В этой жизни мне не повезло с самого начала. Крупно не повезло.
Я родился девчонкой.
И никаких вам голубых ползунков или синей ленточки на одеяле. И писать на стенку меня отец не учил.
Но это все фигня... Лет до двенадцати я вообще не заботился о том, как выгляжу и во что одет. Все дети одинаковы. А вот потом... Потом пришли первые месячные и начала расти грудь. И тогда я понял, что счастливая жизнь закончилась. Вот только было уже поздно. Верней... верней слишком рано, чтобы что-то менять...
1.
- Яковлева... - удрученно прочитал доктор в моем паспорте и нахмурился. А потом посмотрел на меня поверх старомодных пластмассовых очков. - Э... простите?
Я глубоко вдохнул и, глядя на свои перепачканные в грязи колени, мрачно произнес:
- Да, Яковлева. Светлана Геннадьевна.
А что мне оставалось?
Идиотская ситуация. И ведь знал же, что рано или поздно это произойдет.
- Ну... хорошо, Светлана Геннадьевна, - он почесал кончик носа, сделал какую-то отметку в своем талмуде и еще пару записей на клочке бумаги. - Вот вам талон на рентген. Сто пятый кабинет, как выйдете - направо. Ступайте. И скажите там, что без очереди. А потом ко мне обратно.
Пытаясь не думать про боль в левой руке, я молча сгреб бумажку правой и вышел вон.
Давно не чувствовал себя таким кретином. Кретином, уродом и неудачником.
От осознания своей бестолковости захотелось разреветься. И это взбесило еще больше - ненавижу плакать!
Я шарахнулся от какой-то медсестры и наугад свернул в первый же отворот коридора. Слава богу, он вел на служебную лестницу. Захлопнув за собой дверь, я устало сел на ступеньки и обхватил голову здоровой рукой. Левая почти безвольно свисала...
Надо было успокоиться.
Ведь ничего страшного не произошло.
Правда же?
Доктор конечно сильно удивился, но даже слова не сказал... Да и вообще - кому какое дело!
Я сильно почесал макушку, пытаясь прогнать мысли о том, чтобы скорей уйти отсюда.
Нет уж.
Вляпался так вляпался. Сам виноват.
Безумно захотелось курить. Как всегда, когда мир вокруг начинал давить слишком невыносимо. Но старая пачка у меня кончилась, а новую купить я не успел. Да и западло как-то дымить в больнице.
Посидев немного, я вскоре почти успокоился и без курева. В конце концов, действительно - рано или поздно пришлось бы попасть в такую ситуацию. Только мне казалось, я к ней вполне готов морально.... А вот и нифига.
- Ладно... - сказал я себе. - Рентген - значит рентген. Поднимай свою задницу, придурок, и вали под сканер.
В эту минуту дверь на лестницу резко открылась, и на площадку, громко возмущаясь, зашли две докторши. Они удивленно на меня посмотрели и та, что постарше, с дурацкой розовой помадой на бледном лице, сердито воскликнула:
- Молодой человек! Что вы здесь делаете! Это служебное помещение! Быстро выйдете!
Честное слово, я даже обрадовался. Очень не люблю, когда на меня орут. Сразу успокаиваюсь и впадаю в холодную ярость. Впрочем, на сей раз не успел...
Вторая врачиха, молодая и хорошенькая неожиданно мне улыбнулась.
- Ты заблудился что ли? - спросила она, глядя на меня, как на маленького.
- А... м... ну... - я не стал отпираться. Тем более, что и в самом деле начисто забыл, в какой кабинет меня послал доктор в смешных очках. - Мне на рентген надо, - и показал бумажку.
Старшая тетка тут же ее сцапала и поднесла близко к своим глазам в обводке синих теней.
- Я-ко-влев... - по слогам прочитала она куриный почерк своего коллеги и резко протянула мне направление обратно. - Ты слепой или как? Рентген напротив!
- Спасибо! - выдохнул я и быстро скипнул через дверь, в которую опять уже кто-то заходил. Кто именно, я не разглядел, со всех ног устремившись к нужному кабинету.
'Яковлев'...
Там правда так написано?
Я быстро глянул в листочек и с удивлением понял, что врачиха не ошиблась сослепу. И в самом деле 'Яковлев'.
На миг я остановился и даже зажмурился. Так тепло вдруг стало в груди.
Блин... вот размазня. Все время эти бабские эмоции...
В рентген-кабинете мне велели закатать рукав и положить руку на большой белый стол со 'сканером'.
- Левое предплечье. Подозрение на перелом, - буднично сообщила одна из теток-врачей своей помощнице.- Варя, сделай пожалуйста. Мне позвонить надо.
