- Спасибо, Жеврон. Вы потрудились на славу. - Розалия ободряюще улыбнулась инмарскому маршалу и обратилась к хмурому молодому человеку в свободных домотканых штанах, льняной рубашке и кожаной жилетке: - Перенеси господина Жеврона, куда он скажет, Парамон, и всё время оставайся рядом. Восстания в Литте и Заре должны начаться одновременно. А мысли о том, кто лучше - маги или воины - оставь до мирных времён. Сейчас вы союзники, понятно?
- Да, мадам Розалия, - нехотя ответил маг и повернулся к Жеврону: - Идёмте, господин маршал.
Инмарец и лириец исчезли, а Витус, сняв заклинание невидимости, уселся на стул перед землянкой.
- Парамон один из лучших выпускников УЛИТа, и, невзирая на свои убеждения, сделает всё, что от него требуется, - уверенно сказал он, взглянув в озабоченное лицо Розалии. - Тем более что с недавнего времени, он Корнея терпеть не может. Наш похотливый учитель пытался совратить его невесту, фрейлину Ладу, и юноша не выдержал: он в прямом смысле вырвал девушку из рук царя и спрятал в доме своей матери. Корней рвал и метал, однако найти Ладу не смог: Парамон умеет заметать следы, как никто.
- Это очень интересная и поучительная история, Витус, - с сарказмом произнесла Розалия, и гном, недовольно хмыкнув, достал из кармана трубку и кисет. - Да только мне слабо верится, что ты забыл, как мы вместе наблюдали за его виртуозными перемещениями. Именно за эти таланты мы и взяли юного Парамона на службу. Так что, мой дорогой, приступай сразу к делу, а не ходи вокруг да около. Какие у нас проблемы?
Витус закончил набивать трубку, затем раскурил её и, выпустив сизый клуб дыма, сказал:
- Я волнуюсь за тебя, Роза. Разговор с Миром не так безопасен, как тебе кажется. Отправляясь к Источнику, ты рискуешь жизнью!
- Почему ты говоришь, что опасность угрожает только мне? Разве ты не пойдёшь со мной? - хитро прищурилась наместница, и гном вздохнул:
- Конечно я буду рядом, Роза. Но я не уверен, что смогу защитить тебя, если Мир разозлиться и решит покончить с дерзкой землянкой.
- Сделай-ка мне чашечку своего фирменного чаю, Витус, - внезапно попросила Розалия, и перед ней тотчас появилась тонкая фарфоровая чашка. Глотнув горячего душистого напитка, землянка блаженно зажмурилась и произнесла: - Лайфгарм любопытен, как ребёнок. Уверена, он захочет посмотреть, чем закончится моя авантюра. И поэтому мне ничего не грозит.
Розалия улыбнулась гному, не торопясь допила чай и поднялась из-за стола:
- Идём!
- Куда? - опешил Витус.
- В гости к Миру, конечно.
- На ночь глядя?
- Переворот начнётся завтра на рассвете, так что, дальше тянуть некуда. Пора сообщить Лайфгарму о моих планах.
Гном укоризненно покачал головой, выбил трубку в глубокую бронзовую пепельницу и поднялся:
- Держись поближе ко мне, Роза, и, прошу, постарайся не злить Мир специально.
- Хорошо, - серьёзно кивнула наместница, обошла стол, взяла Витуса за руку и шепнула: - Волков бояться - в лес не ходить. Всё будет хорошо, дорогой!
Витус неуверенно кивнул, и кабинет наместницы опустел.
Затерянный в водах Южного моря остров встретил землянку и гнома гробовой тишиной. Когда же они подошли к Источнику, рубиновая чаша засветилась, и волшебная вода запузырилась и вспенилась, как шампанское. Витус сжал руку Розалии, готовясь в любой момент уйти из Лайфгарма, но вода успокоились, превратившись в зеркальную гладь, а потом взметнулась ввысь тысячами тонких струй.
- Здравствуй, Лайфгарм, - вежливо произнесла Розалия, и в её голове сейчас же раздался ехидный голос Мира:
"Наше Вам с кисточкой, мадам. Решили развлечь меня напоследок?"
- А ты умирать собрался? - ядовито осведомилась землянка.
"Грубиянка! - возмутился Мир. - Вот передумаю смотреть твою буффонаду и вышвырну на Землю, как персидскую княжну!"
- Значит, ты согласен, на перемену власти?
"Конечно, - хихикнул Мир. - Во-первых, я разочаровался в своих Высших магов - таких глупцов я не видел с начала времён! А во-вторых, ты очень перспективный игрок, землянка - никак не ожидал, что лишённая магии особа может быть такой сильной!"
- Спасибо, за комплимент, Лайфгарм, и пока!
Землянка чуть сжала руку гнома, и они оказались в покоях наместницы.
- Ты очаровала Мир, Роза. Он был удивительно покладист. Интересно, какие планы строит Лайфгарм на твой счёт?
- Думаю, больше всего его интересует, как я буду разбираться с Димой.
- Возможно, - согласился гном. Глаза его лукаво блеснули, и он решительно шагнул к Розалии. - Теперь, когда ты разобралась с Миром, у тебя, наконец, найдётся время для меня?
- До утра я совершенно свободна, - улыбнулась землянка и ласково погладила Витуса по щеке.
Тонкая ночная рубашка приятно холодила тело, ночной колпак грел макушку, а пушистые шерстяные носки - пятки. Корней давно проснулся, но вставать не хотелось, и он нежился в мягкой постели, с ленивым удовлетворением разглядывая бывшую спальню Геласия и Павлины. От нечего делать, маг поменял цвет тёмно-розовых гардин на красный, потом на фиалковый, потом на сине-зелёный...
Важный дизайнерский эксперимент был грубо прерван министром внутренних дел, который без стука ворвался в спальню и с порога заорал:
- Ваше величество, вставайте! В Лирии восстание! Дворец блокирован, а ещё во всех крупных городах...
- Молчать! - Корней подскочил, и фланелевый колпак слетел с макушки. - Как ты смеешь беспокоить меня в такую рань? Не мог дождаться утренней аудиенции?
- Но, Ваше величество, на дворцовой площади собрались горожане, в основном, маги, они требуют Вашего отречения и избрания нового наместника.
- В самом деле?
