- Пшёл на х..., п...р гнойный!!! - проорал я вслед выкатившимуся от моего пинка очередному просителю и, перейдя на понятный местным язык, но не снижая тона, добавил, обращаясь к своему секретарю: - Кояк, если ко мне припрётся ещё хоть один купец с предложением принять "нежных мальчиков, которые приятны взору и всё умеют", клянусь Господом, я отрежу ему уши... нет, не уши, я ему всё отрежу! Ты понял?
- Понял, мой повелитель, но засвидетельствовать тебе своё почтение жаждут ещё трое, подозреваю, что и они...
- Гнать! - яростно перебил я. - Сегодня принимать не буду, а на будущее предупреди, всё отрежу, своими же руками.
Йети иху мать, достали! Блин, никогда бы не подумал, что простая задача набрать сотню русских мальчишек обернётся такими проблемами.
Трудности начались сразу. Во-первых, обломался с национальным составом будущих гвардейцев. Оказалось, что такого количества русских рабов подходящего возраста в Сарае просто нет. Конечно, во всём Улусе их было гораздо больше, но у присутствующих на данный момент в городе работорговцев удалось выкупить лишь двадцать пять пацанов. Ждать, когда наскребётся нужное число, я не захотел, справедливо решив, что болгары или сербы ничуть не хуже, ни религиозного ни языкового различия в этом случае не предвиделось. Не подумав головой и взяв поляков за скобку, отдал приказ выкупать не только урусов, но и других ... православных. В результате получил то, что получил, и винить кроме себя некого. Сотня была полностью, даже с запасом, укомплектована уже через два дня, но весьма своеобразным национальным составом. Кроме уже имеющихся русичей, южных славян набралось четырнадцать, получил я также семерых греков, десяток грузин, пятерку аланов, ещё трое моих будущих янычаров были из различных, хрен знает каких, племён Северного Кавказа, остальные же сорок четыре человека оказались ... половцами. Когда Фархад с гордым видом доложил о получившимся интернационале, я долго ругался. В первую очередь на себя. Но исправлять сделанное было уже поздно. Не обратно же пацанов распродавать! И я просто спросил, откуда взялись все эти рабы. Больше всего меня заинтересовали половцы. На естественный вопрос о том с каких это пор мы обращаем в рабство кипчаков мне поведали весьма интересную историю.
Оказалось, что все малолетние степняки выкуплены оптом у одного купца, и ещё полгода назад они были детьми свободных кочевников. Все беды начались когда их правитель по привычке сохранившейся со старых времён ограбил булгарский караван проходящий через его земли. Монголы и сами в сфере грабежей и прочего криминала являлись признанными профессионалами, но почему-то сильно не любили конкурентов на этом поприще. Особенно же их раздражало когда грабили купцов, которых они крышевали. Таким образом, нападение на булгарских бизнесменов и так являлось деянием требующим сурового наказания, так мало того, в ограбленном караване путешествовал и был убит обладатель серебряной пайцзы Бату. Мстители явились через месяц, и разбойничее крещёное кочевье перестало существовать. Мужчин безжалостно вырезали, а женщин и детей тут же продали сопровождавшему карателей купцу. Остальные мальчишки попали в рабство по различным причинам, но в основном тоже являлись военной добычей монголов.
Не удовлетворившись этими объяснениями, я пожелал собственными глазами посмотреть на получившуюся интернациональную банду. И прибыл к месту её расположению весьма даже вовремя. Как раз к подготовке казни. Савар на полном серьёзе принял мои слова, что обучать сотню следует как настоящих монголов и, соответственно, собирался применять к нарушителям дисциплины привычные ему санкции. Двум валяющимся на земле связанным пацанам, греку и половцу, должны были сейчас начать ломать хребет, причём, ни кто-нибудь, а их же товарищи.
- Казнить всегда успеем, - объявил я, выслушав доклад своего нового сотника, и потребовал: - Сначала я хочу выслушать в чём их вина.
Вина оказалась, как и ожидал, скорее моя и была не такой уж тяжёлой. Пацаны просто выясняли отношения на кулачках, а причина драки явилась именно из разноплеменного состава собранной оравы.
