Ледяное пламя клещами сжимало тело. Глаза жгло холодным огнём. Магический свет, точно вата, забивал ноздри - дышать было нечем. Кевин попытался закричать, но ни звука не сорвалось с его губ. И вдруг свет разжал ледяные объятья, и юноша без сил рухнул на пушистый белоснежный ковёр. Ослабевшими руками он прижал к себе саблю, закрыл глаза и провалился в глубокий тревожный сон. Кевину снились бесконечные жёлто-коричневые пески, длинная вереница фургонов, словно жирная гусеница пробирающаяся среди пологих барханов, и жаркое безжалостное солнце, равнодушно взирающее на людей и животных. Натужно скрипели колёса, изредка мычали быки и ржали мышастые кони. Наёмники, весело переговаривались, разглядывали сидящих в фургонах рабов и отпускали сальные шуточки на их счёт. Кевин смотрел на них и дрожал от страха. Прошлой ночью наёмники успешно отбили нападение разбойников, и караванщик подарил им наложницу. В ушах юноши до сих пор звучали её истошные крики и грубый мужской хохот. Но вот наёмники отъехали от фургона, и Кевин вдохнул полной грудью. Он осторожно приподнялся, высунулся наружу и посмотрел вперёд. Высокие мощные стены, покрытые красно-зелёными узорами поразили воображение мальчика, а золотой купол надолго приковал взор. Город был столь огромен, что по сравнению с ним замок деда показался игрушечным, и Кевину стало страшно, как никогда в жизни...
Приглушённо вскрикнув, юноша открыл глаза и оторопел. Он лежал на полу посреди огромной роскошной спальни. В двух шагах от него возвышалась огромная прямоугольная кровать, застеленная снежно-белым покрывалом, рядом небольшой прикроватный столик, а на нём - хрустальная ваза с фруктами и кувшин. Напротив кровати висело большое овальное зеркало в изящной золотой раме, у стен раскинулись диваны и широкие кресла, обитые дорогой гобеленовой тканью.
- Где я? - тоскливо прошептал камиец и сел, прижимая к животу саблю.
Сердце юноши трепетало от ужаса: он попал в дом богатого господина, а, значит, вряд ли выберется живым. Он взглянул на белоснежный ковёр, на котором окровавленная сабля оставила длинную тёмную полосу, сглотнул подкативший к горлу комок и неловко поднялся на ноги. "Как я выполню приказ хозяина? Как смогу выжить?" - расстроено подумал он и, крадучись, направился к позолоченным дверям. Почти не дыша, юноша положил ладонь на витую ручку, но тут же отпрянул и выставил перед собой саблю. Дверь распахнулась, и на пороге возникла светловолосая девушка в опрятном коричневом платье. В руках она держала ведёрко с водой и тряпку. Увидев незнакомца, девушка округлила и без того большие глаза, а потом выронила ведро и пронзительно крикнула:
- Чужак!
У Кевина душа ушла в пятки. Он умоляюще посмотрел на девушку и шагнул вперёд:
- Не кричи, пожалуйста. Я не вор, я... Я сейчас уйду.
Девушка покладисто кивнула, ошалевшими глазами взглянула на тёмное лезвие сабли и вдруг завизжала так, что у Кевина уши заложило. Швырнув в незнакомца тряпку, она выскочила в коридор, и юноша понял, что погиб. Он бестолково заметался, натыкаясь на мебель, но другого выхода из спальни не было. И тут в комнату ворвались солдаты. Кевин затравленно взглянул на них, попятился и одним прыжком взлетел на подоконник. Выбив локтём стекло, он выглянул наружу и замер: каменные плиты двора темнели слишком далеко, чтобы рискнуть и прыгнуть. "Или всё-таки рискнуть?" - со страхом подумал юноша и подался вперёд, но сильные руки стащили его на пол. Один из солдат вырвал у Кевина саблю, а офицер в синем мундире с золотыми эполетами сурово взглянул ему в глаза:
- Кто ты такой?
Кевин сжался и втянул голову в плечи. Он мог бы объяснить, кто он и откуда, но впереди, так или иначе, ждала смерть, и размениваться на слова было бессмысленно. Юноша уткнулся взглядом в пол и приготовился умереть.
- Что здесь происходит? - прозвучал строгий женский голос, и в комнату вошла дама в элегантном бархатом платье.
Кевин невольно уставился на чудной и богатый наряд наложницы, который почти полностью скрывал её фигуру. "Наверное, её тело так уродливо, что хозяин приказал ей закрыться, - решил он. - Но зачем наряжать такую наложницу? Только лишние траты!"
Тем временем женщина приблизилась и с беспокойным интересом оглядела Кевина. Гладкое, почти лишённое морщин лицо нахмурилось, а голос прозвучал требовательно и властно:
- Кто ты такой, мальчик, и что делаешь в покоях короля Годара?
- Короля? - машинально переспросил Кевин и приглушённо застонал: "Четвертуют!"
- Вот именно! - наступая на незваного гостя, произнесла незнакомка, и юноша побледнел от ужаса. - Кто ты, и как здесь оказался? Отвечай!
