- А пока родители не умерли, гроб подвешивали на чердаке на цепях... мам, у тебя же в доме чердак просторный?
- Прекрати! - задыхаясь, потребовала та.
Она почти перестала смеяться после смерти отца: горе, слишком много забот, двое детей на руках... Джой обожал ее смех, который он помнил с детства - откровенный, яркий, молодой. Встреться девушка, которая так же смеется, и он моментально женится. Джой имел неосторожность сказать об этом, и мама тут же воспользовалась подвернувшейся возможностью.
- Знаешь, к моей подруге приехала двоюродная племянница со Средней Азии. Кореянка, между прочим. Очень симпатичная девушка! Дыни привезла - экологически чистые, без селитры. Жанна нас...
- Дай-ка попробую угадать, - произнес Джой, параллельно набирая текст на клавиатуре. - Жанна нас приглашает на дыни? Или на девушку?
- Джой!
- Мама, у тебя еще девятый хвостик не вырос!
- А?
- Говорю, что ты еще не кумихо . Так что прекрати глодать мою печень и иди на дыни сама.
- Джой, ну встреться с девочкой, что тебе стоит? Хорошая семья, консерватория, очень симпатичная. Раз тебе все равно никто пока не нравится, а...
- Нравится, - сказал Джой, отсылая письмо. - Очень нравится.
В трубке воцарилось изумленное молчание. Потом мама сказала осторожно:
Мама рассмеялась - одновременно и с разочарованием и с облегчением.
- Как не стыдно обманывать! У тебя был такой голос, что я даже поверила...
- Что за голос?
- Как будто ты и впрямь влюбился.
***
Я глядела в окно.
За окном была осень. Как-то странно понимать, что это уже другая осень. Следующая. Потому что предыдущую, а также зиму и весну я провела на больничной койке. Попросту их не заметила.
Ветер налетал на деревья, тормошил, с шумным шелестом вскидывая в воздух оранжево-желтые волны, и совершенно счастливый летел дальше: ведь в городе так много деревьев, с которыми можно играть!
Меня тоже манило на залитую сентябрьским светом аллею: идти, бездумно разгребая ногами шуршащие листья, подставляя лицо прощальному солнечному теплу, наслаждаться переливами цвета золотой... нет, золотой-багряной-красной-оранжевой, даже лиловой листвы.
Но мне туда нельзя.
Со вздохом я отвернулась от окна. Спасибо маме: она не стала ничего менять в моей комнате: ни обоев, ни штор. Даже на столе оставила все, как в тот день - сначала не до того было, а потом из-за суеверия. Разве что пыль протирала. Говорит, боялась что-то изменить - вдруг я из-за этого не вернусь? Люди, которых это не коснулось, ее высмеют: как одно связано с другим?
А я ей страшно благодарна. Так хочется чего-то привычного и неизменного. Подтверждения, что даже если из жизни выпало полгода, мир все равно остался прежним: тот же город, та же квартира, та же комната...
Но, увы, мир изменился.
Потому что изменилась я.
Я задумчиво разглядывала себя в зеркало. Лицо бледное, но уже не такое бескровное, как при выписке. Все-таки в реабилитационном центре и в санатории я старалась больше гулять. Ну как - гулять... Сначала меня вообще возили в кресле-каталке: мышцы и связки хоть и не атрофировались, но сильно ослабели. Физиотерапия, массаж, тренировки - и я понемногу начала ходить сама; сначала с 'ходунками', потом с палкой, потом по принципу: 'вдоль стеночки до угла' или доберусь-ка я до той скамеечки'.
Сейчас все уже нормально. Я перестала падать от внезапной слабости или головокружения, или от того, что подводили ноги. Ну, почти перестала...
Я поправила челку. В больнице меня подстригли очень коротко, волосы отрастали медленно, все никак не получалось сделать любимую стрижку... Это что еще за разговорчики? Только начни себя жалеть, и никогда уже не остановишься. Руки держат, ноги ходят, глаза смотрят, голова варит... хоть и не всегда - уже хорошо! А волосы... ну не облысела же, в конце концов!
Но все эти бодро-здравые мысли ничуть не уменьшали напряженного выражения глаз в зеркале. Хорошо хоть не обесцветились, как кожа - как были серо-синими, так и остались.
За спиной скрипнула дверь, я от неожиданности вздрогнула, чуть не выронив зеркало. Медленно, словно боясь кого-то спугнуть или самой окончательно испугаться, обернулась.
Разумеется, никого.
Просто сквозняк...
***
После окончания разговора с матерью Джой еще некоторое время пытался работать - пока не понял, что просто бездумно жмет на клавиши, подвисая на каждом действии. Отвернулся на кресле от стола, уставился на осенне-праздничный пейзаж за панорамным окном.
