Праздношатающаяся, шалопутная Афродита - несомненная афроазиатка, темперамент, как говорится, не спрячешь. А, может, и Африка названа в её честь?
Носит она золотые сандалии [1]. Там, где ступает Афродита, вырастают цветы. Голуби сопровождают её и вездесущие воробьи, словно сыплет она незаметно хлебные крошки.
На людей Афродита обижена и часто повторяет:
- Я научила греков любить, а они превратили меня в похотливую суку.
Самая большая любовь её - Арес, и потому каждый год (иногда - чаще) она возвращает себе девственность, искупавшись в море возле Пафоса, на Кипре. "Лягу в воду и всем естеством ощущаю, как зарастает торная тропка. Это для Ареса. Ах, он такой кровожадный!"
- Знаешь, какая моя самая любимая эпиклеса? - спросила она однажды у Гермеса. И сама же ответила: - Портовая. От этого прозвища пахнет морем и рыбой. А ещё - дальними странами...
Портовая Афродита - звучит?
Только раз в жизни она решила приобщиться к труду. Взяла прялку, села в уголок - Афина застала её за этим неприглядным занятием и подняла такой гвалт, что Афродита поднялась и больше уже никогда не бралась ни за какую работу. "С меня достаточно, - сказала она. - Я в постели устаю не меньше, чем эта целка за прялкой. Там - не посачкуешь"...
Однажды Пигмалион из слоновой кости вырезал подобие Афродиты - прекрасную Галатею. Божественной искры не хватало этому творению: вдохни - и оживёт. И Афродита не удержалась...
- Очень похожая статуя - ну, вылитая я, - сказала она глашатаю. - И ведь не видел ни разу...
Гермес лично пожаловал к этому непревзойдённому дилетанту, чтобы лицезреть обворожительную красотку, и удивился её соответствию божественному образцу: резец Пигмалиона был точен, как стрела Аполлона.
А вот с Праксителем получилось иначе: увидев статую, Афродита фыркнула
- Какая уродина! И это я?! Как далеко ему до Пигмалиона!
Плюнула в сердцах и пошла той волнующей походкой, завидев которую Посейдон ржёт как конь и потрясает трезубцем.
И была ещё одна известная статуя богини любви - Афродита Писающая. И тоже Праксителя. Именно её искал Микеланджело в собственном доме - весь двор перекопал, но так и не нашёл. "Обманули, сволочи, - шептал он при этом и едва ли не плакал от обиды, - обдурили, гады..." [2]
Афродита любила многих. Анхиса, например, которому родила Энея, будущего основателя Римской империи. Если б не она, фиг бы он её основал!
Долго приглядывалась к Дионису, пока, наконец, не родила от него Приапа.
Красота Афродиты всегда вызывала бурный восторг Посейдона, и это впечатление не осталось незамеченным: Афродита отблагодарила его на свой, сугубо профессиональный манер.
А вот Аполлону она не дала, отказала напрочь. "Женственный урод, - объявила она во всеуслышание. - Покровитель педерастов и лесбиянок. Не люблю белых уродов. Ненавижу. И буду гадить по всякому поводу - болячками и прочими венерическими напастями. Помянёте вы меня и попомните!"
И слово своё держит.
Расовая неприязнь ошеломила Аполлона. Ну, ладно ориентация, а белокожесть-то тут причём? Он долго совещался с сестрёнкой, придумывая как бы ему отомстить "этой блудливой сучке", но так ничего и не придумал. И смирился.
От Гермеса она родила Гермафродита. Красивый получился паренёк, двуполый, правда, но - с кем не бывает? И потому Афродита, как могла, поддерживала страдальца, пока он не превратился в эфеба:
- Грудь больше, чем следует, ну и что тут особенного? А в остальном всё то же самое, правда, сынок?
И сынок послушно кивал головой, а всё равно был несчастен, наблюдая нездоровый интерес окружающих к собственной персоне. Силены, сатиры и пр. латентные гомосексуалисты буквально липли к нему. Непристойные картинки рисовали вазописцы и художники. Двуполые существа отныне получили его имя. Приятно ли жить Кондомом, если даже ты его изобрёл? - вопрос.
О муже Афродиты Гефесте, я расскажу позже, как и о главном её любовнике, Аресе. А пока поведаю вам о большой любви Афродиты, очень большой, можно сказать, неподъёмной...
У Кинира, царя с острова Кипр, была дочь - девушка красивая и смирная. Её так и звали - Смирна.
Но в тихом переулочке, как известно, водятся эмпусы. Мужчин на острове было мало, и влюбилась Смирна в собственного отца. Говорят, Афродита внушила ей это чувство из зависти к её красоте. Такое предположение ничего кроме смеха не вызывает: уж кто-кто, а Афродита никогда не сомневалась в неотразимости собственной персоны, но подгадить могла - это правда.
