Тот, кто считает, что музы безгрешны, жестоко ошибается. Грешили все, ибо блуд исстари считался высшей добродетелью. Старшая из муз Каллиопа родила величайшего музыканта своего времени Лина. Он изобрёл ритм и мелодию, а тексты записывал пеласгийскими буквами. Об отце Лина спорят, называют Зевса, Посейдона... "И меня", - скромно улыбался Гермес и отвечал злопыхателям, что мамой Лина является не Каллиопа, как многие думают, а совсем иная муза - Урания.
- А зачала она его, когда мы любовались огромным звёздным небом. Любовалась - и зачинала....Это было так давно, что кажется неправдой!
Потом Лина убил Геракл. За что? Да просто так - из зависти или удали. Первое маловероятно, потому как из всех звуков Геракл почитал лишь посвист собственной дубины.
А вот матерью Орфея действительно была Каллиопа. Орфей превзошёл в искусстве Лина. Когда он пел и играл на кифаре, скалы и деревья двигались в танце, дикие животные становились ручными, а женщины - нет. Женщину не прищучишь, и потому менады, не оценив его таланта, в вакхическом запале разорвали певца на куски.
Похоронили Орфея у подножья горы Олимп, там, где вовсю заливаются неугомонные соловьи, и поют они слаще, чем где бы то ни было на свете. Кроме страны гипербореев, разумеется.
Музы когда-то были менадами, пока Аполлон не облагородил их в своём Дельфийском урочище.
От музы Талии и Аполлона родились корибанты - спутники великой матери богов Реи.
Эвтерпа родила сына Реса, судя по имени не без участия Ареса.
Клио произвела на свет Гиакинфа, а Мельпомена - трёх сирен.
Так что музы не теряли времени даром. И все они, без исключения, обожали Аполлона.
"Ах, Аполлон! ах, Аполлон!" - слышалось то и дело...
Женщинами Аполлона были: Фтия, Коронида, Арея, Кирена, нимфа Дриопа (её он познал в виде змея), Креуса, жена Ксуфа, с которой небожитель встречался в пещере под афинскими Пропилеями.
Много женщин, очень много, и, тем не менее, проповедовал он и иной тип отношений. "Женщина всего лишь борозда, в которую пахари бросают семя", - заявил он во всеуслышание во время одного знаменитого судебного процесса. Это было его убеждение.
Мальчики нередко привлекали его внимание. Мальчики были на загляденье: Адмет, Алкафой,
Кинир, Закинф, Троил, Форбант, Кипарис, Амикл... и Гиакинф - сын этого самого Амикла. Семейный подряд в действии.
О Гиакинфе я расскажу поподробнее. Именно он, говорят, открыл титульную страницу в педерастической книге человеческих отношений. Напарником его был певец Фамирид - как же без напарника в этом смрадном деле?
А потом Гиакинфом заинтересовался Аполлон и тоже в неблаговидных целях. Подслушав, как Фамирид хвастается, что музы ему в подмётки не годятся - форменные дилетантки! - он сообщил об этом небесным созданиям, и они без колебаний - те ещё оторвы, хуже гарпий! - лишили Фамирида зрения, голоса, половых принадлежностей и умения играть на кифаре.
А потом в Гиакинфа влюбился вольный ветер Зефир и, не найдя взаимности, отомстил юноше самым что ни на есть подлейшим образом. Однажды, когда Аполлон обучал Гиакинфа метанию диска, надеясь сделать из него олимпийского чемпиона, отклонил этот незатейливый метательный предмет и направил прямо в голову Гиакинфа.
Юноша упал замертво.
Цветочки выросли на его крови. Гиацинтами называются.
Мамочки, не позволяйте своим деточкам нюхать гиацинты, если не хотите, чтобы их поразила однополая немочь.
Знаменитый Орфей тоже был любовником Аполлона. От этой связи пошли неисчислимые орфики (шутка). Случилось это после смерти его жены, рассказ о которой следует дополнить кое-какими вновь выявленными обстоятельствами.
Орфей известен не только своими музыкальными талантами, но и участием в легендарном путешествии аргонавтов и посещением Аида, куда он спустился вслед за своей женой Эвридикой. Вызволить её собирался певец. Гадес был настроен к Орфею и его жене более чем благосклонно, и намеревался отпустить Эвридику вместе с ним. Она, однако, за ним не последовала.
О случившемся Гадес рассказал Гермесу, Гермес музам, а я - вам.