Он не скучал по Инсон. Разве только слегка и самое первое время. Просто привык болтать и пересмеиваться с ней. Привык, что дома кто-то еще, кроме Хина, ждет и радуется его возвращению. Даже невзначай приобщился вместе с Инсон к тонкому срезу богатого дорамного месторождения. Да и пребывание в одном теле их сблизило... если можно так выразиться.
Ну и еще интрига на грани фола, само собой, - парочка духов уверенно вторглась в его нормальную жизнь, сея хаос и требуя решения неведомых до того призрачных проблем. И ведь не расскажешь никому, сочтут шизой. На ранней, а также поздней стадии. Сейчас, когда он наконец вернулся к своей обычной жизни, просто пошла адреналиновая ломка.
Вот и все.
Так что понятно - и речи никакой о 'влюбился' или даже о 'соскучился'.
Джой задумчиво поглядел на свой сотовый.
Только об ответственности.
- Ой, Женя, рада вас слышать! - воскликнула трубка, прежде чем он успел поздороваться.
- Добрый день, тетя Лина. Как ваше драгоценное здоровье?
- Вашими молитвами, Женечка!
- Так денно и нощно только о нем и молимся...
Этот обмен фразами стал уже своеобразным ритуалом: так они начинали разговор на протяжении трех месяцев с того самого дня, как он дал матери Инги свой номер и наказал звонить в случае необходимости в любое время дня и ночи. Но поскольку тетя Лина была женщиной совестливой и ненавязчивой, Джою зачастую приходилось звонить самому.
Вот как сейчас.
- Ну, и как наши дела? - спросил Джой голосом доброго доктора Айболита. В какой-то мере так оно и было: больной, вернее, больная, в наличии имелась.
Тетя Лина вздохнула.
- Ну что вам сказать, Женечка...
- Так и не выходит из дома? - понимающе спросил Джой.
- Не вытянешь! А если вытянешь - глаза в землю, кружок по аллее и быстрее домой. Мол, всё, мама, ты меня уже выгуляла! А сама бледная - сил нет смотреть, черные круги под глазами! Супчику две ложки - все, мама, я сытая! Ей бы кушать хорошо, спать и гулять целыми днями, а она видишь какая упрямая!
Джой невольно улыбнулся. Хорошо покушать - это рецепт от всех болезней всех матерей на свете! Подумал. Спросил нехотя:
- А этот ее что?
- Саша?
- Он. Позвал бы куда-нибудь погулять, в кафе.
- Ну, он приглашает...
Похоже, не очень-то настойчиво приглашает, едва не сказал Джой, но прикусил язык: не его ведь дело!
- И девочки тоже зовут: кто в гости, кто просто развеяться. Не хочет она.
Собеседница замешкалась, и Джой понял, что ему сейчас предложат.
- Женечка, а если...
- Простите, тетя Лина! - поспешно перебил он. - Мне надо идти, я вам потом перезвоню!
- Да, хорошо, Женя, до свидания, - сказала Ингина мама через паузу. Он буквально на мгновение увернулся от ее просьбы-ловушки: 'А не могли бы вы, Женечка, сами ее куда-нибудь пригласить? Вдруг она с вами согласится пойти?' Джой задумчиво постучал по губам айфоном. Впрочем, он же всегда может отказаться, мотивируя тем, что Инга его совершенно не помнит!
И ведь чистейшая правда - очнувшаяся девушка его не знала. Потерявшаяся Инсон-душа, вернувшись в родное тело, позабыла о своих странствиях и приключениях в призрачном мире. И о своем невольном спутнике.
А повторять однажды провалившуюся попытку напомнить о себе Джой не собирался.
После того, как выяснилось, что призрачная девушка и коматозница - одно и то же лицо... или едина в двух лицах... он развил бешеную деятельность. Заплатил за отдельную палату, нанял физиотерапевта и сиделок, допек лечащего врача просьбами назначить самые дорогие лекарства и пригласить самых лучших спецов. Решив, что психу просто денег девать некуда, тот перестал сопротивляться и сдал названия чудодейственных средств и процедур, а также явки-пароли медицинских светил. То ли от такого интенсивного лечения, то ли просто время пришло, но Инга на удивление врачей, быстро пошла на поправку.
Все это время Джой умудрился ни разу не появиться в ее палате. Заглянул всего раз - когда из посетителей никого не было, а сама Инга спала. Встал в приоткрытой двери, рассматривая белое лицо на белой подушке. А не пора ли уже какому-то румянцу появиться? Хоть какому-нибудь признаку жизни? В это время больная подала такой признак - завозилась, просыпаясь и натягивая на лицо одеяло, - и Джой аккуратно и бесшумно отступил в коридор.
Он контролировал события, держал, так сказать, руку на пульсе, но на расстоянии; довольствовался тетилиниными сводками с полей выздоровления. Что-то противилось в нем просто зайти с цветочками и улыбкой во все лицо: 'А вот и я, Инга-ши!' Никак не мог совместить в своем сознании задорного призрака с безжизненной и безвозрастной больной. Не складывались половинки.
