Колюжняк Виктор Владимирович : другие произведения.

Крокодилы мистера Пинки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  

Крокодилы мистера Пинки

Глава первая

   1. Махоуни
  
   Одной рукой придерживая кепку, а другой прижимая к телу чертежи "Биг-Бена", Нора Махоуни рыскает по Миддлсекс. Два крокодила какое-то время двигаются позади неё, но Нора не замечает их, и рептилии в диком прыжке взмывают над крышами, оставляя девушку предаваться размышлениям дальше.
   С Темзы дует сильный ветер. Он всегда дует, сколько Нора помнит себя в этом городе. То сильными порывами, то тихим назойливым потоком, но с Темзы всегда идет ветер, который приносит тоску и уныние. Не так уж и удивительно. Что еще можно принести с реки, загрязнявшейся много столетий?
   Но на Миддлсекс Нора оказалась не за тем, чтобы ощутить ветер. С таким же успехом она могла сделать это где-то в другом месте.
   Нора Махоуни ищет помощи.
   Стайка стервятников в человеческом обличии кружит неподалеку, но нападать не спешит. Возможно, их отпугивает решимость на лице; возможно, летная куртка с нашивками и штаны в стиле "милитари". Как бы то ни было, стервятники, разочаровавшись, скрываются в темном переулке в поисках более легкой добычи.
   В отличие от них, Нора подобрала себе противника куда сильней.
   Она проходит мимо маяка, помеченного уличным художником. Цветные пятна, бессмысленные на первый взгляд, пробуждают в Норе ощущение морской свежести. Даже ветер не кажется уже таким тоскливым. Теперь в нем чувствуются запахи настоящей морской бури.
   Нора Махоуни останавливается и жадно вдыхает этот воздух, наполняющий ее бескрайней свободой. Волосы трепещут, кепка вырывается из рук, чертежи вот-вот готовы вылететь, чтобы ветер подхватил их и разнес по всему Лондону.
   Лишь стоит отвернуться от псевдомаяка, как все стихает. Магия этого места слишком слаба, но ее хватает, чтобы натолкнуть Нору на мысль.
   Оглядевшись, она видит на стене дома изогнутую "G". Буква излучает силу. Определенно, работа того же мастера, что и граффити на маяке. Нора Махоуни копается в памяти. Это трудно, потому что от нее уже почти ничего не осталось. Ощущение сегодняшнего дня слишком сильно, чтобы думать о прошлом.
   Вновь повернувшись к псевдомаяку, Нора чувствует ветер. Мысленно взмолив о помощи, она получает пахнущий красками ответ.
   Бэнкси.
   Это имя переливается: из пустого в порожнее; из черного в белое; из крайности в крайность. Оно слышится тихим шипением, с которым краска вырывается из баллона, стремясь оказаться на поверхности -- неважно какой -- чтобы застыть, обретя завершенность. Имя чувствуется шершавым камнем стены, ребристой решеткой, холодом булыжников. И всегда оно остается кислым, ядовитым и дарующим грезы.
   Нора Махоуни кивает в такт собственным мыслям. Она нашла помощь, которую так искала. Пока еще только намек на нее, подсказку, но Нора ничуть не сомневается, что ей удастся уговорить Бэнкси.
   Она попросту не может позволить себе такую роскошь, как сомнение.
   Следуя по дороге разбросанных тут и там букв, Нора Махоуни движется к художнику. Вскоре фигура Бэнкси -- смазанная, похожая размытый набросок -- показывается впереди. Ярко-желтый балахон, капюшон которого наброшен на голову. Голубые джинсы. Красные кроссовки с зелеными шнурками.
   Нора Махоуни делает шаг, но он ни на дюйм не приближает ее к художнику. Еще одна попытка приводит к тому же результату. Взгляд вниз, и все сразу проясняется.
   Нора стоит на испещренном цветными пятнами участке асфальта. Обе ее ноги застыли на красном. Однако впереди есть и другие пятна -- зеленые. Цветовая загадка не выглядит сложной. Это просто защита от праздношатающихся обывателей, которым захочется посмотреть на работу художника.
   Прыжок на зеленое пятно -- Бэнкси становится ближе. Нора Махоуни усмехается. Подумав, снимает кепку.
   Серия прыжков приводит ее к художнику. Приходится двигаться по спирали, а порой тщательно выверять силу толчка, чтобы не сбиться. Пару раз Нора промахивается и вновь оказывается в начале пути, повторяя все снова и снова, пока не добивается желаемого. В последнее время этот образ действия -- прыжки в обход реальности -- единственное, что приводит ее к цели.
   В этом тоже видится некий знак. Бэнкси -- часть той силы, которая может помочь.
   Вблизи художник сам похож на граффити. Теперь балахон не скрывает угловатости его фигуры. На лице видны лишь глаза, все остальное скрыто шарфом. Зрачки направлены в разные стороны, вдобавок они различаются цветом. Нора Махоуни невольно вздрагивает, заметив это. Так мог бы выглядеть сам дьявол.
   Бэнкси жонглирует баллонами. Два подлетают в воздух, третий падает в руку, которая неуловимо быстро проводит на стене алый росчерк. Затем баллон отправляется в полет, а его место занимает следующий. Баллонов всего три, но цветов, которыми рисует Бэнкси, гораздо больше.
   "Все творцы подобны фокусникам, - думает Нора. - Они извлекают из неведомых глубин частицы реальности, складывают их вместе, и лишь от нашей веры зависит то, что мы увидим. Легко обвинить их в обмане, но так же легко принять все за чистую монету. Ты смотришь и видишь, и чувствуешь, и знаешь, и сомневаешься скорее в самом себе, чем в реальности происходящего".
   Она не решается отвлечь художника и ждет, пока тот закончит. Однако он сам прерывается. Взгляд карего глаза рассерженный, зеленый смотрит с удивлением.
   - Любопытство-у?
   Окончания растягиваются, словно кошачье мурлыканье.
   - Нет. Мне требуется помощь. Мне нужно, чтобы ты кое-что кое-где нарисовал для меня. Очень нужно.
   - Если только это будет интересно-у.
   Бэнкси подбрасывает баллон и ловит его за спиной, словно заправский бармен. Нора срывает с плеча нашивку и протягивает художнику.
   - Вот это. Пятеренка. Шестеренка без одного зубца. Мне нужно, чтобы ты заключил Биг-Бэн в гигантскую пятеренку. Всю башню. Всю.
   - Не-а, не интересно-у.
   Бэнкси отворачивается.
   Нашивка падает вниз, и вместе с ней камень опускается на сердце Норы Махоуни. Однако она не привыкла отступать.
   - А я если я предложу сделку, которая тебя устроит? Тогда сделаешь?
   - У тебя есть, что предложи-ить?
   Бэнкси смеется, не отрываясь от работы. Нора Махоуни колеблется.
   "Художников не интересуют деньги, - думает она и тут же поправляется, - настоящих художников. Их жизнь -- это творчество, слава и страсть. В пятеренке нет никакого творчества. Это простой и понятный символ. Его можно украсить, но он так и останется символом. Ее изображение не принесет славы, лишь удивление, недоумение и злость на того, кто посмел покуситься своим символом на другой символ. Мне остается лишь одно... Если Финн узнает, то убьет меня, но я не могу иначе".
   - Я предлагаю себя, - говорит Нора, пока сомнения не одолели решимость.
   Бэнкси замирает. Баллоны со стуком падают, и он не делает попытки их поймать.
   - Интересно-у.
   Художник резко разворачивается, делает шаг и оказывается рядом с Норой. Вблизи его взгляд еще больше пугает. С минуту она стоит не шелохнувшись. Один глаз пылает карим вожделением, другой - зеленой нежностью.
   - Подходит.
   Бэнкси забирает кепку у Норы. Отбрасывает в сторону. Проводит рукой по ее волосам, что-то поправляя. Холодными пальцами, испачканными в краске, прикасается к подбородку девушки. Поворачивает ей голову. Несильным тычком заставляет чуть расставить ноги. Наклоняется к уху:
   - Замри-у.
   Нора стоит не шелохнувшись.
   Она слышит шипение баллонов, неразборчивое ругательство, вновь шипение.
   Она чувствует дрожь мышц от неудобной позы, следы прикосновения к подбородку.
   Она ничего не видит, потому что слезы застилают глаза пеленой не хуже тумана.
   Нора Махоуни ждет расплаты, и это ожидание страшнее всего.
   А потом все внезапно заканчивается. Вообще все. Это длится мгновение, и вот сердце начинает новый отсчет, но уже нет ни боли, ни страха, ни брезгливости.
   - Можешь двигаться. Я взял, что хотел.
   Голос у Бэнкси скучающий. Медленно обернувшись, Нора видит, что стоит за его словами.
   Обнаженная девушка, прикованная к стене. Она плачет, отвернувшись от своих мучителей, а те, поднимаясь из глубин ада, тянут лапы, прикасаются длинными раздвоенными языками, капают слюной. Над девушкой висят часы - циферблат вписан в пятеренку. Стрелок, указывающих время, нет.
   Проходит несколько секунд, прежде чем Нора Махоуни понимает, что это всего лишь рисунок. Однако она по-прежнему чувствует, что ее вывернули наизнанку и заставили взглянуть на собственное нутро.
   - Ты сделаешь то, о чем я просила? Теперь сделаешь? - голос глухой и скрипучий, как у старухи.
   - Да. Тебе больше нечего мне предложи-ить.
   Нора Махоуни понимает, что это не вопрос. Она вымученно улыбается и делает шаг на красное пятно, которое тут же отдаляет ее от художника, но голос Бэнкси вновь настигает:
   - Зачем тебе это надо-у?!
   "Ты же знаешь, - думает Нора. - Ты же знаешь, урод. Ты все понял, так чего тебе еще от меня надо, разноцветная скотина?"
   - Я просто помечаю территорию! Я просто помечаю...
   Покачиваясь от усталости, она бредет домой. Чертежи не рассыпались, а кепка каким-то образом вновь оказалась в руке.
   Хочется плакать, но слез нет. Как и безысходности.
   Слепок Норы остался жить вечным напоминанием на стене какого-то дома, стоящего на Миддлсекс. От этого внутри стало намного легче, но в несколько раз противней.
   Нора Махоуни не знает, хуже это или лучше. Выбор сделан, и с этим нужно просто смириться.
  
   2. Валентайн
  
   - Прости, - сказала София на прощание.
   В эту короткую фразу она умудрилась втиснуть бездну смыслов. Оставшись в одиночестве, Блэк Валентайн, покачиваясь с пятки на носок, думал лишь об одном: "Опять..."
   Опять один. Опять без внятного объяснения. Опять с непониманием, где он допустил промах.
   Нет, Блэк, конечно, не усыпал Софию сотней подарков; не писал стихов и серенад; не приглашал ненароком на званный ужин с сильными мира всего. Даже не подарил ей колечко с хотя бы крохотным бриллиантом. Но он всегда старался быть рядом, оберегать, выслушивать, помогать, любить... и вот!
   Катастрофы в личной жизни повторялись часто и были похожи одна на другую. Наверное, надо было привыкнуть, но Блэк все не мог.
   - Выжечь и спалить тебя!
   Крик разнесся по улице. Немногочисленные прохожие принялись озираться в поисках источника звука, и взгляды их, в конце концов, сошлись на улыбающемся Блэке. Попытки выразить укор или злость разбились об добродушную улыбку. Прохожим ничего не оставалось, кроме как раздраженно передернуть плечами, буркнуть себе что-то под нос и пойти прочь. Они с блеском выполнили весь этот нехитрый набор действий, повторив друг за другом почти идеально.
   Их можно было понять. Даже добродушный Блэк внушал опасения.
   Он смахнул невидимые пылинки с черных брюк, застегнул темно-синюю кожаную куртку и надвинул вязаную шапку почти на глаза. Засунув руки в карманы, попытался пройтись так, как это делают "крутые парни", но через пару шагов не выдержал и расхохотался. Этим Блэк сорвал новую порцию раздраженных взглядов.
   - Прости, - прошептал он и вздохнул.
   Сгорбившись, Блэк Валентайн побрел к ближайшему пабу. Он никогда не напивался, после того как его бросали женщины, но знал из многочисленных фильмов, книг и рассказов приятелей, что обязательно должен это попробовать.
   Словно повинуясь его желанию, из темноты выплыла оббитая по периметру неоновым шнуром дверь, за которой слышались выкрики солиста AC/DC - его голос невозможно было спутать ни с чьим другим. Песня - "Highway to hell" - показалась Блэку подходящей, а потому он, не раздумывая, свернул к двери.
   Заведение, если верить вывеске, называлось "Койот". Если верить печатным надписям, то паб мог называться "Дешевая выпивка", "Работаем до последнего клиента" или даже "Здесь водятся девки!" Если же верить разного рода граффити, то было еще огромное множество названий, чаще всего лежащих за гранью приличия.
   Воздух заполняли ароматы напитков, среди которых главенствовал запах пива. Чуть кисловатый, он заползал в ноздри и, казалось, одним лишь своим присутствием кружил голову.
   Неподалеку тучный мужчина возился с ширинкой. До Блэка доносились неразборчивые проклятия и натужное сопение. Наконец молния поддалась, и неизвестный направил струю на стену бара.
   - Не ходи туда, - посоветовал он Валентайну, не оборачиваясь. - У них отвратное пиво.
   - Я возьму чего-нибудь покрепче.
   - Ну, как знаешь.
   Мужчина иссяк -- словесно и физически -- резко дернул молнию, вскрикнул, засунул в рот указательный палец правой руки и зачмокал. Блэк прикоснулся к холодной латунной ручке и потянул на себя.
   "Койот" распахнул пасть, чтобы проглотить новую добычу.
  
   ***
  
   Официантка сверкала блестками на коротких шортиках и краешками ягодиц, выглядывающими из-под них. Это зрелище приковывало взгляд Блэка каждый раз, когда девушка пробегала мимо его столика.
   "Мягкие, упругие, молодые, - думал он. - Сколько людей пожирало их взглядами, сколько потных рук скользило по ним, сколько губ прикасалось к ним, а им все нипочем. Все такие же мягкие, упругие и молодые".
   Джин уже третий раз появлялся в бокале Блэка, а желание напиться оставалось все таким же несбыточным. Валентайн задумчиво подышал на стекло и нарисовал на запотевшем стакане смайлик.
   - Слушай, нам хочется здесь сесть.
   Блэк поднял глаза на улыбающегося щеголя в дорогом пальто. Тот подмигнул Валентайну и размашистым движением руки показал, что Блэку стоит уйти.
   "Если не получилось напиться - стоит подраться", - решил Валентайн. Это была еще одна вещь, которую он никогда не делал, расставшись с девушкой.
   Блэк ответил на наглую улыбку щеголя своей, не менее наглой. Он поднялся с диванчика, и внезапно оказалось, что его шесть с половиной футов роста и двести фунтов веса решают ситуацию не в пользу щеголя.
   Тот поблек и нахмурился. Это же сделали оба его невзрачных приятеля.
   - Драться будем? - поинтересовался Блэк, хрустнув пальцами.
   - Пошел ты!
   Щеголь отвернулся и быстро увлек друзей к другому столику.
   Это был шанс. Многие драки начинались и с куда меньших оскорблений. Можно было подскочить и со всей силы врезать хлыщу, чтобы кровь запачкала дорогое пальто. Раскидать парочку приятелей. Затеять мордобой и крушить все вокруг.
   Но агрессии не было и в помине. Только спокойствие, легкая грусть с привкусом хинина и желание что-то сделать, чтобы вернуть потерянную, несмотря на внешний эпатаж, полноту жизни.
   Вместо этого Блэк Валентайн вновь уселся на диван, и в очередной раз перед ним сверкнули шортики и ягодицы.
   "Еще десять таких вспышек, и я ухожу, - подумал Блэк. - Знал же, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет".
  
   ***
  
   - Ты не похож на завсегдатая, - девушка курила, и это чрезвычайно раздражало Блэка. - Ты пытаешься залить горе выпивкой, но вся проблема в том, что никакого горя в тебе нет.
   - В смысле?
   - Без малейшего. Смыслы придумали кретины, которые не желают признавать, что люди поступают так, как им вздумается.
   Она выпустила колечко дыма Валентайну в лицо. Это стало последней каплей. С того момента, как эта размалеванная мымра с дикой прической родом из восьмидесятых внезапно оказалась за его столиком -- она только и делала, что портила вечер.
   Бесцеремонно выпила джин.
   Не представилась.
   Закурила.
   Вздумала устроить сеанс психоанализа.
   Блэк выхватил сигарету у нее из пальцев. Затянулся сам и выпустил струю дыма прямо мымре в лицо. Закашлялся.
   Сигарета упала на диван и прожгла его. Блэк торопливо подхватил окурок и бросил в стакан, проигнорировав стоявшую рядом пепельницу.
   - Выжечь и спалить тебя!
   - А ты -- молодец, - мымра почти никак не отреагировала на произошедшее. - Знаешь, как обращаться с женщинами. Подожди меня здесь, я скоро вернусь.
   "Сегодня женщины хотят меня изничтожить", - Валентайн посмотрел в стакан и решил, что с него хватит. Он принялся высматривать официантку, чтобы рассчитаться, пока мымра не вернулась. Эта женщина определенно имела какие-то планы на Блэка. И повезет, если ей нужны только деньги.
   Однако официантка куда-то пропала. Взгляд скользил по толпе, но никак не мог заметить блестящие ягодицы. Это было плохо, потому что Блэк не помнил лица официантки и уж тем более, как ее звали.
   - Женщины хотят меня изничтожить, - Валентайн произнес это со вкусом, растягивая слова.
   Он достал деньги из кармана куртки, помял их, чувствуя прикосновение потертых банкнот, и подумал: не оставить ли их просто на столике? Скорее всего, они тут же станут добычей хмурых парней, сидевших справа. Или достанутся красноглазому с залысинами, расположившемуся слева.
   Но официантка сама виновата, что вздумала отлучиться.
   Наконец, Валентайн решил отдать все бармену, а уж тот разберется. Было, конечно, слегка обидно. Сегодня, когда Блэка бросила София, а какая-то мымра испортила вечер грусти и тоски, как никогда хотелось вновь увидеть нечто сверкающее и округлое.
   - Это официантке.
   Валентайн бросил купюры на стойку и уже повернулся, когда бармен окликнул его:
   - Какой еще официантке?
   - С блестящими ягодицами, - улыбнулся Блэк.
   - Нет, ты не понял, у меня здесь нет официанток. Это нормальный паб, а не какая-нибудь забегаловка. Хочешь заказать -- подойди и закажи!
   Бармен припечатал последнюю фразу ударом кулака по стойке.
   - Тогда кто приносил джин? Кто мелькал и сверкал тут перед глазами?
   - Джин? Джин у меня заказывала только одна дамочка. Отдай деньги ей.
   - Дамочка? - Блэк понимал все меньше и меньше.
   - Да. Дамочка за твоей спиной.
   Чувствуя, что зрелище ему не понравится, Валентайн обернулся и увидел "мымру". Она улыбнулась и поманила Блэка пальцем. Сам не понимая, почему он это делает, Валентайн позволил женщине подхватить себя под руку и вернуть за тот же самый столик.
   - Я же просила тебя подождать, - с укором сказала она.
   Блэк продолжал мять купюры, а мымра закурила, вновь пуская дым ему в лицо. Правда, теперь это волновало Валентайна в меньшей степени.
   Мымра преобразилась. От несуразной прически не осталось и следа -- теперь волосы были аккуратно собраны в небольшой хвостик. Яркая косметика исчезла, а полупрозрачную блузку прикрывал симпатичный жакет.
   Блэк уронил деньги под стол и нагнулся, чтобы их поднять. Быстрого взгляда, брошенного на ноги бывшей мымре, хватило -- короткие шортики были на месте.
   - Слушай, давай ты постараешься сосредоточиться на том, что я говорю? Понимаю, это трудно, но все-таки возможно. А разглядываниями под столом мы займемся как-нибудь позже.
   Валентайн неожиданно смутился. Фраза про разглядывания выглядела весьма многообещающей. Она будила фантазию, и сосредоточиться на чужих словах стало еще трудней.
   - Прости, - сказал он, пряча глаза.
   Короткое "прости" вызвало поток воспоминаний, который раскрутился ровно до того момента, когда Блэк услышал эту фразу от Софии. Этого хватило, чтобы Валентайн понял - грусть ушла. Остались только облегчение и ощущение свободы.
   - Все нормально, - мымра накрыла ладонью его руку.
   Произошло очередное "превращение", и перед Блэком внезапно оказалась "лучшая подруга". Кроткая девочка с понимающим взглядом, которая всегда готова выслушать и помочь добрым советом. Ей совершенно безразличны чужие тайны, но она, как никто другой, умеет их хранить.
   - Как ты это делаешь? - заинтересовался Валентайн. - Меняешь образы, как одежду.
   - Это делаешь ты. Сосредоточься на том, что я говорю.
   Она потушила сигарету и заглянула, как показалось, в самое сердце Блэка.
   - На тебе тень Мистер Пинки.
   - Что за мистер Пинки? Какой-нибудь певец вроде Элтона Джона?
   - Хуже, - отмахнулась "не-мымра". - Если бы все было так просто, то я бы не искала тебя.
   - А ты искала?
   - Да. Тебя трудно обнаружить, но я уверена, что мистер Пинки уже где-то рядом.
   - И что ему от меня нужно?
   Собеседница поморщилась. Какое-то время на ее лице отражалась внутренняя борьба между правдой и ложью.
   - Ты -- необычный человек, - сказала она медленно. - Тебе повезло и не повезло одновременно, ведь иначе мистер Пинки не обратил бы на тебя внимания.
   Блэк перегнулся через стол к "не-мымре" и понял, что от нее приятно пахнет какой-то нездешней свежестью.
   - Слушай, давай оставим все эти хождения по кругу. Голова скоро свернется. Говори прямо -- что ему надо? У меня не так много денег, а все мои вещи -- дешевы, как жизнь во времена рабства. Я готов их попросту отдать, если твоему мистеру Пинки они требуются.
   - Он -- не мой. И если бы можно было просто отдать ему что-нибудь, все было бы куда проще.
   Блэк почувствовал, что вечер перестал ему нравиться окончательно. Он потерял изящность и внутреннюю логику, превратившись в симпатичный, но совершенно непонятный сюр, воплощенный в сидящей напротив женщине.
   - Что ему надо? - с нажимом спросил Валентайн.
   - Розовые очки.
   - Что за бред? Ты сама это придумала?
   - Не сейчас. Для начала ты должен уяснить, кто такой мистер Пинки.
   - Мне это точно надо? - спросил Блэк, вставая. - Я устал от болтовни.
   - Сядь, - неожиданно жестко произнесла "не-мымра". - Дослушай, а потом можешь делать все, что тебе захочется.
  
   ***
  
   Мистер Пинки носит элегантный костюм. Атласный пиджак, стречевые брюки, шелковая рубашка -- все это темнее ночи. Галстук и лакированные туфли -- бледно-розового цвета. Часы на длинной цепочке прячутся в кармане брюк, скрывая от любопытствующих изящную гравировку. "You lost - I found", - тянется по поверхности крышки из черепахового панциря.
   Мистер Пинки терпеть не может младенцев, детей, подростков и даже взрослых инфантилов. Еще он ненавидит частную собственность, банкиров, политиков, военных, маргиналов и тех, кто бросает мусор мимо урны.
   Последних особо.
   Мусор под ногами пачкает бледно-розовые туфли, из-за чего Мистер Пинки злится. Чаще всего виновный оказывается банкиром, политиком, военным, маргиналом или обладателем частной собственности. От этого Мистер Пинки злится вдвойне.
   Когда злость достигает предела, единственное, что может его успокоить -- обновление гардероба.
   Однако Мистеру Пинки чужд шопинг и модные тряпки.
   Его галстук из тончайших розовых нитей чувственных мечтаний. Его туфли из несбывшихся надежд, что однажды рассыпались в прах.
   Теперь ему понадобилось кое-что другое.
  
   ***
  
   - И ты хочешь, чтобы я в это поверил? - Блэк расхохотался. - Весело, ничего не скажешь.
   Валентайн встал, подмигнул на прощанье девушке и двинулся к выходу. Жаль, конечно, покидать столь прекрасные ягодицы, но у него уже был опыт общения с сумасшедшими девушками. Они способны часами рассуждать о своих навязчивых идеях. Даже в постели. И отделаться от них стоит немыслимых усилий.
   Вот и сейчас Блэк Валентайн с раздражением заметил, что поклонница мистера Пинки шла следом. "Не станет же она напрашиваться ко мне домой?" - подумал он и тут же понял -­ случиться может все, что угодно.
   - Кстати, меня зовут Кира, - произнесла девушка, поравнявшись.
   Больше она не сказала ни слова. Просто шла чуть поодаль, но при этом не отпускала Блэка далеко от себя. Это начинало злить.
   - Что тебе надо? - спросил Валентайн, обернувшись.
   - Поддерживаю твое решение уйти. Не стоит находиться в шумном месте. Опасность может подкрасться незамеченной.
   Это была еще одна глубокомысленная и многозначительная сентенция, созвучная с прежними словами Киры. И как все предыдущие, она не отвечала ни на один из заданных вопросов, ничего не объясняла и могла звучать по любому поводу. Подобные фразы выводили Блэка из себя.
   Тем временем они подошли к автобусной остановке. Там было пусто. Лишь легкий ветерок устроил танго с бумажным пакетом. Эти двое казались куда более нормальной парой, чем Блэк Валентайн и Кира Не-мымра.
   Джин более не согревал. Блэк, ежась от холода, размышлял, какой автобус можно дождаться в это время. Наверняка один из тех, которые, как говорится в городских легендах, едут в ад.
   Молчать было невыносимо, поэтому Блэк решил скрасить ожидание разговором:
   - Хорошо, тебя зовут Кира, - он вздохнул. - И чем ты занимаешься?
   - Пытаюсь остановить мистера Пинки.
   - Да нет. Не в смысле "сейчас", а вообще. Может быть, ты... биржевой маклер?
   - А я на него похожа?
   - В меньшей степени, - вынужден был признать Валентайн. - Но это ничего не значит. Полчаса назад ты не была похожа на нормальную девушку, а выглядела какой-то невнятной мымрой. А за полчаса до этого сверкала перед моими глазами ягодицами.
   - То есть, едва узнав, что понравившиеся тебе ягодицы принадлежат мне, ты сразу же перестал считать меня мымрой?
   - Да не в этом дело, выжечь тебя и спалить! Дело в том, что ты до сих пор нормально не объяснила: кто ты такая и что тебе от меня нужно?!
   - Тихо! - Кира, хотя и была на голову ниже Валентайна, быстро закрыла ему рот ладонью. - Что-то приближается.
   Что-то выехало из темноты, сверкая фарами, и оказалось автобусом.
  