Как бы то ни было, Смирна забралась в постель к отцу, когда тот в очередной раз напился до бесчувствия. И ведь как пил - один к десяти разбавлял этот царь кипрское крепкое! Скряга.
И вот как-то раз, отрезвев, обнаружил Кинир, что стал и отцом и дедом пока ещё не родившегося ребёнка. Пришёл в ярость и бросился с топором на собственную дочь. Смирна с испугу, говорят, превратилась в мирровое дерево, удар топора расколол его ствол надвое. Из расщелины выпал крошечный Адонис, и Афродита, оказавшись тут как тут, подхватила его на руки и унесла от разъярённого родственника - то ли папаши, то ли дедушки. Вызвала Персефону, царицу подземного мира, и попросила присмотреть за младенцем.
- Мне недосуг - забот невпроворот, - сказала одна богиня другой, - а тебе всё равно делать нечего, ибо ты замужняя женщина.
Ребёнок был мил и мал, умильно сучил ножками, и Персефона согласилась.
Прошли годы.
Адонис вырос и превратился в статного юношу, перед чарами которого не смогла устоять даже его приёмная мама. Как при этом реагировал Гадес на шашни своей дорогой супруги - неизвестно. Слухи о том, что Адонис прекрасен, как ясное солнышко, т.е. Гелиос, дошли до Афродиты, и она не замедлила явиться в Аид, дабы потребовать юношу обратно. Персефона ответила отказом, и Афродита обратилась за помощью к Зевсу.
Громовержец понял, что Афродита тоже не прочь загулять с Адонисом, признал за Афродитой и Персефоной равные права на владение красавчиком. Тем не менее, он разделил год на три части, одну их которых Адонис должен был проводить с Персефоной, вторую - с Афродитой, а третью - Зевс оставил красавчику для собственного удовольствия. "Каждый мужчина должен иметь отдых от женщин, даже таких очаровательных, как вы", - сказал Зевс и проворчал, но так, что услышали обе: "Устроили, понимаешь ли, матриархат, нимфоманки херовы..."
Шалавая (сокращение от слова "шаловливая") Афродита плевать хотела на решение суда и с помощью волшебного пояса и любовных приёмов, неизвестных подземной богине, свела мальчонку с ума, и он позабыл о Персефоне напрочь.
Оскорблённая богиня встретилась с Аресом и рассказала ему всю правду о забавах его долговременной сожительницы. Арес пришёл в ярость, обернулся диким вепрем и задрал Адониса насмерть.
Вот такая печальная история.
- А ведь хорош был мальчонка, ой и хорош... - печалилась Афродита. - Ну да ладно - не он первый, не он последний. Что на этом Адонисе свет клином сошёлся?..
Гермес застал её в предгорье Олимпа, в Фессалии. Она сидела на травке, расстелив небелёную ткань. Рядом дурачился Эрот.
- Эротик, хочешь кашку?
- Нэт, - ответил Эрот с явно выраженным иноземным говорком.
- Этот акцент он перенял у Прометея, когда прошлым летом гостил на Кавказе,- пояснила Афродита. Прометей, надо заметить, после недолгого пребывания на родине, попросился обратно, в страну колхов, - надоела ему Эллада пуще горькой редьки. И укатил, едва лишь громовержец разрешил ему сие дальнее путешествие.
- Ладно, не буду вам мешать, - сказал Гермес. - Подожду в сторонке.
Отошёл, присел на серый, ноздреватый камешек, в микроскопических ямках которого копились грязные тысячелетия. Закрыл глаза, подставил лицо Гелиосу и прислушался к разговору презабавной семейки.
- Эротик, возьми в ротик, - продолжила Афродита упрашивать дитятю. - Возьми, говорю. - И, уже теряя терпение: - Эрот, возьми в рот, заррраза!
И пока одна уговаривает, второй - улыбается, а третий - изгаляется, я расскажу вам об Эроте, потому что пишут о нём разно и, как правило, неправду. Дескать, с каждым веком он всё моложе и глупее. И стрел в колчане у него поубавилось, и сил натянуть тетиву - тоже.
Это всё не так.
Правда заключается в том, что он мастерски меняет обличие - то прикинется мужланом с огромными, как у птеродактиля крыльями, и тогда его зовут Эрос, то обратится в маленького нагого Эротика с писькой меньше мизинца. "Мелочь, а приятно", - говорит Афродита, излечивая его от очередного фимоза, возобновляемого после каждого превращения.
Говорят, что она родила его от Гермеса. Или Ареса. А может быть от Зевса. Если честно, она и сама не знает кто его отец.
Дело в том, что Эрот подкидыш. Да, да, да, самый настоящий, можно сказать, классический подкидыш. Кто его отец и мать - неизвестно. Подозревают, что неведомые гастарбайтеры из какой-то недоразвитой страны. У эллинов, кстати, все страны вокруг - недоразвитые, особенно европейские - отстали они от восточных и ливийских цивилизаций, шибко отстали - на века.