Царь ухмыльнулся, откинул одеяло и едва уловимым движением руки, облачился в царские одежды: брюки из тонкого льна, травянистого цвета рубашку с воротником стойкой и коричневую кожаную жилетку с тиснёным узором. Он притопнул мягкими замшевыми сапогами, поправил золотой венец - корону Лирии, придирчиво оглядел себя в огромном напольном зеркале и перевёл глаза на нетерпеливо топчущегося у дверей министра:
- Лирийцы всегда казались мне туповатым и недальновидным народом. И сегодняшние события подтверждают мои догадки. Это ж надо было додуматься! Взбунтоваться против ставленника Мира. На что они надеются, Нил?
- Не знаю, - буркнул министр и распахнул двери перед царём.
Корней с важным видом переступил порог, и Нил зло посмотрел ему в спину: мнение Высшего мага о лирийцах обидело его до глубины души: "Зачем нам царь, который собственный народ не уважает?" - раздражённо подумал он, скрывая крамольные мысли щитом.
Однако Корней ничего не заметил, да и не хотел замечать: о чём думают мелкие сошки, вроде Нила, его не интересовало. Высший маг считал, что раз Мир даровал ему Лирию, то он может делать с этой страной всё, что угодно, и, воцарившись в Литтийском дворце, он попытался изменить лирийский уклад жизни по своему усмотрению. Но ничего хорошего из этого не вышло, да и утомительно было целыми днями проводить совещания, составлять указы и распоряжения, мотаться по стране с проверками. И Корней, махнув рукой на реформы, а, заодно и обязанности правителя, на всю катушку стал наслаждаться царскими правами и привилегиями. Вот и сейчас он шёл по Лирийскому дворцу, вяло поглядывал по сторонам и размышлял о праздничном меню - маг был уверен, что стоит ему выйти к лирийцам и приказать разойтись, они тут же послушаются его. Но вместо балкона, выходящего на площадь, ноги принесли мага в зал для аудиенций. По обе стороны малахитовой ковровой дорожки, несмотря на ранний час, стояли придворные и министры. Корней пробежал взглядом по их бледным лицам, презрительно скривился и уселся в мягкое кресло с высокой спинкой и широкими подлокотниками.
- С беспорядками в городе будет вот-вот покончено, господа, - безапелляционно заявил он и посмотрел на маршала Крейна: - Сейчас я прикажу лирийцам разойтись, и пусть солдаты проследят за точным выполнением моего приказа. Если найдутся непонятливые, хватайте и тащите в тюрьму! Посидят месячишко на голодном пайке - одумаются.
Не сказав ни слова, маршал поклонился и растворился в воздухе, а Корней зевнул, кисло посмотрел на подданных и повернулся к Нилу:
- Пойдёшь со мной!
- Как угодно Вашему величеству, - склонил голову министр: с каждой минутой царь раздражал его всё больше, и он от всей души пожелал мятежникам удачи.
Внезапно двери распахнулись, и по ковровой дорожке стрелой пронёсся гвардеец. Остановившись перед креслом царя, он перевёл дыхание и доложил:
Едва он произнёс эти слова, как из коридора послышался шум, крики, двери слетели с петель, и в зал ворвались пятеро лирийцев. Корней криво ухмыльнулся: главари мятежников уступали ему в силе.
- Что у вас за проблемы, господа? - вальяжно развалившись в кресле, спросил Корней и улыбнулся так, как обычно улыбался не в меру расшалившимся ученикам старших классов.
Однако улыбка, прекрасно успокаивавшая магов-подростков, не произвела впечатления на мятежников. Вперёд выступил Пафнутий, известный на весь Лайфгарм торговец магическими артефактами:
- Я говорю от лица всех лирийцев, собравшихся на площадях и улицах городов и сёл. Мы требуем Вашего немедленного отречения, господин маг. Если Вы добровольно откажетесь от лирийского венца, мы позволим Вам вернуться в УЛИТ и продолжить обучение магов, если нет, мы будем вынуждены арестовать Вас и заключить в тюрьму. Выбор за Вами, господин маг.
- Да как ты смеешь, несчастный купчишка, выдвигать мне, царю Лирии и Высшему магу Лайфгарма, какие-то требования?! - возмутился Корней. - Стоит мне пошевелить мизинцем, твой наглый язык отсохнет! Крейн! Арестуй этого завравшегося купчишку, и остальных тоже!
Возле кресла царя тотчас же появился маршал:
- К Вашему сожалению, я не могу арестовать господина Пафнутия, поскольку, поддерживаю его требования, и скорее арестую Вас, господин маг.
Корней побагровел, как свёкла, и вскочил:
- Вы все арестованы за измену! Стража! Взять их!
В зал вбежали гвардейцы, но Крейн поднял руку, и они замерли у дверей.
- Спрашиваю последний раз, господин маг. Вы готовы вернуться в УЛИТ?
- Нет! - отрезал Корней, и губы его зашевелились.
Маг-учитель решился наконец использовать боевую магию и испепелить наглых бунтовщиков, но не успел: Пафнутий выбросил руку вперёд, и к нему метнулась белая змейка. Она обвилась вокруг шеи Высшего мага и замерла, превратившись в матовый белый ошейник.
- Ларнит? - Корней рухнул в кресло и простонал: - Да пропади пропадом этот проклятый Мир! И я вместе с ним!
- Отведите его в тюрьму, - скомандовал Крейн.
Гвардейцы подбежали к низложенному царю Лирии, подхватили под руки и потащили вон из зала. Придворные и министры проводили Корнея злорадными взглядами и, облегчённо выдохнув, посмотрели на маршала Крейна.
- Я возьму на себя обязанности наместника до возвращения царицы Вереники, - торжественно объявил маршал.
- А почему именно ты? - ехидно поинтересовался министр сельского хозяйства. - На роль наместника может претендовать любой из нас! Я предлагаю созвать совет министров и избрать наместника путём тайного голосования.
И в зале для аудиенций начал разгораться спор. Слово за словом, реплика за репликой, и вот уже придворные и министры орут, как резанные, пытаясь доказать собеседнику свою правоту. Увлечённые ссорой лирийцы не заметили, как в зале появилась Розалия. Она уселась в кресло с высокой спинкой, кивнула Крейну и Пафнутию, которые не принимали участия в словесной баталии, и тихо забарабанила пальцами по широким подлокотникам. Министр сельского хозяйства, стоявший ближе всех к трону, услышал негромкий стук и обернулся. Его оппонент, не получивший ответа на свою реплику, проследил за взглядом министра и замер. Следом за ним стали поворачиваться остальные лирийцы. Постепенно шум смолк, и когда в зале наступила полная тишина, Розалия заговорила:
- Я не допущу, чтобы Лирия погрязла в подковёрных интригах и бессмысленном дележе власти. Именем короля Годара я объявляю маршала Крейна наместником Лирии. Мы должны сохранить страну до возвращения законной королевы!