И свалила куда-то. А ко мне подошла толстая мрачноватая Варя и с удивительной осторожностью стала двигать мою злосчастную руку по столу, пока та не оказалась в нужной позиции. Я даже проникся к ней благодарностью. Но не настолько, чтобы оставаться в кабинете дольше, чем нужно - едва процедура была окончена, поспешил убраться.
Не люблю больницы. И угораздило же меня так попасть...
Вся эта фигня случилась на детской площадке. Я просто шел мимо и увидел, как чей-то мелкий пацан стоит возле качелей. И нет чтоб пройти спокойно дальше... Задницей видать почуял. У меня вообще нюх на разные неприятности, которые с другими могут случиться. Особенно с детьми. Вот и на этот раз седалище взвыло, точно сирена. Даже не знаю, как я успел... Хотел просто оттащить малолетнего балбеса подальше, но когда подскочил, качелина уже неслась аккурат ему в голову.
Пришлось ловить. Тем самым предплечьем. Других вариантов не осталось...
А она тяжелая, сцуко, оказалась... На ней какая-то другая юная балбеска сидела...
Короче, я от боли просто выключился. Пришел в себя, когда на скорой везли. Так что выхода не оставалось... Не убежишь. Отконвоировали сразу к доктору в очках. А паспорт у меня еще медики со скорой в кармане нашли...
Вот такая засада...
Когда я вернулся, у доктора уже сидел другой болящий. Мужчина средних лет с тяжелой одышкой и перебинтованной головой. У него было такое нечастное лицо, что невольно стало его жаль.
Доктор взглянул на меня вопросительно
- Сделали?
- Да... - я по-прежнему избегал смотреть ему в глаза. Стоял как дурак, не зная, куда себя деть.
Если бы в этот день я был одет иначе... не выглядел бы так глупо в контексте своего женского паспорта. Но нет... образ самый тот - и грудь затянута, и в штанах выпирает... За год в таком образе я научился выглядеть абсолютно по-мужски. Даже слишком высокий для парня голос меня больше не смущал, как это было в начале. Мужики ведь тоже разные бывают. И с высоковатым голосом, и с задом шире обычного...
Доктор постучал ручкой по столу.
- Ну хорошо, подождите какое-то время, пока снимки напечатают. Можете вон там сесть на стул, - он кивнул в сторону вешалки, под которой сиротливо стояло четырехногое порождение советской мебельной промышленности.
Я сел.
Доктор о чем-то расспрашивал своего нового пациента, но я их не слушал - смотрел в окно.
Пока меня везли, погода, такая солнечная с утра, испортилась. Ветер трепал желтеющие листья, а по стеклам сползали редкие капли дождя.
Где-то за стеной, в соседнем кабинете, негромко звучала музыка. Радио, наверное.
Я пытался ухватить мелодию и узнать, но никак не удавалось. Зато хоть отвлекся. Обратно в бренный мир меня вернул доктор.
- Снимки ваши принесли, - сказал он и что-то еще добавил забинтованному мужчине. Тот кивнул, сморщился от боли и осторожно поднявшись, вышел. - Садитесь ближе.
Я подошел. Попытался сделать непроницаемое лицо и небрежно плюхнулся на стул, чувствуя, как сердце опять начинает стучать быстрей и лицу становится жарко. Вот, блин, напасть какая, а!
Доктор покрутил снимок, посмотрел на просвет, что-то прочитал в сопроводительной записке от рентгенологов.
- Повезло вам, - сказал он наконец. - Перелома нет, только небольшая трещина. Это само пройдет. Хотя и поболит изрядно.
Я машинально кивал, ликуя в душе.
Вот счастье-то! Значит, никаких больше больниц! Можно идти домой!
Так и спросил:
- Можно домой, значит, да?
Доктор согласно качнул седеющей головой. И тут наши глаза все-таки встретились. Он посмотрел на меня пристально, а я не успел отвести взгляда. Так мы и сидели несколько секунд. А потом он вдруг спросил:
- Трудно вам?
Я сглотнул. Сразу понял, о чем вопрос. Не дурак.
- Когда как... - это было правдой. Обычно я не испытываю дискомфорта из-за своих паспортных данных... Если до зарезу надо быть Светланой Геннадьевной, просто надеваю ненавистный лифчик, рисую губы и ресницы - и вуаля! Получается Света. Гормоны я еще не начинал колоть, так что в женском выгляжу как женщина. Только прическа мальчишеская. Ну и повадки конечно... их трудно менять, ведь уже почти год я не отзываюсь на свое старое имя...
