Элея еще раз проверила, прочно ли стоит котелок и вновь склонилась к костру, чтобы раздуть приникший огонь. Испачканной в копоти рукой осторожно убрала за ухо растрепавшуюся прядь и старательно подула на угли. А когда распрямилась, то не сдержала внезапно заигравшего внутри смеха.
Подумать только! Дочь короля Давиана возится с костром...
Она, улыбаясь, смотрела на воду в котелке и была благодарна богам даже за эту старую обитую в дорогах посудину.
Она была благодарна за все... За каждое мгновение этой новой жизни.
Бывшая наследница Белого трона еще никогда не чувствовала себя такой счастливой и такой свободной.
И когда чуть поодаль заколыхались седые травы, она закрыла лицо руками, чтобы показавшиеся в свете огня всадники не заметили совершенно глупой, радостной улыбки у нее на лице.
- Смотри, принцесса! Я же говорил тебе, что у нас будет свежее мясо на ужин! - Кайза подъехал первым и, не спускаясь со своего жеребчика, ловко бросил ей в руки еще теплую тушку небольшого кролика. Элея без труда поймала 'ужин' и с усмешкой рассмотрела.
- Мелковат для великого охотника! - шутя поддразнила она шамана, но тот и не думал обижаться. Рассмеялся и спрыгнул наземь. Молодой, сильный как зверь, и такой же дикий, свободный... дитя степи и ветра. На Белых Островах подобные мужчины встречались нечасто. Там в характерах преобладали сдержанность и хладнокровие.
- Ничего, справим похлебку с тсуром, тогда хватит! - Кайза забрал кролика обратно, чтобы привести его в надлежащий для варки вид, а Элея обеорнулась к шуту, который на своей гнедой кобыле чуть поотстал, но последние слова принцессы услышать успел и тоже негромко засмеялся.
В том, что этих двоих судьба накрепко связала вместе, Элея уже не сомневалась.
Как не сомневалась больше и в своем выборе.
Впрочем, она с самого начала полагала, что поступает правильно, и теперь каждый новый день лишь крепче убеждал ее в этом.
Элея всегда думала, что шаман - это такой страшный человек с зубами, натертыми черным угольным салом, со страшными лохматыми волосами во все стороны, с кровью на когтистых руках... Но Кайза ничуть не напоминал этот ужасный образ, что жил в ее воображении после визита в Тайкурдан. Он больше походил на охотника или воина, чем на колдуна. Высокие острые скулы, нос с горбинкой, смоляная грива буйных волос, точеное жилистое тело... Ох и расхватали бы его девки в Тауре... кабы удостоились внимания. Когда Элея поняла, что этот человек станет наставником для Патрика, то удивилась до глубины души. Ей казалось, учителем должен быть седой старец, умудренный опытом, изведавший все и отдающий свои знания лишь потому, что сам уже близок к могиле. Ну или хотя бы вроде Ваэльи. А тут этот стремительный, как ночная рысь, полный жизни, яркоглазый Кайза...Он скорей мог быть просто другом ее шуту или... братом. Иногда Элее казалось, шаман и в самом деле связан с Патриком узами родства - ничуть не похожие внешне, они имели меж собой удивительное внутреннее сходство. Даже не характерами, нет... и не складом мыслей. Что-то на уровне ощущений.
Когда в тот первый день их знакомства чужеземный колдун отвел ее в сторону от стражей, Элея думала, он начнет говорить про богатый выкуп за наследницу. Или что-нибудь в этом роде. А вместо того услышала совсем другой вопрос.
- Этот человек с сияющими волосами, кто он тебе?
Вот так, без предисловий.
Элея растерялась. Сказать 'никто' у нее язык не поворачивался. Назвать шутом, просто паяцем почему-то тоже казалось неправильным и даже обидным.
- Тот, кто дорог мне, - проронила она в конце концов, надеясь, что шаман не заметит, как лицо ее полыхнуло жаром.
- Дорог? - колдун сверкнул глазами. Ох и черны же они были! Глаза демона... - Насколько дорог, снежная принцесса? - он пугал ее своим напором, внутренним огнем и этими дурацкими узорами из сажи на лице.
Элея не выдержала.
- По какому праву вы задаете мне подобные вопросы? Я не считаю их уместными в беседе с незнакомцем! - она и сама удивилась, как быстро вывел ее из себя этот человек.
Кайза чуть склонил голову набок, звякнув медяшками своего головного убора. Хитро прищурился. На острых скулах едва заметно дрогнули желваки.
- А это не простая беседа, - ответил неожиданно жестким голосом. - От нее зависит его судьба.
- Его?! - изумилась Элея.
- Его. Ты знаешь, что он наделен силой? - она кивнула, не видя смысла лгать. - Тогда тебе нужно знать и то, что он не просто колдун. В Диких землях таких, как он, зовут 'ойроэн'. 'Предназначенный'. У всякого есть предназначение, у тебя, у меня, даже у тех, кто в это не верит. Но иногда приходят особенные люди, чье предназначение дольше, чем их жизнь. Они несут с собой изменения. Нет, не думай что твой белый колдун - редкость. Ойроэн рождаются также часто, как хорошие певцы или одаренные мастера. Да только мало, кто из них доживает до своего предназначения. Слишком много сил стоит против. Этот дорогой тебе человек тоже ходит по краю. Его судьба - как ветер в степи. И уберечь твоего колдуна могут только крепкие узы. Только женщина. Ты.
- Я? - она испуганно отступила, во все глаза глядя на шамана. - Почему я?! - у Элеи даже не было слов, чтобы выразить свое недоумение. - Это насмешка? Не смейте шутить подобным образом!
Но Кайза смотрел без улыбки. Он был серьезен и суров, как сумеречный зимний день.
- Ты знаешь, принцесса, почему. Если тебе не достает смелости сказать это самой, то не делай хотя бы вид, что не понимаешь.
Элея закрыла лицо руками.
Две дороги. Две дороги - одна к солнцу, другая в шторм.
В дикую степь.
'О, Патрик! Милый мой... Я молила богов о том, чтоб мы были вместе... Но так? Так?!'
Шаг в пропасть.
Ей было страшно. Так страшно, что хотелось заплакать. Заплакать и спрятаться за широкую спину отца. Оказаться в Брингалине. Настолько далеко от этого места, насколько возможно.
'Слабовольная дура! Трусиха! Кухаркина дочь!'
Она медленно опустила руки. Взглянула на степного колдуна твердо и решительно.
- Если вам все известно, что же вы терзаете меня? Вы же знаете, что я не смогу ответить отказом при таких условиях. Патрик значит для меня слишком много...
- Как и ты для него.
Элея невесело усмехнулась. Она прекрасно знала, какого рода привязанность имеет к ней шут. Обычная преданность верного подданного, уходящая корнями к службе в Солнечном Чертоге.