Некоторое время в зале было тихо, а потом раздался неуверенный голос министра сельского хозяйства:
- Но почему именно Крейн?
- В своё время Дмитрий назначил его своим наместником, и я не вижу смысла искать новую кандидатуру. А, если вы недовольны выбором Смерти, у вас остаётся право сообщить об этом непосредственно ему. Уверяю, Дмитрий вернётся и со вниманием выслушает вас, господа. Ещё вопросы имеются?
- Нет, - пробежав взглядом по обескураженным лицам придворных и министров, ответил Нил. - Мы признаём маршала Крейна наместником Лирии.
- Вот и славно. - Розалия улыбнулась и поднялась из кресла. - До свидания, господа!
Наместница короля Годара исчезла, а Пафнутий покачал головой и пробормотал себе под нос:
- Валя был прав. Его мамочка, даже не обладая даром, может править миром.
- Пожалуй, - согласился отличавшийся острым слухом Крейн, опустился в кресло, и размеренно заговорил: - Начнём с некоторых перестановок в кабинете министров, господа. Я отстраняю от должности, всех назначенных Корнеем министров и возвращаю портфели их предшественникам...
- С Лирией прошло как по писаному, - констатировала Розалия, усевшись в кресло перед камином, в котором светился волшебный экран Витуса. - Что в Инмаре?
- В отличие от Корнея, Михаил сопротивляется довольно успешно. Впрочем, смотри сама.
В камине вспыхнул магический экран, и в гостиной годарской наместницы зазвучал визгливый голос миротворца.
- Выметайтесь из моего дворца, иначе от вас мокрого места не останется! - вертя над головой огненный меч, орал он. - Я запомнил вас всех, смутьяны! Карающая длань коснётся каждого! Вы сдохнете, а я буду править вашей страной, и добьюсь того, что вы добровольно сдадите мечи на переплавку и займётесь мирным сельским трудом!
Изо рта высшего мага летели капельки слюны, и Розалия поморщилась:
- Он успел воспользоваться боевыми заклинаниями?
- Конечно. Наш миротворец быстро разобрался, что к чему. И без боя Инмар не отдаст.
- Потери есть?
- Тяжелораненых пока двое, у десятка - переломы и ожоги, царапины и ушибы я не считаю. Целители пока справляются без меня, так что жду распоряжений, Роза. Загнанный в угол зверь смертельно опасен.
- Предлагаешь убить его?
Розалия Степановна посмотрела на экран, где Михаил продолжал размахивать мечом и орать:
- А тебя, Жеврон, я лишаю звания маршала и приговариваю к смертной казни!
Высший маг направил на руководителя заговорщиков огненный меч. Язык пламени рванулся к маршалу, но лизнул лишь каменную плиту, где тот стоял мгновеньем раньше.
- Молодец, Парамон! - усмехнулся Витус и тотчас нахмурился: - Но против Михаила он долго не продержится. Так что, если хочешь сохранить жизнь своему протеже, мне волей-неволей придётся вмешаться.
Розалия оторвала недовольный взгляд от экрана, где Парамон непрерывно перемещал несчастного маршала с места на место, спасая от огненного меча миротворца, и вздохнула:
- Ты прав, Витус. Без тебя нам не обойтись. Только не убивай его, а обездвижь. Я хочу, чтобы судьбу миротворца решил Дмитрий. В конце концов, это его мир.
- Как скажешь, - кивнул гном, шагнул прямо в камин и возник на экране.
- Ещё один предатель явился! - зло воскликнул Михаил. - Твоя ушлая бабёнка ещё поплатится за свои мерзкие деяния! Лайфгарм не допустит, чтобы на его земле воцарилась иномирянка! А тебя я убью!
Огненный язык метнулся к гному, ударился о защитное поле, зашипел, потух, и меч в руке миротворца рассыпался в пыль. Михаил с недоумением взглянул на испачканную золой ладонь, но мгновенно опомнился, и в Витуса полетели багровые молнии.
- Ну, ты и развоевался, - с насмешкой покачал головой гном и, не обращая внимания на врезающиеся в щит молнии, направился к миротворцу. - Не дорос ты ещё с целителем драться, а за оскорбление моей женщины отдельно ответишь!
Витус приблизился к Михаилу, и тот, опустив руки, в страхе попятился: гном вдруг стал выше ростом, а его сжатая в кулак ладонь напомнила руку могучего силача.
- Э-эт-т... - испуганно проблеял миротворец, хотел сказать что-то ещё, но пудовый кулак врезался в его лицо.
Обливаясь кровью, Михаил рухнул на ступени перед троном.
- Вы убили его? - мрачно поинтересовался Жеврон.
- Я целитель, а не палач, - ядовито ухмыльнулся гном, защёлкнул на запястьях бывшего короля наручники из белого металла и приказал: - Тащите его в камеру, а когда очнётся, местный лекарь подлатает ему физиономию. Михаил должен предстать перед вашим законным королём в приличном виде!
Внезапно гном обернулся и посмотрел перед собой.
- Или ты хотела поговорить с ним, Роза?
- Незачем, - передёрнула плечами наместница. - Пусть ждёт возвращения Дмитрия. А вот сказать пару ласковых Жеврону - не откажусь!
Розалия шагнула в камин и оказалась перед маршалом. Скрестив руки на груди, она молча смотрела на него, и Жеврон почувствовал себя провинившимся школяром.
- Дело в том, мадам, - начал оправдываться он, - что мы не ожидали от господина мага столь решительных действий. Михаил всегда производил впечатления человека трусоватого и нерешительного...
- Вам было приказано застать его врасплох. Вы должны были захватить миротворца в спальне, а не ждать утренней аудиенции!
- Но мы думали, что так будет эффектнее...
- Чушь! Вы что, спектакль поставить решили вместо переворота? - разозлилась Розалия. - Так вот, представление не удалось! И ты, наместник, из своего кармана оплатишь лечение раненых и восстановление тронного зала! Ясно?
- Да, мадам Розалия! - Маршал поклонился и подобострастно взглянул на землянку: - Будут ещё указания?