"Всё ясно! Она любимая наложница короля! Вон с каким благоговением смотрит на неё офицер!" - подумал камиец и поспешно склонил голову:
- Меня зовут Кевин, госпожа, но я не знаю, как здесь оказался.
- То есть как?
- Я был рабом кайсары Сабиры, - испуганно затараторил юноша. - Я прислуживал за столом, но вчера хозяйка выставил меня на бой со своим постельным наложником. У меня не было ни единого шанса, однако...
- Рабы? Невольники? Что ты несёшь?! - возмутилась женщина. - Откуда ты взялся, мальчик?
- Из Бэриса.
- В Лайфгарме нет такого города! Ты - маг?
- Нет, - дрожащим голосом ответил Кевин. Он не понимал, почему наложница не верит ему. - Я не сам... Мне помогли...
- Кто?
- Постельный раб кайсары Сабиры.
- Ты же сказал, что сражался с ним.
- Да, - кивнул Кевин, - но он не стал убивать меня. Он вложил мне в руки саблю, приказал выжить, и я оказался здесь.
- Какая безответственность! - всплеснула руками незнакомка. - Напугал ребёнка до полусмерти и, ничего не объясняя, выбросил в незнакомый Мир!
- У него не было времени, - попытался оправдать хозяина Кевин, но странная женщина недовольно отмахнулась:
- Не защищай его! Захотел бы - нашёл время! Твой хозяин совершенно легкомысленный тип!
Камиец открыл рот от удивления, но сказать ничего не успел - в комнате появились двое мужчин: крепкий невысокий высокий брюнет и худощавый долговязый блондин.
- Витус? Арсений? - приподняла брови незнакомка. - Разве я звала вас? Мы сами разберёмся!
Мужчины не обратили внимания на слова элегантной дамы. Как стервятники, они уставились на Кевина, и юноша дёрнулся в руках стражников: ему захотелось спрятаться от пристальных взглядов.
- Я заберу его в Белолесье! - безапелляционно заявил долговязый.
- Он останется в Кероне! - категорично возразил коротышка.
- Зачем он тебе, Витус?
- А тебе?
- Его прислал Дима.
- И я о том же.
- И что ты будешь делать с таким магом?
- То же самое, что и ты!
- У тебя не получится! - отрезал долговязый.
- Я был учителем Олефира, - зло напомнил коротышка.
- И что из этого вышло?
- Разве он был плохим магом?
Кевин оторопело следил за перепалкой мужчин, чувствуя себя выставленным на продажу рабом.
- У меня уже есть хозяин!
Мужчины замолчали и повернулись к нему. Кевину захотелось провалиться сквозь землю, но, вспомнив трупы гвардейцев и мерцающие точки в глазах Дмитрия, он вытянул шею и угрожающе посмотрел на магов:
- Мой хозяин убьёт вас, если вы позаритесь на его добро!
Арсений недовольно скривился, а Витус откинул голову и заразительно расхохотался. Отсмеявшись, он посмотрел на юношу и цокнул языком:
- А ты с характером, малыш. Мы с тобой подружимся.
- Не слушай его, Кевин. Наш уважаемый целитель не так прост, как кажется, - криво усмехнулся Арсений и посмотрел на Витуса: - Не прикидывайся добреньким дядечкой. Кевин сам поймёт, кто желает ему добра.
- Интересно как? - хмыкнул гном.
- По лицу увидит.
- И чем тебе не нравится моё лицо?
- Слишком хитрое.
- Ну, уж до тебя мне далеко. Ты можешь уроки хитрости давать!
- С чего ты решил?
- Думаешь, я не знаю...
- Хватит! - рявкнула Розалия.
Маги оборвали спор, а Кевин с недоумением посмотрел на элегантную даму. Он никогда не видел, чтобы женщина вмешивалась в мужской разговор, да ещё и приказным тоном. Ну, если, конечно, она была не кайсара Сабира. "Чудные здесь порядки, - растерянно подумал он и, на всякий случай, склонил голову. - Нужно держать ухо востро".
Розалия Степановна шагнула к спорщикам и упёрла руки в бока:
- Можешь возмущаться сколько влезет, Арсений, но мальчик останется в Годаре! Раз Дима отправил его в Керон, значит, здесь ему и место!
- Ты не понимаешь... - начал было Арсений, но Розалия не позволила ему говорить.
- Я наместница короля Годара! В его отсутствие я решаю, что и как делать! Мальчик гость Дмитрия и останется в замке до его возвращения! Если тебе это не по нраву, Арсений, можешь пожаловаться Смерти!
Наблюдатель несколько секунд сверлил землянку взглядом, а потом отвёл глаза и произнёс:
- Пожалуй, я погорячился. Вы совершенно правы, Розалия, если Дима прислал мальчика в Керон, так тому и быть.
- И ты так просто сдаёшься? - недоверчиво поинтересовался гном.
- Почему нет? - Арсений пожал плечами и улыбнулся Кевину. - Ты в надёжных руках, мальчик. Никто в Лайфгарме не обучит тебя пользоваться даром лучше Витуса. Мне лишь хочется верить, что ты не станешь таким, как Олефир. - Наблюдатель повернулся к гному. - Понадобиться моя помощь, милости прошу в Белолесье.
