Ликанцы не терпели помпезной роскоши. "Человек должен жить просто", - говорили они и строили свою жизнь, взяв это высказывание за основу. Города ликанцев походили друг на друга, как близнецы-братья. Белёные крепостные стены, трёхэтажные каменные дома, ровные широкие улицы, чаще всего прямые, словно разложенные на земле стрелы. В центре города обязательное здание мэрии или малого Совета, как называли его сами ликанцы: огромный особняк, где жили члены Совета со своими семьями и где располагались залы приёмов и заседаний. И только в Бершане, столице Ликаны, дела обстояли иначе. Этот город был молод - пять-шесть столетий, возводился он, как "гостиная" для иностранных послов. И за время существования Бершан впитал в себя "ароматы" и "привычки" разных народов. Дома, выложенные ракушками, как принято в Залте; остроконечные трубы каминов, на которых вертелись и крутились забавные чёрно-белые куклы - любимцы жителей Сорнали; разноцветные ступеньки крыльца, на уголках которых мелодично позвякивали медные колокольчики - изобретение иладиров...
Шли годы. На юге материка зародилась и стала разрастаться юная сатрапия Тират. Словно оголодавший зверь она поглотила почти все государства на материке, навязала свои идеи, свой образ жизни, свою культуру. И Бершан превратился в своеобразный памятник утраченного, в вечное напоминание о мощи и алчности тиратцев.
И только центральная часть столицы была исключительно ликанской. Широкая площадь неприступным кольцом отгораживала здание Совета, точно оберегая его от чужеземного влияния. Простые серые стены, большие прямоугольные окна. Ни одного лишнего штриха, ни единой неправильной линии. Строгость и непритязательность.
Но сегодня всё изменилось. Огромный дом заполонили чужаки. Среди благообразной лёгкости, их богатые, щедро украшенные драгоценными камнями наряды выглядели неуместными, почти кощунственными. Гедерика была очень рада, что родители и нянюшка оградили её от созерцания тиратцев, разгуливающих по спокойным, умиротворённым коридорам дома Совета. Даже в трапезный зал, где должен был состояться дружеский обед с сыном сатрапа, девушку провели по тайному переходу, пользоваться которым, в обычное время, было запрещено. Это говорило о многом: несмотря на фактически заключённый договор, ликанцы всё ещё не были уверены в правильности своего решения. Более того, пресекая общение дочери главы Совета с тиратцами, ликанцы тем самым давали гостям понять, что считают Гедерику ещё ребёнком, не готовым выйти в свет. Однако, по мнению Гедерики, всё это выглядело не слишком привлекательно и откровенно глупо. В своих решениях девушка старалась быть категоричной - либо да, либо нет. И всё-таки она была благодарна правителям Ликаны за то, что сейчас рядом с ней за столом сидит Тель. Присутствие нянюшки успокаивало девушку и привносило ощущение защищённости.
Гедерика поймала внимательный взгляд матери, чуть раздвинула губы в подобии улыбки и расправила плечи: как бы то ни было, она не желала выглядеть перед Дигнаром напуганным ребёнком. Мать одобрительно кивнула и повернулась к отцу, а девушка чуть сжала пальцы, сминая тонкий шёлк платья, и посмотрела на двери, из которых должен был появиться её жених. Дигнар опаздывал. Для гостя, только пару часов назад прибывшего в Бершан, это было простительно, но Гедерика всё равно чувствовала себя не в своей тарелке, ей казалось, что ненавистный тиратец всё делает нарочно, стремясь унизить ликанцев. "А может, это и неплохо? - язвительно подумала девушка. - Вот разругается с Советом, и я останусь дома". Правда, радости мысль не принесла. Геда прекрасно понимала, что разрыв помолвки неизбежно приведёт к войне между Ликаной и Тиратом, а война, как она знала из книг и рассказов, несёт за собой лишь горе и смерть.
"А я своей утренней выходкой её чуть не развязала!" - с досадой напомнила себе Гедерика и покраснела. На запястье тут же легла ласковая ладонь нянюшки. Геда повернула голову, благодарно улыбнулась и вновь уставилась на закрытые двери. Она больше не собиралась прятать голову в песок. Ликанцы надеются на неё, и она пройдёт этот путь до конца. Если ценой страданий Геды будет мир - она примет их с гордо поднятой головой. Девушка с облегчением выдохнула и смогла, наконец, оторвать взгляд от дверей. Появление Дигнара показалось теперь само собой разумеющимся и неважным, а вот собственная жизнь Гедерики наполнилась смыслом и стала важной и значительной. Ну, кто из ликанцев мог похвастаться тем, что в пятнадцать лет взвалил на себя судьбу целого государства? Сердечко девушки затрепетало от предвкушения. Сейчас она даже желала, чтобы суровые испытания поскорее начались, и чтобы все вокруг увидели и осознали, что совершили верный выбор, передав свои судьбы в её, Гедерики, руки.