- Пока всё. Через неделю жду в Кероне! Надеюсь, что хоть здесь ты меня не подведёшь, и я услышу об успехах, а не провалах! Ладно, хватит болтать. Начинай работать!
- Есть! - отрапортовал инмарец, но Розалии уже не было в зале.
Витус с сочувствием посмотрел на вспотевший лоб маршала, хмыкнул и пропал, а Жеврон облегчённо вздохнул и попросил:
- Перенеси меня на дворцовую площадь, Парамон. Надо сообщить инмарцам о смене власти...
В покоях правительницы Годара Витус появился с букетом васильков и ромашек. Розалия удивлённо вскинула брови:
- Я никогда не говорила тебе, что это мои любимые цветы.
- Однако, когда я дарил тебе розы и прочие изысканные букеты, в твоём сознании мелькал образ именно этих полевых цветов, и я решил, что подарю их тебе, когда буду делать предложение.
Гном протянул Розалии букет, поцеловал руку и сел в соседнее кресло. Землянка выжидающе смотрела на Витуса, но он молчал. Пауза затягивалась. На лице Розалии проступило недоумение: она ждала от любовника слов или каких-то полагающихся случаю действий, однако гном достал из кармана трубку и начал тщательно набивать её табаком. Терпения землянке было не занимать, и она молчала, терпеливо ожидая продолжения столь странно высказанного предложения руки и сердца.
Витус раскурил трубку, выпустил клуб дыма и глубоко вдохнул, будто собирался нырнуть в омут:
- Сначала я должен рассказать тебе кое-что, Роза. А потом, если ты не отвернёшься от меня, я попрошу твоей руки, как полагается.
И, не дожидаясь согласия землянки, гном начал говорить. Розалия слушала его, не перебивая и ни о чём не спрашивая, лишь однажды она побледнела и, закусив губу, с горечью взглянула на гнома. В этот момент Витус готов был провалиться сквозь землю. Он замолчал, собираясь уйти по первому знаку, но землянка покачала головой и кивком велела ему продолжать. Розалия выслушала историю жениха до конца, и когда, трепеща от волнения, Витус спросил, согласна ли она стать его женой, твёрдо ответила:
- Да!
- Правда? - хлопнув глазами, переспросил гном: чем дальше он рассказывал, тем слабее становилась надежда на утвердительный ответ возлюбленной.
Розалия мягко улыбнулась ему:
- Я люблю тебя, Витус, и знаю, что ты тоже любишь меня. А прошлого не изменишь. Остаётся либо принять его, либо нет. Я принимаю, и проживу с тобой остаток своих дней.
- Спасибо, Роза. Ты лучшее, что было и есть в моей жизни. - С этими словами гном поднялся, подошёл к землянке и надел ей на палец перстень с изумрудом. - Когда мы сыграем свадьбу?
- Да хоть завтра! - Розалия с любовью посмотрела на жениха, и тот счастливо рассмеялся.
- Я люблю тебя, дорогая. Ты самая необычная женщина во Вселенной, и ради тебя я готов...
- Тс-с... - Роза приложила палец к его губам, взяла за руку и повела к дверям спальни. - Лучше отдохнём немного, сегодня у нас выдалось на редкость суматошное утро.
Известие о свадьбе Высшего мага-целителя и годарской наместницы потрясло лайфгармцев. Хотя Витус и Розалия не скрывали свою дружбу, никто не ожидал, что она закончится свадьбой. Высшие маги, как правило, не вступали в брак, а уж представить землянку чей бы то ни было женой, лайфгармцы и вовсе были не в силах.
С "хоть завтра" Розалия, конечно, поспешила, но и тянуть особо не стала, назначив свадьбу на ближайший выходной. Из Керона разлетелись приглашения по всему миру, в том числе оставшимся на свободе Высшим магам, и в назначенный день Арсений, Марфа и Роксана пришли в Керон, признав тем самым Розалию наместницей Смерти в Лайфгарме. Вместе с остальными гостями они стояли в парадном зале Керонского замка, ожидая молодых. И вот золотые двери распахнулись, и на тёмно-красную ковровую дорожку вступили жених и невеста. Розалия Степановна не стала наряжаться в традиционно пышный наряд невесты, выбрав для торжественного дня костюм деловой женщины своего мира. Кремовая юбка чуть ниже колен, прямой жакет на оттенок светлее, на ногах телесного цвета чулки и туфли на высоких узких каблуках. Темно-каштановые волосы, уложенные в причёску, украшали изящные золотые гребни с бриллиантами. Витус решил следовать обычаям гномов - его свадебный костюм был точной копией парадного облачения гнома-воина: тонкая кожаная рубашка, лёгкая кольчуга из золотистых колечек, остроконечный золотой шлем. Мягкие замшевые брюки заправлены в короткие чёрные остроносые сапоги, сверкающие полосками стали. На поясе гнома висел до блеска отполированный боевой топор.
Жених и невеста, взявшись за руки, шли по красной дорожке, а лайфгармцы во все глаза смотрели на них - более странную парочку было трудно представить. И первые шаги землянка и гном сделали под изумлённое молчание зала. Но вот раздалось робкое приветствие, за ним второе, третье... И спустя несколько секунд на Розалию и Витуса обрушился шквал здравиц и пожеланий.
Странная парочка поднялась на покрытый багровой тканью помост и стала лицом к гостям. Крики мгновенно стихли. Приглашённым было ужасно интересно, как будет проходить церемония бракосочетания, ведь маг-миротворец, по обычаю скреплявший супружеские союзы между высокопоставленными особами, находился в зарийской тюрьме.
- Мир благословляет наш союз! - прозвучал в выжидательной тишине голос Витуса, и перед новобрачными возникла миниатюрная копия чаши Источника.
Землянка поднесла рубиновую чашу к губам, сделала глоток и передала её гному. Он пригубил чашу, разжал руки и, вспыхнув багровым светом, копия Источника растворилась в воздухе.
- Свершилось! - провозгласил возникший на помосте церемониймейстер.
Он взмахнул резным посохом, и зал вновь разразился приветственными криками и рукоплесканиями.
Под гром аплодисментов и поздравлений, молодожены спустились в зал и двинулись к выходу. Гости осыпали новобрачных зерном и лепестками белых роз; под потолком кружились разноцветные диковинные птицы, расцветали необыкновенной красоты цветы, плавали яркие радужные облака.
