--
Рота-а! Подъем!!! Форма одежды N 4, построение через минуту., - надрывался дежурный по роте, как петушок спозаранку.
И сто шестьдесят человек, соскочив со своих кроватей начинали, если не в темпе вальса, то уж рока, это точно, одеваться и бежать на построение. И становясь в строй, продолжали еще что-то застегивать и подпоясываться, приводить себя в порядок. Те же, кто после команд: "Рота, равняйсь! Смирно!", продолжал свой суматошный путь к своему месту в строю, выводились из него и, аккуратно, получали свои наряды на работу. Что это такое, курсант Горин, т.е. я, в полной мере испытал несколько раз на протяжении первого семестра учебы в Томском высшем военном командном училище связи, а проще ТВВКУС. Нарядами на работу, как правило, были хоть и нужные конечно, но самые неприятные виды работ по наведению порядка в расположении роты, а именно: чистка умывальников, курилок и туалетов, и производились они, тоже, как правило, в неурочное, ночное время, т.е. после отбоя. А там, где сто шестьдесят человек каждое утро умываются, курят или о чем-то мечтают, сидя на корточках в отхожем месте, уж поверьте, всегда найдется место "трудовым подвигам".
Но все течет, все изменяется. То что для многих было "правилом" когда-то, сегодня становится лишь "исключением". Так и для меня, не прошла даром сержантская учеба на протяжении всего первого семестра. Вскоре научился просыпаться не по команде дневального, а за несколько минут до общего подъема. И к самой команде "Подъем!", уже готовился как к "стометровке, стоя на низком старте". Правда, это только сначала, потом просто привык.
Итак, на дворе зима, первая военная зима в моей жизни. Кстати сказать, не просто зима, а градусов этак -380С. Это означает, что физическая зарядка, на сегодня, заменяется прогулкой и, где-то, минут через пять, сто шестьдесят человек, построившись в колонну по десять, будут нарезать круги по плацу в течении минут двадцати. "Есть многое на свете, друг Горацио...". Если смысл физической зарядки ясен и понятен, то вот этой, предстоящей нам прогулки, был, пока для меня, как за семью печатями. Нам пытались разъяснить, что мол за это время расположение роты будут проветриваться и приводится в порядок. Но после всех утренних мероприятий, мы ежедневно на шесть часов уходили на занятия...
Говорят, что настоящий сибиряк, это не тот, кто мороза не боится, а тот, кто умеет от него спрятаться. И, поскольку, теплых мест, в которых можно было просто отсидеться эти двадцать минут училище "предоставляло" предостаточно, то сто шестьдесят человек, выходившие на построение, частенько превращались в сто сорок, стоявших на плацу. "А судьи, кто?...". А судьи - сержанты. И они тоже люди, такие же, как мы. И им тоже холодно. Впрочем, как показал опыт, не всем...
Командирами отделений и заместителями командира взвода назначались, как правило, военнослужащие прослужившие полностью или частично срочную службу в армии. Там же, где военнослужащих с таким "послужным списком" не хватало, назначали на эти должности вчерашних школьников. В "свое время" и мне, командиром роты капитаном Лукьяновым, предлагалось в одночасье "вырасти" до командира отделения. И, хотя пришел-то я в училище, чтобы стать командиром, но, видимо, какая-то детская солидарность с остальным курсантским народом, а также разговоры про "чистый погон и чистую совесть" сделали свое дело, и я отказался.
