Степная империя процветала за счет торговли, и покровительство трансконтинентальным сухопутным путям, особенно "шелковому пути" из Китая к Средиземному морю, всегда было одной из главных задач степных императоров. (Г. В. Вернадский)
Промышленность у них самая ничтожная и ограничивается только выделкой некоторых предметов, необходимых в домашнем быту, как-то: кож, войлоков, седел, узд, луков; изредка приготовляют огнива и ножи. (Н. М. Пржевальский)
Бедность "сердца" империи. "Сойдя с коня". Послевоенное восстановление. Шелковый путь. Города в степи. Экология и скотоводство. Шаг в тупик. И снова о "духовной близости".
1. НАЛОГИ
Хищнические империи монголов и других кочевников процветали не благодаря эксплуатации собственных подданных, а благодаря взиманию дани с оседлых соседей. (Ч. Тилли)
Начиная обзор экономики Улуса Джучи, следует сразу обратить внимание на то, что по сравнению с тремя другими частями Монгольской империи он был весьма беден. В этом плане с ним могла "соперничать", лишь... сама Монголия, которая в результате собственных завоеваний оказалась на положении наиболее депрессивного региона новой империи. Достаточно сказать, что население коренного юрта страдало от постоянного голода и в значительной степени зависело от поставок продовольствия из Китая. Эта зависимость прослеживалась еще со времен правления Угэдэя1, но совершенно нестерпимым положение стало во время войны между Ариг-бугой и Хубилаем: "Обычно съестные припасы и питье привозили в город Каракорум на повозках из Китая. Кубилай-каан это запретил, и там начался сильнейший голод и дороговизна2. Этому явлению исторических аналогий немало.
Результаты успешных завоевательных походов не принесли ожидаемого процветания. Сердце империи поразил жесточайший социально-экономический кризис. Причины кризиса и сопутствующей ему депрессии лежат на поверхности. Это и мобилизация значительной части мужского населения во время беспрерывных завоевательных походов первой половины XIII века, и последующие мобилизации монгольских воинов императорами династии Юань для военных действий в Южном Китае, Индокитае и Японии. Кроме того, территория коренного юрта стала ареной 40-летней гражданской войны между Хубилаем и его преемником Тэмуром, с одной стороны, и Ариг-Бугой и Хайду3 - с другой, а оставшееся на ней население - "объектом усиленного налогообложения"4.
В итоге после распада империи и потери императорами династии Юань Китая Монголия осталась практически в своих прежних границах. При этом она потеряла значительную часть активного (пассионарного, по Л. Н. Гумилеву) населения, ослабла экономически, политически и духовно5. А сами проживающие на ее территории победители не только не извлекли выгод из масштабных завоеваний, но даже стали беднее, чем до их начала.
Впрочем, и соседний с Монголией Китай под властью династии Юань отнюдь не благоденствовал. "После захвата территории всего Китая монгольские завоеватели стали в чрезмерно больших количествах взимать с населения зерно, шелковые и хлопчатобумажные ткани, вина, фрукты и др. На китайских крестьян налагались разнообразные зерновые подати, как земельный налог и налог с совершеннолетних. У крестьян забиралась 1/3 всего урожая вместе с большим количеством шелковых тканей, шелковой пряжи и бумажных денег. По сведениям "Юань ши", с Китая ежегодно взималось свыше 12 114 700 мешков зерна"6. Как и в других завоеванных землях, население Поднебесной несло еще ряд повинностей.
В итоге финансы и экономика монгольского Китая пришли в плачевное состояние. Правительство, конечно, предпринимало некоторые меры с целью поощрения хозяйственной деятельности, и, выражаясь современным языком, "улучшения инвестиционного климата и повышения собираемости налогов". Но содержание громадной армии и внушительного для Поднебесной "прожорливого" военно-бюрократического аппарата6 обходилось непомерно дорого и требовало колоссальных средств, собрать которые было невозможно без введения новых налогов. В результате возникал хорошо известный экономистам эффект замкнутого круга (повышение налоговой нагрузки - сужение налогооблагаемой базы вследствие обнищания населения - падение налоговых поступлений), что в конечном итоге приводило к хроническому дефициту бюджета. Аналогичными были социально-экономические реалии в улусах Чагатая и Хулагу.
