Аннотация: О тех, кто хранят племена, живущие в глуши
Тринадцать родов пришло в долину между поясом гор у подножия великой скалы Сайншул давным давно. Так давно, что не помнят этого даже деревья, растущие на просторных склонах, ведь тогда росли там их предки, а не они сами.
Незапамятные то были времена и уже не помнит никто, что привело их в эти земли - война? бедствие? раздор? голод? сильные враги? Кто знает. С давних времен живет в долине этот народ. Живет охотой, собирательством, рыбной ловлей и простым земледелием, не зная войн. Живет в обители гор, по берегам реки, прозванной Бурой, из-за того, что воды ее окрашиваются в этот цвет после ледохода, и озера Студеного.
И есть у этого народа семь празднеств священных, ибо шесть богов, шесть духов и шесть сил, чтут они а в седьмой праздник поклоняются всем шестерым сразу и этот день наиболее важен.
В новый год, когда солнце первый раз показывается из-за гор после долгих дней сумрака празднуют великий праздник, покровителем которого является Ферус солнцекрылый Сокол. Все взрослые и дети собираются вместе, все люди идут к озеру, в полдень, когда сокол - солнце взметается из-за отрогов гор, они разжигают большой костер, водят вокруг хоровод, поют, радуются и танцуют. В костер, во славу началу нового света и новой жизни каждый кладет что-то из своих запасов снеди, в дар великому соколу, вновь и вновь, год за годом, приносящему в долину солнце, тепло и жизнь.
Когда день и ночь становятся равны празднуют и славят пуще прочих духов Сирше огненного Барсука, пожерающего снег и лед, пропитывающего землю своим жиром, дарующего ей силу плодородия. Вечером этого дня шаманы племен, вожди и умелые воины, по нескольку человек от каждого рода, приходят к черному камню, что на закате долины поднимается к небу своим остарым клыком. Разжигают огонь в священном месте, кричат, бьют в бубны и будят огненного духа от зимней спячки, с наступлением темноты оставляют добытую заранее дичь, как правило оленя или кабана и уходят прочь.
Когда распускает листья отец древо и цветут дающие пищу, плодоносящие деревья, а так же, когда за первым теплом возвращается веяние зимы, чтобы весна не сбежала, не покинула землю, а продолжила дарить тепло, чтут и славят Гарбана злого Тура. Чтобы он своими могучими рогами сразил вернувшуюся зиму, защитил весну, сберег тепло и прогнал прочь холодные ветра, дующие из-за северных отрогов гор. В этот день из остатков запасенных зерен мудрые женщины мелят муку и пекут по особому рецепту каравай в дар могучему стражу весны, а мужчины собирают дивный цвет, начинающий цвести всего несколькими днями ранее, толкут его и заваривают в кипящей воде. Все это оставляют у древнего отца деревьев в густом лесу у склонов гор.
В самый длинный день восхваляют Кину яростную Рысь. В этот день молодые парни и девушки собираются на берегах реки Бурой. Юноши на закатной стороне, девушки со стороны, где утром всходит солнце. Прекрасные девы плетут венки, поют песни, танцуют, а могучие парни разжигают костры, борются друг с другом, похваляются подвигами, стреляют из лука и прочими забавами показывают свое мужество и мастерство. Когда огонь неба скрывается за горами и те и другие разоблачаются и входят в студеные воды реки. Купаются и плавают. Парни тащат дев к своему берегу, прыгают с ними через костры, в сердцах их вспыхивает любовь, а в телах разжигается страсть. После ночи нашедшие себе дев молодые мужчины ведут их в свои становища, знакомят с родителями и как правило, через девять месяцев рождаются в молодых семьях дети.
