- Какой бюджет у вашего фильма? - спросил журналист у Гадеса. Плюгавенький такой журналистик из околокультурной братии. Все околокультурные журналисты плюгавенькие. Брандахлысты, а не журналисты.
- Четыреста талантов, - ответил Гадес. - В крайнем случае - пятьсот...
- Что-то я не соображу, - сказал журналист, - это много или мало? Более чем или менее как?
- Достаточно, - сказал Гадес. - Для хорошего фильма - в самый раз, а для говённого, сколько ни давай, всё мало.
Гадес был похож на крота, щурился от яркого света, будто только что выбрался из-под земли, и поводил носом - вроде как принюхивался к солнечным лучикам.
- Понятно, - сказал журналист, хотя ничего не понял из того, что сказал ему Гадес. - А состав киногруппы у вас определился?
- А то нет, - сказал Гадес. И опять принюхался.
- И какой - в смысле - состав?..
- Самый что ни на есть звёздный, - ответил Гадес. - Продюсер - громовержец Зевс, он же главный режиссёр и оператор-постановщик. Ассистент режиссёра - Гермес: никто лучше его не в состоянии организовать все стадии киношного производства. Арт-директор, разумеется, Аполлон...
- Бельведерский?
- Бельведерский. Выбор актёров тоже за ним, хотя в нашем случае в качестве профессиональных исполнителей выступают участники того самого исторического события. Уникальная ситуация, кстати, исключительная. Вряд ли когда-нибудь что-нибудь подобное повторится. Руководитель производства - ваш покорный слуга. За звук отвечает козлоногий Пан. Одного его крика достаточно, чтобы фильм имел оглушительный успех, я бы сказал - панический. То, что многие зрители наложат в штаны, можете не сомневаться. Спецэффект, да и только! С запахом...
- А композитор у вас кто?
- Ну, конечно же, Вагнер! Кто ещё в состоянии наполнить мелодией битву гигантов?
- А музы в вашем фильме играют?
- Музы не играют, музы - живут.
- Все девять? - воскликнул журналист.
- Все девять, - подтвердил хозяин преисподней.
- И Афродита?!
- Ну как же без Афродиты? Да вот и она...
И действительно к ним подошла Афродита - собственной персоной.
- Слушай, ты, говорят, деньги разменять не можешь? - обратилась она к Гадесу.
- Не могу. Ни в одном обменном пункте их не меняют. Не положено, говорят. Бумажные деньги - пожалуйста, а золотишко - нельзя. У нас, дескать, и курс для подобных операций не установлен. Представляешь?..
- Значит так, - сказала Афродита. Иногда она бывает деловой до изумления. Диву даёшься порою - такая деловая. - Значит так, ты всю сумму хочешь поменять или частями?
- Да я хотел было десять талантов обменять - для начала...
- Десять процентов комиссионных тебя устроит, если я организую подобный обмен?
- Пять, - сказал Гадес.
- Замётано, - сказала Афродита. И глянула по сторонам. - Кто бы помог мне эти таланты до обменника донести?
- Я, - сказал журналюга. - Я помогу, если не возражаете.
Афродита смерила его взглядом сверху вниз... до пояса - ниже она даже опускаться не стала и сказала: - А ты знаешь сколько весят десять талантов?
- Понятия не имею, - сказал журналюга, - но согласен.
- Пошёл вон! - сказала Афродита.
- Гы! - отреагировал на её слова огромный и неопрятный гигант с седой бородой и длинными космами. Сидел он на земле возле свеженасыпанной каменной кучи, казавшейся чёрной, как антрацит, и если б не тучки над головой, она бы сверкала и искрилась.
- Может этот поможет? - спросила Афродита, имея в виду неопрятного незнакомца.
- Да ты с ума сошла! - свистящим шёпотом сказал Гадес. - Это ж Порфирион!
- Тот самый? - удивилась богиня и с любопытством стала разглядывать гиганта. Тут только она заметила Геракла, опиравшегося на свою незаменимую дубину. Стоял Геракл поодаль и вроде как равнодушно и в то же время злокозненно поглядывал на Порфириона.
- Слушай, мы же их всех уничтожили, - недоумённо сказала Афродита.
- Значит не всех, - ответствовал Гадес. - Некоторых оставили, в том числе и этого засранца. И сидели они в Тартаре - вместе с титанами - дожидаясь лучших времён. Теперь, кажется, эти времена наступили. Амнистия, итить её в титю!
И он опять повёл носом, словно принюхиваясь к новым ароматным мгновениям.
- Ладно, - сказала богиня, - хрен бы с ними, с этими гигантами - золото кто потащит?
- Да найду я носильщиков, - сказал Гадес. - Ты мне обменный пункт накнокай куда я эти таланты снести должен.
- Замётано - найду, - сказала Афродита, подхватила виноградную кисть из открытого ящика с незатейливой надписью "Эллада" и пошла той волнующей походкой... Впрочем б этом я уже писал - в "Глашатае".