Не зря не складывались.
Так случилось, что его очередной приезд в больницу совпал с транспортировкой Инги в реабилитационный центр. Стремительно идущий к центральному входу Джой не сразу сообразил, что укутанная одеялом фигура в кресле-коляске - его подопечная. А когда опознал суетящуюся рядом тетю Лину, сворачивать и кидаться на асфальт под прикрытие машин уже было поздно. Женщина расплылась в улыбке, с энтузиазмом замахала ему рукой.
- Женя, здравствуйте! Смотри, дочка, кто приехал!
Джой принужденно улыбнулся. Остановился, наблюдая за приближением коляски. Инга выглядела... больной. Но хотя бы уже не похожей на труп, как раньше в палате. Худое лицо, острый нос (не ошибся, когда говорил о нем Инсон), отросшие русые волосы. Девушка медленно пригладила их, пристально осматривая площадку перед крыльцом, машины и людей. Взгляд светлых глаз скользнул и по Джою; он сглотнул, удивившись, что так внезапно и сильно занервничал.
На лице Инги ничего не отразилось, даже когда коляска остановилась прямо перед ним. Джой машинально произнес:
- Привет, Инс... Инга.
Девушка подняла голову и руку, защищаясь от солнца, бьющего в глаза. Пробормотала через паузу:
- Здравствуйте.
- Вот, Женечка, вашими заботами едем в центр лечебный! Ну что молчишь, дочь! Поблагодари молодого человека.
- Спасибо, - послушно сказала Инга, разглядывая его галстук. Равнодушное лицо. Взгляд, как и голос... потухший. Не такой должен быть у его Инсон! Действие лекарств?
Или что... она его просто не узнала?
- Может, вы тоже с нами, Женечка?
- Нет, - сказал Джой, машинально освобождая коляске дорогу к 'скорой'. - У меня еще здесь... дела.
- Ну тогда потом, да? Поехали, Ингуша! До свидания, Женя.
Джой провожал их взглядом. Услышал, как Инга спросила:
- Мам, а он... кто?
- Это же Женя, твой друг!
Он увидел, как девушка завозилась, медленно оборачиваясь. Вновь встретился с ней взглядом. Пауза. Инга качнула головой и отвернулась.
- Я его не знаю.
Тетя Лина негромко охнула. Поднесла руку ко рту, с ужасом уставившись на Джоя поверх головы дочери. Тот покачал головой. Универсальный жест, который можно перевести как угодно: и не волнуйтесь, и все нормально, и это пройдет... Что этим хотел сказать Джой, он и сам не знал. Повернулся и быстро вошел в здание больницы. Остановился только на площадке шестого этажа - вот так пробежался невзначай!
Так. И что это было? Действие лекарств, затормаживающих реакцию? Шок-амнезия?
Или... Инсон его действительно не узнала? Потому что она уже вовсе не Инсон?
Джой прислонился лбом к решетке окна, вглядываясь невидящими глазами в зеленый больничный двор. Странно и смешно, но он вдруг почувствовал одиночество с горьким привкусом неожиданного предательства.
Инсон его бросила.
...Спускаясь, Джой наткнулся на парня, тайком курившего на лестничной площадке. Тот воровато оглянулся, спрятав за спину руку с окурком, и с облегчением выдохнул дым прямо Джою в лицо. Он раздраженно увернулся. Лишь спустившись на несколько ступенек, вспомнил.
- Леха?!
- Ну, - сказал тот. С недоумением вглядываясь в его лицо, все же сделал пару шагов и протянул руку. - Привет? Как дела?
Джой также автоматически пожал ее. Кивнул на заметный шрам на лбу Алексея.
- Ты-то сам как? Вижу, выздоравливаешь?
- Ну да. - Парень, словно застеснявшись, потрогал шрам над белесой бровью. - На следующей неделе обещают выпустить. Башка, правда, до сих пор трещит как с бодуна.
- Больше так не гоняй, - автоматически выдал наставление Джой. - В следующий раз может не повезти. Вылетит душа из тела и... адью. Давай, будь здоров.
- И тебе не хворать... - слегка растерянно отозвался Леха. Сбегая по лестнице, Джой мельком глянул вверх: незадачливый мотоциклист висел на перилах, Глядел ему вслед. Явно пытался вспомнить, кто Джой таков.
А было бы круто передать ему привет от призрачной девушки! От души к душе...
Леха бы, конечно, решил, что его собеседник с приветом.
Да и сам Джой иногда так думал.
***
Странные люди появились с самого начала. Просто на первых порах я не различала Странных и просто-людей. Все вокруг слишком стремительно двигались, слишком грубо трогали, слишком громко и быстро разговаривали... В первые дни я вообще не понимала слов; потом, как умная собака, выучила простые команды: ешь, пей, лекарство, повернись, дай лапу... то есть руку.