Зачинщиками конфликта оказались половцы. Так получилось, что убитый в караване, с ограбления которого их несчастья и начались, обладатель пайцзы был греком. Мало того, купец выкупивший пленников тоже принадлежал к гордым потомкам эллинов и, судя по всему, обращался с порабощёнными единоверцами весьма неласково. Что интересно, монголов малолетние степняки в своих злоключениях совсем не винили, сосредоточив ненависть исключительно на "подлых ромеях". Зачинщик драки половец Пётр, чувствуя за спиной поддержку более чем четырёх десятков соплеменников, попытался "наехать" на одного из византийцев. Однако атакованный пацан оказался не робкого десятка, без всяких прелюдий ответил оскорбившему его половцу ловким ударом в ухо. Быть бы храброму эллину битым и шестеро соплеменников вряд ли смогли бы ему сильно помочь, но пышущим жаждой мести кипчакам не повезло. Мать шустрого грека была родом с Руси, и пацан уже успел скорешиться не только со своими малочисленными земляками, но и с сородичами из гораздо более представительной и влиятельной славянской диаспоры, которыми железной рукой руководил первый увиденный мной в этом времени русич - Векша-Лют.
Побоище получилось эпическим и могло длиться ещё долго, силы были примерно равны. Но, в соответствие с законом любого сражения, победили не самые многочисленные, а более подготовленные и организованные, таковыми же оказались... монголы.
Савар с тремя своими воинами, будущими десятниками и инструкторами новой сотни, верхом на конях ворвались в кучу мутузящих друг друга подростков. Ловко орудуя плётками, всадники сыграли роль миротворцев, межэтнический конфликт был почти мгновенно ликвидирован, зачинщики выявлены, связаны и приговорены к казни.
Мда, проблемка. Прощать драчунов, конечно, нельзя, однако и наказывать неохота. И дело здесь не только в суровсти монгольских законов. В конце концов, казнь можно и отменить. Хотя бы на первый раз. Попотчуют пацанов плетьми и хватит. Однако проблему это не решит. Раскол сотни уже произошёл и ничего с этим не сделаешь. После экзекуции ребята озлобятся ещё сильнее. Даже если драк больше не состоится, в чём я очень сомневаюсь, моральный климат в коллективе будет далёк от идеала. Может попробовать перевести противостояние в спортивное состязание? А как? Как бы ещё хуже не сделать.
- Значит так, - решился я наконец, - казнить всего двоих за общую вину - нехорошо! Наказание должны понести все затеявшие драку.
- Однако из-за своей глупости вы ещё не поняли, что вся сотня - это ваши новые родичи и товарищи, - продолжал вещать я. - Поэтому первый раз казни не будет, а глупость из вас будут выбивать. В следующий же раз виновные лишатся головы, обещаю. Но за сегодняшний поступок не только эти двое, но и остальные виновные будут наказаны плетьми, определит этих виновных божий суд. Те кто понял, пусть переведёт мои слова тем, кто ещё не знает языка.
Я сделал паузу, внимательно оглядывая с коня зашушукавшуюся толпу. Ага, судя по всему
поняли все. А сейчас попросту делятся впечатлениями, что это за божий суд я придумал.
- Савар, дай мне свой аркан, - вполголоса попросил я у недоумевающего воина.
Получив требуемое и не обращая внимания на присутствующих, разложил верёвку на всю длину, остановил Тигра примерно посередине, после чего объявил:
- Те, кто участвовал в драке, будут перетягивать аркан и не по одному, а все вместе. Внимание, главное правило! Пороть будут не тех, которые проиграют, а тех, кто выиграет. С сильных спрос больше всегда! Кто не захочет участвовать в божьем суде, тоже считаются оправданными. Этим они признают себя хоть и не виноватыми, однако соглашаются, что они ещё малолетние дети не отвечающие за себя и требующие защиты.
