Машина послушно глотала километры, чутко откликаясь на любое движение тела. Давид отдыхал за рулём "шестёрки", это не Камаз, на котором он мотался по всему Союзу. Сухая дорога хорошо держала машину, но настораживал туман. Минуту назад стали попадаться отдельные хлопья, теперь же машина попала в самую гущу. Пассажиры, только-только горячо спорившие о Горбачёве, сейчас замолчали. Туман завораживал, затягивал; вскоре стало пропадать ощущение скорости, а затем и времени. Машина плыла сквозь туман.
Ирина погладила мужа по плечу: - Не торопись. Давид улыбнулся в ответ глазами. Ирина не торопилась убрать руку, она любила случайные прикосновения. Ладонь медленно сползла по его руке. Ничего по-женски откровенного или собственнического, скорее это по- девичьи наивное, изучающее.
"Он у меня славный. Пусть не красавец, простоват, но как он меня любит. Бросил ради меня свою большую армянскую семью. Не просто жену с тремя детьми, но и мать, та осталась вместе с невесткой и внуками. Теперь Давид разрывается на два дома. Интересно, он уже понял, что я ему не смогу родить или ещё надеется? Если нет, то опять курорты, картавые профессора и очередное разочарование. А ведь хорошо, наверное, родить сына? Несправедливо как-то всё получается. Вот сидят сзади Валентина Петровна с Димкой. Мужа у неё нет, а Димка есть. И ничего, вырастила одна, уже в выпускном классе мальчишка. Впрочем, он уже парень .А как он забавно краснеет, засмотревшись на мою грудь. Это так бодрит, словно кучу ненужных лет сбрасываешь. А сколько бы сейчас моему было? Получается десять лет. Он бы ходил в кружок бальных танцев и в музыкальную школу. Скрипка? Нет, пожалуй, фортепьяно. В костюмчике с бабочкой. - Да, мамочка, хорошо, мамочка. Но таких не любят сверстники. Он бы частенько получал от соседских мальчишек. Вот стоит оборванный, с синяком под глазом. Нет, нет и нет. Почему обязательно мальчик, пусть была бы девочка. С голубыми, нет, синими глазами и огромными белыми бантами. Я бы назвала её как-нибудь по -особенному, не как все. Например: Регина, Кристина, Снежана. Вижу её идущей из школы, с ней мальчишка белобрысый, несёт её портфель. Смеются. Мальчишка забегает вперёд и идёт спиной к дороге. Он запнулся и упал, портфели в разные стороны. У него слёзы, а она хохочет."Сердце толкнулось куда-то в горло. Голос матери: - Как ты могла, что люди скажут? Белые халаты, скрежет металла, боль невыносимая. Анестезию не делали, чтобы неповадно было в следующий раз. Сделали по-нашему, по-советски. Этим бы рукам чугун лить, а не школьницам аборты делать. Следующего раза не получается.
Ирина мысленно приказала себе встряхнуться и обернулась назад:
-Валентина Петровна, куда поступать думаете?
-Не определились ещё, сейчас главное - закончить хорошо.
-Есть проблемы, неужели любовь-морковь?
Валентина недовольно кашлянула. Успеваемость сына оставляла желать лучшего. И причину она знала, да всё случая подходящего не было для серьёзного разговора. Она работала завучем в школе, где теперь учился её Димка. Два месяца назад сына пришлось переводить из другой школы из-за конфликта с учителем математики. На все упрёки Димка лениво цедил: - Я -гуманитарий. Контроль за сыном был почасовым. После каждого урока учителя рассказывали завучу о Димкиных успехах и неудачах. Сын отреагировал по-своему, он выкинул дневник, за ненадобностью.
Поначалу с учёбой ладилось, но недавно появилось какое-то равнодушие, задумчивость не к месту, апатия. Судя по всему, сын влюбился. Только определить объект не получалось. На школьных дискотеках Дима танцевал со многими, не делая каких-либо предпочтений. Уходил всегда с разными девушками. Так гадания и продолжались бы, да Тоня-химичка подсказала обратить внимание на Диану, подозрительно неразлучны они на переменах. Валентина отмахнулась от такого предположения, но жалость во взгляде Тони её насторожила. Под видом проверки она посетила урок десятого "Б". Результат ошеломил - Тоня была права, Димка влюблён в Диану.