- Не стоит так нервничать, Геда, - неожиданно произнёс отец, и девушка непонимающе воззрилась на него.
"Нервничать? Да я спокойна и рассудительна, как скала!" - мысленно усмехнулась она, а вслух ответила:
- Всё хорошо, папа. Я не боюсь.
Лицо Миганаша Терригорна приобрело задумчиво-удивлённое выражение - ответ не слишком обрадовал его. Создавалось впечатление, что его малолетняя дочь воспринимает ситуацию, как бой, и это не сулило ничего хорошего. Уж что-что, а вспыльчивый и переменчивый, как весенний ветерок, характер Гедерики он знал не понаслышке. Миганаш прищурился и с подозрением оглядел девушку. Закрытое синее платье с высоким воротником, замысловатая "взрослая" причёска. И всё же дитя, истинное дитя. Сердце мужчины болезненно сжалось. Под грузом обстоятельств он согласился на брак Гедерики и Дигнара, но как же не хотелось ему расставаться со своей малышкой. Миганаш мечтал увидеть, как она вырастет, как хрупкую детскость сменит очарование юности, точно бутон раскроет тугие лепестки, явив миру великолепие зрелой красоты. А ещё он надеялся, что, впервые, в его роду появится жрица Солнца. Но все надежды канули, смытые росчерком пера под договором с сатрапом. Миганаш скользнул взглядом по изысканно переплетённым тёмно-русым прядям, по резным завиткам позолоченных гребней, поддерживающих сложную причёску, и отвернулся, чувствуя себя предателем.
Гедерику же цепкий и напряжённый взгляд отца заставил побледнеть. "Неужели заметил? - испуганно подумала она. - Если заметил - начнёт задавать вопросы. И тогда... тогда..." Решимость, казавшаяся незыблемой, слетела, словно сорванная порывом ветра шляпа, и Геде почувствовала себя маленькой и ужасно глупой. "И я надеялась, скрыть от него свой побег? Идиотка! - расстроено думала она. - Теперь наверняка считает меня взбалмошной дурёхой. Он так смотрел на мои волосы... Какой позор! Как мне теперь смотреть ему в глаза?" Мысли путались и скакали, точно задались целью извести Гедерику. Ладони стали потными, а по спине, напротив, пробежал холодок. Поёрзав на стуле, девушка машинально потянулась к волосам, но отдёрнула руку, потупилась, и бледные щёки вспыхнули горячим румянцем: Геда вспомнила, как добрая нянюшка уговаривала горничную Алемику отрезать свои косы. Алемике очень не хотелось расставаться с волосами, они у неё были такими же красивыми и роскошными, как у Гедерики. И всё же, она сделала это. Сделала, чтобы сейчас дочь главы Совета не походила на взъерошенного воробья, а предстала глазам жениха маленькой светской дамой.
Гедерике было очень стыдно: и тогда, когда нянюшка с помощью магии "приращивала" чужие волосы к её голове, и сейчас, когда она сидела за праздничным столом в окружении родственников и членов Совета. Причёска на голове словно горела огнём. Хотелось вскочить, вырваться из зала и, забившись в укромный уголок, где-нибудь на чердаке, плакать, плакать, плакать, пока слёзы не вымоют из души мерзкое ощущение собственной никчёмности.
И вновь рука нянюшки легла на запястье, поглаживая и успокаивая. Геда не ощутила магии, но готова была поклясться, что без неё здесь не обошлось. Не могло обычное прикосновение утишать боль, разрывающую душу, убаюкивать сомнения и страхи и опьянять разум умиротворением и покоем. "И всё-таки я бесполезна. Без окружающих меня людей я ничего не стою", - с грустью подумала девушка и, услышав тихий шелест раскрывающихся дверей, подняла голову...
Дигнар вышел в коридор, пренебрежительно взглянул на слугу, который ждал его у дверей, чтобы проводить в малый приёмный зал, и удовлетворённо хмыкнул. Молодой парень в тёмно-синей с серебряным кантом ливрее, поклонившись высокому гостю, замер с приоткрытым ртом, ошеломлённо уставившись на его фантоша. Таких красивых людей, как телохранитель иноземного гостя, ликанцу не доводилось видеть ни разу в жизни, и, ошарашенный неожиданной притягательной красотой, слуга забыл, зачем его послали к гостевым комнатам. Очарованный и растерянный он во все глаза таращился на юношу, стараясь до мельчайших подробностей запомнить прекрасное лицо и навеки сохранить его в памяти.
С минуту понаблюдав за пораженным до глубины души ликанцем, Дигнар криво улыбнулся и елейным голосом спросил:
- Так и будем стоять в коридоре, милейший? Или в Ликане принято устраивать смотрины невесты у дверей жениха? Забавный, однако, обычай!
