Ты не бойся связать наши судьбы в единое целое,
Прокричи навзрыд мое имя вовеки вечные.
В порыве ударься оземь голубкой белою,
Умойся росою звездной кристально-млечною.
Не ропщи на злой рок, пусть стегает суровою плетью,
Воздыми руки к небу и Осанну пропой распустивши волосы.
Одари, словно Ноя благою оливковой вестью,
Произнеси сокровенное слово чуть дрогнувшим голосом.
Доверяйся моим недосказанным вольным рифмам,
Упивайся блаженствами грешной, но тихой ночи.
Я смиренно буду беречь от рифов
Наш корабль священной любви непорочной.
13.12.2007г.
Я пью черный кофе, читаю Иосифа Бродского,
Краду потихоньку рифмы, размеры.
За окном пелена пейзажа неброского
Застилает сознание снегом белым.
Мне сегодня нечего делать. Привычно...
Разговор телефонный, состоявшийся утром,
Показал что мне в принципе безразлично
Живет ли душа в твоем теле смуглом.
К чему говорить о любви с ненароком
Со мною проснувшейся в смятой постели,
Не пившей вина, но в похмелье глубоком,
С несмытой косметики акварелью?
К чему делать вид, будто это серьезно?
Даже имя не вспомню, сколько ни силюсь.
Забудь, что читал я тебе о березах,
О райских чертогах и птицах синих.
Не верь, что ты будешь музой поэта,
Какой я поэт, так писака от скуки.
Хотя ты, наверное, знала об этом,
Когда твои губы ласкали мне руки...
Вечер уснул в подворотне, укутавшись палой листвой.
Назад ничего не воротишь, я слишком увлекся весной.
Я слишком увлекся игрою... пятый щелчок холостой,
Но снова дрожащей рукою, бойку я вверяю шестой.
Я слишком боюсь проболтаться об истинном смысле фраз,
Которые могут сорваться под властью бездонных глаз,
Ведь ночью все кошки мышки, на утро не разберешь,
Я словно невинный мальчишка, опять неспособен на ложь...
На столе разбросаны листы, черновая кровь труда писаки.
А на них заветные мечты разбивает разум в дикой драке.
На страницах пройденных дорог не нашел он истинного счастья,
А перо сносило сто сапог, рукава потерлись на запястьях.
Темный вечер лбом стучит в окно, закружилась в обмороке муза.
В одиночку пить немудрено, заедая водочку арбузом.
Только вряд ли сможет примирить алкоголь реальность с вдохновеньем
Будет еще долго семенить пред поэтом Пушкин-привиденье.
Прощальные строфы.
1
В час, когда мне станет совсем невмоготу напоказ веселиться,
Когда душу разъест серная кислота отчуждения,
Когда все простить окажется легче, чем навсегда проститься
Я предам твое имя забвению.
2
Когда вместе с тобою случится мне быть одиноким
И перестанет греть твое тело любовью душу,
Когда явными станут твои и мои пороки,
Я оглохну для сердца, не буду его больше слушать.
3
Когда лед твоих слов горячих о чувствах чистых
Растопит холодный расчет моего пылкого разума,
Я сотру из памяти взгляд твоих глаз лучистых
И мы разойдемся с тобою путями разными.
4
Когда сумерки рифмы в расцвете бессонной ночи
Взорвутся от справедливого негодования,
Я закричу создателю что есть мочи:
"Боже, верни мне мое ребро, исправь ошибку своего мироздания! "
О.С.
Она боялась прослыть бездарностью,
Имела много приобретенных привычек вредных,
Спала со всеми наотмашь, не требуя благодарности,
Жалела стоящих на паперти бедных.
Гуляла по парку с шикарной колли,
Дразня голубей длинноногой походкой,
Вечерами вздыхала о бабьей доле,
Тоску по любви запивала водкой.
В назначенный час в кабак уезжала
С каким-нибудь новым, на вечер, поклонником,
С притворным восторгом глянец листала,
Занималась любовью на подоконнике.
Строчила стихи тихим пасмурным утром,
Чуть слышно сама их себе читала,
Как будто жила, любила как будто,
Как будто в зеркале себя узнавала.
Но что-то все же ей душу бредило,
Наблюдался анахронизм в ее выходках диких,
И в сердце было довольно ветрено,
А в памяти только осколки безликих
Личин,
деливших с не ложе,
похмельных мужчин...
Ветер в окно стучится - в комнату просится,
Телефонный звонок - ни за что на него не отвечу.
Зимнее утро подернуто инея проседью,
В больной голове осколок вчерашнего вечера:
Вот ты сидишь напротив без макияжа красивая,
Уныло ведешь беседу и поправляешь челку.
Я пытаюсь собрать воедино мысли сонливые,
Но они разбредаются вдребезги втихомолку.
