Аннотация: Может ли помочь психоанализ избавиться от одиночества замечательной девушке, особенно если психоаналитик тоже одинок и хорош собой?
КЛЮЧ ОТ СЕРДЦА
Вместо эпиграфа:
Ты взломал мое сердце, отмычкой как вор,
От тебя не сбежать мне теперь.
От обилия лжи холодеет мой взор
Но не в силах захлопнуть я дверь.
Понимаю умом, но никак не могу
С глупым сердцем своим совладать.
И ночами тайком я в подушку реву,
Эти узы желая порвать.
Нет, я сердце свое расколю на куски,
Растопчу без пощады ногой.
Чтобы кровь не стучала натужно в виски,
Безмятежный мой руша покой.
Ты придешь, постучишь, а меня дома нет,
Дверь закрыта, и мрачно окно.
Телефон отключен и молчит интернет.
Я тебя разлюбила давно.
И возможно тогда, испугавшись потерь,
Ты захочешь меня отыскать.
И помчишься за мной, понимая теперь,
Чем отважился ты рисковать.
И тогда, позабыв об обмане и лжи,
Я тебе ключ от сердца вручу.
И, осколки его воедино сложив,
Вновь поверить тебе захочу.
***
Удовлетворенно улыбнувшись, Катя сохранила отредактированный текст и с чувством исполненного долга отправила результат своей работы на почту главного редактора. После чего набрала номер телефона его секретаря:
- Олечка, это Ларионова. Передайте Александру Владимировичу, что я отправила ему обещанную статью.
- Ой, Екатерина Алексеевна, секундочку, передам, он тут рядом со мной стоит, - секретарша, прикрыв трубку рукой, вполголоса что-то невнятно сказала, а потом вновь обратилась к ней: - он хочет поговорить с Вами. Я передаю трубку ему.
- Катенька, - раздался в трубке знакомый бас, - ты умница, конечно, что так быстро все успела, но оговоренная верстка отменяется, так что твою статью я гляну не раньше среды. Уж не обессудь. А пока займись перспективой. Ну и расслабиться можешь немного. Ты хорошо поработала.
- Спасибо, Александр Владимирович, - только и сумела разочарованно выдохнуть Катя и, повесив трубку, откинулась на спинку рабочего кресла.
Раздражение захлестывало. Она как идиотка двое суток почти без сна просидела над статьей, и нате Вам... оказывается, статья теперь уже нужна не раньше среды. Тогда чего было пороть такую горячку и орать ей, что вечер пятницы это крайний срок, и если она не успеет, он выгонит ее ко всем чертям?!
На глаза навернулись злые слезы, а в груди что-то сжалось так, что и дышать стало больно. Катя зажмурилась и потрясла головой, повторяя как заклинание: "Все хорошо, все хорошо, все хорошо".
Через минуту слезы отступили, и дышать стало легче.
Ну вот чего она так разнервничалась? Это ее работа. Ее сумасшедшая работа, часто авральная и порой бестолковая, но зато хорошо оплачиваемая и дающая иногда вот такие замечательные передышки, какая, например, предстоит ей сейчас. Ибо слова ее непосредственного начальника можно было трактовать так, что до среды она предоставлена самой себе и может даже на работе не появляться, набирая материал на перспективу. А может и вообще не набирать. У нее этого материала уже и так вагон и тележка с прицепом.
В это время в дверь постучали и после ее разрешения войти, в ее кабинет вплыла Олеся.
Именно не вошла, а вплыла, потому что Олесину неспешную походку иначе и назвать было нельзя. Олеся вообще походила на пышнотелую лебедушку. Светловолосая, дородная и статная, она будто сошла с Кустодиевских полотен про русских красавиц.
- Как дела, Катюх? - Олеся без приглашения опустилась в гостевое кресло.
- Как всегда: лучше всех! - Катины губы дрогнули в лукавой улыбке. - А у тебя?
- О себе тоже впрочем, как всегда, такого сказать не могу. Но я не за этим. Ты сейчас очень занята?
- Не особо. Шеф перекинул мой срочный материал в долгосрочный отстойник. Так что я кайфую аж до среды, занимаясь подборкой перспективных тем.
- Вот повезло. Тебе вечно везет, Катюха. Во всем везет, кроме мужиков. Вот скажи мне, почему тебе не везет с ними?
- Мой рыцарь потерялся в дороге, а размениваться на шваль, что ему и в подметки не годится, не хочу, - иронично подмигнула ей Катя. - Ты только это пришла узнать иль еще чем порадуешь?
- Понимаешь, даже как сказать не знаю... Одним словом, поспорила я тут... и теперь от тебя зависит: проиграю я или нет.
- Ух ты... ну ничего себе. На что поспорила-то? Надеюсь, не на мой стриптиз на улице, а то такого не дождешься, как бы я к тебе хорошо не относилась, подруженька.
- Не, ну ты что?! Зная тебя, я на такое могла поспорить только в обратную сторону. Типа не устроишь, даже если миллион тебе предложат. Но никто что-то не горит желанием предлагать, - пухленькие губы Олеси изогнулись в усмешке.
- Тогда что предмет спора?
- Сейчас объясню, только начну с самого начала, чтобы ты поняла. Ладно? Ты ведь не торопишься никуда?