- Ага, - машинально кивнул слуга и, с трудом оторвав взгляд от красавца-фантоша, заучено проговорил: - Прошу Вас следовать за мной, господин.
- Следую.
Сын сатрапа довольно ухмыльнулся и с важным видом зашагал следом за слугой. Бурная реакция ликанца на его Оникса весьма порадовала Дигнара, привела в отличное расположение духа и вернула уверенность в себе. Да и физическое состояние как будто улучшилось, головная боль отступила, и мысли о еде уже вызывали интерес, а не рвотные спазмы. "Выпью бокальчик-другой вина и совсем поправлюсь", - с воодушевлением подумал он и стал с интересом смотреть по сторонам, оценивая внутренне убранство дома старейшин. Впрочем, особо оценить было нечего: изнутри дом выглядел также непрезентабельно, как и снаружи. Чистые, белоснежные стены без привычных глазу тиратца пёстрых гобеленов и картин, но со строгими коваными светильниками, расположенными через равные промежутки; на окнах - лёгкая кружевная тюль в обрамлении однотонных синих гардин; светлый, до блеска натёртый паркет без ковровых дорожек и немногочисленные керамические вазоны с живыми цветами. "Чистенько, простенько, бедненько", - вынес вердикт Дигнар, и его рот скривился в болезненной гримасе, а перед глазами возникли дышащие богатством и роскошью коридоры и залы родного дворца. Домой захотелось до зубовного скрежета. Но дело есть дело. Союзный договор с Ликаной, который стороны обсуждали и согласовывали в течение двух лет, должен быть подписан во что бы то ни стало. И Дигран был твёрдо намерен сделать это. Даже ценой собственной свободы! Хотя... Сын сатрапа едко ухмыльнулся: брак с Гедерикой представлялся ему забавным. Он, яростный противник магии, должен был жениться на ведьме и зачать наследника. Бесхитростные ликанцы полагали, что ребёнок Диграна и Гедерики станет залогом дружбы между государствами. Сатрап вместе с сыном посмеялся над их потрясающей наивностью и оставил без изменения все пункты, касающиеся брака. До поры до времени они будут честно соблюдать условия договора, а потом... Сын сатрапа мечтательно улыбнулся, представив себя правителем всего материка, и сглотнул слюни - если всё пойдёт так, как они с отцом планировали, то уже в скором времени можно будет избавиться и от Гедерики, и от её отпрыска, если тот успеет родиться. Лицо Дигнара просветлело, и он вошёл в услужливо распахнутые двери малого приёмного зала сияющий, как новенькая золотая монета.
При виде высокого гостя старейшины приподнялись и слегка поклонились. В ответ сын сатрапа широко улыбнулся, продемонстрировав мелкие белые зубы, важно кивнул и направился к предназначенному ему месту. Ликование переполняло Дигнара: отвесив приветственный поклон, старейшины с восторгом и замешательством уставились на Оникса, а сидевшие за столом дамы, казалось и вовсе не заметили гостя, во все глаза пялясь на фантоша. И только его невеста осталась безучастна к происходящему. Услышав звук открывающейся двери, Гедерика, как и остальные, повернулась на шум, но в последний миг струсила и опустила голову, желая хоть минутой меньше видеть ненавистного жениха. "Успею ещё насмотреться", - мрачно думала она, разглядывая белоснежный конус салфетки на своей тарелке. В окутавшей зал тишине прозвучали лёгкие шаги, с тихим стуком отодвинулся и едва слышно скрипнул стул напротив, и Гедерика решилась, наконец, посмотреть на жениха. Всё равно отступать было некуда: Дигнар должен был стать её мужем, и отменить этот брак невозможно. Глубоко вдохнув, словно собираясь нырнуть, девушка подняла пылающее, как в лихорадке лицо, и взгляды будущих супругов скрестились. Острые буравчики жестких карих глаз пронзили Геду острыми холодными стилетами, а одутловатое пористое лицо вызвало почти физическое отвращение. Схватку взглядов Гедерика проиграла вчистую. Она уронила голову на грудь, но уродливое лицо жениха всё равно маячило перед внутренним взором, заставляя сердце болезненно сжиматься. Мысль о том, что ей придётся прожить с этим безобразным, надменным хлыщом всю жизнь, да ещё делить с ним постель, показалась дикой и абсурдной. На глаза навернулись бессильные, горькие слёзы, и Геда едва не заплакала. Хорошо Телль была рядом: нежная и уверенная рука крепко сжала запястье. Слёзы высохли, не успев пролиться, образ проклятого жениха поспешно ретировался, а сердце забилось ровно и спокойно. Однако вновь посмотреть на будущего мужа Гедерика не решилась. Чуть вскинув голову, она обратила всё своё внимание на входную дверь, возле которой в безмолвном карауле возвышались четыре чёрные фигуры.