- Почему именно три месяца, - спросила она. - Что изменится за это время? И что вы собираетесь делать с нами?
- Может и не три, - пожал плечами шаман. - Почем мне знать. А с вами делать я ничего не буду. Вы мне не пленники. Твоему колдуну нужно заново себя собрать. Он сейчас как груда черепков. А ты... тебе тоже пора сбросить старую кожу и выпустить тот огонь, который разгорелся так ярко.
'Огонь? - в смятении думала Элея. - О чем он? О том чувстве, что переполняет мое сердце? Или о переменах в характере, которые так пугают отца и Совет?'
Но спрашивать она не стала. В конце концов, это было неважно.
2
Миновало уже три дня, как они покинули становище. На одну из лошадей Кайза навьючил едва ли не половину скарба из своего тэна. В том числе и легкую полотняную палатку, которую быстро и умело ставил всякий раз, как на степь опускались сумерки. Спать приходилось на толстом одеяле из шкур, не снимая одежды. Поначалу Элея подумала, что это будет ужасно. Но после целого дня в седле, после горячего ужина, она всякий раз засыпала, едва только голова касалась уложенного вместо подушки походного мешка. Мужчинам было хуже - они ночевали под открытым небом у костра. По утрам, когда Пат и Кайза вставали, их плащи, как и травы вокруг, были покрыты инеем...
Элея плохо ориентировалась в сторонах света, но ей казалось, они едут на северо-восток, в самую глубь Диких Княжеств. Кайза время от времени отставал и что-то колдовал над следами, заговаривал их, чтобы стражи принцессы не нашли дороги за своей драгоценной пропажей.
В том, что хранители будут ее искать, Элея уже ничуть не сомневалась. Патрик был прав - что бы она ни сказала им, эти верные люди скорей предпочтут сгинуть в степях, чем явиться к Давиану без наследницы. Конечно, они уступили ей, что же им, бедным, оставалось? Но это ровным счетом ничего не значило.
- Завтра до Земли Силы дойдем, - сказал за ужином Кайза, и Элея увидела, как взволнованно блеснул глазами Патрик.
Патрик.
Был ли он в полной мере тем человеком, которого она знала прежде?
Шут ничего не рассказывал. А Ваэлья лишь обронила, что душа ее дорогого ученика расколота на множество кусочков, что он винит себя в смерти Нар и пропаже ребенка, и что лекарство этому - лишь время и его собственная воля.
Но после той ужасной ночи, когда Кайза со своим бубном разламывал на части привычный мир, что-то изменилось. Что-то изменилось, пока она, вцепившись руками в грубое одеяло из шерсти, испуганно таращилась в темноту степного шатра, пока вздрагивала, холодея, заслышав эти нечеловеческие крики. Когда она увидела его утром, покрытого разводами засохшей крови, то грешным делом подумала, что колдун убил шута, а теперь расправится и с ней самой. Но Пат был жив, конечно же. Напугал ее уже не в первый раз, а на самом деле просто спал, прижимаясь к широкой спине шамана.
'Мужчины... - подумала тогда Элея, - даже одеяла взять не додумались'
Она укрыла их, а сама вернулась обратно в тэн и попробовала еще хоть немного вздремнуть, но вместо этого только лежала и с грустью думала, что теперь все будет иначе. Ее шут, ее милый дерзкий обманщик уже едва ли захочет вновь надеть маску комедианта. Хранители на 'Вилерне' смеялись его выдумкам, его как всегда удивительно талантливым пантомимам и розыгрышам, но только Элея видела и понимала, что эти шутки совсем иные, чем прежде. Как будто на самом их донышке оставался едва уловимый привкус горечи. В глазах шута больше не было той искренней детской радости, той искры жизни, которая воспламеняла все и всех, когда Патрик начинал куражится в Солнечном Чертоге.
Она понимала, тот хрупкий мальчик в бубенцах все-таки умер в лесу у Лебединого дворца.
А теперь, обретя наконец наставника, он уж верно пойдет совсем другой дорогой. Это будет путь мага, путь Силы, не имеющий ничего общего с летающими мячиками.
Так она думала в то утро.
После Кайзиного колдовства Патрик словно бы заново родился. И хотя его глаза опять засияли таким знакомым чистым светом, а движения и слова стали легкими как прежде, Элея понимала - он уже другой.
К тому же рядом был Кайза. Не придворные Золотой и даже не хранители Брингалина, а шаман со взором полным пламени. И вместо привычных замковых стен - вой ветра да степь без края. И потому Элея, даже если б очень захотела, не смогла бы видеть в нем просто шута...
Его чудесная улыбка словно бы стала мудрей, а в уголках глаз остались невидимые осколочки пережитой боли. Он победил ее, покорил, но прошлое нельзя забыть - так или иначе оно все равно накладывает свой узор на полотно жизни... чертит тонкими линиями на лице... Впрочем, Элея смотрела на этого нового Патрика даже с большим интересом, чем прежде. Сохранив свою детскую непосредственность и ясность, он обрел внутреннюю силу мужчины... Еще в доме Ваэльи, столкнувшись с этой силой впервые, Элея так растерялась, что полностью потеряла контроль над ситуацией. И почла за лучшее вовсе не общаться с шутом. Отгородиться от него толстой стеной. Это было глупо и недостойно наследницы, но она совершенно не понимала, как себя вести с бывшим шутом и чего ждать от дорого господина Патрика, который теперь сам определял свою судьбу, не полагаясь на мнения принцесс и королей...
Где-то вдали жалобно и одиноко закричала птица. А потом снова несколько минут тишину степи нарушало лишь сухое потрескивание костра и мурлыканье шута, который что-то негромко напевал себе под нос. Кажется, балладу о бессмертных воинах.
- Кайза, - спросил он чуть погодя, - а там мы надолго останемся? На Земле Силы? - о да, Элею этот вопрос тоже волновал. Несколько дней почти беспрерывной скачки заставили ее серьезно пересмотреть отношение к гонцам... Теперь она понимала, за что эти люди получали такое высокое жалование... Весь зад у наследницы превратился в один сплошной синяк, внутренние части бедер ужасно саднили от постоянного трения. А ведь прежде она считала себя хорошей наездницей. И даже наивно полагала, будто в полной мере обладает выносливостью своего народа...
Скачка выматывала ужасно. Иногда, гордая и обычно такая терпеливая, принцесса готова была расплакаться и унизительно просить о привале, лишь бы прекратить это испытание. Но на ее счастье всякий раз Кайза и сам догадывался, что пора дать передышку и людям, и лошадям.
На вопрос Патрика шаман только плечами пожал.