Следующий праздник, посвящен прославлению сбора урожая, того что сажали близ своих жилищ и того, что смогли собрать по берегам реки и в лесах. Покровителем дня этого является Эльва могучий Кабан. Закрома полнятся запасами на зиму и люди долины собираются каждый своим родом, рассаживаются вокруг костров и рассказывают истории, сказки, были и небылицы. Начинает самый старший мужчина, потом самая старшая женщина и так, пока не расскажет историю каждый, кто достиг совершеннолетия. Шаманы родов приносят в жертвы толику собранного урожая, а рассказчики бросают в огонь сплетенные знаки своего почтения к великому зверю, принесшему им в этом году еды на всю темную и студеную зиму.
Когда день идет на убыль и подходит по длине к ночи празднуют люди долины великую охоту. Все мужчины рода выходят в этот день с луками и рогатинами на зверя и за спиной каждого из них словно несется Анвир - серебряный Волк. Первую дичь, оставляют в лесу нетронутой, отдавая ее могучему покровителю охоты. Остальное же вялят и хоронят на зиму.
После этого дня солнце начинает прятаться из склонами гор и люди со страхом готовятся к новой зиме в которой их боги и духи меняют свой облик. Как лето меняется на зиму, уходит жизнь, давая место смерти, так и лик духов меняется и из помощников и заступников они становятся опасными, а порой смертоносными.
Ведь они - часть природы, часть этой долины, часть всего мироздания. А без жизни нет смерти, как и без смерти - нет жизни. Без света нет тьмы, а без тьмы, света.
Соколиные крылья покрывают мир чернотой, небо темнеет и воздух становиться серым. Барсук засыпает в своей норе, но тень его бродит по долине выискивая тех, кто осмеливается выбраться за пределы поселений и заваливает их снегом, исторгая его из своей утробы. Тур носится по лесам обезумев, треща деревьями и ломая их своими могучими рогами. Рысь, в студеные ночи, приходит к жилищам и тогда люди по утрам не просыпаются, лишившись тепла жизни, кровь в их жилах превращается в лед. Кабан пожирает все сокрытое под снегом, а Волк, все, что только попадется ему на пути источающее хоть немного тепла.
И тогда, к самому холодному дню шаманы готовят великую и страшную жертву. В этот раз, люди молятся в своих жилищах, чтобы зима ушла, чтобы холод начал отступать и боги, древние духи, хранители, вернули свое истинное - светлое лицо приноситься эта жертва. Самый слабый ребенок из тринадцати родов забирается у плачущей матери и стенающего отца одним из шаманов. Тот относит его к священной роще на входе в долину. Либо место слабого малыша занимает дряхлый старик или старуха, которым не долго осталось вдыхать воздух долины. Либо кто-то из заболевших, бьющийся в лихорадке, безнадежно больной и слабый, сопровождаемый шаманом идет туда. Как правило для жертвы выбирают того, кто не переживает эту зиму. Уносят их и уводят туда, где находится древнее капище, куда нельзя ступать никому и никогда, кроме этого страшного дня. Что делают там шаманы, никому не ведомо, но возвращаются они усталые и измученные. После чего люди начинают ждать тепло и вновь солнцекрылый Сокол взметает свои крылья над отрогами гор...
- Не смей, Агнар, не смей, ты слышишь, боги проклянут тебя, проклянут нас всех из-за тебя! - Кричал вслед шаман, но молодой охотник уверенно шел вперед, огибая деревья и валуны.
- Не смей переступать черту капища, не смей входить в рощу! - Старик не поспевал за молодым мужчиной, совершенно запыхался, но, видимо, страх перед богами придавал ему сил соперничать в скорости с юношей и не отставать.
Агнар молчал и быстрым шагов рвался вперед. Он решил, он знал, что ему надо делать, другого выхода он не видел.
- Не время! - Донесся из-за спины крик.
Молодой и славный охотник практически не слышал шамана, как его не слышали на совете родов, когда он говорил о великой опасности.
