Кочегаров Серафим. Ярость

СЕРАФИМ КОЧЕГАРОВ

ЭПИЧЕСКАЯ КНИГА В 37 СТИХОТВОРЕНИЙ

К РЕЧИ

(ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ К КНИГЕ)

Здравствуй, здравствуй, междометие!

Эй, двадцатое столетие!

Ах, извечный девятнадцатый.

Бля, а нам бы что отмацать-то?

Здравствуй, здравствуй, незнакомое,

в проходных дворах искомое

да глухими переулками,

вот где нам не выйдет звуками!

Гой ты, музыка сюжетная,

описанием декретная,

сущность явится эпитетом,

разминется с существительным.

Что ломаешься, красивая?

Без подарков, без курсива я.

На проторенных, надраенных -

что ты знаешь об окраинах?

Здравствуй, юная, прожженная!

И в тринадцать могут женами,

и за тридцать могут вдовами,

незамужними, за новыми.

08.07.2003

ВМЕСТО ПОСВЯЩЕНИЯ

Эта книга посвящена пассажирам, скучающим на палубе периодического издания "Вечерний гондольер". Она посвящена ангелам-хранителям моей виртуальной жизни - Татьяне Тайгановой, Валерию Прокошину, Маше Морозовой, Юрию Рудису. Тибулу Камчатскому - моему невиртуальному корешу. В. Крупскому, подсказавшему название для книги. Она для прочтения Владимиром Антроповым ака Радугой. Составленная по хронологическому принципу, она для Времени. Она для тех, кто, вымучивая Музу, не может ее заставить. Для тех, кто служит в поэтическом сыске. Для учеников по жизни. Для подростков с горящими глазами из подростковых интернет-клубов, из интернатов, из проходных дворов, она для помойных котов и бродячих собак. Она для Жизни, которая там, где у пчелки жало, по Бродскому, понимавшему Жизнь "как пчела на горячем цветке". Она для Поэтов с заглавной буквы, для Великих хулиганов. Если по мне, так она для Осипа Мандельштама и Александра Пушкина. Для моих Учителей и товарищей по цеху - Владимира Гандельсмана, Ирины Машинской, Евгения Антипова. Эта книга - в угоду Великой Матке, называемой Поэзия, во имя всех женщин, горячих и виртуальных, она - благодаря самой настоящей Женщине, ее зовут Мария Бернштейн. Слышите, любимые и нелюбимые? Я, Серафим Кочегаров, говорю, эта книга для моей Женщины, самой настоящей.

09.05.2004

ВМЕСТО ЭПИГРАФА

"Потому, что общество начинает уже не только говорить языком "братвы", но и жить по закону джунглей. Свою роль в этом играет и молодость интернета, его подростковая инфантильность".

ИЗ МАНИФЕСТА ГАЗЕТЫ СВОБОДНЫХ ЛИТЕРАТОРОВ "ВЕЧЕРНИЙ ГОНДОЛЬЕР"

А я не согласен!

Я Р О С Т Ь

...

двести граммов зернистого каспия

вологодского граммов сто

подмосковный, чекушка, пассия

на двоих новогодний стол

эй, смуглянка, икринка зрячая

подмигнет - выноси святых

на двоих закажу горячее

мясо с кровью из нас двоих

безъязыкое, но сердечное

обездушенное с душком

ковырнем, дорогая, вечное

восвояси давай пешком

на холме запрокинем головы

запахнем неглубокий мех

эй, счастливого! эй, веселого!

к черту! - вещих, светящих, тех

12.01.2004

К МУЗЕ

Пожалуй, всё. Пожалуй, хватит.

Похоже, больше не хочу.

Она со мной, живым, не ладит,

она сама себя лопатит,

когда по клавишам стучу.

Для нелюбви, пожалуй, много.

И что, прибавилось в полку?

Мои мосты, ужели в ногу?

Ни к современнику, ни к богу.

Уходы в пятую строку.

О, весь накал, читай, вся прелесть -

когда дебюты между строк.

Моя рассчитанная зрелость,

ответствуй мне, о чём нам пелось?

Пожалуй, в шутку занемог.

