Кохинор : другие произведения.

Дурацкие игры магов. Книга вторая. Часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  
  КНИГА ВТОРАЯ.
  Часть первая.
  Глава 1.
  Возвращение короля Годара.
  
  Громадная пещера. Огненные знаки на потолке. Серебряные надписи на стенах. Диме смутно знакомом этот язык. Он смотрит на блестящие строки и бессмысленно улыбается, ритмично повторяя сладкозвучные пьянящие слова. Перед глазами пляшут радужные точки, то сливаясь в блестящие всполохи, то взрываясь разноцветным фейерверком. "Какой приятный сон", - мелькает ленивая мысль.
  "Всё правильно, мальчик. Взгляни на свой перстень", - звучит в голове мага вкрадчивый голос. Дмитрий послушно смотрит на руку: металл плавится, впитываясь в кожу, камень выскальзывает из оправы, ударяется о плиты и, прощально сверкнув рубиновым светом, катится в темноту. Маг провожает его равнодушным взглядом и закрывает глаза...
  
  Громадный серебристый Волк тенью выскользнул из-за белоствольных деревьев, принюхался и стал подкрадываться к дому провидицы. Широкие лапы мягко и бесшумно ступали по росистой траве, чуткие уши ловили каждый подозрительный звук, а шоколадные глаза блестели азартом. Подобравшись к крыльцу, Волк радостно оскалился, отряхнулся, и в тоже мгновенье входная дверь едва слышно скрипнула.
  - Здравствуй, сынок. Я жду тебя.
  Волк обиженно заскулил. "Всегда так! Хотел сделать сюрприз, но ты всё знаешь наперёд".
  - Глупышка, - ласково сказала провидица и погладила Волка по мягкой, влажной шерсти.
  Зверь заурчал, жмурясь от удовольствия. На глазах Марфы выступили слёзы - с тех пор, как Артём вернулся из Камии, она, как ни старалась, не могла смотреть на него спокойно. Неизлечимое безумие сына разрывало сердце матери, да ещё провидческий дар нашёптывал о том, что исцелить страшный недуг способна только смерть. "Смерть..." - скорбно подумала провидица, и в душе зашевелилась безрассудная надежда: ночью у неё было видение. Короткое, но ясное и чёткое. Слёзы на глазах высохли, и Марфа потрепала разомлевшего от ласки Волка по загривку:
  - Идём в дом, Тёма. Я напою тебя чаем. Или кофе?
  - Кофе! - воскликнул Артём, мгновенно обернувшись человеком.
  Почти бегом он влетел в гостиную, небрежно бросил радужный плащ на пол и плюхнулся в низкое кресло у камина. Марфа вошла следом, перед ней плыл серебряный поднос с тонкими фарфоровыми чашками и бронзовой изящной пепельницей. Провидица не любила запаха табака, но ей пришлось смириться с вредной привычкой сына. Артём одобрительно кивнул матери взял с подноса чашку, а в пальцах задымилась длинная коричневая сигарета. Тонкие запахи дорого табака и кофе смешивались с тоскливым, пугающим ароматом безумия, и лишь огромным усилием воли провидица сдержала слёзы.
  - Ты повзрослел, мой мальчик, - задумчиво проговорила Марфа, не зная как начать разговор.
  - А как же! - весело откликнулся временной маг. - Я стал искусным чародеем, правителем Лирии, а скоро ещё и женюсь. Пусть только Ника чуть-чуть подрастёт!
  Артём глубоко затянулся, выпустил длинную струю дыма и растянул губы в радостной улыбке. Провидица со вздохом кивнула: сын улыбался, но его шоколадные глаза оставались скорбными и безжизненными.
  - У меня было видение, Артём, - тихо сказала Марфа, словно боясь, что кто-то может подслушать её.
  Временной маг насторожился. Комнату обволокло защитное поле, и хриплым от волнения голосом он спросил:
  - О Диме?
  - Да. Он скоро вернётся, Тёма.
  - Когда?
  Временной маг нервно вертел в руках сигарету и смотрел в рот матери, точно опасался, что слова убегут, не достигнув его ушей.
  - Я же сказала - скоро.
  - Здорово! - обрадовался Артём. - Где он появится?
  - Ты слишком многого требуешь от меня, Тёма, - грустно улыбнулась Марфа. - Я видела только Диму. Он вернётся в Лайфгарм - это всё, что я могу сказать.
  - Не густо, но всё равно спасибо, - проворчал временной маг, снял щит и поднялся: - Пойду, прогуляюсь!
  Он подхватил с пола радужный плащ, накинул его на плечи и, не оглядываясь, покинул гостиную. Лёгким движением пальцев Марфа уничтожила поднос, чашки, пепельницу и перенеслась на балкон: по дорожке трусил огромный серебристый Волк. Теперь, когда сын ушёл, Марфе можно было не сдерживаться, и по щекам потекли слёзы. С каждым днём Артёму становилось хуже. Его всё чаще охватывали приступы бессильной ярости, и только Белолесье могло успокоить своего любимца. Марфа смотрела, как Волк катается по изумрудной траве, и ей хотелось верить, что возвращение короля Годара принесёт сыну исцеление.
  
  Ранним утром длинная вереница гномьих повозок выехала из крепости Краст и вдоль каменных склонов Инмарских гор направилась в Рогул. Торговцы пребывали в приподнятом настроении: они выгодно продали товары в Илисе, Вирэле и Литте и возвращались домой с приличным кушем. Мохноногие лошадки неторопливо ступали по пыльной дороге, полупустые телеги мерно поскрипывали, а гномы слажено распевали песни о родном Герминдаме.
  Неожиданно песня оборвалась, и возницы натянули поводья: из-за поворота показался худой высокий человек в ветхой, заношенной до дыр одежде. Его длинные, давно не мытые волосы походили на стог полусгнившей соломы, а свалявшаяся клокастая борода грязным комком била по тощему животу. Оборванец брёл по середине дороги, как чумной, и не собирался сворачивать в сторону.
  Гномы недовольно загалдели, и Яков ван Дрейк, старшина обоза, поднял руку. Повинуясь его молчаливому приказу, с головной повозки соскочил возница и ходко направился к бродяге.
  - Эй, дед, сойди на обочину, нам нужно проехать!
  Но оборванец не отреагировал на слова гнома, он продолжал идти, пока не наткнулся на лошадь, впряжённую в первую телегу. Ткнувшись в морду животного, бродяга застыл, похлопал глазами, попытался сделать шаг вперёд, но, вновь столкнувшись с препятствием, замер и тупо уставился перед собой.
  - Да ты пьян, приятель, - насмешливо воскликнул гном, но путник не ответил.
  Мотнувшись из стороны в сторону, он сел в дорожную пыль у ног лошади и закрыл глаза.
  - Здрасте, приехали, - с досадой проворчал гном и брезгливо коснулся его плеча: - Вставай!
  Бродяга покачнулся и, точно подрубленный куст, завалился на землю. Гном недобрым словом помянул всех его родственников и, склонившись, принюхался. Вопреки ожиданиям, вином от мужика не пахло.
  - Больной, видать! - крикнул возница, и гномы, ворча и переругиваясь, слезли с повозок.
  Они столпились вокруг оборванца и вопросительно уставились на старшину. Яков ван Дрейк оглядел тощую фигуру бродяги, почесал густую бороду и сокрушённо вздохнул.
  - Не гоже оставлять больного старика на дороге. Грузите! Довезём до ближайшего постоялого двора и оставим на попечение хозяина.
  Гномы перенесли босяка в повозку, подложили ему под голову скатанный плащ и прикрыли одеялами. Однако бедняга не хотел лежать спокойно. Он стонал и ворочался, порываясь встать, так что гномам стоило большого труда удержать его на месте. Яков отвязал от пояса флягу, влил в болезненно кривящийся рот крепкого герминдамского вина, и только после этого бродяга затих.
  - Лежи спокойно, мы тебя не обидим, - мягко сказал ему гном, забрался в повозку и устроился рядом с больным. "Главное, чтобы не заразный", - подумал он, взглянув на измождённое лицо незнакомца, и велел трогаться.
  Колёса натружено скрипнули, и повозки двинулись по извилистой торной дороге. Возницы больше не пели. Появление больного немощного старика притушило веселье, и гномы молчали, словно опасаясь, что разговоры потревожат его сон. Тишина сморила ван Дрейка, и он начал клевать носом. И вдруг, на грани яви и сна, раздалось тихое бормотанье. Сначала гном не понял, что слышит голос бродяги, а потом встрепенулся, навострил уши и разочарованно скривился: мужчина бормотал на неизвестном ван Дрейку языке.
  "Откуда ты? Из какого мира занесла тебя судьба?" - хмуро подумал Яков, и вдруг незнакомец совершенно отчётливо произнёс:
  - Стася...
  Старший гном озадаченно взглянул на бродягу: лишь одна женщина в Лайфгарме носила это имя.
  - Стася... - вновь прошептал оборванец и чуть громче повторил: - Стася...
  Яков заволновался: "Неужели я накликал на нас неприятности?" Он склонился над бродягой и пристально всмотрелся в грязное желтоватое лицо.
  - Вот те раз...
  Ван Дрейк распрямился, опасливо глянул по сторонам, будто ждал, что из-за деревьев появятся бандиты, и закричал:
  - Разворачивайте обоз! Мы возвращаемся в Литту!
  Странный приказ Якова застал гномов врасплох, но, непреклонная решимость в голосе, заставила развернуть повозки...
  
  Три дня спустя гномий обоз достиг главных ворот Литты. В столице хорошо знали ван Дрейка, и его неожиданное возвращение вызвало множество недоумённых взглядов. Однако старший гном их не замечал. Он прикидывал в уме, как лучше поступить: ехать прямиком во дворец или прежде схоронить ценный груз в укромном месте. Осторожность победила, и Яков велел гномам ехать в "Приют Мефодия", маленькую гостиницу на окраине Литты, хозяин которой был его старинным приятелем. А, главное, надёжным и не болтливым магом. Яков поручил помощнику устроить больного со всеми удобствами, а сам слез с повозки и зашагал к центру города.
  Во дворце ван Дрейка приняли любезно, но на просьбу об аудиенции у правителя лишь развели руками: Артёма второй день не было в столице, а, зная его сумасбродную натуру, никто не мог с уверенностью сказать, когда именно он вернётся. Заручившись обещанием управляющего, немедленно сообщить о прибытии временного мага, Яков вернулся в гостиницу и стал ждать.
  Артём появился во дворце вечером следующего дня, о чём управляющий немедленно известил старшего гнома, однако пробиться к правителю Яков не смог: временной маг провёл несколько дней с Ричардом и Валечкой, и ему требовалось время, чтобы прийти в себя. Но гном не собирался отступать. Утром он вновь напомнил о себе, и, как оказалось, не зря. Проспавшегося Артёма заинтриговала настырность ван Дрейка, и в полдень, он принял его в малом тронном зале.
  - Что случилось, любезный ван Дрейк? Мы виделись неделю назад, и мне показалось, что вы остались довольны посещением Лирии. - позёвывая, поинтересовался он, и Яков порадовался тому, что у переменчивого, как ветер, Артёма хорошее настроение.
  "Есть шанс договориться" - обнадёжил себя гном и степенно ответил:
  - Дело в том, что, возвращаясь в Герминдам, мы нашли то, на что Вам необходимо взглянуть. Окажите нам честь, правитель, посетите гостиницу "Приют Мефодия".
  Артём плюхнулся в кресло, рядом с троном Вереники, которое год назад установили специально для него, и закинул ногу на ногу.
  - Что-то я не пойму, к чему столько таинственности, Яков. Почему вы не принесли это что-то во дворец?
  - Слишком велика ноша, да и к чему привлекать внимание, - многозначительно ответил гном, но временной маг не уловил намёка.
  Мысль о том, что придётся куда-то идти, претила Артёму, и он мгновенно потерял интерес к посетителю.
  - Ладно, - отмахнулся маг и встал, - зайду как-нибудь. Может, завтра, а ещё лучше, послезавтра.
  Яков ван Дрейк раздражённо поморщился и, собрав мужество в кулак, металлическим голосом произнёс:
  - Дело не терпит отлагательства, правитель. Если Вы не пойдёте со мной сейчас, мы незамедлительно покинем Литту. Думаю, в Инмаре или Годаре к нашей находке отнесутся более серьёзно.
  Шоколадные глаза наполнились изумлением: ещё никто из лайфгармцев не решался ставить Артёму ультиматум.
  - Звучит, как угроза, - заинтригованно усмехнулся он и почесал затылок, размышляя: "Интересно, из-за чего весь сыр-бор? Может, и правда, глянуть?"
  Яков ван Дрейк почувствовал близость победы, приосанился и настойчиво добавил:
  - Простите, правитель, но сейчас от Вас зависит судьба Лайфгарма. Вы должны пойти со мной!
  Временной маг помялся, прикидывая в уме, во что выльется убийство старшины гномьего обоза, и неохотно кивнул:
  - Хорошо, посмотрим, что вы там притащили.
  И вялость, как дождём смыло - Артём бодро вскочил на ноги и понёсся к дверям.
  - Скорее, Яков! - нетерпеливо воскликнул он, остановился и, чертыхнувшись, вместе с ван Дрейком переместился в "Приют Мефодия".
  Небольшой, но уютный общий зал был забит до отказа, вокруг царили несусветный гам и суета. Но шум тотчас смолк. Ремесленники и торговцы, купцы и вояки огорошено застыли при виде радужного плаща Смерти.
  Временной маг насмешливо фыркнул и вопросительно посмотрел на ван Дрейка.
  - На второй этаж, правитель, - с поклоном вымолвил старший гном и указал на узкую обшарпанную лестницу.
  - Как тебя угораздило забраться в такую дыру? - поморщился временной маг и зашагал по скрипучим истёртым ступеням. - Клоповник какой-то!
  Яков ван Дрейк проигнорировал ворчанье Артёма. Он прошёл по слабо освещённому коридору, распахнул неприметную дверь и отступил в сторону. Временной маг с кислым видом заглянул в комнату: шкаф, два колченогих табурета и простая деревянная кровать. На кровати лежал странный, невообразимо обросший человек. Артём покосился на Якова.
  - Я говорил про него, - кивнул гном, и, мысленно выругавшись, временной маг вошёл в комнату.
  Приблизившись к кровати, он взглянул на грязного оборванного мужчину и едва не упал. Ухватившись за решётчатую спинку, он одними губами прошептал:
  - Дима... - И, накрыв комнату защитным полем, схватил друга за руку. - Дима!!!
  Но Дмитрий не отреагировал на его голос, он спал неестественным тяжёлым сном. Артём присел на край кровати и вгляделся в родное, с трудом узнаваемое лицо: желтоватая кожа, впалые щёки, бледные сухие губы.
  "Что с тобой, Дима?" - мысленно простонал временной маг и вздрогнул, услышав печальный голос ван Дрейка.
  - Мы пытались лечить короля, но ничего не вышло.
  - Спасибо вам, - с искренней признательностью прошептал Артём и положил ладонь на лоб друга.
  "Это я. Позволь мне помочь тебе, Дима".
  Временной маг не был уверен, что друг услышит, но к его огромной радости Дмитрий распахнул сознание. Увиденное ошеломило Артёма: Диму изводила беспрестанная жгучая боль, а сон был защитой, помогающей магу не сойти с ума. "Я вырву сердце тому, кто сделал это с тобой", - прошептал временной маг и попытался снять боль. Магия вернула другу привычный вид, но боль не исчезла. Артём всхлипнул от досады и хотел встать, но тут Дима открыл глаза и прохрипел:
  - Больно.
  - Знаю, - расстроено кивнул временной маг. - Я хочу помочь, но у меня ничего не получается.
  - Попробуй ещё.
  Временной маг послушно сосредоточился. Он надеялся отыскать источник боли и устранить его, но никакого источника не было. А боль была.
  - Я не понимаю, - жалобно протянул Артём и, сметая собственный щит, заорал: - Валентин!
  Солнечный Друг появился мгновенно.
  - Вот чёрт! - выпалил он и присвистнул: - Какая сволочь посмела сделать тебя наркоманом, Дима?
  - Наркотики? - опешил Артём. - Что за бред? Ты уверен?
  - Я - Целитель! - гордо ответил Валентин. - И, вообще, не мешай!
  Поджав губы, временной маг сел на край постели и стал терпеливо ждать, когда Валечка закончит лечение. Солнечный Друг потратил несколько часов, убирая наркотическую ломку, но справился. Устало отдуваясь, Валентин плюхнулся рядом с Артёмом и проворчал:
  - Ну, ты даёшь, Дима. Как тебя угораздило пристраститься к этой мерзости?
  - Не знаю, - тихо ответил король Годара. В голове мелькали неясные обрывочные картины, но маг не мог связать их воедино.
  - Где ты был целый год? - встрял Артём.
  - Год? - ошарашено переспросил Дмитрий. - Этого не может быть...
  - Ещё как может! Ты пропал сразу после нашей беседы с Лайфгармом. Сказал, что идёшь к Стасе и не дошёл!
  Яков ван Дрейк деликатно кашлянул.
  - Простите, господа, но теперь, когда мы передали короля Годара в руки друзей, наша миссия завершена. Думаю, нам лучше как можно скорее покинуть Литту и вернуться в Герминдам.
  Дмитрий повернул голову, и голубые глаза с надеждой впились в гнома.
  - Так это вы нашли меня? Где?
  - На дороге между Крастом и Рогулом. Я не сразу узнал Вас, Ваше величество, но когда понял, кто передо мной, решил, что лучше всего доставить Вас в Литту. Разумеется, соблюдая все предосторожности, - церемонно ответил Яков. - У Вас появились могущественные враги, Ваше величество, и я подумал, что Вы выглядите чересчур слабым, чтобы встречаться с ними сейчас.
  - Спасибо, уважаемый ван Дрейк, - тепло улыбнулся Дмитрий. - Как я могу отблагодарить Вас?
  - Содружество Гномов многим обязано Годару, а мы не забываем добра.
  - И всё же.
  - Заезжайте иногда в Герминдам, Ваше величество. Ваше внимание к Содружеству Гномов - лучший подарок для нас.
  - Хитрец, - фыркнул Солнечный Друг, а Дмитрий твёрдо сказал:
  - Я приеду в Герминдам, только не знаю, когда.
  - Мы будем ждать, - снова поклонился Яков ван Дрейк и покинул комнату.
  Едва дверь за гномом закрылась, Валечка склонился над другом и хмурым шепотом поинтересовался:
  - Так где ты всё-таки был, Дима?
  - Не помню. - Дмитрий раздражённо мотнул головой. - Я спал, и мне снился удивительный сон. Мне показалось, что прошло всего несколько минут... - Внезапно он вздрогнул и напряжённо взглянул на Артёма. - Где Стася?
  - В Кероне, где ж ещё, - буркнул временной маг. - Когда ты исчез, я пытался проследить твой путь во Времени, но ты словно растворился во Вселенной. Я боялся, что Лайфгарм, разозлившись, убил тебя, Дима, но мама упрямо твердила, что ты жив. И я ждал.
  - Спасибо, Тёма.
  - Я весь извёлся, а ты ничего не хочешь объяснить!
  - Хотел бы, но ничего не помню.
  - Совсем ничего? - уточнил Валентин.
  -Только сон, да и то смутно... - Дмитрий задумчиво посмотрел на свою руку.
  - Где твоё кольцо? - насторожился Артём.
  - Исчезло... Теперь я уверен, что это был не сон... Происходит что-то странное, Тёма, и я не понимаю, что... Я был в пещере с огненными знаками на стенах... Я читал странные письмена... Мне было хорошо... Потом, я услышал голос, и перстень пропал... - через силу выдавливая слова, говорил маг. Он тяжело дышал, на лбу блестели капельки пота.
  - Ты весь дрожишь, - испуганно вскрикнул Артём.
  - Кто-то не хочет, чтобы ты рассказывал всё это, - одновременно с ним произнёс Валентин, и Дима скрипнул зубами.
  - Я разберусь. И не рассказывайте Стасе о том, что видели. Не хочу пугать её.
  - Может быть, это Лайфгарм?
  - Не знаю, Тёма. Но, кто бы это ни был, я найду и убью его! Но сначала - Стася!
  Дмитрий улыбнулся, и друзья перенеслись в Керонский замок.
  - Дима!!! - Хранительница кинулась на шею брату и, обливаясь слезами, запричитала: - Как ты мог? Слава Богу, ты вернулся! Где ты был?
  - Я люблю тебя, - обнимая возлюбленную, тихо произнёс Дмитрий и обернулся к Артёму и Валентину: - Поговорим позднее...
  
  Король Годара не сдержал обещания - ни в этот, ни на следующий день, он не поговорил с друзьями. Вернувшись из плена, он с головой окунулся в годарские дела: подолгу сидел в кабинете с Розалией, устраивал длительные совещания с министрами и просто бродил по замку, вступая в разговоры со слугами, гвардейцами и вельможами. Убедившись, что Годар живёт и процветает, Дима отправился в Литту. Он появился во дворце во время утреннего приёма царицы и сейчас же пожалел об этом. Вереника, вопреки протоколу и этикету, ликующе завопила и, сорвавшись с трона, бросилась ему на шею:
  - Дима! Как же я соскучилась!
  - Я тоже, - пробормотал Дмитрий, поднял девочку на руки, усадил на трон и осторожно поправил царский венец на её волосах.
  Корней, присутствовавший на утреннем приёме, поморщился: в глазах многочисленных придворных и просителей поступок Димы выглядел символично - Смерть собственноручно усадил Веренику на престол и короновал, признав таким образом её власть над Лирией. По залу пронёсся восторженный шепот, на нестареющих лицах дам засияли улыбки, а головы мужчины склонились перед царицей. Дмитрий повернулся к Корнею:
  - Почему Совет до сих пор не признал права Вереники на лирийский престол?
  - Дело в том, Ваше величество, что ситуация в Лирии не так проста, как видится на первый взгляд, - заюлил маг-учитель. - Мы были готовы немедленно возвести Веренику на престол, но принцесса потребовала, чтобы вместе с ней короновался Артём, а это никак не возможно.
  - Почему? - деланно удивился Дмитрий.
  - Мы всесторонне изучили этот вопрос и пришли к выводу, что временной маг не может занять царский трон, поскольку его статус в Лайфгарме не определён.
  Король Годара приподнял брови, и в глубине глаз загорелся белый холодный огонёк:
  - Так давай определим его статус, Корней.
  Маг-учитель вздрогнул, но взгляда не отвёл.
  - Это невозможно. Маги не должны править людьми! Совет намерен возродить старые, испокон веков существовавшие законы! Между прочим, лирийская принцесса тоже не самая подходящая кандидатура на роль царицы. Она слишком сильный маг, чтобы править страной!
  - Даже так... - протянул Дмитрий и внезапно улыбнулся магу-учителю.
  Корней опешил: в голубых глазах короля Годара запрыгали лукавые чёртики, а в голосе зазвучало неподдельное веселье:
  - Высшие маги вознамерились посадить на троны марионеток, чтобы им было удобнее и проще управлять Лайфгармом?
  - Как ты смеешь оскорблять Совет, выскочка?! - взорвался маг-учитель. - Ты ответишь за это! - Он яростно сверкнул глазами и пропал, а Дима обратился к замершим в почтительном ужасе придворным:
  - Вереника ваша царица, по праву рождения, Артём её жених, а Совет давно отжившая и не раз скомпрометировавшая себя организация. Так что, мы вполне обойдёмся без благословения Высших магов. Тёма!
  Временной маг появился перед троном, сияя, как начищенный медный таз. Он лучезарно улыбнулся притихшим лирийцам и склонил голову перед другом:
  - Ты был великолепен, хозяин! Позволь мне уничтожить Высших магов прямо сейчас! Надоели! Болтаются под ногами, как... - Он запнулся не найдя походящего к случаю сравнения, а потом, ни чуть не смутившись, спросил: - Так я пошёл?
  - Подожди, - усмехнулся Дима. - Настоящий правитель должен быть милосердным! Дадим им шанс исправиться, Тёма.
  - Согласен. Пусть попробуют! А потом я их убью.
  Временной маг громко расхохотался, и по спинам лирийцев прокатился холодок - смех Артёма внушал первобытный, неконтролируемый ужас.
  - Уймись! - Дмитрий погрозил другу пальцем. - Не пугай своих верных поданных!
  - Как можно?! - оскорбился временной маг и, раскинув руки, с придыханием произнёс: - Я обожаю вас, господа!
  Вереника счастливо хихикала, наблюдая за разыгравшимися магами. Однако представление пора было заканчивать. Девочка встала, мило улыбнулась Артёму и Дмитрию, а потом звонко произнесла:
  - Спасибо за внимание, господа! До завтра!
  Лирийцы потянулись к дверям, а друзья переместились в покои царицы.
  - Значит, Высшие маги не угомонились, - проворчал Дмитрий, усаживаясь в кресло и извлекая из воздуха сигарету.
  - Былое величие пытаются возродить. Прицепились к нам с Никой, как репей, и нудят, нудят, нудят...
  Артём махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху, и тоже плюхнулся в кресло.
  - Да только мы внимания на них не обращаем, - вступила в разговор Вереника. - Правим себе Лирией и правим. Совет бухтит, но против Тёмочки он ничто!
  Она бросила на жениха влюблённый взгляд, влезла к нему на колени и поцеловала в щёку. Артём подмигнул девочке, ласково обнял её и посмотрел в глаза Диме:
  - Как ты?
  - Нормально. Лучше о Лирии поговорим. У Вас точно всё в порядке?
  - Неужели мадам Розалия промолчала? - изумился Артём. - Это ж благодаря её стараниям мы с Никой, как сыр в масле катаемся!
  - Ага, - энергично закивала головой Ника. - Розалия Степановна просто чудо! Явилась в Литту и - не поверишь! - за неделю порядок навела. Старый кабинет министров полностью в отставку отправила. Новых назначила, да так удачно, что мы с Тёмой только диву дались. Каждый - будто родился со своим портфелем! Вот они-то Лирией и правят. А мы с Тёмой учимся, ну и, верховную власть изображаем. - Вереника хихикнула, толкнула жениха бок и доверительно сообщила Диме: - А ещё Тёма иногда проверки устраивает, так мадам Розалия велела. После этого наши министры особенно хорошо работают.
  Артём скромно потупился, а Дмитрий вздохнул, представив друга в роли ревизора, и поднялся:
  - Мне пора.
  - Даже на обед не останешься? - огорчился Артём. - А то бы поели, повесились...
  - Меня Стася ждёт. Я обещал не задерживаться, да ещё у Розалии ко мне разговор, - опустив глаза, начал оправдываться король Годара.
  - Ладно уж... - Артём поморщился. - Иди к своей сестричке.
  Временной маг демонстративно отвернулся от друга и преувеличенно весело обратился к Веренике:
  - Пожуём, любовь моя?..
  
  Дмитрий вернулся в Керон расстроенным. Отношение друзей к его сестре становилось всё хуже, но, если посмотреть правде в глаза, Станислава это заслужила. После его внезапного исчезновения Хранительница впала в глубокую депрессию. Она жила словно во сне, и просыпаться решительно не желала. "Я здесь никто!" - истерично заявила она бывшей свекрови и заперлась в своих покоях, объявив, что будет скорбеть о брате. Положение пришлось спасать Розалии: землянка стукнула кулаком по столу и принцесса Маргарет стала королевой Годара. Новая правительница подписала всего один указ - о назначении мадам Розалии своей наместницей - и удалилась от дел.
  Едва власть в Годаре перешла в руки наместницы, новоиспечённый маг Валентин поспешно покинул Остров Синих Скал, во всеуслышание возвестив, что намерен серьёзно заняться изучением магии. Однако, в приватной беседе со старым приятелем Донатом, по секрету сообщил, что мамочка взялась за него всерьёз: женить решила! "Она у меня женщина целеустремлённая! - говорил он Донату, потрясая бокалом. - Только и я не лыком шит! Все эти "девушки из хороших семей" у меня в печенках сидят! Так что adieu, мой друг! Сматываюсь!" И Валентин укрылся от матери в Белолесье. Там он перехватил несколько уроков у Марфы и Арсения, а потом переместился в УЛИТ.
  Корней не жаловал Солнечного Друга и наотрез отказался учить его. Высший маг считал землянина никчемным пьяницей и ошибся: Валечка, не иже сомневаясь, применил против Высшего мага все три заклинания, которым обучил его Арсений, и, вопреки желанию, Корней начал преподавать великовозрастному ученику основы лайфгармской магии. Но простые заклинания быстро наскучили землянину, и, бросив УЛИТ, он отправился в Зару. Валентин намеревался попрактиковаться в боевом магическом искусстве под руководством воительницы, но договориться с ней не сумел. Роксана вышвырнула наглого землянина из своих покоев, а вновь сунуться к грозной магичке Валя не решился. Но уходить из Зары, не солоно хлебавши, не хотелось, и Солнечный Друг напоил Михаила, перекинулся с ним в картишки и выиграл у миротворца желание. И Высший маг, скрипя зубами от злости, обучил ушлого землянина искусству ведения переговоров. Отметив успехи в учёбе трёхдневной пьянкой с Ричардом, довольный собой Валентин разыскал Витуса. И уже на следующий день твёрдо знал: его истинное призвание - целительство. Гном не стал скрывать от Валентина, что питает к его мамочке нежные чувства, и вскоре между учителем и учеником сложились прекрасные отношения. Остаток года, Валентин провёл с целителем, не подозревая, что все его метания от одного Высшего мага к другому были тщательно спланированы Витусом и Розалией.
  После возвращения Дмитрия, Солнечный Друг вновь перебрался в Керон. Розалия попыталась намекнуть сыну о продолжении рода, но тот резонно возразил, что сначала нужно закончить образование, а уж потом думать о семье. Их долгий спор закончился победой Валентина: воспользовавшись знаниями, полученными от Михаила, он сумел-таки убедить мамочку в правильности своего решения. Розалия оставила сына в покое, и он тотчас переключился на Диму. Вале очень не понравилось то, что он увидел в Литте. Землянин внимательно наблюдал за другом, вовлекал в разговоры, но ничего стоящего не узнал. "Кто начал новую игру?" - размышлял Валентин, отбрасывая одну кандидатуру за другой. А уж когда Дима начал обучать Станиславу навыкам боевой магии, из кожи вон вылез, но набился в ученики, и после нескольких уроков отправился в Зару - советоваться с Ричардом.
  Он нашел друга на тренировочном поле, где инмарец помогал жене осваивать новую технику боя на мечах. Валентин остановился возле низкой ограды и несколько минут наблюдал за девушкой, которая упорно повторяла один и тот же приём, доводя его до совершенства. Когда же у неё получилось, Маруся победно вскрикнула, и кинжал, который она держала в левой руке вонзился точно в сердце тряпичного манекена. Воины, тренировавшиеся на соседней площадке оценили бросок королевы, и под их приветственные крики девушка кинулась на шею Ричарду.
  - У меня получилось!
  "Это точно! - подумал Валентин. - У тебя получилось! Кто бы мог подумать, что из вежливой, женственной секретарши получится настоящая боевая львица! Ну и повезло же Ричарду! Да и Инмару тоже".
  Землянин вспомнил, как год назад торжествовала Зара, радуясь возвращению обожаемого короля, который не только вернулся из боевого похода живым и здоровым, а ещё привёз воинственную красавицу-невесту. В кожаном костюме воина, Маруся, наравне с женихом, участвовала во всех военных учениях и турнирах, так любимых в этой милитаристской стране. И скоро стала своей, словно родилась в Инмаре. Народ ликовал, когда спустя полгода Маруся стала их королевой.
  Вот и сейчас инмарские воины так бурно радовались мастерскому броску землянки, что Ричард даже заревновал.
  - Хватит, на сегодня, Маша!
  Маруся бросила лукавый взгляд на озабоченное лицо Солнечного Друга, приветливо кивнула ему и, шепнув мужу: "Не напивайтесь, как сапожник, Ваше величество", грациозно удалилась.
  Ричард передал меч оруженосцу, подошёл к землянину и хмуро поинтересовался:
  - Он сказал, где был?
  - Отчасти, - уклончиво сообщил Валентин, покосился на инмарских воинов и тихо сказал: - Не здесь, Ричи.
  - Тогда в тронный зал.
  Валечка согласно кивнул, и друзья оказались на ступенях перед троном. Отработанным движением, Солнечный Друг вынул из-под трона бурдюк, и Ричард угрюмо вздохнул:
  - Всё настолько плохо?
  - Он учит Стасю сражаться.
  Валентин плюхнулся на ступени и сотворил бокалы.
  - С кем, чёрт возьми, он собрался воевать? - встрепенулся Ричард.
  - Боюсь, он сам не знает. - Солнечный Друг попробовал вино, кивнул и, наполнив бокалы, добавил: - Похоже, Дима здорово влип.
  - Где же он был целый год? - сквозь зубы процедил инмарец, присаживаясь рядом. - Не думаю, что он по доброй воле покинул Лайфгарм накануне собственной свадьбы.
  - Согласен. - Валентин вручил Ричарду бокал. - Но вопрос в другом: он сам сбежал или его отпустили?
  - Сплетничаете? - прозвучал весёлый голос временного мага.
  Полы радужного плаща взметнулись, в шоколадных глазах мелькнуло озорство. Артём втиснулся между друзьями и протянул землянину пустой бокал.
  - Подслушиваешь? - ехидно поинтересовался Ричард.
  - Да нет, выпить захотелось. А тут такая тёплая компания, - язвительно отозвался временной маг и, дождавшись, пока Валечка наполнит его бокал, провозгласил. - Давайте выпьем за успех нашего безнадёжного предприятия!
  - И ты туда же, - буркнул Солнечный Друг. - Я думал, ты оптимист.
  - Я тоже так думал, - хмыкнул Артём, и уголки его губ поползли вниз. - До некоторых пор.
  - Всё не так... - протянул Ричард, поднял бокал и стал рассматривать вино на свет. Валечка сделал микроскопический глоток и осторожно поинтересовался:
  - Тебя не устраивает качество напитка?
  - Наша пирушка больше напоминает поминки, - кисло заметил инмарец и поставил нетронутый бокал на ступени.
  - Да уж.. - Временной маг понюхал вино и пробормотал: - Жаль, что я не успел научить Веренику боевой магии.
  Внезапно он вскинул голову, и шоколадные глаза встретились с голубыми. Дима ободряюще улыбнулся временному магу, кивнул инмарцу и протянул бокал Валентину. Солнечный Друг молча налил ему вина. Дима сделал глоток и одобрительно качнул головой:
  - Вполне приличное. И почему вы не пьёте?
  - Тебя ждали, - грустно улыбнулся Ричард.
  - Не кисни, Ричи, тебе не идёт, - подмигнул ему Дмитрий.
  - Что всё-таки происходит?
  - Ничего.
  - Ты обзавёлся новым хозяином?
  - Я справлюсь, Ричи. Я всегда справляюсь.
  - Кто он?
  Дима словно не расслышал вопроса побратима. Он залпом выпил вино и бодрым голосом произнёс:
  - Кстати, хочу поздравить тебя с женитьбой, Ричи.
  - Ты хотя бы знаешь, кто он?
  - Надеюсь, Маруся счастлива.
  - Ты больше не доверяешь нам? - взорвался инмарец и хлопнул ладонями по коленям. - Я не узнаю тебя, Дима!
  Дмитрий окинул друзей виноватым взглядом и, помолчав, заговорил:
  - Я всё время был в Лайфгарме... Тот, кто завладел моим перстнем, рядом... Я не знаю, кто это, но... это кто-то... знакомый...
  Маг выронил бокал, тяжело опустился на ступени, и в голубых глазах заметались искорки холодного белого света. Диму била дрожь, но он упрямо продолжил:
  - Я узнаю, кто он... и убью...
  Он приглушённо застонал и закашлялся, сплёвывая кровь. Солнечный Друг протянул руку, чтобы помочь, но Дима отвёл её.
  - Я сам, - упрямо произнёс он, и изо рта хлынула кровь.
  Ричард, Артём и Валентин в ужасе смотрели на друга, а Дмитрий, сохраняя каменное спокойствие, дождался, пока кровотечение остановится, и вытер губы.
  - Мы ещё повоюем, Ричи! - почти весело заявил он и потянулся к бурдюку: - Выпьем. Красное вино очень полезно при кровопотерях, не так ли, Валя? - Дима хлопнул по плечу временного мага. - Прекрати трястись, Тёма! Ты же Смерть. Что ты смотришь на кровь с таким испугом?!
  - Ты ещё можешь смеяться? - возмутился Артём. Губы его дрожали, а в ледяных шоколадных глазах метался страх.
  - А что остаётся? - нерадостно улыбнулся Дмитрий и залпом выпил вино. - Если есть другие предложения, я готов их выслушать.
  - Какие тут предложения, - проворчал инмарец.
  - Пусть будет, как будет! - Артём безнадёжно махнул рукой, опустошил бокал и протянул его землянину. - Не зевай, Валентин! Я собираюсь упиться вусмерть! А ты, не смей меня протрезвлять! - Он погрозил Дмитрию кулаком.
  - Не буду, - покладисто кивнул тот и добавил: - Напьёмся все вместе!
  И четверо друзей одновременно подумали: "Надеюсь, не в последний раз"...
  
  Временной маг вернулся в Литту под утро. Он крался по коридору, натыкаясь на стены, роняя вазы и не замечая испуганных лиц придворных, с опаской выглядывающих из-за дверей. Перемещаясь в Литтийский дворец, Артём ошибся совсем чуть-чуть, но сто метров, которые отделяли его от спальни Вереники, дались с превеликим трудом: в покои царицы Лирии он вполз на четвереньках, а до её кровати добирался уже по-пластунски. Наконец нелёгкий путь завершился. Временной маг поднялся на колени, уткнулся лицом в одеяло и простонал:
  - Ника...
  - Тёмочка, милый, что с тобой?
  Вереника выбралась из-под одеяла, села на пол рядом с Артёмом и положила руки на его подрагивающие от рыданий плечи.
  - Ника... - всхлипнул временной маг. - Ника...
  Девочка с нежностью погладила жениха по спутанным пшеничным волосам, поцеловала в лоб и ласково сказала:
  - Я люблю тебя, Тёма. Ты самый замечательный, самый хороший. У нас всё будет хорошо, Тёма.
  - Ника... - рыдал Артём, уткнувшись в её живот. - Не оставляй меня, Ника. Мне страшно.
  - Глупый, я всегда буду рядом, - сквозь слёзы улыбнулась девочка и потянула его за руку. - Забирайся на мою кровать, Тёма! Всё равно до своей не доберёшься! Фиг с ними, с приличиями!
  Не переставая рыдать, Артём заполз на кровать, обнял подушку и мгновенно заснул. Царица Лирии довольно кивнула, стащила с жениха сапоги и легла рядом. Она гладила любимого по волосам и гадала: что или кто могли довести временного мага до истерики.
  
  Солнечный Друг решил не возвращаться в Керон, а перенёсся в дом Витуса на склонах Инмарских гор. Старый гном вставал рано, и Валентин застал его в лаборатории - целитель готовил магическое зелье. Над жаровней висел видавший виды котелок, а в воздухе витал терпкий аромат горных трав и мёда.
  - Помочь? - с готовностью предложил Солнечный Друг и, пошатываясь, приблизился к учителю.
  - Спасибо, нет, - ехидно ответил гном и поинтересовался: - Где напился-то? В Заре?
  - Ага, - мотнул головой Валентин. - Все напились. И пошли со своими женщинами прощаться.
  - Прощаться? - насторожился гном. Он, не оборачиваясь, протрезвил ученика и наставительно произнёс: - Неприятности нужно встречать с ясной головой. О чём ты хотел поговорить со мной?
  - О мамочке, - вздохнул Валентин. - Я не могу понять, что происходит, но, чую, что со дня на день грянет буря, и мне не хотелось бы волноваться ещё и за мамочку. Ты позаботишься о ней?
  Витус снял котелок с огня и поставил на стол:
  - Мог бы не спрашивать. Ты знаешь, как я отношусь к Розалии. Конечно, я присмотрю за ней.
  - Ну, теперь я спокоен, - улыбнулся Валентин.
  - Ну, это ты врёшь, - язвительно заметил гном. - Тревога за мамочку ушла, но спокойствия тебе это не принесло. Хотя, чему удивляться? Я знал, что когда Дима вернётся, покоя не будет никому, - ворчал он, разливая зелье по тёмным бутылочкам. - С того дня, как он появился на свет, Лайфгарм перестал быть тихим, уютным Миром. Дима вечно оказывается причиной всех бед. Удивительная способность наживать неприятности!
  - За что ты так не любишь его?
  - А за что мне его любить? - фыркнул Витус. - Между прочим, из-за него я однажды умер! Он мог бы остановить Артёма, но не сделал этого. Более того, он стоял и спокойно наблюдал, как временной маг уничтожает членов Совета!.. В общем, Дима ничего путного в своей жизни не сделал, и, в отличие от всех вас, я не испытываю восхищения перед этим недоучкой!
  - Недоучкой?
  От изумления Валентин аж присел.
  - Да! - припечатал гном. - Маг, который умеет только разрушать, не может считаться полностью обученным!
  - Эти претензии нужно предъявлять Олефиру! Он с детства учил Диму убивать, а на прочее времени не хватило! А Совет Высших магов, между прочим, спокойно наблюдал за этим. Почему ты ни разу не сказал своему бывшему ученику, что он не прав?
  - Иди спать, - буркнул целитель. - Я позабочусь о Розалии.
  Солнечный Друг фыркнул и исчез, а Витус тяжело опустился на табурет и задумался - чутьё никогда не подводило его ученика.
  
  Станислава нервничала. Она знала, что брат всего лишь ушёл навестить Ричарда, но ничего не могла с собой поделать - страх потерять его вновь затмевал разум.
  После того, как Хранительница стала невестой Смерти, её жизнь превратилась в сплошной праздник. Дима угадывал и незамедлительно исполнял все её желания. Стася никогда не подозревала, что мужчина может быть столь совершенен. "Это всё потому, что он маг", - думала она, с восхищением глядя на брата. Месяц, проведённый рядом с ним, воплотил в жизнь все мечты Хранительницы. Дима не отказывал ей ни в чём, и девушка делала, что хотела. Залы и галереи Керонского дворца украсили цветы и золотые канделябры. Каменные стены задрапировали шёлковыми тканями. Окна расширили и завесили тюлью и лёгкими занавесками. А керонские повара вовсю изучали земную кухню, и каждая трапеза во дворце превращалась в чудесный пир.
  Хранительница лучилась от счастья. Она забыла страхи, отринула сомнения и с нетерпением ожидала свадьбы, которая должна была поразить воображение лайфгармцев. Сотни гостей, артисты и музыканты...
  Стася уже видела себя замужней великосветской дамой, с томным видом рассказывающей о семейной идиллии и демонстрирующей подругам своих детей...
  Но в ночь перед свадьбой мечты рухнули. Дима не вернулся домой, и Хранительница оказалась в ужасном положении. Мало того, что свадьбу века пришлось отменить, так ещё годарцы требовали от неё невозможного - править страной. Они видели в Стасе сестру Смерти и могущественную Хранительницу, способную принимать сложные государственные решения, а девушке хотелось запереться в комнате и выть. До исчезновения Дмитрия, Стася не предполагала, что в нагрузку к семейной жизни ей навяжут ответственность за целую страну. Но, слава Богу, обошлось. Розалия Степановна появилась как всегда вовремя и спасла Станиславу от страшной участи королевы. Конечно, Стасе пришлось нацепить корону, но лишь для того, чтобы успокоить годарцев. Сразу после коронации Хранительница подписала указ о назначении Розалии наместницей, и заперлась, наконец, в своих покоях, чтобы предаться унынию и скорби, как полагалось, по её мнению, благородной даме. Что творится с Годаром Стасю не интересовало. У неё был другое, боле важное занятие - девушка жалела себя и оплакивала порушенную семейную жизнь.
  А потом Дима вернулся, и Хранительница возродилась, как феникс из пепла - впереди вновь замаячили свадьба и семейная идиллия. Но радовалась Стася ровно два дня. На третий Дмитрий заявил, что займётся с ней боевой магией, и Станислава пришла в ужас. Вместо тихих вечеров у камина брат предлагал метать шары и молнии. Точь-в-точь, как Олефир. Но отказаться Стася не посмела, и ей пришлось смириться с многочасовыми уроками, от которых ломило спину и руки и нещадно рябило в глазах. А уж когда к ней присоединился Валентин, стало совсем туго: бывший муж, которого Станислава считала лентяем и пьяницей, так рьяно взялся за учёбу, что ей оставалось только зубами скрипеть от злости. На фоне Валиных успехов, потуги Хранительницы выглядели жалкими, и Дима всё чаще хмурился, глядя на её кособокие шары и тусклые молнии.
  А сегодня, не дождавшись Валентина, Дима вообще отменил занятия, сказав, что ему нужно срочно повидать Ричарда, и ушёл в Зару, оставив сестру терзаться страхом за его жизнь. Брата не было всего несколько часов, но Хранительница уже успела напридумывать себе мыслимые и немыслимые напасти, обрушившиеся на его голову. Станислава металась по спальне из угла в угол и, заламывая руки, молилась всем известным богам. Она не представляла, как будет жить, если брат пропадёт вновь.
  Но страхи оказались беспочвенными - на рассвете Дима вернулся.
  - Слава Богу!
  Хранительница кинулась в его объятья.
  - Ну, что ты так разволновалась? Я всегда возвращаюсь к тебе, - мягко упрекнул её Дмитрий, и Стася сквозь слёзы улыбнулась.
  - Знаю. Но больше не оставляй меня так надолго.
  - Я должен был поздравить Ричарда, - виновато произнёс Дима, с нежностью поцеловал сестру, и они оказались в постели...
  
  Ричард полулежал на ступеньках перед троном и лениво потягивал вино. Друзья давно разошлись, а он никак не мог собраться с силами, чтобы отправиться спать.
  - Всё не так, - повторял инмарец и делал глоток.
  - Идём-ка баиньки.
  Ричард вздрогнул: он не заметил, как Маруся вошла в тронный зал.
  - Идём, - повторила королева и ласково потрепала его по плечу. - Всё обойдётся.
  - Мне бы твою уверенность, Маша, - проворчал инмарец, не двигаясь с места.
  Маруся вздохнула и присела рядом:
  - Что-то случилось?
  - Ничего.
  - Не обманывай меня, Ричи. С чего вы решили напиться?
  - Дима вернулся...
  - Это не новость. Он вернулся десять дней назад. Так почему вы решили напиться именно сегодня?
  - Захотелось.
  - А Розалия говорит, что вы всегда пьёте на ступенях перед каким-нибудь троном, если случаются неприятности, - насмешливо сообщила Маруся. - Что произошло?
  - Пока ничего.
  - Послушай, Ричи, своими недомолвками ты меня совсем запугал, - ворчливо сказала королева, и Ричард вздохнул.
  - Я, правда, ничего не знаю, Маша. Одно могу сказать - грядут перемены. И, скорее всего, к худшему.
  - Тогда пойдём спать. Перемены лучше встречать во всеоружии. И проспавшимся.
  Ричард покосился на жену и пробурчал:
  - Не так уж много я пью.
  - А кто говорит, что много? - хитро прищурилась Маруся. - Просто я считаю, что пить в одиночестве - дурной тон.
  - Так составь мне компанию.
  Инмарец обнял жену, но она ловко выскользнула из объятий, встала и многообещающе улыбнулась.
  - С удовольствием, но не на холодных ступенях, а в тёплой постели.
  - Искусительница!
  Ричард отшвырнул бокал, вскочил и, подхватив Марусю на руки, зашагал в спальню.
  
  Глава 2.
  Попутчики.
  
  Ослепительное белое солнце стояло в зените, бросая обжигающие лучи на невысокие светло-коричневые барханы. По гладким склонам текли пыльные каштановые струйки. Горячий ветер подхватывал песок, и колючие низкорослые кусты, жавшиеся к барханам, обдавало песчаной изморосью. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась величественная безжизненная пустыня, и лишь далеко на горизонте виднелась бледно-зелёная полоска.
  На пологом склоне бархана стояли двое молодых мужчин в тёмных плащах. Коричневая позёмка хлестала их сапоги, но Артём и Дима ничего не замечали - они внимательно разглядывали друг друга.
  - Привет, - сказал, наконец, временной маг и широко улыбнулся.
  - Привет, - сухо ответил Дмитрий, отвёл глаза от незнакомца и огляделся: - Где мы?
  - Понятия не имею, но здесь очень красиво, - беспечно ответил Артём.
  - Насчёт красоты я бы поспорил, - проворчал Дима. - Но главное: здесь нет ни воды, ни еды. Да ещё солнце шпарит, как ненормальное. Нам нужно идти!
  - Прогуляемся, - благодушно согласился Артём и, не дожидаясь спутника, зашагал по пустыне.
  Дима в два прыжка нагнал его и удивлённо спросил:
  - Ты знаешь, куда идти?
  - Не-а, но это и не важно - кругом одно и то же.
  - Необходимо выбрать направление и всё время придерживаться его, иначе мы начнём ходить кругами, выбьемся из сил и умрём от жажды.
  - Тебе никто не говорил, что ты зануда? - весело поинтересовался Артём, словно не слышал слов друга, и Дмитрий опешил.
  - Нет.
  - Так запомни это и заткнись, пожалуйста, - радостно заявил временной маг, подмигнул спутнику и стал бодро насвистывать легкомысленную песенку.
  Дмитрий недоумённо хлопнул глазами, а потом обогнал странноватого мужчину и загородил ему дорогу.
  - Кто ты такой, чтобы мне указывать?
  Артём остановился и растеряно уставился на него:
  - Что ты сказал?
  - Кто ты такой...
  - Вот! - перебил его временной маг и озадачено почесал затылок: он не знал, кто он такой, но признаваться в этом не стал, напротив - сам бросился в атаку: - А сам-то ты кто?
  Дима оторопело замер, и Артём обрадовался, как ребёнок:
  - Ага, ты тоже не знаешь! - Ему стало намного легче, когда он обнаружил, что спутник тоже ничего не помнит: - Забавно! - хихикнул временной маг и похлопал друга по плечу: - Не расстраивайся, что-нибудь придумаем.
  - Человек должен иметь хотя бы имя, - растерянно произнёс Дима.
  - Без проблем! - подмигнул ему временной маг и зашагал дальше, что-то бормоча под нос.
  Дмитрий тяжело вздохнул и пошёл следом за бесшабашным товарищем по путешествию, который вёл себя так, словно не сознавал, в какую передрягу они попали. Размахивая полами широкого плаща, он шагал по пустыне и разговаривал сам с собой, не обращая ни малейшего внимания на спутника - придумывание имён захватило его с головой. Казалось, странноватый мужчина уверился, что, выбрав имя, решит все проблемы.
  Дмитрий неодобрительно покачал головой, но промолчал. Он был абсолютно убеждён, что в его жизни нет места случайностям. Его не покидала уверенность в том, что происходящее, есть ни что иное, как борьба за выживание. И, глядя на бескрайнюю пустыню, Дима чувствовал, что уже не раз боролся за жизнь и, если жив до сих пор, значит, умеет выживать. "Я справлюсь!" - машинально подумал он, и зашагал увереннее.
  - Есть! - неожиданно заорал Артём. - Я нашёл имя!
  - Поздравляю, - хмуро буркнул Дима. - Лучше бы ты воду нашёл.
  - Но ты сам говорил, что у человека должно быть имя! Позвольте представиться - Артём!
  Временной маг шутливо раскланялся, но Дмитрий не оценил его стараний.
  - Хоть Федя, - буркнул он, не останавливаясь, и Артём обиженно скривил губы, как будто собирался заплакать.
  - Сухарь! Я придумал себе такое красивое имя. Неужели тебе не нравится?
  - Мне всё равно.
  - Ах, так! Тогда я ни за что не скажу, какое имя придумал тебе! Буду звать - Букой! И всё тут!
  - Только попробуй!
  - Вот-вот, самый натуральный Бука!
  Временной маг показал спутнику язык, и Дмитрий взорвался. Он резко повернулся, схватил безалаберного попутчика за грудки и прямо в лицо прорычал:
  - Хватит придуриваться, Артём! Ты взрослый человек, а ведёшь себя как мальчишка! Немедленно прекрати этот балаган!
  - Ты мне не указ! - взвизгнул временной маг, вырываясь из рук друга. - Отпусти меня!
  - И не подумаю! А будешь выступать - получишь по морде! Понятно?
  - Самый сильный, да? - ощетинился Артём.
  - Да! - припечатал Дима и разжал пальцы.
  Временной маг отскочил в сторону и исподлобья уставился на него.
  - Ты не только зануда, но и грубиян, - оставаясь на безопасном расстоянии, сообщил он. - А зовут тебя - Дима!
  - Откуда ты знаешь? Ты же ничего не помнишь.
  - А мне подсказали! - Артём снова показал другу язык.
  - Кто? - насторожился Дима.
  - Откуда я знаю, - нервно дёрнул плечами временной маг, - я услышал голос, который любезно назвал наши имена.
  - Чушь!
  - Думай, как знаешь, но мне моё имя нравится! - гордо заявил Артём. - Да и "Дима" звучит не плохо.
  Дмитрий фыркнул и зашагал дальше, размышляя и о странном поведении спутника, и о голосе, подсказавшем ему имена. Артём, решив, что буря миновала, шёл рядом. Сначала он насвистывал бодрую песенку, а затем замолчал: ослепительно белое солнце палило нещадно, и каждый следующий шаг давался путникам труднее предыдущего. Они брели по бугристому песку, испещрённому причудливым узором разнообразных следов, но не встретили ни одного живого существа. Пустыня казалась безжизненной и бесконечной. На пути попадались высокие сероватые кусты, усыпанные толстыми продолговатыми листьями с восковым налётом, однако их призрачная тень не могла защитить от злого ненасытного солнца. Путники вдыхали раскалённый воздух, и с каждой минутой их силы таяли.
  - Пить хочу, - проскулил Артём, утирая ручьями бегущий пот.
  - Я тоже, и что дальше? - раздражённо отозвался Дима и остановился, внимательно разглядывая спутника.
  - Я просто сказал, что хочу пить.
  Артём капризно надул губы и сел на песок.
  - Вставай!
  - Не буду! Давай отдохнём. Я так устал.
  Дмитрий сердито посмотрел на спутника:
  - Нам нельзя отдыхать! Мы должны идти! Если мы остановимся - солнце убьёт нас! Хочешь сдохнуть?
  - Почему мы не можем передохнуть пару минут? - всхлипнул Артём.
  - Отдыхай! - ухмыльнулся Дмитрий и пошёл дальше.
  - Я не хочу оставаться один! - истерично воскликнул временной маг и бросился следом. Он догнал друга и вцепился в его руку: - Остановись! Ты что, железный?
  - Отстань! - оттолкнул его Дима.
  Артём шлёпнулся на песок и разрыдался:
  - Уходи! Брось меня! Я знаю, меня всегда все бросали!
  Дмитрий обернулся:
  - Ты что-то вспомнил?
  - Ничего я не помню! - сквозь слёзы провыл временной маг. - Я знаю, и всё тут!
  - Что ещё ты знаешь?
  - Я же сказал - ничего! Эта чёртова пустыня! Она убьёт нас! Она всегда убивает! Я не хочу умирать!
  Дима страдальчески вздохнул, подошёл к нему и протянул руку:
  - Вставай.
  - Нет! Я устал! Я хочу пить, есть и спать!
  Дима схватил Артёма за шкирку и заставил подняться:
  - Прекрати истерику! Ты - мужчина!
  - Я хочу отдохнуть, - еле слышно проговорил временной маг и снова заплакал.
  Дмитрий несколько раз, наотмашь, ударил его по лицу.
  - Заткнись и иди! - приказал он и подтолкнул временного мага в спину: - Всхлипнешь - получишь добавку!
  Артём покорно побрёл по песку, рукавом утирая слёзы и льющуюся из носа кровь, а Дима зашагал следом, вглядываясь в тёмно-зелёную дымку над горизонтом, которая ни на йоту не приблизилась к ним. Он впервые очутился в пустыне и не знал, что эфемерная зелень на горизонте никогда не станет густым, тенистым лесом...
  Друзьям казалось, что они плетутся по горячему песку целую вечность. Солнце висело на небе, как приклеенное, воздух был горяч и сух, а однообразный пейзаж не менялся: барханы, колючки, барханы...
  Временной маг шёл всё медленнее. Он с трудом переставлял ноги, спотыкался на каждом шагу. И вдруг упал.
  - Вставай! - сухими губами скомандовал Дима, но спутник не шевельнулся. Тогда Дима склонился над ним и потряс за плечо: - Не притворяйся. Нам нужно идти. Вставай!
  Артём не ответил, и Дмитрий, тяжело дыша, перевернул его на спину, заглянул в запылённое лицо и вздрогнул: мужчина был без сознания. Дима плюхнулся на колени и стал хлопать его по щекам, пытаясь привести в чувство, но тот не подавал признаков жизни.
  - Не надо, мальчик, - испуганно шептал Дмитрий, - не умирай. Хихикай, сколько влезет, только не умирай! Открой глаза!
  - Пить, - простонал Артём.
  В бессильной ярости Дмитрий загрёб пальцами раскалённый песок:
  - Вода... где мне взять воду?!
  - Пить... - снова простонал временной маг и потерял сознание.
  - Не умирай! - заорал Дима и вдруг почувствовал, что сквозь пальцы стекает вода.
  Он замер, уставившись на струйки живительной влаги, а потом набрал полные ладони песка и прошептал:
  - Ещё!
  И песок превратился в холодную чистую воду.
  - Артём! - радостно завопил Дима и плеснул воду в лицо другу.
  Временной маг открыл глаза.
  - Пить, - повторил он, с надеждой глядя на спутника.
  - Сейчас, - счастливо улыбнувшись, кивнул Дима и поднёс к губам друга ладони.
  - Спасибо, - пролепетал Артём, напившись, и с подозрением спросил: - Как у тебя получилось?
  - Не знаю. Просто испугался, что ты умрёшь.
  Дмитрий пожал плечами и сделал глоток воды, искоса поглядывая на странного спутника, который неестественно быстро приходил в себя.
  - А еду ты не пытался сделать?
  - Ну, ты даёшь, - нервно хохотнул Дима, помогая ему встать.
  - А что, пообедать бы не мешало.
  Артём погладил себя по животу, заразительно улыбнулся, и Дмитрий невольно улыбнулся в ответ.
  - Пошли, - легонько подтолкнул он друга, - шутки шутками, но надо двигаться дальше.
  Временной маг преданно взглянул ему в глаза:
  - Куда?
  - Прямо.
  Дмитрий, махнул рукой, указывая направление, и вдруг замер: над горизонтом появилось облако пыли.
  - Люди... - зачарованно прошептал временной маг и припустил вперёд.
  - Стой! Подожди! Мы не знаем, кто они!
  - Да, ладно, - на бегу отмахнулся Артём.
  - Мальчишка, - проворчал Дима и поспешил за другом.
  
  По пустыне полз торговый караван. Сильные грязно-жёлтые быки тащили тяжёлые высокие фургоны. На козлах дремали возницы, коренастые люди в белых просторных балахонах и широкополых шляпах, надёжно скрывающих лица от палящего солнца. По обе стороны каравана ехали вооружённые до зубов всадники на высоких крепких лошадях. По лоснящимся серым шкурам расплывались неприглядные белые пятна, и создавалось впечатление, что кони больны. Но впечатление было обманчивым: под седоками шагали лошади особой Харшидской породы, способные сутками обходиться без еды и питья.
  Во главе караван, на кауром жеребце, ехал хозяин - дородный мужчина в малиновом халате с золотой отделкой. На его сытом, холёном лице играла хищная ухмылка, а тёмные, как ночь, глаза пристально всматривались в горизонт.
  Внезапно из-за бархана выскочил светловолосый мужчина в грязной белой рубашке и замахал плащом, привлекая внимание караванщиков. Всадник на кауром жеребце остановился.
  - Взять его! - скомандовал он, и солдаты, пришпорив коней, устремились к путнику.
  - Артём! Назад! - закричал Дмитрий, но было уже поздно: солдаты ловко накинули на временного мага сеть, и тот кубарем покатился по песку, едва не попав под копыта лошадей. - Тёма... - обречённо прошептал Дима и вышел из-за бархана.
  Заметив ещё одного бродягу, всадники мигом окружили его. Дмитрий гордо выпрямился, всмотрелся в их довольные, улыбающиеся лица и внезапно подумал о том, что уже ощущал на себе подобные взгляды. "Но сейчас не время для воспоминаний. Нужно спасать Тёму", - одёрнул он себя и учтиво поклонился солдатам:
  - Я к вашим услугам, господа!
  Всадники загоготали, а Дмитрий, не обращая внимания на хохот, помог Артёму выбраться из сети и взял его за руку.
  - Я всё испортил? - виновато прошептал временной маг.
  - Сейчас узнаем. - Дима ласково потрепал его по волосам и зашагал к фургонам. - Добрый день, - бесстрастно произнёс он, остановившись перед скалившемся в улыбке караванщиком.
  - Сколько тебе лет?
  - Не знаю, - спокойно ответил Дмитрий.
  - А тебе? - обратился купец к Артёму.
  Однако временной маг не спешил отвечать: он с живейшим интересом разглядывал богатые одежды незнакомца.
  - Он немой? - поинтересовался у Димы караванщик.
  - Почему? - встрепенулся Артём. - Я люблю поговорить.
  Всадники снова расхохотались.
  - Как тебя зовут, любитель поговорить? - ухмыльнулся купец.
  - Я - Артём, а он - Дима, - охотно сообщил временной маг.
  - А я - Джомхур, купец из Бэриса. Лучший поставщик рабов ко дворам камийских владык. - Караванщик оценивающе оглядел пленников и обратился к Дмитрию: - Кто ты и что умеешь делать?
  - Он умеет делать воду, - встрял Артём.
  Дима бросил на друга тоскливый взгляд: сейчас он окончательно уверился, что тот невменяем. Артём совершенно не понимал, что попал в лапы работорговцев и что ничего хорошего их не ждёт. Безумный попутчик нуждался в опеке, и Дмитрий поклялся себе, что до последнего будет защищать этого простодушного мальчишку.
  Тем временем Джомхур с любопытством смотрел на Артёма:
  - Ты шутишь? Никто не умеет делать воду.
  - Дима, покажи! - теребя друга за рукав, попросил временной маг.
  Скрипнув зубами, Дмитрий взял горсть песка, сжал кулак, и серебристые струйки хрустально чистой воды полились сквозь длинные изящные пальцы.
  - Невероятно! - воскликнул Джомхур, и его глаза алчно блеснули. - Где ты этому научился?
  - В пустыне.
  - Ты маг?
  - Я умею делать воду.
  - Понятно... - протянул Джомхур с подозрением оглядывая простую, но в тоже время богатую одежду пленника: чёрный плащ с красным подбоем, тонкую батистовую рубашку, тёмные брюки и идеально сшитые сапоги. Задержав взгляд на длинных аристократических пальцах, работорговец хмыкнул и переключил внимание на Артёма. - А что умеешь ты?
  - Ничего.
  - Так не бывает.
  - Может быть, я и умел что-то, но забыл, - развёл руками временной маг и с надеждой спросил: - У вас найдётся что-нибудь пожевать? Знаете, как тяжело не помнить, когда ты ел в последний раз. - Купец слушал Артёма, не перебивая, а тот тараторил, как заведённый: - Мне ужасно надоел этот чёртов песок! Когда я открыл глаза, то подумал, что кто-то надо мной подшутил, но не смог вспомнить, кто. Я вообще ничего не помню, и Дима тоже. Мы целый день тащились по жаре, а потом встретили вас. И совсем не обязательно было кидать на меня сеть. Мы вполне можем подружиться, но сначала я бы хотел поесть, попить и поспать. У вас есть еда? - Он замолчал и с надеждой уставился на работорговца.
  - Умой своего друга! - приказал Диме Джомхур.
  - Я его брат! - гордо заявил Артём.
  Дмитрий с недоумением посмотрел на безумного спутника, зачерпнул горсть песка и плеснул ему в лицо холодной чистой воды. Артём отпрянул и, вытерев лицо рукавом, обиженно пробормотал:
  - Мог бы и повежливее.
  Джомхур спрыгнул с коня и подошёл к пленникам. Схватив Артёма за подбородок, он пристально вгляделся в его лицо.
  - Кто ты?
  - Артём.
  - Просто Артём? - хрипло уточнил работорговец.
  - Да. Больше я ничего не помню.
  - Что же мне делать с тобой, Артём? - задумчиво произнёс Джомхур, продолжая изучать лицо разговорчивого пленника, как две капли воды похожего на принца Камии, исчезнувшего три года назад.
  Артём мотнул головой, отскочил в сторону и вцепился в руку Димы. Работорговец ухмыльнулся:
  - Кто бы ни был твой брат, Дима, он - псих.
  - Это не повод пугать его, - сухо заметил Дмитрий.
  - Я подумаю, как лучше распорядиться вами, - деловито сообщил Джомхур и повернулся к солдатам: - Накормите их и поместите отдельно от остальных рабов...
  И караван продолжил свой путь на север Камии, в Крейд.
  Почти неделю Джомхур наблюдал за новыми невольниками и окончательно уверился в том, что Артём всё-таки не принц Камии, а его двойник. Сын великого Олефира, по мнению камийца, не мог выглядеть столь жалким и беспомощным, да к тому же быть сумасшедшим. Работорговец смотрел, как охотно Артём вступает в беседы с любым, кто заговорит с ним, беспричинно смеётся, корчит дурацкие рожи, и пришёл к мысли, что во всей Камии никто не заинтересуется безумным рабом больше, чем нынешней владелец замка Ёсс, граф Кристер. Когда-то граф был другом Артёма и любил развлечься вместе с ним, но после смерти любимой наложницы Катарины он неожиданно для всех покинул свиту принца и заперся в родовом замке, Эльте. Ходили слухи, что Кристер затаил злобу на принца Артёма, подозревая его в убийстве своей любимой Катарины. Многие соглашались, что подозрения графа небезосновательны, но никто не одобрял его затворничества: смерть любимой наложницы не стоила дружбы с сыном великого Олефира. После гибели повелителя Камии и исчезновения принца Артёма граф покинул Эльт, захватил Ёсский замок и объявил себя правителем Крейда. Он не посягнул на всю Камию лишь потому, что понимал: он не великий Олефир и не сможет завоевать весь Мир сразу...
  "Кристер зол на принца, и не откажется от моего раба, даже если это жалкая копия принца", - думал Джомхур, предвкушая хорошую прибыль. И для того, чтобы сделать графу сюрприз, он приказал нацепить на лицо раба тряпичную маску. Чокнутый болтун с радостью принял новые правила игры. Дмитрий же в бессильной ярости наблюдал, как его друг веселится и дурачится, не осознавая унизительного положения, и со счастливым любопытством пялится на умиротворяющие пейзажи Крейда сквозь прорези уродливой маски. Артёму без устали восторгался каменистыми, пологими холмами, поросшими медно-ствольными соснами, жёлтыми квадратами возделанных полей и изумрудными пятнами заливных лугов. А после того, как караван миновал несколько чистых и аккуратных деревень и маленьких городков с добротными каменными домами и мрачными замками, Артём доверительно сообщил Диме, что они кажутся ему странно знакомыми.
  - Хочешь сказать, что ты уже бывал здесь? - шепотом спросил Дмитрий, но Артём только рукой махнул:
  - Может, бывал, может - нет! Кто меня знает?! Должен же я был где-то быть, до того, как попал в пустыню!
  Он громко расхохотался, обратив на себя внимание надсмотрщиков, и Дима вынужден был прекратить расспросы. Однако размышлять ему никто не мешал, и всю дорогу до Ёсса Дмитрий пытался найти способ вырваться из плена, но Джомхур стерёг ценных рабов, как зеницу ока: рядом с повозкой постоянно находились солдаты и надсмотрщики.
  Караван неумолимо приближался к столице Крейда, и как-то под вечер глазам Дмитрия открылся Ёсс. Среди округлых лесистых холмов возвышался угрюмый и неприступный замок. Словно хищная птица, он нависал над большим городом, опоясанным серыми мрачными стенами. Едва завидев Ёсс Артём забеспокоился. Он перестал хихикать и дурачиться, шоколадные глаза лихорадочно заблестели, а, как только фургон въехал в город, клещами вцепился в руку друга. Дмитрия изумило его поведение, но разговаривать на виду у соглядатаев он не стал. Лишь обнял друга и прижал к себе, решив, что Артёма испугал большой город и мрачный замок.
  Фургоны вползли в Ёсс, и колёса застучали по каменным плитам мостовой. Дмитрий думал, что их отвезут прямо в замок, но караван свернул с главной улицы и вскоре въехал на мощёный двор гостиницы. Солдаты спешились и гурьбой вошли в дом, надсмотрщики занялись размещением рабов, а местные конюхи - быками и лошадьми. Об Артёме и Диме тоже не забыли: пленников препроводили в подвал и втолкнули в узкую каморку с маленьким зарешеченным окном и двумя широкими лавками. Едва дверь за надсмотрщиками захлопнулась, Дима усадил Артёма на лавку и стянул тряпичную маску: в глазах безумца стояли слёзы, а лицо побледнело и осунулось.
  - Я боюсь, - прошептал временной маг и горько расплакался.
  Дмитрий снова обнял его, погладил по растрёпанным пшеничным волосам и тихо сказал:
  - Я буду рядом, Тёма, и постараюсь помочь тебе.
  Артём всхлипнул ещё раз, и замер, прижавшись к другу. Пленники молча сидели на лавке. Временами до них доносилась весёлая музыка, женский визг и упоительные запахи еды: Джомхур и его солдаты праздновали успешное завершение перехода из Бэриса в Ёсс.
  - Есть хочу, - проскулил Артём и снова заплакал.
  Кусая от досады губы, Дима напоил его водой и стал убаюкивать на руках, как дитя. Временной маг прижался к другу и вскоре уснул, а Дмитрий ещё долго смотрел на тонкую полоску света под дверью, гадая, что готовит им завтрашний день...
  
  Пленники проснулись от громкого топота деревянных подошв, цокота копыт и отрывистых криков. Дверь каморки распахнулась, и друзей вывели во двор под ослепительные лучи снежно-белого солнца. Лицо Артёма вновь закрыла тряпичная маска. Но он больше не плакал, только в шоколадных глазах застыла печаль.
  Джомхур придирчиво оглядел рабов, удовлетворённо кивнул, и конюхи подвели к нему вороного коня в отделанной золотом сбруе. Работорговец вскочил в красное кожаное седло и скомандовал:
  - Отправляемся!
  Солдаты окружили пленников, смуглые рабы подхватили тяжёлые лари с дарами для правителя Крейда, и длинная процессия двинулась к замку.
  
  Глава 3.
  Легенда для Ричарда.
  
  Ричард заворочался, потянулся и открыл глаза. Чужое белое солнце нещадно жгло кожу, а над головой простиралось равнодушное бледно-голубое небо. Вокруг ни деревца, ни куста, ни травы, лишь горячий ореховобурый песок. Море песка, до самого горизонта.
  - Чёрт! - выругался инмарец и сел, потирая влажное от пота лицо. - Я так и знал!
  - Где мы? - испуганно прошептала Маруся.
  - Понятия не имею, - буркнул Ричард и протянул руку к одежде, заботливо разложенной на песке. - Ясно одно - мы не в Лайфгарме.
  Королева Инмара тоже оделась и приладила на спину ножны с мечом. Рукавом утерев струящийся по щекам пот, она ещё раз огляделась и уныло заметила:
  - Похоже на пустыню.
  - Что такое пустыня? - недоумённо спросил Ричард, и Маруся вздохнула:
  - Ничего хорошего. На Земле пустыня одно из самых опасных мест для человека. Нужно найти воду, иначе жара убьёт нас.
  - Пошли! - скомандовал Ричард и зашагал вперёд...
  Несколько часов король и королева Инмара шли по иссушённому солнцем песку, рассыпающемуся под ногами. Шли тяжело, порой увязая в песке по колено. Безжалостное солнце поднималось всё выше и выше, и, наконец, застыло над головами путников. Белые лучи слепили глаза, и Ричард с Марусей не сразу заметили облако пыли на горизонте. А, заметив, остановились и стали ждать. Время текло медленно, словно жара растягивала минуты. Мало-помалу облако росло, и вскоре стало ясно, что к королевской чете приближается караван. Большие крытые телеги волокли могучие быки с мохнатыми буро-жёлтыми шкурами и плоскими, загнутыми вперёд рогами. Тяжёлые широкие копыта давили песок, а большие колёса телег оставляли за собой глубокие узкие колеи. На облучках сидели люди в белых просторных одеждах. Их головы покрывали холщёвые шляпы с широкими полями, свисающими на лицо. Люди выглядели унылыми и вялыми, точно страдали хроническим недосыпанием. Зато наёмники на пятнистых высокорослых лошадях были на редкость бодрыми и жизнерадостными. Они шумно переговаривались, смеялись и играючи перебрасывали друг другу увесистые бурдюки с водой.
  Заметив путников, всадники остановились и разом посмотрели на грузного пожилого мужчину в сияющем золотым шитьём халате. "Хозяин", - машинально отметил инмарец и посмотрел на жену:
  - Не нравится мне всё это.
  - Их не так много, - заметила Маруся.
  - И всё же будь осторожна.
  Ричард выхватил меч и вновь повернулся к каравану. Хозяин, бурно жестикулируя, что-то втолковывал охране. Наёмники выслушали его наставления и направили коней к путникам.
  Ричард подобрался и стиснул ладонью витую рукоять, готовясь отразить атаку. Он не хотел нападать первым. "Всегда есть шанс договориться", - подумал инмарец, но всадники выхватили короткие кривые мечи, и он понял: переговоров не будет. Глухо рыкнув, Ричард усилием воли бросил уставшее тело вперед, точным ударом выбил охранника из седла и запрыгнул на коня.
  - Вот теперь потолкуем! - грозно проревел он и рубанул наотмашь, освобождая лошадь для своей королевы.
  Маруся вскочила в седло, и правители Инмара ринулись в бой. В мановение ока они разметали охрану каравана. Несколько наёмников остались лежать на горячем песке, а остальные, наплевав на сердитые крики хозяина, попряталась за телегами.
  Ричард не стал добивать трусов. Он гордо выпрямился, положил меч поперёк седла и направил коня к хозяину обоза, который с благоговейным трепетом взирал на разбойников.
  - Что вам надо?
  - Вода, еда, информация, - высокомерно усмехнулся Ричард и с ехидцей добавил: - Угодишь - езжай, куда пожелаешь.
  Хозяин обоза покосился на Марусю и быстро закивал:
  - Всё, что хотите. Только не убивайте.
  - Как тебя зовут?
  - Фаррох, купец из Бэриса. Мой караван возвращается в столицу. Я - лучший поставщик рабов ко дворам правителей Камии.
  - Рабов?
  Ричарда передёрнуло от отвращения, и в глазах караванщика отразилось недоумение. Он с подозрением оглядел разбойников, чуть кивнул и осторожно произнёс:
  - Да. Члены лиги работорговцев самые богатые и уважаемые люди в Камии.
  - Так мы в Камии? - сухо спросила Маруся, вытирая окровавленный меч полой дорожного плаща.
  - В пустыне Харшида, - любезно уточнил Фаррох и, набравшись смелости, предложил: - Поступайте ко мне на службу. Вы прекрасные воины, а мои караваны нуждаются в охране. В Камии не спокойно. С тех пор, как принц Артём убил великого правителя Олефира, а сам исчез, всё пошло наперекосяк.
  - Расскажи подробнее! - приказал Ричард, и брови Фарроха поползли вверх:
  - Что рассказать?
  - Всё, с того момента, как пропал Артём. Хотя, про Фиру тоже послушать интересно. У нас, в Лайфгарме, он тоже много чего натворил.
  Лицо караванщик наполнилось ужасом и изумлением. Он бухнулся на колени, закатил глаза в фанатичном экстазе и заикаясь простонал:
  - Вы такие же, как великий правитель Олефир!
  - Мы лучше, - плотоядно оскалилась Маруся и погладила рукоять меча.
  - Вина! Еды! - истошно завопил караванщик, вскочил на ноги и, сорвав с плеч роскошный халат, расстелил его на песке. - Прошу Вас, мой господин!
  Лукаво подмигнув жене, Ричард спрыгнул на импровизированный ковёр и убрал меч в ножны. Фаррох почтительно поклонился, выхватил из рук подбежавшего раба чашу с вином и с торжественным лицом вручил её разбойнику. Ричард принял чашу, с наслаждением сделал глоток и повернулся к жене. Маруся спешилась и тоже пригубила вина, с удовольствием ощущая, как терпкая влага льётся в иссушенное солнцем нутро.
  Работорговец тем временем пришёл в себя. Он перестал дрожать, его глаза стали хитрыми и цепкими. Окинув Марусю критическим взглядом, Фаррох цокнул языком и заискивающее улыбнулся Ричарду.
  - У Вас необыкновенная наложница, господин.
  Инмарец самодовольно кивнул, крепко стиснул руку жены и зашагал к навесу, поспешно возведённому рабами. Гости и хозяин уселись на пёстрые подушки перед низким столом, уставленным фруктами, сладостями, кувшинами с водой и вином, и работорговец начал неспешный рассказ:
  - Великий Олефир много лет правил благословенной Камией. До воцарения величайшего из владетелей, наш мир был погружён в хаос - нищета, голод, болезни и непрерывные войны раздирали Камию. Но небеса услышали наши страстные мольбы, и во главе огромного войска явился Освободитель. Дикие воинственные царьки, рвавшие мир на части, объединились для решающей битвы с иноземным войском бесстрашного Олефира, и два огромных воинства встретились в Харшидской степи. Рассветы сменялись закатами, а свирепая битва всё не кончалась. Пали первые тысячи, но звон мечей не стихал - воины сражались, стоя на телах мёртвых товарищей. Десять дней продолжалось великое противостояние, и армия Освободителя одержала блистательную победу - карающий меч великого Олефира очистил нашу землю от скверны.
  Сорок дней хоронили павших, а место триумфа великого Олефира навсегда осталось пустыней. Когда же последний воин был предан земле, вся Камия собралась у стен волшебной крепости Ёсс, что за одну ночь воздвиг великий магистр. Мудрый воитель Олефир стал повелителем Камии, и в нашем мире воцарились закон и порядок. Многие годы Камия процветала. Мы забыли о голоде и междоусобных войнах. Правитель установил справедливый порядок: сильные властвуют, а слабые служат им. Великий Магистр учил нас, что слабый - всегда раб, но сделать рабом сильного - редкое искусство. Мы с восхищением внимали мудрым речам повелителя и строили идеальный мир.
  Мы были счастливы, когда великий Олефир привёл к нам своего сына. Принц Камии оказался красив, умён и благороден. А как он умел развлекаться... - мечтательно протянул Фаррох и тяжело вздохнул: - Но случилась беда: принц Артём влюбился. Рыжая Бестия из другого мира зачаровала бедного юношу. Мудрый отец пытался образумить сына, но, ослеплённый колдовской любовью, принц обезумел и убил великого правителя Камии. Он ушёл вместе с Рыжей Бестией, и с тех пор никто не слышал о нём. Наш Мир понёс невосполнимую утрату. Мы все любили великого магистра и его сына-чародея. Но правитель Олефир безвременно оставил нас, и началась война. Камия распалась на шесть государств. Крупнейшие из них - кайсария Харшид и графство Крейд. Я живу в Бэрисе, столице Харшида. Нами правит прекрасная кайсара Сабира, единственная женщина Камии, способная управлять государством. Она обладает безоглядной храбростью, воистину мужским умом и мудростью змеи...
  - Всё ясно, Фаррох! - Ричард поднялся. - Прикажи собрать нам провизию. Мы возьмём трёх лошадей.
  Караванщик церемонно поклонился:
  - Как скажете, господин.
  - И ещё нам нужна карта Камии!
  - Конечно, господин, - услужливо закивал Фаррох и, сняв с пояса расшитый бисером футляр, бережно протянул его разбойнику.
  Ричард достал карту и сунул её работорговцу:
  - Покажи, где мы находимся.
  - Вот здесь, господин.
  Фаррох ткнул пальцем в южную часть пустыни.
  - Ясно.
  Ричард свернул карту, сунул её в футляр, и вместе с женой покинул шатёр. Рабы подвели им лошадей, и правители Инмара вскочили в сёдла.
  - Прощай, Фаррох! - крикнул инмарец, и пятнистые кони медленно двинулись по пустыне.
  Когда караван скрылся с глаз, Ричард остановил коня, развернул матерчатую карту и, внимательно изучив её, присвистнул:
  - Этот Харшид - одна сплошная пустыня! Олефир здорово развлёкся в Камии.
  - Куда мы направимся?
  - В ближайший оазис, в Дияр, - разглядывая карту, ответил Ричард. - Посмотрим, как живут аборигены, а заодно попробуем выяснить, не объявлялись ли в Камии Дима, Артём и остальные.
  - Ты заметил, как Фаррох смотрел на меня? - неожиданно спросила Маруся.
  - А как он на тебя смотрел?
  - Как на вещь.
  Ричард оторвал взгляд от карты и растерянно уставился на жену.
  - Не понимаю. Ты хочешь сказать, что...
  - Да, - кивнула Маруся. - Он счёл меня твоей рабыней.
  - Но Фаррох говорил, что Харшидом правит женщина.
  - Единственная! Значит, остальные - не в счёт.
  Ричард взлохматил волосы и с досадой покачал головой:
  - Хотел бы я знать, в какую историю Дима втянул нас на этот раз.
  - В плохую! - категорично заявила Маруся. - В Камии господствует рабовладельческий строй, и меня это пугает.
  - Надеюсь, мы задержимся здесь ненадолго, - буркнул Ричард и пришпорил коня.
  
