Аннотация: Действие романа разворачивается в вымышленном мире, отдельные абсурдные проявления которого перекликаются с не столь отдаленным реальным прошлым.
Владимир Александрович Коханский
Конфедерация
Фантастический абсурд
Аннотация:
Роман о скитаниях, странствиях, великих опасностях, батальном сражении, осадном сидении и о коллективном пении...
Действие разворачивается в вымышленном мире, отдельные абсурдные проявления которого перекликаются с не столь отдаленным реальным прошлым.
книга первая:
Пламень очистительный
'Крупнейшие центры, особенно столицы, всегда быстрее всего утрачивают национальный отпечаток: здесь раньше, чем где-либо, выделяется круг богатых и знатных людей, которые начинают считать поприщем своей деятельности не одни город, а все государство. Сюда идет вечно сменяющийся поток путешественников, масса людей праздных, преступных, экономически и нравственно обанкротившихся и потому космополитических, сюда стекаются люди и для увеселений, и для преступлений, и для того, чтобы скрываться от преследования закона'.
Теодор Моммзен - лауреат Нобелевской премии
по литературе 1902 года.
Отлично, когда вместо пролога - наличные.
Мусорос скучал, скучал не просто так, как случалось скучать вам и нам на предмет, к примеру, выпить, а скучал в огромных размеров кабинете, где вокруг красотища - от единого лишь созерцания которой мы да вы скучать-то, должно, передумали бы. Один вид из окна чего стоил, впечатляющий вид из-под прозрачного купола пентхаузового чердака пока не снесенного наркоманствующими террористами небоскребища! А Мусоросом головокружительный пейзаж воспринимался просто как намыливший глаз фон, на котором странно смотрелась стерилизованная для пущей безопасности, неплодоносящая пальма. С претерпевшей измывательства травы-переростка уж не свалится на голову кокос, и финики не одурманят приторно сладким ароматом, чтобы потом исподтишка брызнуть сиропом на отутюженные брюки. Однако непокорному, не поддающемуся доместикации, вопреки хирургическому вмешательству ботаников, зеленому оперению пальмы удавалось-таки иногда вколоть зазевавшегося Мусороса, когда старикан, щекоча застоявшиеся нервишки, неосторожно приблизившись, пытался получше рассмотреть, действительно ли мимо пролетают чадящие в небе самолеты?
А напитки-то, а напитки!.. Нет, не знаю как вашу, а нашу скуку, уж точно, как рукой сняло бы. Стоят, знай себе, потеют почем зря (в баре вопиющая наглость происходит), и не подумайте, что стаканов не имеется - в достатке, сияют почище бутылок, потому что свинцовым хрусталем снаружи отделаны. Одна золотистая открывашка чего стоит, будто собачка дрессированная на цепочке взамен поводка болтается, всегда наготове откусить пробочку-другую, а чтоб не увели, к драгоценности как штык, только искривленный, приставлен штопор. Для тех, кто из патриотических побуждений в смутные еще времена перешел на пивко, приправленное водовкой, не стану уж специально вдаваться в разъяснение устройства сего хитрого инструмента, просто прошу на слово поверить - штука заковыристая. В общем, даже штопор в хозяйстве имеется. Бар сияет, напитки манят, одна лишь беда - нефункциональнальная это декорация, интерьеришко, так сказать. Владелец (все они, богатеи - скареды, на овсяном 'туме' зацикленные) давно не употреблял ни многолетних виски с коньяками, ни тонких вин - даже винчика ни-ни - ни когда-то уважаемой водочки. Правда, чего греха таить, предпринималось несколько попыток, взгрустнув по молодости, дерябнуть-таки проклятущей. Но, должно быть, водовка уже не та, или молодость не эта, да и напиток сей, доложу вам, отвечает взаимопониманием лишь в ответ на присяжное постоянство - проверено.
Итак, потеющие бутылки, хрустальные бокалы, отсвечивающие дорогостоящей жидкостью массивные графины, под тяжестью которых дрогнула бы набитая ручища штатного профессионального вышибалы, являлись, по сути, фикцией, условностью. Условностью еще и потому, что идея поднести чарку-другую алчущему даже в младости Мусоросу в голову не приходила, не говоря уж о нынешнем непьющем периоде биографии.
Прочая же нам не интересная мебель за видимой незамысловатостью и кажущейся простотой скрывала столь предостерегающую ценность, что, казалось, даже владелец избегает слишком частых соприкосновений с полированной поверхностью, дабы не прогадать на последующих аукционах. Чтоб за примером далеко не ходить - хотя бы багетная столешница, филигранно, сучок к сучку до микрона подогнанная мастерами, унесшими вместе с чеком секреты исполнительского мастерства и на радостях больше нигде изуверским умением не засветившимися, являла собой зашлифованное хитросплетение скрюченных 'бансайских' карликов. Проникающая царапина на драгоценном столе - и крах разорения был неминуем для всякого деляги, но не для Мусороса, любовно осматривающего витиеватый орнамент ненаглядной поверхности.
Казалось, прибавь к астрономической цене столешницы сущую малость, и хватило бы каждому оголодавшему либертадорцу получить на дармовщинку бесплатное 'сэкендхэндовое' обслуживание, брошюру с картинками о мусоросовой щедрости, плюс услуги проститутки, почетной спидоносицы - последнее, чтоб в другой раз дармовщинкой неповадно было пользоваться. Но напрочь лишен Мусорос сострадания и чужд чаяниям народов мира.
'Вот сволочная я акула бизнеса,- иногда думалось заслуженному трейдеру,- нет, чтобы загнать столешницу да на вырученные деньги накормить, скажем, 'гыбой' нуждающихся, ан нет. А ни накупить ли мне, паразитирующей на финансовых крахах морде, лучше 'гудочек'?
Ну да, еще чего - тогда неблагодарные, бесштанные голодранцы всю 'грыбу' повыловят к такой разэтакой. На голодающую прорву никаких столешниц не напасешься- перетопчутся!..'
Прижимист, чего грешить против истины, но законченной жмотярой финансиста назвал бы лишь самый, что ни на есть, по поводу деньжат комплексующий сребролюбец. Потому как от щедрот своих аж до тошноты, случалось, баловал Мусорос недоразвитых (по официально утвержденному списку и мнению) аборигенов фондами своего же персонального имени, помогая решительно расправляться с гуманитарными проблемами, избавляя взамен от отсталой, общественной на материальные блага собственности. Кроме того, как из рога, для Мусороса изобильного, вываливал на головы доверчивой детворы учебники. В коих черным по белому прописывалось, какие же, на самом-то деле, броклеры-шмоклеры, трейдеры-рейдеры и им подобные существа - удальцы-молодцы, а подстрочно - какие же прочие 'лузеры' есть дерьмецы и подлецы, а то и просто - ничтожества, годные лишь на подстилки подножные. Мыслишка сия из тиража в тираж просачивалась все более и более явственно, все менее и менее завуалировано - народишки привыкали да, взамен непослушания, согласно ме-е-екали, а самые совестливые каялись, что имели ране наглость предаваться ереси инакомыслия, то есть размышлять самостоятельно.
Надоело Мусоросу пялиться на чадящие, но промахивающиеся по небоскребищу самолеты - глянул вниз на лабиринты промозглых улиц. Лишь на мгновение расслабился и...
-Уфсс!- зашипел, вшпиленный-таки затаившейся до подходящего момента пальмой.
-У-у, неблагодарное дитя Ахрики! Вот соберусь как-нибудь да прикажу остричь наголо... а то - пестицидов насыпать, чтоб сдурела окончательно.- Пнул, срывая гнев, неповинную кадку, что совсем уж не причем, и заскакал на неотбитой ноге вокруг явно злорадствующего растения.
А внизу, меж тем, в отблескивающих неоновой сыростью 'асфальтовых джунглях' мельтешили суетящиеся 'муравьишки'. Водили машины, регулировали движение, вкручивали-выкручивали предписанные энергосберегающие лампочки, продавали-покупали, вступали в общественные или в более интимные отношения, обладали теми или иными мировоззрениями или не обладали вовсе, но не знали для сего мироустройства главного: что и сколько будет стоить завтра - а Мусорос знал! Потому и без помощи небоскреба, пусть даже пальмой уколотый, глядел на жалких, копошащихся людишек свысока.
Плюнул с располагающего к тому местоположения на обеспокоенных заботами 'муравейчиков' - закаленное гораздо более экстремальными воздействиями стекло стоически вынесло очередное глумление и принялось терпеливо дожидаться последующего 'измывательства'. 'Последующее' являлось прерогативой неопрятных на внешний вид уборщиков, то и дело снующих туда-сюда в одной связке с мокрыми швабрами, недобро гудящими полотерами да корчащих, пока надзирающие не наблюдают, в витражные окна кривые рожицы, будто их собственные более привлекательны.
-Ну вот.- Мусорос вернулся к милой туго набитому кошельку столешнице.
'Драгоценное вложение капитала',- непременно с теплотой думалось всякий раз перед тем, как любовно огладить деревяшку, словно невесть по какому разу заштопанную 'надцатилетнюю' девственницу, столь ценил да холил зарегистрированное оценочным каталогом имущество. Но все же случалось периодически пошаркать лелеемую поверхность толстенной ли чековой книжкой, колпачком ли тяжеленного, золотом налитого 'паркера', норовящего выскользнуть из неугасимым волнением трясущихся стариковских пальцев. Происходило то под игривое, в основном, настроение, при редком выписывании скудной даже для скряги суммы якобы на благотворительность. Вот и сейчас, скользя взглядом и нежно оглаживая торчащую углами столешницу, придирчивый по пустякам Мусорос обнаружил царапинку двухнедельной давности.