Всё дело в том, что Эвридика по уши влюбилась в Гадеса. "Ты, сказала она ему, вина не пьёшь, лаврушку не жуёшь, на музыкальных инструментах не тренькаешь, истошным голосом не воешь, в педерастических поползновений не замечен, не то, что этот брандахлыст. Надоел он - до коликов в животе. Оставь меня в Элесиуме, я стану тебе верной любовницей".
- Я, - признался Гадес Гермесу, - не смог устоять против этого соблазна. Персефона в это время гостила у матери, на Олимпе. Восемь месяцев продолжалось её отсутствия, и я откликнулся на призыв Эвридики.
Орфей, вернувшись в подлунный мир, всё преподнёс иначе, однако любой здравомыслящий человек сможет объяснить последующую ненависть Орфея к прекрасной половине рода человеческого только вышеуказанными обстоятельствами...
Главным занятием Аполлона, как это ни покажется парадоксальным, были не музыка и не танцы, хотя и числился он штатным музыкантишкой на Олимпе, а гадания и предсказания. В этом деле Аполлон был мастер. Силой захватил один из оракулов и, поставив дело с коммерческим размахом, сделал пифию послушной своей воле исполнительницей.
Храм его располагался в Дельфах, жил в нём Аполлон восемь или девять месяцев в году. Остальное время он сдавал храм внаём Дионису, а сам улетал в страну гипербореев, на родину.
Из страны гипербореев пришла его мать, носящее сугубо гиперборейское, понятное каждому русскому человеку имя Лето. Оттуда родом первый дельфийский жрец по имени Олень. Гекзаметром с лёгкой руки Оленя стали вещать пифии. До сих пор издалёка, с севера, в храм Аполлона на острове Делос везут священные предметы, без которых невозможна деятельность тамошних жриц. Что это за предметы - большая-большая тайна.
О Дельфийском оракуле я ещё расскажу, а пока продолжу.
Оттуда же, с севера, привёз Аполлон в Элладу все искусства, науку врачевания, магические таинства, мёд, воск и, наконец, знаменитые гиперборейские выражения.
Матерный сленг гуляет по Олимпу.
- Расскажи про Асклепия, - попросила Евфросина.
- Да я уже тысячу раз рассказывал!
- Расскажи в тысячу первый...
- С Асклепием, девочки, всё не так просто, как кажется. То, что отцом его является Аполлон, в этом нет никаких сомнений, а вот матерью называют Корониду, дочь царя Флегия. Рождённый тайно, он под покровом ночи был передан на воспитание кентавру Хирону. Хирон научил его врачеванию, и заделался Асклепий светочем медицины, можно сказать, Эскулапом...
Хариты захихикали и поудобней разместились на травке. Трава была сухая, как ковёр у подножия говорливого камелька. Согласитесь, приятно лежать на такой подстилке.
Гелиос прикрылся облачком от слепящего зайчика Ионического залива. А, может, и не от Ионического: хрен разберёшь с такой высоты, от какого залива тебя слепит.
- И дошёл он, девочки, в своём искусстве врачевания до такого уровня, что научился оживлять мёртвых - оживил, например, Тиндарея ...
- Главка, сына Миноса, - подсказала Евфросина.
- Главка, - согласился с ней Гермес. - Гименея, Ипполита, сына Тесея. Когда очередь дошла до Ориона, терпение дяди Гадеса лопнуло. Он вызвал меня и попросил передать Зевсу своё подземное негодование...
- И ты передал! - воскликнула язва-Талия.
- А что мне оставалось делать? Передал...
Взбешённый Зевс испепелил Асклепия перуном. От него не осталось даже пепла, только кружок запечённого в песке стекла. Аполлон разразился ругательствами и в отместку перебил киклопов. Зевс вышел из себя и совсем уже собрался отправить его в Тартар, но в дело вмешалась Лето. Тряхнув стариной (и не только), она выпросила для сына смягчение наказания.
Год служил Аполлон пастухом у Адмета, царя города Фер...
- А говорят, что матерью Асклепия была Афина, - как бы, между прочим, заметила Талия. - Потому батюшка и разразился перуном. Кровосмешение вывело его из себя...
- Чушь собачья! - возмутился Гермес. - Как же она могла быть его матерью, если родила от Асклепия дочку? Звали её Гигиея. Гигиенически чистое существо. Как прокладка. И непорочное. Как зачатие. И как мама Афина...
- А теперь про ворону расскажи.
- Про чо это? - совсем уж по-гиперборейски спросил Гермес.
- Про ворону...
- Ах, про ворону. Ну что ж, слушайте.
Вещая птица ворона. "Эта накаркает! У-у, <...>!"