- Пожалуйста, - в тон ему ответил наблюдатель и исчез.
- Наконец-то!
Розалия многозначительно посмотрела на Витуса и обратилась к стражникам:
- Вы свободны! И верните нашему гостю оружие.
Гвардейцы отдали Кевину саблю, поклонились наместнице и покинули спальню. Юноша прижал подарок хозяина к груди и бухнулся на колени:
- Спасибо, правительница! Я обязательно расскажу хозяину, как Вы были добры ко мне!
Землянка хотела поднять мальчика, но Витус предупреждающе махнул рукой и требовательно спросил:
- Где Дима?
- В Бэрисе, - ответил Кевин, положил саблю и уткнулся лицом в пол. - Если я в доме хозяина, прошу, укажите мне место и разъясните обязанности. Я хочу, чтобы моя служба не вызывала нареканий.
Витус с досадой посмотрел на мальчишку и приказал:
- Встань и расскажи по-человечески!
Юноша моментально вскочил и, склонившись перед господами, залопотал:
- Я ничего не сделал. Простите меня. Я не знаю здешних порядков, но как только вы объясните, буду неукоснительно следовать им. И ещё, я умею мыть полы, чистить мебель, накрывать на стол и подавать еду. Я так же могу бегать с личными поручениями.
- Прямо горничная, официант и курьер в одном флаконе, - проворчала Розалия, хмуро посмотрела на мужа и мягким тоном заговорила: - Ты прекрасно изложил свои навыки, мальчик, а теперь расскажи, пожалуйста, всё, что ты знаешь о Диме.
Ласковый тон ошеломил камийца. Круглыми от ужаса глазами он уставился на Розалию и сдавлено выдавил:
- Я всё расскажу, только не бейте меня. Клянусь, я буду делать всё, что вы прикажете. Вам не придётся повторять дважды.
- Он не в себе, - склонившись к уху жены, проговорил Витус, но Розалия не отступила.
- Успокойся, мальчик, - сказала она и улыбнулась. - Мы не причиним тебе зла. Мы всего лишь хотим узнать, где Дмитрий?
- Я же говорил, он в Бэрисе, - чуть не плача ответил Кевин и попятился.
Странная женщина, обладающая властью над мужчинами и дружелюбно улыбающаяся рабу, пугала его. Кевин с трудом подавлял желание пасть ниц и прижать лицо к ковру, чтобы не видеть её сочувственного взгляда. Но тут заговорил Витус, и в его голосе были до боли знакомые жёсткость и суровость, которые мгновенно вернули юноше уверенность.
- Так называется твой мир?
- Камия! - выпалил Кевин и преданно уставился на него.
Розалия что-то недовольно пробормотала и опустилась в кресло, а Витус шагнул к юноше и потребовал:
- Продолжай! Я хочу знать о Диме всё!
- Но я почти ничего не знаю, господин! - развёл руками камиец. - Кайсара приказала мне сражаться с ним, но какой из меня боец? Я умею только полы мыть, чистить мебель да ещё...
- Это я понял! Что было дальше?
Кевин подобострастно поклонился и зачастил:
- Мне дали саблю, вытолкнули на арену, но я не умею драться. Я попытался убежать... А Дмитрий поймал меня, но убивать не стал. Сказал, что не убивает детей. И кайсара приказала убить меня. Но Дима убил гвардейцев. Кайсаре разозлилась ещё больше, и подарила меня ему. Она хотела, чтобы он сам убил меня. А он дал мне саблю, приказал выжить, и... я здесь.
- Всегда говорила, что Артём плохо влияет на Диму, - проворчала Розалия. - Вместо того, чтобы вернуться в Лайфгарм и навести порядок, Смерть устраивает шоу в духе временного мага! С какой стати он стал раба? Что, чёрт возьми, происходит в этой дурацкой Камии? И где Валентин? С Артёмом понятно: принц Камии, с лёгкой руки покойного Олефира, но остальные?..
"Принц Камии для неё просто Артём? - ужаснулся Кевин, и колени его подломились. Он рухнул на пол, распластался на ковре у ног наместницы и простёр руки к её туфлям. - Я попал в мир великих магов! Я никогда не сумею угодить им!"
Розалия огорошено взглянула на мужа, и тот пояснил:
- Он считает нас кем-то вроде богов. Видишь ли, дорогая, Олефир правил в Камии несколько веков, и был единственным в мире магом. Если я правильно понимаю, в Камии царит дикий рабовладельческий строй.
- И ты говоришь об этом только сейчас? - возмутилась землянка. - Там мой сын, между прочим!
- Мы ничего не можем сделать, Роза. Камия ускользающий мир и попасть...
Розалия вскочила, вздёрнула Кевина на ноги и гневно взглянула ему в лицо:
- Ты рассказал правду? Я не верю, что Дима раб какой-то там кайсары.
- Он постельный раб, госпожа, - уточнил Кевин.
- Бабник! - выплюнула землянка, отпустила юношу и с надеждой взглянула на мужа: - А вдруг мы говорим о разных людях?
- Вряд ли, - вздохнул гном. - То, о чём поведал мальчик, в духе короля Годара.
- Вечно он кому-то служит!..