Дигнар же, довольный произведённым впечатлением, с откровенным любопытством рассматривал девушку, совершенно не заботясь о том, что со стороны его поведение выглядит беспардонным и хамским. Гедерика чувствовала его пристальный, изучающий взгляд и краснела всё сильнее. Больше всего на свете ей хотелось выскочить из-за стола и убежать прочь, наплевав на свою важную, судьбоносную для Ликаны миссию. Сознание собственной исключительности больше не грело душу, напротив, девушка вдруг задумалась о пресловутом союзном договоре. Конечно, в общих чертах она знала его содержание, но сейчас в голове завертелся опасливый и непатриотичный вопрос: "Что принесёт Ликане союз, основанный на насилии? Пусть насилие свершится над ней одной, но всё же... За мирную и благополучную жизнь будет заплачено её страданиями... Неужели у них не было другого выхода, кроме как отдать меня этому чудовищу? Не хочу быть жертвой!" Девушка упрямо сжала губы и повернулась к старейшинам, чтобы, не взирая на присутствие гостя, высказать свои соображения, но выражение, застывшее на их лицах, лишило её дара речи. Неизменно собранные и спокойные, пожилые мужчины выглядели как восторженные юнцы, после долгой разлуки увидевшие предмет своего обожания. Глаза их лучились откровенным восторгом и неземным счастьем, на губах - лучезарные, ясные как летний, солнечный день улыбки, а на тронутых морщинами щёках играл румянец. Девушка перевела глаза на мать и в недоумении мотнула головой. Морика Терригорн пребывала в состоянии близком к истерике: казалось, что она вот-вот вскочит со стула и захлебнётся в диком, ликующем крике. Полубезумный взгляд матери бы направлен куда-то поверх головы тиранца, и озадаченная всеобщей одержимостью, Гедерика посмотрела наконец на её источник
За спиной Дигнара возвышалось необычайно красивое существо. Именно существо, ибо у Геды язык не повернулся назвать его человеком. "Люди не бывают столько красивы и совершенны", - отрешенно подумала девушка, рассматривая овальное, идеальной формы лицо в обрамлении густых золотисто-каштановых волос. Если бы в этот момент некто дотошный и въедливый поинтересовался у девушки цветом глаз или формой носа прекрасного создания, то она не смогла бы ответить - красота фантоша была совершенной и распадаться на составляющие не желала. Ни единого изъяна, хотя бы малюсенькой родинки, чтобы взгляд мог за что-то зацепиться и дать толчок замершему в оцепенении мозгу.
Сын сатрапа ехидно посмотрел на огорошенную невесту, перевел взгляд на старейшин и подумал о том, что будь желание, фантоши вмиг бы расправились с верховной властью Ликаны. "Зря отец отказался от моего плана! В республике наверняка разразилась бы гражданская война, и мы легко покорили бы этих магических недоносков. А потом поставили бы себе на службу и в пух и прах разгромили эльфов и прочих гномов". Дигнар мечтательно закатил глаза, вновь представляя себя властелином материка, но внезапно ощутил на себе чей-то пристальный взгляд, а в ушах раздался неуместный для всеобщего оцепенения смешок. Насторожившись, словно зверь, почуявший охотника, тиранец едва заветно повернул голову и наткнулся на холодные, аметистовые глаза эльфийки. Тель презрительно кривила губы и смотрела на него совсем не так, как полагалось смотреть на будущего хозяина материка. Под её колючим, враждебным взглядом Дигнару даже стало немного страшно, но приятно потяжелевшие серебряные браслеты на правом запястье прогнали гадкую внутреннюю дрожь, вернули уверенность, и ощущение силы. На полных, суховатых губах заиграла не менее презрительная, чем у Тель, улыбка, а в ненавидящих, маленьких глазках ясно читалось: "Дай срок, и я весь ваш поганый эльфийский род уничтожу!" Эльфийку, однако, угроза не испугала. Продолжая с отвращением смотреть на Дигнара, она отпустила руку Геды и положила ладони на тарелку. Раздался оглушительный треск, и фарфоровые осколки сломанным веером распластались на скатерти. Сын сатрапа недовольно поморщился - громкий звук отвлёк внимание ликанцев от Оникса, и теперь все они удивлённо смотрели на Тель.
- Простите, господа, - виновато произнесла эльфийка. - Сегодня я такая неловкая...
- Ничего страшного, Тель, - перебила её Морика. - Мы все волнуемся за нашу девочку.