  Оазис Дияр оказался небольшим, но хорошо укреплённым городком. Заплатив пошлину привратникам, Ричард и Маруся беспрепятственно миновали ворота и, не торопясь, поехали по ровным мощеным улицам. Дияр выглядел так, словно кто-то нарисовал на песке решётку и воздвиг на ней город: улицы пересекались под прямыми углами через равные промежутки. Но строгая и простая планировка города совершенно не сочеталась с вычурными домами, украшенными резьбой, чеканкой, глазурью - кто во что горазд. Жители Дияра точно участвовали в конкурсе, чей дом чуднее, и старались переплюнуть друг друга, порой доходя до абсурда. Маруся открыла рот, увидев, здание, стоящее вверх ногами: огромный домина опирался на землю "крышей". Кроме того, каждое строение Дияра окружал причудливый сад с разнообразными кустами и высокими уродливыми деревьями, похожими на воткнутые в землю пики. Король и королева ехали по городу, увлечённо рассматривая немыслимую архитектуру и не обращая внимания на настороженные взгляды диярцев, которые боялись приблизиться к удивительной паре и издалека следили за ней, по опыту зная, что одинокие всадники могут быть только разбойниками. Но больше всего диярцев поражало и волновало, что один из разбойников - женщина...
  Наконец Ричард и Маруся достигли центра оазиса. Вместо привычной для Лайфгармских городов площади, их глазам предстал огромный пруд с каменистыми островками, соединёнными между собой изящными дугами деревянных мостов. В центре пруда, на самом большом острове, возвышался особняк с пологой прогнутой крышей и широкой верандой.
  - Самый приличный дом в городе, - сухо заметила Маруся, но Ричард сделал ей знак молчать:
  - Приготовься, стража пожаловала.
  Девушка обернулась: к ним приближались шестеро вооружённых людей на грязно-белых лошадях. Солдаты окружили разбойников, и офицер в жёлтом коротком халате и зелёных парчовых шароварах строго спросил:
  - Кто вы и зачем прибыли в Дияр?
  - Мы аргульцы, - спокойно ответил Ричард, - хотим наняться на службу к кайсаре Сабире.
  - Аргульцы? - недоверчиво переспросил офицер. - А почему вы путешествуете одни?
  - А с кем мы должны путешествовать?
  - С караваном.
  - Мы не боимся бандитов, - с пренебрежением фыркнул Ричард.
  - А, может, вы и есть бандиты? - криво усмехнулся офицер, и инмарец хищно осклабился:
  - Это проблема?
  - Для вас.
  - Вряд ли. - Ричард положил ладонь на рукоять кинжала, и Маруся скопировала его движение. - Вы собираетесь задержать нас, господа?
  - Что вы, - натянуто улыбнулся офицер. - Пока Вы не нарушите покой нашего прекрасного города, вы - желанные гости Дияра.
  - Спасибо. - Король Инмара отвесил небрежный кивок и обернулся к жене: - Нам пора в гостиницу, дорогая.
  Стражники расступились, и Ричард с Марусей бок о бок поехали прочь от пруда. А солдаты и офицер всё стояли у воды и провожали разбойников удивлённо-настороженными взглядами, особенно женщину с мечом за спиной.
  
  Гостиницу лайфгармцы отыскали быстро. "Сабля кайсары" располагалась на тихой улочке, неподалёку от центра города. Скромный двухэтажный дом, похожий на обычное лайфгармское строение, если б не круглые окна с ядовито-зелёными рамами, сразу приглянулся королевской чете и, бросив поводья подбежавшим конюхам, они вошли в прохладный общий зал. Навстречу гостям выскочил хозяин, дородный мужчина средних лет в просторных оранжевых шароварах и широком синем халате, стянутом на поясе бесчисленными мелкими складками.
  - Добрый день, господин, - улыбнулся он, пристально разглядывая Ричарда.
  - Добрый день, - снисходительно кивнул инмарец. - Нам с женой нужна комната.
  - С Женой? - огорошено повторил хозяин. - Её так зовут?
  - Кого?
  - Её! - Камиец указал на Марусю.
  - Мою жену зовут Мария! - отчеканил инмарец, угрожающе глядя на наглеца, но хозяин гостиницы не испугался.
  Он на секунду задумался, потёр переносицу и смело взглянул на гостя:
  - Что такое "жена"?
  Теперь задумался король Инмара.
  - Жена - это женщина, с которой я живу, - наконец выдал он и виновато покосился на Марусю.
  Девушка ободряюще улыбнулась ему, а камиец облегчённо вздохнул:
  - Я понял. Она наложница.
  - Ну да, - на всякий случай согласился Ричард. - А вы думали, кто?
  - Ну... Я сейчас распоряжусь насчёт комнаты, - нашёлся хозяин, махнул рукой рабу и доброжелательно улыбнулся гостю: - Господин желает ещё что-нибудь?
  - Хороший ужин.
  - Будет исполнено, - слегка поклонился камиец. - Кстати, меня зовут Парвиз, господин... э...
  - Ричард.
  - Господин Ричард, если Вам что-то понадобиться, обращайтесь прямо ко мне, а сейчас слуги проводят Вас, - медовым голосом вымолвил Парвиз и поспешно удалился.
  Инмарец проводил его хмурым взглядом.
  - Какой-то он странный.
  - Всё так, как я и предполагала. Этот Мир не для женщин! Надеюсь, Стася и Вереника остались в Лайфгарме, - расстроено пошептала Маруся.
  - Они маги, выкрутятся, - отмахнулся инмарец и вслед за слугой направился в глубь здания.
  Номер, отведённый разбойникам, оказался небольшим, но очень уютным. Пол устилали мягкие пушистые ковры. Тонкие, воздушные ткани, драпирующие стены, мягко колыхались, принося ощущение простора и свежести, а низкая мебель с толстыми матрасами, так и манила к себе усталых путников.
  Выставив слугу за дверь, Ричард бухнулся на тахту, стянул сапоги и растянулся во весь рост:
  - Хорошо бы ванну принять или хотя бы умыться.
  - Я сейчас договорюсь, - улыбнулась Маруся и мышью выскользнула из комнаты.
  - Сначала говорит, что с женщинами в Камии не считаются, а потом отправляется с кем-то договариваться, - недовольно проворчал Ричард, подложил под голову цветную подушку и прикрыл глаза. - Посмотрим, что у неё получится.
  У Маруси получилось. Не прошло и получаса, как она вернулась, и не одна. За королевой Инмара семенили четверо слуг с обнажёнными торсами. Слуги, а вернее рабы, склонились перед Ричардом и с вдохновенными лицами пригласили его проследовать в банную комнату. Инмарец любезно кивнул в ответ, хотел натянуть сапоги, но жена поставила у его ног пёстрые блестящие шлёпанцы с острыми мысами. Ричард понимал, что в такой обувке будет выглядеть глупо, но отказывать супруге по пустякам не привык и, сунув ноги в шлёпки, пошаркал за слугами.
  Банная комната, в которую привели инмарца, оказалась залом с высоким арочным потолком. В центре располагался квадратный бассейн с тёплой душистой водой, а вокруг столики с мылом и мочалками, едой и напитками.
  - Да... Все тридцать три удовольствия сразу.
  Ричард весело хмыкнул, в который раз поражаясь, насколько быт в Камии отличается от инмарского, а потом подошёл к бассейну и стал раздеваться - как бы то ни было, а смыть жар пустыни хотелось неимоверно. Побросав одежду на пол, Ричард с наслаждением окунулся в воду, расслабился и тут же подпрыгнул - над ухом раздался угодливый голос Парвиза.
  - Господин желает, чтобы его помыли?
  Король Инмара возмущённо обернулся и задохнулся от гнева: рядом с хозяином гостиницы стояли две молоденькие девушки в лёгких прозрачных накидках. "Да им же не больше, чем Веренике..." - подумал инмарец и сквозь зубы выдавил:
  - Спасибо, я сам.
  Ричард надеялся, что его оставят в покое, но не тут-то было: Парвиз расплылся в заговорщицкой улыбке, склонился к бассейну, так что полы его халата упали в воду, и доверительным шёпотом сообщил:
  - Если у господина проблемы со здоровьем, в нашем городе есть прекрасные лекари.
  - Оставь меня в покое! Иначе проблемы со здоровьем будут у тебя! - рявкнул инмарец и хрястнул кулаком по воде.
  Во все стороны полетели брызги. Парвиз поспешно выпрямился, сделал девушкам знак удалиться и сально подмигнул гостю.
  - Я понял: господина интересуют мальчики.
  - Меня интересуешь ты! - негодующе взвыл Ричард и одним гребком достиг бортика.
  Хозяин гостиницы ойкнул, подобрал полы халата и бросился наутёк. Инмарец выпрыгнул из воды и, схватив меч, понёсся следом, но на пороге банной комнаты опомнился и, чертыхнувшись, вернулся к бассейну. Бегать по гостинице голым было унизительно и глупо.
  К счастью, больше никто не потревожил грозного гостя. Ричард с удовольствием помылся, довольно насвистывая, поднялся на второй этаж и распахнул дверь своего номера.
  - Ну, как? - хитро улыбнулась ему Маруся.
  Ричард оглядел жену, одетую в бледно-голубые шаровары и расшитый серебром полупрозрачный балахон, не слишком скрывающий прелести, и глаза его налились кровью.
  - Какого чёрта ты так вырядилась?
  Маруся обиженно поджала губы.
  - Тупица! Я же наложница, а наложницы в Камии одеваются именно так.
  - Пусть хоть голыми ходят! Плевать! - зарычал Ричард. - Ты - королева Инмара, и не должна позорить нашу страну!
  - Ричи, здесь никто не слышал об Инмаре, - с грустью усмехнулась Маруся.
  - Ну и что? От этого ты не перестала быть королевой!
  - Какая ж ты бестолочь, милый! Мы одни, я в неглиже, а ты... - Маруся замолчала и насмешливо прищурилась. - Или тебя так хорошо помыли?
  - Маша! Как ты можешь? - покраснел инмарец. - Ты - моя жена, и я люблю только тебя!
  - Что-то я не заметила, - фыркнула королева, и полупрозрачный балахон скользнул на пол.
  Ричард отвёл глаза от высокой груди жены и, чувствуя себя непроходимым болваном, пролопотал:
  - Машенька, ты должна понять. Мы в чужом Мире, в непонятной стране, среди каких-то дикарей...
  - И что?
  Маруся опустилась на тахту и изогнулась, как кошка.
  - Я волнуюсь...
  - Всё-таки ты ужасно бестолковый, - рассмеялась королева, легко поднялась на ноги и, плавно покачивая бёдрами, приблизилась к мужу: - Удивительно, как в одном человеке уживаются сила и наивность.
  - Я... - начал Ричард, осёкся и сжал жену в объятьях.
  - Так-то лучше, - прошептала Маруся и потянула его к тахте...
  
  Поздно вечером королева Инмара сидела на подушке возле низкого столика и задумчиво водила пальцем по карте Камии, а Ричард, развалившись на тахте, сонно любовался своей прелестной женой. В дрожащем свете магических свечей кожа землянки, казалось, светилась изнутри, а русые волосы, разметавшиеся по плечам, выглядели невероятно нежными и шелковистыми. "Хорошо, что Маша отрастила их", - подумал Ричард и перевернулся на бок, чтобы лучше видеть жену.
  - Тебе нужна легенда, Ричи.
  - Какая? - лениво поинтересовался инмарец.
  - Правдоподобная. Я хочу, чтобы нас принимали за камийцев. Так будет спокойнее.
  - И что ты предлагаешь?
  - Допустим... - Палец Маруси скользнул по пустыне Харшида, по лесам Суннита и Шании. - Допустим, ты - младший сын мелкопоместного барона из Шании. Ты жил, скажем... - королева ткнула пальцем в угол карты - в Лерте. Твой отец - потомок полковника из войска великого Олефира. У него было пятеро сыновей, и ты - самый младший из них. Когда отец умер, тебе ничего не досталось, кроме меня, и ты решил, что станешь разбойником и будешь добывать средства к существованию мечом. Сила в Камии - главная добродетель.
  - Откуда ты знаешь?
  - Пока ты купался, я поболтала со слугами и рабами. Меня считают твоей наложницей и охотно делятся информацией. Как с равной. Кстати, запомни: я не просто наложница, а любимая наложница.
  - В чём разница? - хмуро осведомился инмарец.
  - Любимая наложница - что-то вроде жены. Как правило, ими становятся дочери знатных камийцев. В этом мире нет института брака. Для того, чтобы купить обычную наложницу, нужно сходить на невольничий рынок, а любимую наложницу приобретают с согласия её отца, ну и цена, конечно, соответственная.
  - Не переживай, я буду говорить, что ты самая дорогая из любимых наложниц, - рассмеялся Ричард, но Маруся не улыбнулась:
  - Это не шутки. Не перегибай палку, милый. Откуда у тебя, младшего сына захудалого барона, дорогая любимая наложница?
  - Отбил в бою! - воинственно фыркнул Ричард, и королева Инмара одобрительно кивнула.
  - Молодец, схватываешь на лету.
  - Не слишком ли ты вошла в образ камийки, милая?
  - Нет, Ричи. Тебе необходимо гармонично вписаться в камийское общество, чтобы не стать рабом и иметь возможность свободно передвигаться по Камии. И для этого роль разбойника подходит лучше всего - тебя будут бояться и уважать.
  - Хорошенькая перспектива для короля Инмара! - ухмыльнулся Ричард. - Кстати, почему ты говоришь только обо мне? А ты?
  - Я твоё бесплатное приложение, милый. Любимая наложница, просто наложница - не важно. Суть одна: в Камии я - рабыня.
  - Ты - моя боевая подруга!
  - Только не кричи об этом на всех перекрёстках.
  Ричард поднялся с тахты, завернулся в простыню и подошёл к столику.
  - Говоришь, в Камии ценится сила? - остановившись рядом с женой, жёстко произнёс он. - Тогда я заставлю камийцев уважать тебя! Я никому не позволю обращаться с тобой, как с вещью!
  Маруся благодарно улыбнулась, и её серые глаза наполнились нежностью и любовью.
  - Я счастлива, что у меня такой муж, как ты, Ричи. Ты самый сильный, и я горжусь тобой.
  Ричард притянул к себе жену, крепко обнял её и шепнул:
  - Мне не нравится, как этот мир влияет на тебя, Маша. Не поддавайся ему! Помни: где бы мы ни были, ты - моя королева. И королева Инмара. Носи этот титул с высоко поднятой головой!..
  
  Правители Инмара задержались в Дияре: Ричарду нужно было войти в образ камийца. Он старательно выучил придуманную женой легенду и часами бродил по городу, впитывая его атмосферу и изучая быт его обитателей. В отличие от Маруси, на удивление быстро приспособившейся к камийским обычаям, инмарца бесили варварские законы Камии. Порой, при общении с диярцами, он с трудом сдерживал гнев, но привычка чуть что хвататься за меч, воспринималась как проявление силы, и Ричард быстро стал в городе уважаемым человеком. С ним почтительно здоровались на улицах, приглашали в гости, предлагали лучшие товары в лавках и на базаре, а после того, как заезжий купец попросил инмарца продать Марусю и был убит, его авторитет возрос до небес.
  Однако, как ни старались Ричард и Маруся, о друзьях они ничего не узнали: либо их не было в Камии, либо - случилась беда. И более-менее освоившись в чужом мире, правители Инмара решили покинуть Дияр и отправиться в Бэрис, надеясь, что в столице, куда стекаются караваны со всей Камии, больше шансов услышать о друзьях. Щедро расплатившись с Парвизом, они сели на коней и направились к городским воротам, где их встретили знакомые стражники.
  - Добрый день, господин Ричард, - почтительно поприветствовали они разбойника. - Уезжаете?
  - Да. Я и так засиделся в вашем славном городке, - дружелюбно улыбнулся инмарец.
  - Хорошо, потому что вчера вечером в Дияр прибыл гонец из Бэриса, - сообщил один из офицеров.
  - И как дела у кайсары?
  - Нормально, - весело отозвался камиец. - Зато у вас небольшие проблемы, господин. Ограбленный Вами купец Фаррох, пожаловался в лигу работорговцев, и за Вашу голову назначена баснословная награда.
  - И сколько же я стою?
  - Сто тысяч бааров.
  - Солидно, - хмыкнул Ричард. - Хотите разбогатеть?
  - Что Вы, - обиженно поморщился камиец и, покосившись на руку инмарца, лежащую на рукояти кинжала, добавил. - Мы хотим остаться в живых.
  Ричард громко расхохотался и, бросив стражникам туго набитый кошелёк, выехал за ворота.
  - Выпейте за моё здоровье! - на ходу крикнул он и направил коня в пустыню.
  Вслед разбойнику неслись восторженные возгласы и пожелания доброй дороги...
  
  Глава 4.
  Сказка для Солнечного Друга.
  
  Солнечный Друг бодро шёл по пустыне: на голове пламенела оранжевая панама, ладонь приятно холодила бутылка пива. Прихлёбывая любимый напиток, Валентин с интересом глазел по сторонам - до сего дня бывать в пустыне ему не приходилось. Когда же пешком идти надоело, Солнечный Друг, ни чуть не сомневаясь в правильности своего выбора, сотворил мохнатого двугорбого верблюда, забрался в мягкое сафьяновое седло и неторопливо поехал дальше.
  Валечка не лишился ни памяти, ни магии. Мало того, очнувшись под злым белым солнцем, среди коричневых барханов, сочащихся струйками песка, он сразу сообразил, что находится в Камии. Солнечный Друг хотел переместиться в Лайфгарм, но, увы, не вышло: то ли Лайфгарм был закрыт, то ли Камия не выпускала его. В качестве эксперимента Солнечный Друг перенёсся к соседнему бархану и, поняв, что способности к перемещению не утратил, поморщился. "Началось", - с досадой подумал он, но унывать и отчаиваться было не в его духе, и Валентин отправился на поиски аборигенов.
  "Кто и зачем вышвырнул нас в Камию? - размышлял он, покачиваясь в мягком седле. - Скорее всего это тот же гад, что удерживал Диму в плену. Но тогда он весьма и весьма могущественный товарищ. До сих пор мне были известны только двое магов, способных проникнуть в Камию. Один из них мёртв, а Тёму исключаем! Тогда кто?"
  Солнечный Друг вздохнул, не найдя ответа, сосредоточился и (в который раз!) поискал друзей, и опять потерпел неудачу.
  "Но это не означает, что их здесь нет, - продолжал размышлять землянин. - Раз наш могущественный враг сумел проникнуть в Камию, значит, и Диму с Тёмой мог прикрыть, правда, неясно: зачем? А уж с Ричи и девушками наверняка в лёгкую справился!"
  Землянин вгляделся вдаль и, обнаружив на горизонте едва заметное облачко пыли, обрадовался.
  - Вот и аборигены, горбатый. Прибавь, что ли шагу. Похоже, они движутся в том же направлении, что и мы.
  Верблюд зашагал быстрее, и через час Солнечный Друг догнал вереницу гружёных повозок. Воспользовавшись заклятием невидимости, Валентин поехал вдоль каравана: мощные быки, сильные лошади, всадники с мечами и арбалетами за спиной, а впереди, на статном сизо-сером скакуне - молодой худощавый мужик в белом, сверкающем золотым кантом халате. "Почему-то мне не хочется общаться с ним", - недовольно подумал Солнечный Друг, пропустил караван вперёд и поехал следом. Уже к вечеру пустыня начала отступать: песок превратился в потрескавшуюся бурую землю, появились островки пожухлой зелёновато-серой травы и низкорослые кустарники. Из разговоров солдат Солнечный Друг выяснил, что караван идёт из Харшида в Брадос. Оба названия Валечке ничего не говорили, но, когда пустыня плавно перетекла в степь, он порадовался и похвалил себя за то, что выбрал правильное направление, и превратил верблюда в лошадь.
  Мягкий климат Брадоса пришёлся землянину по душе - здесь не было горячих песков и знойного воздуха. Время от времени он обгонял караван и наслаждался бешеной скачкой по бескрайней Ханшерской степи. Лошадь неслась по бледно-зелёной траве, длинные белёсые стебли которой стелились по земле тонкими нитями и шевелились от легчайшего ветерка, и Валентину казалось, что он плывёт по бескрайнему жемчужному морю.
  Валечка с наслаждением "проплыл" по чудесным степям Брадоса и вместе с караваном углубился в Тхарийский лес. Мощные разлапистые деревья, чем-то похожие на земные дубы, и густой подлесок из колючих кустов делали лес практически непроходимым, но наёмники, охранявшие караван напряженно смотрели по сторонам. Прислушавшись к тихим репликам Валентин выяснил, что в густой кроне деревьев частенько прячутся разбойники. Но на этот раз обошлось. Белое солнце скрылось за макушками деревьев, и караван остановился на большой поляне, специально вырубленной для караванов. Валечка соорудил себе невидимую палатку, и, съев пару хот-догов, залез в спальный мешок. Он сладко спал, когда, посреди ночи, лагерь взорвался криками ужаса и бряцаньем мечей. Солнечный Друг осторожно выглянул из палатки и замер: прямо на него двигалось чудовище. Клокастая чёрная шерсть стояла дыбом, на огромной голове светились маленькие красные глазки, а мощная пасть кровожадно скалилась. Пенистая розоватая слюна стекала по косматой шее и клочьями падала на землю. Чудовище издало громоподобный рёв и, медленно перебирая мощными когтистыми лапами, приблизилось к невидимой палатке. При виде трёх рядов длинных острых клыков Валентин поморщился, потянулся и шагнул навстречу монстру.
  - Чего шумишь? - уперев руки в бока, ворчливо произнёс он. - Иди отсюда подобру-поздорову!
  Чудовище рыкнуло и продолжило наступление.
  - Как знаешь, - хмыкнул Валентин. - Я хотел по-хорошему, но ты, балбес, не понимаешь!
  Маг притворно тяжело вздохнул и запустил в раскрытую пасть монстра бледно-фиолетовый диск.
  Зверь упал замертво, а Солнечный Друг, устранив нарушителя спокойствия, отправился досыпать. На поляне повисла тишина. Солдаты, караванщик и рабы оторопели: все они видели, как из воздуха появилась странная светящаяся тарелка, которая влетела в пасть зверю, и тот рухнул, как подкошенный. Люди не знали, что думать. Они стояли вокруг туши тхарийского шырлона и строили версии своего чудесного спасения. Одну фантастичнее другой. Конец бессмысленным разговорам положил хозяин каравана. Он велел солдатам заткнуться, а рабам приказал разделать добычу. И до самого утра рабы возились с тушей тхарийского шырлона: его нежное мясо было любимейшим и редчайшим лакомством при дворе эмира Сафара.
  Обычно, охота на тхарийское чудовище устраивалась всего два раза в год. Шырлона выслеживали, и вооружённые железными пиками рабы толпой наваливались на него. Этот вид охоты в Камии был самым дорогим, поскольку лишал жизни множество крепких и выносливых невольников.
  Хозяин каравана наблюдал за разделкой туши и довольно потирал руки: вместо возможных убытков, его ждала невероятная прибыль. Он уже грезил новым шикарным домом в Бэрисе и ласками юных наложниц...
  
  Валентин неспешно допивал кофе, когда караван вновь тронулся в путь. Целую неделю повозки тряслись по лесной дороге, а на закате седьмого дня показались Хаттийские горы. Валечка залюбовался величественной панорамой горной гряды, склоны которой покрывали малахитовые леса, плавно переходящие в светлые пятна золотисто-зелёных лугов. Чистый прохладный воздух наполняли пряные ароматы трав, но чем ближе караван походил к крепости Куни, тем чаще к свежему благоуханию леса примешивались резкие запахи города. И вскоре, вместе с караваном, Валечка въехал в столицу Брадоса. Миновав высокие серые стены с круглыми сторожевыми башнями он присмотрелся к одежде местных жителей и соорудил себе нечто подобное: просторные белые штаны, бледно-жёлтую шелковую рубаху и коричневый халат свободного покроя, украшенный ярким растительным орнаментом. Только обувь оставил прежней, мага не прельщала перспектива цокать деревянными подошвами по брусчатой мостовой.
  Оглядев себя, Валечка довольно крякнул, проявился и, пришпорив коня, поскакал к центру города. Он полагал, что окажется на площади, но неожиданно выехал на берег глубокого рва - в центре крепости располагался остров, а на нём - огромный круглый дворец с огромным стеклянным куполом, загадочно переливающимся в лучах белого камийского солнца. Стены дворца были сложены из охристо-золотистых камней разной величины. Узкие и широкие ряды чередовались, создавая неповторимый причудливый узор...
  Валентин перевёл восхищенный взгляд на каменную арку ворот: под ней сверкали широкие бронзовые створы, украшенные замысловатой чеканкой. От ворот тянулась стена из кремовых мраморных плит, а высокие круглые башни, облицованные радужными глазурованными изразцами, разбивали её на равные промежутки. На смотровых площадках стояли арбалетчики в алых халатах и высоких конусообразных колпаках - прекрасный дворец в любую минуту готов был стать неприступной крепостью.
  Неожиданно раздался громкий лязг, и тяжелые створы начали медленно раскрываться. Привлечённые шумом, перед подвесным мостом стали собираться горожане. Валечка тоже подъехал ближе. Из ворот вышел высокий тощий человек со свитком в руках. Он остановился на середине моста, развернул свиток и громко провозгласил:
  - Слушайте, жители Куни! Эмир Сафар, чьё мудрое правление делает нашу жизнь прекрасной и благодатной, взывает о помощи. Любимый сын эмира, благородный Малек, скован страшным недугом и умирает. Наш всемилостивейший правитель осыплет деньгами и почестями того, кто исцелит его любимого сына!
  Глашатай повторил воззвание несколько раз и удалился.
  - Это дело как раз по мне, - усмехнулся Солнечный Друг и направился к воротам.
  Он въехал на подвесной мост, прошептал заклинание, и халат преобразился в чёрный просторный балахон, расшитый маленькими золотыми солнышками. Кунийцы изумлённо ахнули, а Валентин торжественно изрёк:
  - Я - великий Солнечный Друг! Я пришёл в Куни излечить любимого сына эмира Сафара! Ведите меня к правителю, ибо каждая минута промедления смерти подобна!
  Охранники, не двигаясь с места, тупо таращились на него, и Валечка грозно свёл брови.
  - Что вы стоите? Благородный Малек умирает, а вы ворон считаете! Болваны! Быстро ведите меня к Сафару! - рявкнул он, и опомнившиеся стражники бросились вперёд, указывая дорогу великому Солнечному Другу.
  Эмир Сафар оказался невысоким крепким мужчиной с проседью в чёрных волосах и выразительными карими глазами на смуглом печальном лице. Он с недоверием смотрел на Валентина, ожидая, когда тот заговорит.
  - Я - великий Солнечный Друг! - заявил землянин. - В Камии я проездом. Я услышал, что твой сын болен, и зашёл помочь благородному эмиру!
  - Ты слишком молод для чародея, - скептически заметил Сафар, но Валечка лишь усмехнулся:
  - Я - великий Солнечный Друг, и выгляжу так, как считаю нужным!
  - Хорошо, - кивнул эмир. - Тебя проводят к Малеку, но, если ты не справишься, я прикажу скормить тебя шырлонам.
  - Шырлоном меня не испугаешь, - отмахнулся Валентин и с важным видом проследовал за рабом.
  Покои больного соседствовали с апартаментами эмира, и уже через минуту Валечка оказался в роскошной спальне, где на низкой, поражавшей размерами кровати лежал бледный юноша лет семнадцати. Вокруг наследника со скорбными лицами толпились мужчины в коротких парчовых халатах, блестящих шароварах и остроносых, расшитых бисером тапках. Толпа придворных напомнила Валентину картинку из кусочков стеклянной мозаики, и он улыбнулся.
  - Великий Солнечный Друг! - с надрывом прокричал слуга, и его голос словно проделал брешь в радужном панно - придворные расступились, открывая дорогу к кровати.
  Валечка важно кивнул, подошёл к больному, внимательно посмотрел на него и нравоучительно сообщил:
  - Смотреть надо, что пьёшь.
  Он положил руку на грудь Малеку, и придворные ахнули: землистые щёки порозовели, безжизненные губы шевельнулись, и, сделав глубокий вдох, наследник открыл глаза и сел.
  - Чудо! - возопил один из придворных, а раб, сопровождавший Валентина, опрометью кинулся к эмиру, докладывать о чудесном воскрешении Малека.
  Валечка тем временем степенно подошёл к столу, где стояла чаша с вином, взял её в руки и принюхался:
  - Кто-то хорошо постарался. - Он обвёл глазами притихших придворных и хихикнул: - Сказать кто?
  - Не надо! - истерично завопил пожилой мужчина в ярко-синем халате.
  - Как скажешь, - ухмыльнулся Валентин, наблюдая, как стража сбивает с ног отравителя.
  - Спасибо тебе, незнакомец, - церемонно поклонился Малек.
  Он уже встал с постели и, улыбаясь, смотрел на своего спасителя.
  - Ерунда, - пожал плечами Солнечный Друг. - Дел на копейку - разговоров на год. Пойдём, обрадуем Сафара.
  Но эмир уже сам входил в спальню. Он обнял сына и с юношеской горячностью воскликнул:
  - Ты воистину великий чародей, Солнечный Друг! Проси, что хочешь!
  - Расскажите мне о Камии, Сафар. Я гость в вашем Мире и хотел бы побольше узнать о нём.
  - Ты лучший гость из тех, кого мне доводилось принимать в своём доме. Я могу сравнить тебя лишь с великим правителем Олефиром и прекрасным принцем Артёмом.
  - Вот-вот, - кивнул Валечка, - о них-то я и хотел узнать поподробнее.
  - Для тебя - всё, что угодно, - расплылся в улыбке Сафар. - Прошу в мои покои, чародей.
  Эмир привёл Солнечного Друга в круглую комнату с витражным потолком, самолично усадил на гору мягких подушек и негромко хлопнул в ладоши. Из ниши, прикрытой лёгкой занавесью, выскользнули две юных девушки в полупрозрачных шароварах. На щиколотках и запястьях позвякивали золотые и серебряные браслеты, на шеях сверкали ожерелья удивительной красоты. Грациозными ланями рабыни метнулись к низкому столику между эмиром и его гостем, наполнили золотые чаши ароматным тягучим вином и с поклоном вручили их мужчинам.
  - За великого целителя! - провозгласил Сафар.
  Валечка оторвал взгляд от красавицы-рабыни, согласно кивнул и хлебнул сладкого вина.
  - Ликёр, - поморщился он и залпом допил напиток.
  - Тебе не нравится? - огорчился эмир.
  - Да нет, почему же, - беззаботно ответил землянин, подставляя чашу рабыне. Сделал глоток и посмотрел на эмира: - Я готов слушать.
  Сафар пригубил вино и нараспев заговорил:
  - Великий Олефир пришёл в Камию...
  Валечка внимательно выслушал историю о подвигах Фиры и Тёмы, а когда Сафар закончил длинный витиеватый рассказ, задумчиво протянул:
  - Занимательно... Хотел бы я познакомиться с принцем Артёмом и хоть одним глазком взглянуть на Рыжую Бестию.
  - Да минет тебя чаша сия, чародей. Бедный принц до сих пор во власти этой ведьмы.
  - Почему ты так думаешь, Сафар?
  - Если бы дело обстояло иначе, он давно бы вернулся в Камию и занял место своего великого отца.
  - Возможно, - неопределённо кивнул Солнечный Друг, - хотя зачем ему Камия? Может, он стал императором другого Мира?
  - Принц Артём любил Камию. Он обязательно вернулся бы, если б мог.
  Валечка допил вино и поднялся:
  - Благодарю за гостеприимство, эмир, но меня ждут дела. Я ухожу из Куни.
  - Прямо сейчас? Ночью? - растерялся Сафар.
  - Я спешу.
  - Как я могу отблагодарить тебя за чудесное исцеление сына, чародей?
  - Мне ничего не надо, - отмахнулся Валентин.
  - В Камии неспокойно, - предостерёг его эмир. - Путешествовать одному небезопасно. Дождись каравана, и пусть твоё ожидание скрасят мои лучшие наложницы.
  Валентин бросил взгляд на полуобнаженных девушек и улыбнулся:
  - Заманчивое предложение, Сафар, но я спешу.
  - Что ж, - вздохнул эмир. - Раз деньги и женщины тебя не интересуют, позволь вручить тебе подарок на память.
  Сафар снял с пальца перстень с гербом Брадоса и протянул его магу.
  - Спасибо.
  Солнечный Друг надел кольцо на безымянный палец и усмехнулся, взглянув на скалившегося в камне шырлона:
  - Забавная зверюшка, только очень шумная и невоспитанная.
  - Ты встречал шырлона?!
  - Он мешал мне спать, и я убил его.
  Глаза Сафара наполнились искренним восхищением:
  - Обещай вернуться, чародей! Я прикажу выследить для тебя шырлона, и мы вместе отправимся на охоту. Хочу собственными глазами увидеть, как ты расправляешься с тхарийским чудовищем!
  - Это уж, как карта ляжет, - хихикнул Солнечный Друг и исчез...
  
  Валентин решил как можно быстрее добраться до Крейда. Он надеялся, что, оказавшись в Камии, Артём обязательно заглянет в Ёсский замок, резиденцию великого Олефира. "Великий Олефир. Великий... Чёрт бы его побрал! - раздражённо думал Солнечный Друг. - Чего ему не хватало?! В Камии он был живым богом! Сидел бы здесь и наслаждался! Так нет, притащился в Лайфгарм и испортил всем жизнь! Кретин! Жаль, что ты умер, Фира! Я бы лично прихлопнул тебя ещё раз!"
  Валентин ехал по лесной дороге вдоль Хаттийских гор, внимательно оглядываясь по сторонам, в поисках места для ночлега. Рыжая камийская луна спряталась за облако, и стало совсем темно. Солнечный Друг спешился, стреножил коня и стал колдовать. Вскоре на маленькой лужайке появилась уютная палатка, весело затрещал костерок, а на треножнике закипел котелок с рыбным супом. Валентин вдохнул аппетитный запах и, посматривая на усыпанное красноватыми звёздами небо, приступил к позднему ужину. Покончив с супом, он выудил из кармана фляжку, сделал большой глоток и блаженно зажмурился.
  - Лепота! - промурлыкал землянин, обернулся и крикнул в темноту: - Ну, что стоите? Идите сюда!
  Из кустов выбрались трое оборванцев с дубинами наперевес и неторопливо подошли к костру.
  - Выворачивай карманы! - грубо приказал один из них, презрительно глядя на хлипкого рыжеволосого человека.
  - С удовольствием, - лукаво улыбнулся Валентин. - Я поужинал и готов развлечься!
  Глотнув водки, он вытащил из кармана ракетницу, пальнул в воздух, и ярко-зелёная вспышка осветила ночное небо. Оглушительный хлопок напугал разбойников. Они попадали на землю, закрывав голову руками, а Валентин расхохотался и весело сказал:
  - Что с вас взять? Дикий народ!
  Он приложился к фляге и выстрелил ещё раз.
  - Пощади нас, колдун!!!
  - Так и быть. Садитесь поближе, - дружелюбно предложил Солнечный Друг и захрустел солёным огурцом.
  Разбойники на четвереньках подползли к костру и устроились напротив мага, испуганно глядя на незнакомый чёрный предмет в его руках.
  - Эх, ребята, и охота вам мотаться ночью по лесам?! Чего дома-то не сидится? - задушевно произнёс Валентин, протягивая флягу лохматому, давно не мытому камийцу.
  - Да, нет у нас дома, - с горечью ответил разбойник и пояснил: - Мы не смогли заплатить налоги, и эмир Сафар забрал наши дома в счёт долга.
  Он собрался с духом, глотнул водки и передал флягу товарищу.
  - Да, братцы, не повезло вам, - хмыкнул Солнечный Друг, вручая закашлявшемуся разбойнику миску с квашеной капустой и ломоть чёрного хлеба. - Только на дороге вряд ли много заработаешь. Вам, ребята, надо банки грабить!
  Фляга прошла по кругу и вернулась к Валентину.
  - Что такое "банки"? - поинтересовался первый разбойник, не переставая жевать капусту
  - Банк - это место, где деньги лежат! - наставительно объяснил Валентин, подняв ракетницу вверх.
  Бандиты задрали головы и, смачно чавкая, уставились в небо.
  - Мы не умеем летать, - вздохнул один из них.
  - Зачем летать? Нужно найти место, где эмир Сафар держит свои денежные средства, и экспроприировать их в пользу бедных!
  - Экспро... что?
  - Какие вы бестолковые! - возмутился Солнечный Друг. - Значит, так, разъясняю: эмир - угнетатель, вы - угнетённые. Надо что-то менять!
  - Что? - опешили бандиты.
  - Всё!
  Валентин раздал собутыльникам гранёные стаканы с водкой и сотворил закуску: селёдку, солёные огурцы, маринованные грибы, хлеб и картошку в мундире. Разбойники хлебнули водки и вытаращили глаза на гуру:
  - Что мы должны делать?
  Промочив горло, Валентин торжественно произнёс:
  - Восстановить справедливость! Отобрать деньги и имущество у богатых и раздать бедным! Вам нечего терять, кроме своих цепей! Так возьмите власть в свои руки!
  - Кто ты? - благоговейно спросил лохматый разбойник.
  - Я - великий Солнечный Друг, маг и целитель! - изрёк Валентин и взмахнул ракетницей.
  - Стань нашим предводителем!
  - Спасение утопающих дело рук самих утопающих! - глубокомысленно объявил землянин и продолжил: - Вы должны сами позаботиться о счастье Родины! Я помогу вам, но только материально.
  И Солнечный Друг махнул рукой со стаканом. Водка брызнула камийцам в лицо, они вздрогнули и зажмурились. Несколько секунд разбойники сидели неподвижно, а когда, набравшись мужества, открыли глаза, то не узнали друг друга. Валентин расхохотался, довольный собственной шуткой: трое камийцев выглядели, как актёры Голливуда, снимающиеся в вестерне. Широкополые шляпы, клетчатые рубашки, кожаные штаны и жилетки, на поясах - по паре кинжалов. Рядом с бандитами фыркали и били землю копытами сильные гнедые скакуны.
  - Вот это я понимаю! - самодовольно воскликнул Солнечный Друг, и кони заливисто заржали.
  Валентин подмигнул им, выставил правую руку вперёд и провозгласил:
  - По коням, пролетарии! Час настал! Вперёд! На борьбу с угнетателями народных масс!
  Маг вручил новоявленным революционерам фляги с водкой, котомки с закуской и по-отечески похлопал по спинам:
  - В бой!
  Пьяные бандиты взобрались на коней и с радостными воплями исчезли в темноте, а Солнечный Друг заполз в палатку и благополучно проспал до утра.
  
  Разбойники скакали всю ночь. К утру они протрезвели и остановились, растерянно глядя друг на друга. Призывы великого Солнечного Друга будоражили кровь и, после недолгих дебатов, бандиты решили отправиться в Харшид, чтобы начать борьбу за справедливость именно с этого, наиболее богатого государства Камии. Первые камийские революционеры углубились в пустыню, и через неделю достигли небольшого оазиса Хатем. К этому времени водка и закуска, выданные гуру, закончились, и они были злы на весь свет. Бандиты ворвались в Хатем, ведомые словами пьяного Валентина: "Деньги - бедным, свободу - угнетённым!", и с налёту взяли власть в свои руки. "Ученики" Солнечного Друга были бедными и угнетёнными, поэтому они убили наместника кайсары Сабиры, захватили городскую казну и объявили Хатем независимым оазисом. В Камии чтили силу, и хатемцы немедленно признали захватчиков правителями города. Разбойники поселились в огромном доме наместника кайсары, окружили себя роскошью и приказали славить великого Солнечного Друга так же, как самого великого Олефира.
  
  Глава 5.
  Колдовать - это здорово!
  
  Яростное белое солнце обжигало нежную кожу и слепило глаза. Горячий бледно-коричневый песок рассыпался под ногами, точно крупа, набивался в туфли, царапая ноги, и заметал подолы длинных платьев. Вереника вытряхнула песок из туфель, оглядела диковинные песчаные горы и жалобно спросила:
  - Где мы?
  - Похоже, в какой-то пустыне, - ответила Станислава.
  - Мне здесь не нравится!
  Вереника закрыла глаза и прочитала заклинание, намереваясь вернуться в Лайфгарм, но ничего не вышло.
  - Магии нет, - прошептала Стася. - Я попробовала найти Диму, но... Я вообще ничего не могу сделать, словно никогда не владела даром.
  - Кто-то решил избавиться от нас? - спросила Вереника, с тоской разглядывая унылый, однообразный пейзаж.
  Внезапно она заметила чёрную точку на горизонте и дёрнула Стасю за рукав.
  - Там что-то есть!
  Станислава козырьком приложила руку ко лбу, всмотрелась вдаль и неуверенно произнесла:
  - Надо туда дойти. Вдруг там люди. Может быть, они помогут нам.
  Вереника кивнула, и они побрели к тёмной точке на горизонте. Палящий зной сводил с ума, и, стянув нижние юбки, правительницы Лирии и Годара накинули их на головы и плечи. Стало немного легче, но не настолько, чтобы воспарить духом. Лица горели от пустынного жара, губы противно ссохлись и потрескались. Пить хотелось ужасно.
  Девушки почти выбились из сил, когда ориентир стал принимать очертания города. Над песком выросли бледно-жёлтые стены из песчаника, проявились черепичные крыши домов и высокие тонкие деревья с пышными шапками перистых листьев. Стася и Вереника долго шли вдоль стены, пока не увидели большие деревянные ворота, возле которых, прямо на песке, сидели четверо стражников в чёрных халатах и белых шляпах с большими полями.
  Стражники заметили путниц, но отойти от ворот не посмели: к городу приближался караван. Им оставалось с досадой наблюдать, как от каравана отделяются всадники на мышастых лошадях и на полном скаку подлетают к девушкам. Наёмники ловко перекинули добычу через сёдла, вернулись к каравану и вместе с ним подъехали к воротам.
  - Повезло вам, ребятам, - завистливо произнёс один из стражников. - Жаль, до нас всего несколько метров оставалось.
  - Да... - протянул другой. - Могли бы славно позабавиться, да и заработать.
  - Значит, сегодня не ваш день, - хмыкнул наёмник в коротком зелёном халате и бросил на песок несколько медных монет - плату за въезд в Гольнур, последний оазис на пути в Бэрис.
  Вереница фургонов благополучно миновала заставу и въехала на центральную улицу города. Тяжёлые фургоны медленно катились мимо невысоких домов из необожжённого кирпича. В лучах жаркого белого солнца их мозаичные фасады светились всевозможными оттенками серебряного и розового. Дома окружали необыкновенные стройные деревья с мохнатой корой и узорчатыми тёмно-зелёными кронами.
  Караван въехал на просторный сонный двор гостиницы. Повозки остановились, возницы начали распрягать быков, а высыпавшие из дома рабы занялись лошадьми наёмников.
  Полуживых от жажды и усталости пленниц, втащили в роскошную комнату, где поспешно накрывался низкий стол. Наёмники бросили девушек на пушистый длинноворсный ковёр и ушли. Казалось, никто не обращает на них внимания, но, едва Хранительница попыталась сесть, рядом возник коренастый мужчина и грубо толкнул её на пол. Стася и Ника испуганно переглянулись и замерли на ковре, не смея даже пошевелиться.
  Рабы разложили вокруг стола цветные подушки и застыли у стен, преданно глядя на двери. Прошло несколько томительно долгих минут, и в комнату, громко переговариваясь между собой, вошли трое молодых, роскошно одетых людей. Рабы тотчас попадали на колени и склонили головы. Караванщики развалились на мягких подушках, омыли руки в медных широких чашах и приступили к еде.
  Приподняв головы, Стася и Вереника голодными глазами смотрели, как мужчины запихивают в рот жирные куски мяса и с шумом прихлёбывают вино. Насытившись, они вытерли грязные пальцы о полы расшитых золотом халатов и обратили взоры на измученных пленниц.
  - Раздевайтесь! - рыгнув, приказал один из них.
  Стася и Вереника сели и с ужасом уставились на караванщиков.
  - Я должен повторять дважды? Вы глухие?
  Пленницы молчали.
  - Посмотри на их волосы и одежду, Рузбех. Они с севера, а до северянок всегда долго доходит, что от них требует господин.
  Рузбех недовольно посмотрел на брата:
  - Если ты такой умный, Альяр, объясняйся с ними сам.
  - С удовольствием.
  Альяр поднялся, одёрнул халат и подошёл к пленницам. Стася и Вереника испуганно прижались друг к другу: сопротивляться не было сил. Альяр внимательно рассмотрел "добычу" и вдруг пнул Хранительницу ногой:
  - Ты! Вставай!
  Стася неловко поднялась, и её глаза затопил животный страх.
  - Как тебя зовут?
  - Маргарет.
  - Я же говорил, северянки. Видимо от хозяина отбились, - ухмыльнулся Альяр и посмотрел на девочку: - А как твоё имя?
  - Ника.
  Камиец схватил Веренику за руку, заставил подняться и придирчиво ощупал хрупкое тело.
  - Отличный товар. В Бэрисе за неё дадут хорошую цену.
  Вереника дёрнулась, и Альяр расхохотался.
  - Зохаль! Рузбех! Они не простые рабыни. Мы поймали чьих-то любимых наложниц, да ещё северянок. Бэрис взвоет от восторга, когда мы выставим их на торги.
  - Здорово! - подхватил Зохаль. - Вот так удача! Отец будет счастлив, увидев, сколько денег мы выручили за этих холёных цыпочек!
  - Говорят, северянки искусны в любви, - загоготал Рузбех. - Сейчас посмотрим. А, ну-ка, раздевайтесь!
  - Они сами не справятся. Помоги им, Рузик! - хохотнул Альяр и толкнул девочку в руки брата.
  Рузбех рванул шёлковое платье, и, дико завизжав, Ника влепила ему пощёчину.
  - Ах, ты дрянь! - взвыл камиец и замахнулся на пленницу, но Зохаль перехватил его руку:
  - Не порти товар!
  - И то верно. Принесите тирьяк! - хлопнул в ладоши Рузбех.
  Раб внёс чеканный кувшин с высоким горлышком и с поклоном подал его господину. Рузбех поднёс кувшин к губам Вереники.
  - Пей!
  - Нет.
  - Поможем?
  Рузбех подмигнул братьям, и те радостно загоготали. Зохаль сгрёб Веренику в охапку, Альяр вцепился в длинные золотистые волосы, откидывая голову непокорной северянки назад, и Рузбех тонкой струйкой влил наркотик ей в рот. Девочка подавилась и закашлялась, но караванщики отпустили добычу лишь убедившись, что тирьяк проглочен.
  Рузбех протянул кувшин Хранительнице и глумливо поинтересовался:
  - Сама выпьешь? Или тебе тоже помочь?
  Стася всхлипнула, дрожащими руками взяла кувшин и сделала глоток.
  - Ну, вот, теперь всё пойдёт, как по маслу, - хмыкнул Зохаль. - Раздевайтесь!
  Бессмысленные глаза девушек скользнули по довольным лицами караванщиков, и руки сами потянулись к пуговицам и крючкам. Братья с наслаждением наблюдали, как северянки покорно снимают одежду и без тени стеснения расправляют плечи.
  - Жаль, что пришлось опоить их, - проворчал Альяр и похлопал Веренику по оголённому бедру. - Мне нравится, когда женщины сопротивляются.
  - Да... Прошли те времена, когда мы веселились с принцем Артёмом, - вздохнул Зохаль, тиская полные груди Хранительницы. - Вот уж кто умел развлечься по-настоящему.
  - Кто-кто, а принц Камии знал толк в веселье, - согласился Рузбех и погладил бархатную щёчку девочки.
  - Тёма... - прошептала Вереника, и братья расхохотались.
  Зохаль притянул к себе Хранительницу, заставил прогнуться и властно провёл рукой от шеи до живота.
  - Хороша.
  - Я не хочу... - отрешённо протянула Станислава, и в ответ на её слова амулет вспыхнул рубиновым светом.
  В то же мгновение изумрудно-зелёные глаза полыхнули яростью и страхом. Хранительница взвизгнула, оттолкнула насильника и обеими руками вцепилась в Ключ.
  - Не хочу! Вы не получите нас! - прокричала она, и братья ошеломлённо застыли - северянки исчезли.
  - Колдовство, - простонал Альяр и округлившимися глазами посмотрел на Зохаля и Рузбеха. - Неужели, мы подобрали Рыжую Ведьму?!
  
  Стася и Вереника отрешённо смотрели друг на друга.
  - Мы вырвались, - прошептала Хранительница.
  - Как же здесь жарко... - обессилено протянула девочка и, обхватив руками голые плечи, опустилась на песок. - Ой! - вскрикнула она и вскочила.
  Стася продолжала сжимать амулет.
  - Я хочу пить, - произнесла она, и на песке появился большой глиняный кувшин.
  - Вода, - встрепенулась Вереника, схватила кувшин и принюхалась: - Вода, - повторила она и, сделав несколько глотков, протянула кувшин Станиславе.
  Хранительница жадно напилась и улыбнулась:
  - Магия вернулась.
  - Нам нужна одежда!
  Ника попыталась сотворить себе платье - тщетно.
  - Лучше ты, - обратилась она к подруге по несчастью, - у меня по-прежнему не выходит.
  Стася погладила амулет, и хрупкую фигурку девочки окутало лёгкое белоё платье, волосы собрались в "хвост", а на ногах появились спортивные тапочки. Вереника оглядела себя и скептически заметила:
  - Платье это конечно здорово, но я бы предпочла костюм инмарского воина. И меч!
  - Хорошо, - кивнула Хранительница, и за спиной девочки возник инмарский меч.
  - А костюм?
  - Тебе будет жарко. К тому же, тебе не стоит сражаться, Ника. Нужно придумать другой способ выжить.
  - Я - боевой маг!
  - Конечно, но не будешь же ты воевать с целым миром?
  - Почему нет?
  Стася усмехнулась, коснулась Ключа, и перед ними появился большой круглый шатёр.
  - Воевать будем позже. Сначала поедим и отдохнём, - тихо сказала она, и Ключ накрыл их временное жилище щитом.
  
  Путешественницы проспали почти сутки, а когда проснулись, Станислава коснулась амулета, и на столе появился завтрак.
  - Ты совсем не умеешь колдовать? - прихлёбывая горячий чай, поинтересовалась Вереника. - Я думала, что ты настоящий маг. Ты же сестра Димы.
  - Я надеялась, что мне никогда не понадобиться колдовство, - вздохнула Хранительница и отвела взгляд.
  - В самом деле? Но колдовать - это здорово! Лично я всегда хотела стать Высшим магом.
  - Волшебство приносит одни неприятности, и то, что мы здесь - лучшее тому доказательство! Если б Дима не был магом, он не стал бы Смертью, да и Артём тоже. Что хорошего в том, что они умелые волшебники? Это не сделало их счастливыми!
  - Разумеется, сделало! Дима встретил тебя, а Артём - меня. Если бы Тёма был простым лирийцем, мы никогда бы не смогли быть вместе.
  - Наверное, - неохотно признала Хранительница, - но разве ты меньше любила бы Артёма, если б он не был магом?
  - Смертью, - поправила Вереника. - Но не в этом дело: даже будучи сыном Высших магов, Тёма не мог просить моей руки. Раньше считалось, что маги не могут править людьми.
  - Но ты же маг и лирийская принцесса одновременно. Почему для тебя сделали исключение?
  - Во-первых, все лирийцы обладают слабым магическим даром. А мне повезло родиться с выдающимися способностями. В Лирии так бывает. Время от времени, у нас появляются сильные маги. Многие уходят из Лайфгарма, но некоторые остаются и становятся Высшими магами. Что же касается меня, то Совет так и не решил мою судьбу. Мои родители не имели других детей и не хотели отпускать меня из Лайфгарма, так что, рано или поздно, я всё равно бы стала царицей Лирии, - намазывая на хлеб варенье, деловито рассуждала Вереника. - И я рада, что Артём будет моим царём.
  - Сначала его нужно найти.
  - Так поищи, - облизывая пальцы, предложила девочка, и Хранительница вздохнула:
  - Легко тебе говорить. Я не знаю, как это делается.
  - Учиться надо было! Говорила я тебе, магия - это вещь! Вместо того, чтобы рыдать целый год, ты могла бы брать уроки. Тебя согласился бы обучать любой из Высших магов, потому что ты - сестра Димы. Да и Артём помог бы. Брала бы пример с Солнечного Друга. Вот уж кто за год поднаторел в магии. Даже Тёма удивился, увидев, как здорово у него получается!
  - Не сердись, я попробую.
  - Вот-вот, пробуй. Шатёр у тебя получился, и еда, и одежда. И остальное получится! Правда, придётся потрудиться!
  Стася невольно улыбнулась, услышав в голосе девочки интонации Артёма.
  - Только сиди тихонько. Мне нужно сосредоточиться, - попросила она и взяла в руку амулет.
  - А без него ты не можешь? - недовольно поинтересовалась Вереника.
  - Нет, и хватит болтать!
  - Молчу-молчу, - хихикнула девочка и развернула блестящую обёртку конфеты.
  Хранительница закрыла глаза и сконцентрировалась на желании увидеть Диму. Замелькали тёмные пятна, пришло осознание того, что брат жив и находится в Камии, но, как она ни старалась - определить, где именно, не смогла. То же самое произошло, когда Стася пыталась найти остальных.
  - Досадно... - хмуро протянула Вереника.
  - Но радует одно - в этом мире нет магов.
  - Теперь ты - главный маг этого Мира, Стася! - хихикнула девочка. - Кстати, неплохо бы узнать, как он называется.
  - Камия...
  - Откуда ты знаешь?
  - Знаю, и всё, - пожала плечами Стася, и Вереника помрачнела:
  - Артём никогда не рассказывал о Камии. Ему было плохо здесь. Хотя, он принц... Может быть, это поможет ему... и нам.
  - Мы выберемся, - опустив глаза, произнесла Станислава. У неё с Камией были свои счёты: однажды этот мир стал её могилой.
  - Тебе придётся что-то придумать, Стася. Мы не можем просто так бродить по Камии. Один раз нам удалось вырваться, но...
  - Нужно изменить внешность, - твёрдо сказала Хранительница. - В женском обличье мы станем добычей первого встречного.
  - Создать личину - не проблема, - отмахнулась Вереника. - В Лирии изменять облик может любой, только законом это запрещено. Исключения составляют народные праздники и карнавалы, а при дворе это вообще считается дурным тоном, хотя, придворные дамы любят долго оставаться молодыми.
  - Я попробую.
  Хранительница начала понимать, что без толку потратила целый год и совершенно напрасно обижалась на Диму, когда тот ругал её за нежелание учиться магии. Станислава протянула руку к амулету, но Вереника остановила её:
  - Хватит цепляться за побрякушки. Ты и сама чего-то стоишь.
  Стася с сожалением посмотрела на Ключ и перевела взгляд на девочку:
  - Объясни.
  - Просто представь меня мальчиком, и все дела.
  - Так просто?
  - Да.
  Станислава уставилась на девочку. Некоторое время она боролась с неуверенностью и страхом, но всё-таки сумела взять себя в руки и поразилась тому, как легко ей удалось преобразить Веренику в мальчишку: белокурые волосы стали короче, черты лица - резче, а фигура - более угловатой.
  - Сделай зеркало! - тут же потребовала Вереника.
  Стася машинально исполнила её просьбу, и девочка, придирчиво оглядев себя, ехидно спросила:
  - Ты не находишь, что белое платье не очень уместный наряд для парня?
  - Сейчас, - поспешно сказала Хранительница и сосредоточилась.
  - Так-то лучше, - благодушно сообщила Вереника, разглядывая синий парчовый халат и голубые шёлковые шаровары. - Теперь ты!
  Станислава встала перед зеркалом и через несколько минут превратилась в невысокого молодого мужчину с короткими тёмно-каштановыми волосами и загрубевшим обветренным лицом. На незнакомце красовались белая шляпа, расшитый золотом халат и светло-коричневые шаровары.
  - Осталось переобуться, - весело сказала Вереника, и Хранительница, смеясь, протянула ей сапожки из мягкой кожи.
  - Люблю магию, - притопнув каблуками, довольно промурлыкала Ника. - Всегда сыт и одет!
  Стася с уважением посмотрела на маленькую спутницу, которая чувствовала себя в опасной Камии, как рыба в воде.
  - Пошли к людям! - воскликнула Ника. - Посмотрим, как живут камийцы, послушаем местные сплетни и, возможно, узнаем об Артёме и Диме. Кстати, нужно выяснить, как выглядят камийские деньги. Придётся тебе, Стася, научиться ещё одному фокусу, за который в Лирии казнят.
  - Фальшивомонетчиков нигде не любят.
  - Не переживай, ты - маг, и можешь позволить себе немного пошалить, - беззаботно отмахнулась девочка. - Тем более, что других магов здесь не водится. Делай лошадей, и вперёд!
  Станислава окончательно успокоилась и перестала волноваться по поводу своей магической несостоятельности. Твёрдой походкой она вышла из шатра, сотворила мышастых жеребцов, бурдюки с водой, сумки с провизией, и вскоре два одиноких всадника мчались по пустыне - королева Годара и царица Лирии возвращались в Гольнур.
  У ворот оазиса им преградили путь стражники.
  - Десять бааров за въезд!
  Стася и Вереника лукаво переглянулись.
  - Десять бааров? Это грабёж! - громко возмутилась Ника.
  - Мы почти столица! - гордо парировал стражник.
  - Ваш жалкий городишко не стоит и пяти монет!
  - Не хотите платить - убирайтесь!
  Пока Вереника препиралась с солдатами, Станислава прищурила и ловко "выдернула" баар из кармана камийца. Она сжала монетку в кулаке и протянула офицеру плату за въезд.
  - И нечего было выступать! - с досадой произнёс стражник, ссыпая монеты в карман.
  - Не обижайтесь на моего спутника. - Станислава примирительно улыбнулась и протянула офицеру ещё несколько монет. - Он слишком юн и обожает поторговаться, но не всегда понимает, когда это уместно, а когда нет.
  Стражник довольно рассмеялся, а Вереника одарила Стасю обиженным взглядом:
  - Могли бы сэкономить. Вечно ты бросаешь деньги на ветер.
  - Поехали! - приказала Стася, и копыта мышастых коней зацокали по каменной мостовой Гольнура.
  Солдаты проводили гостей завистливыми взглядами:
  - Какие лошади. Сразу видно - знатные господа.
  - Или бандиты... Каравана-то с ними нет, - хмуро заметил офицер и отвернулся.
  Стася и Вереника меж тем направились к знакомой гостинице. Они вошли в общий зал, устроились за длинным полупустым столом, и в ту же минуту перед ними вырос высокий грузный камиец:
  - Добрый день, господа. Я - Мадир, хозяин "Весёлого принца". Что вам угодно?
  - Нам угодно поесть и выпить, - добавив в голос хрипотцы, заявила Стася.
  - И комнату! - вставила Вереника. - Мы решили передохнуть в вашем городе пару дней, прежде чем посетить столицу.
  - Вы прибыли без каравана? - осторожно поинтересовался Мадир, и девочка хмыкнула:
  - Зачем нам караван? Нам и вдвоём хорошо.
  - Понимаю, - невозмутимо кивнул камиец. - Значит, наложницы вам не нужны.
  - Конечно, нет. Мы хотим поесть и отдохнуть.
  - Как угодно, - поклонился Мадир. - Обед будет через несколько минут, а вино подадут прямо сейчас.
  Он махнул рукой рабам, и перед путешественниками появились кувшин и бокалы.
  - Приятного аппетита, - скова поклонился хозяин и оставил гостей одних.
  - Забавно. Он принимает нас за любовников, и, судя по всему, для него это в порядке вещей, - презрительно фыркнула Хранительница. - Ну и нравы!
  - Любовники? Это же замечательно! - рассмеялась Вереника и томно посмотрела на Стасю: - Налей мне вина, дорогой.
  - Не заигрывайся! Пить вино в твоём возрасте рановато!
  - А всё остальное уже можно?
  - Как тебе не стыдно!
  - Не занудствуй, дорогой! В Камии не очень-то заботятся о морали!
  - Давай подождём с выводами, - поджала губы Станислава и глотнула вина. Ей очень хотелось верить, что уже завтра они найдут Диму, и все их проблемы лягут на широкие мужские плечи.
  
  Глава 6.
  Бархатная революция в Лайфгарме.
  
  Шестеро Высших магов собрались в Белолесье, в доме Марфы. Обменявшись сухими приветствиями, они уселись за круглый стол и обратили строгие взгляды на Арсения, ведь Совет собрался именно по его инициативе. Наблюдатель кашлянул и бесстрастно сообщил:
  - Дмитрий, Артём и Ричард пропали. Я не знаю, что с ними случилось, но наш долг позаботиться о мире в Лайфгарме. Сейчас, когда правители трёх государств бесследно исчезли, вероятность гражданской войны повысилась, как никогда.
  Наблюдатель сделал паузу, и Корней, воспользовавшись тишиной, ехидно заметил:
  - Надо же, как интересно, маг-наблюдатель не видел, что произошло.
  - Зато уверен, что мальчишки исчезли бесследно, - поддержал коллегу Михаил. - Что-то ты нам не договариваешь, Арсений.
  - Не цепляйтесь к словам! - раздражённо отмахнулся наблюдатель. - Сейчас дело не в том, как, куда и зачем они исчезли! Нужно решать, что делать с Лирией, Инмаром и Годаром!
  - А что с ними делать? - искренне удивилась Роксана. - Пусть министры выберут наместников, а мы утвердим их решения. Если правители не вернуться в обозримом будущем, коронуем наместников, и дело с концом! А вернуться - пусть берут бразды правления в свои руки. В общем, я не вижу смысла в нашем собрании.
  - Поддерживаю, - решительно произнёс Витус и взглянул на Корнея: - Ты же сам хотел возродить старый закон: "Маги не правят людьми". Так сейчас самое время. Поставим министрам условие, что наместник не должен быть магом, и первый шаг сделан.
  - Это, конечно, правильно, - задумчиво потирая подбородок, произнёс Корней и внезапно обратился к Марфе:
  - Ты видишь что-нибудь?
  - Ничего, - сконфужено проговорила провидица.
  - Совсем ничего? - удивился Михаил. - Так не бывает! Даже когда в Лайфгарме жил временной маг, у тебя были хоть какие-то видения.
  - У меня не было видений, касающихся Димы, Артёма или Ричарда, - уточнила Марфа и грустно добавила: - Я не вижу ничего, что говорило бы об их возвращении.
  Высшие маги замолчали: Витус, опустив глаза, рассматривал расшитую цветами скатерть, Арсений тёр виски, словно у него болела голова, а Михаил и Корней изучающее смотрели на провидицу. Молчание нарушила Роксана:
  - Предлагаю выбрать наместников и подождать, хотя бы года три. Возможно, за это время ситуация прояснится.
  - Согласен, - буркнул Витус и поднялся. - Будем считать вопрос решенным.
  - Подожди! - подал голос Михаил. - У меня есть предложение получше!
  - Какое? - Витус нехотя сел и сложил руки на груди. - Говори, не тяни.
  - Почему бы Совету Высших магов не взять на себя тяжёлое бремя власти? - вкрадчиво спросил Михаил, обвёл коллег строгим взглядом и с воодушевлением продолжил: - Нам давно пора активнее вмешиваться в дела мира, повышать авторитет Совета. Учить и направлять лайфгармцев, помогать им справляться с трудностями, не наставляя, а отдавая приказы. Тем более наши главные смутьяны во главе с керонским выродком ушли, бросив вверенные им государства на произвол судьбы. На мой взгляд, момент взять власть в Лайфгарме самый, что ни на есть, подходящий!
  - Маги не управляют людьми, - тихо заметила Марфа и посмотрела на Арсения, ища у него поддержки, но наблюдатель лишь угрюмо нахмурился.
  Михаил же презрительно фыркнул:
  - Годаром с момента его основания правят маги. Да и Лирия пережила правление Олефира, керенского выродка, Фёдора и временного мага. Чем мы хуже?
  - Да, собственно, ничем! - выпалил Корней. - Я с удовольствием возьму на себя заботу о Лирии.
  - А как же твои речи о восстановлении старых порядков? - ядовито осведомился Витус. - На прошлом Совете ты с пеной у рта доказывал необходимость их возрождения. Что изменилось, Корней?
  - После возвращения керонского выродка, я понял, что ошибался. Маги уже правят! Так пусть это будут достойные, уважаемые члены Совета, а не сопливые хамоватые выскочки!
  - Хватит!
  Наблюдатель стукнул кулаком по столу.
  - Почему это, хватит?! - возмутился миротворец. - Мы только начали! Я согласен с Корнеем. Правление разгильдяя Ричарда ничего хорошего Инмару не принесло. Он даже в жёны взял иномирянку без роду и племени! Вопиющая наглость и пренебрежение к обычаям родной страны! - Михаил перевёл дух и степенно закончил: - Я готов навести порядок в Инмаре.
  - Да уж, - буркнул Витус. - Инмарцы будут в восторге.
  - А тебе, целитель, мы поручим Годар, - мстительно сверкнув глазами, сказал Корней. - Поработай-ка на благо мира! А то, чуть что - сразу в кусты! Где ты болтался, пока Лайфгарм стонал под игом Кровавой легенды? А?
  - Не твоё дело! - рявкнул Витус. - В мои планы не входило служить Фёдору, и я ушёл! Вы могли сделать то же самое, если бы не были трусами!
  - Как ты смеешь?! - рявкнула воительница, вонзив в гнома яростный взгляд, но целитель и ухом не повёл.
  - Фёдор заставил вас вышвырнуть из Лайфгарма Веренику и Маргарет, а потом вы, как бешеные тараканы, бежали из Лайфгарма, спасаясь от гнева керонского выродка и временного мага. Вы вернулись только после того, как уверились, что они в Вилине, и вместе с чокнутой Легендой устроили в родном мире резню. А уж когда нагрянули вилины, вы и вовсе показали себя во всей красе!
  - Заткнись! - в один голос заорали Михаил и Корней, а Роксана вскочила и выхватила из-за спины меч:
  - Ты за это ответишь!
  - Вызываешь меня на поединок, девочка? - ухмыльнулся Витус, поднялся и, вздёрнув подбородок, уставился в глаза Роксане. - Я не против! И даже фору дам - позволю оружие выбрать!
  Гном был на две головы ниже воительницы, но в его голосе прозвучала столь непоколебимая уверенность в победе, что Роксана, вместо того, чтобы ответить, стала с любопытством разглядывать целителя. Возможно, они ещё долго рассматривали бы друг друга, но вмешался Арсений.
  - Высшие маги не дерутся между собой! Давайте не будем отменять хоть этот закон. Витус! Роксана! Сядьте! - Гном и воительница неохотно подчинились, а наблюдатель строго продолжил: - Мне не нравиться, что на престолы Инмара и Лирии сядут Высшие маги. Предлагаю назначить наместников из людей, как говорила Роксана. Кстати, Витус, был согласен с ней.
  - Я и сейчас согласен, - хмуро буркнул гном.
  - Вот ты-то и есть настоящий трус! - взвизгнул миротворец. - Ты боишься ответственности и керонского выродка, который, вернувшись, убьёт тебя! Мы же с Корнеем ради процветания родного мира жизнью пожертвовать готовы!
  Маг-учитель торжественно склонил голову:
  - Михаил прав. Мы исполним свой долг, чтобы не ждало нас в конце.
  - А Роксане поручим приглядывать за Содружеством. Пусть правительницей гномов она не станет, но хороший советник Вин ван Гогену не помешает.
  Михаил широко улыбнулся воительнице, и та кивнула:
  - Хорошо.
  - Роксана! - ахнула Марфа. - Зачем тебе это?
  Воительница плотно сжала губы и нервно передёрнула плечами, а Арсений сурово подытожил:
  - Значит, голоса разделились поровну. Мы не можем принять решение.
  "Можете! Я буду седьмым членом Совета".
  - Лайфгарм, - благоговейно прошептал маг-учитель, а наблюдатель торжественно изрёк:
  - Мы слушаем тебя, Мир.
  "Дети ушли, и вряд ли скоро вернуться. Вы - мой Совет. Вы - Высшие маги Лайфгарма, и Вы должны взять на себя заботу о моих жителях".
  - Именно для этого мы и собрались, - сказал наблюдатель. Он предчувствовал на чью сторону встанет Мир, но всё же спросил: - Что ты предлагаешь?
  "Узаконить новый порядок: маги могут править людьми!"
  - Невероятно... - простонала Марфа, но никто не обратил на неё внимания, а Лайфгарм меж тем продолжал:
  "Корней, мой любимый маг-учитель, получит Лирию. Михаил, мой верный друг - Инмар. Витус, бывший учитель Олефира - Годар. Роксана станет советником Вин ван Гогена. Марфа останется в Белолесье".
  - Ты забыл обо мне, - нахмурился Арсений.
  "Ты, наблюдатель, так продолжай наблюдать!" - весело рассмеялся Лайфгарм.
  - А Совет? - еле слышно спросила Марфа.
  "Он больше не нужен".
  - Вернётся Дима, и все твои нововведения полетят к чертям! - зло произнёс Арсений. - Он тебя в бараний рог свернёт!
  "Не много ли ты себе позволяешь, маг?"
  - Ровно столько, сколько ты заслуживаешь. Их исчезновение - твоя работа! Это ты отправил их неизвестно куда!
  "Почему неизвестно? Лично я знаю, где они, и, поверь, это будет длительное путешествие".
  Арсений выскочил из-за стола и заметался по комнате, как угорелый.
  - Почему именно сейчас?!
  "Звёзды удачно сошлись".
  - Хватит паясничать! Отвечай, когда тебя спрашивают!
  "Какой ты, однако, грозный, Сеня. Что ж, отвечаю: я решил поиграть".
  - Доиграешься!
  "Посмотрим".
  - Сволочь!
  "Сиди в Белолесье и не высовывайся, наблюдатель! Понадобишься - извещу!"
  - Где Дима? - взвыл Арсений.
  "Играет, - довольно мурлыкнул Лайфгарм. - Не берите в голову, господа маги, работайте".
  - Где он?!
  Но Мир лишь хмыкнул в ответ, и наблюдатель в бессильной ярости потряс кулаком, рухнул на стул и выплюнул:
  - Тварь ползучая!
  Высшие маги с укоризной и страхом смотрели на коллегу, который позволил себе вступить в открытый конфликт с Миром.
  - Что с тобой, Сенечка? - с опаской спросила Марфа.
  - Так и знал, что без Лайфгарма не обошлось. Проклятый Мир! Скучно ему, видите ли! Короче, можете забирать и Лирию, и Инмар, и, вообще, делайте, что хотите! Я останусь в Белолесье, и буду ждать Артёма и Диму! - мрачно проговорил наблюдатель и посмотрел на Марфу.
  Провидица согласно кивнула, и они исчезли.
  - Арсений, как всегда, не доволен, - презрительно ухмыльнулся Корней. - Но мы не будем уподобляться ему и сделаем так, как повелел наш любимый Мир.
  Михаил довольно осклабился, а Роксана вздохнула:
  - Тогда мне пора. До встречи, Ваши величества.
  И воительница исчезла. Следом за ней, одарив гнома издевательскими улыбками, отправились к местам новой службы учитель и миротворец. Витус остался сидеть за столом. Ему было смешно и грустно. Смешно, потому что он знал, что, вернувшись, Дмитрий убил бы его только в одном случае - если б Годар пришёл в упадок. А грустно - оттого, что Высшие маги вновь заполучили власть, и это грозило миру бедой. Ни Корней, ни Михаил не имели опыта правления, и Витус предполагал, чем закончится их воцарение в Лирии и Инмаре.
  - Самонадеянные подлецы, - пробормотал гном и тяжело поднялся. Как бы то ни было, ему нужно было сообщить Розалии о своём новом статусе.
  Витус перенёсся в Керонский замок и медленно пошёл к кабинету наместницы. Слуги и придворные низко кланялись лучшему целителю мира, желали ему долгих лет и процветания. Гном механически кивал в ответ и отводил глаза: его воцарение в Годаре выглядело узурпацией, а объяснять годарцам, что он лишь заложник воли Мира и Совета, не хотелось. Вступать в открытое противостояние с Высшими магами Витус не желал. "Овчинка выделки не стоит, - думал он, шагая по лестницам и галереям. - Толку - чуть, а шуму много. Да и Розе тогда придётся императрицей стать. Боюсь, мадам совсем разгуляется. А если ещё Лайфгарм возмущаться начнёт - придётся в другой мир уходить, так и не узнав, чем закончилась история Смерти".
  Гном остановился перед дверьми кабинета и вздохнул: землянка наверняка ждала новостей о пропавших магах, но пробиться в Камию он до сих пор не смог. Единственным утешением служило то, что Витус улавливал слабый сигнал маячка, который он аккуратно нацепил на ученика ещё год назад. С Валечкой было всё в порядке, однако Розалия требовала найти Дмитрия и Артёма. Да только как это сделать гном не знал.
  Прикрыв глаза, маг убедился, что Розалия в кабинете одна, и лишь после этого отворил дверь. Сам - охраны землянка не терпела, утверждая, что гвардейцы её напрягают.
  - Охрана мне не нужна! От смерти не спасёт, - усмехалась наместница. - Умный сразу убьёт, а с дураком я справлюсь.
  И, зная Розу, гном не сомневался - справится! Мать Солнечного Друга, по его мнению, и не на такое была способна. Взять хотя бы магов-министров: прыгали перед ней не хуже дрессированных собачек.
  Услышав лёгкий скрип двери, Розалия оторвала взгляд от бумаг и сдвинула брови.
  - Здравствуй, Витус. Плохие новости?
  - Ты опять угадала, Роза.
  Гном подошёл к столу, уселся в широкое упругое кресло и сплёл пальцы на животе.
  - Совет назначил меня правителем Годара.
  - Эти недоумки совсем совесть потеряли! - вспыхнула Розалия и с ехидцей добавила: - Что ж не императором? А ещё лучше, повесили бы сразу табличку на шею: "Дима, убей его!" Наивные дураки! Столько лет без толку воздух коптят! Хоть бы чему-нибудь научились! А ты тоже хорош - послал бы их, куда подальше!
  - За их решением стоит Лайфгарм.
  Розалия в ярости смяла документ:
  - Ваш живой мир... Ему-то что надо?
  - Поиграться нашими жизнями.
  - Чудненько! Решил, как и Высшие маги, развлечься, пока Димы нет. Или он сам от него избавился?
  - Похоже.
  Гном закинул ногу на ногу и кисло поинтересовался:
  - Так когда мы объявим о моей коронации?
  - Никогда!
  - Но, Роза...
  - Мнение Совета мне безразлично! - отрезала землянка. - Пусть решают, что хотят, но без согласия Дмитрия ты королём не станешь! Я как наместница Смерти говорю: нет!
  - Они не простят.
  - Плевать! - отрезала Розалия и сжала в руке королевскую печать. - Я сегодня же распоряжусь, чтобы границы Годара закрыли!
  - Это похоже на объявление войны...
  - Это называется экономической блокадой! Как только Корней и Михаил устроят зады на престолах Лирии и Инмара, начнётся хаос, уверяю тебя.
  - Но я целитель, и не могу безвылазно сидеть в Кероне. В моих знаниях нуждается весь мир!
  - Твоей свободы я не ограничиваю! Ходи, где хочешь, Витус, но когда в Годар хлынут беженцы, твоя помощь будет необходима. Так что, готовься!
  Гном ошеломлённо покачал головой:
  - Ты бесподобна, Роза.
  - Я практична, дорогой.
  Розалия расправила скомканный лист, приложила к нему печать и убрала в тиснёную папку.
  - Теперь пойдём обедать.
  Витус тотчас поднялся:
  - Счастлив составить Вас компанию, мадам.
  - Кстати, дорогой, я присмотрела для Вали невесту. Что ты скажешь о дочери маршала Виннера?
  - Очень воспитанная девушка, - осторожно заметил гном. - И умная.
  - Мне тоже так показалось, - кивнула Розалия и взяла его под руку. - Надо подумать, как случайно устроить их встречу. Чтобы Валя не догадался.
  - Я подумаю, - покорно кивнул маг, улыбнулся землянке, и они оказались в трапезном зале.
  