Когда его дед был столь же молодым, как Агнар, а то и моложе, в долину пришли люди, другое племя, другой род, их прозвали железными. Они иногда носили на себе блестящие на солнце одежды, материал из которых они были сделаны называли пришлые - "железо". Одежды эти не пробивала стрела и не брал нож, это было сильное колдовство, сильные духи покровительствовали им, сильные боги. Могучие заговоры хранили их. Жили железные люди в мире с местным народом, в мире, до недавних пор. Они копали на отрогах гор глубокие ямы и намывали в том месте, где река уходила в глубину гор, песок, выбирая из него светящиеся желтым огнем камни. Самородки.
Очередной отряд уходил через горы и храбрый охотник двинулся вслед за ними. Агнар сам видел, как на другой стороне перевала за долиной, куда он без ведома вождей и шаманов отправился вслед за небольшим отрядом пришлых людей, нагруженных выкопанными в горах камнями, живут такие же как и пришлые - люди. Он стал наблюдать за ними, следил, подслушивал разговоры и понял, что этим летом через перевал придут враги. Придут с громами, разящими издали на повал и острыми клыками, железными, длинными и изогнутыми, словно когти рыси но еще более смертоносными. Придет их много, целое племя и тогда всем жителям долины придется умереть в бою или попасть в плен к железным людям.
Он вернулся, как только мог, торопясь, созвал совет, поскольку знал, что времени мало.
Вожди не поверили ему, гневались за то, что он ушел не испросив разрешения, обвиняли в нарушении древних традиций и заветов. Сулили проклятием богов и духов. Они говорили что у родов долины с пришлыми договор, говорили, что делили с ними еду и питье, говорили, что выдали за их предводителей наших красивых дев. Это все было правда, только, не знали вожди, что эти предводители сами, не властны над своей судьбой, что с недавних пор там, за горами в землях железных людей появился могучий вождь, который решил что мирному сосуществованию с местными племенами пришло время заканчиваться и добывать камни, содержащие по словам пришлых людей, ценящийся у них на земле дорогой металл, руками покоренных жителей долины. Рукам братьев и сестер Агнара, руками его близких, его друзей, порабощенных и загнанных под своды гор. А тех, кто не пойдет - убьют.
И он понимал, что против железных людей, они не смогут сражаться на равных.
Он слышал все это. Он даже видел, как убили двух вождей из тех, кто ходил к ним раньше с миром. Убили за то, что они выступали за мир. А если свои убивают своих, то чужих они убьют не задумываясь. Агнар знал это и понимал, что остановить железных людей под силам только шестерым великим духам, тем самым которым молится его род и еще двенадцать родов со дня пришествия в долину, а может, и еще раньше. Только шести под силам закрыть долину от железных людей, возможно, от всего мира. и жизнь будет идти так же как и раньше.
Его не послушали, тогда он решил сделать все сам, рискнув своей жизнью, спасти всех, с кем он жил в этом мире и помчался к священной роще, недослушав решения совета племен. Его не смогли поймать и остановить сразу, а дальше, люди испугались следовать за молодым воином к священному месту. Только шаман, откуда только силы взялись у старца, преследовал его.
Наконец Агнар оторвался от старика, тот, вряд ли сдался, скорее отстал, теряя силы, но если охотник остановится, то тот обязательно нагонит его и постарается остановить. Агнар знал, что ему до капища осталось совсем немного. Он никогда не ходил сюда, но знал, как и все живущие в долине, где оно, это самое священное место. Запретное место, где живут духи, место, куда каждый самый короткий день в году, самый сумрачный и темный, приводят человека, чтобы отдать в дар богам. И кровь жертвы вновь разожгла костер божественной силы и вновь возродила в долине тепло и жизнь, пробуждая ее ото сна.
И вот - он дошел.
Не видя ни разу, он понял, что добрался и остановился у незримой границы. И впереди и позади вздымались к небу деревья, лежали валуны, росла трава и подлесок. И здесь и там. Но он чувствовал каким-то шестым, подсознательным чувством, что стоит на границе мира духов. Ветерок колыхал его волосы, холодил кожу на лице и ладонях. Обдувал, баюкал, завораживал.
