Аннотация: Разговоры, разговоры - слово к слову тянется...
О чём глаголют эти трое
Конспект болтовни
И глаголют они там и сям, и глаголют о том и о сём...
Из несочинённого Уильямом Шекспиром
Любят они потрепаться о том, о сём, иногда даже и поспорить; за чашкой чая или за рюмкой коньяка, собравшись в квартире одного из них, или же без всяких напитков на скамейке в сквере. Они - это Клим Филиппович Майоров, Остап Богданович Рыбалко и Иосиф Соломонович Детектор. Рядовые, как говорится, наши сограждане; не суперзвёзды, не карьеристы, не олигархи, а обычный сапожник, простой слесарь и скромный бухгалтер.
Вот вам, бесценный читатель, фрагменты их трёпа:
Однажды, попивая чай с лимоном на кухне Остапа Богдановича, Клим Филиппович зыркнул в окно, узрел аккуратную забегаловку "Макдоналдс", а поблизости от неё два рекламных щита, так называемых билборда, на одном из которых ковбой соблазнял американскими сигаретами, а на другом красотка искушала американской газировкой (то ли пепси, то ли кока...), и сказал:
- Удивительная это страна - Америка. Своей навязчивостью она умеет до тошноты надоесть даже тем, кто в ней никогда не был.
- Да, страна чрезмерно навязчивая, - кивнул Иосиф Соломонович, беря из вазочки предпоследнее печенье. - А в принципе, американцы нормальные люди.
- Ну да, люди как люди, есть хорошие, есть плохие, - поддакнул Остап Богданович, подсыпая в вазочку ещё рассыпчатого печенья.
- Вот только хреново, - добавил Клим Филиппович, - что они в большинстве своём не умеют разговаривать по-человечески, а квакают как марсиане - ни хрена не поймёшь без переводчика.
- А знаете, что меня раздражает в Америке больше всего? - спросил Остап Богданович.
- Что? - полюбопытствовал Иосиф Соломонович и пососал полупрозрачный диск лимона.
- Меня в Америке больше всего раздражает то, что там нет меня...
Как-то Иосиф Соломонович говорил:
- Александр Македонский, Юлий Цезарь, Тамерлан, Наполеон Бонапарт и тому подобные шмакодявки...
- Шмакодявки?! - перебил его Остап Богданович. - Да это же великие полководцы!
- Завоеватели многих стран! - поддакнул Клим Филиппович.
- Ну да, милитаристы, агрессоры, оккупанты, - кивнул Иосиф Соломонович. - А поскольку я как бы пацифист, то мне положено презирать милитаристов. "Шмакодявка" - это ж презрительное слово, правда?..
- Довольно популярный певец, - заметил раз Остап Богданович, взглянув на телевизор, в котором под музыку издавал звуки мужчина, похожий на немолодого пупсика.
- Его песни уже, можно сказать, вошли в анналы современной отечественной эстрады, - поддакнул Клим Филиппович.
- Ага, он попу... гм... лярный. Все они там такие, - хмыкнул Иосиф Соломонович. - И песни у него, так сказать, аннальные.
- На что только не идут люди, чтобы иметь свой кусок хлеба с маслом, или, например, кусок золота с бриллиантами, - размышлял вслух Остап Богданович. - Некоторые ради этого докатились аж до того, что стали суперзвёздами. Хотя могли остаться просто людьми.
- Если пользоваться астрономической терминологией, то большинство наших так называемых эстрадных звёзд является, в лучшем случае, лишь эстрадными метеоритами, - произнёс Иосиф Соломонович. - И этот эстрадный, так сказать, метеоризм меня не радует.
- Да, многие хотят стать известными, - вымолвил Клим Филиппович. - Для этого даже создаются какие-то то ли комбинаты комет, то ли фабрики звёзд, то ли заводы астероидов...
- Я слыхал про мужика, который, желая, во что бы то ни стало, попасть в книгу рекордов Гиннеса и таким образом прославиться, пытается высморкать самую длинную в мире соплю, - сообщил Остап Богданович. - Наверно, он уже не может высморкаться, не приставив к носу линейку.
- Много также карьеристов, для которых смысл жизни в том, чтобы стать большим начальником, или, иначе выражаясь, влиятельной шишкой, - сказал Иосиф Соломонович. - Поистине, человек сам кузнец своего шила в заднице.
Собеседники снова посмотрели на телевизор, в котором темнокожий иноземец под музыку сообщал на русском языке с африканским акцентом, что он, дескать, шоколадное млекопитающее, что он ласковый мерзавец и что о-о-о...