   ***
  
   Маршрут даблдекера шел не через круги ада, а неподалеку от дома Блэка. На первом этаже никого, кроме Валентайна и его назойливой спутницы не было. Индус-водитель слушал музыку для медитаций и негромко подпевал.
   Обстановка царила умиротворяющая. Даже Кира с ее мистером Пинки уже не так раздражала. Подумаешь, городская сумасшедшая. Мало ли их существует? Валентайн до сегодняшнего дня видел нескольких и готов был поручиться, что их гораздо больше.
   Он смотрел в окно на ночной город, постепенно погружаясь в ритм музыки. Даже хрип старых колонок, шелест шин и стук двигателя играли свою партию в этой мелодии.
   "Только в такие моменты и живешь, - подумал Блэк. - Только когда выпадаешь из суеты и оказываешься вне времени и пространства, тогда понимаешь, что ты по-настоящему жив. Тот, кто мертв, не умеет радоваться спокойствию. Тот, кто никогда не жил, боится его, как огня".
   Мысль каким-то образом придала сил, хотя и походила на те фразы, что произносила Кира. "Это заразно?" - Валентайн улыбнулся и искоса взглянул на сидевшую рядом девушку.
   Она скрестила руки и сложила ногу на ногу. На лице застыло выражение отрицания мира. "Миленькая", - наконец-то разумом Блэк понял то, что его чувства давно пытались сказать.
   Теперь уже мысль о том, что Кира напросится к нему в гости, не выглядела такой уж безумной. Возможно, ей просто не хватало ласки и твердой мужской руки, вот она и выдумала какого-то там "мистера", чтобы оправдать собственное странное поведение. Блэк читал про такое. Наверняка, стоит оказаться рядом кому-то сильному, кто будет способен защитить одинокую девушку от опасностей мира, как она сразу же начнет поправляться.
   Валентайн понял, что ищет причины, по которым ему хочется пригласить Киру к себе домой, и устыдился этого. Раньше ему не приходилось договариваться с собственной совестью и размышлять на какие-то философские темы. Он просто делал то, что считал правильным, а потом девушки уходили...
   Остановив неприятные мысли, Блэк открыл рот, чтобы поинтересоваться у Киры -- едет ли она куда-то в определенное место или просто за компанию, -- но тут в крышу автобуса дважды что-то ударило.
   Водитель выругался и начал тормозить, сворачивая к обочине.
   - Крокодилы мистера Пинки, - прошептала Кира.
   - Кто? - машинально переспросил Валентайн. В то, что на крыше автобуса ползают две рептилии, ему верилось еще меньше, чем в существование какого-то там розово-черного мистера.
   - У мистера Пинки есть два крокодила -- Дарсей и Персифаль, - зашептала девушка, словно повторяя давно выученный урок. Или стих. Или молитву...
  
   ***
  
   Дарсей - перламутровые когти и медаль на шее с надписью "Победитель собачьей выставки в Портсмуте".
   Персифаль - пара несимметрично расположенных клыков из золота, а над правым глазом пирсинг, розовый шарик которого - настоящая жемчужина.
   Имена -- это лучшее, что есть у этих животных. Они -- беспощадные и кровожадные твари, готовые сожрать любого, в кого ткнет пальцем их повелитель. Лишь стоит мистеру Пинки достать часы и открыть крышку, как тут же зазвучит марш "Дни нашей жизни" и появятся крокодилы.
   Мистер Пинки кормит их теми вещами, которые ему не подходят. Так случается довольно часто, а потому крокодилы вдоволь наедаются мечтами и грезами, рвут в клочья розовых слонов, порой терзают закат и гложут рассвет.
   Если они идут по твоему следу, то не отступят, пока не поймают в свои громадные пасти. И едва мистер Пинки заберет то, что ему требуется, как пасти захлопнутся.
  
   ***
  
   - Прелестно, - пробормотал Блэк, все еще продолжая не верить, но уже слегка насторожившись.
   Даблдекер замер на обочине. Вокруг царила ночь. Из-за включенного внутри света почти невозможно было разобрать, что происходит за стеклом. Мимо проносились машины. Кто-то просигналил и исчез во тьме. Возникло ощущение, что на этой улице принципиально не зажигали фонари.
   Водитель вылез из кабины и шаркающей походкой отошел чуть в сторону. Блэк, прислонившись к окну видел, как индус взглянул на крышу. Тотчас же огромная тень спикировала сверху.
   Кира дернула Блэка в сторону. От неожиданности он повалился на бок в проход между сидениями. Девушка приложила палец к губам.
   - Ты умеешь водить автобус? - шепотом спросила она.
   Валентайн быстро прикинул и понял, что это не намного сложнее, чем управлять автомобилем. Иное дело габариты... Блэк кивнул и под усыпляющую мелодию, казавшуюся теперь тревожной, они поползли к водительскому месту.
   Несмотря на толстую куртку, болели локти. Вдобавок, вдвоем в проходе было тесно, но никто не хотел ползти сзади.
   Блэк чувствовал, что страх смешался в его крови с адреналином. Кира дрожала и что-то неразборчиво шептала. Едва Валентайн взобрался на водительское место, как тут же нажал на газ.
   Автобус дернулся и резко тронулся с места. Колеса противно завизжали, оставляя следы на асфальте. Блэк пытался рассмотреть в зеркало заднего вида, что происходит с водителем, но видел лишь мельтешащие тени. Что-то ударило в бок даблдекера, и машину занесло. Валентайн с трудом вывернул руль и удержался на трассе.
   Они мчались, набирая скорость по пустынной дороге. Где-то вдалеке прогрохотал поезд, а рядом с ними пронесся патрульный автомобиль, разгоняя сумрачную безысходность воем сирены.
   Музыка стихла, и теперь Блэк слышал только стук сердца. Он нервно сглотнул, но в горле по-прежнему было сухо. В полуоткрытое окно врывался холодный и сырой воздух ночного Лондона. Кожа на руле была истершейся от тысячи прикосновений. Человека, который управлял автобусом десять минут назад, наверняка уже не было в живых.
   Опасность со всех сторон вторгалась в жизнь Валентайна.
   "Розовые очки? - подумал он внезапно. - Какие еще розовые очки, если мы сейчас сдохнем?"
   Блэк управлял огромной машиной, как игрушкой. Послушный его воле, автобус закладывал виражи и вилял в стороны, объезжая редкие автомобили, встречавшиеся на дороге. Пару раз от столкновения их разделяли миллиметры, но в последний момент автобус выруливал в сторону, проносясь мимо огромным металлическим саркофагом, в котором было двое живых и не одного мертвого.
   Труп остался на обочине. "Трупы всегда остаются на обочине. Жизни или дороги -- не важно", - подумал Блэк.
   Он словно раздвоился. Один -- философ и мыслитель -- спокойно взирал на происходящее, в то время как другой -- отчаянный и злой -- штурмовал шоссе. Кира сидела на полу, дергала его за рукав и что-то говорила, но Блэк не слышал. Он попытался сконцентрироваться на ее словах.
   - Куда... мы... едем? - гулкий голос, как будто под водой.
   "И действительно, куда?" - внезапное прояснение сознания заставило его ударить по тормозам.
   Это было ошибкой, потому как у даблдекера с ними был полный порядок.
   Подушка безопасности спасла Блэка от перелома ребер, а может быть и от чего похуже. В итоге он отделался синяками, ссадинами и ноющим животом, который принял на себя удар руля.
   Кире пришлось гораздо тяжелей.
   Аудиоприемник, в который она влетела головой, рассыпался на мелкие кусочки. Осколки пластика расцарапали лицо так, словно над ним поработала разъяренная кошка. Вдобавок, девушка потеряла сознание, хотя и продолжала дышать.
   Валентайн, стискивая зубы от боли, откопал под сидением аптечку. Вскрыв, смочил ватку нашатырем и поднес к лицу Киры. Резко вздохнув, она тут же открыла глаза и села, застонав от боли:
   - Ты все-таки не умеешь водить автобус.
   - Водить - умею, а вот останавливаться пока не очень получается. Держи, - Блэк протянул ей аптечку. - Займись ранами, а я пока попробую увести нас куда-нибудь.
   - Куда?
   - Это я хотел у тебя узнать. Ты же у нас специалист по внезапным крокодилам, загадочным мистерам и остальному бреду.
   - Я не знаю... Я запуталась.
   - Отлично, - Валентайн сплюнул и тут же, устыдившись, аккуратно вытер плевок ваткой, которую держал в руке.
   По автобусу растекся запах нашатыря. Где-то на втором этаже раздался вскрик, затем пьяное бормотание, сменившееся храпом. Кажется, они все-таки ехали не одни, но проверять кто там, Блэк не решился.
   Он вздохнул и направил автобус к ближайшей остановке от своего дома. Не осталось и следа от ярости и безумия, охватившего Валентайна, куда-то ушла самоуверенность и наглость Киры. Лишь горький сплин затопил их сердца.
   Сейчас музыка для медитации была бы кстати.
  
   ***
  
   Квартира, которую он снимал, была создана для одного. Кровать, стол с одним стулом, пара кухонных шкафов, плита, холодильник, скромная полка с книгами, раритетный комод. Всего этого Блэку хватало для жизни. А вот девушки здесь старались не задерживаться. Спартанская обстановка квартиры угнетала их, хотя Валентайн не мог понять - чем именно.
   Он прибирался каждый день и не разбрасывал одежду и носки по комнате. У него в холодильнике была еда, а не только пиво. Чистая раковина без стопки немытой посуды. Всегда прибранная ванная и опущенный стульчак унитаза.
   Что еще им было нужно?
   Блэк и сам не заметил, как рассказал все это Кире, пока вел ее к себе домой.
   - Они просто понимают, что ты самодостаточен. Что тебя не получится попрекать чем-то обыденным. Наверняка они вместо этого говорят, что ты черствый. А стоит тебе начать вести себя, как воплощенный романтик, так им требуется кто-нибудь с деньгами или просто человек, который уверен в себе и не слюнтяй. Я угадала, а?
   - Да.
   - Ну и плюнь. Что бы ты не делал, они всегда найдут причины для недовольства, даже если не будут говорить вслух. Смирись и не обращай внимания.
   Впереди показался подъезд. Кира отстранилась от Блэка, помогавшего ей идти, вытащила сигарету и закурила. Валентайн молча отобрал ее, смял и выбросил в урну.
   - Эй!
   - Я знаю, что ты недовольна, но я смирился и не обращаю внимания, - ответил Блэк.
   Смех, сопровождаемый шипением и стонами от ушибов и ссадин, сплотил их еще больше.
   Они миновали дремавшую за конторкой мисс Уинсли -- старую деву пятидесяти лет, которая в противном случае непременно заявила бы что-нибудь вроде "Опять баба! Когда ты уже успокоишься, кобель ненасытный!" Едва ли все это соответствовало действительности, даже не смотря на то, что Валентайн был отнюдь не ангел. Старушенция приветствовала так каждого, кого хоть раз видела в компании противоположного пола.
   Пара лестничных пролетов, второй этаж, двести одиннадцатая квартира. Маленькая комната, совмещенная с кухней и санузел.
   Пока Кира осматривалась, Блэк нырнул в ванную. Растекавшийся по телу джин собрался в одном месте и настойчиво требовал выпустить его на волю.
   Тщательно вымыв руки с мылом -- привычка, приобретенная благодаря тетушке -- Валентайн заметил, что его желание "поскорее забыть все, что связанно с Софией" исполняется странным образом. Он впутался в передрягу, в которой у него нет времени, чтобы предаваться грусти. Благо, та все же была ненастоящей. Эту фразу Киры он теперь осознал. По сравнению с вечерними приключениями дневное разочарование казалось всего лишь смутным эпизодом.
   Едва Блэк вышел из ванной, как девушка тотчас скользнула туда, по пути слегка проведя пальцами по щеке мужчины. Валентайн глубоко вздохнул и направился к холодильнику.
   Внутри был полный набор продуктов самой первой необходимости: все, из чего можно минут за пятнадцать соорудить неплохой завтрак или ужин. Однако, несмотря на голод, Валентайну не хотелось готовить. Он вытащил из упаковки два куска мясной нарезки, проглотил их почти мигом и принялся ждать.
   Время шло, а Кира все не выходила из душа. Блэк слушал журчание воды, и в его мозгу сами собой пробуждались волнующие картины обнаженного женского тела, по которому стекают струйки влаги.
   Это было похоже на наваждение. Впрочем, это и было наваждением.
   Не в силах бороться с ним, Блэк убедил себя, что всего лишь хочет проверить все ли в порядке. Он подошел к двери в ванную, постучал и затаил дыхание.
   - Ты как там?
   Никто не ответил, а дверь приоткрылась от ударов. Кажется, ее позабыли запереть.
   - Кира? - позвал Валентайн, входя внутрь.
   Силуэт за шторкой замер и не двигался. Холодея от плохого предчувствия, Блэк резко дернул в сторону занавеску... Девушка стояла спиной к нему. Струйки воды стекали вниз, скатываясь на столь привлекавшие его ягодицы.
   Это было очень похоже на недавнюю фантазию. Впрочем, это и было воплощенной фантазией.
   - Потри мне спинку. - Кира даже не обернулась.
   - Выжечь тебя и спалить!
   Сглотнув, Блэк потянулся за мочалкой и действительно всего лишь потер спинку. Потом задернул шторку и ушел. Открыл холодильник, достал бутылку пива, выпил почти одним глотком и почувствовал, как горло вмиг стало ледяным. Кроме того, хмель, попавший в пустой желудок, сразу же смешался с остатками джина. Блэк ощутил, что теперь он наконец-то пьян, хотя это желание давно уже прошло.
   Зато усилилось другое.
   "Не сейчас, - подумал Валентайн. - Позже, может быть. Сначала я должен узнать о мистере Пинки".
   Одно желание вступило в спор с другим и, что весьма необычно, победил разум, а не плоть. Для Блэка это значило еще и то, что сумбур сегодняшнего вечера пусть до сих пор и не прояснился, но уже не казался невозможным.
   Шум воды в ванной стих. Кира вышла, закутавшись в полотенце. После того как она смыла запекшуюся кровь с лица, раны уже не казались такими страшными. Просто царапины и ничего более.
   - Ты так сильно тоскуешь по своей бывшей?
   Девушка ничем не выказывала своих чувств, но Блэк почти физически ощущал ее разочарование и злость.
   - Нет, дело в другом.
   - Я тебе не нравлюсь?
   - Ты сама знаешь, что нравишься, - Блэк ненавидел, когда женщины задавали вопросы с отрицанием, рассчитывая получить в ответ отрицание отрицания.
   - Тогда я не понимаю. Может быть, я тороплю события и для начала нам надо с тобой поцеловаться где-нибудь возле двери в мою квартиру? Потом несколько дней звонить друг другу и восторженно рассказывать, как мы провели день? Или ходить в кино, рестораны и куда-нибудь еще? Словом, выполнить тот самый ритуал, после которого можно говорить о "начале отношений" и не думать, что мы вместе всего лишь из-за секса. Просто я считала, что пережитое сегодня нас сблизило куда больше, а то, что мы с тобой встретились не ради постели, ты и так должен понимать.
   - Вот именно, - кивнул Валентайн. - Не ради постели, а ради мистера Пинки. Я хочу знать про него больше. И про то, почему тебя интересует это дело.
   - Хорошо.
   Кира присела на единственный стул. Чуть улыбаясь, она проделала хитрый трюк с ногами, который в свое время сделал Шарон Стоун скандально известной, однако в отличие от актрисы девушка была одета всего лишь в полотенце.
   "Женщины обожают дразнить, - подумал Блэк. - По иронии судьбы наибольшее удовольствие они получают, когда хотят и знают, что непременно получат; и в обратном случае -- когда не хотят и знают, что ничего не случится".
   - Что именно ты хочешь узнать?
   - Все. Но можешь начать с простого -- кто он вообще такой?
   - Это как раз самое сложное, но я попробую объяснить. Видишь ли, мистер Пинки -- это что-то вроде хищника, сдерживающего популяцию. Он старается, чтобы мир не превратился в общество, заполненное мечтами.
   - Что плохого в мечтах? - Блэка нахмурился.
   - В них самих -- ничего. Но мечты в людском сознании слишком сильно связаны со словом "не-воз-мож-но". Редко найдешь таких, кто пытается достичь своей цели. Кто-то не знает, что случится потом, когда он лишится мечты. Кто-то просто стремится к недостижимому, а точнее -- он сам себя убедил, что это недостижимо. Большинству же просто лень хоть что-то предпринять, а потому они предпочитают сидеть и говорить себе и всем остальным: "если бы я мог" или "если бы у меня было то-то или то-то, то тогда непременно бы; конечно бы; разумеется бы". Не находишь, что здесь слишком много "бы" и нет ни одного "делаю"?
   - Допустим.
   Валентайн решил, что еще немного пива не помешает. Он и сам давно заметил, что люди делились на тех, кто делает и тех, кто "хочет" делать. Последних было большинство.
   Думать об этом оказалось противно. Блэк тут же вспомнил несколько случаев из своего прошлого, когда он упускал момент, потому что не предпринимал никаких шагов, чтобы его приблизить. Быть может, на еще один такой просчет, состоявшийся недавно в ванной, и намекал взгляд Валентайна, продолжая скользить по телу Киры и отвлекая от ее слов.
   - Ну вот, именно за этим и существует мистер Пинки. Что-то вроде искусственного отбора. Те, кто долгое время избегает его, становятся куда более активными, стараясь реализовать мечту, пока ее не отобрали - заметь, гении всегда куда-то торопятся. Те же, кто не смог избежать -- прекрасно обойдутся и без мечтаний. В сущности, они им не так уж и нужны.
   Кира полуобернулась к Блэку. Полотенце слегка соскользнуло с груди.
   - Тебя послушать, и выходит, что мистер Пинки прямо-таки благодетель, выжечь его и спалить.
   - Нет. Так можно думать только до тех пор, пока он охотится за кем-то другим. Понимаешь, Мистер Пинки никогда не задумывается: откуда он взялся, для чего в этом мире, кто дал ему жизнь и способности. Это ни к чему, когда у тебя есть множество прекрасных способов развлечь себя, вместо того, чтобы заниматься бесплодным самоанализом. Кроме того, мистер Пинки твердо уверен, что он сам создал себя и определил границы своих возможностей. Подобное мировоззрение можно называть психическим заболеванием, но для мистера Пинки -- это кредо, от которого он никогда не отступает. Он -- это существо, которое охотится за мечтой. И чаще всего он делает это в тот момент, когда мечта еще не окрепла. Передушить птенцов в гнезде, пока они слишком слабы и еще не могут летать. Либо же попросту разбить яйца. Походя и не задумываясь.
   - Он и за тобой охотился? - спросил Блэк, пораженный внезапной догадкой. - Он что-то у тебя отнял?
   Очередное "преображение" накатило на Киру. Теперь перед Валентайном сидела не соблазнительная девушка в откровенном наряде. Это была маленькая девочка, которую несправедливо обидели. Хотелось подойти, обнять и утешить.
   Именно так он и сделал.
   - Хочешь рассказать об этом? - спросил Блэк, чувствуя, как мокрые волосы Киры щекочут его лицо.
   - Нет. Как-нибудь потом, может быть. Но сейчас -- нет.
   Прошло некоторое время. За окном кому-то просигналил одинокий ночной ездок. В углу тихо шумел холодильник.
   Наконец, девушка отодвинулась, и Блэк заметил, что глаза у нее красные, хотя слез не видно.
   - Давай кушать и спать, - предложил он.
   - Давай. Только я не буду кушать. На ночь есть вредно.
   - Стоит ли беспокоиться о лишнем весе, если за нами гоняется какой-то маньяк?
   - Но он же не убивает... В этом-то и вся проблема, что мистер Пинки почти никогда не убивает... Он просто забирает у тебя нечто, чью ценность ты понимаешь только потом. И ничего не остается внутри... Но он не убивает... Нет... Это-то и хуже всего.
   - Извини, - пробормотал Блэк. - Не хотел тебе напоминать об этом.
   - Все... нормально. Можешь дать мне какую-нибудь футболку?
   Валентайн кивнул и выудил из стопки футболок красную с надписью "вы обратились по адресу". Девушке она должна была доходить почти до колен -- хорошая ночнушка.
   - Отвернись.
   Блэк покорно сделал то, о чем просили. Это было легко. Вожделение, бродившее в его теле, куда-то выветрилось. Осталась только гнетущая пустота. Словно ветер гулял внутри.
   "Интересно, так ли себя чувствует Кира?" - с любопытством подумал Валентайн и устыдился этой мысли.
  
   ***
  
   Кровать была сломанной - последняя ночь с Софией выдалась бурной - поэтому Блэк достал матрас и постелил на полу. Кира давно уже спала, закутавшись в одеяло и свернувшись, как котенок. Валентайн сидел на стуле, допивал пиво и размышлял.
   Он никогда не строил планов на будущее. Порой, конечно, загадывал, что там может случиться впереди, но обычно довольствовался одним днем. Сегодня же, едва ли не впервые за последнее время, Валентайн задумался о том, что будет завтра.
   Картина получалась противоречивой.
   Если верить Кире, то мистер Пинки не отстанет. Он будет приходить снова и снова. До тех пор, пока Блэк не сделает что-то. Из объяснений девушки был ясен путь мечтателей, чьи фантазии никак не воплощались в жизнь. Но что делать ему, кто, по словам все той же Киры, носил розовые очки?
   У него не было никакой информации, кроме этих слов. Ну и кроме загадочного нападения на автобус.
   - Выжечь все и спалить, - тихо прошептал Блэк.
   Кира пошевелилась во сне и что-то пробурчала неразборчиво.
   Валентайн отставил бутылку в сторону и задумался: стоит ли спать, как привык, в одних трусах, или же следует соблюсти правила приличия и переодеться во что-нибудь домашнее?
   С этой мыслью он и уснул, сидя на стуле.

Глава вторая

   1. Махоуни
  
   Этот дом не похож на крепость. Даже на маленький захудалый форт, обнесенный стенами лишь для видимости. Более всего он напоминает старую, побитую временем и людьми лошадь. Ее впалые бока медленно вздымаются, дыхание хрипло, а в глазах читается тоска по прошлому. На проплешинах видны следы укусов.
   Здание на самой окраине -- хотя это понятие здесь относительно - Ист-Энда делится последним, что у него есть. Его агония дарует жизнь другим.
   Минуя табличку "дом подлежит сносу", которая висит уже четвертый год, Нора Махоуни поднимается на третий этаж. Выше только крыша, стая голубей и ржавые скелеты телевизионных антенн, которые насажены на штыри, словно древние головы -- в назидание и предупреждение.
   Оно, несомненно, работает. Ни одна новая антенна не появилась за это время.
   Зато на стене, возле двери в квартиру Норы, кое-что новое. Надпись, выцарапанная чем-то острым. Кривые буквы будто пытаются уколоть:
  
   Ты сказал - попозже.
   Мистер Пинки стал моложе!
  
   Нора Махоуни пожимает плечами. Взгляд скользит по надписи, угловатые буквы пытаются подцепить его на крючок, но тщетно.
   Зайдя в квартиру, Нора первым делом наливает в стакан виски. Ровно треть. Затем включает кофеварку, разувается, бросает кепку на пол и ритуально наступает на нее левой ногой четыре раза. Память о том, что делает этот ритуал, потеряна в веках. Однако, как и всякая традиция, он работает ровно до тех пор, пока в него истово верят и неукоснительно выполняют. Нора Махоуни не собирается от этого отказываться. Сейчас ее жизнь похожа на дурную извращенную сказку, но всегда может быть нечто хуже.
   После того, как надлежащий ритуал выполнен, Нора садится в кресло, закидывает ногу на ногу и закрывает глаза.
   Щелчок кофеварки вырывает ее из секундного сна так резко, что поначалу не сразу удается отследить - события вновь стали реальны. Нора Махоуни несколько раз щиплет себя за мочки ушей, затем мотает головой. Доливает в стакан с третью виски кофе и идет общаться с Финном Броганом. Делать это на трезвую голову ужасно утомительно.
   Он сидит в гостиной и собирает паззл. На большой картонной коробке из-под головоломки изображен выживший из ума старикан с сияющими глазами. "Хронос" - читает Нора надпись и усмехается.
   Сам Финн похож на эльфа-металлиста, но это не правда. На самом деле он -- панк. Кожаная жилетка на голое тело, серьга в ухе, синие волосы и несколько бессмысленных иероглифов на правом предплечье. Нора как-то спрашивала у Брогана насчет них. Оказалось, что таких не существует. Всего лишь наслоившиеся друг на друга черточки.
   Чертежи "Биг-Бена", которые она так и не выпустила из руки все это время, летят на стол, запущенные метким броском Норы. Отдельные листы вырываются из папки и планируют на пол. Финн, его головоломка, журнальный столик и несколько квадратных метров вокруг усыпаны чертежами. Не выказывая злости, Броган собирает листы в одну кучу. Тренированным взглядом он каждый раз успевает заметить следующую по порядку страницу, пока подбирает предыдущую.
   Наклонив стол, Финн стряхивает головоломку ладонью и кладет чертежи перед собой аккуратной стопкой. Нора наблюдает за ним, отпивая кофе и чувствуя привкус виски. Взяв первый лист, Броган пробегает по нему глазами и откладывает в сторону. Затем наступает очередь второго, третьего и всех последующих. Достав из кармана пачку стикеров ярко-желтого цвета и ручку, Броган пишет одно слово, отрывает и показывает Норе.
   - Откуда? - вопрошает стикер.
   - Ты же меня знаешь, - улыбается Нора. - Чуточку обаяния, капелька любознательности, щепотка дружелюбия и море денег. Какое море? Маленькое, разумеется. Какие у нас есть маленькие моря? Мраморное, к примеру. Да, мраморное море, не больше.
   Финн откладывает чертежи в сторону и начинает поднимать с пола кусочки паззла. Губы его беззвучно шевелятся.
   - Мне нужно, чтобы ты подготовил все за три недели, - говорит Нора, и Броган хмурится. - Да, я представляю объем работы. Но ты же лучший!
   Нора Махоуни допивает кофе. Ставит стакан в центр журнального столика и становится позади Финна. Быстрыми и ловкими движениями она заплетает его синие волосы в небольшую косичку.
   - Понимаешь, люди бывают спринтерами и стайерами. Я -- спринтер. Сейчас решимость кипит, но температура вскоре упадет, и я привыкну. Нельзя, чтобы это произошло. К тому же, будет очень обидно, если окажется, что ты зря работал. Потому я знаю, какой длины должен быть забег. Три недели, Финн, и ни секундой больше.
   Броган молчит, сосредоточившись на паззле. Нора водит пальцами по затылку Финна, зная, что тот щурится от удовольствия.
   - Представь, что это большая головоломка, - говорит Нора Махоуни, отстраняясь. - И у нее есть срок, к которому нужно собрать.
   Финн кивает и жестами просит принести сигареты.
   Нора возвращается с пачкой "Кэмела" и смотрит, как Броган курит, собирая паззл. В своем сосредоточении Финн теряет тот налет человечности, которым покрылся за последние пару лет. Сейчас за столом сидит высшее существо. Невообразимо красивое и честное в том понимании честности, которое у него присутствует.
   Норе Махоуни хочется сделать что-нибудь приятное прекрасному эльфу по имени Финн Броган, но вместо этого она признается в проступке:
   - Я позволила себя нарисовать.
   Финн вскидывает голову и внимательно смотрит на Нору. Под действием этого взгляда она отстраненно рассказывает о сегодняшнем вечере.
   Слушая историю, Броган продолжает собирать паззл. Большая часть картины уже лежит на столе. По некоторым кусочкам можно догадаться, что находится в пропущенных местах. Другие до сих пор кажутся Норе темными пятнами.
   Когда она замолкает, Финн Броган некоторое время сидит в раздумьях. Поглощенный в свои внутренние переживания, он чуть посасывает раскрашенный кусочек картона. Заметив это, кладет его на место и достает новую сигарету из пачки. Закуривает.
   - Может, это и неплохо? - спрашивает Нора. - Может быть, это поможет? У меня такое чувство, будто я потеряла своего внутреннего единорога. Не смейся, Финн! Внутренний единорог - это такой зверь, который сидит у нас внутри и не дает делать всякие гадости. Но кроме благородства у него есть еще и страх испачкаться. А теперь внутри пусто. И страха никакого. А там, на стене, его никто не достанет, понимаешь, Финн? Думаю, Бэнкси о нем позаботится.
   Некоторое время Нора сидит, погрузившись внутрь себя. Прощупывает ту самую пустоту. А затем порывисто встает:
   - Пойду, плесну еще кофе в виски.
   Она идет на кухню и повторяет привычный ритуал. Кофе действительно лишь слегка перекрывает запах виски. Попробовав, Нора морщится -- слишком горько. Достав из холодильника бутылку сливочного ликера, она щедрой рукой добавляет его в кружку.
   - Кофе со сливками, - хихикает Нора Махоуни, как нашкодившая девочка.
   С кружкой в руках она возвращается в комнату. Садится на пол, опирается на ноги Финна и отпивает по чуть-чуть, чувствуя, как огонь разгорается внутри.
   - Мы же справимся? - полуутвердительно спрашивает она.
   Финн молчит. Нора не видит его лица, но знает, что он сейчас почесывает подбородок. Гладкий, ровный подбородок, на котором никогда не было щетины. "Ты не жалеешь?" - появляется стикер перед глазами Норы.
   - Ты уже спрашивал. Давно. Но я повторю. Я не умею жалеть. По крайней мере, себя. Иногда мне кажется, что я -- мазохистка. Меня бьют, пихают локтями, царапают. Мне ставят подножку, плюют в лицо... А я утираюсь и иду дальше. Не потому что я бесчувственная или, наоборот, сильная. Я очень слабая, Финн. Если я хоть раз начну жалеть себя, то сорвусь в эту бездну самокопания и уже не смогу выбраться.
   Нора поднимает голову и видит: на стеклянном столике собран паззл. Старик Хронос, ухмыляясь, смотрит на нее сияющими глазами.
   - Три недели, Финн. Это моя длина забега, и это все, что у нас есть.
   Нора Махоуни залпом допивает остатки кофе-виски-ликера. Жидкость обжигает пищевод и растекается внутри. Согревает и дарует силы. Кружка с размаху опускается на лицо Хроноса.
   Фарфоровые осколки в стороны.
   Кусочки паззла по всей комнате.
   Изогнутые трещины на стеклянной столешнице.
   - Будем считать это пистолетным выстрелом. Старт дан, и мы побежали, - Нора улыбается, закрывает глаза и кладет голову на колени Финна.
   Теперь можно немного отдохнуть.
  
