беспорядка, проникнув в логику ситуации непрерывного
конфликта".
Умберто Эко
"Мне нравится, когда воюющие стороны сводят счеты
посредством написания художественных текстов. Я не
вдаюсь в оценку уровня, но сам факт очень по душе".
Яков Шехтер
"Рассмотрев вопрос значительного увеличения числа
сумасшедших, бранящихся между собой на страницах
сайта и во время заседаний Клуба, собрание приняло
решение закрыть Гостевую книгу".
Администрация Клуба
тель-авивских литераторов
Согласитесь, что сутью является не форма, а содержание и поэтому не столь важно какую форму принимает сущность - круглую или, скажем, треугольную. Какая разница, например, куда вписана известная картина Малевича, если образ черного квадрата у Малевича сам по себе является экзистенцией. То есть, не важно, в каком помещении эта картина будет экспонироваться, в какой стране и в какой рамке - содержание картины и ее значимость остаются превентивно однозначными.
1
А теперь, представим себе варианты деяний Создателя, миру не явленные. Сотворил Землю шаровидной, а мог бы, например, конусом ее запустить в кружение дня и ночи. Или, допустим, стаканом - он ведь все может и нет никакого предела его фантазиям. И не Адама "в часы тягостных раздумий и сомнений" вылепил Божественный из красной глины и не Еву миловидно реберную, а две чаинки, состоящие из молекул ДНК, выплюнул он горько и брезгливо из уст Своих. Вот и обусловились мы окончательно в собственной нашей чаиночной опосредованности. Бросил Он две чаинки в огромный планетарной величины стакан и сказал "плодитесь и размножайтесь". И началось! Первородный грех заключен в самом процессе совокупления. А беды и несчастья, обрушившиеся на чаиночные крупинки в увеличения их численности (в так называемом перенаселении). Вот в какой ёмкости мы все очутились в результате получения естественным способом большего числа чаинок из двух. Тесно стало жить и неуютно на белом свете. Да и самому стакану муторно, потому что вздрагивает он время от времени вулканически. И чаинки в нем взлетают и оседают по вероятностному закону нормального распределения Гаусса. И так получается, что поп с попом нос к носу сталкиваются и соседствуют и будущая попадья с попадьей неподалеку на скамеечке семечки лузгают. И, конечно же, писатель с писателем группируются по роду своего чаиночного правописания. Тем более, когда случается редчайшая из вероятностей - одна писательская чаинка в точности похожа на другую и, присмотревшись ты, вдруг, начинаешь понимать, что это борзописно борзеют близнецы-братья, которые чаиночно соседствуют и ненавидят друг друга, как три одесских сапожника на одну улицу. И что они в этой сутолоке не поделили? Оба верят в Господа. Оба занимают ведущее положение в чаиночной иерархии. Обоих к самому президенту приглашают на день рождения. Оба одинаково призывают сострадать чаинкам несущественного политического веса и размера. Так почему же один писатель-чаин безжалостно выставляет на посмешище другого? В одном из своих рассказов он предает огласке о своем близнятом брательнике тайну, которая скрывалась не только от друзей, но даже от ближайших родственников - "...успела поймать... благодаря унитазу, о край которого... тюкнулся мягким младенческим лбом". Из братоубийственной перепалки стало известно, что у тюкнувшегося образовалась в чаиночном мозгу доброкачественная опухоль, которая хотя и занимала значительную часть извилин, но в размере не увеличивалась и не помешала болезному закончить школу с чаиночно золотой медалью и вообразить себя великим писателем авраамских чаинов. Близнецовое соперничество - слово за слово - завело их за разумные пределы и подтолкнуло к разглашению неприглядных тайн высокопоставленного чаиночного двора.
Второй близнятик, не уступая первому, ошпаривал одноутробную чаиночку открытым текстом: "Министр эткин-чая* закончил речь солёной шуткой. Чаиночки улыбались, прикрываясь от смущения программками съезда, самурайские чаины открыто хохотали, любовно поглядывая на оратора. Он был чаиночный, плоть от плоти, и речь его лилась чаиночным макаром - просто и откровенно. Клакеры, похожие на хитровато сморщеные винтообразно перекрученные чаинки, ударили в ладоши и зал огогулился нескончаемой овацией".