Ха-ха-ха! Оказывается, Савар сказал мне не всю правду. Взялись за верёвку, то есть признали себя участвующими в потасовке, не только все славяне, греки и половцы, но и бывшие вроде бы не при делах аланы, грузины и прочие кавказцы. Длины одного аркана на всех желающих не хватило, пришлось привязать к нему второй. Дальше - больше. Разгорячённые прерваной дракой малолетние мазохисты, а таковыми в новой сотне оказались буквально все, видимо очень хотели получить внеочередных плетей. Дёрнули так, что порвали ни в чём не повинный спортинвентарь. Объявление же, что таким образом божий суд состоялся, и виновных нет, вызвало глухое ворчание. Пришлось повторить. На сей раз аркан выдержал. Победители - славяне, греки и примкнувшие к ним грузины - гордо отправились получать свою награду. А оказавшиеся "невиновными" половцы со товарищи целый день с завистью поглядывали на своих поротых противников.
Я мог только гордиться собой, что так ловко разрулил тему, однако проблемы от нового подразделения монгольской армии только начинались. Правда на тот момент я об этом ещё не знал...
Для профилактики и недопущения впоследствии подобных стычек Савару явно нужен был зам по воспитательной работе. Учитывая вероисповедание контингента, лучше всего на эту роль подходил православный священник. И нужная, можно сказать, идеальная кандидатура довольно быстро была найдена.
Не успев далеко отъехать от места дислокации сотни, я оказался свидетелем весьма увлекательного зрелища. Из одного из близстоящих саманных домов как пробка вылетел толстый коротышка одетый в богатые восточные наряды. Сначала он рванулся к стоящим неподалёку лошадям, но, поняв что не успевает, со всех ног побежал по прямой, в степь. Вслед за ним выскочил громадный, под два метра ростом, бородатый мужик. Из одежды бородач имел только сапоги, портки и простую льняную рубаху. Схватив валявшийся рядом трёхметровый дрын, видимо заготовку для оглобли, и, размахивая им как прутиком, он, с диким рёвом, бросился в погоню. Более легко и свободно одетый великан неминуемо догнал бы свою неповоротливую добычу. Но его самого настигли раньше. Выбежавшие из дома трое, по виду, типичных степняков, вскочили на коней и быстро доскакали до разбушевавшегося велета. Самоуверенно не извлекая оружия они попытались конями опрокинуть его на землю, но оказались сами выбиты из седёл. Я удивлённо моргнул, удары были нанесены с такой скоростью, что даже со стороны заметить их было трудновато. Никаких богатырских замахов оглоблей. Несколько коротких быстрых движений, и три человека валяются на земле, а их лошади, перепуганные нечеловеческим рёвом, вслед за первым беглецом поспешно удирают в степь.
Продолжать погоню победитель не стал, видимо, короткая схватка помогла ему выпустить пар. Злобно сплюнув вслед сбежавшему коротышке, он развернулся и, положив оглоблю на плечо, отправился обратно к дому. Дойти ему не дали. Обиженные степняки жаждали мести. И хотя бородач, судя по жестам, говорил им что-то успокаивающее, сабли они всё-таки достали. На свою беду. Мгновенно перехватив своё простое оружие за середину, мужик вторично доказал, что в воинских ухватках он далеко не новичок. Коснуться себя железом он не давал, однако и своих противников щадил. Старательно выбивая пыль из их халатов, по голове почти демонстративно не бил. Смотреть весь этот цирк было весьма увлекательно, но дело зашло далеко, за нападение на монголов великана-воина ждала казнь. Я решил вмешаться.
- Приведите их ко мне. Всех! - приказал я
Десяток моих гвардейцев мгновенно сорвались с места.
Бородач явно был профи, но и моих кешиктенов не из неумех набирали. И вразумлять буйных они очень даже умели. Драться с таким грозным противником воины и не собирались. Петля первого аркана выдернула из рук здоровяка его оружие, а вторая опустилась на плечи. Хотя, по правде сказать, мне показалось, что мужик даже не собирался сопротивляться.
Короче уже через несколько минут мои телохранители на верёвках приволокли всех участников произошедшего инцидента, включая удравшего в степь толстяка. Коней, кстати, тоже привели. Видимо, как свидетелей, не иначе.