- Успокойся, Роза! Не знаю, что произошло с Димой и Тёмой, но Валентин в порядке!
- С хозяином всё плохо, - неожиданно произнёс Кевин, и от его уверенно печального голоса Розалия и Витус вздрогнули. - Он ослушался приказа кайсары и будет казнён. Она убьёт его... - почти шёпотом добавил юноша и вдруг заплакал, горько и безнадёжно. - Он единственный, кто отнёсся ко мне по-человечески. Лучше бы я остался с ним и умер, сражаясь за него. Это был бы достойный конец моей никчемной жизни.
Розалия невольно подалась вперёд и прижала к себе рыдающего мальчишку:
- Дима вернётся, обязательно.
- Нет.
- Не нужно думать о плохом, мальчик. Поверь, Дима выбирался и не из таких передряг.
Кевин отстранился и недоверчиво взглянул на наместницу:
- Вы действительно думаете, что он справится с кайсарой?
- Он маг. - Розалия ободряюще потрепала юношу по плечу: - А ты среди друзей, Кевин. Мы позаботимся о тебе до возвращения Димы.
Утерев слёзы, Кевин поднял с пола саблю, прижал её к животу и поклонился:
- Приказывайте, госпожа.
- Никаких приказов, - твёрдо сказала землянка. - Лучше расскажи о себе. Кто твои родители, Кевин?
Лицо юноши стало белее снега. Он быстро опустил голову и пролепетал:
- Мои родители умерли, госпожа.
Витус сдвинул густые брови к переносице и забарабанил пальцами по губам. Страх, окативший мальчика с ног до головы, озадачил мага. Он думал, что Кевин не знает о своём происхождении, а тот, оказывается, надёжно прятал мысли о нём.
- Чего ты боишься, Кевин?
Мальчишка закусил губу, погладил рукоять сабли и дрогнувшим голосом произнёс:
- Вас, господин. Вы не говорите, что я должен делать. Вы хотите расспросить меня и убить.
- Зачем? Я же сказал: ты гость, а гостей мы не убиваем. - Витус двумя пальцами поднял подбородок мальчишки и посмотрел ему в глаза. - В Лайфгарме другая жизнь, Кевин. Здесь нет рабов. Ты - свободный человек и можешь делать всё, что захочешь.
- Даже уйти, господин? - встрепенулся Кевин.
- Да, если уверен, что сможешь выжить один в незнакомом мире!
Камиец умоляюще взглянул на Витуса:
- Я ни в чём не уверен, господин. Я не знаю, что делать.
- Стать моим учеником!
На лице камийца смешались испуг и благоговение:
- А правда, что Вы были учителем великого Олефира, господин?
- Да, - усмехнулся Витус и лукаво спросил: - Может, всё же расскажешь о себе, Кевин?
Камиец покраснел и отвёл глаза:
- Мне нечего рассказывать. Я сирота. Я всю жизнь был рабом. Ничего интересного, господин.
- Ну-ну, - хмыкнул гном, отпустил мальчишку и повернулся к Розалии: - Наш гость голоден. Последний раз он ел вчера утром, какую-то отвратительную кашу.
Землянка с сочувствием посмотрела на юношу, молча взяла его под руку и повела за собой. Кевин с изумлением крутил головой, разглядывая строгую и изысканную обстановку замка, которая разительно отличилась и от его родного дома, и от дворца кайсары Сабиры. Каменные стены украшали дорогие гобелены с изображениями людей и животных. Факелы и люстры, полыхающие сотнями свечей, не коптили, а приятно пахли смолой и цветами. Да и люди, встречавшиеся им на пути, были приветливыми и дружелюбными. Они улыбались госпоже Розалии, желали ей доброго дня и одаривали Кевина любопытными открытыми взглядами. Юноша чувствовал себя неуютно. Ему вдруг показалось, что всё происходящее - чудесный сон, и, проснувшись, он вновь увидит перед собой строгое и вечно недовольное лицо надсмотрщика. Но сон всё длился и длился. Наместница привела его в покои, которые были меньше королевских, но так же ошеломительно красивы. Большая кровать с тонким кружевным балдахином, огромный диван и кресла, высокий и широкий платяной шкаф с золотыми ручками, зеркало в тяжёлой массивной раме, напольные часы, фарфоровые вазы, столики, полки с книгами... У Кевина глаза разбежались от количества предметов. Он робко жался на пороге не смея ступить на роскошный тёмно-красный ковёр.
- Проходи, Кеви, это твои покои, - ласково произнесла Розалия.
Юноша глубоко вздохнул и сделал маленький шаг вперёд. Великолепная кровать манила и притягивала его. С опаской приблизившись к роскошному ложу, Кевин пальцем коснулся тонкого шёлкового покрывала, а потом погладил его и шумно выдохнул: ткань оказалась головокружительно мягкой и нежной. Юноша готов был вечно гладить её, но тут Розалия хлопнула в ладоши, и он испуганно обернулся.
Двери отворились. В комнату, улыбаясь, вошли четыре горничные в одинаковых коричневых платьях. Они присели в реверансе, и старшая, красивая тёмноволосая женщина с добрыми синими глазами спросила:
- Что угодно, госпожа Розалия?