Он никого не видел, ничего не слышал и ничего не понимал. Димка приходил в класс, садился за парту и смотрел на Диану. На её спину, шею, волосы: она сидела прямо перед ним. Диана чувствовала его взгляд, встряхивала волосами, дотрагивалась до шеи в том месте, которое он пожирал взглядом. Димка просил у неё карандаш, ластик, да что угодно. Когда их руки встречались, наступал провал во времени, они замирали. Через какое-то время карандаш следовал обратно, так же "стремительно". Перебрав весь ассортимент её принадлежностей, Дима начинал шёпотом выпытывать у неё расписание на завтра, послезавтра и домашнее задание, которое он, якобы, не записал. Валентине давно уже не приходилось видеть ничего столь волнующего как это перешёптывание. Диана отклоняла голову назад, а Дима, перегнувшись через свою парту, зарывался в её волосы. Валентина была уверена в том, что и сын и Диана сидят в этот момент с закрытыми глазами. Димка что-то бормотал ей на ушко, постепенно переходя на шею, Валентина физически почувствовала чего ему стоит не поцеловать Диану. Ещё она почувствовала, как приливает и отливает кровь от лица девчонки, как бежит дрожь по её телу. Как усиленно отворачиваются от влюблённых соседи; как учителя бояться взглянуть в их сторону. От них шли такие волны любви, что накрывало весь класс. Валентина никак не могла подобрать подходящего определения, в голове крутилось слово "настоящая", но разве любовь может быть не "настоящей"? Чувствуя неловкость, она взялась усиленно протирать очки, и слово само пришло: чистая. Именно так. Потому и не было косых взглядов, насмешек и детского дурачества со стороны одноклассников. Валентина поняла и простила своих подруг-учителей, ведь знали же, не могли не видеть, но промолчали. А Тоню-химичку возненавидела. За длинный нос, который она суёт всюду, за язык, которым она разносит сплетни. Но больше всего за жалость, на которую у Тони были основания.
" Надоели ярлыки. Достаточно одного - мать-одиночка. Если добавить - невестка-инвалид будет перебор. Сына надо спасать. Говорят, у Дианы есть парень, вот пусть он, а не Димка. Пустить всё на самотёк я не позволю. Детки встречаются, влюбляются, а нам - расхлёбывать. Вот же Ира сидит -живой пример. Забеременела в десятом классе. А всё почему? Да потому, что мать ей, видите ли, доверяла. Теперь она не может иметь детей. Всё у неё есть: муж, квартира, машина, деньги, а детей нет. Ну почему именно мой сын? Лично против Дианы я ничего не имею. Красивая девчонка, умница к тому же, дай Бог ей счастья, но Диму я не отдам. И с ним надо поговорить, да момент не подобрать"
Валентина поправила воротник рубашки сына:
-Ты не уснул?
-Нет мам.
"В последнее время с мамой что-то творится. Начала сюсюкать со мной как с маленьким. Сколько ей сейчас? Сорок два - это просто ужас, глубокая старость. Мне столько же будет в 2012 году, другой век. Всё будет по другому : не станет войн, люди научатся читать мысли и перестанут спорить, появятся аппараты для определения таланта и профессии, люди перестанут умирать от глупых болезней и у каждого будет любовь. А каким буду я? Очень хочется быть похожим на Давида, настоящий мужик. С любой просьбой подойди -всегда поможет .Даже то ,как он ведёт себя в непростой ситуации с жёнами, бывшей и нынешней, вызывает уважение. Он кормит две семьи. А кто его осудит? Только тот, кто Ирины не видел .Всего в ней в избытке, но это только на пользу ,на радость мужскому глазу. Мне, например, всё труднее с ней общаться. Стараюсь не смотреть ей в глаза, иначе она догадается о том, что я в этот миг с ней мысленно выделываю. Позже ругаю себя скотиной, животным, но помогает слабо. Такое ощущение, что я весь состою из похоти, из огромного всепожирающего желания. И вот этому чудовищу вдруг такое чудо как Диана. Странно, но я не могу нас представить целующимися, боюсь её обидеть даже мысленно. Мне достаточно держать её за руки, смотреть в глаза, вдыхать запах её волос. Я узнал о том, что такое нежность и её во мне шесть океанов. Помню, как я мысленно смеялся над глупостью одного из друзей, взявшегося жалеть Диану и сокрушавшегося об отсутствии у неё ноги. Глупец, зачем ей ноги, ведь я буду носить её на руках. Мы не говорим на скользкие темы: она не говорит о Саше, я не говорю о той, с кем был вчера. Словно у каждого из нас есть своя семья, мы несвободны, а хуже всего то, что мы порядочны. Она воспитана на хорошей литературе, мне приходится соответствовать. В ней столько загадочности. Ничего не сказав, пропала на две недели. К телефону никто не подходил. Появилась какая - то странная, надломленная, круги под глазами и в неснимаемой косынке. Сказала что болела, лежала в больнице в Ташкенте. Перестала улыбаться. В глазах застывшая лава из боли, крика и ещё чего-то, для меня непонятного. Среди предупредительности к ней одноклассников и недомолвок учителей я кручу головой и пытаюсь ухватиться за невидимые нити, что их связывают и всё впустую. Что-то происходит вокруг меня, но я этого не понимаю, и это меня бесит"
Давиду надоело затянувшееся молчание:
-Дима, с кем вчера "Арарат" играл?