Наш взвод, как никакой другой, оказался "богат" на, так называемых, старослужащих. Всеми тремя отделениями, не говоря уже о зам. ком. взводе, командовали ребята, которые прослужили полностью по два года. Кроме того, в моем отделении также были два курсанта, прослужившие ранее два года в Германии, там сдававшие экзамены и, впоследствии приехавшие к нам. Все они были на пару-тройку лет старше нас, поопытнее в делах житейских, а уж о военных, и говорить не приходится. Я, конечно, был наслышан о "царивших" в армии дедовщине и неуставных взаимоотношениях. Мол, работай что-то за кого-то, а нет - так в харю. Все наши вояки и держались, особенно поначалу, особнячком от всего остального взвода. Дедовщина выражалась лишь в том, что наш командир отделения, младший сержант Яценко Вадик, назначал на наиболее грязную работу именно "молодых", т.е. нас, не трогая наших "германцев". Но продолжалось это лишь то тех пор, пока нам самим это не надоело. Однажды, получая свое очередное назначение на какую-то неудобоваримую работу, я заявил своему командиру отделения, что не буду ее выполнять, пока не будут включены в эту самую очередь и наши "германцы", Викторы Мухлаев и Дурандин. Был какой-то момент напряжения, но довольно не долго. В конце-концов все мы, кто бы мы ни были, прибыли сюда, чтобы учиться. И все, кто отслужил в армии срочную службу, тоже учились вместе с нами, и, зачастую, далеко не лучше нас. Им часто приходилось обращаться к нам за помощью в разъяснении того или иного, непонятого на лекции, учебного материала. Совместные учеба, работы, будь они тяжелыми или легкими, несение службы в караулах, внутренних нарядах всех нас уравняли, объединили и сплотили.
Второй семестр нашего обучения, тем временем, набирал обороты. Помня о своей провальной сдаче экзаменов во время своей первой сессии, результатом которой стало лишение "краткосрочного отпуска с выездом на Родину", я пытался, для начала, вылезти из текущих троек. Взялся за ум, как сказала бы, наверное, моя мама. При этом, стали вываливаться наружу некоторые интересные "вещи", из которых мне также нужно было сделать свои выводы. Первое: если ты уже зарекомендовал себя "отпетым" троечником, то очень тяжело выползать на более высокий уровень. Отвечаешь на четверку, получишь тройку; на отлично - в ответ, четверка. А поскольку в пятибальной системе шестерок нет, то и отличная оценка - это что-то вроде подвига. И второе: абсолютный дефицит времени на что-нибудь еще, кроме учебы. То есть требуются какие-то жертвы.
Что ж, выводы сделаны. Жертвой стали занятия спортивной гимнастикой в спортзале местного Политеха. Соревнования на первенство Вооруженных Сил страны, стали, по-видимому, моей последней "гастролью" в моем "большом" спорте. Тем ни менее, спорторганизатором роты я продолжал быть и в спортивном зале "толкался" при всяком удобном случает.
Приближалось первенство училища по классической борьбе. Моя задача, как спорторганизатора, совместно с командованием роты, подобрать и выставить на соревнование команду от своей роты. Если на борьбу в малом и среднем весе кандидатов оказалось предостаточно (имеется в виду только вес и бойцовские качества, но никак не знания и умения в этом виде спорта), то где взять среди восемнадцатилетних - с весом, например, свыше 90 кг. Но был в нашем взводе один человечек. Рост выше 1м 91см позволял ему кушать двойную порцию в столовой. Но несмотря на это, вечно он был голодным. С него-то я начал.
--
Тарханыч (Тарханов была его фамилия), а три бы порции ты победил?, - спросил я его во время обеда в столовой, чтоб как-то привлечь его внимание к своей персоне.
--
Отвяжись, не мешай.
--
Нет ты ответь., - настаивал я.
--
Да победил бы, победил.
--
А ты знаешь, у тебя есть возможность съедать и по три порции в день., - продолжал я сочинять, т.к. реальное увеличение съестного на наших гигантов было, конечно же не в моей компетенции.
--
А вот с этого места, пожалуйста поподробнее.
Что ж, заинтересованность Тарханыча была достигнута. А дальше все просто. Я разъяснил ему суть взаимных интересов, особо упирая на то, что мол как ты за свою роту, так и командование роты за тебя.
Среди ста шестидесяти человек всегда найдутся несколько, которые занимались на "гражданке" чем-нибудь конкретным, в данном случае борьбой. Так у нас оказалось, что борьбой занимались Полонский Саня - кандидат в мастера спорта по Самбо, и Валиев - перворазрядник по тому же Самбо. Чисто "классиков" не было. Оба они и взяли шефство над подготовкой команды. В принципе, по всем видам спорта, где предполагается единоборство, в училище подход был примерно один. При возможно больших собственных "габаритах", добиться возможно меньшего веса. Выходит, например, на ковер здоровенный "лось" в весовой категории до 65 кг, а против него маленький разрядник со своим естественным весом 65 кг - тут уж, кому повезет. Поэтому, если Полонский и Валиев занимались "технической" стороной дела, то есть учили каким-то броскам, каким-то борцовским приемам, то моей заботой были килограммы. Каждые утро и вечер водил своих "подопечных" в спортзал и ставил на весы. Если кому-то есть нужда сбросить "лишнее", общая увольнительная и веду в баню, если наоборот, то в столовую. И все, вроде бы, было нормально. Настораживал лишь наш Тарханыч. При своем 1м 91 см, вес его был 85 кг. И как ни "откармливал" я его две недели к ряду, выше 88 кг ну никак.