А уж говорить самой - такой тяжкий труд, что просто в пот бросает! Хочешь сказать одно, выскакивает совершенно другое, не связанное по смыслу и даже по звучанию, а нужное слово ускользает, прячется в тумане мозга, как недоученный иностранный язык. Да еще окружающие усиленно пытаются тебя понять, начинают противно помогать, подсказывать... От этого замыкаешься в себе и замолкаешь окончательно. А когда никого рядом, лежишь, смотришь в потолок, как в букварь, пытаясь составить осмысленные фразы, например, такие: ма-ма мы-ла ра-му... Хорошо, что в одиночной палате никто этого маразма не слышит.
Трудно понять, что сон, что реальность, а что - влияние лекарств, когда просыпаешься или приходишь в себя редко и ненадолго. Все воспринимаешь как должное, без эмоций, без удивления. Лишь позже, когда я начала более-менее соображать, осознавать происходящее, узнавать посетителей и медиков, начала и кое-что понимать.
Например то, что люди не могут ходить сквозь стены.
Или часами висеть в воздухе между потолком и полом, медленно и задумчиво поворачиваясь вокруг своей оси.
- На что ты смотришь? - как-то спросила кормившая меня мама. - У тебя глаза двигаются.
- Скажи, чтобы она не ходила... у меня голова от этого кружится! - пожаловалась я.
Мама обернулась. Удивилась.
- Кто? Медсестра? Так она ушла уже. Раздражает, да? Такая горластая!
- ...Да, - выдавила я с опозданием. Я-то видела, что за маминой спиной продолжает метаться женщина. Белая кожа, белые волосы, белая одежда - я думала, что это широкий халат, но, похоже, больничная рубашка. Женщина беззвучно воздевала руки - то ли в гневе, то ли в отчаянье, резко откидывала назад длинные волосы. Кажется, она нас вообще не замечала. А когда наконец взглянула на меня, я поспешно закрыла глаза. И рот ладонью. Глаза - чтобы не видеть ее. Рот - чтобы не вскрикнуть.
Глаза ее тоже были совершенно белыми.
- Устала, да, доча? - спросила мама. - Ну тогда отдохни, поспи, я вечерком еще приду.
После ее ухода я приоткрыла крепко зажмуренный глаз, убедилась, что белая женщина все еще здесь, и беззвучно застонав от испуга и недоумения, накрылась одеялом с головой. Привычная защита, прекрасно помогавшая в детстве, сработала и сейчас. По крайней мере, я больше ничего не видела, а под одеяло оно, как и детские страшилки, проникнуть не могло и даже не пыталось.
Но как спрятаться от ЭТОГО в собственной голове?
Может, лекарства вызывают у меня галлюцинации? Может, я и раньше принимала таких вот глюков за настоящих людей? Надо узнать, что мне выписывают... как будто я что-то в этом понимаю! Тогда спросить, от чего таблетки, и потихоньку начинать принимать через раз. А там - посмотрим.
Я выглянула в узенькую щелочку под краем одеяла. Белая женщина никуда не делась: так и металась по палате, как тигрица-альбинос в клетке.
...Но хотя бы мама была реальной?!
С того дня я начала с подозрением присматриваться ко всем окружающим. Приглядываться, прислушиваться, чуть ли не принюхиваться: настоящие они или очередной медикаментозный глюк? Окончательно успокаивалась, только коснувшись - если человека можно пощупать, значит, он реален. Логично же? Не думаю, что мой, хоть и поврежденный, мозг может выдать настолько качественную и сложную галлюцинацию, что в нее входят еще и тактильные ощущения!
После клятвенного заверения, что я распрекрасно сплю и вообще расчудесно себя чувствую, врач уменьшил дозу снотворного и каких-то мощных психотропных. С одной стороны я перестала внезапно засыпать за едой или во время разговора, с другой теперь долго не могла уснуть - и не только из-за нехватки лекарств, но и... от переизбытка впечатлений.
Оказывается, когда я раньше благополучно проваливалась в глубокий сон без сновидений, вокруг происходило много интересного. Вернее, скапливалась масса народу: я еще не подобрала подходящего названия для этих белых, часто полупрозрачных больничных обитателей. Они не только свободно проходили сквозь стены и закрытые двери, но и даже частенько сквозь друг друга. Они молчали - или я их не слышала? - и глядели в пространство и лишь иногда на меня. Они скапливались вокруг моей кровати, словно мерзнущие у костра. Хорошо хоть руки ко мне не протягивали погреться, а то бы я совсем чокнулась, и не от страха перед ними, а от страха перед самой собой. Даже повернувшись к ним спиной, накрывшись с головой одеялом и сверху придавив подушкой, я знала, что они по-прежнему здесь. И мантра 'это просто сон, сон наяву, я скоро проснусь' ничуть не успокаивала. Днем их почти не было. Однажды я видела парня, стоявшего в приоткрытых дверях и глядевшего на меня - что было редкостью, большей частью эти... люди меня не замечали. Он казался куда реальнее, живее, и... цветнее, хотя опять же был в неизменном белом. Я приподняла голову, чтобы разглядеть его получше, но едва моргнула, парень исчез. Больше он не появлялся.
