Поэтов убивали всегда. Иногда даже чаще, чем им хотелось бы, но реже, чем следует.
Поэт поэту - рознь, и лучше всех эту разницу знают истинные ценители изящной словесности - убийцы.
Жили-были три брата - Бирш, Башир и Башшар, два мясника, а третий - поэт.
Башшар был слеп от рождения, и мать продала его знатной бедуинке за два динара. Когда он вырос, добрая женщина дала ему вольную.
Башшар отличался огромным ростом и крепким телосложением, но вид имел отвратный: изрытое оспой лицо и глазницы, заросшие диким мясом. И повадки его были ужасны. Собираясь прочесть стихи, он хлопал в ладоши, призывая к вниманию, громко откашливался и отхаркивался - направо и налево, а потом произносил первое слово - и совершалось чудо: люди внимали ему, не замечая безобразия, или просто закрывали глаза, чтобы сравняться с тем, кого слушали.
Аллах отнял у него всё, дабы дать взамен нечто, но это нечто было всем.
Башшара почитали и уважали: словоохотливые рави - переносчики мудрости - старательно разносили новые бейты, влюблённые взахлёб читали стихи, плакальщицы и певички зарабатывали ими на жизнь - и все, без исключения, опасались его языка.
- У меня двенадцать тысяч касыд, - говорил Башшар. - Будь прокляты и они, и тот, кто их сложил!
Его острые словечки передавали из уст в уста. "Я верю только тому, что вижу собственными глазами", - любил повторять слепец. Может быть, поэтому он прослыл безбожником.
К нему привыкли. Огромный старик давно уже стал достопримечательностью Басры. Весь день он сидел у ворот собственного дома, плевался, размахивал палкой, бормотал что-то под нос, сквернословил и выкрикивал пришедшие на ум мысли:
- Кто считается с мнением людей, ничего не добьётся! Благосклонностью всевышнего пользуются насильники и нахалы!
Он не любил, когда ему мешали. Земляки обходили его стороной, заезжий люд присаживался в отдалении, прислушивался, обсуждал услышанное и, когда говорил громче, чем ему хотелось, Башшар выходил из себя и оскорблял невидимых слушателей. Вид его в этот момент был страшен.
Рассказывают: какой-то незадачливый прохожий шёл мимо Башшара, и в этот момент он закричал:
- Не забывай, что жизнь дана тебе взаймы. Когда-нибудь придут и потребуют обратно.
- Это ты мне? - спросил удивлённый прохожий.
- Тебе! Тебе! А кому же ещё? Или, ты думаешь, тебя это не касается?
И прохожий сказал ему:
- Я хотел бы, чтоб к тебе хотя бы на мгновение вернулось зрение, и ты бы увидел своё лицо. Может, тогда ты узнал бы истинную цену самому себе и перестал позорить людей только за то, что они не похожи на тебя.
- Кто ты? - заволновался Башшар. - Назови своё имя!
- Имя моё ничего тебе не скажет, а вот над словами моими задумайся.
И Башшар крикнул:
- Я создан таким, каков я есть - мне не дано было право выбора. Хвала Аллаху, лишившему меня зрения! Какое счастье, что я не вижу своих недругов.
Башшар вставлял в свои стихи совершенно нелепые или несуществующие образы. Однажды он рассказывал приятелям:
- Мне приснился мой умерший осёл. Я спросил у него: "Почему ты умер? Разве я плохо обращался с тобой?" И осёл ответил, что без памяти влюбился в соседскую ослицу, но она не ответила ему взаимностью. "Она очаровала меня дивным станом, сладкой речью и жеманством. У неё такие гладкие, словно из лепестков шафарани, щёки".
- А что такое "шафарани"? - спросили у Башшара.
- А я откуда знаю? Это одно из тех редких слов, которые употребляют ослы. Если встретишь моего ишака, спроси у него.
Он был влюбчив, как всякий поэт. О его романах ходили легенды, а, между тем, он долгие годы жил с некрасивой черной, как дёготь, невольницей. Впрочем, цвет кожи для него не имел значения.
Рассказывают: однажды Башшар влюбился в замужнюю женщину. Влюбился не на шутку, а на слух - а как иначе мог влюбиться слепой поэт? Он открылся ей через своего слугу, но она отвергла его притязания. Тогда Башшар начал ходить у её дома. Наконец, женщине это надоело, и она пожаловалась мужу. Муж сказал ей: "Соглашайся. Пусть приходит".
Когда Башшар явился, возлюбленная ждала его на айване. Муж сидел рядом, но Башшар ни о чём не догадывался.
- Как твоё имя, ты, за которую я отдам свою жизнь?
- Умама.
И Башшар воскликнул:
- О, красавица, коснись меня.
Возлюбленная взяла его руку и положила на чресла мужа, и Башшар испуганно закричал:
- Если это женщина, то кто же я?