Но вернемся в Улус Джучи. В ходе ожесточенных военных действий экономике региона был нанесен сильнейший удар, и Джучидам пришлось не только практически с нуля создавать административный аппарат, но и восстанавливать нарушенную войной хозяйственную жизнь. Это была сложнейшая задача, которую с учетом непростых отношений с центральным правительством предстояло решить в кратчайшие сроки. И окружение Батыя, "сойдя с коня", начало государственное строительство.
О территориально-административном устройстве нового государства рассказывалось в XV очерке, здесь же мы остановимся на его финансово-экономической системе, становым хребтом которой после прекращения широкомасштабных завоевательных походов, как и во всей империи, стало налогообложение покоренного населения. Во владениях Джучидов была проведена перепись налогоплательщиков. По монгольским правилам, которые были позаимствованы в Китае, ими считались не отдельные жители, а дворы, усадьбы, аилы. Численники были присланы центральным монгольским правительством, в его же ведении находился и сбор налогов. (Налоги собирали откупщики, что, естественно, приводило к значительному усилению налогового пресса.) Впрочем, после событий 1262 года Берке перестал отсылать дань в Каракорум, что фактически означало объявление независимости.
1. Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. Москва - Ленинград: Изд-во АН СССР 1960. Т. 2. С. 60.
2. Там же. С. 161.
3. Хайду (ок. 1236-1301) - внук Угэдэя. По свидетельству Рашид ад-Дина, "был очень умным, способным и хитрым человеком". (Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. 2. С. 13.). Уцелел во время репрессий против Угэдэидов после курултая 1251 года.
4. Хафизов Г. Г. Распад Монгольской империи и образование Улуса Джучи. Казань: Татарское книжное изд-во, 2000. С. 26-29.
5. Там же. С. 91.
6. Там же. С. 31.
7. Согласно оценкам Л. А. Боровковой, общая численность чиновников в Китае того времени превышала 30 тысяч человек (Боровкова Л. А. Восстание "красных войск в Китае. Москва: Наука, 1971. С. 8) при общем числе населения измеряемого десятками миллионов. Как видим, "прожорливая армия" была велика только по меркам своего времени, и у современных налогоплательщиков ее размер может вызвать лишь чувство зависти.
2. ТОРГОВЛЯ
Торговля не разорила еще ни одного народа. (Б. Франклин)
Торговля объединяет человечество во всеобщее братство взаимной зависимости и интересов. (Д.-А. Гарфилд)
Как и у других кочевых народов, торговля традиционно занимала важное место в жизни монгольских племен. Однако это была, так сказать, "свободная" торговля, когда кочевники получали все недостающие им изделия от жителей оседлых областей, в свою очередь, поставляя им продукты животноводства. Вполне возможно, что имел место архаичный для XI-XII веков натуральный обмен, поскольку монголы, скорее всего, не были знакомы с основами денежного обращения1.
До начала завоеваний монголы не участвовали в приносящей сверхприбыли "дальней торговле". Тем удивительнее, что Чингисхан и его сподвижники, не обладавшие никакими познаниями в области управления и экономики, близко соприкоснувшись с "дальней торговлей" и получив возможность впрямую влиять на нее, сразу сумели оценить те выгоды, которые можно было извлечь из контроля над караванными путями.
И здесь мы снова можем отметить незаурядную прозорливость вчерашнего степного батыра Тэмуджина, взявшего едва ли не с первых дней своего правления под покровительство мусульманских негоциантов. Можно, конечно, говорить о том, что у Чингисхана были мудрые советники, но это лишь подчеркивает его гениальность. Много ли в истории человечества примеров, когда первое лицо государства, наделенное к тому же фактически безграничной властью, окружает себя умными людьми? Причем не только окружает, но и прислушивается к их советам?(!) И вдобавок ко всему не отдаляет со временем "умников" от себя, а наоборот, продолжает пополнять их ряды в своей администрации. Примечательно поучение, данное Чингисханом своим сыновьям: "Если найдете человека ученого и мудрого, то не удаляйте его от себя. Если найдете ученых и мудрых дома своего, если используете с любовью эту данную вам драгоценность, то воздаяние и польза будет великая"2.