Освою будничную прозу,

нас, непоющих, легион.

Переживи метаморфозу,

взрасти классическую розу

на дачной грядке, Геликон!

Похоже, нам, тысячелетье,

тебе и мне, не до стихов.

Гори, гори, мое наследье!

Ну, здравствуй, муза, междометье!

Ха! - говорю, и был таков.

16.01.2004

...

Давиду Паташинскому

Мой дерзкий мальчик, мой Давид

ветхоголовый,

природа слов у нас в крови,

на грани слова.

Пересыпается песок,

текут песчинки,

суженье горла, ясен срок,

зеркальны ринги.

В афишах сыгранной любви,

в мирах пропавших -

природа слов. Играй, Давид,

на царствах наших.

Слова оттенками грядут.

Песок ли, гречка -

перебираю, тут как тут

кольнет сердечко.

20.01.2004

...

Геннадию Каневскому

Ранее утро.

Море в твоем купе.

Быстрые тени,

высверки их чешуй.

Всё мелководье,

белый песок - тебе,

время открытий,

теплых незримых струй.

Или те крылья -

Джонатан чайку звать,

встречного неба

твой - на лету - глоток,

или те люди,

земли, за пядью пять

пядей, шестая,

и воскресенью срок.

Ты не поверишь

(я никому не вру),

в тот понедельник

в небо ушла свеча

целого моря.

Мальчик, свернув игру,

ехал по жизни

и повторял: ничья.

02.02.2004

...

Вот и снег большой, вот и ветер с ним

вместе.

Вот и город мой - на своем стоим

месте.

Вот река во льду, а не то идет

горлом,

выхожу на круг, и поют ее

сверла.

Вот и мне назад, не к себе домой

скоро.

Не сметут его, не рассверлят мой

город.

Пусть не так, не так! - возвращаться так

легче,

пусть - недальний срок, да пребудет мрак

певчий!

Ты, ничейный, вьюжь, заметай, кружи,

ты же,

возведенный, стой, будь моей души

выше.

Сам не свой, один, ничего-то не

знача,

на ветру стоит и глотает снег

на побывку пришедший мальчик.

04.02.2004

СТАНСЫ ГОРОДУ

Мы не в убытке оба,

город мой, патриарх,

я со своим апломбом

пешкой, ушанкой, тромбом

в царских твоих ногах.

В плюсе, в последней пляске,

в плоскости всей земли

от кораблей на Ваське

до берегов Аляски,

в пластике той змеи.

Бравый сапог ли тесен,

узок ли постамент,

вот мы с тобой на плесе

крейсером наших песен,

спаяны, как цемент.

Бережно так влюбиться,

не отписаться мне.

Город, моя столица,

что тебе, Пушкин, снится

в нашей с тобой стране?

Имя, не помню имя.

К нашей любви не вдруг,

видя слова другими -

гулкими проходными -

я выхожу на круг.

10.02.2004

...

Пиши себе, ловцам синиц

(силок под юбочкой бикини),

нескучным царствам без границ

внутри посуточных гостиниц,

липучий скрип, на утро lipton,

вперед смотрящим - сверху вниз

твой незатейливый поскриптум.

Пиши себе, таким как ты,

нас всех зачали офицеры

бубнящим сгустком темноты.

Не видя звезд, мы шли в гомеры,

и в коммунальных коридорах

на стенах зиждились труды

смиренной Эры - ха! - от Ора.

Пиши себе - пустячный труд,

приказ, прогноз на семистишье,

твои обои не сорвут

юнцы, видавшие затишье,

перебери по букве гречку,

блюди кашрут, стандарт, маршрут,

фиш сотвори, но прежде - речку.

Пиши себе, а значит, - ей,

не оглянись на переправе

к любви, познавшей от детей.

Поэт не бог, поэма вправе,

они сестра и брат по крови

крахмальных парных простыней.

P.S. Виновен в каждом слове.

15.02.2004

...

Начну с того, что не пророчу,

тебе, мой друг, видней, как лучше,

пишу февраль февральской ночью,

пишу с тебя повадки сучьи,

без дневников, online, воочью.