- Вообще-то карьеристы - существа полезные, - изрёк Остап Богданович. - Прогресс цивилизации базируется в немалой степени на карьеризме.
- Да, карьеристы по-своему полезны, - кивнул Иосиф Соломонович. - А ещё полезны пауки: они харчуются мухами, комарами, молью, тараканами и другими нехорошими животными.
- Дождевые червяки тоже очень полезны, - подхватил Клим Филиппович, - они разрыхляют грунт и, глотая и переваривая опавшие листья и прочий природный мусор, удобряют землю, что необходимо растениям.
- Я осознаю немалую пользу этих существ - и пауков, и карьеристов, и дождевых червяков - и даже готов, как говориться, снять перед ними шляпу, - продолжил Иосиф Соломонович, - но лично меня вполне устраивает ипостась рядового бухгалтера, и я не хотел бы быть ни дождевым червяком, ни пауком, ни карьеристом...
Они сидели как-то в сквере напротив памятника Гоголю, и Остап Богданович говорил:
- Журналу, который рассказывает о политике, следовало бы носить название "Порнография".
- ?! - молча удивились Клим Филиппович и Иосиф Соломонович.
- Аргументирую. Всем известно, что политика - дело грязное, в моральном аспекте. Об этом даже сами политики иногда проговариваются. Стало быть, журнал, который правдиво пишет о политике, пишет, по сути, о грязи. А греческое слово "порнография" в переводе на русский именно это и означает: "писания о грязи". Таким образом, "Порнография" - это самое соответствующее название для журнала о политике.
- Логично, - оценил Иосиф Соломонович.
- Политики умеют так запудрить мозг, что потом на нём хоть кол теши, - молвил Клим Филиппович. - Политика. Давайте называть вещи своими именами...
- Давайте! - перебил его, поймав на слове, Иосиф Соломонович и так лукаво ухмыльнулся, что собеседники поняли: сейчас он чего-нибудь сострит или скаламбурит. - Давайте я назову своим именем - повторяю: своим - вот эту вещь, - и он указал ногтем на памятник. - Называю: это памятник имени Иосифа Соломоновича Детектора!..
Однажды, обсуждая какой-то вопрос, Клим Филиппович и Остап Богданович горячо заспорили. Каждый лихорадочно доказывал свою точку зрения, отмахиваясь от аргументов оппонента. Дошло даже до того, что Остап Богданович сердито крикнул:
- Да у тебя есть вообще голова на плечах?!!
- Это у тебя голова на плечах, - огрызнулся Клим Филиппович, - а у меня голова на шее. И я прав!
- Нет, это я прав! Даже один академик, лауреат Нобелевской премии, говорил, что...
- Ай, не хватало ещё слушать всяких там задрипанных лауреатов Нобелевской премии! - отмахнулся Клим Филиппович. - Вот ты, Иосиф, подтверди, что прав я.
- Ты прав, - подтвердил Иосиф Соломонович.
- Ага, вот как! - обиделся Остап Богданович. - Он прав, а я дурак, я безмозглый тупица. Да, Иосиф? Ну, спасибо! Я, стало быть, ничего не понимаю, ничего не знаю, я, стало быть, не прав!
Глядя на Остапа Богдановича, Иосиф Соломонович произнёс:
- Прав ты.
- Он?! То есть... А только что... - растерялся Клим Филиппович. - Так он, или я?
- Оба, - ответил Иосиф Соломонович.
- Как это? Не может быть! - опешил Остап Богданович. - Это что же получается: и вашим и нашим? Мнения наши по данному вопросу являются диаметрально противоположными и взаимоисключающими!
- Тут уж прав может быть только один из двух! - поддакнул Клим Филиппович.
- Отнюдь, - возразил Иосиф Соломонович. - Поймите: если два индивида долго спорят о чём-то и отстаивают каждый свою точку зрения, не соглашаясь с оппонентом, то это означает, что у каждого из них есть веские и неопровержимые аргументы, доказывающие его правоту. А раз и у того и у другого есть такие аргументы, значит, и тот и другой прав, каждый по-своему, даже если их точки зрения диаметрально противоположны. Вывод, может быть, парадоксальный, но, по большому счёту, наша жизнь во многом состоит из парадоксов. Таким образом, правы вы оба, - резюмировал Иосиф Соломонович, наливая в рюмки коньяк, - хотя и не согласны друг с другом. - И, подняв рюмку, добавил: - За это и выпьем.
Вот так мудрый Иосиф Соломонович примирил спорщиков и, может быть, даже спас их дружбу.
Как-то сидели они в сквере и молча смотрели на красивое небо.