Новобрачные и гости проследовали в трапезный зал, и грянул пир. Молодожёны сидели во главе огромного стола, выслушивали поздравления, принимали подарки, а когда гости устали есть, и начался бал, они исполнили первый танец. Арсений взглянул на счастливую, раскрасневшуюся от быстрого танца Розалию, склонился к уху Марфы и тихо заметил:
- Хотя наместница Годара не маг, она необычна по сути, раз Витус обратил на неё внимание. Ты видишь её судьбу, дорогая?
Голубые, словно весеннее небо, глаза провидицы затуманились, она оторвала взгляд от костюма Розалии и с грустью посмотрела на мужа.
- Будущее землянки скрывает тьма, или провидение не желает открывать мне её судьбу. - Марфа печально вздохнула и едва слышно прошептала. - С тех пор, как Тёма осознал свой временной дар, видения редкие гости в моём сознании. Порой мне кажется, что дар покинул меня вместе с Тёмой. - Провидица сглотнула и сквозь слёзы улыбнулась мужу. - Может быть, когда он вернётся я снова буду видеть как прежде.
- Возможно, - пробормотал наблюдатель и пристально посмотрел на сияющего от удовольствия гнома - вопрос, почему Витус женился на обычной женщине, не давал ему покоя.
Глава 15.
Шут.
Артём сидел на тёплом, пушистом ковре, в углу комнаты, и тоскливо смотрел на часы. В желудке противно ныло. Есть хотелось страшно, а золотые, изогнутые стрелки настенные часов не желали двигаться быстрее. Артём горестно вздохнул и чуть сдвинулся в бок, стараясь не издать ни звука, чтобы не мешать хозяину. Кристер второй час беседовал с лысым и толстым министром финансов. Что они обсуждали, шут не понимал. Слышались какие-то цифры, названия городов и деревень, но Артёму они ничего не говорили - его мысли занимала еда. Обед, состоявший из тарелки супа и горбушки белого хлеба, давно переварился, а до ужина оставалось три часа. Это если вести себя тихо. В противном случае, шуту предстояло развлекать придворных натощак.
Мимо пролетела муха, и Артём, от нечего делать, стал наблюдать за её пируэтами. Муха спикировала на напольную вазу из тончайшего жмирского фарфора и поползла вдоль хитрого завитка, старательно повторяя его изгибы. Рот шута приоткрылся от напряжения, и между губ появился кончик языка. Муха доползла до золотого цветка, покрутилась на месте и полетела дальше. Артём вытянул шею, силясь не упустить её из вида, но противное насекомое опустилась на шёлковые занавески и затерялась среди складок. Расстроенный шут засопел от обиды, с силой почесал нос, и бубенцы на колпаке тихонько звякнули. Вжав голову в плечи, Артём посмотрел на Кристера и виновато улыбнулся, натолкнувшись на недовольный взгляд зелёновато-голубых глаз. Но граф не стал ругать шута, лишь погрозил пальцем и продолжил беседу с министром.
"Повезло", - радостно подумал Артём и поискал глазами муху. Подлое насекомое преспокойно летало над столиком с фруктами. Приземлившись на красное сочное яблоко, оно поводило крылышками и потёрло лапки. Желудок шута издал витиеватое бурчание, напоминая, что пора бы его наполнить, и шут с завистью уставился на муху, которая смело топтала хозяйские фрукты.
- Дурак! - окрикнул его Кристер.
Артём вихрем взлетел на ноги, прошёлся по комнате колесом и опустился на колени у ног хозяина.
- Я еду в город.
Брови шута недоумённо изогнулись, и граф пояснил:
- Ты едешь со мной.
Кристер благосклонно потрепал Артёма по щеке, поднялся со стула и принял из рук раба плащ.
- Пойдёмте, Гриди, - бросил он министру и, накинув плащ на плечи, направился к дверям.
Артём двинулся следом, дурашливо копируя походку хозяина. Придворные и слуги, встречавшиеся им в коридорах, с улыбкой посматривали на шута. А хохотушка Рейчел, горничная любимой наложницы барона Вольфа, худощавого и суетливого министра иностранных дел, подмигнула ему и украдкой послала воздушный поцелуй. Артём покраснел от удовольствия и на радость обитателям Ёсского замка совершил несколько головокружительных сальто подряд. И едва не потерял хозяина из вида: Кристер и Гриди успели дойти до конца коридора. Артём улыбнулся Рейчел и помчался следом за графом, думая о том, как хорошо было бы оставить Ёсс и отправиться странствовать по миру. "Давал бы представления, веселил народ и, в конце концов, добрался бы до Бэриса. Вот бы Дима обрадовался! Мы бы вместе убили кайсару и стали свободными! А потом..."
Артём замечтался и чуть не врезался в хозяина. Состроил умильную рожицу, похлопал глазами и преданно улыбнулся. Кристер, как обычно, не отреагировал, зато Гриди зажал рот ладонью, чтобы не прыснуть от смеха.
- Ещё раз отстанешь, отправишься к Джомхуру, - сухо произнёс граф и пошёл дальше.
Министр финансов засеменил за правителем, а шут, понурив голову, побрёл за ними. "И что мне так не везёт? - уныло думал он. - Я готов в лепёшку расшибиться, а хозяин всё недоволен... Вот бы с Димой посоветоваться".
Шуту не хватало брата. Когда он был рядом, Артём чувствовал себя защищённым. Брат всегда подсказывал, что сделать и сказать. А теперь шуту приходилось выживать самому. Он старался, очень старался, но неизменно совершал ошибки, за которыми следовала расплата - ночь в подземелье замка. Находиться в одной камере с изуродованным работорговцем было невыносимо. И если бы тот просто валялся на прогнившем тюфяке, так нет, Джомхур рассказывал захватывающие и пугающие истории, от которых сердце Артёма то ликовало, то обрывалось. Он возвращался из подземелья усталым и разбитым, а в трапезном зале его ждал Кристер, и нужно было улыбаться, плясать и шутить, чтобы, чего доброго, не угодить обратно к Джомхуру.
Артём посмотрел в спину хозяину и беззвучно вздохнул: "Раз он потащился в город, ужинать я буду не скоро". Засунув в рот длинный рог колпака, шут стал загибать пальцы, пытаясь сосчитать, сколько дней назад уехал Дима. Выходило, что двадцать пять, но Артём не был уверен, что сосчитал верно. "Округлим до тридцати, - решил он. - Значит, месяц прошёл. Осталось три". Дмитрий говорил Кристеру, что ему хватит четырёх месяцев, чтобы разделаться с кайсарой, и Артём был уверен, что сразу после этого брат вернётся в Ёсский замок. "Вот тогда, я узнаю, что делаю не так!" Шут встрепенулся и радостно завертел головой, словно Дима должен был вот-вот вывернуть из-за угла или выйти из комнаты. Брат не появился, но хорошее настроение захватило Артёма целиком, и во двор замка он вышел с лучезарной улыбкой на устах.
