Аннотация: Потрясающий, живой Северус, его приемная дочь, близнецы и другие герои, смотрящие на магический мир с непривычной точки зрения.
Глава 28 Нежданная встреча
Марвин был жив и, вроде как, доволен собой. Он лежал поперек коридора и пытался вылизать основание тощего сине-серого хвоста.
В спальне на тумбе нашла стопку писем от друзей, а также письменное предложение сотрудничества от Фернандо Деловара, с которым не за долго до соревнований свел Северус.
В тот же вечер занялась подготовкой для него списка-номенклатуры собственных зелий с описанием коммерческих свойств. Друзьям ответила коротко, потому как то, чем хотела поделиться, не уместилось бы и на сотне свитков. Грина с Днем Рождения поздравила пока лишь парой слов, пообещав привезти в школу подарок.
Хил, Алис и Байрон слали мне свои поздравления и подарки с Днем Рождения, о котором я совершенно забыла, и с победой в турнире. Грин писал, что и не сомневался в моей победе. Почему-то его словам я верила, будто он был моим личным предсказателем.
Хилари подарила платиновую заколку с карточкой: "Хочу видеть свой подарок на глянцевой обложке "Ведьминого ноготка"!" А также прислала стопку газетных вырезок со статьями про Гарри Поттера.
Алис подарила миниатюрную модель вселенной, которая сворачивалась в небольшой металлический шарик, а по мановению пальцев разворачивалась и переходила от изображения одной галактики или планеты к другим с указанием названий и основных характеристик. Полезная штуковина, напомнившая, что в школе нужно будет еще и учиться.
Байрон же подарил мне металлический веер в шелковом чехле с подписью: "Некоторые магглы считают веер магическим предметом".
Я задумалась. Веер - символ чистоты. Металлический - это оружие, предмет воина. Выходит, этот веер - нечто среднее между мной и Грином. Я вынула его из алого чехла. Алый атлас и сверкающая сталь. Встряхнула. Он развернулся с оглушительным хлопком. Тяжелый, легко рассекающий воздух, подобно крылу парящей бабочки. Теплый, подобно палочке. А лезвия, как продолжения пальцев. Предмет, который желал находиться в ладони. Я нехотя оторвала от него взгляд, засунула в чехол и положила под свою подушку.
Дома тренировки продолжились. Для них было выделено по часу в день.
На мою победу отец смотрел скептически, как на "везение", которое не значило абсолютно ничего. Он считал, что все, что свезло, нельзя считать своим, т.к. в везении как бы сам ты не принимаешь участия, им не управляешь, что, им пользуясь, учишься лишь плыть по течению. А победа над другими ничто при потенциале, который изначально многократно превосходит потенциалы поверженных участников. Северус считал, что "проигравший", как и "победитель" - понятия временные и относительные, что это суждения об одном относительно другого, а судить человек должен о себе и по себе, не оглядываясь на окружающих. Так что на тренировках он прекратил развивать мою реакцию, а начал отрабатывать отдельные движения, заставляя замирать в определенных положениях по несколько минут, при этом изредка поправляя. Тело ныло, но справлялось.
Смена обстановки заставила на время отвлечься от мыслей о Поклоне, Хогвартсе и своем будущем. Но одним из вечеров в дверь тихонечко постучали. Северус открыл. Влетела крупная сова и бросила мне в руки пухлый конверт, после чего поспешила удалиться, оставив после себя капли помета, спешно прибранных местным эльфом.
Письмо из Хогвартса. Список предметов, необходимых книг, различные предупреждения и напоминание, что я теперь студентка ВТОРОГО курса факультета СЛИЗЕРИН. Вероятно, для испытавших на летних каникулах зелье или заклинание забвения.
Необходимо было совершить вылазку в Косой Переулок. Собрались устроить ее на следующее утро, попутно договорившись о встрече с Деловаро, который должен был обменять пробную партию моих зелий на некоторые редкие ингредиенты. Встреча прошла удачно в одном из парков Лондона.
По серым улочкам барабанил мелкий дождь. Люди вокруг суетились, находясь в некотором неопределенном, промежуточном состояние, когда вышел, но еще не дошел до пункта назначения. Мы слились с толпой, а через некоторое время незаметно отделились и вошли в "Дырявый котел".
Я хотела сама постучать по заколдованному кирпичу и открыть вход на торговую улицу, но вне стен дома мне, как и любому другому подростку, было запрещено колдовать. По кирпичу постучал отчим. Он шел, осторожно придерживая меня за запястье, а не вгрызался длинными ногтями. Вел, не тащил. На лице - все тоже омерзение к окружающему миру, сальные патлы, леденящий, пронизывающий до мозга костей взгляд, пренебрежительные, осторожные жесты, мягкая, бесшумная, летящая походка и небрежно наброшенная угольно-черная развивающаяся мантия...
На приветствия он бросался тонкими колкостями, понятными лишь ему и собеседнику. Индивидуальный подход к каждому, приводивший одних в бешенство, других в замешательство, третьих заставлявший лишний раз оглядеться по сторонам.
Снова книжный, лавка с писчими принадлежностями, где мы купили в дополнение к стандартному набору - шариковые ручки и небольшой планшет для рисования с карандашами различной мягкости (хотела подарить его Байрону на прошедший День Рождения).
Магазин со школьной формой. Тройка новых черных мантий, тренировочная форма и масса одежды, где главное - ничего лишнего.
Когда мне показалось, что куплено было абсолютно все, Северус толкнул черную дверь с изображением серебристой короны. Я не поверила своим глазам. Мы вошли в ювелирный!
Отец подошел к продавщице, на которой из украшений были лишь серьги-гвоздики с огромными бриллиантами в платиновой оправе.