А если выглянуть за двери ночью, будет ли коридор так же полон ими, как тараканами, прячущимися при свете дня? Или это только моей палате так свезло?
Ох. Надо сокращать потихоньку и оставшиеся лекарства!
...Трюк с припрятанными таблетками удавался не всегда: мама всё скрупулезно раскладывала, подсчитывала и запихивала в меня. Медсестра в ее отсутствие тоже стояла над душой - ну нельзя же так ответственно относиться к своим обязанностям, вон, телевизор просто переполнен историями о халатных медиках! Только после их ухода удавалось выплюнуть то, что не успело раствориться во рту.
Благодаря упорной борьбе с лекарствами почти удалось избавиться от тумана в голове, сквозь который я всё, в том числе и галлюцинации, воспринимала пусть и с сонным удивлением, но как должное. Зато теперь окружающее стало пугающе реальным: мои еле двигающиеся руки-ноги, слишком тяжелая голова, наполненная постоянной тупой болью, выпавшие полгода, события в мире и в жизни друзей... И понимание того, что нормальный человек не видит того, что вижу я.
Потому что Странные люди никуда не делись.
Потому что с каждым днем я все больше осознавала, что дело вовсе не в лекарствах, а в моей собственной голове. Я - сумасшедшая.
***
Маме в первый раз за неделю удалось вытащить меня из дома. Да и то после долгих уговоров и потому, что я усовестилась, видя, как она расстраивается. Не буду смотреть по сторонам, вот и все!
Я решительно отвергла массу теплых вещей, притащенных заботливой родительницей - дай ей волю, выбреду в 'бабье лето', пошатываясь под тяжестью шубы, валенок и в меховой шапке с веревочками под подбородком. Оставила лишь шарф, намотанный поверх пальто. Джинсы на мне болтались. Вот как это возможно - тело одрябло и одновременно схуднуло? Причем традиционно не в тех местах, в каких надо бы. Прекратятся постоянные головокружения, надо будет как-то восстанавливаться... А то потом разнесет. Также традиционно.
Третьей с нами в лифт вошла соседка баба Ира. Я кивнула ей, пробормотав неслышно 'здравствуйте'. Отвернулась к ободранному зеркалу, готовясь к тому, что неутомимая и неукротимая бабка прилипнет к нам с вопросами и комментариями, как банный лист, фиг отвяжешься! Вот это мы с мамой встряли, вся прогулка насмарку!
Но насколько именно встряли, я сообразила только когда поняла, что соседка в зеркале не отражается. Удивленно обернулась: да вот же она! Стоит, поджав губы, смотрит на двери лифта, как всегда готовая обличать, уличать, и критиковать, пусть даже этот неодушевленный предмет...
Пригляделась внимательней - и похолодела. Баба Ира была белой. Не седой, не бледной, а именно белой. Как Странные люди, которых я видела в больнице и на городских улицах.
- Мам... - еле выдавила я, не сводя глаз с молчащей соседки.
- Что, доча, голова кружится? - всполошилась та. - Ты такая бледная!
- А бабушка Ира... она... что?
- Баба Ира? А... умерла она еще в начале лета. Инфаркт. Все забываю тебе сказать. Что, Таня приходила?
- Ну... - я отвернулась, чтобы не видеть отрешенного лица соседки. Еще и глаза бы для верности закрыла, если б не опасалась, что мама испугается. То есть, баба Ира умерла, но я ее вижу. Вижу, как тех, это значит... Значит, я вижу умерших?! Привидения? И те Странные тоже души умерших? У меня в мозгах что-то перемкнуло при травме - и я теперь вижу потусторонний мир?
Бабушка вышла на первом этаже, не дожидаясь, пока раздвинутся двери лифта. Я провожала взглядом ее сгорбленную спину. Нисколько не удивлюсь, если скоро увижу бабу Иру на скамейке в компании еще здравствующих старушек-подружек, активно обличающей молодежь, правительство и мировое устройство вообще.
- Идем? - нервно спросила мама, тяня меня к выходу.
Занятая вертящимися в голове мыслями, я брела под ручку с мамой, уставившись в землю. Асфальт под ногами сменился листьями разной степени свежести, цветов и форм.
- Выпрямись! - потребовала мама. - Что ты сгорбилась, как старуха?
