие ориентиры для определения их взглядов на войну, которую вел Советский Союз.
Многообразие идеологической ориентации, имущественного положения общественно-политических сил в странах участницах антигитлеровской коалиции учитывалось в пропагандистской и информационной работе СССР на зарубежные страны, в том числе и в деятельности Совинформбюро и Антифашистских комитетов, входивших в структуру Советского информационного бюро.
В пропагандистской работе на союзные страны СССР принимал во внимание сложные межгосударственные отношения, которые у него установились в предвоенный период с этими государствами.
Особенно важное значение имели советско-американские отношения с учетом большой роли, которую США играли в антигитлеровской коалиции. В канун нападения гитлеровской Германии на Советский Союз советско-американские отношения носили напряженный характер, что негативно влияло на широкие круги общественности США, которые критически воспринимали СССР.
Отрицательная реакция правительства и простых американцев на советско-германские отношения в 1939-1941 гг. была естественна и оправданна. Германия одну за другой проглатывала европейские страны. Капитулировала Франция. Катастрофа в Дюнкерке заставила Англию бросить огромное количество военной техники и снаряжения в Европе и срочно ретироваться на Британские острова. В этой ситуации и правительственные, и военные круги, и общественно-политические силы США, занимавшие антифашистские позиции, не без оснований негативно воспринимали сближение между Германией и СССР.
Без учета в пропагандистской работе на США этих настроений в американской общественности и правящих кругах страны нельзя было добиться никакого прогресса в сложном вопросе позитивного воздействия и на широкие массы народа, и на власть имущие круги Соединенных Штатов. Это было характерно и для других стран-участниц антигитлеровской коалиции.
В своем подавляющем большинстве американцы, как и широкие народные массы в других странах, вошедших позднее в антигитлеровскую коалицию, оценивали начавшиеся бои на советско-германском фронте как величайшее событие второй мировой войны. Антифашисткие настроенные круги увидели в лице Советского Союза нового мощного союзника в борьбе с державами "оси". Такая позиция широких народных масс в странах, придерживавшихся антифашистской ориентации, во многом облегчила решение задач, стоявших перед советской внешнеполитической пропагандой.
Сказанное ни в коей мере не значит, что сразу же после нападения фашистской Германии на Советский Союз и в США, и в других странах будущих членах антигитлеровской коалиции настроение в массах и в правящих кругах повсеместно и резко изменилось в пользу СССР.
Это особенно наглядно проявлялось в США. Широко известно антисоветское заявление сенатора Гарри Трумэна, будущего президента США, с которым он выступил сразу же после нападения Германии на Советский Союз. Подобные выступления были характерны для многих американских политических и государственных деятелей. Сенатор от штата: Канзас А.Кеппер заявил на следующий день после начала агрессии фашистской Германии против СССР: "Нападение гитлеровской Германии на сталинскую Россию утвердило меня в глубокой уверенности, что войны в Европе - не наши войны. Мы не должны в них участвовать. Для меня союз со Сталиным лишь чуть-чуть менее отвратителен, чем союз с Гитлером... Пока эти два диктатора пожирают друг друга, Соединенные Штаты должны укреплять свою национальную оборону с тем, чтобы быть готовыми во всеоружии встретить любые случайности".
Высказывание сенатора Кеппера было проявлением гипертрофированного изоляционизма, особенно неприемлемого с учетом американских национальных интересов в условиях, когда США оставались единственной великой державой, не участвовавшей во второй мировой войне, и когда, уже было ясно, что это не может продолжаться долго.
В пропагандистской и информационной работе на США и другие западные страны Совинформбюро, Антифашистские, комитеты - все советские пропагандистские службы не могли не учитывать, что наши будущие союзники скептически оценивали возможность Красной Армии эффективно сражаться с мощной немецкой военной машиной.
24 июня 1941 г. канзасская газета опубликовала со ссылкой на Вашингтон статью известного обозревателя Х.Джонсона. Автор выражал уверенность, что "Красная Армия покажет себя столь же слабой, как и в Финляндии". В заключение статьи ставился вопрос: "Не повторится ли то же самое, что было в Польше, во Франции и на Балканах? Не пройдет ли Гитлер через Россию, как нож сквозь масло?" Х.Джонсон уверял, что ответ на все эти вопросы будет получен через месяц. А.Керенский безапелляционно заявлял, что "его страна слаба, а Иосиф Сталин - банкрот".