Её, разумеется, тут же нагнал околокультурный журналюга.
- А вы тоже в фильме сниматься будете?
- Буду, - ответила она на ходу. - Для завлекухи. Мелькну в паре эпизодов в своём истинном обличии...
- Голой что ли?
- Ну, - сказала Афродита, общипывая виноградную кисть. И держала она её над головой - так, что ягодки просвечивали и, казалось, сияли в праздничном ореоле.
- С ума сойти... - сказал журналюга. - Какая вы отрывная, офигенная до одури... Сексапильная...
- Слушай, отстань, а? - Афродита остановилась. - Слова-то какие выискиваешь - из задницы достаёшь что ли?.. Уйди с глаз долой, кому сказала?.. Или Геракла позвать, чтобы ты отцепился?..
- Ухожу-ухожу, - сказал журналист и ретировался так быстро, словно его и не было.
И в этот момент на киносъёмочную площадку пожаловал главный режиссёр нешуточного фильма о битве гигантов. Вышел из чёрного "Мерседеса", не спеша открыл дверцу и выпустил из роскошной утробы жену свою Геру. Она явилась на всеобщее обозрение в ослепительно белом пеплосе, уже готовая для съёмок и кивком головы поприветствовала родственников. Из них состояла съёмочная группа. Родственники плотным кольцом окружили главного режиссёра.
- Мальчики и девочки! - сказал громовержец. - Дети мои. Братья и сёстры. Сегодня - день в день - исполняется пятьдесят веков со дня исторической битвы гигантов. Битвы, определившей судьбу человечества на тысячелетия вперёд. Собственно говоря, и человечества никакого бы не было, если бы мы, олимпийцы, проиграли то историческое сражение. Проиграли войну этим нечестивцам.
И он указал перстом на Порфириона.
- Гы! - коротко и ясно высказался в свою очередь гигант.
Видимо его "гы" на этот раз было похоже на "га", потому что харита Аглая тут же передразнила его: "Гуси-гуси - га-га-га! - Есть хотите? - Да-да-да... У - урод! Как дам по башке!"
И замахнулась на него хлопушкой. Обладание этим немудрёным ударным инструментом возвышало её в собственных глазах несказанно и без всяких Пегасов уносило в беспредельную высь.
Зевс между тем ударился в прошлое. Он говорил о том, как притушил звёзды, как солнце и луна, бывшие с олимпийцами заодно, преждевременно скатились за горизонт...
- Надо же - помнит! а я уже всё позабыла, - сказала Гестия.
- Вот и Мнемозина жалуется на память, - сказала Деметра. - Склероз, говорит, такой, что каждый вчерашний день, как сегодняшний, а сегодняшний, как вчерашний. Девочек своих путает, не помню, говорит, какая из них Клио, какая Евтерпа... Таллия... Калиоппа...
Наконец Зевс окончил речь, поздравил творческий коллектив с началом съёмочного процесса и отошёл с Гермесом в сторонку.
- День-то какой, а? В самый раз для съёмок! - воскликнул громовержец. - Вели Борею, чтобы и завтра он обеспечил нам такую же благодать, как и сегодня. Ни одного чтоб лишнего облачка не было на небесах, но и дефицита, чтобы не наблюдалось.
Заглянул в режиссёрский сценарий, набросанный на восковой дощечке (не мог ни на секунду расстаться с этой привычной для него вещицей), и распорядился:
- Доставишь завтра из Тартара Эврита, Клития, Палланта, Миманта, Ипполита...
- Не слишком ли много, отец? Опасно это - у нас кроме Геракла их охранять некому.
- Думаешь? - в свою очередь засомневался громовержец.
- Они нам вместо киносъёмок бунт поднимут, да такой, что мало не покажется!
- Может быть, может быть, - раздумчиво произнёс громовержец. - Ну что ж, будем снимать по одному. А послезавтра я хочу слетать на Ключевскую сопку. Облететь её в максимальном приближении к кратеру, чтобы запечатлеть величественную панораму.
- Своим ходом полетишь или на самолёте?
- Своим, разумеется, - не доверяю я ихним летательным аппаратам.
- А почему Ключевскую сопку, а не Этну?
- Масштаб не тот, сынок, - несоизмеримый. Вот если Везувий разбудить, да шарахнуть лавой по нескольким италийским городам! А?
- Да, это было бы интересно, но мы же не кровопийцы, правда, отец?
- Не кровопийцы, - тяжко вздохнув, согласился с ним громовержец. - Ну что - к делу?..
И тут раздался грохот. Качнулись светильники, раскатистым громом прогрохотал лист железа.
- Что случилось? - всполошился главный режиссёр.
- Что-что - пиздюлякнулась! - недовольно сказала Гера. - Какая сволочь разложила здесь этот вонючий кабель? Уфффф... Колено в кровь содрала.
- Йодом надо прижечь, - предложила помощь участливая Гестия.
