В условиях, когда стрелковое энергетическое оружие могло вдруг перестать работать из-за применения заковыристой высокотехнологичной вражеской разработки, постмортемные монголы, как и прочие нации вселенной-Инь, широко применяли фехтование и обычное стрелковое оружие. Традиция эта была перенесена и в конкурирующие общины Сферы, очутившейся в нашей реальности и существовавшей тут испокон веков, чуть ли не с самого момента Большого Взрыва. Сфера, осененная полем замедляющих время агрегатов, пока не испытывала недостаток ресурсов и материалов, представляя собой совершенный замкнутый организм, сплав совершенных технологий и элитного общества Вселенной-Инь.
Общество это, впрочем, было так же подвержено влиянию энтропии, как и любая другая замкнутая система, и рано или поздно ему обязательно наступит конец. Его приближение Артем видел повсюду, след того был и в этом фанатике в черных доспехах. Бойцом его делала не внутренняя сущность, не тренировки, не пережитая череда тяжелых боев. Нет, Магистр был творением частично техномагического характера, частично божественного, а частью и вовсе плодом высоких технологий. Его дорогостоящая экипировка, мозговые и телесные импланты делали его столь опасным для Харитона, а повеление какого-то сильного божества навсегда укрепило тело, сделало его невероятно сильным, выносливым и ловким.
Но судьба постоянно сводила Артема с настоящими монстрами, и он, в отличие от безродного казака с окраин, не мог себе позволить отступить. В родной вселенной-Инь он иногда сталкивался с такими перекачанными во всех отношениях врагами, и помнил, что алгоритмы их ведения боя не и имеют ничего общего с творчеством. Это совершенные машины для убийства... проще говоря, они имеют те же недостатки, что и тупые боты. Навыки из вселенной-Инь здесь совершенно бесполезны, Артем отчетливо помнил, с каким трудом он заново учился такому делу, как ходьба в новых условиях. Но это знание само по себе должно очень помочь... если желтый помнит хоть что-то из старых навыков фехтования.
Как выяснилось, кое-что Артем еще помнил. Более того, знание о бое на ятаганах хорошенько перебродило в его мозгу, превратившись из кислого сока в старое вино. И после короткой разведки боем клинки запели песню. Буквально. Магистр страшно побагровел и начал сыпать проклятиями, когда понял, что странный противник вел бой так, что звон двух острых железяк то и дело превращался в старую мелодию откуда-то из прошлого желтого. Артем забавлялся с совершенными боевыми рефлексами врага, как пианист-виртуоз играется с дешевым детским фортепиано.
Артем со страху использовал стиль "Жатва пальцев", направленный на повреждение рук врага, но вскоре перешел на гораздо более щадящую "Ласку кровопускателя". Впервые желтый столкнулся с обладателем меча не хуже своего собственного оружия. К тому же, Магистр высвободил некоторые внутренние и внешние резервы, став намного сильнее и быстрее. Но помогало это мало.
- Я - Бенедикт. Как твое имя, мразь? Я загоню свой клинок глубоко тебе в сердце, но запомню его. И буду помнить еще долго.
- Ну, долго тебе не прожить.
- Намекаешь, что можешь победить меня? - сказал Магистр и утроил напор. Желтый маг сдержал его и перешел в контратаку. На этот раз это стало походить на схватку злобного хорька и домашнего кролика, где кроликом являлся отнюдь не Артем. Магистра отбрасывало от заблокированных ударов еретика, а его меч корежило, и могучая артефактная железяка с трудом успевала принимать прежнюю форму. Когда Магистр наконец пал, весь изрубленный, он спокойным голосом произнес:
- Все-таки назови свое имя, еретик.
- Меня зовут Артем.
- Чушь. Я не знаю бойцов твоего уровня с таким именем.
- А я не боец.
- Не неси ерунды. Кто же ты тогда?
- Артем. Желтый маг. А сейчас я тебя прикончу.
Глаза Магистра расширились.
- Я вспомнил. Однажды, в старом мире, в коммуне Трент я читал книгу про вечного беглеца, который любит называться Артемом. Но на самом деле у него другое имя.
Магистр, лежащий в луже крови, загреб кровавую грязь латной перчаткой и уставился на нее, как на сокровище. Артем изготовился к смертельному удару.
- Покойся с миром, цепной пес Трезубца. Для того, кто не является воином по призванию, ты сражался храбро.
- Я могу быть спокоен. Это совсем не позорно - быть повергнутым твоим ятаганом, Темучин.
Наблюдатель остановил сердца всем в поезде, кроме подопечной парочки и машиниста. Люди попадали на пол. Девочка показала ему большой палец.
- Я правильно поняла, Вотти? Это ведь ты их усыпил?
- Ну, они же не рыбы.
- Прости, но я не догоняю, о чем ты, Вотти.
- Рыбу усыпляют. Собак усыпляют. А людей... людей убивают.
Эйвон и Светка панически оглянулись. Вокруг лежал настоящий ковер из тел. Светка схватилась за голову и села. А Эйвон деловито спросил:
- Переиграть никак?
- Ну почему же никак... Можно. Только вот зачем?
- Тогда воскреси.
- Воскресить не могу.
- Но ты же сказал...
- Могу снова запустить сердца. Они еще живые, и будут считаться таковыми еще...
- Запускай.
- С чего бы мне тебя слушаться?
Наблюдатель вздрогнул - вставшая с сидения Светка со всех сил наступила ему на ногу.
- Вотти, немедленно оживи этих мерзких людишек. - прошипела девочка.
- Ты офигела, девочка. Они опасны для тебя. Каждый потенциально является орудием Последствия, и...
- Потому, что иначе я с тобой знаться не хочу.