- Линда, годы делают Вас лишь прекрасней, - его тон был мягкий, не лишенный галантности, будто бы он стоял в той элегантной тройке с прибранными волосами, а к магазину подъехал на белоснежном внедорожнике.
- Вы умеете льстить, - улыбнулась она.
Отец выдержал небольшую паузу и перешел к делу.
- Этот ребенок должен излучать успех и состоятельность, - сухо бросил зельевар.
Смена тона на мгновение смутила Линду, но через пару секунд она снова подняла на нас глаза и предложила пройти за ней.
Усадила меня в кресло, с трех сторон окруженное зеркалами, забрала волосы моей платиновой защелкой.
Я сидела и почему-то боялась пошевелиться, разглядывая себя в зеркалах.
Линда вернулась через несколько минут с небольшими бархатными коробочками.
Волшебством аккуратно сняла мои сережки, выполненные в очень сдержанном стиле, и вдела новые. Грузные, пищащие дороговизной, состоящие из тончайших резных золотых пластин.
- Мне нужен ребенок, - ухмыльнулся отчим.
Действительно, серьги делали меня старше.
Следующие. Похожие на ее гвоздики.
Он отрицательно покачал головой.
Дальше пошли различные завитки, листики, крылышки, камушки...
- Эти, - удовлетворенно произнес профессор.
На мне были сережки на обычных тоненьких прутиках с огромными бриллиантами под мочками, сдерживаемыми едва заметным платиновым колечком и тоненькими усиками.
Мы вышли из магазина. Отец осторожно произнес:
- Полин, надеюсь, Вы не решили, что отец мог забыть про День Рождения своей дочери?
Я внимательно посмотрела в его лишенное выражения лицо:
- Нет.
Мы хотели вернуться домой, но будто из ниоткуда перед нами появился Лоллен Файорро. Я узнала его сразу не смотря на резко изменившийся внешний вид. Вплотную к нам стоял высокий пожилой джентельмен в классической черной мантии, аккуратно выбритым лицом и элегантно выстриженными висками. Многочисленные косички аккуратно собраны за головой и пущены под мантию.
Северус напрягся. Я мягко коснулась кисти отчима, умоляя расслабиться и ни о чем не беспокоиться.
- Умная девочка, - приветственно поклонился нам мужчина и протянул иссушенную руку Снейпу, - Лоллен.
- Северус, - Снейп ответил на рукопожатие.
Мне показалось, что отчим сильно удивлен.
Они молча двинулись к выходу из переулка. Файорро естественным, непринужденным движением приобнял меня и коснулся ладонью спины Северуса. В следующее мгновение мы шагнули на лужайку с сочной травой, а вокруг пели птицы.
Я испугалась, но не смела остановиться. Взглянула на отчима, но его лицо оставалось спокойным, а ладонь - расслабленной.
Файорро замедлил шаг и отделился. Перед нами простиралась великолепная сияющая гладь чистейшего лесного озера. Небрежный взмах кисти, и рядом образовалась резная деревянная скамейка.
- Извините, что пригласил посетить эти места столь грубо, - радушно произнес маг, приглашая присесть на скамейку.
- Наслышан о Вас, - осторожно отметил Северус.
- Чудак? - подмигнул Лоллен.
- Великий маг, современник как Людольфа Брокко, так и наш. Бессмертное создание Людольфа или, скорее, создание, живущее до сих пор...
- Пустое! - отмахнулся Файорро, - Давно, дал обещание Людольфу передать искусство великих ледвитов его потомкам и обучить ему тех, кого они выберут. Так вышло, что, зацепившись за обещание, в попытках снять проклятие и защитить от вымирания его семью зашел туда, где нахожусь. Нет дела до того, живо ли еще тело, нет дела до учения и ни до чего, что поймете вы. Я обошел все законы и запреты, кроме одного. Получив за обещание создателю возможность создавать, обязан сдержать обещанное, чтоб иметь возможность двигаться дальше. Хогвартс... Министерство... Северус, это Ваша игра. А ее игра - исчезнуть, раствориться в Большом Зале на Хэллоуин с теми, кто в выбранные мной мгновения от сего момента до празднества коснется ее.
- Почему не сейчас? Я знаю, с кем мне пойти! - удивилась я.
- О, миссис Ололлен, Вы не можете знать, пойдут ли они на страх, риск и, в некотором роде, смерть. И, возможно, с Вами окажутся те, кого Вы не захотите видеть рядом, но те, кого случай определит идти подле Вас, или же Вас подле них. И сейчас? Зачем же не дать случаю определить судьбу? Зачем же не дать Вам случай вынести из школы знания на своих плечах? Зачем вставать против Министерства, обязывающего Вас прибыть в школу первого сентября!? Зачем столь рано лишать отца и крепнущей связи с миром, который рад будет обеспечить Ваше существование?
- А почему на смерть? - испугалась девочка.
- О!? Смерть имеет смыслом переход, перемену очень, а кому-то может показаться, слишком многого.
Северус слушал Лоллена спокойно.
- Надеюсь, Вы извините меня, но, боюсь, мне, как и вам, пора идти, - улыбнулся маг.
Он сделался прозрачным, а через мгновение я пялилась в пустое пространство, за которым мягко светил обычный лондонский уличный фонарь. Мы с Северусом сидели на бережно застеленной полиэтиленом скамейке. Не было б подстилки - наша одежда могла намокнуть из-за недавно окончившегося дождя. К слову сказать, обе мантии были сложены в пакет, стоявший рядом на скамейке. Да, странно мы б смотрелись на скамье в старомодных балахонах.
Отчим поднялся и молча пошел домой. Я, немного погодя, поплелась следом.