- Только не йодом!- закричал громовержец. - Жди, когда выдохнется! Промойте перекисью водорода и обработайте хлоргиксидином. Так, давайте-ка ещё раз пробежимся по этой сцене, как пальцами по клавишам. Порфирион, прыгай с каменной кучи.
- С этой? - спросил Порфирион.
- А - что - есть ещё какая-нибудь куча?
Порфирион огляделся по сторонам и сказал: "Нету".
- Так какого...
И режиссёр позволил себе выражение, в котором мата было больше, чем костей в скелете на совесть засушенного музейного динозавра.
- Понял, - сказал Порфирион. - Только зачем кричать, ругаться, нервничать?
И прыгнул.
- Теперь беги к Гере, - скомандовал громовержец. - Крадучись беги, крадучись. Мимо Афины... так... так... А ты чего вылупилась? - закричал он деве Палладе. - В позу встань! В позу! Стоп... стоп... стоп...
Зевс сглотнул комок возмущения, откашлялся, отдышался и вежливо полюбопытствовал у Афины:
- Ты зачем мне цирк устраиваешь?
- Так уж прямо и цирк... - промямлила дева Паллада.
- Конечно, цирк! Я сказал в позу, а ты ко мне тылом повернулась. Ты кого хочешь удивить двумя понюшками табака? Меня?! Порфириона?
- Гы! - осклабился Порфирион.
- Никого я не хочу удивлять... - сказала дева Афина. - Делать мне нечего что ли ...
- Возьми щит в левую руку, меч - в правую...
- Ну, взяла... - сказала дева Афина. - Так и сказал бы: "встань в боевую стойку", а то - "в позу, в позу"... Что я семи пядей во лбу, чтобы сообразить, чего вы все от меня хотите?
- Начнём сначала, - вздохнув, сказал громовержец. И скомандовал Порфириону. - Лезь на каменную кучу...
- Как - опять?! - возмутился Порфирион.
- Не опять, а снова, - сказал режиссёр.
- Понюшки табака... понюшки табака... - бурчала в это время Афина, напяливая на голову свой знаменитый шлем. Напялив, взмахнула руками, шлёпнула ладонями по тощим бёдрам. - Как вам всем толстожопые нравятся! Хлебом не корми - дай толстожопую...
- Тишина! - распорядился громовержец и скомандовал Порфириону: - Прыгай!
Порфирион прыгнул и, крадучись, как и предписывал режиссёр, пронёсся мимо девы Паллады (та приняла боевую стойку и даже зубы оскалила - для правдоподобия). Подскочил к Гере...
- Сорви с неё пеплос! - закричал громовержец. - Так... брось его на землю... А теперь - овладей ею!
- У меня от его намерений уже язык вываливается, - сказала Гера.
- Ой, только не надо! - сказал Порфирион. - Я до тебя даже не дотронулся!
- Не дотронулся, - сказала Гера, - а он уже вывалился...
- Разговорчики! - прервал несанкционированную перепалку режиссёр. - А дальше, - он обратился к Порфириону, - к тебе подскакиваю я и перунчиком - ласково, можно сказать - нежно, прохаживаюсь по твоим причиндалам... Всё понятно?
- Всё, - ответил Порфирион. - Понятней некуда.
- Смотри не опоздай, - сказала Гера мужу. - А то он со своими намерениями...
- После его перунчика от намерений останется только пшик, - вздохнул Порфирион. - Он так произносит слово "перунчик", будто это перо, а не молния. Так что могла бы и снизойти...
- Перебьёшься, - сказала Гера, - много вас тут таких шустрых шатается - перунчиков не хватит... все пёрышки облетят... как листики с дерева... голой останешься...
Зевс между тем обратился к Гестии и Деметре.
- Вы, - распорядился он, - участие в битве не принимаете, стоите поодаль и в страхе заламываете руки...
- А как их заламывают? - спросила Гестия.
- Ты что же не знаешь, как заламывают руки?
- Понятия не имею!
- Дай покажу, - сказала Афродита и с удовольствием заломила одну, потом другую длань. - Понятно?
- Ага, - сказала Гестия и последовала её примеру. - Больно, однако...
- А ты чего ждёшь, словно тебя это не касается? - напустился Зевс на Деметру. - Заламывай, заламывай, не стесняйся...
- Да заламываю я, - сказала нараспев Деметра. - Заламываю...
- А я до локотка могу языком достать, - сказала харита Аглая. И достала.
- И укусить могу. - Отложила хлопушку в сторону - и укусила. Харита - что с неё возьмёшь!
- Детский сад, - сказала Деметра.
- А вот и нет! - радостно сообщила Аглая. - Я давно уже не девочка...
Зевс, однако, быстро прекратил эти никому ненужные телесные упражнение и призвал съёмочную группу к порядку. "По местам" - сказал Гермес.
Зевс оглядел подчинённый ему коллектив - все ли при исполнении, поймал взглядом Аглаю - она держала в руках хлопушку и с ненавистью поглядывала в сторону Порфириона...
"Мотор!" - закричал громовержец и сам себе скомандовал: "Начали!"