   2. Ниада
  
   Колокольчик звякнул, когда Дэлф Ниада отворил дверь. Сделав шаг, он оказался в прекрасном мире, пахнущем типографской краской и приключениями тысячи вселенных. Не сумев сдержаться, Дэлф улыбнулся, после чего кивнул мистеру Оуэну. Тот ответил, но как-то затравленно и вместе с тем насторожено, будто никогда до этого не видел посетителя или же испытывал к нему крайнюю неприязнь.
   "Я всегда плачу по счетам и беру не меньше дюжины книг в месяц, - подумал Ниада. - Может быть, что-то с одеждой?"
   Сделав вид, что изучает стенд с открытками, Дэлф тем временем внимательно осмотрел свое отражение в мутноватом стекле витрины.
   Ширинка застегнута, шнурки завязаны. Рыжие кудри растрепаны, но это обычный их вид. Гораздо больше мистера Оуэна могло удивить, если бы Дэлф их расчесал. На жилетке и рубашке никаких пятен, а ботинки начищены. Прыщей и угрей на лице не больше чем обычно, и не один из них не увеличился настолько, чтобы изуродовать внешность Дэлфа.
   "Наверное, показалось", - решил он и направился к своей любимой полке.
   За спиной послышались шепотки. Дэлф Ниада обернулся, полагая, что ему хотят что-то сказать, но наткнулся на все тот же затравленно-подозрительный взгляд мистера Оуэна, восхищенное внимание неизвестной молодой девушки и молчаливое неодобрение старого мистера Саммерса, проводившего в книжном магазине все свободное время с тех самых пор, как он вышел на пенсию.
   - Что-то не так? - спросил Дэлф.
   Ответа не последовало. Пожав плечам, он продолжил путь. Шепот возобновился, но второй раз оборачиваться не стоило.
   Разумеется, они обсуждают Дэлфа, и это очень неприлично, потому что можно дождаться, когда он отойдет подальше. Но если уж люди хотят посплетничать, то непременно это сделают. "Неужели меня заботит их мнение?" - нахмурился Ниада и понял, что, действительно, заботит.
   В его жизни было не так много мест, где он чувствовал себя комфортно, и лавка мистера Оуэна была одним из них. Если так пойдет и дальше, то придется искать другой магазин. Это будет совсем некстати -- Дэлф уже приспособился к атмосфере, к расположению полок и владельцу лавки.
   Ниада долго привыкал к новым людям. Его дружба была подобна хорошему виски -- ей требовалось несколько лет для того, чтобы приобрести более-менее удовлетворительный вкус.
   Дойдя до нужной полки, Дэлф избавился от мыслей о сплетнях и с упоением вдохнул аромат приключений. С потолка свисала деревянная табличка: "В стране Фантазии!" Именно она в свое время и покорила сердце Ниады. С вещами он сдруживался куда быстрее, чем с людьми.
   Дэлф пробежал пальцем по корешкам, делая небольшие остановки на тех книгах, которые еще не читал - таких набралось немного. Многие из стоявших на полке произведений он прочел уже ни по одному разу.
   С дрожью в пальцах и замиранием в сердце Дэлф Ниада приблизился к разделу с новинками, ожидая, что там окажется "Книга, которая изменит его жизнь". Уже не раз эти надежды оказывались разбитыми -- взять хотя бы переиздания, в которых знакомые истории прятались под чужими обложками. Подобно женщине после пластической операции они могли радовать взгляд, но не душу, потому что ничуть не менялись внутри. Порой, правда, надежды были оправданы книгой, которая по праву занимала место в красивом старинном шкафу в доме Дэлфа. В последнее время найти такую "Книгу среди книг" становилось все труднее, но Ниада не сдавался. Он продавал разочаровавшие его произведения тому же мистеру Оуэну за половину цены и вновь шел к заветной полке, по-прежнему лелея в груди надежду.
   Сегодня было большое пополнение - почти два десятка новых книг. Они явно были из одной серии: черная шершавая обложка, в каких обычно выпускают справочники или учебники; золотистым вензелем выгравированное имя писателя, больше похожее на псевдоним или инициалы -- ЧП; и ниже, отличаясь всего лишь цветом -- серебристо-серым -- шло название.
   Дэлф снял одну из книг с полки и пробежался взглядом.
   Несколько раз моргнул и еще раз внимательно посмотрел.
   Ущипнул себя, открыл книгу и прочел выходные данные, уповая на то, что это чья-то глупая шутка.
   Однако все было тщетно.
   Выходные данные книги утверждали, что произведение: "Дэлф Ниада и Чувственные Ощущения", отпечатано тиражом в миллион - на этом месте он еще раз себя ущипнул -- экземпляров.
   Сглотнув, Ниада понял причину шепотков на входе. Мистер Оуэн выписывал ему карточку постоянного покупателя, да и беседовали о книгах они не один раз. Без сомнения, владелец книжной лавки знал имя Дэлфа Ниады.
   "За что?" - подумал он и достал с полки вторую книгу. Та называлась "Дэлф Ниада и Смертельная Опасность".
   Названия были дурацкими, но смеяться над ними не осталось сил. Дэлф опустился в стоявшее неподалеку кресло и тут же понял, что сделал это вовремя. До сих пор он не замечал рекламных плакатов, которые смотрели на него со стен.
   "Очутись в волшебном мире! Дэлф Ниада и Таинственная Принцесса!"
   "Открой для себя тайну мироздания! Дэлф Ниада и Сокрытая Пещера!"
   "Стань настоящим героем! Дэлф Ниада и Могучий Воин!"
   От этих призывных кличей его замутило.
   "За что?" - вновь подумал Ниада и внезапно понял, что не успокоится, пока не выяснит, чья это затея.
   Ощущение было странным для Дэлфа. Обычно миролюбивый, он вдруг испытал прилив ярости. Так хищник впадает в бешенство, поняв, что за время его отсутствия, здесь был кто-то посторонний.
   Слегка удивленный, но не желающий разбираться с причинами ярости Дэлф встал и с мрачной решимости сгреб книги со своим именем на обложке. Пыхтя от натуги, он прошел к прилавку и аккуратно опустил стопку на лакированную поверхность.
   - Сколько? - спросил Ниада, стараясь сохранить на лице невозмутимость.
   - Триста фунтов, - теперь мистер Оуэн смотрел заискивающе. - А вам разве не выдают авторские экземпляры?
   Дэлф смерил владельца книжной лавки пренебрежительным взглядом -- насколько он у него получился -- и, достав бумажник, протянул кредитку. Однако мистер Оуэн был не единственным, кто хотел задать вопрос.
   - Мистер Ниада, не могли бы вы дать мне автограф? - почти пропела девушка, стоявшая рядом.
   С ней вариант "смерить взглядом" не прошел. Дэлф попросту не мог серьезно, а уж тем более вызывающе, смотреть на таких девушек. Невысокие, тоненькие, с какими-то неземными чертами лица и -- обязательно! - длинными волнистыми волосами они были похожи на эльфов из книг о дивных мирах. Глядя на них, можно было умиляться, но никак не сердиться.
   - Давайте, - упавшим голосом сказал Ниада, растеряв весь запас решимости.
   Быстренько накарябав что-то похожее на подпись, Дэлф в очередной раз застеснялся своего почерка, но дело было сделано. Упаковав книги в два объемных пакета, он забрал карточку и обернулся к выходу.
   На пути стоял мистер Саммерс.
   По всем законам драмы он просто обязан был сказать что-нибудь, чтобы третьим, контрольным ударом вогнать Ниаду в землю.
   Однако законы драмы были старику чужды. Он попросту хихикнул, будто бы Дэлф произнес или сделал что-то смешное, и посторонился, пытаясь сдержать вырывающийся наружу хохот. В итоге смех раздался в тот момент, когда Ниада был уже на пороге. Под аккомпанемент его Дэлф и покинул книжную лавку, чувствуя себя отвратительно.
   "ЧП... - подумал он. - Что это может значить? Чарльз Педингтон? Челси Прайс? Чейз Пиквик? Да что угодно это может значить! Черт!.. Черт? Чертов Писатель! Так я его теперь буду называть. А потом узнаю настоящее имя и заставлю расплатиться за то, что он со мной сделал!"
  
   ***
  
   Стайка синиц, устроивших утреннюю перекличку прямо на ясене за окном Дэлфа, сработала не хуже будильника. От их бесконечного чириканья Ниада проснулся. Он открыл глаза и сразу же попытался вновь зажмуриться. Показавшееся из-за соседних домов солнце направляло свой взгляд точно на лежавшего человека.
   Дэлф неразборчиво пробурчал нечто подходящее ситуации и потянулся, в очередной раз обозленный на собственную лень, которая вот уже год, с тех пор как он снял этот дом, не давала ему передвинуть кровать от окна. Оно выходило так удачно, что почти весь день в комнате было светло. В редкие, по-настоящему жаркие деньки это раздражало, в остальное время считалось приемлемым, но в такое вот ранее утро -- злило неимоверно.
   Сбросив с себя книгу -- "Дэлф Ниада и Чарующий Восток" -- он потянулся и сел, потирая лицо.
   Вчерашнее чтение не принесло внятного результата. Книжки были столь же отвратительны и пафосны, как и их названия. Впрочем, возможно таков авторский стиль.
   Ниада осилил три романа и уснул за четвертым. Сейчас он понимал, что хватило бы одной книги. Куда важнее было определить: кто скрывается за всем этим дурацким розыгрышем.
   Пошарив на тумбочке в поисках футболки, Дэлф наткнулся на листок бумаги. Недоуменно моргнув, Ниада пробежался по нему и вспомнил: вчера он на всякий случай составил список своих недоброжелателей, начав с детства. Кто-то из них мог пронести злобу через года и выплеснуть подобным образом. Сейчас, чуть остыв, Ниада подумал, что стоило бы добавить туда и явно симпатизировавших Дэлфу людей. Все-таки, он был главным героем -- честным и положительным парнем, который всегда за добро, мир и справедливость.
   Правда, понять, кто же симпатизирует, любит и восхищается Дэлфом, было сложнее, чем выявить своих врагов. С полной уверенностью Ниада мог сказать только о маме. Но она вряд ли подложила бы такую свинью собственному сыну. К тому же матушка никогда не одобряла его пристрастия к подобным книгам. И уж точно из-под ее руки не могли выйти такие пассажи как:
  
   "Прекрасные нимфы склонились над Дэлфом. Их точеные фигурки были одна другой краше, а их полные груди покачивались, гипнотизируя. Ниада почувствовал, что еще немного, и он набросится на них, снедаемый голодом плоти. Однако девушки опередили его. Хихикая, они обступили героя и вместе с ним опустились на мягкий и шелковистый ковер".
  
   Нет. Это не в духе пятидесятилетней аптекарши из Бирмингема.
   Пока Дэлф размышлял над этим, к чириканью за окном присоединились голоса, обсуждавшие что-то, несомненно, важное, раз им вздумалось орать под чужими окнами в столь ранний час.
   Ниада зевнул, поднялся с кровати и протопал в ванную. Судя по звукам, доносившимся из-за стены, Спенсер, снимавший вторую половину дома, уже встал. Гнусавое мычание -- так происходит, когда человек поет, попутно занимаясь чисткой зубов -- доносилось отчетливо.
   Не выносивший подобного надругательства над музыкой Дэлф наскоро пробежался щеткой по зубам, прополоскал рот, плеснул в лицо водой и, задумчиво почесав подбородок, решил, что легкая небритость придает ему мужественности.
   Он вернулся в комнату и окинул взглядом разобранную постель, стопку книг на стуле, письменный стол на котором царил идеальный порядок -- просто за ним очень редко сидели -- одежду, сваленную на прикроватной тумбочке и, наконец, синиц за окном.
   Одна из них вспорхнула, прыгнула на подоконник и тоже принялась разглядывать Ниаду, смешно наклоняя голову. Казалось, птице невдомек, почему это Дэлф спокойно стоит, когда у него столько дел.
   - Я еще не завтракал! - заявил тот и задернул плотные шторы.
   Тут же в комнате стало темно и пришлось включать свет. Наведя некое подобие порядка, Ниада решил, что генеральную уборку он оставит на воскресенье. Одевшись, Дэлф спустился по лестнице и оказался в маленькой кухне. Недочитанную книгу он держал под мышкой. Ничего интересного Ниада в ней не ожидал увидеть, но какое-то мазохистское удовольствие -- читать дрянную историю с дрянным языком о себе любимом -- не давало ему оставить ее наверху.
   Из примыкавшей к кухне прихожей послышалось деликатное постукивание. Дэлф замер.
   Постукивание повторилось. Несмотря на то, что звучало оно очень робко, каждый стук был акцентирован и отделен от другого. Всего их было три, и в каждом слышалась неумолимость судьбы.
   "Я еще не проснулся. Или уже ушел" - подумал Ниада и, на всякий случай, не стал включать свет на кухне. Вместо этого он приблизился к окну, слегка отодвинул тюль и выглянул, изучая тех, кто стоял на крыльце.
   Один -- господин в черном пальто с остатками волос, зализанными так, чтобы прикрыть лысину, держал микрофон. Второй -- парень с диковатой черно-белой прической, жевал жвачку и целился камерой точно в дверь Ниады.
   "Это не к добру", - сглотнул Дэлф, который до этого только раз общался с репортерами, да и то это было в пятом классе, когда он выиграл конкурс чтецов в Бирмингеме.
   Едва Ниада отвернулся от окна, как в дверь снова постучали. На этот раз стучавший -- несомненно, им был господин в черном пальто -- был куда настойчивей. Каждый "тук" стал полновесным "Туком", словно репортер точно знал, что в доме кто-то есть.
   "Должно быть, видел, как покачнулась тюль. Или они обратили внимание, что в спальне теперь задернуты шторы", - подумал Дэлф.
   В этот самый момент раздался телефонный звонок. Ниада дернулся, уронив книжку, чертыхнулся и бросился к висевшей на стене трубке.
   - Алло? - вкрадчиво поинтересовался он.
   - Аллоу, Дэлфи! Там к тебе репортеры пришли! - раздался голос Спенсера, полный неуместного энтузиазма.
   - Я знаю, - прошипел Дэлф.
   - Что-то случилось? Ты кого-то убил, старина? Ха-ха-ха! Держу пари, что это было ненарочно.
   - Нет, я не убивал.
   Ниада вдруг понял, что ему надо срочно куда-нибудь деться из дома, да так, чтобы не попасть к репортерам. Они определенно пришли из-за книг, а говорить про это сейчас не хотелось. У Дэлфа пока не было необходимой информации.
   - Тогда, может быть, ты что-то выиграл? Лотерея? Или ты новый министр финансов? - продолжал наседать Спенсер. - Ну же, скажи мне, мы ведь друзья!
   "Мы не друзья, а просто снимаем один и тот же дом. Мы даже в гостях друг у друга не бываем. У нас и общих дверей-то нет!" - подумал Дэлф с раздражением, но тут ему в голову пришла замечательная идея.
   - Все еще хуже, - таинственно понизив голос, сообщил Ниада, заметив, что Спенсер тут же притих. - Меня похищали инопланетяне. Сам понимаешь, как это бывает.
   - Да ну!
   - Почти, Данану. Так они себя называют. Они выбрали меня послом для своей миссии. Сегодня об этом объявили по телевидению. Ну и, в общем, вот так вот.
   Дэлф услышал, как Спенсер ходит по дому, бормоча: "Да где же он..." Должно быть, сосед искал пульт от телевизора.
   - Спенс, - еще более таинственно сказал Ниада. - Спенс, ты меня слышишь? Ты должен мне помочь.
   - Я?!
   - Да. Мне и Данану. Сейчас их представитель скрывается у меня в квартире. Его никто не должен видеть, пока за нами не приедут парни из правительства. Большая машина, секретность, все такое...
   - Он что, настолько уродлив?
   - Нет. Просто, понимаешь, - тут Дэлф понизил голос, насколько это было возможно, и почти просипел в трубку, - эти Данану похожи на гигантских крабов. Представляешь, что будет, если репортеры растрезвонят об этом еще до того, как правительство подготовит к этому общественность? Гринпис, паника, взлет цен, лозунги...
   - По-моему, ты врешь, - чересчур рассудительно для себя сказал Спенсер. - Я никогда не слышал, чтобы инопланетяне были похожи на крабов.
   - Я могу тебя с ними познакомить. Но потом, все потом. Для начала надо, чтобы ты отвадил репортеров куда-нибудь подальше. Ага? Скажи им, что меня нет дома, но ты хочешь пригласить их на чашку чая и можешь рассказать что-нибудь обо мне. Про жизнь там... Но ни слова о лобстерах!
   - Ты же говорил про крабов?
   - Да, точно. Про них.
   - Хорошо, Дэлфи. Только... ты точно мне не врешь?
   - Клянусь честью Данану, - заверил Ниада и повесил трубку.
   Это могло не сработать, но попробовать стоило. Дэлф знал, что сосед интересуется потусторонним. На этой почве у них и случился первый откровенный разговор, после которого Ниада понял, что друзьями им быть не суждено.
   Спенсер слишком верил. В отличие от Дэлфа, для которого приключения в книжной стране грез были отдушиной, помогающей скоротать вечер и дарующей небывалые ощущения, его сосед был всерьез уверен в существовании инопланетян, морских чудовищ, людей со сверхспособностями, а также глобального правительственного заговора, скрывавшего все это от обычных граждан. К тому же, именно к книгам Спенсер питал неприязнь, предпочитая получать "достоверную информацию" из программ-разоблачений и газетенок, наполненных "сенсациями".
   Дэлф, не теряя времени, бросился наверх, запихнул сотовый в карман брюк, натянул на футболку свитер и спустился вниз. Надел пальто, проверил бумажник и ключи и сунул в большой внутренний карман недочитанную книгу. Она резко выделялась под тканью, но движениям особо не мешала. Сняв с вешалки шляпу, которую он носил от силы пару раз в год, Ниада натянул ее на голову так, чтобы поля прикрывали лицо. Обзор сразу сузился, но для того, чтобы идти по улице, его должно было хватить.
   Вновь вернувшись на кухню, он сквозь тюль заметил, что репортеры ушли с крыльца и теперь устремились за Спенсером, который шел впереди и что-то вдохновенно рассказывал.
   "Спасибо, сосед, и прости за обман", - подумал Ниада.
   Надев ботинки, он вышел из дома, аккуратно закрыл дверь и быстрым шагом двинулся прочь, надеясь, что его не заметят. Лишь пройдя пару перекрестков, Дэлф замедлился и принялся размышлять: что делать дальше?
   Казалось очевидным, что следует сосредоточиться на книге и попытаться узнать автора, а затем и издательство. Но здесь была небольшая проблема -- заниматься этим следовало в спокойной обстановке, а у Дэлфа на примете было лишь одно подобное место. Его хозяйка при всем своем несносном характере, обладала острым умом, и судьба Ниады ей была небезразлична.
   "Хотя, в последнем я все же порой сомневаюсь", - подумал Дэлф, доставая из кармана телефон. Набрав номер, он очень удивился, когда ему ответили почти тут же.
   - Алло, Дэлф? Во что ты вляпался? У меня только что были репортеры.
   - Гм. Привет, Келли. Они уже ушли, надеюсь? Будет очень неприятно, если они еще подслушивают.
   - Разумеется, ушли. Я описала им, какой ты болван, они радостно покивали и свалили. Так ты расскажешь, что произошло? Мне сказали, что это связано с книгами, но подробностей я так и не услышала. Ты выпустил скандальный роман? Надеюсь, не о нашей с тобой связи? Ты непременно должен мне подарить книгу с автографом. Если она окажется унылым ничтожеством, я ее сожгу, но ведь есть шанс, что все не так плохо.
   - Она - ничтожество, но автор не я. И книга не про тебя. Если не возражаешь, то я приеду и все расскажу.
   Ниада успел отключить телефон до того, как Келли разразится очередной тирадой. Эта ее черта -- вываливать на собеседника уйму информации -- была одной из тех, что так раздражали Дэлфа.
   Келли Фишборн вообще часто его раздражала, но, в тоже время, немало приятных воспоминаний в жизни Ниады были связаны с этой женщиной.
  