И после 22 июня 1941 г. в СМИ стран, придерживавшихся антигерманской ориентации, резко критиковалась внутренняя и внешняя политика Советского Союза, особенно война против Финляндии и советские акции в Польше, Прибалтике Бессарабии. Это была очень неприятная для СССР политическая реальность, которую ни в коей мере нельзя было игнорировать в политической пропаганде на США и другие западные страны.
Советское посольство в США получало многочисленные письма и телеграммы от американских граждан. В подавляющем большинстве это были обращения от лиц, активно поддерживавших борьбу советского народа с немецко-фашистскими захватчиками. Но и в этих письмах содержалась критика позиции Советского Союза в связи с вступлением Красной Армии в Западную Украину и Западную Белоруссию, войной СССР с Финляндией, вступлением вооруженных сил Советского Союза в прибалтийские государства, Бессарабию. Например, М.Юрковский, президент Славянской лиги штата Пенсильвания, направил в советское посольство текст своей речи, с которой он выступил по радио 15 июля 1941 г. В ней говорилось о том, что "Россия силой оккупировала Эстонию, Латвию, Литву и часть Польши". М.Юрковский несколько смягчил свою критику в адрес СССР за эти действия заявлением о том, что Советский Союз руководствовался "соображениями самозащиты.
Жесткое отношение советского руководства к религии всегда вызывало резко негативную реакцию со стороны и общественности, и правящих кругов Запада. Для того, чтобы добиться поворота к лучшему со стороны демократических сил Европы и Америки, Советскому Союзу необходимо было и менять отношение к религии, и вносить определенные коррективы в ту часть своей пропагандистской работы на зарубежные страны, которая касалась религиозных проблем.
Критика в адрес советского руководства в отношении его политики в вопросах религии звучала и довольно резко со стороны и тех кругов стран-участниц антигитлеровской коалиции, которые в целом относились позитивно к СССР в условиях начавшейся войны между Германией и Советским : Союзом. Показательно, что во многих обращениях представителей общественности этих стран, особенно американцев, в советские посольства говорилось о необходимости внести коррективы в политику советского правительства в отношении религии. 10 июля 1941 г. У.Клейн из Лос-Анджелеса писал в советское посольство о том, что "правительство Рос сии должно немедленно предоставить конституционные свободы по вопросам религиозных культов в масштабах всего Советского Союза". В качестве образца для подражания он предлагал "религиозные свободы, которые нравятся американцам...". По словам автора письма, соответствующее решение религиозного вопроса в СССР "увеличит материальную помощь русским вооруженным силам [со стороны западных держав]". У.Клейн смотрел далеко вперед. Он считал, что изменение советской политики в религиозном вопрос "поможет России, когда все, кто внесет свой вклад в побед над врагом, займут свои места вокруг стола для мирных переговоров". Другой корреспондент А.Хеллберг из Милуоки (штат Висконсин) 7 августа 1941 г. писал советскому послу "Религиозная свобода укрепит Россию в значительно боль шей степени, чем марксистская доктрина". По мнению автора письма, решив религиозные вопросы, "Россия получит духовную основу, которая необходима для будущего нации".
Встречались обращения в советское посольство по вопросам религии в СССР и другого содержания. Например, августа 1941 г. Р.Циллер из Остина (штат Техас) писал, что прессе США появляются "многочисленные лживые факты" положении в СССР. "Один из моментов, который я специ ально выделяю и который, как я считаю, особенно настраивает общественное мнение США против вашей страны, постоянные утверждения о том, что русский народ не имеет свободы (разрядка моя.- Н.П.) в выборе по своему желанию религиозных культов".
Трудности, стоявшие перед Антифашистскими комитетами СССР, другими советскими организациями, занимавшимися развитием связей с зарубежной общественностью нельзя представить в полном объеме, не учитывая принципиального различия в общественно-политическом строе Советского Союза и его партнеров по антигитлеровской коалиции. Эти различия создавали большие, а нередко и непреодолимые препятствия на пути решения задач, стоявшими перед Антифашистскими комитетами.