Храбрый охотник дернул головой, стряхивая наваждение. Посмотрел налево, направо - чуть впереди на земле валялся череп, человеческий череп. Он сжал зубы и сделал шаг вперед. Ничего не произошло, только из-за спины донеслось еле слышное:
- Не смей! - но так далеко, на самой грани слуха, словно через воду.
И он сделал второй шаг.
Потом еще и еще один, похрустывая валежником, углубился в священную рощу. Через сотню шагов окружение начало меняться.
Кроны деревьев сокрыли солнце и небо, несмотря на теплый солнечный день, стало пасмурно и прохладно. На стволах деревьев, то здесь то там, местами виднелась срезанная кора и нанесенные знаки. Комок подступил к горлу бывалого охотника, ведь рисунки были написаны кровью, а изображали, помимо ничего не значащих линий и черт сцены убийств и дикой охоты. Чаще стали попадаться под ногами черепа и кости животных, а среди них и людские. В корнях здоровенного дерева, названия которого храбрый охотник не ведал, не росли такие в долине, он увидел скрюченный скелет младенца, от чего мурашки побежали по спине.
Он боялся оглянуться, потому что казалось, деревья, которые он проходит начинают тянуть к нему свои ветви. Все гуще и гуще сплетались они над его головой, все темнее и сумрачней становилось. Не пели птицы, не гулял ветер и не пробивалось сюда солнце своими лучами.
Он брел озираясь по сторонам, словно затравленный зверь, ожидая что в спину воткнется стрела, но не смея повернуться. Шел в полной тишине, которую нарушали только его шаги, шелестящие и хрустящие подлеском. Не было ни тропы, ни дороги, просто он видел проход мимо деревьев и, стараясь не дотрагиваться до веток, казавшихся живыми, брел вперед. Встречал взгляды пустых глазниц подвешенных на ветвях человеческих черепов. Под ногами ему попадались останки зверей, торчащих из земли, растительность на которой практически пропала, замененная крупной галечной породой. Он двигался вперед, ему казалось, что ноги начинают увязать, хотя ничуть не погружались в твердую почву, но каждый шаг давался со все большим и большим трудом. Все тело его источало липкий холодный пот, глаза щипало, идти становилось сложно, но он четко видел пробел межу практически плотной стеной ставших вокруг деревьев и, превозмогая себя, шел. Вокруг сгущалась темнота и, казалось, наступает ночь. не уж-то он так долго брел здесь, потеряв счет времени?
Через завесу тишины до его слуха донеслись голоса и сердце забилось с невиданной силой, казалось вот-вот и оно вырвется из груди. Он дошел, он нашел их.
- Давно здесь не было гостей, не правда ли Тур. - Раздался, из-за деревьев гулкий басовитый голос.
- Давно, иди вперед, коли пришел, назад дороги для живых нет. - Прозвучал другой голос, более гортанный и громкий.
Агнар собрался с силами, уже начавшими его покидать, сжал кулаки, вобрал в легкие воздух и, гордо подняв подбородок, двинулся на голоса. И лес, как будто расступился, выталкивая его на поляну.
В ее центре горел костер, не такой уж большой, как жители долины раскладывали на праздники, но и не малый, тлеющий в жилище. У огня сидели шестеро и молодой охотник понял, что перед ним именно те, кого он пришел сюда искать. Он переводил взгляд с одного на другого и слова, которые он так хотел вознести древним существам долины застыли в его горле, словно ком. Не так он представлял себе их, великих божеств, покровителей тринадцати родов. И не таким ему казалось, должно быть священное место.
Шестеро были похожи на людей. Да что там похожи, почти такие же как люди, но он знал, чувствовал это, они далеко не люди, боги? Духа долины, те самые, которых они славят, или, те, которым они каждую зиму приносят жертвы?
Молодой парень с черными как смоль волосами, такими длинными, что казалось, будто они, плавно переходят в его столь же черный плащ, закрывающий все тело. Светлолицый, да же слишком болезненно, светлолицый, с острыми чертами лица, носом с горбинкой и огненными глазами.