- Уж как сложится... - он поворошил угли и, выкатив один длинным прутиком, взял его голой рукой, чтобы прикурить свою длинную кривую трубку. - Тебе, Зумана, чем дольше, тем лучше. Да только предчувствия у меня нехорошие... - Кайза говорил спокойно, но у Элеи все сразу похолодело внутри. Эти дурные предчувствия, мрачные сны... В Диких землях они отступили, словно бы поутихли. Неужели беда только затаилась? Неужели она вернется? Элея с мольбой поймала взгляд шамана, надеясь услышать, что это не так. Но Кайза лишь качнул головой, не имея для нее ответа.
Шут тоже нахмурился.
- Патрик? - спросила его Элея. - У тебя тоже скверные ощущения?
- Нет, Ваше Высочество, - он казался удрученным. - Даже кошмаров больше не вижу.
Кайза выпустил в небо тонкую длинную струйку дыма.
- Ты под моей защитой сейчас, - сказал он. - Тебе сил набраться нужно, вот я и закрыл тебя от всего. Не пугайся, после посвящения ты снова обретешь свое видение в полной мере, - шаман поднялся с земли. - Ну, хватит разговоров. Спать будем.
3
Земля Силы отличалась от остальных, ставших уже привычными, степных пейзажей. В этом месте высились темные каменистые скалы, у подножия которых разверзся овраг, поросший хоть и невысокими, а все же деревьями, столь редкими для этих краев. Овраг был достаточно велик, чтобы там поместилась целая деревня, но обычные люди обходили Землю Силы стороной. Кайза сказал, что приходить сюда можно только с шаманом. Иначе духи ум помрачат. Или вовсе заберут душу.
Спустившись на самое дно оврага, они нашли там каменную хижину с настоящим очагом у стены и даже небольшим запасом дров. Она стояла почти у самого русла тонкого ручейка, бегущего меж замшелых холодных валунов.
- Это священный источник, - сразу же пояснил Кайза. - Будьте почтительны к нему, и он дарует вам освобождение от любых болезней. Люди моего народа омываются в его воде, когда ищут исцеления или очищения. Источник - сердце этой земли. Он рождается вон там, под скалой в пещере. Завтра мы пойдем туда вместе. А сегодня я один принесу подношение Земле Силы и попрошу ее принять нас с добром, - с этими словами Кайза оставил их расседлывать лошадей, а сам ушел к пещере, и вскоре Элея услышала оттуда его хриплый голос, выводящий протяжную, как степной ветер песню.
Патрик между тем уже успел растопить очаг, смешно измарав в золе не только руки, но и лицо. Хижина была совсем маленькая, по семь шагов вдоль стен, и тепло очень быстро стало наполнять ее.
- Славное жилье, - обрадовано сказал шут, - щелей почти нет, на совесть делали. И лежак от пола поднят, хорошо вам на нем будет, ни один сквозняк не достанет. Только полог натянем. Да и мы с Кайзой отоспимся наконец. А то под небом-то открытым сладко не поспишь, степные ветродуи - та еще колыбельная... - он полюбовался на огонь и, подхватив котелок, направился к двери. - Пойду за водой, горячего хочется - аж сил нет!
Оставшись в домишке одна, Элея устало присела на широкий - втроем спать можно - топчан и задумалась. Мир вокруг нее слишком изменился, чтобы она сама могла оставаться прежней. Новая жизнь требовала иных правил и иных приличий. В этой жизни у нее не было ни слуг, ни стражей, ни титула, ни нарядов. И чем дальше, тем нелепей казалось ей играть роль принцессы рядом со своими спутниками. Разве имела она право претендовать на большее, чем они? Спать в тепле, когда им доставалось лишь то самое небо, которое помянул Пат... благосклонно принимать готовую пищу... готовую постель... Ну да, она поддерживала костер, когда Кайза с Патриком куда-то отлучались, но при этом словно бы одолжение делала.
'Посмотри на себя, Ваше Высочество... Твоя одежда в песке, твои волосы спутаны ветром, а кожа покрыта пылью и потом. Когда ты в последний раз мылась? Когда надевала ночную сорочку? Доставала духи?..'
Все в прошлом... Теперь она мечтала лишь о том, чтобы подольше не залазить в седло, да хоть раз поспать в настоящей теплой постели... И поесть досыта. Скроенные по фигуре охотничьи штаны уже несколько дней приходилось подвязывать платком, чтобы не свалились.
Ваэлья была тысячу раз права, когда говорила, что этот путь не покажется ее воспитаннице легким...
Отбросив мысли о том, чтоб прилечь и забыться, Элея решительно встала и направилась к сваленным у порога в кучу вещам. В хижине было темно: крохотное оконце, прорубленное под потолком, смотрело в темное, почти ночное небо. Очаг же только начал разгораться. В его свете она достала всю посуду и выложила на стол. Одеяла отнесла к топчану, а в углу нашла тощую метелку и принялась сметать сор - плотно утоптанный земляной пол был покрыт обрывками коры, сухими листьями и звериным пометом. Это вовсе не соответствовало ее пониманию домашнего уюта. Когда дверь вновь отворилась, Элея услышала изумленный возглас. Шут застыл на пороге с котелком в одной руке и охапкой сучьев в другой. Озаренный огненными сполохами, он смотрел на нее так, словно вместо принцессы увидел вдруг степного духа.
- Ваше Высочество! Вы чего?! - он свалил сучья у очага и, брякнув котелок на стол, стремительно подошел к Элее. - Что вы делаете? Зачем? Мне бы сказали!
Она огорченно посмотрела на него. Он не понимал...
- Патрик, я больше не наследница. Или ты забыл? В этой степи все равны... Я не желаю больше быть вам обузой. И не буду. Не для этого я здесь.
Недоумение на лице у Шута было совершенно неподдельным.
- А для чего же? - спросил он напрямую.
- Быть может, для того, чтобы научиться быть не только принцессой, - ей казалось эти слова прозвучат весомо, однако Пат все равно продолжал хмуриться и смотрел неодобрительно. Идея не пришлась ему по вкусу. Но прежде чем, шут успел начать перечить, Элея сердито оборвала разговор: - Довольно! Я так устала спорить... Неужели ты не видишь этого? Не понимаешь? - он жалобно захлопал глазами. - Все только тем и заняты, что учат меня, как вести себя, как говорить, жить, дышать! Я больше не наследница! Позволь мне самой решать, что я должна делать и чего не должна!
Чем дольше она говорила, тем сильней вытягивалось его лицо, пока наконец Элее не стало стыдно за свою горячность и несдержанность. Уж кто-кто, а Патрик меньше всего был виноват в том, что душа ее по-прежнему оставалась скована правилами приличий и предписаниями этикета.
- Ну ладно... - пробормотал он, отводя глаза. - Делайте, что хотите.
- Пат! - Элея не дала ему отвернуться, схватила за рукав. - Постой! Не сердись на меня... Прошу... Лучше покажи в следующий раз, как огонь разводить. В моих покоях это всегда делали слуги... И позволь мне узнать, как ты определяешь готовность мяса...