Прямо как в детстве, хорошо еще по спине не хлопнула! Я подняла голову и обнаружила, что мы дошли до сквера. Солнце играло с листвой в пятнашки. В такую погоду сидеть дома и впрямь настоящая дурь и преступление! Надо наоборот гулять как можно больше, заряжаться светом, цветом, теплом, чтобы хватило на все серые унылые дождливые дни осени и холодные, темные - зимы. Я боязливо осмотрелась, но в окрестностях не наблюдалось ни одного Странного. Вообще никого не было. Только в конце аллеи, привалившись к машине, стоял парень. Скрестив руки на груди, он задрал голову, подставляя лицо солнцу. Я подозрительно пригляделась: нет, не бесцветный, вполне себе настоящий, цветной. Темноволосый, довольно смуглый, в черном коротком пальто и синих джинсах на скрещенных длинных ногах. Когда он изменил позу, под его туфлями зашуршали листья. Настоящий... Странные при мне еще никаких звуков не издавали.
Мама сидела рядом на скамье, ведя одностороннюю беседу: рассказывала о своих бесчисленных знакомых, об их детях и внуках, сама себе задавала вопросы, сама на них отвечала. Все как всегда. Родительница любит поболтать, а вот дочка пошла не в нее... Может, потому и не в нее; два радио, вещающих на разных каналах, - одно на 'Радио России', а другое на FM-волне, - для одной квартиры явный перебор. Иногда эта бесконечная болтовня раздражает, но сейчас я наслаждалась ею как привычной с детства мелодией. Звуки дома...
- А! - сказала мама, встрепенувшись. - У нас же нет ни хлеба ни молока!
- Пойдем в магазин? - спросила я. Уходить с золотой аллеи не хотелось - когда я еще потом насмелюсь выбраться?
- Чего тебе со мной мотыляться! Посиди здесь, свежим воздухом подыши, я быстренько, за полчасика обернусь. Никуда без меня не убегай!
- Ну ты шутница, - пробормотала я, провожая взглядом шуструю невысокую фигуру - мой колобок на ножках! - Я же без тебя только ползаю...
После ее ухода чувство умиротворения и покоя начало постепенно исчезать. Да еще солнце скрылось в неведомо откуда подкравшемся плотном облаке; заметно похолодало.
Как не гони прочь навязчивые мысли, они все равно слоняются неподалеку, готовясь напасть, едва зазеваешься. Принцип Скарлетт из 'Унесенных ветром' 'подумаю об этом завтра' со мной не срабатывает.
Итак, я не свихнулась, как считала раньше. Я просто начала видеть призраков, души умерших людей...
Ну да, все совершенно просто и нормально! Нормальная я и нормально вижу мертвых! Краем глаза заметила, что парень у машины смотрит на меня: сидит девка посреди пустой аллеи и ржет во все горло! Решит, что у меня осеннее обострение.
Ну да, осеннее, и получила я его тоже прошлой осенью...
Кое-как успокоившись, я попыталась направить мысли в рациональное русло. Говорят же, что пережившие клиническую смерть приобретают иногда экстрасенсорные способности: там, начинают видеть ауру людей, говорить на языках, которых раньше не знали... Может, и с вышедшими из комы что-нибудь подобное случается? Но не слышала я, чтобы кто-то из экстрасенсов видел духи умерших... Конечно, кроме всяческих гадалок и колдуний, объявлениями которых пестрит желтая пресса. Может, с ними посоветоваться? Наняться в ученицы-помощницы, х-ха!
Что я должна с этим делать? Что я могу сделать? Наклонившись, я уткнулась лицом в ладони. Может, со временем, когда я окончательно поправлюсь, эта способность пропадет? Главное сейчас переждать, как переживают аллергики сезонные обострения поллиноза. По-прежнему лишний раз на улицу не высовываться: в нашей квартире никто не умирал, так что риск нарваться на привидение в собственном доме минимальный... и не будем сейчас думать, как Странные легко проходят сквозь стены, не будем!
Попробовать отыскать в сети что-нибудь по этой теме - но в инете ведь столько фейков! Это не считая всяческих авторских фантазий!
В общем, сцепить зубы и терпеть. Авось что-то переменится. Или надумается. Я разжала руки, подняла голову и вскрикнула.
Или случится...
Прямо передо мной стоял мужчина. Из Странных - сразу понятно. Глаза неподвижно смотрели поверх моей головы, а сам мужчина замер в необычной (для нас, обычных) позе: как будто шел мимо, но что-то заставило его остановиться, вон, даже нога еще зависла в воздухе, и обернуться. Беломраморные, как у статуи, зрачки медленно опускались, но я продолжала смотреть, словно кролик на удава. Лишь в самый последний момент успела вильнуть взглядом.
Я завертела головой, избегая смотреть на Странного. Где там мама задержалась? Сейчас бы ухватилась за нее и удрала домой. Пойти ей навстречу? Глядя в землю, я медленно поднялась. Сделала шажок от скамейки и...