Нападение фашистской Германии на Советский Союз привело к коренному изменению соотношения сил между державами, участвовавшими во второй мировой войне. СССР стал союзником стран, противостоящих блоку фашистских государств. Однако это ни в коем случае не означало, что демократические государства, участвовавшие в войне с Германией, сразу же и полностью изменили свой курс в отношении Советского Союза и, в частности, списали в исторический архив советско-германский договор 1939 г., советско-финскую войну 1939-1940 гг., советские акции в Прибалтике, Польше, Бессарабии. В своей внешнеполитической 1пропаганде СССР вынужден был учитывать мощную инерцию Запада в отношении советской политики в Европе в 1939-1941 гг.
Показательна в этом плане американская политика в связи с новым этапом отношений между Советским Союзом и Германией в 1939-1941 гг. Начало советско-германской войны вновь поставило договор 1939г. между Германией и СССР в центр внимания американской общественности. Канзасская газета писала, что после его заключения "американские красные" всемерно поддержали этот договор, они стали "воспринимать Гитлера, как друга. Этот пакт, - писала газета, - дал возможность нацистам захватить Польшу и развязать вторую мировую войну. Россия получила свою долю добычи, захватив часть Польши, малые близлежащие государства - Эстонию, Латвию и Литву. После непродолжительной, но кровопролитной борьбы Сталин 'оккупировал часть Финляндии"
Многочисленные аналогичные оценки проблем, связанных советской политикой в германском вопросе в 1939- 1941 гг., были естественны, более того, может быть, и закономерны: нападение фашистской Германии на СССР не могло в одночасье и полностью изменить отношение стран, входивших в блок фашистских государств, к Советскому Союзу. Но было очевидно, что 22 июня 1941 г. подвело важную в советской внешней политике, советский договор 1939 г. стал достоянием истории, передний план и в межгосударственных отношениях в советской внешнеполитической пропаганде выходила новая важная проблема - насколько силен советский экономический, военный, морально-психологический потенциал, насколько будет эффективна вооруженная борьбы Советского Союза с блоком фашистских государств. Ответ на этот важнейший вопрос в первую очередь должно было дать время и положение на советско-германском фронте Однако важное значение имели и усилия на пропагандисте ком фронте. Необходимо было убедить общественность и особенно власть имущие круги США и стран, воевавших с Германией, в том, что СССР полон решимости сражаться с захватчиками не на жизнь, а на смерть и у него есть все обходимое для этого и в материальном, и в морально психологическом плане. Роль внешнеполитической пропаганды в этом вопросе трудно было переоценить.
Решать эту проблему надо было срочно и в наступательном плане, так как после первых успехов немецкой армий на восточном фронте в странах, воевавших с Германией, и в США, СМИ стали поднимать вопрос о "слабости" Советского Союза, о невозможности для него успешно вести войн Американская местная пресса неоднократно возвращалась вопросу о мировой революции, которую несли "русские коммунисты", и подчеркивала, что это самый сильный аргумент против оказания им военной и экономической помощи. Канзасская газета заявляла: "Многие высокопоставленные лица, включая секретаря Гарри Гопкинса и Аверелла Гарримана, доверенных лиц президента, в подлинно смысле слова молятся на советский режим". Их позитивное отношение к этому режиму газета считала тем более предосудительным, что "одержимость Сталина мировой революцией ни в коей мере не была поколеблена в результате немецкой агрессии [против Советского Союза]". Газета не скрывала своего отрицательного отношения к войне фашистской Германии с Советским Союзом: "Война, которую Россия ведет против Гитлера, не имеет своей целью укрепление демократии и свободы. Это борьба за выживание Советов: Будем надеяться, что фюрер не одержит победу в этой войне". Далее в газете подчеркивалось: из того факта, что США "поставляют необходимое для войны снаряжение противнику Гитлера", не следует делать вывод о "необходимости поддерживать сталинские воззрения на систему подавления", и делался акцент на то, что это мнение "подавляющего большинства американского народа"
Совинформбюро и вся советская система пропаганды не могла не учитывать, что пропагандистские службы стран, воевавших с Германией и США, вели борьбу не только против советской политической и государственной системы. Огонь беспрерывно велся и персонально против советских руководителей, в первую очередь против Сталина. Вести контрпропаганду в этом направлении всем советским СМИ было очень непросто с учетом того, что культ личности Сталина уже в то время был на достаточно большой высоте и касаться советским пропагандистам столь щекотливой темы было не только неудобно, но и небезопасно.