  Вечером, как и грозилась Розалия, границы Годара закрыли мощные магические щиты. Сначала лирийцы и инмарцы сочли это чудачеством наместницы, но через пару месяцев, когда в обеих странах грянул кризис, они поняли, насколько дальновидной оказалась правительница Годара. У границ единственного процветающего в Лайфгарме государства скопились тысячи беженцев: маги и люди спасались от мудрого правления Высших магов, которые, встревая во всё и вся, ухитрились в рекордно короткий срок развалить отлаженную экономику своих стран. Впервые за много лет в Лирии случился голод, а в Инмаре произошло сокращение армии, что вызвало обострение криминальной обстановки. Оставшиеся без работы солдаты, сколачивали банды, и добывали средства для существования грабежом и разбоем. Формально, регулярные части армии Инмара вели борьбу с бандитами, однако, на деле, не желали убивать бывших товарищей по оружию, понимая их бедственное положение.
  Розалия не стала дожидаться бунта у границ и открыла для беженцев пропускные пункты. Лирийцы и инмарцы тягучими потоками полились в Годар, но страна была готова к приёму новых жителей. После регистрации всем желающим немедленно выдавали наделы земли на незаселённых территориях Острова Синих Скал и к северу от Золотых степей, а остальным предлагался список рабочих мест. Приток беженцев не нарушил привычной жизни годарцев, а сделал её лучше. Строились деревни и городки, открывались новые магазины и ремесленные мастерские, осваивались пахотные земли.
  А Лирия и Инмар тем временем бедствовали. Недовольство правителями нарастало, грозя массовыми выступлениями, однако Корней и Михаил словно ничего не замечали. В отсутствие Димы и Артёма они чувствовали себя почти богами и самозабвенно упивались своим высоким положением, день за днём празднуя поминки Смерти и временного мага.
  - Как они не понимают, что сидят на пороховой бочке? - возмущалась Розалия, когда они с Витусом, сидя у камина, смотрели в Литту и Зару. - Пусть они трижды могущественные маги, но стихийные бунты сметают с пути всё!
  - Они подавят бунты. Корней и Михаил трусы, и в панике погубят сотни жизней.
  - Их надо остановить, Витус!
  - Но как? За их спинами - Мир.
  - Да что же это за Мир такой! - всплеснула руками землянка. - Как он может бездействовать, глядя на страдания собственных жителей?
  - Не знаю.
  - Ты Высший маг, Витус. Может быть, тебе поговорить с Лайфгармом? Объяснить ему, что оставляя у власти этих бездарей, он рискует стать пустынным миром.
  - Боюсь, меня он не послушает. Вот если бы Дима вернулся...
  - От этого мальчишки зависит слишком многое, - проворчала Розалия, посмотрела на экран и поморщилась: Корней подъезжал с непристойными предложениями к молоденькой фрейлине.
  Девушка растерянно хлопала глазами, что-то невнятно бормотала в ответ, но Высший маг не отступал. Он вьюном вертелся вокруг юной красавицы, а когда ему надоело распинаться, попросту схватил смущённую лирийку за руку и потащил в спальню.
  А на соседнем экране маг-миротворец вот уже битый час ужинал в трапезном зале Зарийского дворца. Полуголые девицы ублажали правителя танцами и пением, поварята подносили к столу всё новые блюда. Михаил безумно походил на Корнея: те же похотливые взгляды и сальные шутки.
  - Выключи! - потребовала Розалия. - Я больше не в состоянии смотреть на этих... этих...
  Землянка решила не использовать грубую экспрессивную лексику. Поднявшись из кресла, она заходила по комнате взад-вперёд. Наконец она остановилась перед гномом и твёрдо сказала:
  - Мы не можем отсиживаться в углу, как Марфа и Арсений! Мы объявим Лирии и Инмару войну!
  - Что? - завопил гном, но землянка пропустила его вопль мимо ушей.
  - Мы присоединим оба государства к Годару и сохраним их для Ники и Ричарда!
  - А Мир?
  Розалия подбоченилась:
  - А что Мир? Глядя на Корнея и Михаила, у меня создалось впечатление, что Лайфгарм развлекается! Так вот, я устрою ему развлечение по полной программе! Война и новая империя! И не вздумай меня отговаривать, Витус! Я не буду сидеть и ждать, когда Смерть вернётся и всё исправит.
  - Да уж... - безнадёжно протянул гном и прикрыл глаза: всей его магической мощи не хватило бы на то, чтобы остановить развоевавшуюся землянку. Её можно было только убить, но Витус любил Розалию.
  
  Глава 7.
  Ёсс.
  
  Замок правителя Крейда располагался в стороне от города. Издали он казался иззубренной дикой горой, пронзающей камийское небо. Он был настолько велик, что его тень накрывала город, беспощадно вдавливая в землю.
  Сначала процессия во главе с Джомхуром двигалась по солнечным и широким улицам, однако, попав в тень замка, улицы стали мрачными и унылыми. Ёсс, словно был вывернут наизнанку: богатые дома строились как можно дальше от обители графа Кристера, а ближе ютились кварталы бедняков - хлипкие лачуги, выглядевшие ещё более жалкими в вечной тени роскошного собрата.
  Процессия миновала нищие улочки и по широкой дороге, вьющейся меж небольших лесистых холмов, направилась к замку. Дима и Артём молча взирали на растущую каменную громаду. Замок опоясывали широкий ров, заполненный пугающе-чёрной водой, и мощные серо-коричневые стены с острыми кинжалами смотровых башен и тёмной аркой огромных ворот. По случаю дня рождения графа Кристера подвесной мост был опущен, кованые створы распахнуты настежь - крепость Ёсс встречала гостей.
  Колёса прогрохотали по мосту, процессия вступила во двор и остановились перед каменной лестницей парадного входа. К Джомхуру быстрым шагом приблизился юркий желтоволосый человек в красивом бархатном костюме. Он подождал, пока работорговец спешится, и с жаром заговорил с ним. Дима попытался прислушаться, но багрово-красные башни замка и тяжёлые ставни-решётки на окнах заворожили его взгляд: "Я видел их, точно. Но где?" Дмитрий взывал к памяти, умоляя дать малейшую подсказку, но та упорно молчала. На Артёма же Ёсский замок произвёл угнетающее впечатление. Втянув голову в плечи, безумец жался к другу и дрожал, как осиновый лист.
  - Я боюсь, Дима, - прошептал он и обхватил голову руками. - Уведи меня отсюда, пожалуйста.
  Дмитрий отвёл взгляд от замка, обнял Артёма за плечи и, успокаивая, погладил по плечу:
  - Всё будет хорошо, Тёма.
  - Ты сам в это не веришь, - хрипло пробормотал временной маг, оторвал руки от тряпичной маски и с ненавистью посмотрел на Джомхура: - Это он во всём виноват. Зачем он привёз нас сюда?
  Харшидец тем временем равнодушно слушал желтоволосого человека, изредка бросая короткие реплики. Наконец он кивнул, повернулся к охранникам и махнул им рукой. Наёмники отряхнули Дмитрия и Артёма, словно те запылились, и подтолкнули к работорговцу. Джомхур с довольным видом оглядел пленников.
  - Ведите себя тихо и скромно, - наставительно произнёс он и с гордо поднятой головой вступил в замок.
  
  Магическое убранство парадного зала досталось Кристеру в наследство от великого Олефира. Вдоль стен струились тонкие, переплетённые между собой радуги. Свод потолка походил на огромное пылающее солнце, а по каменному полу позёмкой стелились крохотные магические огоньки, и создавалось впечатление, что гости ступают по разноцветному пористому снегу. Магические огоньки оплетали ножки дубовых столов и резные спинки стульев, обрамляли белоснежные скатерти и загадочно мерцали на витиеватых изгибах кувшинов.
  В центре зала, на мраморном возвышении в форме тёмной, искрящейся золотом скалы, на янтарном троне восседал правитель Крейда. Изысканный красно-золотой камзол подчёркивал его широкие плечи и узкую талию. На волнистых светлых волосах покоился массивный золотой венец с затейливым узором из драгоценных камней. Вытянутое, дышащее свежестью, лицо с полными губами, прямым носом и зеленовато-голубыми глазами излучало приветливую снисходительность - граф Кристер благосклонно принимал дары и поздравления вассалов, иноземных купцов и послов камийских монархов.
  Оставив наёмников у дверей и приказав им глаз не спускать с Димы и Артёма, Джомхур вошёл в зал, огляделся и пристроился в хвост очереди, благо она оказалась короткой - большинство подданных и гостей уже предстали перед светлыми очами именинника. Как и рассчитывал глава лиги работорговцев, он подошёл к графу последним, что было как нельзя кстати, ибо по опыту Джомхур знал: последнее лицо запоминается лучше всего. Церемонно раскланявшись, он дождался пока рабы поставят тяжёлые лари перед троном, и провозгласил:
  - Да осияет свет камийского солнца славный путь великого правителя Крейда. Да будут дни его долгими, а здоровье - крепким, точно глыба гранитная. Да прибудет с ним удача и слава.
  - Благодарю, Джомхур, - чуть улыбнулся граф, и глава лиги работорговцев снова поклонился.
  - Нет счастья выше, чем лицезреть тебя, господин! - приложив руку к груди, воскликнул он, медленно сошёл с возвышения и смешался с толпой гостей.
  Первая часть плана была выполнена. Оставалось дождаться благоприятного момента, чтобы выгодно распорядиться ценным товаром. "Сто процентов прибыли, когда ещё такое случится?" - мысленно потирая руки, думал работорговец. Он прошёлся по залу, поздоровался с нужными людьми и потенциальными покупателями. Джомхура знали и уважали в Камии, и вскоре у него появились несколько очень выгодных заказов: "Сегодня удача улыбается мне. Решительно и бесповоротно - мой день". И без того хорошее настроение работорговца улучшалось с каждой минутой.
  После торжественной песни в честь именинника, исполненной под аккомпанемент двух гитар и лютни знаменитым певцом Зигфридом Эфрийским, гости наконец сели за столы. Место Джомхура оказалось неподалёку от графа, и работорговец счёл это хорошим знаком. Он с удовольствием отведал фаршированной утки, салата из оранжевой шанийской капусты и жаркого из шырлона, выпил терпкого чарийского вина и насладился мастерством жонглёров, которые с лёгкостью подкидывали в воздух десяток раскалённых мечей. Жонглёров сменили акробаты, потом танцоры, потом настала очередь любимого паяца Кристера - карлика Тулина. Кривоногий горбатый паяц выделывал кульбиты и коленца, потешно падал на спину и дрыгал ногами, а напоследок спел довольно пошлые куплеты. Гости хохотали до коликов. Джомхур тоже смеялся от души: карлик и впрямь был очень забавен. Но когда работорговец взглянул на графа, то за приветливой улыбкой различил нарастающую скуку - привычные забавы начали утомлять Кристера.
  "Вот он - мой шанс", - решил Джомхур и, едва Тулин раскланялся перед гостями, поднялся.
  - Да будет позволено мне, о, светлейший, развлечь Вас и Ваших гостей.
  - Ты приготовил сюрприз?
  Граф с интересом посмотрел на харшидца, и тот широко улыбнулся.
  - Да, Ваше сиятельство, Вы останетесь довольны.
  Джомхур хлопнул в ладоши, и наёмники втащили в зал Диму и Артёма. Гости зашумели, предвкушая новое развлечение, а работорговец с невозмутимым видом вышел из-за стола, приблизился к временному магу и сорвал тряпичную маску с его лица. В зале тотчас стало тихо, как в склепе. Камийцы застыли с бокалами и вилками в руках, не в силах отвести взглядов от знакомого лица. Ужас и смятение охватили гостей, а граф Кристер побелел как полотно.
  Джомхур наслаждался произвёдённым эффектом. Он одобрительно потрепал Диму по плечу и подтолкнул растерянного Артёма в спину.
  - Не робей, малыш, - шепнул он, и временной маг растерянно заморгал.
  Он не понимал, что от него требуется: убийственно прекрасные ароматы еды отбили способность думать. Артём обернулся к другу, подёргал его за рукав и жалобно проскулил:
  - Можно я поем?
  - Эта еда приготовлена не для тебя, - строго сказал Дима.
  Артём вновь посмотрел на ломящиеся от лакомств столы, сглотнул слюну, и в его голосе зазвучали капризные нотки:
  - Ну и пусть! Я хочу есть!
  В гробовой тишине он метнулся к столу, отломил кусок хлеба и жадно запихнул его в рот. За хлебом последовали кусок ветчины и полная горсть оранжевого салата. Быстро прожевав еду, временной маг грязными руками вцепился в золотой пузатый кувшин и шумно глотнул вина.
  Дмитрий хотел остановить распоясавшегося безумца, но солдаты заломили ему руки за спину и заткнули рот вонючим кляпом.
  - Ничего с твоим братом не будет, - с угрозой в голосе произнёс Джомхур и посмотрел на Кристера, который походил на застывшую красно-золотую статую.
  - Как Вам мой сюрприз, о, величайший?
  - Кто это, Джомхур? - хрипло вымолвил Кристер.
  - Мой шут, - беззаботно ответил работорговец и приблизился к столу. - Сходство поразительное, не правда ли? Его даже зовут, как принца - Артём.
  Услышав своё имя, временной маг обернулся и посмотрел прямо на графа. Зелёно-голубые глаза Кристера сверкнули азартом. Он выскочил из-за стола и устремился к рабу. Временной маг проглотил вино, поставил кувшин и доверчиво улыбнулся. Ни говоря ни слова, Кристер резко схватил его за волосы, притянул к себе, и Артём вскрикнул. Дима невольно дёрнулся, но солдаты вновь удержали его.
  Правитель Крейда жадно всмотрелся в лицо раба:
  - Где ты взял это чудо, Джомхур?
  - Коммерческая тайна, - хитро прищурился работорговец.
  - Ты уверен, что он не настоящий?
  - Истинный принц Камии не может быть безумцем!
  Помедлив, Кристер согласно кивнул, грубо оттолкнул Артёма, и тот кинулся к брату:
  - Я не хочу оставаться с ними! Забери меня! Пожалуйста!
  По знаку работорговца наёмники отпустили Дмитрия, и он вытащил изо рта вонючую тряпку. Во рту ощущался кислый привкус, дёсны саднило, но Дима старался не думать об этом. Он обнял друга за плечи, погладил спутанные пшеничные волосы и мягким, спокойным голосом объяснил:
  - Мы не свободны, Тёма, и не можем делать то, что хотим.
  Кристер с любопытством взглянул на Дмитрия, подошёл ближе и высокомерно осведомился:
  - Кто ты, раб?
  Дима крепче прижал к себе Артёма:
  - Его брат, господин.
  - Как тебя зовут?
  - Дмитрий.
  - Что ты умеешь делать?
  - Воду, господин.
  Граф хмыкнул и с недоумением посмотрел на купца:
  - Он тоже сумасшедший, Джомхур?
  - Покажи! - приказал работорговец.
  Дима неохотно убрал руку с плеча Артёма, поклонился графу и подошёл к столу. Взяв кусок хлеба, он сжал его в кулаке, и на радужный пол потекли тонкие струйки хрустально-чистой воды.
  - Забавно, - усмехнулся Кристер. - Почему ты не продал их в Бэрисе, Джомхур? Там ты получил бы за них целое состояние!
  - Я не собираюсь продавать их, - лукаво улыбнулся работорговец.
  - Ты хитёр, купец. - Граф шутливо погрозил пальцем и твёрдо заявил: - Я куплю обоих!
  Гости зааплодировали, поддерживая решение графа, а Джомхур церемонно поклонился:
  - Как Вам будет угодно, Ваше сиятельство. Я готов уступить их за шестьсот тысяч бааров.
  - Исключено! -отрезал Кристер. - Твои рабы не умеют ничего дельного. Один из них - ущербный маг, способный делать только воду, которой в Крейде и так предостаточно, а другой - сумасшедший, лишённый какого бы ни было воспитания.
  - У него лицо принца Камии, господин, и только одно оно стоит не меньше пятисот пятидесяти тысяч. А маг, делающий воду, незаменим, если Вы вознамеритесь пересечь Харшидскую пустыню. Свежая, чистая вода куда приятней застоялой бурдючной, не правда ли?
  - Это как посмотреть, - рассмеялся граф. - К тому же, мне неизвестно, сколько именно воды может сотворить твой раб.
  - Сколько угодно, Ваше сиятельство.
  Джомхур кивнул Диме, и тот взял со стола ещё кусок хлеба.
  - Да на него еды не напасёшься! - расхохотался Кристер.
  - Он делает воду из чего угодно, например, из песка, а его в пустыне - пруд пруди.
  Работорговец выхватил из кармана платок, бросил его Дмитрию, и тот послушно сжал в кулаке тонкую ажурную ткань. Вода лилась на каменный пол, и под тихий шум чистых хрустальных струй Кристер и Джомхур вели переговоры. На радость камийцам, торговались они долго и со вкусом. Сотни глаз и ушей следили за каждым словом и жестом спорщиков, и только Артём со скучающим видом жевал украденный со стола пирог.
  Голоса Джомхура и Кристера становились всё громче, глаза блестели задором и предвкушением, цена на рабов то росла, то уменьшалась. И вдруг, на самом пике торга, правитель Крейда сдался.
  - Твоя взяла, купец! - благодушно сказал он и улыбнулся.
  Джомхур похолодел: граф согласился на цену, за которую можно было приобрести целый оазис. "Вряд ли я выберусь из Ёсса живым", - тоскливо подумал харшидец и, собравшись с духом, натянуто улыбнулся:
  - Мы, жители Бэриса, не можем не торговаться, это у нас в крови, Ваше сиятельство. Но в честь Вашего дня рождения, я, Джомхур, отказываюсь от платы за этих рабов, смиренно надеясь, что Вы примете их в подарок от лиги работорговцев Харшида.
  - Я тронут, купец, - оскалился Кристер. - Впервые на своём веку вижу, как торговец отказывается от прибыли.
  - Честь преподнести подарок самому могущественному правителю Камии дороже денег, - с низким поклоном ответил работорговец, и граф язвительно хмыкнул:
  - Ты прав, Джомхур. Со мной лучше дружить.
  Работорговец поклонился так низко, что его вспотевший от напряжения лоб почти коснулся радужных огоньков, и поспешил вернуться за стол. Сделка свершилась: граф получил необыкновенных рабов, а он - шанс покинуть замок живым. Вцепившись дрожащими пальцами в бокал, Джомхур залпом выпил вино и украдкой огляделся - глаза камийцев были прикованы к Кристеру. Работорговец вытер пот и тоже уставился на правителя Крейда. Несмотря на страх за свою жизнь, ему хотелось знать, как граф распорядится подарком.
  Под пристальным взглядом хозяина, Дима и Артём невольно придвинулись друг к другу и опустили головы. Дмитрий нащупал руку друга и сжал её, надеясь, упредить сумасшедшие выходки брата. Но Кристера покорность рабов только разозлила. Шагнув к Артёму, он ткнул его пальцем в грудь и прорычал:
  - Что ты стоишь, шут? Твоё дело развлекать гостей!
  Временной маг беспомощно заморгал, повернулся к Диме, но брат молчал, с ненавистью глядя на графа.
  - Упрямцев я не терплю! - громко заявил Кристер и махнул рукой гвардейцам.
  Рабов растащили: дюжие молодцы в серо-голубых мундирах прижали Дмитрия к стене, а Артёма выволокли на середину зала и сунули в руки кувшин.
  - Пей! - приказал граф, и перепуганный до смерти раб стал, давясь и захлёбываясь, глотать вино.
  Лже-принца напоили под завязку, а затем втащили на стол и заставили выкрикивать хвалебные слова в честь правителя Крейда. Дмитрий опустил голову, не в силах смотреть, как издеваются над безумцем, но, как оказалось, это были ещё цветочки. Когда Артём охрип от крика, его вновь швырнули на центр зала и заставили плясать, кукарекать и ползать на четвереньках до тех пор, пока он не выбился из сил. Временной маг упал в рой разноцветных огоньков, из последних сил подполз к брату и уткнулся лицом в его сапоги:
  - Я больше не могу. Останови их.
  Дима холодно посмотрел на графа, и тот ухмыльнулся:
  - Отпустите его.
  С трудом подавляя желание разрыдаться, Дмитрий опустился на пол рядом с братом и прижал его к себе:
  - Потерпи, Тёма. Скоро всё закончится.
  Временной маг обречённо всхлипнул и уткнулся ему в грудь, а граф Кристер недовольно поморщился и скомандовал:
  - Встань, шут, и продолжай!
  - Он устал, господин, - вмешался Дмитрий. - Ему нужно отдохнуть. Я готов заменить его.
  - Ты?! - презрительно расхохотался Кристер. - Да из тебя шут, как из меня любимая наложница! Увести! - скомандовал он, и гвардейцы выволокли наглого раба из зала.
  Дмитрия протащили по замку и втолкнули в полутёмную комнату с низким потолком и решёткой на маленьком прямоугольном окне. Стражник указал ему на тонкий тюфяк, поставил на пол миску с похлебкой, и железная дверь захлопнулась. Дима сел, выпил тягучее варево, не почувствовав вкуса, и прислонился к стене: его не покидало странное чувство, что он попал в привычную обстановку и знает, как себя вести. Он был уверен, что если захочет - выживет в Ёссе, а вот Тёма... Дмитрий проклинал неизвестного ему принца Камии, из-за которого его брат вынужден был сносить издевательства и глумление толпы. "Я должен что-то придумать. Я не дам Тёме погибнуть", - глядя на крохотный кусок бледно-голубого неба, мрачно думал Дима. Как бы он хотел стать полноценным магом. Магом, способным стереть Кристера в порошок и подарить брату свободу...
  Небо за окном потемнело, на серо-синей глади зажглась первая звезда. Дмитрий устал ждать. Он вскочил с тюфяка и заметался по комнате. Все его мысли занимал Артём. Дима то видел брата мёртвым, то вдруг представлял, как граф Кристер дарит безумного раба кому-то из гостей, и его увозят прочь из замка.
  Когда прямоугольник окна стал чёрным и слился со стеной, железная дверь скрипнула и распахнулась. Дима облегчённо вздохнул и тут же мучительно скривился: двое гвардейцев втащили в комнатушку бездыханное тело брата. Они швырнули Артёма на пол, воткнули факел в стальное кольцо на стене и, грозно зыркнув на второго раба, удалились. Содрогаясь от ужаса, Дмитрий подошёл к брату, бережно перевернул его на спину и перенёс на тюфяк. Артём тяжело дышал, в неровном свете чадящего факела его лицо выглядело мертвенно бледным. Дима сотворил воду, умыл брата и уронил несколько капель на его сухие потрескавшиеся губы. Артём застонал, открыл глаза и еле слышно прошептал:
  - Почему они так со мной?
  - Спи, Тёма.
  Временной маг хотел улыбнуться брату, но веки сомкнулись, и он провалился в вязкий беспокойный сон. Дмитрий лёг рядом, обнял Артёма, согревая его, и уставился в стену: "Я вытащу тебя из замка. Во что бы то ни стало! Я смогу", - твердил он, изо всех сил пытаясь поверить собственным словам...
  
  "Я выберусь. Я всегда выбирался", - думал Джомхур, спешно собираясь в дорогу. Вернувшись в гостиницу, глава лиги работорговцев приказал запрягать быков и седлать лошадей. Он хотел покинуть город немедленно, чтобы к утру оказаться как можно дальше от Ёсского замка и его опасного хозяина. Джомхур не понаслышке знал коварный и жестокий нрав правителя Крейда. Сколько раз, приезжая в Ёсс, он становился свидетелем зверских казней придворных и расправ над провинившимися горожанами. И в большинстве случаев повод для казни был пустяковым: косой взгляд или неосторожное слово. "А меня он даже на эшафот не потащит. Убьёт, как шелудивого пса - и в канаву бросит, - думал Джомхур и ругал себя, на чём свет стоит: ослеплённый жаждой наживы, он забыл об осторожности, и удача повернулась к нему спиной. - Прав был Кристер: следовало продать Артёма и Дмитрия в Бэрисе и получить прибыль, не рискуя жизнью".
  - Эх, Джомхур, задним умом ты крепок, - с досадой бормотал работорговец, привязывая к поясу кошель. В другое время, он бы с наслаждением прислушался к звону монет, но сейчас Джомхуру было не до денег. Подарив рабов Кристеру, он получил несколько часов форы и всем сердцем надеялся, что выберется из Крейда живым.
  Харшидец схватил сумку, выбежал из гостиницы и, забросив поклажу на спину коня, вскочил в седло.
  - Торопитесь! - гаркнул он возницам и занял место во главе каравана.
  Наёмники поглядывали на хозяина, как на сумасшедшего: ехать ночью по глухим лесам Крейда было форменным безумием. Всадники с беспокойством всматривались в темноту и сжимали рукояти сабель, однако всё было тихо. Караван без приключений миновал город, въехал в Чарийский лес и к утру достиг небольшого озера с приятной, изумрудно-синей водой. Быки и лошади устали от бега, им требовался хотя бы непродолжительный отдых, и Джомхур приказал разбить лагерь. Возницы и наёмники обтёрли животных, напоили их и повесили на морды торбы с овсом. Рабы разбили шатры и развели костры. Над стоянкой поплыл аромат жареного мяса и специй. Наёмники срубили несколько деревьев и уселись на них в ожидании завтрака, а Джомхур удалился в шатёр. Разложив на низком переносном столике карту, он стал внимательно изучать территорию Крейда. Харшидцу хотелось отыскать малоезженый путь. Оставаясь на торной дороге, караван был отличной мишенью для Кристера. За стенами шатра слышалась весёлая болтовня: получив еду, наёмники приободрились и расслабились. Джомхур недовольно покачал головой, свернул карту и подошёл к выходу, намереваясь отчитать охрану, но вдруг раздался надсадный крик боли, и работорговец замер, втянув голову в плечи - люди Кристера настигли его. Прижавшись к полотняной стенке шатра, Джомхур с содроганием слушал, как убивают его наёмников и рабов. На глаза, помимо воли, наворачивались слёзы: работорговец мысленно прощался с семьёй и богатством, нажитым за долгие годы торговли. Когда же полог откинулся и в проёме показалась широкоплечая фигура с окровавленным мечом в руке, Джомхур рухнул на колени и, обхватив голову руками, запричитал:
  - Будь проклята моя жадность. Будь проклят тот день, когда моя нога ступила в Харшидскую пустыню.
  Гвардейцы Кристера подхватили безвольного работорговца под руки, закинули на лошадь и сквозь Чарийский лес помчались к замку. Джомхур не помнил обратной дороги. От страха рассудок помутился, и очнулся харшидец лишь тогда, когда его втащили в пыточную камеру. При виде клещей и дыбы волосы на голове работорговца зашевелились, а улыбка графа, восседающего на позолоченном стуле в окружении зловещего вида палачей, острым лезвием полоснула по сердцу.
  - Твой поспешный отъезд выглядит подозрительно, Джомхур, - ехидно заметил Кристер. - Только вчера ты приехал в столицу Крейда, а сегодня тебя поймали, чуть ли не на границе с Харшидом. Ты бросил в гостинице товар и подарил мне ценных рабов. Согласись, это странно.
  - Срочные дела призвали меня в Бэрис, Ваше сиятельство, - обречёно ответил Джомхур, понимая, что умирать будет долго и мучительно.
  Кристер хищно вытянул шею, и зеленовато-голубые глаза впились в лицо пленника:
  - Я хочу, чтобы ты ответил мне на один вопрос: где ты взял этих рабов?
  - Нашёл в пустыне, Ваше сиятельство.
  - Нашёл?! Думаешь, я поверю?
  - Это правда, граф.
  - Посмотрим-посмотрим, - раздражённо усмехнулся Кристер и обернулся к палачам: - Приступайте! Наш гость должен рассказать всё, что знает. И даже то, что забыл!
  Кристер ядовито улыбнулся Джомхуру и покинул камеру. В коридоре он остановился, подождал, пока за дверью раздастся истошный вопль и, задумчиво покачивая головой, стал подниматься по лестнице. Новые рабы не шли из головы. Ущербный маг с выдержкой воина и двойник принца Камии - более странную парочку трудно было вообразить. Но они существовали и были в его полной власти. По крайней мере, пока. Правитель Крейда кожей чувствовал, что получил в подарок серьёзную проблему. Самое простое решение - обезглавить обоих рабов - не устраивало графа. Прежде чем убить их, Кристер хотелось узнать две вещи: кто такой Дима и действительно ли наивный безумец лишь двойник принца Камии.
  Граф поднялся на первый этаж и направился в крыло, отведённое для рабов. Появление хозяина всполошило всех: надсмотрщики сгибались в земном поклоне, а рабы падали ниц и шептали слова восхищения. Главный надзиратель встретил графа угодливой улыбкой и, то кланяясь, то выпячивая грудь от гордости, загарцевал перед ним, как молодой конь.
  - Покажи новеньких! - холодно распорядился Кристер, и надзиратель, пританцовывая от усердия, побежал вперёд.
  Он привёл хозяина в дальний конец коридора, где у маленькой невзрачной двери несли караул двое гвардейцев.
  - Слава повелителю Крейда! - дружно гаркнули они и вытянулись в струну, преданно глядя на графа.
  - Откройте.
  Один из гвардейцев быстро отпер дверь, и Кристер поморщился: в нос ударил запах гнилой соломы и мочи. На секунду замешкавшись, граф перешагнул порог и приблизился к рабам. Следом за ним в камеру вбежали гвардейцы с факелами в руках. Артёма шум и свет не разбудили, зато Дмитрий проснулся мгновенно. Он поднял голову, но почтения хозяину не выказал, лишь скользнул равнодушным взглядом по холёному лицу и отвернулся. Прижав брата к себе, он успокаивающе погладил его по плечу и что-то зашептал на ухо.
  Кристер поджал губы: он понял, что, даже запихнув ущербного мага на место Джомхура, не получит ответов на свои вопросы. Если только Дима сам не захочет их дать. Граф мысленно выругался, а потом повернулся и шагнул к двери.
  - Помоги ему, - тихо сказал Дмитрий.
  Кристер вздрогнул от неожиданности и обернулся.
  - Помогу, если скажешь: кто ты?
  - Не знаю. Я ничего не помню.
  - Не верю! Расскажи по-хорошему, иначе...
  Граф красноречиво посмотрел на Артёма, и Дмитрий опустил голову, всем своим видом демонстрируя покорность.
  - Я действительно ничего не помню, хозяин.
  - Ну-ну, - буркнул Кристер и вышел из камеры.
  Внезапное смирение раба разозлило правителя, уж больно не вязалось оно с гордым и независимым взглядом Дмитрия в парадном зале. Но, так или иначе, терять новое приобретение граф не хотел и, повернувшись к надсмотрщику, требовательно произнёс:
  - Позови лекаря. И найдите для них комнату поудобнее. Они нужны мне живыми. Оба!
  
  Глава 8
  Кто я?
  
  Лекарю потребовалось три дня, чтобы поставить Артёма на ноги. И за это время Дмитрий успел досконально проанализировать их незавидное положение. Надежды выбраться из Ёсского замка живыми не было: денно и нощно за рабами следили гвардейцы. Да и главный надзиратель удостаивал их визитом не меньше семи раз в сутки. Казалось, что они так и сгинут в Ёсском замке, но Дмитрия неотступно преследовала мысль, что умирать им с Тёмой нельзя. Во сне ему часто являлись незнакомые люди. Они что-то говорили, в чём-то убеждали, однако, проснувшись, Дима не помнил ни лиц, ни слов. Прошлое не оставило никаких зацепок, разве что дорогую, отнюдь не рабскую одежду.
  "Если бы Артём не выбежал к каравану Джомхура, мы смогли бы во всём разобраться. Выяснили бы, как живут камийцы и нашли способ остаться свободными, - с сожалением думал Дмитрий и тут же обрывал малодушную мысль. - Тёма не виноват. Это я не удержал его, мне и отвечать". Дима понимал, что единственный способ преломить ситуации - покориться Кристеру, заслужить его доверие и умолить не мучить брата. Но как же не хотелось ему унижаться. Неуместная для раба гордость переполняла Дмитрия. "Кем же я был, если склониться перед правителем самой могущественной страны мира для меня равносильно позору?" - спрашивал себя маг и не находил ответа.
  Новая комната, в которую поселили Диму и Артёма, выглядела более жилой, чем клетушка с тюфяком. Две дощатые кровати, стол и пара стульев. На стене крюки для одежды, в углу - рукомойник и полотенца. Из двух матрасов, подушек и одеял Дмитрий ухитрился соорудить для брата удобное ложе. Артём почти всё время спал, а когда просыпался, Дима поил его снадобьями, оставленными лекарем. Пожилой толстяк в парчовом бледно-розовом халате, появлялся три раза в сутки. Он осматривал Артёма, ворчливо бормотал под нос, что целителю его уровня не пристало якшаться с рабами, оставлял на столе порошки и микстуры и уходил. Диму он словно не замечал. Несколько раз Дмитрий пытался заговорить с лекарем, но тот лишь презрительно поджимал губы и отворачивался.
  К вечеру третьего дня Артём окончательно пришёл в себя. Лекарь, осмотрев пациента, остался доволен.
  - В моих услугах необходимость отпала, - заявил он главному надзирателю и небрежно кинул на стол прозрачный мешочек с тёмно-фиолетовым порошком. - Пусть пьёт раз в день, пока не закончится, станет выносливее и шустрее.
  - Благодарю, господин Нарим, - с поклоном произнёс надсмотрщик и, бросив внимательный взгляд на ценных рабов, покинул комнату вместе с лекарем.
  Гвардейцы заперли дверь, и братья остались одни.
  - Нарим... - прошептал Артём, и глаза его злобно сверкнули. - Я запомню. Он поплатится за то, что вылечил меня.
  - Тебе хотелось умереть?
  - Да! - Временной маг посмотрел на брата, жалобно шмыгнул носом и вдруг холодно сообщил: - Всё происходит неправильно! Я не шут! Я...
  Артём осёкся и почесал затылок. Дмитрий подождал, надеясь, что он закончит фразу, но брат закутался в одеяло, выставил наружу нос и ворчливо пробормотал:
  - Ты должен выяснить, кто такая Катарина.
  - Как?
  - Не знаю. Но загвоздка в ней. Узнаем про Катарину - поймём графа.
  - А что тут понимать? Он мстит за смерть любимой женщины, и не важно, кто она - мать, дочь или сестра.
  - Не скажи. - Временной маг поводил носом и чихнул. - Родственнички бывают разные, иных прибить мало.
  - Ты что-то вспомнил?
  - Нет, просто рассуждаю.
  Дима вздрогнул: только сейчас он заметил, что брат ведёт себя абсолютно нормально. Безумие, словно отступило, и Артём явился ему в ином свете: за сумасшествием пряталось хладнокровное, коварное существо. "И слова о мести не пустое сотрясание воздуха, - растерянно подумал Дмитрий. - Тёма не понаслышке знает, что такое убийство. А я?". Маг попытался представить себя с мечом в руке, и у него получилось. Мысленно он с лёгкостью отсёк голову Кристеру, пнул её ногой, точно мяч, и почувствовал глубокое удовлетворение.
  "Я тоже убивал. Может быть, я был воином?" - Дима опустил голову и машинально погладил безымянный палец.
  - У Кристера должно быть слабое место, - сухо произнёс временной маг. - И мы обязаны его отыскать.
  - Принц Камии.
  - Не говори мне о нём! - Артём сморщил нос и мстительно сузил глаза: - Этот тип у меня первый в списке.
  - У меня тоже, - буркнул Дима и обернулся к двери.
  Замок щёлкнул, скрипнули петли, и в комнату заглянул гвардеец.
  - Выходите!
  Временной маг испуганно вжался в стену.
  - Не хочу! Я болен! Я умираю! Лекаря! - завопил он, молотя кулаками по одеялу.
  - Не надо, Тёма!
  Дима подскочил к другу и обнял его за плечи. Рассудительный мужчина бесследно исчез. Перед ним был знакомый сумасшедший мальчишка, пугливый и беззащитный, как бездомный щенок.
  - А ну, выходите! Живо! - прорычал гвардеец.
  - Сейчас. - Дмитрий помог брату выбраться из одеяла, взял его за руку и повёл к двери, приговаривая: - Терпение, Тёма. Я с тобой. Я найду способ помочь тебе. Держись.
  - Меня всегда все бросали. Почему ты возишься со мной? - сквозь слёзы прошептал временной маг.
  - Я никогда не бросал тебя, Тёма. Я твой брат. Я такой же, как ты. Мы всегда будем вместе.
  - До конца?
  - До конца.
  
  Как только лекарь сообщил, что двойник принца Камии пришёл в себя, Кристер решил возобновить допрос работорговца и после сытного обеда спустился в подземелье. Он вошёл в камеру Джомхура и довольно улыбнулся. Палачи ужинали под стоны нагого купца, распятого на стене. На плечах и груди харшидца кожа свисала рваными клочьями. На щеках вздулись багровые шрамы. Кончики пальцев походили на обугленные головешки.
  - Слава правителю Крейда! - нестройным хором рявкнули палачи и вскочили из-за стола.
  - Ешьте спокойно, ребята. А мы с купцом побеседуем, - благодушно произнёс Кристер и подошёл к пленнику: - Ну, здравствуй, Джомхур.
  Глава лиги работорговцев открыл глаза и безразлично уставился на него.
  - Надеюсь, ты всё обдумал и расскажешь мне правду. Кто они?
  - Я нашёл их... в пустыне...
  - Это я уже слышал. Кто они, Джомхур?
  - Не знаю...
  - Какой ты, однако, упрямый, - покачал головой Кристер и повернулся к палачам: - Он больше ничего не говорил?
  - Нет, твердит одно и тоже.
  - Приведите новых рабов! - распорядился граф, усаживаясь на позолоченный стул. - Посмотрим, подтвердят ли они слова харшидца.
  Кристер закинул ногу на ногу и задумчиво посмотрел сквозь истерзанного купца: он не сомневался в мастерстве своих палачей, но поверить в то, что Джомхур просто нашёл рабов в пустыне, не мог. Графу хотелось точно выяснить подноготную братьев. Особенно Артёма. Кристер возбуждённо провёл рукой по волосам: "Если это сын Олефира - Катарина будет отомщена!"
  После смерти Катарины он жил в родовом замке затворником. Сердце разрывалось от двойной боли: граф оплакивал потерю любимой женщины и предательство близкого друга. Каждый день он собирался вызвать принца Камии на поединок, но всё тянул, понимая, что сын великого Олефира раздавит его, как клопа. А потом Артём ушёл из Камии. Говорили, что он поддался чарам Рыжей Бестии, но Кристер не поверил. Он долгое время прожил бок о бок с Артёмом, сопровождал его в путешествиях по миру и ни разу не видел рыжеволосой колдуньи, о которой судачили камийцы. И чтобы выяснить правду, граф бросился в Ёсс. В замке царила паника: приближённые великого Олефира не знали, как жить дальше. Ни один из них не смел претендовать на камийский престол, ибо жив был законный наследник, но Кристер рискнул и объявил себя правителем Крейда. По его приказу тело великого Олефира предали огню, прах собрали в хрустальную урну и поместили в гробницу, возведённую у подножья замка. А сразу после похорон Кристер перетряхнул Ёсс вверх дном, лично допросил каждого придворного, однако так и не понял, что заставило Артёма покинуть Камию. Все твердили одно - принц убил великого Олефира и ушёл с Рыжей Бестией.
  И Кристер стал ждать возвращения принца Камии. Он мечтал во всеуслышанье обвинить Артёма в убийстве Катарины и вызвать его на поединок. А там, хоть трава не расти.
  Граф ждал четыре года. И дождался. В тот миг, когда Джомхур сорвал маску с раба, он каким-то шестым чувством понял, что перед ним сын великого Олефира. Однако то, что принц Камии сошел с ума казалось невероятным. "Хотя почему невероятным? - размышлял Кристер, ожидая, когда в Ёсс возвратят Джомхура. - Принц же убил своего великого отца. Возможно, именно это помутило его рассудок..."
  Лязгнула дверь, и граф хищно оскалился: в камеру втолкнули бесценных рабов. По инерции сделав несколько шагов, Дмитрий и Артём остановились и замерли, не сводя глаз с изуродованного Джомхура. Внезапно харшидец хрипло закашлял и сплюнул кровь. Временной маг проследил, как тёмный сгусток падает на пол, тихо заскулил и прижался к брату. Дима повернул Артёма лицом к себе, чтобы он не смотрел на окровавленное тело, и Кристер презрительно хмыкнул: прежний принц Камии никогда бы не упустил возможности взглянуть на страдания людей. Зато теперь графа заинтересовал Дмитрий, который спокойно смотрел на истерзанного работорговца, словно пытки были для него привычным делом.
  "И при этом он совершенно нормален. Интересно, кто он? Брат? Друг? Палач?" Кристер махнул стражникам, и они вырвали Артёма из рук Дмитрия, подтащили его к Джомхуру и заставили смотреть на узника. Временной маг орал, силясь отвернуться, но солдаты крепко держали его за плечи и волосы.
  - Заткнись! - приказал Кристер.
  Палач ударил Артёма по губам, крик перешёл в скулящий вой, а граф насмешливо взглянул на Дмитрия:
  - Расскажи правду, и его отпустят. Кто ты?
  - Не знаю, - глядя в глаза хозяину, ответил Дима. - Мы шли по пустыне Харшида, когда нас подобрал караван Джомхура. Что было раньше, ни я, ни Артём не помним.
  - Врёшь! - процедил Кристер. - Ты - маг, раз можешь делать воду. Что ещё ты умеешь?
  - Ничего. Я сотворил воду, потому что Артём умирал от жажды.
  - Очень трогательно, - раздражённо ухмыльнулся граф. - А если я сейчас буду убивать Артёма, что ты сделаешь?
  - Не знаю. - Дима посмотрел на брата. - Лучше не мучайте его.
  Правитель Крейда криво усмехнулся и повернулся к Артёму:
  - Говори, кто ты?
  Но временной маг не услышал его: он жалобно скулил, глядя на Джомхура. Солдаты встряхнули Артёма и поставили на колени перед Кристером.
  - Отвечай, кто ты? - нависая над сумасшедшим, прорычал граф и ненавидящим взглядом впился в его лицо.
  - Артём...
  - Не прикидывайся! Ты помнишь Катарину?!
  - Нет, - шмыгнул носом Артём и замотал головой.
  - Врёшь! Ты - принц Камии! Палач и убийца! - рявкнул граф и наотмашь ударил его по лицу.
  - Не бейте меня! Я ничего не знаю.
  - Если не скажешь правды, я прикажу повесить тебя рядом с Джомхуром!
  - Нет! Не надо! Пощадите меня, магистр!
  - Отпустите его, - брезгливо произнёс граф и улыбнулся: только принц Камии называл великого Олефира магистром.
  Стражники шагнули в стороны, и временной маг забился в истерике у ног хозяина. "Наконец-то ты вернулся, принц. Я умою тебя кровавыми слезами и унижу так же, как ты унизил меня, убив Катарину!" - зло подумал Кристер и пнул Артёма сапогом.
  - Приведите его в чувство!
  Палач вылил на временного мага ведро воды, а солдаты подняли на ноги. Артём перестал рыдать. Он лишь прерывисто всхлипывал и дрожал, с ужасом глядя на хозяина.
  - Я - твой повелитель! - отчеканил граф. - Ты - раб, и будешь делать то, что я скажу! Ослушаешься - будешь висеть рядом с ним! Понял, придурок?
  Артём поспешно замотал головой:
  - Я сделаю всё, что Вы прикажете.
  - Молодец, - сухо кивнул граф и обернулся к Диме:
  - Это касается и тебя, гордец! Ты жив, пока выполняешь приказы!
  "Что-то подобное я уже слышал. Только где и когда?" - напряжённо подумал Дмитрий и поклонился графу. Он знал, как нужно ответить.
  - Я понял, хозяин.
  Слова прозвучали так знакомо и буднично, что Дима вздрогнул. "Неужели я кому-то служил? Быть такого не может!" Память упорно молчала, но тело, к ужасу Дмитрия, вспомнило: руки сами собой безвольно повисли, плечи поникли, а взгляд упёрся в грязный заплёванный пол. "Я был рабом? Но как такое возможно?" - ошарашено думал Дима, не замечая, как вытягивается лицо Кристера. От гордого воина не осталось следа. Перед графом стоял покорный, смиренный раб, готовый безропотно выполнить любой приказ хозяина.
  - Да кто же ты? - растерянно прошептал Кристер и, вздрогнув от собственных слов, рявкнул: - Увести!
  
  Весь вечер граф, будто заведённый, метался по своим покоям. Он не вышел к ужину, прогнал управляющего, как обычно явившегося к нему с докладом, и едва не прибил раба, который принёс ему воду для умывания. Невыразимая ярость переполняла Кристера. Казалось, он получил то, о чём мечтал долгих четыре года, и должен бы радоваться. Артём попал в его руки, и граф мог наконец выплеснуть накопленную злость, однако измываться над сумасшедшим, не понимающим, за что его изводят, Кристеру было не по вкусу. Ему хотелось, чтобы принц Камий осознал предательство, чтобы просил прощения за боль, причинённую другу.
  Ближе к полуночи граф вызвал лекаря и потребовал вылечить Артёма, но Нарим лишь развёл руками.
  - Я не маг, Ваше сиятельство. Да и магу, боюсь, не под силу исцелить этого сумасшедшего. Безумие слишком глубоко проникло в его тело. Скорее всего, он родился с ним.
  - Попытайся, и, если получится, я озолочу тебя, Нарим.
  - Увы, Ваше сиятельство, здесь я бессилен.
  - Вон! - будто раненый слон, проревел граф и швырнул в лекаря медную вазу.
  Нарим вихрем выскочил из гостиной, а Кристер упал в кресло и запустил пальцы в волосы:
  - Должен быть способ. Должен! Я не могу отступить теперь, когда он вернулся.
  Граф предавался раздумьям до рассвета и пришёл к выводу, что главное, не вылечить Артёма, а заставить его вспомнить содеянное.
  Кристер распорядился перенести из спальни в гостиную портрет Катарины и повесить его на видное место. Любимое лицо в обрамлении роскошных каштановых волос вселило в душу уверенность, и граф, несмотря на бессонную ночь, развил бурную деятельность. В гостиную принесли подносы с любимыми закусками принца Камии, кувшины с нежным каруйским вином, которое Артём предпочитал к завтраку, а на спинку кресла, стоящего у камина, небрежно бросили чёрный с серебряной вышивкой плащ. Когда с приготовлениями было покончено, Кристер развалился на широком низком диване перед уставленным яствами столом и приказал привести Артёма и Дмитрия. "Я заставлю его вспомнить, чего бы это ни стоило!" - убеждал себя граф, потягивая вино. Он взглянул на портрет Катарины и ласково улыбнулся:
  - Ты будешь отомщена, милая.
  Двери гостиной приоткрылись, и на пороге возник главный надзиратель. Он приблизился к повелителю, опустился на колени и доложил:
  - Они здесь, Ваше сиятельство.
  - Так веди их, Сван! - нетерпеливо воскликнул Кристер, и надзиратель опрометью метнулся к дверям.
  "Что б Джомхуру пусто было! - сердито думал он. - Притащил в замок не пойми кого, а мне расхлёбывай! Где это видано, чтобы с рабами так носились?"
  - А ну пошли!
  Сван толкнул Артёма в спину, и тот почти бегом ввалился в графские покои. Дима бросил холодный взгляд на надзирателя, вошёл следом за братом, а Сван с досадой качнул головой: "Неправильно всё это. Заносчивых рабов нужно сечь, а не носится с ними, как с писаной торбой. Граф, похоже, совсем с катушек слетел". Надзиратель мысленно хлопнул себя по губам и затворил двери в покои хозяина.
  - Пусть делает, что хочет. Наше дело маленькое: привести, увести да присмотреть, что б не сдохли, - еле слышно пробормотал он и уселся на мягкий пуфик у стены.
  Временной маг пробежал до середины гостиной и остановился, изумлённо глядя по сторонам. Портрет Катарины его не заинтересовал, чёрный плащ с серебряной вышивкой тоже, а вот изысканные лакомства, расставленные на столе, намертво пригвоздили взгляд. Облизнувшись, Артём подался вперёд, но вспомнив, чем закончилось последнее своевольство, попятился и прижался к брату. Дмитрий положил ладонь на его плечо и церемонно склонил голову:
  - Доброе утро, Ваше сиятельство.
  В словах Димы не было раболепия, но графа это даже обрадовало. Гордым брат принца Камии выглядел естественнее. Кристер благосклонно кивнул рабам, сделал глоток вина и заговорил:
  - Я поразмыслил над вашей судьбой и решил, что не вправе предъявлять к вам такие же требования, как к остальным рабам, поскольку вы не помните своего прошлого. Разумом вы младенцы, и я, как рачительный и ответственный хозяин, обязан восполнить пробелы в вашей памяти и воспитании, дабы вы могли служить мне, как полагается.
  Артём недоумённо вытаращился на графа, а Дима нахмурился. "Насчёт памяти он погорячился, а воспитанием рабов, как я понял, занимаются надсмотрщики. С чего же нам такая честь? - мрачно подумал он и покосился на портрет смазливой девицы с пышными каштановыми волосами. - Не та ли это Катарина, из-за которой разгорелся весь сыр-бор?"
  Кристер проследил за Диминым взглядом:
  - Красива, не правда ли?
  - Да, хозяин, - равнодушно кивнул маг.
  - Она была прелестнейшей женщиной в Камии, - с трепетом произнёс граф и вздохнул.
  "Значит, Катарина, - подытожил Дмитрий. - Интересно, что с ней сделал принц Камии? Ну, ничего, возможно, Кристер позвал нас именно для того, чтобы об этом рассказать, так что, наберёмся терпения". Дима легонька встряхнул Артёма, чтобы тот перестал таращиться на еду, и притянул его ближе к себе, что не укрылось от взгляда графа.
  - Тебе не о чем беспокоиться, Дима. Я не собираюсь обижать твоего брата. Согласен, в первый день я немного перегнул палку, но, уверяю, больше этого не повторится.
  - Спасибо, Ваше сиятельство, - скупо поблагодарил его Дмитрий, ни на секунду не сомневаясь, что граф изобрёл новый способ помучить Артёма.
  Маг внимательно осмотрел комнату и вдруг заметил на кресле плащ. Серебро на чёрном что-то смутно напоминало, но Дима не смог ухватить ускользающие образы и нахмурился. Хмурый вид раба почему-то развеселил графа. Он засмеялся, поставил бокал на стол и, стремительно поднявшись, подхватил с кресла плащ. Чёрная тонкая ткань легла на плечи Артёма, и Дима помертвел: он наконец понял к чему весь это спектакль - Кристер считал его брата истинным принцем Камии.
  Временной маг погладил мягкую, струящуюся материю, провёл пальцами по серебряной вышивке и улыбнулся:
  - Красиво...
  - Этот плащ принадлежит тебе, Артём, - тихо сказал Кристер, и шоколадные глаза временного мага наполнились изумлением.
  - Правда?
  - Да.
  - Спасибо, это замечательный подарок!
  - Ты меня неправильно понял, Артём, - усмехнулся граф. - Я ничего тебе не дарил. Это твой плащ.
  - Ух ты! - Временной маг присвистнул и повернулся к другу: - Смотри, Дима, какие красивые вещи я носил.
  - Вряд ли, - покачал головой Дмитрий. - Такие одежды пристало носить принцу, а ты раб.
  Артём наморщил лоб.
  - Это я сейчас раб, а раньше был принцем.
  - Конечно! - подхватил Кристер и потянул Артёма к столу: - Поешь, а я расскажу тебе о принце Камии.
  Дмитрий хотел возразить, но смолчал, ему самому было интересно послушать о сыне великого Олефира. "Хоть какая-то информация", - угрюмо подумал он и, повинуясь знаку хозяина, приблизился к столу. Граф усадил рабов на мягкие стулья, наполнил бокалы вином и чарующе улыбнулся:
  - Выпьем за великого Олефира, ибо он сделал Камию сильной и процветающей.
  Дима и Артём послушно выпили вино.
  - Кушайте, кушайте, - ухмыльнулся граф, уселся на диван и, не сводя глаз с принца Камии, начал рассказ:
  - Когда великий Олефир представил своего сына миру и объявил, что собирает для него свиту, я, как многие камийцы, решил попытать счастья. Я приехал в Ёсс поздним вечером, но замок не спал. Десятки рабов встречали во дворе претендентов на гордое звание спутника принца. Меня проводили в роскошные покои, накормили и уложили спать. А наутро я удостоился аудиенции великого Олефира. Наш правитель сказал, что наслышан обо мне и надеется, что я проявлю отвагу и займу место рядом с принцем.
  Артём кивнул, не особо прислушиваясь к словам хозяина, навалил в тарелку салатов и мяса и, схватив серебряную вилку, принялся уминать еду с быстротой ветряной мельницы, захваченной ураганом. Граф кисло скривился: кроме еды сумасшедшего раба ничего не интересовало. Зато Дмитрий отставил бокал в сторону и внимательно слушал рассказ о принце Камии. "Лучше бы наоборот, - мысленно вздохнул Кристер. - Но, в конце концов, я не дошёл ещё до самого интересно, да и Артём рано или поздно должен насытиться". И, скрестив руки на груди, он терпеливо продолжил:
  - Когда все претенденты съехались в замок, великий Олефир устроил турнир. Две недели в парадном зале лилась кровь - камийцы бились не на жизнь, а на смерть. Проигравших добивали, но никто не отказался от поединков. Нас осталось двадцать - самых лучших бойцов Камии. Ты помнишь их имена, Артём?
  - Не-а, - безразлично ответил временной маг и впился зубами в куриную грудку.
  - Карл Маквелл, благородный разбойник из Лерта. Карим Абали, мечник из Наджи. Альяр, Зохаль и Рузбех, сыновья Джомхура, главы лиги работорговцев. Стефан Берг, охотник из Тагру...
  Кристер замолчал: имена бывших спутников не произвели на Артёма впечатления. Покончив с курицей, он погладил себя по животу, склонил голову к плечу, словно прислушиваясь к чему-то, и схватил с блюда корзиночку с розовым кремом и крохотными шоколадными розочками.
  - М-м... Как вкусно. Дима, попробуй!
  - Не сейчас, Тёма. Давай послушаем графа.
  - Да слушаю я, слушаю, - мотнул головой Артём, подвинул к себе блюдо с пирожными и на всякий случай добавил: - Мне очень интересно.
  Выругавшись про себя, граф наклонился вперёд и спросил:
  - Ты помнишь вечеринку в Цагуре?
  - А где это? - слизнув крем, важно осведомился Артём.
  - В Харшиде.
  - Ну да, ну да.
  Временной маг поддел ногтем шоколадную розочку, рассмотрел со всех сторон и, восхищённо цокнув языком, отправил в рот.
  - Ты сказал, что мэр города вор, и мы сровняли с землёй его дом, вместе со всеми его обитателями, - вкрадчивым шёпотом произнёс Кристер. - А самого мэра ты притащил в Ёсс. Помнишь?
  - Разумеется, - пожал плечами Артём. - Куда ж ещё я должен был его тащить, если принцу Камии положено жить в Ёсском замке?
  - Мэр прожил до утра, - настойчиво продолжил граф. - Ты отпустил свиту, и вместе со мной спустился в подземелье. В ту ночь я понял, насколько силён и безжалостен принц Камии. Даже прославленные харшидские палачи не могли сравниться с тобой, Артём.
  - Само собой, - подтвердил временной маг, облизывая пальцы. - Разве может быть кто-то лучше меня?
  - Ты без всякой магии превратил узника в кусок говорящего кровоточащего мяса. Он рассказал нам всю свою жизнь, открыл местонахождение тайников с украденными деньгами, а потом взмолился о смерти. И ты подарил ему смерть.
  Дмитрий задумчиво посмотрел на брата. Он пытался понять: мог ли этот, с виду безобидный, сумасшедший творить то, о чём рассказывал граф. "А вдруг он действительно принц Камии? - растерянно подумал Дима. - Тогда кто я? Я не был в свите принца, иначе бы Кристер узнал меня..."
  - А помнишь ужин в Зандре? - прервал его размышления голос графа. - Мы долго готовились к нему. Ты лично собрал по всему Сунниту пять сотен рабов и привёз их в столицу. Ты заставил их раздеться и изображать живые столы и стулья. Ты пообещал им свободу, если простоят до рассвета без звука. Сколько осталось в живых? По-моему трое... Или четверо? Без разницы! Ты убил и этих.
  Артём не ответил, но Кристера это не смутило. Воспоминания захлестнули его, и голос стал громче:
  - Ох, и погуляли мы тогда! Суннитский наместник из кожи лез, чтобы угодить тебе. Помнишь, близняшек - его любимых наложниц? Бедняга посерел, когда ты заявил, что забираешь их. Но ты объяснил ему, что лучше лишиться наложниц, чем жизни, и он вместе с нами стал мучить своих любимец. Мы с тобой ещё поспорили, кто из девчонок продержится дольше? Помнишь?
  Кристер приподнялся и почти вплотную придвинулся к Артёму. Временной маг посмотрел в серо-голубые глаза, облизал губы и, заикаясь, прошептал:
  - Н-не с-совсем.
  - Они орали и визжали, пока не обессилили, а когда Карл предложил перерезать им глотки, ты заявил, что прощаться с красотками рано, и, к всеобщему удивлению, они развлекали нас ещё два часа. Хочешь подробностей?
  - Н-нет, - испуганно замотал головой Артём и придвинулся к Диме.
  Граф плотоядно оскалился:
  - Почему? Принц Камии - олицетворение силы и жестокости. Почему тебя пугают мои рассказы? Мы столько пережили вместе, принц. Я был твоим близким другом. Сколько раз мы оставляли свиту, чтобы кутнуть вдвоём. Брей, Тофур, Кадзир, Дия... Неужели Вы совсем ничего не помните, Ваше высочество? Ну, напрягите свою память, принц. Четвертованный на обеденном столе наместник Шании. Распятый на дверях собственного дома советник Вамика. Охота на тхарийского шырлона с сыном наместника Брадоса, в качестве приманки...
  - Я не помню... - простонал Артём и прижался к брату.
  Дмитрий обнял его за плечи, а Кристер злобно лязгнул зубами и посмотрел на портрет:
  - А, может, рассказать тебе о Катарине, принц?
  Артём тихо всхлипнул, и Дмитрий стиснул его плечо: он не хотел, чтобы брат отвлёк вошедшего в раж граф. Не отводя глаз от картины, Кристер откинулся на спинку дивана и сжал пальцы в кулаки.
  - Я знал её с детства. Мы - потомки соратников великого Олефира. Многие поколения наших предков тесно дружили, и наши отцы не были исключением. Они росли вместе, ведь замок Эльт всего в двух часах езды от Краффа, а когда выросли, решили породниться, так что Катарина с рождения предназначалась мне. Рина росла прелестным ребёнком, добрым и нежным, как весенний цветок. Когда она смеялась, все вокруг невольно начинали улыбаться. А как она пела... - Граф отвёл глаза от портрета и потянулся к бокалу: - Я любил Катарину. И никогда не думал, что так быстро потеряю её... - Он жадно выпил вино, прерывисто выдохнул и хриплым голосом продолжил: - Я совершил самую большую ошибку в жизни - пригласил на церемонию передачи правителя Олефира и его благородного сына. Каким счастливым я был в тот день... Ведь мою сделку с Краффами узаконили два величайших человека Камии. Как благодушно взирал на нас правитель! Какое неподдельное веселье источал принц! Он стал искрой, которая превратила наш скромный праздник в безудержное веселье.
  Дима жадно ловил каждое слово Кристера, а Артём, убедившись, что хозяин перестал замечать его, потянулся к тарелке с сыром: от страха аппетит разгорелся вновь. Сыр оказался превосходным, тонко нарезанным и с крупными ровными дырочками. Временной маг свернул ломтик рулетом, сунул в рот, опасливо покосился на графа и разжевал, стараясь двигать челюстями неслышно: уж больно внимательно брат слушал рассказ хозяина, и Тёма не хотел лишать его удовольствия.
  - Но через два дня Катарина пропала, - тем временем рассказывал граф. - Я больше месяца искал её. Я объездил Чарийский лес вдоль и поперёк. И нашёл. Неподалёку от Ёсса... - Кристер прикрыл глаза. - Я едва не сошёл с ума, увидев растерзанное тело. Я смотрел на то, что осталось от моей Рины, и понимал, что лишился не только её, но и друга. Я узнал твой почерк, Артём!
  Временной маг подпрыгнул, молниеносно проглотил сырный рулетик и наивно захлопал глазами:
  - Это не я.
  - Врёшь! - Кристер вскочил и обвиняюще ткнул пальцем в Артёма: - Я видел, как ты пытаешь людей! Такое не повторить никому в Камии! И прежде чем я брошу тебе вызов, я хочу знать: почему? Почему ты убил её, принц?
  - Убил? - ошеломлённо повторил временной маг, посмотрел на палец хозяина и повернулся к брату: - Что он такое несёт?
  - Паяц! - выплюнул Кристер и наотмашь ударил Артёма по лицу.
  Временной маг покачнулся и, чтобы не упасть со стула, ухватился за скатерть - посуда с грохотом посыпалась на пол. Мгновенно оценив ситуацию, Дмитрий оттащил брата от стола, загородил собой и решительно произнёс:
  - Вы обещали не обижать Тёму.
  - Обижать? - взревел Кристера. - Да что ты понимаешь, маг! Он оскорбил меня! Надругался над нашей дружбой!
  - Даже если так, сейчас он болен. Издевательства над беззащитным безумцем не делают Вам чести, граф!
  Временной маг выглянул из-за спины друга и одобрительно закивал. Глаза Кристера налились кровью:
  - Никто в Камии не смеет указывать мне, что делать! Был Артём принцем или нет, сейчас он мой раб, и я вправе распоряжаться его жизнью, как хочу!
  В желудке Дмитрия свернулся болезненный узел: брату угрожала смертельная опасность, а он был бессилен помочь ему. "Разве что убить... - с тоской подумал Дима и одёрнул себя: - Только если не будет другого выхода!"
  Кристер обошёл вокруг стола, приблизился к рабам и язвительно ухмыльнулся:
  - Он выглядит, как шут. Вот и будет шутом. Отличный карьерный рост для сына великого Олефира!
  И, довольный собой, граф хлопнул в ладоши. В дверях тотчас возник главный надзиратель.
  - Пришли портного, Сван!
  Кристер вытащил Артёма из-за спины брата, сорвал с его плеч чёрный плащ и бросил на пол. Усевшись в кресло, он поставил ноги на плащ принца Камии и холодно посмотрел на Диму:
  - Тебе я тоже найду подходящую работёнку.
  "Ищи, - мрачно вздохнул Дмитрий. - Всё равно, после того, что я услышал, нам с Тёмой не жить".
  
  Глава 9.
  Предатель.
  
  Кристер решил поступить с Димой так же, как с принцем - унизить, да так, чтобы ему стало невмоготу. Он не сомневался, что ущербный маг служил Артёму в другом мире, где тот пропадал четыре года, и служил на высоком посту. "Скорее всего, Дмитрий, как и я, был спутником принца. Отсюда - гордость и заносчивость". И Кристер отправил Диму на конюшни - чистить стойла. Маг воспринял приказ с потрясающим равнодушием. Он соскребал навоз, мыл стойла, до блеска начищал сбруи и сёдла - делал любую грязную работу, которую ему поручали. Но уже через три дня граф вынужден был забрать раба обратно в замок: оставшись в одиночестве, Артём стал абсолютно невменяемым. Он либо плакал и стенал, доводя хозяина до нервного срыва, либо замыкался в себе и не реагировал на слова и тычки. В запале Кристер отправил принца в камеру к Джомхуру, но сделал лишь хуже. Артём вернулся обессиленный и подавленный настолько, что пришлось звать лекаря.
  Но как только Кристер вернул Диму, Артём воспрял духом. Он радовался как ребёнок и, скача вокруг Дмитрия, весело звенел бубенцами. Граф смотрел на братьев и ухмылялся - парочка была та ещё: Артём в кричаще красном костюме с разноцветными вставками и шестирогом колпаке, из-под которого забавно торчали пшеничные волосы, и Дима в простом чёрном костюме из тонкой шерсти и берете, сливающимся с тёмными волосами.
  Рядом с братом, у принца Камии точно просветление наступило. Он вёл себя почти нормально. Конечно, не как взрослый мужчина, но как вменяемый подросток. Каким-то чудом Диме удалось втолковать ему, что должен делать придворный шут, и, едва завидев графа, Артём начинал без устали хихикать и хохмить. Он покорно выполнял приказы и всем подряд представлялся принцем Камии, как желал хозяин. Шут выглядел забавным и смешным, но Кристер остался недоволен - Артём не чувствовал себя оскорблённым. А уж как раздражал графа Дмитрий! Маг тенью следовал за братом и с каменным спокойствием объяснял ему, что надо делать и как себя вести. Если Артём плакал - успокаивал, начинал робеть - подбадривал. "Нянька шута" со злости прозвал его граф, и прозвище прижилось. Впрочем, Дмитрию было наплевать, как называют его камийцы - кроме брата его ничего не интересовало.
  "Невероятная преданность! Никогда такой не встречал", - думал Кристер и скрипел зубами. Его бесило леденящее душу самообладание Димы - чтобы ни случалось, маг оставался бесстрастным. В нём чувствовалась мощь, непонятная и пугающая. Кристер не мог взят в толк, почему этот сильный и умный человек остаётся в Ёссе и день за днём нянчится с безумным шутом, вместо того, чтобы взять в руки меч и отвоевать себе достойный кусок Камии. "Да кто же ты, в конце концов? Друг? Любовник?" - с яростью думал граф, наблюдая, как Дмитрий в очередной раз утешает брата: Артём решил сделать колесо, но поскользнулся и упал.
  Дима вытер его заплаканное лицо, ощупал колени и локти, поправил сползший колпак и ободряюще похлопал по плечу. Артём тотчас улыбнулся и помчался на середину зала, веселить господ, а Дмитрий посмотрел на графа. Их взгляды скрестились, и Кристера обдало холодом: "Он что-то задумал. Ясно, как день. Только вот что? Хочет отомстить за унижение брата? - Дима перевёл глаза на Артёма, а граф откинулся на спинку стула и нервно поёжился. - Что если он только притворяется ущербным? Вдруг он просто выжидает удобного момента, чтобы убить меня? Или ждёт, когда нападу я?"
  И Кристер потерял покой и сон. Лёжа в постели, он беспокойно шарил глазами по углам спальни - ему мерещился изготовившийся для удара Дмитрий, а, беря в руку вилку, содрогался от мысли, что еда отравлена магией. "Почему я не убил его сразу?" - ругал себя граф и всё чаще приходил к мысли, что избавиться от брата Артёма жизненно необходимо.
  В Камии традиционным способом устранения неугодных и неудобных людей было отравление. Камийцы умели изготавливать тысячи разных ядов. Их подсыпали в еду и питьё, пропитывали вещи, и дорогой подарок часто оказывался последним в жизни получателя. Кристер знал об этом не понаслышке. Крейд был лакомым куском, и многие аристократы хотели занять место графа: время шло, сын великого Олефира не возвращался, и камийцы начали свыкаться с мыслью, что будут жить без него. Кристер с величайшей осторожностью принимал подарки и держал целый штат рабов, которые дегустировали еду и питьё. Невольника подводили к столу, и тот, дрожа от ужаса, пробовал кушанья и напитки. Многие сходили с ума, не выдержав ежеминутного ожидания смерти.
  "Отличный способ устранить раба", - рассудил Кристер и сделал Дмитрия дегустатором.
  И вот уже неделю Ёсский замок с любопытством наблюдал, как "нянька шута" с абсолютно спокойным лицом ходит вдоль стола, пробуя еду и напитки так, словно проверяет их не на наличие ядов, а на качество приготовления. У главного повара душа уходила в пятки, когда Дима кривился. Бедняге казалось, что сейчас его с позором выгонят из замка, и лишь вспомнив, что дегустатор - раб, он немного успокаивался. До следующей недовольной гримасы. А Дмитрий, запив неудачное блюдо вином, шёл дальше: его не покидала уверенность, что если пища будет отравлена, он узнает об этом едва прикоснувшись к ней.
  Кристер не верил своим глазам: играя со смертью, маг вёл себя так, словно знал, что победит, и граф, помимо воли, завидовал его выдержке. "Впрочем, если мой шут - принц Камии, то и брат должен быть ему подстать. Но кем бы он ни был, рано или поздно, он сдохнет!" Но, как назло, отравители точно повывелись. День проходил за днём, трапеза за трапезой, а покушениями и не пахло. И Кристер решил поторопить события. В качестве палача он выбрал старого Тулина. Пожилой шут, считавшийся лучшим паяцем Камии, затаил обиду на Артёма, затмившего его талант, и лелеял мечту о мести, чем Кристер и воспользовался.
  Однажды, когда Артём особенно удачно пошутил, граф обозвал Тулина бездарностью и объявил, что больше не желает терпеть в замке нахлебника. При этом он так красноречиво посмотрел на Дмитрия, что опальный паяц, веселивший ещё великого Олефира, сразу понял, чего хочет от него граф. Тулин покинул трапезный зал и отправился в город, прямиком к знакомому аптекарю. Убийства были шуту не в новинку: когда-то Тулин отправил к праотцам многочисленную родню своего предшественника, весельчака Чура, а его самого довел до самоубийства. Великий Олефир пришёл в восторг от жестокости и сообразительности молодого паяца, и Тулин припеваючи зажил в Ёсском замке. Он был столь коварен и талантлив, что даже смена власти не отразилась на его положении. И вдруг появился сумасшедший Артём...
  Тулин приобрёл отраву и, не откладывая дела в долгий ящик, в тот же вечер преподнес Кристеру искусно вырезанный из дерева кубок, по стенкам которого был распылён ядовитый порошок. Одобрительно улыбнувшись старому паяцу, правитель Крейда приказал наполнить подарок вином и поднести Дмитрию, который стоял у стены, в ожидании следующей перемены блюд. Раб направился к дегустатору, а граф замер, опасаясь, что маг откажется пить.
  Дима принял кубок, посмотрел на кривляющегося посреди зала Артёма и вздохнул: "Вот и момент истины. Боюсь, Тёма, что сегодняшнего вечера мы не переживём". Почувствовав взгляд друга, временной маг обернулся. Дима поспешно отвёл глаза, и Артём насторожился. Мелодично звякнув бубенцами, он перекувырнулся через голову, прошёлся колесом перед столом и оказался рядом с братом. Придворные зааплодировали, а шут правителя Крейда, ни слова не говоря, уселся у ног брата и уставился ему в лицо.
  - Что ты медлишь, Дима? - не выдержал граф. - Пей!
  Дмитрий повертел в руках кубок и хотел вернуть его рабу, как вдруг острая боль пронзила спину. Из горла мага вырвался сдавленный стон, голубые глаза потемнели, став иссиня-чёрными. Трапезный зал канул в небытиё, смытый яркими картинами и образами. Видение с болезненной ясностью показывало вероятные линии будущего, и все они, кроме одной, неизменно заканчивались гибелью Артёма.
  - Дима, ты что? - взволнованно закричал временной маг, взлетел на ноги и схватил брата за плечи: - Не пугай меня! Пожалуйста!
  Дмитрий потряс головой, посмотрел на Артёма, потом на Кристера и, понимая, что выбора нет, сделал глоток вина. Кубок выпал из рук, угасающий взгляд скользнул по залу, и маг рухнул на пол. В уголках рта выступила кровавая пена, с губ слетели рваные хрипы.
  - Дима! - Звякнув бубенцами, Артём рухнул на колени, склонился к лицу брата и взмолился: - Не уходи! Не оставляй меня! Я пропаду без тебя, Дима!
  Кристер с кислой миной следил за братьями. Агония дегустатора бальзамом лилась на сердце графа, и ему даже стало немного жаль расставаться со странным рабом, так и не узнав, кто же он на самом деле. "Но, что сделано, то сделано! - сказал себе Кристер, отвернулся от умирающего раба и обвёл глазами вытянувшиеся лица придворных. - Это только начало, господа, смерть принца Камии будет куда более впечатляющей! Если, конечно, он переживёт кончину брата".
  А тишину трапезного зала продолжал разрывать умоляющий голос шута.
  - Вернись, Дима! Не бросай меня!
  Но Дима не внял его мольбам. Он последний раз судорожно вздохнул и замер.
  - Нет!!! - истошно проорал Артём и подстреленной птицей рухнул на тело брата.
  Придворные разом заговорили, а граф махнул рукой гвардейцам, чтобы те вынесли труп. Солдаты приблизились к братьям, и хотели оттащить Артёма, но в ужасе отпрянули - Дмитрий открыл глаза. Он скользнул размытым взглядам по лицам гвардейцев, поднял руку и ласково коснулся пшеничных волос:
  - Я здесь, Тёма!
  Временной маг вскинул голову, счастливо улыбнулся и взвизгнул от избытка чувств. Придворные обернулись, посмотреть, что происходит с шутом, и ахнули, увидев ожившего дегустатора.
  - Как ты смог? - ошарашено выдохнул Кристер.
  Дима поднялся. Он не собирался объяснять графу, как Артём, воспользовавшись магией, позвал его из-за грани, и как странная сила, возникшая из ниоткуда, помогла ему вернуться к другу. В голове шумело, пол под ногами качался, как палуба утлого судёнышка, но Дмитрий расправил плечи и посмотрел на графа.
  - Я не мог оставить брата, - холодно сказал он, краем глаза наблюдая, как Артём, мягко ступая по каменному полу, приближается к Тулину.
  Брат походил на разъярённого тигра. Шоколадные глаза полыхали ненавистью, под скулами ходили желваки, губы дрожали от негодования.
  - Ты посмел отравить моего брата! Ты умрёшь! - не своим голосом произнёс он, остановившись в шаге от паяца.
  Тулин сжался и побледнел, не в силах ни вздохнуть, ни выдохнуть, а Дима, поняв, что Артём сейчас применит магию, ринулся к нему.
  - Нет, Тёма! Не убивай его!
  Он сгрёб брата в охапку и оттащил от жертвы. Временной маг замер, глубоко вздохнул и осторожно высвободился из объятий.
  - Как скажешь, Дима, - вкрадчиво проговорил он и лёгким шепотом закончил: - Пусть живёт, если ты хочешь.
  Кристера передёрнуло от отвращения: неуместное милосердие к отравителю мгновенно уронило Дмитрия в его глазах. "Пусть и маг, и воскресать умеет, а натура рабская", - подумал он и громко объявил:
  - По законам Камии, пойманный за руку отравитель, должен быть умерщвлен. Убей его, Артём!
  - Ему нельзя убивать! - сухо сказал Дмитрий, крепко сжимая руку брата.
  Кристер едва не расхохотался: "И этого малодушного идиота я боялся? Глупец!" - и, надменно выпятив подбородок, скомандовал:
  - Артём! Убей Тулина!
  - Нет! - отрезал Дмитрий. - Тёма не будет убивать! Он шут, а не палач!
  - Ты забылся, раб! - Кристер вскочил и треснул кулаком по столу. - Стража! Покажите наглецу его место!
  Гвардейцы оторвали братьев друг от друга, швырнули Диму на пол и принялись избивать ногами. Увидев кровь на лице брата, Артём завыл от отчаянья и пал на колени:
  - Не бейте его, хозяин! Я сделаю, как Вы прикажете!
  Кристер бросил ему кинжал:
  - Убей Тулина, и твоего брата отпустят.
  Артём схватил кинжал и метнул, не глядя. Клинок просвистел в воздухе и вошёл точно в горло Тулина. Паяц упал, обливаясь кровью, а придворные разразились восторженными аплодисментами. Принц Камии быстро взглянул на труп и низко склонил голову, скрывая ледяные искры в глазах. И вдруг в сознании вспыхнула страшная картина: мелкие зверушки безжалостно рвали красивое лицо русоволосого мужчины. "Это я убиваю его", - понял временной маг, и сердце заполонила глубокая ноющая тоска.
  - Остановите это! - схватившись за голову, истерично взвизгнул он и потерял сознание.
  Придворные, как один, уставились на графа. Они не понимали, что происходит: самый могущественный человек в Камии устроил какой-то бредовый поединок с рабами, и придворным показалось, что Кристер сходит с ума. Одни поглядывали на двери, словно прикидывали, успеют ли добежать до выхода, если граф окончательно спятит, а другие рассматривали бездыханного шута, гадая, откуда у безобидного малого столь впечатляющая меткость. Признать сумасшедшего паяца принцем Камии они не могли, ибо помнили гордого и высокомерного сына Олефира, который потрясал мир жестокостью и беспощадностью. Гораздо больше на роль принца подходил его брат - гордая осанка, умный, завораживающий взгляд и странное умение делать воду. "Наверное, какой-то трюк. Видимо шут - бывший циркач", - успокаивали себя придворные и опасливо косились на Дмитрия, корчившегося под ударами гвардейцев.
  Кристер махнул рукой, и солдаты отошли от раба. Приподнявшись на руках, Дмитрий тряхнул головой, проясняя мысли, рукавом промокнул окровавленные губы, а потом потихоньку встал и побрёл к брату.
  - Он же безумен, граф, - укоризненно произнёс маг, осторожно погладил Артёма по голове и шепнул: - Вставай!
  Временной маг распахнул глаза, вскочил и бросился ему на шею:
  - Ты жив!
  - Какая трепетная братская любовь! - злобно оскалился граф и подумал: "Да что ж это за твари? Ничто их не берёт - ни унижения, ни яд, ни побои! Всё равно изведу!" Он развернулся к стражникам и рявкнул: - Тащите шута к Джомхуру, дармоеды!
  Испуганно взвизгнув, временной маг выпучил глаза и беспомощно посмотрел на Диму.
  - Я не хочу...
  Голос сорвался. Артём уткнулся в плечо брату и зарыдал, мучительно и горько. Его слёзы сорвали бесстрастную маску, и Кристер наконец увидел эмоции на Димином лице. Голубые глаза мага подёрнула ледяная пелена, щёки вспыхнули гневным румянцем, а на лбу вспухли жилы. Дмитрий сжал кулак, и Кристеру захотелось спрятаться под стол - в руке мага засверкал тонкий лёгкий меч.
  Стражники застыли в шаге от рабов, придворные удивлённо раскрыли рты, а Дима громко заявил:
  - Хватит издеваться над Тёмой!
  - Ты не справишься со всеми моими гвардейцами! - прошипел Кристер, чувствуя, как струится по спине пот. Сила, таившаяся в рабе, вырвалась наружу, и граф ощутил дыхание смерти.
  - Вероятно, - невозмутимо кивнул Дима. - Но я попробую.
  Артём вытер слёзы и с надеждой посмотрел на брата. Дима хотел улыбнуться ему, но не смог: он чувствовал себя предателем. Кристер тем временем беспокойно поёрзал на стуле, покосился на гвардейцев, прикидывая, справятся ли они с рабом, если тот окажется умелым фехтовальщиком, и вдруг его озарило:
  - Зачем испытывать судьбу, Дима? Не лучше ли нам договориться?
  - О чём?
  Кристер расправил плечи, положил ладони на стол и твёрдо заявил:
  - О вашей свободе. Надеюсь, тебе это интересно? Или ты предпочтёшь погибнуть в бою?
  Придворные задохнулись от изумления, а временной маг подёргал брата за рукав и умоляюще произнёс:
  - Я не хочу умирать, Дима. Поговори с ним, может, он нас отпустит, а?
  - Хорошо, - обречённо кивнул Дмитрий, чуть опустил меч и посмотрел на хозяина: - Я слушаю.
  - Все вон! - рявкнул граф: свидетели ему не требовались.
  Стражники и придворные опрометью бросились к дверям. Они были счастливы, что их наконец-то прогнали - раб, оказавшийся боевым магом испугал их до колик. Звякнув бубенцами, Артём тоже рванулся к выходу, но Дима удержал его за руку:
  - У нас переговоры, ты не забыл?
  Временной маг смущённо улыбнулся, покосился на Кристера и пробормотал:
  - Номер второй.
  - О чём это он? - нахмурился граф.
  - Понятия не имею. - Дмитрий пожал плечами. - Так, что Вы хотели нам предложить, Кристер?
  - Тебе. Мне нужны услуги мага. - Граф сплёл пальцы и впился глазами в лицо раба. - Насколько дорог тебе Артём?
  - Чего Вы хотите?
  - Я хочу, чтобы ты убил кайсару Сабиру!
  - Правительницу Харшида?
  - Именно.
  - И как, по-вашему, я это сделаю?
  - Ты маг, вот и придумай что-нибудь, - хмыкнул Кристер. - Поедешь в Бэрис в качестве подарка кайсаре, войдёшь к ней в доверие и убьёшь.
  - А дальше?
  - Как только я узнаю, что Сабира мертва - я отпущу Артёма.
  Дима сардонически усмехнулся:
  - Я должен Вам верить на слово, граф?
  - Предпочитаешь убить меня? - вопросом на вопрос ответил Кристер.
  Временной маг озабоченно почесал подбородок:
  - Да убей ты эту кайсару, Дима, и дело с концом!
  Дмитрий провёл пальцами по щеке брата, тяжело вздохнул, подошёл к столу и положил меч перед графом:
  - Я согласен.
  Кристер облегчённо вздохнул. Оставаясь с рабами наедине, он играл ва-банк, его вело чутьё, а своему чутью Кристер привык доверять. И оно не подвело: вместо того, чтобы убить его и завладеть Крейдом, Дмитрий согласился участвовать в сомнительной авантюре. "Почему? - ошарашено думал граф. - Что же ты затеял, Дима? Неужели масштабы твоей игры не ограничиваются Крейдом? Хочешь заполучить всю Камию? Но как? - Кристер вгляделся в привычно непроницаемое лицо Дмитрия: тонкие губы, прямой нос, голубые глаза, чуть вьющиеся волосы. - Ты похож на Олефира куда больше Артёма! И, вероятно, куда более опасен..."
  Граф вздрогнул, едва подавив предательское желание распластаться у ног раба.
  - Договорились, - выдавил он и заставил себя подумать о Катарине.
  Прелестное личико возлюбленной напомнило о мести, утишило страх, укрепило веру в собственные силы. Каким бы опасным ни был маг, Кристер решил идти до конца.
  - Даю тебе четыре месяца!
  Бросив стремительный взгляд на Артёма, Дима кивнул:
  - Этого хватит.
  И тут до шута дошло, что брат собрался оставить его. Сдёрнув с головы шестирогий колпак, он швырнул его на пол и обнял Дмитрия.
  - Ты правда уедешь?
  - Да.
  - Почему?
  - Потому что, только так я спасу тебе жизнь.
  - Что за ерунда, Дима? Как я выживу, если тебя не будет рядом?
  Артём всхлипнул и горько расплакался.
  - Прости меня, Тёма, - тихо промолвил Дмитрий. Он посмотрел на Кристера спокойным холодным взглядом и твёрдо сказал: - Мы оба сделали выбор, граф, так что тянуть нечего. Я хочу уехать прямо сегодня.
  - Хорошо.
  - Дима! Нет! - истерично завопил временной маг и всем телом прижался к нему, однако Дима не стал утешать брата - он продолжал смотреть на графа.
  Кристер догадался, чего хочет раб, но слова отказывались срываться с губ. Происходящее казалось ему диким.
  - Ну же, граф, смелее!
  - Стража! - в шоке рявкнул Кристер, и двери зала распахнулись. - Уведите шута!
  - Нет! Не хочу! Дима! - отчаянно цепляясь за брата, заголосил Артём, но гвардейцы рывком отодрали его от Дмитрия, напялили на голову колпак и потащили к дверям.
  На лице мага не дрогнул ни один мускул, лишь голубые глаза чуть посветлели и засветились скорбью и непреклонностью. Двери трапезного зала захлопнулись, крики шута стихли, и граф уставился на Диму, который впервые за всё время пребывания в Ёсском замке не вступился за брата.
  - Почему?
  Горькая усмешка скривила тонкие губы:
  - О принце Камии позаботятся, Кристер. Но не я, увы.
  Граф нервно кашлянул и поднялся из-за стола.
  - Хотел бы я знать, кто ты, Дима.
  "Я тоже хотел бы это знать", - мрачно подумал маг и вслед за Кристером проследовал к дверям.
  