- Не тороплюсь настолько, что даже чаем могу тебя угостить. Раз разговор у нас неспешный пойдет, то лучше с чаем. Ты начинай рассказывать, а я пока чайник кипятиться поставлю.
Катя встала, включила чайник и, достав чаши, бросила в них пакетики с чаем, после чего вновь опустилась в кресло.
- Так вот, - тем временем начала свой рассказ Олеся, - были мы вчера с Сашкой моим в гостях у его двоюродного брата, он рожденье дочки отмечал. А как ты знаешь, Сашкин братец, птица высокого полета, ну и тут он не пожмотился. Закатил банкет в крутейшем ресторане. Забыла только, как называется, на Тверской он, ты наверняка про него слышала, на слуху он, ну да дело не в этом, - она досадливо поморщилась, досадуя на себя за забывчивость, потом махнула рукой и продолжила: - Пригласил гостей он тоже по широкому кругу. Будь я незамужняя, глазки бы у меня разбежались, это точняк. Банкиров всяких, предпринимателей навалом было, даже депутат один. Ну и вот, среди них был один наикрутейший психолог. К нему очередь, говорят, чуть ли не на год вперед пишется, а один прием тысячу баксов стоит.
- Кто говорит?
- Сашкин братец двоюродный говорит. Кто же еще? Это он нас там со всеми знакомил. С его слов и говорю. Ты это... не перебивай, Катюх. Я вот с мысли сбилась... Значит так, этот психолог офигенно красивый мужик, скажу я тебе. И сидел он рядом со мной. А уж обходительный какой - помереть не встать: "Ну что Вы ничего не кушаете, может подозвать официанта, чтобы он положил Вам что-то?", ну и все в том же духе. Сашка аж приревновал малость, шипеть мне в ухо начал: "Что это он за тобой так следит? Клеится что ли?". Я поняла, что дело плохо, ну и постаралась перевести разговор на нейтральные темы, чтобы и Сашку к обсуждению подключить. И говорю: "Вот скажите мне как психолог, часто бывает, что проблемы не в самом человеке, а в том, что просто ему не везет по жизни в чем-то". Ну и он, конечно, тут же в бутылку полез: нет, все проблемы всегда только внутри. Ну а я тут ему тебя в пример и привела. Рассказала, что знаю девушку, которая и красавица, и умница, и зарабатывает хорошо, и незакомплексованная вроде никакая, все при ней, правда твердых моральных правил, но вот не везет ей на мужчин хоть тресни. Никто не ценит теперь таких порядочных и умных... А он подвыпил уже и завелся: в ней причина говорит! В тебе, то есть. А я ему: не верю, это Вы так говорите лишь чтобы купоны с клиентов стричь. И тут его совсем заклинило: а давайте, говорит, поспорим. Я, говорит, готов Вам хоть сто тысяч баксов заплатить, если все именно так, как Вы говорите. Только не так это совсем. Проблема, говорит, именно в Вашей подруге, и я могу это доказать. А я не согласилась, и мы поспорили. Правда, не на деньги. На деньги я отказалась спорить. Поспорили мы на интерес. Он согласился бесплатно тебя консультировать, начиная с завтрашнего, вернее получается уже с сегодняшнего дня и взять с тебя деньги только в том случае, если ты решишь, что его помощь тебе пригодилась, и ты нашла ту проблему, что мешала тебе найти твою половинку. Причем взять столько, во сколько сама оценишь его помощь. Поэтому вот, - Олеся плавным движением достала из кармана своей жилетки телефон, - перепиши его номер и позвони ему.
- Зачем, Олесь? Тебе какой интерес от того, что я к нему пойду? Вы ж, получается ни на что и не поспорили. Ты просто развела его на вроде бы бесплатную помощь мне. Но она мне не нужна. Мне и так неплохо живется.
- Звони, говорю! - Олеся пролистав список контактов и найдя нужный, сунула ей телефон в руки. - Мужик красив как бог. И обручалки на пальце я у него не разглядела. Так что это шанс для тебя. Звони и договаривайся о встрече. Надеюсь, потом спасибо скажешь и на свадьбу позовешь.
- С ним? Ну и быстра ты, подруга. Ты никак решила ремесло свахи освоить? - рассмеялась Катя, поднимаясь с кресла и подхватывая закипевший чайник, после чего разлила кипяток по чашкам.
- А почему нет? У меня глаз-алмаз, - беря у нее из рук чашку с чаем, улыбнулась Олеся. - Ну а даже если и нет... и с ним у тебя ничего не срастется... Катюх, может он вправду тебе поможет что-то так в себе поменять, что найдется этот твой затерявшийся рыцарь, будь он трижды неладен этот странник без компаса и навигатора, который никак не добредет до тебя. Или тебя жаба задушит кому-то за это денег дать? Так можешь дать немного. Хотя ты гордая... ты немного не сможешь... но знаешь, Кать, за свое счастье можно и последнюю рубаху отдать, а ты все-таки получаешь не хило. Поэтому звони и не парься! К тому же вон у тебя все равно простой в делах наметился. Не иначе как это знак свыше! Это сама судьба тебя ведет!
- Олеська, прекрати прикалываться! Что за глупая манера везде и во всем искать какие-то знаки? Нет тут никаких знаков, и никуда я не пойду. Чтобы этот умник и раскрасавец возил меня личиком по столу, объясняя отсутствия у меня спутника жизни какими-нибудь скрытыми травмами моего детства и моей внутренней неполноценностью? Ага, нашла идиотку... Нет, Олесь, и еще раз нет!