В эту ночь она спала особенно крепко, потому что наконец не мерзла и не поджимала ноги, отчаянно пытаясь согреться. Лежанка в степной хижине показалась ей самой настоящей периной.
Зима, которую они оставили на Белых Островах, незаметно пришла и в Дикие земли. Каждый день теперь был холодней предыдущего. И, одиноко вертясь с боку на бок в Кайзиной палатке, Элея не могла не думать, что любимый мужчина - вот он, рядом, только руку протяни. Как тепло было бы им вместе...
Впрочем, даже в теплом доме степных шаманов она думала о том же самом.
Наутро, когда зябко кутаясь в плащ, Элея вышла из хижины, она не узнала привычной степи.
Выпал снег.
Обхватив себя руками, Элея смотрела на убеленную равнину, простертую до самого горизонта и чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы - еще никогда ей не доводилось видеть картины столь величественной и спокойной. Казалось, мир в этом месте остановился, замер вне времени и вне действия... Только маленькие снежные вихри закручивались по земле, да высоко в небе с печальным криком пролетела птица.
'Если боги и в самом деле сходят на землю, - подумала Элея, - то наверное именно в таком вот месте...' - смахнув влагу с ресниц, она огляделась в поисках своих спутников. И почти сразу же заметила две цепочки пеших следов, уходящих к расщелине у изножья скалы. К дивному ключу, о котором толковал Кайза. Несколько мгновений Элея колебалась, а потом вздохнула и решительно направилась в том же направлении.
В конце концов, разве она не имела право тоже увидеть этот святой источник? И если уж не искупаться в нем, так хоть умыть лицо чудодейственной водой.
Дорога до ущелья была не особенно длинной, а ветер стих, и потому прогулка доставила Элее настоящее удовольствие. Время от времени она останавливалась, чтобы полюбоваться на сизые горы вдали, на покрытую снегом веточку неизвестного крючковатого дерева, на хрупкий заиндевелый листок, торчащий из сугроба. Однако чем ближе подходила к пещере, тем сильней испытывала неуверенность, что поступает правильно. Звать ее не звали, и кто знает, что делают там эти два колдуна... Может, Кайза опять совершает какой-нибудь обряд, и посторонним на это смотреть не должно...
И все же любопытство было сильней. А может и не любопытство даже, а неудержимое желание быть рядом с кем-то в этом безлюдном месте...
Разумеется, таиться и подглядывать Элея не собиралась, но и смутить Кайзу с Патриком в самый неподходящий момент ей хотелось меньше всего. Поэтому она подошла осторожно, готовая в любой момент развернуться и уйти. Да только шаман непрошенную гостью заметил тотчас. Сам он сидел посреди пещеры на обломке небольшого древесного комля, шут стоял перед ним в одних штанах и с обреченным видом стаскивал сапоги.
- А вот и наша принцесса проснулась! - весело сказал Кайза и подмигнул Элее. - Ну заходи, чего встала. Мы тут твоего колдуна долечивать будем. Он теперь цельный, но хрупкий, как лед на ручье. Нужно наполнить его силой. Силой этой земли, этой воды и воздуха.
- Ну да, только огня не хватает, - хмыкнул Шут, отбрасывая второй сапог и развязывая тесемки штанов. Элея смущенно отвела глаза.
- Огнем буду я, - ответил Кайза, вставая со своей коряги. - Хватит языком болтать, полезай в воду.
Целебный ключ брал свое начало в тонкой щели меж камней на высоте трех локтей от земли. Каким-то чудом он еще не замерз и, сбегая вниз, наполнял широкую чашу, образованную скальной породой. Была эта чаша достаточно велика, чтобы сидя на корточках, по грудь оказаться в воде. Патрик смотрел на нее без особого восторга.
- Полезай! - снова велел ему шаман. - Нечего копытами перебирать.
Элея искоса поглядывала на Патрика, даже теперь успевая любоваться его телом со спины. Он все еще был худ, но эта худоба не шла ни в какое сравнение с тем, что предстало ее глазам в тот ужасный день, когда она нашла шута у Ваэльи. Тогда он больше походил на мертвеца, а теперь под кожей, как и прежде, красиво перекатывались точеные мышцы акробата.
С громким вздохом Пат переступил край чаши и огласил пещеру звучным подвывом.
- Давай-давай, - Кайза подошел к нему, и едва шут опустил в чашу вторую ногу, ухватил его за плечи и окунул в ледяную купель с головой. Когда тот с сердитым воплем, разбрызгивая вокруг себя воду, точно лохматый пес, попробовал высунуться, Кайза спокойно велел ему уняться и сидеть смирно.
- Да я же околею тут! - воскликнул бедный Патрик, мокрый, дрожащий и разом посиневший от холода. Элея делала вид, что по-прежнему смотрит в другую сторону, а сама незаметно наблюдала за этим забавным представлением.
- Не успеешь. Садись на колени, я сказал! - шаман взял лежащий рядом черпак и, набрав в него воды, медленно принялся лить шуту на голову, бормоча что-то. Сначала голос Кайзы был едва слышен, но постепенно сила его нарастала, подобно приближающимся раскатам грома. И каждый новый черпак выливался быстрей и быстрей, пока наконец громко вскрикнув, Кайза с размаху не опрокинул на своего ученика последний каскад воды. Студеная плюха заставила шута распахнуть зажмуренные глаза и глубоко вдохнуть. Так глубоко, словно бы в первый раз. Он запрокинул голову и замер, только капли воды стекали по лицу, по плечам, но казалось Пат не чувствует больше холода.
- Встань! - велел Кайза. - Теперь ты сильный. Теперь ты цельный. Теперь у тебя есть новое имя и новая судьба. Забудь что было. Ты заново родился. Прежняя жизнь не имеет больше власти над тобой! Встань! - он взял шута за руку и помог подняться.
Когда Пат ступил на сухой песок пещеры, Элея, забыв обо всех приличиях, уже не смогла отвести от него взгляда. Еще одно волшебство, еще одно превращение случилось в эти минуты, и ее шут, ее маг словно бы весь с головы до ног облекся светом. Боль и вина, слабость тела и духа остались в прошлом...
Перед ними стоял новый человек, и глаза его сияли как звезды.
4
Обратно Элея возвращалась бегом - нужно было скорее растопить приугасший очаг в хижине. Патрик и Кайза шли следом. Шут кое-как обтершийся своей драной рубахой, натянул куртку на голое тело и дрожал точно припадочный. Кайза подталкивал его в спину, чтобы тот шел быстрее.
Элее повезло. Угли еще тлели. Она отчаянно принялась их раздувать, подбрасывая сверху мелкие щепки. Как разводить огонь она толком не знала, но поддерживать умела. Когда мужчины шумно ввалились в хижину, та уже была полна дыма и отчасти даже тепла.
- Ну-ка, принцесса! Пусти, я помогу, - Кайза быстро присел рядом и в считанные секунды распалил такое жаркое пламя, что Элея поспешила отойти в сторону, уступая место стучащему зубами Патрику.
