Аннотация: Размышления сверхчеловека из этого короткого рассказа можно легко перенести, наверное, на каждого подростка. Борьба за справедливость, порой превращают нас в богов. Как жаль, что мы становимся негативными богами...
Я - Человек.
Когда мне было 18 лет, я понял, почему мама говорила мне: "Не все люди так прекрасны, как тебе кажется, сынок". Спросите, почему я понял это так поздно? Я отвечу. Потому что до этого момента я с людьми не общался.
Меня назвали LW-001 ещё до того, как я появился на свет. Я был первым в своём поколении - поколении сверхлюдей, на которых так надеялись наши родители-разработчики. Я и мои братья жили в подземном бункере 18 лет: там мы росли и общались, учились, занимались спортом, познавали мир и, в целом, не знали, кто такие "обычные люди" на самом деле. Тогда я ещё не догадывался о том, что наше незаметное существование может кому-то мешать. Но кому-то помешало. И, когда наш бункер взорвали, а всех моих братьев убили люди в чёрных одеждах, я понял, зачем нас создали. Вернее, осознал.
Когда моя мама говорила мне, что люди - это вирус, который должен быть уничтожен во имя сохранения планеты и жизни на Земле, я не видел в этих словах ничего ужасного. Потому что я был воспитан на других идеалах. На других ценностях. Нам говорили с самого рождения, что убивать недостойных - это нормально и правильно. Нам говорили и тыкали пальцем в самих "недостойных". Нам твердили, что мы можем решать, кому жить, а кому умереть. Нас искусственным образом сделали судьями и богами - не только на физиологическом, но и на духовном уровне. Мы должны были стать новым Всемирным потопом. Мы должны были стать карой для неразумного человечества. Мы должны были дать понять людям всей планеты Земля, что не человек - хозяин этого мира, а сверхчеловек. Мы считали себя единственными, достойными давать или забирать жизнь. Мы были богами, готовящимися вот-вот сойти вниз и со всей мощью обрушить свой гнев на головы смертных.
Но нас уничтожили. Убили всех моих братьев, едва не убили меня самого, разрушили наш дом. Свергли нас с Олимпа. Мне удалось сбежать лишь потому, что я забыл о том, что якобы бессмертен. Иначе получил бы пулю в грудь или лоб. Я сбежал и никому никогда не говорил о том, что я - Первый из того поколения. Никогда. Иначе мокрого места бы от меня не осталось.
Я бежал. Бежал в Альпы, в никому не известный экстерриториальный городок на стыке Франции и Италии. Местных жителей - не более трёх тысяч человек, а то и ещё меньше. Я поселился там с испепеляющей меня изнутри жаждой мести и реализации того плана, что заботливо взрастила во мне моя мать. Моя ненастоящая мать.
По ночам я смотрел из окна на бескрайние просторы лесов и думал о том, что человечество ежедневно вырубает по одному такому "лесочку", и ответственность за это несёт каждый человечишка. Каждый старик и каждый младенец. Каждая женщина и каждый мужчина. Каждый бездомный и каждый политик. Каждая зловредная бабка и каждая неунывающая девчонка. Каждый выпускник и каждый первоклассник. Они все, всем своим единым миром, несут ответственность за это - за войны, за теракты, за голод, за нищету, за вырубки лесов и уничтожение редких видов животных, за убийства и казни, за преступников и лгунов... каждый взрыв, каждая пуля, каждая петля на шее отчаявшегося офисного клерка, каждое лезвие бритвы и каждый порез на запястье девушки - это их вина.
Почему они не отвечают за это?!
Они должны ответить!
И пусть даже я буду один - я завершу начатое до конца...
Я жил среди этих людей первый месяц. А мне уже хотелось как следует ударить всех этих нытиков. Конечно, здесь особо некому было жаловаться на судьбу: мужчины и женщины работали, как кони на пашне, студенты и ученики учились, как проклятые, лишь бы поскорее покинуть это место и получить настоящее образование, маленькие дети не знали, что такое страдать... но иногда, когда я заходил в местный магазинчик, я слышал разговоры женщин за кассой. Знаете, что они обсуждали в прекрасный день, когда на улице светило солнце и было свежо и прохладно? Они обсуждали своих пьющих мужей. Мне хотелось схватить их за шкирки и хорошенько тряхнуть. Да очнитесь вы! Посмотрите, как хорошо на улице! А заодно и подумайте своими пустыми тыквенными головами, а что ВЫ сделали для того, чтобы ваши мужья бросили пить? Возможно, вы перестали их пилить по поводу и без? Сати идеальными жёнами? Перестали отнекиваться от супружеских обязанностей, ссылаясь на больную голову? Или, может, вы, наконец, стали их уважать и перестали оскорблять почём зря?!