Ты говоришь, что вспоминаешь только хорошее,
Что рада в глаза смотреть и со мною общаться,
Но улыбка твоя иголками льда припорошена,
Ты по-прежнему хочешь мне неприступной казаться.
20.12.2007г.
Покуда жив мой организм и полон кровью
Артериальной и венозной вперемешку,
Я буду с неустанностью воловьей
По-волчьи скалиться в глазища пересмешников.
Я неизменно буду преданным отчизне
Врагом плюгавой речи патриота,
Который вероломно бьет на тризне
Поклоны серебру Искариота.
Я терпелив, но все же есть границы,
Я не люблю, когда меня морочат.
Тону в долгах с везением синицы,
А госмужи мне журавля пророчат.
Мне б убежать к чертям через кулички,
Пока меня не слили по запарке
В клоаку рабской кротости - привычки,
Приличной разве тигру в зоопарке.
Любовь по Фрейду.
Новоявленный месяц в окно уставился,
Черты лица твоего приметив,
На первый мой взгляд ты не красавица,
Но блеск томных глаз довольно приветлив.
На первый мой вздох по тебе в подушку,
Ты вовсе не стоишь такой тревоги,
Вначале я выбрал твою подружку,
Мне очень понравились ее ноги.
Ноги ногами, но факт реальности:
С тобой у меня нечто иное,
Возможно условности и банальности,
Но возможно и паранойя.
Возможно психоанализ уместен,
Хотя он врядли прояснит обстановку.
Я абсолютно с собою честен
И вижу в морковке всего лишь морковку.
Но осязание тела в руках
Будит довольно яркое чувство,
Отдающее крови приливом в пах,
Возвышающим сублимацию до искусства,
Возводящим тебя в образ дикой Дианы,
Стреляющей в сердце запахом мускуса
Под звуки скрипящих пружин дивана
И хмель поцелуя с привкусом уксуса.
Утреннее.
Если ночь позади распятая умирает в объятьях рассвета,
А дыханье от пасты мятное разбавляет дым сигареты,
Если плечи твои открытые, словно крылья невинно-нежные
Добрым ангелом позабытые, улетевшим в миры безбрежные,
Значит, утро уже наступило и врывается свет сквозь шторы,
Твои губы в улыбке милой чуть дрожат от малейшего шороха...
Ты ли была со мною сегодняшним утром,
Ходила в рубашке, накинутой на обнаженное тело,
Тонула в моем взгляде спросонья мутном,
К груди прижималась щекой и больше ничего не хотела.
Ты ли варила мне кофе в турке,
Отчаянно слушая "Крематорий",
Пудру, смеясь, звала штукатуркой,
Оставляла в постели смешные игрушки-метила территорию.
Ты ли называла меня своим бесприданником
На плече засыпая в тесной маршрутке,
Покупала в булочной медовые пряники,
Шутя, обижалась на мои колкие шутки.
Ты ли понурив свою голову светлую,
Рассуждала о Боге, грызя орешки,
Хмурила брови, когда я советовал
Тебе обращаться к нему без спешки.
Ты ли кричавшая в белые сумерки,
Пообещавшая ждать в одиночестве,
Душу мою окутала сумраком
И горькие дни для меня напророчила.
Снежинки, умершие души невест
Зачем вы на землю так рветесь?
Вам треплет загривки слащавый норд-вест
И вы без любви отдаетесь.
Одетые в пепельно-белый жакет,
Планируя в воздухе смело,
Зачем обнажив свой кристальный скелет
Танцуете вальс неумело?
Но шепчутся с ветром о чем-то своем
Армады белесых снежинок,
Крича на лету: "На земле заживем
Счастливою жизнью блондинок!"
Ты как отрезала сказала,
Что беден я и слишком постоянен.
Хмельная рифма, шум вокзала,
Поеду к маме.
Там в изнывающем от скуки городишке,
Дыре провинциального уезда,
Я прожил жизнь счастливого мальчишки.
Сдавило грудь, минута до отъезда.
Там сердце навсегда мое осталось,
Истерзанное пылью урбанизма.
Прости меня за светскую отсталость,
За кроткий нрав, отсутствие цинизма.
За то, что я наверно старомоден
И до сих пор считаю совесть неподкупной,
За то, что стих мой для продажи непригоден
И не ценю твою фигуру куклы.
Я с преданностью пса пытался научиться
Скрывать лицо под маской лицемера,
Своей самодовольностью кичиться
И быть не самым худшим кавалером.
Но что возьмешь с пропащего мечтателя,
Который со стыдливой музой водит шашни
И с дерзостью опричного карателя
Линчует нравы вавилонской башни.
Поеду к маме, ни к чему мне лишнее,
Чужих мировоззрений заблуждение,
Здесь ходят люди с лицами прокисшими,
А там в любви находят утешение.