- У тебя есть сухая рубашка? - спросила она. Шут кивнул, но от печи не отошел, и Элея сама отыскала его мешок с вещами. Заглядывать внутрь она не сочла правильным, поэтому просто вручила его владельцу. - Надень пожалуйста.
Пат послушно развязал мешок и вытащил из него ту самую рубаху, которую она подарила ему в первые дни после 'возвращения'. Надев ее, он с сомнением посмотрел на рваную и грязную сорочку, которую носил все последнее время. Вид у нее, и впрямь, был не слишком привлекательный.
'Пятна, положим, все равно не состирать, а вот дыру зашить можно, - подумала Элея. - Только бы Рия догадалась положить мне ту шкатулку с полезными мелочами. В ней были и нитки с иглами! - она поспешно отыскала свои вещи и принялась перебирать содержимое обоих мешков. - Хвала богам! Эта девочка - просто сокровище... Как жаль, что пришлось оставить ее там. Бедняжка... Одна с целой толпой этих несносных мужчин. Матушка небесная, храни ее...'
Элея подошла к Патрику и забрала у него дырявую рубаху. Уж что-что, а с нитками возиться ей приходилось даже слишком часто... Бесконечные вышивания под надзором гувернантки принцесса до сих пор вспоминала как главную пытку своего детства.
Порвано было неудачно - криво, лоскутами. Элея нахмурилась, пытаясь понять, откуда лучше начать. Любопытный Патрик тут же возник рядом. От его растрепанных влажных волос пахло костром.
- Да бросьте вы ее, - простодушно сказал он. - Тут же возни не оберешься.
- А если ты и вторую попортишь? Другой у тебя не будет, - Элея кивнула в сторону очага. - Иди лучше сядь, где сидел, и позволь огню делать свое дело, а мне - свое.
В хижине было темно, и она решила выйти наружу. Понимала, что руки замерзнут, зато при солнечном свете удастся лучше составить обрывки ткани. За порогом хижины нашлась удобная низкая скамья, в самый раз для такой работы. Морозный воздух приятно коснулся лица, промыл слезящиеся от дыма глаза, наполнил легкие свежестью. Погода стояла безветренная, даже ласковая.
'Как хорошо, что я здесь оказалась не в платье, - думала Элея, расправляя рубашку на коленях. - Вот бы намучалась!' - солнце светило ярко и работа иголкой оказалась неожиданно приятной...
Скрипнула дверь, и, щурясь на яркий свет, к Элее подошел Кайза. Постоял рядом, посмотрел, как ровно и легко ложатся на ткань стежки, и вдруг промолвил:
- У нас для мужчины шьет только мать, сестра или возлюбленная...
Элея уколола палец и бросила на колдуна сердитый взгляд.
- Что же он по-твоему в рваном теперь должен ходить? Я бы и твою рубашку точно также взялась зашивать! - она вновь уткнулась в работу, пряча вспыхнувшее лицо. И еще раза два попала иглой в палец.
- Ну... - Кайза осторожно тронул ее за плечо. - Если так, может, и это починить сумеешь? - он распустил завязки плаща и, ощупав его, протянул Элее. - Вот здесь и здесь. Видишь, полоски меха почти оторвались.
- Починю, - ответила она, радуясь, что Кайза больше не допекает ее своими неприличными замечаниями. И вспомнила вдруг Инию. Вот уж нашли бы общий язык! Сестра тоже всегда любила с невинным видом ковырнуть за самое больное... - Только не быстро. Патриковой рубашки мне надолго хватит, - она провела рукой по рваному краю в бурых пятнах. - Ему было больно?
Шаман хмыкнул, дернув бровью.
- Не больней чем носить эту скверну в себе, - и добавил чуть тише: - То, что с ним сделали, мало кому под силу вынести.
- Ты... имеешь в виду, что трудно было вернуть его?
- Нет. Именно жить с этим. Тебе сложно понять. И не нужно, - он встал, подхватив плащ. - Знаешь... не отходи одна далеко. Я снова видел дурные сны. И духи говорят - что-то не так. Нас ищут.
Когда шаман удалился, Элея несколько минут сидела пригвожденная к скамье внезапным страхом. Кайза не хотел ее пугать, она понимала, что просто так он не стал бы бросаться словами. И внутренний голос подсказывал - беда эта крадется не за ней, и не за шаманом. Ей нужен Патрик.
'А мы даже не можем что-то сделать, как-то отвратить...' - с горечью думала она, не в силах представить, что с ее шутом опять может что-то случиться.
Но Элея ошиблась.
Может быть, принцесса из Брингалина и не знала, как противостоять неведомому злу, но вот Кайза вовсе не собирался оставлять своего ученика без защиты.
Не успела она собрать на нитку и половину дыры, как шаман вернулся обратно. В одной руке он держал плошку полную какой-то черной жижи, а подмышкой другой - свою неизменную баранью шкуру. За Кайзой из хижины выбрался Патрик. Он был всклокоченный и выглядел так, словно его только что разбудили, притом без особой вежливости. Потирая заспанные глаза, едва не налетел на столб, поддерживающий крышу навеса для лошадей. Смущенно улыбнулся Элее и сел на шкуру рядом с шаманом. Зачем-то расстегнул свою куртку, под которой снова не было рубахи, и обнажил правое плечо до локтя.
Элея отложила шитье в сторону и с интересом поглядела сначала на шута, а потом на Кайзу. Бубна у того в руках не было, но выглядел шаман так, словно опять собрался колдовать. Зажмурился и медленно раскачивался из стороны в сторону. Патрик терпеливо ждал. Оно тоже прикрыл глаза и, казалось, снова успел задремать, но как только Кайза громко хлопнул ладонями, шут встрепенулся, и Элея увидела, что на самом деле он порядком взволнован. Кайза же взял свою плошку и, обмакнув в нее тонкую ветку, принялся что-то чертить у Патрика на внешней стороне руки между локтем и плечом. Чертил и приговаривал нараспев одному ему понятный заговор. Потом вынул бурую тряпицу и, развернув ее, достал длинную иглу, которая тускло блеснула на солнце. Не сдержав любопытства, Элея встала и подошла ближе. На плече у шута был начертан силуэт ящерицы размером с ладонь. Она словно взбегала вверх по руке, извиваясь и забавно растопырив лапки. Кайза дорисовал хвост и взял в руки чашку с черной жидкостью. Обмакнув в нее иглу, он без лишних предисловий воткнул каленое острие в то место, где у ящерицы начиналась голова.
Патрик вздрогнул, а на месте укола вступила ярко-красная капля.