А критика Сталина набирала на Западе обороты. Особенно это было характерно для США. 25 июня 1941 г. "Уол Стрит Джорнл" заявляла: "Американский народ знает, что принципиальная разница между мистером Гитлером и мистером Сталиным определяется только величиной их усов. Союз с любым из них будет оплачен престижем страны". Органу американских биржевиков вторила "Кливленд плейн дилер": "Если Гитлер в своем бездумном стремлении к власти сокрушит коммунистическую диктатуру и одновременно ослабит себя в такой степени, что будет уничтожен совместными усилиями Британии и Америки, мир в конечном счете станет от этого только лучше". Аналогична была точка зрения "Питсбург пресс": "Это будет... морально справедливо, если Шикльгрубер и Джугашвили сгорят в пожаре, который они разожгли".
Однако даже самые консервативные деятели были убеждены, что победа Гитлера в войне с Советским Союзом не соответствует правильно понятым национальным интересам США. Этой точки зрения придерживался, в частности, и Трумэн. Советские историки на протяжении долгого периода "холодной войны". Цитировали только начало его печально знаменитого высказывания: "Если мы увидим, что Побеждает Германия, мы должны помогать России, если побеждать будет Россия, нам следует помогать Германии, и пусть они таким образом убивают друг друга как можно дольше". Фраза обрывалась на полуслове. В действительности далее, через запятую говорилось: "...хотя ни при каких обстоятельствах я не хотел бы видеть Гитлера победителем".
В первые, самые тяжелые для СССР недели войны главная задача советской внешнеполитической пропаганды заключалась в том, чтобы убедить общественность и правящие круги "западных демократий" в том, что неудачи Красной Армии имеют временный характер. От успешности решения этой задачи зависело очень многое, в частности позитивный подход Соединенных Штатов и Англии к вопросу о военных и других поставках в СССР из этих стран.
Убедить Запад в том, что Советский Союз сохраняет способность к сопротивлению агрессору было очень сложной задачей, так как авторитетнейшие СМИ этих государств единодушно заявляли, что агония Красной Армии близка и неизбежна.
Отражая настроения определенной и довольно влиятельной части американской общественности, пресса США много писала о том, что нападение Германии на Советский Союз означает полный крах стратегии Сталина, рассчитанной на то, чтобы вступить в войну, когда западные страны истощат друг друга и можно будет продиктовать свои условия и Германии, и ее противнику.
Нападение Германии на Советский Союз со всей определенностью свидетельствовало о том, что в ходе второй мировой войны произошло событие, качественно изменившее соотношение сил между воюющими сторонами. СССР превратился в противника Германии. И тем не менее общественное мнение США очень настороженно относилось к перспективе союза с "коммунистической Россией". Сенатор-демократ Вилер обращался к соотечественникам с вопросом: "Американцы, хотели бы вы, чтобы наши деньги или американские ребята сражались совместно со Сталиным, чтобы обеспечить победу коммунизма в Европе и во всем мире? Вас больше устраивает победа международного социализма, лидеров английской лейбористской партии или гитлеровского национал-социализма?", И сам давал безапелляционный ответ на поставленные вопросы: "Чтобы остаться демократичными, США должны воздержаться от участия в иностранных войнах".
Совинформбюро и другие советские пропагандистские службы в своей практической работе на Запад учитывали то, Что общественное мнение антифашистских ориентированных стран Европы и Америки было расколото по вопросу об отношении к Советскому Союзу, как к союзнику в борьбе с фашистской Германией. В тех же Соединенных Штатах большинство людей не разделяло резко антисоветских выступлений таких политических и государственных деятелей, как сенатор Вилер. Подобная расстановка сил в странах, воевавших с Германией, оставляла для советской пропаганды достаточно широкий простор для маневра, для ориентации на те силы общества, которые могут быть реальными или потенциальными сторонниками сближения с Советским Союзом и установления с ним в дальнейшем союзнических отношений.