  В сумерках караван с дарами кайсаре Сабире покинул столицу Крейда. Высунувшись из фургона, Дмитрий смотрел на тонущие в рыхлой дымке стены и башни Ёсского замка и думал о видении, которое пришло к нему в трапезном зале. Маг хотел бы усомниться в его правдивости, но то, как Артем, не глядя, поразил кинжалом Тулина, говорило само за себя - принц Камии просыпался. Теперь Дима понимал, что представляет собой сын великого Олефира, но он любил Тёму и заранее смирился с тем, каким он станет, потому что для Артёма это был единственный способ остаться в живых и вырваться из рабства.
  Замок, а затем и город остались позади, и Дмитрий растянулся на тонком жёстком тюфяке, расстеленном на дне фургона. Приближалась ночь, но спать не хотелось, и под мерное покачивание и тихий скрип колёс, он думал о будущем. Горечь расставания с братом лёгким флёром окутывала его мысли. Он знал, что никогда больше не увидит весёлого безумного мальчишку, запавшего в сердце, что придётся свыкнуться с новым Артёмом - жестоким остервенелым убийцей. "Интересно, сейчас он такой, как в детстве? Или благодаря потере памяти, наружу вырвалась его сущность? - думал Дима. - Добрый, наивный Тёма. Трудно представить тебя иным. - Маг напряжённо уставился в темноту. - А такой ли он наивный? Безумие не лишило его способности убивать в любую минуту, не задумываясь, кто перед ним. Это у него в крови".
  Дмитрий вспомнил рукоять кинжала, торчащую из горла паяца, и вдруг в голове, словно что-то щёлкнуло, и мозаика собралась: "Тёма был светлым и чистым, пока кто-то не занялся его "образованием". И этот кто-то, скорее всего, его отец - великий Олефир. Он добился потрясающих результатов, но какой ценой? - Дима болезненно поморщился: - Что же ты делал с ним? Великий учитель! Сволочь!" И вздрогнул: однажды он уже произносил эти слова. В той жизни, которую забыл, он знал магистра. И ненавидел его!
  - Так кто же я? - тоскливо прошептал маг, погладил безымянный палец и стиснул зубы. Только ответив на этот вопрос, он смог бы ответить на все остальные...
  
  Артём смотрел на Джомхура и пронзительно визжал. Палачи графа Кристера не зря слыли мастерами своего дела: глава лиги работорговцев остался жив, но потерял человеческий облик, лишившись ноздрей, ушей и волос. Всё тело харшидца покрывали уродливые рубцы и язвы. Он, как бревно, лежал у стены на грязной соломенной подстилке и бессмысленно таращился в одну точку.
  Временной маг оборвал визг и, еле сдерживая рвотные позывы, заколотил кулаками по железной двери:
  - Выпустите меня! Я не хочу оставаться здесь! Пожалуйста! Выпустите!
  - Они не услышат... - прохрипел Джомхур.
  Артём замер, уткнувшись лицом в холодную дверь - изуродованный пленник впервые заговорил с ним.
  - Не надо. Пусть замолчит... - Он всхлипнул, обхватил голову руками и замотал ею из стороны в сторону. - Зачем, Дима? Зачем ты бросил меня? Кристер убьёт меня, Дима...
  - Не бойся, принц, - прошамкал Джомхур. - Тебе некого бояться в Камии. Ты повелитель нашего мира, а я твой верный раб. Прости меня, господин. Я виноват перед тобой. Я должен был сразу признать в тебе сына великого Олефира.
  Артём резко обернулся:
  - Не говори так. Я - шут, и я безумен. Но я не понимаю, почему со мной так обращаются. Я делаю всё, что прикажут, но хозяин ненавидит меня.
  - Ты - принц Камии, и Кристер знает это. Он мстит тебе за убийство любимой наложницы.
  Временной маг сделал шаг к Джомхуру и замотал головой:
  - Неправда! Я никого не убивал! Только Тулина! Он хотел отравить моего брата!
  - Ты убил шута? - сипло усмехнулся работорговец, и в слезящихся воспалённых глазах засветилась надежда. - Великолепно! Надеюсь, тебе понравилось, принц?
  Артём склонил голову к плечу. Золотые бубенцы мелодично звякнули и затихли, точно боясь нарушить раздумья шута. Несколько раз прокрутив в голове момент убийства, Артём приподнял брови и растерянно, будто не веря самому себе, протянул:
  - Да, у меня хорошо получилось...
  - Вот видишь! - оживился Джомхур. - Ты - принц Камии. Тебе нужно лишь вспомнить, каким ты был, и больше никто не посмеет издеваться над тобой. Хочешь, я расскажу о подвигах великого Олефира и принца Артёма?
  - Да, - заворожено прошептал временной маг и опустился на грязный пол, прижавшись спиной к двери.
  И, внутреннее ликуя, Джомхур начал рассказывать принцу всё, что знал или слышал о покойном правителе Камии и его сыне-чародее. В тайне работорговец надеялся, что, разбудив наследника Олефира, убьёт двух зайцев разом - отомстит Кристеру и умрёт. Он не испытывал иллюзий - истинный принц Камии никогда не прощал тех, кто посмел оскорбить его. И он, Джомхур, будет вторым, кто умрёт от руки принца. Вторым, после правителя Крейда. О большем он не мечтал. Разве что о том, что его дети вновь станут спутниками принца Камии. "Но этого я уже не увижу... - отрешённо подумал работорговец и одёрнул себя: - Нельзя думать о посторонних вещах, пока принц меня слушает!"
  Артём внимал неторопливым речам Джомхура с открытым ртом. Он не мог поверить, что харшидец рассказывает о нём самом: гордом, жестоком и своенравном принце Камии. Предания о деяниях наследника великого Олефира, где каждое слово истекало кровью, пытками и восхищением, ввели его в состояние транса, и когда утром Кристер пришёл в камеру, шута сидел в углу и раскачивался, как маятник. Граф подошёл к нему, пнул ногой, и раб завалился на бок. С трудом сфокусировав взгляд, он, наконец, уразумел, кто перед ним.
  - Заберите меня, хозяин, - взмолился Артём и припал к его сапогам. - Я сделаю всё, что Вы хотите, только не оставляйте меня здесь.
  Кристер презрительно посмотрел на принца:
  - Твой брат уехал. Отныне, для тебя не существует никого, кроме меня! Ты - шут. Какой идиот назвал тебя Артёмом? Твоё имя - Дурак!
  - Да, хозяин.
  - Пошли.
  Артём встал и послушно побрёл за графом. Он гнал от себя образ величественного принца Камии из притягательно ужасающих рассказов Джомхура, ибо понимал, что не соответствует ему: "Я слишком слаб, чтобы быть принцем Камии. Мой удел - потешать хозяина. Нужно с этим смириться". Но зерно сомнения уже пустило ростки, и тихий вкрадчивый голос, голос принца Камии, нашёптывал, что сын великого Олефира должен расправить плечи и сбросить ярмо рабства.
  Обуреваемый ужасом, Артём вслед за Кристером вошёл в трапезный зал и покорно остановился перед столом. Граф опустился на стул, тяжёлым взглядом обвёл вассалов, мгновенно занявших свои места, и суровым голосом заявил:
  - Представляю Вам нового шута. Его имя - Дурак! Отныне имя принца Камии и его отца в Крейде под запретом! Тот, кто ослушается, будет немедленно казнён!
  Кристер зыркнул на Артёма, и тот, словно ожил. Колесо, кувырок, ещё колесо, и звонкая весёлая песенка разнеслась по залу. Граф прослушал первый куплет, глотнул вина и хмуро подумал: "Четыре месяца. А потом ты умрёшь, предатель!"
  
  Глава 10.
  Камийская мечта.
  
  Известие о том, что за голову Ричарда назначена награда в сто тысяч бааров, и обрадовало, и насторожило Марусю. Обрадовало потому, что высокая цена была своеобразным признанием силы разбойника, а насторожило из-за слишком быстрого признания этой самой силы. И, пока они скакали к столице, Маруся старалась убедить мужа в том, что им рано появляться в Бэрисе.
  - Мы совершили всего одно удачное ограбление, а нами уже заинтересовалась кайсара. - с жаром говорила она. - Тебе не кажется это подозрительным?
  - А что здесь такого? - пожимал плечами Ричард. - Фаррох ехал в столицу, и сразу по прибытии рассказал о разбойниках, которые не побоялись вдвоём напасть на караван. Человек он уважаемый, и, скорее всего, вхож во дворец. Вот кайсара и забеспокоилась. И правильно сделала. Появись в Инмаре столь наглые разбойники, я бы тоже немедленно принял меры. Правда, награду бы объявлять не стал - обошёлся по-тихому. Несколько летучих гвардейских отрядов уладили бы проблему.
  - Мы не в Инмаре, Ричи. В Камии удачливых разбойников ценят и уважают наравне с правителями городов. У караванщиков даже особая статья расходов существует - разбойничья пошлина. Всякий уважающий себя торговец имеет кошель для особо опасных бандитов. Если наёмники не справляются, предводитель каравана платит определённую сумму и едет себе дальше. А кто не платит, тот и имущества, и жизни лишается.
  - Вот как? - Король Инмара с любопытством посмотрел на жену: - И когда ты успела столько разузнать?
  - Ну это же ты общался с высокопоставленными особами. А я всё с рабами да наложницами. Они мне много интересного рассказали.
  - Что, например?
  - А то, что в Камии сейчас негласная война между самыми крупными государствами - Харшидом и Крейдом. Остальные ждут кто выиграет, чтобы присягнуть победителю. И если нас ловят в Харшиде, то лучше всего направиться в Крейд, где мы будем выглядеть героями. Ёсс тоже большой город, и слухов там гуляет не меньше, чем в Бэрисе.
  - Но Бэрис ближе! А до Ёсса месяца два пути.
  - Зато Ёсский замок - бывшая резиденция Олефира. Вотчина принца Камии. Там он появится скорее всего.
  - Вотчина Артёма весь мир - он может появиться где угодно! Только будь Тёма в Камии, об этом уже твердили бы на всех перекрёстках!
  - Насчёт Артёма, ты прав, но мне всё равно не хочется ехать в Бэрис. Вдруг кто-то позарится на сто тысяч и выдаст нас кайсаре?
  - Значит, мы погибнем в бою, как и полагается воинам! - отрезал Ричард и чуть мягче добавил: - Давай заглянем в Бэрис на пару-тройку дней, а потом, если ничего не узнаем, поедем в Ёсс. - Маруся недовольно скривилась, и Ричард поспешил успокоить её: - Мы не будем соваться в Бэрис, очертя голову. Изменим внешность, тебя, например, мальчишкой переоденем. Будешь моим любимым наложником. В Камии это сплошь и рядом! - хотел отшутиться он, но Маруся не улыбнулась.
  - Мы сделаем, как ты хочешь, Ричи, - хмуро сказала она и замолчала, вглядываясь вдаль.
  - Не кисни, Маша! Прорвёмся! Не из таких переделок выбирались! - бодро заявил инмарец, похлопал жену по плечу и поскакал вперёд.
  - Не хочу в Бэрис... - со стоном прошептала Маруся и пришпорила коня.
  Девушку одолевали дурные предчувствия, однако переубедить Ричарда не удалось, и она покорилась судьбе. "Будь, что будет, - решила Маруся и мысленно повторила слова мужа: - Прорвёмся! Не из таких переделок выбирались!" Она догнала Ричарда и поскакала рядом.
  Взглянув на спокойное лицо жены, инмарец одобрительно кивнул и в сотый раз похвалил себя за правильный выбор: рождённая на Земле девушка по духу была настоящей инмаркой, иными словами, воительницей.
  Королевская чета несколько часов скакала по бескрайней коричнево-жёлтой равнине. Выносливые харшидские кони не замечали ни палящего солнца над головой, ни рыхлого песка под копытами, и, казались порождением самой пустыни.
  На горизонте появилось облако пыли, и Ричард натянул поводья.
  - Караван! Давай заберём свою пошлину!
  - Давай, - усмехнулась Маруся. - Подождём или навстречу поедем?
  - Навстречу. Караван из Бэриса идёт. Так что, нам по пути!
  И королевская чета двинулась вперёд.
  Вереница фургонов приближалась. Заметив одиноких всадников, наёмники, охраняющие караван, во весь опор понеслись к ним. Правители Инмара выхватили мечи, и ринулись в бой. Схватка была короткой: Ричард и Маруся без труда разделались с наёмниками и подъехали к хозяину каравана. Харшидец учтиво поклонился:
  - Простите, что не узнал Вас сразу, господин Ричард. Фаррох рассказывал мне о знаменательной встрече с Вами, но я, ничтожный, не поверил ему, за что и был наказан. Меня зовут Бану, я поставщик рабов...
  - Я польщён, Бану, - перебил его инмарец. - Перейдём к делу!
  - Как угодно, господин Ричард.
  Купец отвязал от пояса увесистый кожаный мешочек и протянул его разбойнику. Заглянув в кошель, король Инмара недовольно поморщился.
  - Понял, - быстро кивнул харшидец, и к разбойнику перекочевал ещё один мешок с монетами.
  Ричард удовлетворённо улыбнулся:
  - Приятно иметь дело с умным человеком. До свидания, Бану!
  - Прощайте, господин Ричард.
  Работорговец низко поклонился, а про себя подумал: "Что б тебя Рыжая Бестия забрала, бандит недорезанный!" И, как только разбойники скрылись за барханами, подозвал к себе одного из уцелевших наёмников:
  - Возвращайся в Бэрис, Ахмет. Сообщи господину Сахбану о нашей встрече с бандитами. Сдаётся мне, что странная парочка едет в столицу. Пусть визирь подготовит им тёплую встречу.
  - Будет исполнено, господин Бану.
  Работорговец протянул гонцу кошель:
  - Лети, как ветер! Ты должен добраться до столицы быстрее, чем они!
  Наёмник поклонился и, не тратя ни минуты, поскакал прочь. Он нёсся по пустыне как угорелый и прибыл в оазис, из которого караван работорговца выехал утром, гораздо раньше Ричарда и Маруси. У ворот он в ярких красках описал стражникам нападение на караван Бану. Солдаты недоверчиво покачали головами, а Ахмет пожал плечами и, бросив: "Скоро сами увидите!" - понёсся на постоялый двор. Он быстро перекусил, сменил загнанную лошадь на свежую и через час покинул оазис, успев, однако, поведать хозяину о господине Ричарде и его боевой наложнице. К вечеру Ахмет достиг следующего на Южном караванном пути оазиса и остановился на ночлег. Ужиная в общем зале, он рассказал о нападении на караван, и постояльцы пришли в восторг от его истории: ремесло разбойника пользовалось в Камии большим почётом.
  Так гонец Бану стал невольным глашатаем подвигов разбойничьей королевской четы. Слава Ричарда и Маруси бежала впереди них и разносилась по Харшиду, словно эпидемия чумы, обрастая новыми, часто фантастическими подробностями. В городах-оазисах на все лады обсуждали необычную пару. Особенно восхищала камийцев наложница, сражающаяся наравне с хозяином. Ведь до сих пор Камия знала только одну женщину, способную управляться с мечом - кайсару Сабиру, которая стала правительницей Харшида после смерти своего чудаковатого отца. И камийцы недоумевали, откуда взялась ещё одна воинственная особа и кто научил её владеть мечом? Спросить у самих разбойников было боязно, и, рисуясь друг перед другом, камийцы на ходу сочиняли биографию боевой наложницы. А заодно и господина Ричарда. В барона из Лерта не верил никто. Зато необычайной популярностью пользовалась легенда о некамийском происхождении удачливых бандитов. Поговаривали даже, что они маги. В результате камийцы так запугали себя своими же выдумками, что готовы были ковром стелиться перед господином Ричардом.
  Сначала правители Инмара недоумевали, почему в оазисах их встречают чуть ли не с цветами, но ситуация прояснилась, когда в одной из гостиниц Ричарду поведали о гонце Бану. Вскипев от ярости, инмарец бросился в погоню. Он хотел убить Ахмета, но по пути подвернулся караван, охрана которого сдалась без боя, а хозяин встретил его как дорогого гостя, и Ричард передумал. Как ни крути, гонец Бану сослужил ему хорошую службу - расхвалил на всю Камию. Королю Инмара было куда приятнее мирно отбирать баары, а не добывать их с мечом в руках, потому как не был он кровожадным бандитом и убийства не доставляли ему удовольствия.
  Правда, сражаться всё-таки приходилось. Несмотря на существование разбойничьей пошлины, некоторые караванщики не желали платить бандитам и усиливали охрану, однако их это не спасало. Ричард и Маруся казались вездесущими и неуязвимыми. Они смертоносным вихрем налетали на караваны, расправляясь с наёмниками и получали всё, что желали. В оазисах их принимали как почётных гостей, "забывая" об объявленной за голову Ричарда награде. "Сто тысяч, конечно, огромная сумма, - рассуждали камийцы, - но жизнь дороже!"
  Король Инмара не уставал удивляться странному поведению камийцев, но, пока ему это было лишь на руку, молчал. Зато Маруся перестала бояться поездки в Бэрис.
  - С таким послужным списком мы беспрепятственно въедем в столицу. Для камийцев мы олицетворение их тайных мечтаний! - воодушевлённо говорила она. - Мы сильные и свободные. Можно сказать, национальные герои. Кайсара не посмеет нас убить!
  - Ну-ну, - кивал Ричард и с подозрением поглядывал на жену, которая искренне наслаждалась их сомнительной бандитской славой.
  В Азре, последнем крупном оазисе на пути к Бэрису, правители Инмара узнали, что кайсара Сабира удвоила награду за их головы и впервые услышали своё прозвище - камийская мечта. В роскошном номере самой лучшей гостинице Азры бесстрастная на публике Маруся кружилась по комнате и на разные лады повторяла: "Камийская мечта! Камийская мечта!"
  С минуту понаблюдав за женой, Ричард нахмурился и веско заметил:
  - За двести тысяч бааров я бы рискнул донести на камийскую мечту!
  - Ерунда, - отмахнулась королева Инмара. - Чем выше награда, тем меньше риск попасть на эшафот! Кайсара умная женщина. Удваивая награду, она намекает на то, что у нас есть шанс получить статус официальных разбойников.
  - Как это?!
  - А вот так! Кайсара признает нашу силу, и ты получишь титул и какой-нибудь оазис во владение. Так она и от разбойников избавится, и двух благодарных подданных получит.
  - Постой, Маша! На кой чёрт мне титул и оазис?! Мы же не собираемся жить в Камии до конца дней своих. Наша задача найти Диму с Тёмой и вернуться в Лайфгарм!
  - Конечно, - ничуть не смутилась Маруся. - И всё же приятно побыть королевой там, где ты не больше чем товар!
  - А... - глубокомысленно протянул Ричард, уселся в низкое кресло и стянул сапоги.
  Приняв ванну, пообедав и отдохнув, король и королева Инмара отправились на прогулку. Ничем особенным оазис не отличался: невысокие, в один-два этажа, дома с плоскими крышами, вокруг - каменистые сады с деревьями-пиками, невзрачными кустами, усыпанными толстыми восковыми листочками, и маленькими клумбами, засаженные мелкими белыми и желтыми цветами.
  Ричард и Маруся медленно шли к центру города. Прохожие учтиво кланялись знаменитой парочке, но в разговоры вступать опасались: камийская мечта внушала им благоговейный страх. Наконец разбойники вышли на главную площадь. Здесь, в отличие от сонных городских улиц, царило оживление. В толпе сновали разносчики в белых просторных халатах и широкополых шляпах, навязчиво предлагая всевозможные сладости и воду в крохотных бурдючках. Поминутно звенели дверные колокольчики магазинов и лавок. Воздух дрожал от разговоров и смеха. Мимо Ричарда и Маруси то и дело проносились посыльные и степенно проплывали богатые горожане в сопровождение любимых наложниц и рабов. На краю площади, под полотняным навесом с надписью "Выпей и сыграй", собрались наёмники. Они сидели за низкими столиками, потягивали вино, резались в кости и громко обсуждали едва прикрытые тела любимых наложниц богачей. Но сальные шуточки солдат ничуть не обижали хозяев, напротив, если "зрители" игнорировали наложницу, её господин мрачнел, и не удостоенная внимания девушка начинала с опаской поглядывать на него.
  - Ну и нравы! - скривился Ричард, с удовольствием отметив, что костюм жены из тончайшей серой замши открывает чужим взорам ровно столько, сколько, по его мнению, может позволить себе открыть королева.
  Поймав взгляд мужа, Маруся лукаво усмехнулась и кивнула на солдат:
  - Пройдёмся?
  - Зачем это? - нахмурился Ричард, и девушка хихикнула:
  - Просто так!
  - Ты с ума сошла, Маша! Королеве не пристало развлекать толпу, - на ухо жене прошептал инмарец и кивнул на ближайший магазин. - Зайдём.
  - Как изволите, хозяин, - проговорила Маруся и, едва сдерживая смех, направилась к высокой решетчатой двери.
  Серебряный колокольчик звякнул, возвещая о приходе покупателей, и Ричард сдавлено простонал. Возмущённый поведением жены, он как-то не обратил внимания на вывеску, которая недвусмысленно сообщала об ассортименте заведения: "Наряд прелестницы". Однако отступать было поздно - к нему уже спешил стройный женоподобный хозяин магазина, разодетый, как павлин. Изящно поклонившись, он указал на покрытое коврами возвышение и широкое кресло перед ним:
  - Присаживайтесь, господин Ричард. Я - Измаил, творец прекрасных образов, что неустанно будут услаждать Ваш взор!
  Инмарец глазом не успел моргнуть, как молчаливые рабыни увлекли его за собой, усадили в кресло и подали чашу с прохладным белым вином. Рядом с креслом, словно по волшебству, возник столик с фруктами и курильница, сочившаяся ароматным дымком. Ричард глубоко вдохнул, глотнул вина и поднял взгляд на возвышение, где юные рабыни ловко стягивали с Маруси костюм инмарского воина. К щекам короля хлынула краска, он хотел встать и прекратить безобразие, но от его движения спинка откинулась, кресло превратилось в мягкое, уютное ложе, и Ричарду расхотелось подниматься. Он расслабился, рука сама поднесла к губам чашу, а глаза затянула поволока ленивого наслаждения.
  Между тем рабыни раздели Марусю, низко поклонились Ричарду и отступили, давая ему возможность полюбоваться совершенной наготой любимой наложницы. Одурманенный дымом и вином инмарец с жадным восхищением уставился на жену, забыв и о приличиях, и о королевском достоинстве, и о нравственности с моралью. Дальнейшее действо Ричард запомнил на всю жизнь. Ловкие руки наложниц и тихие напевные комментарии Измаила превратили примерку одежды в сказочно-красивый спектакль. Маруся представала перед ним то в образе нежного весеннего цветка, то полыхающего осеннего листопада, то воинственно-полосатой тигрицы, то мягкой грациозной кошечки. Лёгкие воздушные ткани сменялись тяжелой парчой, струящийся шёлк - густым мехом, а буйство ярких, ослепительных красок - безмятежностью мягких пастельных тонов...
  В какой-то момент в руках оказался хрустальный бокал, и Ричард, не задумываясь, выпил кисловатый напиток до дна. Спинка поднялась, в лёгкие ворвался свежий, чистый воздух, и король Инмара обнаружил, что сидит в кресле, а перед ним стоит жена в сером замшевом костюме воина.
  - Ваша любимая наложница самая очаровательная женщина в Камии! - раздался восторженный голос Измаила.
  Ричард повернул к нему голову и со вздохом протянул:
  - Совершенно согласен с тобой, Измаил. Моя Мария настоящее чудо.
  - Чудо из чудес! - преданно закивал камиец, протягивая инмарцу бархатную папку. - Ваш счёт, господин Ричард.
  - Ага, - буркнул король и впился глазами в ровные, каллиграфические строчки. По мере прочтения счёта лицо его вытягивалось, а глаза округлялись. - Ни фига себе! - воскликнул он, передал бархатную папку Марусе и вперил гневный взгляд в Измаила.
  - Эт... вы... э... - проблеял хозяин магазина, потом глубоко вдохнул и выпалил: - Специально для камийской мечты скидка двадцать процентов!
  - Всего двадцать?!
  - Д-двадцать п-пять.
  - Тридцать!
  - По рукам! - облегчённо выдохнул "творец прекрасных образов".
  Король Инмара отстегнул от пояса кожаный кошель, кинул его Измаилу и, поднявшись, обратился к жене:
  - Пошли, разорительница!
  - Простите, хозяин, - состроив испуганное лицо, пролепетала Маруся и засеменила следом за мужем.
  Измаил взвесил на ладони кошель, широко улыбнулся и скрылся за многочисленными ширмами - разбойник переплатил ему всего ничего, процентов десять, но обмануть легендарную камийскую мечту всё равно было приятно. До дрожи.
  Выйдя из "Наряда прелестницы", королевская чета направилась к центру площади. Ричард хмуро молчал, а Маруся, с подходящим случаю выражением лица, скромно шла рядом. За время их пребывания в магазине стемнело. На улицах появились рабы с длинными факелами и приставными лестницами, и вскоре город засиял огнями.
  - Красиво и загадочно, - сказала Маруся, огляделась и дёрнула мужа за рукав. - Смотри-ка, памятник! Пойдём, полюбуемся!
  Ричард повернул голову: на противоположном краю площади, перед самым высоким домом в Азре, принадлежащим, по-видимому, наместнику кайсары, возвышался ярко освещённый монумент.
  - Что ж, посмотрим, кому тут ставят памятники.
  - Ты всё ещё сердишься на меня, милый? - тихо спросила Маруся, взяла мужа под руку и прижалась к нему. - Я не сделала ничего, что могло бы навредить тебе.
  - Ну-ну, всего лишь наркотиками опоила! Да ещё... Ладно, предположим, что твои высокохудожественные переодевания видели только я и этот женоподобный камиец, что б его черти задрали! И всё равно, это не правильно, Маша! Ты, в первую очередь, королева, а уж потом любимая наложница, разбойница и прочее... Ты всегда должна оставаться на недосягаемой для простых граждан высоте! Твоё поведение должно вызывать у них трепет и уважение, а не похоть!
  - Ричи! - Острый локоток жены впился в бок инмарца. - Кругом люди. Мы начинаем привлекать внимание. Давай обсудим моё безнравственное поведение в гостинице, а сейчас заключим временное перемирие и полюбуемся на это произведение искусства. Никак не ожидала увидеть в Камии такую красоту.
  - Ладно, - обиженно бросил Ричард, поднял глаза на памятник да так и замер - на постаменте стоял Олефир.
  - Нравится?
  - Как живой, - ехидно ответил король Инмара, покачал головой и уже серьёзно заметил: - Будь я в магическом мире, предположил бы, что ваятель маг!
  - Вы ошибаетесь, уважаемый господин Ричард, - раздался бодрый старческий голос.
  Король Инмара повернул голову и увидел высокого, сухощавого старика в богатом, расшитом золотом халате. Длинные седые волосы схватывал золотой обруч с крупным сапфиром в виде слезы, а морщинистые руки, сложенные на груди, украшали перстни и кольца. Старик с достоинством поклонился разбойнику и без тени страха продолжил:
  - Автором сего замечательного творения был обычный камийский скульптор. Сефер родился и вырос в нашем городе. Именно в Азре он учился ремеслу и поэтому завещал своё лучшее творение родному оазису. Я очень хорошо помню черноволосого, бойкого мальчишку с пытливым взглядом и воистину золотыми руками...
  - Отец!
  К ним подбежал юноша лет двадцати в столь же богатом наряде, как и у словоохотливого старика. Он коротко поклонился Ричарду и настойчиво взял отца под локоть:
  - Прошу Вас, папа! Идёмте, пожалуйста, домой! Мы с ног сбились, разыскивая Вас!
  - Неужто? - осклабился старик и обратился к Ричарду. - Вам мой совет, господин разбойник: никогда не заводите детей! Первый крик младенца это прощальный вопль Вашей свободы!
  Пока Ричард соображал, что ответить, камиец повернулся к нему спиной, оперся на руку сына и важно последовал к высокому дому.
  Маруся довольно улыбнулась:
  - Примите мои поздравления, хозяин. Вас удостоил беседы сам наместник Азры.
  - Это я удостоил его беседы, - из духа противоречия пробурчал король Инмара, продолжая рассматривать скульптуру. - Всё-таки хорошо, что Олефир существует теперь лишь в виде памятника.
  - Он действительно был таким, как о нём рассказывают? - осторожно спросила Маруся.
  - Даже хуже, - фыркнул инмарец. - Он...
  - Милена! - прозвучал за их спинами властный мужской голос.
  Королева Инмара вздрогнула и обернулась: расталкивая камийцев, к ним почти бежал роскошно одетый русоволосый мужчина. Приблизившись, он сложил руки на груди и въедливыми серыми глазами впился в лицо Маруси:
  - Так вот кто скрывается под громким именем "камийская мечта"! Моя пропавшая сестра! Своенравная, дерзкая девчонка, запятнавшая благородное имя Маквеллов! Как ты посмела сбежать из дома, тварь?
  - Вы ошиблись, господин, - холодно отрезала королева Инмара и гордо выпрямилась.
  - Считаешь меня идиотом, Милена? Знаешь, что пришлось пережить нашей семье после твоего исчезновения? Мы были на грани разорения! - зарычал камиец и замахнулся на девушку.
  - Минуточку! - Ричард перехватил руку незнакомца и с угрозой взглянул ему в лицо: - Я не разрешал трогать мою любимую наложницу!
  - Твою наложницу, разбойник? - Камиец аж затрясся от злости. - А ты заплатил за неё? Это моя сестра, и я требую возмещения убытков, понесённых семьёй!
  - Обойдёшься, - нагло улыбнулся король Инмара и выхватил меч. - Она - моя!
  Камиец зло посмотрел на Марусю:
  - Я забираю тебя домой, Милена!
  - Вы ошиблись, господин, - твёрдо повторила королева. - Меня зовут Мария.
  Тем временем вокруг камийской мечты и разъярённого Маквелла собралась толпа горожан. Они с живейшим интересом наблюдали за ссорой и тихо перешептывались, обсуждая шансы Маквелла в поединке с легендарным разбойником. А камиец продолжал орать:
  - Ты не проведёшь меня, Милена! Ты - копия своей матери! Такая же своенравная тварь, как она! Сначала набралась наглости и сбежала из дома, а теперь смеешь отрицать родство с Маквеллами! Разве тебя плохо содержали в Лерте?
  - Иди своей дорогой, купец! - рявкнул Ричард.
  - Я не купец, - набычился камиец. - Я - герцог Маквелл, тайный советник кайсары, и не позволю безродному отродью хамить мне в лицо!
  - Мне плевать на твой титул! Я сам барон!
  - Барон? - презрительно скривился тайный советник и посмотрел на Марусю: - Ты должна была стать любимой наложницей великого Олефира! А тебя подобрал какой-то захудалый баронишко да ещё сделал бандиткой! Ты счастлива?
  - Вы обознались, господин, - упрямо повторила Маруся.
  - Хватит отпираться, Милена! Или твой хозяин платит выкуп семье, или я забираю тебя домой!
  Ричард приставил меч к груди герцога и иронично спросил:
  - Твоя жизнь хорошая цена за неё?
  - Ты не понимаешь, с кем имеешь дело, - прошипел камиец. - Я очень влиятельное лицо при дворе кайсары. Одно моё слово, и, несмотря на всю твою разбойничью славу, ты окажешься в самых глубоких подземельях Бэриса, а я буду с наслаждением смотреть, как ты гниёшь заживо!
  - Это ты не понимаешь, - плотоядно оскалился Ричард. - Одно лёгкое движение, и мой меч обагрится твоей ядовитой кровью!
  - Стража! - завопил герцог и отскочил в сторону. - Хватайте его! Он - вор! Он украл мою наложницу!
  Толпа зрителей расступилась, пропуская стражников, которые тотчас выхватили сабли и окружили камийскую мечту.
  - Сдайтесь без боя, и кайсара дарует вам лёгкую смерть! - прокричал офицер, но разбойник отрицательно мотнул головой, а в руке его наложницы засверкал меч.
  - Так ты камийка? - нервно осведомился Ричард.
  - Он обознался, Ричи.
  - Потом! - крикнул инмарец, и серые плиты обагрились кровью.
  Королевская чета сражалась чётко и слажено, однако стражников было слишком много, и, поняв, что им не выстоять, Ричард и Маруся прорвали ощетинившееся саблями кольцо противника и бросились бежать.
  - Убейте его! - завизжал герцог Маквелл, указывая на Ричарда.
  - Да заткнись ты, наконец!
  Королева Инмара на бегу выхватила нож и метнула его в герцога. Ричард обернулся, взглянул на торчащую из глазницы герцога рукоять и хлопнул жену по плечу:
  - Отличный бросок, Маша!
  Увидев, что тайный советник мёртв, солдаты сразу же прекратили погоню и занялись ранеными и убитыми. Однако правители Инмара не замедлили бега. Они стрелой пронеслись по узким улицам Азры, ворвались во двор гостиницы, оседлали коней и понеслись к городским воротам. Увесистый кошелёк послужил отличным пропуском за стены оазиса, и супруги помчались по ночной пустыне. Два или три часа они скакали молча, но потом Ричард стал придерживать коня и вскоре остановился. Повернувшись к жене, он строго посмотрел ей в глаза и отчеканил:
  - Я жду объяснений, Маша!
  Маруся выдержала его взгляд.
  - Мне нечего сказать тебе, Ричи. Герцог обознался.
  - Ты чувствуешь себя в Камии, как дома! Ты знаешь местные обычаи! Ты придумала для меня правдоподобную легенду! Ты - камийка! - потеряв терпение, проорал Ричард.
  - Нет, Ричи. Я родилась на Земле.
  Бешено рыкнув, король Инмара слетел с лошади, выдернул жену из седла и швырнул на песок.
  - Почему ты лгала мне? Почему скрывала своё происхождение?
  Ричард выхватил из-за голенища кинжал, приставил лезвие к её горлу, однако Маруся твёрдо повторила:
  - Ты ошибаешься, Ричи.
  - Кто тебя подослал?! - выкрикнул инмарец и, взбешенный упрямством жены, надавил на кинжал.
  На шее выступила капелька крови, но девушка не заговорила. Стоически терпя боль, она уверенно смотрела в бешеные глаза мужа, и Ричард скрипнул зубами:
  - Отвечай, или мне придётся убить тебя!
  - Убей!
  - Почему ты отрицаешь очевидное, Маша? Это глупо!
  Король Инмара отбросил кинжал, схватил жену за плечи, вздёрнул на ноги и встряхнул, как тряпичную куклу.
  - Тому, кто послал тебя, очень важно, чтобы ты осталась в живых? Отвечай! Я твой муж или хозяин, если тебе так привычнее! Ты обязана рассказать мне всё! Иначе, я... я продам тебя первому встречному работорговцу! Мне не нужна своевольная бунтарка!
  Маруся подняла соболиные брови и с сарказмом спросила:
  - Не слишком ли Вы вошли в образ камийца, Ваше величество?
  Она презрительно усмехнулась, гордо вскинула голову и холодно посмотрела на мужа. Взгляд стальных серых глаз кинжалом полоснул по сердцу и, застонав от бессилия, Ричард оттолкнул непокорную жену. Маруся упала, а инмарец закрыл лицо руками. Он был близок к тому, чтобы заплакать, но усилием воли взял себя в руки, уселся на песок и со вздохом произнёс:
  - Давай поговорим спокойно, Маша.
  Девушка села и, глядя на бархан, ровным тоном проговорила:
  - Мне нечего сказать тебе, Ричи.
  - Но ты же узнала брата! - вновь начиная кипятиться, возмутился инмарец. - Ты обернулась на крик: "Милена"! А потом ты убила его, чтобы сохранить свою тайну!
  - Герцог Маквелл ошибся, приняв меня за пропавшую сестру, - пожала плечами девушка. - Двойники - распространённое явление на Земле, и в Камии, возможно, тоже.
  - Довольно лжи! - Ричард поднялся, вскочил в седло и сухо произнёс: - Я любил тебя, Маша, но ты предала меня. Прощай!
  Он вонзил шпоры в бока коня и понёсся в ночь, а, когда топот копыт стих, Маруся дала волю слезам. Хорошенько выплакавшись, девушка вытерла глаза, кое-как умылась бурдючной водой и вскочила на коня. Несколько секунд она сидела в седле, словно прислушиваясь к безмолвной пустынной ночи, а потом, задрав голову, уставилась на россыпи камийских звёзд. Отыскав нужное созвездие, Маруся пришпорила коня:
  - Придётся попутешествовать одной! Правда, задача остаётся той же - выжить!
  
  Глава 11.
  В поисках истины.
  
  Из-под копыт коня летела пыль, барханы загадочными чудовищами выступали из темноты и скрывались вновь. Ричард скакал по пустыне куда глаза глядят - горечь и злость застилали разум. "Я пригрел на груди ядовитую змею! - с негодованием думал он. - Но теперь всё стало на свои места: ехидна отброшена, и я могу дышать свободно". Перед глазами инмарца возник образ жены - Маруся укоризненно смотрела на него.
  - Сама виновата, - пробормотал инмарец. - Призналась бы во всём честно, я бы простил, и всё! Зачем было отпираться? Вот и сиди теперь одна! Глядишь, на какой-нибудь караван наткнёшься. Пусть отвезёт тебя Маквеллам! А я поеду... - Инмарец потёр лоб и решительно закончил: - ...в Аргул! Точно! Пустыня меня достала.
  Он остановил коня, посмотрел по сторонам и нахмурился - бешеная скачка обернулась бедой. Ричард заблудился и теперь совершенно не представлял, где находится. "Вот зараза! Придётся утра ждать!"
  Лицо перекосила недовольная гримаса, он спрыгнул с коня, сел на песок и задумался. Предательство Маруси не шло из головы. Инмарец раз за разом прокручивал встречу с герцогом Маквеллом, разговор с женой и всё больше убеждался, что дело не чисто. "Куда она направилась? К хозяину? Тогда я зря уехал. Нужно было проследить за ней! Вдруг привела бы меня к тому, кто стоит и за исчезновением Димы, и за нашим путешествием в Камию. Похоже, я погорячился..."
  Ричард сжал кулаки, с тревогой посмотрел на тёмное камийское небо и выпалил:
  - Нет уж, дорогая женушка! Так просто от меня не отделаешься! Я найду тебя и вытрясу правду!
  И, едва ночной мрак рассеялся, инмарец вскочил в седло и поскакал обратно. Несколько раз он сбивался со следа, но вновь находил его и наконец добрался до места, где расстался с Марусей. Слабая надежда на то, что жена дождётся его, растаяла вместе с остатками ночной прохлады. Впрочем, Ричард ничуть не расстроился: исчезновение Маруси лишь укрепило его подозрения. Удовлетворённо кивнув, инмарец всмотрелся в отпечатки лошадиных копыт и поскакал за женой.
  Ослепительно белое солнце стояло в зените, когда до слуха донеслись крики и звон мечей. На душе Ричарда заскребли кошки. Он представил жену в кольце солдат с обнаженными саблями и нервно сглотнул: как бы хорошо Маруся не сражалась, прикрыть ей спину было некому. Инмарец резко пришпорил коня и понёсся вперёд. Взлетев на бархан, он громко чертыхнулся: возникшая в голове картинка воплотилась в жизнь. Королева сражалась с наёмниками и явно проигрывала. У Ричарда мелькнула мысль, что будь Маруся мужчиной, её давно бы зарубили, но, видимо, хозяин каравана приказал взять одинокую всадницу в плен, и это сохранило ей жизнь. "А, может, так лучше? Предательница сгинет в камийских гаремах - туда ей и дорога! Она обманула меня, с какой стати я должен заботиться о ней?" - раздраженно подумал Ричард, сплюнул на песок и понёсся на выручку жене.
  Разбойника заметили, и противников у Маруси поубавилось - половина наёмников бросилась ему навстречу. Ричард отпустил поводья, в руки легли метательные ножи. У него было пять ножей, и пятеро наёмников повисли на стременах мышастых лошадей. Но остальные с кривыми саблями наперевес мчались вперёд. В руке Ричарда блеснул меч, и с плеч самого быстрого солдата скатилась голова. Смертоносной молнией меч инмарца рассекал воздух, и хозяин каравана, наблюдавший за неравной схваткой, стонал и хватался за голову: его наёмники гибли один за другим. А ведь все они были опытными, не раз проверенными в боях воинами! Однако камийская мечта расправлялся с ними, словно боевой пёс со сворой бродячих собак. Раздался крик ужаса и боли, последний наёмник вылетел из седла, и Ричард пробился к жене, которая тоже не теряла времени даром - половина из окружавших её наёмников были мертвы или тяжело ранены. А оставшиеся в живых, при виде инмарца, ретировались.
  Ричард окинул взглядом поле боя, добил смертельно раненого в живот солдата и, ободряюще кивнув жене, направился к купцу, который соляным изваянием сидел в седле.
  - Ты оскорбил мою женщину! - с угрозой в голосе произнёс инмарец и приставил к его груди меч. - Ты оглох?! - заорал Ричард, надавил на меч, и купец, наконец очнулся:
  - Ага, - заторможено буркнул он, покосился на окровавленное лезвие и, заикаясь, проговорил: - Я з-заплачу.
  Ричард отвёл от груди караванщика меч, аккуратно вытер его полой плаща, убрал в ножны и с язвительной ухмылкой спросил:
  - Как думаешь, меня устроит обычная сумма?
  - Но у меня не осталось ни одного охранника, - заныл купец, ломая руки. - Сначала Ваша наложница... потом Вы... Я разорён... раздавлен... выкинут из жизни...
  По пухлым щекам работорговца потекли слёзы. Он соскользнул с седла, бухнулся на колени и, воздев руки к Ричарду, продолжил:
  - Пощадите меня, господин! Я не могу заплатить больше, чем обычно! А в придачу я дам Вам еды и воды!
  - Не пойдёт! - замотал головой инмарец. - Ты заплатишь втрое!
  - Для сохранения имиджа камийской мечты тебе лучше убить его, Ричи.
  - Что?! - Инмарец обернулся к жене. - Почему?
  - Он торгуется с тобой. Возможно, его преемник будет сговорчивее.
  "Да уж, - подумал про себя король Инмара, глядя в холодные серые глаза жены. - Насчёт своеволия герцог был прав. Мужик в юбке! Иначе не скажешь. Хотя... - Ричард вспомнил волшебные, незабываемые ночи с "мужиком в юбке", нервно дёрнул плечами и приказал:
  - Либо ты заплатишь мне втрое больше обычного, либо умрёшь. Выбирай!
  - Тварь поганая! - прорычал камиец в лицо Маруси, и эти слова стали последними в его жизни: глаза короля Инмара налились кровью, рукоять меча, словно сама по себе легла в руку, лезвие со свистом рассекло воздух, и на песок упали две половики работорговца.
  - Прекрасный удар, мой господин, - невозмутимо произнесла Маруся, а к разбойнику уже бежал молодой человек в бирюзовом халате, искусно расшитом золотыми и синими цветами.
  Он склонился почти до земли, выпрямился и с неприкрытым восторгом заявил:
  - Совершенно согласен с Вашей наложницей, господин Ричард. Я Рифат, младший сын Эмиля. - Он кивком указал на тело купца. - При первой же оказии я сообщу в лигу работорговцев о случившемся, и, смею Вас уверить, награда за Вашу голову удвоится.
  Не переставая улыбаться, он склонился над разрубленным телом, отстегнул от пояса отца три увесистых кожаных мешочка и протянул их Ричарду:
  - Здесь больше, чем Вы просили, господин! Разница лично от меня. Не случись этой знаменательной встречи с Вами, господин Ричард, я ещё лет двадцать ходил бы в помощниках. Так примите же мою благодарность.
  Король Инмара привязал к поясу кошельки и покачал головой - камийские нравы и законы не переставали удивлять его. Тем временем раб подвёл к нему навьюченную лошадь, и Ричард, перехватив повод, скомандовал:
  - Поехали, Маша!
  И всадники понеслись меж жёлто-бурых барханов. Широкие поля холщёвых шляп скрывали лица не только от солнца, но и друг от друга. Оба чувствовали себя виноватыми, и ни один не решался заговорить первым. В душе Ричарда бушевали досада и злость, он винил себя за то, что не совладал с эмоциями и бросил в пустыне доверившуюся ему женщину, а Маруся ругала себя за глупость - она знала своего мужа, и была твёрдо уверена, что он вернётся, однако не стала ждать, решив, что сумеет справиться сама. И вот результат: она слишком близко подъехала к караванной тропе, и наёмники заметили одинокую всадницу. Если бы Ричард чуть задержался, она обязательно бы попала в лапы работорговца, и из камийской мечты снова превратилась бы в наложницу.
  Правители Инмара ехали молча, думая каждый о своём, и не заметили, что чистый горизонт омрачила тёмная полоска тумана. Воздух раскалился донельзя, а на пустыню обрушилась могильная тишина. И лишь когда двужильные харшидские лошади умерили бег, Маша очнулась. С тревогой посмотрев по сторонам, девушка повела плечами, словно в её пробрал холод, и хрипловато произнесла:
  - Нужно остановиться, Ричи.
  - Зачем? Доберёмся до ближайшего оазиса, там и отдохнём.
  - Не доедем, - замотала головой Маруся, хотела добавить что-то ещё, но не успела - раскалённый воздух прорезал высокий, певучий, металлический звук, и пустыня взорвалась громогласной многоголосой какофонией. Над пышущими жаром песками носился весёлый смех, жалостливый плач, резкие, пронзительные крики, нежная, мелодичная песнь, рокот ливня и отдалённые раскаты грома.
  Над барханами заклубились лёгкие бурые облачка, горизонт померк, а высокое бездонное небо утратило прозрачную глубину, потемнело и огромной застиранной простынёй стало опускаться на бурые, вздыбленные пески. Маруся кубарем скатилась с седла и бросилась к вьючной лошади. Развязав объёмистый тюк, девушка вытащила длинный, свалянный из грубой шерсти плащ и бросила его Ричарду:
  - Одевай скорее!
  Инмарец, встревоженный нервозными нотками в голосе жены, быстро спрыгнул с лошади, облачился в странную грубую хламиду и накинул капюшон:
  - Что дальше?
  - Ложись!
  Девушка шагнула к мужу, схватила его за руку и указала на лошадей, которые, не дожидаясь команды, улеглись на песок и тесно прижались друг к другу. Правители Инмара пристроились рядом с животными, уткнувшись лицами в их жесткие шкуры и замерли. На несколько секунд пустыня затихла, словно усыпляя бдительность людей, и с громоподобным рёвом ожила вновь. Буровато-жёлтая мгла заволокла небо, от горизонта к зениту стали подниматься грозные, грязно-коричневые клубы пыли. Они затмили ослепительное белое солнце, превратив его в мутный, серый шар. Стало нестерпимо душно, воздуха не хватало, а сердца колотились так, словно хотели вырваться из груди. От жары и удушья тела покрылись потом, глотки и рты высохли, а первый порыв бури, налетевший на Ричарда и Марусю, принёс мучительную головную боль - железный обруч обхватил виски и начал ритмично сжиматься и разжиматься, сводя с ума.
  Злые, колючие тучи песка носились по пустыне, не засыпая, но бешено стегая распластанных на земле людей и животных. Порывы горячего ветра усиливались, воздуха катастрофически не хватало, пульсирующая головная боль выматывала, отнимая силы, и Ричарду с Марусей стало казаться, что ещё несколько минут - и пустыня убьёт их. Но королевская чета выжила: страшная песчаная буря стихла так же внезапно, как и началась. Буровато-жёлтая мгла рассеялась, клубы коричневой пыли осели на землю, а белое солнце вновь засияло на небосклоне драгоценным, чистой воды бриллиантом.
  Ричард поднялся, сбросил тяжелый плащ и осторожно потрогал виски - боль ушла вместе с бурей, но голова казалась пустой, словно высушенная тыква, в горле першило, а руки и ноги двигались словно чужие. Пока король Инмара оценивал своё состояние, Маруся выбралась из отягощенного песком плаща, сняла с вьючной лошади бурдюк с водой и протянула его мужу. Ричард развязал кожаные тесёмки, напился, ополоснул лицо и строго посмотрел на Марусю:
  - Откуда тебе известно, как надо вести себя во время бури?
  Маруся открыла рот, чтобы ответить, но из пересохшего горла вырвался лишь невнятный хрип. Инмарец покраснел, мысленно обругал себя и протянул жене бурдюк. Однако, когда девушка напилась, он с нажимом повторил свой вопрос.
  - На Земле много пустынь, Ричи. Я читала о них, - со вздохом ответила королева Инмара.
  - Но откуда ты знала, что именно в этой сумке хранится нужная одежда? - продолжал допытываться инмарец. - Ты что, сама её собирала?
  - Да! - вспыхнула девушка. - Я сама засунула в багаж плащи, потом сама вызвала бурю, чтобы продемонстрировать тебе глубокие знания о жизни в пустыне! Ты сходишь с ума, Ричи! Я узнала о песчаных бурях ещё в Дияре. И всегда, слышишь, Ричи, всегда мы возили с собой эту одежду! Ты ведь никогда не интересовался ничем, кроме оружия! Это я закупала еду, воду и прочие, необходимые в походе вещи! А эти несчастные хламиды, между прочим, входят в стандартный набор каждого караванщика и наёмника!
  Маруся перевела дух, посмотрела в глаза мужу и, поняв, что тот не удовлетворён её объяснениями, решилась на отчаянный шаг. Она вытащила из-за голенища кинжал и рукоятью вперёд протянула Ричарду:
  - Если не доверяешь - убей! Нет человека - нет проблемы!
  Король принял кинжал и заворожено уставился в лицо жены: именно такими были лица инмарских солдат, когда они шли в смертельный бой с лирийскими магами...
  - Ты готова умереть, лишь бы не выдать своей тайны... - простонал Ричард, уронил кинжал и опустился на песок: - Зачем, Маша? За что ты сражаешься? Кто стоит за тобой?
  - Бессмысленные вопросы, Ричи. Сейчас важно только одно: либо ты доверяешь мне, как прежде, либо убиваешь. - И тихо добавила: - Из милосердия, ибо одна я не выживу в Камии.
  Ричард опустил голову и невидящими глазами уставился в сыпучий буроватый песок. Мысль убить жену представлялась чудовищной, но и оставить всё, как есть, он не мог. После встречи с герцогом Маквеллом странности в поведении Маруси, на которые он раньше смотрел сквозь пальцы, стали понятны - именно так должна была вести себя камийка, волею судеб избавившаяся от рабства. "Она камийка, я уверен. Но почему это следует держать в строжайшей тайне? Объяснение одно: Маша служит тому, кто держал Диму в плену, а потом выбросил нас из Лайфгарма! И я должен узнать кто это! - подумал Ричард, вскинул голову, посмотрел в стальные серые глаза жены и мысленно застонал от бессильной ярости: перед ним стояла бесстрастная чужая женщина, готовая принести себя в жертву ради своего неведомого хозяина. В другое время инмарец восхитился бы мужеством Маруси, но сейчас оно только взбесило: - Ничего не скажет! Хоть калёным железом жги! А раз так, я должен убить её! Как бы мне ни было больно".
  Подобрав кинжал, Ричард поднялся на ноги. Маруся спокойно стояла перед ним и ждала. Красивое лицо девушки походило на восковую маску, и только глаза светились бесстрашием и готовностью принять судьбу, какой бы она не была. "Ну и женщина! - изумился король. - Понятно, почему мои подданные так любили её! Жаль, что служит она не Инмару, не мне, а своему драгоценному господину, которому я, честно говоря, завидую".
  Он решительно шагнул к жене и тихо произнёс:
  - Я буду милосерден, Маша. Прощай.
  Ричард замахнулся и нанёс удар. Однако кинжал отскочил от груди девушки, словно она была облачена в крепчайшие гномьи доспехи или защищена магией.
  "Скорее - магия", - со злостью подумал инмарец, свирепо взглянул на побледневшую, как снег, жену и протянул ей кинжал:
  - Придётся тебе самой, Мария.
  Девушка до боли закусила губу и взяла из рук Ричарда кинжал. Несколько секунд она смотрела на сверкающее под камийским солнцем лезвие, потом слизнула кровь с прокушенной губы и, перехватив рукоять поудобнее, резанула себя по горлу. Но магический щит не позволил коснуться кожи. И тут Маруся не выдержала. Она отбросила бесполезный кинжал и заорала в воздух:
  - Скажи, наконец, что ты хочешь от меня или позволь умереть! Я устала от вранья, от неизвестности, от ежеминутного ожидания приказа. У меня больше нет сил выносить всё это!
  "Тряпка!" - раздался в голове Маруси глухой, недовольный голос. - Ты провалила задание, дрянь! От тебя требовалось всего лишь сохранить инкогнито! Ты ни на что не годишься! Даже наивного, как телёнок, инмарца приручить не сумела! Я убью вас обоих!"
  - Нет! - Маруся упала на колени и воздела руки к небу. - Да, я заслуживаю смерти, но Ричард здесь ни причём! Оставь его в живых! Пожалуйста! Он найдёт друзей и уйдёт в Лайфгарм...
  "Заткнись, слабачка! Как же мне жаль, что ты родилась глупой, хилой девчонкой, а не сильным боевым магом, как мне хотелось!"
  - Прости, - склонила голову Маруся. - Сохрани Ричарду жизнь, и я сделаю для тебя всё, что пожелаешь!
  "В самом деле? - В голове девушки зазвенел ехидный смех. - По-моему, ты всегда делала то, что я хотела!"
  - Да, госпожа... - прошептала Маруся. По её щекам катились слёзы, во рту чувствовался солоноватый привкус крови, а пальцы бессмысленно перебирали песок.
  - Госпожа? - изумлённо переспросил Ричард, внимательно слушавший реплики жены. - Как её зовут?
  "Камия!"
  Голова инмарца едва не взорвалась от оглушительного голоса Мира, но он выдержал боль и зло осведомился:
  - Зачем ты подослала её? Что тебе надо от нас?
  "Не твоё дело, инмарец! - рявкнула Камия, и в лицо Ричарду ударил хлёсткий песчаный ветер. - Молчи и слушай: Милена останется с тобой. Ты, как прежде, будешь оберегать и защищать её! И хранить тайну её происхождения! Раскроешь рот - умрёшь!"
  - Да, пожалуйста! Лучше сдохнуть, чем собственными руками привести к друзьям врага!
  "Хорошо", - услышал инмарец и в следующее мгновение захрипел, схватился за шею и рухнул на бурый песок, содрогаясь в предсмертных конвульсиях.
  - Не надо, госпожа! Прошу! - истерично выкрикнула Маруся. - Если ты убьёшь его, Дмитрий и Артём захотят отомстить! А ты знаешь их! Они разрушат тебя! Они могут! Ты знаешь!
  "Пожалуй, ты права, - усмехнулась Камия, и смешок Мира волшебным образом успокоил истерику девушки. - Я оставлю его в живых, а тебе позволю пользоваться магией в полную силу. Можешь колдовать, как душе угодно, говорить и обещать своему муженьку всё, что пожелаешь. Но имей в виду: если ты не выполнишь следующий приказ - пощады не будет. Ясно?"
  - Да, госпожа, - смиренно кивнула Маруся. - Я не подведу Вас.
  "Дерзай", - фыркнула Камия.
  Резкий, горячий порыв ветра хлестнул девушку по спине, повернул к лежащему на песке Ричарду и стих. Над бескрайними просторами Харшидской пустыни вновь царили палящий зной, густая, тягучая тишина и ослепительно белое солнце.
  Король Инмара открыл глаза, с опаской потрогал шею и сел. Марусю, которая, опустив голову, стояла перед ним, он словно не заметил. Встал с песка, проверил легко ли выходит из ножен меч, ощупал кинжалы, спрятанные за голенищами, и направился к лошадям. То, что таинственным хозяином девушки оказалась Камия, потрясло его, и Ричард не знал, что делать и как вести себя с женой.
  - Ричи! - с мольбой в голосе воскликнула Маруся. - Нам надо поговорить!
  - Зачем? - передёрнул плечами Ричард. - Мне прекрасно известно, что ты скажешь: "Прости, я не могла иначе. Во всём виновата Камия, и так далее!"
  Он повернулся и с болью взглянул на Марусю:
  - Почему ты ничего не сказала об этом в Лайфгарме? Мы могли бы посоветоваться с Димой! Или с Тёмой, который, в конце концов, принц Камии! Вместе бы мы обязательно что-то придумали!
  - Если б я произнесла хоть слово, Камия убила бы меня.
  - А Тёма?
  - Что Тёма? - не поняла девушка
  - Он не дал бы тебе умереть. И ещё: почему он не признал в тебе камийку?
  Маруся безнадёжно махнула рукой:
  - Артём очень сильный маг, но камийская магия ему неподвластна - она, как и Камия, ускользает от взоров. Никто в Лайфгарме не догадался, что я маг...
  - Ты маг? - опешил Ричард.
  - Да. Только меня никто и никогда не учил. Я почти ничего не умею. Только прятаться и скрываться.
  - Понятно... - разочарованно протянул инмарец: надежда отыскать Диму с помощью магии рухнула.
  Словно прочитав его мысли, Маруся облизнула сухие губы и тихо произнесла:
  - Я чувствую, что Дима, Артём, Валентин, Стася и Ника в Камии, но где именно определить не могу. Просто знаю, что они здесь и они живы.
  - Точно живы? И Стася с Никой?
  - Да. Им повезло, что они маги. Будь они обычными женщинами... Ну, ты понимаешь.
  - Понимаю. - Ричард шагнул к лошади: - Поехали, что без толку стоять на одном месте?
  - Сейчас! - Маруся подхватила брошенные на песок плащи, ловко скатала их валиком, увязала тюк и вскочила в седло. - Куда направимся?
  - В ближайший оазис.
  - Значит, нам туда! - Королева указала рукой на север. - К вечеру доедем.
  - Откуда ты знаешь?
  - Это одно из немногих доступных мне умений, - грустно улыбнулась Маруся.
  - И то хорошо, - пробормотал Ричард и тронул повод. - Поехали!
  И снова правители Инмара поскакали по пустыне, и снова каждый размышлял о своём. Маруся думала о том, что теперь, когда муж узнал правду, ей станет гораздо легче общаться с ним. Король Инмара был сильным и благородным, и, обманывая его, девушка чувствовала себя неуютно. Ричард же думал о Станиславе. Зеленоглазая Хранительница казалась ему совершенно не приспособленной для камийской жизни: "Как она сумеет выжить в этом долбанном мире? Ей и в Лайфгарме-то тяжело пришлось, а уж здесь!" Коварное воображение тут же подсунуло ему красочную сцену захвата Станиславы наёмниками, и Ричард в сердцах плюнул на песок.
  - Что случилось, Ричи?
  - Ты уверена, что с девушками всё в порядке? Вдруг ты чувствуешь, что они живы, а бедняжки - в плену!
  - Да, Ричи, я уверена - они избежали опасности. Вереника прекрасный маг, а Стасю защищает Ключ! Они живы и свободны!
  - Будем надеяться, - пробормотал Ричард: убеждённый тон жены немного успокоил его.
  Над дальними барханами поднялось облако пыли, говорившее о приближении каравана, и король Инмара ощупал пояс.
  - Лишние деньги нам не помешают.
  Маруся согласно кивнула, и разбойники пришпорили коней. Караван они догнали без труда. Да и боя с наёмниками не случилось. Караванщик узнал камийскую мечту и беспрекословно отдал деньги, а также снабдил бандитов новой картой Харшидской пустыни. Караван отправился своей дорогой, а Ричард развернул пергамент, внимательно изучил карту и протянул её жене:
  - Получается, мы едем в Полур.
  - Да, - взглянув на карту, подтвердила Маруся, и разбойники снова поскакали на север.
  Палящий белый шар клонился к горизонту, дневная жара спадала, а оазис Полур всё не показывался. Ричард забеспокоился, в голову полезли дурные мысли, но тут, вдалеке показались высокие белые башни и массивные стены. Кони, почуяв близкий отдых, побежали быстрее, но камийская мечта всё равно едва не опоздала: когда они подъехали к воротам, стражники как раз закрывали их на ночь. Но Ричард издали помахал кошельком, и движение массивных створ замедлилось, пропустив гостей в город.
  Оазис Полур располагался на пересечении караванных путей и изобиловал гостиницами, постоялыми дворами и рынками. Один из рынков располагался прямо за воротами, и, несмотря на поздний вечер, здесь было многолюдно и оживлённо. Камийскую мечту узнали, и Ричарду с Марусей не пришлось проталкиваться сквозь толпу - люди сами расступались перед ними, низко кланялись, и исподтишка посматривали на боевую наложницу. Женщина с мечом за спиной магнитом притягивала их взгляды. И Ричард печально улыбнулся. Он всегда гордился воинственной и независимой женой, но события последних дней изменили его отношение к Марусе. Ричарду чудилось, что тонкие невидимые нити любви, согласия и доверия порвались, и жена стала для него чужой и далёкой.
  Погруженный в нерадостные мысли инмарец не заметил, как они выехали на центральную площадь города. Копыта лошадей зацокали по каменным плитам, пахнуло прохладой, лицо оросили мельчайшие капли воды, и Ричард вскинул голову: посреди площади бил высокий, пенистый фонтан. Низкая широкая чаша, сложенная из разноцветных камней, блистала в свете площадных фонарей, а вокруг росли берёзы с белыми стволами и нежной зелёной листвой. Ричард удивлённо поднял брови, и Маруся с готовностью пояснила:
  - В каждом оазисе непременно есть своя достопримечательность. В Полуре это фонтан и чарийские берёзы. Местные жители утверждают, что их посадил сам великий Олефир.
  - Да уж, без магии тут явно не обошлось, - пробурчал Ричард, посмотрел по сторонам и поймал за шиворот проходившего мимо торговца сладостями: - Скажи-ка, милейший, какая из ваших гостиниц лучшая?
  - "Дар повелителя", господин, - побледнев то ли от страха, то ли от оказанной чести, ответил камиец и указал на противоположный конец площади: - Вон та улица выведет Вас прямиком к воротам достопочтенного Зариба.
  - Ясно.
  Ричард отпустил торговца, порылся в кошельке, бросил ему серебряную монету, и камийская мечта поскакала в указанном направлении - гуляющие по площади горожане, едва успевали убраться с их пути.
  Во дворе гостиницы правители Инмара спешились, небрежно бросили поводья в руки конюхов и отправились в общий зал. Маруся шла рядом с мужем, думая, что сейчас он, как никогда, похож на сильного, грозного разбойника, презирающего всех и вся.
  Переступив порог общего зала, инмарец на мгновение остановился, огляделся и безошибочно направился к кряжистому, седоволосому камийцу в коротком синем халате и жёлтых шароварах, который вполголоса распекал пожилого раба. Хозяин будто спиной почувствовал приближение важного гостя, обернулся и тотчас склонился перед ним:
  - Приветствую Вас, господин Ричард! Я - Зариб, хозяин сего скромного заведения. Прошу Вас, чувствуйте себя, как дома!
  Он снова поклонился и зычно крикнул:
  - Тамур! Проводи гостей в наш лучший номер!
  Из-за неприметной двери возле стойки выскочил юноша лет пятнадцати, стрелой подлетел к Ричарду, поклонился и мелкими шажками затрусил к лестнице. Поднявшись на второй этаж, он пробежал по коридору, застеленному тёмно-красной ковровой дорожкой, и распахнул расписанную затейливым орнаментом дверь:
  - Прошу Вас, господин, располагайтесь!
  Ричард вошёл в номер, с интересом осмотрелся и благосклонно кинул:
  - Неплохая комнатушка.
  По лицу Тамура пронеслась тень недовольства, но губы привычно растянулись в угодливой улыбке:
  - Что-нибудь ещё, господин?
  - Сейчас проводишь меня в банную комнату, а через час подашь ужин.
  - Как Вам будет угодно.
  Ричард скинул пыльный плащ, стянул сапоги и сунул ноги в мягкие тапочки:
  - Наконец-то помоемся.
  - Ага, - устало кивнула Маруся, сбросила с плеч ножны и потянулась.
  Супруги разошлись по банным комнатам. Как в любой другой гостинице, их встретили наложницы. В начале путешествия по Харшиду Ричард гнал их, но чем дольше, он жил в Камии, тем больше нравился ему ритуал мытья. Искусные руки камиек, не хуже магии, умели снимать усталость, а что касается всего прочего - жена оставалась вне конкуренции.
  Через час инмарец вернулся в номер. Рабы накрывали стол к ужину, а Маруся в полупрозрачных шальварах, стянутых на бёдрах золотой цепочкой, и короткой кофточке с глубоким вырезом стояла у зашторенного окна. Её густые, чуть влажные волосы, ниспадали на плечи, глаза в обрамлении чёрных ресниц загадочно сверкали, а подкрашенные губы блестели, словно розовая атласная лента. Девушка была сказочно красива. И, как обычно, по сравнению с Марусей симпатичные гостиничные наложницы, показались дурнушками. Сердце ёкнуло, взгляд затуманился, и Ричарду захотелось, наплевав на приличия, овладеть женой прямо сейчас, на глазах рабов. Но разум взял верх над телом, и Ричард резко свернул к широкому ложу, покрытому багровым с золотом покрывалом, поверх которого лежали подушки всевозможных цветов и размеров. Он положил на пол меч, пояс с кошельками и, плотнее запахнув длинный мягкий халат, уселся спиной к Марусе.
  Правители Инмара молча наблюдали, как сноровистые рабы расставляют на низком столике серебряные кувшины с вином и водой, вазы с фруктами и сладостями, раскладывают вилки и ножи. Когда же последнее блюдо заняло своё место и рабы удалились, король и королева, не сговариваясь, шагнули к столу: они не ели почти сутки, и голод на время затмил все прочие желания и заботы.
  Насытившись, Ричард хотел налить себе вина, но на его запястье легли длинные тонкие пальцы Маруси. Взгляд инмарца замер на перламутровых ногтях, и в голове пронеслось: "Когда только успела?" Ни о чём больше он подумать не успел - нежное прикосновение Маруси прогнало мысли, как дым костра назойливых мошек. Ричард заворожено смотрел на изящные руки девушки, на прозрачную струйку вина, льющуюся в бокал. Потом необъяснимым образом бокал оказался у его губ, мягкое кисло-сладкое вино потекло в пересохший рот, освежая и возбуждая желание.
  - Всё не так... - простонал инмарец и заключил жену в объятия.
  Маруся устроила мужу настоящий чувственный праздник. Инмарец то нежился в сладких водах наслаждения, то стремительно взмывал на гребень страсти и рокочущим водопадом низвергался в томительно жгучую бездну. Казалось, прошло всего несколько минут, но когда горячие волны любви вынесли Ричарда на пляж отдохновения, сквозь шторы пробился белый солнечный луч.
  - Ты чудо, Маша, - простонал Ричард, на минутку прикрыл глаза, и коварный сон сейчас же воспользовался его оплошностью.
  Маруся вгляделась в лицо спящего, как младенец, инмарца, осторожно соскользнула с постели и накинула на плечи длинный шёлковый халат. Глотнув вина, она взяла из вазы яблоко и стала медленно есть его, разрезая на маленькие кусочки. Девушка внимательно рассматривала убранство гостиничного номера - её не покидала смутная мысль, что в шикарной обстановке чего-то не хватает: "Может, цветов?" Перед внутренним взором Маруси возникла тонкогорлая стеклянная ваза с оранжево-красной орхидеей, и, словно наяву, по комнате поплыл дразнящий хмельной запах. Внезапно к экзотическому аромату примешался слабый табачный дух, и по коже Маруси пробежали мурашки. Ей почудилось, что в номере присутствует кто-то третий. Образ орхидеи исчез, унеся с собой запахи, но в голове продолжало крутиться какое-то болезненно приятное воспоминание. Маруся сосредоточилась, однако хитрое воспоминание тотчас нырнуло в глубины памяти и затаилось, как напуганная рыбка.
  - Ну и ладно, - с досадой прошептала девушка, поднялась и решительно вышла из номера - ей нестерпимо хотелось вымыться. В банной комнате Марусю встретили рабыни, и она с удовольствием отдалась их умелым рукам. Наложницы весело щебетали, пересказывая спутнице господина Ричарда городские сплетни и слухи и расхваливая местные магазины и лавки. Маруся внимательно слушала рабынь, надеясь, что в безобидной болтовне проскользнёт какая-нибудь полезная информация, но увы - ничего, заслуживающего внимания, она не услышала.
  На обратном пути Маруся заглянула на кухню, поболтала с рабами и заказала завтрак. Вернувшись в номер, она уселась в кресло и взгляд побежал по завешенным коврами стенам. Девушке очень хотелось изловить ускользнувшее воспоминание, однако глаза сомкнулись, и она провалилась в сон.
  Король и королева Инмара проснулись одновременно. Маруся поднялась, разминая затёкшее тело, а Ричард с закрытыми глазами пошарил рукой по кровати и недовольно фыркнул.
  - Куда ты исчезла, Маша? - пробурчал он и открыл глаза.
  - Ну должен же кто-то заказать еду? - улыбнулась Маруся, выглянула в коридор и крикнула: - Завтрак для камийской мечты!
  Рабы появились через минуту. Они проворно убрали остатки ужина и накрыли стол заново.
  - Хорошо... - протянул инмарец, облизнулся и подмигнул жене: - Позавтракаем в постели! - Он подложил под спину подушку и скомандовал: - Тащи всё сюда, Маша!
  - Как прикажете, Ваше величество, - проворковала Маруся, налила в бокал вина, положила на фарфоровую тарелку жирную птичью тушку и с поклоном поднесла мужу.
  - А ты? - нахмурился инмарец. - Или голодать будешь?
  - Не буду, - замотала головой девушка, налила себе вина, наполнила тарелку салатом из оранжевой шанийской капусты и села рядом с мужем.
  Инмарец залпом осушил бокал, отставил его в сторону и вгрызся зубами в нежное мясо. Обглодав последнюю косточку, Ричард вытер жирные пальцы о предусмотрительно протянутую Марусей салфетку, принял из её рук бокал с вином, сделал несколько глотков, а потом плотоядный взгляд заметался между девушкой и едой, словно Ричард не мог решить, кого съесть первым. Остановился он всё-таки на еде.
  Маруся металась от стола к кровати, поочерёдно наполняя то тарелку, то бокал, а инмарец смотрел на неё и думал о Станиславе. С того момента, как он уверился в том, что Хранительница в Камии, мысли Ричарда постоянно возвращались к ней "Как было б здорово оказаться здесь не с Машей, а со Стасей. С ней бы не возникло столько проблем! Мы бы спокойно ехали по пустыне. Я грабил бы караваны, заботился о ней, а потом мы нашли бы Диму и..." Мысль о побратиме разрушила мечты, ибо закончить её следовало так: "...я отдал бы ему Стасю". Однако отдавать Стасю не хотелось. "Пусть хотя бы в мыслях побудет моей! - с грустью подумал инмарец и взглянул на Марусю. - У меня есть женщина о которой я обязан заботиться и защищать. А предательство её вынужденное. Кто мы перед Миром? Здесь бы любой спасовал! Ничего, доберусь до Димы, и всё ему расскажу. Посмотрим, как Камия справится с лучшим из лучших! Да и Тёма поможет. Временной маг всё-таки. Так что, мы с Машей ещё поживём!"
  Король Инмара благосклонно взглянул на жену и поставил бокал на пол.
  - Иди сюда, Маша. Твои ласки самый изысканный десерт для меня!
  Маруся предполагала, что завтрак инмарца закончится таким образом, и противиться не стала - Ричард получил "десерт". Потом супруги лежали в постели, и Ричард задумчиво гладя Марусю по голове, размышлял: "Как бы то ни было, Маша моя жена и королева моей страны. Мы будем вместе, вопреки проискам всяких паскудных Миров и прочим хозяевам. Маша идеально подходит на роль королевы Инмара и останется ею, несмотря ни на что. Хорошо бы ещё узнать, что нужно Камии!" И Ричард, не привыкший откладывать дела в долгий ящик, смущённо кашлянув, спросил:
  - Извини, что снова заговариваю об этом, Маша, но зачем Камия отправила тебя на Землю?
  - Я должна была всё время находиться рядом с Хранительницей, - вздохнула Маруся. - Следовать за ней, как нитка за иголкой.
  - Но с какой целью? - заволновался Ричард. - Что ей было нужно от Стаси?
  - Я тоже ломала над этим голову, Ричи, - горько усмехнулась Маруся. - А потом поняла: Камия использовала Стасю, лишь для того, чтобы протащить меня в Лайфгарм, поближе к Диме, Тёме, тебе...
  - Значит, ты и замуж за меня вышла по приказу Мира?
  - Приказ Камии совпал с моим желанием.
  Маруся покраснела, всхлипнула и закрыла лицо руками - она ошиблась, решив, что ей больше не придётся лгать. Однако признаться Ричарду в том, что она никогда не любила его, было превыше сил, и девушка сквозь слёзы проговорила:
  - Я влюбилась, Ричи... Рядом с тобой, в Лайфгарме, я была почти счастлива, почти свободна! Но с тех пор, как я присоединилась к вашей компании, Камия молчит, и меня это пугает!
  Инмарец прижал жену к себе:
  - Получается, что за всё это время Камия отдала тебе лишь один приказ?
  - Да, и это повергает меня в ужас. Я боюсь даже предположить, каким будет второй!
  "Простым, - прогрохотало в головах правителей Инмара. - Завтра утром вы отправитесь в Крейд, точнее в Ёсс".
  - Зачем? - мрачно осведомился Ричард.
  "Но ты же хотел найти друзей, - усмехнулась Камия. - Кстати, твоя женушка в первый же день на родной земле предлагала тебе туда отправиться. Послушался бы, уже к Ёссу подъезжал!"
  - Что ты задумала? - рискнул спросить король Инмара, но Мир промолчал.
  - Что же, в Ёсс, так в Ёсс. - Ричард обнял, побелевшую, как полотно жену, и твёрдо сказал: - Мы сумеем найти выход, Маша!
  - Надеюсь, - прошептала девушка, и неожиданно перед её глазами возникла картина: оранжево-красная орхидея, круглая кровать, зеркальный потолок. Маруся смотрела на отражающиеся в зеркале фигуры и не верила глазам - на подушках полулежал Дима. В одной руке у него дымилась сигарета, а другой он обнимал её, Марусю...
  