- Да-да, - Миганаш жестом приказал слуге заменить тарелку и неуклюже заметил: - Прошу простить нас, Дигнар. Мы ведь не каждый день дочь замуж выдаём. - Его так подмывало немного приподнять голову и вновь насладится видом нереально красивого фантоша, но в ушах до сих пор звучал треск разбитой тарелки, вырвавший его из сладких грёз, и Миганаш, нутром чувствуя опасность, взял себя в руки, с достоинством посмотрел на гостя и улыбнулся: - Позвольте представить Вам Сетраша Анрарана и Грониша Зартара.
Не спуская внимательных глаз с Дигнара, советники поочерёдно кивнули. Оба были возмущены выходкой гостя, который притащил с собой красавца-фантоша специально для того, чтобы поразить их и выбить из колеи. О том, что это произошло случайно, Сетраш и Грониш даже не думали: глупо предполагать, что Дигнар не знал, как губительно действует на людей красота его телохранителя. "Интересно, если б Тель не разбила тарелку, мы до сих пор пялились бы на фантоша?" - одновременно подумали они, настороженно посмотрели друг на друга, потом на четыре чёрные фигуры у дверей, и липкие щупальца страха сжали их сердца. И Сетраш, и Грониш с пугающей ясностью осознали, что были на волосок от гибели. Тех минут, что они находились под властью красавца-фантоша, оставшимся слугам тиранца хватило бы с лихвой. Советники отвели взгляды от дверей и с бдительным вниманием уставились на гостя. Теперь они ежесекундно ожидали от него какой-нибудь каверзы, а в седых головах крутился назойливый вопрос: "А того ли союзника мы избрали?"
Между тем Миганаш Терригорн представил Дигнару жену, эльфийку и, последней, дочь. Гедерика взглянула на жениха и брезгливо поморщилась: в сравнении с телохранителем тот выглядел настоящим страшилищем. Неприкрытое отвращение на лице невесты задело Дигнара, и, зло хмыкнув, он сквозь зубы процедил:
- Похоже, Ваша дочь не блещет ни выдержкой, ни воспитанием. Выражая столь явное отвращение ко мне, она ставит под сомнение благополучный исход заключительного этапа переговоров, поскольку наш брак является одним из важнейших пунктов союзного договора.
Услышав бестактное заявление Дигнара, Миганаш побледнел от возмущения и на несколько секунд потерял дар речи, а Гедерика вздрогнула, словно получив пощёчину, и на её глазах заблестели слёзы. И снова положение спасла Тель. Эльфийка крепко сжала запястье девушки, и, поймав ехидный взгляд тиранца, спокойно заметила:
- На фоне Вашего фантоша, Дигнар, мы все выглядим замухрышками. А Ваше усталое после долгой дороги лицо смотрится совсем невыигрышно. Возможно, мы совершили ошибку, устроив ужин в честь помолвки в день Вашего приезда.
- Но Дигнар ещё в письме просил познакомить его с невестой как можно быстрее. Не могли же мы проигнорировать его желание. С нашей стороны это было бы неуважением к гостю, - светским тоном возразила ей Морика Терригорн и мило улыбнулась тиратцу, в мыслях желая ему сдохнуть.
Она изначально была против брака дочери с Дигнаром, но Миганаш настаивал, уверяя, что их девочка станет соправительницей Тирата и гарантом мирной жизни материка. Скрепя сердце, Морика согласилась с его доводами. Но сегодня, воочию увидев сына сатрапа, она поняла, что совершила ошибку, что будущие перспективы не сделают её дочь счастливой: Гедерика испытывала почти физическое отвращение к Дигнару, и надежды на: "стерпится - слюбится" не было никакой. Морику охватили дурные предчувствия. Она прекрасно знала характер Геды: послушная и терпеливая девочка могла долго крепиться, но потом всегда следовал взрыв. Сегодняшняя выходка с волосами и побег на площадь, представился Морике цветочками, а уж какие ягодки из них вызреют... "Даже представлять не хочется. Лучше бы Дигнар и, правда, умер!" - в отчаянии подумала Морика Терригорн и ужаснулась, поняв, что совершенно искренне желает тиратцу смерти. Но какие бы мрачные мысли не бродили в голове Морики, улыбка на её губах продолжала оставаться приятной и доброжелательной.
Дигнар же, сообразив, что его пытаются вовлечь в светскую беседу, не дал сбить себя с толку:
- Да, леди, я спешил увидеть предназначенную мне в жену девушку, ибо рассчитывал, что, несмотря на политическую подоплёку нашего брака, обрету в её лице верную подругу и соратницу в нелёгких государственных делах, - громко заявил он. - Сатрапия идёт на беспрецедентный шаг, возвышая иноземную женщину до уровня принцессы, а в будущем и до второго лица в государстве. Вы ведь понимаете, что это значит, леди? Ваша дочь должна быть безупречна и чиста, как слеза младенца, поскольку именно она станет символом новой тиратской жизни. Именно на неё будут смотреть тысячи тиратцев, толкуя каждое её движение, каждый жест и улыбку. - Дигнар сделал эффектную паузу и с подъёмом вопросил: - А теперь представьте, что будет с моим отцом, моим народом, да и со мной, если Ваша дочь публично бросит на меня столь презрительный и гадливый взгляд?