- Поставьте их на ноги, - велел я и грозно оглядел всех представленных нарушителей общественного порядка.
Здоровяк держался спокойно, беглец-коротышка напротив заметно нервничал, в глазах побитых степняков читалась только философская покорность судьбе. Коням же мои грозные взгляды были глубоко по фигу. Эти глупые скотины не имели никакого понятия о субординации и гораздо больше боялись не меня, а связанного бородатого гиганта.
Обидевшись за такое пренебрежения, я скорчил насколько мог свирепую физиономию и грозно спросил невозмутимого громилу:
- Кто ты, посмевший напасть на монгольских воинов?
- Повелитель, славный царевич, я не нападал на них. Как и они на меня. Это мы так. Пошутковали, - поклонившись в пояс, ответил он. - А зовут меня Даниил. Отец Даниил.
- Какой отец? - не понял я. - Чей отец?
- Своей паствы, - пожал могучими плечами гигант. - Священник я. Иерей Святой Православной Церкви.
Только после этих слов я заметил на его груди висящий на тяжёлой цепи большой серебряный крест.
- Мой хан, я знаю этого уруса, - почтительно вмешался один из моих охранников. - Родом он с северных земель, но уже давно живёт в Сарае и содержит здесь постоялый двор.
Я с трудом сумел сохранить невозмутимый вид. Ну ни хрена себе, поп! Фактура, Шварцнеггер от зависти удавиться, оглоблей машет, куда там хвалёным Шаолиням, да ещё и гостиничным бизнесом занимается. Хм, а ведь, получается, что дело предстаёт совсем в другом свете. Виноват-то не только поп, но и его противники, вопреки заветам Чингизхана, поднявшие оружие на священнослужителя. Однако по всему видно, что могучий иерей обвинять никого не собирается. Значит поговорим спокойно. Заодно проверю, как я, общаясь со Светленкой, нынешний русский язык освоил.
- Чего же ты батюшка в таком непотребном виде по улице бегаешь, народ пугаешь? - старательно выговаривая слова, попенял я.
Моим лингвистическим достижениям поп-культурист удивления не высказал, оглядев себя, бросив также взгляд на поёжившегося толстяка, он смиренно прогудел:
- Грешен аз есмь, прости мя Господи!
- А всё-таки? - продолжил настаивать я.
- Недостойно сие пастыря, но силён Враг, злобой ослепил, - нехотя признался священнослужитель. - Сей гость торговый блуду с моей дочкой предаться восхотел. Мне же за то серебро предложить осмелился... курва!
- Я не знал, что она твоя дочь! А-ай!
Плеть телохранителя перебила осмелевшегося без приказа подать голос купца.
- Понятно, - протянул я. - А скажи-ка ты мне, в каких же это монастырях учат так ловко оглоблей махать.
- Так я Новгороде ещё и... - начал было отвечать отче и внезапно замолк.
- И это понятно! - довольно кивнул я. - В жизни всяким заниматься приходилось, так ведь?
Громила мрачно кивнул.
- Слушайте решение ханского суда! - важно провозгласил я. - Ты, Даниил, неправильно понял предложение купца ... Как тебя там?
- Халид я, о хан, - отозвался коротышка опасливо озираясь.
- ... купца Халида. Блуда он не хотел, а всего лишь в знак восхищения красотой твоей дочери предложил серебро БЕЗВОЗМЕЗДНО, - я ухмыльнулся и припомнив популярный мультик, добавил: - То есть даром. Ведь так?
Толстяк радостно закивал.
- Отлично! - довольно оскалился я. - Верю, слово купца крепко, и ты не откажешься от него.
Коротышка закивал вновь, на сей раз совсем нерадостно.
- Вы, - обратился я к понурым степнякам, - зря оружием без толку машете. К тому же и владеть им не умеете. Стоило бы наказать, ну да ладно... Пошли вон! Все!
Низко поклонившись народ начал шустро рассасываться.
- А тебя, поп, я попрошу остаться, - сплагиатил я незабвенного папашу Мюлера.