- О чём думаешь? - спросил, нарушив молчание, Остап Богданович Иосифа Соломоновича.
- Да ни о чём я сейчас не думаю. А ты?
- И я ни о чём не думаю.
- Я тоже ни о чём не думаю, - признался и Клим Филиппович.
- Стало быть, мы единомышленники, - сделал вывод Остап Богданович.
- Она просто ангел! - сказал раз о некой женщине Иосиф Соломонович.
- А я знал девушку, которой море было по колено, так сказать, - вспомнил Клим Филиппович.
- Она что - это?.. - Остап Богданович постучал себя ногтем по горлу.
- Нет, не пьяница, - возразил Клим Филиппович, - а в смысле: ноги были очень длинные.
- Некоторые женщины имеют отвратительную привычку приклеивать или отращивать себе длинные ногти, - сказал Иосиф Соломонович. - От этого их ручки становятся похожими на куриные ноги.
- Ага, или на когти орла, - согласился Клим Филиппович. - Кажется: вот вцепится этими когтями, и не вырвешься, заклюёт... Впрочем, среди женщин много милых и обаятельных. А среди нас, мужиков, маловато таких, кто их по-настоящему ценит. Я знал одного сапожника, который был настолько похабным и циничным, что на вопрос "Что тебе больше всего нравится в женщинах?" отвечал: "Отверстия".
- Похабник, - сказал Остап Богданович.
- Циник, - сказал Иосиф Соломонович.
- Он был из тех, кого хлебом не корми, а дай впрыснуть очередную порцию семени в какое-нибудь влагалище, - добавил Клим Филиппович. - Циничный бабник с девизом "У каждой женщины должен быть свой я".
- Один мой сосед самым бесцеремонным образом надул свою любимую женщину, - сказал Иосиф Соломонович.
- Вот гад! А как он её надул? - полюбопытствовал Клим Филиппович.
- А ртом. После того, как купил её в секс-шопе.
- Тьфу, извращенец! - поморщился Клим Филиппович. - А согласитесь, друзья, что мы, нормальные мужики, очень мягко выражаясь, недолюбливаем всяких там извращенцев.
- Да, особенно если их извращения отличаются от наших собственных, - добавил Иосиф Соломонович.
- Мне один случайный попутчик в поезде после пяти стаканов водки признался, что он сексуальный маньяк, - поведал Остап Богданович, - а после седьмого стакана уточнил, что он маньяк настолько робкий, ленивый и трусливый, что за всю жизнь никого не изнасиловал и вообще девственник.
Собеседники на минутку замолчали, и стало слышно, что по радио в другой комнате какой-то чтец декламирует что-то патетическое, что-то типа "Над седой равниной моря гордо реет Гайавата, томагавком потрясая, быстрой молнии подобным..."
- А я не люблю, а обожаю, - признался Клим Филиппович.
- А мне в женском стриптизе нравится не столько, может быть, даже сам процесс, сколько конечный результат, - откровенничал Остап Богданович. - Когда любуешься неодетой женщиной, то в голову даже приходит мысль, что напяливать на такую красоту одежду, пусть даже и так называемое сексуальное бельё, это такое же кощунство и святотатство, как на картине великого живописца - какого-нибудь там Рафаэля или Леонардо да Винчи - малевать каляки-маляки.
- Скажи, Иосиф, а это правда, что иудеи и мусульмане перед тем, как применить презерватив, производят его обрезание? - спросил Клим Филиппович.
- Плюнь в левую ноздрю тому, кто ляпнул тебе такую дурость!
- А в правую можно?
- Можно.
- Я заметил, что если женщина спрашивает тебя, не желаешь ли ты, дескать, расслабиться, то это означает, что тебе придётся напрячься, - сказал Остап Богданович.
- За милых дам! - воскликнул Клим Филиппович, поднимая рюмку с коньяком.
- А потом догоню и ещё раз за милых ка-ак дам! - мигом скаламбурил Иосиф Соломонович, и они весело выпили...
- Если тебя ударят по правой щеке, подставь левую, - процитировал однажды Клим Филиппович.
- А если ударят по левой, подставь челюсть, - добавил Иосиф Соломонович, но уже не цитату, а от себя.
- А если ударят по челюсти, подставь лоб, - продолжил Остап Богданович.
- А если ударят по лбу, подставь нос, - сказал Клим Филиппович.
- Ну, а если уж и по носу ударят, то тогда... тогда укокошь этих гадов самым зверским способом! - подвёл черту Иосиф Соломонович.
