Юную девушку ведут сквозь толпу. Руки её связаны за спиной толстой шершавой верёвкой, больно врезающейся в запястья. Её босые ноги стёрты в кровь. Она идёт, гордо подняв голову и молясь про себя Богу, идёт, провожаемая недружелюбными взглядами и возгласами помрачневших крестьян. Идёт на свою смерть.
* * *
От рождения ей был дан дар - лечить. Девушка, которую звали Мирта, обнаружила это, когда ей было восемь лет. Тогда она нашла птичку, перебившую крыло. Девочке стало очень жалко бедную пичужку. Она взяла её в руки и - внезапно от её ладоней начал исходить бледный голубоватый свет, в мгновение ока излечивший перелом. Тогда она испугалась и никому ни о чём не рассказала. Второй случай произошёл, когда ей исполнилось девять. Девушка жила у своей старшей сестры (их родители умерли) и её пятилетней дочки. Дочь её заболела какой-то странной болезнью, и она медленно угасала, метаясь в жару. Тогда-то Мирта впервые использовала свой дар осознанно. Она протянула ладони над девушкой и, шепотом молясь, попыталась вновь вызвать целебное сияние. И оно появилось. Голубой умиротворяющий свет окутал больную девушку, исцеляя и погружая в оздоравливающий сон. Через несколько дней она очнулась совершенно здоровой. Не заметно было и следа от болезни.
Тогда-то по деревне поползли первые слухи. Люди стали чураться Мирты, при её приближении бабы крестились и спешили убраться подальше, а мужики мрачнели и сурово сжимали кулаки, провожая её неласковыми взглядами. Говорили, будто бы она продала свою душу дьяволу. Появились сплетни о будто бы привороженных парнях, об уведённых мужьях, о насланных на скот порчах. Конечно, всё это было неправдой, но люди верили и - боялись.
Так прошло несколько лет. Мирта росла - без подруг, без друзей, одинокая и никому не нужная, окружённая враждой всей деревни. Лишь двое людей не отреклись от неё: дочь её сестры, Вейра, любящая её преданной любовью, и сама её сестра, Сара, благодарная за спасение дочери.
Мирта продолжала жить. Она работала в поле вместе со всеми, хоть и получала самую тяжёлую работу. Иногда она находила больных животных и лечила их, могла вылечить скотину в их доме и мелкие болезни своих родственников. И, хотя она чаще бывала дома, чем среди людей, и жила скорее затворницей, иногда общалась с соседями.
Дело в том, что рядом с сестриным домом была изба, в которую часто заглядывала Вейра. Да ходила не просто так, а к суженому своему, Марку. Ведь Вейре недавно исполнилось четырнадцать, и Марк начал уже подумывать о скорой женитьбе.
В тот самый день, когда Марте исполнилось семнадцать, дочь Сары прибежала очень обеспокоенная и сразу бросилась к ней с просьбой. Оказалось, что младший брат Марка, Керт, которому было только полтора года от роду, серьёзно заболел, и деревенские знахарки оказались бессильны. И родители братьев уже собирались позвать за деревенским священником, чтобы он помолился у ложа малыша и, возможно, принял его последний вздох. Ведь Керт уже был при смерти.
Вейра бросилась к Мирте:
- Мирта, Мирта! Прошу, помоги! Только ты можешь спасти брата Марка! Ты ведь умеешь лечить!
- Я... Я не знаю... Я ведь никому не показывала своё искусство...
В голосе Вейры послышались истерические нотки:
- Мирта! Помоги ему, молю! Они ведь уже зовут священника!
Мирта колебалась недолго. Ведь кто, кроме неё, мог бы помочь малышу?.. И она поспешила за Вейрой.
Девушка привела её в небольшую избу и ввела в комнату. У изголовья кровати больного стояли его отец и мать. Марк стоял рядом, держа маленькую безвольную ладошку. В ногах, стоя на коленях, исступлённо молился монах.
Мирта вошла в комнату, где сразу повисла напряжённая тишина. Все подняли голову на вошедшую.
- Ве-е-ведьма... - шипяще произнёс монах, - зачем ты здесь? Хочешь и тут танцевать на могиле?
- Пустите, святой отец. Я пришла помочь малышу.
- Не пущ-щ-щуу! Дыхание ведьмы не осквернит дом, откуда невинная душ-ш-ша скоро улетит к Богу!
- Я тоже верую в Него, монах. Пусти меня.
Отец Марка подошёл к священнику и будто бы невзначай оттеснил его от Мирты.
- Пустите её, святой отец. Если она может помочь, пусть поможет. Если нет, пусть идёт с миром. Мы её не тронем, ведь она хотя бы попытается вылечить Керта.
Монах зашипел, но отступил вглубь комнаты. Мирта благодарно кивнула и, не обращая внимания на шепчущего что-то фанатично-религиозное монаха, подошла к мальчику.
Она посмотрела на бледное, будто восковое лицо, уже несущее печать приближающейся смерти, и, ободряюще улыбнувшись дрожащей Вейре, простёрла руки над Кертом. Мирта закрыла глаза и, понимая, что времени почти не осталось, начала громко, нараспев, будто заклинание, читать молитву. С пальцев её медленно потёк голубоватый свет, освещающий всполохами лицо малыша, и начал растекаться по его телу. Постепенно к щекам мальчика начала приливать кровь, они порозовели. Малыш начал немного шевелиться в кровати, ещё не очнувшись, ну будучи близким к этому.