Резкие антисоветские выпады значительной части прессы США были объяснимы, более того, закономерны. История распорядилась таким образом, что первое в мире социалистическое государство и самая мощная капиталистическая держава оказались в одном антифашистком блоке. Для определенных кругов американцев это было принципиально неприемлемо, и они стремились отторгнуть неожиданного и крайне неприятного им союзника. Однако большая часть американского народа, в первую очередь трудящиеся массы США, ни в коей мере не идеализируя политический режим в СССР, обоснованно видели в его лице естественного союзника в борьбе с фашистским агрессором. Советская пропаганда на западные страны, в частности вся работа Антифашистских комитетов, была ориентирована на довольно широкую социальную базу, на те многочисленные слои общества, которые, нередко относясь резко негативно к советской политической системе, видели в лице СССР реального и мощного союзника в борьбе с набиравшей темпы фашистской агрессией.
Даже в консервативных Соединенных Штатах, в значительной мере пораженных метастазами изоляционизма, были достаточно широки и влиятельны те силы, которые с первых же дней Великой Отечественной войны решительно выступили в поддержку Советского Союза. Это, в частности, подтверждалось многочисленными обращениями американцев в советское посольство в Вашингтоне.
Пропагандистская работа во всех странах, вне зависимости от их общественно-политического устройства свидетельствует о том, что она может быть эффективной только при условии внимательного отношения к тем, на кого ведется эта работа.
Надо отдать должное всем советским пропагандистским службам, что с самого начала Великой Отечественной войны они взяли за правило отвечать на большинство запросов граждан зарубежных стран в советские посольства и в пропагандистские службы. Посольство СССР в США отвечало практически на все обращения американских граждан в свой адрес, что способствовало созданию обратной связи, стимулировало деятельность американских общественных организаций в интересах укрепления дружественных связей между народами двух стран. Документы архива внешней политики; РФ убедительно подтверждают такой вывод. Например, 151 июля 1941 г. Русско-американское общество Сан-Франциско информировало (на русском языке) советского посла К.А.Уманского, что его письмо от 5 июля получено, и "все члены нашего Общества... после прочтения вашего письма изъявили свое горячее желание помогать всем, чем только мы сможем, до полной победы над врагом дорогой родины Советского Союза..." . Граждане западных стран в своих обращениях в советский посольства и СМИ СССР нередко касались вопросов о том, как лучше строить советскую пропагандистскую работу. Так, С.Драйер из Нью-Йорка писал послу Уманскому, что необходимо "более широко оперировать информацией из СССР, особенно по радио, с тем чтобы детально сообщать американскому народу о ходе войны с Германией". Еще один корреспондент предлагал "бомбардировать Германию листовками, которые призывали бы немецкую армию сложить оружие".
Некоторые предложения в отношении ведения пропаганды были довольно интересными. Например, Ч.Рубин из Сан-Педро (штат Калифорния) писал советскому послу, что из средств массовой информации он узнал, что Советский Союз проводит радиопередачи на Германию и ее сателлитов. "Если советское правительство, - говорилось в письме, - напечатает или каждый день будет объявлять по радио список немцев, румын, финнов - убитых, раненных, пленных и между чтением этих потерь разъяснять правду о войне и нацистских зверствах, уверен, что миллионы немецких, румынских, финских, венгерских матерей, жен, сестер, возлюбленных, отцов и братьев солдат будут слушать такие передачи ежедневно, вне зависимости от последствий. Они будут надеяться на то, что им удастся услышать о судьбе своих любимых".
Советская пропаганда на западные страны сыграла свою определенную роль в том, чтобы пробудить у населения этих стран интерес к событиям на советско-германском фронте. Причем, интерес этот был не пассивным, а активным. Во многих обращениях в посольство СССР в США содержались советы правительству, Красной Армии, гражданам СССР, что надо делать для разгрома врага. Эти советы были наивными, но всегда искренними и доброжелательными. Э.М.Клейн, юрист из г. Лима (штат Огайо), считал, что при отступлении Красная Армия должна все уничтожать, особенно нефтяные ресурсы А. Цавелл, руководитель книжной компании, писал в посольство СССР, что "вместо уничтожения годного промышленного оборудования при отступлении почему бы не эвакуировать его в отдаленные безопасные места, чтобы вновь в возможно кратчайший срок использовать это оборудование" . Корреспондент из Лимы рекомендовал всемерно развивать "партизанское движение на русской земле в немецком тылу".