Элея, как зачарованная, смотрела на короткие резкие удары иглы, шут же зажмурился и, сцепив зубы, тихонько шипел от боли. Кровь уже давно покрыла все его плечо. Время от времени Казйа стирал ее своей тряпицей, но тонкие алые струйки все равно сбегали вниз, пачкая куртку. На темной ткани пятна были почти не видны, однако Элея подумала, что дворцовая швея госпожа Ланна совсем не порадовалась бы такому улучшению ее работы. Впрочем, мужчины никогда не задумываются о подобных вещах...
Работал Кайза долго и старательно. И даже сквозь потеки крови Элея ясно видела, что небрежный набросок превращается в удивительной красоты узор. У ящерицы появились глаза, крошечные пальчики на лапах и даже мелкие чешуйки по всему телу. Солнце уже давно миновало зенит и начало скатываться вниз, но за это время плоский рисунок стал объемным и живым. Когда шаман нанес последнюю точку и отер уже насквозь мокрой от крови тряпицей шутово плечо, Элее показалась, ящерица сейчас шевельнется и убежит...
- Вот так, Зумана, - Кайза устало поднялся. - Теперь ты защищен гораздо лучше, чем прежде. Этот оберег нельзя ни потерять, ни украсть. Держи в тайне его истинное предназначение и никому не говори, что означает эта ящерица.
5
- Вот послушай, послушай, как степь говорит... - Кайза сидел в своей обычной позе - скрестив ноги и чуть прикрыв глаза. В это утро они снова пришли к источнику, но не задержались в пещере, а поднялись наверх, на скалы. Туда, где каменный уступ был и удобной площадкой для обзора, и надежной защитой от ветра. Элея не напрашивалась идти с мужчинами, Кайза сам позвал ее. Спросил: 'Пойдешь с нами?' и она не нашла смысла отказываться. - Мир всегда говорит с тобой. Своими степями, озерами, деревьями... Тебе нужно только вспомнить, как его слышать. В детстве это умеют все, а люди Силы сохраняют такую способность до самой смерти. Попроси о помощи и тебе окажут ее. Нужно лишь знать, кого просить и как.
Элея сидела чуть поодаль, но прекрасно слышала все, что говорил шаман. Внемля его словам, она думала про себя... Отчего Ваэлья никогда не пыталась открыть в своей воспитаннице подобные силы? Оттого, что было слишком поздно? Или отец запретил, полагая, будто наследнице это ни к чему? Сколько раз она чувствовала себя неполноценной, слепой и словно бы запертой в скорлупе своей ограниченности... Удивительные вещи постоянно происходили рядом, буквально в двух шагах, но оставались недосягаемыми, непостижимыми.
А Кайза между тем продолжал...
- Шаманы моего народа берут силу от каждой стихии, от всякого существа. Растения дают нам ее, земля, вода и огонь. Звери и птицы. Ветры и грозы. А еще есть духи. Они принадлежат иному миру, и подчинить их своей воле может только тот, в ком есть сила изначального зверя. Ты, Зумана, никогда не коснешься этой магии. Никогда!
- Но почему? - Патрик выглядел удрученным и даже как будто расстроенным.
- Потому что в тебе зверя нет вовсе. Тебе не совладать с духами. Запомни и не смей даже пробовать. Это сильное колдовство, но для тебя оно погибельно. Ты должен учиться другому. Силы природы - вот что тебе подвластно. Я вижу это. Скажи, разве ты никогда не слушал ветры? Не пытался переменить погоду?
- Да... - выдохнул шут еле слышно. - Да, пытался.
- Это и помогу тебе вспомнить, - Кайза постучал ногой о камень. - Видишь скалу? Она глубоко в землю уходит, и если ты захочешь, то можешь слиться с ней, с ее корнями. Позволить силе земли перейти к тебе. Попробуй. Этот источник не имеет дна. Где бы ты ни был, он всегда утолит твою жажду, покуда ты способен чувствовать его. И вовсе не обязательно для этого сидеть на вершине горы. Можно находиться в доме или даже сидеть верхом...
Шут, закрыв глаза, сидел с отрешенным видом, а Элея просто смотрела в степь. Эти неласковые земли так пугали ее поначалу - ни конца им, ни края... никакой защиты, укрытия от непогоды... Но первый страх отступил, и на смену ему пришло странное ощущение гармонии, единения с этим местом.
Элея вздрогнула, когда ладонь шамана легла ей на плечо.
- Ты тоже... - промолвил он. - В тебе нет Силы, но есть чуткость к ней. Это хорошо... Люди ваших королевств давно потеряли связь с миром природы, а у нас каждая женщина - колдунья. Стать магом - не всякому дано, но унять боль у своего ребенка может любая мать из Диких Княжеств. Наши женщины знают, что прошептать похлебке, чтобы сыновья росли сильными. Знают, какие узоры вышить на подоле мужниной рубахе, если хотят уберечь его от врагов.
Спустя неделю Кайза сказал шуту, что тот достаточно сроднился с землей шаманов. Пришло время просить ее о помощи. Время самому стать шаманом.
Три дня подряд они оба ничего не ели, и каждую ночь бубен Кайзы гулко рокотал, призывая невидимые глазу силы. Элея слышала эти удары, доносившиеся от ущелья, но сама оставалась в каменной хижине. Ночи стали совсем холодными, особенно теперь, когда она коротала их одна. Только бараньи шкуры и спасали... Элея закутывалась в них с головой, прижимала колени к груди и под далекие удары шаманской колотушки проваливалась в неспокойный сон. А поутру вставала рано, прежде, чем возвращались мужчины. Она успевала раздуть огонь и согреть горячего чая. А потом Кайза с Патриком, усталые и молчаливые, просто падали на лежанку и спали так крепко, что даже дикое завывание ветра не могло их разбудить.
А ветер крепчал. И Элея догадывалась, что это неспроста...
На четвертое утро Пат влетел в хижину с горящими глазами и с порога закричал:
- Мы нашли! Элея, мы нашли его! Он в Закатном Крае! Совсем близко к Золотой! Он жив! - шут вдруг обнял ее крепко-крепко, горячо зашептал у самой шеи: - Теперь я чувствую его... Все время!..
Надо же, от волнения вежливый господин Патрик даже забыл про все титулы.
Это была чудесная новость, и Элея искренне обрадовалась, однако прикосновение шута лишило ее всякой возможности связно думать. Она просто закрыла глаза, позволив себе без остатка раствориться в этом мгновении счастья. И лишь потом тихо спросила:
- Значит, вам удалось?
- Да, да! - Патрик наконец вспомнил о правилах приличия и смущенно отстранился. - Теперь я знаю, что делать. Знаю, где искать его.
Дверь вновь открылась, и в дом вошел Кайза. Повесив бубен на стену, он тяжело сел у очага. Элея ужаснулась его бледности и тут же подала шаману горячего чая.
- Кайза... тебе плохо? - она осторожно развязала тесьмы его плаща и сняла с головы колдуна заснеженный капюшон. Тот вздохнул и изобразил на лице улыбку.