- Катюха! - Олеся даже подалась вперед в своем кресле. - Ты никак трусишь идти? А ну посмотри мне в глаза! Точно трусишь.
- Ничего и трушу. С чего ты взяла? - раздраженно поморщилась Катя.
- Значит, он был прав... Елки... Все именно в тебе, но ты не будешь ничего менять и до скончания своих дней останешься одна, обвиняя окружающий тебя мир в несовершенстве, чтобы доказать себе и всем, что проблема совсем и не в тебе.
- Олесь, ты несешь чепуху. Я не считаю себя совершенством, и во мне внутренних проблем хоть отбавляй, но выворачивать их перед офигительно красивым мужчиной я не стану.
- Значит, все-таки трусишь!
- Нет! Не трушу! Смысла просто не вижу.
- А считай это заданием редакции. Шеф же велел тебе искать перспективные темы, чем не одна из них? Когда ты еще сможешь забесплатно с таким крутым психологом пообщаться? Ради интереса и новых впечатлений сходи!
- Тебе-то с того какая радость?
- Надеюсь на твою благодарность в случае успеха. Да и помочь отыскать тебе свою половинку хочется. Если мы, девчонки не будем помогать друг другу, то от кого тогда помощи-то ждать? Ты вон всегда, если мне что надо, помогаешь, а долг он платежом красен. Вдруг мне удастся тебе так отплатить, что ты еще и должна мне останешься? Или за тему статьи разгромной о несостоятельности некоторых крутых психологов или за что еще... - Олеся лукаво и загадочно улыбнулась.
- Ладно, - вздохнув, Катя взяла из рук подруги телефон и переписала номер на перекидной календарь на столе, - позвоню как-нибудь на досуге.
- Нет, не на досуге, а сейчас! Надо ковать железо пока горячо. Завтра он может и забыть и про ресторан, и про спор. Звони прямо сейчас!
Поняв, что сопротивляться бесполезно, подруга все равно ее дожмет, Катя взялась за трубку телефона.
- Кстати, как его зовут-то?
- Слава.
- А полностью? Вячеслав, Станислав и вообще отчество у него какое?
- Да не знаю я. Мне его представили как Славу. И в телефон я его так и вбила: "Слава - психолог".
- Да уж... Ладно, постараюсь обезличенно поговорить, - поморщилась Катя и набрала номер.
Однако на звонок никто не ответил, и Катя, облегченно вздохнув, положила трубку на телефон:
- Все, Олеська, не судьба. Он не подошел.
- А кто говорил, что в знаки не верит? Звони еще раз!
- Нет, не буду, - в голосе Кати послышался металл. - Похоже, я действительно трушу - это раз, а во-вторых, разговаривать с человеком, даже не зная его имени-отчества и просить, чтобы он выполнил то, что обещал в хорошем подпитии, это полнейшая глупость. Не стану я разводить человека на оказание мне бесплатной услуги лишь из-за того, что он перебрал лишнего и повелся на твою провокацию. И не приставай больше. Обижусь!
- О, когда ты начала говорить таким тоном, дело труба. Ладно, не судьба, так не судьба. Извиняй, подруга. Я хотела как лучше.
- Я оценила. Спасибо.
В это время у Олеси зазвонил ее мобильный телефон, и она, отставив на соседний стол пустую чашку, встала с кресла:
- Это Сашка, он обещал меня с работы забрать. Небось, звонит, что подъехал.
- Да, Сашенька, - проворковала она в трубку, - да, да, уже спускаюсь, - потом повернулась к ней: - Пока, Катюха, удачных выходных, - и выплыла из кабинета.
Дверь за Олесей закрылась, и Катя, допив чай, сходила помыла чашки, после чего стала неторопливо собираться домой.
Как только она выключила компьютер, именно в это самое время зазвонил телефон. Подумав, что это наверняка шеф с какой-нибудь новой авральной работой она в раздумье постояла над телефоном, решая взять трубку или сделать вид, что уже ушла, но мысль что если она не ответит, он будет звонить на мобильный, заставила ее все же поднять.
- Да, Ларионова. Слушаю, - холодно проговорила она, ожидая услышать или голос секретарши или сразу бас главного редактора, но услышала очень приятный мужской баритон:
- Добрый вечер, госпожа Ларионова. Это Кравцов. Вы мне звонили. Я, к сожалению, не мог ответить, был занят с пациентом. Так чем могу быть полезен?
В первый момент сердце у Кати испуганно сжалось, и ей захотелось сказать, что это она ошибочно набрала номер, и никакому Кравцову звонить была не намерена, но потом ей стало стыдно за собственную трусость, и она, поспешно поменяв интонацию на очень доброжелательную, любезно проговорила:
- Спасибо, что перезвонили, господин Кравцов. Я, честно говоря, не знаю, чем Вы можете мне быть полезны, я позвонила Вам по настоянию подруги. Она вчера беседовала с Вами в ресторане, и Вы опрометчиво пообещали ей решить все мои проблемы. Но на самом деле никаких таких серьезных проблем у меня нет, и я звонила Вам исключительно для того, чтобы поблагодарить за изъявленное Вами желание мне помочь, а так же сообщить что на Ваше время не претендую. Еще раз спасибо за проявленное участие. Всего Вам самого наилучшего.