- Вымойте нашего гостя. - Землянка подошла к старшей горничной и тихо добавила: - Будьте с ним предельно вежливы и внимательны, Констанца. Мальчик многое пережил и чурается людей. Кстати, его зовут Кевин.
Старшая горничная понимающе кивнула и посмотрела на юношу:
- Прошу Вас следовать за мной, господин Кевин.
Голубые глаза округлились от удивления:
- Я не господин.
- Конечно, - тут же согласилась Констанца, - но всё равно, соблаговолите пойти со мной.
- Иди, Кевин, - улыбнулась Розалия, и, прижимая саблю к груди, Кевин пошёл за горничной.
Несмотря на опасения Констанцы, юноша безропотно позволил раздеть себя и усадить в ванну. Горничные осторожно вымыли гостя, кривясь и морщась при виде синяков и ссадин, покрывающих худое тело. Потом они ровно подстригли тёмно-русые волосы и облачили Кевина в чёрные брюки, белую рубашку и мягкие замшевые полусапожки, присланные супругом наместницы. Одежда подошла мальчику идеально, и горничные довольно заулыбались - их подопечный покинул ванную комнату настоящим аристократом. Только странная манера прижимать к животу саблю оставила у девушек тревожный осадок. Мальчишка словно чего-то боялся, но они не могли понять чего.
Кевин действительно боялся. Он был в шоке оттого, что с ним обращаются, как с важным господином, и чувствовал себя неловко в богатой дорогой одежде. Когда Констанца сказала юноше, что проводит его в трапезный зал, он с трудом подавил желание сказать нет. Кевину хотелось забиться в какой-нибудь укромный уголок, где он смог бы немного прийти себя и осмыслить происходящие с ним перемены. Но отказать Констанце не хватило духа, и он покорно поплёлся за ней, мысленно готовясь к худшему.
Старшая горничная привела Кевина в большой зал, где его ждали наместница хозяина и учитель великого Олефира. Юноша низко поклонился, обвёл глазами изысканно сервированный стол и забыл обо всём на свете. Еда заслонила собой весь мир. Кевин был так голоден, что согласился бы умереть за тарелку супа. Он позволил Розалии усадить себя за стол, с вожделением проследил, как она наполняет тарелку жареным мясом и овощами, и рука сама собой потянулась к ложке. Юноша набросился на еду, словно коршун на цыплёнка. Запихивая в рот мясо, он мечтал лишь о том, чтобы перед смертью ему дали добавки.
Розалия и Витус не притронулись к еде. Они с грустью и состраданием смотрели на оголодавшего мальчика, который ни на секунду не переставал жевать. Землянка подкладывала в тарелку гостя мясное рагу, салаты и закуски, и тот поглощал их, как зверёныш. "Впрочем, - подумал гном, - он и есть зверёныш, до человека ему ещё расти и расти".
Наконец, Кевин понял, что если съест ещё хоть крошку, то лопнет, и с сожалением отодвинул от себя тарелку. Он с благодарностью посмотрел на наместницу хозяина, но заговорить с ней не решился, и обратился к учителю великого Олефира:
- Спасибо за еду, господин. Скажите, что я должен делать?
Витус задумчиво взглянул на саблю, лежащую на коленях юноши, и глотнул вина. Кевин удивительно походил на своего отца: та же стройная худощавая фигура, такие же тонкие правильные черты лица, только волосы немного темнее. И не было у его отца такого затравленного взгляда и страха, рвущего рассудок на части. Витус допил вино, поставил бокал на стол и, прежде чем заговорить, вновь оглядел мальчишку. Брюки и рубашка, такие же, как любили носить все его родственники, невероятно шли Кевину, но старый гном знал, что под дорогой одеждой скрываются многочисленные синяки и ссадины - свидетельства жестокого обращения с рабом. Юноша подобострастно взирал на него, но пальцы нервно сжимали рукоять Диминой сабли: прежде чем умереть, он надеялся нанести хотя бы один удар.
"Тяжёлый случай", - с досадой подумал Витус и вздохнул:
- Повторяю, Кевин, тебя никто не собирается убивать. На сегодняшний день, замок короля Годара самое безопасное место для тебя. Ты будешь жить в Кероне и ждать возвращения Дмитрия. Если ты так привязан к нему, пусть он решает твою судьбу. Правда, не могу сказать, когда он вернётся, поэтому ещё раз предлагаю тебе стать моим учеником. Но это последнее предложение.
Кевин ослабил хватку, с благоговением погладил блестящее лезвие сабли и напряжённо посмотрел на мага:
- Но я всё равно буду принадлежать ему?
- Конечно.
- Тогда я согласен.
Гном удовлетворённо кивнул, но, вопреки правилам, не стал выстраивать связь "учитель-ученик", поскольку не знал, что Дмитрий собирается делать с Кевином. Он лишь наложил на юношу простенькое заклятье, чтобы всегда знать, где тот находится.
- Чуть позже, я расскажу, как будет проходить твоё обучение, а сейчас поговорим о Камии.
- Мы думаем, что, помимо твоего хозяина, там находятся и его друзья, - поддержала мужа Розалия. - Все они необычные люди, например, Артём - временной маг.