За учебой и этими околоспортивными хлопотами время пролетело быстро. Вечером на очередном взвешивании, накануне соревнований, добрались мы с Тархановичем к своему личному рекорду - 89 кг 800 г.
--
Как себя чувствуешь, Тарханыч?
--
Нормально.
--
Готовься завтра к "водным процедура".
--
А это что такое?
--
Графинами воду будешь глушить до своих свыше 90 кг.
Взвешивание, перед соревнованиями продолжается уже тридцать минут. Тарханыч мой, после второго графина, все-таки победил свои 90 кг, и, по причине крайнего напряжения в организме, теперь отсиживается в туалете. Но "пришла беда откуда не ждали". Коротков, который должен был выступать в 67 кг, и который вчера вечером на взвешивании был 67 кг, стал почему-то 69 кг. Специально жрал, наверное, что-нибудь ночью, редиска. Сбросить 2 кг за оставшееся время нереально. Не выставить участника в весовой категории - штрафные очки команде.
--
Горин, чего раздумываешь? Становись на весы, - выдал, стоявший рядом со мной Полонский Саня.
Встал, весы замерли на отметке 68 кг 200 г.
--
Ну что ж, дорогой, вот тебе гимнастический мат. Ты ведь у нас гимнаст, бери на горб и тридцать кругов по залу, и бегом пожалуйста.
Вот она долюшка спорторганизатора роты. Взял, бегу, пот ручьем, снова взвешивание, 66 кг 900 г.
Соревнования идут полным ходом. В спортивном зале полно народу и все наши курсанты, орут, болеют за своих. Я сижу в разминочном зале, жду, когда подойдет и моя очередь. Рядом крутится Хитрихеев Витька, наш "мухач".
--
Витька, чему-то вас Полонские и Валиевы учили, показал бы что-нибудь. - попросил я.
--
Да, все просто. - начал Витька и продолжил.
--
Тянешь противника за руки на себя и вправо, он упирается влево. Тянешь на себя влево, он упирается вправо. Затем снова на себя и вправо, он влево, а ты подставляешь левую ногу и перебрасываешь через нее.
Что ж теория понятна. Пару раз на самом Витьке попробовал, вроде получается.
Вот и моя очередь подошла. Вышел на ковер. Противником оказался курсант, также как и я, первого курса. Глаза немножко растерянные, тоже, наверное, в первый раз, и скорее всего, человек, как и я, случайный на этом "празднике жизни". Сделал все по науке, как Витька учил. Вправо, влево, вправо - бросок.
--
Пожалуйста, не обижайте классическую борьбу подсечками. Бой.
Ну Хитрый, попадешься ты мне. Далее схватка продолжалась менее интересно. Некоторое время "бодались" стоя, затем то же самое на коленях. Уж не знаю как, но перевернуть мне его на спину удалось раньше, чем ему меня. Вот она сладость первой победы!
Вторая моя схватка проходила еще менее интересно для меня. Хоть комплекция второго моего противника была примерно равной моей, но чувствовалось, что мальчик не новичок. Через сорок секунд после начала схватки, промелькнули мимо меня по очереди: лица товарищей, стены и потолок нашего спортзала, и оказался я аккуратно уложенным на спине. Чистая победа, но не моя.
Соревнования окончились. Ротная команда заняла первое место в командном зачете. Три наших курсанта, и среди них "моя головная боль" Тарханов, заняли первое место в личном зачете. Тарханыч, хотя давно уже понял, что три порции в столовой ему не светят, радовался, наверное, больше всех, поскольку противника в весовой категории свыше 90 кг, не нашлось. В общем все мы, а еже с нами и командование роты, были довольны.
Жизнь продолжается, а я с опаской смотрю на спортивный календарь, в котором через месяц маячит первенство училища по боксу. А там, скорее всего, будут бить...