Она уже хотела было вешать трубку, когда услышала то, после чего делать это ей моментально расхотелось, ибо ее собеседник на том конце провода иронично осведомился:
- Ваша подруга уже ушла, и Вы решили, воспользовавшись ее отсутствием, солгать сначала мне, а потом ей?
- Что Вы имеете в виду? - ее голос заледенел от гнева. Вот так, прямо в лоб во лжи ее еще не обвиняли ни разу.
- Как я понимаю, когда Вы мне звонили в присутствии подруги, Вы намеревались сказать совсем иное, нежели сказали сейчас. А ей Вы очевидно решили вообще не говорить о моем звонке. Я прав?
- Возможно. И что с того?
- Ничего, кроме того, что в первую очередь Вы лжете не мне и не ей. Вы лжете самой себе, госпожа Ларионова. И это очень печально.
- Мне жаль, что я опечалила Вас настолько. Я передам Олесе, что спор она проиграла, что дело действительно лишь во мне и моей лжи. Сколько стоят несколько минут Вашей телефонной консультации? Пришлите мне счет на этот номер телефона, он одновременно и факс, я оплачу Вашу консультацию в десятикратном размере. Она мне очень помогла. Спасибо.
- Я жду Вас через час пятнадцать в своем кабинете. Адрес знаете?
- Нет, не знаю. К тому же не понимаю для чего мне к Вам ехать. Вы хотите, чтобы я лично оплатила счет?
- Нет, я хочу абсолютно бесплатно побеседовать с Вами.
- Зачем?
- Вам это необходимо.
- Вы альтруист?
- Возможно, только это не телефонный разговор, к тому же у меня очень мало времени, меня ждет следующий пациент. Сейчас Вам перезвонит моя секретарша и продиктует адрес. Все. Через час пятнадцать я Вас жду.
В трубе раздались короткие гудки. Катя нервно повертела ее в руках, потом положила на телефон. И в ту же секунду он снова зазвонил:
- Госпожа Ларионова? - раздался милый девичий голос, как только Катя подняла трубку.
- Да, это я.
- Станислав Сергеевич просил меня Вам объяснить, как к нам доехать. Вы на машине поедите?
- Да, на машине, - автоматически подтвердила Катя, даже не осознавая, что соглашается приехать.
- Тогда записывайте. Вы взяли ручку?
- Да, - Катя записала все пояснения секретарши, а потом назвала номер машины, чтобы та заказала ей пропуск на стоянку клиники.
Положив трубку, она несколько минут посидела в задумчивости, потом встала, подошла к зеркалу и осмотрела себя.
Вид у нее был абсолютно неподходящий для первого свидания. Не накрашенная, с опухшими от бессонной ночи глазами. Одета в потрепанные джинсы и водолазку черного цвета. Волосы стянуты в тугой длинный хвост на затылке обычной резинкой. И украшений никаких, даже серьги не надела из-за цейтнота со статьей.
Хотела залезть в сумочку и, достав губную помаду, подкрасить губы, а потом махнула рукой и не стала, подумав, что это явно никак не исправит ситуацию. Ну и ладно, пусть красивый как бог мужчина видит, что она не собирается производить на него впечатление, и ей вообще плевать, что он будет о ней думать. Она поедет исключительно из профессионального интереса к нему. Вдруг и правда какой-нибудь материал для статьи наберется. Да даже фраза его какая-нибудь зацепит, и ее можно будет вставить с комментарием, что вот что думают о проблеме, например одиночества, современные практикующие психологи. И уже неплохо будет.
До указанного секретаршей Кравцова дома, Катя добралась минут за сорок. Заехала в подземный паркинг и остановилась перед шлагбаумом, намереваясь выйти и спросить охранника здесь ли паркуют машины пациенты доктора Кравцова, но тот сам подошел к ней и, поднимая шлагбаум, проговорил с улыбкой:
- Госпожа Ларионова, проезжайте, пожалуйста, Ваше место пятидесятое, это в третьем ряду слева.
- Спасибо, - улыбнулась она ему в ответ и, проехав мимо двух рядов машин, свернула к третьему.
Он был у самой стены, места для машин были размечены и подписаны прямо на бетонном полу огромными ярко-голубыми цифрами. Поэтому свое место она нашла без труда, и припарковалась между темно-синим лексусом LX 570 и широкой поддерживающей колонной. Подумав, что впервые видит лексус такого цвета, она решила, что машина явно сделана на заказ. Почему-то в голове сразу мелькнула мысль, что этот дорогой джип принадлежит Кравцову. Хотя, может и не ему, а кому-то из его богатых клиентов. Она вышла из машины. В глаза сразу бросилось, что рядом с таким мощным собратом ее небольшой и скромный ситроен С4 начал казаться еще меньше и еще скромнее. С усмешкой покачала головой, потом взглянула на часы. До указанного Кравцовым времени оставалось двадцать минут. Решив, что не хочет ждать его в приемной, Катя вновь села в машину и откинулась на спинку сиденья. Надо постараться максимально расслабиться и настроить себя, что ни при каких условиях она не будет комплексовать. Этот красавец-мужчина может думать о ней что угодно, даже презирать, она не расстроится, ибо хоть до его уровня и не дотягивает, но довольна тем, что имеет. Не всем же быть гениями в психологии или топ-менеджерами нефтяных компаний. Ей хорошо и так, ибо она достигла того уровня, когда уважает сама себя и знает, что ее есть за что уважать, и теперь ей плевать, что о ней думают окружающие и этот офигительный раскрасавец в том числе.