Тель крепче сжала похолодевшую и едва заметно дрожащую руку Гедерики, а Морика Терригорн гордо вскинула голову. Пафосная речь Дигнара разозлила её и, забыв о приличиях, интересах государства и здравом смысле, Морика твёрдо произнесла:
- Что ж, раз моя дочь Вам не подходит, можете не жениться на ней. Гедерика останется в родительском доме, где мы с Тель продолжим заниматься её воспитанием и образованием.
Такого поворота событий не ожидал никто. И в который раз за ужин на малый зал обрушилась резкая шокирующая тишина. Гедерика с удивлением посмотрела на мать, потом перевела взгляд на Дигнара. Ей казалось, что оскорблённый тиратец должен встать и уйти, но тот, приоткрыв пухлый рот, продолжал сидеть за столом, глядя на Морику Терригорн как на чудовище, внезапно явившееся из детской сказки. Сын сатрапа совершенно не представлял, как выпутаться из щекотливого положения, не потеряв при этом лица, а в голове назойливо крутилось: "Отец меня прибьёт!". Миганаш вместе со своими советниками тоже смотрел на жену, лихорадочно соображая, что делать. Разорвав помолвку, Морика уничтожила почти подписанный союзный договор и превратила Тират и Ликану во врагов. Над мирной доселе страной замаячил призрак кровопролитной войны.
Дигнар искоса взглянул на Миганаша, надеясь, что более опытный в переговорах старейшина сделает хоть что-то, но тот, не отрываясь, смотрел на жену, будто ждал, что та возьмёт свои слова обратно. Однако бледная и неподвижная, как восковая фигура, женщина поедала глазами ненавистного сына сатрапа, и если бы её взгляд мог убивать, то за столом давно бы сидел труп.
Секунды стремительно уносились в вечность, смятенное молчание в зале становилось всё гуще и тревожнее, и Дигнар не выдержал. Он резко вскинул голову, собираясь высказать своё недовольство несостоявшимися союзниками, но его волосы слегка задели черные одежды фантоша и его осенило. Точно наяву он услышал назидательные слова отца: "Фантоши не игрушки, мальчик. Это сложный, многоцелевой и весьма ценный инструмент. С его помощью ты можешь решить практически любую проблему. Как в бою, так и в жизни..."
"Вот сейчас и проверим, - с отчаянной решимостью подумал Дигнар и мысленно обратился к фантошу. - Оникс! Я должен подписать союзный договор, а для этого необходимо восстановить помолвку с Гедерикой. Причём сейчас же! Действуй!"
Тель, единственная, кто смотрела на Оникса, заметила его лёгкий, едва заметный кивок, и, поняв, что тот собирается использовать магию, приготовилась вступить в поединок. Но фантош повёл себя совсем не так, как она ожидала. Юноша мягко улыбнулся, обвёл ласковыми травянисто-зелёными глазами ликанцев и остановил взгляд на Дигнаре. Тель не сразу поняла, что происходит, а, сообразив, мысленно ругнулась и не стала вмешиваться. От фантоша мягкими, тёплыми волнами исходили любовь и взаимопонимание. Словно аромат духов они заполняли зал, вбирая в себя напряжение, враждебность и неприязнь. Моника и Миганаш, Сетраш и Грониш, Гедерика и Дигнар расслабились, заулыбались, и в зале воцарились мир и покой.
- Простите, меня опрометчивые слова, Дигнар, - виновато произнесла Моника.
Сын сатрапа откликнулся мгновенно:
- И Вы, леди, примите мои извинения. И, в знак примирения и дружбы между нами и нашими странами, позвольте вручить Вашей прекрасной дочери дары и попросить стать её моей женой.
- Конечно, Дигнар. - Моника доброжелательно улыбнулась, и окрылённый успехом Дигнар поднялся.
Один из фантошей поднёс ему резную шкатулку, сияющую золотом и драгоценными камнями. Сын сатрапа откинул крышку, взял в руку тяжелый золотой перстень с искрящимся в свете магических ламп бриллиантом и подошел к Гедерике. Девушка послушно поднялась, чувствуя себя, впервые выступающей перед публикой актрисой, и, когда, Дигнар спросил, согласна ли она стать его женой, ответила, как полагалось по сценарию:
- Да.