Сказал ему, и бог с ним, хватит,

сказал себе, и бог с тобою.

Переживет, перелопатит,

хотя тоскливо нам обоим

февральской ночью в снегопаде.

Итак, разнузданная лира

(эстетство, техника и опыт

вписать язык под ломтик сыра).

Не торопи, меня торопят

дрянной коньяк, молчанье мира.

Ночь на исходе, чувство меры

сродни таланту, друг мой скромный,

не то чтоб нам не хватит веры,

но расстояния огромны

с моей Авроры до Венеры.

Прости, мой друг, не мы венозны,

мы наболевших слов скупые

кровопускания, не звезды

метафорично-голубые...

Прощай, Мари, уже нам поздно.

18.02.2004

МОБИЛЬНАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ МАШУТКИ

спок ноч мое распиздяй солнышко

моя невъебенна девушка

дай нам бог сорванцов и хлебушка

спок ноч моя от Михайлы доченька

смирись не дрочь моя белорученька

лебезда моего почерка

спок ноч кровинушка врушка реченька

на стыке Ладоги и Орешека

я грущу рыбалю на хлеб нам тчк

под ледобуром хуево крошево

прости пиздеж телефонку рыжую

спокойной ночи моя хорошая

19.02.2004

...

Светлане Бодруновой ака Динке

не избывшим, вперед смотрящим

тонкой книгой в обложке мягкой

путь, устеленный в настоящем

шелком, в греки - считай, бумагой

сквозь искусные, сквозь благие

через тернии, ясно, к звездам

племе-нами, оне другие

време-нами, однако, поздно

я тебе говорю как брату:

в одиноком горячем сердце

ты меня сотвори взаправду

из моих на бумаге терций

23.02.2004

ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ НА ОДНУ ТЕМУ (1)

Моя Москва, моя торговка,

циркачка, церковка, коровка,

с тобой никто не говорит.

Мое метро, отчизна-давка,

матрешка-блиц, рулетка, ставка,

высотка, шапками гори!

Моя царица-однодневка,

по гастролеру на ночь девка,

но ты бери своё, бери!

Моя Москва, моя парковка,

твоя кормушка, нет, уловка,

на башнях слепки-снегири.

И кто ж тебя, Москва, не знает?!

Моя твоя не понимает

в моих-твоих ко мне словах.

И кто ж тебя, Москва, не любит?!

Кругом же люди, люди, люди,

свои-чужие на кругах.

25.02.2004

По Москве реке корабли идут,

корабли идут с москалями,

на гранитных сходнях подруги ждут

дорогих моряков с рублями.

На Москве реке черный лед хрустит -

наших судеб, у стенки красной,

корабли идут, и звезда висит,

недоступна для жизни частной.

Над Москвой рекой, говорю, звезда

высшей мерой и крайней плотью,

корабли по речке туда-сюда,

не одну разменяем сотню.

Под Москвой рекой драгоценный грунт:

корабли, москали, их звезды.

Корабли и люди, все оптом тут,

только звезды, как прежде, розно.

25.02.2004

ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ НА ОДНУ ТЕМУ (2)

Маше Бернштейн ака жене

Родившимся дважды, на землю вернувшимся из

ледового ада, с дрейфующей льдины на землю

в районе Криниц, принимающих мартовский бриз

последней надежды, которую я не приемлю.

До срока ушедшим, уплывшим - а верен ли срок?

Скажу, улетевшим с красивыми чайками в море,

из сказочных высей и далей хвостами сорок

принесшим легенду, землянам, оставшимся в горе.

Землячкам по духу - по общей избе на двоих,

заклятым врагам - по свершенным в отдельности судьбам,

тебе - по достоинству с губ говорящих моих,

и мне, жизнелюбу, - твои неостывшие губы.

02.03.2004

- Помнишь ли, муж, Криницы,

всем рыбакам столицу,

те, на припае, лица?

Мерзлых, кого встречали,

мертвых, кого сличали,

выждавшие молчали.

- Волоком, помню, лодку,

жгучую помню водку -

колом в сухую глотку.

Лопасти помню, крылья,

всех, говорю, любили,

помню, собаки выли.