Выступления американцев и представителей общественности других западных стран в поддержку Советского Союза оказывали определенное воздействие и на правительства, и на другие власть имеющие структуры США, Англии и других ориентированных против Германии государств в направлении сближения между СССР и этими странами, усиления с их стороны военно-экономического, политического и дипломатического сотрудничества с Советским Союзом. Антифашистские комитеты и вся советская пропагандист: екая служба уже в первые недели войны немало сделали того, чтобы всемерно стимулировать в странах, выступавших против Германии, действия общественности в поддержки СССР в борьбе с фашистской Германией. Советская внешнеполитическая пропаганда во многом способствовала началу процесса, который в будущем привел к созданию антигитлеровской коалиции, заложил ее морально-политические основы.
Однако Советский Союз нуждался не только в моральной' и дипломатической поддержке. Фашистская Германия использовала в войне против СССР фактически ресурсы все Европы. В первые же недели войны были потеряны крупные индустриальные, военные, сельскохозяйственные центры Советского Союза, оккупированные немецкими войсками СССР требовалась срочная военная и экономическая поддержка.
До нападения Германии на Советский Союз Англия практически один на один вела борьбу с германскими вооруженными силами, находясь под постоянной угрозой немецкой вторжения на Британские острова. Великобритания напрягала все свои экономические и военные силы в борьбе с Германией и СССР не мог рассчитывать в этих условиях сколь либо серьезную военную и экономическую поддержки с ее стороны.
Надежды сохранялись только на мощный экономический и военный потенциал Соединенных Штатов Америки, тем более, что эта страна все еще не участвовала в войне. И показательно, что во многих обращениях американцев ставил" вопрос о поставках Советскому Союзу на основании закона" о ленд-лизе.
Общеизвестно, что американцы всегда отличались деловым, практическим подходом ко всем важным для них вопросам. Советское посольство констатировало, что после на; чала советско-германской войны "во всех крупных города) США" были созданы добровольные комитеты по оказанию медицинской и другой помощи Красной Армии и населении СССР.
В работе этих комитетов возникало много трудностей. Об их характере наглядно свидетельствует обращение 3 сентября 1941 г секретаря общества "Медицинская помощь России" Г МУР к советскому послу в США Уманскому. Мур спрашивала посла, кто будет перевозить в Россию собранное медицинское оборудование и медикаменты, какие суда будут использованы для этого, кто оплатит страховку. Она считала, что направляемую в Советский Союз медицинскую помощь лучше всего было бы распределять Всесоюзному обществу культурной связи с заграницей. Мур полагала, что ВОКС лучше знает, как это сделать. В заключение она писала, что их общество переименовано в "Рашен Уор Релиф" - "Помощь России в войне" (РУР) по аналогии с соответствующими организациями, оказывающими помощь Великобритании и Греции29. Интересна одна деталь: эмблемой Комитета была принята пятиконечная красная звезда с символической буквой "V", предвещавшей победу в войне.
17 октября 1941 г. Общество латышских рабочих города Бостона направило письмо в посольство СССР, в котором говорилось: "Дорогие товарищи. Общество... собирает фонд (написано по-русски, дается без редактирования - В.П.) для геройских красноармейцев, защищающих нас от фашистских разбойников... мы обращаемся к Вам с просьбой: 1) Возможно ли отсылать деньги прямо в посольство СССР. Если это не желательно по дипломатическим соображениям, то кому и где? 2) Кому и где посылать собранные вещи?" Автор письма "кассир комитета" Э.Маурин подчеркивал, что латышские рабочие хотят, чтобы собранные ими средства попали "не для польских или английских войск", а советским людям.
Большую работу по сбору средств в фонд помощи Красной Армии и советскому народу проводил созданный в Нью-Йорке 5 августа 1941 г. "Русско-американский центральный комитет помощи России". 7 сентября 1941 г. в лучшем зале г, Филадельфии этот комитет провел митинг, в котором приняли участие русские, украинцы, поляки, литовцы, представители других национальностей, "сочувствующие оказанию помощи" России. В митинге участвовало около 1,5 тыс. человек. Было собрано 2 тыс. дол. Организаторы встречи писали: "Эта жертва является лишь каплею в море... Но ведь это только начало. По всем большим городам Америки, где только находятся русские люди и глубоко сочувствующие им славяне и другие... уже организованы подобного же рода комитеты".
