Пишет вам непостоянный, но вдумчивый читатель Ваш, т.е. я.
Вашу газету, стараясь нанести незаслуженное оскорбление, называют жёлтой. Бесперспективное занятие, потому как вся наша печать заражена гепатитом, проще говоря, болезнью Боткина. Ну и что теперь? Не читать что ли? Мы слишком быстро забыли, какой была советская пресса и цензура - лучшая в мире. Бесконечные отчёты, рапорты и доклады. Скука - и ни одного кроссворда. Всё было прописано заранее: уголь - на-гора, пшеницу - в закрома, дураков - в Сибирь, умных - в монастырь. А теперь скажите: зачем мне знать, сколько электроэнергии вырабатывает Эпикурейская ГЭС, если меня интересует с кем в настоящий момент живёт мой любимый артист Вячеслав Т. и от кого, в конечном счете, родила Нона М.? А ещё меня забавляет Ксения С. - прелюбопытная штучка. Отец её трибун, по которому трибунал плачет, мать - оторва, а дочь - свободолюбивый сорняк, от коих, как известно, одно спасение - выжженная земля.
Если б не ваша газета, я, наверное, до сих пор путал бы лесбиянок и амазонок - в пользу последних. Зато сейчас я доподлинно знаю: амазонки - это те, кто режет груди - себе и окружающим, а лесбиянки не режут, они - лижут и, в общем-то, безобидные и почти что ручные особи среднего пола.
Коротко о себе. Я предприниматель средней руки, можно сказать - бизнесмен. Начинал трудовую деятельность простым строителем. Потом мне это осточертело, и я пустился в свободное плавание - как Христофор К. Америки пока не открыл, но обязательно открою и в том, что пройду пролив имени М., можете не сомневаться. По левому борту будет Огненная земля, по правому - все остальные.
В первое время я торговал одноразовыми шприцами, красной ртутью, акциями МММ, но удачнее всего - презервативами. Придумывал к ним забавные надписи типа: "Не суетись", "Не уверен - не обгоняй", "Прежде думай о Родине, а потом о себе". Родину я, естественно, заменил женщиной, чтобы было понятно кто кого. Была и такая надпись "Бери от жизни всё", потом я продал её, не скажу кому - коммерческая тайна. Все мои знакомые говорили: продешевил. А я не спорил: может быть. Я вообще никогда не спорю. Зачем спорить, если истина бесспорна? Я всегда ношу её с собой в нагрудном кармашке - вместо платка.
На пути к успеху видел всякое и неизменно повторял одну и ту же молитву: Боже, спаси меня от друзей, а от себя я и сам избавлюсь. И вот почему. Мой напарник - бывший диссидент. У него оффшорное мировоззрение, зашоренное обстоятельствами. Разумеется, это его не оправдывает, наоборот - вызывает жалость. Я подобрал его в провинциальном предприятии коммунального толка, захиревшем настолько, что хоть криком кричи - воды не будет. Когда-то давным-давно диссиденты пошли в кочегары и дворники и развалили - нет, не Советский Союз, но коммунальное хозяйство. Последствия мы ощущаем до сих пор. В любом деле нужны квалифицированные работники, а не злобствующие интеллигенты. А он из их числа и недоволен всем, даже погодой, вернее метеосводками, с помощью которых, по его мнению, можно исправить наш суровый климат. Ему кажется, что нашим согражданам можно втулить - и не дорого - любой прогноз. Я, как вы понимаете, иного мнения: втулить, конечно, можно, но вежливо, а ещё лучше с улыбкой. Он считает себя оригиналом в последней инстанции, а по мне он - ничтожество. Оригиналом прослыть не трудно, достаточно вместо туалетной бумаги повесить кочан американской капусты.
Когда мой бизнес расширился, одно из направлений я передал ему, думал - справится. Какой там! Он тут же загнал его по дешёвке. Пришёл ко мне, каялся, говорил: в карты проиграл, как Александр П. очередную рукопись. П., дескать, рукописями торговал, когда вдохновение изменяло ему - не важно с кем - с Евгением Б. или Петром В. Я провёл расследование и, выяснив правду, выгнал его ко всем чертям. Но каков нахал?! Правильно говорил мой первый начальник, прораб: "Лучше один десятник, чем десять шестидесятников". Это он о сектантах, но словно про него. И понял я: диссидент - он во всём диссидент, даже в мелочах, не говоря уже о женщинах. Впрочем, это глубоко интимная тема, а я человек поверхностный и потому распространяться не стану.