Когда до назначенного времени осталось пять минут, она вышла из машины, прошла к лифтам, поднялась на двенадцатый этаж и, свернув, как ей объяснила секретарша, в правый коридор прошла к массивным дубовым дверям с лаконичной надписью: Кравцов С.С.
Распахнув их, она вошла и оказалась в просторной приемной с мягкими креслами слева и высокой стойкой администратора или секретаря с правой стороны.
Увидев ее, миловидная черноволосая девушка в строгом костюме, тут же поднялась из-за стойки:
- Добрый вечер. Вы госпожа Ларионова?
- Да, это я. Здравствуйте, - кивнула ей в ответ Катя.
- Проходите, пожалуйста. Станислав Сергеевич ждет Вас, - девушка, выйдя из-за стойки, прошла чуть дальше и распахнула еще одну массивную дубовую дверь в дальнем углу приемной.
Катя подошла к дверям и, обнаружила, что за первой дверью, которую держала секретарша, находится еще одна. Распахнув ее самостоятельно, она вошла в просторный кабинет и, поздоровавшись, удивленно замерла. Во-первых, ее поразил полумрак, царивший там, а во-вторых, перед ней не оказалось привычного стола хозяина кабинета и гостевого кресла. Слева в углу стоял широкий диван с несколькими небольшими шелковыми подушками, справа низкий журнальный столик и два кресла. Хозяин кабинета сидел в одном из них и курил.
- Да мы вроде уже здоровались, - откликнулся он на ее приветствие, не вставая, и указал рукой на кресло, а потом на диван: - Присаживайтесь, где Вам будет удобнее.
Он оказался не таким уж и красавцем. Да, приятной наружности, с правильными чертами лица и роскошной шевелюрой каштановых волос и большими серыми глазами, достаточно крепкого телосложения, но совсем не бог. По крайней мере, Катя богов себе представляла совсем не такими. И ей сразу стало легче.
- Вы знаете, в помещении, где мужчина, не вставая, встречает женщину, продолжая при этом курить, я бы предпочла не задерживаться, и откланяться, не присаживаясь никуда, - смерив его оценивающим взглядом, мрачно проронила она, чуть отступая обратно к дверям.
- Не будьте так строги, госпожа Ларионова. У меня был тяжелый рабочий день, который к Вашему сведению, у меня уже закончился, и я сильно устал. Это способ хоть как-то сбросить накопившееся напряжение, чтобы иметь возможность Вам полноценно помочь. Однако если Вы категорически не приемлете запах табака, я, конечно же, потушу сигарету и открою здесь окно. Поэтому присаживайтесь и не надо здесь устраивать демонстраций, апеллируя к тому, что Вы женщина, а я мужчина. Ибо на данный момент наша половая принадлежность не играет ни малейшего значения.
- А что играет?
- То что у Вас есть проблема, а я могу помочь Вам ее решить. И на мой взгляд, абсолютно неважно, сделаю я это, встав Вам навстречу или не вставая с кресла. Так мне потушить сигарету?
- Ну если для Вас восьмичасовой рабочий день тяжелейшее испытание, то не смею мешать, расслабляйтесь дальше с сигаретой. Запах табака хоть и не кажется мне чем-то изысканным, но категорического неприятия не вызывает, - Катя подошла к дивану стоящему у противоположной от хозяина кабинета станы и вальяжно сев, откинулась к его спинке и вытянула ноги. - Кстати, я тоже устала, у меня была чертовски напряженная неделя, а последние две ночи я вообще не спала, поэтому даже не знаю, какого лешего притащилась к Вам сюда, чтобы еще и Вам не дать отдохнуть. На редкость нелогичное и по большому счету глупое решение. Кстати, Станислав, давайте плюнем на мои проблемы и разбежимся оба, чтобы нормально отдохнуть, а? Вы уставший, я тоже, ну какие проблемы могут решить два уставших человека в конце рабочей недели? На мой взгляд, никаких. К тому же мои проблемы мне абсолютно не мешают. Я с ними сроднилась и мне очень комфортно. А то что я, по мнению Олеси, несчастна потому что одинока, так это стереотип ее восприятия, что счастье женщины возможно лишь если рядом с ней мужчина. Мне и одной кайфово. Ну как согласны?
- Если Вы устали, можете снять туфли и лечь на диван. Он для этого тут и стоит.
- Вряд ли мне это поможет, - отрицательно качнула головой Катя.
- Не поможет, потому что Вы не сможете тут это сделать или потому что, даже сделав, не сможете расслабиться в полной мере?
- Сделать могу, а вот расслабиться так, чтобы отдохнуть, вряд ли.
- Тогда сделайте.
- Зачем?
- Попробуйте. Иногда то, что как Вам кажется, Вы можете сделать, но не делаете, оказывается не таким простым в исполнении - раз, и приводит не всегда именно к тем результатам, которые Вы ждете - два. Сделайте, проверьте себя, - испытующе глядя на нее, он неспешно и глубоко затянулся.