Однако вернемся в мир средневекового бизнеса. К моменту прихода Чингисхана к власти караванная торговля находилась в руках мусульманских купцов из Туркестана, чьи интересы по большей части совпадали с интересами монгольской верхушки. И действительно, ликвидация многочисленных степных государств и независимых племенных объединений, образование единой евразийской империи имело положительные последствия для "дальней торговли", на пути которой теперь не было многочисленных таможенных барьеров, а дороги стали значительно безопаснее - на обладателей ханских охранных грамот нападать было смертельно опасно. Кроме того, теперь караванные пути стали патрулировать корукчии (своего рода "дорожная полиция" в империи монголов).
В свою очередь Чингисхан, покровительствовавший купцам, видел в них не только обогащающих его империю торговцев, но и использовал их в качестве своих посланников, агентов влияния, шпионов. Стратегическая разведка, проводившаяся с активным участием купцов, позволяла монгольским военачальникам уверенно оперировать крупными массами конницы на незнакомой им территории. Таким образом, интересы сторон полностью совпали: "Мусульманские купцы были первыми культурными советниками Чингиз-хана; их торговые интересы, по-видимому, должны быть признаны главной причиной движения монголов на запад, они же извлекли больше всего пользы из монгольских побед и заняли наиболее выгодные должности во всех частях монгольской империи, не исключая Китая."3 (Показателен пример Махмуда Ялавача, которого Угэдэй назначил правителем всего Мавераннахра.) Купцы, объединенные в крупные торговые компании, оперировали не только своими деньгами, но и средствами крупных монгольских феодалов и даже самих ханов4.
Монгольские завоевания привели к восстановлению известного с глубокой древности северного маршрута Великого шелкового пути5, большая часть которого проходила теперь через территорию Улуса Джучи. В то же время южный маршрут, шедший через Ближний Восток стал еще более опасным - к постоянным войнам и пограничным конфликтов между крестоносцами и мусульманами добавилось египетско-хулагуидское противостояние. Новому расцвету торговли по северному маршруту способствовало и открытие Палеологами, вернувшими себе в 1261 году Константинополь, черноморских проливов. А окончательно перенос основных торговых потоков на север произошел после изгнание крестоносцев из Леванта в 1291 году и последующего вслед за этим папским запретом на торговлю с Египтом.
С распадом империи и по мере дальнейшего ослабления монгольских государств караванная торговля стала приходить в упадок. В Степи стало вновь опасно, а на Волге появились новгородские пираты - "ушкуйники". Иногда и сами правители улусов являлись организаторами расправы с "чужими" купцами. Так, например, в 1264 году, потерпев поражение от войск Берке, Хулагу приказал казнить всех купцов из Золотой Орды, "занимавшихся в Тебризе торговлею и коммерческими сделками и владевших бесчисленным и несметным имуществом, и отобрать (у них) в казну имущество, какое найдется. Между этими людьми было много таких, которые известным тебризским людям доверили капиталы и товары; после умерщвления их, имущества эти остались в руках тех, которым они были доверены"6. Не остался в долгу и Берке, который также умертвил в своих владениях купцов из Ирана.
О последствиях подобных эксцессов весьма поэтично написал иранский летописец Вассаф: "Путь для выезда и въезда и для путешествия торговых людей, как дело разумных людей, сразу был прегражден, а из сосуда времени вырвались шайтаны смятения"7. Впрочем, по сообщению Вассафа, "последнее слово" в этом разрушающем экономику соревновании в жестокости осталось все же не за Берке, а за союзником Хулагу - великим ханом Хубилаем. По его приказу ту часть населения Бухары, которая принадлежала Улусу Джучи, "вывели в степь и на языке белых клинков, глашатаев красной смерти, прочли им смертный приговор. Не были пощажены ни имущество, ни жены, ни дети их"8.
А вот Ногай во время своего похода в Крым в 1298 году поступил с жителями Судака совершенно иначе. Увы, если кто-то из читателей подумал, что по отношению к ним было проявлено столь редкое для монголов милосердие, то нам придется разочаровать его - все отличие заключается лишь в том, что на этот раз, как сообщает арабский хронист, "чужие" налогоплательщики были уничтожены не за городскими стенами, а внутри них9.
1. Владимирцов Б. Я. Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм. Ленинград: Изд-во АН СССР, 1934. С. 43.
2. Лубсан Данзак. Алтан Тобчи. Москва: Наука, 1973. С. 189.