   ***
  
   Пять станций метро. Пересадка на другую ветку. Еще две станции. И вот Дэлф стоял перед высотным домом, в котором на девятом этаже располагалась квартира Келли Фишборн.
   Сама Келли сидела на подоконнике и, завидев Ниаду, замахала ему рукой через стекло, призывая оставаться на месте. "У нее опять репортеры? - подумал Дэлф. - Впрочем, Келли для них настоящая находка: на языке всегда две-три сенсации или, если все совсем плохо, парочка шокирующих новостей".
   Начал накрапывать мелкий дождь, и шляпа пришлась кстати, учитывая, что зонт Ниада оставил дома. Через пару минут Келли сбежала по крыльцу и неожиданно свернула в другую сторону. Удивленный, Дэлф некоторое время просто стоял, прежде чем решил последовать за ней.
   "Она на меня обиделась?" - засомневался Ниада.
   Однако прежде чем у него появилась возможность спросить, пришлось совершить прогулку по соседним улицам. Едва Дэлф начинал приближаться к девушке, как та ускорялась. В тоже время стоило ему отстать, как Келли останавливалась. Все эти игры порядком утомили Ниаду, к тому же дождь усиливался, и, вдобавок, дул холодный ветер, а перчатки Дэлф оставил дома, потому пришлось бродить, засунув руки в карманы. Так было не намного теплей, так что к тому времени, когда Келли наконец-то развернулась и направилась к нему с торжествующей улыбкой на лице, Дэлф уже изрядно продрог.
   - Все в порядке! За нами никто не следит.
   - Отлично! - в тон ей буркнул Ниада. - А разве должны были?
   - Журналисты обещали прислать какую-нибудь охрану, когда я сказала, что ты обязательно заявишься ко мне с плеткой.
   - Откуда у журналистов охрана... Стоп! Какая еще плетка? С чего я должен к тебе с ней приходить? Это как-то...
   - Просто я раскрыла им, какой ты темпераментный и дикий. Понимаю, это наша с тобой тайна, но должна же я была им что-нибудь рассказать? Между прочим, ты сам во всем виноват. Ах, если бы ты не был таким скрытным... но из тебя же и слова не вытянешь! Все время таинственный взор, легкая полуулыбка на прекрасном лице - безмятежное спокойствие Дэлфа Ниада.
   - Прекрасное лицо?
   Сегодняшний день дарил Ниаде удивительные открытия. Оказалось, что Келли Фишборн умеет краснеть.
   - Так я темпераментный или безмятежный, - на всякий случай педантично уточнил он, не зная, что еще сказать.
   - Разный...
   Келли покраснела еще сильней, замолчала и направилась к дому. Дэлф нагнал ее и пошел рядом, стараясь прятаться под зонтом девушки и размышляя, что же произошло с такой вроде бы знакомой и понятной ему Келли Фишборн.
   "Она же все время сама не давала мне и слова сказать, - думал Ниада. - Постоянно что-то рассказывала про свою жизнь, какая она у нее замечательная и интересная. Стоило мне заговорить о себе, как Келли начинала насмехаться. Мы и десяти минут не могли провести, чтобы не начать препираться. Разве что, когда смотрели фильм. Ну, или в постели... пожалуй, там мы лучше всего понимали друг друга. А тут -- прекрасное лицо, темпераментный, безмятежный... Не понимаю".
   Дэлф покосился на Келли. И без того тонкие губы были поджаты, а на почти невидимом пушке над губой повисла капля влаги. Серые глаза смотрели холодно и расчетливо. Сейчас она больше походила на ту Келли Фишборн, которую знал Ниада, а потому он слегка успокоился.
   "Слишком много разных событий, - подумал Дэлф. - Все нервничают. Неудивительно".
   За массивными дверями, выкрашенными в красный цвет, молчание продолжилось и закончилось лишь в тот момент, когда позади остались лифт с мерцающей лампочкой и шершавыми стенами; коридор с мягкими обоями, имитирующими кирпичную кладку; хлипкая входная дверь в квартиру Келли со множеством замков и запоров.
   - Чай?
   Девушка закончила возиться с последней защелкой.
   - Пожалуй. Если в нем вдруг окажется что-то спиртное, то я буду не против. Еще не наступил полдень, а у меня такое чувство, будто позади тяжелый день.
   - Ты прекрасно знаешь, что у меня ничего такого нет.
   Келли улыбнулась, повесила куртку на вешалку и умчалась на кухню, оставив Дэлфа одного. Тот долго расшнуровывал ботинки -- пальцы все еще были холодными и плохо слушались. Покончив с этим, Ниада достал из кармана пальто книгу, задумчиво взвесил ее в руке и, сделав несколько шагов по коридору, свернул налево, оказавшись на кухне.
   Электрический чайник уже шумел, а Келли возилась возле шкафа, доставая посуду. Поставив кружки на стол, девушка пододвинула ближе вазу с конфетами. Ниада положил на свободное место книгу.
   - Мммм... Так вот, как они выглядят.
   - Примерно так. Различаются только названием и толщиной. В остальном -- одинаково безвкусны и тошнотворны.
   - Разве можно так говорить о собственных книгах?
   - Это не мои, - устало пробормотал Ниада. - Это какого-то ЧП. Чертова Писателя.
   - Неудивительно, что он так сокращает свое имя.
   - По правде говоря, я не уверен, что его зовут именно так. Я вообще ни в чем не уверен. Просто называть этого человека "ЧП" мне было неинтересно. Чертов Писатель -- вот то, чего он заслуживает. Почитай, если хочешь, и все поймешь.
   В этот момент чайник яростно заклокотал. Струя горячего пара с силой вырывалась из носика. Щелкнула кнопка, и вода постепенно затихла. Видя, что Келли решила воспользоваться его советом и приступила к чтению, Дэлф аккуратно разлил чай. Конфеты он благоразумно отодвинул подальше - никогда не мог остановиться, если добирался до них. Стоило прошуршать бумажкой, разворачивая одну, как в мозгу появлялась навязчивая мысль: "Съесть еще". А затем еще, еще и еще.
   Попивая чай, Ниада незаметно для себя впал в прострацию. Мысли куда-то улетучились, перед глазами чуть покачивался каштановый завиток волос Келли. Когда же девушка оторвалась от книги и подняла голову, ее глаза оказались прямо напротив глаз Дэлфа.
   Тот вздрогнул. Взгляд Келли Фишборн не сулил ничего хорошего.
   - Ита-а-ак. Кто такая Мелисанда?
   - Что? А!.. Понятия не имею.
   Дэлф некстати вспомнил, что на десятой или двенадцатой странице книги герой спасает некую Мелисанду. Обогрев и накормив ее, ночью он получает неожиданную, но от того еще более приятную благодарность.
   По злому року, имя которому было ЧП, героя звали Дэлф Ниада.
   Видя, что слова не убедили, Ниада постарался придать лицу наиболее честное выражение.
   - Келли, я клянусь, что не знаю никакой Мелисанды. Все, что написано в этих книгах -- выдумка. Причем, второсортная. Теперь-то ты понимаешь, почему мне хочется найти этого ЧП? Он взял мое имя, не самое распространенное в Королевстве, смею тебя заверить, и использовал его в своей книге. И не в одной. И еще имел наглость издать их огромным тиражом и разрекламировать повсюду. Ты должна понимать, что мне это не нравится!
   - Но Дэлф, неужели так сложно найти автора этих знаменитых романов? Я читала в интернете, что они на первых местах в рейтингах. Наверняка журналисты уже все раскопали про его жизнь. Сделали же они это про твою и мою. По-моему, ты преувеличиваешь масштабы проблемы. Не забывай, что в нынешнее время очень тяжело сохранять инкогнито. Стоит доверить тайну хотя бы двум людям, как один из них обязательно проболтается.
   "Конечно, - с ноткой злости подумал Ниада. - Уж ты-то проболталась про меня. И что я приду с хлыстом, и остальное. Откуда, интересно, ты это выдумала?"
   Однако вслух он ничего подобного не сказал. Наоборот, устыдился собственных мыслей. Келли подсказала ему очевидный выход. Настолько очевидный, что Дэлф должен был уже давно сам догадаться. Ведь он зарабатывал как раз тем, что отслеживал распространение информации в сети. И вместо того, чтобы воспользоваться этими навыками, зачем-то читал книги, сверял типографскую информацию и искал тайну между строк. В общем, вел себя, как тот самый герой с его именем и фамилией. Пафосно и глупо.
   - Наверное, рано или поздно я бы до этого додумался, но...
   - ...но скорее поздно, ведь так? - Келли подмигнула ему и торжествующе улыбнулась.
   - Так. Я могу воспользоваться твоим компьютером?
   - Конечно. А я пока попробую разобраться, что у тебя там с этой Мелисандой. Знаешь, этот ЧП так смакует эротические сцены, что читать их одно удовольствие.
   - Нет у меня ничего с Мелисандой. Я вообще ее не знаю!
   Дэлф предпочел не заметить вторую часть фразы. В противном случае ему пришлось бы признать, что эротические сцены у Чертова Писателя действительно были весьма и весьма, гм, глубокими.
   - Ты слишком рьяно это отрицаешь...
   Ниада пожал плечами и ушел в комнату, которую Келли высокопарно именовала "Мой кабинет". Необходимость кабинета в квартире медсестры всегда казалась Дэлфу надуманной, но единственный раз, когда он вздумал пошутить по этому поводу, научил его, что Келли чрезвычайно трепетно относится к этому месту.
   Там был массивный стол, на котором стоял компьютер; два книжных шкафа, с книжками, расставленными в некоей, понятной только хозяйке последовательности; огромное зеркало на одной из стен, и полка со всякими безделушками и сувенирами -- в основном подарками Ниады -- под ним; большое кожаное кресло в углу комнаты, прямо под ночником.
   Дэлф включил компьютер и поставил в проигрывателе на повтор заглавную тему из "Индианы Джонса". - под нее лучше работалось.
   Поначалу Ниада все никак не мог простить себе, что сам не догадался воспользоваться интернетом, но потом вспомнил: у него дома не было ни компьютера, ни ноутбука. Необходимость проводить на работе больше восьми часов возле монитора действовала на Дэлфа столь угнетающе, что он отказался даже от телевизора. Старенький радиоприемник и книги -- вот что скрашивало его вечера. А если уж хотелось чего-нибудь другого, то к услугам был весь Лондон со всевозможными кинотеатрами, барами и клубами.
   Через некоторое время поиск, как это часто бывало на работе, настолько захватил Дэлфа, что он отбросил все остальные мысли. Пробуя различные сочетания, Ниада перескакивал с одного поискового сайта на другой; сканировал библиотеки; создавал запросы в справочники; открывал одну за другой страницы, надеясь, что ему повезет... но все было безрезультатно. Таинственный ЧП так и не раскрыл свое инкогнито.
   Дэлф выпутался из сетей всемирной паутины. Тряхнул головой, выбрасывая строчки адресов, крепко засевшие внутри, и оглядел комнату помутневшим взглядом.
   Свернувшись калачиком, в кресле дремала хозяйка кабинета, положив под голову книжку в черной шершавой обложке. Ниада не слышал, как Келли вошла. И, должно быть, это произошло уже давно, раз она уже уснула.
   Повернувшись на стуле, Дэлф взглянул в окно: солнце неудержимо клонилось к закату, пробиваясь сквозь тучи. Шумел дождь. За спиной послышалось, как Келли зевнула.
   - Сколько же я тут сидел?
   - Часов шесть или семь. У тебя на лице было столько решимости, что я побоялась тебя отвлекать. Кстати, почему я никогда не видела, как ты работаешь? Ты становишься сразу таким воодушевленным и слегка сумасшедшим. Как художник, который пытается успеть закончить картину, приняв перед этим смертельную дозу яда.
   - Весьма... поэтичное сравнение.
   - Да ладно, брось. Всего лишь очередной бред трепачки Келли.
   Девушка подмигнула Дэлфу, а он в очередной раз за сегодня понял, что она не так проста, как он думал раньше. "Интересно, насколько я вообще ее знаю?" - подумал Ниада.
   - Нашел что-нибудь?
   - Нет. Я прочитал множество рецензий, огромное количество слухов и домыслов, но ничего правдивого. Перепроверил эти слухи -- ни один не подтвердился. Об издательстве, представляешь, тоже никто ничего не слышал. Оно неожиданно появилось на рынке и выпустило кучу книг --только эту серию, этого автора и про Дэлфа Ниаду. А того адреса, который указан в выходных данных издательства, не существует.
   - Не густо. Я тоже ничего не узнала, кроме того, что ты похотливый и неблагодарный самец. Ты провел с Мелисандой несколько безумных ночей -- однажды вы даже занимались сексом на балконе старинного замка под светом луны, лучшая сцена в книге, как мне кажется. А после ты бросил бедняжку, отправившись в очередное путешествие. Нет, конечно, ты обещал когда-нибудь вернуться, а до тех пор постоянно помнить о ней и прочее бла-бла-бла.
   Дэлф, которому надоело напоминать, что он не имеет к своему книжному тезке никакого отношения, просто поморщился. Келли поднялась и прошла к Ниаде.
   - Да-да, знаю, опять неудачная шутка. Вот, держи свою книгу. Автор пишет коряво, сюжет у него простой, но, признай, чем-то это все завлекательно. Читаешь, проглатывая страницу за страницей. Кстати, чем думаешь заняться теперь?
   - Отправляюсь в магазины. Эти книги кто-то доставлял. Наверняка есть данные компании перевозчика. Там можно будет выйти на типографию, а уж они-то знают, откуда им присылали книжки. Я буду напирать на то, что я обиженный автором человек.
   - Не стоит. Обиженных никто не любит. Лучше представляйся автором. Говори, что взял псевдоним, чтобы никто не подумал, что ты пишешь про себя. А затем заявляй, что исследуешь, как распространяется твоя книга.
   - Хм, - Дэлф нахмурился. - Это может сработать.
   - Конечно! Кроме того, даже если не сработает, то сплетня пойдет гулять и рано или поздно дойдет до автора. И ему придется либо смириться, что вся слава принадлежит тебе, либо раскрыть инкогнито. Уж поверь, я в сплетнях знаю толк.
   Келли самодовольно усмехнулась и подмигнула Дэлфу. Тот встал, ощутив, как затекли мышцы. И принялся, кряхтя, ходить по комнате, разминаясь.
   - Спасибо за чай и за помощь. Я, пожалуй, пойду. Должен заглянуть в пару магазинов, пока они не закрылись.
   - Постарайся держать меня в курсе дел. И заходи как-нибудь в ближайшем времени. У меня тут появилось несколько идей, как можно переплюнуть этого твоего тезку и его Мелисанду.
   Последнюю фразу девушка прошептала прямо в ухо Дэлфу. Ее горячее дыхание так обжигало, что Ниада на секунду едва не потерял голову. Однако, едва он потянулся к Келли, как та вильнула в сторону.
   - Захлопнешь дверь, ладно?
   Дэлф кивнул, посмотрел ей вслед и с удивлением отметил, что книги, до сих пор приносившие одни лишь неприятности, впервые сделали что-то полезное -- изменили Келли Фишборн в лучшую сторону.
   "И все-таки, я должен разобраться: кто за этим стоит и что ему надо", - напомнил себе Ниада.
  
   ***
  
   - Не знаю, приятель. Ничем не могу помочь. Я эти коробки только со склада таскал.
   Коуч -- темнокожий и лысый грузчик в книжном магазине - в своей голубой форме больше походил на заключенного. Возможно, когда-то ему и доводилось сидеть за решеткой. Во всяком случае, взгляд, которым он одарил Дэлфа, был не слишком вежливый, но очень наглый. Хорошо, что Ниада из многочисленных книжных историй уяснил -- информация покупается за деньги. Таким образом, пятьдесят фунтов перекочевали в карман Коуча, и лишь после этого он стал разговорчивым. Дэлф хотел бы заплатить меньше, но, как назло, потратил почти всю мелочь, добираясь сюда. Либо попробовать дать грузчику один фунт, либо просить сдачу. И то и другое не представлялось разумным.
   - То есть, они как-то очутились на складе?
   - Ты точно не псих? - Коуч еще раз внимательно посмотрел на Дэлфа. - Приятель, если бы не имя в твоих документах, я бы даже разговаривать с тобой не стал. Конечно, они очутились на складе. Их туда принесли. Сами по себе книжки на складах не появляются, разве нет?
   У Дэлфа были некоторые сомнения по этому поводу, особенно учитывая, что в предыдущих двух магазинах никто не смог толком объяснить, как именно у них появились коробки с книгами. Но он сдержался и попросту кивнул.
   - Вот. Наверняка их принесли в другую смену. Или завоз был так поздно, что у ребят свои грузчики. Мало ли что случается. Машина в пути застрянет. Или сломается, а потом уже не успевает. Лишний день простоя не с руки. Шофер может и сам покидать, особенно, если книг не много. Этих, правда, было как голубей у Аббатства, но вдруг водитель оказался с напарником? Нет, приятель, всякое могло быть.
   Он говорил так спокойно и рассудительно, что Дэлф решил -- никакой тюрьмы не было. Обычный парень из неблагополучного района. Наверняка, раньше занимался спортом, но случилась какая-нибудь травма. Или пробиться не удалось. Теперь работает здесь, а попутно учится на юриста или менеджера. Пожалуй, первое. Из ребят с подобной судьбой получаются неплохие юристы.
   - Тебе нужен Уинстон, - Коуч поджал губы и закивал, довольный пришедшей ему мыслью. - Да, Уинстон точно должен знать. Он заведует складом. Проблема у тебя необычная, а Уинстону наверняка за день надоело копаться в своих бумажках. Я его сейчас позову.
   - Коуч, - Дэлф не смог удержаться. - На кого учишься?
   - Гражданское право, - грузчик нахмурился и внимательно посмотрел на Ниаду. - А откуда ты знаешь? Слушай, если у тебя дело лично ко мне...
   - Нет-нет! - Ниада выставил руки, мысленно кляня себя за несдержанность. - Просто ты слишком правильно разговариваешь для...
   - Для простого грузчика?
   - Ну, что-то типа того.
   - Ты не первый, кто так говорит, - Коуч усмехнулся. - Барри -- будущий менеджер. Крис -- программист. Джефф вскоре станет экономистом. У нас здесь нет никого, кто бы просто работал грузчиком. Все на кого-то учатся. Эта работа не хуже и не лучше любой другой, приятель. Платят не много, но и таскать не так уж часто надо. Принес со склада, выставил и отдыхай, пока еще чего-нибудь не надо будет перенести или передвинуть. К тому же, нам разрешают брать местные книги. Испортил -- купи, а так -- поставь обратно. Знаешь, сколько сейчас стоят учебники?
   Ниада хотел сказать, что всю информацию можно найти в сети, но вовремя одернул себя. Он и сам предпочитал бумажные книги, хотя и для других целей.
   - Я позову Уинстона, - Коуч сделал пару шагов, но остановился и добавил, не поворачиваясь. - Он, кстати, дипломированный филолог. Пишет обзоры на книги для газет и журналов.
   "Мдам, - подумал Ниада. - Я всегда подозревал, что в книжных магазинах работают какие-то особенные люди, но даже и предположить не мог всю серьезность ситуации".
   Уинстон тоже был смуглым и здоровым. Он мог сойти за боксера-тяжеловеса, но картину портил мешковатый свитер, брюки и... тапки в виде кабанчиков. Тонкие и стильные очки дополняли этот образ возвышенного интеллектуала.
   Коуч представил их друг другу, а сам ушел. Уинстон же, выслушав историю Дэлфа, почесал грудь через свитер и поставил диагноз:
   - Дерьмо.
   Некоторое время Ниада ждал продолжения, но Уинстон, закрыв глаза, размышлял о чем-то своем. Он покачивался с пятки на носок и клыки кабанов, то устремлялись в небо, то смотрели прямо на Дэлфа. Наконец, кладовщик отвлекся от размышлений:
   - Я знал, что эта история пахнет дерьмом. В книге учета стоит моя подпись. И в моей копии квитанции. Настоящая подпись, а не подделка. Я специально сверил. Но я в тот день находился совсем в другом месте -- отвозил статью в редакцию. Приезжаю -- ребята книги в зал носят и на полки выставляют. Я сначала подумал, что без меня приняли, но, оказывается, их принял я без себя. Ха!
   Ниада вежливо улыбнулся и вопросительно приподнял бровь. Уинстон кивнул и продолжил:
   - И книги эти -- дерьмо! Они написаны дерьмовым языком, наполнены дерьмовыми персонажами и рассказывают дерьмовую историю. Знаешь, что случается, если смешать вместе столько дерьма?
   - Дерьмо?
   - В точку! А они увлекательны. Даже для меня.
   Кладовщик нахмурился, поджал губу и пожевал ее.
   - Я тебе ничем не могу помочь. Фирмы, которая якобы сюда это доставила, не существует. Но вот тебе имя -- Айзек Шмидт. У него своя типография неподалеку. Этот парень слегка тронуты, но дело знает. У каждой типографской машины есть свой почерк, если так можно выразиться. По крайней мере, Шмидт утверждает что-то подобное. Возможно, ему удастся узнать, кто стоит за всем этим.
   Уинстон вдруг нагнулся к самому лицу Ниады, отчего тот отшатнулся. Кладовщик перешел на сдавленный шепот, словно кто-то сдавил ему горло:
   - Слушай, а это точно не ты писал? Ты, знаешь ли, похож на себя. Из книг.
   - Нет, - Ниада ответил, пожалуй, даже чересчур резко.
   - Ладно-ладно. Держи меня в курсе дел, если не трудно. Я бы мог сделать из этого неплохую статью.
   - Я постараюсь.
   Дэлф с сожалением отметил, что количество людей, которые просят держать их в курсе, увеличивается, а сам курс становится все более и более расплывчатым. Издательства не существует. Фирмы, которая доставила, не существует. Любопытно будет, если окажется, что не существует типографии, автора, а то и самого Ниады.
   От этой мысли стало холодно. Поежившись, Дэлф вышел из магазина и двинулся к Айзеку Шмидту.
  
   ***
  
   Типография называлась "Общество". Чего или кого именно -- не уточнялось. Просто невзрачная деревянная вывеска с выцветшей краской. Здание было подстать названию -- обшарпанное и давно ожидающее ремонта. Судя по тому, что внутри стояло несколько станков, и все они работали, а вокруг сновали озабоченные люди, что-то пытаясь кричать друг другу сквозь стоящий шум, -- вывеска и помещение не отпугивали заказчиков Шмидта.
   Поймав за руку худого высокого парня с растрепанной прической, Дэлф сумел разузнать, где же скрывается начальство. Это оказалось маленьким кабинетом, сплошь заваленным бумагой. Пачки книжек стояли повсюду. На столе возвышался огромный монитор, а седой мужчина вглядывался во что-то там изображенное, лишь изредка поворачиваясь то в одну сторону, то в другую.
   - Добрый день, - поздоровался Ниада.
   Айзек Шмидт -- если это действительно был он, -- не отозвался. Вместо этого стукнул кулаком по столу, засунул руку в ворох бумаги и достал оттуда телефон. Набрав номер, владелец типографии принялся ждать ответа, барабаня пальцами по столу.
   - Я не вовремя? - спросил Дэлф, но на него вновь не обратили внимания.
   - Мартин! Ты решил меня опозорить? Не притворяйся, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду! Опять эти пустоты, Мартин. Ты хочешь, чтобы я тебя выгнал? Ты прекрасно знаешь, что я могу. И мне будет начхать на твою больную маму, которой ты все время прикрываешься. Она вообще существует? Как ее зовут? Лили?! Мартин, ты издеваешься? Лили Варценфольд? Не бывает человека с таким именем и фамилией. Немедленно переделай, Мартин. Слышишь меня? Все! Что вам надо?
   Последнее уже относилось к Дэлфу. Он немного замешкался от неожиданности, но затем протянул книгу Шмидту.
   - Один мой знакомый, его зовут Уинстон, сказал, что вы можете рассказать мне, кто и где сделал эту книгу.
   Владелец типографии поводил пальцами по обложке, затем раскрыл, взглянул на страницы, поморщился, пролистал немного и фыркнул, пробурчав: "Мартин, ты у них что ли учился?" Добравшись до данных о типографии и издательстве, Шмидт прицокнул языком. Он раскрыл книгу на середине и потянул половинки в разные стороны до тех пор, пока не раздался легкий треск. Айзек тут же остановился, еще раз прицокнул и швырнул книгу на стол.
   - Не имею понятия. Это розыгрыш, да?
   - Никакого розыгрыша.
   - Кто вы такой?
   - Дэлф Ниада.
   Шмидт еще раз посмотрел на книгу, а затем хмыкнул.
   - Подслушали наш разговор с Мартином и решили пошутить, да?
   Вздохнув, Дэлф достал из бумажника документы. Их изучали не так тщательно, как книгу, но настроение они испортили Шмидту почти так же.
   - Идите к черту! Я не могу вам помочь. И передайте Уинстону, чтобы не гонял ко мне всяких идиотов с несуществующими книгами.
   - Она лежит у вас на столе, - Ниада пытался не разозлиться.
   - Она не может существовать. Так не делают книги. Такой типографии нет. Такого издательства нет. Книга сделана идеально. Никаких следов от плохой пропечатки, никаких помарок. Такого быть не может. Вам ясно? А теперь - проваливайте!
   - Эта несуществующая книга продается в любом книжном магазине, - медленно и с достоинством сказал Дэлф. - И я с радостью уйду отсюда.
   Хлопнув дверью чуть сильнее, чем хотелось бы, Ниада вновь оказался в общем зале. Продвигаясь сквозь царящую здесь суету, он нечаянно столкнулся все с тем же парнем, который тащил стопку листовок. Бумаги рассыпались, парень выругался, а Дэлф, смутившись, принялся их собирать. На листовках была изображена странная фигура -- что-то вроде обычной шестеренки, но с пятью зубчиками. Черная, на желтом фоне, она необъяснимо притягивала Ниаду. Воспользовавшись тем, что парень отвлекся, Дэлф сунул одну из листовок между страниц многострадальной книги.
   Он помог собрать оставшуюся пачку, еще раз извинился и вышел из типографии. На улице, воровато оглянувшись, Ниада украдкой взглянул на листовку, захлопнул книгу и поспешил прочь.
  

Глава третья

   1. Махоуни
  
   Когда-то давным-давно у Норы Махоуни было прошлое. Оно делилось на вчера, позавчера, неделю, месяц, год назад и так далее. Тогда же, впрочем, существовало и будущее.
   Сейчас не осталось ничего, кроме настоящего.
   Все перемешалось, и происходившее два дня назад было неотличимо от событий десятилетней давности. Одно сплошное "когда-то давным-давно".
   Нора пробовала вести дневник или записывать события на календаре, но это срабатывало только с короткими лаконичными записями. Что-нибудь вроде: "гуляла", "работала", "ходила на футбол". Факт оставался фактом, а вот детали его ускользали.
   Но некоторые события она помнила очень четко. Например, тот визит в бар, в который она познакомилась с Финном Броганом.
   Это было в начале мая. Повсюду пахло весной, и каждый день Нора вставала утром с мыслью, что сегодня можно будет выйти в платье; но смотрела за окно, вздыхала и доставала из шкафа пальто. Затем приходилось идти на работу и проводить там весь день. А по вечерам она отправлялась на прогулку, и как-то так получалось, что к ночи она уже была в каком-нибудь баре.
   Сейчас Нора не носит пальто, не ходит на работу или по барам. Но прогулки остались, как и Финн Броган.
   В тот вечер он все так же походил на эльфа-металлиста, но на самом деле был инженером на каком-то испытательном заводе, а по факту -- главным конструктором. Финну нравилось слово "инженер", потому он сопротивлялся, когда его пытались называть как-то иначе. Это был один из маленьких "бзиков" Брогана. Не самый неприятный для окружающих.
   Сложно сказать, кто кого подцепил на крючок тогда в баре. Нора и Финн были странными даже по самым толерантным меркам, хотя и каждый по-своему. И незаметно для себя два минуса соединились в большой плюс.
   Плюс выпивка, плюс секс, плюс интересная, пусть и странная, беседа.
   Держа сигарету в тонких пальцах, Финн Броган сидел в кресле. Нора Махоуни обнимала его колени, устроившись на ковре. Они уже давно оделись, потому что по логике неозвученной договоренности Финну скоро надо было уходить.
   Чтобы все осталось в рамках приличия.
   - Отвратительно! - сказала Нора, когда подумала об этом. - Ну почему так?
   Она встала и подошла к стене. Застыв возле участка, на котором в некоторых местах была содрана краска, Нора закрыла глаза.
   - Вся моя жизнь -- это борьба за ширину дивана, - произнесла она. - С самого детства. Мои родители, только и делали, что детей, а покупка мебели представлялась им процессом, который, видимо, должен происходить как-нибудь сам по себе. Порой они казались большими детьми, чем я, потому не могу сказать, что удивилась бы, найдя в Рождество письмо для Санты с просьбой о мебели.
   Финн Броган тем временем развернул кресло. Теперь он смотрел на спину Норы. Несколько секунд в его голове боролись два образа -- тот, который был перед глазами, и совсем недавний, где были видны родинки, похожие на "Большую медведицу".
   - Мы спали вповалку на большом диване. Большой? Ха! Для одного человека -- возможно. Но ведь нас было пять. Пять разновозрастных детей, которые вынуждены были помещаться на одном диване. И каждый из нас любил во сне развалиться поудобней или повернуться и спать по диагонали. Но мы были обречены на вытянутые по швам руки и ощущение чужого тела, лишь стоит чуть сдвинуться в сторону. С того времени я всегда чувствую себя так, будто рядом со мной люди, которые готовы покуситься на мой диван.
   Нора замолчала, но от стены не отошла. Финн потушил сигарету и подергал серьгу в правом ухе.
   - Ты хочешь спросить, почему я разговариваю, стоя лицом к стене? - спросила Нора. - Это, как в театре. Только не думай, что там все разговаривают со стенами. Нет-нет. Просто та часть сцены, которая обращена к зрителям, считается четвертой стеной. Актеры должны играть так, будто там никого нет. Но есть прием, когда в какой-то момент спектакля вдруг идет обращение не к партнеру, а к зрителям, и затем все возвращается на круги своя. Если правильно на этом сыграть, то это производит эффект. Только не знаю, какого эффекта я хочу добиться. Я же не актриса.
   Она вздохнула, повела рукой по воздуху, а затем резко опустила вниз.
   - Понимаешь, Финн, я такая, как есть, я не буду другой. Я не жду принца не белом коне. Да и на любом другом тоже. Полным-полно на самом деле этих принцев. Только успевай хватать, а мне они не нужны. Зачем? Помню, в школе писали сочинение о будущей профессии. Мое сочинение состояло из семи слов. Получила самый низкий балл, но мне действительно нечего было больше сказать. "Я такая, как есть, я останусь такой". Это всегда казалось мне притягательным: жить, не меняясь, потому что тебя все устраивает. Хотя, кто может знать что-то о подобных вещах?
   Если бы Нора в тот момент обернулась, то заметила бы гримасу боли на лице Брогана. Однако она сделал это секундой позже, когда Финн уже вновь овладел собой.
   Нора Махоуни подошла к мужчине, но в этот раз не стала класть голову ему на колени, а села на них лицом к Финну.
   - Хочешь, я расскажу про тебя? - Броган ухмыльнулся и легонько поцеловал Нору в бровь. - Не отвлекай. Так вот, у некоторых людей зима наступает, когда в магазинах устраивают распродажи осенних коллекций. У других, когда батареи не греют, а сквозь огромные щели в окнах просачивается холодный ветер. У тебя все гораздо проще. Твоя зима начинается, когда ты влюбляешься. Сегодня вечером ты замерз, но я тебя обогрела. И теперь я вот думаю про эту свою ширину дивана... Ты ведь очень худой, Финн, а мне совсем не хочется, чтобы ты сейчас куда-то уходил. Как считаешь, готов стерпеть мою ненависть и остаться ночевать здесь?
   Броган улыбнулся еще больше и чуть пожал плечами.
   - Не спеши веселиться, - заметила Нора. - Тебе придется спать у стенки, а не с краю. Хотя, стенка -- это тоже край. Надеюсь, только, что мы не обнаружим толпу зрителей, которые будут хохотать, глядя на нас. Мне вовсе не хочется убирать стенку, чтобы набить им морду. Но если придется, ты ведь поможешь? Отлично! Пойдем и проверим, нет ли там кого!
   Это было когда-то давно. Но Нора точно знала, что именно этот вечер можно считать точкой отсчета.
  
   2. Валентайн
  
   Блэк проснулся от стука в дверь.
   Он дернулся на стуле и едва не упал с него. Валентайн огляделся - яркий свет из окна, шум машин, голоса людей -- наступило утро.
   Мышцы от неудобной позы затекли, но больше всего болел живот -- все-таки подушка безопасности в автобусе не смогла полностью уберечь от удара об руль. Валентайн слегка размялся, чтобы хоть как-то унять эту ноющую боль по всему телу. Тем временем в дверь постучали снова.
   Посмотрев на матрас, Блэк увидел, что Кира все еще спит. Не желая будить девушку, он нехотя побрел к двери.
   За ней стоял полисмен.
   - Блэк Валентайн, не так ли? Угнанный автобус на остановке неподалеку. Пропавший водитель пока не найден. Мы сейчас едем в участок. Говорить, говорить.
   - Ясно...
   Блэк с досадой нахмурился. Вчера он совершенно не подумал о таком повороте дел. По всему автобусу были его отпечатки. Валентайн пару раз бывал за решеткой за мелкое хулиганство. Ничего серьезного -- обычные подростковые шалости, чуть выходящие за ту грань, которую устанавливал закон.
   Но отпечатки с них тогда снимали.
   А если вспомнить, что салон автобуса был забрызган кровью Киры, то стоило удивляться отсутствию группы захвата. Хотя, кто его знает, что происходит на улице и в коридоре? Там было тихо, но это ничего не значило.
   - Вы позволите мне предупредить о своем уходе?
   - Конечно, не будем волновать леди, - полисмен добродушно подмигнул Блэку.
   Валентайн прошел в комнату, склонился над диваном и тронул Киру за плечо. Девушка тут же проснулась.
   - За мной пришли. Это полиция. Насчет вчерашнего автобуса. Там всюду мои отпечатки пальцев. Придется поехать и ответить на их вопросы.
   - Они тебе не поверят, - прошептала девушка, опасливо косясь в сторону двери. - Лучше придумай что-нибудь больше похожее на правду.
   - Я постараюсь. Ключи на столе. Закрой, когда будешь уходить. Если не станешь искать меня -- кинь в почтовый ящик.
   Кира ничего не ответила, но Блэк почему-то был уверен, что она, так стремительно войдя в его жизнь, не собиралась тут же из нее пропадать.
  