-С "Металлистом", выиграли три один.
-На каком месте сейчас идут?
-На седьмом.
-А твой "Спартак"?
-На третьем. Вчера в Тбилиси вничью скатали.
-Хороший ты, Дима, человек хоть и спартаковец.
Давиду вчера не удалось посмотреть футбол. Позвонила бывшая - пришлось ехать. У Гургенчика поднялась температура, которую удалось быстро сбить таблетками. Не так уж страшно всё оказалось, как представлялось со слов Карины.
"Арам совсем уже мужчина - четырнадцать лет, голос ломается, пушок над верхней губой. Меня сторонится......всё правильно, теперь он мужчина в доме, а я только гость. Луиза с колен не слезала весь вечер. Вот кому отца не хватает .Когда я ушёл ей и двух лет не было. Интересно, как Карина объяснила ей отсутствие отца? Надо бы спросить, чтобы придерживаться общей версии. Луизе надо побольше внимания уделять, ей будет сложнее всех детей. Арам всё понимает, Гургенчику проще - у него есть старший брат. Хотелось бы чаще видеться, да сердце не железное. С тех пор как ушёл из дома, мать со мной не разговаривает. Три года молчит и ещё будет молчать, пока в семью не вернусь. Вот если бы Ирина родила и с мамой как-нибудь наладилось. Увидела бы внука и оттаяла. А так получается, что здесь у меня семья, а там баловство. Нет, семья у меня там, потому, что сейчас я здесь. Я уже сам запутался, где у меня "здесь" и где "там". Мать надеется на то, что я вернусь. Да разве от такой женщины можно уйти? Гнать будет - на пороге лягу. Гордость мужская хороша пока коньяк с друзьями пьёшь"
Сильно ослепила встречная машина и Давид выругался по - армянски. Дима попытался разглядеть что-либо сквозь туман, но тщетно:
-Давид, где мы сейчас?
-Скоро Дигмай будет.
"Очень кстати подвернулась эта поездка по магазинам. Ирина предложила маме съездить в Ленинабад и я напросился с ними. Среди людей мне проще, есть ощущение какого-то движения. Оставшись один, я начинаю сходить с ума, мечусь между надеждой и отчаянием. И злюсь на свои собственные мечты. В семилетнем возрасте я мечтал стать летчиком, командиром корабля. С воображением проблем не было. Из двух стульев строилась кабина корабля, одевалась зимняя шапка с кокардой, похожей на лётную, и я взлетал. Естественно, стюардесса у меня была красоты неописуемой, и роман у нас был необыкновенный. Но недолгий. Она разбивалась в авиакатастрофе, в моё отсутствие. Гордый и несчастный я оставался жить. Со временем мечты трансформировались: стюардессу сменила певица, потом спортсменка, затем художница, но финал не менялся. На самом пике отношений она перестаёт быть, совсем. А я с великой тоской, ноюще сжимающей сердце, пытаюсь жить. Нет чтобы уходит к другому, ни - ни. Только смерть. Это не кровожадность, в мечтах всё было без подробностей. Мне сообщают - я каменею, на всю оставшуюся длину жизни. При этом со мной ничего страшного не происходило, всё-таки это мои мечты. Удручало другое: краткость периодов счастья и бесконечность жизни после потерь. Похоже, своими мечтами мы программируем свою жизнь. Диану я загадал. Красота, тайна и предчувствие беды, а некоторым несовпадениям я только рад. Пусть предчувствия так ими и останутся. Правда и романа нет. Из-за страха, моего страха получить отказ. Тут тоже не обошлось без детских комплексов. В десять лет я увлёкся шахматами. Обыграв всех знакомых, отправился в секцию при Доме пионеров. На то, чтобы стать первым, мне понадобилось две недели. На пути к вершине иногда проигрывал, но это только заводило меня. А вот достигнув успеха, я вдруг заметил, что панически боюсь проиграть. Вследствие чего стал играть от обороны, то есть главным стало не проиграть. О выигрыше я уже не думал. Из секции ушёл без объяснения причин и в шахматы больше не сыграл ни разу. Если не играть, то не проиграешь"
-Даня, тебе когда в рейс?