Впрочем... надо быть честным - последний раз я принимал Светино обличье давным-давно... Месяцев семь назад, когда пришлось делать временную регистрацию в Казани. А после этого... после этого как-то и не приходилось.
- А как вас зовут друзья? - спросил меня этот доктор с умными глазами после короткой паузы.
- Сашей, - пробормотал я, сглотнув. - Мне так больше нравится.
2.
Да, друзья зовут меня Сашкой или Саней. Иногда дразнят Шуриком, хотя мне и не нравится такое обращение.
Но оно гораздо лучше, чем 'Света'...
На самом деле, я, конечно, привык и к 'Свете'. Все-таки почти двадцать лет ею считался...
Хотя платья решительно отказался носить уже лет с тринадцати. И как матушка ни пыталась купить мне какой-нибудь сарафанчик или юбочку, начисто отвергал все эти детали женского туалета до самых старших классов. Стал надевать только штаны и футболки. Сначала девчачьи. А дальше... дальше все больше пацанские. В четырнадцать отрезал к шутам остатки былой косы, которая и так-то уже не доставала даже до плеч.
Вот только растущие сиськи никуда не мог подевать. Сначала, когда они были поменьше, пытался, конечно, бинтовать... не мог смириться с этим ужасным новшеством в моем облике. Но потом сдался... под бинтами было очень тяжело дышать. А про майку-утяжку я тогда еще ничего не знал.
Я вообще очень долго ничего не знал.
Думал - я один такой уродец.
В детстве я был довольно странной девочкой. Терпеть не мог кукол и игру в резиночку, зато легко мог вломить любому, кто пытался обидеть мою младшую сестру. Но никто особенно на это внимания не обращал, ведь я послушно позволял надевать на себя платьица и заплетать волосы в косичку. Только однажды во втором классе учительница заподозрила неладное, когда я с легкостью пошел следом за мальчишками в мужской туалет. Она даже вызвала матушку в школу и долго терзала на тему, все ли у нас в семье хорошо. Но и тогда родители ничего не поняли. Да и я сам по большому счету тоже. Мне просто было все равно с кем писать и как.
Понял позже... Когда увидел, как медленно но верно начинают набухать два прыщика под школьной блузкой. По началу это просто мешало мне играть в Тарзана и лупить себя кулаками в грудину... Но однажды я подошел к зеркалу и долго смотрел на себя... А потом почему-то очень захотелось заплакать. Мне было почти тринадцать. Жизнь казалась конченой.
Целый год после этого я заматывал растущую грудь медицинским бандажом и отчаянно пытался доказать мальчишкам во дворе, что ничуть не изменился. Им-то было все равно, а мне - нет... Я привык быть сорванцом, драчуном и искателем приключений.
Я мучительно пытался понять, почему мне так плохо. Почему вид крови на прокладках вызывает невыносимые приступы отчаяния... а голые мужские торсы - зависть. И в конце концов решил, что лучше всего смириться... Просто не обращать внимания на весь этот кошмар, который творился с моим телом. Принять его. Стать настоящей женщиной. Я решил, что со временем станет лучше. Пройдет. Я привыкну.
В шестнадцать, когда эта мысль целиком пропитала мое сознание, я впервые за долгое время позволил матери купить мне ворох новой женской одежды и отвести к знакомому парикмахеру. Стал ходит в юбках. Даже пытался краситься, но это действие вызывало такую скуку, что вскоре подаренная мне косметичка плавно перекочевала на стол к сестре.
Это было время какого-то сна... Бесконечного обморочного забытия, когда я вдруг принялся усиленно заниматься на уроках, делать домашние задания и получать пятерки - одну за другой... На самом деле я и раньше хорошо учился, но когда начался весь этот гормональный бум, забил на школу и даже едва не вылетел после девятого класса в специальное коррекционное заведение, куда 'сливают' всех неугодных раздолбаев вроде меня.
Наверное, учителя сильно удивлялись новой перемене. Девочка Света перестала бегать на переменах, причесалась и вновь впервые за два года надела белую блузку. На школьных фотках тех лет я везде - задумчивая Яковлева, прилежная ученица старших классов. С короткой, но очаровательной стрижкой а-ля 'Жанна д'Арк'.
Матушка нарадоваться не могла. Даже стала ставить меня в пример Аське, моей младшей, чего не было тоже очень давно. Я же... я просто пытался не думать. Не думать о том, кто я. А прилежная учеба - неплохой в общем-то способ заткнуть мозги.
Но этого мне показалось мало - в одиннадцатом классе Света влюбилась. Она ведь очень старалась быть правильной девочкой. Ну а какая девочка без первой любви, вздохов над фотографией избранника и 'заветных вензелей' с инициалами возлюбленного на морозном стекле автобуса?..