   ***
  
   Полицейский усадил Валентайна на заднее сидение, закрыл двери, но не стал надевать наручники.
   - Все равно никуда не сбежишь.
   Блэка продолжало волновать то, что полицейский был один.
   - Где ваш напарник? - спросил он, когда автомобиль тронулся.
   - Я оставил его дома, высыпаться. Он недавно женился, дело молодое. Ах, любовь, любовь.
   Машина чуть подпрыгивала на каждой кочке. Валентайна трясло и мотало на заднем сидении, в то время как полицейский, казалось, всего этого не замечал. На одной из кочек Блэк подпрыгнул так сильно, что ударился головой о потолок. И за время этого полета он увидел нечто ему не понравившееся.
   "Раньше они были другими..." -- Валентайн был уверен.
   - А что, в полиции теперь ходят в розовых туфлях?
   - Ты разве не в курсе? Преступники недоуменно пялятся на обувь. Они начинают хохотать в истерике. А мы берем их тепленькими. Без проблем, без проблем.
   - И розовый галстук? - Блэк не видел, он говорил по наитию.
   - Костюм должен гармонировать с туфлями.
   - Как вас зовут? - спросил Валентайн и вцепился руками в решетку, разделяющую водителя и пассажира.
   - Ты и сам знаешь как.
   - Мистер Пинки...
   - А ты забавен, знаешь ли...
   Мистер Пинки вел автомобиль, не смотря на дорогу. Он жал педали в каком-то странном танце, при этом вращая руль из стороны в сторону. Машина дергалась, резко брала старт с места, сворачивала за секунду до столкновения с другими.
   Блэк никак не мог сосредоточиться на словах собеседника. Внимание отвлекали фрагменты жизни, упорно встающие перед глазами. Как назло, все было какое-то мелкое и убогое. Ожидаемых воспоминаний о вечном и прекрасном не случилось.
   Валентайн боялся.
   - Успокойся, все будет просто прекрасно. Тебе не о чем беспокоиться. Ни о чем не думай. Понимаешь, это такой вот секрет. Ах, тайны, тайны.
   - Что вам от меня нужно?
   - Ты и сам прекрасно знаешь.
   Блэк наконец-то смог оторвать взгляд от дороги -- они выехали на пустынное шоссе, и мгновенная смерть от столкновения чуть отдалилась. Посмотрев на мистера Пинки, Валентайн поразился тому, как тот уверенно выглядит. Он совершенно точно знал, что настанет время и Блэк отдаст розовые очки.
   "Если бы я знал, как это сделать, то наверняка бы уже их отдал", - подумал Валентайн и тут же устыдился подобных мыслей. Он вспомнил вчерашний разговор с Кирой; ее грусть и тоску по тому, чем пришлось пожертвовать.
   - Выворачивай карманы и без шуток.
   Мистер Пинки достал пистолет. Второй рукой он продолжал держать руль.
   Блэк покорился. Все равно там не было ничего, кроме мелочи и телефона. Бумажник он предусмотрительно решил с собой не брать.
   - Теперь снимай ботинки и одежду.
   - Только не говорите, что вы собираетесь меня изнасиловать.
   - Я - нет, но вот другие...
   Мистер Пинки смеялся противно и дребезжаще. Как старая побитая машина на кочках.
   Едва Валентайн разделся, как автомобиль остановился.
   - Давай, выходи живее, слышишь, ну?
   Блэк вылез, и машина тронулась с места.
   Он остался стоять на обочине в одних трусах.
  
   ***
  
   Блэк брел вдоль дороги, порой поднимая руку и пытаясь остановить редкие автомобили, проезжающие мимо. Кажется, это шоссе не пользовалось популярностью.
   Восхищенные или возмущенные его видом водители сигналили и уносились вдаль. Асфальт под ногами был холодный и противный. Изредка попадались мелкие острые камешки, которые впивались в ступни. Валентайн продрог и чувствовал, что после такой прогулки непременно заболеет.
   Он ненавидел мистера Пинки, выжечь его и спалить!
   Когда пошел дождь, Блэк понял, что весь мир настроился против него. Если раньше он думал, что продрог, то теперь осознал, насколько ошибался. Настоящий ливень обрушился на Валентайна. Поднялся ветер. Он налетал, едва не опрокидывал Блэка с ног и тут же отступал, давая передышку.
   Насколько помнил Валентайн -- такое поведение было характерно для мистера Пинки.
   В какой-то момент идти стало совсем невмоготу. Тогда, потратив остатки сил, Блэк согнул первый же дорожный знак, который ему попался на глаза. Получился небольшой навес, под которым можно было сидеть и делать вид, что это замечательное укрытие от дождя.
   Естественно, что на самом деле все было не так.
   Дождь шел косой, а потому продолжал поливать Валентайна. Ветер тоже не обратил никакого внимания на знак. По сути, пользы от укрытия не было, но Блэк упорно продолжал сидеть там - он не знал, что делать дальше.
   Когда вдалеке показался очередной автомобиль, Валентайн выскочил на дорогу и принялся размахивать руками. Машина слегка притормозила, и тут раздался звук полицейской сирены, а слепящие огни вспыхнули в пелене дождя.
   "Мистер Пинки? - устало подумал Блэк. - Все равно. Пусть даже он. Внутри тепло".
   Автомобиль подъехал ближе и, вняв мольбам Валентайна, остановился.
   Полицейский, вылезший из патрульной машины, на первый взгляд не был похож на мистера Пинки. Обычный мужчина средних лет с небольшим шрамом над правой бровью. Как будто кто-то пытался воткнуть ему нож в глаз, но промахнулся, и лезвие лишь скользнуло по кости.
   - И что мы здесь делаем? - спросил полисмен.
   В тот момент состояние Валентайна было далеко от радужного и скорее напоминало черную бездну, в которую сколько не заглядывай, но дна не видно. Поэтому первой реакцией был нервный смешок.
   - Мерзну, - буркнул он следом. - Мокну. Жду, пока закончится дождь.
   - Зря. Дожди сегодня будут до самого вечера. Садись в машину, расскажешь, что произошло.
   Блэк решил последовать совету. Однако возник резонный вопрос: как именно рассказать? Ясно было, что мистер Пинки и розовые очки не должны фигурировать, иначе полицейский просто-напросто отвезет Валентайна прямиком в больницу.
   - Меня ограбили, - сказал Блэк, сев в прогретую машину. Он вновь оказался за решеткой, но теперь это беспокоило его в меньшей степени.
   - Ясненько
   Полицейский, казалось, не удивился. Наверное, что-то подобное он и ожидал услышать.
   - Я голосовал, один мужчина согласился меня подвезти. Но затем мы свернули на это пустынное шоссе, он наставил пистолет, велел раздеться и высадил. Я пытался кого-нибудь остановить, но все лишь проезжали мимо. Потом пошел дождь.
   - Да, нам сообщали о мужчине в неподобающем виде, бредущим вдоль дороги.
   Тепло начинало разливаться по телу. Кожу словно атаковали тысячи иголок. Из глаз внезапно потекли слезы. Валентайн шмыгнул носом.
   - Это ты согнул знак?
   Полицейский поймал взгляд Блэка в зеркале заднего вида.
   - Да.
   - Ясненько. Сейчас поедем в отделение, составим фоторобот мужчины, который тебя обокрал, найдем какую-нибудь одежду и выпишем штраф.
   - За что?!
   - За порчу государственного имущества. Не волнуйся, это не много.
   Валентайну внезапно стало обидно до глубины души. Он не знал, насколько она глубока, но чувствовал, что предел достигнут. Однако слов, чтобы передать эту обиду, не нашлось. Блэк лишь изумленно смотрел в окно и шмыгал носом.
   - Там где-то есть плед. Укутайся, а то подхватишь простуду.
   - Спасибо, - буркнул Валентайн. - Уже.
   Но в плед он все-таки завернулся.
  
   ***
  
   В участке был переполох. Блэк не так часто бывал в подобных местах, но на его взгляд полисмены уж слишком возбужденно переговаривались друг с другом, а количество людей в наручниках поражало воображение. Как будто кто-то разом решил арестовать целый стадион.
   - Что происходит?
   Спаситель Валентайна остановился возле дежурного. Сам Блэк стоял рядом, все так же укутанный в плед и шмыгал носом.
   - Какой-то тип в полицейской форме и служебной машине носится по городу и арестовывает тех, кого мы давно не можем поймать. Затем он звонит сюда и сообщает, куда нужно подъехать.
   - Ясненько. Кто-то из бывших наших?
   - В том-то и дело, что нет! Мы не можем понять: откуда он взялся? К тому же, сами задержанные не могут толком описать его.
   Зазвонил телефон. Дежурный вздрогнул и посмотрел на аппарат с ненавистью
   - Кажется, еще один, ребята. Кто поедет?
   Раздался нестройный хор голосов, и Блэк заметил в них преобладающее недовольство. Конечно, приятно, когда кто-то делает за тебя работу, но мистер Пинки -- никаких сомнений, что это был он -- оставлял полицейским рутину и возню с бумагами.
   Полисмен нашел для Валентайна потертые джинсы и плотную клетчатую рубашку. Еще обнаружились сапоги подходящего размера. Все это в сумме превращало Блэка в среднестатистического фермера, каковыми их принято изображать в кинолентах. Запах, шедший от одежды, только усиливал впечатление.
   - Извини, нет ничего другого, что подходило бы по размеру.
   Валентайн в ответ лишь пожал плечами. Это все окажется в мусорном ведре сразу же, как только он доберется до дома. Затем Блэк примет душ, закутается в одеяло и будет пить горячий чай с виски, надеясь, что Мистер Пинки нашел себе новую страсть - "неуловимый мститель без маски".
   После составления фоторобота "похитителя" и подписания разного рода бумажек, Блэк Валентайн в третий -- и, как он надеялся, в последний -- раз в течение прошедших нескольких часов, оказался в полицейской машине. Усатый и одышливый толстяк хмурился всю дорогу, пока вез Блэка домой.
   Немногочисленные знакомые, встретившиеся на пути к квартире, вежливо кивали, но удивление, вызванное нарядом Валентайна, отчетливо читалось в их глазах. Однако, Блэку на это было наплевать.
   То, что миру и справедливости на него тоже наплевать, он понял, когда обнаружил, что на стук и звонки в собственную дверь никто не откликается. Спустившись вниз, Валентайн проверил почтовый ящик -- но и там было пусто. Кира ушла, заперев дверь, и не озаботилась оставить ключи.
   Справедливо рассудив, что это не взлом, поскольку он тут живет, Блэк взял небольшой разгон и вышиб замок плечом. Все-таки отсутствие хороших запоров иной раз может пригодиться.
   Внутри все было так, как он оставил, когда уходил, лишь матрас аккуратно заправили одеялом.
   И, разумеется, никаких следов Киры.
   Обойдя квартиру, Валентайн не нашел записки. Отсутствовала даже надпись губной помадой на зеркале, которую некоторые женщины обожают оставлять перед уходом. Блэк пожал плечами. Раздумывать о причинах ухода девушки не имело никакого смысла. Насколько он знал женщин, истина лежала в огромном множестве, начинающемся от "за продуктами" или "на работу" и заканчивающимся "увидела огромного енота и пошла погладить, покормить и пристроить в добрые руки". Во всяком случае, хотелось верить, что это никак не связано с мистером Пинки.
   Переодевшись в теплую одежду -- хотя и в ней его продолжило знобить -- Валентайн открыл холодильник. Хотелось выпить. Джин, бренди, виски, коньяк, водка -- что-нибудь крепкое и обжигающее. Но было лишь пиво.
   В голове помутилось. Блэк смотрел на бутылки и чувствовал, что ноги пробирает мелкая дрожь. "Горячее пиво спасает от простуды", - вспомнил он. Достав целую упаковку, он вылил все в кастрюлю и поставил ее на огонь.
   Рухнув на матрас, Валентайн залез под одеяло, сжался в комок и постарался как-то заставить себя не дрожать.
   ***
  
   Он проснулся от жара. Откинув пропитавшееся потом одеяло, Блэк попытался встать, но стоило лишь приподнять голову, как мир сделал поворот вокруг своей оси. Измученный организм не смог выдержать подобной метаморфозы, и Валентайн вновь опустил голову на подушку.
   - Лежи. Тебе сейчас нужен отдых. Я ненадолго уйду, за лекарствами, а ты постарайся еще поспать.
   Голос был знаком, но Валентайн не смог вспомнить, кто это. Облизав пересохшие губы, Блэк попытался что-то сказать.
   Тотчас же одна рука приподняла голову, а вторая поднесла ко рту кружку с водой. Валентайн жадно выпил ее всю. Вода стекала по губам, капала на одежду и постельное белье. Блэк не видел лица, однако мог совершенно точно утверждать, что поила его женщина. Мысли закрутились вокруг этого факта, но тут Валентайн поперхнулся, закашлялся, и нужный образ исчез.
   - Не торопись. Если понадобится, я налью еще.
   - Все, - прошептал Блэк. - Больше не надо.
   - Хорошо. Теперь -- спи. И постарайся ничего здесь не спалить. Тебе понадобиться новая кастрюля, ты слышишь? Что ты там пытался приготовить?
   - Пиво, выжечь его и спалить...
   - Это у тебя получилось. Представляешь, какой запах здесь стоял? Не все болезни лечатся пивом.
   - Да. Джин. Ром. Водка.
   - Все с тобой понятно. Но я лучше схожу в аптеку. Спи.
   Судя по звукам шагов, спасительница направилась к двери. Каждый раз, когда Валентайн пытался пошевелить глазами, голову пронзало иглами, поэтому он просто смотрел в потолок.
   В затылке родилась ноющая боль, оформившаяся во внезапную мысль.
   - София?
   Спасительница остановилась. Какое-то время она молчала, а когда заговорила, то Блэку показалось, что ее голос зазвучал как-то иначе. Будь Валентайн здоров, он, пожалуй, смог бы определить интонацию, но сейчас у него это не вышло.
   - Нет. Не София. Спи.
   Дверь скрипнула, шаги зазвучали в коридоре, а затем и вовсе стихли.
   Блэк постарался последовать совету.
  
   ***
  
   В следующий раз Валентайн проснулся от холода. Несмотря на одежду и одеяло, которым Блэка заботливо укрыли, дрожь была настолько сильной, что он никак не мог пошевелиться. В горле -- сухой раскаленный песок, который скребли наждачной бумагой. Валентайн почти слышал этот звук.
   - Пей.
   Все тот же знакомый голос. Все та же кружка, но теперь в ней был горячий и ароматный напиток. Вкус Валентайн не распознал, наверняка какое-нибудь лекарство.
   Зубы стучали и больно бились о керамический край кружки. Блэку казалось, что он вот-вот откусит от нее кусок. Не замечая температуры напитка, он глотал, чувствуя, как по горлу и всему телу растекается блаженное тепло. Когда Блэк покончил с одной порцией, в него почти насильно влили вторую. Язык и все во рту было обожжено. Никакого вкуса Валентайн уже не ощущал.
   Дрожь постепенно отступала. Осталась лишь боль во всем теле. В каждой клетке.
   Где-то вдалеке послышались шаги, а затем скрип открываемой двери. Блэк попытался приподнять голову, чтобы посмотреть, кто же это там пришел.
   - Исчезни!
   В ответ на крик послышался тихий гадливый смешок и больше ничего. Валентайн приподнял голову, но никого не увидел, лишь распахнутая дверь -- и все. Он повернулся к спасительнице. В глазах помутилось, мир вновь попытался сделать оборот, но Блэк задержал его на мгновение.
   Девушка изменилась, но это по-прежнему была Кира.
   - Привет, - попытался сказать Валентайн, но выдавил из себя лишь нечто нечленораздельное.
  
   ***
  
   Блэк лежал на спине и смотрел в потолок. Едва он пробовал привстать, как начинало мутить. Спать больше не хотелось, хотя текущее состояние мало чем отличалось ото сна. Разве что глаза открыты. Ну а в остальном -- полудрема-полубред.
   Особенно хорошо во все это вписывался рассказ Киры, который Блэк безуспешно пытался осознать...
  
   "Один маленький мальчик всегда хотел быть смелым. Очень смелым. Чтобы ничего не бояться. Мальчика никто не задирал, не обижал, как раз наоборот. У него было много друзей, хорошие родители, добрые учителя... но этого было мало, ведь в сердце мальчика жил страх. Страх смерти.
   Дело в том, что однажды мальчик увидел, как машина сбила человека. Насмерть. Пешеход переходил дорогу по всем правилам. Ни одной машины вокруг. Но она вдруг вылетела из-за поворота и помчалась прямо на человека. А тот стоял и не мог пошевелиться. Наверное, парализовало от испуга и неожиданности. И человек умер.
   Мальчик никому не рассказывал, что он это видел, но с тех пор в его сердце поселился страх. Страх того, что он умрет так же внезапно, как и тот человек. Даже если всю жизнь следовать правилам и оберегать себя, то непременно отправляешься на тот свет.
   Это было несправедливо, так думал мальчик. У детей свои понятия о справедливости, хотя они чаще говорят "не честно". Вот и мальчик говорил, что смерть не честная. Она всегда приходит неожиданно, и от нее почти невозможно спастись.
   Мальчик жил в страхе, постоянно скрывая его от других. Он боялся, что стоит лишь ему признаться, как посыплются насмешки и подначки.
   Поэтому один маленький мальчик хотел быть смелым..."
  
   Валентайн после долгих размышлений понял, что история кажется ему не законченной.
   - А дальше? - спросил он, и услышал смешок Киры.
   - А дальше -- в следующую ночь. Если ты меня не выгонишь...
  
   ***
  
   На следующий день Блэк уже мог вставать и ходить, хотя его по-прежнему мутило, а мышцы изнывали так, словно он вчера несколько часов провел в спортзале. В остальном Валентайн был в норме. Пик болезни миновал, и Блэк знал, кого за это благодарить.
   За завтраком ложка выскальзывала из пальцев, но он с маниакальным упорством продолжал сжимать ее. Прихлебывая аппетитный бульон, Валентайн намеревался расправиться с тарелкой достойно. Хватило и того, что первую порцию Блэк перевернул прямо на себя. Пришлось очень быстро, пошатываясь и задевая углы, бежать в ванную и переодеваться. В последнее время ему очень не везло с одеждой. Она то пачкалась, то рвалась, то куда-нибудь пропадала.
   "Возможно, мистер Пинки тем самым дает понять, что гардероб несколько устарел?"
   Не успела эта мысль прийти Валентайну в голову, как он улыбнулся. Силы возвращались - он уже был способен шутить и рассуждать о мистере Пинки безо всякого страха.
   Но вот следующая мысль ему не понравилась.
   "Можно шутить, можно насмехаться, но как его победить? Как победить того, кто в одиночку арестовывает давно разыскиваемых преступников? Того, кто обладает нечеловеческой силой и таскает с собой крокодилов?"
   Множество вопросов, ни одного ответа - ощущение полного бессилия.
   - Что случилось? У тебя такое лицо, будто ты сейчас опять свалишься с температурой. Только не надо говорить, что я приложила недостаточно сил для твоего выздоровления.
   Кира настороженно посмотрела на него и даже сделала шаг к Валентайну.
   - Нет, ты сделала все, что надо. Спасибо.
   Блэк помотал головой, и в этот момент ложка все-таки выскользнула из руки. Она ударилась о пустую тарелку, и громкий противный звук разнесся по всей квартире.
   - Ты явно не в себе...
   - Я как тот маленький мальчик из твоей истории. Очень хочу быть смелым. Очень-очень. Ведь у меня есть свой страх, выжечь его и спалить.
   - Да, есть, - Девушка печально посмотрела на него.
   - В конце истории мальчик становится смелым и побеждает страх?
   - Я не знаю. Я бы очень хотела сказать, что ты прав, но я действительно не знаю. Это не моя история, и она еще не закончена.
   Кира покачала головой. Воцарившееся молчание разорвала веселая кельтская мелодия, резко диссонировавшая с обстановкой в квартире.
   Блэк встал и пошел к источнику звука. Им оказался пакет, лежавший на полу у двери. Обычный целлофановый пакет. Белый, с каким-то невнятным рисунком и надписью "Ждем снова".
   Внутри Валентайн обнаружил свой телефон, монеты, смятые банкноты и одежду. Все то, что мистер Пинки вынудил его отдать, когда играл в полицейского.
   Телефон закончил звонить до того, как Блэк успел ответить на вызов, но мелодия заиграла вновь. Валентайн посмотрел на экран -- номер незнакомый. Отчего-то холодея, хотя звонить мог кто угодно, Блэк принял вызов.
   - Да? - хотел сказать он, но в горле пересохло. Пришлось прокашляться. - Да?
   - Это полиция. Блэк Валентайн?
   Голос был смутно знаком. Кажется, именно такой и был у полисмена, который подобрал его на шоссе.
   - Да, это я.
   - Мы нашли человека, который тебя ограбил. Необходимо, чтобы ты пришел и опознал его. Сможешь это сделать сегодня?
   - Боюсь, что нет. Я болен.
   - Это не займет много времени.
   - Хорошо, я попробую заскочить.
   - Отлично. Надеюсь, дорогу помнишь. Ждем снова.
   В трубке послышались гудки, которые эхом отдавались в голове Блэка.
   - Ждем снова, - зачем-то повторил он.
   Телефон выскользнул и с громким стуком упал на пол. Задняя панель отлетела в одну сторону, аккумулятор в другую. Валентайн не заметил этого. Ему хотелось верить, что это все -- дурацкое совпадение, но он не мог себе позволить подобной беспечности.
   Блэк стоял так очень долго, как ему самому показалось. Только когда Кира встала и начала собирать телефон, Валентайн сдвинулся с места.
   - Откуда здесь этот пакет? Мистер Пинки забрал у меня телефон, мелочь и одежду. Все. Я остался на обочине в одних трусах. А теперь это здесь. В пакете, выжечь его и спалить!
   - Не знаю. Он был тут, когда я пришла.
   - Точно?
   - Точно, - Кира не отвела взгляд. - Ты меня в чем-то подозреваешь?
   - Нет, - Блэк отвернулся.
   Взяв из руки девушки собранный телефон, он бросил его обратно в пакет. Что-то из этого надо будет оставить -- к примеру, сим-карту. Остальное следует выкинуть. Валентайн испытывал отвращение к внезапно появившимся в доме вещам. Это значило, что мистер Пинки приходил сам или кого-то присылал. Но он был здесь.
   "Исчезни!" - вспомнил Блэк и скривился, словно от боли. Кому она это говорила? Стоило спросить, но есть риск нарваться на еще одно "Ты меня в чем-то подозреваешь?"
   Что он, в сущности, знает об этой женщине?
   Сомнения. Одни лишь сомнения, недоверие и подозрительность.
  