  Глава 12.
  Великий реформатор.
  
  Солнечный Друг проснулся и первым делом избавился от неприятных последствий вчерашней пьянки с неудачливыми разбойниками. "Как хорошо быть магом, - с блаженством подумал он, выбрался из палатки, полной грудью вдохнул свежий лесной воздух и широко потянулся. - Как там мои ребята? Нужно было им не водки, а пивка в дорогу дать. Ничего, пусть закаляются. Революция дело серьёзное". Валентин взглянул на первых камийских революционеров, во весь опор скачущих по пустыне, и принялся готовить себе завтрак. За чашкой горячего шоколада он лениво поразмышлял о судьбе борцов за свободу камийского народа и, решив, что ребята справятся, стал обдумывать имидж Великого целителя, которым он намеревался стать. С последним глотком шоколада образ окончательно сформировался, и Солнечный Друг поднялся на ноги. Для начала он соорудил расписную тележку, запряжённую парой мохноногих гномьих пони, затем нарядился в новый, с иголочки, балахон с золотыми солнышками и водрузил на голову остроконечную широкополую шляпу, запомнившуюся по детскому фильму про волшебников. Повертевшись перед большим зеркалом, Солнечный Друг остался весьма доволен собой и, развалившись на мягких подушках, тронулся в путь.
  Расписная тележка медленно катилась по дороге, а Валентин наслаждался видом величественных Хаттийских гор. К полудню он достиг маленькой деревушки, приютившейся на пологом склоне. Мохноногие пони остановились возле невзрачного трактира с выцветшей вывеской. "Поверженный шырлон", - едва разобрав полустёртые буквы, прочитал Валентин, поднялся по скрипучим ступеням на крыльцо и вошёл в полумрак общего зала. Трактир был пуст и мрачен, лишь за стойкой скучал пожилой мужчина в линялой синей рубахе с широкими рукавами и коричневом засаленном фартуке.
  - Добрый день, - жизнерадостно поприветствовал его Солнечный Друг, сел на высокий табурет и опёрся локтями на затёртую стойку.
  Камиец насторожено оглядел странную одежду гостя:
  - Что угодно господину?
  - Господину угодно выпить, - дружелюбно ответил Валентин.
  Трактирщик равнодушно пожал плечами, взял с полки глиняную кружку и доверху наполнил её бурой жидкостью с резким запахом дрожжей. Солнечный Друг брезгливо поморщился:
  - Что это?
  - Брага.
  - Дорогой мой! Это не брага, это опасное пойло, от которого может случиться, как минимум, расстройство желудка, - подняв палец вверх, наставительно произнёс Валентин, но всё же пригубил подозрительную жидкость. - Да-а... - протянул он. - Вы, ребята, рискуете здоровьем, употребляя столь некачественное питьё.
  - Другого нет! - раздраженно проворчал трактирщик.
  - Плохо... - Валечка побарабанил пальцами по стойке и встрепенулся: - Вот что, дружище, научу-ка я тебя пиво варить!
  Камиец ошарашено уставился на диковинного гостя:
  - Пиво?
  - Ну да.
  Солнечный Друг махнул рукой, и на стойке возникли две литровые кружки со светлым пенистым напитком. Землянин с удовольствием хлебнул пива, и, увидев, что камиец не спешит пробовать незнакомый продукт, с добродушной улыбкой произнёс:
  - Отведайте, друг мой. Это вкусно и полезно!
  Трактирщик с опаской понюхал пиво и взял в руку кружку. Правда, на лице его при этом застыло выражение отчаянно-безнадёжной решимости, словно он добровольно собирался выпить яд. Но стоило камийцу сделать глоток, глаза его засветились восторгом.
  - Вот это да! В жизни не пробовал ничего лучше!
  - Ещё бы! - хмыкнул Валентин и самодовольно заявил: - Это Вам не "Жигули", а настоящее баварское пиво!
  Камиец ничего не понял и на всякий случай представился:
  - Я Эмин, трактирщик в пятом поколении!
  - А я - великий целитель, по прозвищу Солнечный Друг!
  - Так Вы маг!- запоздало сообразил хозяин трактира и боязливо попятился.
  Землянин укоризненно покачал головой:
  - Не нужно бояться меня, уважаемый! Я, прежде всего, целитель, и не убиваю без нужды. Напротив, раз уж я здесь, то готов оказать медицинскую помощь всем желающим.
  - У нас нет денег, господин.
  - Да и фиг с ними. Зачем мне ваши жалкие гроши? Я лечу бесплатно!
  На лице камийца появилось недоумение:
  - Бесплатно?!
  - Абсолютно, - подтвердил Солнечный Друг и встал: - Ну так как, есть в этом селении страждущие?
  - Полно, господин. - Эмин поспешно снял фартук и выбирался из-за стойки. - Я провожу Вас.
  Они вышли из трактира и почти побежали по единственной улице бедной умирающей деревушки.
  - Начнём с самого важного, - на ходу бормотал Эмин. - Если успеем, конечно. Достопочтенный Томар совсем плох! А без кузнеца, Фёста совсем захиреет.
  Солнечный Друг не вслушивался в бормотание камийца, он с интересом вертел головой, разглядывая низкие обветшалые дома и покосившиеся заборы, возле которых бродили тощие пёстрые птицы, похожие на земных кур. Кое-где на огородах копались женщины в просторных тёмных шароварах, серых широких кофтах и ярких платках. Возле одного из домов, под присмотром девочки лет десяти, возилось несколько малышей. Внимательно посмотрев на них, Валентин поморщился:
  - У большей части рахит, да и остальные - здоровьем не пышут! Почему вы так живёте, Эмин?
  - Недород, господин. Четвёртый год подряд в наших краях стоит засуха. Раньше, мы собирали богатые урожаи пшеницы, на склонах гор рос чудесный виноград, а сейчас... - Камиец мрачно вздохнул. - Каждый выживает, как может.
  - Не очень-то у вас получается, - печально отметил Солнечный Друг. - Ладно, об этом позже...
  Эмин привёл целителя к большому, некогда богатому дому и заколотил по воротам деревянной колотушкой. На стук вышла женщина с большим животом. Тяжело ступая, она подошла к калитке, отодвинула засов и быстро поковыляла обратно к дому.
  - Плохо дело, - прошептал Эмин и умоляюще взглянул на Валентина: - Идёмте скорее!
  Они стремительно пересекли двор, вбежали в дом, и в нос землянину ударил запах гниющей плоти со слабой примесью целебных трав. Солнечный Друг обогнал трактирщика, решительным жестом отодвинул с дороги беременную женщину и влетел в комнату, где на широкой, низкой кровати, лежал мужчина средних лет с серым, землистым лицом. Грудь его судорожно вздымалась, воздух с хрипом выходил из лёгких. Белая простыня, которой он был покрыт, пестрела грязно бурыми пятнами, а в воздухе витал запах разложения и смерти.
  - Минут десять, - буркнул себе под нос Валентин и гаркнул: - Все вон!
  Женщины и дети, безмолвно стоявшие вокруг постели, повернули головы к неожиданному гостю, и бледный подросток лет пятнадцати тихо спросил:
  - Вы пришли взыскать долг, господин?
  - Я пришёл вылечить вашего отца! - рявкнул Солнечный Друг, и мальчишка недоумённо захлопал глазами:
  - Но это невозможно...
  - Делай, что тебе говорят, Назим! - раздражённо прошипел трактирщик. - Чтоб через секунду духу вашего здесь не было!
  - Как скажете, господин Эмин, - опустил голову подросток, бросил прощальный взгляд на отца и глухо произнёс: - Мы уходим!
  Повинуясь его словам, женщины и дети покинули комнату, и только беременная наложница хозяина упрямо замотала головой:
  - Я останусь со своим господином до конца.
  - Ладно, сиди, всё равно ты мой следующий пациент, - махнул рукой Валентин и шагнул к Томару.
  Прислонившись к стене, трактирщик и наложница наблюдали за целителем. Сначала им показалось, что маг просто стоит над умирающим, но спустя несколько минут судорожные вздохи стихли, дыхание стало ровным и спокойным, лицо порозовело. Белая простыня растворилась в воздухе, и камийцы замерли: гниющие язвы заживали прямо на глазах. Веки Томара дрогнули, поднялись, и Валечка жизнерадостно произнёс:
  - С возвращением, кузнец!
  Камиец машинально кивнул, поднял руку и с недоумением уставился на неё.
  - Я умер или выздоровел? - растерянно улыбнулся он. - Гория!
  - Да, мой господин, - сквозь слёзы промолвила женщина, ойкнула и закусила губу: под её ногами растекалась лужица.
  - Я же говорил! - воскликнул Солнечный Друг, сотворил халат и потрепал исцелённого камийца по плечу: - Вставай, дружок! Роды принимать будем.
  - Гория! - Кузнец вырвал из рук Валентина халат, подскочил к женщине и, подняв её на руки, перенёс на кровать: - Где эти бездельницы?
  Дверь комнаты распахнулась, в проёме возник бледный юноша.
  - Зови женщин, Назим! Гория рожает!
  - Ага! - мотнул головой подросток, отступил от двери, и в комнату вбежала пожилая камийка.
  - Нам лучше уйти, господин маг, - прошептал Эмин. - Здесь и без нас справятся.
  - Пожалуй, - согласно кивнул Солнечный Друг, оторвал взгляд от лица роженицы, вышел в коридор и деловито поинтересовался: - Ещё тяжелые есть?
  - Двое, - радостно кивнул трактирщик. - Плотник Овнан и любимая наложница винодела Даршана.
  - Тогда вперёд!
  И Валентин торопливо пошёл к выходу.
  Великому целителю пришлось задержаться в деревне. Он без устали ходил от дома к дому и лечил камийцев, а когда, к вечеру третьего дня, последний больной был исцелён, приступил к следующему этапу возрождения Фёсты.
  Солнечный Друг собрал всех жителей на площади перед трактиром, поднялся на крыльцо и стал объяснять, как будет происходить процесс реставрации их деревни. Первым этапом, по мысли Валентина, было выращивание засухоустойчивых сортов ячменя, пшеницы и винограда. Прямо во время речи он наколдовал мешки с зерном, саженцы виноградной лозы, объяснив, что, с его благословения, окрестные поля и виноградники будут приносить четыре урожая в год, при любой погоде. Площадь огласилась восторженными криками, и, переждав бурю восхищения, Солнечный Друг продолжил выступление. Вторым этапом борьбы с нищетой, он считал налаживание производства алкогольных напитков: пива, вина и водки, с последующей реализацией продукции в Брадосе, а в будущем, по всей Камии. Он детально описал камийцам процесс изготовления пива и принцип работы самогонного аппарата, а, выяснив, что несколько жителей Фёсты умеют читать, снабдил их соответствующей литературой. Потом, недолго думая, Солнечный Друг назначил ответственным за возрождение деревни трактирщика, и Эмин, получивший громкий, непонятный титул "староста", поклонился магу не хуже бывалого царедворца. Валентин похлопал его по плечу, забрался в тележку и, торжественно напутствовав селян словами: "Вернусь - проверю", отбыл в ночь, не задумываясь о том, как распорядятся его дарами крестьяне.
  Солнечный Друг больше не бывал в этой деревне, но через несколько лет, узнав, что маленькая нищая деревушка Фёста превратилась в известный на всю Камию центр производства разнообразных алкогольных напитков, преисполнился гордости. Особенно его порадовало то, что больше всего город Фёста славился необыкновенным светлым пивом, которое носило загадочное для камийцев название - "Баварское".
  Глубокой ночью Валентин достиг следующей деревни в отрогах Хаттийских гор и остановился на ночлег в местном трактире. Клайда оказалась богатым и процветающим селением, однако и здесь работа для целителя нашлась. С раннего утра в трактире собрались крестьяне. Они с нетерпением ждали пробуждения великого целителя и, как только Валентин спустился в общий зал, стали наперебой приглашать к себе. Даже позавтракать толком не дали. На ходу выпив кружку молока, землянин отправился "на работу". Больных в Клайде было значительно меньше, чем в Фёсте, да и сама деревня выглядела конфеткой: крепкие добротные дома, ухоженные дворы и палисадники, жирная домашняя птица. На свежевыкрашенные заборы клонились ветви фруктовых деревьев, буквально облепленные плодами.
  В первом же доме, где Валентин всего-то и избавил от токсикоза любимую наложницу хозяина, его чуть ли не силком усадили за стол, и землянин пожалел о выпитой в трактире кружке молока. Винодел Эльшан оказался докой по части приготовления плодово-ягодных напитков, и, не будь Валентин магом - выполз бы из дома на четвереньках. В следующих домах его встречали также радушно и гостеприимно. И, независимо от степени тяжести больного, норовили накормить, напоить, вручить деньги или подарки. А в последнем доме Валя едва отбрыкался от юной симпатичной камийки, которую вознамерился подарить ему вылеченный от застарелого радикулита работорговец Ашот.
  Закончив обход деревни Валентин собрался продолжить путь, но не тут-то было: селяне, огорчённые тем, что великий целитель отказался от платы за лечение, устроили в его честь праздник. Винодел Эльшан, который, как выяснилось, был главой деревенской общины, преподнёс Солнечному Другу чашу вина из "золотых запасов", и, махнув на всё рукой, землянин остался в Клайде на ночь. И не пожалел. Клайдийские крестьяне умели веселиться также хорошо, как и работать. Вино лилось рекой, выставленные прямо на площади столы ломились от угощений, а зажигательные танцы наложниц горячили кровь, и Валечка каялся, что отказался от живого подарка. Однако избавленный от радикулита Ашот заметил похотливый блеск в глазах гостя, и вскоре на коленях землянина сидела юная наложница Лейла... Праздник удался на славу.
  Ранним утром расписная тележка вновь покатилась по дороге. Провожала великого целителя только Лейла. Стоя у околицы, она махала рукой удаляющейся тележке, а когда та скрылась за поворотом, побрела к дому хозяина. Возвращаться к строгому и жестокому Ашоту ей ужасно не хотелось. Тем более теперь, когда она потеряла девственность и утратила для торговца всякую ценность. Оставалось надеяться лишь на тонкую золотую цепочку, которую целитель надел ей на шею со словами: "Этот амулет притянет к тебе замечательного мужа, девочка!" Что маг имел в виду, камийка не поняла, но через день после отъезда Солнечного Друга в гости к мастеру Ашоту нагрянул старший сын влиятельного столичного вельможи. Увидев Лейлу, молодой человек влюбился с первого взгляда. Он, не торгуясь, купил девушку, увёз в столицу и, вопреки традициям, сделал любимой наложницей. Лейла прожила долгую и счастливую жизнь, навсегда оставшись для своего господина единственной и любимой...
  К вечеру мохноногие лошадки доставили великого целителя в маленький городок Нери. Стражники в алых халатах подняли алебарды в приветственном жесте, и к тележке подбежал офицер:
  - Приветствую Вас в нашем славном городе, господин целитель! Достопочтенный барон Лияз, правитель Нери, с нетерпением ожидает Вашего визита. Позвольте мне проводить Вас!
  Офицер с достоинством поклонился, а Валентин, несколько удивлённый осведомлённостью горожан, подумал: "Собака лает - ветер носит. Но мне это только на пользу. Проеду по Камии с триумфом. Глядишь, потом мамочке расскажут, что я вовсе не такой никчёмный, как она считает!" Землянин важно кивнул офицеру, и степенно проговорил:
  - Я принимаю приглашение достопочтенного барона. Пусть Ваш город живёт и процветает, а я в свою очередь постараюсь помочь всем страждущим.
  Один их стражников пошёл вперёд, и мохноногие лошадки потрусили следом. Валечка откинулся на подушки, с ленивым интересом разглядывая город: ладные одноэтажные дома за витыми коваными оградами, небольшие площади и рынки. Горожане кланялись великому целителю, но Валентин не отвечал на приветствия: он устал от путешествия и с нетерпением ждал встречи с бароном Лиязом, зная, что сначала его накормят, и только потом дадут отдохнуть.
  Мохноногие лошадки вкатили тележку на центральную площадь, больше похожую на сквер. Каменную мостовую разрывали длинные прямоугольники земли, засаженные лиственницами и клёнами.
  - Просто и красиво, - улыбнулся землянин и посмотрел на вытянутый одноэтажный особняк с многочисленными стеклянными окнами-дверями, перед которым собралась толпа богато одетых мужчин. - Пир обещает быть интересным и шумным.
  Тележка замерла перед парадным входом - самым большим окном-дверью, и стражник, сопровождавший Валентина, откланялся и поспешил обратно к воротам. По маленьким откидным ступенькам землянин спустился на мостовую, расправил складки солнечного балахона и посмотрел на высокого поджарого мужчину с тонким золотым обручем в седеющих чёрных волосах.
  - Я правитель Нери, - провозгласил мужчина и шагнул к гостю. - Я счастлив приветствовать великого целителя в моём городе! Не откажи мне в удовольствии, попировать в твоём обществе, Солнечный Друг.
  - Не откажу, - усмехнулся Валентин и вместе с правителем Нери вошёл в особняк.
  Приближённые барона, восхищённо ахая, последовали за ними. Землянина привели в просторный зал с высоким потолком, щедро покрытым лепниной, и усадили на почётное место, рядом с Лиязом. Проворные рабы немедленно наполнили кубки, и пир начался. Звучали тосты и хвалебные речи, но Валентин, увлечённо поглощающий еду, к ним не прислушивался. А когда землянин насытился, ему страшно захотелось спать. Примерно с полчаса он терпел, не желая огорчать щедрого хозяина, а потом решительно поднялся и заявил:
  - Мой путь был долог и труден, барон. Слишком много страждущих встречалось мне, и, я уверен, в Нери их окажется не меньше. Но, прежде чем я начну исцелять горожан, мне необходимо хорошенько выспаться.
  - Конечно, конечно! - воскликнул Лияз и хлопнул в ладоши.
  В зал, словно прекрасные лебеди, вплыли наложницы в полупрозрачных белых одеяниях. Позвякивая золотыми украшениями, они подхватили землянина под руки и увлекли к дверям. Валечка, хихикая, проследовал с красотками в роскошные покои и позволил раздеть и обласкать себя, после чего заснул, крепко и умиротворённо.
  Проснулся землянин от странного шуршания, будто рядом с ним теребили бумагу. Валя разлепил глаза и с недоумением обнаружил, что ему не показалось. Неподалёку от него, кропотливо и быстро работая зубами, суетились четыре жирные мыши. И грызли они не что-нибудь, а любимый журнал Валентина - "Ликероводочное производство и виноделие". Брезгливо поморщившись, маг разогнал мышей, бережно восстановил пострадавший номер и только после этого огляделся. Он сидел в углу пустой каморки с белёными стенами, низким потолком и маленьким квадратным окном. Сквозь окошко в каморку проникали яркие солнечные лучи, и целитель понял, что давно рассвело. "Интересно, это причуды барона? Или кто-то другой набрался храбрости похитить великого целителя?" - с ухмылкой подумал Валентин, устроился поудобнее и раскрыл журнал. В каморке было темновато, и маг сотворил небольшое хрустальное бра. Мысленно пожалев, что не может вытянуть с земли новый номер, он с удовольствием перечитал статью о переработке барды, внимательно рассмотрел картинки с экспериментальным дизайном бутылок и этикеток и наколдовал широкий бокал с коньяком. Сделав большой глоток, маг задумчиво посмотрел на белёную стену и занялся творчеством. На меловой поверхности появились затейливые эскизы этикеток для водки "Целительская", пива "Урожай Солнечного Друга" и вина "Для мамочки". Потягивая коньяк, Валентин лихо менял цвета и рисунки, но названия оставлял прежними. "Нужно скопировать на бумагу и отправить в Фёсту", - посмеивался про себя маг, прикидывая, не добавить ли для камийцев более привычные имена. - А что "Горькая настойка принца Камии" вполне сгодится, да и "Наливка великого Олефира" звучит неплохо. А ликёр можно назвать "Оргазм любимой наложницы"..." Однако новым этикеткам не суждено было появиться на свет: дверь распахнулась, и в каморку вошёл невысокий юноша, лет пятнадцати, в грязной потрёпанной рубахе непонятного цвета и серых шароварах. Босые ноги прошлёпали по земляному полу, и юный похититель остановился перед целителем.
  - Проснулся? Отлично! - заявил он и нахально улыбнулся.
  Землянин с удивлением оглядел мальчишку:
  - Как тебя зовут?
  - Арсен.
  - Ну и наглый ты парень, Арсен, - хмыкнул землянин, и юноша яростно сверкнул глазами:
  - Я не наглый, я - сильный!
  - В самом деле?
  - Да! - Мальчишка упёр руки в бока, точь-в-точь, как Валечкина мама, и самодовольно заявил: - Я сделал рабом мага! Теперь вся Камия признает мою силу! Я стану таким же великим, как принц Артём!
  - Замечательно! - поставив бокал на землю, зааплодировал Солнечный Друг. - И что ты собираешься делать с магом-рабом?
  - Для начала ты построишь мне замок! Такой же, как у великого Олефира!
  - Не получится. Я его не видел. А ты?
  Мальчишка сдвинул брови и засопел, как закипающий чайник.
  - Делай¸ что говорят, иначе - побью!
  - Подожди, хозяин, - весело улыбаясь, проговорил землянин. - Я готов сотворить для тебя замок, только объясни, что ты с ним будешь делать?
  Арсен гордо вскинул голову:
  - Я поселюсь в замке, соберу армию и объявлю войну всем - Крейду, Харшиду, Брадосу...
  - Нет! - твёрдо сказал Валентин, и мальчишка растерянно заморгал:
  - Что значит нет?
  - Замка ты не получишь. Я очень порядочный невольник и забочусь о благе хозяина, так что ни замка, ни армии творить не буду! - Валентин взял бокал, хлебнул коньяка и наставительно добавил: - Для того, чтобы стать правителем Камии тебе, для начала, нужно подрасти.
  - Неправда! - топнул ногой Арсен. - Кайсара стала правительницей в девятнадцать лет, а мне уже шестнадцать!
  Валечка пожал плечами, допил коньяк и бросил бокал под ноги мальчишке. Раздался глухой стук, и на земляном полу появился большой двуручный меч.
  - Если поднимешь его, так и быть, сотворю тебе замок, - хихикнул маг.
  Арсен одарил его злобным взглядом, ухватился за широкую рукоять, приподнял меч и со стоном уронил обратно. Скрипнув зубами, мальчишка раздражённо оскалился и заорал:
  - Ты нарочно, я знаю!
  - Конечно, - кивнул Валентин и поднялся на ноги. - Решил чужими руками жар загребать? Не выйдет! Прежде чем похищать меня, подумал бы: я целитель, а не воин. Я помогаю людям, а не отнимаю у них жизни!
  - Слабак! - рявкнул мальчишка и, сжав кулаки, бросился на мага
  Валя мигом переместился к двери, и мальчишка с размаха врезался в стену. Потирая ушибленный лоб, он повернулся к целителю и с ненавистью выплюнул:
  - Ты всё равно умрёшь! Трус! Я напоил тебя ядом!
  - В самом деле? - Землянин прикрыл глаза, изучил своё состояние и отрицательно помотал головой: - В моей крови ничего нет.
  - Ещё как есть! - мстительно рассмеялся мальчишка. - Мой отец работает в винных подвалах Лияза. Я помогаю ему цедить вина, так что подсыпать яд оказалось проще простого! А яд я нашёл, что ни на есть самый подходящий: сначала человек засыпает, потом просыпается и начинает умирать - медленно и без боли. Он не знает, что с ним происходит, просто в один момент - хлоп и всё! Так я и похитил тебя, пока господа спали.
  - А охрана?
  - Стражники обожают вина Лияза, - широко улыбнулся мальчишка, и маг потерял дар речи.
  - Да ты... - только и смог выдавить он и, схватив мальчишку за руку, переместился в особняк барона.
  В уши тотчас ударил многоголосый вой. В коридорах и покоях царил хаос: рабы с криками и причитаниями растеряно крутились вокруг трупов господ и солдат. Бледный, как смерть, управляющий пытался призвать рабов к порядку, но его никто не слушал. Валечка стиснул руку Арсена и с мрачным видом двинулся к покоям барона. Завидев великого целителя, рабы взывали о помощи. В их сознаниях отчётливо читался страх за будущее, но землянин шагал вперёд, не обращая внимания на простёртые к нему руки. Он злился на себя: что ему стоило прочитать мысли мальчишки? Он мог бы переместиться в особняк сразу же, как проснулся, а вместо этого преспокойно попивал коньяк и листал журнал. "Я успел бы спасти их... А теперь их смерть на моей совести!"
  Валентин втащил мальчишку в покои барона. Лияз, бледный и неподвижный, лежал в постели, а вокруг, стоя на коленях, рыдали его наложницы и приближённые рабы. Целитель взглянул в мёртвое лицо барона и скрипнул зубами:
  - Видишь, что ты натворил, Арсен?
  - А что такого я натворил? - с вызовом спросил мальчишка, и землянин с горечью подумал: "Вот он - настоящий камиец. Человеческая жизнь для него ничто!"
  - Что ж, малыш, - выпустив руку юного отравителя, произнёс он. - Ты хотел власти, ты её получишь.
  С этими словами Валечка приблизился к постели барона, снял с его головы обруч и возложил на голову Арсена. Глаза мальчишки блеснули торжеством:
  - Я буду великим правителем, маг!
  Солнечный Друг ничего не ответил. Он в последний раз взглянул на мёртвого Лияза и переместился на конюшню. Валя залез в тележку, подождал, пока конюхи впрягут мохноногих лошадок и покатил прочь из города, надеясь на то, что когда-нибудь сможет забыть камийского мальчишку, не желавшего жить рабом. Он знал, что Арсен не доживёт до утра. На рассвете из столицы вернётся младший сын барона, и в тот же день юного отравителя четвертуют на площади под гневные крики толпы. Валентину было жаль мальчишку, но ещё больше - тех людей, которых тот убил...
  Валентин ехал вдоль Хаттийских гор, останавливаясь во всех попадающихся на пути деревнях и сёлах, городах и замках. В небольших селениях он проводил день-другой, а вот в замках и городах приходилось задерживаться дольше. А, время от времени, целитель и вовсе сворачивал в сторону: жители труднодоступных горных деревень или равнинных городов и сёл, расположенные вдали от торгового тракта, караулили расписную тележку возле развилок. Солнечный Друг не отказывал никому: расписная тележка шуршала по каменистым тропам Хаттийской гряды, пробиралась по узким лесным дорогам, мягко катила по грунтовым равнинным путям, громыхала по мощёным улицам и площадям городов... Валентин лечил любого, невзирая на его социальный статус: аристократы, рабы, наложницы и даже животные получали квалифицированную медицинскую помощь. Словно заглаживая вину перед жителями Нери, которых он обошёл своим вниманием, маг трудился, не покладая рук, и временами удивлялся самому себе - работа целителя доставляла ему ни с чем не сравнимое наслаждение. Землянину нравилось помогать нуждающимся, а, где требовалось, демонстрировать силу, и вскоре великий целитель по прозвищу Солнечный Друг стал самой популярной фигурой в Брадосе. Он по-прежнему не брал денег за лечение, но всё же человек, не поверивший в бескорыстие знаменитого целителя, нашёлся.
  Разорившийся виконт Трауш вот уже несколько лет промышлял разбоем в Хаттийских предгорьях. Его шайка считалась одной из наиболее крупных и опасных в Брадосе. Подражая своему кумиру - принцу Камии, виконт без разбора убивал всех, кто встречался на его пути и старался представить кровавую резню спектаклем. Рассказы о великом целителе не произвели на Трауша впечатления. Он считал Валентина ловким фокусником и авантюристом, и был уверен, что его расписная тележка забита деньгами и драгоценностями.
  Ранним утром Валентин выехал с лесного хутора из четырёх дворов и по малоезженой просёлочной дороге направился к тракту. Землянин сладко подрёмывал, зарывшись в подушки, и вдруг мохноногие лошадки остановились. Валентин приподнялся на локтях и едва не расхохотался - на него, мага, решилась напасть горстка обычных разбойников. Устроившись поудобнее, Солнечный Друг подождал, пока хмурые небритые мужики окружат тележку, наставят на него луки и арбалеты, и невозмутимо произнёс:
  - Добрый вечер, друзья. Чем обязан столь торжественной встрече?
  Трауш выехал вперёд и холодно приказал:
  - Стреляйте!
  И в Валечку полетели болты и стрелы. Они ударялись о невидимый щит и падали к ногам мага, не причиняя ему ни малейшего беспокойства, но Трауш не остановил своих людей. Солнечный Друг с недоумением посмотрел на него и строго сказал:
  - Прекрати хулиганить!
  Атаман побледнел и заорал:
  - Рубите его! Тому, кто убьёт лекаришку - мешок золота!
  С громкими криками разбойники бросились в бой. Сабли и мечи замолотили о невидимые стены защитного поля, и Солнечный Друг раздражёно поморщился:
  - Ну ты и упрямец, Трауш! Получай!
  С пальцев Валентина сорвалась молния и ударила в виконта. На миг Трауш скрылся в ярком пламени, а потом пеплом осыпался к ногам коня. Жуткая смерть атамана потрясла разбойников. Они отскочили от тележки целителя, и, побросав оружие, бухнулись на колени.
  - Пощади нас, господин! - раздался нестройный хор испуганных голосов.
  Валентин закинул ногу на ногу, с укором посмотрел на грабителей и вдохновенно произнёс:
  - Вы же взрослые люди, господа! Как у вас ума хватило напасть на мага?
  - Трауш считал, что все рассказы о тебе - враки, - робко произнёс пожилой разбойник и стыдливо потупился.
  - Теперь он знает, что это не так, - кинув брезгливый взгляд на горстку чёрного пепла, заметил целитель. - Остаётся решить, что делать с вами.
  - Пощади!!!
  - Потише, пожалуйста, - поднял руку Солнечный Друг, - вы мешаете мне думать.
  Шайка мгновенно затихла, с мольбой уставившись на всесильного мага.
  - Значит так! - спустя минуту торжественно объявил Валентин. - Вы доказали, что как бандиты никуда не годитесь. Попробуйте сменить род деятельности. Предлагаю, основать новое селение. Прямо здесь. Необходимыми инструментами и материалами я вас обеспечу. Пора остепениться, ребята, обзавестись хозяйством, наложницами и всем прочим, - говорил маг, а за спинами разбойников росла груда досок, брёвен, пил, топоров и другого необходимого для строительства инвентаря. Солнечный Друг поманил к себе пожилого разбойника и вручил ему увесистый мешочек с золотом: - Это вам на первое время. Назначаю тебя старостой. За селение головой отвечаешь.
  Он дружелюбно похлопал новоявленного старосту по плечу, подмигнул ему, и мохноногие лошадки затрусили по дороге. Но, прежде чем скрыться с глаз незадачливых разбойников, Солнечный Друг обернулся:
  - Счастливо оставаться, ребята! Трудитесь, не ленитесь! Вернусь - проверю! - крикнул он и исчез за поворотом.
  Разбойники ошарашено переглянулись, почесали затылки и начали вырубать лес, расчищая место для первого дома деревни, впоследствии получившей название Валентиновка.
  
  Глава 13.
  Побег из Гольнура.
  
  Вереника сидела на гладком каменном подоконнике и уныло смотрела на осточертевшую улицу. Одинаковые, как близнецы-братья, участки выстроились по обе стороны булыжной мостовой. Сквозь ажурные кованые решётки заборов виднелись однотипные двухэтажные дома с симпатичными красными крылечками и черепичными крышами. Светло-серые стены, с мозаичными вставками, в рассветных лучах выглядели радостно и торжественно, но царицу Лирии красота Гольнура только нервировала. Приелись Нике и домики, и улица, и сам оазис. Было бы ещё какое-нибудь занятие, а так приходилось целыми днями бродить по комнатам или сидеть на подоконнике, разглядывая прохожих. Жуть!
  Вереника передёрнула плечами, скрестила ноги и стала сосредоточенно ковырять деревянную раму. "Ну, где же ты, Тёма? Сколько ещё мне прозябать вместе с ней?" Девочка чуть повернулась и раздражённо взглянула в глубь дома. С раннего утра Станислава возилась на кухне. По дому расползались головокружительные ароматы блинчиков и печенья, но даже сладкие лакомства не могли улучшить настроения юной волшебницы.
  - И почему я оказалась именно с ней? - возмущённо прошептала Ника. - Если уж не с Тёмой, так хоть с Валечкой. Уверена, с ним бы я не скучала! И магии нет...
  Вереника отвернулась и уставилась на булыжную мостовую. А ведь как хорошо начиналось их путешествие. Они вырвались из рук похотливых работорговцев, обрели магию. Казалось, наслаждайся жизнью, путешествуй и надейся на встречу с друзьями. Так нет же! Хранительница наотрез отказалась покидать Гольнур. "Дима и Тёма маги. Как только смогут, без труда отыщут нас в любой точке Камии. Так зачем куда-то уезжать?" - заявила она Веренике. Девочка пыталась объяснить Станиславе, что оказаться в незнакомом мире - здорово. Ей хотелось узнать о Камии побольше, ведь это был не просто мир, а царство любимого временного мага. Но, услышав о путешествии, Хранительница пришла в такой ужас, что Нике пришлось отступить.
  Они купили небольшой домик на окраине Гольнура и стали жить вдвоём. Станислава с головой окунулась в домашнее хозяйство. Она постоянно готовила и убиралась, хотя по мнению Вереники, дом и так сиял чистотой, украшала комнаты статуэтками, вазочками, салфетками и прочей ерундой. А ещё облагораживала сад. Впервые увидев Стасю среди цветочков, Ника схватилась за голову.
  - Ты рехнулась? - напустилась она на подругу. - Представляешь, как это выглядит со стороны? Сорокалетний мужик на клумбе копается! Да нас соседи сначала засмеют, а потом и дом отнимут! Это Камия, Стася! Здесь мужчины торгуют и убивают!
  Хранительница поджала губы и до вечера дулась на девочку, но потом нашла выход. Когда ей хотелось повозиться в саду, она уходила из дома, меняла личину и возвращалась в образе пожилой камийки. Так в их доме появилась служанка - Зейнаб. Стася потирала руки, а Вереника выла от досады: они всё сильнее прирастали к Гольнуру...
  В доме напротив распахнулось окно. Девочка подняла голову и столкнулась взглядом с молодым подтянутым господином в лёгком домашнем одеянии. Узкое лицо с острым подбородком, орлиным носом и хищными карими глазами, над которыми темнели узкие полоски бровей. "Опасен. Ох, как опасен, - подумала Вереника. - Как же его зовут? Ах, да, Хавза". И, чувствуя, как по коже бегут мурашки, девочка покраснела.
  Мужчина присел на подоконник, его тонкие губы дрогнули в улыбке. Вереника понимала, что нужно срочно захлопнуть окно, но отвести взгляд от властного лица не смогла. Вольготно расположившись на широком подоконнике, господин Хавза снял с шеи длинную нить жемчуга и стал неторопливо перебирать гладкие бусинки, нежно поглаживая блестящие матовые бока. Девочку бросило в жар. Она заворожено наблюдала за пальцами соседа, а тот продолжал улыбаться. Неожиданно Хавза поднял руку, качнул в воздухе жемчужной нитью и подмигнул Веренике. Не помня себя, юная волшебница отшатнулась, слетела с подоконника и приземлилась на пятую точку. Мужчина рассмеялся, и его смех привёл девочку в чувство. Она вскочила и, высунувшись из окна, показала соседу язык. Хавза расхохотался пуще прежнего, а Вереника захлопнула створки и прижалась к ним спиной.
  - Что ты делаешь, дура! - отругала она себя. - Не хватало ещё, чтобы он явился сюда. Вряд ли Стася способна дать отпор. Царица Лирии в наложниках у какого-то торгаша. Тёма будет в восторге!
  Девочка наморщила лоб, обвела взглядом стерильно чистую комнату и вдруг задорно хихикнула. "С другой стороны, это шанс выбраться из Гольнура!" Приоткрыв окно, Вереника осторожно взглянула на соседа. Хавза по-прежнему сидел на подоконнике и с задумчивой улыбкой рассматривал жемчужины.
  - Эко тебя прихватило. Любишь мальчиков, да? - прошептала Ника и открыла створку чуть шире.
  Хавза уловил движение в соседском окне. Он сжал драгоценную нить в кулаке, чуть повернул голову и украдкой взглянул на прекрасного наложника, из-за которого вот уже два месяца не находил покоя. Мальчишка подглядывал за ним, и Хавза, опасаясь спугнуть его, скользнул за штору и замер, почти не дыша.
  Любовное томление соседа развеселило царицу. "Сейчас тебя до глубины души проберёт", - весело подумала она, высунула голову и сделала вид, что осматривается.
  Хавза прерывисто вздохнул: длинные, по плечи золотистые локоны и большие голубые глаза заставляли его сердце биться чаще. Прижавшись щекой к прохладной стене, камиец с нежностью смотрел, как мальчишка вновь устраивается на подоконнике.
  - Магди... - простонал он, и капельки пота заблестели на высоком лбу.
  С каким трудом Хавза выяснил имя соседского наложника - не описать. Вся улица знала господина Килима, замкнутого, молчаливого типа с короткими тёмно-каштановыми волосами и загрубевшим, обветренным лицом, но редко кто встречал его прекрасного наложника. Магди почти не выходил из дома, и Хавза понимал, почему. Ни один ценитель не устоял бы перед его дивной красотой. Хрупкий мальчик-северянин походил на нежный лесной цветок, чудом занесённый в пустыню. Казалось дикостью, что он живёт не в роскошном гареме, а в обычном гольнурском доме.
  Магди откинул волосы, обнажив хрупкую белоснежную шею, вытянул стройные ноги и прижался спиной к оконной раме. Тонкая белая одежда облегала стройную фигурку наложника, а то, что было скрыто, распалённый рассудок Хавзы дорисовывал буйными красками.
  "Он должен стать моим!" - сгорая от возбуждения, думал камиец, не замечая, как пальцы комкают дорогой шёлк занавесок. Все помыслы и чаяния Хавзы были устремлены на златокудрого красавца.
  А Магди задумчиво смотрел на бледно-голубое небо, и в больших, широко распахнутых глазах стояла такая печаль, что Хавзе захотелось удавиться. "Он страдает! Наверняка этот злобный Килим делает его жизнь невыносимой!" - подумал камиец, начиная закипать от гнева. Тут мальчик поднял руку, медленно провёл пальцами по чувственным коралловым губам, и Хавза понял, что больше не в силах ждать. Отшвырнув нитку жемчуга, он развернулся и прорычал:
  - Шахар! Бакур! Немедленно оденьте меня!
  Рабы закружили вокруг господина, облачая его в длинный халат из золотой парчи и серебристые узкие шаровары. Одевшись, Хавза бросился в подвал, где хранилось его золото. Дрожащими руками, он набил четыре увесистых кошелька золотыми баарами, привязал их к поясу и поспешил в дом Килима.
  Вереника не поверила своим глазам, когда увидела, как из дома напротив выскакивает сосед и вихрем несётся через улицу.
  - Кажется, я перестаралась, - пробормотала она, спрыгнула с подоконника и бросилась на кухню, чтобы предупредить Станиславу, но не успела.
  Раздался громкий стук в дверь и недовольный голос Хранительницы:
  - Сейчас! Где это мальчишка запропастился! Не дело хозяину самому дверь открывать!
  - Вот непруха! - выругалась Вереника, остановилась, повертела головой и юркнула за фалиярский ковёр, приобретённый Стасей неделю назад.
  За толстым ковром было душно, но уйти, когда авантюра достигла апогея, девочка не могла. Минутой позже в комнату вошли Хавза и Станислава.
  - Присаживайтесь, уважаемый, - густым баском предложила Хранительница, и камиец уселся на широкую низкую тахту.
  - У меня к Вам дело, господин Килим.
  - Слушаю Вас, господин Хавза.
  Станислава опустилась на пушистый мягкий пуфик и вопросительно уставилась на соседа. Она не понимала, каким ветром его занесло в их тихое мирное гнёздышко. Камиец нервно откашлялся, пошарил глазами по комнате, надеясь отыскать предмет своих желаний, но мальчишки нигде не было. Прерывисто вздохнув, Хавза сложил руки на животе и посмотрел на Килима.
  - Я хочу купить Вашего наложника.
  - Кого?- растерялась Хранительница. Она только что закончила печь блины и печенье, а матримониальные планы соседа плохо сочетались с опарой и песочным тестом.
  - Магди.
  Станислава едва не задохнулась от возмущения.
  - Это невозможно! - воскликнула она и вскочила. - Он не наложник, а мой брат!
  - Замечательно! - Хавза засветился от счастья, вскочил с тахты и, бурно жестикулируя, воскликнул: - Это значительно упрощает ситуацию! Я готов взять Вашего брата любимым наложником! Сделку оформит мой поверенный. Не волнуйтесь, за ценой я не постою! Я один из самых уважаемых и порядочных купцов в оазисе, и...
  - Нет!
  Слова Килима прозвучали, как пощёчина. Хавза на мгновение застыл, переваривая категоричный отказ, а потом глаза его мстительно сузились.
  - Так не пойдёт, уважаемый, - прошипел он. - Простого "нет" для меня маловато. Извольте объясниться.
  - И не подумаю!
  - Ваш брат предназначен кому-то другому?
  - Не Ваше дело!
  - Моё! - завопил камиец и шагнул к Килиму, сжав кулаки.
  Вереника зажмурилась. "Сейчас начнётся!" - подумала она, однако драки не случилось. Голос Хранительницы вдруг стал подозрительно беззлобным и уступчивым.
  - Не горячитесь, уважаемый Хавза, - сказала она и миролюбиво добавила: - Вполне возможно, нам удастся договориться. Присаживайтесь.
  "Что ещё за дела?" - опешила Вереника. Осторожно протиснувшись к краю ковра, она выглянула наружу и с удивлением обнаружила, что камиец вновь уселся на тахту, а Стася на пуфик.
  - Мне тоже не хочется ссорится, уважаемый Килим, - сухо произнёс Хавза. - Я надеюсь стать Вашим родственником, а родственникам нужно держаться друг друга.
  - Согласен, - отозвалась Хранительница и, тяжело вздохнув, добавила: - Видите ли, господин Хавза, брат - единственное, что досталось мне от отца. Я ращу Магди с пяти лет и, хотя ему уже двенадцать, всё ещё продолжаю считать его ребёнком. Но Ваш визит натолкнул меня на мысль, что мои воззрения ложны. Мальчик вполне взрослый и пора подумать о его дальнейшеё судьбе.
  - Пять тысяч бааров! - решительно прервал излияния соседа Хавза.
  - Магди красивый мальчик, и украсит собой любой дом. К тому же, он очень сговорчивый и покорный.
  - Шесть тысяч!
  - И ласковый, как котёнок.
  - Семь!
  - Но, господин Хавза, неужели Вы считаете эту сумму достойной ценой за моего очаровательного брата? Магди, проказник, иди сюда! - крикнула Станислава и обернулась.
  Вереника тихо выругалась, выбралась из-за ковра и с опаской приблизилась к Хранительнице.
  - Посмотрите сами, господин Хавза, - улыбнулась Станислава. - Разве он не чудо?
  Глаза камийца жадно шарили по телу мальчишки. Он был бы рад состроить невозмутимое лицо и вступить в торг, как положено, но похоть затмевала здравый смысл.
  - Сколько же Вы хотите, Килим? - выдохнул он, с трудом подавляя желание прижать мальчишку к груди.
  - Двадцать тысяч!
  - Согласен!
  Хранительница изумлённо захлопала глазами:
  - Согласны?
  - Да! - Хавза сделал над собой усилие и встал: - Я немедленно пошлю за поверенным. Хочу, чтобы сделка была скреплена сегодня.
  Камиец шагнул к мальчишке, протянул руку, собираясь погладить его по щеке, но в последний момент его ладонь замерла в сантиметре от кожи Магди.
  - Мой малыш... - выдохнул Хавза и, забыв о приличиях, ринулся к дверям.
  Вереника проводила камийца мрачным взглядом и ехидно посмотрела на Хранительницу:
  - Великолепно! Я настолько надоела тебе?
  - Не говори глупости! - Станислава вспорхнула с пуфика и с сожалением оглядела комнату: - Мы уезжаем. Нужно только собрать вещи.
  - Зачем? Ты же маг, наколдуешь, если что.
  - Но у меня есть несколько дорогих вещиц... - начала было Хранительница, однако девочка осталась непреклонной:
  - Они тебе не нужны! Сохрани в голове их образы - и все дела!
  Станиславе это не понравилось, но, как ни крути, Вереника была права: не бегать же по пустыне с фарфоровыми статуэтками и толстым фалиярским ковром.
  - Возьму хотя бы блинчики и печенье! - раздражённо бросила Стася и побежала на кухню.
  У Вереники под ногами горела земля, а в голове роились планы камийского путешествия. Она с нетерпением взглянула на дверь кухни и удручённо вздохнула:
  - Вечно Стаська нас задерживает. И как только ухитрилась магом народиться?
  Девочка прошла в прихожую, накинула на плечи тонкий шерстяной плащ и стала ждать подругу, обдумывая, как объяснить ей, что представляет собой заклинание невидимости.
  Хранительница вернулась с маленьким аккуратным узелком. Вереника скептически покосилась на него, но ничего не сказала. "Вступать в перепалку, только время терять", - решила она и распахнула дверь. Станислава на мгновение замерла на пороге, прощаясь с уютной, любовно обставленной прихожей, и с тяжёлым сердцем шагнула на залитую солнцем улицу. День был в разгаре, и гольнурцы ушли за покупками. Лишь несколько мальчишек носились по булыжной мостовой с деревянными саблями в руках.
  - Я камийская мечта! - кричали они, взмахивали игрушечным оружием, и воздух оглашался частым глухим стуком.
  Стася и Вереника прошли мимо сражающихся мальчишек, свернули за угол и оказались в тупике. Окна домов сюда не выходили, и Хранительница могла безопасно использовать магию. Она наколдовала мышастых харшидских коней, бурдюки с водой, несколько увесистых кошельков с баарами, и, забравшись в сёдла, девушки поскакали к городским воротам.
  Утренние караваны уже покинули Гольнур, а вечерние ещё только собирались в дорогу, и всадники подъехали к воротам в одиночестве. Взглянув на мужчину и подростка, начальник караула покачал головой:
  - Опасно нынче ездить по Харшиду одним. Дождитесь каравана. Я слышал, через три часа в Элджу отправляется господин Джериф.
  - Спасибо, конечно, но нам в другую сторону, - вежливо ответила Станислава, бросила офицеру золотой баар и направила коня в пустыню.
  Вереника следовала за подругой, напряжённо размышляя о том, что делать дальше. В идеале, ей хотелось осмотреть всю Камию, но нужно было с чего-то начать. "Вот я дура! Забыла про карту!" Девочка обернулась - стражники с недоумением смотрели им вслед.
  - Возвращаться - плохая примета, - хмыкнула царица, пришпорила коня и поравнялась с Хранительницей. Она дождалась, пока желтоватые стены скроются за горизонтом, а потом спросила: - Куда едем?
  - Подальше отсюда. - Хранительница вздохнула, перебирая в уме детали интерьера покинутого дома. Особенно жаль ей было фалиярский ковёр, но Стася утешала себя тем, что в следующем доме, как и предлагала Ника, постарается воссоздать это чудо ткацкого искусства.
  - Так не пойдёт! - заявила Вереника и натянула поводья. - Мы не можем ехать в неизвестность.
  - И что ты предлагаешь?
  Девочка хитро посмотрела на Хранительницу:
  - Маленькое, но действенное заклинание! Ты притянешь к нам карту, и мы узнаем дорогу.
  - Что, значит, притянешь?
  Вереника наклонилась к подруге и заговорщицки подмигнула:
  - Представь постоялый двор, караван, собирающийся в дорогу. Быки, лошади, рабы. Представила?
  Хранительница прикрыла глаза и постаралась воссоздать описанную картину. Получилось на удивление легко. Постоялый двор оказался большим и не слишком чистым. Под ногами у рабов, снующих между фургонами, валялись объедки и навоз. Стася поморщилась, а девочка, поняв, что уловка сработала, продолжила:
  - А теперь отыщи хозяина каравана.
  - Как?
  - Ищи! - настойчиво повторила Вереника, и Станислава огляделась.
  У дверей дома стоял высокий полноватый мужчина в лиловом халате и белых шароварах. Он держал в руке развязанный кожаный мешочек и перебирал монеты, хмуро сдвигая и раздвигая брови.
  - Есть!
  - Отлично. Теперь найди карту.
  Станислава кивнула, внимательно осмотрела караванщика и заметила у него на поясе тонкий деревянный футляр.
  - Надеюсь, это она, - пробормотала Хранительница, и Вереника воскликнула:
  - Ну, давай же, тащи!
  Стася мысленно протянула руку, сдёрнула с расшитого медными бляшками пояса футляр, и караванщик выронил мешочек с баарами.
  - Магия! - взвизгнул он и завертелся на месте, словно на него напал рой ос.
  - Получилось!
  Вереника выхватила у подруги футляр, вытащила матерчатую карту и склонилась над ней, отыскивая Гольнур, а Хранительница всё смотрела на мечущегося по крыльцу камийца, медленно осознавая, что стала воровкой.
  - Что ты наделала, Ника! - закричала она и распахнула полные ужаса глаза. - Карту можно было купить, а так... так...
  - Возвращаться в Гольнур, рискуя натолкнуться на Хавзу? Увольте! - отмахнулась Вереника и сунула карту под нос Хранительнице: - Лучше посмотри. Гольнур на самой окраине Харшида. Давай поедем в Сунит. - Девочка подняла голову, посмотрела на солнце и, что-то прикинув в уме, указала направо: - Туда!
  Станислава безразлично пожала плечами:
  - В Сунит, так в Сунит. Но, в следующий раз, не заставляй меня воровать!
  - Щепетильность оставь для Лайфгарма! - отрезала девочка. - Мы выживаем, Стася, и в этой игре правил нет!
  Вереника свернула карту, убрала её в футляр и пришпорила коня. Стася оторопело смотрела ей вслед: "С кем я связалась? И эта беспринципная особа царица? Бедная Лирия! И бедная я". Девушка вздохнула и поехала следом за подругой.
  
  Четыре дня в пустыне стали самыми ужасными в жизни Хранительницы. Вездесущее солнце, бесконечный песок и постоянная, изводящая душу жажда. Девушка смотрела на Веренику и поражалась её беспечности и неуместному веселью. "Как можно радоваться, когда сохнет кожа и волосы превращаются в паклю? - возмущённо думала она. - Скоро я буду похожа на сморщенную обезьяну!" На привалах Станислава старательно расчёсывала каждую прядку, заплетала её в косичку и убирала под шляпу, а затем покрывала кожу жирным слоем крема, стараясь не думать, из какой лавки он украден.
  На самом деле, хитрый приём Вереники, понравился Хранительнице: не нужно было ничего выдумывать, создавать, а только мысленно представить примерное местоположение нужной вещи, и она немедленно появляется перед глазами. И Хранительница раз за разом "навещала" Гольнур, мысленно извиняясь перед его жителями. Да и подруге её шалости нравились. Когда на привале Стася наколдовала шатёр и устлала пол любимым фалиярским ковром, Ника хохотала, как ненормальная, и успокоилась лишь тогда, когда перед ней появился обед.
  В общем, если б не иссушающая кожу жара, путешествие по пустыне можно было назвать вполне благополучным. А уж когда на смену однообразному и скучному песчаному морю пришли трава и кустарники, Хранительница вовсе воспарила духом. Теперь, когда кожу ласкал игривый лёгкий ветерок, а белое солнца милостиво умерило пыл, поездка стала доставлять Стасе сплошное удовольствие. Она смотрела вперёд, на виднеющиеся вдалеке группки деревьев, и прикидывала в уме, как лучше обустроить новый дом. Хранительница не сомневалась, что они поселятся в первом же встреченном на пути городке, и будут, как и планировали, ждать вестей от Димы и Тёмы.
  Вереника догадывалась, о чём грезит подруга, однако в её планы длительные остановки не входили. "Да я всех мужиков в округе соблазню, но дома ты, Стаська, не построишь! - думала она и беззаботно улыбалась Хранительнице. - И как только Дима тебя выносит? С тобой же от тоски помереть можно! Какая из тебя королева? Одни плюшки да сушки на уме! И думать не любишь. Плывёшь по течению как дохлая рыба!" Но высказать обидные мысли вслух Ника не решилась: у Хранительницы было очевидное преимущество - магия. "Худой мир лучше доброй ссоры", - рассудила царица Лирии, и уже через несколько минут оживлённо беседовала со Стасей.
  Местность тем временем менялась на глазах. Не прошло и часа, а девушки уже ехали по редкому лиственному лесу. Под ногами коней мягко стелилась густая пахучая трава. Над пышными кронами суетливо носились мелкие юркие птички. Воздух источал свежесть и прохладу. У лесного ручья девушки устроили привал и с удовольствием вымылись, а потом, сидя голышом на берегу, с наслаждением ели сотворённые Хранительницей пирожные и пили обжигающе холодный вишнёвый морс.
  - Хорошо, что здесь нет людей, - заметила Станислава.
  Идиллия рухнула: Вереника с ужасом поняла, что далее последует предложение поселиться в этом лесу, и поспешно вскочила:
  - Нужно ехать!
  - А куда нам спешить?
  - В город. Вдруг мы узнаем что-нибудь о Диме и Тёме?
  Хранительница кивнула, но вставать не спешила. Она тщательно причесалась, придирчиво осмотрела тело и только после этого поднялась на ноги. Вереника к тому времени уже успела одеться и запихнуть плащи в сумки. Взобравшись на коня, девочка исподлобья наблюдала, как неспешно одевается подруга. "Не пойму я её. Ведёт себя так, словно брата видеть не хочет. Странно..."
  Наконец Станислава привела себя в порядок, подошла к коню и со вздохом залезла в седло. Вереника отвернулась. Ни слова ни говоря, она тронула поводья и направила коня вглубь леса. Мрачные мысли не давали покоя: "Что-то не так. Неужели она не любит Диму? Но как можно его не любить? Он такой... такой... Он лучший! Если б не Тёма, я сама бы в него влюбилась!" Девочка удручённо качнула головой, покосилась на подругу и тихо сказала:
  - Когда я найду Тёму, мы сразу же поженимся!
  - Ты ещё маловата для брака, - усмехнулась Хранительница, но Вереника упрямо повторила:
  - Поженимся! По камийским законам, я уже взрослая.
  - Ты не камийка.
  - Значит, я ею стану! - Девочка сощурилась и ехидно поинтересовалась: - А ты выйдешь за Диму?
  - Конечно, мы любим друг друга.
  - Тогда мы справим свадьбы в один день!
  Стася недовольно повела бровями:
  - Не получится. Я не хочу выходить замуж в Камии.
  - Почему? Разве так уж важно место? По-моему, главное, за кого выходить.
  - Я слишком много сил затратила на приготовления к свадьбе. - Хранительница сокрушённо вздохнула и добавила: - В Керонском замке меня ждёт головокружительное платье и фата, сшитая...
  - Понятно, - перебила её Вереника.
  - Что тебе понятно? - возмутилась Стася и стиснула пальцами повод. - Я целый год ждала его, не зная, увижу ли вновь! Я сходила с ума при мысли, что навсегда останусь в Лайфгарме одна!
  - Замолчи!
  - Как ты смеешь...
  - Да замолчи же! - рявкнула Вереника и обернулась: к ним приближались шестеро вооружённых всадников.
  Сгорая от раздражения, Хранительница повернулась.
  - Что там ещё!.. - И тут же жалобно всхлипнула: - Опять?
  - Ты маг, так что боятся нечего!
  - Ага...
  Девочка приподнялась в седле, вгляделась в лица всадников и прошипела:
  - Вот чёрт! Принесла нелёгкая.
  - Магди! - зазвенел над лесом восторженный голос Хавзы.
  "Хотела же Стаське рассказать о заклинании невидимости", - с досадой подумала Вереника и толкнула подругу в бок:
  - Сражайся!
  - Что?
  - Дима учил тебя боевой магии!
  - Убить человека? - всполошилась Хранительница. - Ты с ума сошла, Ника!
  - Поздно, - буркнул Вереника и посмотрела на сияющего гольнурца.
  Хавза остановил коня рядом с юношей своей мечты и затуманенным взором скользнул по его лицу:
  - Я нашёл тебя, Магди!
  - Да уж... - протянула Вереника, а Стася взглянула на хищные лица наёмников, застывших за спиной купца, и поёжилась.
  Молчание старшего брата Хавза расценил, как трусость, и тотчас почувствовал себя уверенно. Заграбастав руку мальчишки, он пронзительно взглянул ему в глаза:
  - Ты - мой!
  Сделав круглые глаза, Вереника посмотрела на подругу, но поддержки не нашла. Хранительница оторопело открывала и закрывала рот. "Нашла время теряться!" - разозлилась юная волшебница и крикнула:
  - Килим!
  Стася пустыми глазами скользнула по лицу Вереники, и девочка поняла, что погибла. "Без магии мне с ним не справится! И на кой чёрт я его кадрить начала?" Она взглянула в томные глаза гольнурцы, сглотнула слюну и попыталась хоть как-то исправить положение.
  - Понимаете, господин Хавза, дело в том, что мой брат утаил от Вас важную информацию.
  - В самом деле? - чарующе улыбнулся гольнурец и поцеловал руку мальчишки.
  Вереника усилием воли сохранила на лице скромную мину. Собравшись с духом, она посмотрела на разомлевшего мужчину и сказала:
  - Я не свободен, господин Хавза.
  Лёгкая тень омрачила лицо влюблённого гольнурца, но тут же исчезла.
  - Это в прошлом, Магди. Отныне и навсегда, ты принадлежишь мне!
  Лихорадочно соображая, чтобы ещё придумать, Вереника покорно сносила лобзание рук. В эту минуту она ненавидела Камию, с её дурацкими порядками и нравами, из-за которых попала, как кур во щи.
  - Я продан султану Сунита! - выпалила она, но только подлила масла в огонь.
  Карие глаза Хавзы загорелись алчным огнём.
  - Баранши перебьётся! - заявил он, рывком выдернул мальчишку из седла и усадил перед собой. Руки гольнурца обвили тонкую талию, губы коснулись атласной шеи, и Вереника истошно заорала.
  От душераздирающего крика подруги Хранительница опомнилась. Рывком схватившись за Ключ, она с ненавистью зыркнула на наёмников, и над лесом пророкотал свирепый раскат грома. Лошади харшидцев дико заржали и заметались между деревьями. С трудом удерживая повод, Хавза прижимал к себе орущего мальчишку и непонимающе вертел головой. Бледно-голубое небо прорезали огненные молнии. Расклеенными стрелами они врезались в наёмников, и пять обугленных трупов упали на траву. Мышастые кони, оставшись без седоков, умчались прочь, а Станислава вжала голову в плечи и прошептала:
  - Я убила людей. Я убила...
  Волна магии схлынула, и Хавза сумел успокоить коня.
  - Молчи! - прорычал он, отвесил мальчишке подзатыльник и посмотрел на Килима.
  Странный сосед, оказавший магом, плакал и что-то бессвязно бормотал. "Опомнится - мне не жить! - со страхом подумал Хавза, но расстаться с Магди не пожелал. - Будь, что будет!" - решил он и вонзил шпоры в бока коня.
  - Стася! - завопила Вереника и вонзила ногти в руку гольнурца, но Хранительница ничего не слышала: она рыдала над убиенными наёмниками и кляла свой дар, из-за которого оборвались людские жизни.
  Обессилев от слёз, Станислава сползла с коня и уткнулась лицом в нежную душистую траву.
  - Ненавижу, - прерывисто шептала девушка, с корнем выдирая клоки травы. - Ненавижу магию. Она зло. И я порождение зла! Как же мне жить с этим? Господи, вырви эту гниль из моего тела. Я хочу стать обычным человеком! Я хочу семью и детей! Верни меня на Землю, Господи! Мне страшно жить среди этих людей! Они сделали меня убийцей! Ненавижу!
  Хранительницу охватила безудержная ярость, и она зарычала, как бешеная медведица. Мышастый конь испуганно заржал и шарахнулся в сторону от полоумной хозяйки. Стася каталась по земле, стонала и выла, захлёбываясь слезами.
  - Почему я влюбилась в него? Зачем я пошла за ним в Лайфгарм? Он же хотел, чтобы я оставалась на Земле! Почему я не послушалась? Нельзя было позволять ему вырваться от Олефира! Нельзя! Свобода не для таких, как он! Он всё испортил, разрушил, втоптал меня в грязь! Он сделал меня своей любовницей! Я падшая женщина! Я буду гореть в аду! Но кто я против Смерти? Песчинка! Он никогда не отпустит меня...
  Хранительница легла на спину, раскинув руки, и уставилась в небо. Щёки горели, слёзы застилали глаза. Девушка тихо вздрагивала и всхлипывала, однако истерика отступала, и мысли понемногу прояснялись. "Пока его нет рядом, я могу жить так, как хочу", - вяло подумала Стася. Она не сомневалась, что рано или поздно Дмитрий отыщет её и заберёт в Керонский замок, где в дубовом шкафу висит подвенечное платье. И будет свадьба. А потом всю жизнь ей придётся ложиться в постель с братом. На секунду тело Хранительницы охватил жар: Дима был великолепным любовником, изобретательным и неутомимым. "Но секс в браке не главное, - тут же одёрнула себя Станислава, - а всего остального Дима мне дать не может. Ему безразличны мои старания. Ему наплевать и на мой кулинарный талант, и на домашний уют! Как с ним тяжело..."
  Хранительница вздохнула, села и потёрла ноющие виски. Стараясь не смотреть на трупы, она поднялась на ноги, подошла к коню и вдруг сообразила, что Вереника пропала.
  - Артём меня убьёт! - испуганно вскрикнула Стася, повертела головой и закрыла глаза. - Ну, где же ты, где?
  Девушка распахнула сознание и попыталась дотянуться до Вереники. Обшарив окрестности, она обнаружила одинокого всадника, который стремительно нёсся к Харшидской пустыне. Хранительница молниеносно догнала камийца и, вспомнив, как таскала вещи и снадобья из гольнурских лавок, сосредоточилась и выдернула Хавзу вместе с Никой из седла. Конь побежал дальше, а "добыча" плюхнулись на траву перед Станиславой.
  - Спасибо! - воскликнула девочка и проворно отползла от похитителя.
  А бедный Хавза остался лежать на земле, ошарашено хлопая глазами: "Сопротивляться бессмысленно. Против мага - меч и кулаки, что комариный писк".
  Стася помогла Веренике подняться, взглянула на ошарашенного камийца и нахмурилась:
  - И зачем припёрся? Сидел бы в своём Гольнуре. Ну, что мне теперь с тобой делать?
  - Да пусть катится, - отмахнулась девочка.
  - Чтобы он трепал языком направо и налево? Да за нами потом вся Камия гоняться будет! А я хочу покоя!
  Хранительница покосилась на мёртвых наёмников и скривилась от отвращения. Припомнив боевое заклинание, что так старательно вдалбливал ей Дмитрий, Стася вытянула руки, сконцентрировалась, и из её пальцев вырвались струи пламени. До предела раскрыв глаза, камиец проследил, как магический огонь охватывает тела, превращает их в пепел, и нервно сглотнул. А Станислава, убедившись, что от наёмников ничего не осталось, опустила руки и посмотрела на Веренику:
  - Мы останемся здесь!
  - В лесу?
  - Да!
  - А как же Дима и Тёма?
  - Найдут! - категорично отрезала Стася и вцепилась в Ключ.
  Вереника промолчала: слишком холодным и обозлённым был взгляд Хранительницы. Она с сожалением наблюдала, как растворяются в воздухе мышастые кони, раздвигаются деревья, образуя большую поляну, и как из земли вырастает огромный двухэтажный дом с широким крыльцом, арочными окнами и застеклённой верандой. "Нашла себе занятие, - мрачно подумала Вереника. - А мне что делать? Цветочки разводить?" Она подошла к Хранительнице и осторожно коснулась её плеча:
  - Может, всё-таки поедем дальше?
  - Нет! Хватит с меня приключений! Хочу быть собой!
  С этими словами Станислава сорвала личины с себя и подруги. Камиец вытаращился на волосы Хранительницы, облизал вмиг пересохшие губы и затравленно пролепетал:
  - Рыжая Бестия...
  Станислава резко повернулась и впилась взглядом в лицо гольнурца:
  - Ты тоже остаёшься с нами, Хавза! Вставай и иди в дом!
  Камиец покорно поднялся и на негнущихся ногах поплёлся к дому. Вереника с жалостью посмотрела на Хавзу, перевела глаза на Хранительницу и осуждающе покачала головой:
  - Зачем ты так? Он ни в чём не виноват.
  - Он виноват уже в том, что мне придётся терпеть его присутствие! - грубо заявила Станислава. - И я не собираюсь делать вид, что его общество мне приятно!
  - Ясно, - пробормотала Вереника, поджала губы и направилась к дому.
  Станислава раздражённо смотрела ей вслед: "Может, в Лайфгарме ты и царица, но здесь - обычная девчонка! И я научу тебя хорошим манерам! Так и знай!"
  
  Глава 14.
  Наместница Смерти.
  
  - Спасибо, Жеврон. Вы потрудились на славу. - Розалия ободряюще улыбнулась инмарскому маршалу и обратилась к хмурому молодому человеку в свободных домотканых штанах, льняной рубашке и кожаной жилетке: - Перенеси господина Жеврона, куда он скажет, Парамон, и всё время оставайся рядом. Восстания в Литте и Заре должны начаться одновременно. А мысли о том, кто лучше - маги или воины - оставь до мирных времён. Сейчас вы союзники, понятно?
  - Да, мадам Розалия, - нехотя ответил маг и повернулся к Жеврону: - Идёмте, господин маршал.
  Инмарец и лириец исчезли, а Витус, сняв заклинание невидимости, уселся на стул перед землянкой.
  - Парамон один из лучших выпускников УЛИТа, и, невзирая на свои убеждения, сделает всё, что от него требуется, - уверенно сказал он, взглянув в озабоченное лицо Розалии. - Тем более что с недавнего времени, он Корнея терпеть не может. Наш похотливый учитель пытался совратить его невесту, фрейлину Ладу, и юноша не выдержал: он в прямом смысле вырвал девушку из рук царя и спрятал в доме своей матери. Корней рвал и метал, однако найти Ладу не смог: Парамон умеет заметать следы, как никто.
  - Это очень интересная и поучительная история, Витус, - с сарказмом произнесла Розалия, и гном, недовольно хмыкнув, достал из кармана трубку и кисет. - Да только мне слабо верится, что ты забыл, как мы вместе наблюдали за его виртуозными перемещениями. Именно за эти таланты мы и взяли юного Парамона на службу. Так что, мой дорогой, приступай сразу к делу, а не ходи вокруг да около. Какие у нас проблемы?
  Витус закончил набивать трубку, затем раскурил её и, выпустив сизый клуб дыма, сказал:
  - Я волнуюсь за тебя, Роза. Разговор с Миром не так безопасен, как тебе кажется. Отправляясь к Источнику, ты рискуешь жизнью!
  - Почему ты говоришь, что опасность угрожает только мне? Разве ты не пойдёшь со мной? - хитро прищурилась наместница, и гном вздохнул:
  - Конечно я буду рядом, Роза. Но я не уверен, что смогу защитить тебя, если Мир разозлиться и решит покончить с дерзкой землянкой.
  - Сделай-ка мне чашечку своего фирменного чаю, Витус, - внезапно попросила Розалия, и перед ней тотчас появилась тонкая фарфоровая чашка. Глотнув горячего душистого напитка, землянка блаженно зажмурилась и произнесла: - Лайфгарм любопытен, как ребёнок. Уверена, он захочет посмотреть, чем закончится моя авантюра. И поэтому мне ничего не грозит.
  Розалия улыбнулась гному, не торопясь допила чай и поднялась из-за стола:
  - Идём!
  - Куда? - опешил Витус.
  - В гости к Миру, конечно.
  - На ночь глядя?
  - Переворот начнётся завтра на рассвете, так что, дальше тянуть некуда. Пора сообщить Лайфгарму о моих планах.
  Гном укоризненно покачал головой, выбил трубку в глубокую бронзовую пепельницу и поднялся:
  - Держись поближе ко мне, Роза, и, прошу, постарайся не злить Мир специально.
  - Хорошо, - серьёзно кивнула наместница, обошла стол, взяла Витуса за руку и шепнула: - Волков бояться - в лес не ходить. Всё будет хорошо, дорогой!
  Витус неуверенно кивнул, и кабинет наместницы опустел.
  Затерянный в водах Южного моря остров встретил землянку и гнома гробовой тишиной. Когда же они подошли к Источнику, рубиновая чаша засветилась, и волшебная вода запузырилась и вспенилась, как шампанское. Витус сжал руку Розалии, готовясь в любой момент уйти из Лайфгарма, но вода успокоились, превратившись в зеркальную гладь, а потом взметнулась ввысь тысячами тонких струй.
  - Здравствуй, Лайфгарм, - вежливо произнесла Розалия, и в её голове сейчас же раздался ехидный голос Мира:
  "Наше Вам с кисточкой, мадам. Решили развлечь меня напоследок?"
  - А ты умирать собрался? - ядовито осведомилась землянка.
  "Грубиянка! - возмутился Мир. - Вот передумаю смотреть твою буффонаду и вышвырну на Землю, как персидскую княжну!"
  - Значит, ты согласен, на перемену власти?
  "Конечно, - хихикнул Мир. - Во-первых, я разочаровался в своих Высших магов - таких глупцов я не видел с начала времён! А во-вторых, ты очень перспективный игрок, землянка - никак не ожидал, что лишённая магии особа может быть такой сильной!"
  - Спасибо, за комплимент, Лайфгарм, и пока!
  Землянка чуть сжала руку гнома, и они оказались в покоях наместницы.
  - Ты очаровала Мир, Роза. Он был удивительно покладист. Интересно, какие планы строит Лайфгарм на твой счёт?
  - Думаю, больше всего его интересует, как я буду разбираться с Димой.
  - Возможно, - согласился гном. Глаза его лукаво блеснули, и он решительно шагнул к Розалии. - Теперь, когда ты разобралась с Миром, у тебя, наконец, найдётся время для меня?
  - До утра я совершенно свободна, - улыбнулась землянка и ласково погладила Витуса по щеке.
  