'А-а!'- сладострастно припомнилось.- Это когда баловал с девчонками из неприличных кварталов - с такими пакостить поинтереснее. Пришлось выписать чек в помощь подросткам из неблагополучных семейств, дабы избавить чад от опеки социально опустившихся, выпавших из менеджерской обоймы родителей, еврокожих, преимущественно, холуевриканцев.
-Почему до сих пор не заполировали?!- возмутился зардевшийся Мусорос, вспоминая нечто прилипчиво-гадкое, а потому до жути захватывающее.- А, может, пускай остается на память? Но, все равно, разгильдяи, никак по-хорошему не понимают, пока с работы взашей ни повыгонишь!
Не хотел,- покривил тем, что имелось вместо совести Мусорос,- но придется оставить лодырей без премиальных. Хотя, вот незадача, куда меня занесло? Когда и кому выплачивал я премиальные? Ладно, пусть остаются, как сами того добиваются, без половины недельного заработка! Или лучше - без четверти? А то половина - это уж слишком...
Так и быть.- Решился Мусорос пойти на поводу несвойственной в финансовых вопросах мягкотелости.- Что с нерадивцами поделаешь? Пускай остаются без четверти, но только уж заработка месячного...
Воистину соломоново решение: со своей стороны я пошел навстречу - теперь ни у одного лакейского профсоюза нет повода в чем-либо упрекать меня, как вызывающе расточительного работодателя. Так-то!- Мусорос с наслаждением принялся прикидывать скромненькую выгоду, тем более довольный, что ловко вписался в рамки предписываемого цивилизацией обирализма, а не мордами холуйскими зашлифовал столешницу.
-Все самому, все самому делать приходится.- Довольно сопел, подсчитывая в уме нехитрые циферки прибыли.- Зачем нужна куча лакеев, если даже дефекты мебели заметить некому? Теперь, что же, чинить-латать имущество собственноручно прикажете?- Самозабвенно принялся Мусорос прикидывать экономию от теоретически допустимой саморучной работенки по обширному хозяйству, но с вынужденной неохотой от приятного занятия отказался: сызмальства никогда ничего путного не делал, не имел столь постыдной для финансиста привычки, а повсеместно загребал жар чужими ручонками.
-Все сам да сам,- покряхтел в голос по неосмысленной инерции,- этими вот руками,- осмелился погрешить противо истины.
Ну что Мусорос мог сотвороить своими-то загребалами кроме пакостного да купюрами шелестеть?- ничегошеньки, а если и помышлял в младых годах по наивности о созидательном, то недолго и непродуктивно.
-Не на кого положиться.- На сей раз не покривил заменителем душонки.- Горящие на работе - или дураки, или прикидываются, что, в общем-то, одно и то же. Те, что посообразительней, лишь жалованье отрабатывают: понимают - солидный куш, как ни парься, не выгорит. А умные? Нет, те слишком опасны, так и норовят под себя подмять делишки-то: не тупицы же, чтобы обогащать постороннего дядю. С этими ухо держи востро,- сокровенно поделился неутешительными соображениями с непроданной за 'гыбу' и 'гудочки' столешницей.- Прямо тупик какой-то, будь я не я, решил бы, что перенапрягся мыслительной деятельностью. И так уж рискую многим (деньги, а вовсе не подставленные чужие шкуры имел в виду Мусорос), чтобы еще с умниками связываться.
Но без риска нельзя, как без него? Без толики риска в нашем деле никак невозможно: осторожностью нюха на прибыль не заменишь. Чуять надобно, а не размышлять,- перед самим собой лицемерил Мусорос.
Нужные знакомства, 'дружески' скрепленные отчислениями от прибылей, откаты, круговая порука, квалифицированные аналитики, послушные трейдеры, дрессированные брокеры и прочие платные да подвластные, более того, идейно преданные делу приумножения хряксовой безналичности помощники сводили финансовую деятельность новоявленного 'титана' к малопривлекательному для Мусороса процессу. Процесс заключался в еженедельной выдаче многочисленным прилипалам заработной платы да вызовом на верхотуру небоскреба парикмахера с визажистом для последующего представительского выпячивания провидческого 'я' по телеэкранам обывателей.
-Ибо предопределено,- продолжая поучать столешницу, тяжко вздохнул Мусорос, придавленный бременем ответственности перед социумом,- мы, избранные, пишем правила вашего послушного существования!- обратился заодно, но с гораздо более проникновенным пафосом к жалким, безусловно пропавшим бы без покровительственной опеки, сновавшим внизу 'муравьишкам', исправно приносящим непрошеным кукловодам верный доходец по процентным выплатам.
Доходец был, чего греха таить, но в основном благодаря колоссальности вкладываемых сумм, заработанных, увы, в прежние времена, когда все было настоящим: и риск, и мзда, и прибыль. Тоска по лихому времечку, когда Мусорос, авантюрист более по принуждению, чем по призванию, лихо, точно молотком орудуя, сколачивал первоначальный капиталец, временами щемила находящийся под неусыпным медицинским контролем орган, у простых смертных именуемый сердчишком. Потому-то, лишь в силу переходящего уже в неотъемлемую привычку 'щемления' поименованного органа, допустил Мусорос досель весьма редко да почти никем не виданное - слабинку: соизволил предоставить аудиенцию заведомому проходимцу, прикатившему, вдобавок, откуда-то из Восточной Загнипы. Из региона, где честного человека можно встретить лишь в очереди за пособием по безработице, порядочного - увидеть лишь шарящим в поисках медяков, добро бы по своим карманам. Приличные же люди... ну да этих не осталось вовсе, они как липку ободрали всякого, неосторожно подвернувшегося под руку, и когда еще свалили в осененные обирализмом цивилизации.
Вызывало у Мусороса сомнение, что на встрече-то никто особо не настаивал - попробовали бы только! В подобном случае исход предельно ясен. 'От ворот поворот', как, должно быть, любила говаривать мусоросова бабка, которой, впрочем, финансист никогда не посылал поздравительных открыток, а с годами, вообще, напрочь забыл старушенцию, но все же временами да задним числом ценил в качестве неотъемлемого звена своего чистоплюям непонятного для чего на свет нарождения.
Дельце жалкого загнипиишки с медяками неизвестно из чьих карманов казалось Мусоросу особым, требующим личного разбирательства, а вот почему, в силу каких причин?.. Не существовало осмысленного ответа колебаниям собственного сознания, утешало лишь следующее соображение: 'В дерьмо я с многолетним-то опытом вляпаться не должен, а если вляпаюсь, то пускай только треклятые хренпузы окажутся неправы, и верная примета не к деньгам - мигом опущу их национальную валютку до положения, граничащего с неприличием!'
'Ну вот,- вновь испытал Мусорос оживление в предвкушении чужих неприятностей,- встреча еще не состоялась, а попахивает уже золотыми денечками. Ведь не может же тухлое амбре исходить обыкновенным зловонием из туалета - экономил трейдерский гуру на сливной водичке - а пускай даже оттуда: сантехнику тоже не мешало бы жалованье урезать или задержать на полмесяца. У него ведь, кажется, маленькие детишки, истосковавшиеся по подарочкам?'- отрадно подумалось о замерзающих, голодных детях, с надеждой глядящих, ожидая папочку, в заиндевелое от холода оконце.
-Ух!- аж поежился Мусорос. Возвращалось приподнятое настроение, гений финансовых комбинаций ощутил себя вновь входящим в былую форму, мнилось: чуть ли ни восседал на боевом коне, а не за тривиальной, пусть и 'бансайской' столешницей.
А запах? Так что ж, на поверку-то Мусорос пребывал в экскрементах постоянно, по самые уши, что и без хренпузских примет приносило колоссальные прибыли. Но рекордно смердящей нечистотой, в которую со вкусом навозной мухи угораздило вляпался, являлся личный секретарь, персонально ответственный за щепетильные вопросы. Лакейская, гаденькая внешность мозгляка, казалось, вопила: 'Держись-ка, братец, от меня подальше, а то не отмоешься!'- и отгоняла, уже в первый момент встречи отталкивала всякого индивида, не мнящего себя полным дегенератом или не имеющего отношения к финансовой деятельности. Где бы ни присутствовал секретаришка - было мерзко, а где отсутствовал, становилось мерзопакостно с его появлением.
Мусоросу же внешность субъекта, скроенного из изнанок теневых сторон человеческих натур, показалась многообещающей. И, действительно, в кое-каких делишках новый подручный проявился непревзойденным асом: непредсказуем в заметании следов, неординарен в выборе потенциальных объектов приложения деятельности гнусного секретариата и виртуозен в изысканиях невиданных пакостей. На самых отвратительных страницах наипошлейшей желтой прессы не описывалось и десятой доли того, что наполняло сознание этого почти идеального творения тупиковой цивилизации.
Даже Мусорос иногда задавался вопросом: 'Ну почему как нужный человечек - то непременно мразь, а как полезная в бизнесе вещь - то гадость какая-то?'
Именно конечный продукт воздействия дурных комиксов на неуравновешенную психику тайного неврастеника, то есть секретаришка предложил устроить аудиенцию доселе никому не известному загнипийцу. Предложил ненавязчиво и, против обыкновения, не вкрадчиво, а как-то нейтрально, словно между прочим, дескать, может выйдет что занятное?