   ***
  
   Они стояли возле полицейского участка. Впереди была неизвестность, приправленная острым ощущением ловушки.
   Блэк нервничал. Это проявлялось не в движениях, не во фразах, а во внутреннем предчувствии ошибки, которую он сейчас совершит. Вдобавок, организм еще окончательно не оправился после болезни. Блэка слегка знобило и подташнивало. Лучший момент для нападения трудно было выбрать. Разве что, когда он лежал без сознания, но там с ним была Кира.
   Сейчас Валентайн решил идти без нее.
   - Ты уверен, что справишься один?
   - Уверен, - Блэк сделал шаг к двери.
   - Наверное, я должна сказать тебе: "будь осторожен" или "смотри в оба". Но я промолчу. Ты -- молодец, раз на это решился. Возможно, мальчик сможет победить свой страх.
   - Возможно, - прошептал Блэк, но не был уверен, что Кира это услышала.
   Он несколько секунд стоял возле двери, прежде чем открыл и вошел.
   Оказавшись среди толпы полицейских, Валентайн поежился. Его опять пробрал озноб. Почудилось, что он без одежды, весь продрогший, промокший и закутанный в плед. Но стоило лишь провести по штанам, убедиться, что они на месте, как решимость вернулась. Блэк подошел к столу дежурного.
   - Блэк Валентайн, - представился он. - Меня вызвали на опознание.
   - Кто именно?
   - Он не назвал имени, - растерялся Валентайн. - Просто позвонил, сказал, что нужно прийти на опознание. Меня ограбили. Сказали, что нужно провести опознание именно сегодня.
   От волнения речь стала сбивчивой. Блэку было неуютно и стыдно, будто он стоял в школе перед директором и не мог внятно объяснить, за что толкнул одноклассника. При этом Валентайн точно знал, что прав, но с тревогой ожидал сурового взгляда, длинных нотаций и чего-нибудь вроде: "Советую хорошенько подумать над своим поведением, молодой человек. Нам не нужны здесь антисоциальные элементы".
   Но дежурный не стал делать ничего такого, а вместо этого задал очень правильный вопрос, за который Блэк преисполнился благодарности к этому молодому парню в тонких очках.
   - Как выглядел офицер, который вел ваше дело?
   Валентайн описал полицейского, подобравшего его на дороге. Рассказал о том, что происходило в тот день. Еще раз представился. Последнее было не нужно -- дежурный уже куда-то звонил -- но Блэк словно напомнил самому себе, кто он такой.
   Иногда это очень необходимо.
   - Чет? Слушай, у тебя дело об ограблении парня, которого затем оставили на обочине? Да, в дождь. Да, в тот день, когда безумствовал неуловимый мститель. Да-да. Ты приглашал на опознание? Блэк Валентайн, ага. Он пришел. Направить к тебе? Хорошо.
   Дежурный повесил трубку.
   - Пройдете по тому коридору, справа будет табличка Чет О'Райли. Вам туда.
   - Хорошо, спасибо.
   Стоило полицейскому указать направление, как Блэк и сам вспомнил дорогу.
   "Неуловимый мститель? - подумал Валентайн. - Уже и окрестить успели. Интересно, стоит ли сказать, что человек, ограбивший его, и есть "неуловимый мститель"? Наверное, нет. Все равно нет никаких доказательств, да и это вызовет лишние расспросы".
   Он прошел к кабинету и, к своему облегчению, эту дверь открыл уже абсолютно спокойно. Полицейский действительно оказался тем же самым. Он кивнул Блэку, и жестом пригласил следовать за ним.
   - Самое интересное, что парень сам к нам пришел. Сказал, что хочет написать чистосердечное признание. Мол, это шутка такая дурацкая. Он раскаивается в содеянном и желает смягчить вину, - рассказывал полицейский на ходу.
   - Это ему поможет?
   - Конечно. Может отделаться штрафом за причиненный ущерб. Чем болеешь?
   - Сильная простуда. Возможно -- ангина и воспаление легких.
   - Ясненько. Не забудь сказать об этом судье. Вышибешь из этого мерзавца лишних пару сотен. Впрочем, сначала давай его опознаем.
   Полицейский был в хорошем настроении. Он насвистывал и постоянно улыбался. Блэк догадывался, что причиной служила легкость, с которой было раскрыто дело. С тем фотороботом, который он составил, и с отсутствием каких-либо примет, надежды, что преступник будет найден, не было никакой. Однако, благодаря счастливому случаю, вскоре полицейский сможет сдать дело в архив.
   Они с Блэком зашли в темную комнату. Одна из стен была прозрачной.
   - Сейчас его приведут - я уже распорядился. Знаком с процедурой?
   - Видел в фильмах.
   - Ясненько. В общем-то, все так и обстоит. Несколько человек за этим стеклом. Они тебя не видят, а ты их видишь. Показываешь пальцем на того, кто виновен, и все. Можешь идти. Потом тебя вызовут в суд.
   - Так просто, - пробормотал Блэк.
   Он никак не мог смириться с мыслью, что через несколько минут мистер Пинки получит по заслугам.
   "О чем ты думаешь? - возмутился внутренний голос. - Ты всерьез считаешь, что этого, ну пускай, человека можно удержать с помощью полиции? Когда он того не хотел, они не могли его поймать. А сейчас он пришел сам! Думаешь, в нем заговорила совесть? Тут дело не чисто, так что будь настороже".
   Внутренний голос Валентайна большую часть жизни молчал, так что его появление Блэк не мог просто проигнорировать. Однако, в тот момент комната за стеклом начала наполняться людьми, и Валентайн усилием воли заставил себя сосредоточиться на вошедших.
   Их было трое. Первым шел дородный благообразный господин с бакенбардами и мутными глазами. За ним важно вышагивал поджарый культурист с хитроватой улыбкой. Третьим оказался мистер Пинки собственной персоной. Черный костюм его был разбавлен тремя яркими пятнами, находящимися друг под другом.
   На ногах -- розовые туфли.
   На шее -- розовый галстук.
   На губах -- розовая улыбка.
   - Это он, - прошептал Блэк. - Это точно он.
   - Который?
   - Третий. В черно-розовом костюме.
   - Ясненько. Значит, можно уводить.
   Валентайн не знал, существует ли какой-то тайный знак или полицейский просто позвонит конвоирам. И жизнь решила, что подобная информация Блэку не пригодится. Мистер Пинки усмехнулся и достал из кармана часы на толстой цепочке. Крышка из черепахового панциря открылась, и послышалась тихая мелодия. Играл марш "Дни нашей жизни".
   Поежившись, Валентайн продолжал смотреть сквозь стекло, и на его глазах дородный и поджарый растеклись двумя клейкими пятнами, похожими на лужицы плавленой пластмассы.
   Зеленые лужицы.
   - Мама.
   Голос полицейского был неожиданно комичен, но ничего смешного Блэк не увидел, как раз наоборот...
   Лужицы превратились в зеленые смерчи, и вскоре на их месте стояло два крокодила.
   Один -- дородный, с бакенбардами -- откуда у крокодилов могли взяться бакенбарды, было не ясно, - и розовыми когтями. Второй -- поджарый, чья пасть напоминала хитроватую улыбку, сверкал золотыми зубами. Мистер Пинки, как заправский дрессировщик, хлопнул в ладоши. Крокодилы подскочили на месте, а затем заняли места слева и справа от него.
   Блэк смотрел, не отрываясь, и чувствовал рядом с собой хриплое дыхание полицейского и клекот вместо слов, которые тот наверняка намеревался произнести. Затем мистер Пинки поклонился, снял шляпу и запустил ею в стекло, разделяющее комнаты.
   - Бронированное!
   Вскрик Чета О'Райли раздался в ту же секунду, когда стекло разлетелось вдребезги.
   Блэк не стал ждать, чем все это закончится. Перед глазами встал недавний пример -- водитель автобуса, который вышел и оказался растерзанным крокодилами. Схватив полицейского за руку, Валентайн распахнул дверь и выбежал из комнаты опознания. Рабочая атмосфера показалась Блэку совсем иным миром. Люди шли по своим делам, что-то обсуждали, несли документы, кружки с чаем или кофе.
   Обычный день обычного полицейского участка. И посреди этого спокойствия стоял Валентайн и держал за руку полисмена, который беззвучно шевелил челюстью и норовил себя ущипнуть.
   За спиной раздался тихий шлепающий звук, сопровождаемый клацаньем когтей по полу. Крокодилы шли по следу.
   Валентайн был добрым человеком, но не альтруистом. Он вытащил полицейского, вернул его в привычное окружение, но теперь следовало позаботиться о себе.
   - Главное -- не бежать, - повторяя эту фразу словно мантру, Блэк шел по коридорам участка.
   Пока все тихо и спокойно, но уже совсем скоро полицейские обнаружат, что у них в комнате для опознания два крокодила и их чокнутый владелец. Или же те сами выберутся наружу. Начнется паника. Возможно, стрельба. Как бы то ни было, но Блэк хотел убраться отсюда, пока у него имелась такая возможность.
   Тихо, спокойно, без шума. И главное -- не бежать.
   - Эй, парень!
   Валентайн развернулся уже у самой двери и увидел давешнего дежурного.
   - Ну что, опознал своего обидчика?
   - Конечно, - Блэк дружелюбно улыбнулся. - Это было не трудно.
   - Наверное, запомнил на всю жизнь, - хохотнул дежурный.
   Еще раз улыбнувшись, Валентайн кивнул и вновь двинулся к выходу.
   - Ждем снова, - донеслось ему вслед.
   Возможно, Блэк и остановился на секунду, но постарался, чтобы это выглядело естественно. Его трясло теперь уже не столько от болезни, сколько от ощущения, что он выступил героем тщательно подготовленного розыгрыша.
   Валентайн ненавидел мистера Пинки. Ненавидел и боялся, выжечь его и спалить!
   Выйдя на улицу, Блэк поймал вопросительный взгляд Киры. Ничего не говоря, он схватил девушку за руку и потащил прочь от участка.
   - Это ловушка. Игра. Подстава, - Валентайн чеканил слова. Они вылетали резко и отрывисто под ритм стучащих зубов. - Он издевается надо мной. Издевается.
   - Всего лишь запугивает. Ему чужды какие-либо эмоции. Он просто хочет что-то и получает.
   Блэк остановился посреди улицы. Развернулся лицом к Кире. Он весь дрожал. На лбу выступили капли пота. Немногочисленные прохожие жались к домам, стараясь не вступать в зону конфликта.
   Валентайн машинально отметил, что она была примерно два метра в диаметре.
   - За что это мне все?! За что, а?! Кому я помешал, что я сделал?! Если он хочет у меня что-то забрать, то почему до сих пор это не сделал? Забирай! Слышишь? Мистер? Забирай, говор...
   Это была не первая пощечина в жизни Блэка Валентайна. Не первая, но самая болезненная. Самая обидная.
   Он посмотрел на холодное отстраненное лицо Киры. В глазах девушки жило презрение пополам с отвращением. Не обращая внимания на прохожих, Блэк сел на асфальт посреди улицы. Поджал колени и заскулил словно ребенок. Кира стояла и так же молча смотрела на него.
   "Я -- ничтожество, - подумал Валентайн. - И она это знает".
   Жгучий стыд, пробравший его в этот момент, вряд ли мог служить утешением.
  
   ***
  
   Они ехали в такси. Сидели рядом. Между их телами было от силы сантиметров пять. Между их душами легла едва ли не пропасть.
   Они молчали. Подчеркнуто. Никто не хотел первым затевать разговор, потому что было неизвестно, куда он в итоге повернет.
   Адрес назвала Кира. Блэк не имел ни малейшего понятия, где это и зачем туда ехать. Ему просто было невыносимо от мысли, что можно остаться наедине со своими страхами.
   Таксист, которого, если верить табличке, звали Фан Чжоу, крутил руль молча и сосредоточено. Под стать пассажирам. Когда он жал на клаксон -- машина издавал утробный звук умирающего динозавра.
   Валентайн мечтал, чтобы его оставили в покое и не мог представить себе эту одинокую спокойную жизнь.
  
  
  
  

Глава четвертая

  
   1. Махоуни
  
   Нора Махоуни стоит на крыше небоскреба и разбрасывает листовки. Финн Броган наблюдает за ней, а также за тем, как ветер подхватывает бумагу и уносит вдаль. Яркий символ черной "пятеренки" на желтом фоне, отпечатанный на каждой листовке, в мгновение ока заполоняет Лондон. В одном из раскрытых окон Битлз поют "Come together".
   Нора кидает последнюю партию и подходит к Финну.
   - Ну, вот и все, - говорит она. - Весьма сакраментальная фраза, не находишь? Подходящий эпиграф практически ко всему в жизни. Ну, вот и все, теперь я живу отдельно. Ну, вот и все, теперь моя машина хоть раз, но была загажена голубями. Ну, вот и все, теперь я видел пятеренку, о, Боже!.. Ну, вот и все, теперь я изливаюсь желчью.
   Финн Броган не отвечает. Он достает последнюю сигарету из пачки и закуривает. Нора оглядывается вокруг. Какой-то старик выглядывает из окна соседнего небоскреба и грозит им кулаком.
   - Здесь нельзя курить? Или ему не нравится, что мы разбрасываем листовки? - спрашивает Нора
   Спутник лишь пожимает плечами. Старик наполовину высовывается в окно и кричит:
   - Я сейчас полицию вызову!
   - Он собирается вызвать полицию, - повторяет Нора для Финна.- Пора сваливать.
   Броган демонстративно бросает окурок с крыши, улыбается среднему пальцу, который показывает старик. Он берет Нору Махоуни под руку и ведет к выходу с крыши, а та вдруг вырывается, бросается к краю, но в последний момент останавливается.
   Присев, Нора держится за парапет и смотрит вниз. Голова кружится, сердце начинает лихорадочно биться. Внизу, сигналя и перекрикиваясь, водители подгоняют друг друга. Пешеходы на такой высоте кажутся лишь разноцветными точками. Нора представляет их каплями, которые никогда не сольются в одно море, потому что каждая капля -- индивидуалистка.
   Где-то вдалеке высится громадина Биг-Бена. Норе совсем не обязательно смотреть туда, чтобы увидеть ее. Она всегда чувствует гигантскую башню. Всегда замирает в доходящем до истерики предвкушении, что часы зазвонят... но никогда этого не слышит.
   У Норы Махоуни нет прошлого и будущего, а значит и времени для нее тоже нет.
   Резкий рывок отбрасывает ее от парапета. Нора удивленно оборачивается и видит испуганное лицо Финна.
   - Ты чего? - спрашивает она. - Ты что, испугался, что я спрыгну?
   Финн отводит взгляд. Нора хохочет.
   - Сброситься? Вниз? Когда столько всего еще не сделано? Ну, ты даешь.
   Броган раздраженно тянет Нору за собой. Она позволяют себя увести. Двигаясь молча, они вновь оказываются у выхода с крыши.
   - А сверху листовок не видно, - жалуется Нора Махоуни. - Ни одной.
   После времени, проведенного на светлой крыше, мрак чердачной лестницы кажется абсолютным. Нора инстинктивно пропускает Финна вперед и бредет во тьме, положив руку на плечо Брогана. Едва они минуют опасный участок, как Нора Махоуни тут же обгоняет спутника.
   Она сбегает вниз, наступая на четные ступеньки правой ногой, а на нечетные левой. Ветер развевает волосы и вселяет ощущение свободы. Хочется прыгать, петь, танцевать, скакать.
   Жить хочется.
   Миновав очередной пролет, Нора Махоуни останавливается и замирает. Не остановившись, ветер по инерции выдувает из головы все мысли.
   Она просто стоит и смотрит на двух огромных крокодилов, которые разлеглись на лестничной площадке. У одного крокодила розовые когти и медаль на шее. У второго пирсинг и золотые клыки. Глаза рептилий настороженны и смотрят с хитрецой. Хвосты лениво перекатываются по бетонному полу. Влево. Вправо. Как маятники.
   Нора закрывает лицо руками. "Я, как кошка, - думает она. - Я никого не вижу, а значит и меня никто не видит". Ей даже не страшно. Просто очень удивительно, хотя в ее жизни в последнее время удивительное встречается каждый день.
   Несмотря на закрытые глаза, Нора Махоуни все слышит. Шуршание перекатывающихся хвостов, хриплое дыхание, громкий стук сердца и тихие шаги Финна Брогана, который спускается сверху. "Надо его предупредить", - решает Нора, но не успевает раскрыть и рта, как Финн оказывается рядом.
   Его спокойствие похоже на дуновение теплого летнего ветра.
   Нора Махоуни тоже хотела бы такое спокойствие. Холодное и расчетливое. И смотреть прямо в лицо опасности. И знать, что сделать. Нора ни на секунду не сомневается, что Броган знает.
   Какое-то время ничего не происходит. Нора слышит, как Финн делает несколько шагов. Кажется, прямо к крокодилам.
   "Мы будем плакать вместе над его гибелью, - отстраненная мысль на грани безумия. - Крокодилы понарошку, а я взаправду... Боже, что я такое думаю?"
   Но сама ответить на этот вопрос она не может, а потому слушает, что делает Броган. Норе кажется, что она различает скулеж. Как будто крокодилы -- два маленьких щенка, которых обидели. Затем доносится глухой несильный удар, и Нора в испуге открывает глаза. Но ничего плохого не случилось. Крокодилы, грузно переваливаясь по ступенькам, уходят прочь. Финн смотрит им вслед, а лицо его медленно разглаживается. Краснота отступает, и, спустя пару секунд, он уже вновь мертвенно-бледен.
   - Что это было? - спрашивает Нора шепотом. - Что за крокодилы? Откуда они? Ты их знаешь? Они сбежали из зоопарка, выросли в коллекторе, а теперь охотятся на людей? Они просто заблудились? Кто их хозяин? К кому ты их отправил? Что это было, Финн?
   Броган достает пачку стикеров, отрывает один, размашисто пишет на нем, а затем приклеивает на стену.
   "Прошлое"
   - Понимаю, - серьезно кивает Нора. - Я только надеюсь, что в прошлом у тебя не было богатого эксцентричного любовника мужского пола, который устраивал оргии с тобой и крокодилами.
   В ответ спутник ухмыляется и подмигивает Норе. Он вновь берет ее под руку, и они медленно спускаются вниз, но теперь уже Нора Махоуни наступает на четные ступеньки левой ногой, а на нечетные правой. Ей вовсе не хочется вновь встретиться с какими-нибудь тварями.
   У Норы нет никаких сомнений, что кроме сказанного от Брогана больше ничего не добьешься. А раз так -- не имеет смысла ничего спрашивать.
   Иногда Нора Махоуни очень рациональна.
   Они выходят на улицу. Гуляют по улицам Лондона, периодически чуть толкая друг друга локтями, когда видят разбросанные тут и там листовки. Они чувствуют себя школьниками, сбежавшими с уроков. Главное -- не попасться, и тогда весь мир у твоих ног.
   Многочисленные прохожие хмурятся и разбрасывают ногами пятеренки -- черные на желтом. Некоторые поднимают и с недоумением смотрят на листовку. Кто-то прячет в карман, нервно оглядываясь.
   - Чем большим количеством людей овладеет символ, тем большей силой он напитается, так? Как распятие или звезда Давида. Или как значок МакДональдса, правильно?
   Броган в ответ кивает.
   Нора Махоуни тут же прячет это знание до того момента, когда оно понадобится. Сейчас ей просто хочется быть рядом с Финном. Просто гулять.
   Она берет ладонь своего спутника и крепко сплетает пальцы. Иногда ей требуется ощутимый контакт, чтобы поверить в то, что происходящее не является сном.
   Даже тогда, когда она боится поверить.
   2. Ниада
  
   То, что в доме кто-то побывал, не вызывало сомнений. Дэлф никогда не забывал запереть дверь, даже в глубоком детстве. Сомнительно, что именно сегодня он сделал это в первый раз.
   Зайдя в прихожую, Ниада прислушался: в доме царила тишина. По-видимому, вломившийся к нему, уже ушел. Интересно, был ли это обычный грабитель или действия Дэлфа по поиску таинственного ЧП возымели результат? Может быть, он или издательство решили вызнать, кто же их разыскивает?
   На полу перед дверью валялась записка. Ниада развернул ее, надеясь обнаружить там послание от взломщиков.
  
   Это было очень подло!
   Спенсер Ридли Хэффелбэк.
  
   Подпись полным именем, должно быть, означала самую великую степень обиды. Однако вряд ли именно сосед взломал дверь. Скорее всего, он просунул записку в отверстие для почты, когда все еще было в порядке.
   Раздевшись, Ниада запер дверь изнутри и заглянул в буфетный шкаф, а затем, почувствовав урчание в желудке, в холодильник - там точно ничего не пропало.
   Дэлф налил в стакан вишневый сок, сделал сэндвич с беконом, помидорами и листьями салата, после чего поднялся в комнату.
   - Рад, что ты не потерял присутствие духа и можешь жрать, когда происходят великие события.
   Ниада едва не уронил все на пол. Говоривший сидел в полумраке, рядом с зашторенным окном. Он покачивался на любимом кресле Дэлфа. На коленях у незнакомца был тыквенный фонарь. "До Хэллоуина еще почти три недели", - подумал Ниада и спросил, удивляясь собственному хладнокровию:
   - Какие события?
   - Кто-то пишет историю твоей жизни, за тобой бегают репортеры, а сам ты застаешь у себя дома неизвестного тебе мужчину.
   Голос незнакомца был полон сарказма, а сам он был неплохо осведомлен о происшествиях в жизни Дэлфа.
   - Вы кто такой? И что вам здесь надо?
   - Меня зовут Фонарщик.
   Гость щелкнул выключателем настольной лампы, и стало видно его испещренное морщинами лицо, черные до синевы волосы, мохнатые брови и нос с горбинкой. "Должно быть, один из тех колоритных типов, которые зажигают старые фонари на потеху туристам", - подумал Дэлф.
   - Я буду твоим провожатым, йомен. В дивный и прекрасный мир, в который ты всегда хотел попасть. Принцесса томится в замке, дракон готов ее изнасиловать, и лучшие маги не могут с ним справиться. А ты тут жрешь.
   - Вы что, серьезно? - Ниада подумал, что это все вполне вписывается в логику прошедших событий.
   Вместо ответа Фонарщик расхохотался и принялся стучать ладонью по тыкве. Она издавала глухой низкий звук, который раздражал не меньше смеха незваного гостя.
   - Ты бы видел свое лицо...Йомен, а ведь ты относился к этим историям о путешествиях в иные миры, как к красивой выдумке... Запомни: никаких других миров не существует. Все происходит здесь и сейчас.
   Дэлф уже достаточно пришел в себя, чтобы откусить бутерброд и прожевать кусок, запив его соком.
   - Допустим. Так какого черта вы делаете в моей квартире?
   - Это все правительственный заговор.
   - Бросьте.
   - Я серьезно. Здесь замешаны инопланетяне. Они похожи на крабов и их действительно зовут Данану. Тебе удалось совершенно точно описать их внешний вид, потому теперь ты под колпаком. Сейчас мне придется стереть твою память, воспользовавшись новейшей техникой гипноза.
   - Ага, - спокойно заметил Дэлф. - А книги они написали для отвлечения моего внимания. Ведь я почти догадался. Но задумка не сработала. Вот ведь как бывает иногда.
   - Ты подозрительно прозорлив!
   Фонарщик хитро усмехнулся и встал. По тому, насколько уверенным было это движение, Ниада понял, что шутки закончились. Он даже инстинктивно сделал шаг назад.
   - Я тебе объясню, но сначала дай мне посмотреть на книгу.
   - Она внизу, - пожал плечами Дэлф. - В кармане пальто.
   - Ты предлагаешь мне отправиться за ней? Какая идиллия. Человек, пытающийся помочь, бродит по дому в поисках книги, а Дэлф Ниада в это время грызет бутерброд, запивает соком и заваливает крошками ковер.
   - Я не заваливаю!
   - Это лишь вопрос времени.
   Ниада аккуратно поставил стакан на столик, положил рядом бутерброд, вытер руки об штанину -- все равно брюки нуждались в чистке -- и вопросительно посмотрел на Фонарщика. Тот в ответ сделал приглашающий жест в направлении лестницы.
   Его речь и манеры напоминали Дэлфу сумасшедших учителей кунг-фу в старых фильмах. Они тоже обожали ставить своих учеников в тупик, странно шутить, говорить загадками и начинали командовать при первой же возможности. Предпочитали попивать вино, пока адепт оттачивал удары или совершал подвиги за гранью возможного.
   "Почему же я веду себя, как тот самый ученик? - размышлял Ниада, спускаясь за книгой. - Наверное, как и от тех учителей, от Фонарщика веет скрытой силой, которая готова выплеснуться в любой момент. К тому же, я всерьез надеюсь, что он что-то знает".
   Вернувшись с книгой, Дэлф протянул ее Фонарщику. Походя, он заметил, что бутерброд исчез, сок выпит, а пол завален крошками. Ниада даже не удивился -- это следовало предусмотреть.
   - Так-так-так. Это ты где взял?
   Гость достал из книги листовку с пятеренкой, о которой Ниада уже успел позабыть. Возможно в том виноват тусклый свет настольной лампы, но показалось, что изображение поблекло.
   - Я это украл, - Дэлф почувствовал, что краснеет. - Их там было много, и я подумал, что одна ничего не решает.
   - Возможно, что ты был прав. К тому же, она не зря к тебе попала. Но еще раз повторю: где ты ее взял?
   - В типографии. Уже не помню, как называлась. Коллектив, ассоциация или что-то в таком духе. Ее владельца зовут Айзек Шмидт.
   - Она называется "Общество". Что ж, следовало догадаться.
   - А что не так с этой штукой? - Дэлф ткнул пальцем в пятеренку. - Она-то тут при чем?
   - Держи!
   Книга полетела в Ниаду так неожиданно, что тот едва сумел ее поймать.
   - А теперь открой и посмотри.
   Пожав плечами, Дэлф раскрыл книгу и едва тут же не выронил. Буквы исчезли. Вместо них страницы покрывали иероглифы, которые невозможно было прочитать. По крайней мере, Ниада не знал этого языка. И даже не мог предположить, что это за наречие.
   Но самое главное - буквы переливались. То становились синими, как глубокое море, то вспыхивали желто-красным огнем. Они светили так сильно, что затмевали включенную лампу.
   Дэлф с опаской и вместе с тем чувствуя, что символы очаровывают его, провел пальцем по строчке. По телу пробежала приятная дрожь. С трудом подавив желание повторить, Ниада взглянул на Фонарщика.
   - Да, пожалуй, хорошо, что к тебе попала эта штука. Больше вероятности, что ты мне поверишь и не будешь отрицать очевидное.
   - Все настолько плохо? - упавшим голосом спросил Дэлф.
   - Нет, в этой ситуации есть и свои плюсы. Но, прости за каламбур, ты, йомен, попал в серьезный переплет.
   И Фонарщик вновь захохотал, ухая, словно сова, и заколотил по тыкве.
   "Не спрашивай, по ком звенит тыква...", - неожиданно подумал Ниада и тоже расхохотался.
   Кажется, это была истерика.
  
   ***
  
   Они расположились на кухне. Все-таки Ниада едва успел откусить от бутерброда пару раз, а это было, не считая завтрака и чая у Келли, единственным, что он успел съесть за день. Да и Фонарщик к предложению "перекусить" отнесся с энтузиазмом.
   Дэлф смастерил еще пару бутербродов, разогрел в микроволновке сосиски и достал печенье. Этого казалось много, но, заметив с каким аппетитом, гость уминает выставленное на стол, Ниада подумал, что ему следует поторопиться, дабы не остаться голодным и в этот раз.
   В итоге, Дэлфу удалось урвать один бутерброд, сосиску и чуть-чуть печенья. Наевшимся до отвала он себя не ощущал, но голод поутих. Фонарщик рыгнул, ничуть не выказав при этом смущения, и отодвинул пустую тарелку в сторону.
   - Ну что ж, самое время поговорить об этой и других книгах.
   "Эта книга" лежала на столе. Она оставалось закрытой, хотя жгучее желание, еще раз полюбоваться странными символами и прикоснуться к ним, никуда не исчезло, а только притупилось.
   - Иные с радостью бы принялись плести вокруг тебя кружева, йомен. Рассказывать, что все не так уж плохо, что можно как-то жить, что не все потеряно и прочую ерунду. Но я не такой.
   Гость сделал паузу, искоса взглянув на Ниаду. Тон, с которого начался разговор, был убедительный. Совсем не так Фонарщик шутил о принцессах или пришельцах. Сейчас он открыто заявлял -- разговор идет серьезный.
   - И что же случилось? - холодея, спросил Дэлф.
   - Тебя выдумали, йомен. Технологию я, прости, не смогу тебе объяснить. В этом деле я кое-что смыслю, но не настолько, чтобы догадаться по одному твоему виду. Но могу сказать точно -- на этих книгах не зря твое имя. Они -- это именно то, что держит тебя в мире. А та листовка, которую ты нашел, всего лишь сдернула колдовской покров и показала, что там по-настоящему написано.
   Ниада никак не мог прийти в себя. Слова Фонарщика выглядели безумием, но в этом безумии прослеживалась логика. И, что самое страшное, эта логика идеально подходила под происходящее.
   Правда, существовал еще один момент, который не вписывался в концепцию.
   - Но ведь я жил раньше! Меня помнят множество людей. Не тысячи, но сотня наберется точно. У меня есть квартира, кредитная карточка, девушка, работа, в конце концов. Как это объяснить?
   Фонарщик посмотрел на него ласково, словно на ребенка.
   - Скажи, не замечал ли ты в последнее время, что ведешь себя как-то глуповато? Что твоя память о прошлом постоянно подводит и очевидные, казалось бы, вещи удивляют тебя, как младенца? Что знакомые люди ведут не так, как им следует, а некоторые из них, наоборот, в точности предсказуемы? А что касается работы: помнишь ли ты имя своего начальника?
   - Джон, - уверенно сказал Дэлф, но тут же засомневался. - Или Крис. А может быть и Роб. Какая разница?! Я не могу быть выдуманным! Это смешно и абсурдно! Получается, что выдумали не только меня, но и множество людей!
   - Нет, они как раз настоящие. Им просто подсунули то, что они хотели. Твоя мать всегда мечтала о сыне, но была бесплодной. В ее сознании давно жил маленький ребенок, которым она могла бы гордиться. Твой сосед мечтал о том, чтобы рядом поселился кто-то таинственный, ведущий вторую жизнь. Девушка ждала того, кто принесет в ее спокойное и расчетливое существование чуточку безумия. Желания людей исполнились, и они тоже стали думать, что ты был всегда.
   Дэлф встал из-за стола. Его мутило. Хотелось бегать по дому, разбивая все подряд, и кричать о несправедливости мира. Или же скорчиться где-нибудь в ванной, на холодном кафельном полу, сжимать в руках занавеску душевой и плакать от жалости к самому себе.
   Фонарщик извлек из своего серого плаща -- нельзя было понять: настоящий это цвет или просто плащ выцвел и испачкался -- фляжку, отвинтил пробку и протянул Дэлфу. Тот, не раздумывая, сделал глоток, поперхнулся, выдохнул, смахнул рукой набежавшие слезы и глотнул во второй раз.
   - А теперь, йомен, пока ты не успел убедить себя, что это все плод моего воспаленного воображения, что такого быть не может и все в подобном духе, спроси себя: реагировал ли бы ты так, если бы где-то внутри не знал, что я сказал чистую правду?
   Из Дэлфа словно одним ударом вышибли дух. Покачиваясь, он подошел к окну и выглянул. Пустынная улица. Темнота. Редкие прохожие, свет в чужих окнах. Тусклые звезды, пробивающиеся сквозь смог.
   Настоящий мир для ненастоящего Ниады.
   "Думать будем после, - сказал он себе твердо. - Твоя задача не изменилась, только прибавилось причин сделать это. Найти автора и понять: за что?"
   Сознание прояснилось, словно вышел на бодрящий мороз из душной комнаты. "Какая разница, что ты выдуман? Есть дела и поважней. Да и не так страшно быть придуманным. Разве есть на что жаловаться Дэлфу? Нет! Вот так и держать".
   Ниада знал, что он хорохорится и накручивает себя; что придет время, когда он не сможет сдерживать терзающие душу мысли; что когда-то надо будет посмотреть правде в лицо и понять: меняет она что-то или нет? Но сейчас с ним случился так называемый "инсайд", о котором он когда-то читал -- читал ли? - и про который столько слышал. Энергия растеклась по всему телу, а душа рвалась в бой, хотя и не знала: с кем и где
   - Ты знаешь, кто это сделал? - спросил Дэлф.
   - Знаю, но ты должен узнать сам, если, конечно, лелеешь мечту когда-нибудь освободиться. Но я тебе помогу. У меня свой интерес, как ты понимаешь.
   Ниада понимал. Приходить и разрушать чью-то жизнь ради сомнительной правды, открывать человеку глаза на происходящее ради "просто посмотреть" - это не было похоже на Фонарщика. Этот опереточный злодей оказался не таким уж смешным, каким он выглядел.
   - Ты должен будешь прийти к нему. Сам. Я буду подсказывать и направлять, но и пальцем не пошевелю, чтобы помочь. Каждый твой самостоятельный шаг будет маленькой победой, которая приведет тебя к автору. И чем больше таких побед, тем больше шансов, что они сольются в одну, большую.
   - Хорошо, и в чем же состоит помощь сейчас?
   - Ты отправишься в Королевскую библиотеку. Как ты знаешь, один из экземпляров каждой книги оказывается там. Та книга, которая тебе нужна, существует лишь в двух экземплярах. Один у автора, а второй в библиотеке. Тебе он понадобится.
   - Так просто?
   - Нет. Я более чем уверен, что книгу охраняют, но ты справишься. В конце концов, другого выхода у тебя нет. Ты же не собираешься просто забыть об этом разговоре и спокойно жить дальше?
   Фонарщик вновь достал фляжку, сделал из нее большой глоток и отсалютовал Дэлфу.
   - Встретимся там завтра в полдень.
   - Вот так вот, при свете дня?
   - Конечно! Темные дела совершаются во тьме, как сказал один благородный джентльмен. А твое дело самое что ни на есть светлое. Я временно покину тебя. Нельзя долго быть рядом. Автор может заподозрить, что я лезу не в свое дело, и попытаться меня устранить. Кроме того, меня ждет работа.
   Гость непостижимо быстро, вскочил, едва не опрокинув стул, подхватил тыкву-фонарь и направился к двери.
   - До встречи в библиотеке! - он махнул рукой и скрылся в ночи.
   Дэлф перевел взгляд на настенные часы -- еще даже не было половины десятого. Уйма времени с учетом того, что спать не хотелось.
   Оставаться дома наедине с книгами и мыслями? Ну уж нет! Торопливо, едва ли не так же, как до этого Фонарщик, Ниада собрался и тоже вышел из дома.
   Надо было как-то развеяться.
  