На глазах Морики выступили слёзы: она поняла, что потеряла дочь навсегда, но на сердце почему-то было легко и спокойно. Мужчины с умилением проследили, как тиратец надел на палец девушки перстень, поцеловал руку и, вручив резную шкатулку, вернулся на своё место. Тель горько улыбнулась, поднялась, забрала у Гедерики подарок жениха, усадила растерянную собственной решимостью девушку на стул и едва слышно шепнула:
- Всё хорошо, дорогая.
Гедерика молча кивнула. Массивный перстень неприятно оттягивал руку, мешался и раздражал, заставляя нервничать и краснеть. Пребывая в смятении, она не заметила, как по знаку отца из боковых дверей выскользнули слуги, как бокалы наполнились вином, а на её тарелке появился любимый фруктовый салат. И лишь громкий голос отца, провозгласившего тост за жениха и невесту, вернул девушку к действительности. Она машинально взяла бокал, подняла голову и тотчас столкнулась взглядом с фантошем Дигнара. Прекрасные, травянисто-зёлёные глаза смотрели на неё с пониманием и нежностью, и Гедерика почувствовала, как по телу растекается мягкое, успокоительное тепло, прогоняя тревогу и страх. Девушка облегчённо выдохнула, несмело улыбнулась и отвела глаза - разглядывать молодого мужчину в присутствии жениха показалось ей неприличным.
Хрустальный перезвон бокалов, тихий стук вилок и ножей, а потом, словно весеннее половодье, разлилась застольная беседа. Гедерика сама не поняла каким образом втянулась в оживлённый всеобщий разговор, изобилующий увлекательными историями, анекдотами и забавными случаями из её детства. Вместе со всеми девушка смеялась, потягивала вино и за обе щёки уплетала фруктовый салат. Даже Дигнар уже не казался ей таким уж противным. "Обычный, даже простоватый, молодой человек, - думала Гедерика. - И, если сравнивать его не с фантошем... Фантош..." Девушка едва не подавилась вином, поймав себя на мысли, что весь вечер, украдкой поглядывает на красавца-телохранителя своего жениха. Зардевшись, как маков цвет, Гедерика взглянула на эльфийку, словно хотела услышать от неё совет и та, как ни странно, поняла девушку. Грустная улыбка, застывшая на её губах, стала горькой, а ясный взгляд аметистовых глаз пронёсся по лицам ликанцев и остановился на Гедерике, предлагая понаблюдать за соотечественниками. Безмолвный совет няни удивил девушку, но она всё же последовала ему, и едва усидела на стуле. Все без исключения ликанцы время от времени поглядывали на красавца-фантоша, и в этот миг их глаза вспыхивали любовью и обожанием. "Магия? - растерянно спросила себя девушка, не в силах поверить что Сетраш и Грониш, почтенные ликанцы, верные мужья и заботливые отцы, вдруг поддались любовной страсти, да ещё к юноше! Про мать с отцом она даже подумать такое не смогла... - Точно магия! Значит, он нас всех околдовал! И Тель видит это! Почему же она молчит?! Это ж нечестно!"
Щёки Гедерики приобрели болезненно пунцовый оттенок. Она уже собралась встать и заявить, что Дигнар вместе со своим телохранителем обманывают их, но не удержалась и в последний раз взглянула на фантоша. И совершила роковую ошибку. Серые глаза девушки потерялись в тёмной зелени древнего величественного леса и растворились в нём, как капля пресной воды в солёном море.
- Но это уж слишком, - пробормотала Тель и с силой сжала запястье Гедерики.
Девушка дёрнулась, отвела глаза, а эльфийка, гневно посмотрела на фантоша. Однако тот проигнорировал её взгляд, поскольку вступать в поединок приказа не было, тем более, что Гедерика, побывав в тенетах древней родины эльфов, и думать забыла о своей обвинительной речи. На губах Оникса заиграла безмятежная улыбка, а глаза по-прежнему светились любовью и нежностью ко всему живому.
- Рад был познакомиться с Вами лично, Дигнар, - сквозь тупой звон в ушах услышала Гедерика голос отца. - Жду Вас завтра в полдень в парадном зале.
Дигнар лучезарно улыбнулся, рассыпался в ответных благодарностях и, пожав мужчинам руки, покинул малый зал. Красавец-фантош, конечно, ушёл вместе со своим господином, и, едва за гостем закрылась дверь, ликанцы облегчённо выдохнули и как один уставились на эльфийку:
- Что за чудовище он привёз с собой, Тель? - мрачно поинтересовался Миганаш Терригорн. - Ни один из нас не смог противостоять его фокусам, а ведь мы все маги, и, как ты знаешь, довольно хорошие.
- Вот-вот, - кивнул советник Сетраш. - У меня всё время было такое чувство, словно я действую по чьей-то указке, а не сам по себе.
- А уж его первый номер и вовсе ни в какие ворота не лезет! - воскликнул Грониш. - Мы как дети малые засмотрелись на красивую игрушку, забыв обо всех и всё! Нас голыми руками перебить можно было! Стыд-то какой!