Его звали Кирилл. Он учился в педагогическом на учителя истории и однажды попал в Светин класс на практику. Тогда половина девчонок из одиннадцатых растеклись влюбленными лужицами. И Света последовала их примеру. Она уже почти свыклась с сиськами, прокладками и попой, которая тоже начала расти... Так что было самое время, чтобы устроить себе новый гемор.
Аська первая поняла, что ее сестра встряла по самое 'не хочу'. Но на все вопросы о том, кто он, я упорно отмалчивался. Влюбленность протекала болезненно, как и всякая безответная девчачья слабость. К тому же время от времени вызывала странное ощущение, что все это бред... чужая жизнь. Кривая маска с оскалом сладенькой улыбки, натянутая на окровавленное лицо. Говорить о своих чувствах мне хотелось меньше всего. В новом дурацком состоянии был только один плюс - хороший повод для самообмана, будто я окончательно победил в себе пацанские черты характера...
Ха-ха... Наивный.
Глупая эта влюбленность умерла сама собой через полгода. Я закончил школу - и больше исторического Кирилла не встречал.
Зато потом были еще Олег, Дима и Альберт. С первым Света лишилась невинности. С остальными - продолжала попытки понять, что же такое - женское счастье. Пыталась с завидным упорством, которое я не терял в своей жизни никогда. Допыталась до того, что едва не вышла замуж...
Альберт оказался настойчивым парнем. Малость мальчиковые повадки Светы его не смущали, скорей уж наоборот - заводили. Мы встречались почти год, на протяжении всего моего первого курса и потом летних каникул. Даже съездили после сессии к его родителям в областной город... И им очень понравилась молчаливая скромная девушка, которая так любила носить рубашки их сына...
А меня на протяжении всей поездки не оставляло знакомое уже чувство фальши. Маска так и норовила съехать. Особенно когда Альберт пытался не в меру активно утверждаться в позиции альфа-самца. Иной раз мне безумно хотелось на его объятия ответить крепким ударом в челюсть. Почему? Да потому что я ненавижу, когда кто-то думает, будто на самом деле обладает мной! Будто имеет надо мной власть и может решать за меня, какое платье я одену для встречи с его друзьями. Или сколько мне позволено выпить на свой день рожденья...
Когда мы порвали, матушка назвала меня идиоткой и едва не выставила из дома. Она уже успела всем соседям, родственникам и друзьям раззвонить, что скоро у нас свадьба. Мля, она даже обручальные кольца нам присмотрела в ближайшем ювелирном!.. Не спросив меня, хочу ли я на самом деле замуж. Моя родительница так спешила поскорей пристроить свое странноватое дитятко... И ей так нравился этот Альберт. Она бы сама за него пошла, будь лет на двадцать моложе.
'Света! - истерила родительница, мечась по комнате. - Не будь дурой! Я тебя умоляю! Одумайся! Такой парень! Умный, красивый, при деньгах! Ну что еще тебе надо?! Он же сам предложение сделал, ты же ни в чем нуждаться не будешь! Послушай мать хоть раз в жизни!!! Ведь ты никогда меня не слушаешь!'
И так далее и тому подобное.
Но я не послушал.
Мы сильно тогда с ней разругались. Очень сильно.
Скажу даже больше... мы разругались настолько сильно, что я пошел в паркмахерскую и назло ей состриг к емелям отросшие почти до плеч локоны, которые так нравились Альберту.
А потом окончательно понял, что устал не только от длинных волос и видного жениха.
Я устал от себя. От этого проклятого притворства. От того, что все хотят видеть меня прилежной девочкой, которая должна выучиться в престижном вузе, выйти замуж, родить пару штук детей, а потом до конца жизни быть примерной женой и матерью.
Господи, как я все это ненавидел. Даже не платья и косметику. Не женское имя и сиськи.
Нет...
Я ненавидел сценарий, который родители подписали задолго до того, как я научился самостоятельно принимать решения. Я ненавидел уверенность с которой они, как и Альберт, все хотели контролировать в моей жизни. Чтобы и соседи, и родственники видели - у Яковлевых прекрасная семья! Лучшая семья! Просто образец... как с обложки журнала... Две умницы-дочки, дом - полная чаша и никаких отклонений от нормы.
Но отклонения были... Увидев себя в зеркале с мальчишеской прической, я вдруг так остро, до боли в груди захотел бежать... Бежать прочь от родителей, финансового института, за который они платили, и их твердокаменной уверенности, что из Светы надо сделать настоящего человека.
Две недели после этого я ходил сам не свой. Снова забросил все платья на дальнюю полку шкафа и начал пользоваться мужским одеколоном...