   ***
  
   Изначально Ниада попросту бродил по улицам, слушая шум ветра, и старался не думать ни о чем. То принимался считать шаги, то разглядывал прохожих или припаркованные автомобили. Он начинал издали, еще по походке, угадывать, кто идет ему навстречу. Мужчина это или женщина? Чем живет, чем занимается, ради чего отправляется каждое утро на работу, с кем проводит свободное время? С кем спит и сколько выпивает?
   В конце каждой такой попытки написать мысленный портрет приходила другая мысль: "Он или она -- настоящий или настоящая. А я -- нет".
   Дэлф гнал прочь подобные размышления. Помогал ветру выдуть их из головы. Даже снял шляпу и размотал шарф, чтобы было проще. В конце концов, получилось. Он больше ни о чем не мог думать, кроме как о том, что замерз и, вероятно, простуды не миновать.
   На перекрестке, где дорога сворачивала к Биг-Бэну, нависавшему вдали темной башней, внимание Ниады привлек неспешно прогуливающийся мужчина в балахоне. В его наплечной сумке что-то брякало, а сам незнакомец подкидывал в руках какую-то бутыль. Какую именно - сказать было трудно. Мужчина старался держаться в тени, хотя его яркий разноцветный наряд был для этого мало приспособлен.
   Впрочем, куда больше Дэлфа заинтересовала минутная остановка незнакомца возле телефонной будки. Неожиданно мелькнула вспышка белого света, послышалось тихое шипение, а после этого мужчина стремительно удалился.
   Ниада подошел ближе к будке. На дверце тянулась надпись, сделанная краской из баллона. Буквы голубовато-розового цвета сообщали, что "Принцессы нуждаются в счастье не меньше принцев".
   "Я обещал держать Келли в курсе дел", - вспомнил Ниада и зашел в будку. Правда, автомат оказался неисправен и звонить пришлось с сотового, но в том, чтобы делать это из телефонной будки, была некая логика.
   - Да-да, о несравненный герой и укротитель женщин? Хочешь зайти?
   - Нет, боюсь, сегодня не получится. Столько всего произошло...
   - Дэлф Ниада! - у Келли прорезался официальный тон, - я хочу знать, что происходит! Если ты сейчас заявишь мне что-нибудь вроде: нам нужно серьезно поговорить или мы должны расстаться, то я поймаю тебя и лишу кое-чего важного. Чтобы каждый раз, когда ты окажешься с другой женщиной, ты вспоминал меня добрым словом.
   - Эй, полегче! Ничего такого я не хотел сказать.
   - Тогда какого черта ты звонишь ночью, отказываешься приехать, а тон у тебя такой, будто бы ты разговариваешь под дулом пистолета?
   - Это все мои розыски... Мне нужно уехать на некоторое время, вот я и решил с тобой попрощаться. К тому же, ты просила держать тебя в курсе.
   Дэлф, к своему удивлению, понял, что только что умудрился не сказать ни слова лжи. Это же признала и Келли:
   - Ты мне не врешь. Когда ты обманываешь, то у тебя тон всегда извиняющийся. Ладно. Скажешь, куда едешь? Или у тебя есть секреты от меня?
   - Конечно, как и у тебя от меня.
   Девушка хихикнула, но не смутилась.
   - Ну и ладно. Я, честно говоря, рада, что ты меня предупредил, хотя и по телефону. Приятно знать, что у тебя все в порядке.
   - Мне тоже, - улыбнулся Ниада неожиданно спокойно и искренне. - Мне тоже это очень приятно.
   Дэлф расслабился. Дальше из него полился свободный треп обо всем и ни о чем одновременно. Он рассказал Келли о грузчиках в магазине. Живописал Уинстона в его в смешном наряде и тапках-баранах. Шутил, веселился сам и развлекал девушку. Он прекрасно пообщался с любимой женщиной. Именно любимой. В какой-то момент Ниада осознал это со всей определенностью. От этого стало тепло как на душе, так и на сердце. Кроме того, он был совершенно точно уверен -- это самостоятельное решение. Не навязанное извне, как его биография, а принятое самим Дэлфом.
   На прощанье он адресовал Келли мысленный поцелуй, в котором была нежность, но ни капельки "дежурности", характерной для уставших от отношений людей, которые живут одной лишь привычкой. В то же время не было и показной страсти.
   - С тобой точно все будет в порядке, Дэлф?
   - Конечно. Не волнуйся.
   Ниада улыбнулся и отключил телефон.
   "Как я раньше мог не замечать, что мне с ней хорошо? Наверное, тот, кто писал историю моей жизни, стремился наделить меня отношениями, но не определился с их характером. И вообще, какая разница, как я появился на свет? С таким же успехом мог оказаться клоном или выращенным из пробирки. У меня есть жизнь, и далеко не самая худшая", - с этой мыслью Дэлф Ниада окончательно осознал, что он не держит зла на ЧП. Ему по-прежнему было интересно найти этого человека или не-человека. Но не для того, чтобы отомстить или выказать свое недовольство -- просто понять "почему" и "для чего".
  
   ***
  
   До библиотеки Дэлф Ниада добрался за десять минут до назначенного срока и топтался у входа, ежась на ветру, пока не нашел укрытие в сквере неподалеку. Садиться на холодную скамейку не хотелось, прислоняться к стенке тоже. Дэлф стоял и ждал. Странное спокойствие, обретенное после разговора с Келли, помогало сохранять концентрацию, не зацикливаясь ни на чем.
   Ниада не удивился, когда неподалеку из кустов вышел Фонарщик. В этот раз в его тыкве горел огонь. Слегка зеленоватый, он не трепетал на ветру, а светил ровно и ярко, хотя и чуть приглушенно. Внутри Дэлф не заметил никакой свечи, но ему показалось, что так и должно быть.
   Фонарщик огляделся, а затем подошел ближе. Дэлф молча ждал, рассматривая своего спутника. Тот занимался тем же самым. Закончив, подмигнул и хлопнул Ниаду по плечу тяжелой рукой.
   - Молодчина! Вот так-то лучше. Хорошо держишься. Нос не задираешь, благодаря своему необычному происхождению. А ведь мог вообразить себя мессией. Книжным пророком, явившимся, чтобы сделать этот мир лучше. Ха-ха! Вижу, что у тебя было время подумать.
   Не зная, что ответить на эту неожиданную и, не стоило скрывать, приятную похвалу, Дэлф попросту кивнул.
   - И что теперь? - спросил он.
   - Ты просто пойдешь внутрь, найдешь книгу, а затем вернешься сюда. Есть какие-то проблемы, йомен? Ладно, я дам тебе подсказку -- просто будь собой. Не забывай, кто ты есть.
   - А кто, интересно?
   Фонарщик ухмыльнулся.
   - Придуманный персонаж. И, заметь, положительный. Да еще и главный герой. Такие всегда совершают какие-нибудь глупости, но им отчаянно везет. Даже безвыходные ситуации перестают казаться таковыми. Книги в этом плане правдивей людей.
   - Правдивей?
   - Конечно, йомен. Они показывают, что произойти может что угодно и как угодно. В жизни ты с этим сталкиваешься на каждом шагу, но воспринимаешь, как должное. Стоит же сказать тебе об этом -- не поверишь. Ты даже сейчас не веришь. Хотя, казалось бы, кому еще верить, как ни тебе? Само твое происхождение пример этого "что угодно и как угодно".
   - Да уж, - нельзя сказать, что Дэлф устыдился, но он вынужден был признать, что резон в словах Фонарщика есть. - Ладно, я попробую.
   - Лучше не пробуй, а делай. Будь собой, йомен. Просто будь. Сам не заметишь, как у тебя все получится. И не бойся совершать глупости. Во-первых - они у тебя здорово получаются. Ну а во-вторых -- нередко глупость оказывается единственным оружием. Особенно против другой глупости.
   Спутник не смог сдержать усмешки. Даже зеленый свет в тыкве расплылся в подобии улыбки.
   - Что-то еще? - спросил Ниада.
   - Этот плащ тебе очень идет.
   Дэлф едва не поперхнулся. Выдохнув, он улыбнулся и неожиданно для себя подмигнул спутнику.
   - Благодарю.
   Ниада направился к воротам библиотеки и, подойдя вплотную, понял, что они закрыты. Хотя, казалось бы, воскресный день вполне подходящее время для посещения.
   Оглядевшись, Дэлф заметил, что ограда была невысокой, - во всяком случае, перелезть можно - но не стоило забывать о сигнализации и охране. Все-таки это была Королевская библиотека, а монархи весьма трепетно относятся к своей собственности, даже если это просто книги.
   Ниаде ничего не оставалось, как нащупать пальцем кнопку звонка возле ворот и нажать. Для верности он сделал это три раза.
   Пришлось подождать несколько минут, прежде чем появился охранник. Если быть точным, то поначалу Дэлф всего лишь предположил, что это был он, ибо кто еще может идти так медленно? Наконец он подошел и спросил:
   - Кто здесь?
   Охранник жевал жвачку и говорил быстро, словно стремился перемолоть слова.
   - Мне нужно вернуть книгу в библиотеку, - отозвался Ниада. Он как-то позабыл, что надо придумать правдоподобную версию, а потому сказал первое, что пришло в голову.
   - Закрыто. У нас санитарный день, так что приходи завтра.
   - Но я сегодня уезжаю, - упавшим голосом ответил Дэлф, стараясь не переигрывать. - А эта книга -- национальное достояние!
   - И ее доверили такому оборванцу, как ты? Не смеши. Проваливай. У меня есть право стрелять, а я, знаешь ли, не прочь потренироваться.
   - Если ее не вернуть, то у меня будут большие неприятности. А затем, когда узнают, почему я это не смог сделать, то и не только у меня.
   Дэлф сделал многозначительную паузу, надеясь, что до охранника дойдет смысл сказанного. Угрожать ему он не хотел, люди становятся куда восприимчивей, если дать им прийти к какой-то мысли самостоятельно. Охранник к ней все же пришел.
   - Хорошо. Я передам книгу, давай ее сюда.
   - Нет, - Ниада лихорадочно искал выход из положения. - Я должен передать ее лично в руки сотруднику библиотеки.
   - Я тоже сотрудник.
   Охранник ухмыльнулся и хрустнул пальцами, а затем зачастил дробью:
   - Давай книгу мне и скажи свою фамилию, чтобы отметили, что ты вернул.
   - Не такому сотруднику, - у Дэлфа получился прекрасный, по его мнению, надменный взгляд. - Тому, кто работает с книгами.
   Голос охранника стал задушевным, что у людей его специальности считалось верхом раздражения, как помнил Ниада.
   - Послушай, парень, ты мне надоел. Я тут стою на холоде, болтаю с тобой вместо того, чтобы сидеть в теплом месте, смотреть футбол и пить горячий чай. А ты, не оценив мое великодушие, устраиваешь тут цирк. Я сейчас развернусь и уйду. А если ты продолжишь звонить -- начну стрелять. Не волнуйся, я попаду в ногу или руку, вызову скорую, и скажу, что ты ломился внутрь и не уходил. Может быть, мне будет небольшое взыскание, но тебе придется куда хуже. Так что давай мне книгу и проваливай отсюда, Клоун.
   - Нет, - прошептал Дэлф, чувствуя, как его захлестывает отчаяние.
   Охранник вновь хрустнул пальцами, развернулся и, тихонько насвистывая, пошел назад.
   Мысли Ниады забегали в поисках решения. На самом деле оно было рядом, стоило лишь протянуть руку, но до этого времени Дэлф такой вариант даже не рассматривал. Теперь же он действительно засунул руку в карман пальто и достал книгу, которую не решился оставлять дома - странные символы не давали Ниаде покоя.
   - Стойте. Сами посмотрите, что за книга.
   Охранник развернулся и лениво поплелся к настырному посетителю. Кажется, ему все-таки было скучно.
   Не дожидаясь, когда он подойдет ближе, Дэлф раскрыл книгу наугад. В этот раз эффект был куда более ошеломляющим, чем вчера. Ниада едва не отшатнулся, когда страницы озарились красно-синим переливом. Охранник же и вовсе остановился.
   - Что это за фокусы?
   - Это - книга, которую мне надо отдать. Очень редкая и ценная, я же объяснял. Теперь вы понимаете, почему я должен передать ее лично в руки?
   Не отвечая, охранник с опаской подошел к воротам, приложил карточку и послышался писк. Створка распахнулась, и Дэлф шагнул внутрь.
   - Не так быстро!
   Охранник облизнул губы и добавил уже более уверенно:
   - Дай-ка сюда на секунду. Не бойся, не отберу.
   Несмотря на сомнения, которые продолжали его грызть, Ниада передал книгу. Потянувшись пальцами к символам, испещрявшим страницы, Охранник в итоге так и не дотронулся до них, отдернув руки в самый последний момент.
   - Пожалуй, я провожу тебя к мистеру Пибоди, главному библиотекарю. Думаю, ему будет интересно взглянуть. Такой "работник с книгами" тебя устроит? Но, если это какой-то трюк, то я буду очень зол. Понятно?
   Охранник покосился на Дэлфа, а тот кивнул, едва сдержав вздох облегчения.
   - Хорошо. Пойдешь впереди. Не хочу, чтобы ты был у меня за спиной. И ради бога, убери пока эту чертову книгу.
   Провожатый взмахом руки указал Дэлфу направление. "Кажется, первую часть можно считать выполненной, - подумал Ниада. - Осталось только определить, что же я скажу мистеру Пибоди".
   Впрочем, вскоре все должно было разрешиться. Так или иначе.
  
   ***
  
   Едва они оказались внутри, как Дэлф оглянулся на охранника. Небольшая лестница поднималась на площадку, от которой в разные стороны вели три коридора.
   - Постой-ка пока смирно, мне еще дверь запереть надо. Кто знает, вдруг это всего лишь предлог, а следом придут твои дружки и начнут тут мародерствовать.
   У Ниады было свое представление о том, что такое "мародерствовать", но он решил, что высказывать его будет, по меньшей мере, не тактично. Вместо этого он демонстративно пожал плечами и остался на месте.
   Охранник закрыл дверь, а затем снял с пояса рацию.
   - Клиф, это Уорнер. Где сейчас мистер Пибоди?
   - В своем кабинете, напарник. По крайней мере, я не видел, чтобы он выходил. Кого ты там привел, кстати?
   - Да так. У этого парня есть книжка, которую нужно передать мистеру Пибоди. Дело не простое, но я быстро с этим разберусь.
   Кажется, Уорнеру не хотелось объяснять, что же он на самом деле видел. Дэлф очень хорошо его понимал - попытка рассказать о книге не могла закончиться ничем хорошим.
   - Ну, смотри. Если что -- зови меня или Дина.
   Уорнер повернулся к Дэлфу.
   - Пойдем, клоун. Прямо до лестницы, затем на третий этаж, направо и до конца.
   Стараясь идти не слишком быстро, Ниада двинулся по указанному маршруту. По пути он внимательно осматривался по сторонам. При всей любви к книгам, бывать в Королевской библиотеке ему до этого не доводилось. К несчастью, Дэлф мало разбирался в живописи, чтобы оценить развешанные тут и там картины. В остальном же оказалось, что внутри больше функциональности и удобства, нежели красоты.
   Оказавшись у массивной дубовой двери, охранник опередил Дэлфа и заглянул внутрь.
   - Извините, что отрываю, мистер Пибоди. Но тут пришел посетитель. Принес какую-то странную книгу. Говорит, что должен ее вернуть.
   Почти в тот же момент главный библиотекарь появился в дверях. Вопреки ожиданиям, мистер Пибоди был сравнительно молод -- лет тридцать, тридцать пять -- подтянут и носил очки. Над лицом же главного библиотекаря явно поработал какой-то любитель гротеска. Высокий лоб, мощные надбровные дуги, резко очерченные скулы и почти отсутствующий подбородок. Все это вкупе с глубоко посаженными глазами придавало мистеру Пибоди весьма устрашающий вид.
   - И какую книгу вы хотите вернуть, мистер? - спросил он Дэлфа. Голос оказался низкий и вдумчивый.
   - На самом деле, мне не нужно ее возвращать. Меня зовут Дэлф Ниада. Мне в руки попала уникальная книга, на которую вам будет интересно взглянуть. Простите, что я пошел на обман, сказав, что ее нужно занести, но у меня не было другого выбора. Надо было срочно увидеть кого-нибудь, кто в этом разбирается, и я подумал, что уж в Королевской библиотеке...
   - Эй! Обман? Клоун, да я тебя...
   Уорнер понял суть фразы Дэлфа чуть раньше, чем тот надеялся, но мистер Пибоди остановил охранника жестом.
   - Покажите.
   Дэлф в очередной раз достал книгу и продемонстрировал странные символы. Мистер Пибоди сначала нахмурился, а затем обратился к Уорнеру:
   - Все в порядке. Я побеседую с мистером Ниадой. Побудьте на всякий случай за дверью, Уорнер. Я не думаю, что это займет много времени.
   Охранник покорно кивнул, а главный библиотекарь распахнул дверь и пригласил Дэлфа войти. Спустя пару секунд они остались наедине в большом кабинете.
   Обстановка была скучной и скудной. Пустое пространство, заполненное большим шкафом и несколькими книжными полками. Обычный письменный стол, на котором стоял монитор, принтер и пачка бумаги, а так же офисный стул и два кресла для посетителей. Вся остальная часть помещения пустовала, не считая маленького радиоприемника на стене, из которого доносилась главная тема "Индианы Джонса". Ниада решил, что это хороший знак.
   Расположившись в уютном кресле, Дэлф почувствовал себя так удобно, что не сразу заметил требовательно протянутую руку мистера Пибоди. Однако, едва это привлекло его внимание, как Ниада тут же передал книгу. Главный библиотекарь открыл ее, пролистал, водя пальцем по страницам и мечтательно прикрыв глаза. Затем захлопнул, взглянул на обложку, после на Дэлфа, хмыкнул и ровным голосом произнес:
   - Сколько?
   - Не понял, - признался Ниада.
   - Вы не знаете, во сколько оценить эту книгу, мистер Ниада? Я могу назвать вам сумму. Поверьте, мало кто сможет предложить больше. А учитывая, что вы не стали ждать завтрашнего дня, деньги вам требуются срочно. Не буду скрывать, книга станет хорошим дополнением к моей коллекции. Она уникальна, поэтому я сделаю скидку на то, что я вас абсолютно не знаю. И никому не расскажу, что именно вы мне ее продали, мистер Ниада.
   - Нет, деньги мне не нужны.
   Дэлф уловил суть предложения и расслабился. Кажется, все пройдет даже лучше, чем хотелось бы.
   - Тогда что? Золото? Драгоценности? Платина? Может быть, вам требуется помочь со счетом в какой-нибудь стране, где не задают лишних вопросов? У меня есть связи и опыт в подобных делах, и я готов ими поделиться, мистер Ниада.
   - Вы не боитесь, что я из полиции? - внезапно спросил Дэлф.
   Мистер Пибоди холодно улыбнулся.
   - Ничуть. Вы не похожи на полицейского, а я не предлагаю вам ничего противозаконного.
   - Нет, мне не нужны деньги или драгоценности. Мне тоже нужна книга. Довольно обычная книга. Она находится здесь, в библиотеке. Я точно не помню названия, но там тоже присутствует мое имя. Давайте устроим обмен?
   - А чем вам эта не угодила?
   - Такая у меня уже есть, - ляпнул Дэлф и тут же напрягся, понимая, что этими словами опустил стоимость принесенной книги раза в два, как минимум.
   Мистер Пибоди откинулся в кресле, затем повернулся к компьютеру, отстучал что-то по клавишам, кивнул каким-то своим мыслям и вдруг встал.
   - Пойдемте!
   - Куда? - Дэлф тоже вскочил.
   - К книге, конечно же. Прежде чем согласиться на обмен, мне нужно ее внимательно осмотреть. Возможно, в моих руках сокровище более ценное, чем ваше.
   Дэлф был вынужден признать правоту этих размышлений.
   Вместе они вышли из кабинета, миновав проводившего их взглядом Уорнера. Ниада, кляня себя за несдержанность и излишнюю словоохотливость, двинулся за мистером Пибоди по коридорам. Мягкий свет; толстые ковры, скрадывающие звуки шагов; нагромождения книжных шкафов вдоль стен; встречавшаяся в залах старинная мебель -- все это больше напоминало прогулку по древнему замку. Причем замку, в который кто-то недавно въехал, ибо повсюду бродили сотрудники и скрупулезно фиксировали содержимое книжных шкафов.
   Блуждания закончились возле одного из таких однообразных громадин с полками - во всяком случае, для Ниады он мало чем отличался от остальных. Мистер Пибоди нашел нужную книгу и раскрыл. У Дэлфа пересохло во рту, когда он потянулся заглянуть внутрь. Никаких странных символов там не оказалось, лишь обыкновенные буквы. Удалось выхватить взглядом строчку:
  
   "Дэлф Ниада предпочитал жить в выдуманном мире, отделенном от реальности стеной, сложенной из книг..."
  
   Мистер Пибоди пробежался взглядом по странице, пролистал книгу в одном направлении, затем в другом. После внимательно обследовал обложку, корешок, прощупал все, изучая на предмет чего-то спрятанного внутри. Поднес книгу к лампе и рассмотрел одну из страниц в просвет.
   Все выглядело так, словно это была обычная книга. Главный библиотекарь вскоре пришел к тому же выводу.
   - Ничего примечательного. Ума не приложу, зачем она вам понадобилась.
   - Назовем это сентиментальностью, - выдавил из себя Дэлф.
   - Хорошо. Пусть так, мистер Ниада. Вполне возможно, что вы от меня что-то скрываете. Я все еще не верю, что вы предлагаете такой редкий экземпляр в обмен на эту пустышку. Либо действительно глупая сентиментальность, либо хитрый расчет. Но у меня, признаюсь, нет времени размышлять. Та книга, которую вы принесли, занимает мой ум. Уж очень хочется за нее взяться. Пожалуй, я согласен на обмен, мистер Ниада.
   - Так просто? - удивился Дэлф.
   - Конечно, что же здесь сложного?
   - Вы не очень-то проверили книгу. Да и как вы объясните пропажу? Здесь наверняка камеры повсюду. Нас с вами видели. Да и ваши сотрудники сейчас бродят неподалеку... Все это как-то...
   - ...Мистер Ниада, простите, но вы такой... нелепый, что ли. Только, пожалуйста, поймите меня правильно, я не хочу вас обидеть. Вы внезапно появляетесь в моем кабинете, приносите какую-то весьма странную книгу, на которой ваше имя, если это конечно настоящее имя...
   - ...Я могу показать вам документы.
   - Не стоит. Их можно подделать, а я не специалист в этой области, чтобы определить настоящие они или нет. Впрочем, если вам важно -- я верю, что это ваше настоящее имя, мистер Ниада. Так вот, с вашего позволения я продолжу. Вы демонстрируете абсолютную некомпетентность в тех вопросах, которые обсуждаете. Вы заявляете, что книга, принесенная вами, не уникальна. Вы, в конце концов, абсолютно доверяете мне, не ожидая, что я могу попросту заставить охрану вышвырнуть вас отсюда, а книгу оставить себе. В общем, вы ведете себя, как абсолютный профан. Конечно, может быть это всего лишь игра, и вы очень искусно притворяетесь, мистер Ниада, но я склонен верить, что вы тот, кем представляетесь и кем являетесь.
   - И кем же? - спросил Дэлф, нахмурившись.
   Мистер Пибоди поводил пальцем в воздухе, подбирая слова.
   - Недотепой. Поверьте, мне нет дела до того, зачем вам эта книга. Да и зачем была нужна другая. Я согласен на ваши условия, так что давайте поскорее закончим. А насчет остальных проблем -- не волнуйтесь. У меня большой опыт в подобных делах.
   "Я идеально выполнил совет Фонарщика, - подумал Ниада. - Совершил кучу глупостей, и мне отчаянно повезло".
   - Хорошо. Давайте, покончим с этим, - сказал он вслух и постарался глубже загнать злость на самого себя, накатившую после краткой характеристики, которую дал Дэлфу мистер Пибоди.
   Буднично, словно он проделывал это по несколько раз на дню -- а кто его знает, может быть, так оно и было, - мистер Пибоди передал книгу Дэлфу. После этого он так же спокойно взял другую и жестом предложил прогуляться назад.
   - Я прикажу Уорнеру, чтобы он вас проводил, мистер Ниада.
   Не смотря на то, что все прошло гладко, Дэлф ощущал себя так, будто пробивался к нужной книге с боем. Тем не менее, она была у него в руках, и тисненое название "Дэлф Ниада и Голая Правда" приятно щекотало пальцы. Осталось лишь выйти за ворота библиотеки, чтобы окончательно поверить в произошедшее. А затем можно будет выбросить этот эпизод из памяти и сосредоточиться на главном.
   На том, чтобы найти ЧП и обстоятельно с ним побеседовать.
  