Жизнь в этом чаиночно космическом стакане шла своим чередом, однако после перепалочных откровений многомиллионное чаиночное сообщество прозрело, потому что любому чаиночному члену, в том числе и самому замухрыжному, стало ясно, что ортодоксальные близнецы в правительственном зале аплодировали весьма энергично - в противном случае они не оказались бы среди особо приглашенных чаинистов.
2
По ходу опосредованно описываемых событий, отметим что каждого мало-мальски известного чаина обслуживали свои клакеры. Но судите сами - один из таких ненанято нанятых славословит заданный объект следующим квадратно-гнездовым способом: "бессмысленно отрицать тот очевидный факт, что Фингер и Клингер являются самыми гениальными из чаино-семитских и антисемитских писателей нашего времени вместе взятых"
Другой подключается к первому чаиночно винтовой нарезкой: "Фингеру дано описать все, что угодно. И он мастерски дергает за эту ниточку до тех пор, пока не вызовет у вас задуманного им чувства".
Третий глаголет о чаиночной стихии фингеровской прозы...
Четвертый - Моше-Чаинский - известнейший публицист, начинает статью с допотопно стирано перестиранной строки - "первое", что ему "хочется выделить сразу", так это то, что рассматриваемое им произведение написано "очень".
В итоге в этой клакериаде многократного пользования дошло до того, что мировая космически чаиночно-клакерная пресса стала сравнивать Фингера "с Коэльо и Кастанедой" и даже с Львом Николаевичем Толстым.
Только страна чаиночного Китая осталась на высоте церемониального искусства. Как только история о гениальном Фингере и Клингере до них докатилась китайские чаеведы завили о том, что дополнительно к имеющимся сортам чая намерены вывести еще два: Сунь-фингер-в-чай и Вынь-су-хим!
3
Но, надо признаться, что теперь, после предложенного опосредования и сам автор этого опуса не более, чем чаин, удосужившийся прочитать несколько клингер-фингеровских текстов, вызвавших у него вполне законное недоумение. В одном из своих рассказов Фингер диалогизирует внутреннюю речь, размышляя о весьма симпатичной героине: "Курочка, курочка... юный доверчивый цыплёнок...". Здесь следует заметить, что любая "курочка" по возрасту своему далеко не "цыпленок" и поэтому проводимое сравнение не является тождественным. Правильнее звучало бы так: "Цыпленок... доверчивый цыпленок..." И, наконец, в этом же рассказе непосредственно за этой цип-ципочной наивностью нашей героини просвечивается сексуально-гармональный мотив раздвоенности сознания, характерный для самого Фингера. - у героини "под джинсами таилось что-то домашнее, уютное, как спящий котёнок". Вот и получается, в итоге, недопустимый в прозе набор местечково рифмованных несуразностей: "Курочка = цыпленку, цыпленок = котенку".
Или в этом же, рассказе мистическая смерть героя - не удушением самого себя, не выстрелом в сердце или, скажем в рот (представляете себе дуло во рту и палец Фингера на спусковом крючке) - нет! - смерть наступает с помощью молитвенного самовнушения... Но перед этим волевым актом герой рассказа, аля верды - пытается самым доступным способом уничтожить все имеющиеся при нем бумаги - разрывает их - мелко-мелко. Остальное, не поддающееся импульсивно-нервозному насилию, режет ножницами на полоски и топит в унитазе. И вот я, как читатель, невольно включаю воображение - прислушиваюсь и присматриваюсь - утопленное лежит на дне унитаза, но где же булькание спускаемой воды? И с документами не все ясно - клочки-то на столе остались! И, чтобы получить о мертвеце информацию, достаточно склеить разорванное. Но не тут то было. Тело увезли неопознанным. Или такая скабрезная неуклюжесть фингеровского текста: "У нас родился только один ребёнок - твоя мама". Или, в добавление к сказанному, неумение довести фразу до краткости, которая именуется сестрой таланта: "...хозяин разобрал развалины и восстановил, что можно было восстановить". Точнее и эффективнее - "...хозяин разобрал развалины и восстановил возможное". Или явная безграмотность не в диалоге, характеризующем речевые особенности диалекта, но в авторско-текстовом скольжении - "живыми курями" вместо "живыми курами". Или однообразие пояснительных оборотов в произведениях, далеко отстоящих друг от друга и по сюжету, и по времени. В одном из них: "Приветик! - сказала трубка". В другом: "Лечебный массаж? - вкрадчиво спросила трубка.