3. Бартольд В. В. Сочинения. Москва: Наука, 1966. Т. 6. С. 369.
4. Всемирная история. Минск: Литература, 1998. Т. 8. С. 362.
5. Возникновение в VI-VII веке северного маршрута обусловлено двумя совпавшими по времени историческими событиями:
1) возникновению Тюркского каганата, территория которого простиралась от Тихого океана до берегов Волги
2) рядом ожесточенных войн между Византией и Ираном, и последовавшими практически сразу же вслед за ними завоевательными походами арабов, что вынудило средневековых негоциантов искать новые пути для продвижения товаров.
6. Вассаф-Хазрет. История Вассафа. URL: http://www.vostlit.info/Texts/rus3/Vassaf/text.phtml?id=10765
7. Там же.
8. Там же
9. Аль-Муфаддал. Прямой путь и единственная жемчужина.
Если в какой-то момент будущего мои потомки бросят свободный кочевой образ жизни и переедут в дом с грязью, то наступит Судный день для монголов. (Чингисхан)
Город Сарай - один из красивейших городов, достигший чрезвычайной величины, на ровной земле, переполненный людьми, с красивыми базарами и широкими улицами. (Ибн-Батута)
Будем объективны, монголы, какими бы невинными овечками их не выставляли апологеты евразийства, по большей части разрушали города, а не строили. В очерке XII мы уже приводили таблицу А. А. Горского, в которой показаны последствия монгольского нашествия для древнерусских городов, но не менее разрушительными были походы Чингисхана и его наследников для городов других стран.
Что же касается непосредственно Золотой Орды, то вскоре после "замирения" края началось не только восстановление подвергшихся разорению старых торговых центров, но и строительство новых. "Плано Карпини, проехавший в 1246-1247 гг. всю Золотую Орду с запада на восток и обратно, не встретил на своем пути в степях ни одного города или поселка. Через шесть лет после него здесь же побывал Рубрук, путевые записки которого говорят об оживившейся градостроительной деятельности монголов в самих степях"1. В устье Дона был построен Азак (Азов), в короткий срок ставший одним из крупнейших городов региона, поскольку именно здесь пересекались Великий шелковый путь и торговые маршруты с северо-востока Руси и Булгарии в страны средиземноморского бассейна. Другими городами, чье возникновение и расцвет напрямую связаны с воссозданием древнего торгового маршрута из Китая и Азии в Европу, стали находящийся в низовьях Яика (Урала) Сарайчик и Хаджи-Тархан (Астрахань) и, в первую очередь, столица Золотой Орды Сарай-Бату. Наличие огромного количества угнанных в рабство пленных позволило ордынскому правительству завершить это масштабное строительство в краткие сроки.
И все же подлинный бум золотоордынского градостроительства пришелся на годы правления Узбека (1313-1343) и Джанибека (1342-1357). Этот период характеризуется расцветом уже существующих городов и появлением ряда новых населенных пунктов. Так, на левом берегу восточного рукава Волги Ахтубы "появляется непрерывная полоса оседлости, состоявшая из мелких городов, поселков и замков аристократии, окруженных возделанными полями. Такой же значительный по территории район возникает в месте наибольшего сближения Волги и Дона"2.
Однако с началом "Великой замятни" градостроительство в Золотой Орде замерло, а после похода Тимура 1395 года государство Джучидов оказалось в положении разоренной им Руси полутора столетиями ранее. Дело в том, что, воюя с Тохтамышем, Тимур преследовал не только политические, но и экономические цели. (Впрочем, и в те далекие годы эти два понятия были практически неразделимы.) Понимая, что завоевать огромные пространства государства Джучидов ему не под силу, "Железный Хромец" стремился нанести удар в первую очередь по экономике врага. В результате ему удалось разорить многие золотоордынские города, в том числе такие ключевые центры, как Астрахань, Азов, Маджар, Сарай Берке, Сарайчик, следствием чего явился перенос торговых путей на юг - на земли, подконтрольные Тимуру3.
Успеху Тамерлана во многом способствовало то обстоятельство, что золотоордынские города подобно древнегреческой Спарте были лишены каких-либо оборонительных сооружений. (Если спартанцы полагались на силу своей пехоты, то монголы свято верили в непобедимость своей конницы.) Лишь в разгар "Великой замятни" некоторые из городов были обнесены земляными валами с бревенчатым тыном - о том, насколько ненадежны такие укрепления говорилось при описании Западного похода.