- Устал... Просто устал, - сделав только пару глотков, он поставил чашку на пол и направился к лежанке, даже не заметив, что уронил плащ...
- Что с ним? - прошептала Элея, изумленно глядя на шута. Тот смутился отчего-то.
- Он... ему пришлось просить о помощи какого-то очень сильного духа. Иначе я не смог бы отпустить сознание так далеко... А платить духам обычно приходится своей силой... - Пат совсем посмурнел и опустил глаза вниз.
- Вот как... - Элея подняла плащ Кайзы и, отряхнув от снега, повесила у очага. Полуоторванные меховые хвосты теперь держались крепко, она пришила их еще несколько дней назад. - Смотри, он уже уснул. Бедный...
Элея накрыла шамана одеялом из шкур и подоткнула края, чтобы холод не тревожил его сна. Патрик провожал глазами каждое ее движение.
- Ваше Высочество... Элея... Я... я так рад, что вы здесь, с нами... - промолвил он вдруг. - Ну скажите же мне наконец - почему?
Она подошла и села рядом с шутом. Широкая скамья стояла у самого очага и тепло огня, проникая сквозь одежду, наполняло жизнью... В свете алых лепестков Элея увидела, что Патрик тоже устал, очень устал. И только безмерная радость победы еще держала его на ногах.
Сказать ему?
Нет...
Это совершенно невозможно.
- Патрик... у тебя ведь тоже есть такие вещи, о которых ты молчишь... - ничего умней ответить она не нашла. Но, как ни странно, шут не обиделся, не нахмурился. Он, похоже, воспринял ее слова как упрек. А потому улыбнулся, обернувшись, и вдруг заговорил сам.
- Простите меня... - сказал этот непредсказуемый чудак, с теплотой глядя ей в глаза, - я знаю, еще в Брингалине должен был все вам рассказать. Но тогда бы вы увидели своего шута таким... словом, каким мужчине быть не подобает. Простите... Что взять с дурака? - и снова улыбнулся - виновато, словно просил не принимать его слова всерьез. Шут сидел вполоборота к Элее, огонь подсвечивал его волосы, бросал блики на худое лицо, которое за время путешествия по степи успела покрыть негустая светлая щетина. И нельзя сказать, что получилось плохо...
Вроде бы такой знакомый, а все же совсем иной.
Шут давно не походил ни на дурака, ни даже на глупого мальчика, каким был прежде. И слушая его рассказ, Элея все глубже понимала, что в прошлое канула не только эта забавная маска, которая была ему так к лицу когда-то. Многое осталось в той стылой каморе для служанок, в лесу у Лебединого Дворца, в заброшенном храме...
- Мой Патрик... - как ни пыталась, она не смогла сдержать совершенно непростительной женской слабости - рука сама собой потянулась к его щеке. - Как я рада, что все это позади...
Все еще тая улыбку в уголках губ, он печально мотнул головой.
- Позади будет, когда я найду принца.
Они помолчали немного.
- А что было... потом? Ты помнишь что-нибудь?
- О да... - взгляд шута стал отрешенным, словно бы он мгновенно оказался в другом месте. - Я помню... Но с каждым днем все хуже... Это место, его словами так трудно описать... Я называю его Запредельем. Там нет времени... нет направления... Все так... непостоянно. Как во сне. Когда я только вернулся, то помнил очень много, а сейчас... оно и забывается, совсем как сон.
- Там было страшно? - скорее уж Элею саму пугал его замерший взгляд, обращенный вовнутрь.
- Н-нет... вовсе нет, не страшно. Непонятно. Чуждо. Особенно я не любил равнину. Она была не такая, как эта степь, а словно бы нарисованная, мертвая, зыбкая. Порой шел и шел, и ни конца, ни края. В лабиринте мне нравилось больше. Там за каждым поворотом ждало что-то неожиданное. Порой ужасное, но чаще интересное или даже красивое. Но совсем не было людей. Только я один.
- Должно быть, ты чувствовал себя очень одиноко... - ах, как ей хотелось снова прикоснуться к нему... обнять, заслонить ото всякого зла. Держать крепко-крепко и не отпускать.
- Может быть... - шут перевел взгляд на огонь и лепески пламени отразились в его блестящих глазах. - Не помню. Еще там была лестница. Бесконечные ступени. Они уходили вверх, и вверх... А я поднимался. И каждый шаг сделать было очень трудно. Как будто на ногах чугунные сапоги, как будто эти ноги не мои, неживые или просто я забыл как ходить... Но я все равно поднимался. Шаг за шагом. Выше, выше, выше... И на каждой ступени сидели гигантские каменные кошки с очень длинной шерстью на голове. Стоило мне только встать на новую ступень, как они оживали и разом произносили какое-нибудь слово. Эти слова были как мозаика из тысячи смыслов, и тогда я мог их понимать... Но сейчас все забыл. Помню только два слова - 'дом' и 'страшно'.
- А когда тебя выводили оттуда... что ты видел? - Элея так ярко вспомнила незнакомца в плаще с капюшоном и удивительную силу, наполнившую дом Ваэльи.
Патрик пожал плечами.
- Не знаю... Забыл. Совсем, - он грустно улыбнулся и украдкой зевнул.
- Не хочешь тоже вздремнуть, Пат? - спросила Элея, решив, что хватит уже сидеть и пора подумать о том, чем кормить двух голодных мужчин, когда они проспятся.
- Ну... - конечно, он выглядел сонным и уставшим, однако потер глаза кулаком и ухмыльнулся, - хочу вообще-то. Но вряд ли усну. Очень уж много во мне радости от того, что мы сделали!
- Ну тогда... - Элея тоже улыбнулась, - может, сходишь за водой?
Пока шут привычно уже наполнял котелок, она достала Кайзин мешок с припасами и пристально взялась изучать его содержимое. Здесь еще оставалось немного неизвестной ей, но довольно вкусной и сытной крупы, полоски сухого мяса, ароматные травы и непетитного вида темная масса, сплюснутая в колобки размером с некрупное яблоко. Элея знала, что это как раз самое ценное, что у них есть - на таком колобке можно было приготовить весьма питательное дергитское блюда - тсур. Она взяла один из комков, отсыпала горсть зерна в чашку, выбрала несколько сухих стеблей. Кайза, в отличие от Патрика, ничуть не удивился, когда принцесса выказала желание научиться готовить, и охотно рассказал ей, что и как делать.
Конечно, эта еда не была ни особенно вкусной, ни разнообразной. Да и порции выходили весьма скудными - приходилось беречь запасы... И в первые дни кишки у принцессы так и норовили взбунтоваться. Не привыкли они к подобному рациону...
И все-таки... все-таки даже сидя в кустах за хижиной или смазывая натертые бедра бараньим жиром, Элея знала точно - это ее выбор, и она ему рада.
