Артаксеркс и Аман лежали на персидском ковре, пили арак и играли в шеш-беш.
"Трик" - говорил царь, "трак" - отвечал Аман, и оба заливались хохотом.
- Какие дураки! - сказал Артаксеркс.- Такую игру пахучим именем обозвали!
Взял в руку кубики - они были жёлтые и тяжёлые, удобно помещались между пальцами - большим, указательным и средним.
- Хорошие зарики, - сказал Артаксеркс.
- Ещё бы - из слоновой кости вырезал, - скромно потупившись, заметил Аман.
- А слоновую кость где взял?
- Бильярдный шар стырил, - признался Аман. И ловко бросил кости.
Шеш-гоша...
- Везёт наркоманам и пьяницам, - сказал Артасеркс. Оценил сложившееся положение и строгим голосом вопросил у Амана: - Царь я тебе или не царь?
- Царь, - согласился Аман.
- А коли царь... - Артаксеркс взял доску, повернул её на 180 градусов, а потом сказал: - Марс тебе, дорогой, - играть не умеешь. - И лёг на ковёр, подложив подушку под голову.
- С тобой играть невозможно, - невозмутимо промолвил Аман. - Ты - непобедим...
- А то нет, - сказал Артаксеркс и посмотрел в угол комнаты, где на том же самом ковре сидел косматый человек и бесшумно, как маятник, раскачивался...
Вперёд... назад...
Вперёд... назад...
Губы его, как пальцы, переминали беззвучные слова, глаза закатывались и округлялись.
- Эй, Мардохей! - окликнул его Артаксеркс. - Идём - в нарды сыграем.
Мардохей не ответил ему, продолжая бесконечные челночные движения - туда-сюда, туда-сюда....
- Иди, дорогой, тебя царь зовёт, - крикнул Аман. - Не будь упрям, как ситцевый девишка.
- Оставь его, - сказал Артаксерс. Закрыл глаза и вроде бы задремал, но вздрогнул от собственного храпа, очнулся и сказал: - Скажи, Аман, чего ты больше всего хочешь?
- Черняшку хочу, - сказал Аман. Вздохнул и добавил: - Черняшку и айфон. Давно в инете не лазил...
- У тебя же есть айфон, - удивился царь.
- Был, - сказал Аман, - а теперь нету.
- И куда делся?
- Авессалом отобрал - будь он неладен!
- Про этого Авессалома страшные вещи рассказывают, - понизив голос, сказал Артаксеркс, - будто бы он родного брата убил и прямо на глазах многочисленной родни мачеху изнасиловал. А потом на отца покушался ...
- Я ему говорю: чем мой айфон тебе помешал? Не положено, отвечает, только айфонов нам в нашем заведении и не хватает! Ну не сволочь?
- Сволочь, - сказал Артаксеркс. - Слушай, он совсем блатной этот Авессалом! Кто его тащит?
- Будто не знаешь - кто? Сен-Симон - скотина! Родственников своих по белу свету собирает и в наше заведение на работу устраивает... Все здесь: и Нафан, и Нагев, и Нафек...
- Да ну на фиг! - вскричал Артаксеркс.
- Не говоря уже про Амнона и Адония...
Они помолчали некоторое время. Почувствовав, что молчание затянулось, Аман нарушил сгустившуюся тишину.
- А как поживает Есфирь? - поинтересовался он голосом, который не предвещал ничего хорошего, словно спрашивал Аман о грядущем конце света.
- Забыла меня жена, - сказал Артаксеркс. - Ни разу не навестила, ни одной весточки не прислала... Оно и понятно: дурдом - это тебе не царский дворец, не Сузы. - И возопил: - Какие пиры я устраивал для народа! Гуляй - не хочу! Помнишь ли, Аман?
- Как не помнить, царь! Напитки разносили в золотых сосудах стоимостью в тридцать тысяч дариков, но пили все на удивление чинно и мирно, не безобразничали, не сквернословили - не то, что нынешние...
- Огромная страна - сто областей! двадцать провинций! - сказал Артаксеркс. - И такой порядок. Даже не верится, что всё это было.