У царя лапифов Флегия была дочь Коронида. Её возлюбленным стал Аполлон. Оставив однажды её под присмотром белой вороны, он отправился в Дельфы. Коронида в отсутствие одного любовника пригласила другого по имени Исхий и предалась любовным утехам. Забавы эти отличались таким разнообразием, что ворона, загляделась, разинув клюв, и опоздала оповестить Аполлона об увиденном.
Небожитель тем временем уже узнал о случившемся - от пифии. Она поведала ему об измене Корониды гекзаметром - на гомеровский манер, ибо всё, что вещала пифия, облекалось в стихотворную форму. Прекрасными стихотворицами слыли пифии, Сапфо им в подмётки не годится. И ведь всё экспромтом, как говорится, по наитию. А подтекст какой! - вся Греция гадала-разгадывала!..
Когда ворона пожаловала в Дельфы, Аполлон попенял ей за то, что она не выклевала глаза Исхию. "Но мы так не договаривались!" - с возмущением прокаркала ворона Он, однако, уже не слушал её, пятная несчастную несмываемой чёрной краской. Так что бела она теперь только в поговорке.
А с Коронидой расправилась Артемида - целый колчан стрел выпустила в неуёмную бабёнку.
А теперь обещанный рассказ о Дельфийском оракуле.
Легенды сохранили память о трёх древнейших дельфийских храмах. Первый был изготовлен из ветвей лавра. Второй храм построили пчёлы из воска и птичьих перьев. Позже этот храм был перенесен Аполлоном в страну гипербореев. Третьим считается созданный Гефестом медный храм - он ушёл под землю во время землетрясения. Четвертый, всамделишный храм, сгорел при пожаре. Деньги на строительство нового святилища собирали всем миром, и вышло оно изумительной красоты; внешний фасад украшал паросский мрамор.
Процедура прорицания на протяжении веков, конечно же, менялась, трудно сказать насколько существенно. Вопрошавшие подвергались очищению водами священного Кастальского источника, совершали жертвоприношение и вносили денежную плату.
Кроме прорицания с помощью пифии, использовались и другие виды гадания. Считалось, что бог вещает из листвы лаврового дерева. Использовалось гадание по полёту птиц. Оно, кстати, могло подсказать, благоприятен ли данный день для обращения к оракулу.
Гадали по внутренностям животных, по знакам и снам, по огню и даже по жребию, который, как правило, предполагал однозначный ответ на поставленный вопрос - "да" или "нет".
Сохранилось предание, что приходил в Дельфы Гомер и даже вопрошал о чём-то Аполлона - в порядке общей очереди. О чём именно никто не знает.
Дельфийцы имели право вопрошать оракул "вне очереди". Такую же привилегию получали и другие "достойные" люди, например, лидийский царь Крез, внесший богатые дары в местную сокровищницу. От этих даров ко времени жизни Павсания ничего не осталось, кроме железной подставки для золотой чаши. Всё растащили очередные варвары - римляне.
Женщинам обращаться к оракулу запрещалось, ибо они могли задать такой вопрос, что никакая пифия на него бы не ответила. Тем более гекзаметром. Только ямбом. Или хореем.
А прорицала она один раз в месяц, в седьмую десницу. Необходимо учесть, что Аполлон каждый год на три зимних месяца отправлялся в страну гипербореев. Оракул в это время бездействовал - оно и правильно, ибо некому было отвечать на вопросы. Таким образом, лишь девять дней в году исполняла свои обязанности пифия. Другие виды прорицания в Дельфах действовали без ограничений.
В притворе храма находился жертвенник Посейдону, а рядом - другой, на котором когда-то жрец Аполлона убил Неоптолема, известного святотатца, ну и героя соответственно. Рядом с этим жертвенником стояло "седалище Пиндара". На нём, говорят, частенько восседал сам поэт - приходил в Дельфы и распевал свои знаменитые гимны.
Во внутреннюю часть храма допускались немногие, ибо там царила пифия. Тут же находились золотая статуя Аполлона, беломраморный омфал на прямоугольном основании и другие ритуальные предметы.
Перед священнодействием пифия, очистившись водами Кастальского источника, окуривала себя ячменной мукой, брала в рот лист лавра и, держа в руке ветвь этого дерева, влезала на треножник. Вдохновленная Аполлоном, она изрекала божественные откровения, проще говоря, выкрикивала бессвязные пророчества. Жрец-профет записывал ответы и облекал их в стихотворную форму.
Первоначально обязанности пифии выполняла молодая целомудренная девушка. Девственность её подтверждалась вкушением бычьей крови. Святотатственные поступки паломников и просто хулиганов изменили эту традицию.