Но я молчал. Молчал не потому, что боялся сказать. А потому что они знали всё это сами. В глубине души они знали, что относятся к своим близким - и к себе, в первую очередь, - как к ничтожествам, не достойным ласкового слова. Они не любят никого вокруг себя - в том числе и себя самих, - но продолжают оправдываться. Потому что они знают, что они слабы. Что они не способны поменять программы, написанные их собственными родителями и обществом. Не способны начать уважать и любить. Просто потому, что это доступно сильным.
А слабым доступно только нытьё.
Я ходил в человеческую школу. Я общался с этими людьми. С подрастающим поколением, которое совсем скоро должно было сменить взрослых в этом маленьком городке или уехать отсюда навсегда, забыв про свои корни и довольствуясь лишь собственным эгоизмом. Я смотрел на них и думал, отчего же они такие?
А потом встряхнулся. И закрыл глаза. И представил, что сделал бы тот Я, здоровый и спокойный сверхчеловек, Бог, которому дано было вершить жизни и судьбы. Стал бы Бог - стал бы Я! - распылять своё внимание на этих людей? Стал бы Я замечать сплошные упущения этих созданий природы?
Нет.
Не стал бы.
И тогда я начал заниматься собой. Направил фокус внимания на себя. Я скупил у местной торговки книги и засел за чтение. Я полностью вычистил дом, который приобрёл здесь на ворованные мною деньги. Я вырезал из дерева игрушки удивительной красоты и продавал их детям почти за бесценок. Я ремонтировал вокруг себя всё, что было сломано, ходил на охоту и делал вкуснейшие блюда, выделывал шкуры добытых мною зверей. Я стал охранять город от нашествий волчьих стай, стал подрабатывать на конюшне, обучая местных людей выездке и конкуру, я стал работать везде, где только успевал, а учился по ночам. Сверхчеловеку сон не нужен. Прошло время, я купил швейную машинку и стал шить на весь город одежду - в большинстве своём, платья. Женщины скупали их у меня за невероятные деньги, а я эти деньги потом вкладывал в фонд города. Они мне были не нужны. Я делал всё это лишь для одной цели: не останавливаться. Не сидеть, сложа руки, и не деградировать на глазах. Мне нужно было развитие, потому что в моём родном бункере мы развивались каждый день. Без него я постепенно терял сверхчеловеческую силу и становился... обычным.
И знаете, что случилось со мной тогда?
Тогда я перестал видеть в людях их недостатки. Ко мне приходили полные счастья женщины и покупали мои платья; дети, покупавшие мои игрушки, играли ими потом постоянно и хвастались ими перед сверстниками. Я стал ценить себя и свой труд. Я стал замечать, что люди, в целом-то, не так уж достойны смерти. И, хотя по ночам я до сих пор смотрел на лес и жаждал мести за погибших братьев, днём я уже не был обособленным и скрытым парнем. Я стал общаться.
А вчера ночью я открыл глаза, посмотрел в потолок и понял одну вещь, после которой всё желание мстить испарилось. Я перестал гореть изнутри, разрываемый ненавистью ко всему человечеству за их глупость и равнодушие.
Я позволил им быть глупыми.
Я разрешил чему-то великому внутри себя отпустить вожжи.
Я понял, чем Боги отличаются от людей.
Люди ошибаются. А Боги нет.
Но ведь я тоже ошибался, думая, что все они достойны смерти и что я имею право решать, кому из них жить, а кому умереть...
И затем ко мне пришла мысль, после которой на моих губах, впервые за всё то время, что я живу с людьми, появилась улыбка. Я посмаковал одну-единственную фразу, перевернулся на другой бок и уснул. Да, я владел сверхчеловеческими способностями. Да, физиологически, я - Божество.
Но было одно несовпадение.
Несмотря ни на что, Я - Человек.
Не убийца и не Бог, имеющий право решать за других. Не судья, карающий всех неправильных. Не эгоист.
Я - Человек.