Секунды всё текли нескончаемым потоком. Мирта бледнела. Она уже не читала молитвы, а стояла, покачиваясь, у края кровати, и делала какие-то пассы руками. Внезапно ноги её подломились, и она, тонко вскрикнув, начала оседать на землю. Сзади её подхватил Марк, держа за талию и не давая упасть. Мирта слабо ему улыбнулась:
- Спасибо... Подержи меня ещё чуть-чуть, осталось недолго...
Девушка почти теряла сознание. Поток света становился больше, ослеплял, и вот мальчик уже открыл глаза. Судорожно вздохнула Вейра, опускаясь на скамейку.
- Ещё чуть-чуть... Ещё совсем недолго...
Внезапно монах, про которого все успели уже забыть, выскочил из-за отца Керта и - с громким криком вонзил нож в сердце мальчика!
- Ве-е-ведьма не заберёт душ-ш-шу мальчиш-ш-шки! Пусть лучше он умрёт так!
Тихо вскрикнула Мирта, оседая на землю. Тонко завизжала Вейра, опускаясь на пол и закрывая лицо руками. И вдруг громко заголосила мать Керта, падая на колени и выдирая с корнями волосы, заливаясь слезами и царапая до крови лицо ногтями.
- Эй, что там у тебя, Жанна?
В дверь избы протиснулась любопытная старуха, видимо, шедшая в гости к матери Марка и испугавшаяся странных звуков, доносящихся изнутри. Увидела, что в комнате, побледнела и завыла-заголосила вместе с хозяйкой:
- У-у-у! Все сюда! Сюда все! Ведьма! Ведьма мальчика убила!
Через несколько минут дом был полон набежавшими отовсюду людьми. Бабы громко причитали, а мужики, нахмурившись, связывали девчонку-ведьму, опасаясь колдовства с её стороны. С ней не церемонились. Даже пнули пару раз.
Мирта молча повиновалась грубым мужским рукам, ранящим её, связывающим так, чтоб уж не вырвалась. Она оставалась безучастна. Лишь слезинка капнула на пол.
* * *
Никто, конечно, и разбираться не стал, кто убил Керта. Кто, как не ведьма, мог это сделать? Не монах же?
Вейру, что-то бессвязно причитавшую, к старосте не пускали. Ну кто будет слушать бредни спятившей, видимо, от ужаса, четырнадцатилетней девчонки о том, что мальчонку зарезал священник?..
Монахи бесновались, требуя сжечь молодую ведьму, осквернившую самим дыханием своим Божий мир. Да ещё и извращающей святые молитвы своим бесовским языком.
И староста, тоже возмущённый убийством, повиновался.
На центральной деревенской площади наскоро был установлен толстый деревянный шест. Его быстро обложили хворостом.
Ничего. Скоро ведьму сожгут, и вина перед Господом будет исчерпана. Ничего.
* * *
Толпа скандировала:
- Ведьма! Ведьма! Сжечь! Сжечь!
Мирту ведут сквозь толпу. Руки её связаны за спиной толстой шершавой верёвкой, больно врезающейся в запястья, ранящей нежную кожу. Её босые ноги стёрты в кровь.
Она идёт за приплясывающим и выкрикивающим что-то фанатичное священником, гордо подняв голову и не опуская глаза с горящим в них неугасимым огнём истинной веры под недружелюбными взглядами мрачных мужчин, под обидные возгласы раскрасневшихся женщин.
"Господи, за что, за что?.. Я ведь верила в Тебя, я творила добро, я исцеляла с Твоим именем на устах... За что?!"
Кто-то первый кинул в девушку камень, и он попал ей в плечо, оставив кровавую полосу.
"Нет, прости меня, Господи, я не буду роптать. Я приму свой крест с радостью. Я горда тем, что смогла хоть кому-то помочь. Лишь одно меня огорчает - то, что я не уберегла малыша... Земля ему пухом, прими, Господи, его душу".
Она на миг прикрыла глаза, скрывая блеснувшие на солнце нечаянные слёзы. Люди будто взбесились, и в девушку полетело множество камней, оставляя кровавые бороздки на вздрагивающем от боли юном теле.
А она шла, гордо подняв голову, и люди вдруг успокаивались, устыдившись своего порыва. Неужели может ведьма нести в глазах Божий огонь? Нет, не может, им всем кажется, кажется...
Мирту подводят к шесту и грубо привязывают, сильно ударив о дерево. Священники читают молитву, и кто-то поджигает быстро разгорающийся хворост. Огонь почти мгновенно охватывает всё вокруг столба, освещая красными отблесками непокорную девушку. И вот Мирта вздёргивает голову и яростно смотрит в толпу священников. И громким, каким-то нечеловеческим голосом кричит:
- Вы, убийцы, приносите меня в жертву Богу? Вы, не верящие, губите ту, что верит? Я не отрекусь! И я творила добро с Ним в сердце! С Ним! Верую! Верую!
Огонь взвился м охватил дрожащую словно от лихорадки плачущую злыми слезами девушку. И долго ещё можно было видеть чёрный её силуэт с запрокинутой вверх головою и глазами, смотрящими в небо. Но скоро и его скрыл дым.
Люди стали расходиться. Весь их пыл сразу куда-то пропал, и теперь они чувствовали вину перед юной девчонкой. И уже не так ласково смотрели на приплясывающих в религиозном экстазе и радующихся чужой боли монахов. Молча рассасывалась толпа. И словно гром среди ясного неба прозвучали тихие слова какой-то немолодой женщины:
- Господь да прими твою душу... невинное дитя. Аминь.
И она медленно перекрестила заслонённый дымом костёр.