Впрочем, это тема уже следующей книги нашего исследования, здесь же переходим к рассказу о третьем столпе монгольской экономики.
----------------------------------------------
1. Егоров В. Л. Историческая география Золотой Орды в XIII-XIV вв. Москва: Наука, 1985. С. 76.
2. Там же. С. 77.
Согласно В. Л. Егорову, процесс градостроительства в Улусе Джучи можно разделить на несколько периодов:
1. Период восстановления и использования старых городов, существовавших до прихода монголов - 40-е годы
XIII века.
2. Начало градостроительства в степях во время правления Бату - первая половина 50-х годов XIII века.
3. Подъем градостроительства при Берке - с середины 50-х до середины 60-х годов XIII века.
4. Период замедленного роста городов - с 70-х годов XIII века до начала второго десятилетия XIV века.
5. Расцвет градостроительства при Узбеке и Джанибеке - со второго десятилетия до 60-х годов XIV века.
6. Затухание и упадок градостроительства с началом междоусобиц - с 60-х годов XIV века до 1395 года.
3. Всемирная история. Т. 8. С. 392-393.
4. КОЧЕВОЕ ХОЗЯЙСТВО
...Экология не только ставила конечный барьер на пути развития кочевников. Она определяла параметры их экономики и косвенно даже общую конфигурацию социальной структуры. Однако внутри этих рамок оставалось место для вариаций, связанных с социально-политическими, историческими, этнокультурными и т. п. факторами. (А. М. Хазанов)
На территории Улуса Джучи был представлен евразийский степной тип подвижного скотоводства, распространенный в умеренной зоне степей, полустепей и пустынь от Венгрии до Северного Китая. "Этот тип - сравнительно гомогенный, хотя и в нем можно выделить несколько подтипов: внутреннеазиатский (монгольский), казахстанский, центрально-азиатский, восточноевропейский (в древности и средневековье) и южно-центральноазиатский (туркменский). Различия между этими подтипами, однако, кажутся более культурными и этническими, чем экономическими"1.
А. М. Хазанов выделяет несколько важных черт "кочевого скотоводства как наиболее специализированной формы экстенсивного скотоводства":
"Скотоводство является важнейшей формой хозяйственной деятельности; земледелие или вообще отсутствует, или практикуется в очень незначительном размере.
Скотоводство имеет экстенсивный характер, связанный с круглогодичным выпасом скота на естественных пастбищах, без стойлового его содержания и без заготовки кормов.
Скотоводческое хозяйство требует подвижности в пределах определенных пастбищных территорий, а также между ними.
В перекочевках участвует все или большинство населения данного общества.
Кочевое производство направлено на удовлетворение непосредственных нужд жизнеобеспечения. Традиционная экономика кочевого скотоводства никогда не была ориентирована на получение прибыли, хотя нередко она в довольно значительной мере была ориентирована на обмен.
Социальная организация кочевых скотоводов основана на родстве, а у кочевников евразийских степей и Ближнего и Среднего Востока - также на различных сегментарных системах и генеалогиях, как реальных, так и фиктивных.
Культура кочевых обществ обладает рядом характерных черт, связанных с подвижным образом жизни, особенностями социополитической организации и рядом других факторов"2.
На определенном этапе развития человеческого общества переход к скотоводству явился существенным шагом вперед, приведшим "к коренной ломке старой материальной культуры, к быстрой выработке новых форм бытовых изделий, орудий и оружия"3. Кроме того, это позволило человечеству освоить практически непригодные для других видов интенсивной хозяйственной деятельности экологические зоны, во многих из которых кочевое скотоводство доминирует и по сей день. "Преимущество кочевого скотоводства над всеми остальными родами хозяйственной деятельности в рассматриваемых зонах продолжалось вплоть до XX в. Но даже и в наши дни во многих районах земледелие дает меньший экономический эффект, чем экстенсивное скотоводство (Шульженко, 1954). Например, в Монголии пастбища занимают 71,8 % всей площади, сенокосы - 1,9 %, а земли, пригодные к пахоте - всего 2,3 % (Юнатов, 1946). К тому же пастбищное скотоводство при круглогодичном выпасе является наименее трудоемким видом хозяйства. В Средней Азии, например, на 1 занятого оно дает в 2,5 раза больше дохода, чем хлопководство"4.