- А я всё твою Астинь-Анастасию вспоминаю, - сказал Аман. - Женщину красоты удивительной, ни словом сказать, ни пером описать! Гордую и не по годам стародавним эмансипированную. Скажи: на хера ты взял эту суку?
- Не такая уж она и сука, - вздохнул Артаксеркс. - В тебе говорит твоя прошлая обида, Аман!
- Обида, говоришь? Разуй глаза, развяжи уши, царь! По её вине семьдесят пять тысяч персов кокнули. Без суда и следствия. По подозрению и без. За косой взгляд и в сердцах сказанное слово!
"У, сволочь!" - махнул рукой в сторону Мардохея.
- Ладно, дело прошлое, - сказал Артаксеркс, и дабы прекратить неприятный для него разговор опять сел за нарды.
Первую партию они сыграли молча. Потом разговорились и вскоре уже болтали без умолка.
- Я Пристон не кончал... - сказал Артаксеркс, когда речь зашла об образовании. - И Оксфорд не кончал... Я этот - как его? - МГУ кончил, юрфак...
- Фак ю! - воскликнул Аман и отбил дробь на коленях.
- Фак не фак, а читать-писать научили... И вот что я скажу тебе, Аманчик: не всё то золото, что говно.
- Это точно - сам знаю: сколько ни повторяй "рис, рис, рис", во рту сладко не станет...
- Хорошие поговорки у урусов. Кладезь премудрости, а не поговорки...
- Мне вот эта нравится: баба с воза - он тут как тут...
- Эх, гарем бы сюда!.. Я уже и забыл как женщина пахнет...
- Женщина пахнет галантереей и конфетами, - с умным видом сказал Аман. - А ещё - бананами...
- А почему бананами?
- А я знаю? - удивился Аман. - Бананами и огурцами...
В это время лязгнул засов; тягуче, с металлическим акцентом скрипнула дверь, и в палату вошёл санитар, похожий на мясника.
- День добрый! - сказал санитар.
- Авессалом алейкум, дорогой! - приветствовал его Артаксеркс. - Как дела?
- Ай, ничего - спасибо, х...во, - ответил Авессалом.
- Как спал? Что ел? Какую бабу харил? - спрашивал Артаксеркс, продолжая играть в шеш-беш...
- Спал хорошо. Кашу ел. С бабой не спал - дежурил. - Посмотрел на Мардохея и спросил - почему-то шёпотом: - И давно он у вас качается?
- Давно, - сказал Аман, - второй день пошёл. Не пьёт, не ест, на горшок не ходит - только и делает, что качается...
- Пусть качается! - сказал Артаксеркс. - Кто в наше время не качается?..
- План покуришь - и горе забудешь, - запел Аман знакомую с детства песенку, - из-под кайфа пойдёшь воровать... Я вот что хотел у тебя спросить, Артаксерушка, ты в Средней Азии был?
- Был, - сказал царь. - "А в Центральной Азии был?" - Был, - ответил Артаксеркс. - "И в Малой?" - Конечно, был. - "Ну, а в Передней Азии - был?" - Был - и в передней, и в задней... Ничего хорошего там нет - нищета и голод... Везде одно и то же - бабы, бананы и огурцы...
- А на том берегу плановая - развлеченье в ней каждый найдёт... - закончил песню Аман. Отбил чечётку на коленях - они у него вроде тамтама - и сказал: - Был бы дома - бешбармак бы кушал. И тебя бы угостил, - сказал он Авессалому. - Любишь бешбармак?
- А то нет! - сказал Авессалом. - Конечно, люблю. А ещё я плов люблю. И бозбаш.
- Да кто же его не любит? - удивился Аман. - Даже президент Франции любит бозбаш.
- И английская королева! - рассмеялся Артаксеркс. - Хлебом не корми - дай бозбаш!.. А ты, - обратился он к Мардохею, - любишь бозбаш?
Мардохей, словно не слыша, продолжил раскачиваться.