- Подожди, Роза, ему будет понятней, если ты назовёшь Артёма принцем Камии.
- Сына Великого Олефира нет в Камии! - не думая ни секунды, заявил Кевин.
- Уверен?
- Абсолютно. Если бы принц Артём вернулся, все бы знали об этом, господин!
- Не понимаю, - пробормотал Витус, с тревогой глядя на жену. - Они ушли вместе с Димой. Я видел.
- Не может быть, чтобы в Камии оказались только Дима и Валентин. Где же тогда Артём, Ричард, Маруся, Стася и Вереника? - всплеснула руками Розалия. Она посмотрела на мужа и сосредоточенно наморщила лоб. - Мы неправильно задаём вопросы, Витус. Нам нужно за что-то зацепиться, чтобы понять, владеет ли Кевин нужной нам информацией.
Гном поправил рукава балахона:
- Ты права, Роза. Быть может, помогу какие-то прозвища? Валю, например, все называют Солнечным Другом.
- Великий целитель по прозвищу Солнечный Друг - Ваш сын? - Кевин оторопело уставился на наместницу. - Я слышал о нём! Все слышали! Он излечил Малека, сына эмира Сафара!
- Замечательно! Если Валечка - великий и прочее, значит, он не пропадёт, - облегчённо вздохнул Витус.
- Великий целитель... - умилённо протянула Розалия, смахивая слезу. - Какой он у меня всё-таки умница.
- А другие имена тебе ни о чём не говорят? - покосившись на жену, спросил гном. - Ричард? Мария? Станислава? Вереника?
- Нет... Разве что... - Кевин потёр лоб и неуверенно произнёс: - Не так давно, в Харшиде появились два необычных разбойника. Их называют камийской мечтой. Одного из них точно зовут Ричард, а другой - женщина. Но имени её я не знаю.
- Вот и король Инмара с супругой отыскались, - удовлетворённо заметил Витус.
- Ещё один король? - растерялся камиец.
- Да.
- Ничего не понимаю. - Кевин огорошено хлопал глазами. - Если здесь они короли, то почему в Камии они рабы и разбойники?
- Хороший вопрос, - буркнул гном. - К сожалению, у меня нет ответа, мальчик. А теперь припомни, какие ещё слухи ходят по Камии? Может, ты слышал о Стасе или Веренике?
- В Камии женщины - товар, - равнодушно ответил юноша. - Только одна из них свободна - кайсара Сабира. А что касается слухов, то самые интересные приходят из Крейда. У графа Кристера появился шут, как две капли воды похожий на принца Камии. Правда, сходство чисто внешнее: сын великого Олефира не может быть таким жалким и слабым, как этот безумец.
- Безумец... - с горечью прошептала Розалия и закрыла рот ладонью.
- Это Артём, - констатировал Витус, налил в бокал вина и залпом опустошил его. - Сумасшедший временной маг! Катастрофа! Куда, чёрт возьми, смотрит Дима?
Кевин потупился и, нервно поглаживая рукоять сабли, произнёс:
- Если шут графа истинный принц Камии, он не жилец.
- Почему? - всполошилась землянка, и Витус успокаивающе похлопал её по руке.
- Все знают, что граф Кристер ненавидит принца Артёма, - пряча глаза, сказал Кевин. - Принц Камии зверски замучил его любимую наложницу. Граф убьёт шута, если узнает, что это сын великого Олефира.
Витус и Розалия молчали, и юноша заволновался.
- Я сказал что-то не то?
- Нет-нет, - поспешно ответила землянка, а гном прищурился и, скрестив руки на животе, добавил:
- Не бери в голову, Кевин. Мы хотели получить информацию, и мы её получили. Лучше поговорим о твоих родителях.
"Он знает", - ужаснулся юноша и нервно заёрзал на стуле.
- Зачем ворошить прошлое, господин?
- Ты - сын Олефира! - ледяным тоном произнёс целитель.
Розалия огорошено уставилась на мужа, а Кевин вскочил.
- Молчите!
Сабля со звоном упала на каменный пол. Юноша сжал кулаки и, потрясая ими в воздухе, с отчаянием посмотрел на учителя:
- Никто не должен этого знать! Никто! Он мне не отец, слышите? Я сирота! Я раб! Я принадлежу моему господину!
- Сядь! - рявкнул Витус, и Кевин плюхнулся на стул.
- Твоим отцом был Олефир? - растерянно спросила землянка.
- Он копия Фиры. Именно поэтому Дима выбросил его в Керон. - Витус требовательно посмотрел на юношу: - Рассказывай!