- Представляешь до чего дошло! - жаловался Аполлон участливому Гермесу. - Пятую пифию соблазнили, а двух вообще изнасиловали! Теперь старух обряжаем как невест, а девственны они или нет, уже не имеет значения.
Утверждают, что Дельфийское прорицалище было основано людьми, прибывшими с севера. Один из них носил славное гиперборейское имя Олен (Олень?). Его называют первым пророком Аполлона. Есть и такие, кто первой пифией называет Фемоною. Кроме неё известны и иные пифийские имена - Фемистоклеи и Ксеноклеи. Были в храме и другие женщины, поддерживающие священный огонь.
Жрецами Аполлона служили мужчины, как правило, зрелого возраста. Плутарх в их числе.
Попытки подкупа пифии были немногочисленны и всегда жестоко пресекались.
Полагают, что пифия впадала в пророческий экстаз, вдыхая одурманивающие пары, исходящие из расселины, над которой она восседала на треножнике, и если сегодня искомая расщелина с пророческим дурманом не наблюдается, то она могла быть разрушена обычными для этим мест землетрясениями. Предполагают, однако, что вдохновения пифии схожи с трансом современных медиумов. Редкий, надо сказать, дар, уникальный в своём роде.
Священный участок Аполлона занимал обширное пространство. Располагался он в самой высокой части города. Уступами на горном склоне теснились многочисленные сокровищницы. Посвятительные дары украшали территорию. Количество статуй, авторство которых приписывают Фидию, вызывает недоверие наших современников. И стояло среди статуй на высокой колонне позолоченное изваяние Фрины, работы Праксителя, любовника этой греческой проститутки. В назидание потомкам подарила Фрина своё изображение Дельфам - чтобы помнили, какой красавицей она была и каких высот достигла, благодаря ревностному служению Афродите.
На видном месте стоял медный волк - дар местных жителей. Рассказывают, что какой-то нечестивец, похитив деньги из сокровищницы и скрылся в густых лесных зарослях на парнасских склонах. Когда он заснул, его растерзал волк, а потом каждую ночь ходил к городу и выл. Надоел дельфийцам до одури; они решили изловить его и, таким образом, нашли деньги.
Бой Геракла с гидрой изображала группа, кованная из железа, но железо ли это, удивлялись паломники и недоверчиво качали головой, ведь каждому олуху известно какой это неподатливый обработке металл.
Стояла возле храма медная финиковая пальма. На пальме, аки русалка, сидела Афина, сплошь выложенная золотыми пластинами. Эти пластины с пречистой девы были сорваны самым что ни на есть варварским способом. На вопрос, кто они, эти святотатцы, осквернившие посвятительный дар доблестных афинян, служители храма хором отвечали: вороны. Они, дескать, не только сыр любят, но и золотишком не брезгуют.
Рядом с храмом - с правой стороны - находилась могила Неоптолема, а чуть выше её по склону покоился небольшой камень. Его чуть ли не каждый день поливали маслом - т.с. умащали. Это был тот самый камень, который проглотил Крон - вместо маленького Зевса, а, когда он отрыгнул сей камушек обратно, его тут же притащили в Дельфы.
К священному округу примыкал театр. Входной билет в него стоил 2 обола, визит в Аид - в два раза меньше - обол. Выбирали, однако, театр.
В самой верхней части города находился стадион, украшенный пентеликонским мрамором. Проводимые в Дельфах Пифийские игры считаются самым древним видом состязаний, за победу на которых вручали награды. А началось всё с пения гимнов во славу Аполлона. О высочайшем уровне исполнителей свидетельствует такой факт: Гесиод не был допущен до этого своеобразного музыкального конкурса, ибо плохо играл на кифаре. Из рук вон плохо. В недостатке мастерства обвинили его умники.
Общеизвестно, что афиняне не лезли за словом в карман. Хотя бы потому что карманов у них не было.
В притворе храма в Дельфах были написаны истины, небесполезные для повседневной эллинской жизни. Точно такие же прописи украшали когда-то наши сады и скверы. Ну и ЦПКО, разумеется. Вот и в Дельфах им уделяли огромное внимание.
Одна из прописных истин гласила: "Познай самого себя". "А лучше жену соседа", - снижая пафос, дополнил этот афоризм какой-то оставшийся неизвестным грек.
Вечная ему память...
Кстати:
- Пожалуйста, не делайте из меня героя, - взмолился один из древних греков. - Я жить хочу. Буду строить храмы, слагать стихи и рассказывать байки. Прошу вас... умоляю... сжальтесь...
Имя его не сохранилось, вероятно потому, что прожил он достойную жизнь.