Предыдущие идеи секретаря, конкретные инициативы, предполагающие в основном нездоровую встряску психики, пока разочарования не вызывали. Претворенные на практике, расшевеливали, создавали видимость новизны ощущений, будоражили притупленные чрезмерной доступностью и переизбытком благ чувства. Даже рефлекс выработался: появление гнусного секретаришки, облаченного в приличный с виду костюм, чтоб окружающих не сразу обпачкать, стало чем-то вроде многообещающего жеста дрессировщика, сулящего по исполнению трюка желанную подачку. Нет, Мусорос, конечно же, по-прежнему никому, ничему и ничего не доверял, даже то и дело прилипающим к потным ладошкам, постоянно теряющим в весе наличным. Но, возможно, именно в силу незыблемой недоверчивости, слишком уж сроднился с мыслью о неизменной, напрямую вытекающей из личного жизненного опыта предусмотрительности, слепо поверил в систему многочисленных, срабатывающих автоматом перестраховок. Поэтому-то иногда расслаблялся, то есть предавался занятию, недопустимому в присутствии столь въедливого гнуса как секретаришка...
На первый взгляд особо осторожничать с посетителем, восточно-загнипийцем, не приходилось: обычный субъект со средне выраженными чертами алкогольной деградации, не молод и не стар, одет во что-то приличное, но явно с распродажи, а то просто позаимствованное с чужого плеча...
'Ишь, как вырядился! Понимает, плебс: ко мне на хромой кобыле не подъедешь. Спер, должно быть, костюмчик в супермаркете... Хотя, в каком маркете сопрешь эдакий?.. Ага, значит спер в другом, гораздо более солидном 'шопе', проныра.- Критически оглядел Мусорос подозрительного визитера.- Однако уважает, раз приоделся, но все равно подобных типов секретариат безо всяких сантиментов должен отсеивать пачками!'
Представленная 'овца' блеяла чушь, рассчитанную на средней руки лопоухих идиотов, имеющих, меж регулярными прогарами на бирже, переизбыток досуга. К тому же, предлагаемая сфера приложения капитала находилась далеко за пределами сущностных интересов Мусороса и напрочь отметалась профилем паразитической деятельности. Дальше-больше, нормальному человеку (к каковым у Мусороса иногда возникало вполне демократичное желание себя причислить) ахинея, что нес визитер, могла показаться бредом больного восточно-загнипийского, реваншистского воображения. Налицо имелась явно крамольная попытка чуждого, пугающего мира подняться с колен, того самого мира, что надежно и навсегда загнан в тупик, поставлен в темный угол, в том числе не без помощи Мусороса.
'В тупике плебеям самое место!- С чувством превосходства 'шмыгнул' Мусорос носом, по отвислости не уступающим лучшим патрицианским образцам Древнего Рима.- Век, сотню лет поголовно обречены кататься на наших 'мусорниках'... и летать тоже'.- Мысленно прикинул бодрящие сводки с биржевых продаж заэксплуатированного до дыр парка 'эйрплейнов'.
-...новизна и недоступность западному пониманию послужили, таким образом, сохранению новейших разработок!- итожил возмутительный доклад загнипиец.- Использование кажущихся абсурдными, а потому пока за бесценок не проданных технологий позволит основать крупнейшую в мире корпорацию. Созданное с нуля производство окажется вне конкуренции - должно лишь благодарить тех лиц...- тут восточный загнипиец вовремя сдержался, чтоб не матернуться, а просто отпустил неуклюжий, но не лишенный почтительности реверанс в сторону Мусороса,- ...доброхотов, изъявших газ, нефть, за гроши скупившим металлолом, во что предварительно обратили наши морально устарелые индустриальные предприятия...
'Наши'? Тоже мне, претендент на собственность выискался'.- Недовольно скривился Мусорос в ответ на выказывание сомнительного свойства благодарности.
-Все это уже не нужно... нам...
'Да хоть позарез явись необходимым, мне-то какое дело?'- Недоуменно захлопал на наглеца тяжелыми веками совиных глаз Мусорос.
-Наукоемкость, новаторство в использовании материалов поставит средства связи, транспортное обслуживание, компьютеризацию на недосягаемые даже для... первое - для хренпузов, второе - для холуевриканцев, третье - для жапанцев уровни. Более того, имеются серьезные основания предполагать, что толчок к развитию получит медицина: нетрадиционные доселе методы лечения сумеют, наконец, обрести научное обоснование, послужат стимулом дальнейшего развития, позволят избежать побочных негативных воздействий...
Мы не постоим за затратами наукочасов и средств, дабы продолжительность жизни, в полной многогранности ее проявлений, необходимых нашей корпорации руководителей, специалистов, не говоря уж о владельцах...
Восточно-загнипиец скромно потупился и кашлянул в кулачок, пытаясь преданно глянуть на Мусороса, но вышло совсем не убедительно - лучше бы вообще не лицемерил.
-...увеличить без хирургического вмешательства, исключая вампирские инъекции с вытекающими нежелательными эффектами, лет этак до ста двадцати, а то и долее - по данным предварительных лишь, весьма скупых на обещания, научных подсчетов...
'Наконец-то, дождался, вот она, рассчитанная на преклонные лета наживка. То-то рожа субъекта сразу не приглянулась, что-то в физиономии настораживало.- Мусорос постарался глянуть на подозрительного загнипийца проницательней.- Ага, вот оно! Порядочные восточно-загнипийцы - люди как люди, поголовно терзаются двумя извечными ворликскими вопросами: 'Где че спереть?' и 'Как бы поскорее вмазать?' А представленного типа столь насущные проблемы, похоже, не занимают вовсе, стекают как с зазнавшегося гусика водичка. Ишь ты, чтоб восточно-загнипиец да без традиционных озабоченностей!'
'Вот если бы подозрительный субъект издавал учебники или, того прибыльней, приватизировал добывающие отрасли... так нет же! От деструктивно настроенного к устоявшемуся мирозданию индивида ничего прибыльного ожидать не приходится, скорее - наоборот. Хорошо ли смутьяна обыскали? На совесть ли? Нет, что-то здесь нечисто - надо разобраться, что именно?- теперь уж извечно-персональными вопросами озаботился Мусорос.- Да за кого, собственно, мелкотравчатый аферист меня принимает?'
Поневоле станет обидно, когда тебя пытаются облапошить, а когда, вдобавок, действуют столь примитивным способом - это просто вопиющее проявление элементарного неуважения! Нет, подобного нахальства от задрипанного загнипийца Мусорос не ожидал: затрагивать сокровенное - преклонный возраст не только невежливо и примитивно, но даже как-то нелепо!
Конечно, предсказуемость подобного шага со стороны просителя виделась очевидной, однако, получив ожидаемое, Мусорос с трудом следовал предписаниям высокооплачиваемых психоаналитиков - не поддавался вскипающему негодованию.
'Да, попили моей кровушки околонаучные знахари, шарлатаны, даря надежду и забирая взамен пачки купюр с остатками здоровья в придачу. Э-э-эх, бедные пачечки, как вы без меня, целы ли? Э-э-эх, соблазны... Никто ведь не прочь добавить к иссякающим годам упавший с небес сороковник здоровой, насыщенной мудростью жизни. Кто устоит? И нынешний визитер гнет туда же - не только тростью отходить, афериста прибить мало!'- Недобрые чувства всклокотали во впалой от лишения здорового детства и спортивной юности груди, вскипели в весьма прохладном разуме Мусороса. Правда, как у всякого себе на уме финансиста заведено, всплеск негодования носил характер внутренний и внешне ни в чем не проявился, не удостоился даже озвучивания, поэтому-то, напрочь лишенный эмоций, защемил, пробравшись в сферу грудной области, где у 'хомо сапиенсов' бьется-торопится сердечко. Смесь сомнений, на четверть ясных, а на остальные четверти смутных, с понятными на одну лишь осьмушку догадками забередила давно уже трансплантированную селезенку да прочие чувствительные органы, расположенные в области надбрюшия.
'Нет, не все так просто. Ой, не так, чует моя селезеночка, что-то, ой, чует!- В мозгу Мусороса зазвучали щиплющие, знакомые по детству и отрочеству унгарстанские напевные мотивы под дерущую душу, скрипучую несноснее несмазанных дверных петель скрипку да под переливчатый перестук-перезвон цимбалы.- Ведь проныру секретаришку что-то в прожектерстве заинтересовало. Но что именно?- помимо воли интриговался Мусорос.- Ведь на сумму, достойную подкупа записного прохиндея, целая сотня подобных визитеров не наскребла бы наличности, скребись всем кооперативом, даже вскладчину,- тоже мне нашлись корпоранты. А значит, у секретаришки имеется определенный личный интерес.- Не провести на мякине умудренного афериста.- Почуял, видно, что открывается новая сфера приложения мерзопакостных способностей? Да, определенно, так оно и есть!'
Однако, вопреки нарастающим подозрениям, дифирамбы геронтократии и околонаучному шарлатанству в исполнении нахального восточно-загнипийца размеренным размышлениям Мусороса нисколько не препятствовали. Более того, даже улавливались суть и ход излагаемого. Дальше - больше, славословия подспудно находили отклик в подсознании:
'Кто его знает, ведь даже изобретателя зонтиков поначалу не признавали, побивая, в качестве контрдоводов, камнями. А ведь для защиты от весомости сих аргументов новшество явно не предназначалось.