- Вспомни о жизни либо

мерзлые вспомни глыбы

пойманной вами рыбы.

Нашего хочешь супа

или тебе не любо

всё, что не рыба? Глупо.

- Помнится, жили вместе,

помню черпак из жести,

твой для меня из шерсти

вязаный помню свитер.

И как выходишь - ветер!

Суп не хочу я. Сытый.

- Значит, о жизни помнишь,

стало быть, не утонешь,

разве что похоронишь.

- Вижу, куда ты метишь.

Ветер я, ветер, ветер!

Значит, найдешь и встретишь.

02.03.2004

...

Лене Элтанг

цветы на литейном купил я

тебе на литейном цветы

в росинках бутоны скупые

скажи мне, они энтропия

багамы, бессмертие, ты?

початого крепкого хочешь?

без мягких подушек - любви

не далее, чем ты пророчишь

не ври, ничего ты не хочешь

считайся, зажмурься, лови

а может, айда на сенную?

столичный престол барахла

затертый медяк поцелуя

и сущность мы купим такую

что впору и мне два крыла

размеренно, звучно, надолго

о чем я? и что нам с того?

разложенных слов барахолка

все правильно: зингер, иголка

и больше - опричь - ничего

08.03.2004

НА МОРОЗЕ ПЕС, А ПОД НИМ СОБАКА

Борису Панкину

на дворе мороз, на столе бумага

а 4 гост, накропаю сагу:

на морозе пес, а под ним собака

над собакой куст, ни листочка в марте

никаких там чувств, только пес в азарте

неизбывна грусть во престольном граде

петербургский двор, на дворе морозец

на бумаге вздор, и душа - колодец

под кустом трезор, ленинградец вроде

вот нашел дыру, беспородный, устный

вот собака ру, и задор, и чувства

не хули игру - одиноко, грустно

три строки пробел запятая кегля

наскочил, впихнул, между делом, бегло

снег и вправду бел, на морозе ебля

над собакой куст, под кустом собака

если снег - то хруст, если чувства - сага

если пес - и пусть, а стихи - во благо

11.03.2004

ОЧЕРЕДНАЯ ПЕСЕНКА

Душа о небе, но, земная, крысит,

превыше сил порыв - ее не красит,

она, певунья, улетая в выси,

себя еще не видит в смертном часе.

Ну да, транзитный, скорый, аккуратный -

уже назначен час, за всё ответный,

я заказал себе билет обратный

до закутка любви, и вправду смертной.

Я заказал себе такую песню,

что смертный час, как и душа, сожмется,

в горизонтальной плоскости отвесно

не превзойдет себя и не сорвется.

Свисти-свисти, который троекратно!

Душа о песне, но уже ни слова,

в моей руке зажат билет обратный

до закутка любви, он именован.

12.03.2004

...

...ака Postoronnimv

черно-белый простор, ни снежинки былого

псевдорусский размах для ямщицкого слова

говорливый ямщик за шоферской баранкой

не гони лошадей, я любуюсь Фонтанкой

за Литейным мостом на Крестовский уходим

тормозни на Лесном, перекурим в народе

у Финбана ларьки, Davidoff ли, Davidov

ленинградцы мои, изменились как с виду

черно-белый простор, ни полей, ни мороза

наплывающий март как смертельная доза

этот город в ночи, ни снежинки о марте

разговаривай! мчи! мы - на контурной карте

16.03.2004

...

На одном краю человечьего города

телефонный ад, на другом краю

телефонный рай, хорошо в раю -

тишина, полнеба, немножко холода.

На одном конце телефонного провода

человек вопит, на другом конце

городская ночь с холодком в лице

не дает ему, вопиющему, повода.

На одном лице предрассветное зарево,

уголек во рту разыгравшийся.

На другом лице не узнать лица,

ибо смерть как март, нарядивший дерево.

19.03.2004

...

Проснувшись, я это пишу

тебе, Петербург, примостившись на крыше

высотного дома, который не выше

Исакия, впрочем, вздымающий купол Исакий

не выше, чем небо, курю самокрут из бумаги,

нетленку о небо гашу.