- Я не хочу снимать туфли, - Катя перевела взгляд на свои босоножки на высоком каблуке. Пожалуй, это была самая дорогая вещь во всем ее наряде. Катя любила хорошую обувь. Из натуральной кожи, они удобно обхватывали ногу и придавали ее ступне очень элегантный, на ее взгляд, вид.
- Вы считаете, обувь делает Вас более защищенной?
- Они нравятся мне - это раз, снимать обувь, на мой взгляд, в присутственном месте недопустимо - два.
- В Вас говорят стереотипы. Японцы, например, придя в гости, снимают обувь, это знак уважения к хозяину. Мусульмане так же поступают в мечети.
- Ну в Японии и сами хозяева без обуви ходят, да и в мечете так ведут себя все, а не кто-то один.
- Если Вас это ободрит, я тоже могу снять обувь.
- Нет. Снимать обувь это что-то очень личное, я бы даже сказала интимное. В мечети все хотят интимно общаться с Аллахом, и никому нет дела до окружающих. В Японии это традиция и все привыкли не обращать на это внимания. Нет, не хочу, я буду чувствовать себя глупо.
- Глупо из-за упрямства и нежелания преодолевать себя лишиться в жизни чего-то важного, а лечь на диван, сняв обувь, в этом я ничего глупого не вижу.
- В туфлях лягу, без них нет. Кстати, Вы своих богатых пациентов тоже заставляете обувь снимать или это только относится к таким как я, кто пришли, не оставив в кассе Вашей секретарши крупную сумму?
- Это мой кабинет и мои правила. Они одинаковы для всех. Если они кого-то не устраивают, то тут никого насильно не держат. Поэтому на этот диван в обуви еще никто не ложился.
И тут внутри Кати взыграло что-то необъяснимое. То ли желание позлить этого так самодовольно рассевшегося в соседнем кресле и неспешно курящего хозяина кабинета, то ли ей вообще уже надоело с ним общаться, и она втайне надеялась, что после такой выходки он выгонит ее взашей. Одним словом, резким движением закинув ноги на диван, она легла, подпихнув под голову одну из шелковых подушек, проговорив при этом:
- Ну значит, я буду первая. Это приятно.
- Я рад, что вам приятно, госпожа Ларионова, - не меняя интонации, проговорил хозяин кабинета, после чего, затушив сигарету, поднялся из кресла и подошел к ней. Он оказался достаточно высоким. Кресло несколько скрадывало его рост. И теперь лежа на диване и глядя на него снизу вверх, Кате стало казаться, что он гораздо более импозантный, и даже красивый, чем показалось в первый момент.
- Однако обувь Вам все же придется снять, - пристально глядя на нее, продолжил он, после чего осторожным движением взял ее ногу и, чуть приподняв с дивана начал расстегивать ремешок.
- Вы всех пациентов разуваете собственноручно? - иронично осведомилась она, чувствуя, что под его взглядом не может противиться ему и начать выдирать ногу. Взгляд психолога завораживал, и казалось даже, гипнотизировал.
- До этого не приходилось, - осторожно сняв одну босоножку и поставив ее на пол, он опустил ее ногу и взялся за другую, - но в моей профессии все когда-нибудь происходит впервые.
Сняв и вторую и поставив рядом с первой, он отступил от дивана и смерил ее оценивающим взглядом:
- Ну как очень страшно и дискомфортно или совсем не так как казалось еще пару минут назад?
- Да нет, не очень страшно и не особо дискомфортно, но в босоножках я все равно чувствовала себя уютнее.
- Это временное явление, и оно быстро пройдет. Минут через десять Вы почувствуете себя гораздо свободнее и раскрепощеннее. В мечетях недаром снимают обувь. Это помогает раскрытию души.
- Спорное утверждение, но раз Вы заставили меня сделать это, придется принять к сведению, что Вы являетесь его приверженцем и не сомневаетесь в нем.
- Я сожалею, госпожа Ларионова, что мне пришлось именно заставить Вас сделать это, обычно я избегаю подобного. Пациент сам выбирает, на что ему соглашаться, а на что нет. Однако в Вашем случае Вы вынудили меня пойти на такой шаг, сознательно нарушив правила. Скажите, только честно: Вы рассчитывали, что я выгоню Вас или что соглашусь на навязываемые Вами мне условия?
- Ну если честно... если честно: я действовала интуитивно. Процентов восемьдесят, что Вы должны были моментально выгнать меня, еще десять, что устроили бы при этом скандал, ну и всего лишь десять, что согласились. Только в этом бы случае я подумала, что здесь не все чисто, и Вы ведете со мной какую-то двойную игру. Вы не должны были соглашаться. Так что, в общем-то, да, я рассчитывала таким образом прервать наше общение. Я чувствовала себя глупо, и мне до ужаса хотелось уйти.
- А сейчас тоже хочется?
- Не так остро. Надевать босоножки под Вашим ироничным взглядом, да еще и наверняка выслушивая Ваши саркастические замечания по моему поводу - перспектива не особо приятная, и теперь это меня останавливает.
- Отрадно, что Вы столь откровенно ответили, - отходя обратно к своему креслу и вновь усаживаясь в него, заметил он. - Обычно к такому уровню откровенности мои пациенты приходят гораздо позже. Похоже, и Вы, и я сможем значительно сэкономить время. Итак, Вы действительно полностью удовлетворены своей судьбой или это лишь ширма, чтобы не подпустить окружающих к чему-то сокровенному и достаточно болезненному для Вас?