- А плов? - спросил царь. - Плов любишь?
Ни один мускул не дрогнул на лице иудея.
- Необщительный какой! - засмеялся царь. И сделал жест рукой, означающий: подождите чуток, сейчас я его разговорю. - А, что, Мардохей, персов резать будем?
Мардохей замер, застыл сиднем, а потом скосил глаза в сторону Артаксеркса.
- Хочешь Амана повесим? - предложил царь. - Сегодня и повесим, чтобы ему неповадно было!
Мардохей просиял лицом. На губах его заиграла улыбка.
- А верёвка у тебя есть? - спросил царь.
Улыбка погасла. Мардохей беспомощно огляделся по сторонам и развёл руки - верёвки у него не было.
- Я ему свою дам, - сказал Аман. - Давно лежит у меня в кармане, ждёт своего часа. Видимо срок пришёл... - И достал из загашника тонкую, но прочную синтетическую бечёвку... - Держи, дорогой... Крепкая... На этой верёвке всю мою семью повесить можно...
Мардохей схватил подарок и радостно спрятал на груди, под рубахой.
А потом опять начал раскачиваться...
Вперёд... назад...
Вперёд... назад...
- Такими вещами не шутят, - сказал Авессалом. - Такие слова на ветер не бросают...
И вышел из палаты.
- А кто шутит? - крикнул ему вслед Аман. - Шуточки... - И, повернувшись к Артаксерксу, сказал: - Есть хорошее русское производное от английского слова "peace"... Кирдык означает оно или что-то в этом роде..."Peace-дец" и кирдык, как я погляжу, понятия одного порядка...
А тебя, царь, хоть убей меня, не пойму - в очередной раз ты предаёшь своего друга...
- У царя друзей не бывает, - тяжко вздохнул Артаксеркс, - у царя - подданные, а не товарищи... Так что не обижайся, дорогой, - положение обязывает... сто областей! двадцать провинций!..
И ещё раз вздохнул. А потом попытался объясниться:
- Я этого... - и он указал рукой на Мардохея, - хотел остановить. У меня от него в глазах мельтешит... И голова кружится... И мальчики кровавые в глазах...
Повернулся на другой бок - и замолчал.
Некоторое время в палате царила тишина.
Нестерпимая тишина...
То звенящая, то тяжёлая и гнетущая... -
прервав которую, Аман обратился к Артаксерксу:
- Слушай, от него ветер дует. И прохлада идёт.
- Он у нас вроде вентилятора, - оживился царь. Сел и сказал: - Доской его пришибить что ли?.. Трик-траком?..
И тут лязгнули засовы, распахнулась дверь, и в комнату ворвался Сен-Симон. Следом за ним вошёл Авессалом и застыл в дверном проёме, скрестив на груди жилистые руки.
- Антисемитствуете? погромные речи ведёте? - закричал Сен-Симон, обращаясь к Артаксерксу. В сторону Амана он даже не глядел. И тут только заметил непорядок в палате. Заметил - и ужаснулся:
- А это что такое? где кровати? где стол? где стулья? Откуда взяли ковёр? - Он наклонился и пощупал уголок богатого напольного покрытия. - Хороший ковёр. Персидский? - спросил у Артаксеркса.
- Других не держим, - ответил царь. - Ручная работа... Шестнадцатый век...
- Безобразие! Что вы себе позволяете? Дай вам волю, вы мне санаторий из сумасшедшего дома устроите!
Пулей вылетел в коридор и тихим, спокойным голосом распорядился:
- Ковёр убрать. Кровати вернуть. Амана - повесить. Непременно, непременно повесить - мнится мне, что вся зараза от него.
- Почему же не повесить, - сказал мясник Авессалом. - Если мнится - повесим. Нам это как два пальца обоссать... И не таких вешали...
Они взглянули друг на друга и засмеялись.
- А с Артаксерксом что делать будем?
- Пусть поживёт пока, а там посмотрим... И вот ещё что: позвони Есфири, когда Амана на сук вздёрните. Скажи, чтоб в окошко глянула - вот радости будет!..