Помурыжив остановившегося святого отца долгим молчанием, я всё-таки добился появления на его лице признаков беспокойства. Священник оставшийся стоять перед вооружёнными всадниками в одиночестве, начал беспокойно озираться. Психология, блин, она во все века одинакова. Не сомневаюсь, просто объяви я ему о казни, батюшка спокойно затянул бы молитву. Хотя, возможно, наоборот, начал бы матерные частушки орать, с таким нестандартным попом хрен угадаешь. Но, сто процентов, растерянности и страха от него не увидел бы. А так - пожалуйста!
Удовлетворённо кивнув, я всё-таки сжалился, в конце концов, такой кадр беречь надо. Одет-то батюшка легко, на улице мороз, а разговор долгий предстоит.
- Завтра я желаю видеть тебя своим гостем, поп, - коротко бросил я, разворачивая и пришпоривая Тигра...
Утром следующего дня Фархад доложил мне об ожидаемом посетителе. Прибывшего на аудиенцию отца Даниила было не узнать. Я даже растерялся. Смиренный взор, строгая ряса, величественная осанка. От вчерашнего растрёпаного громилы-разбойника не осталось и следа. Кроме размера, который, конечно, никуда не делся. В комнату вошёл Пастырь, знающий себе цену служитель Владыки Небесного, смиренно прибывший по зову владыки земного. Не-е, так дело не пойдёт! С таким благообразным истуканом я разговаривать не хочу! Он же, блин, наверняка исключительно цитатами из Библии на любой вопрос отвечать будет.
- Отче, а ты когда хмельных медов первый раз попробовал, тебя батька сильно ругал? - даже не поздоровавшись, резко спросил я.
Ошарашенный такой встречей священник растерянно замер на месте.
- Я... Э-э... Он...
- Неужели порол? - "поразился" я.
Ха! А ведь угадал! Вона как мы покраснели. Однако надо отдать должное, священник быстро взял себя в руки.
- Было такое, славный царевич! Лупил так, что три дня сидеть больно было. И правильно делал, ибо сказано в Писании (с подходящей цитатой не поможете?).
- Ну сейчас твоя задница здорова, да и возраст позволяет, так что присаживайся. Мёда у меня нет, но вино сейчас принесут.
- Благодарю за честь, царевич! - отец Даниил с достоинством поклонился и степенно устроился на указанном месте.
Умный поп! Тут же мой тон принял, не обиделся, возражать не стал. Такой мне и нужен.
Сразу скажу, разговор получился. За выпивкой уговорить отца Даниила принять должность духовного наставника православного воинства, оказалось нетрудно. Хотя громила в сутане горестно гудел о приходе, хозяйстве, с которым, мол, жинка одна ну никак не справится, сетовал на грядущие проблемы со своим духовным начальством, мне показалось, что предложение ему понравилось, и стенающий священник просто набивал себе цену. Но в конце концов сотня получила-таки политрука, который вызывал уважение одним своим видом и запросто бы мог взять на себя даже обязанности инструктора.
Из недостатков духовного наставника отроков, можно отметить то, что он оказался профессиональным пьяницей. Глядя с какой лёгкостью, желанием и какими объёмами поп уничтожает ханские запасы вина, я не отважился его расстраивать и прерывать данный процесс. Однако и участвовать в нём тоже не захотел, поэтому выставил замену. Вызвав Савара, представил ему отца Даниила, тоже угостил выпивкой и дал задание совместно с новоназначенным замом по воспитательной работе к завтрашнему дню разработать программу обучения для новобранцев. Как источники использовать повелел монгольские обычаи, Ясу и Библию, строго наказав чтобы коллизий между ними не было. А дабы совещание шло проще и продуктивней, презентовал высшему начальству сотни необходимый для этого инвентарь. А именно по три кувшина вина на рыло и две серебряных чаши. Савар, конечно, знал отношение Ясы к пьянству, но воином был опытным, потому пить умел и приказы начальства не обсуждал.
Дальнейшие подробности совещания по будущему сотни, мне неизвестны, но судя по всему монгол и русич нашли общий язык. К вечеру следующего дня запрошенные план обучения и Устав были готовы. И даже в письменном виде.