Думаю, мама сходила с ума. И больше всего ее, конечно, пугало, что на это скажут соседи.
Но мне уже было все равно...
Я пошел в разнос.
Демонстративно напился на отцовом дне рожденье. Перестал мыть волосы и стирать джинсы. Принялся хамить всем направо и налево по поводу и без.
Опустился, короче, на самое дно.
Мне тогда казалось, что это единственный способ сохранить и преумножить ту решимость, которая, подобно нарыву зрела в душе. А решил я... решил уехать. Совсем уехать из родного города.
Бросить институт.
Порвать все старые связи.
Особенно - с родителями.
3.
Вот так я и оказался в Казани. Всего три часа от дома - а какая свобода...
Это было год назад... тогда стоял жаркий август.
С жильем вопрос решился быстро, я почти сразу нашел неплохую квартиру, которую стал снимать на пару с одним геем. Не дворец, конечно, но много ли нам надо? В моей комнате имелось окно с видом на дворик, удобный матрас на полу и ноутбук. Этого было вполне достаточно. И сожитель оказался отличным парнем, не смотря на всех его 'друзей' и привычку не смывать за собой.
Так что из больницы я сразу поехал домой. Едва дождался, пока пожилая медсестра сделает простую перевязь для моей пострадавшей руки, и почти бегом побежал на остановку. Устал ужасно... Хотелось только одного - принять горячую ванну и уснуть.
Но автобус все не шел, а сентябрьская погода сильно мне подгадила. Я зябко ежился под козырьком остановки и смотрел, как мелкий дождь сыпется на зонтик стоящей передо мной дамы. И ужасно жалел, что не надел с утра ветровку - теперь она была бы очень кстати.
- Эй, пацан, закурить есть? - услышал я за спиной. И сразу внутренне напрягся, уж очень голос был нехороший. Так обычно начинают беседу любители поживиться чужим телефоном.
Обернувшись, я увидел невысокого, но кряжистого парня с бритым черепом.
- Нет.
Самому бы кто дал...
А лысый, заметив мою перевязанную руку, разочарованно сплюнул и пожал плечами.
- Ну ладно...
Мда, у гопников, оказывается, тоже есть кодекс чести. И там, вероятно, прописано, что наезжать на убогих 'не айс'.
Я отвернулся и снова уставился на полупустую дорогу.
Автобус пришел только через полчаса, когда я окончательно замерз и готов был выть от боли. Денем, в машине скорой мне вкатили какого-то анальгетика, и несколько часов после этого жизнь казалась вполне сносной. Но доктор сразу предупредил, что боль вернется и будет сильной. Даже предлагал пару таблеток с сбой взять. А я, дурак, отказался. Пока доехал до дома, сто раз пожалел.
В подъезде пахло печеными пирогами. Я сглотнул слюну и постарался не думать о том, как же это здорово - возвращаться домой, где тебя ждут... Где пекут пироги, варят суп и спрашивают, что интересного случилось за день.
Меня никто не ждал.
Алекс два дня назад уехал со своими 'сестрами' на озера, так что в квартире было пусто и не пахло ничем, кроме лака, которым я с утра покрывал разрисованную накануне бутылку. Сама она стояла на балконе, но запах все равно просочился в комнаты.
Я скинул ботинки, прошел первым делом на кухню, где у нас лежала аптечка и отыскал анальгин. Подумал, что надо бы принять ванну и согреться, но вместо этого, не раздеваясь, повалился на диван в большой комнате и отрубился до самого утра...
Уезжая из своего города, я плохо представлял, что буду делать в Казани. Недоучка, фрик, человек без прошлого и без будущего... Из дома взял с собой только небольшой походный рюкзак, в который сложил любимую одежду. И еще ноутбук... Стоило бы оставить этот матушкин подарок, но я не смог. Слишком большая часть моей жизни проходила в режиме 'онлайн'.
Связи в Казани у меня были, деньги тоже - скопил за несколько лет, подрабатывая то там, то тут. Хотел потратить на какую-нибудь интересную поездку. Ни разу за границей не был... Но не сложилось. Ну да не важно это уже... Зато на новом месте быстро освоился. Пару недель пожил у знакомой девушки, а потом познакомился с Алексом, который искал себе сожителя. Правда я сразу ему объяснил, что геи меня не возбуждают. Ну, чтобы лишних движений не было. Да он, в общем-то и не проявлял большого интереса, потому что с самого начала знал, что если я и парень, то не совсем такой, как ему нравится.