Информация о митинге в Филадельфии представляет интерес и в связи с тем, что она свидетельствует о серьезной политической борьбе в славянской диаспоре США по вопросу о советско-германской войне. Участники митинга писали, что большинство "здешних украинцев" начали "уже разочаровываться в том, что Гитлер действительно поможет им создать великую и независимую Украину", что только "ничтожная группа выходцев из России" продолжает "мечтать о том, что Гитлер поможет им избавиться от ненавистного им режима коммунизма, забывая при этом, что если тот и сделает это, то ценою полного рабства и уничтожения всей вековой культуры доброй и лучшей половина России".
Резолюция митинга была послана Рузвельту. В ней высказывалась благодарность президенту за поддержку, которую он оказывает Советскому Союзу, и выражалась просьба увеличить эту поддержку.
Антифашистские комитеты и пропагандистские службы; СССР с самого начала войны уделяли большое внимание работе среди славянских и других национальных диаспор выходящих из России диаспор США, Канады, стран Латинской Америки. Объяснялось это тем, что эти диаспоры в силу вполне понятных причин наиболее активно выступал" в поддержку Советского Союза. Надо также учитывать, что 8 странах Америки жили миллионы славян, многие из них особенно в США. составляли ядро рабочего класса, занятого в военной, металлургической, горной и других важнейших отраслях промышленности.
Активную роль в кампании по сбору средств для оказание помощи Красной Армии и гражданскому населению СССР играли американцы русского происхождения. Одним и главных центров по оказанию помощи Советскому Союз стал Сан-Франциско, где была большая и влиятельная об шина американцев русского происхождения. Советская дипломатическая служба в США уделяла большое внимание деятельности русских американцев, направленной на оказание помощи СССР в борьбе с фашистским агрессором. В одном из отчетов вице-консула СССР в Сан-Франциско Г М Хейфеца председателю Всесоюзного общества культурной связи с заграницей В.С.Кеменову (ВОКС курировал этот участок работы) подробно рассказывалось о соответствующей деятельности русских американцев.
Многие участники движения за оказание помощи Советскому Союзу не скрывали своих антикоммунистических настроений. Это относилось и к руководству движения. Один из лидеров РУР в Калифорнии М.Фейл, например, заявил: "Мы, бизнесмены, должны возглавить местные организации РУР. Если этого не сделаем мы, руководство захватят коммунисты". Советские дипломаты резко отрицательно реагировали на такие выступления руководителей и участников движения помощи Советскому Союзу. Они не учитывали, что ориентация РУР на коммунистические круги привела бы к значительному сужению социальной базы движения.
И в странах, воевавших с Германией, и в США среди участников сбора средств в помощь Красной Армии и гражданскому населению СССР было немало людей, стоявших на антикоммунистических позициях. Такую ситуацию также нельзя было не учитывать в пропагандистской и информационной работе соответствующих советских служб.
В советской информационной и пропагандистской работе на зарубежные страны были свои объективные трудности, но нередко советская сторона искусственно создавала дополнительные проблемы в этом направлении. В частности, довольно часто советские дипломаты вмешивались в деятельность благотворительных организаций зарубежных стран, занимавшихся сбором средств в помощь Советскому Союзу. Вице-консул СССР в Сан-Франциско Г.М.Хейфец в одном из своих отчетов подробно доложил Москве о деятельности русских американцев в рамках РУР - "Рашен Уор Релиф", организовывавшей сбор средств в помощь СССР, а также о серьезной борьбе в руководстве РУР. Далее Г.М.Хейфец информировал о том, что делало советское консульство в Сан-Франциско, чтобы сменить руководство этой организации и направить ее деятельность в то русло, которое, по убеждению консульства, соответствовало интересам советской американских отношений. Трактуя это как свою чуть ли не личную заслугу, Г.М.Хейфец писал: "В правление "Pauiet Уор Релиф", не без нашего влияния удалось включить свощ людей". Кроме этого отмечал он: "Не без нашего влияния! были созданы подсобные организации "Рашен Уор Релиф".. которым была оказана помощь не только деловыми советами, но и людьми...
При значительном противодействии еврейских реакционных кругов организован был Еврейский Комитет Помощи "Рашен Уор Релиф".
На основании отчета консульства можно сделать вывод что вмешательство во внутренние дела американской общественной организации работники консульства ни в коей мере не рассматривали как нарушение хотя бы этики дипломатической работы. Более того, советский вице-консул был искренне убежден, что опека, установленная консульстве над РУР, была благим делом, способствовавшим укрепления дружбы и сотрудничества между общественностью стран.