За первым велосипедистом тоже пытались, насколько помнится, гоняться... с дубинами, но там дело обстояло оживленнее: вот уж отводили душеньки, когда удавалось загнать незадачливого гонщика в канаву...- Несколько повеселел Мусорос.- Взяться, что ли, за предлагаемое колобродство - глядишь, дельце выгорит?- В который уж раз ностальгически защемило в мусоровом подреберье.- Но начать не со слепого финансирования, на что, конечно же, рассчитывает алчущий проситель, а с изучения материалов...
Кстати, предоставлена ли в секретариат документация?
С консультаций у специалистов, экспертов соответствующих отраслей или окрестных областей, если вообще таковые в цивилизованных странах сыщутся. Не найдутся - придется шустрить по секретным лабораториям, центрам закрытых исследований... А ведь без выхода на вице-премьерский уровень подобные поиски не осуществить - значит, предстоят дополнительные затраты...
Нет, каков наглец, осмелиться предположить, что сам величайший Мусорос пойдет на внеплановые расходы?!- Но сконцентрироваться на похвальной для всяк разумного существа бережливости надолго не удалось. Внимание Мусороса переключилось на секретаришку, безответственно стоящего в сторонке с просто-таки независимым, рассеянным видом, будто лично его ничегошеньки не касается, с вопиюще нагло, вдобавок, засунутой почему-то именно в брючный карман рукой.
Неужели игровые жетоны перебирает?- Мусорос старался не думать о прочих весьма возможных пошлостях.- Совсем, хорек, распустился, неужели не понимает, что к любому многообещающему проекту, как к лакомому ломтю, непременно норовят присосаться прилипалы всевозможных мастей, оттенков и калибров?'- Не смотря на вполне справедливое негодование, легкомысленно непостоянное сознание, увлеченное ностальгическим 'щемлением' в груди, отвлеклось от проштрафившегося гнусного секретаря и романтически припустило мечтать о несбыточном. Забрезжив на горизонте, вмиг отчетливо и явственно представило пред Мусоросом, реализовывающим уникальные, как у всякого гения, способности зреть в даль, недоступную близоруким массам, само его величество могущество! Могуществом же с прилипалами делиться бессмысленно: могущество либо надежно ухвачено руками провидением назначенного избранника, либо не существует вовсе!
Могущество толпы Мусорос формально и вынужденно признавал, но на деле же не уважал вплоть до презрения, хоть и осмотрительно опасался.
-...попытка овладения макро-технологиями в недалеком прошлом предпринималась пэррезидентом одной из диковатых, коневодческих республик, но явилась ничем иным как авантюрой чистейшей воды, унесшей, к тому же, парочку десятков миллионов неправедно нажитых денег.
-Неправедно нажитых денег не бывает - мне это доподлинно, тем более при грядущем могуществе, известно!
Но разболтавшийся вплоть до непочтительности восточный загнипиец даже ухом не повел - не подумал обратить внимание на реплику задравшего нос хозяина, как тот руку за лацкан пиджака ни засовывай и подбородок дегенеративный ни выпячивай, а продолжал, знай себе, бубнить банальности:
-Что, спросите вы, позволяет надеяться на успех при сравнительно незначительных издержках?
-Незначительных издержек не бывает!- Мусорос отчетливо представил, как, добившись вожделенного, в первую очередь избавляется от назойливого восточно-загнипийца, а тот жалобно скулит пред наглухо захлопнутыми воротами резиденции, размещенной в великолепном замке. Нет, не в замке - в царственно-величавом дворце посреди с размахом отстроенной, персональной столицы!
А пока, и то правда, для достижения предстоящего могущества один-другой миллиард нарезанной в прямоугольничек бумаги - сущий пустячок...
Будто бы загрузившись в гондолу, поплыл предавшийся грезам финансист по пованивающим экскрементами каналам к заждавшейся достойного хозяина, вожделенной резиденции. Рука же непроизвольно потянулась к чековой книжке, в процессе пользования золотым 'паркером' приятно защекотало во внутренностях, показалось: принесло Мусороса к помпезному 'вайт пэлэсу' или в более призывного цвета заведеньице, но также безотказно и исправно дарующее усладу...
-Половина дела сделана, господин секретарь. Как скоро обналичим чек?
-Чем быстрее - тем лучше. Тройные пароли, что знать могут только двое, известны, электронная база подогнана. Сейчас у Мусороса весьма кстати приключилась внеплановая сиеста - пока старикан не очнулся, нужно успеть покончить с прочими формальными проволочками. Только прежде необходимо внести небольшую корректировку: мы договаривались 'фифти' на пятьдесят, но справедливее будет 'нинти' на десять. Я рисковал большим - своим положением, а вы... ну, подумаешь, Мусорос, о ваши бока трость-другую обломав, спустили бы с лестницы да потравил собаками, а вот я... мое по-ло-же-ние, тепленькая должность...
-Перестаньте, 'по-ло-же-ние'. Перестаньте, вам говорят, бросьте баловать коробочкой. Аппаратура дорогостоящая, уникальная - психо-эмоциональный подавитель - ПэЭП-1, один потому, что одноразового действия, Верните-ка лучше от греха, а то запамятуете да от беспамятства толкнете какому-нибудь 'Вилипсу' или 'Замзунгу'.
Секретаришка даже на оживленной улице не стеснялся тискать некий предмет в брючном кармане.
-Нужна она мне - возьмите.- Перестал прохиндей судорожно вдавливать кнопочку в портативную панель и извлек из штанины вещицу размером с коробок спичек да в силу привычки, бесперспективной в нынешней недружеской компании, заюлил:
-Думал потом, как дело выгорит, непременно вернуть, но, раз аппаратурка одноразовая, то забирайте, конечно. А то, знаете ли, столь убедительно действующий на психику агрегат да в чужих руках - штука нешуточная. С меня достало уж примера Мусороса. Неохота, знаете ли, идти по стопам шефа - не с того, не с сего забросить дела, презреть прибыток да заняться бескорыстными пожертвованиями. Хитрая штуковина.- Секретаришка с уважением к технике, конспиративно вернул коробочку благодушествующему и, казалось, ротозействующему восточному загнипийцу.- Лихих придумок с картофельной диеты наизобретали - машинка сработала безукоризненно: столь покладистым нашего старикана давно уже, а, в общем-то, никогда не видел. Та-ак!- Хлопнул да потер ручонки.- Стало быть - в банк!
-Фьють!- свистнул проносящемуся мимо такси цвета нездоровых анализов и с соответствующим запахом внутри салона. Но лишь у одного из 'охотников за сокровищами' сперло дыхание от подобной мелочи, второй же, как ни в чем не бывало, продолжил недовольно брюзжать, чему, безусловно, способствовала глухая перегородка между водителем и пассажирами, предохраняющая субъектов 'свободного' общества от соблазна взаимных грабежей.
-Превратили-таки меня в бюро добрых услуг из каких-то жалких 'фифти' процентов, рационализаторы-изобретатели...
-Постарайтесь на время общения со мной отрешиться от алчности - без того тошнит. В конце концов, что нам еще остается, как ни изобретать, ведь мир безудержной наживы не предоставил истинно цивилизованным людям иного достойного выхода.
-У неудачников вечно виноват, кто угодно,- не переставал брюзжать секретаришка, расстроенный недополучением планируемой прибыли и конфискацией технической новинки, на которой тоже рассчитывал подзаработать.- На себя бы посмотрели, в каких условиях существуете; Ворликия - место гиблое, особенно в зиму (знаю - по 'тиви' грязных медведей показывали) даже мне временами жутко делалось. Сами не от мира сего: рождаетесь не для жизни, а чтобы совершить путь к смерти, подобно высохшим в мумии египтянам или самураям недорезанным.
-Из чьих бы уст изливались подобные сентенции: девять из десяти ворликов, по сравнению с типами вроде вас - если первое впечатление не обманчиво - розовощекие, сибаритствующие жизнелюбцы.
-Не отрицаю да, возможно, я не чужд старой, недоброй мизантропии. А за что любить букашек, копошащихся под ногами? Зато я ценю прелести жизни. Между нашими пристрастиями и вкусами разница, скажу вам, не малая, примерно как между 'фифти' и 'нинти'.
-Под прелестями подразумеваете пресыщение извращениями, а под пристрастиями - непременное сколачивания капитала?- Восточный загнипиец старался отделываться короткими фразами, деликатно вдыхая амбре салона через носовой платок.
-Конкретно на данном промежутке существования я бы предпочел иметь долю побольше. А то знаю подобных лицемерных человеколюбцев, если под человеками подразумевать иностранцев с капиталом. Вот и сейчас прибежали к богатому дяде (повезло, на меня напоролись) загрести деньжат, так ведь, все равно, от одного Мусороса финансы перекочуют под крылышко другого, или, в предпочтительном для вас случае, сами в Мусороса обратитесь.
-Да куда мне - хватка не та, чтобы превратиться в акулу бизнеса, а чутья финансового вообще ни на грош не наскрести. Я уж лучше на 'яблочки' для доморощенных Ньютонов потрачу, чтобы и прогресс налицо, и польза населению.