  Тонкая ночная рубашка приятно холодила тело, ночной колпак грел макушку, а пушистые шерстяные носки - пятки. Корней давно проснулся, но вставать не хотелось, и он нежился в мягкой постели, с ленивым удовлетворением разглядывая бывшую спальню Геласия и Павлины. От нечего делать, маг поменял цвет тёмно-розовых гардин на красный, потом на фиалковый, потом на сине-зелёный...
  Важный дизайнерский эксперимент был грубо прерван министром внутренних дел, который без стука ворвался в спальню и с порога заорал:
  - Ваше величество, вставайте! В Лирии восстание! Дворец блокирован, а ещё во всех крупных городах...
  - Молчать! - Корней подскочил, и фланелевый колпак слетел с макушки. - Как ты смеешь беспокоить меня в такую рань? Не мог дождаться утренней аудиенции?
  - Но, Ваше величество, на дворцовой площади собрались горожане, в основном, маги, они требуют Вашего отречения и избрания нового наместника.
  - В самом деле?
  Царь ухмыльнулся, откинул одеяло и едва уловимым движением руки, облачился в царские одежды: брюки из тонкого льна, травянистого цвета рубашку с воротником стойкой и коричневую кожаную жилетку с тиснёным узором. Он притопнул мягкими замшевыми сапогами, поправил золотой венец - корону Лирии, придирчиво оглядел себя в огромном напольном зеркале и перевёл глаза на нетерпеливо топчущегося у дверей министра:
  - Лирийцы всегда казались мне туповатым и недальновидным народом. И сегодняшние события подтверждают мои догадки. Это ж надо было додуматься! Взбунтоваться против ставленника Мира. На что они надеются, Нил?
  - Не знаю, - буркнул министр и распахнул двери перед царём.
  Корней с важным видом переступил порог, и Нил зло посмотрел ему в спину: мнение Высшего мага о лирийцах обидело его до глубины души: "Зачем нам царь, который собственный народ не уважает?" - раздражённо подумал он, скрывая крамольные мысли щитом.
  Однако Корней ничего не заметил, да и не хотел замечать: о чём думают мелкие сошки, вроде Нила, его не интересовало. Высший маг считал, что раз Мир даровал ему Лирию, то он может делать с этой страной всё, что угодно, и, воцарившись в Литтийском дворце, он попытался изменить лирийский уклад жизни по своему усмотрению. Но ничего хорошего из этого не вышло, да и утомительно было целыми днями проводить совещания, составлять указы и распоряжения, мотаться по стране с проверками. И Корней, махнув рукой на реформы, а, заодно и обязанности правителя, на всю катушку стал наслаждаться царскими правами и привилегиями. Вот и сейчас он шёл по Лирийскому дворцу, вяло поглядывал по сторонам и размышлял о праздничном меню - маг был уверен, что стоит ему выйти к лирийцам и приказать разойтись, они тут же послушаются его. Но вместо балкона, выходящего на площадь, ноги принесли мага в зал для аудиенций. По обе стороны малахитовой ковровой дорожки, несмотря на ранний час, стояли придворные и министры. Корней пробежал взглядом по их бледным лицам, презрительно скривился и уселся в мягкое кресло с высокой спинкой и широкими подлокотниками.
  - С беспорядками в городе будет вот-вот покончено, господа, - безапелляционно заявил он и посмотрел на маршала Крейна: - Сейчас я прикажу лирийцам разойтись, и пусть солдаты проследят за точным выполнением моего приказа. Если найдутся непонятливые, хватайте и тащите в тюрьму! Посидят месячишко на голодном пайке - одумаются.
  Не сказав ни слова, маршал поклонился и растворился в воздухе, а Корней зевнул, кисло посмотрел на подданных и повернулся к Нилу:
  - Пойдёшь со мной!
  - Как угодно Вашему величеству, - склонил голову министр: с каждой минутой царь раздражал его всё больше, и он от всей души пожелал мятежникам удачи.
  Внезапно двери распахнулись, и по ковровой дорожке стрелой пронёсся гвардеец. Остановившись перед креслом царя, он перевёл дыхание и доложил:
  - Лидеры восставших требуют аудиенции, Ваше величество!
  Едва он произнёс эти слова, как из коридора послышался шум, крики, двери слетели с петель, и в зал ворвались пятеро лирийцев. Корней криво ухмыльнулся: главари мятежников уступали ему в силе.
  - Что у вас за проблемы, господа? - вальяжно развалившись в кресле, спросил Корней и улыбнулся так, как обычно улыбался не в меру расшалившимся ученикам старших классов.
  Однако улыбка, прекрасно успокаивавшая магов-подростков, не произвела впечатления на мятежников. Вперёд выступил Пафнутий, известный на весь Лайфгарм торговец магическими артефактами:
  - Я говорю от лица всех лирийцев, собравшихся на площадях и улицах городов и сёл. Мы требуем Вашего немедленного отречения, господин маг. Если Вы добровольно откажетесь от лирийского венца, мы позволим Вам вернуться в УЛИТ и продолжить обучение магов, если нет, мы будем вынуждены арестовать Вас и заключить в тюрьму. Выбор за Вами, господин маг.
  - Да как ты смеешь, несчастный купчишка, выдвигать мне, царю Лирии и Высшему магу Лайфгарма, какие-то требования?! - возмутился Корней. - Стоит мне пошевелить мизинцем, твой наглый язык отсохнет! Крейн! Арестуй этого завравшегося купчишку, и остальных тоже!
  Возле кресла царя тотчас же появился маршал:
  - К Вашему сожалению, я не могу арестовать господина Пафнутия, поскольку, поддерживаю его требования, и скорее арестую Вас, господин маг.
  Корней побагровел, как свёкла, и вскочил:
  - Вы все арестованы за измену! Стража! Взять их!
  В зал вбежали гвардейцы, но Крейн поднял руку, и они замерли у дверей.
  - Спрашиваю последний раз, господин маг. Вы готовы вернуться в УЛИТ?
  - Нет! - отрезал Корней, и губы его зашевелились.
  Маг-учитель решился наконец использовать боевую магию и испепелить наглых бунтовщиков, но не успел: Пафнутий выбросил руку вперёд, и к нему метнулась белая змейка. Она обвилась вокруг шеи Высшего мага и замерла, превратившись в матовый белый ошейник.
  - Ларнит? - Корней рухнул в кресло и простонал: - Да пропади пропадом этот проклятый Мир! И я вместе с ним!
  - Отведите его в тюрьму, - скомандовал Крейн.
  Гвардейцы подбежали к низложенному царю Лирии, подхватили под руки и потащили вон из зала. Придворные и министры проводили Корнея злорадными взглядами и, облегчённо выдохнув, посмотрели на маршала Крейна.
  - Я возьму на себя обязанности наместника до возвращения царицы Вереники, - торжественно объявил маршал.
  - А почему именно ты? - ехидно поинтересовался министр сельского хозяйства. - На роль наместника может претендовать любой из нас! Я предлагаю созвать совет министров и избрать наместника путём тайного голосования.
  И в зале для аудиенций начал разгораться спор. Слово за словом, реплика за репликой, и вот уже придворные и министры орут, как резанные, пытаясь доказать собеседнику свою правоту. Увлечённые ссорой лирийцы не заметили, как в зале появилась Розалия. Она уселась в кресло с высокой спинкой, кивнула Крейну и Пафнутию, которые не принимали участия в словесной баталии, и тихо забарабанила пальцами по широким подлокотникам. Министр сельского хозяйства, стоявший ближе всех к трону, услышал негромкий стук и обернулся. Его оппонент, не получивший ответа на свою реплику, проследил за взглядом министра и замер. Следом за ним стали поворачиваться остальные лирийцы. Постепенно шум смолк, и когда в зале наступила полная тишина, Розалия заговорила:
  - Я не допущу, чтобы Лирия погрязла в подковёрных интригах и бессмысленном дележе власти. Именем короля Годара я объявляю маршала Крейна наместником Лирии. Мы должны сохранить страну до возвращения законной королевы!
  Некоторое время в зале было тихо, а потом раздался неуверенный голос министра сельского хозяйства:
  - Но почему именно Крейн?
  - В своё время Дмитрий назначил его своим наместником, и я не вижу смысла искать новую кандидатуру. А, если вы недовольны выбором Смерти, у вас остаётся право сообщить об этом непосредственно ему. Уверяю, Дмитрий вернётся и со вниманием выслушает вас, господа. Ещё вопросы имеются?
  - Нет, - пробежав взглядом по обескураженным лицам придворных и министров, ответил Нил. - Мы признаём маршала Крейна наместником Лирии.
  - Вот и славно. - Розалия улыбнулась и поднялась из кресла. - До свидания, господа!
  Наместница короля Годара исчезла, а Пафнутий покачал головой и пробормотал себе под нос:
  - Валя был прав. Его мамочка, даже не обладая даром, может править миром.
  - Пожалуй, - согласился отличавшийся острым слухом Крейн, опустился в кресло, и размеренно заговорил: - Начнём с некоторых перестановок в кабинете министров, господа. Я отстраняю от должности, всех назначенных Корнеем министров и возвращаю портфели их предшественникам...
  
  - С Лирией прошло как по писаному, - констатировала Розалия, усевшись в кресло перед камином, в котором светился волшебный экран Витуса. - Что в Инмаре?
  - В отличие от Корнея, Михаил сопротивляется довольно успешно. Впрочем, смотри сама.
  В камине вспыхнул магический экран, и в гостиной годарской наместницы зазвучал визгливый голос миротворца.
  - Выметайтесь из моего дворца, иначе от вас мокрого места не останется! - вертя над головой огненный меч, орал он. - Я запомнил вас всех, смутьяны! Карающая длань коснётся каждого! Вы сдохнете, а я буду править вашей страной, и добьюсь того, что вы добровольно сдадите мечи на переплавку и займётесь мирным сельским трудом!
  Изо рта высшего мага летели капельки слюны, и Розалия поморщилась:
  - Он успел воспользоваться боевыми заклинаниями?
  - Конечно. Наш миротворец быстро разобрался, что к чему. И без боя Инмар не отдаст.
  - Потери есть?
  - Тяжелораненых пока двое, у десятка - переломы и ожоги, царапины и ушибы я не считаю. Целители пока справляются без меня, так что жду распоряжений, Роза. Загнанный в угол зверь смертельно опасен.
  - Предлагаешь убить его?
  Розалия Степановна посмотрела на экран, где Михаил продолжал размахивать мечом и орать:
  - А тебя, Жеврон, я лишаю звания маршала и приговариваю к смертной казни!
  Высший маг направил на руководителя заговорщиков огненный меч. Язык пламени рванулся к маршалу, но лизнул лишь каменную плиту, где тот стоял мгновеньем раньше.
  - Молодец, Парамон! - усмехнулся Витус и тотчас нахмурился: - Но против Михаила он долго не продержится. Так что, если хочешь сохранить жизнь своему протеже, мне волей-неволей придётся вмешаться.
  Розалия оторвала недовольный взгляд от экрана, где Парамон непрерывно перемещал несчастного маршала с места на место, спасая от огненного меча миротворца, и вздохнула:
  - Ты прав, Витус. Без тебя нам не обойтись. Только не убивай его, а обездвижь. Я хочу, чтобы судьбу миротворца решил Дмитрий. В конце концов, это его мир.
  - Как скажешь, - кивнул гном, шагнул прямо в камин и возник на экране.
  - Ещё один предатель явился! - зло воскликнул Михаил. - Твоя ушлая бабёнка ещё поплатится за свои мерзкие деяния! Лайфгарм не допустит, чтобы на его земле воцарилась иномирянка! А тебя я убью!
  Огненный язык метнулся к гному, ударился о защитное поле, зашипел, потух, и меч в руке миротворца рассыпался в пыль. Михаил с недоумением взглянул на испачканную золой ладонь, но мгновенно опомнился, и в Витуса полетели багровые молнии.
  - Ну, ты и развоевался, - с насмешкой покачал головой гном и, не обращая внимания на врезающиеся в щит молнии, направился к миротворцу. - Не дорос ты ещё с целителем драться, а за оскорбление моей женщины отдельно ответишь!
  Витус приблизился к Михаилу, и тот, опустив руки, в страхе попятился: гном вдруг стал выше ростом, а его сжатая в кулак ладонь напомнила руку могучего силача.
  - Э-эт-т... - испуганно проблеял миротворец, хотел сказать что-то ещё, но пудовый кулак врезался в его лицо.
  Обливаясь кровью, Михаил рухнул на ступени перед троном.
  - Вы убили его? - мрачно поинтересовался Жеврон.
  - Я целитель, а не палач, - ядовито ухмыльнулся гном, защёлкнул на запястьях бывшего короля наручники из белого металла и приказал: - Тащите его в камеру, а когда очнётся, местный лекарь подлатает ему физиономию. Михаил должен предстать перед вашим законным королём в приличном виде!
  Внезапно гном обернулся и посмотрел перед собой.
  - Или ты хотела поговорить с ним, Роза?
  - Незачем, - передёрнула плечами наместница. - Пусть ждёт возвращения Дмитрия. А вот сказать пару ласковых Жеврону - не откажусь!
  Розалия шагнула в камин и оказалась перед маршалом. Скрестив руки на груди, она молча смотрела на него, и Жеврон почувствовал себя провинившимся школяром.
  - Дело в том, мадам, - начал оправдываться он, - что мы не ожидали от господина мага столь решительных действий. Михаил всегда производил впечатления человека трусоватого и нерешительного...
  - Вам было приказано застать его врасплох. Вы должны были захватить миротворца в спальне, а не ждать утренней аудиенции!
  - Но мы думали, что так будет эффектнее...
  - Чушь! Вы что, спектакль поставить решили вместо переворота? - разозлилась Розалия. - Так вот, представление не удалось! И ты, наместник, из своего кармана оплатишь лечение раненых и восстановление тронного зала! Ясно?
  - Да, мадам Розалия! - Маршал поклонился и подобострастно взглянул на землянку: - Будут ещё указания?
  - Пока всё. Через неделю жду в Кероне! Надеюсь, что хоть здесь ты меня не подведёшь, и я услышу об успехах, а не провалах! Ладно, хватит болтать. Начинай работать!
  - Есть! - отрапортовал инмарец, но Розалии уже не было в зале.
  Витус с сочувствием посмотрел на вспотевший лоб маршала, хмыкнул и пропал, а Жеврон облегчённо вздохнул и попросил:
  - Перенеси меня на дворцовую площадь, Парамон. Надо сообщить инмарцам о смене власти...
  
  В покоях правительницы Годара Витус появился с букетом васильков и ромашек. Розалия удивлённо вскинула брови:
  - Я никогда не говорила тебе, что это мои любимые цветы.
  - Однако, когда я дарил тебе розы и прочие изысканные букеты, в твоём сознании мелькал образ именно этих полевых цветов, и я решил, что подарю их тебе, когда буду делать предложение.
  Гном протянул Розалии букет, поцеловал руку и сел в соседнее кресло. Землянка выжидающе смотрела на Витуса, но он молчал. Пауза затягивалась. На лице Розалии проступило недоумение: она ждала от любовника слов или каких-то полагающихся случаю действий, однако гном достал из кармана трубку и начал тщательно набивать её табаком. Терпения землянке было не занимать, и она молчала, терпеливо ожидая продолжения столь странно высказанного предложения руки и сердца.
  Витус раскурил трубку, выпустил клуб дыма и глубоко вдохнул, будто собирался нырнуть в омут:
  - Сначала я должен рассказать тебе кое-что, Роза. А потом, если ты не отвернёшься от меня, я попрошу твоей руки, как полагается.
  И, не дожидаясь согласия землянки, гном начал говорить. Розалия слушала его, не перебивая и ни о чём не спрашивая, лишь однажды она побледнела и, закусив губу, с горечью взглянула на гнома. В этот момент Витус готов был провалиться сквозь землю. Он замолчал, собираясь уйти по первому знаку, но землянка покачала головой и кивком велела ему продолжать. Розалия выслушала историю жениха до конца, и когда, трепеща от волнения, Витус спросил, согласна ли она стать его женой, твёрдо ответила:
  - Да!
  - Правда? - хлопнув глазами, переспросил гном: чем дальше он рассказывал, тем слабее становилась надежда на утвердительный ответ возлюбленной.
  Розалия мягко улыбнулась ему:
  - Я люблю тебя, Витус, и знаю, что ты тоже любишь меня. А прошлого не изменишь. Остаётся либо принять его, либо нет. Я принимаю, и проживу с тобой остаток своих дней.
  - Спасибо, Роза. Ты лучшее, что было и есть в моей жизни. - С этими словами гном поднялся, подошёл к землянке и надел ей на палец перстень с изумрудом. - Когда мы сыграем свадьбу?
  - Да хоть завтра! - Розалия с любовью посмотрела на жениха, и тот счастливо рассмеялся.
  - Я люблю тебя, дорогая. Ты самая необычная женщина во Вселенной, и ради тебя я готов...
  - Тс-с... - Роза приложила палец к его губам, взяла за руку и повела к дверям спальни. - Лучше отдохнём немного, сегодня у нас выдалось на редкость суматошное утро.
  
  Известие о свадьбе Высшего мага-целителя и годарской наместницы потрясло лайфгармцев. Хотя Витус и Розалия не скрывали свою дружбу, никто не ожидал, что она закончится свадьбой. Высшие маги, как правило, не вступали в брак, а уж представить землянку чей бы то ни было женой, лайфгармцы и вовсе были не в силах.
  С "хоть завтра" Розалия, конечно, поспешила, но и тянуть особо не стала, назначив свадьбу на ближайший выходной. Из Керона разлетелись приглашения по всему миру, в том числе оставшимся на свободе Высшим магам, и в назначенный день Арсений, Марфа и Роксана пришли в Керон, признав тем самым Розалию наместницей Смерти в Лайфгарме. Вместе с остальными гостями они стояли в парадном зале Керонского замка, ожидая молодых. И вот золотые двери распахнулись, и на тёмно-красную ковровую дорожку вступили жених и невеста. Розалия Степановна не стала наряжаться в традиционно пышный наряд невесты, выбрав для торжественного дня костюм деловой женщины своего мира. Кремовая юбка чуть ниже колен, прямой жакет на оттенок светлее, на ногах телесного цвета чулки и туфли на высоких узких каблуках. Темно-каштановые волосы, уложенные в причёску, украшали изящные золотые гребни с бриллиантами. Витус решил следовать обычаям гномов - его свадебный костюм был точной копией парадного облачения гнома-воина: тонкая кожаная рубашка, лёгкая кольчуга из золотистых колечек, остроконечный золотой шлем. Мягкие замшевые брюки заправлены в короткие чёрные остроносые сапоги, сверкающие полосками стали. На поясе гнома висел до блеска отполированный боевой топор.
  Жених и невеста, взявшись за руки, шли по красной дорожке, а лайфгармцы во все глаза смотрели на них - более странную парочку было трудно представить. И первые шаги землянка и гном сделали под изумлённое молчание зала. Но вот раздалось робкое приветствие, за ним второе, третье... И спустя несколько секунд на Розалию и Витуса обрушился шквал здравиц и пожеланий.
  Странная парочка поднялась на покрытый багровой тканью помост и стала лицом к гостям. Крики мгновенно стихли. Приглашённым было ужасно интересно, как будет проходить церемония бракосочетания, ведь маг-миротворец, по обычаю скреплявший супружеские союзы между высокопоставленными особами, находился в зарийской тюрьме.
  - Мир благословляет наш союз! - прозвучал в выжидательной тишине голос Витуса, и перед новобрачными возникла миниатюрная копия чаши Источника.
  Землянка поднесла рубиновую чашу к губам, сделала глоток и передала её гному. Он пригубил чашу, разжал руки и, вспыхнув багровым светом, копия Источника растворилась в воздухе.
  - Свершилось! - провозгласил возникший на помосте церемониймейстер.
  Он взмахнул резным посохом, и зал вновь разразился приветственными криками и рукоплесканиями.
  Под гром аплодисментов и поздравлений, молодожены спустились в зал и двинулись к выходу. Гости осыпали новобрачных зерном и лепестками белых роз; под потолком кружились разноцветные диковинные птицы, расцветали необыкновенной красоты цветы, плавали яркие радужные облака.
  Новобрачные и гости проследовали в трапезный зал, и грянул пир. Молодожёны сидели во главе огромного стола, выслушивали поздравления, принимали подарки, а когда гости устали есть, и начался бал, они исполнили первый танец. Арсений взглянул на счастливую, раскрасневшуюся от быстрого танца Розалию, склонился к уху Марфы и тихо заметил:
  - Хотя наместница Годара не маг, она необычна по сути, раз Витус обратил на неё внимание. Ты видишь её судьбу, дорогая?
  Голубые, словно весеннее небо, глаза провидицы затуманились, она оторвала взгляд от костюма Розалии и с грустью посмотрела на мужа.
  - Будущее землянки скрывает тьма, или провидение не желает открывать мне её судьбу. - Марфа печально вздохнула и едва слышно прошептала. - С тех пор, как Тёма осознал свой временной дар, видения редкие гости в моём сознании. Порой мне кажется, что дар покинул меня вместе с Тёмой. - Провидица сглотнула и сквозь слёзы улыбнулась мужу. - Может быть, когда он вернётся я снова буду видеть как прежде.
  - Возможно, - пробормотал наблюдатель и пристально посмотрел на сияющего от удовольствия гнома - вопрос, почему Витус женился на обычной женщине, не давал ему покоя.
  
  Глава 15.
  Шут.
  
  Артём сидел на тёплом, пушистом ковре, в углу комнаты, и тоскливо смотрел на часы. В желудке противно ныло. Есть хотелось страшно, а золотые, изогнутые стрелки настенные часов не желали двигаться быстрее. Артём горестно вздохнул и чуть сдвинулся в бок, стараясь не издать ни звука, чтобы не мешать хозяину. Кристер второй час беседовал с лысым и толстым министром финансов. Что они обсуждали, шут не понимал. Слышались какие-то цифры, названия городов и деревень, но Артёму они ничего не говорили - его мысли занимала еда. Обед, состоявший из тарелки супа и горбушки белого хлеба, давно переварился, а до ужина оставалось три часа. Это если вести себя тихо. В противном случае, шуту предстояло развлекать придворных натощак.
  Мимо пролетела муха, и Артём, от нечего делать, стал наблюдать за её пируэтами. Муха спикировала на напольную вазу из тончайшего жмирского фарфора и поползла вдоль хитрого завитка, старательно повторяя его изгибы. Рот шута приоткрылся от напряжения, и между губ появился кончик языка. Муха доползла до золотого цветка, покрутилась на месте и полетела дальше. Артём вытянул шею, силясь не упустить её из вида, но противное насекомое опустилась на шёлковые занавески и затерялась среди складок. Расстроенный шут засопел от обиды, с силой почесал нос, и бубенцы на колпаке тихонько звякнули. Вжав голову в плечи, Артём посмотрел на Кристера и виновато улыбнулся, натолкнувшись на недовольный взгляд зелёновато-голубых глаз. Но граф не стал ругать шута, лишь погрозил пальцем и продолжил беседу с министром.
  "Повезло", - радостно подумал Артём и поискал глазами муху. Подлое насекомое преспокойно летало над столиком с фруктами. Приземлившись на красное сочное яблоко, оно поводило крылышками и потёрло лапки. Желудок шута издал витиеватое бурчание, напоминая, что пора бы его наполнить, и шут с завистью уставился на муху, которая смело топтала хозяйские фрукты.
  - Дурак! - окрикнул его Кристер.
  Артём вихрем взлетел на ноги, прошёлся по комнате колесом и опустился на колени у ног хозяина.
  - Я еду в город.
  Брови шута недоумённо изогнулись, и граф пояснил:
  - Ты едешь со мной.
  Кристер благосклонно потрепал Артёма по щеке, поднялся со стула и принял из рук раба плащ.
  - Пойдёмте, Гриди, - бросил он министру и, накинув плащ на плечи, направился к дверям.
  Артём двинулся следом, дурашливо копируя походку хозяина. Придворные и слуги, встречавшиеся им в коридорах, с улыбкой посматривали на шута. А хохотушка Рейчел, горничная любимой наложницы барона Вольфа, худощавого и суетливого министра иностранных дел, подмигнула ему и украдкой послала воздушный поцелуй. Артём покраснел от удовольствия и на радость обитателям Ёсского замка совершил несколько головокружительных сальто подряд. И едва не потерял хозяина из вида: Кристер и Гриди успели дойти до конца коридора. Артём улыбнулся Рейчел и помчался следом за графом, думая о том, как хорошо было бы оставить Ёсс и отправиться странствовать по миру. "Давал бы представления, веселил народ и, в конце концов, добрался бы до Бэриса. Вот бы Дима обрадовался! Мы бы вместе убили кайсару и стали свободными! А потом..."
  Артём замечтался и чуть не врезался в хозяина. Состроил умильную рожицу, похлопал глазами и преданно улыбнулся. Кристер, как обычно, не отреагировал, зато Гриди зажал рот ладонью, чтобы не прыснуть от смеха.
  - Ещё раз отстанешь, отправишься к Джомхуру, - сухо произнёс граф и пошёл дальше.
  Министр финансов засеменил за правителем, а шут, понурив голову, побрёл за ними. "И что мне так не везёт? - уныло думал он. - Я готов в лепёшку расшибиться, а хозяин всё недоволен... Вот бы с Димой посоветоваться".
  Шуту не хватало брата. Когда он был рядом, Артём чувствовал себя защищённым. Брат всегда подсказывал, что сделать и сказать. А теперь шуту приходилось выживать самому. Он старался, очень старался, но неизменно совершал ошибки, за которыми следовала расплата - ночь в подземелье замка. Находиться в одной камере с изуродованным работорговцем было невыносимо. И если бы тот просто валялся на прогнившем тюфяке, так нет, Джомхур рассказывал захватывающие и пугающие истории, от которых сердце Артёма то ликовало, то обрывалось. Он возвращался из подземелья усталым и разбитым, а в трапезном зале его ждал Кристер, и нужно было улыбаться, плясать и шутить, чтобы, чего доброго, не угодить обратно к Джомхуру.
  Артём посмотрел в спину хозяину и беззвучно вздохнул: "Раз он потащился в город, ужинать я буду не скоро". Засунув в рот длинный рог колпака, шут стал загибать пальцы, пытаясь сосчитать, сколько дней назад уехал Дима. Выходило, что двадцать пять, но Артём не был уверен, что сосчитал верно. "Округлим до тридцати, - решил он. - Значит, месяц прошёл. Осталось три". Дмитрий говорил Кристеру, что ему хватит четырёх месяцев, чтобы разделаться с кайсарой, и Артём был уверен, что сразу после этого брат вернётся в Ёсский замок. "Вот тогда, я узнаю, что делаю не так!" Шут встрепенулся и радостно завертел головой, словно Дима должен был вот-вот вывернуть из-за угла или выйти из комнаты. Брат не появился, но хорошее настроение захватило Артёма целиком, и во двор замка он вышел с лучезарной улыбкой на устах.
  Кристеру и министру подвели высоких поджарых жеребцов, а шуту - пятнистого пони. Раб придержал лошадку, дождался, пока шут заберётся в седло, передал ему повод и ушёл, а Артём гордо выпрямился и весело посмотрел на хозяина. Кристер окинул его задумчивым взглядом и, прежде чем отвернуться, бросил:
  - Не отставай, Дурак.
  Граф и министр неторопливой рысью направились к воротам.
  - И-го-го! - хихикнул шут и стукнул лошадку пятками.
  У ворот к графу присоединился отряд гвардейцев, и всадники двинулись по укатанной дороге, вьющейся меж пологих холмов. Тень замка укрывала кавалькаду от яркого белого солнца, а могучие сосны обволакивали сочным, пьянящим ароматом смолы и хвои. Артём поглаживал пони по шее, тихонько рассказывал ему занимательные истории, и гвардейцы, ехавшие рядом с шутом, посмеивались. Дурак с лицом пропавшего принца Камии вызывал у них противоречивые чувства: с одной стороны он был потешным великовозрастным ребёнком, а с другой - опасным, непредсказуемым убийцей. Никому не хотелось оказаться на месте старого паяца Тулина, и после памятного ужина ёссцы относились к Дураку с настороженным интересом.
  За всю дорогу до города Кристер ни разу не посмотрел на шута, но когда впереди показали низкие кособокие дома бедноты, взмахом руки приказал ему приблизиться. Отчаянно молотя ленивое животное пятками, Артём подъехал к хозяину и потрусил рядом с ним. Граф слегка натянул повод, не позволяя горячему жеребцу вырваться вперёд, и шут смог скакать рядом.
  - Мы едем в гости, Дурак, - сказал он, и Артём обрадовался.
  Когда хозяин говорил, он легче улавливал его настроение и желания. Сейчас, например, граф сердился. Но не на него. И Артём приободрился - появилась надежда заработать ужин. Он преданно уставился в зелёновато-голубые глаза, ожидая инструкций, и граф усмехнулся. Это случалось так редко, что шут едва не запрыгал от счастья. Добросердечно улыбнувшись, он качнул головой, заставив бубенцы мелодично тренькнуть и нетерпеливо поёрзал в седле. Кристер чуть наклонился и сверху вниз посмотрел на шута:
  - Я хочу, чтобы сегодня ты был особенно потешен, Дурак. И ещё: весь вечер ты должен смотреть только на меня. Ясно?
  Артём рьяно закивал, глупо хихикнул и, одним махом развернувшись в седле, оказался лицом к хвосту коня. Откинувшись на спину, он взглянул на хозяина и нелепо задрыгал ногами. Министр и гвардейцы рассмеялись, а Кристер протянул руку и благосклонно похлопал шута по щеке:
  - Молодец. Но ты рано начал, мы ещё не в гостях.
  Ужас пронзил Артёма. "Опять я всё перепутал! Вот дурак!" - чуть не плача, подумал он, хотел сесть, как положено, но дрожащие руки соскользнули с седла, и он грохнулся на землю.
  - Простите. Простите, хозяин, - жалко пролепетал Артём, тщетно пытаясь залезть в седло.
  Кристер кивнул охране, и двое гвардейцев тотчас спешились, подбежали к шуту и, отряхнув, как ребёнка, усадили на пони.
  - Простите, хозяин, - продолжал скулить Артём, и графа передёрнуло от отвращения.
  Увидев, как искажается лицо хозяина, временной маг захлопнул рот и сжался, мечтая стать маленьким и незаметным. Об ужине он уже не помышлял. "Только бы к Джомхуру не попасть. Пусть лучше изобьёт меня. Отведёт душу, и успокоится!" - отчаянно думал шут, с трудом удерживая взгляд на лице Кристера.
  - О Джомхуре вспомнил? - ухмыльнулся граф.
  Артём кивнул и закусил губу.
  - Всё в твоих руках, Дурак. Не подведёшь - будешь ночевать наверху.
  Хозяин поехал дальше, и шут непонимающе захлопал глазами. "Ну, и везёт мне сегодня! Интересно, какая муха его укусила? Он словно не замечает промашек". Артём покосился на лачуги и вновь уткнулся взглядом в плечо Кристера. Удача благоволила ему, и шут не хотел испытывать судьбу. "Может, ещё и поужинаю!" - решил он и начал старательно перебирать в уме все известные ему песенки и прибаутки, выбирая наиболее смешные и дурацкие. Артём собирался выложиться полностью и заработать ужин.
  Всадники миновали районы бедноты, пересекли рыночную площадь, квартал лавочников и ремесленников и оказались на окраине Ёсса. Здесь жила местная знать. Дома, точнее особняки, располагались далеко друг от друга. Между ними красовались аккуратные зелёные лужайки, сады и тенистые парки с прудами и фонтанами. Артём краем глаза следил за проплывающими мимо домами: в сравнении с величественным и мрачным замком хозяина, особняки ёсской знати смотрелись заурядно и однообразно. Но одно шут знал наверняка - в богатых домах ужин подают, что надо! В животе привычно заурчало, и Артём жадно сглотнул. Песни и прибаутки отошли на второй план, мысли заняла большая тарелка горячего жареного мяса. Шут непроизвольно втянул ноздрями воздух и разочарованно выдохнул: вместо пряного мясного духа в нос ударили ароматы жасмина и роз. Но в следующее мгновение Артём щёлкнул себя по лбу и улыбнулся: "Когда-нибудь я рассмешу хозяина так, что он накормит меня жарким! Может, даже сегодня!"
  Разглядывать плечо графа шуту наскучило, и он перевёл взгляд на его шляпу. Шляпа Артёму понравилась, даже очень. Она была приятного голубого цвета, украшенная длинными перьями какой-то птицы. Шут зажал бубенчик в кулаке и, дёрнув рог колпака, представил себя в хозяйской шляпе. Но с кричаще красным нарядом она не сочеталась, и Артём мысленно облачил себя в строгий костюм - чёрную рубашку и чёрные плотные штаны. На плечи лёг чёрный, расшитый серебром плащ. Шляпа пропала. Кончики пшеничных волос коснулись плечей, и шут задрожал - перед ним стоял принц Камии. Холодный, чуть насмешливый взгляд огорошил Артёма. Он смотрел на своего двойника и не мог отвести глаз.
  "Тебе не идёт дурацкий колпак! - неожиданно заявил принц Камии и скрестил руки на груди. - Когда ты это поймёшь, Тёма?"
  "Уходи! - закричал шут. - Ты пропал! Ты исчез! Ты сгинул в других мирах!"
  Принц Камии склонил голову к плечу и прищурился:
  "Ты, правда, так думаешь, Тёма?"
  "Я Дурак!"
  "Это точно. Ты не видишь очевидного".
  Шут почувствовал дурноту. Желудок скрутился в тугой узел, в висках запульсировала кровь.
  "Я Дурак. Дурак. Дурак", - повторял шут до тех пор, пока образ коварного принца не развеялся и перед глазами не появилась шляпа хозяина. Утерев со лба пот, Артём перевёл дух, украдкой огляделся и обнаружил, что въезжает на огромную, усыпанную розовым гравием площадь перед белоснежным четырёхэтажным особняком с симпатичными башенками по углам. Взгляд Артёма остановился на круглом голубом бассейне с фонтаном. Неисчислимые тонкие струи взмывали в небо и, казалось, что роскошный особняк навечно обречён мокнуть под дождём. Артём хотел было посмотреть на шляпу графа, но не смог пересилить себя и завертел головой.
  К парадному входу, расположенному над цокольным этажом, вели саблеобразные мраморные дорожки, с которых открывался прекрасный вид на огромный ухоженный парк с ровной малахитовой травой. Между редкими вековыми соснами зеленели кусты, превращённые в животных и людей искусными руками садовников.
  Артём с трудом вернул взгляд к голубой шляпе и поспешно спрыгнул с пони. Кристер уже спешился и беседовал с вальяжным длинноусым мужчиной в золотом камзоле и тёмных, расшитых бисером штанах. Шут пристроился слева и чуть позади хозяина, поправил сбившийся на бок колпак и, сгорбившись, нервно потёр нос. Явление принца Камии спутало мысли, и Артём чувствовал себя не в своей тарелке. Особенно досадно было, что он напрочь забыл, с какой песенки собирался начать выступление.
  - Дурак!
  Голос хозяина заставил шута выпрямиться. Он шагнул вперёд и растянул губы в вопрошающей улыбке. Кристер слегка повернулся, подтолкнул Артёма в спину, и тот оказался рядом с длинноусым мужчиной. Камиец аж крякнул от удовольствия.
  - Это большая честь для меня, Ваше сиятельство. - И не в силах противиться порыву, он схватил шута за подбородок, развернул к себе и всмотрелся в знакомое лицо. - Похож, прямо жуть берёт!
  Потеряв из вида хозяина, Артём запаниковал. Он вырвался из рук длинноусого, отскочил в сторону и проворно юркнул за спину графа. Вцепившись в бархатный плащ, шут изогнулся, как вопросительный знак, и умоляюще посмотрел в глаза Кристеру:
  - Это он виноват, господин. Я хотел смотреть на Вас.
  Граф за ухо выдернул Артёма из-за спины и отвесил ему подзатыльник:
  - Не смей хвататься за меня, Дурак! От тебя не убудет, даже если почтенный Таубор стукнет тебя разок-другой!
  Шут покорно кивнул и исподтишка зыркнул на длинноусого. В его взгляде было столько ненависти и угрозы, что Таубор невольно попятился и покосился на Кристера. Но граф сделал вид, что ничего не заметил. Одарив шута оплеухой, от которой бубенцы надрывно тренькнули, он выжидающе посмотрел на хозяина дома.
  - Прошу Вас, Ваше сиятельство! - воскликнул тот и с поклонами повёл высокородного гостя по мраморной дорожке.
  Гвардейцы отсалютовали графу и выстроились у фонтана, а шут, потирая затылок, поплёлся к особняку. "Не видать мне ужина, как своих ушей, - горестно думал он, сверля спину графа глазами. - Так я совсем от голода помру. Тарелка супа за день - издевательство. А ведь мне ещё прыгать и кувыркаться. И песни орать". Погружённый в нерадостные размышления, шут вошёл в просторный зал, облицованный розовым, белым и голубым мрамором и едва не расплакался, увидев широкий длинный стол, заставленный разнообразными кушаньями. Взгляд голодного шута скользнул по огромному блюду, на котором, точно бутоны, желтели и розовели ломтики сыра и ветчины; пробежался по хрустальным салатницами, увенчанными разноцветными горками; по овальным тарелкам с огромными рыбинами; по вазочкам с паштетами, соусникам и вожделенно замер на середине стола, где в окружении овощей и зелени покоилась запеченная туша кабана.
  - Дурак!
  Шут оторвал взгляд от мяса, рысцой подбежал к графу, плюхнулся на пол возле его ног и уставился на блестящие кожаные сапоги, ибо смотреть на еду было невыносимо. "И почему они всё время жрут? Поели бы, а потом песенки слушали!" - тоскливо подумал он и сглотнул.
  Кристер покосился на шута, нахмурился и, взяв кусок ветчины, швырнул его на пол. Артём просиял. Он в мановение ока проглотил лакомство и счастливо выдохнул:
  - Спасибо, хозяин.
  Но граф уже отвернулся. Артём облизнул солёные губы, опёрся локтями на колени и положил подбородок на распахнутые ладони. "Ну и вкуснятина, - мечтательно думал он. - Не то, что суп из овсянки. Вот бы заполучить целое блюдо. И всё одному мне!" Шут ещё раз облизнулся, приподнял голову и быстро оглядел сидящих за столом мужчин. Вместо того, чтобы поглощать доступную еду, они почему-то смотрели на графа. "Наверное, мой хозяин самый важный человек в Камии, - с удовольствием отметил Артём и опустил взгляд. - Мне повезло служить ему. Жаль только, что он не разрешает мне поесть мяса". Шут тяжело вздохнул, поскрёб подошву мягких замшевых ботинок с загнутыми мысами и начал загибать пальцы, считая, сколько прошло дней после отъезда Димы.
  Болезненный пинок оборвал счёт. Артём упёрся руками в пол, чтобы сохранить равновесие, а потом, повинуясь требовательному взору хозяина, вскочил и ринулся на середину обеденного зала.
  - Да здравствует великий правитель Крейда! - с бешеной улыбкой проорал он, кувыркнулся и приземлился на колени, широко раскинув руки. - Все мы - пыль под твоими ногами!
  Артём посмотрел на Кристера, склонил голову и, одним прыжком оказавшись на ногах, запел. История о селянке, полюбившей медведя, была проста и безыскусна, но шут гримасничал, кривлялся и так уморительно изображал женщину, её рогатого мужа и лесного кавалера, что камийцы катались от смеха. Даже граф соизволил улыбнуться, и Артём, желая закрепить маленькую победу, утроил усилия. Точно заведённый, он скакал по залу, выделывая уморительные коленца, ходил на руках, жонглировал и танцевал. И ни на минуту не прекращал петь.
  Спустя час шут был мокрым, как мышь. От громкого пения горло саднило. Отчаянно хотелось пить. Но Артём не мог остановиться без приказа. Он посматривал на хозяина, с нетерпением ожидая позволения сесть, но Кристер, как назло, с увлечением следил за его выступлением. Радость и отчаяние переполняли шута: с одной стороны сбылась его мечта развеселить хозяина, но с другой он боялся, что оголодавшее тело подведёт его, и он испортит впечатление неуклюжим падением или сорванным голосом. И в душе начал расти ужас. Артём вертелся, словно уж на сковородке, а силы стремительно таяли. Он прошёлся на руках перед столом, сделал колесо, проорал похабный куплет и хотел закончить номер дурашливым кувырком, но руки предательски дрогнули, и Артём растянулся на полу, ударившись лбом о паркетные доски. Зрители рассмеялись и зааплодировали, решив, что падение - задумка шута, а Кристер презрительно оскалился. Артём насколько мог быстро поднялся, поклонился хозяину и начал было новую песню, но из горла вырвался хрип.
  - Заткнись! - рявкнул граф, и шут едва не заплакал от счастья.
  Он надеялся, что хозяин позволит ему передохнуть и даст хотя бы глоток воды, однако Кристер не подозвал шута, и Артём, понурив голову, остался стоять перед столом. Граф как-то странно посмотрел на него и продолжил есть. "А вдруг он чего-то хочет, а я не понимаю? - с досадой подумал Артём, потрогал вздувшуюся на лбу шишку и вздохнул: - Вот непруха!"
  - Гриди! Прикажи седлать лошадей! - неожиданно произнёс Кристер, и министр пулей вылетел из-за стола.
  Артём приготовился следовать за хозяином, однако тот не двинулся с места. Проводив Гриди взглядом, граф повернулся к длинноусому и насмешливо поинтересовался:
  - Скажи-ка мне, Таубор, сколько бааров ты украл у меня за три года мэрства?
  - Повелитель! Да как вы могли подумать? - Длинноусый вскочил и рухнул на колени, по-бабьи заломив руки.
  Шут склонил голову к плечу и стал с любопытством наблюдать за набирающей обороты драмой.
  - По-твоему, я намерено оговариваю тебя, Таубор? - зло рассмеялся Кристер, и лицо его стало жёстким и беспощадным.
  Мэр побледнел и завопил:
  - О, нет, Ваше сиятельство! Я ни на миг не усомнился в искренности Ваших слов! Но меня окружают завистники, граф! И я догадываюсь, чьих это рук дело! Это Картрайт и Бовз! Они мечтают пустить меня по миру! Не верьте, правитель! Не верьте им! Я самый преданный Ваш слуга!
  - Бароны Картрайт и Бовз здесь ни при чём, - сухо произнёс Кристер, вытащил из кармана сложенный вчетверо лист и уронил его под ноги мэру.
  Таубор коршуном кинулся к бумаге, дрожащими руками расправил её и приглушённо застонал. "Попался, ворюга", - с весёлым злорадством подумал Артём и осторожно переступил с ноги на ногу.
  Оттягивая неизбежное, мэр медленно читал ровные строки обвинения, и его лицо то краснело, то бледнело. Артём чувствовал, как внутри длинноусого закипает безысходная решимость, и растерянно теребил оранжево-красный манжет. "Что происходит? Почему Кристер прогнал Гриди? Почему он разбирается с вором один? Он что, не понимает, что это опасно? Один против... - Артём обвёл взглядом камийцев. - ...пятнадцати?" Шут беспокойно потёр руки - Кристер был суровым хозяином, но менять его не хотелось. Длинноусый Артёму не нравился категорично. "Ещё продаст куда-нибудь, и как Дима отыщет меня?" Не сводя цепкого взгляда с Таубора, он сделал несколько крохотных шажков к столу и замер, прикидывая, успеет ли дотянуться до ножа.
  Кристер покосился на Артёма, и краешки его губ дрогнули в улыбке.
  - Дочитал? - язвительно поинтересовался он у мэра.
  - Да, повелитель. Всё написанное - ложь! - не поднимая головы, ответил Таубор, выронил лист и выхватил из-за пояса кинжал.
  Но, прежде чем мэр успел пустить оружие в ход, в воздухе просвистел столовый нож и по самую рукоять вонзился ему в грудь. Таубор растерянно посмотрел на графа и завалился на бок.
  - Молодец, шут! Продолжай, - ухмыльнулся граф, и, ободрённый похвалой, Артём схватил со стола следующий нож.
  - Пощади, повелитель! - нестройным хором завопили камийцы, но Кристер не стал останавливать шута.
  Он с мечтательной улыбкой наблюдал, как столовые ножи с ошеломляющей скоростью прыгают в руки шута и вонзаются в сердца и шеи людей. У камийцев не было ни единого шанса: и господа, и прислуживавшие им рабы умерли почти одновременно. С удовлетворением оглядев мёртвые тела, шут преклонил колени и обратил горящий взор на графа:
  - Для меня не существует никого, кроме тебя, хозяин! Вся моя жизнь принадлежит тебе. Приказывай, и я исполню, ибо ничто не радует меня так, как твоя улыбка! Спасибо, что позволил мне убить предателей! Убивать мне нравится больше, чем шутить.
  Кристер с затаённой надеждой посмотрел на крохотные белые искры, тускло мерцающие в глубине зрачков и тихо спросил:
  - Как твоё имя?
  - Дурак, - поспешно ответил Артём, старательно подавляя желание встать и расправить плечи.
  - Скажи мне своё настоящее имя!
  Шут отшатнулся, прижал ладони к груди и жалостливо проскулил:
  - У меня одно имя, данное мне Вами, хозяин.
  - Посмотри вокруг, принц! Посмотри внимательно. Видишь людей, которых ты убил?
  - Да.
  - Тебе ничего это не напоминает?
  - Не надо, хозяин, - прошептал Артём, с трудом отводя глаза от залитых кровью тел. - Я убил их, чтобы спасти тебя, а не потому, что я... - Он осёкся и со страхом взглянул на графа.
  - Кто ты? - с нажимом повторил Кристер, и, распластавшись на полу, Артём зарыдал.
  Он вопил и рычал, постанывал и хныкал, а золотые бубенцы судорожно звенели, словно умоляя шута прекратить истерику. Лицо Кристера разочарованно вытянулось.
  - Кретин! - выплюнул он и, яростно сверкнув глазами, ринулся к заклятому другу.
  Удары сапогов обрушились на Артёма, точно молоты на наковальню. Он дико взвизгнул, но не сделал попытки уклониться. Лишь обхватил голову руками и поджал ноги к животу. Его смирение распалило графа. Обливаясь потом, он избивал сына Олефира ногами и с пеной у рта орал:
  - Ты всё помнишь! Ты притворяешься! Ты знал Катарину! Ты убил её!
  Кристер остановился, перевёл дыхание и сплюнул. Еле слышно поскуливая, Артём перекатился на живот, подполз к хозяину и окровавленными губами припал к голенищу его сапога:
  - Простите.
  Граф со злостью оттолкнул шута и направился к дверям, бросив:
  - За мной!
  Артём встал на четвереньки и закусил губу, чтобы не заорать от боли. Тело ломило, каждая косточка и мышца взвывали о милосердии, но шут упрямо поднялся на ноги и потащился за хозяином. Плечи его вздрагивали от беззвучных рыданий, губы тряслись. Артём не мог понять, в чём он провинился. Ему хотелось спросить об этом Кристера, но он боялся. Выбравшись из дворца, шут то ли сошёл, то ли сполз по мраморной дорожке на розовую площадь и заковылял к пони.
  - А ну стой! - гаркнул граф, и Артём рухнул на колени в двух шагах от лошадки. Шмыгая разбитым носом, он болезненно кривился и шмыгал снова, не в силах остановиться. Когда же над ним нависла широкоплечая фигура графа, шут от страха начал икать.
  Кристер схватил Артёма за шкирку, поднял на ноги и с яростью взглянул ему в лицо:
  - Мне противно смотреть на тебя, Дурак!
  Кулак графа врезался в лоб шута, и Артём упал на спину, захлёбываясь собственной кровью. От боли он перестал что-либо соображать. Шут слышал рассерженный голос хозяина, но неодолимая боль сковала тело, не позволяя ни пошевелиться, ни закричать. Закрыв лицо руками, Артём приготовился умереть. Он был уверен, что сейчас хозяин добьёт его. "Прости, Дима... И прощай..." - мысленно прошептал временной маг и потерял сознание.
  Кристер пнул безвольное тело ногой и тихо выругался.
  - Я был уверен, что он готов очнуться. Придётся купцу ещё постараться.
  Граф повернулся к гвадейцам:
  - Отвезите его в замок и бросьте к Джомхуру.
  Двое солдат подхватили бесчувственного шута, кинули поперёк седла, и Кристер отвернулся: он устроил целый спектакль, в надежде пробудить принца Камии и проиграл. Ругая себя за спешку, граф вскочил в седло и неторопливо направился к воротам. Он смотрел вслед гвардейцу, который увозил безумного принца, и хрипло бормотал:
  - Скоро, Артём. Очень скоро...
  
  Артём открыл глаза и пронзительно вскрикнул: прямо над ним висело знакомое безгубое и безносое лицо. Отчаянно перебирая руками, шут попытался отползти от Джомхура, но упёрся в стену и завыл от бессилия и страха. Харшидец немного отодвинулся, прикрыл безгубый рот изуродованной рукой и мягко проговорил:
  - Не стоит пугаться, Ваше высочество, это всего лишь я, Ваш покорный слуга.
  - Пожалуйста, не говори ничего.
  - Хорошо.
  Джомхур пересел подальше от шута, придвинул к себе миску с баландой и кувшин с водой. Увидев еду, Артём тотчас забыл обо всём. Он подобрался поближе к узнику, жадно взглянул на бурую жижу в миске и облизнулся. Джомхур хрипло усмехнулся.
  - Вы голодны, мой принц?
  - Да.
  - А что помешало законному правителю Камии как следует подкрепиться?
  Артём резко мотнул головой:
  - Я Дурак! Это он принц!
  - Кто? - насторожился работорговец. Он жаждал получить ответ, ибо впервые шут графа Кристера поддержал разговор.
  Артём задумчиво потёр шишку на лбу.
  - Я, но в плаще.
  - Вот видите, Ваше высочество. Вы сами понимаете, что Вы принц. Осталось сделать всего один шаг: признайте себя Артёмом, и Вы сокрушите Кристера.
  - Зачем? - растерялся шут. - Он мой хозяин. Моя жизнь принадлежит ему.
  - Глупости! - отрезал харшидец. - Это ты его хозяин!
  - Я?
  - Да. - Джомхур с поклоном вручил принцу миску и, глядя, как тот заглатывает вонючую жижу, размеренно проговорил: - Никто не в праве держать в плену столь могущественного мага, как Вы, правитель. Объявите о своём возвращении, и мир падёт к Вашим ногам. Никто не усомниться в Вашем праве на камийский престол, если Вы сбросите шутовской наряд и облачитесь в чёрные одежды. Никто! И я первый присягну Вам, как уже присягал Вашему отцу - великому Олефиру!
  Артём облизал миску, запил баланду водой и с благодарностью посмотрел на работорговца:
  - Спасибо, дружище. Ты спас меня от голодной смерти.
  Джомхур огорчённо вздохнул: принц не услышал ничего из того, что он говорил. Однако харшидец не отступил и, собравшись с духом, заговорил вновь:
  - Никто не в праве держать в плену столь могущественного мага, как Вы, правитель...
  Артём согласно кивал головой. Он утолил голод и в благодарность за помощь внимательно слушал купца. "Делать-то всё равно нечего", - рассеяно думал он, перебирая пальцами длинные рога колпака. Да и представлять себя в образе сильного могущественного мага шуту нравилось. Правда, мечтать он позволял себе только в камере Джомхура.
  А харшидец говорил и говорил, с трепетом наблюдая, как расправляются плечи шута, губы растягиваются в горделивую улыбку, а в глубине шоколадных глаз разгораются ледяные огоньки - метка принца Камии. Джомхур, как мог, раздувал серебряное пламя, и с каждой встречей огоньки разгорались чуть ярче. Совсем чуть-чуть, но сердце купца наполнялось ликованием и стоической уверенностью, что его месть вот-вот свершится.
  "Скоро, Ваше высочество. Очень скоро..."
  
  Глава 16.
  Ущербный маг.
  
  Караван с подарками кайсаре Сабире тащился по пустыне. Дмитрий устал от однообразного пейзажа. Порой магу казалось, что до конца дней по ночам ему будет сниться желто-коричневое море песка и белое палящее солнце, так и норовящее извести людей, сжечь их, превратить в сухие мешки кожи. Оазисы, в которых останавливался караван, радовали глаз обилием зелени и кипучей деятельностью жителей. Города харшидцев походили на муравейники. Мужчины, женщины и дети сновали по улицам взад-вперёд, и их поток ослабевал лишь в самые жаркие часы. После нескончаемой тишины пустыни оазисы оглушали мага. Он таращился на людей, как дикарь, приехавший из затерянных земель, и остро чувствовал своё одиночество. Диме не хватало общения. И информации. Барон Кайл, возглавлявший посольство Кристера, боялся мага и постарался оградить его от всех - и от рабов, и от надсмотрщиков, и от наёмников. Дмитрия везли в отдельном, головном фургоне, правил которым немой долговязый раб с вечно недовольным, кислым лицом.
  Дмитрий оказался в полной изоляции. Во время путешествия он почти не покидал фургон, на постоялых дворах его запирали в комнате без окон или в подвале. Единственный человек, снисходивший до беседы с ним, был сам Кайл. Правда заглядывал он к рабу нечасто и ненадолго, а разговоры сводил к выяснению его нужд. Дмитрий неоднократно пытался расспросить барона о Сабире, Харшиде и Камии, но вопросы раба только пугали посла, и он торопился убраться прочь. Панический страх Кайла и смешил, и расстраивал мага. Он понимал, что для камийца слово "маг" звучит, как "великий Олефир" или "принц Камии", и что Кайл ужасно боится, как бы его подопечный не сбежал, воспользовавшись даром. Дима пробовал объяснить барону, что едет к кайсаре ради брата, но такие речи ставили Кайла в тупик. Он не мог уразуметь, как можно рисковать жизнью ради никчемного сумасшедшего. И Дмитрий оставил попытки разговорить посла. "Придётся играть вслепую", - с досадой думал он и терпеливо ждал встречи с кайсарой.
  Дни проходили за днями, и вот наконец караван достиг столицы Харшида. Бэрис ошеломил Дмитрия. Огромный город ярким цветком раскрылся среди бескрайнего жёлто-коричневого песка. Многометровая толща городских стен была испещрена удивительными красно-зелёными узорами. Высокие бойницкие башни заканчивались острыми шпилями с реющими на сухом, горячем ветру ало-чёрными флагами. Стены почти полностью закрывали город, лишь кое-где выглядывали макушки деревьев да виднелась крыша дворца - гигантский, сияющий золотом купол. Город словно был упакован в красивую расписную коробку с желтым бантом на крышке.
  Караван приблизился к массивным железным воротам и остановился в хвосте длинной очереди из фургонов и верховых. День перевалил за половину, и желающих попасть в столицу было не счесть. Кайл подъехал к головному фургону, беспокойно огляделся и подозвал наёмника. Он приказал немедленно расчехлить знамя, и как только над головами взвился зелёно-золотой стяг с головой волка, впередистоящие караваны и всадники стали медленно разъезжаться в сторону, освобождая дорогу посольству. Барон гордо расправил плечи и неспешно двинулся к воротам: стражники должны были известить кайсару о прибытии гостей.
  Караван подплыл к распахнутым створам и остановился. Кайл вытащил из седельной сумки резной деревянный футляр с верительными грамотами, положил перед собой и приготовился ждать. Городские стражники отсалютовали послу и навытяжку замерли перед воротами. Воцарилось молчание, нарушаемое лишь всхрапыванием коней и фырканьем быков. Высунувшись их фургона, Дмитрий с недоумением посмотрел по сторонам. Никто не шевелился, ни стражники, ни наёмники, а Кайл походил на мраморную статую, усаженную в седло.
  Прошло не менее часа, прежде чем из города вылетел всадник в снежно-белом халате и розовой чалме, перевитой тонкими золотыми шнурами. Он на полном скаку подлетел к барону, осадил коня и, приложив руку к груди, склонил голову:
  - Приветствую Вас на Харшидской земле, господин посол!
  - И я приветствую Вас, почтенный Гаршан.
  Кайл поклонился и вручил всаднику деревянный футляр. Харшидец аккуратно извлёк свёрнутый трубочкой лист, развернул его и внимательно изучил верительную грамоту. Закончив чтение, он вернул документ барону и сделал широкий приглашающий жест.
  - Следуйте за мной, господин посол. Кайсара примет Вас незамедлительно.
  - Благодарю, почтенный Гаршан, - церемонно ответствовал Кайл, бросил горсть золотых стражникам и бок о бок с харшидцем въехал в ворота.
  Фургон дрогнул и покатил следом. Дмитрий уцепился за металлическую дугу, поддерживающую кожаный покров, и стал хмуро разглядывать город, в котором ему предстояло жить и выживать. Узкие улицы сменялись проспектами и просторными площадями, окружёнными громоздкими каменными зданиями. Дома в Бэрисе стояли вплотную друг к другу, лишённые привычных для оазисов садиков. Зато на пути каравана встречались множество парков, садов и аллей. Здесь жара отступала, и фургоны погружались в тень, чтобы вынырнуть на новой площади или улице, под жестокое камийское солнце.
  Постепенно улицы и проспекты становились шире, площади - больше, а дома расступались. Теперь это были не громоздкие каменные монстры, а роскошные виллы и особняки с бассейнами и фонтанами, газонами и пёстрыми клумбами. Но Дмитрия великолепие Бэриса не трогало. Его взгляд был устремлён вперёд, туда, где стоял дворец кайсары - его новой хозяйки и противницы.
  Особняки остались позади. Караван выехал на безлюдную мощёную площадь, посреди которой возвышался прекрасный белоснежный дворец, окружённый красной каменной стеной с плотно закрытыми железными воротами. Дворцовая стена была ниже и тоньше городской, но бойницкие башни располагались значительно чаше. Приглядевшись, Дмитрий различил на площадках солдат с направленными на город луками и покачал головой. По его мнению, закрытые ворота и ощетинившиеся стрелами башни говорили о слабости правительницы, но маг тут же одёрнул себя - делать выводы было преждевременно.
  Караван подкатил к массивным воротам, и Гаршан, приподнявшись на стременах, крикнул:
  - Посольство графа Кристера!
  Дмитрий усмехнулся: во дворце знали о прибытии каравана и могли бы открыть ворота заранее, но, по-видимому, харшидцы обожали всякого рода церемонии. "Что ж, подождём. Мне-то уж точно спешить некуда", - подумал Дима и понял, что врёт себе: на самом деле его снедало нетерпение. Очень уж любопытно было взглянуть на женщину, способную править страной в жестокой и беспощадной Камии.
  Натужно заскрипел ворот, и могучие створы растворились. На площадь высыпали солдаты в белых шароварах и бело-золотых тюрбанах и выстроились в два ряда, образовав коридор, по которому двинулся караван. Фургоны въехали на выложенную разноцветной плиткой дорожку и покатили вдоль молочных стен дворца. Барон Кайл остался беседовать с Гаршаном, а солдаты кайсары сопроводили караван на задний двор. И воцарил невероятный шум: из больших аккуратных пристроек высыпали десятки рабов и окружили фургоны. Они быстро и ловко выпрягали быков, рассёдлывали коней, осматривали колёса и кожаные покровы фургонов. Один из наёмников Кайла распахнул полог и приказал Дмитрию вылезать. Маг спрыгнул на землю и оказался в плотном кольце наёмников. Рабы кайсары с изумлением поглядывали на странного мужчину в простой чёрной одежде, которого охраняли не хуже, чем высокородного господина, а Дима с невозмутимым видом стоял между наёмниками и ждал.
  Вскоре на заднем дворе появился запыхавшийся Кайл. Взглянув на мага, он с облегчением вздохнул и стал быстро раздавать приказы. Рабы выгрузили из фургонов лари и шкатулки, выстроились длинной цепочкой и уставились на хозяина. Кайл махнул рукой, приказывая наёмникам расступиться, подошёл к Дмитрию и скептически оглядел его простой чёрный костюм.
  - Выглядишь не ахти, - пробормотал он.
  Впрочем, одежда раба его не интересовал. А вот поведение. Независимый вид невольника раздражал и смущал Кайла. "Вдруг кайсара откажется от подарка и придётся возвращать его в Крейд? Ну уж нет! На это моих нервов не хватит!" Барон сурово взглянул в непроницаемые голубые глаза и твёрдо сказал:
  - Веди себя смирно, раб, иначе сдохнешь в пустыне.
  - Не волнуйтесь, барон, - спокойно ответил Дмитрий. - Кайсара заберёт меня.
  Кайл с подозрением посмотрел на мага, неопределённо мотнул головой и скомандовал:
  - За мной!
  Делегацию провели в большой зал для аудиенций, где её встретили сановники кайсары - восемь длиннобородых мужчин в голубых парчовых халатах. Они с важным видом сидели на низких деревянных лавочках по бокам от высокого, застланного коврами постамента. У каждого на коленях лежала тонкая раскрытая книжица, а в правой руке был зажат карандаш. Сановники поприветствовали барона дружными кивками и воззрились на золочёные двери, позади постамента.
  Почти сразу, двери распахнулись и высокий звонкий голос провозгласил:
  - Великая правительница Харшида кайсара Сабира и визирь Сахбан!
  Дмитрий приподнял голову и взглянул на высокую стройную женщину в простых белых одеждах, плавной уверенной походкой идущую к постаменту. Она действительно не походила на обычную камийку. Коротко остриженные тёмно-каштановые волосы воинственно топорщились. Хищное, властное лицо с резкими чертами и умными карими глазами указывало на своенравный и решительный характер, а сильная рука сжимала рукоять сабли так, словно кайсара готовилась броситься в бой.
  А вот сопровождавший Сабиру мужчина не имел отношения к воинскому искусству: заметное брюшко, холёные руки, расслабленное, чуть одутловатое лицо, капризные полные губы. Но Дмитрий сразу понял, что визирь опасен - хитрые смоляные глаза светились энергией и умом. В сознании Сахбана шла активная работа - просчёт вариантов развития встречи с крейдийским посольством. "Номер один, - подумал Дима и горько усмехнулся: - Как Тёма, список составлять начал".
  Сабира взошла на постамент, опустилась на ковёр и скрестила ноги. Сахбан присел на ступеньку ниже. Кайсара благосклонно кивнула визирю и посмотрела на крейдцев. Взгляд карих глаз пробежался по лицам, не сделав исключения ни для надсмотрщиков, ни для рабов, и вперился в лицо посла.
  - Приветствую вас в Бэрисе, барон Кайл. Надеюсь, граф Кристер пребывает в добром здравии?
  - О да, великая госпожа! Мой повелитель склоняет голову перед твоей небесной красотой и шлёт дары, в знак своего дружеского расположения, - церемонно провозгласил Кайл и поклонился.
  - Я ждала самого Кристера, барон, но, вижу, он не торопится лично прибыть в Бэрис, - усмехнулась Сабира, и посол вновь поклонился:
  - Мой господин ждёт завершения переговоров. Ваш визирь Сахбан, да живёт он, не зная печали, внёс очередные изменения в союзный договор, и министры согласовывают поправки.
  - Что ж, Сахбан знает, что делает, - ехидно заметила кайсара. - Будем надеяться, что нам удастся договориться.
  - Безусловно, о, прекраснейшая из женщин, - широко улыбнулся барон. - Граф Кристер мечтает о том времени, когда наши страны пойдут рука об руку в светлое будущее Камии.
  - О войне он мечтает! - фыркнула Сабира, и глаза её алчно блеснули: - Твоему повелителю не даёт покоя слава великого Олефира.
  - Мы соединим армии Харшида и Крейда, и Камия снова будет единым государством, - поспешил вмешаться Сахбан, и барон согласно кивнул:
  - Со столицей Ёсс.
  - Бэрис, - оскалилась кайсара.
  - Ёсс - столица Камии! - воскликнул барон. - Так завещал великий Олефир!
  - Но Бэрис - древнейший город Мира, и имеет больше прав стать главным городом Камии!
  - Мы обсудим это позже, госпожа, - склонившись к кайсаре, прошептал Сахбан, и Сабира резко обернулась:
  - Я требую, чтобы этот пункт был в союзном договоре!
  - Он будет там, светлейшая, - заискивающе улыбнулся визирь и бросил насмешливый взгляд на Кайла.
  Барон поджал губы и поклонился, скрывая досаду. Цели правителей Харшида и Крейда были одинаковы: воспользоваться мощью соседа и захватить остальные государства, а потом тихо избавиться от союзника. Единовластным повелителем Камии должен был стать тот, кто окажется изворотливей и успеет первым нанести удар.
  Стороны неспешно согласовывали детали предстоящего союза и готовили солдат для порабощения мира, или войны друг с другом (если министры не договорятся). Шании, Брадосу, Аргулу и Суниту оставалось лишь надеяться, что Кристер и Сабира не найдут общего языка и погрязнут в междоусобной войне, а они, под шумок, попытаются отхватить часть территорий Харшида и Крейда, чтобы упрочить своё положение. Шпионы малых государств всеми силами препятствовали заключению военно-политического союза, последствия которого грозили катастрофой для их стран. В ход шли: и яд, и подкуп, и компромат - любые средства, способные поссорить кайсару и графа...
  Сабира повелительно кивнула послу, и Кайл зыркнул на свиту. Дмитрия вытолкнули вперёд и заставили пасть ниц, а рабы, подгоняемые плетями надсмотрщиков, спешно разложили на ступенях лари и шкатулки. Крышки распахнули, и глазам кайсары предстали тонкие льняные ткани, роскошные меха, драгоценные камни, изысканные северные вина и прочие мелочи, которые любил присылать граф Кристер. Кайсара осмотрела подарки и, указав на распростёртого ниц мужчину, иронично поинтересовалась:
  - Повелитель Крейда решил, что в Бэрисе недостаточно рабов?
  - Это необычный раб, госпожа, - торжественно объявил барон. - Мой повелитель приобрёл его специально для Вас, прекраснейшая. Он обладает уникальными способностями.
  Сабира перевела взгляд на раба:
  - Встань!
  Дима поднялся, и кайсара стала, не спеша, рассматривала его: крепкая стройная фигура, спутанные тёмные волосы до плеч, внимательные голубые глаза... Раб был необычайно красив, к тому же в нём чувствовалась сила, которую так любила Сабира. Дмитрий вскинул голову, и их глаза встретились. Правительницу Харшида бросило в жар. Ей захотелось сорвать с раба одежду и слиться с ним в чарующем экстазе. "Он, словно необузданный конь! - подумала Сабира и жадно вздохнула: - Какое упоение оседлать его и... - Кайсара осеклась, сообразив, о чём думает во время приёма, и её охватила злость. - Возможно, граф специально подослал его, соблазнить и убить меня!" Карие глаза блеснули металлом:
  - Как твоё имя, раб?
  - Дмитрий, - с вызовом ответил маг.
  Ему хватило взгляда, чтобы понять, как вести себя с женщиной-воином. "Хотите увидеть силу, мадам? Без проблем!" - ухмыльнулся про себя Дима и стал бесцеремонно разглядывать Сабиру.
  Под взглядом раба кайсара почувствовала себя голой. "Вот наглец! И откуда ты только такой взялся?" - сердито подумала она и язвительно улыбнулась:
  - Просто Дмитрий?
  - Разве этого мало? - деланно удивился Дима, и визирь громко фыркнул.
  Кайсара предупреждающе взглянула на Сахбана, покосилась на бледного, как полотно, барона и вновь обратилась к Дмитрию:
  - Судя по твоим речам, ты не всегда был рабом.
  - Конечно, хотя я не помню прошлого.
  Кайсару поразила выдержка невольника. Она привыкла к почёту и славе, к сладким угодливым речам и трепету, а подарок Кристера просто стоял и оценивающе разглядывал её, словно обычную камийку. "Интересно, он полный кретин или действительно сильный человек?" - мелькнула каверзная мысль, и ладонь сжала рукоять сабли. Сабира поднялась на ноги - четыре лёгких шага, и она оказалась нос к носу с рабом.
  - Я слышала о тебе, Дмитрий. Ты ущербный маг, и умеешь делать воду.
  - Да.
  - Покажи!
  - Смотри.
  Дмитрий поднял руку, сжал кулак, и сквозь пальцы потекли тонкие чистые струйки.
  - Занимательно, - снисходительно улыбнулась кайсара и кончиками пальцев мазнула по щеке раба. - Ты симпатичный.
  - Я счастлив, что он Вам понравился, великая госпожа! - вмешался барон. - Как только мой повелитель увидел, как этот раб делает воду, он сразу же подумал о своей союзнице.
  Кайсара хлопнула Дмитрия по плечу, шагнула в сторону и насмешливо посмотрела на посла:
  - А мне доложили, что правитель Крейда выставил его из Ёсса за непокорность. Может, просветите, чем он прогневал Вашего добрейшего повелителя?
  Кайл мысленно выругался и любезным тоном сообщил:
  - Он заступился за брата-недоумка.
  - Того, что похож на принца Камии?
  - Да, великая госпожа.
  Кайсара повернула голову, сощурилась и пристально вгляделась в лицо раба:
  - Он действительно твой брат?
  - Конечно, - лукаво улыбнулся Дмитрий.
  - Если шут графа Кристера - твой брат, то вряд ли он похож на принца Камии, как твердят все вокруг. Или ты не его брат. Скажи мне правду, раб!
  - У великого Олефира было много наложниц, - невозмутимо заявил Дима, и взгляд кайсары стал колючим:
  - Ты показал мне фокус с водой, маг, что ещё ты умеешь?
  - Не знаю.
  - Владеешь каким-либо оружием?
  - Понятия не имею.
  - Что ж, проверим, - хмыкнула Сабира и приказала: - Дайте ему саблю!
  Один из гвардейцев подбежал к постаменту, вытащил из ножен саблю и протянул её рабу. Дима принял оружие и посмотрел на кайсару:
  - Кто будет моим противником?
  - Он.
  Сабира ткнула пальцем в крепкого рослого гвардейца. Дима покрутил в руках саблю, взглянул на здоровенного детину, идущего к нему, и спокойно произнёс:
  - Я готов.
  - Это точно, - ухмыльнулся гвардеец и рубанул наотмашь.
  Дмитрий отскочил, и зал потонул в ехидных смешках. Маг обвёл камийцев равнодушным взглядом, удобнее перехватил рукоять и ринулся на противника, доверившись рукам и телу, которые помнили куда больше, чем он. Лёгкая сабля молнией сверкнула в воздухе и обагрилась кровью. Звук падающего тела отрезвил Дмитрия, и он замер, глядя на труп.
  Кайсара возбуждённо облизнула губы:
  - Ты был воином.
  - Возможно, - пожал плечами Дима и прислушался к себе: "Я умею убивать, но мне это не нравится".
  Маг положил саблю рядом с трупом, выпрямился и посмотрел на кайсару. Сабира едва не утонула в омуте его голубых глаз. Дыхание сбилось, а голос прозвучал низко и хрипло:
  - Ты убил одного из моих лучших гвардейцев, и будешь наказан. Прощайте, господин посол. Передайте графу, что я в восторге от его подарка! Идём, раб!
  Она повернулась к барону спиной и направилась к золочёным дверям. Дима пошёл следом. Его провожали две пары глаз: одни с ненавистью, другие с радостью. Визирь Сахбан, неразлучный спутник кайсары, брошенный посреди зала, прикидывал, как поскорее избавиться от новой игрушки Сабиры, а Кайл, успешно выполнивший миссию, предвкушал скорый отъезд из Бэриса. Барон мечтал оказаться как можно дальше от опасного мага-раба, ибо свято верил, что подарок Кристера несёт с собой одни неприятности.
  
  Покинув зал, Сабира и Дмитрий оказались в громадной светлой галерее с многочисленными дверьми, оплетёнными золотой вязью, словно паутиной. В стрельчатые окна лился белый солнечный свет. Ослепительные лучи преломлялись под разными углами и точно изнутри подсвечивали шерстяные, кашемировые, шёлковые и набивные ковры, развешенные в простенках. От цветастых орнаментов запестрило в глазах, и Дима опустил голову. Хозяйка и раб миновали галерею, несколько залов с многоярусными хрустальными люстрами и огромными диванами с горами бархатных и парчовых подушек, прошли по анфиладе комнат, где на перламутровых столиках стояла гравированная и чеканная посуда из золота и серебра. Огромные зеркала, вдавленные в стены, размножали вазы, кубки, чаши, тарелки и блюда, и Диме показалось, что он идёт по сокровищнице коллекционера, помешанного на столовых приборах. Маг облегчённо выдохнул, когда, покинув "сокровищницу", они ступили на широкую мраморную лестницу с коваными перилами в форме птиц с изящными длинными шеями, распахнутыми крыльями и пушистыми хвостами. Сабира и Дмитрий долго поднимались по белоснежным ступеням, пока не оказались в большом зале. Пол покрывали тонкие циновки, а стены украшало сплошное мозаичное панно: берег полноводной реки и сотни коленопреклонённых людей, взирающих на яркое белое солнце.
  Сабира остановилась посреди зала и хлопнула в ладоши. Из маленькой, неприметной дверки выскользнул слуга и бесшумно опустился на колени перед правительницей.
  - Позови Махмуда и Али!
  Раб поклонился, вскочил и бросился выполнять поручение, а Дима насмешливо посмотрел на кайсару:
  - Нелогично. Ты хочешь наказать меня за точное выполнение приказа.
  - Что здесь логично, а что нет - решаю я! - Сабира фыркнула и, выхватив саблю, приставила её к груди раба. - Вопросы есть?
  - Есть, - с вызовом улыбнулся маг. - Ты собираешься убить меня?
  - Разве ты этого не заслужил?
  - Нет!
  - Самодовольный кретин!
  Сабира сделала едва уловимое движение, и пуговицы с тихим стуком осыпались на циновки. Взглянув на обнажённую грудь невольника, кайсара шумно выдохнула, и Дима ехидно оскалился.
  - Продолжай, дорогая, может быть, так мы придём к чему-нибудь более интересному.
  - Ты очень милый мальчик, но я видела мужчин и посимпатичней, - хмыкнула Сабира.
  - Только видела? - подмигнул ей Дмитрий, и лицо кайсары перекосилось от гнева.
  - Убью! - прошипела она, надавила на рукоять, и на груди раба выступили тёмные капельки крови.
  Ни один мускул не дрогнул на лице мага, а улыбка стала шире и ироничнее.
  - Так сразу и убьёшь? Лично я поступил бы иначе...
  - Да, что ты себе позволяешь? - взорвалась Сабира и резким движением отправила саблю в ножны. - Кто ты такой, чтобы советы мне давать?
  - Дмитрий.
  - Не дерзи! Ты знаешь, что я имею в виду! Я хочу знать, кто ты такой?
  - Мне нечего Вам ответить, мадам, - с наигранным сожалением произнёс маг, и кайсара сжала кулаки:
  - Посмотрим, что ты запоёшь через несколько минут!
  - Я не умею петь, мадам.
  - Хам! - рявкнула Сабира и наотмашь ударила его по лицу.
  - Отличный удар! - усмехнулся Дима, сплёвывая кровь. - Вижу, Харшидом управляет твёрдая рука.
  Кайсара задрожала от ярости. Она вновь потянулась к сабле, но тут маленькая дверь отворилась, и в зал вошли двое мужчин в чёрных шароварах. Их обнажённые торсы блестели, словно намазанные маслом, а тёмные длинные волосы были заплетены в косы и перевязаны лентами.
  - Наконец-то! - раздражённо воскликнула кайсара и, отступив от раба, приказала: - Займитесь им! Я хочу знать, кто он и зачем приехал в Бэрис!
  Дмитрий посмотрел на круглые, невыразительные лица палачей и усмехнулся:
  - Что ж, дорогая, если тебя возбуждают пытки, я готов доставить тебе удовольствие и таким образом.
  - Начинайте! - рявкнула Сабира, уселась на циновку и скрестила ноги.
  Махмуд и Али приблизились к рабу и стянули с него одежду. Сильные руки палачей почти ласково ощупали грудь и спину, скользнули по шее, плечам, и Дима растерялся: он ожидал боли, а её не последовало. "Похоже, меня ждёт масса новых ощущений", - зло подумал маг и закричал - пальцы палачей одновременно надавили на какие-то точки, и взор заслонила тёмная полоса. Боль, как оживший вулкан, взорвалась в животе и горячей лавиной расползлась по телу, усиливаясь с каждой секундой. От собственного крика в ушах Дмитрия звенело, а лёгкие, казалось, вот-вот вывернутся наизнанку. Но когда маг решил, что пытка убьет его, палачи отдёрнули руки, и он упал на колени, жадно ловя губами воздух.
  - Тебе понравилось? - довольно ухмыльнулась Сабира.
  - Главное... чтобы понравилось тебе...
  - Кто ты?
  - Дмитрий.
  - Просто Дмитрий?
  - Да.
  - Продолжайте!
  Диму вздёрнули на ноги, и искусные пальцы палачей вновь нашли болевые точки. Но на этот раз, маг был готов к боли. Стиснув зубы, он поднял голову и пронзительно взглянул на кайсару. Сабира ошеломлённо замерла: зрачки пленника сузились, став едва заметными белыми точками, а лицо превратилось в непроницаемую каменную маску. "Он великолепен!" - восторженно подумала она и почувствовала приятное тепло внизу живота.
  Кайсара обожала наблюдать за работой Махмуда и Али. Но до сегодняшнего дня их подопечные уже в первые минуты соглашались признаться в чём угодно, лишь бы боль прекратилась. А новый раб, казалось, свыкся с болью, подчинил её своей воле и перестал замечать. "Сколько же в нём силы? - возликовала Сабира, захваченная красотой пытки. - Как он может быть рабом? Он должен быть великим правителем! Или, на худой конец, визирем!"
  - Простите, госпожа, но ещё немного, и он умрёт, - внезапно сказал Али.
  Кайсара прерывисто вздохнула и, посмотрев в лицо раба мутными от возбуждения глазами, прошептала:
  - Ответь, и боль прекратится.
  - Я... всё... сказал... - сквозь зубы процедил Дмитрий, и Сабира издала приглушенный стон: впервые в жизни она проиграла мужчине, но этот проигрыш почему-то не тронул её.
  Кайсара смотрела на раба, изнемогая от желания сорвать одежду и отдаться ему, как простая наложница. "А вдруг Кристер именно этого и добивается?" - пришла отрезвляющая мысль, и Сабира поджала губы. От обиды хотелось плакать. Она понимала, что разумнее всего немедленно убить раба, но тогда её похоть осталась бы неудовлетворённой, а кайсара привыкла получать то, что желает. "Пусть поживёт ещё немного", - решила она и махнула рукой палачам:
  - На сегодня хватит, ребята.
  Махмуд и Али отпустили раба, и, рухнув на пол, Дима замер: каждая клеточка тела насквозь пропиталась болью.
  - Встать! - приказала кайсара, с вожделением глядя на раба, однако тот не пошевелился.
  - Приду в себя и встану.
  Палачи озадаченно переглянулись: невольник не только не потерял сознание, да ещё и разговаривал. Когда же Дима поднялся на ноги, Махмуд и Али с ужасом попятились и покосились на правительницу Харшида, одновременно подумав, что их карьере при дворе настал конец.
  Дмитрий, пошатываясь, подошёл к Сабире и улыбнулся:
  - Ты довольна?
  - Да... - с придыханием ответила она и поспешно добавила: - Но я не услышала, чего хотела.
  - Прости, что разочаровал, - ухмыльнулся Дима и тыльной стороной ладони коснулся её щеки.
  Сабира отшатнулась.
  - Даю сутки на размышления, раб! И если не услышу правды, то прикажу рвать твою плоть, пока память не вернётся к тебе! - прошипела она и ринулась вон из зала.
  Палачи испуганно посмотрели на невольника и резво последовали за госпожой. Проводив их усталым взглядом, Дмитрий опустился на циновку и постарался найти удобное положение. Тело ныло и ломило, однако маг заставил себя отрешиться от боли и закрыл глаза.
  - Не тяни, Тёма. Только не тяни... - прошептал он, мысленно погладил вечно спутанные пшеничные волосы и уснул.
  