Кристеру и министру подвели высоких поджарых жеребцов, а шуту - пятнистого пони. Раб придержал лошадку, дождался, пока шут заберётся в седло, передал ему повод и ушёл, а Артём гордо выпрямился и весело посмотрел на хозяина. Кристер окинул его задумчивым взглядом и, прежде чем отвернуться, бросил:
- Не отставай, Дурак.
Граф и министр неторопливой рысью направились к воротам.
- И-го-го! - хихикнул шут и стукнул лошадку пятками.
У ворот к графу присоединился отряд гвардейцев, и всадники двинулись по укатанной дороге, вьющейся меж пологих холмов. Тень замка укрывала кавалькаду от яркого белого солнца, а могучие сосны обволакивали сочным, пьянящим ароматом смолы и хвои. Артём поглаживал пони по шее, тихонько рассказывал ему занимательные истории, и гвардейцы, ехавшие рядом с шутом, посмеивались. Дурак с лицом пропавшего принца Камии вызывал у них противоречивые чувства: с одной стороны он был потешным великовозрастным ребёнком, а с другой - опасным, непредсказуемым убийцей. Никому не хотелось оказаться на месте старого паяца Тулина, и после памятного ужина ёссцы относились к Дураку с настороженным интересом.
За всю дорогу до города Кристер ни разу не посмотрел на шута, но когда впереди показали низкие кособокие дома бедноты, взмахом руки приказал ему приблизиться. Отчаянно молотя ленивое животное пятками, Артём подъехал к хозяину и потрусил рядом с ним. Граф слегка натянул повод, не позволяя горячему жеребцу вырваться вперёд, и шут смог скакать рядом.
- Мы едем в гости, Дурак, - сказал он, и Артём обрадовался.
Когда хозяин говорил, он легче улавливал его настроение и желания. Сейчас, например, граф сердился. Но не на него. И Артём приободрился - появилась надежда заработать ужин. Он преданно уставился в зелёновато-голубые глаза, ожидая инструкций, и граф усмехнулся. Это случалось так редко, что шут едва не запрыгал от счастья. Добросердечно улыбнувшись, он качнул головой, заставив бубенцы мелодично тренькнуть и нетерпеливо поёрзал в седле. Кристер чуть наклонился и сверху вниз посмотрел на шута:
- Я хочу, чтобы сегодня ты был особенно потешен, Дурак. И ещё: весь вечер ты должен смотреть только на меня. Ясно?
Артём рьяно закивал, глупо хихикнул и, одним махом развернувшись в седле, оказался лицом к хвосту коня. Откинувшись на спину, он взглянул на хозяина и нелепо задрыгал ногами. Министр и гвардейцы рассмеялись, а Кристер протянул руку и благосклонно похлопал шута по щеке:
- Молодец. Но ты рано начал, мы ещё не в гостях.
Ужас пронзил Артёма. "Опять я всё перепутал! Вот дурак!" - чуть не плача, подумал он, хотел сесть, как положено, но дрожащие руки соскользнули с седла, и он грохнулся на землю.
Кристер кивнул охране, и двое гвардейцев тотчас спешились, подбежали к шуту и, отряхнув, как ребёнка, усадили на пони.
- Простите, хозяин, - продолжал скулить Артём, и графа передёрнуло от отвращения.
Увидев, как искажается лицо хозяина, временной маг захлопнул рот и сжался, мечтая стать маленьким и незаметным. Об ужине он уже не помышлял. "Только бы к Джомхуру не попасть. Пусть лучше изобьёт меня. Отведёт душу, и успокоится!" - отчаянно думал шут, с трудом удерживая взгляд на лице Кристера.
- О Джомхуре вспомнил? - ухмыльнулся граф.
Артём кивнул и закусил губу.
- Всё в твоих руках, Дурак. Не подведёшь - будешь ночевать наверху.
Хозяин поехал дальше, и шут непонимающе захлопал глазами. "Ну, и везёт мне сегодня! Интересно, какая муха его укусила? Он словно не замечает промашек". Артём покосился на лачуги и вновь уткнулся взглядом в плечо Кристера. Удача благоволила ему, и шут не хотел испытывать судьбу. "Может, ещё и поужинаю!" - решил он и начал старательно перебирать в уме все известные ему песенки и прибаутки, выбирая наиболее смешные и дурацкие. Артём собирался выложиться полностью и заработать ужин.
Всадники миновали районы бедноты, пересекли рыночную площадь, квартал лавочников и ремесленников и оказались на окраине Ёсса. Здесь жила местная знать. Дома, точнее особняки, располагались далеко друг от друга. Между ними красовались аккуратные зелёные лужайки, сады и тенистые парки с прудами и фонтанами. Артём краем глаза следил за проплывающими мимо домами: в сравнении с величественным и мрачным замком хозяина, особняки ёсской знати смотрелись заурядно и однообразно. Но одно шут знал наверняка - в богатых домах ужин подают, что надо! В животе привычно заурчало, и Артём жадно сглотнул. Песни и прибаутки отошли на второй план, мысли заняла большая тарелка горячего жареного мяса. Шут непроизвольно втянул ноздрями воздух и разочарованно выдохнул: вместо пряного мясного духа в нос ударили ароматы жасмина и роз. Но в следующее мгновение Артём щёлкнул себя по лбу и улыбнулся: "Когда-нибудь я рассмешу хозяина так, что он накормит меня жарким! Может, даже сегодня!"
Разглядывать плечо графа шуту наскучило, и он перевёл взгляд на его шляпу. Шляпа Артёму понравилась, даже очень. Она была приятного голубого цвета, украшенная длинными перьями какой-то птицы. Шут зажал бубенчик в кулаке и, дёрнув рог колпака, представил себя в хозяйской шляпе. Но с кричаще красным нарядом она не сочеталась, и Артём мысленно облачил себя в строгий костюм - чёрную рубашку и чёрные плотные штаны. На плечи лёг чёрный, расшитый серебром плащ. Шляпа пропала. Кончики пшеничных волос коснулись плечей, и шут задрожал - перед ним стоял принц Камии. Холодный, чуть насмешливый взгляд огорошил Артёма. Он смотрел на своего двойника и не мог отвести глаз.