А встретились мы как раз в гей-клубе. Есть в Казани такой 'Street'... До сих пор не знаю, зачем меня туда понесло. От безысходности, наверное. Пытался понять, что я за зверек такой. На лесби не похож, но и нормальным назвать трудно. Одно слово - уродец.
Адрес этого места узнал еще, когда жил у родителей, просто из любопытства...
Сначала решил днем на разведку сходить: узнать, где это и во сколько вообще тусовка начинается. Пока шел, все думал, может быть, мамаша была и права, пытаясь отвести меня к психиатру.
Да уж... Как все было бы просто, существуй в мире такие таблетки, которые принял и - хо-ба! - больше не хочешь быть парнем.
Клуб я нашел не сразу. Очень уж хитро он был спрятан на задворках главной улицы. Сначала пришлось просто свернуть в подворотню и долго там оглядываться. Вывеску я увидел, но дверь оказалась закрыта. Наверное, я бы так и ушел ни с чем, но тут мое внимание привлек секс-шоп... А я как-то слышал, что в таких магазинах можно найти приспособления для утягивания груди...
Пару минут потоптался, набираясь решимости, и рискнул заглянуть.
Когда вошел и увидел все эти 'богатства', застремался сильно. Честное слово, просто не знал, куда глаза девать! Такого количества резиновых изделий мне еще видеть не приходилось. С минуту я топтался возле самой безобидной витрины, где были выставлены обычные диски. С порнушкой, разумеется. А потом, как того и следовало ожидать ко мне обратилась продавщица, приятная дама в возрасте:
- Что-то посоветовать? - дружелюбно осведомилась она.
Я чуть на месте не провалился, но тут вспомнил, зачем собственно пришел, и спросил про нужную мне вещь. Но так как я и сам плохо представлял, на что она должна походить, то дама лишь руками развела. В этом шопе про такое даже не слыхали. Я кивнул и быстренько вышел вон, вздохнув с облегчением. Хотя дама попыталась крикнуть мне во след, что можно попытаться найти... Я сделал вид, будто не услышал.
Никогда раньше не был в секс-шопах... И даже не предполагал, что испытаю такую ужасную неловкость.
Нет уж! 'Сюда я больше не ездок'!
Почти бегом направляясь к выходу, я вдруг увидел на стене коридора вывеску, указывающую, как пройти к гей-клубу.
Вот он где прятался, зараза. Внутри. Подальше от посторонних глаз.
Там я быстро узнал, что открытие - в девять. И свалил домой, до девяти еще оставалось много часов.
Я долго думал, как одеться в этот бар. Кем меня должны увидеть люди? Светой? Или тем, кто я есть на самом деле? В конце концов решил не заморачиваться и залез в привычные джинсы и рубашку.
Рубашки я люблю больше всего. Для меня они - как символ настоящего мужского. Может быть, я американских фильмов обсмотрелся...
У меня была всего одна, зато просто замечательная - черно-коричневая, в крупную клетку. Я сам купил ее еще в родном городе. Матушка тогда привычно возвела очи небу и сказала, что я - неисправимое чучело. Зря она так, конечно. Я к тому моменту уже понял, что гораздо лучше выгляжу в мужском образе, а не девчоночьем. Только говорить об этом ни за что бы не стал.
В гей-клубе я сразу почувствовал себя как-то глупо. Словно опять пришел играть чужую роль. К тому же у меня было мало денег и тратить их на коктейли казалось не самой лучшей идеей.
А вокруг все веселились... девушки, парни... Вроде бы все как обычно, только наоборот... Но я ни к первым, ни ко вторым никакого отношения не имел...
Короче, не зная куда себя деть в этом странном обществе, я тупо сбежал в бар, который находился во дворе клуба, и там спрятался в туалете. Всегда так делаю, когда теряюсь в незнакомом месте. Можно побыть наедине с собой и понять, что происходит.
Бар был совсем маленький - на пять столиков, и туалет в нем - всего один. Зато туда не стояла очередь, как в самом клубе. Я закрыл дверь и огляделся. Крышки на унитазе почему-то оказалась сломанной, так что я сел на порожек. И попытался понять, что общего у меня может быть с 'радужными' мальчиками и девочками. Они так дружно там обнимались и целовались... но ни те, ни другие не вызывали во мне никакого интереса.
Тем больней было осознавать, что я один.
Один такой.
Урод. Ошибка природы.
От этих мыслей я почти разревелся. Если уж быть честным, даже хлюпнул пару раз носом, но потом, как обычно разозлился на себя за эту слабость и сразу успокоился. В ту пору я еще не курил, и гнев был единственным способом загнать слезы обратно.
Ну и пусть урод. Что же теперь поделаешь?