-А накормленная толпа рассыплется в благодарностях, как же. Заблуждение, характерное исключительно для востночно-загнипийских схизматиков, прямо тошно делается: все-то на чудо уповаете, все-то во что-то веруете, ортодоксы недобомбленные. Я вот ни на что и ни на кого не надеюсь, рассчитываю лишь на себя. Человек по внутренней сути глуп и слаб, всегда может подвести. Даже относительно умные и сильные рано или поздно ломаются, удачные династии туда же, дают генетический сбой, да что мне династии? Для меня существую один лишь я, самоличной, исключительной персоной. А вас, неисправимых идеалистов, столетиями учили, причем самыми радикальными способами, да все без толку!- Бледное лицо секретаришки раскраснелось от непривычного, когда дело не касалось денег, воодушевления.- Жизнь ни в грош не ставите, а во что превращаете - ни в одном цивилизованном языке подходящих слов не подберешь. Людишки ваши, чисто коты помойные. Поймаешь такого, помучаешь - казалось бы, враги до конца жизни. Он же, сволочь неблагодарная, подуется пять минут, хвостом махнет и опять на 'кис-кис' отзывается, надеясь, что пожрать дадут.
-Вообще-то известно по детским опытам: коты царапаются. Вы своего, наверное, в перчатках истязаете?
-Котов уже не терзаю, возрос уровень потребностей, знаете ли. Да не о живности разговор, а о человеческом опыте, который типов вроде вас ничему не учит... что ж, тем привлекательнее чистоплюи в качестве добычи.
-Спорить не стану, пора бы научиться передавать опыт из поколения в поколение, тем более генная память накоплена вполне приличная - одних войн и революций не счесть, правда, контрреволюция всего одна, но зато кака-ая... страну как мухобойкой прихлопнула,- захочешь - жуть не забудется.
-Вот я и говорю: вашему положению не позавидуешь, хапнули деньжат, а дальше - тупичок. Советую обратиться к проверенному специалисту: всегда готов проконсультировать, помочь по финансовой части... Рекомендации соответственные имеются: многие, весьма солидные люди обращались - остались довольны. Кстати, в каких авуарах перевод оформить?- Все-то лелеял секретаришка надежду и другой раз в задавшийся денек поживиться - с утра же ведь перло.
-Нет-нет, сумму полностью - исключительно наличными.
-Ну и что это, старомодность или вопиющая безграмотность?- Вариант с недоверием к собственной персоне секретаришка из себялюбия и зазнайства нарочито не рассматривал.
-Купюры предпочтительнее, надежнее, привычнее, нежели виртуальное ничто.
-Как хотите,- вознамерился было непрошеный доброхот обидеться, но передумал и принял вид оскорбленного достоинства,- только я, если бы даже знал банк с заведующим придурком, согласным обналичить столь значимую сумму, посоветовал бы подогнать грузовик к служебному выходу да загримироваться, чтобы некая нескромная персона не привлекла пристального внимания финансовой полиции...
-Не надо преувеличивать, какой там грузовик? Вполне обойдемся фургончиком - уже заказан, дожидается. Приятно, знаете ли, начинать стоящее дело с наличных. Кстати, в фургоне точно такой же агрегатик имеется, но неиспользованный.- Восточно-зангипиец продемонстрировал напоследок секретаришке заветную коробочку с красной кнопкой да с мини раструбом направленного действия, что самого Мусороса обратила в покладистого мецената-флегматика.- Так что препятствий с получением хоть всей с потрохами имеющейся в банке наличности не предвидится, единственное - если теперешние 'фифти' вас не устраивают, условия договора недолго переиграть...
Ну-ну, не пугайтесь. Это я так, к слову об изобретательности: в свое время наклепали образованных, теперь вот плоды пожинаем.
Секретаришка побледнел, затем лицо приняло цвет столь почитаемых им денежных знаков, потом посерело, будто 'знаки' обратились, чего давно уж заслуживали, в пепел.
-Нет, нет, не подумайте, лично против вас я не ничего имею и, тем более, против народа, чьим доблестным представителем вы являетесь, народа-подвижника и, я бы сказал, композитора земных симфоний!- Нервно заерзал по негигиеничному сиденью такси секретаришка, лихорадочно соображая, как и чем загладить досадливую несдержанность на язык.- Ах, знать бы, какой я национальности - непременно переписался бы в вашу! Ощущать себя, быть причастным деяниям великого этноса - это ли ни смысл, ни цель... М-м, уверен, что вы вложили в обработку Мусороса не менее моего - полчаса талдычили сущую ахинею. Еще немного и старикан, вполне возможно, расчувствовавшись, по собственной инициативе чек на обед в благотворительной столовке подмахнул бы запросто.
А народ... простите, великий народ, тоже ни в чем не виноват, просто включает защиту рассудка от навалившихся ужасов, всего-навсего. Это как у тюленей, когда на них касатки охотятся, кого-то не растерзали - повезло, и уцелевшие счастливчики уже через мгновение опять игривы, веселы...
-...и снова лезут в пасть к хищникам. Вам бы лучше в естественные науки податься, чем в мою национальность: все-то на биологию съезжаете, а теперь еще на морскую ихтиологию. Кстати, к Океанскому ведомству не имеете никакого отношения... знакомства, связи?
-Эге-ге, а я-то думал, что, по крайней мере, на океаны вы свою деятельность распространять не собираетесь...
-Увы,- восточно-загнипиец с огорчением пожал плечами,- если до океанов и доберемся, то не скоро.
Глава 1.
Штабные решения страшнее сражения.
По безбрежному, затянутому беспросветными, серыми тучами небу гоняла взад-вперед дюжина сумасшедших бакланов, за своеобразие вкусов прозванных буревестниками. В неутомимой оригинальности отчаянные птицы смело могли поспорить с жителями туманного загнипийского острова, что на закате вырождения припустили наперегонки поклоняться эльфам, гномам, гоблинам, троллям и прочей нечисти, должно от того, что, из поколения в поколение упорствуя, пили для сугрева в сыром климате подогретое пиво, а не как практического склада ума человеки - холодную водку. А по утрянке от трескотни в головах далеко ли до эксцентрики?
Вот и буревестники не отставали, ведь только самые отпетые, вплоть до легких форм шизофрении чудаковатые пернатые могли находить какой-либо смысл или получать удовольствие, рассекая крылами коктейль, сбитый из рваных клочьев туч и брызг вдребезги разбиваемых волн.
Доселе мирно, привычно резвящийся Пасифик не на шутку возмутился да вполне справедливо вознегодовал, когда обнаружил, что гармонично, ритмично вздымающуюся водную поверхность, вспарывая, точно гнилой занозой, бороздит нахальными кругами инородное тело. Мало того, что тело весьма далекого от маренго, гадкого, мышастого цвета, но и оставляет в относительно чистых водах след мерзко разлагающегося ядерного топлива. Взбеленился Пасифик - послушные волны остервенело задолбили в почти, казалось бы, отодранную от корпуса посадочную да взлетную палубу, рьяно пытались захлестнуть командную рубку, доставая в отчаянных попытках даже до мостика. Зловещие как милитаристские праздники, одиозные как претворение сих торжеств в планетарную жизнь, вертикально вздыбившиеся валы прессовали досадную на океанской груди 'занозу', вдавливая мерзость в глубины вод, но, зияя рваными пробоинами, полные неутраченной мощи, в негодовании прокатывались мимо. Далее уж, за горизонтом, вымещали гнев с накопленной обидой на подвернувшихся, ни в чем не повинных торговых корабликах, на прикидывающихся безобидными, но на всякий случай в ожидании неприятностей прищурившихся жапанских берегах...
Ударный авианосец, огневая мощь которого запросто стерла бы с лица земли, а для пущей гарантии вбила бы под землю все живое на территории в пятьсот тысяч квадратных миль, терпел бедствие, но не сдавался. С виду, как будто в рассеянности, а на самом деле в ожидании подмоги, педантично наворачивал флагман позорные по взбеленившемуся океану круги, попутно снося непочтительное поведение стихии. Помимо несколько однообразного маневрирования, оправдывая гордое название 'Могикан', авианосец то и дело отстреливался от возможно затаившихся в морских глубинах террористов крылатыми 'томашавками'.
Ближайший из многообразия разбросанных по морям-океанам планеты холуевриканский флот поспешал на помощь. Помощь весьма действенную, так как ударной мощью запросто испепелил бы не жалкие, пусть и квадратной формы, мили, а целые континенты был в состоянии вогнать в небытие на тысячелетия. Спешил, но не в качестве второго блюда, поданного изуверствующим террористам, а на ловлю наглого, трусливого врага, что затаился в темных, непроглядных даже доносчикам-сонарам водах и, несмотря на взрывы глубинных бомб, посылаемых за борт пачками, носа не казал, позорная, трусливая тварь, один против тысячи.
Флагманскому авианосцу приказано не сбавлять ход, а заманивать в 'окончательную' ловушку клюнувшего и, наверняка, трепещущего от страха противника, осуществляющего неведомым, подлым способом гнусные по отношению к флотским единицам замыслы. Выполнить поставленную задачу представлялось затруднительным, так как ход на одном винте несколько иной, чем на двух, а второй винт весьма некстати срезали. Срезали, как до сих пор на протяжении полугода обкорнали винты у сорока трех субмарин, напоминающих теперь девиц, по первому разу лишенных невинности, и не знающих, что по сему примечательному поводу полагается делать или сказать чего?, и как у фрегата охранения,- не охранник, а срамотища...
На авианосце царил флотский порядок, в том смысле этого слова, что до каннибализма, свойственного экипажам при затянувшихся кораблекрушениях, дело пока не дошло.
-Эй, парни! Живо кантуйте бочки с керосином! Да нет, бараны, солярку не поджигать и 'барелы' в трюмы к морячкам не спихивать, а заправлять штурмовики: именно штурмовики полторы тысячи миль без дозаправки , почитай, протянуть могут...