- Да, господин, - пробормотал Кевин, затравленно сжался и, стиснув пальцами край скатерти, заговорил: - Мой пращур, Шараль, был императором Тапау. Он долго воевал, прежде чем весь мир склонился перед его силой, а потом двадцать лет пожинал плоды своего триумфа. Шараль получил всё, о чём может мечтать человек, но прежде всего он был воином и, в конце концов, заскучал в своём огромном дворце. Его не радовали ни богатства, ни наложницы. Сердце Шараля жаждало сражений, но в Тапау больше не было врагов, с которыми он мог бы скрестить клинки. И тут в гости к императору пожаловал маг Олефир. Он предложил Шаралю завоевать новый мир, и тот с радостью согласился. По призыву императора под знамёна встали тысячи тысяч воинов. Маг построил огромные ворота, сверкающие антрацитовой темнотой, и армия Шараля вступила в Камию. Битва с местными царьками была долгой и кровавой. Камийцы имели численный перевес, но магия Олефира вкупе с доблестью воинов императора Тапау не оставила им шанса. Камийцы были разбиты наголову. - Юноша поднял саблю, положил её на колени и продолжил: - Шараль ожидал, что маг-путешественник разделит с ним бразды правления в новом Мире, но не тут-то было. Олефир заявил, что более не нуждается в его услугах. Он сказал, что сделал доброе дело, избавив Тапау от тирана, и поразил Шараля огненной молнией. Воины императора пришли в ужас. Они побросали оружие и стали умолять Олефира, чтобы он отправил их домой, но маг заявил, что отныне их дом - Камия и одарил их землями и замками. Сыну Шараля, Картрану, достался Харт - маленький городок в глухих лесах Крейда. Но каково было принцу Тапау принять этот дар? Он должен был унаследовать империю отца, а вместо этого получил надел, как вассал Олефира. И Картран затаил обиду. Из поколения в поколение в роду Шараля передавалась ненависть к правителю Камии. Его потомки жили и умирали, надеясь, что рано или поздно справедливость восторжествует. И день настал. Мой дед, барон Фабиан, неожиданно удостоился визита великого Олефира. Маг часто путешествовал по миру, отбирая рабов для своих опытов, и с этой целью прибыл в Харт. После того, как осмотр невольников закончился, был устроен пир. Хелена, младшая дочь Фабиана, услаждала взор повелителя танцем. Она приглянулась Олефиру, и он провёл с ней ночь.
Кевин помолчал, задумчиво перебирая пальцами бахрому на скатерти, и с горечью посмотрел на гнома:
- Олефир не узнал о беременности Хелены. Мой дед решил, что судьба даёт ему шанс отомстит за унижение рода. Вся Камии знала, что маг-путешественник мечтает о сыне, и Фабиан решил лишить его наследника. Не знаю, почему великий магистр не узнал о моём рождении. Он ведь маг! Но, так или иначе, я вырос в Харте.
- А как ты стал рабом?
Кевин болезненно скривился:
- Я им родился! Как только Хелена разрешилась от бремени, Фабиан избавился от неё, а меня сделал рабом... Фабиану доставляло удовольствие заставлять сына великого Олефира выполнять самую грязную работу. Меня наказывали за малейшую провинность, а когда я подрос, Фабиан сообщил мне, почему издевается надо мной. Он тщательно хранил свой секрет, ибо не хотел лишиться возможности мстить правителю Камии, пусть и тайком.
- Всё это странно... Фира должен был узнать о твоём рождении, если только...
Витус не договорил. Густые брови сползлись к переносице, рот превратился в узкую полоску. Розалия с беспокойством взглянула на мужа, но при Кевине спрашивать ни о чём не стала.
Кевин подождал, в надежде услышать объяснения Витуса, но тот молчал, и, разочарованно вздохнув, юноша продолжил:
- Когда в Камии появился принц Артём, дед словно с цепи сорвался. Узнав, что Олефир заполучил-таки наследника, он едва не сжил меня со свету. Но мне повезло: принц Артём убил великого магистра и исчез. Почти сразу граф Кристер объявил себя правителем Крейда, но Фабиан отказался признать его сюзереном. Он выступил против Кристера и погиб в сражении. Граф подарил Харт маркизу Санжару, и новый хозяин продал меня заезжим работорговцам. Он сказал, что я всё равно сдохну, а так хоть пару монет принесу. Но я выжил. Купец Фаррох откормил меня, вылечил и привёз в Бэрис. Я был счастлив, когда он подарил меня кайсаре Сабире. Работы во дворце было много, но кормёжка лучше и били не так часто, как в Харте... А вчера визирь Сахбан не нашёл достойного противника для любимого раба кайсары. Я случайно попался ей на глаза, и госпожа решила, что я стану очередной жертвой Дмитрия.
- Тебе повезло, мальчик, - грустно произнёс Витус. - Скорее всего, Дима узнал тебя, ведь он - племянник Олефира и его ученик.
- Он тоже мой брат? - задохнулся от восхищения камиец. - Как и принц Артём?
Гном нервно расхохотался:
- Артём никогда не был сыном Олефира. Его отца ты видел. Он пришёл вместе со мной.
- Тогда почему принцем Камии стал Артём, а не Дмитрий?
- Хватит с Димы и Лайфгарма, - оборвав смех, проворчал Витус. - Олефир много сделал для обоих учеников. Они лучшие маги нашего Мира.
- Тогда почему они стали рабами?
- Меня тоже это интересует, - вздохнул гном и сменил тему: - Раз ты закончил есть, начнём занятие. Первым делом я научу тебя читать и писать, а потом займёмся магией.
- И я смогу стать таким же великим, как Олефир?
- Всё в твоих руках, мальчик.