"Тебе не идёт дурацкий колпак! - неожиданно заявил принц Камии и скрестил руки на груди. - Когда ты это поймёшь, Тёма?"
"Уходи! - закричал шут. - Ты пропал! Ты исчез! Ты сгинул в других мирах!"
Принц Камии склонил голову к плечу и прищурился:
"Ты, правда, так думаешь, Тёма?"
"Я Дурак!"
"Это точно. Ты не видишь очевидного".
Шут почувствовал дурноту. Желудок скрутился в тугой узел, в висках запульсировала кровь.
"Я Дурак. Дурак. Дурак", - повторял шут до тех пор, пока образ коварного принца не развеялся и перед глазами не появилась шляпа хозяина. Утерев со лба пот, Артём перевёл дух, украдкой огляделся и обнаружил, что въезжает на огромную, усыпанную розовым гравием площадь перед белоснежным четырёхэтажным особняком с симпатичными башенками по углам. Взгляд Артёма остановился на круглом голубом бассейне с фонтаном. Неисчислимые тонкие струи взмывали в небо и, казалось, что роскошный особняк навечно обречён мокнуть под дождём. Артём хотел было посмотреть на шляпу графа, но не смог пересилить себя и завертел головой.
К парадному входу, расположенному над цокольным этажом, вели саблеобразные мраморные дорожки, с которых открывался прекрасный вид на огромный ухоженный парк с ровной малахитовой травой. Между редкими вековыми соснами зеленели кусты, превращённые в животных и людей искусными руками садовников.
Артём с трудом вернул взгляд к голубой шляпе и поспешно спрыгнул с пони. Кристер уже спешился и беседовал с вальяжным длинноусым мужчиной в золотом камзоле и тёмных, расшитых бисером штанах. Шут пристроился слева и чуть позади хозяина, поправил сбившийся на бок колпак и, сгорбившись, нервно потёр нос. Явление принца Камии спутало мысли, и Артём чувствовал себя не в своей тарелке. Особенно досадно было, что он напрочь забыл, с какой песенки собирался начать выступление.
- Дурак!
Голос хозяина заставил шута выпрямиться. Он шагнул вперёд и растянул губы в вопрошающей улыбке. Кристер слегка повернулся, подтолкнул Артёма в спину, и тот оказался рядом с длинноусым мужчиной. Камиец аж крякнул от удовольствия.
- Это большая честь для меня, Ваше сиятельство. - И не в силах противиться порыву, он схватил шута за подбородок, развернул к себе и всмотрелся в знакомое лицо. - Похож, прямо жуть берёт!
Потеряв из вида хозяина, Артём запаниковал. Он вырвался из рук длинноусого, отскочил в сторону и проворно юркнул за спину графа. Вцепившись в бархатный плащ, шут изогнулся, как вопросительный знак, и умоляюще посмотрел в глаза Кристеру:
- Это он виноват, господин. Я хотел смотреть на Вас.
Граф за ухо выдернул Артёма из-за спины и отвесил ему подзатыльник:
- Не смей хвататься за меня, Дурак! От тебя не убудет, даже если почтенный Таубор стукнет тебя разок-другой!
Шут покорно кивнул и исподтишка зыркнул на длинноусого. В его взгляде было столько ненависти и угрозы, что Таубор невольно попятился и покосился на Кристера. Но граф сделал вид, что ничего не заметил. Одарив шута оплеухой, от которой бубенцы надрывно тренькнули, он выжидающе посмотрел на хозяина дома.
- Прошу Вас, Ваше сиятельство! - воскликнул тот и с поклонами повёл высокородного гостя по мраморной дорожке.
Гвардейцы отсалютовали графу и выстроились у фонтана, а шут, потирая затылок, поплёлся к особняку. "Не видать мне ужина, как своих ушей, - горестно думал он, сверля спину графа глазами. - Так я совсем от голода помру. Тарелка супа за день - издевательство. А ведь мне ещё прыгать и кувыркаться. И песни орать". Погружённый в нерадостные размышления, шут вошёл в просторный зал, облицованный розовым, белым и голубым мрамором и едва не расплакался, увидев широкий длинный стол, заставленный разнообразными кушаньями. Взгляд голодного шута скользнул по огромному блюду, на котором, точно бутоны, желтели и розовели ломтики сыра и ветчины; пробежался по хрустальным салатницами, увенчанными разноцветными горками; по овальным тарелкам с огромными рыбинами; по вазочкам с паштетами, соусникам и вожделенно замер на середине стола, где в окружении овощей и зелени покоилась запеченная туша кабана.
- Дурак!
Шут оторвал взгляд от мяса, рысцой подбежал к графу, плюхнулся на пол возле его ног и уставился на блестящие кожаные сапоги, ибо смотреть на еду было невыносимо. "И почему они всё время жрут? Поели бы, а потом песенки слушали!" - тоскливо подумал он и сглотнул.
Кристер покосился на шута, нахмурился и, взяв кусок ветчины, швырнул его на пол. Артём просиял. Он в мановение ока проглотил лакомство и счастливо выдохнул:
- Спасибо, хозяин.
Но граф уже отвернулся. Артём облизнул солёные губы, опёрся локтями на колени и положил подбородок на распахнутые ладони. "Ну и вкуснятина, - мечтательно думал он. - Не то, что суп из овсянки. Вот бы заполучить целое блюдо. И всё одному мне!" Шут ещё раз облизнулся, приподнял голову и быстро оглядел сидящих за столом мужчин. Вместо того, чтобы поглощать доступную еду, они почему-то смотрели на графа. "Наверное, мой хозяин самый важный человек в Камии, - с удовольствием отметил Артём и опустил взгляд. - Мне повезло служить ему. Жаль только, что он не разрешает мне поесть мяса". Шут тяжело вздохнул, поскрёб подошву мягких замшевых ботинок с загнутыми мысами и начал загибать пальцы, считая, сколько прошло дней после отъезда Димы.
Болезненный пинок оборвал счёт. Артём упёрся руками в пол, чтобы сохранить равновесие, а потом, повинуясь требовательному взору хозяина, вскочил и ринулся на середину обеденного зала.