Для сравнения - у Булгакова: "Иван Савельевич? - осведомилась трубка..."
4
Следует сказать, что личность чаиночного писателя характеризуют не только конкретные факты его биографии или проявившаяся в нем принадлежность тому или иному религиозному течению, но более всего тексты этого писателя, (даже более, чем поступки), потому что именно тексты вольно или невольно отражают содержание и доминанты архетипического бессознательного. В одном из таких текстов мы узнаем, что Фингер=Семенчик (герой его произведения) был влюблен в сексапильно саксонистую чаиночку по имени Евангелия. Его искренняя и неодолимая к ней любовь говорит о том, что доминанты его подсознания полностью совпадали с доминантами этой белесо веснущатой, как выражались его родители, хазерючки и посему были и останутся навсегда вдалеке от неофито-чаиночного иудаизма. Об истинном отношении Фингера к этому религиозному течению говорит его ностальгия по прошлой жизни, протекавшей безмятежно и радостно с Евангелией, неожиданно и загадочно а, может быть, и божественно исчезнувшей из его роковой жизни только для того, чтобы он мог, на примере денно и нощно не покидающих его воспоминаний, убедиться в генетической христианозности взрывных и неуправляемых особенностей своего чаиночно текущего мироощущения. И не только на примере воспоминаний. Плоть требовала и он вынужден был найти спутницу. И нашел - сефардскую еврейку Зулейку-Ханум, употреблявшую в непомерном количестве хильбе. И чем эта затея кончилась? Ментальность Зулейки-Ханум когтистым коршуном вонзилась в его ашкеназийскую печень, доставшуюся ему по наследству от прадедушки, известного литовского раввина.. Но более всего его терзал отвратительный запах хильбе пропитавший насквозь ее мускулистую худобу - особенно, когда погода становилась невыносимо жаркой и лицо Зулейки Ханум покрывалось отвратительными капельками азиатского пота. И поелику разбрасывать камни куда легче, чем их собирать, его саксонисто-жилистая рука трансперсонально связанная поступающими в нее импульсами с архетипическим мышлением его исторического дедушки (яростным и необоримым крестоносцем) сама по себе, помимо его воли схватила Зулейку-Ханум и в дикой ярости едва не передавила ей горло... Но все слава Богу, закончилось благополучно. К месту происшествия этой мелодрамы вовремя подоспели ее братья, избили фингеровского Семочку и выбросили его на улицу, насыщенную с утра до вечера непотребным людом - бичами и дервишами.
5
А дервиши оказались вполне душевными чаинами. Приняли фингеровского двойника без паспорта и без лишних вопросов в среду заживо гниющих оборвышей - больных проказой и философией. И случилось чудо - он научился понимать язык птиц и любой прочей твари. Иа! - кричал осел, призывая Семочку=Фингера стойко переносить жизненные невзгоды и оставаться голодным и неподвижным меж двух одинаковых стогов сена в надежде на ту зеленую травку, которая может неожиданно вырасти под ослино-буридановыми копытами.
А еще дервиши научили отверженного пить чай. "Горячая душистая влага распаривала кожу, выгоняя вместе с потом раздражение и обиды".
Семочку=Фингера стали называть святым. Он перестал сочинять рассказы и молился чаще, чем размышлял. В те редкие минуты, когда к нему возвращалась память, он обращался к еси-на-небеси: "Объясни мне, - спрашивал Семочка=Фингер, - что происходит. -Берут чаиную душу, бросают в стакан и заливают кипятком. И что же выходит, объясни мне, что получатся?.. - Мне кажется, я знаю ответ, - тихо произносил Господь. - Получается чай".