По большому счету кочевое скотоводство является "тупиковой ветвью" в развитии экономики: "в отличие от многих форм земледелия, обладающих потенциалом для диахронного технологического развития, в кочевом скотоводстве, коль скоро его формирование было закончено, преобладало простое воспроизводство однотипных и высокоспециализированных форм. Его экологическое параметры существенно ограничивали возможность экономического роста за счет технологических инноваций, они же препятствовали стабильной интенсификации производства"5.
Перейдем, однако, от теоретических построений к золотоордынской практике. Если не считать уже отмеченное нами "перераспределение" скота и кочевий в пользу завоевателей, то можно констатировать, что кочевое хозяйство Степи в полном соответствии со своим консервативным характером не претерпело каких-либо существенных изменений. Вероятно, не менее половины всего поголовья скота составляли овцы, способные выедать всю траву без остатка и гораздо более неприхотливые, чем коровы и лошади. Однако именно лошадь традиционно занимала у кочевников самое почетное место. Без нее было бы немыслимо и кочевое хозяйство, и военные победы6.
Скот у монголов и до, и после завоеваний, как и у большинства других кочевых скотоводческих народов, находился в частной собственности. А вот пастбища, бывшие ранее в общем пользовании у крупных родственных групп, стали, как, впрочем, и вся империя в целом, собственностью Чингизидов. И если в догосударственный период принадлежность пастбищ и маршруты кочевий определялись традицией, основанной на могуществе того или иного клана, то теперь все решала "разнарядка сверху".
Основной ячейкой общества в Улусе Джучи, по крайней мере, в наименее "продвинутой" его восточной части, продолжала оставаться большая семья, состоящая из нескольких поколений мужчин, их жен и несовершеннолетних детей. "Кочевые группы, состоявшие из больших семей, были хорошо приспособлены к труду скотоводов. Один человек без посторонней помощи не мог выпасать раздельно стада лошадей, верблюдов, крупного и мелкого рогатого скота. Так как пастбищами пользовались сообща, и один пастух мог выпасать сотни животных, личный скот объединялся в одно большое стадо. Кроме того, большие семьи облегчали выполнение коллективных женских работ, например переработку молока или изготовление войлока"7.
Бросается в глаза некое сходство с большими патриархальными семьями Северо-Восточной Руси, однако мы не уверены в том, что на этом основании можно строить различные теории о ментальной близости монголов и русских (если, конечно, подобно евразийцам не считать и тех, и других носителями неких "высших идей"). Впрочем, это уже совсем другая история, не имеющая никакого отношения к теме экономики улуса Джучи, рассказ о которой, наверняка, показался читателю менее занимательным, чем повествование о походах монгольской конницы.
Увы, для многих экономика кажется скучной. Однако именно экономические интересы чаще всего определяли и продолжают определять по сей день поведение не только отдельных исторических персонажей, но и целых народов и государств. Не только в поисках военной славы совершали свои дальние походы русы и монголы, совсем не о филиокве спорили в действительности православные и католические иерархи, вовсе не духовное просвещение прибалтийских народов заботило в первую очередь европейских крестоносцев, отнюдь не... Список этот может быть бесконечным, но время прерваться - поставить финальную точку и в обзоре экономики Улуса Джучи, и во всей первой книге "Очерков".
1. Хазанов А. М. Кочевники евразийских степей в исторической ретроспективе. Раннее государство, его альтернативы и аналоги: сб. ст. Волгоград: Учитель, 2006. С. 468.
2. Там же. С. 469-470.
3. Хазанов М. А. Золото скифов. Москва: Сов. художник, 1975. С. 12.
4. Хазанов А. М. Некоторые проблемы экологии номадизма // Карта, схема и число в этнической географии: сборник. Москва,1975. С. 47.
5. Хазанов А. М. Кочевники евразийских степей в исторической ретроспективе. Раннее государство, его альтернативы и аналоги: сб. ст. С. 471.
6. Барфилд Дж. Опасная граница. Кочевые империи и Китай (221 г. до н. э. - 1757 г. н. э.). Санкт-Петербург: Фак-т филологии и искусств СПбГУ; Нестор-История, 2009. С. 29-30.