- Олигофрен, - указал раз Клим Филиппович на самодовольного субъекта в телевизоре. - То есть, тьфу, не олигофрен, а олигарх, оговорился. Похожие слова, путаю. Вот уж у кого денег куры не клюют!
- Да у всех, абсолютно у всех, в том числе и у нас с вами, денег куры не клюют, если подойти к вопросу педантично, - молвил Иосиф Соломонович. - И это связано не только с тем, что у нас с вами нет кур...
- У моей тёщи в деревне есть, - вставил Остап Богданович.
- ...но в первую очередь с тем, что курам вообще не свойственно клевать деньги. Они клюют зерно, или там червячков... Другое дело - страусы. Вот они клюют всё что попало, клюют и глотают, в том числе могут и деньги... Поэтому правильнее было бы говорить: у него денег страусы не клюют. В смысле, денег так много, что страусы ими уже обожрались и больше не хотят.
Клим Филиппович пробурчал:
- Противно смотреть, как богачи жируют в то время, когда бедняки...
- Э, позвольте с вами не согласиться! - перебил его Иосиф Соломонович. - Нынче богатые следят за своим здоровьем, в частности, потребляют полезную пищу, дорогую и полезную, в которой, в частности, нет лишних жиров. А вот бедняки обречены есть пищу дешёвую и неполезную, в том числе, излишне жирную. Так что, жируют у нас, поневоле, именно бедняки, а богатые могут себе позволить не жировать.
- Гм... Бедняки жируют, а богачи наоборот... Парадоксальная ситуация, - сказал Клим Филиппович. - Хорошо всё-таки, что мы с вами не стали олигархами, обезображенными солидностью и озабоченными сверхприбылями, а остались нормальными людьми
- Не надо думать, что в олигархах нет ничего человеческого, - заметил Иосиф Соломонович. - Кое-что человеческое в них всё же есть.
- Вот, например, моча в них чисто человеческая, - подхватил Клим Филиппович, - думаю, это подтвердит любой анализ. Ну и ещё кое-что...
- По-моему, благородный, справедливый, сострадательный, бескорыстный человек, то есть человек настоящий, в принципе не может быть сверхбогатым, так же как вода в принципе не может находиться в дырявом сосуде, если только не стала льдом или не повисла в невесомости, - размышлял Остап Богданович. - Не сможет такой человек иметь миллиарды денег, когда на свете столько людей не имеют самого необходимого. Он раздаст лишние богатства нуждающимся и станет небогатым.
- Вот мы с вами люди сравнительно небогатые, но это далеко не единственное наше достоинство, - похвастался Иосиф Соломонович.
- В Библии сказано: легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому войти в рай, - процитировал Клим Филиппович.
- А это зависит от размеров иглы, - произнёс Иосиф Соломонович. - Очень богатый индивид может заказать и оплатить изготовление иглы настолько огромной, что сквозь её ушко сможет пройти не только верблюд, но и слон, или даже жираф, не пригибаясь.
- Жадность погубит наш мир, - вздохнул Остап Богданович. - Мало, очень мало, катастрофически мало в мире благородства, справедливости, духовности, порядочности, бескорыстия, сострадания...
- А я думаю, что в глубине души многие люди хотели бы быть благородными, справедливыми, бескорыстными и так далее, одним словом, хотели бы быть хорошими, но либо стесняются, боятся выглядеть "белыми воронами", либо прагматически прикидывают, что это невыгодно, - сказал Иосиф Соломонович. - Эх, как было бы здорово, если бы быть благородным, бескорыстным, духовным, справедливым, честным, неподкупным и т.д. было бы настолько модно и выгодно, что все, кто этого хочет, могли бы себе это позволить!..
Как-то сидели Остап Богданович и Иосиф Соломонович в сквере на скамье, где на деревянной спинке кто-то когда-то вырезал ножичком загадочный текст: "Тварь я бесстрашная, или лево имею?" Клим Филиппович не заставил их себя долго ждать, явился, пожал сидящим руки и, доставая из кармана блокнот, сообщил:
- А я тут намедни кое-что сочинил.
- Так ты у нас теперь сочинитель?! - изумился Иосиф Соломонович. А Остап Богданович иронично заметил:
- Ну, сочинять-то каждый сочинитель может. А вот ты попробуй стать сочинителем, ничего не сочинив! Это действительно не каждому дано!..
Вот и всё пока, что хотел я вам поведать, бесценный читатель, о трёпе Иосифа Соломоновича, Клима Филипповича и Остапа Богдановича.
А если бы это было не литературное сочинение, а кинолента, я закончил бы её такими титрами:
Во время съёмок этого фильмане пострадал ни один мазохист, как ни напрашивался.