Рыжеволосый крепкий юноша, казалось, слегка сонный, смеживший в дремоте веки. С самодовольной и, казавшейся какой-то блаженной улыбкой на лице, которая, думалось Агнару, в любой миг может превратиться в дикий звериный оскал.
Здоровенный, крепкий и могучий мужчина, с тяжелым взглядом, русыми волосами, облаченный в шкуры и держащий в руке рог с каким-то питьем.
Безумно прекрасная и столь же отпугивающая своей холодной красотой женщина, облаченная в практически прозрачную, сотканную словно из паутины накидку. Волосы цвета сухой травы были столь длинны, что, пожалуй, если бы она стояла, а не сидела, закутавшись в свои же пряди и легкий плащ, то тянулись бы за ней длинным шлейфом.
Широкоплечий и приземистый мужчина средних лет с маской на лице, коротко стриженный с взглядом умудренного старца и сединой пробивающейся на висках.
Пожилой, сухой, жилистый и казавшийся самым опасным из всех седовласый мужчина с хищной улыбкой, не сулящей ничего хорошего новоявленному гостю.
Все шестеро, как будто бы не обращали на пришедшего внимания и продолжали заниматься своими делами.
Только тут Агнар, оторвавшись от созерцания шестерых понял, что его окружает ночь. За спиной его тьма, деревья сошлись вокруг поляны плотной стеной их кроны совершенно затмили небо. Да и деревья ли это? возможно, он находится в пещере? Ведь, то что было за его спиной, теперь абсолютно не видно. Он сам стоит на границе света и тьмы, впереди костер за которым сидят шестеро, а что позади? Тьма? Смерть? Обратная дорога в долину? Лишь костер является здесь источником света. Причем теней сидящие у огня не отбрасывают, да и он, Агнар с трудом увидел колыхающуюся в его отблесках свою вечную спутницу.
Здоровяк протянул руку куда-то за спину, в темноту, вытащил дрова, взглянув на которые, молодой охотник признал в них кости не то человеческие, не то звериные, и швырнул их в огонь. От этого действа кровь в жилах Агнара застыла, а белесые мослы рьяно задались, затрещали, вспыхнуло отблеском пламя, исказив лица шестерых так, что хотелось в страхе зарыться в землю, забиться куда-то, бежать отсюда как можно дальше. Но, молодой охотник не зря считался лучшим и самым смелым из тринадцати родов. Он, сжав кулаки, сделал шаг вперед и сказал.
- Слава вам, великие боги долины.
- О, ты еще жив. - Маска Эльва исказилась в улыбке, - садись, раз сам пришел, здесь редко увидишь смертных.
Мгновение поразмыслив охотник занял место между Туром и Барсуком, считая, что соседство с Рысью, чревато тем, что кровь может застыть в жилах и остановиться, а Волк отталкивал его больше всех.
Горбан тут же протянул ему свой рог и прогудел:
- Выпей, безрассудный охотник, выпей, не откажи нам в гостеприимстве.
Агнар принял предложение и не смотря в на содержимое хлебнул, боясь закашляться. Во рту стало солоно, напиток был вязким и глотался с трудом.
- Хватит. - произнес Эльва, подняв руку. - Он пришел просить, а не просто умирать.
С этими словами Тур забрал у охотника свой рог и хорошенько приложился к нему. Агнар мог поклясться что по бороде у того потекла кровь.
- Говори. - Продолжил Тур. - Говори, смертный.
От напитка у Агнара начала кружиться голова, но он собрал всю волю в кулак и начал.
- Древние духа, хранители...
- Без лишних слов, - оборвал его Эльва, видимо здесь он был за главного, или просто оказался самым разговорчивым, - ближе к делу, смертный, пока кровь твоя еще течет по твоим жилам, пока бьется сердце, кости держат плоть, а не растерты в прах.