Божок призадумался, затем вздохнул и театрально щелкнул пальцами. Люди зашевелились и загомонили, не понимая, что происходит. Оставив Светку и Эйвона наедине с этим бедламом, семьдесят шестой переместился в кабину машиниста, сильно надеясь, что сможет почувствовать, если Последствие начнет влиять на кого-то в поезде.
Не скрываясь, Последствие начало влиять на события в Польше. Веганка, тщательно следящая за своей диетой, чтобы качественно заместить животные протеины растительными, получила уже оплаченный кем-то заказ - горячую и ароматную пиццу с пепперони. Девушке было так лень идти за едой для своей немецкой овчарки, что она приняла пиццу без сопротивления и открыла коробку, чтобы побаловать любимого питомца. Но запах... этот аппетитный аромат поколебал веганский настрой. Девушка принялась брезгливо выковыривать кусочки колбасы, собирая их в кучку на кухонном столе для собаки, когда на пол позади с шелестом упал перемещенный Наблюдателем конверт.
Выяснилось, что он заполнен белыми листами бумаги, на каждом из которых было отпечатано одно слово: "ОТРАВЛЕНО". Ключ не рискнула есть пиццу (которая и впрямь была отравлена) после такого, и выбросила ее в ведро для мусора. Аналогично было спасено одновременно с этим еще 38 Ключей. А сороковый погиб, хотя Наблюдатель и прилагал все усилия по спасению. Последствие игралось с Наблюдателем, индонезийский электрик погиб не от удара током, от этого его спас семьдесят шестой, а от того, что на него упала подпиленная еще вчера линия электропередач. На этом Наблюдатель окончательно понял, что одному ему не справиться.
- Вот что ты скажешь мне, мужик? - сказал Наблюдатель подчиненному его воле машинисту, вернувшись в кабину поезда.
- По поводу чего, босс?
- По поводу всего.
- А... - махнул рукой седеющий сорокалетний мужик - могу сказать, что все хуйня. Причем, полная. Вот у меня трое детей...
- И я с тобой согласен. - перебил его божок - У тебя очень мудрые мысли. Пойду-ка я пассажиров усыплять. В смысле, усыплять-усыплять, а не усыплять-убивать. Ну ты понял.
- Не понял, босс.
- А тебе понимать по рангу как раз и не положено. - заявил Наблюдатель и исчез.
Появился он за спиной Светки, возвращающейся из туалета, чем ее сильно перепугал.
- Не подкрадывайся ко мне, Вотти.
- Я не подкрадываюсь.
- Ну вот и не подкрадывайся.
Двое помолчали, пока к ним не присоединился Эйвон, обеспокоенный долгим отсутствием подруги.
- Наблюдатель, расскажите о себе побольше.
- Так сразу и не расскажешь...
- Давай, Вотти, не кочевряжься.
- Ну, хорошо, слушайте...
Рассказав в общих чертах о себе, Наблюдатель здорово облегчил душу. А также получил неожиданный совет.
- Вотти, а что, если тебе сделать этот платиновый символ?
- Ты спятила. Зачем мне это делать?
- Ваня, объясни ему.
- Почему я?
- Я красивых слов подобрать не смогу. Ты тоже читаешь фантастику и фэнтези, и ты старый, как мамотновы какахи. И ты найдешь нужные слова.
Эйвон прокашлялся.
- Я думаю, Светка думает вот о чем. Вы, Наблюдатель, считаете, что ваше пребывание в капсуле было вечным. Так?
- Ну, примерно так.
- Но все должно иметь свое начало. У вас должна быть мать. Должен быть отец. Вы же не настоящий бог, христианский, существовавший изначально и всегда. Должны были существовать инженеры, спроектировавшие вашу капсулу, и сборочный цех с рабочими... ну вы поняли.
- К чему ты клонишь?
- Да к тому, что вас однозначно направили к нам с какой-то миссией. И я даю руку на отсечение, что эта миссия - создать в нужном месте этот символ. Вам это не понятно, но мне со Светкой, со стороны кажется, что все именно так и обстоит. Я правильно все сказал, Свет?
- Не. Я хотела сказать, что может произойти что-то крутое. Может, мир и впрямь исчезнет... а мне бы хотелось исчезнуть. Не умереть, а именно исчезнуть навсегда...
Троица пропустила толстую торговку лепешками и ее двух телохранителей, и Наблюдатель заявил:
- Ни за что на свете. Вы прикольные. С вами даже поговорить нормально можно. Если вы исчезнете, я снова окажусь в капсуле наедине с тупыми симулирующими людей ботами. И буду сидеть в ней до тепловой смерти Вселенной и дальше, много дальше. Так что ваша идея совершенно, абсолютно дурацкая. Светлана... я могу называть тебя Светланой?
- Можешь, Вотти.
- Светлана, не наступай мне больше на ногу. Сейчас все опять попадают, но только лишь от того, что уснут. В смысле, уснут и будут видеть сны.
- Ты прям Шекспир, Вотти.
- Хорошая идея, Наблюдатель. Я устал шарахаться и стараться отращивать глаза на затылке.
Люди, до крайности встревоженные недавней потерей сознания, снова попадали на пол, на этот раз, мягко.
- Все, Светка, ты в безопасности. - радостно сказал Эйвон.
- Не в безопасности. Я снова ощутил Дыхание, когда допустил смерть сорокового Ключа.
- То есть, теперь эта пакость еще сильнее? - недоуменно и со страхом спросила Светка.
- Да. Практически наверняка... - сказал Наблюдатель и ощутил Последствие. Топорное, примитивное и незамысловатое влияние было направлено на смерть маленького ребенка в Англии. Оно было настолько ущербным, что Наблюдатель моментально пресек его, совершенно не стараясь.
- А вот теперь я совсем ничего не понимаю. Что за ерунда тут вообще творится?