Тебе, Петербург, эти строки в упор -

из бездны в чердачном проеме,

хотя бы - стихи, но мое представленье о доме

пронзительней ясного утра над нами,

значительно крепче, чем старый фундамент.

О, небо, простор мне, простор!

Сижу взаперти,

чердачный проем опечатан,

во тьме чердака шебаршит полноценная жизнь.

О, бережный гравий (стопа за стопой), шебаршись!

Тебе, Петербург, - по кирпичику с памятной датой.

Балтийское небо, - уже без пяти.

21.03.2004

...

Алине ака рыжухе в день рожденья

Безупречна фигурой, видна, безупречна лицом,

ослепляет фактурой, стесняется рядом с отцом,

задевая прохожих, летит златокудрой копной,

не скажу, что похожа, в четырнадцать стала собой.

Ах, не знаю о чем я, мне впору Лолиту читать,

глинобитные комья в весеннее небо кидать.

И зачем о Лолите я начал, зачем ей сказал?

Ну а школьный Овидий вне школы, тайком, за глаза?

Ноготок фиолетов, обкусан другой ноготок,

настоящие беды, которым - немедленный срок,

наводненья, пожары, найдется ли место отцам

на изверченном шаре с чертами родного лица?

На лету щебетанье: Париж, от Армани, Диор,

как навеки прощанье такой для меня разговор,

до субботы - навеки, до лавки, где брошка одна

с ярким камешком неким, который, по сути, она.

26.03.2004

...

Асе Анистратенко

от нас с Осипом Эмильевичем

в шутку

Нет, не Марго, не Марья, не Мария,

не Мэри Попинс к нам из-за морей,

не Русь-авось, не Жизнь, но, хоть умри я,

вся - алфавит, его асимметрия,

земная ось осиновых кровей.

Вся - ученик, он выставлен из класса,

вся - спесь и ась, и если тридцать три

серьезных шага до броска - от браса

до батерфляя, ты осилишь, Ася!

И ты, оса, на языке гори!

02.04.2004

ЯРОСТЬ. ДЕСЯТЬ ПОСВЯЩЕНИЙ

Владимиру Антропову ака Радуге

недорого она далась

оптовая деваха-жизнь

шум города, мобильна связь

прерви ее, с собой свяжись

вдоль берега, авроры вдоль

до ладоги, какая даль

за радугой, далекой столь

что горлом прет не стих, но сталь

америка, которой нет

мне близкая, она не там

где к тереку ходил поэт

нашептывал по берегам

евразия, вся тут, с моста

мне чуждая, как эта впрок

поэзия, когда с листа

насущному означен срок

из города шел человек

невызванный, как хорошо

неназванный, он, имярек

из питера, южнее шел

02.04.2004

Александру Шапиро

небо, земля, вагон

триста горячих тел

видят горячий сон

душно, всему предел

давка, на лицах злость

триста горячих псов

сладкую видят кость

лучший из наших снов

триста горячих жен

или мужей - избудь

мчится себе вагон

груженный плотью, жуть

триста умножь на семь

сей товарняк умножь

на скоростные все

вечно одно и то ж

небо, земля, прогон

умных горячих тел

сколько б не длил ясон

точка пробел пробел

07.04.2004

Серхио Бойченко

Весна,

о липе под окном

всего три строчки.

Красна,

зеленым огоньком

все-все листочки.

Хожу,

безудержный поэт,

по закоулкам.

Гляжу

шикарным кралям вслед,

подросткам, уркам.

Мету

горячим языком

весенний воздух.

В ладу

с душой, оно потом,

на стылых звездах.

Щепоть

любви не удержать,

ее так много!

Господь,

я твой, еби`ё`мать,

мне одиноко!

Весна,

о липе за душой,

о черных почках.

Красна,

треньдит, мне хорошо

в моих же строчках.