- Слепой козёл! - ответил муж красавицы. - Тебя даже в жертву принести пакостно! Забудь сюда дорогу или я превращу тебя в женщину.
- Иду, уже иду, - сказал Башшар, постукивая посохом. - Да укажите же мне путь к калитке!
Отношения Башшара с халифом были ровными, можно сказать, доверительными. Однажды аль-Махди зашёл в одну из комнат на женской половине дома и увидел купающуюся невольницу. Заметив халифа, девушка стыдливо прикрылась рукой. И в голову аль-Махди, как заноза, засела строчка "Увидели глаза мои погибель". Дальше халиф ничего придумать не мог, и тогда он спросил:
- Есть ли кто из поэтов у дверей?
Ему сказали: "Башшар", и халиф велел его впустить.
- Продолжи стих, - сказал аль-Махди и вынул занозу из головы. Башшар - так рассказывают - тут же произнёс: "Увидели глаза мои погибель, и равен взор позору для меня. Она рукой поспешного изгиба прикрылась, срам стыдливо затеня. Прикрыла срам, но лакомый кусочек, тот, что внизу, виднелся на беду, И завитков затейливый мысочек, и холмики грудей остались на виду. Остались на виду - и возжелал её я, а сердце билось радостней вдвойне, И что вам до того, чем занимались двое в той, словно сон, звенящей тишине".
- Порази тебя аллах! - воскликнул халиф. - Ты словно был третьим!
Этот эпизод вошёл в сказки "Тысяча и одна ночь".
Всё изменилось, когда к власти пришёл визир Якуб ибн Дауд. Он перекрыл доступ Башшара к халифу и выставил его безбожником. Впрочем, сам Башшар во многом способствовал такому мнению о себе.
У него был друг, столь же невоздержанный на язык, как и он, и вот однажды Сад сказал приятелю:
- Горе нам, Башшар! Люди считают нас безбожниками. Не совершить ли нам паломничество по святым местам, дабы опровергнуть эти слухи?
- Это ты хорошо придумал, - согласился Башшар. Они купили верблюдов, все необходимые припасы и тронулись в путь, а когда проезжали мимо Зурары, Сад сказал:
- Горе нам, Башшар! Едим, едим, а конца не видно - когда ещё мы одолеем триста фарсахов! Давай завернём в Зурару и будем там наслаждаться жизнью, а, когда паломники начнут возвращаться назад, мы обреем головы и присоединимся к ним. И никто не усомниться в том, что мы совершили хадж.
- Какое заманчивое предложение! - воскликнул Башшар. - И что бы я без тебя делал?
И они завернули в Зурару, выбросив из головы всякие благочестивые помыслы. Эта история стала известна и быстро распространилась среди недоброжелателей Башшара.
И вот как-то сказочный аль-Махди сказал:
- Ничто не склоняет женщин к разврату так сильно, как стихи этого нечестивца. Ну что это за откровения: "Не верь в слова стыдливые девицы"? Или эти: "Недуг мой - жажда, исцеленье - ты, жеманного разврата спутница. Молю, чтоб влагой уст, прохладой красоты ты жажду утолила мне, распутница?"
И запретил Башшару упоминать женщин в своих виршах.
Башшар написал несколько касыд, восхваляющих аль-Махди, но визир не дал им ходу. Тогда Башшар сочинил мадх - славословие - Якубу и несколько дней просидел у его дверей. Визир не пустил его на порог. Рассерженный Башшар вернулся в Басру и написал злую сатиру в адрес аль-Махди.
- Этот халиф, - заявил он во всеуслышание, - прелюбодействует со всеми своими тётками.
Тёток у халифа было много, и он обиделся. Аль-Махди давно уже собирался в Басру, теперь он ускорил поездку. Добравшись до Батыхи, он услышал призыв на молитву. Время было неурочное, и аль-Махди пожелал узнать, что случилось. И ему доложили, что Башшар, напившись, дурным голосом поёт азан.
- Я бы удивился, если б что-то подобное совершил кто-нибудь другой! - воскликнул халиф, приказал привести нечестивца на корабль и велел дать ему семьдесят плетей, а потом бросить в Тигр, что и было исполнено ревностными служителями закона. Через несколько дней тело Башшара выловили у Басры. Сообщили родственникам. Когда носилки с трупом несли на кладбище, за ними бежала его чернокожая невольница, а больше никого не было. "О, господин мой!" - кричала она, и это были единственные слова, какие она знала по-арабски.
"О чернокожая! Сегодня я узнал, какая ты в любви искусная. Аллах тебя, наверное, создал из чёрной смеси амбры с мускусом".
О смерти Башшара объявили жителям Басры, и все радовались и поздравляли друг друга, славили всевышнего и щедро раздавали милостыню.