Эльфийка до жути не хотелось говорить правду, но молчать, означало предать договор с Терригорном, и, облизнув пересохшие губы, она тихо произнесла:
- Фантош Дигнара - эльф.
- Чушь! - воскликнул Сетраш. - Мы все видели...
- Что вы видели? - Эльфийка поднялась и гневно взглянула на старейшин. - Руку даю на отсечение, ни один из вас не сможет описать фантоша. Вот Вы, господин Сетращ, скажите нам: какого цвета у него были глаза?
- Ну... - Старейшина озадачено поскрёб щёку.
- Хорошо. А волосы?
Серташ взглянул на коллег, перевёл взгляд на Тель и развёл руками. Эльфийка беззлобно усмехнулась:
- И не напрягайтесь, всё равно ничего не вспомните. - Она опёрлась ладонями о столешницу, склонила голову и заговорила сухим ломким голос. - Этот эльф совсем ещё мальчишка. Не знаю, как ордену удалось зацапать его, но реальность такова: в руках Дигнара великолепный маг. Правда, использует он свою силу интуитивно, не считаясь с законами. Ни магическим, ни этическим, ибо никто из эльфийских магов не стал бы использовать магию любви и красоты во вред людям и любым другим живым существам... Так или иначе, мальчик действует по наитию, следовательно, обучать его магии было некому. Эльфийских магов в ордене нет. И это единственная хорошая новость. - Тель с грустью посмотрела на то место, где ещё недавно стоял фантош, и, болезненно скривив красивые губы, добавила: - Я не знаю, каким образом эльф попал в Тират, но он, несомненно, пленник. Безвольная и опасная игрушка в руках Дигнара.
- Да уж... - протянул Миганаш и с силой обхватил подбородок, обдумывая слова эльфийки. Внезапно он встрепенулся и пристально взглянул на Тель: - А ты можешь так сделать?
- Как? - В аметистовых глазах проскользнуло недоумение.
- Ну... - замялся Миганаш. - Ну... Твоя красота может стать такой же э... убийственной?
- Хочешь использовать меня так же, как Дигнар использует мальчишку, старейшина? - недобро усмехнулась Тель и гордо вскинула голову. - Не получится! Я скорее умру, чем позволю себе прибегнуть к древней магии во вред кому бы то ни было. По нашим меркам это страшное преступление, которое карается смертью. Если бы Дигнар продемонстрировал способности своего телохранителя на территории федерации, то был бы немедленно казнён. Думаю, даже родство с сатрапом не спасло бы его.
Губы эльфийки дрожали, щёки пылали гневным румянцем, а глаза горели ненавистью. Спокойная и выдержанная няня Гедерики была на грани срыва, и теперь уже девушка схватила её за руку.
- Успокойся, пожалуйста, Тель, - горячо зашептал она. - Никто не посмеет заставить тебя делать то, что ты не хочешь.
- Да-да, - поспешно закивал Миганаш. - Я просто спросил. Мы же должны найти способ защититься от магии фантоша. А то получится как сегодня! Если бы не ты... В общем, позволь поблагодарить тебя Тель от лица всех нас.
Советники старейшины согласно кивнули, а Грониш, нервно вздохнув, добавил:
- Сегодня ты спасла нас, Тель, но что будет завтра? Вдруг Дигнар явится на подписание договора со своим опасным телохранителем и тот заставит нас сделать, что-нибудь не так? Например, подсунет какой-нибудь исправленный экземпляр, и вместо союзника мы получим сюзерена. Ты можешь помочь нам, Тель?
- Да. - Голос эльфийки прозвучал глухо, но твёрдо.
Советники облегчённо выдохнули, а Миганаш со всей возможной вежливостью поинтересовался:
- Когда тебе удобно обсудить детали, Тель? Сейчас или, может, ты хочешь отдохнуть? До утра ещё есть время.
- Сейчас, - ответила Эльфийка.
Шумно переговариваясь, взрослые поспешили к дверям, а Гедерика тяжело облокотилась на стол и закрыла пылающее лицо ладонями. О ней снова забыли. "Никто не воспринимает меня всерьёз. Вот и сейчас: все будут обсуждать, как обезопаситься от фантоша, а я?... Бросили меня, словно я чужая! - Гедерика отняла руки от лица и сильно потёрла щёк. - Я должна во всём разобраться. В конце концов, именно мне предстоит жить в Тирате. Не желаю, чтобы с помощью фантоша Дигнар сделал из меня счастливую идиотку! До отъезда всего пара дней. Нужно спешить!"
Девушка резко поднялась из-за стола и бросилась в свою комнату: ей необходимо было решить, что делать дальше и к кому обратиться за помощью.