Да и в конце концов... всегда можно решить эту проблему радикально.
Меня даже потом прошибло.
Неужели правда? Я подумал об этом?
О самоубийстве...
Чувствуя, что меня начинает колотить, я прислонился спиной к косяку и закрыл глаза. В голове стучала только одна мысль - 'я могу это сделать'.
Сколько раз читал в книжках и газетах про самоубийц... Всегда считал их трусами. А теперь мысль об уходе вдруг показалась на удивление... обнадеживающей. Как последний патрон в кармане. Ты знаешь, что пропал и от тебя уже ничего не зависит. Но всегда можешь сам решить хотя бы один вопрос.
Я взъерошил волосы, а потом посмотрел на свои ладони. Руки как руки - ничего особенного. Вон, все голубые жилки на запястьях видны. Несложно будет их перерезать.
Правда меня всегда очень пугала боль.
Но если выбирать между короткой вспышкой и долгим мучительным горением, то занести лезвие будет не так и сложно.
Я провел большим пальцем по выступающей слегка вене. Дед мой всегда говорил, что с венами мне повезло - легко можно ставить уколы и капельницы... Медик, блин. А еще он говорил, что настоящие самоубийцы никогда не режут руки поперек - это делают только истеричные барышни, которым надо привлечь к себе внимание. Такие разрезы легко зашить и даже просто перебинтовать. А если по-настоящему, то надо провести бритвой вдоль вены. Это уже наверняка.
Я представил, как холодное лезвие коснется кожи и вздрогнул.
Ненавижу боль.
Между тем возле туалета кто-то разговаривал, слышались звуки бегущей воды со стороны раковины, смех и стук каблуков. Голубые обитатели клуба шутили меж собой и обсуждали знакомых. А потом одному из них надоело ждать.
И он дернул за ручку двери, которую я подпирал.
Только тогда я понял, что забыл запереться. Просто прикрыл эту дурацкую дверь, а про защелку и не вспомнил.
Оказалось, что затылком об кафель - это очень неприятно.
- Ого! - весело воскликнул надо мной огненно-рыжий парень в очках и со здоровенной серьгой в ухе. - Какой сладкий! Ты что тут делаешь?
Потирая отбитую голову, я уперся ладонью в пол, пытаясь встать.
- Чего надо?! - я завелся сходу. Мне было больно и ужасно обидно, что оказался в такой нелепой ситуации.
Стоящие рядом парни рассмеялись. Все кроме рыжего. Он протянул мне руку и, не дожидаясь пока я за нее возьмусь, сам подхватил меня с пола. Сильный, зараза.
И высокий - встав на ноги, я оказался этому любителю сладостей всего-то до подбородка.
- Ну давай, колись, чего ты тут делал? - в глазах рыжего я увидел странную серьезность. Однако отчитываться перед ним я не собирался.
- Да пошел ты!.. - выдернул плечо из его цепких пальцев и быстро двинул к выходу, слыша за спиной хихиканье этих кретинов.
Но далеко уйти я не сумел. Рыжий догнал меня и снова схватил за локоть. Зря он это сделал - у меня же рефлексы... Я же не зря несколько лет на карате ходил.
Короче, врезал я ему по голяшке со всей дури. А потом уже подумал и испугался. Мне вовсе не хотелось никого бить и вообще ссориться с обитателями этого места.
Ох-х... - рыжий пошатнулся, но устоял. - Парень, ты чего? Псих что ли?
Самое забавное, что локоть мой он так и не выпустил. А я больше не стал делать попыток освободиться. Ярость внутри вдруг разом потухла.
- Псих, - сказал я, глядя рыжему прямо в глаза. - Оставь меня, ради бога.
Он растерялся, а я быстро выдернул руку и, распахнув дверь, оказался на улице.
Ну их в задницу, этих голубков.
На ходу поправляя одежду, я почти дошел до выхода в подворотню, когда услышал окрик:
- Эй, подожди! Пожалуйста!
4.
- Меня зовут Алекс, - сказал рыжий, качнув пивную бутылку за горлышко. Я сидел рядом с ним на диванчике в углу бара и смотрел в стол. - А тебя?
Блин, хороший вопрос!
Ну, в конце концов, я ведь не собирался устраивать маскарад. Глупо это. Потому что если присмотреться, у меня под просторной рубашкой все равно прекрасно были видны сиськи. Бандажи я больше не носил, после того, как однажды едва не грохнулся в обморок от недостатка воздуха. Да и вообще... даже месяца не прошло с того момента, когда я выкинул все женские тряпки.
Выкинуть-то выкинул, но парнем от этого не стал. Тело не изменишь. Никуда не денешься от него.