- Конечно же ширма. Я еще не встречала кого-нибудь, кто бы был полностью удовлетворен тем, что имеет. Все хотят большего и стремятся к большему. Разница лишь в том кто какое направление выбирает приоритетным для себя и что кому кажется важным. Вот, наверняка же, и Вы, хоть Вы и успешный психолог, не чувствуете себя абсолютно счастливым постоянно, ибо это ощущения всегда мгновенны и мимолетны. Вас без сомнения что-то не устраивает в своей судьбе тоже. Или Вы все же счастливое исключение и подобно просветленным мудрецам счастливы всегда и несмотря ни на что?
- Мне кажется, Вы немного отвлеклись, госпожа Ларионова, мы обсуждаем не мое восприятие счастья, а Ваше. Что для Вас значительно в жизни и что бы Вы хотели изменить?
- Нет, я так не согласна, - Катя решительно села на диване и поставила голые ноги на пол. - Как я могу выворачивать перед Вами душу, если не уверена в том, что Вы сами себе сумели помочь быть счастливым хотя бы отчасти? И не говорите мне про сапожника без сапог. Меня такие сапожники в области психологии не устраивают. Поэтому пока не ответите мне про свое личное счастье, своими экспектациями к моей судьбе делиться с Вами не стану. Я не привыкла доверять тем, кто не в состоянии воспользоваться собственными знаниями, умеет лишь других учить их применять.
- Какие термины Вы знаете, правда, не слишком верно используете... - усмехнулся он, закуривая новую сигарету.
- Почему неверно? Насколько я знаю, экспектация это система ожиданий или требований относительно норм исполнения индивидом социальных ролей, то есть его социальных санкций, упорядочивающих систему отношений и взаимодействий в социуме. Причем характер экспектаций всегда неформализован и даже не всегда осознаваем. Так почему я не могу применить этот термин к ожиданиям относительно самой себя и собственной судьбе? К вот этим самым неформальным и не вполне осознаваемым ожиданиям того, каково именно мое предназначение и роль в этом мире?
- Возможно и можете, просто для меня это не совсем привычное употребления данного термина, - он глубоко затянулся и выдохнул в потолок струю дыма. - Так что Вы говорили об экспектациях к своей судьбе?
- То что делиться ими не буду, пока не пойму насколько Вы собственной методикой осчастливливания людей пользоваться умеете.
- Интересное требование. Значит, Вы не доверяете мне как специалисту? Я правильно понял?
- Доверие это очень серьезно. А я пока вообще не знаю, какой Вы специалист, и именно это хочу сейчас для себя уяснить.
- Рискнуть проверить на себе не хотите?
- Риск, конечно, благородное дело, но ни у Вас, ни у меня не так много лишнего времени, чтобы терять его на рискованные эксперименты. Для того чтобы что-то получилось нужно действительно безгранично доверять, почти так же как верить. А пробовать на "авось", а потом ежесекундно сомневаться - малоперспективное занятие.
- Убедили. Я отвечу. Да, я доволен собственной судьбой и всем тем, что имеется у меня на данный момент. Удовлетворены?
- Вы женаты и у Вас есть дети?
- А это Вам знать зачем?
- Затем, чтобы понять может ли кто-то быть удовлетворен судьбой без их наличия.
- Безотносительно ко мне могу сразу Вам сказать: может. И примеров тому масса, мало того, некоторым своим пациентам я бы категорически не рекомендовал заводить семью и детей.
- То есть у Вас они все же есть, но Вы допускаете, что счастливым можно быть и без их обязательного наличия?
- Нет, у меня их нет тоже, я как раз из числа тех, кому они категорически противопоказаны. Все? Я удовлетворил Ваше абсолютно неуместное любопытство?
- Почему неуместное? Скорее Ваше предложение об оказании помощи мне было неуместно. С чего Вы взяли, что я несчастна и нуждаюсь в ней?
- Хотя бы с того, что Вы пришли.
- А я пришла не ради этого, а ради набора интересующего меня материала для будущей статьи.
- Набрали?
- Да.
- Вы опять лжете.
- Считаете, мне есть еще о чем Вас расспросить?
- Нет. Вы лжете, что Вы счастливы.
- Откуда такая уверенность?
- Ваша подруга не завела бы разговор о Вас, если бы Вы производили впечатление счастливого и довольного всем человека. Вы сетовали ей и не раз, что Вы одинока.
- Нет, не сетовала, скорее неудачно отшучивалась, потакая ее стереотипу мышления.
- То есть Вы не мечтаете о принце на белом коне?
- Их нет.
- Но их отсутствие Вас печалит, не так ли?
- Печалиться о несбыточном на редкость не рационально. Их отсутствие такая же данность, как то, что лето лишь три месяца в году, и осенью на деревьях опадают листья, а все птицы улетают на юг. Можно из года в год оплакивать это печальное событие, но стоит ли?
- Не все.
- Что не все?
- Деревья не все сбрасывают листья, да и птицы не все улетают, некоторые именно к нам прилетают зимовать.
- У тех, которые не сбрасывают, не листья, а иголки. И птицы, зимующие у нас, совсем не так поют. Да и не в этом суть.