Что истребители? Пилотов истребителей загрузим в бомболюки, все равно ведь перепились не хилее скотлэндцов в компании с бирландцами, болельщикам сокера - теперь асам без разницы, где, на чем и куда лететь? И если врагов по пеленгу полета на предмет бомбометания не встретим, то дотянут до места назначения свеженькие, точно подмороженные 'кукумберсы'...
А если встретим? Ну, если встретим, парни, не обессудьте, придется бравым соколам свалиться противнику как джек-пот на ошарашенную голову. Да постелите матрасов, что ли, для комфорта,- командир летной группы неустанно проявлял заботу о подчиненных, тем более о цвете и гордости палубной авиации - летчиках-истребителях.- Куда запропастился дипломированный штурман? Вечно что-нибудь выдумает, лишь бы отлынивать от службы. Опять в мониторе увяз по уши, цифирная душонка!..
-Эге-ге-гей! Ребята на баке, живо трави концы! А с концами спускай за борт вельботы, пока пехтура не прознала да не завоняла палубу пропотевшими ботинками!
-Боцман! Спускай все имеющиеся плавсредства с положительной плавучестью!
Ребята в подозрительно бело-голубого цвета форменках да, вдобавок, в легкомысленных шляпках с помпонами, расторопно суетились, не зная за что уж кого ухватить в первую очередь.
Боцман, попытавшийся придать пренаглющим навыкате глазенкам выражение незапятнанно-чистой репутации, с последующим переходом в искреннее раскаяние и восхищение командирским провидением, зря старался: не вышло ничегошеньки.
-Тут такое дело приключилось: в последнем порту-стоянке все положительно плывущее, вроде как, само-собой спустилось. Нет, деньжата, конечно, кой-какие в загашнике имеются - давно собирался с вами как с командиром плавсостава поделиться соответственными соображениями, да служба отвлекала, проклятая. Нельзя ли снизить нагрузку по моей должности?- прошамкал и заискивающе заулыбался боцман, но только половиной вставных зубов: нижнюю челюсть по тревоге в свою пасть запихнул кто-то более расторопный; кислую же мину должна была скрасить здоровущая пачка купюр, протягиваемая ловким манером - со стороны казалось: исполняются прямые воинские обязанности.
-'Литл, но вэл'.- Взвесил на ладони, что на безмене, пачку да придирчиво осмотрел метрологическим взглядом командир плавсостава, недавно переведенный в качестве повышения с корвета-лилипута, а потому не в меру ретивый да любознательный.
-Сойдет в качестве компенсации отсутствия плавающих средств. Знал, что на флагмане служат 'бойсы', заслуживающие доверия, да только на здоровенной лохани пока найдешь толкового парня - быстрее обанкротишься. Дурачье вокруг форменное - норовят работать лишь на собственный карман, а не думать о прикрытии сверху, что с флотской точки зрения - сущая безграмотность. Как иначе отобьешься от налета противника - от ревизий и проверяющих, а? То-то.
Значит так, потери спишем на штормовые условия. Если хоть что-то из плавстредств на борту сохранилось - разбить в щепы для предъявления вещественных доказательств. Приказ ясен?
-Оформим мигом!- Ободрился боцман всеобщим списанием.- Капитанский вельбот свесим за борт - из оснастки все равно один лишь проржавелый корпус не продан - пусть расшибает вдребезги.
-Послушайте-ка, боцман,- поймал себя на неожиданной мысли 'комплавсост',- а в дельце с винтом, гм, вы случайно не в доле? А то смотрите, лучше сразу со мной поде... доложиться, чтоб не иметь неприятностей. Узнаю, что действовали без прикрытия да за моей спиной - будете до конца службы в швартовой команде с лебедкой целоваться, если железяку в порту не загнали...
-Поди распили эдакую дурищу, попробуй свинти... эва какие храповики, шестерни...- завел было волынку о служебных тяготах боцман, тем не менее дисциплинированно исполняя приказ начальства...
-Ого-го! Живем, братаны! Хвостатые селедки да клювастые воробьи с памперсами взамен туалетов - все как один скачут по палубам, будто придурков взамен поп-корна поджаривают!- браво доложила, как по-боевому распорядку положено, разведка.- В барах лафа: пусто и отпускают без стояночных наценок, а со штормовыми скидками! Айда, морпехи, гроза портовых забегаловок, развернемся вовсю ширь, согласно предписанным традициям!
-Ва-ау!- воодушевленно заорала толпа татуированных, стриженных здоровяков, самые из которых интеллектуалы с пятого захода провалили тесты за начальную школу, и ломанулась по указанному адресу...
-Что это вы тут мерзкое без меня затеваете, а-а?- Застукал на месте претворяемой в жизнь пакости командир своих же подчиненных, мерзких котиков.- Доложить быстро, но тихо, для конспирации.
-Да вот морпехов выкурить не мешало бы, а то битком забили бары - к стойке не протолкнуться. Сейчас же не поймешь, какое на судне положение, так что именно котикам в заведениях самое место...- Хитрющий с виду детина рисовано сглотнул от якобы иссушающей мордень жажды и стеснительно спрятал за спину толовую шашечку с занявшимся, предательски шипящим бикфордовым шнуром.- Что дуболомам от малюсенького заряда сделается? А нам, какой ни есть, а тренинг, и в баре станет чище.- Потупилась мордень чуть ли ни смущенно, шкодливо стреляя по сторонам цепкими глазками.
-Ага-ага.- Согласно закивали головами и мерзко заулыбались прочие 'котики'.
-Молодцы, операция продумана грамотно, но... но без должного размаха. Даю новую вводную: очистить от кинско-поварского сброда столовку. Это будет база, оттуда начнем действовать - претворять в жизнь более глобальные планы, диктуемые благоприятной для пакостей обстановкой,- вполне соответствующе должности строил тактику командир диверсантов.- Нечего работать по мелочи! А заряд подсунь кому-нибудь, чтоб добро впустую не пропадало.
-Вот это дело!- обрадовались мерзкие подчиненные столь ловкому ходу, как оставить прочих сослуживцев мало что в дураках да еще без жратвы!
Котик, что со взрывчаткой, не зря 'зыркал' глазками - сунул шашечку в проползающий мимо, битком набитый подготовленной к эвакуации секретной документацией кар, как ни охраняй объект сопровождающие, надутые будто индюки, воображающие себя судовой интеллигенцией секретчики...
Эскадренный капитан-адмирал держался молодцом и, несмотря на высокое звание, труса не праздновал. Геройствовать отчасти помогали антидепрессанты, срочно мобилизованные из запасов бортовой аптечки, отчасти - 'Жека Дэнельсон', давненько дожидавшийся своего часа в закупоренной, заповедной бутылочке, отчасти - судовой психотерапевт, один взгляд на формы которой моментально отшибал посторонние помыслы, однако не в данной 'безвинтовой' ситуации. Тем не менее, задрав уставную юбку и не отказавшись от стаканчика, психотерапевт исправно выполняла должностные обязанности. Высокочиновный пациент перестал уже рассуждать на темы: удариться ли в панику и орать, бегая по палубам наперегонки с подчиненными, или, проявив мужество, гоняться за злодеями, крушить технику, желательно автомобильную, подставлять собственную и бить в ответ по злокозненным мордам противников...
По-первому из двух существующих киношных сценариев, какими вдосталь пичкала примерных холуевриканцев голоиудская братия, следовала позорная отставка без пенсиона, выселение из дома, потом жена бросит, кудрявого ребенка через суд заберет. Затем - плавное планирование на дно с разборками в барах, излияние души в беседах с продажными, но понятливыми потаскухами. А то даже самое страшное и унизительное - бесплатный, благотворительный бульончик с булками. Там-то, в очереди за подачкой, непременно встретишься с запропастившимся, единственным, зато успешным шансом.
По-второму - трогательные до торжественных слез похороны в дождь с залповой пальбой и лихим упаковыванием стробоскопического флага, нервы щиплющее прощание с женой геройски почившего друга. В развитии темы - награды, фуршеты, оставление непонимающей жены с грустящим кудрявым ребенком ради воблообразной журналистки или заляпанной художницы, случается, что вражеской агентши, с последующим прямым попаданием в друзья-советники пэррезидента, а то и в личную охрану. Это как кому подфартит.
Непреложный факт, что за обоими сценариями как хвост за собакой неизменной оскоминой тащится 'хэппи-энд', на оптимистичный лад не настраивал - адмирал подумывал вернуться к исполнению прямых обязанностей.
Психоаналитичке в задранной юбке совсем не по вкусу пришлась мыслительная отвлеченность пусть и комплексующего, но мужчины, в конце концов, не до вакуума исчерпавшего внутренние ресурсы... в опытных-то руках да при грамотном дозировании стимуляторов со стероидами.
-Давайте-ка, капитан-адмирал, дерябнем по стаканчику.
Вот это,- хлопнула телесно-одаренная аналитичка сперва по пузатому боку бутылки,- да это,- потом - себя по ляжке,- самые действенные средства релаксации! Поверь, я тебе как психов аналитик со стажем предписываю. Пора приступать к делу, а то все бы слюну пускать пациентам послешоковым.- И юбка безо всякого рукоприкладства задралась еще выше, словно дрессированная или на моторчике.
Обильно сглотнувшего адмирала в который уж раз прошибла испарина, но не зря гардемарином проходил выучку в Бестолоковых Понтах - муштра 'бестпойнтская' дала о себе знать в весьма ответственный для флагмана момент.