- Завтра в долину придут железные люди, много, так много, что на каждого нашего охотника будет десять их. - Агнар говорил то, что знал. Он был уверен, что это возымеет эффект на духов и они помогут его народу. - У них стальные одежды, заговоренные могучими колдунами другой страны и громострелы, разящие на повал из дали лучше наших луков и в добавок оглушающие. В руках у них железные клыки, длинные и острые, легко перерубающие и дерево и человека.
- Так, и что с того? - Подал голос седовласый Волк.
- Вы храните долину, наш народ...
Рысь залилась громким, раскатистым и звонким смехом, посмотрела на охотника и тот почувствовал в груди холод, сердце казалось замерло, пальцы его левой руки начали неметь, как бывает в лютую стужу. Он начал задыхаться, пытаясь сжать кулак, рука практически не слушалась, совершенно онемев.
- Не торопись, красавица наша. - Улыбнулся солнцекрылый, облаченный во все черное.
В легкие храброго мужа долины пробился воздух, он сипло и судорожно вздохнул, прижав онемевшую руку к груди и та заныла, отходя от сильного отека. К пальцам частично вернулась подвижность.
- Живой, ты понимаешь, что придя сюда, не вернешься в свой мир? - Задал вопрос Эльва.
Ужас и без того сковывал. Агнар чувствовал, что силы покидают его, один лишь взгляд, одно лишь касание этих существ делало из лучшего охотника дряхлого больного старика. Но что ему оставалось, они пришел сюда ради великой цели.
- Я пришел, чтобы спасти мой народ! - Громко выпалил храбрый охотник, стараясь говорить как можно более проникновенно.
- Ты храбр, но глуп. - Проговорил Барсук, приоткрыв один глаз. - Эльва, давай сожрем его?
"Сожрем?" - произнесенное слово пробило охотника холодным потом на спине. "Как же так, вы же великие духи долины? Как же так?"
- Века обыденности превращаются в рутину, они становятся невыносимы. Он повеселит нас, все же не каждый раз живой сам приходит сюда. По своей воле. По своему разумению и своими силами. - На распев произнесла Рысь. - Когда это было последний раз?
- Сорок семь зим назад. - Ответил Тур, вновь отхлебывая из рога. - Тогда был голод и к нам пришел говорящий с духами, дряхлый старик, просил, умолял сулил нам жертвы.
- И что с ним стало? - Хмыкнул Волк.
И все уставились на Агнара, как будто он знал ответ. Но он не знал, ведь его тогда еще не было на свете. Но что-то подсказывало ему, что ничего хорошего с шаманом не случилось, он не вернулся отсюда живым, отсюда выхода для смертных не было. Охотник начал понимать это но сила духа возымела пока что верх над страхом и паникой. Он ответил взглядом на взгляд, окинув шестерых и остановив глаза на Волке.
- Мы сожрали его. - Тур подкинул в костер новых костей. Теперь среди них был череп, уставившийся на молодого охотника своими пустыми глазницами, через которые пробивалось пламя.
- Вы же хранители долины! - Собрав все остатки силы духа и смелость в кулак выпалил Агнар.
- Мы ничего не храним, мы просто есть. - Пробасил Эльва.
- Но ты, Сирше огненный Барсук - Охотник повернул голову к сидящему рядом. - Ты приносишь нам тепло и пожираешь снег, ты даешь силу земле, чтобы она каждый год родила вновь и вновь. Ты просыпаешься ото сна вновь и вновь.
- Да? - в голосе сидящего до селе в полудреме бога слышалась усмешка. - Я и сейчас дремлю, не веришь? Посмотри в мои глаза охотник, что там?
Агнар встретился с ним взглядом и...