Сбор средств в фонд помощи Красной Армии и граждане кому населению СССР в странах, придерживавшихся а германской ориентации, имел немаловажное значение с материальной точки зрения, так как речь шла о многих десятках миллионов долларов, которые были крайне необходимы для нашей страны. Важно также отметить и то, что в ходе| кампаний по сбору этих средств проводилась большая разъяснительная работа, способствовавшая тому, что в более широкие слои общественности активно выступали поддержку героической борьбы советского народа с фашистскими агрессорами.
Пропагандистскую, информационную и разъяснительную работу на капиталистические страны нельзя было эффективно вести не учитывая настроений, взглядов, чаяний широких народных масс в этих странах. С этой точки зрения важное значение имели регулярно проводившиеся на Западе опросы общественного мнения. Особый интерес представляли опросы, проводившиеся в США под руководством Д. Гэллапа. В начале июля 1941 г. в ходе его опроса на вопрос: "Какуй сторону в войне между Германией и Россией вы бы хотели видеть победителем?" - 72% опрошенных ответили - Россию 4 - Германию, 17 - безразлично, 7% не имели мнения по этому поводу. Подводя итоги опроса, Д.Гэллап сделал вывод: "Россия - не империалистическая держава, а Германия является таковой, Россия, если она одержит победу, не вторгнется в США, а Германия очевидно сделает это". По вопросу о том, кто одержит победу в этой войне, опрошенные отвечали вполне определенно: 47% - Германия, 22 - Россия, 8% считали, что создается патовая ситуация, 23% не высказали своего мнения. На вопрос: "Следует ли США вступить в войну?" - положительно ответили от 21 до 24% опрошенных.
Подобные опросы общественного мнения были важными ориентирами для советской пропагандистской работы. Они позволяли расставить правильные акценты в этой работе, менять ее направления по мере изменения настроений среди широкой общественности в союзных нам странах. Другой вопрос, что зачастую это не делалось и советская военно-политическая пропаганда далеко не всегда была достаточно эффективна. Как мы увидим ниже, плохое знание жизненных условий, исторических традиций, национальных, культурных, религиозных особенностей зарубежных стран, часто приводило к тому, что советская пропагандистская машина работала на холостом ходу.
С учетом особенностей советской общественно-политической системы, внешнеполитическая пропаганда СССР во многом делала ставку на рабочий класс зарубежных стран, пытаясь заручиться его поддержкой героической борьбы 'советского народа с фашистскими агрессорами. К сожалению, стратегическая линия советского руководства на то, что международная солидарность будет самым главным политическим и морально-психологическим активом Страны Советов в грядущих международных коллизиях далеко не оправдаться
Нельзя сказать, что в годы войны рабочий класс США, Англии Канады и других западных стран всегда и во всем ориентировался на советскую точку зрения. Однако в целом рабочие, особенно организованные, члены профсоюзов, были наиболее активной частью населения зарубежных стран поддерживавшего СССР.
Советское посольство в США, внимательно следившее общественным мнением, отмечало: "...в целом можно сказать, что рабочий класс США занял политически правильную линию в оценке такого исторического события, предрешающего судьбу развития человечества в будущем...". Процент членов профсоюзе среди американских рабочих традиционно никогда не был особенно велик. Однако несмотря на это, влияние профсоюзов в рабочем движении, в общественной жизни США всегда было значительным. И показательно, что после нападения Германии на Советский Союз многие профсоюзы провел собрания, митинги солидарности с борьбой советского народа против агрессоров.
В советское посольство обращались американцы различного имущественного, общественного положения, различных возрастов - от ветеранов первой мировой войны до школьников. Это была та категория населения страны, которая искренним сочувствием относилась к героической борьбе советского народа с немецко-фашистскими захватчиками.
ЦК компартии Англии в своем манифесте от 23 июня 1941 г., отмечая сложность момента, призывал немедленно начать оказывать помощь Советскому Союзу, "бороться и мобилизовывать массы, стараясь завоевать каждого гражданина в ряды борцов против фашизма".
.Этот манифест, намечая конкретные пути борьбы с агрессором, когда на карту была поставлена судьба всего прогрессивного человечества, заканчивался призывом: создавать "мощный единый фронт английского, американского и советского народов в союзе с народами всего мира для победы над фашизмом".