08.04.2004

Елене Тверской

в городе Питере

(ясно, что в Питере городе)

строчечку выдери

об эмигрантах, об опыте

стихосложения

в бездне толчка коммунального

серьгоношения

тихосмешного, повального

выдери ясную

с привкусом Мюнхена-бургера

с Дюрером кассовым

Тютчевым, изданным Фюрером

выдери мюнхенку

строчку замацай блокадную

смертную музыку

рифму еврейскую, ладную

выжди Бетховена

выуди песню из буковок

вынуди овена

зимнего¹, вечного², тутова³

на щебетание¹

блеянье², тихопровиденье³

стиховещание

в Мюнхене равно что в Питере

вымучи радио

по Левитану, по голосу

о, в Ленинграде я

в студии нашего космоса

я не ответствую

двигаю я коммунальную

нашу советскую

нашу, землячка, астральную

09.04.2004

Маше Морозовой

первый лед, а за ним

обязательно будет второй

он пойдет по реке, крупноломаный, радужный, мощный

стану я молодым

освежась огуречной водой

за божественной корюшкой следуя денно и нощно

и тогда напишу

самый ясный, пронзительный стих

и моим запятым, передышкам, им станет понятно

для чего я дышу

для чего всем дыханьем проник

в эту жизнь у реки, и тогда возвращусь я обратно

11.04.2004

Дмитрию Легеза

самурай, оружейная комната

менелай, убиение города

умирай на античных сюжетах

возжелай, неродившийся, ирода

до спасителя, йорика, вылета

на орбиту хотя бы поэта

говорю, ни при ком я, в астрале я

кенгуру заселили австралию

заселили евразию турки

не приму ни речей, ни истории

фатиму не отфакаю, в роли я

посему невпрочет и не в руки

только в слоги, эстетику, буковки

только в тягу случившейся радуги

только, названный, в тему планеты

одиссею шестнадцать до берега

декабрю меж таманью и тереком

не об этом, пиит, не об этом

14.04.2004

Ольге Хохловой

и чем ближе восток, тем он дальше

говорю как ходок повидавший

чем сермяжная родина ближе

тем быстрее откроем карт-бланшем

наши дели и наши парижи

о востоке в зачитанном виде

об америках прямо из индий

об открытках и фотках не ради

мировых, как бывало, открытий

по масштабу и песня о трате

на востоке, пожалуй, истоки

соглашусь, хорошо на востоке

не хреново, я знаю, и в праге

в общем, там, где хоть сколько о боге

на иконах, в речах, на бумаге

посему на восток не поеду

но пойду за востоком к соседу

был он в праге, бывал на востоке

эти песенки, стало быть, спеты

мы и здесь подобьем все итоги

14.04.2004

Марине Серебро ака сочинению

настоящий мост

никогда не потерпит в ногу

настоящий дракон

никогда не возьмет принцессу

я на солнышке греюсь

и слава богу

настоящий поэт

за меня он закончит пьесу

настоящий черт

никогда не посмеет к богу

настоящий господь

никогда не залезет в душу

я на солнышке греюсь

меня так много

настоящий поэт

что я создал я всё разрушу

настоящий стих

никогда ни в какой там голос

настоящий поэт

никогда за нее не скажет

я на солнышке греюсь

за что боролись

напоролись на то

но я весел и нежен даже

17.04.2004

Юрию Рудису

под площадью Восстания подземный переход

под площадью Восстания подвешенные люстры

ходячие растения - сгустившийся народ

толчками, локоточками, и танки наши быстры

под площадью Восстания веселия полно

везения на денежку - случайную копейку

смотрины, эскалаторы, ах, стрекочи, кино

друзья, подымем головы - чулочки, юбка, майка

под площадью Восстания - студенты, морячки

солдатики, политики, и жуткой перекличкой

по мрамору подземному мирские каблучки

по миру, марсельезами, копытцами, горячкой

под площадью Восстания немеркнущий парад

глухие громыхания как лязги оружейные

материя движения, взорвется кислород

аукнется, откликнется на площади Восстания

19.04.2004

10. РОМАНС

Ольге Родионовой ака Верочке

дай мне руку, отдайся, презумпция

ах, невинна, она же акация

ах, стручками, осенняя, куцая

ах, ветвистая, строчками, вкратце я

загавайскими, струнными, впору я

эта паприка музыки жгучая

городская принцесса, история

на горохе от случая к случаю

заводные, сгоревшие, прочия

христиан амальгама вон андерсен

эта линия жизни поточная

черным ходом и пламенем адресна

здравствуй, племя, сгоревшее в пламени

здравствуй, имя, на тридцать второе

от начала апреля, ах, с вами я

ах, всеобщее время сырое

21.04.2004

...