-'Ван секонд, май дира', только заслушаю текущий рапорт.- Плеснул капитан-адмирал служебной даме в жадно протянутый стакан побольше сивушного напитка, чтоб не передумала, тактически грамотно расположился поближе к призывным ляжкам и под шумок да возню срываемой воспылавшей аналитичкой форменной с побрякивающими наградами одежды затребовал у старпома доклад о состоянии вверенной эскадры.
-Положение удовлетворительное: прочих потерь, кроме левого винта, не имеем!..- радостным голосом доложился старший помощник, бодренький, веселенький, высверливающий дырочки в погонах, уж коль командир столь позорно 'облажался'.
-Нет, корабли сопровождения не следуют нашим курсом...- так же бодренько, с оптимизмом продолжил отвечать на наводящие, пока еще адмиральские вопросы. Ни сколь не смущало, а, наоборот, обнадеживало, что по связи слышался надрывный, неестественно сиплый голос. Думалось: от волнения, а на деле - от упорной обороны последнего бастиона исподней униформы.
-Корабли сопровождения свалили - в спешке даже не просемафорили: куда? Решили, что реактор вот-вот бау-бахнет, соляра неграмотная, а на носу просто внеплановый выброс, всего-навсего...
Так что, настроение команды бодрое и предприимчивое, в соответствии с предписаниями самого Абрама Линкорна.
-Как держатся летчики?- Адмирал почти капитулировал перед напором психической специалистки, но вовремя применив военную хитрость, выцедив ненасытной игрунье остатки почившего, увы, 'Жеки Дэнильсона', коварным ходом выгадал полминуты для 'доприема' рапорта.
-Авиация в полной взлетной готовности! Тоже свалить хотели, но передумали: опасаются не дотянуть до ближайшего аэродрома, для чего пришлось выплатить вперед шестимесячное жалование главному штурману.
-Хоть здесь порядок. А корабельный экипаж?- это последнее, чем успел поинтересоваться заботливый командир перед наступлением окончательной релаксации.
-О-о! Морячкам на зуб не попадайся, настоящие 'шарки' - за них можете быть спокойны. Находятся на вахтерных номерах, докладывают: шлюпки и катера при столь крутой волне спускать за борт - дело гиблое, плавсредства расшибает в щепы. Адмиральский вельбот, кстати, тоже в металлолом превратился. Героический боцман спас кусочек - принес для демонстрации. Ни поощрить ли служаку за столь бережное отношение к казенному имуществу: во время спасательной операции он потерял челюсть?
А морская пехота, та вообще ведет себя героически: сейчас опустошат бары, потом грозятся разобраться, наконец, с морячками и с летчиками на этот раз окончательно.- У наушничающего старшего помощника как кингстон прорвало.- Секретчики, вот те перестарались, проявили чрезмерное усердие - уничтожили документацию раньше времени... вместе с каром, чтобы избежать излишней разгласки. Кого-кого, а их наградить нужно обязательно... за служебное рвение: теперь уж документы точно врагам не достанутся, даже рыбы ни полстранички не прочитают, будь хоть трижды выпускницами 'университи', а потому сугубо против военных настроенные.
А вот командир мерзких котиков, уф, доложил, что заявится в капитанскую каюту собственной персоной, 'фэйс оф фэйс', так сказать,- не мог и особо не старался скрыть радости в голосе подсиживающий, как во флоте заведено, капитана старший помощник.- Мол, вы его несправедливо обошли по службе да в Бестолковых Понтах непрестанно наушничали начальству. Так что по случаю предстоящего визита все ножи в столовке да на кухне конфисковал - мечет в замороженные туши, восстанавливает навык, чтоб уж без промаха...
-Добро-о!- только и прокряхтел капитан-адмирал, но непонятно кому, мерзкому ли котику с ножами, ябеде ли помощнику, но скорей всего - опытной, дальше некуда, набившей руку в деле релаксации психоаналитичке.
Тем не менее, старпом командира даже зауважал и, впопыхах заштопывая дырочки на погонах, рассуждал, что рано списывает со счетов столь хладнокровного старикана.
В Центральном объединенном холуевриканском штабе напряженная работа, в который уж раз не принесшая негативного результата, переросла в тягостное ожидание очередных неприятностей.
Единственным действием, в правильности которого никто не сомневался, явилась подготовка сорок шестой спецкамеры, напичканной новейшими цифровыми детекторами тотального био-психо-лояльного зондирования и контроля (в сорока четырех 'цугундерах' болтались подвешенные на шланго-датчиках капитаны недоброй половины подводного флота Холуеврики и позорного фрегата охранения, а еще в одном - подлый штатский). Капитан-адмиралов в ассортименте пока не имелось, но ожидалась поставка.
Корректировка действий флота, спешащего на выручку, занимала в штабной деятельности вполне достойное место, примерно как в случае с третьей или четвертой обезвинченной субмариной. Случаи с диверсиями на первой и второй подлодках просто проворонили, списав на расшалившихся нарвалов, ляпсусы же с пятого по предпоследний, приключившийся с фрегатом, решили вообще гордо игнорировать. На ремонт субмарин списывались вполне приличные средства, тогда как на заправку лимитированным, увы, горючим каждой последующей карательной экспедиции средств уходило все больше и больше - достало бы на закладку и доведение до 'ума' новейшего крейсера от клотика до форштевня. При условии, конечно же, жесткой экономии на заклепках, чтобы на прочем, начиная с толщины прокатного листа и вплоть до электронной начинки, интенсивно подворовывать.
Теперь же стряслось особо чрезвычайное происшествие - посягательство на авианосный флагман и не менее важное сопутствующее обстоятельство - в район бедствия 'ломанулись' ретивые 'зеленые', чьим лидерам более чем за квартал задолжали по выплатам. Корабль озабоченных экологов играючи перехватил бы торпедоносец или торпедокатер с подручными диверсантами, но Пасифик, словно записавшись в поборники гласности да сговорившись с погодой и прочими штормовыми ненастьями, выступил против. Отпор непрошеной общественности да подмогу флагману предстояло оказать весьма действенные, чтобы и 'фейсом' в грязь не ударить, и не 'сетдаум' в очередную лужу.
Поперву в суетливой панике дело чуть не дошло до перенацеливания действий элитарного флота, квартирующего в Пескидском заливе. Конечно же, на интересы корабельных экипажей, живенько намывающих нефтрехряксы за охрану и конвой туда-сюда снующих танкеров, было наплевать. Однако возобладали интересы хозяев бензозаправок, поэтому решили ограничиться походом одного лишь ординарного флота, оторванного-таки от жапанских берегов, где интересов никаких, а ребята капитал, кроме как на паршивой электронике да на местных скво, ни на чем серьезном не сколачивали.
Бесперспективный по заработкам флот, торопясь укрепить пошатнувшийся военный имидж, устремился уничтожить злокозненного 'мистера Зло', как с присущим штабистам, искрометным саксо-скотским юмором поименовали трусливое, злобное, копающие под могущество Холуеврики существо и покарать скрывающееся за скрюченной от бессилия спиной главного врага прочие темные силы. Здесь-то, в штабе, козней 'мистера' никто не опасался: комплекс помещений предусмотрительно расположили хоть не в деревенской глубинке, но подальше от морей, в безводной части континента. Тыловые служаки, совершенно напрасно обнадеженные, мол, у них свинтить нечего, ходили в героях, тем более что других, годных для прессы 'хэрроу' в ближайшем будущем не намечалось. Более того, очередная тщетность действий флотских позорников виделась штабным 'героям' столь очевидной, что чуть ли ни материализовывалась, стекая с экранов дисплеев голубоватыми, призывными волнами, и привносила заметное, нездоровое оживление в не столь уж малочисленные ряды офицеров уставной, с недавних пор, ориентации.
Четыреххвостый адмирал (стилизованные рыбьи хвосты заменяли на погонах тривиальные сухопутные звезды), к чести его будь сказано, оживления не испытывал. Привыкший к боям не только кулуарным, но и подковерным, опытный интриган отлично понимал, что очень даже рискует непосредственно собственной обвешанной побрякушками персоной последовать в небытие, то есть в позорную отставку без выслуженного пенсиона, во след за проштрафившимися безынициативностью предшественником. Подобная перспектива энтузиазма не вызывала, но адмирал, твердо взяв себя в руки, сконцентрировал внимание на постановке служебной задачи. Не будучи, в силу занимаемой должности, человеком изобретательным, но зато упорным, беспрекословно верящим в действенность силы, именно крайне радикальным средством пытался воздействовать на мозг. И, не останавливаясь перед робкими протестами черепной коробки да перед предупредительным клацаньем зубов, то и дело поколачивал кулаком по лбу. То ли потому, что кулачище, от регулярного принятия дообеденного и послеужинного бурбона, полновесно оброс тугим мясом, то ли мозгу надоело сотрясаться, но что-то подстегнуло нервно-суетливую умственную деятельность, выдавшую 'на гора' решение, отсрочившее позорное срывание многохвостых эполет.
Получив приказ к исполнению, штабные встрепенулись. Те из них, кто дозу с утра не принял, ощутили, что хватили таки, но запамятовали. Те же, кто уже 'торчал', посчитали, что переборщили, а один из служак свернул на путь истинный: клятвенно пообещался завязать с героинами, вернуться к травке, виски и в брошенную семью к приемным чадам да к чужой жене.