- Да здравствует великий правитель Крейда! - с бешеной улыбкой проорал он, кувыркнулся и приземлился на колени, широко раскинув руки. - Все мы - пыль под твоими ногами!
Артём посмотрел на Кристера, склонил голову и, одним прыжком оказавшись на ногах, запел. История о селянке, полюбившей медведя, была проста и безыскусна, но шут гримасничал, кривлялся и так уморительно изображал женщину, её рогатого мужа и лесного кавалера, что камийцы катались от смеха. Даже граф соизволил улыбнуться, и Артём, желая закрепить маленькую победу, утроил усилия. Точно заведённый, он скакал по залу, выделывая уморительные коленца, ходил на руках, жонглировал и танцевал. И ни на минуту не прекращал петь.
Спустя час шут был мокрым, как мышь. От громкого пения горло саднило. Отчаянно хотелось пить. Но Артём не мог остановиться без приказа. Он посматривал на хозяина, с нетерпением ожидая позволения сесть, но Кристер, как назло, с увлечением следил за его выступлением. Радость и отчаяние переполняли шута: с одной стороны сбылась его мечта развеселить хозяина, но с другой он боялся, что оголодавшее тело подведёт его, и он испортит впечатление неуклюжим падением или сорванным голосом. И в душе начал расти ужас. Артём вертелся, словно уж на сковородке, а силы стремительно таяли. Он прошёлся на руках перед столом, сделал колесо, проорал похабный куплет и хотел закончить номер дурашливым кувырком, но руки предательски дрогнули, и Артём растянулся на полу, ударившись лбом о паркетные доски. Зрители рассмеялись и зааплодировали, решив, что падение - задумка шута, а Кристер презрительно оскалился. Артём насколько мог быстро поднялся, поклонился хозяину и начал было новую песню, но из горла вырвался хрип.
- Заткнись! - рявкнул граф, и шут едва не заплакал от счастья.
Он надеялся, что хозяин позволит ему передохнуть и даст хотя бы глоток воды, однако Кристер не подозвал шута, и Артём, понурив голову, остался стоять перед столом. Граф как-то странно посмотрел на него и продолжил есть. "А вдруг он чего-то хочет, а я не понимаю? - с досадой подумал Артём, потрогал вздувшуюся на лбу шишку и вздохнул: - Вот непруха!"
- Гриди! Прикажи седлать лошадей! - неожиданно произнёс Кристер, и министр пулей вылетел из-за стола.
Артём приготовился следовать за хозяином, однако тот не двинулся с места. Проводив Гриди взглядом, граф повернулся к длинноусому и насмешливо поинтересовался:
- Скажи-ка мне, Таубор, сколько бааров ты украл у меня за три года мэрства?
- Повелитель! Да как вы могли подумать? - Длинноусый вскочил и рухнул на колени, по-бабьи заломив руки.
Шут склонил голову к плечу и стал с любопытством наблюдать за набирающей обороты драмой.
- По-твоему, я намерено оговариваю тебя, Таубор? - зло рассмеялся Кристер, и лицо его стало жёстким и беспощадным.
Мэр побледнел и завопил:
- О, нет, Ваше сиятельство! Я ни на миг не усомнился в искренности Ваших слов! Но меня окружают завистники, граф! И я догадываюсь, чьих это рук дело! Это Картрайт и Бовз! Они мечтают пустить меня по миру! Не верьте, правитель! Не верьте им! Я самый преданный Ваш слуга!
- Бароны Картрайт и Бовз здесь ни при чём, - сухо произнёс Кристер, вытащил из кармана сложенный вчетверо лист и уронил его под ноги мэру.
Таубор коршуном кинулся к бумаге, дрожащими руками расправил её и приглушённо застонал. "Попался, ворюга", - с весёлым злорадством подумал Артём и осторожно переступил с ноги на ногу.
Оттягивая неизбежное, мэр медленно читал ровные строки обвинения, и его лицо то краснело, то бледнело. Артём чувствовал, как внутри длинноусого закипает безысходная решимость, и растерянно теребил оранжево-красный манжет. "Что происходит? Почему Кристер прогнал Гриди? Почему он разбирается с вором один? Он что, не понимает, что это опасно? Один против... - Артём обвёл взглядом камийцев. - ...пятнадцати?" Шут беспокойно потёр руки - Кристер был суровым хозяином, но менять его не хотелось. Длинноусый Артёму не нравился категорично. "Ещё продаст куда-нибудь, и как Дима отыщет меня?" Не сводя цепкого взгляда с Таубора, он сделал несколько крохотных шажков к столу и замер, прикидывая, успеет ли дотянуться до ножа.
Кристер покосился на Артёма, и краешки его губ дрогнули в улыбке.
- Дочитал? - язвительно поинтересовался он у мэра.
- Да, повелитель. Всё написанное - ложь! - не поднимая головы, ответил Таубор, выронил лист и выхватил из-за пояса кинжал.
Но, прежде чем мэр успел пустить оружие в ход, в воздухе просвистел столовый нож и по самую рукоять вонзился ему в грудь. Таубор растерянно посмотрел на графа и завалился на бок.
- Молодец, шут! Продолжай, - ухмыльнулся граф, и, ободрённый похвалой, Артём схватил со стола следующий нож.
- Пощади, повелитель! - нестройным хором завопили камийцы, но Кристер не стал останавливать шута.
Он с мечтательной улыбкой наблюдал, как столовые ножи с ошеломляющей скоростью прыгают в руки шута и вонзаются в сердца и шеи людей. У камийцев не было ни единого шанса: и господа, и прислуживавшие им рабы умерли почти одновременно. С удовлетворением оглядев мёртвые тела, шут преклонил колени и обратил горящий взор на графа:
- Для меня не существует никого, кроме тебя, хозяин! Вся моя жизнь принадлежит тебе. Приказывай, и я исполню, ибо ничто не радует меня так, как твоя улыбка! Спасибо, что позволил мне убить предателей! Убивать мне нравится больше, чем шутить.
Кристер с затаённой надеждой посмотрел на крохотные белые искры, тускло мерцающие в глубине зрачков и тихо спросил:
- Как твоё имя?
- Дурак, - поспешно ответил Артём, старательно подавляя желание встать и расправить плечи.
- Скажи мне своё настоящее имя!
Шут отшатнулся, прижал ладони к груди и жалостливо проскулил:
- У меня одно имя, данное мне Вами, хозяин.
- Посмотри вокруг, принц! Посмотри внимательно. Видишь людей, которых ты убил?