Александру Ефимову ака Фиме

этот мальчик далеко пойдет

он, принципиальный, гордый

уходя, взорвет последний город

этот мальчик в строчку о судьбе

как он хочет, так и ставит

о себе язык в зубах кошерный

этот вьюнош не толстой

кучеряв, безродный, чутки толстый

непристойно вьет орнамент местный

говорит о небе

о, резина! о, небо! о, тамбур!

мой голубчик, нам бы

таким же тембром

этот мальчик best

мальчик бестий муча

через норд на вест

да на всякий случай

говорю, ему нестерпимо душно

по уму, ага, в золотые уши

по рукам, хе-хе, на подруге клаве

налегке душа, по крылам о славе

по стиху, вожжа, по волкам, по серху

по слогам чеши, интернет не мерка

говорю, суха в огороде кирка

этот город, ха, поголовна сверка

только верка даст, ах, ядрёна матерь

белоснежный траст, самобранка скатерть

этот мальчик, не-е, эту марку мне бы

послюнявил бы и приклеил небо

24.04.2004

...

Маше Бернштейн с любовью

Я знаю, мы смертны, и в нашей с тобою судьбе

три версии смерти в означенной точке сойдутся.

Стихов не пишу, но с тобой говорю о тебе,

вот рифму ломаю, смотри, не хочу я искусства.

Тебе посвященный, нигде, никому не служу,

не всё в этой жизни, родная, я делал спросонок,

не всё в этой жизни - цифири, этаж к этажу,

вот пятую строчку на месте четвертой ввожу,

любовь шаловлива, наш поздний, желанный ребенок.

На правой, тебе обрученной, все девять рубцов,

и праздник разбитых мной стекол у тестя в квартире,

и целое небо чужих нам далеких песцов...

Не знаю, как лучше сказать, что копил, что транжирил.

Не знаю, что будет правдивей, а что горячей,

чем речи к тебе. О, я помню, та самая точка,

росинка на шерсти, звезда, но без наших речей,

вот пятая строчка о смерти в порядке вещей,

в угоду искусству шестая пусть будет ничьей,

а вот о любви, сероглазка, четвертая строчка.

03.01.2004

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

СТИХОТВОРЕНИЕ ИЗ СЛЕДУЮЩЕЙ КНИГИ

...

Моя жена, любовь, сестра, подруга,

мои стихи к тебе порочным кругом,

не ты, не я, да нелюбовь - нас трое,

я воздух пью, как будто землю рою.

Я рою землю под себя, я значу

не больше, чем тебя настигший случай.

Что из газеты вызнать - умер кто-то,

что казаку - еврейская суббота.

А помнишь вечер у Машинской Иры?

Стол на троих как панорама мира,

и впереди для нас еще полжизни...

Хлеб преломившим, что нам после тризны?

Моя жена, любовь, сестра, подруга,

моя левша, я по другую руку

неандертальцем, солнцем, иноверцем,

твоим самцом. Запомни, справа сердце.

Весь о тебе я, весь твоя изнанка,

весь недотрога, искра, вызов, жженка.

Моя жена, любовь, сестра, подруга,

моя разлука.

09.05.2004

НУ, И ДЛЯ ЗАТРАВКИ

...

ша-ла-ла ша-ла-ла шаловлива любовь

ни милашек тебе, ни буренок

ах, шалава, шолом, шелестящая кровь

раскошелюсь, мой ангел, на тридцать стишков

ШЕКЕЛЬ ПЕРВЫЙ, о, трудный ребенок!

10.05.2004

Всем балтийский привет.

До встречи.

Комментарии: 10, последний от 01/09/2006. © Copyright Кочегаров Серафим Размещен: 19/05/2004, изменен: 17/02/2009. 42k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия Книга стихов		Ваша оценка:
Аннотация: Эпическая книга в 37 стихотворений

Кочегаров Серафим : другие произведения.

Ярость