Теперь я точно знаю: бытиё опережает сознание. Или наоборот?
Это лето я провёл в Греции - в древней её части, разыскивая могилу Герострата. Не нашёл. На следующий год собираю новую экспедицию. Очень хочу прославиться, буквально: жажду. И задумал я воссоздать акрополь в первоначальном виде - знай наших! но об этом в следующий раз.
А теперь - к делу. Мысли мои разбегаются как ртуть из разбитого градусника - не обращайте внимания. Хочу написать о главном - о любви. Обычная история: я встретил её на улице, случайно. Она показалась мне представительницей внематочной цивилизации, во всяком случае, её неземная красота не оставляла сомнений. Познакомились. У меня не было московской прописки, а у неё была фамилия, которую она стеснялась. А фамилия хорошая, девичья и насквозь домашняя - Титичкина. Я говорю: дурёха! у тя классная фамилия, выменная. А она: не хочу быть Сисякиной; хуже Сисякиной только Писюхина. И вот, сговорившись, мы решили устранить возникшие не по нашей вине несуразицы: она пообещала мне прописку, а я ей - свою фамилию. Зарегистрировались. Всё чин чинарём, но неожиданно для нас фиктивный брак превратился в фактический или физический, имеющий все признаки законного. Впрочем, сожительствовали мы недолго - дней пять. Потом по обоюдному желанию брак наш опять превратился в фиктивный, а через год перестал быть таковым. Вот и вся история любви. Больше вроде бы и писать не о чем...
Прошло три года, и неожиданно для себя я затосковал. Долго искал причину столь необычного для меня состояния и, наконец, понял, что люблю её. Не так, как другие - проще, без вывертов, можно сказать, примитивно, но ведь ещё никто не доказал, что амёба не испытывает оргазма, когда она делится.
В жизни всегда так: человек идёт за солнцем, глядь - а оно за спиной.
Нельзя сказать, что у меня не было других женщин. Были, конечно, но какие-то убогие, потусторонние, мнимые. Но об этом писать не хочу: о женщинах, как о покойницах, надо говорить или хорошо, или ничего. А они ещё живы. И хорошо, что живы, - пусть живут! Мне не жалко.
Так вот, начал я искать свою бывшую жену. Узнал, что после меня она носила звучную фамилию. Софья Дистрибьютор - это вам не Сонечка Сисякина, а очень даже наоборот. А дальше её следы терялись. Наверное, она опять сменила фамилию, подумал я, и уже отчаялся было её найти - и вдруг, включаю ящик и вижу: она! Поёт. Женщина, которая поёт, это не обязательно Алла П. - возможны варианты.
Я попытался прорваться к ней на концерт - за кулисы, но это оказалось сложней, чем к Владимиру П. Там хоть договориться можно - люди разумные, а здесь - монолог со шкафом, в котором все дверцы зеркальные. Представляете? И понял я, что она женщина публичная во всех отношениях - публика её обожает, а подступиться невозможно. И ещё я понял: чем меньше женщину мы любим, тем меньше их и меньше нас. Бог сказал: живите и размножайтесь. А мы, к сожалению, не умеем ни того, ни другого. Мы вообще ничего не умеем.
Дорогая редакция! Господа!
Обращаюсь к вам с последней надеждой: опубликуйте это моё письмо и пусть она узнает, как я её люблю.
Милая Соня! Я тебя обожаю и хочу быть рядом с тобой - не просто так, а для совместного проживания.
И ещё одна просьба, последняя. Мой давний приятель Стёпа С. занимается мелким бизнесом. Тоже читает вашу газету и тоже хочет написать вам письмо, но сделать этого, к сожалению, не может - руки в ожогах, профессиональная травма. Он убедительно просит вас поместить рекламу его бизнеса. И оплату гарантирует, только не сразу, а годика через два. Или три. Вот её текст:
"Тату на интимных местах с помощью садомазохистских методов - выжиганием, травлением кислотами, жидким кислородом и др. до дыр".
Остаюсь с уважением, частный, но небезучастный предприниматель Влад Бретелькин.