- Здорово! Я очень хочу научиться колдовать, господин. Только не знаю, понравится ли это моему хозяину?
- О, да, - улыбнулся гном. - Особенно, если ты будешь прилежным учеником.
- Обещаю!
- Тогда пошли! Я научу тебя азам, а Дима вернётся и решит, чему учить тебя дальше.
- Я готов, господин! - отчеканил Кевин, со страхом и восхищением глядя на учителя великого Олефира.
Розалия проводила мужа и его ученика настороженным взглядом. "Почему сейчас? Не верю я в совпадения. Кто-то подсунул Диме братца. Но зачем? Тёмная лошадка этот Кевин, с ним нужно быть начеку. Игрок, которого используют вслепую не менее опасен, чем профессионал". Землянка решительно поднялась и приказала вызвать в свой кабинет начальника замковой стражи.
Витус не знал, сколько у него времени, и, несмотря на протесты жены, старался вложить в Кевина как можно больше знаний. Гном считал, что необученный маг гораздо опаснее, чем полноценный. "Кевин должен уметь постоять за себя, - говорил он Розалии, - особенно сейчас, когда у Димы появился враг". Землянка лишь угрюмо качала головой. Она признавала правоту мужа, но всё равно считала, что прежде чем обучать Кевина, нужно понять, что он собой представляет. Витус в ответ посмеивался. "Поверь, с мальчиком всё предельно ясно", - убеждал он жену и продолжал заниматься с камийцем.
Кевин оказался благодарным учеником. Дорвавшись до знаний, он готов был заниматься днём и ночью. Он бурно радовался каждому удачному магическому эксперименту, а если случалась осечка, стиснув зубы, упрямо бился над поставленной задачей и, в конце концов, решал её. Витус с интересом наблюдал за учеником: во всём, что касалось магии, Кевин, как и его отец, проявлял изобретательность и инициативу, но вот отношения с людьми у камийца не складывались. Он без конца демонстрировал Витусу и Розалии покорность, ежеминутно кланялся и называл их господами, а придворные, солдаты и слуги для него словно не существовали. Юноша воспринимал их, как положенные атрибуты королевской жизни, и керонцы считали его странным, высокомерным, нелюдимым юношей и относились к нему с опаской.
Розалия, глядя на Кевина, тяжело вздыхала. Как бы там ни было, она жалела несчастного семнадцатилетнего мальчика, который не верил никому и был бесконечно одинок. Землянка попробовала найти подход к нему, но, впервые в жизни, у неё ничего не вышло. Кевин был подобострастно вежлив, послушно кивал, слушая задушевные речи, но беседу никогда не поддерживал и всячески избегал разговоров о себе или своём прошлом. И, как ни старалась землянка подружиться с ним, камиец воспринимал её только как госпожу.
Отношение керонцев к Кевину изменил случай. Однажды Витус поручил ученику осмотреть окрестности замка. Камиец вернулся в свои покои, лёг на кровать, закрыл глаза и сосредоточился. Он мысленно посетил городской рынок, где разгорался не шуточный скандал - торговцы не поделили место и выясняли отношения при помощи кулаков. Кевин с интересом понаблюдал за потасовкой, а когда появились стражники и растащили драчунов, перевёл взгляд в казармы. Свободные от службы гвардейцы отдыхали: спали, играли в кости, чистили оружие, пили вино и беседовали. Их времяпрепровождение показалось камийцу скучным, и он заглянул на кухню, выяснить, что подадут к обеду. Пошарив по котлам и кастрюлям, он прокрался в чуланчик с пряностями и крупой и, хихикая, подслушал, как молодой истопник цветасто признаётся в любви хорошенькой посудомойке. С трудом удержавшись от того, чтобы опрокинуть какой-нибудь мешок и напугать влюблённую парочку, Кевин выскользнул на улицу и стал не спеша осматривать замковый двор: конюшню, где конюхи усердно чистили денники; кузницу, где высокий черноволосый годарец раздувал горн; птичий двор, где женщины кормили уток и кур.
Юноша уже собирался закончить осмотр, но тут его внимание привлекла ватага ребятишек, бестолково суетящихся вокруг старого высохшего колодца. Поднимаясь на цыпочки, дети заглядывали в темноту, а потом привязали к корзине верёвку и опустили в колодец. Корзина вернулась пустой, и тогда один из мальчишек взобрался на ветхий сруб.
"Упадёт!" - Кевин вздрогнул и мгновенно оказался на улице:
- Слезай! Разобьёшься! Если уж собрался лезть в колодец, хоть верёвкой обвяжись!
Мальчишка нехотя спрыгнул на землю и исподлобья посмотрел на камийца.
- Всё равно полезу. Там Рони, - упрямо сказал он и стал обвязывать вокруг пояса верёвку.
Кевин заглянул в колодец - из темноты раздавалось тихое поскуливание.
- Собака?
- Наш щенок, - всхлипнула растрёпанная девочка. - Рони бегал за палкой... Она упала в колодец... Рони следом...
Девочка хлюпнула носом и, как по команде, дети зарыдали. Поморщившись, Кевин скинул плащ и запрыгнул на сруб.
- Собака. Всего лишь собака, - ворчливо пробормотал он и полез в темноту.