  Сабира ураганом ворвалась в свои покои. Невольницы в страхе склонились перед госпожой, ожидая расправы, но кайсара почти сразу взяла себя в руки и приказала наполнить ванну.
  Рабыни осторожно раздели госпожу, вымыли, умаслили благовониями и облачили в лёгкий шёлковый пеньюар. Одарив девушек милостивой улыбкой, кайсара возлегла на мягкую низкую тахту и взяла в руку бокал вина.
  - Позовите визиря!
  Одна из рабынь опрометью бросилась к дверям, а остальные уселись вдоль стены, ожидая дальнейших приказов госпожи. Кайсара сделал глоток, подняла бокал и стала рассматривать вино на свет. Образ нахального раба никак не шёл из головы: томительные голубые глаза, крепкое обнажённое тело, по которому заманчиво ласково скользят пальцы палачей. Горячая волна желания захлестнула Сабиру, и тело взмолилось о страстном прикосновении сильных рук.
  В дверях спальни появился Сахбан. Одет он был по-домашнему: тонкий атласный халат на голое тело и остроносые туфли. На лице приятная взору улыбка, в чёрных глазах почтение и преданность. Кайсара разочарованно вздохнула: ей хотелось другого.
  - Ты заставляешь меня ждать, - недовольно произнесла она, поставила бокал на прикроватный столик и откинулась на подушки.
  Опустившись на край постели, Сахбан нежно погладил статную ножку и взглянул Сабире в глаза. Кайсара медленно опустила веки и улыбнулась. Окрылённый молчаливым призывом, визирь скинул атласный халат и прижал к себе правительницу. Он осыпал лицо и шею Сабиры жаркими поцелуями, безостановочно лопоча о её красоте и мужестве, и кайсара благодушно внимала ему. Она понимала, что утолить звериную страсть, разбуженную магом, Сахбану не под силу, но хоть немного снять напряжение было необходимо. С рыком толкнув любовника на тахту, Сабира навалилась на него всем телом, а потом запрыгнула верхом и изогнулась, как хлыст. С бешеной скоростью двигая бёдрами, она словно исполняла дикий варварский танец, и Сахбан закрыл глаза, не в силах смотреть на иступлённое, перекошенное от страсти лицо. Сабира была не с ним, её мыслями владел другой, и визирь сгорал от ненависти. Он с трудом дождался, пока любовница утолит яростную похоть и обессилено рухнет на тахту, перевернулся на бок и стал мягко поглаживать её обнажённые плечи.
  Сабира расслабилась. Лицо её разгладилось, глаза обрели ясность, и она с улыбкой взглянула на визиря:
  - Говори.
  - Кристер становится всё более щедрым, - осторожно заметил Сахбан и поцеловал живот царственной любовницы.
  Сабира зажмурилась от удовольствия, но голос её прозвучал неожиданно жёстко:
  - Он не обманет меня дорогими подарками. Я знаю, что больше всего на свете граф хочет видеть меня мёртвой, а Харшид - провинцией Крейда.
  - Почему же тогда раб, присланный им, до сих пор жив? - вкрадчиво спросил Сахбан, и Сабира резко села:
  - Потому что, я хочу узнать, кто он такой?
  - Так заставь его говорить.
  - Под пыткой, он скажет всё, что угодно, а мне нужна правда! - Кайсара замолчала, переводя дыхание, и чуть спокойней добавила: - Мне не даёт покоя история о его чудесном воскрешении.
  - Фокус, - отмахнулся Сахбан. - Он такой же шут, как и его брат.
  - Он не похож на шута! - раздражённо возразила Сабира. Она запахнула пеньюар, взяла со столика бокал и, сделав глоток вина, криво усмехнулась: - Ты ревнуешь меня к рабу, Сахбан?
  - Я ревную тебя даже к этому покрывалу, - льстиво произнёс визирь и припал к её колену.
  Кайсара потрепала любовника по тёмным волосам:
  - Не глупи, дружок. Твоё положение незыблемо. - Сабира сделала ещё глоток и легонько толкнула визиря в плечо: - А теперь иди. Я хочу отдохнуть.
  Сахбан быстро поднялся с постели, накинул халат и, поклонившись кайсаре, зашагал к дверям. "Незыблемо, говоришь? Чушь! В Камии ничего не бывает незыблемым!" - яростно думал он. На пороге визирь обернулся: невольницы накрывали великую госпожу воздушным кружевным одеялом. "Поспи, дорогая, а я пока займусь делом", - ухмыльнулся про себя Сахбан и направился к лестнице.
  Взбежав по мраморным ступеням, он оглядел зал Солнца и на цыпочках подошёл к спящему на циновках рабу. Визирь с мстительным удовольствием посмотрел на запёкшуюся на губах кровь и потянулся к поясу, где обычно носил кинжал. Но, вспомнив, что на нём домашние одежды, мысленно выругался и вздрогнул - глаза раба распахнулись и настороженный взгляд вонзился в его лицо.
  - Встать! - рявкнул Сахбан, и Дмитрий медленно, словно нехотя, поднялся. - Наглец! Неужели тебя не научили подобающим образом встречать господина?
  Дима склонил голову: визирь был куда опаснее кайсары.
  - Так-то лучше, - презрительно фыркнул Сахбан. - Я знаю, что тебя прислали в Бэрис убить кайсару. Признайся в этом сейчас, и умрёшь быстро. - Он выжидающе посмотрел на раба, но тот остался безразличен к его словам, и визирь, подняв глаза к потолку, монотонно продолжил: - Хотя... кайсара - добрейшая правительница, и может помиловать тебя, если ты расскажешь нам о планах графа Кристера.
  Дмитрий молчал.
  - Ты в любом случае расскажешь всё, что знаешь, - хмыкнул визирь, - ибо Харшид славится своими палачами. Сегодня ты познал лишь малую толику их искусства. Я же расскажу, что будет дальше. Ты красивый мальчик, Дима. Мне жаль, что тебя изуродуют: вырвут ногти, зубы, затем, если не заговоришь, отрубят пальцы, а если и это не поможет, будут вырезать маленькие кусочки плоти и заливать раны кипящим маслом, - скучным голосом сообщил камиец, но и на этот раз Дмитрий остался равнодушен к его речам.
  Сахбан недоумённо уставился на раба. Дима стоял, опустив голову, и визирь не сразу понял, что тот улыбается. Сахбан растерялся: в Харшиде он имел репутацию жестокого и беспощадного человека. Его боялись и придворные, и солдаты, и рабы. Разговаривая с людьми, он с удовольствием лицезрел дрожащие руки и смертельно-бледные лица, а ужас в глазах собеседников бальзамом лился на душу. Но подарок графа Кристера стал неприятным исключением из правила, и визирь не знал, как себя вести. Если бы раб принадлежал ему, он бы приказал убить его, но тронуть собственность кайсары визирь не посмел. И, кипя от возмущения, он прошипел:
  - Посмотрим, как ты будешь смеяться, когда тебе начнут ломать кости! Ты устанешь молить о смерти!
  Дмитрий поднял голову и пожал плечами, не переставая улыбаться. Сахбан вглядывался в его лицо, с ужасом осознавая, что перед ним сильный соперник. "Если он поведёт себя правильно, то с лёгкостью станет её любовником. Кайсара помешана на сильных мужиках. Его нужно убить, и чем скорее, тем лучше!"
  - Глупец! Я дал тебе шанс признаться и умереть быстро, но ты не воспользовался им, и будешь умирать долго. Я лично прослежу за этим!
  Сахбан развернулся к рабу спиной и, скрипя зубами от досады, направился к лестнице, а Дмитрий растянулся на полу и уставился в потолок. Воевать с визирем ему не хотелось, но выбора не было. "Я должен выжить, и точка!" - решил он и закрыл глаза. Что бы ни случилось дальше, сейчас ему был необходим отдых.
  
  Дмитрий просидел в зале Солнца два дня. Кайсара и визирь словно забыли о нём, лишь безмолвные рабы появлялись трижды в день, ставили на циновку тарелки с едой, забирали грязную посуду и тотчас уходили. Впрочем, Дима не пытался заговаривать с ними, терпеливо ожидая главное действующее лицо - Сабиру. Маг был уверен, что сумел заинтриговать кайсару, и она не убьёт его, до тех пор, пока не насладится его телом.
  Кайсара оказалась забавным противником. Диму веселила её мелодраматичная похоть. Правительница Харшида, державшая в повиновении огромную страну, жаждала почувствовать рядом крепкое мужское плечо, получить верного и преданного защитника, но бедняжка не признавалась в этом даже себе, опасаясь показаться слабой и лишиться власти. Но, так или иначе, уязвимое место у кайсары нашлось, и Дмитрий намеревался воспользоваться им, тем более, что стать любовником Сабиры был самый лёгкий способ выживания в Бэрисе.
  Это подтверждали угрозы Сахбана. Визирь исходил слюной, глядя на молодое тело раба, и мечтал изуродовать его, чтобы отвратить кайсару от соблазнительного подарка графа. Но Дмитрий на собственной шкуре убедился - Сабира не испортит тело, предназначенное для её утех. Умелые руки палачей не оставили на коже мага ни единого синяка, хотя, после их "ласковых" прикосновений, Дима до сих пор чувствовал себя так, будто по нему промаршировал полк солдат. Он больше не хотел иметь дело с Махмудом и Али и твёрдо решил, что следующая встреча с Сабирой закончиться в её постели...
  Вечером второго дня за Димой пришли. Безмолвные рабы умыли и переодели мага, расчесали свалявшиеся тёмные волосы и проводили в покои правительницы. Сабира, облачённая в лёгкий шёлковый халат, возлежала на пушистом ковре возле низкого овального стола и маленьким острым кинжалом чистила яблоко. Рабы подтолкнули Дмитрия к госпоже, поклонились и бесшумно выскользнули из комнаты. Когда двери за ними затворились, Дима подошёл чуть ближе к столу и улыбнулся:
  - Приятного аппетита.
  Кайсара не ответила. Она медленно отрезала кусочки яблока, искоса поглядывая на строптивый подарок Кристера. Поняв, что Сабира пока не собирается разговаривать с ним, Дима осмотрелся. Комната выглядела на удивление просто. Кроме широкой низкой кровати и овального стола, возле которого лежала Сабира, другой мебели не было. На стенах висели обычные для Харшида пёстрые ковры, арочные окна прикрывали полупрозрачные воздушные занавески. "Не слишком романтично", - ухмыльнулся Дмитрий и вдруг краем глаза уловил какое-то движение. Чуть повернув голову, маг заметил, что в глубине маленькой круглой дырочки в ковре блестит глаз, и едва сдержал смех - правительница Харшида испугалась остаться наедине с рабом.
  Сабира тем временем доела яблоко, налила в бокал вина и тихо сказала:
  - Вместо суток, я дала тебе двое, раб. Ты готов рассказать правду?
  - Что ты хочешь услышать? - невозмутимо поинтересовался Дима.
  - Откуда ты взялся?
  - Из Крейда.
  - И сколько лет ты был рабом Кристера?
  - Три недели.
  - А до этого?
  - Я был рабом Джомхура.
  - Главы лиги работорговцев? - изумилась кайсара.
  - Да.
  - И сколько ты служил ему?
  - Около двух месяцев.
  - А раньше?
  - Увы, не помню, - пожал плечами Дмитрий. - Мои воспоминания начинаются с момента появления в пустыне Харшида, где и подобрал нас с братом Джомхур.
  - Чушь! Граф мог бы придумать для тебя легенду получше.
  - Зачем придумывать легенду для смертника?
  - Смертника?
  - Кристер приказал убить тебя, - бесстрастно сообщил Дмитрий. - Именно это ты хотела услышать? Могла бы прямо спросить, а не задавать дурацкие вопросы о моём происхождении. Какая разница, кто собирается убить тебя - раб или аристократ?
  - Так ты признаёшь, что подослан совершить преступление против Харшида?!
  Сабира вскочила, и ухоженная рука сжала узкую рукоять кинжала. Дмитрий не дрогнул. Он смело взглянул в пылающее гневом лицо кайсары и с жаром заговорил:
  - Да, я был готов исполнить приказ графа! Я мечтал заслужить свободу для брата! Но когда я увидел тебя, то понял, что не смогу. Никогда не встречал таких необычных женщин, как ты, Сабира. Ты сильна, умна и ослепительно красива. Я счастлив, что попал в Бэрис! Я полюбил тебя с первого взгляда! Моя жизнь в твоих руках, пленительная кайсара. Возьми её, ибо я не мыслю жизни без тебя!
  Глаза Дмитрия лихорадочно заблестели, лицо исказила невыносимая душевная мука. Опустившись на колено, он приложил руку к груди и преданно уставился на правительницу Харшида.
  - Убей меня, великая госпожа, ибо мысль о том, что ты считаешь меня врагом - невыносима!
  - Я верю тебе, - невольно вырвалось у Сабиры, и она прикрыла рот рукой, отчаянно ругая себя за предусмотрительность: покои были напичканы гвардейцами, ожидающими приказа схватить преступника, а в нише, за ковром, прятался Сахбан.
  Но теперь, когда сильный и красивый невольник признался ей в любви, Сабира не желала с ним расставаться. Как сильная и беспощадная правительница, она должна была немедленно казнить подосланного Кристером убийцу, но отдать Дмитрия на растерзание палачам, не удовлетворив свою похоть, не могла. Сладострастие победило здравый смысл! Наплевав на свидетелей, правительница Харшида расправила плечи и торжественно спросила:
  - Ты готов служить мне верой и правдой, раб?
  Чёрные тонкие брови кайсары сдвинулись к переносице, тёмно-вишнёвые губы плотно сжались, а пронизывающие карие глаза впились в лицо Дмитрия. До победы оставался всего один шаг, и маг вложил в голос максимум любви и обожания:
  - Я готов служить Вам до последнего вздоха, великая госпожа!
  - Иди сюда, Сахбан! - надменно позвала кайсара, и из-за ковра выступил мрачный визирь.
  Бросив злобный взгляд на соперника, он поклонился, заискивающе улыбнулся кайсаре и произнёс то, что она хотела услышать:
  - Вы, как всегда, оказались правы, величайшая. Ваш раб - человек чести.
  - Ты свободен, Сахбан, - бросила ему Сабира, не сводя алчущих глаз с Дмитрия.
  Визирь побледнел и отступил к дверям, а кайсара жестом приказала рабу подняться.
  - Ты силён и красив. И начнёшь служить мне прямо сейчас.
  Дима счастливо улыбнулся и властным движением притянул Сабиру к себе.
  - Не здесь, - прошептала она, едва сдерживаясь, чтобы не впиться в манящие губы.
  Правительница Харшида взяла раба за руку и провела в соседнюю комнату с круглым бассейном из розового мрамора.
  - Наполни его, Дима.
  - С удовольствием, - слегка поклонился маг, сложил ладони, и мощная струя хрустально-чистой воды ударила в мраморные плиты.
  Кайсара бросила на пол кинжал и скинула халат. Уверенной походкой она подошла к бассейну и остановилась перед рабом, позволяя ему любоваться своим тренированным, сильным телом. Дмитрий подхватил игру и с вожделением уставился на обнажённую хозяйку. Сабира довольно улыбнулась, присела и провела ладонью по переливающейся водной глади.
  - Твоя вода волшебная?
  - Конечно, дорогая. Она распаляет страсть, - с придыханием ответил Дмитрий и, рывком подхватив кайсару на руки, прыгнул в бассейн.
  
  Глава 17.
  Новые гвардейцы Кристера.
  
  Выносливые харшидские лошади ветром мчались по пустыне, унося камийскую мечту прочь из Харшида. Знаменитые разбойники словно забыли о своём ремесле: они перестали собирать дань с караванов, а оазисы оставались в стороне от их прямого, как стрела, и стремительного, как молния, пути. Бешеная скачка прерывалась лишь поздно ночью, а с рассветом продолжалась вновь. Супруги почти не разговаривали, да и не очень-то поговоришь, когда жаркий, пыльный ветер бьёт в лицо. К ночи же они выматывались так, что сил едва хватало, чтобы расседлать и накормить коней и поесть самим. Но, как вскоре выяснила Маруся, стремительный, безмолвный марафон имеет свои плюсы. Сосредоточенное молчание и резкий пустынный ветер сорвали пелену забвения с её памяти, и девушка будто очнулась ото сна. Перед глазами вставали, казалось, навсегда забытые картины, слышались обрывки разговоров. И в тот день, когда перед взорами камийской мечты возникли сероватые стены оазиса Еркур, Маруся окончательно вспомнила свой короткий роман со Смертью...
  Перед воротами пустынного города разбойников остановила стража.
  - Не ожидал увидеть Вас в Еркуре, господин Ричард, - узнав камийскую мечту, произнёс офицер. - Награда за Вашу голову столь высока, что Вы без опаски могли бы явиться в Бэрис и поступить на службу к кайсаре.
  Ричард неопределённо пожал плечами, высыпал в ладонь камийца гость золотых монет и направил коня к воротам. Офицер с недоумением посмотрел вслед разбойнику, поправил саблю на поясе и рявкнул на солдат, которые не сводили завистливых глаз со спин знаменитых бандитов.
  - Чего уставились, бездельники? Разбойников никогда не видели? А ну, по местам! - Он махнул рукой, указывая на облако пыли, появившееся на горизонте. - Караван на подходе!
  Стражники выстроились по обе стороны от ворот, а офицер пробормотал себе под нос:
  - Странный какой-то разбойник. Я бы на его месте давно служил в Бэрисе.
  Тем временем Ричард и Маруся подъехали к гостинице, расположенной недалеко от центра оазиса, спешились и вошли в общий зал. Супруги собирались поменять в Еркуре коней, закупить провизию и в тот же день отправиться дальше, но, взглянув на бледное, усталое лицо жены, Ричард обеспокоено качнул головой:
  - Отдохнём до утра, Маша. Нам нужно восстановить силы.
  - Но мы же спешим, - слабо запротестовала Маруся, но тут к ним подбежал хозяин гостиницы, и девушка замолчала.
  Король Инмара потребовал лучший номер и заказал обед, а когда раб привёл их в большую комнату с узкими окнами, упреждая возражения жены, строго сказал:
  - Ты вымоталась до предела, Маша. Сейчас помоемся, поедим и выспимся. И не вздумай возражать! Мы теряем всего полдня, а это ерунда!
  Он снял с плеч Маруси пыльный плащ, ножны с мечом, взял под руку и повёл к двери, говоря на ходу:
  - Что в Харшиде мне нравится однозначно, так это бани. Они творят чудеса без всякой магии.
  - Ага, - устало кивнула Маруся и через силу улыбнулась мужу.
  Приобняв жену за плечи, Ричард проводил её до банной комнаты и передал в руки наложниц. Король снял с пояса кошелёк, вручил каждой девушке по золотой монете, и те потеряли дар речи. Молча кланяясь щедрому господину, они вертели в руках баары и смущенно переглядывались. Но едва дверь за Ричардом закрылась, разом заговорили.
  - Какое счастье служить такому доброму господину!
  - Он, наверное, безумно любит Вас, госпожа!
  - И Вы тоже любите его?
  - Он никогда не бил Вас?
  - Он сильный, как великий Олефир!
  - И красивый, как принц Артём!
  - А, правда, что он родился в другом мире?
  Маруся обвела лица девушек задумчивым взглядом, утвердительно кивнула и взялась за широкий пояс, намереваясь снять его.
  - Простите, госпожа! - нестройным хором воскликнули рабыни: попытка любимой наложницы бандита раздеться самостоятельно до смерти испугала их.
  - Пожалуйста, не говорите Вашему господину! - залопотали они, и Маруся поспешила их успокоить:
  - Не скажу.
  Больше рабыни не дали гостье и пальцем шевельнуть. Чуть ли не на руках они отнесли её в ванну, и, растирая тело мягкими мочалками, начали пересказывать последние слухи и сплетни. Но Маруся не прислушивалась к щебету невольниц, её мысли были заняты Димой. Девушку радовала и пугала предстоящая встреча с ним. Встреча, от которой ничего хорошего ждать не приходилось...
  Внезапно Маруся уловила в быстрой речи девушек знакомое сочетание "Солнечный Друг" и вздрогнула:
  - Что? Какой друг?
  - Он назвал себя: великий целитель по прозвищу Солнечный Друг, - послушно повторила невольница, и Маруся насторожилась.
  - Расскажи с начала, - потребовала она, отвела руки рабынь и села в ванне.
  Серые глаза вонзились в лицо невольницы, и та испуганным голосом начала:
  - Малик, любимый сын эмира Сафара умирал...
  Маруся внимательно выслушала историю о чудесном исцелении сына эмира, едва заметно улыбнулась и благосклонно кивнула наложнице:
  - Мне понравилась твоя сказка. Обязательно пересказу её господину Ричарду. Уверена, он будет очень рад услышать о Солнечном Друге.
  - Но это не сказка, госпожа, - осмелилась заметить одна из рабынь. - О чудесном исцелении господина Малика нам поведала любимая наложница работорговца Салима. Вместе с хозяином она как раз была в Куни, и даже видела издалека господина целителя. Его чёрный, с золотыми солнышками балахон очень приметный!
  - И куда же направился господин целитель из Куни?
  Девушки тревожно переглянулись: им очень хотелось услужить любимой наложнице господина Ричарда, но, кроме истории о спасении Малика, они ничего не знали о великом целителе. И Маруся, поняв это по их расстроенным лицам, тяжело вздохнула и вытянулась в ванне.
  - Продолжайте, - буркнула она, вновь возвращаясь к мыслям о Дмитрии.
  
  Ричард вернулся из банной комнаты гораздо раньше Маруси. Он перетащил к узкому окну кресло и раскрыл створу, впуская в комнату посвежевший к вечеру воздух. Белоснежный шар почти скрылся за горизонтом, и оазис забурлил. Радуясь прохладе, на улице резвились дети, пожилые женщины в длинных тёмных платьях спешили к открытию ночного рынка, а богатые горожане прогуливались по мощёным улицам в сопровождении любимых наложниц и рабов. Ричард смотрел на едва прикрытые лёгкими тканями фигуры невольниц, и вдруг в голову пришла неприятная, пугающая мысль: "А ведь Стася и Ника запросто могли попасть в руки работорговцев! Две красивые девушки - лакомый кусок для любого камийца!" Он представил Хранительницу в прозрачных шальварах, узенькой полоске лёгкой ткани, которую здесь по недоразумению называли кофточкой, и застонал от разрывающего чресла желания. Инмарцу захотелось вскочить на коня, вонзить шпоры в мышастые бока и ринуться на поиски Станиславы. Он представил, как находит возлюбленную в оазисе, с боем вырывает её из рук работорговца, заключает в объятья и целует изумрудные глаза, сладкие губы, нежную бархатистую кожу. Невесомые одежды скользнули на песок, пальцы коснулись пышных грудей, пробежались по твёрдым тёмным соскам, заскользили к мягкому животу...
  - Ричи, - раздался за спиной голос жены.
  Инмарец вздрогнул, покраснел и, не оборачиваясь, сказал первое, что пришло в голову:
  - Я видел, как мальчишки играют в камийскую мечту. Машут деревянными саблями почём зря! Домой, наверное, в синяках и шишках приходят! Но это правильно, мужчина должен уметь драться. Вспоминаю себя в их возрасте: Роксана уже учила меня сражаться и...
  - Что случилось, Ричи? - Маруся подошла к мужу и положила руку на его плечо. - У нас сегодня вечер воспоминаний, или ты совершил какой-то промах, о котором боишься рассказать?
  - Да, нет же, Маша! Что такого со мной могло случиться в банной комнате? - Король Инмара собрался с духом и повернулся к жене. - А ты почему так долго?
  Маруся посмотрела на его пылающие щёки и мысленно усмехнулась: "Не удержался, приласкал какую-нибудь смазливую банщицу и переживает? Да... Камийца из него никогда не получится. Любой другой на его месте поделился бы впечатлениями с любимой наложницей, а он... Ладно, сделаю вид, что ничего не заметила. Пусть развлекается". Маруся опустилась на пушистый ковёр напротив мужа и улыбнулась:
  - Местные наложницы рассказали мне любопытнейшую историю.
  - Какую? - с готовностью спросил Ричард, радуясь, что жена отвлеклась от расспросов.
  - Великий эмира Сафар, да хранит его небо, - размеренно начала Маруся, - пребывал в глубочайшем горе, ибо его любимый сын...
  - Молодец, Валя! Выкрутился! - радостно воскликнул инмарец, когда жена закончила рассказ.
  Поднявшись из кресла, он подошёл к низкому столику, на котором стояли фрукты, сладости и кувшины, наполнил бокалы вином и вернулся к Марусе:
  - Выпьем за нашего Валечку!
  - С удовольствием.
  Маруся встала, выпила прохладное вино и направилась к двери.
  - Ты куда? - удивлённо поинтересовался Ричард, но тут же смутился и хлопнул себя по лбу. - Обед! Совсем забыл! А ведь есть хочется страшно. Скажи им, чтоб поторопились.
  Утолив голод, король и королева Инмара отправились покупать лошадей, провизию и прочие, необходимые в походе вещи. А с первыми лучами солнца камийская мечта покинула Еркур и понеслась на северо-запад, к Брэю. На второй день пути жёлто-коричневое море песка стало отступать, под копытами мышастых лошадей зазеленела трава. Появились кусты и деревья с пышной листвой, повеяло прохладой, и настроение Ричарда и Маруси улучшилось: только теперь, покинув Харшидскую пустыню, они осознали, как надоели им жаркий, пыльный ветер, мёртвые барханы и раскалённый сыпучий песок.
  Мышастые кони вылетели на широкий тракт и понеслись по нему, обгоняя караваны. Люди с недоумением смотрели вслед всадникам, по описанию похожим на легендарную камийскую мечту, и недоумевали, почему те проезжают мимо. В души камийцев закрадывалось сомнение - они не могли поверить в то, что, раз начав грабить, бандиты могут остановиться. "Может, они уже поступили на службу к кайсаре и спешат куда-то по её приказу?" - думали камийцы и облегчённо вздыхали. А зря. На последней перед Брэем ночёвке Ричард взвесил на ладони сильно похудевшие кошельки и со вздохом произнёс:
  - Придётся нам поработать, Маша. Не хочется въезжать в город нищими.
  - Да и имидж камийской мечты надо поддержать. Мне не нравятся взгляды наёмников. По-моему, они узнают нас и недоумевают, почему до сих пор живы. Ещё немного, и камийскую мечту начнут считать слабой.
  - Пожалуй... - протянул король Инмара. - В Крейд мы должны въехать на пике нашей бандитской славы, иначе Кристер усомнится в правдивости легенд о камийской мечте.
  И весь следующий день супруги взимали дань с караванщиков. Трижды им пришлось драться, а двое купцов отдали деньги без кровопролития. Один из караванов камийская мечта нагнала почти у стен Брэя. Сначала Ричард не хотел разбойничать на глазах у городской стражи, но Маруся неодобрительно покачала головой:
  - Мы не должны отказываться от схватки, Ричи! Победа над наёмниками, на виду у многочисленных зрителей, прославит нас. И в Брэе камийскую мечту примут на ура. Да и Кристеру не мешает узнать о нашем появлении в Крейде.
  Король Инмара с сомнением посмотрел на жену:
  - А вдруг стражники вмешаются? Не хотелось бы оказаться в Крейде вне закона.
  - Не смеши меня, Ричи! В Камии один закон - сильному можно всё! Так завещал великий Олефир, а камийцы чтят его заветы. Мы въедем в Брэй героями!
  - Будь моя воля, придушил бы Фиру ещё в колыбели, - проворчал Ричард - но, как говорит наш Солнечный Друг, в чужой монастырь со своим уставом не лезут! Вперёд!
  Он пришпорил коня, и королевская чета бросилась догонять караван. Бой с наёмниками был жарким, но коротким. Разбойники победили, и купец, со злостью поглядывая на брэйских солдат, довольных неожиданным спектаклем, отдал Ричарду положенную мзду. Инмарец привязал кошельки к поясу и подъехал к офицеру стражи.
  Офицер отсалютовал бандитам и приветливо улыбнулся:
  - Добро пожаловать в Крейд, господин Ричард! Мы получили ваши портреты и описание всего пять дней назад, а Вы уже здесь. Вам известно, что кайсара Сабира вновь увеличила цену за Вашу голову? На моей памяти ни один разбойник не удостаивался столь высокой награды!
  - Да уж... - протянул Ричард, не скупясь, сыпанул в ладонь офицера горсть золотых монет и тронул повод. - Поехали, Маша...
  Богатый, процветающий город Брэй внешне совершенно не походил на харшидские оазисы, зато по духу был их родным братом. Такие же шумные рынки и базары, на каждом шагу гостиницы и постоялые дворы, множество людей, спешащих по своим делам. Так же, как в пустынных оазисах, разбойникам уступали дорогу и почтительно кланялись - весть о том, что в Брэй явилась камийская мечта, разнеслась по городу с быстротой молнии. Ричард и Маруся не спеша доехали до центральной площади, где возвышался вычурный особняк мэра, и остановились. Король Инмара окинул недовольным взглядом гуляющих по площади богатых горожан, их наложниц, рабов и скривился:
  - Всё тоже и оно же.
  - А что ты хотел увидеть, Ричи? - Брови Маруси удивлённо взметнулись. - Все они сначала камийцы, а уж потом северяне и южане, крейдцы и харшидцы. Декорации разные - актёры те же.
  - Ну, да, - мрачно согласился инмарец, он и сам не знал, что ожидал увидеть на главной площади Брэя.
  Разбойники переночевали в лучшей гостинице города и ранним утром направились дальше. Между Брэем и Ёссом лежал почти прямой широкий тракт. Королевская чета мчалась по нему, отмечая путь трупами и ограбленными караванами - Ричард решил соответствовать ожиданием камийцев и исправно взимал разбойничью пошлину.
  Столица Крейда показалась на горизонте на тридцать шестой день путешествия. Издали увидев замок великого Олефира, Ричард остановился и сквозь зубы процедил:
  - Махина, почище Керонского. Любил наш незабвенный Фира выпендриться. И как только Тёма жил здесь? На редкость уродливое строение. А он любил, чтобы всё было красиво!
  Маруся же молча смотрела на багровые, рвущиеся к облакам, башни, серебристые крыши и мощные стены в блистающих пятнах окон. Ей было не важно, как выглядит дом великого Олефира, сердце девушки трепетало от мысли, что скоро она увидит Диму. А Ричард тем временем продолжал бурчать:
  - И зачем ему такая громадина? Мог бы сотворить что-нибудь попроще...
  - Например, шалаш, - ехидно заметила Маруся и улыбнулась. - Поехали! Мы почти у цели, а ты разворчался, как старый дед. Олефир давно умер, а ты всё никак не успокоишься.
  - Ладно, - буркнул король Инмара и указал на выползающий из-за холма караван, - поехали, работа ждёт.
  Камийская мечта рванула с места в карьер и понеслась за добычей. Ричард очень надеялся, что этот караван будет последним в его разбойничьей карьере. "Камия меня достала! Встретимся с Димой, соберём своих и - в Лайфгарм!" - думал он, на полном скаку приближаясь к каравану. Харшидский работорговец издали узнал господина Ричарда и, приказав наёмникам опустить сабли, поехал навстречу разбойнику. Он добровольно отдал ему пошлину, пожелал счастливого пути, и камийская мечта понеслась к городу.
  Въехав в Ёсс, Ричард и Маруся сразу же направилась в рекомендованную стражниками гостиницу. Разбойники приняли ванну, переоделись и отправились обедать в общий зал - им хотелось послушать о чём говорят в столице. Пожилой сухопарый трактирщик пришёл в восторг, увидев снизошедших до народа бандитов. Он выскочил из-за стойки, усадил камийскую мечту за стол в центре зала и, изогнувшись в подобострастном поклоне, спросил:
  - Что желаете, господин Ричард?
  - Поесть, выпить и поболтать, - с усмешкой ответил инмарец. - Присаживайся, господин...
  - Эдгар, - поспешно представился трактирщик, уселся за стол и подозвал раба. - Принеси нам вина, Карл, да поживей!
  Раб бросился выполнять приказ, а Ричард откинулся на спинку стула и лениво поинтересовался:
  - Как поживает ваш достопочтенный правитель, Эдгар? Я собираюсь задержаться в столице и нанести ему визит.
  - Мудрое решение, господин Ричард! Графу нравятся сильные люди, он примет Вас как родных!
  Трактирщик разлил по серебряным чашам, принесённое рабом вино, и Ричард провозгласил:
  - За процветание твоего заведения, Эдгар!
  Продолговатое лицо камийца засияло и расплылось в широкой улыбке.
  - Спасибо, господин! - Он глотнул вина, и слова посыпались из его рта, как сухой горох из дырявого мешка. - Уверен, Ваше пожелание обязательно принесёт мне удачу, я сумею расширить дело и открыть ещё парочку гостиниц. Ёсс растёт, приезжих с каждым годом всё больше. Самое время наживать капитал. Не хотите войти в долю, господин Ричард?
  - Что? - едва не подавившись вином, опешил король Инмара и с недоумением уставился на хозяина.
  - Соглашайся, Ричи, - внезапно произнесла Маруся. - Господин Эдгар весьма предприимчивый человек. Его деловая хватка и твоё легендарное имя обогатят вас обоих.
  - Но мы собирались...
  - Мы сделаем, то что собирались! А господин Эдгар тем временем утроит твой капитал. Деньги должны работать, а не болтаться бесполезным грузом в седельных сумках.
  Трактирщик молча кивнул, подтверждая слова любимой наложницы разбойника, а Ричард ухмыльнулся:
  - И то правда, Маша! Не тащиться же в замок с мешками золота. Давай-ка, Эд, выпьем за наше плодотворное сотрудничество, а потом ты расскажешь Маше о своих грандиозных планах, и она примет окончательное решение.
  - Она? - растерялся камиец.
  - Да! - Ричард положил ладонь на рукоять меча и ехидно добавил: - Раз ты не побоялся связаться с камийской мечтой, значит, и с госпожой Марией общий язык найдёшь.
  - Конечно, конечно, - закивал трактирщик. Он уже раскаивался, что предложил разбойнику войти в долю, но отступать было поздно, и Эдгар, фальшиво улыбнувшись Марусе, поднялся: - Прошу следовать за мной... госпожа.
  Пока Маруся и Эдгар обсуждали детали предстоящего сотрудничества, Ричард подсел за стол к солдатам в форме ёсской гвардии, ему хотелось побольше узнать о предполагаемом месте службы. Гвардейцы с радостью приняли легендарного бандита в компанию, а бочонок ягодного вина, который заказал Ричард, и вовсе сблизил их. Языки солдат развязались, и они стали наперебой рассказывать о своей службе. И тут, впервые за всё время путешествия, Ричард услышал об Артёме. Гвардейцы поведали ему о необычных рабах, которых глава лиги работорговцев преподнёс графу ко дню рождения, о чудесном воскрешении Дмитрия, о похожем на принца Камии шуте, который владел кинжалом так, словно родился с ним. И Ричард помрачнел. На полуслове прервав очередную байку гвардейцев о Дураке, он с тревожным интересом спросил:
  - А куда делся странный брат шута?
  - Кристер подарил его кайсаре Сабире, - пожал плечами рассказчик и продолжил прерванную историю.
  Но Ричард не слушал его: по всему выходило, что Дмитрий, чуть ли не добровольно, оставил Артёма на растерзание Кристеру, а это не укладывалось ни в какие рамки. Сидя, как на иголках, инмарец дождался Марусю, и как только они с Эдгаром появились в общем зале, распрощался с новыми знакомыми.
  - У меня плохие новости, Маша.
  Маруся посмотрела на встревоженное лицо мужа, и на душе заскребли кошки.
  - Но все они живы... Что могло случиться?
  - Тёма... - начал было Ричард и осёкся: Эдгар внимательно прислушивался к разговору бандитов. - Вы договорились, Маша?
  - Да, мы можем доверить ему свои деньги, - автоматически кивнула королева Инмара, гадая, что могло случиться с Димой и Тёмой.
  - Пошли, Эдгар! - приказал инмарец и почти побежал к лестнице на второй этаж, где располагались их апартаменты.
  Влетев в гостиную роскошного номера, Ричард подскочил к седельным сумкам, сложенным у окна, подхватил две из них и вручил Эдгару.
  - Иди, партнёр, работай!
  - Разве мы не будем составлять договор?
  - Вон! - рявкнул Ричард, а Маруся поспешно добавила:
  - Он просто убьёт Вас, если что-то пойдёт не так.
  - П-понял, - выдавил Эдгар и ретировался в коридор, сгибаясь под тяжестью золота - более удивительной сделки он не заключал ни разу в жизни.
  Маруся захлопнула за трактирщиком дверь и повернулась к мужу:
  - Рассказывай!
  Ричард уместил полуторачасовую беседу с гвардейцами в несколько фраз, но их хватило, чтобы поразить Марусю до глубины души. Она проверила, легко ли выходит из ножен меч, и твёрдо произнесла:
  - Я готова отправиться в замок.
  - Я тоже, - кивнул Ричард, и супруги рука об руку отправились седлать коней.
  
  Сегодня Артёму повезло: Кристер был в хорошем настроении, и ему перепала целая тарелка замечательнейшего салата. В тот момент, когда камийская мечта вошла в трапезный зал, он как раз дожевал последний кусочек рыбы и приступил к облизыванию тарелки. Появление новых гостей лишило шута вдумчивого и тщательного завершения трапезы. Он неприязненно взглянул на разбойников, в мановение ока облизал тарелку и преданно уставился на графа, ожидая одного из двух возможных приказов: развеселить или убить.
  Король и королева Инмара с трудом узнали Артёма: его бледное осунувшееся лицо с чёрными кругами под глазами казалось мёртвым, а яркие шутовские одежды выглядели насмешкой над покойником. Маруся чувствовала тяжёлый, удушающий аромат безумия, волнами исходивший от временного мага, Ричард же и без магии видел, что Артём едва жив. "Сколько ему осталось?" - невольно подумал он, и тщательно сохраняемая маска спокойствия пала. Глаза инмарца гневно блеснули, рука помимо воли потянулась к мечу. Шут мгновенно среагировал на опасное для хозяина движение. Он чуть повернул голову к подозрительному гостю, и, как ни странно, это едва уловимое движение успокоило Ричарда. Инмарец опустил руку, надменно поклонился и почти спокойно посмотрел в зеленовато-голубые глаза графа. Ехидно усмехнувшись, Кристер поднёс к губам бокал, сделал несколько глотков и стал с любопытством разглядывать знаменитых разбойников. И если до встречи с разбойниками графа больше всего занимал вопрос, зачем они явились в Ёсс, то теперь его интересовало, что связывает камийскую мечту и безумного принца Камии.
  - Я много слышал о тебе, Ричард, - после долгого молчания произнёс Кристер. - Что привело прославленного бандита в Ёсс?
  - Мы приехали засвидетельствовать Вам своё почтение, - гордо ответил инмарец.
  - Я принимаю его, - хохотнул граф. - И всё же?
  - Нам надоело скитаться по миру, и мы пришли к самому сильному правителю Камии, чтобы предложить свои услуги.
  - Забавно. Но почему вы пришли ко мне, а не к кайсаре?
  - Мне претит служить женщине, какой бы сильной она не была, - презрительно скривился инмарец.
  - Вот как? - Граф растянул губы в слащавой улыбке и указал на Марусю. - Кайсара ни в чём не уступает твоей боевой наложнице. Она также сильна и красива, как твоя женщина. Думаю, ты понравился бы Сабире и с лёгкостью занял место в её постели.
  - Думаешь, она согласилась бы стать моей любимой наложницей? - с ехидцей спросил Ричард и сам же ответил: - Вряд ли! Да и зачем мне кайсара? У меня уже есть Мария, и других мне не надо.
  Граф искренне расхохотался, и Артём со злой ревностью взглянул на Ричарда, который за пять минут разговора ухитрился рассмешить хозяина до слёз. "Вот гад, - яростно думал он, - припёрся мой хлеб отбирать. Если так пойдёт дальше, меня совсем кормить перестанут. И умру я голодной смертью. И кто тогда будет защищать моего любимого хозяина?" Артём тряхнул головой, бубенчики громко звякнули, и Кристер, тотчас оборвав смех, с силой пнул шута ногой:
  - Сиди тихо, Дурак! Не то накажу!
  - Не надо, хозяин, простите, - жалобно проскулил Артём, растянулся ниц перед графом и уткнулся лицом в пол.
  Кристер поставил ногу на спину шута и с ядовитой ухмылкой воззрился на Ричарда:
  - Значит так, разбойник, я приму тебя на службу, при одном условии - ты честно расскажешь мне, зачем приехал в Ёсс.
  - Чтобы служить Вам, граф, - твёрдо ответил Ричард, стараясь смотреть только в лицо правителю Крейда - нога, прижимавшая Тёму к холодным каменным плитам, бесила его.
  Инмарец из последних сил сдерживался, чтобы не прикончить графа. "Я убью его позже, - твердил он себе. - Пусть пока живёт, тварь!"
  - Значит, ты отказываешься говорить правду, - медленно проговорил граф и крикнул: - Стража! Взять их!
  В трапезный зал с мечами наголо ворвались гвардейцы, и разбойники, стремительно обнажив клинки, стали спина к спине.
  Звенела сталь, на плиты зала падали горячие капли крови, слышались предсмертные хрипы и стоны. Придворные с азартом наблюдали за поразительной схваткой: гвардейцев было в несколько раз больше и сражались они прекрасно, но камийская мечта подтвердила многочисленные легенды о своей силе - она была воистину непобедима.
  Замковая гвардия стремительно редела, а разбойники не получили даже царапины. И Кристер поняв, что ещё немного, и ёсские казармы опустеют, рявкнул:
  - Хватит!
  Гвардейцы опустили мечи, но Ричард и Маруся продолжали стоять спиной к спине. Они выжидательно смотрели на графа, чувствуя, что представление ещё не закончилось. И оказались правы: Кристер убрал ногу со спины Артёма и толкнул его в бок:
  - Вставай, Дурак. Повеселимся!
  Шут подскочил, как резиновый мячик. Запах крови взбудоражил его: в глубине шоколадных глаз мерцали крохотные серебряные искры, а рот кривился в болезненно вожделенной улыбке. "Неужели мы встретимся уже сегодня?" - со страхом и радостью подумал граф и, протянув шуту кинжал, приказал:
  - Убей его, Дурак!
  Артём, не целясь, метнул кинжал в Ричарда, и снова повернулся к хозяину. Он был уверен, что убьёт разбойника, но металлический звук заставил его вздрогнуть и втянуть голову в плечи. Король Инмара отбил кинжал мечом и строго произнёс:
  - Осторожней с острыми предметами, мальчик. Не ровён час, порежешься.
  Серебряные искры погасли, рот искривился в плаксивой гримасе. Артём рухнул на колени перед хозяином и запричитал, обливаясь слезами:
  - Дайте мне шанс искупить вину, хозяин. Я больше не промахнусь! Если надо, перегрызу ему горло, только прикажите...
  Шут зарыдал в голос, и разозлившись, графа ударил его сапогом в лицо:
  - Заткнись, слабак!
  Артём рухнул на пол и, ожидая новых ударов, прижал ноги к животу и закрыл голову руками. Покорность принца, как обычно, привела Кристера в ярость. Он подскочил к нему и стал остервенело избивать ногами.
  - Прекрати! - не помня себя от ярости, заорал Ричард, сунул меч в ножны и метнулся к графу. Он оттащил его от Тёмы и тряхнул, как матерчатую куклу. - Не смей бить его! Он болен!
  - Отпусти... - прохрипел Артём, поднялся на колени и подполз к Ричарду.
  Инмарец посмотрел в глаза другу, и по его телу прошла дрожь: взгляд Тёмы наполняла гремучая смесь любви и ненависти, покорности и затаенной угрозы. Ухватившись за плащ разбойника, временной маг тяжело поднялся и тихо повторил:
  - Отпусти его.
  Ричард сглотнул подступившие к горлу слёзы, пальцы разжались и, закусив губу, он вернулся к бледной, как полотно, Марусе. Граф же небрежно потрепал Артёма по щеке и указал на место возле ног. От беглой похвалы шут просиял, на разбитых губах расцвела счастливая улыбка, а из путаницы чувств во взгляде осталось лишь бесконечное обожание. "Какой добрый у меня хозяин!" - радостно подумал Артём, опустился на пол и с восторгом уставился на Кристера.
  "Смотрит на него, совсем как на Фиру, - мысленно поморщился Ричард. - Плохо, хуже некуда..."
  Граф кивнул на трупы и раненых, и гвардейцы стали выносить их из зала. Ричард и Маруся исподлобья смотрели на Кристера, но тот молчал, наблюдая за скорбной работой солдат. И заговорил лишь тогда, когда последний труп был вынесен прочь.
  - Я готов принять вас на службу, господа бандиты. Да только не ошиблись ли вы, избрав Крейд, а не Харшид? Кайсара оценила ваши головы в миллион бааров. В Бэрисе ты, Ричард, мог бы получить титул и стать советником кайсары, а в Ёссе будешь рядовым гвардейцем. А что касается твоей любимой наложницы... - Граф осмотрел Марусю с головы до ног, сально ухмыльнулся и закончил: - Она станет моей личной телохранительницей. Согласен?
  - Да! - твёрдо ответил Ричард и вкрадчиво добавил: - Только прошу обратить Ваше сиятельное внимания на два весьма важных факта: Маруся МОЯ любимая наложница и владеет мечом лучше, чем кайсара саблей.
  - Решил начать службу с угроз, разбойник? - ядовито осведомился Кристер, но в следующий миг рассмеялся: - Ты ведёшь себя, как сильный человек, и я прощаю тебе опрометчивые слова. Прошу камийскую мечту к столу!
  Кристер широко улыбнулся Ричарду, подошёл к Марусе и с наигранным почтением подал ей руку.
  - Позвольте проводить Вас к столу, великая госпожа.
  - Почту за честь, Ваше сиятельство.
  Маруся спрятала меч в ножны и вложила руку в крепкую ладонь графа. Придворные с изумлением смотрели, как правитель Крейда усаживает разбойников по обе руки от себя и лично наполняет их кубки.
  - За камийскую мечту! - провозгласил граф, игриво подмигнул Марусе, выпил кубок до дна и крикнул: - Дурак! У нас гости!
  Артём вскочил, поклонился хозяину и заорал:
  - Приветствую вас в славном замке Ёсс, друзья! Вы - великие воины, и прославите моего господина, могущественного и прекрасного правителя Крейда! Поднимите чаши и влейте в себя как можно больше вина за здравие лучшего из государей!
  Шут прошёлся колесом перед столом, сделал сальто и, приземлившись на ноги, запел похабные куплеты. Его бешеный взгляд метался по лицам придворных, но чаще всего задерживался на боевой наложнице Ричарда. От девушки исходила сила, и в больном сознании зародилась чудесная, блистательная мысль. Шут пел, кривлялся и балагурил, думая о том, что если хозяин забьёт его до смерти, Маруся вполне сможет стать защитницей могущественного и прекраснейшего правителя Крейда. "Я умру со спокойной душой!" - мысленно восклицал Артём, и глаза его лихорадочно блестели.
  - Достаточно! - прервал выступление Кристер и бросил под ноги шуту кусок хлеба.
  Дрожащей рукой Артём схватил подачку и стал жадно рвать хлеб зубами - сегодня хозяин был необычайно добр, и Тёма боготворил его. Ричард не знал, куда девать глаза: смотреть на друга было горько и больно. Скрипнув зубами, инмарец смял в руке серебряный кубок и отбросил его в сторону. Граф с кривой улыбкой проследил, как катится по полу кусок серебра, повернулся к Марусе и торжественно произнёс:
  - Завтра я устраиваю охоту в твою честь, великая госпожа. Кого ты предпочтёшь убить: оленя или кабана?
  "Тебя!" - едва не вырвалось у Маруси, но она взяла себя в руки и радостно сообщила:
  - С удовольствием поохочусь на чёрного оленя, Ваше сиятельство. Говорят, эти необыкновенные животные встречаются только в Чарийском лесу. А их шкуры так чудесно смотрятся у камина.
  - Решено! - Граф рубанул ладонью воздух. - Ты застелешь шкурами чернух всю свою гостиную!
  - Мне хватит и одной, Ваше сиятельство! Бессмысленное уничтожение столь редкого вида неразумно. Всегда нужно знать меру, а то рискуешь остаться ни с чем.
  - Неужели? - деланно расстроился граф. - А мне казалось, что для сильного ничто не слишком!
  - Вы безусловно правы, господин граф, но сила, лишенная разума, грозит обернуться слабостью.
  Маруся пронзительно взглянула на графа, и его сердце забилось чаще. Боевая наложница Ричарда, смотрела на него, как на равного, и это возбуждало графа больше, чем покорно изысканные ласки невольниц. Не сводя глаз с девушки, Кристер поднял руку, и раб вложил в его пальцы кубок.
  - За тебя, Мария!
  Тем временем Ричард наблюдал за Артёмом, который с неприкрытым восхищением следил за беседой хозяина с новой телохранительницей. "Что с ним такое? - недоумевал инмарец. - Кристер почти убил его, а он восторгается им. И, руку даю на отсечение, восторгается совершенно искренне! А этот гад пользуется его состоянием на всю катушку. И как только не боится? Ведь рано или поздно Тёма очнётся, или, хуже того, вернётся Дима. Уж он-то не станет церемониться с обнаглевшим камийцем! Правда непонятно, почему он вообще покинул замок. Или его состояние ещё хуже Тёминого? - От этой мысли инмарец похолодел. Он глотнул вина, пытаясь успокоиться, и решительно сказал себе: - Дима всегда знает, что делает. Уехал, значит, так было нужно! И нечего дёргаться. Главное, помочь Тёме выжить, а потом появится Дима и..."
  Инмарец не успел закончить мысль. Погрузившись в тревожные раздумья, он совершенно перестал следить за залом и едва не поплатился за это: Кристер неожиданно обернулся к нему и, обнаружив, что взгляд новоявленного гвардейца по-прежнему устремлён на Артёма, ухмыльнулся:
  - Тебе понравился мой шут, господин Ричард? Хочешь, чтобы он продолжил выступление?
  - Нет! - отрезал инмарец. - Хочу спросить: он действительно похож на принца Камии?
  Придворные ахнули: разговоры на запретную тему были чреваты смертью, однако правитель Крейда широко улыбнулся новому гвардейцу и со злорадством произнёс:
  - Одно лицо. Но, в отличие от сына великого Олефира, мой шут труслив, как заяц, да, к тому же, умом не блещет. Он настолько глуп, что порой не может понять, чего хочет от него хозяин. Но я умею доходчиво объяснять, не так ли, Дурак?
  - Да, хозяин. - Шут вздрогнул и умоляюще посмотрел на графа. - Не бейте меня, пожалуйста, я ничего не сделал.
  - Вот именно. Ты уже пять минут сидишь без дела.
  Артём вскочил, перекувырнулся в воздухе и приземлившись на четвереньки, с громким лаем понёсся по залу. Придворные загоготали, и в шута полетели обглоданные кости. Вскочив на ноги, Артём стал на лету ловить кости, подбрасывать их в воздух, и вскоре перед ним завертелся желтовато-серый круг. Руки шута мелькали с невероятной скоростью, кости кружились всё быстрее, и Ричард, никогда не замечавший за Тёмой страсти к цирковому искусству, вмиг догадался, что его безумный друг использует магию. "Неужели это всё, на что он способен? - с горечью спросил себя инмарец, отвёл взгляд от Артёма и глотнул вина. - Как мне помочь ему?"
  Ричард пил кубок за кубком - наблюдать за фиглярством друга на трезвую голову было невыносимо. Шут лез из кожи вон, стараясь развеселить хозяина, а тот даже не смотрел в его сторону, целиком и полностью отдавшись флирту с телохранительницей. Инмарец видел, что Артём уже едва держится на ногах, но остановиться без приказа не смеет. Голос его охрип, движения замедлились, став неуверенными и вялыми. Шут с трудом передвигался по залу, и придворные перестали обращать внимание на его жалкие потуги развеселить их. На последнем издыхании Артём перекувырнулся через голову и трупом растянулся на полу.
  Граф прервал разговор с Марусей и как бы мимоходом заметил:
  - Слабак. Вот принц Артём, как я помню, мог веселиться дни и ночи напролёт! Уберите эту хилую тварь из зала!
  Гвардейцы подхватили шута под руки и поволокли прочь.
  - Пусть лекарь зайдёт к нему! - крикнул им вслед Кристер и обратился к Марусе: - Я принадлежал к свите принца Камии, дорогая. Артём был мастером устраивать захватывающие представления. Однажды в Эфре...
  Маруся со вниманием слушала рассказ графа. В нужных местах она улыбалась и восторженно ахала, и Кристер, чертовски довольный отзывчивым интересом телохранительницы, заливался соловьём. Придворные давным-давно наелись, им смертельно надоело сидеть за столом, а граф всё не унимался. Истории следовали одна за другой, и, казалось, им не будет конца.
  Около полуночи Ричард не выдержал.
  - Послушайте, Ваше сиятельство, - пьяно произнёс он и, по-свойски ткнув графа в бок, указал на придворных, - если Вы не прекратите болтать, завтрашняя охота пойдёт прахом. Ваши вассалы будут засыпать в сёдлах и валиться с коней, как спелые груши. Да и нам с Машей пора спать.
  - Ты забываешься! - взорвался граф и вскочил, намереваясь отдать гвардейцам приказ арестовать Ричарда, но тут раздался весёлый смех телохранительницы.
  Кристер резко обернулся к Марусе, чтобы узнать причину её внезапного веселья, натолкнулся на сияющий взгляд серых глаз и невольно улыбнулся - девушка была восхитительно хороша. Маруся грациозно склонилась к графу и указала на пузатого, грузного мужчину в синем камзоле, украшенном множеством золотых пуговиц.
  - Я представила, как, на всём скаку, вон тот толстяк вылетает из седла и катится по лесу, звеня, точно бочка с монетами.
  В голове графа мгновенно возникла нужная картинка, и он расхохотался.
  - Твой господин прав, Мария. Нам всем нужно отдохнуть. Вас проводят в покои для гостей.
  Кристер поцеловал руку девушки и направился к дверям, а к камийской мечте подбежал раб в парадной ливрее:
  - Прошу следовать за мной, господин Ричард!
  
  Кристер вошёл в свои покои в прекрасном расположении духа. Появление в Ёссе камийской мечты обрадовало его. Во-первых, разбойники были явно знакомы с сыном великого Олефира, и он надеялся выведать у них правду об Артёме и его странном брате; а во-вторых, боевая наложница Ричарда оказалась весьма интересной и привлекательной особой, и граф рассчитывал, что она будет совмещать обязанности телохранительницы и наложницы. Он уже сегодня мог приказать Марусе охранять свой ночной покой, но решил не спешить, интуитивно чувствуя, что девушка того же поля ягода, как и её друзья.
  Нежась в тёплой ванне, Кристер строил планы соблазнения Маруси, и на его губах играла зловеще-сладкая улыбка. Задача была не простой, но граф был уверен, что если правильно поведёт себя, то боевая наложница сама падёт в его объятия. Ричарда он в расчёт не брал: на взгляд графа, разбойник не отличался умом и сообразительностью. Например, в отличие от Марии, скрыть знакомство с Артёмом он не сумел - смотрел на кривлянья шута так, словно у него на глазах пытали отца или возлюбленного. "А вдруг, они и впрямь любовники? - Кристер хихикнул, и в голове возникла весьма фривольная картинка. - Да... Чудненькая парочка..." Однако веселился граф недолго. Не особо сметливый Ричард был весьма силён и драться с ним не хотелось. Впрочем, в распоряжении графа имелись опыт и мастерство всех ёсских отравителей. "Что мне мешает подарить ему, скажем, перстень в знак его разбойничьих заслуг? Едва ощутимый укол, и прощай, камийская мечта! Прикажу воздвигнуть для него мраморный склеп рядом с гробницей великого Олефира, устрою пышные похороны. В назидание казню пару-тройку каких-нибудь преступников, и дело в шляпе! Тогда Мария вполне законно станет моей наложницей. Решено!" И не откладывая дела в долгий ящик, Кристер приказал позвать господина Нарима. Замковый лекарь одинаково хорошо составлял и яды, и лекарства...
  Хорошее настроение не покинуло Кристера и утром. За завтраком он отдал несколько распоряжений и отправился в гостевые покои. Граф без стука вошёл в гостиную и обнаружил камийскую мечту за столом - Ричард и Маруся пили чай. Хозяин Ёсского замка поприветствовал новоявленных подданных небрежным кивком и сообщил:
  - Ты останешься в замке, Ричард, а мы с Марией отправимся на охоту.
  Правители Инмара молча поклонились. Они предполагали, что события будут развиваться именно так, и приказ графа их не удивил. Однако Кристер выглядел таким довольным и счастливым, что у Маруси тревожно защемило сердце. Она с беспокойством посмотрела на мужа, но Кристер уже протянул ей руку, и девушка покорилась. Крепко сжав её ладонь, Кристер одарил Ричарда змеиной усмешкой и направился к дверям. На пороге он обернулся и увидел то, что ожидал - глаза разбойника полыхали гневом. "Ничего, мечта, не долго тебе злиться!" - язвительно подумал граф и вывел Марусю в коридор, уверенный в том, что она больше никогда не вернётся в гостевые покои.
  Ричард проводил правителя Крейда яростным взглядом, допил чай и подошёл к окну. Ворота замка были видны, как на ладони, и инмарец, убедившись, что кавалькада охотников во главе с Кристером и Марусей понеслась к лесу, отправился на поиски шута.
  В отсутствие правителя замок ожил: гвардейцы и рабы, пользуясь иллюзией свободы, отдыхали, кто как умел. Ричард без труда выяснил, где держат Дурака, и направился к нему. Он не знал о чём будет говорить с другом, но нутром чувствовал, что этот разговор жизненно важен для обоих.
  У двери комнаты шута несли караул двое гвардейцев. Их лица выражали бесконечную скуку и тоску.
  - Привет, ребята! - громко сказал Ричард. - Как служба?
  - Могла бы быть лучше, - поморщился один из солдат, а другой только горько вздохнул.
  - И в чём проблема? - с сочувствием поинтересовался инмарец. - Может, я смогу помочь?
  - Да ничем ты не поможешь, господин Ричард, - сумрачно произнёс один, а другой, почесав затылок неуверенно заметил:
  - Если только... - Он осёкся, вопросительно посмотрел на напарника, и тот неопределённо пожал плечами:
  - Если граф узнает, что мы отлучались с поста, он нас по головке не погладит. Прямо злость берёт, как паршиво дело обернулось. И, между прочим, из-за тебя, господин Ричард! Не перебей ты вчера половину наших, у нас с Патом сегодня бы выходной был! Я уже и с кухонным надсмотрщиком договорился. Ему на днях новых рабынь дали. Миленькие девочки! Мы с Патом собирались чуток с ними покувыркаться, а теперь не до женщин! Пока новых гвардейцев не наберут, будем каждый день дежурить.
  - Ну да, - мрачно буркнул Патрик. - Тебе-то хорошо, господин Ричард, любимая наложница - всегда под рукой. Небось не только драться умеет!
  - Что есть, то есть, - благодушно кивнул инмарец. - Маша у меня - чудо!
  - Да тебе вообще повезло: поди всяких попробовал, по миру мотаясь! И харшидок, и суниток... Хоть бы рассказал, как они в постели!
  - А ты сам в разбойники подайся! Погуляешь по миру с мечом в руке, и женщин всяких познаешь, и денег заработаешь, и славу.
  - Куда уж мне, - раздражённо отмахнулся гвардеец.
  Ричард ухмыльнулся и миролюбиво предложил:
  - Хотите, я за Вас пару часов подежурю? Граф всё равно на охоте, и с проверкой не нагрянет, а я вас не выдам. Развлекайтесь себе на здоровье!
  Гвардейцы переглянулись, потоптались на месте, и Патрик решительно заявил:
  - Эх, была не была! Пошли, Кенни, когда ещё случай представится?
  Солдаты прислонили к стене алебарды и с топотом понеслись к лестнице. Ричард прислушался к удаляющемуся стуку каблуков, посмотрел по сторонам, на всякий случай подождал ещё минут пять и проскользнул в комнату шута.
  Артём сидел на окне, свесив ноги на улицу, и тоскливо смотрел вниз, на крошечные фигурки людей, свободно гуляющих по двору.
  - Привет, Тёма, - тихо сказал инмарец.
  Он ждал, что друг обернётся, но Артём вскочил, как ошпаренный, и, раскинув руки, закачался на краю подоконника. В его глазах плескался ужас. Ричард метнулся к другу, схватил в охапку и втащил в комнату.
  - Зачем? - прошептал временной маг и разрыдался. - Я хочу умереть! Я больше не могу! Всё равно он убьёт меня! Я делаю всё, что он хочет, а ему всё мало! Я устал! - Шут вырвался из рук друга и рухнул перед ним на колени. - Позволь мне умереть, господин, или убей сам!
  - Успокойся, Тёма. Принцу Камии не пристало лить слёзы, - твёрдо произнёс Ричард, поднял друга на ноги и всмотрелся в бледное, осунувшееся лицо. - Ты - принц Камии, Тёма!
  Артём мгновенно накрыл комнату щитом, безумными глазами уставился на инмарца и истерично завизжал:
  - Не говори так! Он будет бить меня! Я - шут! Ты специально назвал меня принцем! Граф хочет, чтобы я опять ошибся?! Я знаю, как себя вести! Я - шут!!!
  - Что ты орёшь? Нас же никто не слышит!
  В глубине глаз временного мага зажглись серебряные точки.
  - Как ты догадался? Ты маг? - холодно спросил он.
  - Я воин, а маг у нас - ты! Я давно знаю тебя, Тёма, и...
  - Неправда! Я не маг! Тебя подослал граф! Он хочет убедиться, что я не понимаю, что принц Камии - это я! Я не принц Камии, я - шут! - вновь впав в истерику, прокричал Артём, и Ричард тяжело вздохнул:
  - Ну и каша у тебя в голове.
  - Да, я безумец, и не понимаю, что говорю, - поспешно согласился временной маг и, сверкнув подёрнутыми серебром глазами, зло закончил: - Так и доложи графу!
  - Вот теперь ты действительно похож на принца Камии.
  - Заткнись! - прошипел Артём. - Что тебе надо? Я же сказал, что я не принц Камии. Я - Дурак!
  - Достал! - раздражённо выпалил Ричард. - Немедленно прекрати истерику! Мы приехали в Ёсс ради тебя, Тёма! Мы хотим помочь тебе!
  - В самом деле? - ощетинился временной маг. - С какой стати местных бандитов заботит раб графа Кристера?
  - Мы не камийцы. Мы пришли из Лайфгарма, и мы твои друзья, Тёма
  - Врёшь! Ты шпион графа! - Временной маг отшатнулся и задрожал: - Ты пришёл убить меня! Граф правильно выбрал исполнителя. Я не справлюсь с тобой. Пожалуйста, не тяни. Я устал. Можно, я закрою глаза?
  - Не говори глупостей, Артём! - гаркнул Ричард. - Я не собираюсь убивать тебя. Ты мой друг!
  - Друг, - с готовностью закивал временной маг и поклонился: - Как прикажете, господин.
  - Прекрати! - завопил инмарец, порывисто обнял Артёма и успокаивающе погладил его по спине. - Лучше скажи, почему Дима уехал?
  Временной маг уткнулся в плечо друга и зарыдал в голос.
  - Не говори о моём брате! Кристер подарил его Сабире. Я ненавижу его! Он умрёт! Я отомщу! - забывшись, заорал он и скороговоркой добавил: - Я не принц Камии, я - шут. Я - Дурак!
  - Дима может использовать магию?
  - Он умеет делать воду. - Временной маг перестал плакать, поднял руку, и сквозь пальцы потекли тонкие струйки воды. - Дима - маг, а я нет.
  - И всё? - ужаснулся Ричард.
  - Да, - кивнул Артём и снова заплакал: - Я не знаю, жив ли он. Я люблю его... Только он заботился обо мне... Остальные издеваются и смеются... - Неожиданно он перестал рыдать, поднял голову и твёрдо посмотрел в глаза другу: - Они умрут! Все! У меня длинный список!
  Шоколадные глаза озарил ледяной серебряный свет, но временной маг моргнул, и в глубине зрачков остались лишь крохотные серебряные искорки.
  Ричард покачал головой, сорвал с друга шутовской колпак и погладил по спутанным пшеничным волосам:
  - Всё будет хорошо, Тёма. Дима справится. Он всегда справляется. Я слышал, кайсара хорошо обращается с ним.
  Артём радостно улыбнулся:
  - Спасибо за добрые вести, друг! Ты такой же хороший, как мой брат, и я не буду убивать тебя и твою жену.
  - Только никому не рассказывай, что она моя жена, - мягко попросил Ричард.
  - И ты больше не говори со мной, иначе нас накажут. Граф умеет причинять боль... - прошептал Артём, едва заметные искорки в глазах погасли, и он затараторил: - Я не принц Камии, я - шут. Скажи об этом графу, и он не будет бить меня...
  Слова сменили судорожные рыдания, временной маг закрыл лицо руками и осел на пол. Ричард с тоской посмотрел на друга:
  - Мне жаль, что, проснувшись, ты станешь... - Он запнулся.
  - Смертью! - оборвав плач, сладострастно закончил принц Камии, обхватил голову руками и запричитал: - Я - шут... Я - Дурак...
  Инмарец вздрогнул, и мурашки побежали по его спине. Перед внутренним взором возник трапезный зал Ёсского замка: за столами вместо роскошно одетых аристократов сидели скелеты. На костях тускло сверкали золото и серебро, мрачно светились драгоценные камни. "Скоро Тёма очнётся и уничтожит Ёсс", - отрешённо подумал Ричард, погладил безумного друга по плечу и вышел за дверь.
  
  Глава 18.
  Взрыв.
  
  Кен и Патрик пробежали по коридору, спустились с лестницы и остановились.
  - Его сиятельство был прав. Господин Ричард не отличается проницательным умом. Он даже не заподозрил, что его обманывают.
  - Не торопись с выводами, Пат. Может, он и не поверил нам.
  Гвардейцы развернулись, неслышными шагами поднялись по лестнице, и Кенни осторожно выглянул из-за угла:
  - Никого!
  - Вот, болван! Сам в ловушку полез.
  Напарники прокрались по коридору и нырнули в каморку рядом с комнатой шута. Они приникли к искусно замаскированному окошечку и увидели Дурака, который, стоя на коленях, молил Ричарда о смерти. Сначала шпионам Кристера был виден каждый жест и слышно каждое слово подопечных, но внезапно в уши ударила тишина.
  "Магия!" - одновременно подумали гвардейцы и многозначительно переглянулись. Граф предупреждал, что от разговора бандита и шута можно ожидать чего угодно, и не ошибся. А уж когда с ладони Дурака потекла вода, а потом его глаза вспыхнули таинственным светом, Кенни с Патриком застыли с открытыми ртами. Очнувшись от потрясения, они отпрянули от окошка, пулей вылетели из каморки и понеслись в казарму. Запершись в своей комнате, шпионы графа перевели дух и со страхом посмотрели друг на друга.
  - Он на самом деле принц Камии, - дрожащим голосом поговорил Патрик и с тревогой добавил: - Когда он придёт в себя, в Ёссе будет жарко, как в Харшидской пустыне.
  - Ага, - кивнул Кенни, наклонился и вытащил из-под кровати бурдюк с вином. - Выпьем?
  - Давай! А заодно решим, куда нам податься из Ёсса.
  - Сегодня же ночью, - подхватил Кенни, задумчиво почесал подбородок и предложил: - Поедем в Аргул, Пат. В дикой, лесной стране затеряться легче всего.
  - Согласен.
  Патрик разлил по кружкам вино, гвардейцы выпили и нехотя поднялись: бежать, не доложив графу о проделанной работе, было глупо. Гвардейцы вернулись на пост, поблагодарили Ричарда за неоценимую услугу и, взяв в руки алебарды, замерли, словно статуи.
  Инмарец с недоумением посмотрел на взволнованные лица солдат, но спрашивать ни о чём не стал. Развернулся и отправился на разведку. До вечера он шатался по залам и галереям, знакомился с придворными и гвардейцами, пытаясь выяснить подробности жизни Димы и Артёма в Ёссе, но камийцы готовы были говорить о чём угодно, кроме странных братьев-рабов. Не солоно хлебавши, Ричард вернулся в свои покои, съел ужин, сервированный на столе в гостиной, и устроился в кресле у окна. Солнце наполовину скрылось за лесом, а охотники всё не возвращались, и на душе у инмарца заскребли кошки. Он поднялся и кругами заходил по комнате, размышляя, что могло случиться...
  