Командующий флотом, спешащим на битву с очередным декларируемым всемирным злом, в силу должности не только по поводу получаемых приказов, но и вне строя, в сугубо частной жизни не задавался какими-либо вопросами и не терзался излишними сомнениями. Ведь за годы служебной дрессуры был пройден столь неестественный отбор, что жалкой 'дарвинской' обезьяне и в кошмарных снах не привидится. Хоть в чем-либо, а особенно в полученных приказах сомневающиеся хлюпики остались краснозадыми макаками висеть хвостами на ветвях деревьев, то биш даже до жалких 'колонелей' в оккупированных джунглях им не светило выслужиться.
Поэтому вверенный жесткому командованию флот исполнительно пустился каперствовать в попутных многоузловому ходу водах, конфискуя с незадачливых сейнеров тралы, сети, корабельные журналы, кассы да прочую рыболовецкую снасть. Случались особо ценные призы, как то: подсветка для кальмарового лова и надежно, казалось бы, упрятанная жапанцами гарпунная пушечка для пальбы по кашалотам да по совсем уж мирным полосатикам. Нашлись специалисты во флоте, что когда-то подвязались на рыбацком промысле - конечно уж, не упустили шанса на сопутствующий службе приработок. Плевать, что эсминцы, отлавливающие маскирующихся под мирных рыбешек в косяках серебристой макрели акул, выглядели до смешного нелепо. Плевать, что крейсера уподобились рыбо-перерабатывающим фабрикам, тоннами принимающими на борт добычу - с привычно погрязших в тупой деятельности холуевриканцев взятки гладки. И, уж тем более, начхать на не одобряющих подобные действия бродяг-дельфинов, до сих пор почитаемых союзными человеку, а тут под одну гребенку постриженных наравне с мерзкими, недоразвитыми хряще-костными хищниками. Чхать холуевриканцы хотели даже на укоризну со стороны серьезных семейных китов и давно уже махнувших плавником на собственный вес касаток, на пытающихся смыться пронырливых тунцов, умыкнувших под шумок у расстроенных акул лакомых макрелей - любые уговоры ихтиологической общественности явились бы напрасной тратой времени. К тому же неуклюжие рыболовные потуги флота сопровождались гораздо более бедственным для морских обитателей бомбометанием в солидном тротиловом эквиваленте. Более того, 'комфлота' решил не останавливаться на достигнутом, а использовать хотя бы часть боевых кораблей строго по назначению, и, вместо конфискации сетей, рассматривать встречные рыболовецкие суда 'призами', брать на абордаж, а там уж пускай тралят из половинной добычи под надсмотром жерл орудий 'айдаайовского' калибра.
Но в Центральном объединенном холуевриканском штабе инициатива на местах вызвала нешуточную настороженность чертыреххвостого адмирала, чутьем опытного пролазы унюхавшего сильный ход конкурента, стоящего на карьерной лестнице пониже всего лишь на одну хвостатую ступеньку.
-Недохвостатый адмиралишка метит походить на развоевавшегося Нельсона, только что с ногами пока не переломанными! Не так ли, преданный адъютант?- обратился адмирал к штабному служке, обреченному по лакейской должности неукоснительно выслушивать начальственные бредни.- Нет уж, пускай я прослыву последним позорным либералишкой, но даже не подумаю потрафить прощелыге-авантюристу!
Каперствовать собирается, негодный выскочка! И это в то время, когда флот всемирно миротворствует! Карьера морган-куковая на уме?! Гм-м. А ну-ка, адъютант, проверить и доложить, с чем в 'шнек баре' хотдогбургеры, опять, небось, со стероидной говядиной?- Не сплоховал четыреххвостый - ловко задумал обернуть нездоровую милитаристскую инициативу к пользе личного служебного упрочения да, попутно, к приросту акционерных поступлений.
Адъютант с превеликой охотой свалил бы в буфетную, где пускай хоть трижды воняет помойкой да горелыми грязными тряпками, и носа оттуда не казал, но знал наперед: через пять минут вновь востребуют для выслушивания стратегических излияний поддатого солдафона. Мало того, что самодур корчил из себя ретивого служаку, в быту тоже являлся форменным монстром, в свободное от службы время то и дело домогавшимся жены, прекрасной, великолепной, возвышенной женщины, имеющей к тому же идеалы с не менее твердыми убеждениями. Так, к примеру, она считала, что Ницше - полный остолоп, раз отрицательно относился к воспитанию 'белокурых бестий' на основе патриотических порнофильмов с сопутствующей печатной агитацией. Доставалось и прочим продюсерам, но адъютант обычно бывал до того поглощен игрой вытравленного цвета волос да прочими выдающимися формами Мерлиночки, когда та наливала себе выпить, а ему - молока, что напрочь позабыл фамилии дегенеративных киношников, врагов истинно холуевриканского образа мышления.
-Ты еще здесь?! Впочем, чего было ожидать - кто, кроме законченных, заторможенных идиотов, подается в адъютанты?
Вновь привлеченный к исполнению служебных обязанностей адъютант по непродолжительному для личных умственных способностей размышлению поковырял ногтем в щербине меж зубов, признаке неизвестно в какой области таланта, и предъявил адмиралу требуемое вещество.
-Не знай тебя как облупленного - подумал бы, что вчера ты ужрался виски,- понюхал адмирал нечто представленное на анализ,- а, видать, дома зубная паста прикончилась. Именно до-ома!- Ткнул адмирал тщедушного подчиненного в костистую грудную клетку пальцем толщиной с разбухшую, волосатую сарделенцию.- Потому что сопливые хлюпики ночуют только в своих кроватках!
Нюхнул адмирал анализы повторно, потряс головой и запил мерзкий запах, рекомендованный ко вдыханию лишь в противогазе, недобрым глотком варварского бурбона.
-Вот какое вопиющее дерьмо вынужден жрать штабной персонал, не говоря уж о гарнизоне, ответственно несущем караульную службу! Как сугубо морскому человеку лично мне противно - а ты, чтоб дожевал!- Анализы вернулись к адъютанту.
-Пора переходить на обеспечение штаба рыбными продуктами! Об этом соображении срочно необходимо стукануть в Бессистемный резерв - глядишь, контрольный пакет акции обломится? А треххвостому выскочке отбей, чтоб никаких абордажных инициатив - нет на разбои моей санкции, а вот воды вокруг следования флота следует объявлять территориальными, какая бы шваль, кроме нас, туда ни заходила! Пускай ждет прибытия подкреплений. Дожевал? Тогда бегом пшел вонять в центр связи!
Предложение четыреххвостого адмирала о насущной флотской необходимости в закладке нескольких сотен новеньких с иголочки траулеров поначалу списали на врожденную придурковатость заявителя, но потом все же подвергли обсуждению и признали вполне целесообразным. В 'низах' остались весьма довольны:
'Надо же, форменный болван, а туда же, мыслит, словно в хренаторы выставляться собирается. Теперь ни одна вражья морда не упрекнет Холуеврику в наращивании вооружений, а производство сонма рыболовных судов со снаряжением да с электронной начинкой подхлестнет рост производства, количество рабочих мест, дивиденды, лоббирование, акционирование - словом все, что Рубвельд от кризиса прописал!'
Спустя непродолжительное производственное время морские обитатели выметались как окурки 'косяков' с заплеванных полов штабных уборных, один лишь планктон проскальзывал сквозь тенета, что вселяло в трепещущие от ужаса сердца 'зеленых' робкую надежду на сохранение в водных глубинах остатка хотя бы наипримитивнейших форм жизни. Иначе под что, на сохранение чего собственно требовать у 'добрых' дядь выделение твердых траншей?
Да, если уж служба в лице начальства выделяет кого-либо из адмиралитета, то по заслугам и безошибочно!- Счастливчик четыреххвостый, с избытком одаренный всеми и сразу достоинствами, притом весьма выдающимися, старательно втянул никакими гимнастиками не сгоняемый живот и пристально вгляделся в пузатую бутыль бурбона, любуясь отражением уродливой, носатой, пузатой персональной фактуры с блестящими побрякушками на груди. Чрезвычайно довольный мурлыкал под нос бодрящий мотивчик, вроде сигнала 'на всплытие' субмарин, и щедро решил поделиться с кем-нибудь приподнятым настроением.
-Эй, бездельник! Живо разузнай, откуда смердит как из полевого госпиталя в период оказания запоздалой помощи пехотной говядине, неделю как подорвавшейся на минах? Не забудь на обратном пути справься курсом акций 'Фиш инкорпорейтид'!- Адмирал, разумеется, не стал вдаваться в мелкие подробности личного рыбного бизнеса. Зачем доводить до какого-то паршивого адъютантишки, что в акции вбухано - в придачу к предновогодним бонусам штабного персонала - его же двухгодовое жалование.
-Вы, адмирал, как будто из отсталой в развитии Обломхомы в штаб закатились! Это смрад из пищевого блока служебных кафетериев, где пытаются разморозить слизь, что ловкачи из 'Фиш вонь инкорпрейтид' выдают за рыбное филе.
Ребята недовольны: ведь поначалу думали, что желе прописано исключительно подвешенным подопечным в качестве дополнительной пытки. Старались, скармливали добавочные порции. И точно, адмирал, допрашиваемые припоминали о сотрудничестве с жапанскими реваншистами и даже называли возможные адреса с запрятанными плазменными резаками для срезки винтов с субмарин. Но самим-то офицерам, стыдно сказать, приходится таскать догбургеры из дома. У семейных по этому поводу осложнения с недоедающими детьми и голодными собаками, а чем прикажете питаться холостякам?- Тяжко вздохнул адъютант.- Приходится покупать стряпню лотошников, что накладно и чрезвычайно рискованно.