Ну да Зевс с ними, варварами...
Вернёмся к Эросу.
Мыкаясь по белу свету, он научился многим хитростям и уловкам. Вечная улыбка застыла на его устах. От этой улыбки несносная жилка бьётся в уголке глаза каждого здравомыслящего человека.
В приёмные родители к нему готов записаться всякий, кто опасается его стрел, и скажите по совести, кто их не опасается? Только недалёкие дурочки и романтические зассыхи - в рот им сахарную косточку...
А объединяет его с Афродитой обязанности профессионального толка, проще говоря, любовный искус, который они давно уже превратили в выгодный бизнес, небесполезный, кстати, для человеческого рода. На разговор об этом мы продолжим как-нибудь в следующий раз, на досуге. Под досугом я понимаю одну из ближайших глав.
Впрочем, зачем переносить на завтра то, что нужно было сделать намедни?
Афродисии. Греки обожали этот праздник, в первую очередь, проститутки - самая демократическая часть любого человеческого общежития [3].
Весело гуляли в эти дни, особенно в Коринфе, важнейшем портовом городе Эллады.
Пели, пили, смеялись, радовались жизни...
По улицам носились голые проститутки и почти что даром предлагали каждому встречному подсуетиться. А потом бежали дальше, праздные и свободные.
А на ступенях знаменитого храма Афродиты Порнеи покорно сидели храмовые голубки и терпеливо ждали урочного действа. Как таксисты на площади Трёх вокзалов.
Тысячами считали этих античных страдалиц...
В одном только коринфском святилище...
Наконец, кормление дитяти завершилось, и Афродита направилась к ожидавшему её Гермесу. Тут же, непонятно откуда пожаловал Ганимед, женственный и потешный. Подошёл к Эроту и о чём-то заговорил.
- Вчера такого мужика накнокала! - сказала Афродита, пристраиваясь рядом с Гермесом на тёплом сером камушке. - Такие планы строила - на вечер... А он ускользнул, сволочь. Только я его и видела! Это уже третий за неделю.
- Не везёт тебе с мужиками, - сказал Гермес.
Афродита кивнула и доверчиво прижалась к его груди.
- Не везёт.
- Может тебе ориентацию сменить? - улыбнулся глашатай.
- Ещё чего не хватало! - Афродита шмыгнула носом. - Не дождутся! Представляешь, они называют меня Пандемос, что означает "доступная" [4]. Скажи, какой женщине это понравится?
- Ты не женщина, ты - богиня. А богиня должна быть доступной, а иначе какая же она богиня?
Афродита помолчала, сморщила лобик, потом носик, несколько раз вздохнула и, наконец, сказала:
- Возможно ты и прав: каждая доступная женщина - богиня, но согласись неприятно, когда всякая тварь тянет к тебе грязные лапы.
Гермес обернулся и увидел, что Эрот с упоением играет в альчики с Ганимедом.
"Бук, джик, таган, алчи", - слышались время от времени возгласы играющих. У Эрота, кстати, был целый мешочек с альчиками, подаренный Ганимедом, - из Азии привёз эту игру виночерпий. А носил мешочек Эрот на поясе наряду с колчаном. Он и Гермесу предлагал сразиться с ним в кости, но тот отказался, заявив, что в детстве наигрался - вдоволь.
- А что ты скажешь по поводу моего предложения? - спросил Гермес.
- Ничего не скажу. Куда я уеду от моих греков?
- Вот те на! - воскликнул Гермес. - Только что выказывала недовольство - и, вдруг, - никуда!
- Вот такая я непоследовательная, - сказала Афродита и опять приникла к нему. - Как же я без них, без эллинов? И как они без меня? Ведь вымрут, как пить дать, вымрут... Без любви-то, а?..
И ласкалась, и прижималась...
"Излюбили тебя, измызгали..." - подумал Гермес, глядя на неё.
- Что смотришь? - будто угадав его мысли, спросила Афродита. - Не нравлюсь, да? Плохо выгляжу? - И вздохнула: - На Пафос пора. Полечу, омоюсь - краше прежнего стану.
- Лети, - сказал Гермес и поднялся, чтобы уйти.
- А поцелуй? - жалостно спросила Афродита. - Как же - без поцелуя?
Поцеловал...
1. Точно в таких же сандалиях красуется Геката...
2. Говорят, статую Лаокоона Микеланджело откопал во дворе собственного дома.
3. В Советском Союзе не было проституции и, соответственно, демократии. Теперь у нас есть - и то, и другое, вот только вместо Союза - Россия.
4. "Насквозь пронзенной" называли Афродиту в Спарте - Трималитис. Как Пасифаю, видимо, когда та сходилась с белоснежным быком.