Странный сдвинулся вместе со мной, заслоняя дорогу. Надеясь, что это случайность, типа призрак подхватило ветром и перенесло с места на место, но уже понимая, что это не так, я сдвинулась влево. Белые ноги переступили следом, заслоняя дорогу к дому. Еще шаг, еще... мы перемещались по дорожке в каком-то диковинном танце. Если подниму глаза, встречусь с призраком взглядом. Что тогда произойдет, не знаю, но я очень этого боялась. И боялась идти напролом - то есть буквально сквозь.
Я оглянулась, отыскивая другой путь к бегству. Вряд ли я смогу перемахнуть через ограду, отгораживающую сквер от проезжей части. Значит, остается только... Я резко повернулась и бросилась к концу аллеи. То ли Странный не ожидал от меня такого коварства, то ли был не способен перемещаться в пространстве мгновенно, как вроде бы призракам положено по их призрачной природе, но я успела добежать почти до дороги, прежде чем ощутила прикосновение...
Спину окатило холодом, взметнулись волосы под внезапным порывом ветра, которого не было. Стылые струи-пальцы проникли за шарф, впились в шею под затылком. Вскрикнув от острой боли и страха, я увернулась от ледяного прикосновения и бросилась мимо стоящих машин...
Прямо на дорогу.
***
Тетя Лина таки его уговорила.
И теперь Джой торчал возле их дома, ожидая, когда та вытащит упирающуюся дочь на прогулку, и безадресно злился. То на собственную мягкотелость (ну не может он отказать почтенным женщинам в настоятельной просьбе!), то на саму несчастную и упрямую тетю Лину, то на ее не менее упрямую дочь (что, трудно уступить своей волнующейся, так много вынесшей матери?). Несколько раз порывался уехать, но атавистический в наши суровые дни орган совести не давал этого сделать. И ведь на занятость не сошлешься, потому что сегодня воскресенье, а он некоторое время назад клятвенно обещал маме, что всегда будет в этот день отдыхать.
Джой собрался уже отзвониться и уехать, как заметил появившиеся в конце аллеи две женских фигуры. Пришлось отключить телефон, сложить на груди руки, и терпеливо наблюдать за их приближением. Мать с дочерью шли медленно, то и дело останавливаясь - то ли окрестностями полюбоваться, то ли передохнуть. Инга брела, спрятав руки в карманы, а нос - в шарф. Смотрела в землю: упасть, что ли, боится? Насколько он мог разглядеть отсюда, девушка все еще была бледной, краску лицу придавал все тот же алый шарф.
Женщины посидели на скамейке, потом тетя Лина видимо придумала какой-то предлог и, многозначительно глянув в его сторону, убежала. Джой внутренне подобрался, но внешне только поменял ноги и удобнее привалился к машине. Он совершенно не представлял, как подойти к Инге-Инсон. Мол, вот и я, помнишь, твоя душа жила у меня в квартире и в моем позаимствованном теле гоняла на машине по ночным автострадам? Да-да, само собой ответит Инга, а как же, как такого не упомнить! А ты не помнишь, как позвонить в психушку?
С подобными красочными внутренними диалогами и такими черепашьими темпами он еще долго с места не сдвинется! Джой решительно оттолкнулся от машины, и замер: девушка, закинув голову, хохотала в голос. На одно сумасшедшее мгновение Джою показалось - над его подслушанными мыслями.
Инга неожиданно замолчала и, вытянув шею, начала интенсивно оглядывать окрестности, кого-то выискивая. Тетю Лину, что ли? Медленно, отталкиваясь от скамьи руками, поднялась. Втянула, как черепаха, голову в плечи (вернее, в шарф) и двинулась к дому. Джой открыл рот - окликнуть - и закрыл, наблюдая за странным танцем, устроенным Ингой на дорожке: шаг вперед, шаг назад, влево-вправо... Она словно повторяла па невидимого партнера.
Джой привалился обратно к крылу автомобиля. И как это называется? В психиатрии, в смысле? Синдром навязчивых движений? Он как-то не рассчитывал, что ему придется иметь дело с психически не очень нормальным человеком. Словно продолжая демонстрировать эту самую ненормальность, Инга замерла посередь дорожки, нахохлившись замерзшим воробьем. Постояла, резко развернулась и стартанула по направлению к нему с такой скоростью, что Джой только пару раз моргнуть успел, прежде чем сообразил, что она несется прямо на проезжую часть.
...Он ухватил ее сначала за шарф, потом поперек груди, дернул на себя - и их чуть не снесло волной воздуха от пронесшегося мимо автомобиля. Рефлекторно нажатый водителем пронзительный сигнал затих вдали, но Джой отшатнулся еще больше - и больно приложился копчиком о крыло собственной машины.
- Ч-черт!..
Они уже буквально сидели на капоте. Джой поглядел на русый затылок девушки. Хорошо еще головой ему в нос не приложила!
