Не выделяется ничто
Из темноты кромешной - тишины,
Лишь я сижу в углу.

Я - парафиновый разумный человек,
Что вырезает на себе полночные узоры.
И лоб уже почти покрыт,
А грудь - лишь справа чуть - не более того.

Но вдруг из дырочки пульвелизатора,
Что контуры держал ночные, появился
Веселый конус плазмы света - чуть живой,
И вот уж свет рассеивается 
                         в недавней темноте
Как сахар, что в воде.
То непонятно почему 
                здесь взявшийся прозрачный шанс -
Нежданный счастья реверанс.
И чернота уж между волосков примятых забытья
Пунцовых молодых ростков надежды.
Тут же одеваю праздника одежды.
Спешу на площадь главную, с толпою слившись, я.

Полупрозрачные 
         и пахнущие свежестью нежданной гномы 
Преподнесли обрывок твердой нежности. И вот
Сияю в глубине колодца мира золотого,
Стою я по колено в спящей ласковой воде.
Но держит бережность прохлады кое-где.
А сон внутри кричит огнем 
                 и тужится донесть
Дрожащую идею молодую. 
     Я застыл, 
И сопли потекли от внутренней борьбы. Сменил
Я тут же плотность на прозрачность -
Своды неба заперты 
                 уже от света нежно-озорного.
Чешится чуть-чуть заиндевевший нос. 
Хрипит слепой полуденный мороз. 
Стучат о пол застывшие хвосты и жаждут темноты.
 
...А щеки смелые горят.
И обо всем подобном здесь обычно говорят,
Что кто-то нездоров и странно выглядит.
Плодятся ясности стереотипы,
Тут же слышатся восторга-недовольства всхлипы.
И все глотается одним лишь только первым залпом,
Звуки чудятся стрельбы.
О, это грезы... странный сон -  
                наверное... хотелось бы...

И лишь галоп бесшумный за окном.