-Через два дня.
-Далеко?
-В Тулу.
"Это дней на десять. Давиду не нравится, когда я называю его Даней, но он не показывает вида. Он вообще многое от меня терпит. Нет, я не стерва. Если только чуть, как любая женщина. Это даже не стервозность, а любопытство. Где проходит граница его терпения? За три года я этого так и не выяснила. Хоть бы раз закричал, и я поняла бы: дальше ни шага. Иногда мне хочется чтобы он меня ударил. .Любопытно же и какая разница за что? Всегда есть за что, я - то знаю. Ума не приложу, как мне его ласково называть. Давидик, Давидчик, Давидусик, Видик - смех один. Даня - не так уж и плохо, пусть терпит. С именами надо аккуратнее, поответственней. Русский язык богат, но не рассчитан на тягу к экзотике. Какие я там имена выбрала? Снежана - неплохо, уменьшительное - Жаночка. Уже хуже. Кристина будет Тиной или Криской - сразу нет. Регина - Инна, Рига,Регги. Ни в какие ворота, Здравствуй, тётя, Новый год. Банальные Лены, Тани и Марины мне неинтересны, скулы сводит. А если Диана? Красивое, необычное имя. Дианочка, Дина или Динка-очень даже очень. Правда старики не советуют давать детям имена тех, знакомых вам людей, чья жизнь не была безоблачной. Лично я знаю только одну Диану, девчонку из соседнего двора. Такой судьбы для своей дочери я бы не хотела. В детстве она упала с велосипеда и сильно зашибла колено. Подробностей я не знаю, но закончилось всё ампутацией ноги. Странно как-то, в наше время и ампутация из-за ушиба. Наверняка врачи начудили. Но Стрельниковы не из толпы. Он - директор завода, она - какая-то "шишка" в райкоме. Они могли позволить всё самое лучшее для своей дочери. Что-то здесь не так. Сейчас они возят Диану по врачам. Теперь-то зачем? Надо спросить у Валентины Петровны"
-Валентина Петровна, куда Стрельниковы уезжали?
-Диану в клинику отвозили.
-А что случилось?
Валентина замерла. "Сейчас или никогда, такого шанса больше не будет. Димка выдержит, помучается, пострадает и выживет. Все через что-то подобное проходят......и взрослеют. Хорошо, что Ирина об этом заговорила. Глядя сыну в глаза, я бы не смогла этого сказать. Всё равно, что расстрел. Только приговорённый остаётся жить, рядом с приговорившими"
-На химиотерапию, у неё саркома.
-Господи мало её досталось?-
-А что такое саркома? - простодушно поинтересовался Давид.
-Давид, это костный рак.
Тишина......туман. "О ком они говорят? О ней? Странно, я забыл, как надо дышать. Вдох - выдох, вдох-выдох......не помогает. Что-то с горлом. Теперь я понимаю, почему это так называют. Две клешни, вцепившиеся в горло, по- другому и не назовёшь. Откуда-то издалека доносится привычно бабское: - Жаль девчонку. Ах, вам её жаль. Только, похоже, вы себя жалеете. Диана мечтает стать режиссёром. Теперь я понимаю почему. Слишком хорошо она чувствует фальшь. А теперь и я чувствую. Этот спектакль для меня игрался. Случайный разговор скучающих попутчиков? Не верю!!! Что обычно кричат герои в самые драматические моменты: - О боги! Я молча вою в туман: - Вот суки"
Ирина закрыла глаза. "Если бы такое случилось с моей дочкой. Как можно выдержать? Как жить с этим? Не вытирать слёзы, в темноте незаметно, сами высохнут"
Давид занервничал. "Ира плачет, я же чувствую. Незаметно плачет, как бы про себя. Не хочет, чтобы мы увидали. Почему все считают её красивой куклой, даже стервой. Из-за чужого горя плачет. Надо поговорить с Кариной, она поймёт. Возьму завтра Луизу и привезу к Ире. Пока сам не завыл"
"Димка держится, не истерит. Ничего, всё будет хорошо. Ты, сынок, мне ещё спасибо скажешь. Я от этого не в восторге, самой тошно, но сына я спасу. Все эти игры в благородство обычно ничего не стоят и плохо кончаются. У меня интуиция"
"Боли не чувствую ничего не чувствую. Сам себе кажусь древним стариком, уставшим от жизни и досадующим на смерть за неторопливость. Почему не окаменел? Всё сбылось. Кроме романа. И не будет. В глаза её не смогу смотреть, она сразу поймёт. Жалость всё убьёт. Испугался? Проклятый туман, даже не рассмотреть то место, где меня убили. Главное - не играть..."