  Кристеру понравилось охотиться с телохранительницей. Маруся держалась в седле лучше иного мужчины, и, увертываясь от колючих веток, так грациозно и чувственно прижималась к холке коня, что графу становилось не по себе. Он на миг отводил глаза от соблазнительной фигуры, затянутой в серый замшевый костюм, и вновь поворачивал голову к наложнице, и с каждой минутой всё больше жалел, что не приказал отравить Ричарда уже сегодня.
  Раздались призывные звуки охотничьих рогов, заливистый лай собак, крики загонщиков. Маруся взглянула на Кристера, и по его телу прошла дрожь: тёмно-серые глаза лучились восторгом и... силой. "Какая женщина... Огонь!" - восхищённо подумал граф и улыбнулся:
  - Вперёд, великая госпожа!
  Кристер пришпорил коня, и они понеслись по сосновому бору...
  Охота увенчалась успехом: огромный чёрный олень был повержен, но Кристер не спешил возвращаться в замок. Он взглянул на пылающие щёки телохранительницы, задержал взгляд на голубоватой сосновой игле, запутавшейся в длинных русых волосах, и крикнул:
  - Разбивайте лагерь!
  Слова графа эхом разнеслись по лесу и отозвались в душе Маруси предчувствием близкой беды. Идея переночевать в лесу ей не понравилась, но возражать правителю Крейда было неразумно, и девушка ослепительно улыбнулась:
  - Обожаю лес, Ваше сиятельство! А оленина с дымком - моя страсть!
  - Буду рад угодить тебе, дорогая. А пока мясо готовят, проедемся по окрестностям! Чарийский лес чудеснейшее место в Крейде, а может, и во всей Камии. Поверь, мне есть с чем сравнивать - мы с принцем объехали весь мир.
  Кристер посмотрел в безмятежно-счастливое лицо Маруси, тронул поводья, и всадники неторопливо ехали по сумеречному лесу. Могучие сосны с пышными кронами почти целиком закрывали небо, и лишь иногда настырный белый луч пробивался сквозь колючий заслон и врезался в мягкую, густую траву, даря свет застенчивым и нежным лесным цветам. Голубовато-зелёные вершины сосен чуть покачивались, и к тихому стуку лошадиных копыт добавлялись загадочный шум длинных игл и протяжный лёгкий гул. В воздухе разливались терпкие запахи смолы и меда, жужжали шмели, а в полосках света клубилась мошкара. Кристер искоса поглядывал на телохранительницу и молчал. Он затеял прогулку, чтобы поговорить с девушкой по душам, но, оставшись с ней наедине, передумал: интуиция подсказывала, что при живом хозяине Маруся откровенничать не станет. "Значит, нужно его убить!" - подумал Кристер и решительно развернул коня.
  Вернувшись в лагерь, правитель Крейда спешился, подозвал гвардейца и вместе с ним вошёл в большой красный шатёр. Оставшись без опеки графа, Маруся облегчённо вздохнула. Она надеялась немного побыть в одиночестве, но не тут-то было. Едва девушка спрыгнула с коня, рядом, словно из-под земли, возникли двое гвардейцев.
  - Его сиятельство велели охранять Вас, госпожа Мария, - объяснил один из них, а другой подтверждающее кивнул и добавил:
  - Вы можете совершенно свободно передвигаться по лагерю, но выходить за его пределы Вам строго запрещено.
  - Понятно.
  Маруся огляделась, села на поваленное дерево и стала наблюдать за суетой вокруг графского шатра. Красный полог мотался, как на ветру, впуская и выпуская придворных и гвардейцев. После короткого разговора с Кристером, некоторые из них скрывались в шатрах, а некоторые вскакивали на коней и уносились в сторону замка. Вскоре "приём" закончился, однако граф не появился, и Маруся занервничала: "Что он затеял? Неужели, пока я тут прохлаждаюсь, Ричард сражается? А вдруг его уже убили? Нет! Он жив! Я же чувствую!"
  И тут, на взмыленных лошадях, из леса вылетели двое гвардейцев. Они осадили коней возле шатра графа, спрыгнули на землю и скрылись за пологом. Маруся сжала кулаки, интуитивно чувствуя, что гвардейцы привезли новости о Ричарде. Если бы не верзилы за спиной, девушка подкралась бы к шатру и подслушала разговор, а так ей оставалось лишь сидеть и ждать.
  В небе зажглись первые звёзды, над лесом встала красноватая луна. Гвардейцы наконец покинули графский шатёр, и Кристер соизволил обратить внимание на телохранительницу. Откинув полог, он подозвал девушку, а, когда та подошла, подал ей руку и с язвительно ласковой улыбкой сказал:
  - Поужинаем, дорогая, а заодно поболтаем. У меня есть интересные новости для тебя.
  Кристер ввёл Марусю внутрь шатра, снял с её спины ножны и положил у двери. Девушка недовольно поджала губы:
  - Но как я буду охранять Вас, Ваше сиятельство?
  - Здесь мне ничего не угрожает, дорогая! Разве что яд, а от яда меч не защита! - рассмеялся граф и усадил Марусю на мягкие подушки возле низкого походного столика.
  Почти сразу в шатёр внесли серебряное блюдо с куском оленины, высокий изящный кувшин и серебряные бокалы. От запаха мяса у Маруси заурчало в животе, а рот наполнился слюной. Она невольно сглотнула, и граф с усмешкой заметил:
  - Принц Артём обожал морить людей голодом. Одна из любимейших его забав! Помню, как однажды... - начал он и осёкся. - Впрочем, что я тебе рассказываю. Ты знаешь Артёма не хуже меня, не правда ли?
  Маруся с безмятежным видом разлеглась на подушках и с едва заметной улыбкой посмотрела на графа:
  - Что натолкнула Вас на эту смелую мысль, Ваше сиятельство?
  - Ты непростая наложница! Ты ведёшь себя, как... как свободная женщина! - выплюнул граф, схватил кувшин и, сделав большой глоток, продолжил немного спокойнее: - Ты не похожа на камийку! Наши невольницы просто не могут вести себя столь расковано. Даже наедине со своим господином они не позволяют себе и сотой доли того, что делаешь ты! А уж то, как ты держишься в седле и владеешь мечом, и вовсе не укладывается ни в какие рамки. Где ты родилась? Отвечай добровольно, или я вырву у тебя правду калёным железом!
  - Я камийка, Ваше сиятельство, - спокойно ответила Маруся. - Что же касается моего свободного воспитания... Ричард хотел видеть меня такой, какая я есть. А первейший долг наложницы - неукоснительно выполнять желания господина.
  - Врёшь! Ты пришла из другого мира. Мне известно, что твой драгоценный Ричард рассказал Фарроху! Это потом о вас появилось множество легенд... - Кристер шагнул к Марусе и прорычал: - Сейчас же говори, откуда вы взялись и что связывает вас с Артёмом и Дмитрием! Кем вы приходись принцу: друзьями, любовниками, вассалами?
  Маруся грустно покачала головой:
  - С чего Вы взяли, что мы имеем какое-то отношение к принцу Камии? Мы с Ричардом удачливые разбойники, не более того!
  - В Камии полно, как ты говоришь, удачливых разбойников! Но среди них нет женщин! Какой идиот, кроме Вамика, мог дать невольнице меч? Да и то, что вы разбойничали вдвоём наводит на определённые мысли.
  Граф бросил на Марусю долгий пронзительный взгляд, ожидая вопроса, но девушка молчала, и он отчеканил:
  - Ты и твой Ричард - маги.
  - Забавный вывод. Только зачем магам поступать на службу к кому бы то ни было. Это всё равно, что представить великого Олефира рабом.
  - А почему нет? - оскалился граф. - У меня в шутах - принц Камии, а кайсара наслаждается ласками его брата. А они, как мне кажется, не самые слабые маги, так?
  - Вам виднее. Я не возьмусь оценивать их силу, но, судя по рассказам о принце, Вы играете с огнём, Ваше сиятельство.
  Кристер презрительно фыркнул, снял с пояса кинжал, вонзил его в мясо и, отрезав внушительный кусок, поднёс ко рту. Маруся равнодушно следила, как по пальцам графа течёт сок, и думала о Диме. Упоминание о постельных развлечениях кайсары напрочь лишило её аппетита. "Ревную я, что ли? Но это глупо! - думала Маруся. - Дима всё равно не может быть со мной. У него Станислава есть... А кайсара... Если он спит с ней, значит, так надо. Она лишь короткий эпизод в его жизни. Как и я..."
  Губы девушки дрогнули, и Кристер, не сводивший глаз с телохранительницы, победно усмехнулся:
  - Не такая уж ты и сильная! Хотя это скорее хорошо, чем плохо. Мне нужна женщина, а не гвардеец в шальварах. Покорись, и я тебя не обижу. Буду лелеять и холить, как редкий цветок. А сейчас расскажи, что тебе известно о Дмитрии, Артёме, и я позволю тебе поесть.
  - Спасибо, граф, но я не голодна. И потом, кусок оленины - оскорбительно низкая цена для камийской мечты, Вам не кажется?
  - И что же ты хочешь получить за свой рассказ?
  Маруся очаровательно улыбнулась Кристеру:
  - Принца Камии.
  - Стерва! - трясясь от злости, прошипел граф. - Скоро ты на коленях будешь ползать, вымаливая корку хлеба. Я научу тебя хозяина уважать!
  - Извините, граф, но мой хозяин - Ричард. И он не позволит Вам унижать меня!
  - Посмотрим, - рыкнул Кристер. - Взять её!
  Маруся вскочила на ноги, метнулась к мечу, но не успела: гвардейцы, ворвавшиеся в шатёр, набросились на неё, словно бешеные псы. Она сопротивлялась, как могла, но силы были неравные: девушку связали по рукам и ногам и поставили на колени перед графом.
  - Вот так-то, великая госпожа, - с издёвкой произнёс Кристер. - Не такая уж ты и сильная. И место тебе не в моей личной страже, а в моей личной спальне.
  Правитель Крейда нежно провёл кончиками пальцев по щеке Маруси, требовательно посмотрел на офицера и, дождавшись утвердительного кивка, произнёс:
  - Зовите!
  Сильные руки вцепились в русые волосы и рывком развернули пленницу к входу. От резкой боли из глаз брызнули слёзы. Сквозь солёную пелену девушка увидела, как лёгкий полог откинулся и в шатёр вошёл муж. Маруся хотела закричать, чтобы предупредить его о ловушке, но, почувствовав холодную сталь у горла, промолчала. Умирать было рано. Она надеялась, что ещё пригодится Ричарду.
  Инмарец предполагал, что увидит, и сумел сохранить невозмутимый вид. Бесстрастным взглядом окинув связанную жену, он перевёл глаза на графа и вскользь заметил:
  - Крейдом правит великий человек - наложницу сумел пленить.
  Кристер пропустил оскорбление мимо ушей. Он холодно посмотрел на Ричарда и приказал:
  - Отдай меч гвардейцам. Ты арестован.
  - А если не подчинюсь, убьёшь Марию? - ухмыльнулся инмарец, вынул меч из ножен и передал его офицеру. - Что дальше?
  - Что связывает камийскую мечту с принцем Камии?
  - Ничего.
  - Отпираться бессмысленно! Я видел, как ты смотрел на Артёма вчера, а сегодня ты проник в комнату шута и беседовал с ним, как с родным. О чём вы говорили?
  - А тебе не доложили? Какая досада! Надо казнить шпионов за нерадивость.
  - Прекрати паясничать! Ты знаешь, почему мои шпионы не слышали вашего разговора! Ты тоже маг!
  - Я воин!
  - Как давно ты знаком с Артёмом?
  - Да уж подольше, чем некоторые.
  - Значит, ты признаёшься, что пришёл из другого мира! - Кристер довольно потёр руки. - Что ж, наш разговор становится продуктивным. Скажи, Дмитрий действительно брат Артёма?
  - Даже больше! - Инмарец кивнул на жену и добавил: - Отпусти мою женщину, граф, а не то слова больше не услышишь!
  - Мы ещё не договорились!
  - А я и не собираюсь с тобой договариваться! Либо ты опускаешь Марусю, и мы расстаёмся по-хорошему, либо я убью тебя.
  - Попробуй, но, имей в виду, твоя наложница ненадолго переживёт меня.
  - Проверим? - ухмыльнулся Ричард и метнулся в сторону
  Офицер выдохнуть не успел, а меч уже вернулся к хозяину. Серебристая молния сверкнула в воздухе и замерла в сантиметре от шеи графа.
  - Так что будем делать, Кристер?
  - Не-е-ет! - раздался истеричный крик, и в шатре возник Артём. Он бросился в ноги Ричарду, молитвенно сложил руки и запричитал: - Не убивай моего хозяина, Ричи. Он заботится обо мне! Пожалуйста, отпусти его, иначе я умру, и Дима не найдёт меня! Он должен жить, потому что мы договорись, а ты уходи! Оставь моего хозяина и уходи, иначе он убьёт меня, и Дима расстроится, когда вернётся! И я буду оплакивать его...
  Артём обхватил сапоги инмарца, уткнулся в кожаные голенища и зарыдал в голос. Ричард опустил меч и в ужасе прошептал:
  - Тёма... Не надо, Тёма...
  - Не убивай его, Ричи!
  Ричард с ненавистью взглянул на графа, наклонился и погладил друга по плечу:
  - Да чёрт с ним, пусть живёт. Только не плачь, Тёма.
  - Спасибо! - счастливо выкрикнул временной маг и вскочил на ноги. - Я никогда не забуду того, что ты сделал для меня, Ричи! Прощай!
  Он хлопнул друга по плечу, и тот исчез.
  - Что ты наделал?! - взревел граф.
  - Я спас Вас, хозяин! - радостно ответил Артём, шоколадные глаза сверкнули торжеством, и он без чувств рухнул на устланный коврами пол.
  По щекам Маруси потекли слёзы, а Кристер и гвардейцы с немым ужасом уставились на шута, словно ждали, что сейчас он очнётся и поднимется принцем Камии.
  "Убей его! - набатом прозвучало в голове, и Маруся застыла. - Убей, пока он без сознания!"
  "Но я связана..."
  "Чушь!"
  Верёвки упали на пол, а кинжал, приставленный к шее девушки, оказался у неё в руках.
  "Убивай!"
  - Тёма... - громко всхлипнула Маруся, надеясь, что временной маг очнётся и не даст заколоть себя.
  "Быстрее!"
  - Тёма!!! - во всё горло заорала девушка, крепко сжала кинжал и, поднявшись, шагнула к временному магу.
  И тут Кристер опомнился:
  - Стоять! Взять!
  Голос хозяина привёл в чувство и Артёма, и гвардейцев. Шут поднялся на колени и подполз к графу, а гвардейцы схватили Марусю, обезоружили её и вновь связали.
  - Вон! - скомандовал солдатам граф и навис над Артёмом: - Приветствую тебя, принц!
  Временной маг закрыл уши руками:
  - Я - шут...
  - Конечно, - ядовито улыбнулся Кристер. - Ты всегда любил пошутить, но на этот раз шутка затянулась.
  - Не бейте меня, господин.
  - Я не буду тебя бить, - медовым голосом произнёс граф. - Я буду тебя убивать!
  Артём сжался, обхватил руками плечи и жалобно проскулил:
  - Я не хочу умирать.
  - Катарина тоже хотела жить, но ты рассудил иначе.
  - Кто такая Катарина?
  - Моя наложница, которую ты с большим удовольствием убил. Теперь удовольствие буду получать я, и для начала отправлю тебя к Джомхуру. Посмотри на него внимательно, принц. Скоро ты будешь выглядеть так же.
  - За что? - простонал временной маг, подняв на хозяина больные глаза.
  - За Катарину.
  - Но я не убивал её.
  - Стража!
  Артём моргнул и посмотрел на правителя Крейда ясным, без тени сумасшествия, взглядом.
  - Я прощаю тебя, Кристер, - устало произнёс он. - Ты ещё безумнее меня, раз не видишь очевидного - не я виновен в гибели твоей любимой наложницы.
  - Ты... - начал граф, но Артём отвернулся от хозяина.
  Он неловко поднялся, шагнул к гвардейцам, и, словно споткнувшись, упал им на руки.
  - К Джомхуру, - выдавил Кристер, растерянно глядя на принца Камии, который безвольной куклой висел в руках солдат, и заторможено повторил: - К Джомхуру!
  Гвардейцы выволокли Артёма из шатра, а граф повернулся к Марусе. Рассеянный взгляд скользнул по её лицу, груди, обтянутой серой замшей, и уткнулся в цветастый узор ковра.
  - Как ты думаешь, когда он очнётся?
  - Не знаю, с Тёмой никогда и ни в чём нельзя быть уверенной. Только Дима мог справиться с ним, да и то с трудом! - ровным тоном ответила Маруся и попросила: - Убей меня, Кристер!
  - Зачем?
  Граф вскинул голову и ошеломлённо взглянул на пленницу. Он не понимал её желания умереть. Даже стоя на коленях, со связанными за спиной руками, боевая наложница Ричарда выглядела уверенной и сильной. Серые, как грозовое небо глаза со спокойной решимостью взирали на Кристера, и в них не было ни покорности, ни страха. Хуже того, Маруся смотрела на него так, слово это она была правительницей Крейда. "Да что ж это такое?! - разозлился граф. - С наложницей справиться не могу! Узнают - засмеют, точнее убьют!" Он поднялся, шагнул к пленнице и навис над ней, будто замок Олефира над Ёссом.
  - Я не буду убивать тебя, дорогая. Теперь, когда ты осталась без хозяина, я сделаю тебя своей наложницей. Надеюсь, в постели ты также хороша, как в бою!
  Граф потрепал девушку по щеке, и Маруся криво усмехнулась:
  - Ласки ты от меня не дождёшься. А что касается Ричарда, он жив, а, значит, я по-прежнему принадлежу ему! И, если ты покусишься на его собственность - он убьёт тебя!
  - Принц Камии не допустит смерти любимого хозяина. Он предан мне, как собака!
  - До тех пор, пока не очнётся. А потом, ты - покойник!
  Правитель Крейда внимательно посмотрел на девушку, притворно тяжело вздохнул и произнёс:
  - Только ты не увидишь моей смерти, поскольку умрёшь раньше.
  - Договорились, - согласно кивнула Маруся.
  Кристер выпрямился, скрестил руки на груди и насмешливо ухмыльнулся:
  - Но убивать тебя я буду долго, дорогуша. Как Артём - мою Катарину! Ты будешь корчиться в руках палачей, а я - наслаждаться твоими мучениями! И принца с собой приведу. Пусть смотрит, во что превращается любимая наложница друга. Глядишь, очнётся и Катарину вспомнит! Вот тогда я убью вас обоих! Устраивает?!
  Зеленовато-голубые глаза графа блеснули триумфом, на губах заиграла ликующая улыбка. Маруся задумчиво оглядела его и неодобрительно покачала головой:
  - Ты самоубийца, граф!.. Знаешь, мою смерть, тебе, может, и простят. А вот за Тёму Дима тебя голыми руками порвёт, потом с того света достанет и расчленит ещё раз.
  - Пусть!
  Кристер упрямо сжал губы, вернулся к столу и наполнил бокал. Залпом выпив вино, он посмотрел на девушку и поинтересовался:
  - Дмитрий на самом деле умеет воскрешать мёртвых?
  - Думаешь с его помощью вернуть Катарину? Навряд ли он согласится: как не смешно это звучит, но и Дима, и Тёма с уважением относятся к смерти и не отнимают у неё добычу. Лучше бы тебе смириться с потерей, граф. Хватит мстить Тёме, тем более что он не убивал твою Катарину!
  - Откуда ты знаешь, ведьма? - Граф отбросил бокал, схватил Марусю за плечи и тряхнул: - Рассказывай всё, что знаешь!
  От боли перед глазами девушки поплыли чёрные круги, но она не позволила себе выказать слабость и с яростью взглянула в лицо Кристеру:
  - Ты глух, как пень! Артём только что сказал, что не виновен в гибели твоей наложницы.
  - Ты не видела её трупа! - взорвался граф, оттолкнул девушку и забегал по шатру. - Никто, кроме принца, не мог сотворить такое! Я видел, как он это делает! Это был он! Он! И ты познаешь страдания Катарины на собственной шкуре!
  Лёжа на полу, Маруся хмуро следила на Кристером, а когда он вновь потянулся к вину, презрительно усмехнулась:
  - Тёма был прав: ты безумец, граф! Месть застилает тебе глаза и не даёт мыслить здраво. Убить Катарину мог любой из свиты принца. И обещание, сделать со мной то же самое, лишь подтверждает это.
  - Заткнись! - Граф со стуком поставил кувшин на стол, зловеще взглянул на Марусю и позвал гвардейцев: - Отвезите наложницу в замок и проследите, чтобы её вымыли, одели, как полагается, и привели в мою спальню.
  - Будет исполнено, Ваше сиятельство! - отсалютовал офицер, перекинул девушку через плечо и вынес из шатра.
  "Так или иначе, я отомщу Артёму! А ты будешь моей, Мария!" - холодно подумал граф, рухнул на подушки и прислушался. Через тонкие стены доносились громкие голоса, хохот и женский визг. "Уже и наложниц притащили... Может, не стоило Марию в замок отправлять? Какая разница, где насиловать её? Впрочем... тогда бы и Артёма пришлось возвращать! Нет уж, сделаю, как обещал. Вдруг и впрямь получится!" В сердце графа затеплилась надежда, и мало-помалу к нему вернулось хорошее настроение. Улыбнувшись, он похвалил себя за находчивость и в прекрасном расположении духа покинул шатёр.
  В лагере царило веселье. Придворные лакомились сочным мясом чернухи, пили вино и тискали наложниц. С появлением довольного жизнью графа веселье стало набирать обороты и вскоре превратилось в буйную, жестокую оргию. Кристер превзошёл самого себя. Он не только рассказывал приближённым о своих похождениях с принцем Камии, но и показывал, что тот творил с невольницами и рабами. К утру лагерь напоминал поле битвы. Кристер обвёл пьяным взглядом спящих вповалку придворных, растерзанные тела и отправился в шатёр, отдохнуть перед новым развлечением...
  
  Крепко сжимая рукоять меча, Ричард с досадой смотрел на звёздное небо, на красноватый диск луны и тёмную полосу горизонта. Он вновь оказался в Харшидской пустыне, за много километров от Ёсского замка, где во власти Кристера остались Артём и Маруся. "Какого чёрта, он выкинул только меня? Кристер растерзает Машу! - думал он, а в глубине души разгоралась ярость. - Почему я не прибил графа, как только увидел? Тёма помешал? Если так - оба по ушам получат! Ишь, нашёл развлечение - рабом заделался! Дурак!" Кличка, которой наградил Артёма Кристер, окончательно взбесила инмарца, и, сунув меч в ножны, он зашагал на север, одержимый мыслью убить правителя Крейда. Ричард шагал по пустыне всю ночь. Он не делал даже коротких остановок, желая как можно быстрее достичь Ёсского замка - жажда мести и ярость придавали ему сил. Утром инмарец заметил на горизонте облако пыли. "Камийская мечта снова в деле!" Он свирепо оскалился и побежал навстречу каравану.
  Заметив одинокого путника, наёмники пришпорили коней и во весь опор понеслись к нему. Ричард на бегу выхватил меч, вскинул его над головой, и клинок засиял под белым камийским солнцем. Однако меч не остановил солдат. Они уверенно неслись к путнику, надеясь на лёгкую добычу.
  - Глупцы! - расхохотался инмарец, и самый быстрый всадник мигом вылетел из седла.
  Ричард вскочил на его коня, вонзил каблуки в мышастые бока и ринулся на врагов. Большинство наёмников даже не успели сообразить, что умирают, а те немногие, что сообразили с кем свела их судьба, развернули коней и, сломя голову, помчались прочь. Пренебрежительно хмыкнув, камийская мечта подъехал к караванщику, взял из его рук кошелёк и приказал:
  - Слезай!
  Купец кубарем скатился на горячий песок, отполз в сторону, закрыл глаза и вжал голову в плечи. Однако Ричард не стал терять времени на убийство. Он запрыгнул на длинноногого жеребца караванщика и бешеным ветром понёсся по пустыне...
  
  Кристер примчался в замок в сумерках. Бросив поводья рабу, он сразу же отправился в подземелье, где в маленькой, сырой камере Джомхур развлекал принца Камии кровавыми историями о нём самом. Мягко ступая по земляному полу, граф подошёл к двери, заглянул в потайное окошко, и губы его растянулись в хитрой улыбке: жестикулируя изуродованными руками, Джомхур рассказывал историю об убийстве пятисот рабов в Зандре. Артём, скрестив ноги, сидел перед работорговцем и с выражением немого восторга на лице внимал его темпераментным речам. В глазах сумасшедшего сына Олефира пронзительно горели серебряные огоньки. "Даже жаль прерывать столь вдохновенного рассказчика", - ухмыльнулся про себя Кристер и загремел ключами. Тяжелая дверь камеры заскрипела, отворилась, и, увидев хозяина, Артём тотчас встал на колени. Огоньки в глазах потухли, восхищение на лице сменил страх, рот скривился в угодливой улыбке.
  Вздохи разочарования вырвались у Кристера и Джомхура одновременно. Работорговец отвернулся, лёг на ветхий соломенный тюфяк и уставился в стену, а граф со злостью пнул шута и сквозь зубы процедил:
  - Пошли, Дурак!
  Артём поднялся и засеменил за графом. Он очень надеялся, что хозяин покормит его: миска баланды, церемонно преподнесённая Джомхуром, давно переварилась, и живот сводило от голода. Однако надежды шута не оправдались. Кристер привёл его в свои покои, отворил дверь спальни и кивком указал на Марусю, одетую в тончайший шёлковый халат и светло-розовые шальвары.
  - Узнаёшь?
  - Да, хозяин! - радостно закивал Артём. - Это боевая наложница господина Ричарда.
  - Ты знал её раньше, Дурак?
  - Да, хозяин! - Шут снова закивал и добавил: - Я видел её позавчера, на пиру! Она хорошо дралась!
  - А до пира?
  Лицо Артёма болезненно скривилось, глаза забегали, а губы задрожали. Он упал в ноги графу и забормотал:
  - Я... я... не знаю... простите, хозяин... я.. не...
  - Безмозглая тварь, - прошипел Кристер и ударил шута ногой. - Ни на что не годишься!
  - Лучше бы ты покормил его, граф, - внезапно сказала Маруся. - Он думать ни о чём не может кроме еды!
  - Да, как ты смеешь указывать мне? - Кристер подскочил к креслу, в котором сидела Маруся, и рывком вздёрнул её на ноги. - Твоё дело ублажать хозяина, а не советы давать! - Он толкнул девушку к широкой низкой кровати, повернулся к Артёму и приказал: - Вставай, Дурак! Будешь смотреть, как я издеваюсь над наложницей твоего друга. Ты ведь любишь насилие, не так ли?
  - Т-так, хозяин, - всхлипнул временной маг и послушно уставился на Марусю.
  - Думаешь, этот спектакль поможет тебе пробудить принца Камии, граф? - ехидно поинтересовалась девушка. - Вряд ли!
  - Попытка не пытка, - дёрнул плечом Кристер и стал расстёгивать красно-золотой камзол. - Чего сидишь, детка? Раздевайся!
  Маруся не обратила внимание на приказ, она внимательно разглядывала временного мага: впалые щёки, дрожащие губы, затравленный взгляд.
  - Может, попробуешь что-то другое, граф? Ты и так забил его до полусмерти. Кнутом делу уже не поможешь. Попробуй использовать пряник.
  - Что за бред ты несёшь? Кнут, пряник... Или безумие шута заразно? - Кристер скинул камзол, шагнул к девушке и с угрозой повторил: - Раздевайся!
  - Кнут и пряник, наказание и поощрение. Я говорю о методе воспитания, граф. Так вот, с наказаниями ты явно переборщил, - невозмутимо разъяснила Маруся, продолжая внимательно смотреть на Артёма. - Он предан тебе, как собака, и, если ты приласкаешь его, то начнёт приходить в себя. От безумия это едва ли излечит, но вести себя он будет более адекватно.
  - Аде... как?
  - Адекватно, то есть соответственно окружающей его действительности. Накорми Тёму досыта, прекрати его бить, одень в чёрные одежды, и он начнёт успокаиваться. Страх отступит и, возможно, вернётся память. Тёма осознает себя принцем Камии, ты, наконец, бросишь ему в лицо обвинения, вызовешь на поединок и умрёшь с сознанием выполненного долга.
  Рот графа беззвучно открывался и закрывался, глаза выкатились из орбит, и Маруся едва не рассмеялась: перед ней стояло живое воплощение рыбы, выброшенной на песок. А Кристер, так и не сумев выдавить ни слова, плюхнулся на кровать рядом с боевой наложницей Ричарда и обхватил голову руками.
  - Ты сама-то понимаешь, что говоришь? - после долгого молчания спросил он. - Я не могу поместить Артёма в столь мягкие условия. Надо мной весь Крейд потешаться будет!
  - Почему? - искренне удивилась Маруся. - Это твой раб, и ты можешь делать с ним всё, что хочешь. Убивать или на руках носить! Кому какое дело?
  - Камийцы знают, как я ненавижу принца! И если вдруг я стану носиться с ним, как с любимой наложницей на сносях, меня засмеют и сочтут слабым!
  - Почти покойника не должны волновать слухи и сплетни, Кристер. Твоя главная цель - отомстить за Катарину. Остальное: захват Крейда, долгие, бессмысленные переговоры с Сабирой и жажда власти над миром - чепуха! Тебе нужно пробудить Тёму, высказать ему всё, что накипело, и умереть. Так?
  Кристер согласно кивнул, но вдруг опомнился и со злобой уставился на Марусю:
  - Что ты себе позволяешь, женщина? Совсем очумела! Да и я хорош! Слушаю бред наглой иномирянки! Может, Ричард и позволял тебе говорить, всё что вздумается, но я не позволю! - Граф повалил Марусю на кровать и прошипел в лицо: - Ещё слово, и я убью тебя!
  - Да, пожалуйста! - ядовито улыбнулась девушка и сладким голосом добавила: - Молчать я не стала, так что, придётся тебе сдержать обещание, граф!
  - Дура! - не помня себя от гнева, заорал Кристер, влепил Марусе пощёчину и вскочил: - Убей её, шут! Раз она так хочет!
  Граф швырнул под ноги Артёму кинжал, подобрал с пола красно-золотой камзол и накинул его на плечи. Покосившись на наложницу друга, временной маг поднял оружие, повертел его в руках и... положил обратно на пол.
  - Я не могу убить её, хозяин, - прошептал он и заплакал.
  - Почему? - стараясь держать себя в руках, сладким голосом спросил Кристер. - Кто она тебе? Сестра? Любовница? Кто?
  - Она боевая наложница господина Ричарда, - еле слышно ответил шут. - Я не могу убить её без разрешения...
  - Кто твой хозяин, Дурак?
  - Вы, господин!
  - И ты отказываешься выполнить мой приказ?! Знаешь, что я с тобой сделаю?
  - Знаю... - сквозь слёзы пролепетал шут и разрыдался: - Убейте меня, хозяин... А когда я умру... вы сможете убить её... А потом брат убьёт Вас, и я буду служить Вам в чертогах смерти... Мы все будем вместе... И я... и он... и Вы...
  - За-а-аткнись! - вне себя от ярости проревел граф, схватил шута за шиворот и поволок прочь из спальни. На пороге он обернулся: - А с тобой я разберусь позже, ведьма!..
  Кристер хотел сказать что-то ещё, но спокойное, как скала, лицо наложницы, вызвало новую волну бешенства, и он, выпихнув шута из спальни, погрозил кулаком и вышел. Тяжелые двери с грохотом захлопнулись, и маска спокойствия исчезла с лица Маруси: едва в спальне появился Артём в её голове зазвучал вкрадчивый голос Мира: "Убей временного мага, Милена, и я освобожу тебя!" Камия без устали повторяла эту фразу, и девушка с трудом игнорировала голос Мира. Теперь же, когда Артём ушёл, она ответила:
  - Мне не нужна свобода такой ценой. Я скорее умру, госпожа, чем убью Тёму.
  "Неблагодарная тварь!"
  Маруся приготовилась умереть, но Камия не тронула непокорную рабыню.
  "Я заставлю тебя убить Артёма!" - прогрохотало в голове, и девушка почувствовала, что Мир оставил её.
  Потерев пальцами ноющие виски, Маруся прилегла на кровать и закрыла глаза: нужно было обдумать, как вести себя дальше. Однако разговоры с Кристером и Камией вымотали девушку до предела, и она не заметила, как заснула. Во сне к ней пришёл Дима: бесшумно ступая по цветному ковру, он приблизился к кровати и нежно погладил Марусю по волосам.
  - Я скучаю без тебя.
  - Я тоже.
  Девушка улыбнулась, открыла глаза и вздрогнула, увидев склонившегося над ней Кристера. Граф ухмыльнулся, и в ноздри ударил кислый запах вина. Улыбка сменилась гримасой разочарования и отвращения. Отодвинувшись, на сколько это было возможно, Маруся села и вежливо произнесла:
  - Добрый вечер, Ваше сиятельство.
  Граф пьяно расхохотался:
  - Ты неподражаема, детка! Ты станешь моей самой оригинальной наложницей! Выкрутасы шута меркнут перед твоими выходками! Не так ли, Дурак?
  Стоявший возле стены Артём с трудом приподнял голову, мутным взглядом окинул девушку, сипло выговорил:
  - Как скажете, хозяин.
  Маруся с ужасом смотрела на временного мага: яркий шутовской костюм был грязен и местами порван, шестирогий колпак съехал набок, и слипшиеся от пота и крови волосы падали на опухшее, в синяках и ссадинах лицо. Артём едва держался на ногах, и Марусе показалось, что он сейчас рухнет. Лицо девушки страдальчески вытянулось, и граф, довольный произведённым эффектом, ядовито осведомился:
  - Нравится?
  - Нет! - отрезала Маруся и жёстко взглянула на графа: - Ты решил убить его?
  - Как ты догадалась? - притворно удивился Кристер. - Приятно иметь дело с умной женщиной! Кстати, я пришёл сказать тебе спасибо. Ты убедила меня в бессмысленности моих стараний. Принц не очнётся! Мне придётся удовлетвориться его смертью.
  - Гениально!
  - Язви, сколько влезет, ведьма. Жить тебе осталось недолго. Скоро истекает срок, отведённый Дмитрию для убийства кайсары. И, хотя, мне докладывали, что он не торопится убивать Сабиру, я выполню свою часть уговора. Артём проживёт оставшиеся дни и умрёт. И ты вместе с ним!
  - Дима не простит!
  - Плевать! Когда он выберется из постели Сабиры, будет поздно! Если он вообще думает о брате! Насколько я понял, ему хорошо в Бэрисе. Помощи ждать неоткуда, красавица. Я убью вас обоих, а заодно и твоего любимого Ричарда!
  - Твоя доблесть переходит все границы, Кристер, - с усмешкой заметила Маруся. - Убить безумца и женщину, отравить воина! Сила так и бьёт через край!
  - Ведьма! - в исступлении заорал граф и бросился на Марусю, но та ловко откатилась в сторону. - Поиграть захотелось? Давай!
  Кристер рванулся к наложнице, но она скатилась с постели и крикнула:
  - Приди в себя, идиот!
  Глаза графа налились кровью. Он вскочил на ноги и, сжав кулаки, ринулся к девушке. Маруся увернулась, кинулась было к дверям, но, вспомнив, где находится, обречённо заметалась по комнате. Кристер гонялся за ней, как кот за мышью, и в его глазах разгоралось безудержное желание. "А может, убить его?" - отчаянно подумала Маруся, но тут Артем вскинул голову, и на его лице она прочла свой приговор.
  - Почему? - прошептала девушка и остановилась.
  Кристер тотчас подскочил к ней, сжал в объятьях и восторженно завопил:
  - Поймал!
  Маруся извернулась и со всей силы врезала кулаком в глаз графу.
  - Будь ты проклят, ублюдок!
  Взвыв от боли, Кристер отпустил наложницу и прижал ладони к лицу. Перед глазами мелькали разноцветные искры, а в голове билась единственная мысль: "Меня ударила женщина!"
  Маруся со страхом покосилась на временного мага и открыла рот: Артём лукаво улыбался, наблюдая за хозяином. "Да он нормальный!" - растерянно подумала она и вдруг услышала весёлый звонкий голос.
  "Конечно, дорогая, я же принц Камии, а принц Камии всегда здоров!"
  "Отпусти меня, Тёма!" - взмолилась Маруся.
  "Не могу. Я умру, и ты будешь защищать моего хозяина!"
  "Никогда!"
  "Будешь, когда он сведёт тебя с ума!" - бешено расхохотался Артём, щёлкнул пальцами, и синяк, расцветающий под глазом графа, завял.
  Кристер вздрогнул, отнял руку от лица и завопил:
  - Стража! Взять её!
  Гвардейцы ворвались в спальню и мановение ока скрутили девушку.
  "Почему, Тёма?"
  "Так хочет хозяин. Прости", - печально ответил временной маг и опустил голову.
  Слёзы горечи брызнули из глаз Маруси. Всё ещё не веря, что Тёма предал её, девушка билась в железных руках солдат, пытаясь вырваться, но тщетны. По знаку Кристера гвардейцы затащили пленницу на кровать, сорвали одежду и привязали руки и ноги к витым позолоченным столбикам. Кристер ленивым жестом скинул камзол на пол, залез на постель и стиснул высокие острые груди девушки.
  - Ты проиграла, ведьма! - пророкотал он, глядя в серые, пылающие ненавистью глаза.
  - Посмотрим, - сквозь зубы процедила Маруся, и в её ушах раздался клокочущий голос Камии:
  "Согласишься убить временного мага - твои мучения прекратятся!"
  - Нет! - выкрикнула Маруся.
  - Да! - передразнил её Кристер и всем телом навалился на девушку.
  Артём, не мигая, смотрел, как хозяин овладевает наложницей Ричарда, и в его глазах вспыхивали и гасли ледяные серебряные огоньки. В сознании мага смешались жалость к девушке и желание присоединиться к графу. Он то делал шаг к кровати, то вновь отступал к стене и теребил длинный рог колпака. Неожиданно шут почувствовал чьё-то присутствие и огляделся по сторонам: рядом стоял принц Камии. Склонив голову к плечу, он с живым интересом наблюдал за Кристером.
  "Как здорово у него получается", - улыбнувшись, сказал он.
  Шут посмотрел на кровать и отвернулся:
  "Я поступил подло".
  "Ты? - рассмеялся принц. - Это я поступил с ней так, как она заслуживает! Женщина должна знать своё место! Так завещал мой великий отец!"
  "Я не позволю ей умереть!"
  "Правильно! Она нужна нам живой, чтобы продолжить веселье! Не трусь, шут, она выдержит. Кристер достойный ученик! Он так восхитительно жесток и так славно развлекает нас!"
  "Ненавижу тебя!"
  "Я это ты! Ты это я! Не обольщайся, шут, мы оба отдали девчонку на растерзание графу!"
  "Нет!"
  "Да! Ты принц Камии, хочешь ты этого или нет! Вспомни, шут, как приятно быть сильным! И выкинь девчонку из головы! У Смерти не может быть друзей!"
  "Неправда! У меня есть друзья!"
  "Были, - усмехнулся принц. - Но с ними покончено!"
  "Почему?"
  "А ты подумай, Дурак!" - хитро подмигнул принц, указал на кровать, и шут беззвучно завыл.
  Удовлетворив похоть, граф слез с постели и натянул штаны.
  - Девку в подвал! - приказал он гвардейцам, и, отвязав измученную Марусю, солдаты выволокли её из спальни.
  Проводив наложницу насмешливым взглядом, Кристер повернулся к шуту. Артём мялся у стены, бестолково переступая с ноги на ногу, и что-то бормотал, будто спорил сам с собой.
  - Дурак!
  Шут дёрнулся, крутанулся на месте, словно не сразу понял, откуда доносится зов, и рысцой подбежал к хозяину. Кристер внимательно посмотрел на него и ехидно спросил:
  - Понравилось?
  - Да... Нет... Наверное... - пряча глаза, забормотал Артём и вдруг выпалил: - Мы не знаем!
  - Мы? - ухмыльнулся граф и похлопал шута по щеке: - Да ты, похоже, совсем сбрендил, дружок! А ну бегом в подземелье! Будешь наблюдать за муками подружки, пока не сдохнет.
  - Как прикажете, хозяин.
  Артём развернулся и опрометью бросился к дверям, а Кристер удивлённо приподнял брови:
  - Истинный принц Камии! Почуял кровь - обо всём забыл! И о еде и о том, что избит до полусмерти!..
  
  Ричард молнией промчался через Харшид и Крейд. Он не спал и не давал роздыха коню, однако, вопреки всем законам природы, ни тот, ни другой не чувствовали усталости. Они неслись по тракту с такой умопомрачительной скоростью, что караванщики не успевали разглядеть камийскую мечту - мимо испуганных людей и животных проносилось чёрно-серое размытое пятно.
  И через неделю инмарец был в Ёссе. Он ринулся в замок, но путь преградила невидимая стена. Ричард вылетел из седла, а коню не повезло: со всего размаха натолкнувшись на препятствие, бедняга свернул шею.
  - Ну, Тёма, доиграешься! - проревел Ричард и вернулся в город пешком.
  Ввалившись в гостиницу Эдгара, потный и грязный инмарец с порога потребовал карандаш и бумагу и тотчас написал графу письмо, в котором вызывал его на поединок. И только отправив посыльного в замок, он позволил проводить себя в номер, умыть и накормить. Что делать дальше, Ричард не знал. Всю дорогу до Ёсса он мечтал перерезать Кристеру горло, но Тёма лишил его возможности отомстить...
  Изучив гневное послание камийской мечты, правитель Крейда криво ухмыльнулся, посмотрел на календарь и назначил поединок на следующий, после казни Маруси и Артёма, день. Он отдал письмо лекарю Нариму, и тот, пропитав бумагу ядом, положил её в конверт и вернул правителю со словами:
  - Он умрёт, едва сломает Вашу печать!
  - Будем надеяться, - кивнул граф и отослал письмо Ричарду.
  Яд подействовал. Эдгар устроил партнёру пышные похороны, поместил тело в семейный склеп и вернулся в гостиницу - теперь, когда камийская мечта канула в небытиё, всё золото бандитов принадлежало ему. И пока Эдгар радовался и подсчитывал барыши, Ричард очнулся.
  Несколько секунд он таращился в темноту, потом попытался вылезти из каменной ниши, но тело не послушалось. "Подожду", - решил инмарец и расслабился, чувствуя, как капля за каплей к нему возвращается сила. Ричард лежал на холодном камне, в соседстве с многочисленными родственниками хозяина гостиницы, и думал о том, что ни за что не умрёт, потому что не может оставить жену и друга. Он звал Диму, Артёма и Валечку, но маги не слышали его, и, впервые в жизни, инмарец пожалел, что не обладает даром. Сколько прошло времени, Ричард не знал, просто в какой-то момент понял, что силы вернулись и выбрался из каменной ниши. Покружив по тёмному склепу, он нашарил дверь и, надавив на неё плечом, вышел наружу. "Кто-то услышал меня и помог", - сказал себе инмарец, мысленно поблагодарил друга и зашагал в Ёсс.
  Увидев на пороге воскресшего партнёра, Эдгар грохнулся в обморок, а в общем зале, после минутного оцепенения, началась паника. Испуганные посетители разом повали к дверям, снося мебель и калеча друг друга. Очнувшись в пустом разгромленном зале, трактирщик проклял свой болтливый язык и тот день, когда его партнёром стал Ричард, и... приказал отнести в апартаменты разбойника обед. И только потом занялся подсчётом убытков, включая затраты на похороны - урон, нанесённый бизнесу, он планировал вычесть из доли партнёра...
  Кристер узнал о воскрешении Ричарда в тот же вечер. Грязно выругавшись, он зарубил попавшегося под руку раба, приказал позвать Нарима и отправился в подземелье, где лучшие ёсские палачи измывались над второй половинкой камийской мечты. Ещё в коридоре он услышал дикие крики, бешеный хохот и зашагал быстрее - ему хотелось застать пленницу в сознании. После того как заплечных дел мастера выяснили, что после трёх-четырёх часов отдыха жертва полностью восстанавливает силы и здоровье, они плюнули на осторожность. И лишь, когда девушка переставала чувствовать боль и впадала в бессознательное состояние, оставляли её в покое.
  Кристеру повезло: палачи только начали новый сеанс истязаний, и Маруся была в сознании. Граф с изуверской улыбкой посмотрел на распятую на стене девушку, по-хозяйски похлопал её по щеке и обратился к сжавшемуся в комок шуту:
  - Ну, и как тебе мои ребята?
  - Хорошо... Ужасно... Я доволен... Заберите... - пробубнил Артём, испуганно взглянул на хозяина и вдруг зашёлся в истерике.
  Шут рыдал, бессвязно бормотал какие-то слова и выл, хлопая себя по лицу. Когда же он начал биться головой о каменные плиты, палач вылил на него ведро холодной воды, и Артём затих. Граф хмыкнул, перевёл взгляд на узницу и требовательно спросил:
  - Твой Ричард маг, ведьма?
  - Не твоё дело, трус! - с яростью выплюнула Маруся.
  - Ответь, и я позволю тебе отдохнуть.
  - Пошёл к чёрту, слабак!
  Кристер пожал плечами, отвернулся, а потом неожиданно крутанулся и ударил Марусю кулаком в лицо. Из носа девушки полилась кровь, а граф повернулся к палачам:
  - Я хочу услышать ответ на этот вопрос, господа.
  Он вышел из камеры и стал медленно подниматься по ступеням - перед глазами стояла картинка: оживший Дмитрий поднимается с пола, расправляет плечи и холодно смотрит на него. "Я не мог оставить брата!" - словно наяву услышал граф, вздрогнул и огляделся: рядом никого не было.
  - А кого не смог оставить ты, Ричард? Наложницу? Друга? - пробормотал граф и отправился в кабинет, где ждал его испуганный лекарь.
  - Не дрожи, Нарим! Я даю тебе шанс исправить ошибку.
  Кристер сел за стол, написал Ричарду короткую записку и отдал листок лекарю.
  - Действуй, да не скупись на яды. Камийская мечта должен умереть!
  - Будет исполнено, - низко поклонился лекарь и бегом покинул кабинет.
  Он так обильно пропитал листок ядом, что тот стал просачиваться сквозь конверт, и раб-посыльный умер, едва успев выйти за ворота гостиницы Эдгара. Трактирщику доложили о трупе возле его заведения, и он, мгновенно сообразив что к чему, ринулся в апартаменты камийской мечты. Ричард сидел в кресле у камина, в руке у него была кочерга. Поворошив угли, на которых догорало послание графа, он повернулся к партнёру:
  - Что-то случилось, Эд?
  - Вы не прочли его, господин! - вырвалось у трактирщика, но Ричард равнодушно пожал плечами.
  - Почему же, прочёл. Граф не оригинален: он поздравляет меня с успешным возвращением в мир живых и подтверждает согласие на поединок.
  Ричард сладко зевнул, откинулся на спину кресла, и, выронив кочергу, перестал дышать.
  - Так я и знал! Опять хоронить придётся! - с досадой воскликнул Эдгар, но тут ему в голову пришла чудесная мысль.
  Трактирщик выглянул в коридор, позвал рабов и приказал перенести тело Ричарда в постель. Мёртвого разбойника удобно устроили на подушках, накрыли одеялом, и Эдгар строго-настрого запретил рабам рассказывать о происшествии. Поклявшись молчать, рабы ушли, а трактирщик посмотрел на камийскую мечту и усмехнулся:
  - Оживай дома, партнёр, а то своими фокусами ты нам всех клиентов распугаешь. Да и расходов на похороны избежим.
  Он подмигнул трупу, заботливо поправил одеяло и отправился заниматься своими делами.
  Инмарец очнулся через сутки. Дождавшись, пока тело обретёт силу, он вылез из постели и написал Кристеру письмо с требованием прекратить идиотские попытки отравить его и добром выдать Марусю и Артёма.
  В ответ граф предложи разбойнику убраться из Ёсса по-хорошему или явиться в замок и скрестить с ним мечи. Ричард скрежетал зубами, читая послание графа. Проникнуть в замок он не мог, уезжать из города не собирался, и, снедаемый бессильной яростью, инмарец запил.
  
  Глава 19.
  Зов крови.
  
  Дмитрий лежал на кровати и смотрел в потолок. Рядом мирно посапывала кайсара, и маг надеялся, что она проспит ещё хотя бы пару часов. За последние три недели Дмитрий здорово вымотался: Сабира оказалась ненасытной и страстной хозяйкой. Она ни на минуту не отпускала от себя раба. Даже государственные дела предпочитала вести, не покидая спальни. "Если ничего не изменится, кайсара потеряет власть, - хмуро думал маг, - и я окажусь в руках визиря. Боюсь, общение с ним будет не столь приятным". Дмитрий посмотрел на спящую Сабиру и вздохнул. Ему не хотелось влезать в интриги харшидского двора, но, похоже, выбора не было. До окончания срока, отпущенного ему графом Кристером, оставался месяц. А потом... "Стоит ли прилагать усилия? Стоит ли вступать в игру, результат которой мне известен?" Кайсара томно вздохнула, повернулась на бок и уткнулась ему в плечо. Дмитрий поморщился, скользнул взглядом по сидящим вдоль стены рабыням - постоянным свидетелям его постельного труда, и решил, что политика и интриги привлекают его больше, чем любовные баталии с Сабирой.
  Осторожно, чтобы не разбудить хозяйку, Дима выбрался из постели, накинул на плечи кружевное покрывало и подошёл к распахнутому окну. Покои Сабиры располагались на верхних этажах дворца, и город просматривался, как на ладони. Он напоминал огромный муравейник: тысячи и тысячи людей, беспрестанно снующих по многочисленным улицам. Телеги, фургоны и кареты тёмными жирными точками выделялись на фоне толпы.
  - Суетливый, жестокий мир, - задумчиво пробормотал маг. Он не помнил родного мира, не помнил, бывал ли ещё в каких-то мирах, но почему-то был уверен, что миров, подобных Камии, встречать ему не доводилось. "Как можно превозносить силу и ставить страх во главе угла?" Дмитрий вспомнил один из докладов Сахбана, в котором он рассказывал о трёх разбойниках, захвативших оазис. Маг глазам не поверил, когда кайсара собственноручно подписала указ, подтверждающий их статус. Ещё больше мага потрясла история о камийской мечте. Двое разбойников цинично грабили караваны, убивали десятки наёмников, а кайсара каждые три дня повышала награду за их головы, и при этом в глазах правительницы сияло искреннее восхищение, словно она сама была готова оставить трон и с саблей в руках понестись по пустыне, отыскивая жертвы. В такие минуты Сабира вызывала у Димы отвращение.
  - Как можно преклоняться перед бандитами? Они сеют смерть! Они убивают людей ради наживы! - однажды сказал он хозяйке и предложил отправить на поимку камийской мечты элитных гвардейцев, но кайсара лишь рассмеялась.
  - Я не буду убивать сильных и мужественный людей, - заявила она. - Рано или поздно, они явятся в Бэрис, и я приму их на службу.
  - Зачем? Бандиты беспринципный народ. И если они так сильны, как ты считаешь, то могут замахнуться на твою власть. Не лучше ли убить их и обезопасить трон?
  - И прослыть трусихой? - возмутилась Сабира. - Когда мой отец умер, мне было восемнадцать. И хотя перед смертью отец официально провозгласил меня кайсарой, в глазах камийцев я была всего лишь зарвавшейся наложницей. Мне пришлось доказывать свою состоятельность с саблей в руках. Сейчас я и сосчитать не возьмусь, скольких убила. Но я сумела убедить камийцев, что достойна править Харшидом. И вот уже четыре года никто не осмеливается покуситься на моё место! А если попробует, его ожидает неприятный сюрприз - я владею саблей лучше всех в Камии!
  Больше Дмитрий не поднимал этой темы. Ему было жаль несчастную женщину, вся жизнь которой подчинена одному - во что бы то ни стало удержаться на троне. Сабира даже наследника родить не смела: беременность сделала бы её слабой. Да и рассчитывать на долгое правление она не могла. Рано или поздно её отравят, зарежут, удушат, и трон займёт убийца. "Это не жизнь", - думал Дмитрий и улыбался, когда Сахбан бросал на него негодующие взгляды. Вот уж кто был уверен, что маг обязательно попробует захватить власть. В первые дни визирь неоднократно пытался отравить Диму, но тот безошибочно определял приправленные ядом блюда и не притрагивался к ним. А подослать к рабу убийц было проблематично, ведь кайсара глаз не спускала с драгоценного подарка.
  Сахбан зеленел от ярости: мало того, что Сабира изгнала его из своей постели, так ещё раб, постоянно присутствовавший при их разговорах, позволял себе указывать кайсаре на ошибки и неточности в его докладах. И, самое неприятное, вместо того, чтобы заткнуть постельного раба, правительница прислушивалась к его словам и прилюдно отчитывала визиря за промахи. Бедняга потерял покой и сон: он стремительно утрачивал своё высокое положение. Если бы визирь был воином, а не мастером дворцовых интриг, он бы предпринял отчаянный шаг и вызвал кайсару на поединок, и, в случае победы, четвертовал бы наглого раба, но Сахбан не владел оружием. Его власть целиком и полностью опиралась на воинскую доблесть правительницы. Без неё он был ничто, и прекрасно осознавал это. Сабира и Сахбан прекрасно дополняли друг друга: кайсара держала харшидцев жёсткой рукой, а визирь умело плёл интриги, упрочняя их положение, и занимался политикой и экономикой. Так прошли четыре чудесных года, и тут граф Кристер подарил Сабире мага.
  Дмитрий не сразу сообразил, насколько крепко связаны кайсара и визирь, а когда разобрался, понял, долго смеялся. Он мог с лёгкостью выжить в Бэрисе, убив Сабиру или Сахбана, а лучше обоих, затем последовала бы серия смертельных поединков, и Дмитрий воцарился бы на харшидском престоле. Но маг не хотел лишний раз нервировать брата. При расставании, его поведение и так выглядело, как предательство, и усугублять ситуацию не хотелось: захват Харшида Тёма мог воспринять, как посягательство на его власть.
  - Тёма... - прошептал маг, забрался на подоконник и уставился на площадь перед дворцом.
  Он чувствовал, что на душе у него так же пусто, как на площади, и не знал, чем заполнить эту пустоту. Маг мог бы попытаться занять себя работой, но кайсара ни за что не позволила бы ему покинуть спальню. "Наверное, Олефир воспитал меня слишком деятельным, раз мне не хватает терпения просто плыть по течению, - кисло подумал он, потёр безымянный палец и посмотрел на Сабиру: - Интересно, почему она больше ни разу не заговорила о моём родстве с великим магистром? Сочла мои слова пустой болтовнёй? Вряд ли. Или я настолько не хочу этого разговора, что она подсознательно ощущает это? Или моя магия просыпается? Что если я сам заставляю Сабиру молчать? - Дмитрий поднял руки и повертел ими, разглядывая так, словно увидел впервые. - Вот бы узнать, что ещё я могу". Он повернул правую ладонь вверх и сосредоточился. Маг представил себе кинжал, блестящие острые грани клинка, витую серебряную рукоять, но ладонь так и осталось пустой.
  - Видимо, это работает как-то не так, - пробормотал он и спрыгнул с подоконника.
  Кайсара просыпалась, и могла рассердиться, не обнаружив любовника рядом. Дмитрий скинул покрывало, растянулся на тахте, подложил руку под голову и стал наблюдать, как любовница медленно выгибается, растягивая мышцы, как распахиваются миндалевидные карие глаза и как в глубине чёрных зрачков пробуждается желание.
  - Ты улыбалась во сне. Что тебе снилось?
  - Ты, - промурлыкала Сабира и всем телом прижалась к магу. - Твои ласки, поцелуи... Не заставляй меня ждать, Дима.
  - Сейчас половина седьмого вечера, дорогая. Визирь уже полчаса ожидает в приёмной.
  - И что?
  - Ты не должна пренебрегать государственными делами, иначе придворные решат, что ты стала слабой!
  - Заткнись! - Кайсара ударила мага по губам. - Ты всего лишь раб, и должен исполнять мои желания! Любые!
  Дмитрий поднёс руку ко рту и усмехнулся:
  - Хороший удар, но слабее, чем в первый раз.
  - Да как ты смеешь! - Кайсара оттолкнула любовника и вскочила: - Я сгною тебя в яме! Я прикажу палачам отрезать от тебя куски плоти и скармливать львам!..
  - Да, пожалуйста, - перебил её Дима. - Если хочешь, я умру, но только для того, чтобы не видеть, как какая-нибудь гадина перерезает тебе горло. Я слишком люблю тебя, дорогая, чтобы спокойно смотреть на это!
  Маг поднялся с тахты, натянул белые шаровары и выжидающе посмотрел на хозяйку. Обнажённая кайсара хмуро взирала на него и вертела на пальце кольцо с изумрудом.
  - Ты постельный раб, и твоё назначение доставлять мне удовольствие, - буркнула она.
  - Знаю. Но помимо этого, я способен думать. - Дмитрий подошёл к любовнице и с нежностью коснулся её щеки: - Я переживаю за тебя, великая госпожа. Поверь, я готов ласкать тебя денно и нощно. Для меня нет ничего важнее твоей улыбки и счастливых глаз, но столько времени проводить в постели - неразумно. Ты должна быть сильной! И твои подданные, и твои враги должны знать, что правительница Харшида не спускает с них глаз!
  - За такие речи, я должна отрезать тебе язык!
  Дмитрий наклонился, коснулся губами её шеи, а потом быстро пробежался языком от ключицы к уху.
  - Думаю, он тебе ещё пригодится.
  Кайсара неровно задышала, карие глаза расширились и с вожделением уставились на рот любовника.
  - Прими Сахбана, а потом я покажу тебе кое-что новое, - хитро улыбнулся Дима.
  Сабира облизала пересохшие губы:
  - Разочаруешь меня - убью.
  - Никогда, великая госпожа.
  Маг отступил и поклонился. Кайсара с трудом отвела взгляд от вожделенного тела.
  - Марш в постель!
  Дима не стал спорить. Он мгновенно прыгнул на тахту, растянулся на животе и подсунул под голову подушку - эта поза раздражала визиря больше всего - и стал наблюдать, как молчаливые рабыни облачают повелительницу в бело-золотые шаровары и короткий халат из жёлтой парчи. Затем наложницы выставили на середину комнаты широкий стул с массивными резными подлокотниками, и, усевшись на него, Сабира приказала позвать визиря.
  Сахбан вошёл в спальню правительницы звеня драгоценностями и сверкая золотом. Полы длинного, расшитого золотыми птицами халата касались ковра, багровые кожаные сапоги и тёмно-синие шаровары блестели затейливыми узорами жемчужин, а на снежно-белой чалме, точно капли крови, сверкали рубины. Величественной походкой визирь приблизился к кайсаре, степенно поклонился и вытянул руки в приветственном жесте.
  - Здравствуй, Сахбан, - благосклонно кивнула Сабира. - Говори.
  - Не прогневайся, великая госпожа, но у меня плохие вести. - Визирь сокрушённо качнул головой и продолжил: - Я уже говорил Вам, что мои люди потеряли камийскую мечту из вида. Я рассчитывал, что господин Ричард прекратил нападения на караваны потому что намеревается прибыть в Бэрис, но действительность оказалась прозаичнее. Разбойник переметнулся на сторону врага.
  - Ричард в Крейде?
  - Да, госпожа. Ночью прибыл гонец, он выехал из Ёсса тотчас, как Кристер принял камийскую мечту на службу.
  Кайсара стиснула подлокотники:
  - Не может быть! Награда за их головы превысила миллион бааров! Ни один разбойник не ценился столь высоко! Почему они выбрали Кристера? Неужели он предложил больше?
  - Нет, моя госпожа, - с поклоном ответил визирь и картинно развёл руки в стороны: - Граф не назначал платы за их головы!
  - Ни единого баара?! Невероятно! - Кайсара вопросительно посмотрела на Диму: - Ты знаешь графа. Почему разбойники выбрали его?
  - Не имею ни малейшего представления, - отозвался маг. - Возможно, чересчур высокая цена смутила их.
  - Чушь! - отмахнулся Сахбан. - В Бэрисе Ричард мог претендовать на место министра, а в Ёссе он стал простым гвардейцем.
  Пальцы Дмитрия смяли угол подушки:
  - Тогда, рискну предположить, что господин Ричард намерен убить графа.
  Маг на секунду прикрыл глаза: в видении, посетившем его в обеденном зале Ёсского замка, разбойника не было. "Откуда он взялся? Неужели видение ложно, и я собственными руками отдал Тёму в лапы бандита? - с раздражением подумал Дима и мысли лихорадочно заметались, ища выхода из непредвиденной ситуации. - Сбежать и вернуться в Ёсс? Но даже если мне удастся покинуть дворец и украсть лошадь, сколько времени займёт дорога? Месяц, два? Не успеть". И маг ненавидящим взглядом уткнулся в цветную подушку, словно хотел просверлить в ней дыру.
  Тем временем кайсара и визирь напряжённо смотрели друг на друга. Идея раба, о воцарении камийской мечты в Крейде им крайне не нравилась - новый, непредсказуемый игрок нарушал привычный ход вещей.
  - Отправь в Ёсс лучших из лучших, Сахбан, - нарушила молчание Сабира. - Пусть сделают всё возможное и невозможное, но камийская мечта должна умереть!
  - Гарши, Данур и Туршан выехали ещё ночью, великая госпожа, - ответил визирь и тихо добавил: - Но я не уверен, что они справятся.
  - Они должны!
  Кайсара встала и повернулась к рабу:
  - Ты пробыл рядом с Кристером три недели, Дима. Ты должен знать, способен ли он противостоять камийской мечте!
  Дмитрий поднял голову, и тяжёлый взгляд голубых глаз остановился на лице Сабиры:
  - Он слишком увлечён истязанием моего брата... Боюсь, Кристер обречён.
  "Как и мой брат", - мысленно добавил маг и едва не зарычал от бессилия. Чувствуя холод, нарастающий внутри глаз, он отвёл взгляд от хозяйки и задумчиво уставился на свои руки.
  Сахбан, прищурившись, смотрел на раба. Впервые за три недели он ощутил в нём слабость, и в сердце расцвела надежда. "Плевать на Кристера! Если я верну расположение Сабиры, мне удастся справиться и с ним, и с камийской мечтой!" - решил он и, собравшись с духом произнёс:
  - В Бэрис прибыл господин Шеваран.
  - А этому что понадобилось? - встрепенулась кайсара. - Твои слухачи докладывали, что он крутился вокруг герцога Ральфа!
  - Да, госпожа, но как только Ральф помирился со старшим сыном и вновь приблизил его ко двору, Шеваран покинул Эфру. Наследник герцога умён и силён, и разбойник боится его, как огня.
  - Не юли, Сахбан! - Сабира сжала рукоять сабли. - Он намерен сразиться со мной?
  - Возможно, великая госпожа, - ответил визирь, покосился на мага и сладким голосом продолжил: - Шеваран вспыльчив, горяч и жаден, его помыслы можно легко направить в нужное нам русло.
  - Что ты задумал? - Сабира подошла к визирю вплотную и улыбнулась: - Я давно знаю тебя, Сахбан, и по глазам вижу, что в твоем изворотливом мозгу созрел план. Выкладывай!
  - Объявим, что раз господин Ричард предал Харшид, мы ищем новую камийскую мечту. А призом для победителя станет награда, положенная за голову Ричарда.
  Соболиные брови взметнулись вверх. Кайсара недоверчиво покачала головой и погрозила визирю пальцем:
  - Ты предлагаешь откупиться от него, Сахбан. И это будет столь явно, что меня сочтут слабой. Да после этого харшидцы толпами повалят во дворец, посчитав, что я не способна править страной.
  - Этого не случится, великая госпожа. Наш боец повергнет Шеварана, - поспешно сказал визирь и поклонился.
  - И где же мы найдём такого бойца?
  - Вот он! - Сахбан указал на Дмитрия. - Твой раб виртуозно владеет саблей, великая госпожа. Он победил быстрорукого Тармина. Он одолеет Шеварана. Не так ли, Дима?
  - Разумеется, визирь, - насмешливо произнёс маг и с раздражением подумал о том, что Сахбану удалось-таки заманить его в ловушку.
  Отказаться от поединка Дима не мог, ибо кайсара сочла бы это проявлением трусости. Он в любом случае оказался бы на арене, но, согласившись сражаться добровольно, он, по крайней мере, сохранил место в постели Сабиры. "Если, конечно, мне удастся выжить. Судя по всему, противник у меня опытный". Маг повернулся на бок, подпёр голову кулаком и ободряюще улыбнулся кайсаре:
  - Я сохраню твои деньги, любимая.
  - Деньги здесь абсолютно ни при чём! - радостно воскликнула Сабира. Зрачки её восторженно расширились, губы приоткрылись и жадно задрожали: - Сахбан придумал замечательный план! Ты победишь Шеварана, и я подарю тебе свободу! Ты получишь титул и деньги! Я назначу тебя главным министром, и ты сможешь сидеть по левую руку от меня!
  "А потом мы поженимся и будем жить долго и счастливо", - ухмыльнулся про себя Дмитрий. Он вылез из постели, приблизился к хозяйке и почтительно склонил голову:
  - Почту за честь сидеть рядом с тобой, великая госпожа.
  - Решено! - Кайсара обернулась к Сахбану и нетерпеливо махнула рукой: - Делай, что задумал! Я хочу, чтобы уже завтра Дима скрестил сабли с Шевараном!
  - Слушаюсь, госпожа, - с обворожительной улыбкой сказал визирь и направился к дверям.
  Сабира не стала дожидаться, пока Сахбан покинет покои. Она шагнула к магу, с силой толкнула его руками в грудь, а потом уселась на упавшего любовника верхом и настойчиво приникла к манящим прохладным губам. Дмитрий с трудом удержался, чтобы не свернуть ей шею, и стал безжалостно срывать дорогие одежды. Но, привычно лаская тело хозяйки, думал об Артёме. Магу хотелось верить, что брат успеет проснуться и не позволит камийской мечте убить себя. "Пусть моё видение окажется правдой! Я вынесу всё, что уготовано мне, только бы Тёма остался жив!" И, завалив любовницу на спину, Дмитрий накинулся на неё, как обезумивший зверь.
  Кайсара орала и стонала, задыхаясь от наслаждения. Никогда ещё постельный раб не вёл себя столь необузданно и страстно. "Как же ты рад предстоящему поединку, милый! Запах свободы пьянит тебя, и сила бьёт через край! - извиваясь и трепеща, думала она. - Я считала тебя умелым любовником, но ты не показал мне и половины из того, что умеешь. Если бы я знала это раньше, я бы с первого дня заставила тебя сражаться! Но свободы ты не получишь! Ты мой! Только мой! Навсегда!"
  
  Следующим утром Дмитрий, впервые за три недели, покинул спальню кайсары. Сабира отвела его в оружейную, и маг выбрал себе оружие - саблю и пару кинжалов. Затем Дима оказался в руках портних, которые ловко подогнали белую военную форму по фигуре постельного раба. Кайсара поцеловала любовника в губы и, оставив его в малой гостиной под присмотром гвардейцев, отправилась в обеденный зал. Дима проводил Сабиру непроницаемым взглядом, уселся в кресло и скрестил руки на груди. Предстоящий поединок тревожил мага: он не помнил техники ведения боя и надеялся только на интуицию. "Я смог убить гвардейца, и Шеварана смогу, - уговаривал себя маг. - Я не умру, не узнав, что стало с Тёмой".
  За окном сгустились сумерки, из сада донеслось назойливое стрекотание кузнечиков. "Скорей бы уж", - подумал Дима. Но прошло ещё долгих два часа, прежде чем за ним пришли. Пожилой камиец в расшитом жемчугом халате ворвался в гостиную и рявкнул:
  - Немедленно в зал!
  Гвардейцы окружили Дмитрия, вывели его в коридор и почти бегом ринулись к лестнице. Замелькали пролёты, залы и галереи. Дима не взялся бы сосчитать, сколько поворотов они совершили, прежде чем достигли обеденного зала. Возле высоких позолоченных дверей гвардейцы остановились, и маг вошёл в зал в одиночестве.
  Сияние сотен факелов и светильников резануло по глазам. Дима сморгнул слёзы, расправил плечи и огляделся. Обеденный зал походил на охотничью гостиную Кристера, раздутую до гигантских размеров. На стенах блестели щиты и сабли, скалились головы львов, волков и медведей. На мраморном постаменте громоздилось чучело уродливой зверюги с клокастой коричневой шерстью. Мёртвые глаза равнодушно взирали на затылки кайсары и визиря, которые сидели во главе гигантского, выгнутого подковой стола. Дмитрий окинул взглядом овальную площадку, огороженную факелами в низких золотых подставках, и направился к кайсаре. На раба смотрели сотни любопытных глаз, а приглушённый шепот волнами расходился по залу. Дима пересёк площадку, остановился перед хозяйкой и низко поклонился. Сабира благосклонно кивнула и громко объявила:
  - Вот мой боец!
  Шепот мгновенно стих, и придворные уставились на плотного русоволосого мужчину, сидящего по левую руку от правительницы. Дмитрий тоже посмотрел на него. Загорелое и обветренное лицо Шеварана источало непробиваемое спокойствие, а глаза цепко ощупывали противника. Дима слегка поклонился, но Шеваран не ответил на приветствие. Он поднялся со стула, неспешно приблизился к постельному рабу кайсары и безапелляционно заявил:
  - Ты не похож на воина.
  - Я никогда не настаивал на том, что я воин, - ровным тоном ответил Дмитрий и покосился на лучащегося счастьем Сахбана. "Предвкушаешь мою смерть? Не дождёшься!" - сердито подумал маг, чувствуя, как внутри закипает злоба. Силясь справиться с ней, маг на мгновенье прикрыл глаза, а когда открыл их, Шеваран попятился: в глубине голубых глаз раба мерцали едва заметные белые точки.
  - Кто ты? - хрипло спросил бандит.
  - Дмитрий, - привычно ответил маг и взглянул на кайсару.
  Сгорая от нетерпения, Сабира встала и вскинула кубок:
  - Бой!
  Шеваран тотчас отпрыгнул в сторону, обнажил саблю, и мелкими шажками двинулся вокруг противника, словно хотел рассмотреть его со всех сторон. Мягко ступая по каменным плитам зала, Дмитрий отошёл от стола. Шеваран, как привязанный, следовал за ним. Оказавшись на середине площадки, маг неожиданно крутанул саблей и кинулся в бой с такой холодной яростью, что разбойник опешил. Шеваран был стрелянным воробьём, ему не раз доводилось сражаться не на жизнь, а на смерть, но то, что вытворял постельный раб кайсары, поставило его в тупик. Дмитрий атаковал мощно, быстро и беспрерывно. Удары, градом сыпавшиеся на разбойника, не походили один на другой, и Шеваран с трудом успевал отбивать их. Бой длился уже четверть часа, а разбойнику ни разу не удалось контратаковать. Одежда Шеварана промокла от пота, ноги и руки гудели, сердце билось, точно пойманная в силки птица, а раб кайсары по-прежнему выглядел свежим и полным сил. И Шеваран с ужасом осознал, что многолетний опыт фехтовальщика не спасёт его от поражения - жить ему оставалось считанные секунды. Он предпринял отчаянную попытку выбить оружие из рук противника, но раб опередил его. Сабля разбойника полетела на пол, а в горло упёрлось блестящее лезвие. Тяжело дыша, Шеваран замер и с ненавистью посмотрел на победителя.
  - Мне искренне жаль, - тихо сказал Дмитрий и надавил на рукоять.
  Лезвие вонзилось в горло разбойника, раздался предсмертный хрип, и плиты обеденного зала обагрились кровью. Придворные восторженно зааплодировали, но маг не услышал оваций: знакомый терпкий аромат отрезал его от мира. Он змеёй вползал в ноздри и нёс ленивое, блаженное умиротворение.
  - Чистая победа! - воскликнула кайсара, махнула рукой, и к Диме подбежал раб с кубком вина.
  Маг нехотя оторвал взгляд от трупа, принял знак монаршей милости и взглянул на главного визиря: он выжил, но Сахбан, казалось, ничуть не расстроился. "Ясно, отравить решил, - растерянно подумал маг и посмотрел на вино, но яда не почувствовал. - Странно... Что же тогда он задумал?" Дмитрий залпом опустошил кубок, вернул его рабу и покосился на визиря, однако тот, поглощённый беседой с кайсарой, не обращал на него внимания.
  Холодное вино прояснило мысли, и Дима понял, что придумал Сахбан. "Красота! Решил измотать меня поединками! - разозлился маг. - Умно, ничего не скажешь: либо какой-нибудь проходимец сумеет пронзить меня саблей, либо кайсара решит, что я опасен, и зарежет сама!" Злость переполнила его, холод в глазах стал обжигающим, и Дима обрадовался, когда Сабира жестом отослала его прочь.
  Гвардейцы отвели раба в покои кайсары и встали у дверей. Наложницы окружили Дмитрия, проводили его в ванную комнату и сняли пропахшую потом одежду. Они бережно вымыли постельного раба, облачили в белые шаровары, расчесали отросшие тёмные волосы, и Дима направился в спальню. Ему хотелось побыть в одиночестве, но Сабира никогда не оставляла его без присмотра. Вот и сейчас в спальне дежурили двое гвардейцев, а у стены на корточках сидели наложницы. Дмитрий вздохнул, опустился на край постели, положил руки на колени и стал флегматично разглядывать пальцы: "Что со мной? Я не хочу убивать, но этот запах... Он действует на меня... Наверное, когда-то я много убивал... Да! Я умею убивать, так же хорошо, как принц Камии!" Дима протянул взял с прикроватного столика кинжал и, не глядя, метнул его в гобелен. Наложницы взвизгнули и вместе с гвардейцами изумлённо уставились на рукоять, торчащую из горла всадника на вздыбленном коне. А Дима даже не обернулся: он и так знал, что его бросок безупречен. "Я оказался тем, кем хотел быть меньше всего - убийцей. Теперь я понимаю, за что ненавидел Олефира. Это он сделал нас с Тёмой такими. Правда, мне повезло - я не сошёл с ума... Сомнительное везенье. - Дмитрий машинально погладил палец, на котором раньше носил перстень. - Кто знает, что заставлял нас творить Олефир. Может, и в Камию мы попали в расплату за свои деяния. Нет! Не верю! Скорее кто-то избавился от нас. Я должен вспомнить, кто это сделал, пока он не явился добивать нас!"
  - Ты славно потрудился, котик.
  Влажные губы коснулись шеи, и Дима вздрогнул. Он не заметил, как в спальню вошла кайсара. Ругая себя за беспечность, маг растянул губы в приветливой улыбке.
  - Рад, что доставил тебе наслаждение, госпожа. - И привычно ласково поцеловал короткие тёмно-каштановые волосы любовницы.
  Сабира зажмурилась от удовольствия. Она обвила шею Дмитрия руками, прижалась щекой к щеке и вдохновенно промурлыкала:
  - Ты был великолепен, мой боец. Меч в твоих руках выглядит очень убедительно. Я хочу, чтобы ты, как можно чаще, демонстрировал силу. Сахбан позаботиться о новых противниках. Я пообещала два миллиона бааров и виллу в Бэрисе тому, который победит тебя, котик, так что от желающих отбоя не будет. А визирь выберет лучших из лучших.
  - Не сомневаюсь, - ухмыльнулся маг, и Сабира игриво погрозила ему пальцем:
  - Мне не хотелось бы лишиться денег и Гольнура, который визирь получит, если ты проиграешь. Мы поспорили с ним, котик. Так что, теперь на тебе двойная ответственность. Не подведи меня, милый. - Кайсара вожделенно посмотрела на Диму и прошептала: - Два миллиона, вилла и целый город. Ты самый дорогой раб в Камии, радость моя.
  - Я не разочарую тебя, госпожа, - эхом откликнулся маг, и губы любовников слились в долгом волнительном поцелуе...
  
  Желающих получить деньги и виллу оказалось предостаточно: с Дмитрием сражались и разбойники, и солдаты, и рабы. Каждый день маг выходил на площадку в обеденном зале и убивал камийцев под бурные аплодисменты зала. Он смотрел на разрубленные тела, на кровь, льющуюся на светлые плиты пола и чувствовал, как внутри пробуждается неведомая сила. Она была рядом, так близко, что казалось её можно коснуться, но стоило магу потянуться к ней, путь преграждала незыблемая стена. Особенно остро он ощущал присутствие силы во время поединков. Едва Дмитрий выхватывал саблю, сердце омывала приятная, согревающая волна, на губах расцветала блаженная полуулыбка, и пробуждалось желание убивать. И маг убивал, получая острое, ни с чем не сравнимое удовольствие. А ночью, лёжа в постели рядом с измотанной его ласками кайсарой, Дима смотрел в потолок, пытаясь понять, что с ним творится. Он страшился того существа, в которое перерождался, и одновременно желал им стать. Всё чаще и чаще холод в глазах становился невыносимым, и Диме казалось, что он вот-вот вырвется наружу и затопит дворец. Усилием воли маг загонял холодный белый свет в глубины своего существа и каждый раз слышал вкрадчивый шёпот: "Это воскресает Смерть. Не позволяй ему вырваться, мальчик". И Дмитрий содрогался от ужаса. Он боялся, что сойдёт с ума и станет таким, как Артём...
  Поединки следовали один за другим. Дима виртуозно расправлялся с противниками, и кайсара впала в азарт. Она готова была с утра до вечера любоваться силой Дмитрия, но, как назло, желающих сразится с ним становилось всё меньше. По Харшиду ползли слухи, что раб кайсары - колдун, и победить его невозможно. Но кайсара не желала прекращать поединки, и, потакая правительнице, Сахбан вытаскивал из тюрьмы смертников. Он обещал им свободу и отдавал на растерзание магу. И хотя схватки с заключёнными больше смахивали на бойню, кайсару дико возбуждала кровь на руках любовника.
  Но настал день, когда Дмитрий вышел "на арену" и не увидел жертвы. Сабира с наигранным удивлением взглянула на Сахбана:
  - Неужели в Харшиде остались лишь трусы?
  - Конечно нет, великая госпожа, - с поклоном ответил визирь, - не далее, как вчера, пришло сообщение из Дии. Маркиз Лантре в конце месяца прибудет в Бэрис. Он лучший фехтовальщик Шании, и...
  - Ждать две недели? - рассердилась кайсара. - Ни за что! Немедленно найди моему бойцу противника! Я желаю видеть, как Дима сражается!
  Сахбан побледнел:
  - Как угодно, великая госпожа. Но будет ли такой бой приятен твоему взору? Да и бой ли это? Хотя... Можно выбрать кого-нибудь из гвардейцев.
  - И за две недели лишить дворец гвардии?
  - Но тюрьма почти опустела, а поток добровольцев иссяк...
  Сабира упрямо сжала губы и ткнула пальцем в юношу, наливавшего ей вино:
  - Пусть он сражается с моим бойцом!
  Мальчишка выронил кувшин и затрясся, как в ознобе. Сахбан равнодушно взглянул на перепуганного раба, перевёл глаза на кайсару и улыбнулся:
  - Это будет забавно.
  - А завтра ты найдёшь достойного бойца, Сахбан. И что б был опытным!
  Сабира бросила на визиря угрожающий взгляд, поманила к себе гвардейца и велела отдать юноше саблю. Раб стиснул рукоять дрожащими пальцами и жалобно всхлипнул. Кайсара презрительно скривилась, махнула рукой, и гвардеец за шкирку вытащил юношу на середину зала.
  - Начинайте! - приказала Сабира.
  Дмитрий шагнул к мальчишке, и тот, отбросив саблю, кинулся бежать. Но в проходе между столами дорогу ему заступили гвардейцы. Юноша приглушённо вскрикнул и под бешеный хохот придворных бессмысленно заметался по залу. Дима, не торопясь, вытащил саблю, покрутил её в руке и вдруг метнулся наперерез мальчишке. В мановение ока маг сбил его с ног, оскалился в плотоядной улыбке и навис над жертвой, приставив лезвие к груди. Зал разочарованно смолк, а юноша громко шмыгнул носом и с ужасом вытаращился на постельного раба, не в силах отвести взгляд от ярких белых огоньков, мелькающих в зрачках.
  Дмитрий собрался надавить на рукоять, но внезапно почувствовал лёгкий толчок в груди. С трудом преодолев жгучее желание увидеть кровь, маг всмотрелся в лицо раба: тёмно-русые волосы, испуганные голубые глаза, правильные черты лица. Мальчишка кого-то неуловимо напоминал, но Дима никак не мог вспомнить, кого.
  - Чего ты ждёшь? - раздался недовольный голос кайсары. - Убей!
  - Нет! - хрипло ответил маг и отбросил саблю. - Я не убиваю детей!
  Маг выпрямился, гордо расправил плечи и устремил на кайсару холодный взгляд. Сахбан едва не разрыдался от счастья. Он вскочил и ликующе завопил:
  - Ты забываешься, раб! За отказ выполнить приказ великой кайсары тебя ждёт смерть!
  - Уймись! - рыкнула на него Сабира и, поднявшись, хмуро взглянула на мага: - С тобой мы поговорим позже, раб, но поединок должен быть завершён. Стража! Убейте проигравшего!
  - Нет! - ледяным голосом повторил Дмитрий, и его глаза полыхнули холодным белым светом.
  Кайсара растерянно замерла, а полупроснувшийся Смерть схватил юношу за руку и вместе с ним переместился в угол зала.
  - Замри, малыш, - мягко скомандовал он, выбросил руку вперёд, и сабля прыгнула в его ладонь.
  - Убейте их! - взвизгнул Сахбан.
  - Только мальчишку! - заорала Сабира.
  Десятки гвардейцев ринулись к юноше, но Дима не позволил им приблизится. Он хладнокровно отбивал атаку, а у его ног росла гора трупов. Придворные, затаив дыхание, наблюдали за феерическим зрелищем. Никто и никогда не видел такой битвы и такого фехтовальщика. Сабля мага, словно живая, разила противников, на тонких губах играла хищная блаженная улыбка, а в глазах вспыхивал и гас холодный белый свет. Сабира побледнела, поняв, что Дмитрий будет стоять до конца, защищая какого-то грязного раба, и хотела остановить побоище, но Сахбан повис на её руке:
  - Не надо, госпожа! Пусть он умрёт! Он опасен!
  Правительница Харшида брезгливо оттолкнула визиря и ударила его по щеке.
  - Не смей указывать мне, трус! - процедила она и приказала: - Достаточно!
  Оставшиеся в живых гвардейцы моментально отступили, а Смерть опустил саблю и бесстрастно посмотрел на кайсару.
  - Ты будешь наказан, - сурово сказала Сабира, - но мальчишка - твой приз. Я дарю его тебе, раб.
  - Отпусти его, госпожа. Я прошу дать ему свободу.
  - Он твой, можешь делать с ним, что угодно.
  - Убейте меня, господин, - проскулил юноша и еле слышно добавил: - Лучше Вы, чем они.
  Выжидающе глядя на Дмитрия, кайсара стиснула рукоять кинжала. И она, и придворные, и сам мальчик ждали, что маг поймёт безвыходность ситуации и из милосердия убьёт свой приз. Но Смерть медлил, пристально разглядывая сжавшегося в комок юношу. Внезапно он опустился на окровавленный пол и тихо спросил:
  - Как тебя зовут?
  - Кевин.
  - Кто твои родители?
  - Я сирота, господин.
  Смерть задумчиво кивнул, а потом вложил в руки мальчика саблю и скомандовал:
  - Закрой глаза, Кевин! Я не знаю, где ты окажешься, но ты должен выжить! Это приказ!
  Ободряюще хлопнув юношу по плечу, маг резко поднялся и раскинул руки в стороны. Пол обеденного зала дрогнул, хрустальные люстры звенящим дождём пролились на светлые плиты. Головы львов, волков и медведей осыпались со стен и раскатились по залу, а клокастое чудовище с оглушительным треском завалилось на бок. Вокруг Смерти закружил ослепительно-белый смерч. Он оторвался от мага, прошёлся по "арене", гася факелы, потом взвился под потолок, сорвал металлические остовы люстр, швырнул их в окна и под грохот бьющегося стекла устремился к мальчишке. Истошно заорав, юноша выставил перед собой саблю и исчез вместе с пламенем. Дима с улыбкой взглянул на то место, где стоял его приз, в стремительно голубеющих глазах мелькнуло торжество, и он трупом рухнул на тела гвардейцев.
  В зале воцарилось молчание. Придворные, боясь шевельнуться, смотрели на бездыханного мага, а кайсара и визирь - друг на друга.
  - Я говорил, что он опасен, - с трудом выдавил Сахбан.
  Сабира кивнула, бессильно опустилась в кресло и срывающимся голосом произнесла:
  - Взять... В тюрьму... В цепи...
  Гвардейцы подхватили бесчувственного раба под руки и поволокли к дверям, а Сабира ошеломлено смотрела им вслед: только сейчас она осознала, что её любовником был маг, такой же силы, как сам великий Олефир...
  
  Всю ночь кайсара бродила по покоям, а с первыми лучами солнца спустилась в подземелье дворца. Солдаты распахнули железную дверь, зажгли факелы, воткнули их в стены, и Сабира вошла в мрачную сырую камеру. Здесь пахло испражнениями и плесенью, но кайсара даже не поморщилась. Она во все глаза смотрела на подвешенного на цепях мага, не зная, что сказать и что сделать. Дима качнулся, разворачиваясь к хозяйке, и Сабира едва не закричала: маг смотрел на неё страшными, иссиня-чёрными глазами. Кайсара попятилась к дверям, но усмешка, появившаяся на губах раба, пригвоздила её к месту.
  - Я не собирался бежать, дорогая. Я всего лишь хотел спасти мальчишку.
  Правительница Харшида нервно сглотнула, покосилась на ноги раба, едва касающиеся земляного пола, и помимо воли вновь уставилась в пугающие глаза.
  - Я такой страшный? - иронично поинтересовался Дима, и Сабиру охватила паника: раб провисел на цепях всю ночь, и должен был находиться на последнем издыхании, а он был весел и бодр.
  - Не удивляйся, любимая, - словно прочитав её мысли, произнёс маг, - не ты первая пытаешь меня. Я очень терпелив и вынослив. Меня обучал великий Олефир - мой отец!
  - Ты вспомнил?
  - Увы, нет. Догадался.
  - Этого не может быть, - замотала головой кайсара.
  - Почему? Ты же видела, на что я способен. Олефир был великим учителем, я знаю.
  - Я бы сразу поняла, если бы ты был его сыном!
  - Я не позволил тебе, дорогая, - широко улыбнулся маг. - Я запретил тебе думать о моём родстве с магистром. Уж извини.
  - Ты хочешь сказать, что шут графа Кристера...
  Сабира осеклась. Дыхание сбилось, на лбу заблестели капельки пота, а карие глаза распахнулись до предела.
  - Именно, величайшая, - ухмыльнулся маг и ехидно промурлыкал: - Не правда ли, забавно?
  - Принц Камии и его брат... - отступая к двери, простонала правительница Харшида.
  - Не уходи, любимая. Нам было так хорошо вдвоём. Давай продолжим!
  - Н-нет... - выдавила Сабира и бросилась прочь.
  Она бежала по лестнице, а в ушах звенел дикий хохот сына великого Олефира. Ворвавшись в свои покои, кайсара упала на тахту и вцепилась в короткие тёмно-каштановые волосы.
  - Мне конец... - прорыдала она и завыла в голос, приведя в ужас невольниц и гвардейцев...
  Немного успокоившись, кайсара приказала замуровать дверь в камеру мага, но это не принесло ей облегчения. Неотвратимое возмездие жгло её сердце калёным железом. Сабира ругала себя за глупость: она должна была убить раба, едва увидев, как тот делает воду. Она могла убить его позже, когда увидела, с каким удовольствием он проливает кровь, но, успокоенная льстивыми речами и ослеплённая похотью, она забыла об осторожности и проиграла. Кайсара больше не чувствовала себя хозяйкой во дворце, ибо знала, что мага не удержат ни кирпичная кладка, ни железные цепи. В первый момент, Сабира хотела отправить гонца в Крейд, чтобы предупредить Кристера, но передумала. "Каждый за себя!" - решила она и пустилась в дикий, бессмысленный загул.
  Никогда ещё Бэрис не видел таких грандиозных праздников и турниров. Правительница без счёта тратила деньги, раздаривала поместья и драгоценности и напивалась до умопомрачения. Придворные со страхом взирали на великую госпожу, и только Сахбан был счастлив: кайсару больше не интересовали государственные дела, и визирь единолично правил Харшидом. Он не знал, что такой страны больше не существует.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"