Когда шут вернулся с водой, стало понятно, что свои силы он переоценил - бедняга Пат засыпал на ходу и едва не упал, запнувшись о кривой порожек. Элея забрала у него котелок и мягко подтолкнула к постели.
- Иди уже, Патрик... Иди спать.
Проводив его взглядом, она в который раз подумала, что боги все-таки бывают милосердны - могла ли наследница Брингалина догадаться еще несколько недель назад, что самые ее несбыточные, глупые мечты вдруг воплотятся в реальность... Что судьба подарит ей возможность быть рядом с любимым человеком, видеть его, слышать, даже прикасаться к нему порой... И пусть сердце ее разрывалось на кусочки от невозможности разделить это чувство, такая жизнь была во стократ лучше той, что осталась в прошлом.
Даже несмотря на тсур и жесткую крольчатину.
6
- Ох и холодно же! - воскликнул шут, бросая на пол у очага охапку сучьев. Он отчаянно растер побелевшие пальцы и протянул их к огню. Элея ничего не сказала, но подумала, что, и в самом деле, день ото дня погода все злей и злей. Скоро станет совсем невозможно выходить из хижины...
- Вам нужна хорошая одежда, - словно услышал ее мысли Кайза. - И скорей. Завтра двинемся в путь. В двух днях пути от этого места было небольшое становище. Люди оттуда не ушли. Они помогут.
За минувшие сутки шаман вполне оклемался: шутка ли! - он спал весь день и всю ночь, разлепив глаза только для того, чтобы съесть ужин да сходить к кустам. Вот только Элее показалось, будто он стал еще более немногословным, чем прежде. Странный человек. Он никогда не рассказывал о себе и не спрашивал о других. Зато во всем находил путеводные знаки и мог угадывать погоду по цвету закатных облаков. В его черных глазах Элея видела не по возрасту глубокое понимание мира... словно шаман знал что-то такое, чему не учат даже наследников престола.
А может быть, ей это только казалось.
Ближе к вечеру Кайза оседлал своего серого коня и ускакал на охоту. Вернулся он затемно.
И не один.
Когда дверь в хижину отворилась, первым ее порог перешагнул невысокий - ниже Патрика - человек в побелевшем от снега драном плаще. Бедолага, похоже, совсем замер: стоял, крепко обхватив себя руками, покрасневшие пальцы перемотаны обрывками темной такани... Не иначе, как от того плаща откромсаны.
- Посмотри-ка, принцесса, кого я нашел. Он сказал, что искал тебя, - войдя следом, Кайза сдернул капюшон со своего спутника, и Элея тихонько вскрикнула.
- Хирга!
Мальчишка был бледен как призрак, но глаза его светились радостью, которую не могла заглушить даже смертельная усталость.
- Светлые боги, как ты тут оказался?! - Патрик подскочил к нему первым и, схватив за плечи, рывком прижал к себе. - Ты же застыл совсем!
Хирга и впрямь выглядел так, точно побывал в объятиях ледяной колдуньи. Он едва мог шевелить губами. Элея поспешно взяла одеяло из шкур и, отобрав паренька у шута, закутала его с головой, подвела к очагу. Мокрый холодный плащ остался лежать кучей тряпья у двери.
- После расскажет, - она усадила мальчика на скамью и сама села рядом, крепко обняв. - Посмотри, Пат, он едва живой... Ставь скорее воду на огонь!
- Ваше Высочество... - просипел мальчишка, - не волнуйтесь... Я сильный... Я вас искал.
- Матерь небесная... - Элея с тревогой вглядывалась в лицо оруженосца, гадая не о том, как тот оказался в степи, а лишь, насколько сильно он перемерз и надолго ли теперь свалится в горячке.
Шут, между тем, сделал, что было велено, а потом нагнулся и принялся стаскивать с мальчишки сапоги.
- Главное ноги согреть, - объяснил он Элее, разматывая портянки и тут же подбрасывая сучьев в огонь. - Видишь, целы ноги-то, не отморозил, хвала богам. Кайза, - обернулся Патрик к шаману, - где ты нашел его?!
- Да поблизости. Настойчивый парень. Все отманки обошел. За нами плелся от самого берега, - Кайза повесил на стену свой небольшой гнутый лук и тоже приблизился к очагу. Посмотрел на Хиргу, потом на Элею. - Ты не переживай, принцесса. Он в самом деле сильный. Да и я помогу, отгоню хворь, - шаман, хмурясь, качнул головой. - Храбрый мальчик. Не побоялся один пойти в степь. А может просто глупый. Но зато предан тебе как пес. Не умом, а сердцем...
Элея вздохнула и крепче обняла глупого храброго Хиргу, который от тепла уснул, не успев даже выпить горячего чаю.
- Оклемается ли? - с сомнением сказал Пат, уложив паренька на лежанку и накрыв еще одной шкурой.
- Вот завтра и поглядим, - пожал плечами шаман, отыскивая в своем мешке нужные травы и раскладывая их на грубом дощатом столе, где уже лежала тушка некрупной степной птицы - их сегодняшний ужин. - Я сейчас отвар сделаю, он даже из костей холод прогоняет. Да на волшебной-то воде из источника... Мертвого поднимет. Думаю, завтра и выступим, как собирались.
Завтра! Элея с трудом могла поверить в то, что на следующее утро мальчик хоть голову сумеет отнять от лежанки, не говоря уж о долгой скачке через Дикие земли.
- А ты правда поможешь нам добраться до границы с Закатным Краем? - спросил шут. В ответ Кайза посмотрел на него, как на умалишенного.
- Хочешь сказать, что сам мог бы найти дорогу? - он усмехнулся и отломал несколько кусков от какого-то сухого корня. - Ну-ну... От кочевников с большими гортами тоже сам будешь отмахиваться?
Патрик опустил глаза. Не то смущенный, не то расстроенный.
- А что такое этот... горт? - спросила Элея, тактично уводя разговор в другую сторону.
- Горта. Это сабля, - ответил Кайза, измельчая корень в чашку. - Большая, кривая и острая. Степной воин получает ее, когда становится мужчиной.
- Но у тебя ведь нет такой?
- Я не воин. Я шаман. Другое посвящение, другая судьба. Мое оружие - это Сила. Когда твой колдун поймет это, он обретет то, чего сейчас так жаждет и не может найти в себе, - Кайза пихнул посмурневшего шута в бок. - Не горюй Зумана, все придет само. Со временем. Я тебе обещаю. А здесь, в степи, кому ж если не мне вести вас. Даже будь ты как эти ваши железные воины, не зная пути, сгинул бы непременно.
- Как же тогда Хирга не пропал? - Элея посмотрела на лежак, где, свернувшись клубком, спал мальчик.
- А кто его знает? - пожал плечами шаман и высыпал сухую стружку пополам с какими-то цветками в закипевшую воду. - Может духи предков хранят его, а может верность тебе. Тому, кто чист сердцем, Небесный Повелитель чаще шлет удачу.