- Рано! - Этот голос доносился откуда-то сверху. Охотник не помнил, как оказался на земле, как упал, вроде только что сидел подле костра и... А потом он вспомнил, он увидел огонь, стенания, муки, страх, злость, ярость. Огонь и тьма. Тьма порождающая пламя и вбирающее его в себя вновь. Он увидел то, что не видел ни один из живущих на земле смертных. Он посмотрел в глаза бога, который убеждал его, что таковым не являлся и больше Агнар ничего и никогда увидеть не сможет. Его глаза сгорели от того пламени, ослепли и де же сейчас сидя у костра богов он не видел их, не видел пламени, не видел ничего, лишь тьму.
- Рано, Сирше, рано, ты только третий.
- Мой плащ согреет его. - Усмехнулся Сокол и охотник почувствовал, как ноги его немеют и через пару мгновений он их больше не чувствовал.
- Ты взял слишком много, Ферус. - С укоризной произнес голос, принадлежащий седовласому Волку, моя очередь.
Слепой охотник закричал от боли, клыки вонзились ему в правую руку, он чувствовал, как потекла кровь, почувствовал, как сломались, а потом услышал, как захрустели кости. Их перетирали зубы могучего зверя, причиняя дикую, нестерпимую боль. Жилы рвались, крошились кости, его руку рвали на части зубами, он ослеп, ничего не видел вокруг, осталась только боль.
- Я заберу его лицо. - пробасил Эльва и новый порыв боли пронесся судорогой по телу охотника.
Холод опять сковал сердце, в голове забили барабаны, левая рука окончательно отнялась. Лицо горело огнем. Он лежал навзничь, часть тела он не чувствовал совсем, другая же часть отдавала такой дикой болью, которую он и представить себе не мог, но, он не терял сознания и не умирал. Агнар точно знал, он должен выжить, боги поймут что он пришел не зря. Они оценят его дар.
- Он еще жив. - В голосе Эльвы было удивление, и правда, сам охотник не понимал, как он ослепший, лишившийся рук и ног еще жив. Как он остается в сознании, как побуждает бьется свое пораженное холодом сердце?
Последнее, что он слышал была фраза:
- Душа сильная у него, но, мы неплохо перекусили и повеселились на славу.
Кому принадлежала эта фраза он уже не понимал, а после нее пришло небытие.
Летом в долину, где жили тринадцать родов пришли железные люди. Пришли с огнем и мечом. Было несколько стычек, но куда костяным копьям, ножам и стрелам соперничать со стальными доспехами. Куда лукам, пускай и в руках опытных охотников, бороться с самопалами?
Стариков не щадили, некоторых женщин, что по красивее, угнали в полон, но большинство людей долины остались здесь. Их заставили работать. Пришлые рубили лес, а они таскали бревна, готовили пищу, строили дома у реки Бурой.
Прошел праздник сбора урожая, не принесли они жертв, ибо самим людям долины нечего было собирать.
Прошел праздник великой охоты, но не вышли в этот раз охотники за добычей, в кандалах они к этому времени были загнаны под горы и уже добывали камни, называемые железными людьми, золотой рудой.
Солнце скрылось за отрогами гор и больше не показывалось. Впереди был праздник страшной жертвы, говорили люди долины с железными людьми, объясняли им, что нужно жертву принести. Но облаченный в черное человек с крестом в руках окропил их водой, окурил травами и сказал, молитесь новому единому богу, ибо нет других на земле этой. Крестом окрестил он их.
Пришла зима и стали пропадать железные люди.
Кого-то находили в лесу замерзшим, кого-то разодранным на части огромными клыками. Кого-то пронзенным рогами, но больше, не находили вообще.
И пришел самый короткий день, день жертвы и настала самая короткая ночь...
Весной, седого старца в рваных черных одеждах служителя культа единого бога Спасителя встретили у одного из острогов по ту сторону гор, где лежала земля железных людей. Брел он по дороге истово молясь и стеная. Заклинал он всех встречных забыть дорогу в проклятую долину. Пальцы на его руках почернели, ноги еле слушались, глаза не видели, а кожа на лице превратилась в сплошную гноящуюся рану. Больше из того похода за золотом в долину тринадцати родов не вернулся никто.