Про операции я что-то слышал краем уха, но для меня это были жуткие страшилки. Я врачей боялся до колик в животе. Значит, надо было жить таким, какой родился. А родился я девчонкой.
- Света... - мрачно буркнул я. И еще ниже опустил голову.
- Да ну?! - рыжий вдруг ухватил меня за плечи и развернул к себе. Мы уставились друг на друга. - Е-мае... сколько раз трансов видел, но про тебя не догадался... Старею, епта!
Я ничего не ответил. Чего тут говорить?
Алекс еще немного меня поразглядывал и отпустил.
Сам он тоже выглядел как обычный парень, сразу и не скажешь, что педик. Скорей уж, рыжий походил на моих знакомых дизайнеров из Москвы: такая же модная 'растрепанная' прическа, волосы, крашеные в ультра-яркий цвет, стильные узкие очки в черной пластиковой оправе и эта дурацкая сережка в виде шара на веревочке... которая очень выгодно подчеркивала правильность его лица. И никакой 'сладковатости'. Вполне себе мужской взгляд, фигура и повадки.
Алекс покусал кончик незажженной сигареты и вдруг выдал:
- По-моему, тебе надо сменить имя, чувак. На Свету ты никак не тянешь. Да и не хочешь тянуть, если я правильно понимаю. А?
Я кивнул.
Да уж, понимал он все очень правильно.
- Знаешь... - задумчиво произнес Алекс, - я думаю, тебе стоит познакомиться с парой человек... Они сюда иногда захаживают, правда не часто. Трансы вроде тебя.
- Трансы? - наверное, у меня было очень озадаченное лицо.
- Ну да. А что тебя удивляет? Это же клуб не только для геев и лесби, тут и бишки тусуются, и трансы иногда заглядывают.
Я молчал. Пытался понять, что вообще происходит. Почему мне надо общаться с какими-то трансами... Я слышал, конечно, раньше это слово, но как-то не горел желанием заводить знакомства с парнями, которые переодеваются в девок.
Собственно, эту мысль я и выдал Алексу спустя пару минут.
В ответ получил еще одну изумленную реплику:
- Е-мае!.. Да ты, видать, совсем еще маленький. Ничего не знаешь толком. Женские шмотки носят трансвеститы. А я тебе предлагаю с трансгендерами встретиться.
- Ну... - я боялся сесть в лужу, но все-таки спросил, - и чем они отличаются?
И тут Алекс заржал. Впервые за все время он все-таки повел себя как скотина. Хорошо, что в крошечном баре никого кроме нас двоих в этот момент не было. Даже бармен куда-то скипнул, наверное, на кухню.
Я встал, чтобы наконец уже уйти, но этот рыжий голубь с неожиданной силой дернул меня обратно на диван и вдруг заговорил очень спокойно:
- Малыш, извини. Я, кажется, все про тебя понял. А вот ты сам - нет. Скажи, ты ведь хочешь быть парнем, так?
Я кивнул, все еще хмурясь и не глядя на него.
- То есть ты на самом деле как бы даже парень, только у тебя женское тело. Так?
Я снова кивнул.
- Таких как ты, называют трансгендерами. Ошибочка в генах. Ждали мальчика, а получили девочку. Только она когда выросла, взяла и заявила, что будет парнем. Таких людей много. У них своя тусовка. Я знаю нескольких. Они меняют имя, паспорт, тело. Живут как полноценные мужики. Ну почти.
Я сидел и пытался дышать. Но у меня не получалось. Я только мелко переглатывал, чувствуя, как кружится голова.
Много? Таких, как я, много?!
Алекс взял еще пива и вышел на улицу, велев мне оставаться на месте. Вскоре он вернулся с какой-то девчонкой и долго с ней болтал. Но я не слышал ни слова - словно провалился в другой мир. Медленный, состоящий из стука моего сердца, неровного дыхания и обжигающей надежды...
Я не один.
Неужели это правда?
- Эй. Эй! - Алекс тряхнул меня за плечо. - Ты где? Вернись к нам. Я тут спросил Марусю, новости не очень хорошие. Человек, который тебе нужен, уехал недавно в Питер. Жалко, конечно. Но это не катастрофа. Ты можешь найти его через их форум. Ну или любого другого транса.
- А... - я замялся. - У меня интернета нет. Пока.
- Фигово, - Алекс придвинул мне стакан с пивом. - Пей давай, тебе, по ходу, расслабиться не помешает.
Я взял бутылку и залпом вылил в себя больше половины. Горечь хмеля согрела и помогла начать дышать нормально.
- Что, совсем нигде нет? - не желал отвязываться Алекс. - Ни дома, ни на работе?