- Может, вы, наконец, с меня слезете?
Очнувшаяся Инга затрепыхалась в его руках.
- Может, вы меня уже отпустите?! И прекращайте лапать!
Джой оценил диспозицию - ну да, некоторым образом лапает - и разжал руки. Проворчал:
- За что успел, за то и схватил!
- Как это вы метко схватили! - заметила Инга, поправляя сбившееся на груди пальто. Джой чуть не улыбнулся, узнав обвиняющие нотки, так часто звучавшие в голосе его призрачной соседки. Но обстановка к смеху совершенно не располагала.
- Вот какого хре... черта вы сиганули прямо под машину?!
Инга вновь погрузилась в свой шарф, как подводная лодка в воду: на поверхности одни только взлохмаченные волосы и глаза остались. Повернулась, поглядела на дорогу с беспрерывным движением, потом - на пустую аллею. Он ждал, изображая подчеркнутый интерес. Ответом было невнятное бурчание в шарф. Джой подался вперед, почти нос к носу с девушкой.
- Что-что?! Я не расслышал!
- Я испугалась, - повторила Инга. Глаза у нее были светлые, не накрашенные, но все равно очень выразительные - несчастные.
- Чего?
- Там один тип был... - девушка махнула в сторону аллеи. - Такой... Неприятный. Я испугалась.
Джой обязательно поверил бы девушке с такими честными страдающими глазами, если б не знал, что на аллее Инга была совершенно одна.
- Он к вам что... приставал?
Может, у нее бзик на сексуальной почве? Он бы, например, точно свихнулся за год без секса... Хотя, откуда ему знать, что у нее никого не было? Парень же ее дома навещает? Пусть и бывший.
Знаем-знаем мы этих бывших!
Инга замотала головой.
- Нет, он просто мне дорогу загораживал.
Угу. Вот, оказывается, что за ритуальные танцы на аллее - Инга пыталась обогнуть несуществующего страшного мужика! Почему тетя Лина ничего про это не рассказывала? Боялась, что тогда он точно откажется видеться с ее дочерью? Ну да, а так ему, неподготовленному, гораздо легче: не знаешь, как и реагировать!
Джой попытался встать с капота и охнул от боли в отбитом крестце.
Инга испугалась:
- Ой, вы ударились сильно, да? Дайте, посмотрю!
- Ну, если вам так нравится разглядывать мужские зады... - буркнул Джой, потирая кулаком ушибленное место.
- И пальто испачкалось, - виновато сказала Инга. - Давайте, хоть отряхну!
- Ничего уже не поможет, - сурово заявил Джой. - Только химчистка!
- Тогда давайте я вам химчистку оплачу!
- Вот все вы так говорите! - ворчал Джой, буквально ежедневно вытаскивающий из-под машин зазевавшихся девушек. - А потом даже доброго слова на прощание не скажете!
Инга молитвенно сложила руки.
- Скажу!
- Ага, - сообразил всегда быстро ориентировавшийся Джой. - Тогда вы сейчас отведете меня в кафе и напоите кофе - в знак благодарности!
Инга растерялась.
- Кафе? Но я...
- Во-он там я как раз подходящее видел! - Джой подхватил ее под локоть и, не забывая страдальчески морщиться и прихрамывать, решительно потащил за собой слабо сопротивляющуюся и бормочущую бессвязное 'но-нет-я' девушку.
Основной аргумент Инга сформулировала уже в кафе: мама ее потеряет, испугается.
- Так позвоните: мол, встретили знакомого и... Нет, давайте лучше я!
Он выдрал из пальцев растерявшейся Инги мобильник и пошел с ним к выходу.
- Вы только не говорите ей! - крикнула Инга вслед. - Про машину, в смысле!
Джой, не оглядываясь, потряс поднятым телефоном:
- Не учите ученого!
'Испуганная' тетя Лина, правильно сопоставив двойное отсутствие в сквере дочери и Джоя, уже преспокойно чаевничала дома. Он отчитался (сидим в кафе, в упор не помнит), дал руководящие указания (про меня - никаких вопросов). Посмотрел сквозь витрину на Ингу. Казалось, девушка готова была с головой накрыться своим пальто, как испуганный ребенок - одеялом. Учебник психиатрии ему в помощь, однако...
Джой глубоко вздохнул, натянул на лицо непринужденную улыбку и толкнул дверь кафе.
***
Я забилась вглубь кабинки, и, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, рассматривала посетителей. Вроде бы можно вздохнуть свободно: никто не походил на того мужчину с аллеи... Но я прекрасно помнила одного больничного Странного, который сидел вместе с нами в очереди на уколы в процедурный кабинет, даже пересаживался на кушетке по мере продвижения, а потом встал и просто прошел сквозь стену... Так что - не доверяй, пока не пощупаешь!