- А в чем?
- Вы не поняли? - искренне удивилась Катя, мыском голой ноги подтягивая ближе к себе босоножки. - В том, что печалиться о неосуществимом, глупое занятие, и я подобными глупостями голову себе стараюсь не забивать.
- Похвальное отношение, но мне кажется, Вы лукавите. Вы сожалеете и печалитесь о чем-то, чего еще не было в Вашей жизни, но очень хочется.
- Как можно печалиться о том, чего не было?
- По рассказам подруг, примеряя их судьбу на себя, например.
- Нет, не страдаю подобным.
- Хорошо, зайдем с другого бока. Вы испытываете недостаток в сексе?
- Я? Не знаю, наверное, нет. Иначе бы уже озадачилась этим.
- Как часто он у Вас бывает?
- Я не хочу отвечать на этот вопрос.
- Почему?
- Не считаю нужным.
- Зря. Игнорирование собственных физиологических потребностей еще никого до добра не доводило.
- Я не хочу об этом говорить! - голос Кати заледенел и, нагнувшись, она начала решительно надевать босоножки.
- А вот мы и нашли Ваше больное место, госпожа Ларионова. Что? Неужели все так плохо, что обычная констатация общеизвестного медицинского факта вызывает у Вас такое болезненное восприятие?
- Для меня этот факт фактом не является.
- Похоже, у Вас катастрофически запущенный случай, когда сексуальная абстиненция дошла уже до той фазы, когда развилось охранительное торможение. Я прав?
- Возможно, и именно поэтому мне очень комфортно в этом состоянии, не нужно его нарушать.
- Это может быть лишь в том случае, когда она тотальная, при этом, когда Вы от нее откажетесь, у Вас могут появиться определенные трудности. Вы сами загоняете себя в тупик. Зачем?
- Никуда я себя не загоняю.
- Вы либо не откровенны со мной, либо у Вас серьезная проблема с психическим здоровьем, которая грозит в скором времени отобразиться на Вашем здоровье физическом.
- Переводя на общедоступный язык, то по Вашему мнению получается, что если я не сплю регулярно с мужчинами или не удовлетворяю себя каким либо иным способом я в скором времени заболею и помру? Не дождетесь! - Катя решительно встала с дивана.
- Ну таких категоричных прогнозов я не делал, не надо утрировать. Монахини в монастырях живут до старости, правда, я не могу утверждать, что они придерживаются именно тотальной сексуальной абстиненции, а не например, парциальной. В любом случае это не смертельно, конечно. Но Вы добровольно лишаете себя огромного пласта ощущений и необходимых Вашему организму удовольствий. Во имя чего?
- Мне не нравится обсуждаемая нами тема. Вы сказали, что насильно не держите никого. Так вот, я хочу уйти.
- Что я сделал такого, что Вы в страхе бежите? Разве я покусился на Вашу сексуальную безопасность или принуждаю Вас к чему-то? Мы обсуждаем медицинские аспекты здоровья женского организма. Почему Вы не хотите их знать? Они рушат систему Ваших ложных, но приятных для Вас, иллюзий?
- Они мои и обсуждать их я не намерена, - она взялась за ручку двери. - Не хочу доказывать то, что доказали уже задолго до меня. И вообще у каждого свои представления о морали. Я придерживаюсь старых, проверенных веками устоев, и не вижу в этом предмета для дискуссий. Так что всего Вам наилучшего и позвольте откланяться.
- Предположим, Вы правы, а я заблуждаюсь. Готов принять Вашу точку зрения, но аргументируйте ее. Что конкретно для Вас эти устои? Они обеспечивают Вам ощущение стабильности и некоего самоуважения за счет Вашей так сказать "хорошести" и соответствия Вами кем-то и когда-то принятых норм поведения и аскетического образа жизни? Для Вас это повод для гордости?
- Нет, не повод, иначе бы я носила табличку на груди "девственница", и пусть все восторгаются. А мне даже говорить никому об этом не хочется. Про это лишь несколько ближайших подруг знают, - недовольно поморщилась Катя, отпуская ручку двери. Психолог все же сумел ее зацепить разговором, не давая уйти.
- Значит повод для внутренней тайной гордости: "я не такая как все дешевки вокруг, при этом я еще и скромна, поэтому кричать об этом на каждом углу не стану, умные догадаются и так". Угадал?
- Нет, не угадали! Для меня это нормальное, естественное поведение. Так вели себя мои предки, и я не идеал какой-то. Так просто должно быть у нормальных людей.
- Остальные, кто не придерживается Ваших норм, значит, ненормальны по определению...
- Я этого не говорила. Они могут быть намного нормальнее меня, но я себя перестану считать нормальной, если отойду от них. Вот.
- Вас зачали без сексуального контакта? Вы еще один мессия?
- Нет, конечно! Но моя мать девственной вышла замуж и всю жизнь была верна папе. Ну и он ей не изменял.
- Они были счастливы?
- Конечно.
- А вот и разгадка, - он самодовольно усмехнулся и последний раз затянувшись, затушил сигарету. - Посмотрев на их взаимоотношения, Вы решили, что именно такие исходные данные это основа и гарантия дальнейшего счастья, а это в принципе неверно. Это может быть дополнением, но никак не основой, а в каком-то случае вообще все разрушить.