   ***
  
   Дэлф нашел Фонарщика в том же сквере, где и оставил. Тот преспокойно сидел на холодной скамейке и общался с каким-то хобо. Надо сказать, что выглядели они весьма схоже, потому Дэлф не стал спешить с выводами. Может быть, этот человек в драном пальто, дырявой шляпе и рыболовных сапогах, которые почти полностью закрывали ноги, тоже кто-нибудь не совсем "нормальный" в том понимании этого слова, которое существует по умолчанию на большей части Англии и всего мира.
   - И ты представляес, - вещал бездомный, слегка присвистывая, словно у него не хватало пары зубов, - они говорят, сто я долсен работать. Говорят, сто я не могу прос-сто так бродить, с-спать, где мне хосется и ес-сть то, что найду. Говорят, сто я долсен принос-сить польсу с-стране. Но сто с-сделала она мне?
   - Дай угадаю -- ничего?
   - Вот именно! Более того -- она ос-ставила меня бес денег и дома!
   - Я думал, это сделал банк за твои долги.
   - С-страна многолика... -
   Бездомный, заметил Дэлфа и осекся.
   - Твой приятель? - спросил он Фонарщика.
   - Да. Неплохой парень, только слишком задается.
   - Это до добра не доведет, - со знанием дела сказал хобо.
   - Да уж, это точно. Ладно, нам пора, удачи тебе, Стив.
   - И тебе, сдоровяк.
   Фонарщик встал со скамейки, на которую тут же улегся бездомный. Он потянулся и свернулся калачиком, пробормотав что-то вроде "с-спас-сибо, сто нагрел".
   Ниада недоумевал.
   - Кто это? - шепотом спросил он у спутника, едва они отошли.
   - Стив. Он не разобрался с кредитами и многим задолжал. Его перестали терпеть друзья, а родственники отвернулись. Печальная и бесхитростная история, но она помогла мне скоротать время до твоего прибытия.
   - Но есть же всякие пособия, приюты, волонтерские организации и прочее. Почему он не обратится туда? Зачем ему обязательно спать в сквере, да еще в это время года?
   - Когда банк отобрал у Стива квартиру, то он решил поступать со страной так же, как она поступило с ним -- презирать и игнорировать. Можно только позавидовать его целеустремленности. Я серьезно.
   Фонарщик с укоризной покачал головой, заметив, что Дэлф скептически приподнял брови. Впрочем, Ниада и сам уже понял, что его спутник не шутит.
   - Кстати, как там у тебя дела с книгой, достал ее?
   - Да. Вот.
   - Ну и хорошо.
   - Ты как-то не очень рад, - Дэлф чувствовал, что это выглядит глупо, но почему-то обиделся.
   - Я в тебе не сомневался, йомен. Сомнения прочь и всякие подобные жизненные установки -- это про меня. Да и потом, ты же очень ответственный. Если сказал, что достанешь книгу, значит - достанешь. Сам ты, правда, предпочитаешь сомневаться в себе, но это твое дело.
   - Я не сомневаюсь, просто... - Ниада замялся. - Не хочу все сглазить. Сколько себя помню -- стоит только начать предвкушать победу, как она уплывает из-под носа.
   - Это другая крайность. Но ведь это не означает, что надо сомневаться? Не сомневайся в себе и не загадывай, что будет дальше. Очень похоже на хождение по канату и требует столько же сосредоточенности и спокойствия.
   - Ладно, оставим пока это. Что мне делать с книгой?
   - Для начала прочти ее. Изучи досконально. Попробуй найти какую-нибудь зацепку. Она либо запрятана очень хорошо, либо на самом виду. Твой автор тоже любит крайности, знаешь ли.
   - Хорошо, - кивнул Дэлф. Он был рад, что его желание поскорее оказаться наедине с книгой нашло одобрение у Фонарщика.
   - И советую тебе не возвращаться домой. Мало ли что или кто тебя там может поджидать. И к девчонке своей не суйся. Она, конечно, ничего плохого тебе не сделает, только ведь вытянет из тебя какие-нибудь подробности, а нам оно ни к чему.
   Дэлф тут же вспомнил умиротворяющую и спокойную обстановку в доме Келли; представил, что она сидит рядом, забравшись с ногами на диван, и смотрит на него; почувствовал, как внутри начинает нарастать нежность... и тут же встряхнул головой, сбрасывая это наваждение. Да уж, Фонарщик был прав: даже, если Келли не будет расспрашивать, то он сам что-нибудь расскажет.
   - Хорошо, подыщу гостиницу. Только вот, как тебе сообщить, где я остановился?
   - Можешь не утруждать себя этим. Я найду тебя, когда понадобится. Пока -- изучай книгу. Помни, что все ответы есть там.
   - Договорились. Береги себя.
   - Ты тоже, йомен.
   Фонарщик еще раз подмигнул на прощанье и резко свернул куда-то в сторону, тут же скрывшись в темном переулке. Дэлф пожал плечами и направился к дороге. Он не знал, где в этом районе есть гостиница, но надеялся поймать таксиста, который бы отвез в приличное и не сильно дорогое место. Денег у Ниады хватало, но что-то подсказывало, что побывать на работе ему будет суждено не скоро.
  
   ***
  
   Дэлф Ниада, пожалуй, и сам себе не отдавал отчет в том, что он делает. Несмотря на попытки вести свою жизнь размеренно и спокойно, не допуская никаких неожиданностей, постоянно происходило нечто, что выбивало его из колеи. Скорее всего, в этом было скрытое послание его мятежной души: "Перестань все контролировать!"
  
   Дочитав до этого места, Ниада фыркнул. Интересно, когда это он пытался все контролировать? Ничего подобного Дэлф за собой не мог припомнить. Должно быть, у ЧП было странное представление о жизни Ниады.
   "Или же ты просто не замечаешь этого", - шепнул внутренний голос.
   Дэлф еще раз фыркнул, но затем задумался. Пожалуй, он действительно любил, когда все шло по плану. И эти самые планы тоже любил строить. Ну и что с того? Он никогда не приходил в ярость, если им не удавалось воплотиться в жизнь. Легкое раздражение, быть может, но не более того.
   Пожав плечами, Ниада вернулся к чтению, которое, если быть откровенным, изрядно проигрывало даже в сравнении с книгами, оставшимися у него дома. Те были плохо написаны, но неведомым образом держали в напряжении, заставляя переворачивать страницу за страницей. В этой же, несмотря на витиеватость и образность речи, не было никакого действия. Скучные описания, философские сентенции, рассуждения о жизни, как таковой -- скука.
   Ниада, развалившись на кровати в крохотном, но уютном гостиничном номере, ловил себя на том, что зевает и с надеждой ждет, когда же закончится книга. Его так и подмывало раздеться окончательно, залезть под одеяло и выключить свет. Наверняка сон придет едва ли не в ту же секунду, как станет темно.
   В прежние времена Дэлф давно бы закрыл книгу, а потом отнес бы ее в книжный магазинчик мистера Оуэна и сдал за полцены. Но прежние времена остались в прошлом, во многом благодаря этой треклятой книге и не менее треклятому ЧП.
  
   Если бы кто-нибудь когда-нибудь предложил бы Дэлфу Ниаде исполнение любого его самого заветного желания, то не дождался бы ответа. Не потому, что их не было, и не из-за того, что их было слишком много. Все тот же страх перед неожиданностями заставил бы его стиснуть зубы и промолчать. Ведь желание исполнял бы не сам Дэлф, а этот "кто-нибудь". И им, знаете ли, свойственно поступать "как-нибудь". Как-нибудь по-своему. А это значит, что не обойдется без неожиданностей.
   Дэлф Ниада предпочитал доходить до всего сам. Пусть бы даже это требовало куда больше сил и времени. Просто, так он мог все контролировать.
  
   "Вот привязался со своим контролем", - подумал Дэлф и все же сдался.
   Он положил книгу на тумбочку; снял брюки, майку и носки, оставшись лишь в трусах. Затем выключил свет и лег спать, надеясь, что сон окажется куда ярче и не таким тоскливым, как книга.

Глава пятая

   1. Махоуни
  
   Звонок в дверь разносится по квартире. Нора отбрасывает в сторону маникюрный набор, Финн отворачивается от очередного паззла. Через секунду они уже на ногах и переглядываются.
   - Началось, - улыбается Нора Махоуни. - Все по плану.
   Она бросается к двери и заглядывает в глазок. Там переминаются с ноги на ногу двое полицейских. Затем один из них пожимает плечами, вновь нажимает кнопку звонка и тут же резким движением прислоняется к глазку с другой стороны. Нора отшатывается.
   - Полисмены. Двое, - говорит она. - Уходим через пожарную лестницу.
   Они быстро обуваются и бросаются к окну. Броган поднимает ставни и ныряет на улицу. Пятый этаж, а пожарная лестница заканчивается на третьем. Нора тоже вылезает, и беглецы начинают спускаться.
   - Откройте! Полиция! Нам нужно с вами поговорить по поводу кое-каких листовок, - доносится из-за двери, но слышать уже некому.
   На бегу Финн выхватывает из кармана шарик подшипника и бросает его, едва прицелившись. Тот врезается в рычаг, и нижняя часть лестницы с лязгом выдвигается, опускаясь к самой земле.
   Последние две недели Броган отрабатывал этот прием каждый день. Соседей удалось убедить, что это необходимо на случай "вынужденной эвакуации". Теперь же они выглядывают в окно и, заметив, что Финн в этот раз не один, начинают признаки надвигающейся опасности. Несколько особо подверженных панике обывателей пытаются вылезти следом за беглецами.
   Финн Броган и Нора Махоуни не обращают на них внимания. Спустившись на улицу, они бегут к припаркованному фургону. Полисмены, появляются из дверей подъезда и растерянно переглядываются. Затем они бросаются в погоню, но во всех их действиях сквозит неуверенность. Вдобавок, они слишком располнели для подобной работы.
   Словно желая облегчить им задачу, Финн спотыкается и падает, морщась от боли. Нора, пробежав несколько метров по инерции, возвращается, подхватывает Брогана и, закинув его руку себе на плечо, тащит к фургону.
   Полицейские приближаются, а план, как это обычно бывает, оказался не готов к подобного рода неожиданностям.
   Наконец, Нора садится за руль, заводит фургон и трогается с места. Один из полисменов стреляет, пытаясь попасть по колесам, но сбитое за время бега дыхание не дает ему прицелиться.
   - Ушли! - кричит Нора, едва скрывшись за углом. - Вот так вот!
   Финн улыбается сквозь боль и потирает ногу. Это очень некстати, но Нора Махоуни надеется, что он сможет работать так же быстро и точно, как и раньше.
   - Ты справишься? - на всякий случай спрашивает она.
   Броган кивает и жестом советует ей смотреть на дорогу.
   - Не учи.
   Они мчатся по пустынным переулкам, распугивая редких прохожих. Кто-то отшатывается в сторону, кто-то раздраженно машет кулаком вслед. Нора Махоуни фиксирует в боковом зеркале знакомую фигуру в ярко-желтом балахоне, но нет времени останавливаться и выяснять Бэнкси ли это.
   Фургон выруливает на центральные улицы, где движение плотное, а потому расстояние между машинами порой исчисляется лишь парой дюймов или и того меньше. Начинается сложный, полный ритуалов танец перегазовок с минимальными перемещениями. Требуется все внимание, чтобы в точности следовать этому танго тысячи машин. Финн Броган сидит молча, не отвлекая Нору. Лишь его слегка хриплое дыхание раздается в кабине автомобиля.
   Нора же, кажется, совсем не дышит.
   Наконец они вновь сворачивают в очередной переулок. Финн открывает бардачок, находит среди скопившегося там хлама шуруповерт и отдает Норе. Та уже достает из-под сидения две помятых таблички с номерами.
   "Еще немного прошлого потеряно, - думает Нора Махоуни, меняя номера и поглядывая по сторонам. - Мои платья, шарфы, брюки; паззлы, которые собирал Броган; посуда, которую я выбирала на распродажах; стол, стул, ковер, злосчастный диван, на котором столько всего было... в том числе на нем был Финн. Это все оставлено там. Быть может, я еще когда-нибудь вернусь. Мы вернемся. Но совсем не обязательно, что все это будет. Да и совсем не обязательно, что будем мы..."
   В этот момент последний шуруп оказывается на своем месте и можно перестать думать, вновь сосредоточившись на дороге. Нора этому очень рада.
   На самом деле она знает, что погоня, если и была, давно закончилась, но не хочет рисковать. Их план слишком сложен, нереален и фантастичен, а потому лучше следовать даже малейшим его пунктам. Возможно, реальность привыкнет к тому, что все идет так, как задумано, и станет более податливой.
   Как пластилин, который нагрелся в руках.
   Вновь переполненная автомобилями дорога. Новый виток танца-ритуала. Но с каждым поворотом машин становится все меньше, и вскоре фургон опять оказывается в трущобах. Найдя нужный дом, Нора Махоуни останавливает автомобиль рядом с ним.
   Пока они выгружают вещи, которые нужны Брогану для работы, царит молчание. Наконец куча свертков, пакетов и ящиков перебираются из чрева фургона к подъезду.
   - Пойду, поставлю куда-нибудь машину, - говорит Нора. - Но не слишком далеко, она ведь скоро нам понадобится. Ты сможешь один занести все это в дом? Тебя же не подстрелили, в конце концов?
   Финн кивает и смеется, но в этом смехе слышится шипение боли.
   Нора Махоуни решает, что может ему верить. В самом деле -- от подвернувшейся ноги очень трудно умереть. Для этого нужно приложить огромные усилия, которые Финн вряд ли предпримет. Он слишком ленив.
   Вновь фургон трогается с места, но теперь путь его недолог. Несколько перекрестков спустя он застывает на старой заброшенной автостоянке с испещренным трещинами асфальтом. Ее никто не охраняет, но несколько машин все же стоят здесь. Судя по виду, целые.
   Нора паркует автомобиль возле точно такого же фургона. Даже цвет одинаковый. Разве что на чужом нет номеров и колес.
   С последним она ничего не может сделать, а что касается первого - Нора прикручивает старые номера со своего фургона. Отойдя чуть назад, она оглядывает работу и остается довольной увиденным.
   Заперев автомобиль, Нора Махоуни проходит несколько метров, но затем оборачивается. Два фургона греются на солнышке, похожие друг на друга, как родные братья.
   "Только у одного братика с ножками не очень, - думает Нора. - Зато теперь им не скучно будет".
   Она улыбается собственной шутке и бредет назад, к дому, где остался Финн.
   Им предстоит много работы.
  
   2. Валентайн
  
   Они приехали на окраину. Частные дома, широкие улицы, повсюду деревья, кустарники, живые изгороди, плющ.
   Деревня, спрятавшаяся под крылом большого города.
   Дом, к которому привела Кира, был темно-зеленый. Занавешенные окна с потрескавшимися фрамугами, резные перила на крыльце. Милый домик с приведениями. Почему-то тот факт, что здесь живут приведения, угнездился в сознании Блэка, хотя никто эту тему не поднимал.
   Кира нажала кнопку звонка. Тяжелый колокол ударил где-то внутри дома. Звук был низкий и глухой. Блэк невольно вздрогнул, когда у самой двери скрипнули половицы. Казалось, будто хозяин давно поджидал гостей и выбрал наилучший момент, чтобы напугать их.
   Это выглядело естественным для дома с приведениями.
   Дверь распахнулась. За порогом в полумраке стоял лохматый и небритый мужчина в замызганном махровом халате.
   - И? - спросил он.
   - Нам нужна помощь.
   В голосе Киры мелькнуло что-то вроде просьбы пополам с приказом.
   - Вам или ему одному?
   - Ему. И нам тоже.
   - Проходите.
   Незнакомец разговаривал глухо и безжизненно. Кажется, происходящее его нисколько не заинтересовало. Валентайн попробовал протянуть ему руку, но тот уже скользнул внутрь дома.
   - Кто это? - спросил Блэк.
   - Джек. Просто Джек.
   - Отличное объяснение.
   Кира не обратила внимания на сарказм и вошла следом за Джеком. Валентайну ничего не оставалось, как последовать за ним.
   Комната, в которой хозяин пожелал беседовать, застыла во времени. Здесь не было пыли и мусора, зато стояла чистая и прочная мебель, по виду очень старая. Такие массивные кресла и столы нынче делали только на заказ, и стоило это уйму денег. Однако, несмотря на уютную вроде бы обстановку, казалось, что помещение возникло лишь пару секунд назад, хранившись до этого где-то в безвременье. И туда же оно исчезнет, лишь только гости выйдут за порог дома.
   А еще в комнате горело множество свечей. От их мягкого оранжевого света Валентайна потянуло в сон. Он зевнул и присел на кресло, заметив попутно, что электричества тут нет, либо розетки и выключатели куда-то попрятаны.
   Кира осталась стоять, как и хозяин дома. Блэк с удивлением посмотрел на них, но вставать не стал. Это было бы еще глупее, чем сидеть одному.
   - Проблемы?
   Джек разговаривал с Кирой, а на Валентайна предпочитал не смотреть.
   - Ты можешь проверить сам, чтобы не задавать лишних вопросов. Он -- весь твой.
   Хозяин дома стоял вполоборота, и Блэку со своего места было видно, как в миг преобразилось лицо нового знакомого. Холодная маска спала, и безумная улыбка-оскал заняла ее место. Джек повернулся к Блэку, из засаленного рукава халата в правую ладонь скользнул нож.
   Глаза нового знакомого налились кровью. Блэк машинально вытер вспотевшие ладони о подлокотники и резко повалился на бок, увлекая кресло за собой.
   Очень вовремя. В обитую тканью боковину воткнулся нож, а сам улыбающийся маньяк уже стоял рядом. Из рукава беззвучно выскользнул еще один клинок. Побелевшие пальцы стиснули рукоять.
   Кира стояла и холодно смотрела на происходящее.
   Попытка отползти от Джека закончилась неудачей - тот рывком схватил убегавшего за ворот рубашки и придвинул к себе.
   - Отдашь очки?
   - Да!
   Лезвие метнулось к горлу, но клинок остановился в сантиметре от шеи.
   Дрожащего от страха Валентайна отпустили. Нож исчез, как и безумная улыбка. Джек поднял кресло, поставил на место и выдернул первый клинок.
   - Ты права. Это проблема. Пойдемте.
   Они вновь последовали за хозяином дома. Как только Блэк вступил в следующую комнату, он едва сдержался, чтобы не попятиться. Если бы сзади не шла Кира, то Валентайн так бы и сделал.
   На стенах висели ножи.
   Тонкие, словно иглы, широкие, с зазубренными лезвиями, с шипами в рукоятке; миниатюрные кинжалы, гигантские тесаки и различные промежуточные варианты -- они поблескивали в тусклом неровном свете масляной лампы, выставляя напоказ темную сторону хозяина дома и занимая все пространство.
   Кира закурила, а затем заговорила с Джеком, не обращая на Валентайна никакого внимания. Сейчас его это более чем устраивало.
   - Ему нужна помощь.
   - Забудь.
   Ровный и спокойный голос Джека действовал убаюкивающе. Даже короткие резкие фразы он умудрялся произносить так, словно пел колыбельную.
   - Мы должны...
   - ...ничего мы не должны. Никому. Он сам этого не хочет.
   - Но ведь ты должен понимать, кто перед тобой.
   Блэку показалось, что в этой фразе прозвучала угроза. Кажется, Кира имела какие-то свои способы воздействия на Джека. Хозяин дома повернулся к Валентайну и смерил его взглядом.
   Чего ты хочешь?
   - Спокойствия, - не задумываясь, произнес Блэк и тут же добавил торопливо, - чтобы было как раньше. Без всяких мистеров и крокодилов, выжечь их и спалить.
   - Как раньше!
   Девушка фыркнула и резко дернула рукой, отчего столбик пепла сорвался и рассыпался по столу. Джек холодно улыбнулся, наблюдая за происходящим.
   - Воспоминания - весьма странная вещь. Они не всегда правдивы. Но спокойствие можно обеспечить. Отдай мистеру Пинки то, что ему требуется.
   - Я бы с радостью, да не знаю как, - Блэк усмехнулся и только после понял, что это была подначка.
   - Ублюдок!
   Кира с силой воткнула окурок в стену и стремительно вышла из комнаты, едва не задев Валентайна.
   - Что с ней? - спросил тот у Джека.
   - Ничего страшного. Ты просто разрушил ее мечты. Не впервой. А теперь проваливай. Мое время слишком ценно, чтобы тратить его на труп.
   - Что значит - труп?
   - В перспективе, конечно. Я могу ее приблизить, если хочешь.
   Джек подошел к стене и снял один из ножей.
   - Отвали от меня, выжечь тебя и спалить!
   - Зря отказываешься. После того, как мистер Пинки возьмет свое, это будет уже не жизнь.
   - Пошел ты!
   Валентайн вскочил и вышел вслед за Кирой на улицу. Там шумел ветер. Девушка стояла, опершись на резные перила, и плакала. Губы кривились не то в презрении, не то в ярости. Никаких всхлипов или стонов -- слезы просто сбегали по щекам и падали на крыльцо.
   Блэк попытался обнять Киру, но та отстранилась. Быстрыми и слегка судорожными движениями девушка вытерла лицо.
   - Проваливай.
   - Не хочу, - Валентайн посмотрел ей в глаза. - Мне кажется, что с тобой я в безопасности.
   - Я не собираюсь превращаться в мамочку, которая таскает тебя повсюду за собой, уберегая от злого дяденьки.
   - Ну так не превращайся...
   - Думаешь, у меня есть выбор? Сделай мне одолжение -- просто исчезни. Ты уже не тот хороший, но запутавшийся парень, которого я нашла в баре. Теперь на его месте жалкий тип, стремящийся забиться под одеяло и плакать, потому что все вокруг его обижают.
   - Можно подумать, я хотел им быть!
   - Не хотел бы -- не стал. Ты бы удивился, если бы узнал насколько это просто. А теперь -- исчезни.
   Кира ушла в дом. На улице по-прежнему шумел ветер. Только теперь уже не было никого, кто мог плакать. Вместо этого Блэк чувствовал, как внутри расползается злость пополам с обидой.
   "Ты уже не тот хороший, но запутавшийся парень, которого я нашла в баре", - мысленно повторил он чужие слова. Это было больно. Гораздо неприятней, чем пощечина, которую Блэк получил от Киры. "Куда он делся, действительно? - подумал Валентайн. - А вернее -- куда делся я сам? Плакать посреди улицы, убегать от опасности, прятаться... жалкий трус. Побитая собака, которая скулит, поджав хвост. Это не я. Это кто-то другой".
   Валентайн со всей силы ударил по перилам. Краска содралась, древесина треснула, костяшки пальцев обожгло болью. Блэк облизал кровь с разодранной руки и улыбнулся.
   "Я набью тебе морду, мистер Пинки, - мысленно сказал он. - Набью морду, а затем разорву галстук. Заставлю тебя ответить за все, что ты со мной сделал".
   Мрачно ухмыляясь, Блэк Валентайн вернулся в дом, засунув руки в карманы и насвистывая веселый мотив. В комнату он вошел вразвалочку. Его так и подмывало открыть дверь ногой, но Валентайн сдержал этот порыв ненужного позерства. Хватило и того, что Джек и Кира прервали разговор на полуслове и уставились на него. Даже в глазах невозмутимого хозяина дома промелькнуло недоумение.
   - Ну, хорошо, что мне нужно сделать? - спросил Блэк и тихо рассмеялся.
   - Я же сказал тебе сваливать отсюда.
   - Я не расслышал, - Валентайн не отводил взгляда от Джека.
   - Посмотрим, как ты будешь слышать, когда я отрежу тебе уши.
   Знакомый блеск зажегся в глазах хозяина дома. Вновь на лице мелькнула улыбка маньяка, а нож из рукава скользнул в ладонь.
   Правда, в этот раз Блэк не стоял на месте.
   Распаленный яростью, он прыгнул к стене, схватил первый попавшийся клинок. Еще один прыжок и Валентайн приставил острие ножа к ребрам Джека. Он не собирался убивать этого психа, но если бы тот дернулся, то непременно бы насадил себя на клинок.
   - Ну что? - спросил Блэк, улыбаясь.
   - Ничего.
   Джек в ответ неожиданно подмигнул. Недоумевающий Валентайн посмотрел вниз и заметил, что острие чужого ножа направлено ему в пах. Тут же в штанах все автоматически сжалось, словно это могло уберечь, вздумай Джек двинуть рукой.
   - Пат? - спросил Блэк.
   Противник кивнул и медленно убрал руку. Нож исчез так же быстро, как и появился.
   - Возможно, я ошибся поначалу. Может быть что-то и выйдет.
   - Ты не ошибся. Просто... в тот момент я действительно был раздавленным ничтожеством. А сейчас слегка выполз из той кучи навоза, в которую угодил. Держи, - Валентайн протянул нож.
   - Оставь себе. Теперь он твой.
   - Я так понимаю, что приехал сюда для того, чтобы получить помощь?
   Блэк убрал оружие - обычную "бабочку", очень ценившуюся среди некоторых знакомых Валентайна.
   - Считай, что ты ее уже получил.
   - И что, мне полагается прирезать двух крокодилов с помощью ножа? А потом, наверное, воткнуть его в самого мистера Пинки?
   Джек улыбнулся Кире, но девушка оставила этот жест без внимания.
   - А он кровожаден, у меня аж приступ ностальгии случился, Нож -- это часть тебя. Держи его при себе. Всегда. И помни, что опасным его делаешь ты.
   Хозяин дома внезапно задрожал. На лице его в мгновение ока выступили мелкие бисеринки пота. Опершись о стенку, Джек глубоко и шумно дышал ртом.
   - Уходим!
   Схватив Блэка за руку, Кира потащила его к двери. Валентайн хотел задать несколько вопросов, но неприкрытая тревога и резкие перемены в Джеке, заставили его отложить это до лучших времен. Однако, едва они оказались за калиткой, любопытство проснулось вновь.
   - Что это? Какой-то приступ? Может быть, стоило остаться и помочь?
   - Ему никто не поможет, кроме него самого. Это касается и тебя.
   - Ты же помогаешь...
   - ...Потому что ты меня заставляешь! Думаешь, мне доставляет это удовольствие?
   Кира нервно дернула рукой.
   - Тогда почему?
   - Потому что. Поймешь потом. Может быть.
   Блэк нахмурился. Кира уже не в первый раз демонстрировала странные перепады в настроении. Конечно, все девушки грешат этим, но сейчас ему показалось, что здесь дело не только в пресловутой "женской логике", о которой так любили рассуждать мужчины за кружкой пива и которой сам Валентайн никогда не придавал особого значения. Он видел и немало парней, которые только и делали, что нарушали все законы здравого смысла.
   - Я проголодалась.
   Фраза прозвучала словно в подтверждение мыслей Блэка. Стоило ей стихнуть, как в животе у него заурчало. Он забыл, когда последний раз ел. Кажется, это был завтрак.
   - Пойдем, поищем какое-нибудь кафе, - предложила Кира. - Я плохо знаю этот район, но сейчас везде можно найти, где поесть. Было бы желание.
   - А мистер Пинки?..
   - Забудь про него. Хоть на минуту.
   - Я бы с радостью, но ведь это ты меня им запугала. До встречи с тобой я даже и не знал, что он существует!
   Не говоря ни слова, девушка решительным шагом двинулась прочь. Блэк понял, что только что умудрился ее обидеть. Причем, что самое печальное, правдой.
   Впрочем, правда -- лучшее средство для того, чтобы нанести обиду.
  
   ***
  
   В кафе было немноголюдно. Усталая официантка лет тридцати приняла заказ и неторопливо отправилась на кухню. Блэку должны были принести рагу, блинчики с джемом и чай. Кира, вопреки своему заявлению о голоде ограничилась всего лишь чашкой кофе и чизкейком.
   Она тоже выглядела усталой и словно разом постарела. Раньше не было заметно, что в уголках глаз залегли морщинки. Валентайн накрыл своей ладонью руку Киры в попытке утешить, но девушка никак не прореагировала. Даже не подняла взгляд.
   - Я отлучусь ненадолго, - Блэк попытался, чтобы его голос звучал ободряюще. - Постарайся не попасть за это время в неприятности.
   Кира ничего не ответила. Это кольнуло Валентайна в самое сердце, но он все так же спокойно встал и прошел в уборную.
   Постояв некоторое время у писсуара, Блэк понял, что желание облегчиться куда-то пропало. Нахмурившись, он застегнул ширинку и вымыл руки. Затем, взглянув на себя в зеркало, плеснул в лицо водой и попытался улыбнуться - получился нервный оскал, однако в глубине глаз Валентайн увидел огонек оптимизма, напоминавший былого Блэка. Сочтя это хорошим знаком, он вышел из уборной и тут же понял, что его призыв не услышали.
   Кира все-таки попала в неприятности.
   Их было двое. Ничем не примечательные парни -- такие лица встретишь в любом неблагополучном районе. Два шакала, встретивших беспомощную жертву. Один из них -- с оттопыренными ушами -- ковырял вилкой в рагу. Второй -- с мелкими, выступающими вперед зубами -- грязными пальцами хватал блинчики и отправлял их себе в пасть. Кира сидела рядом и смотрела на происходящее безучастно.
   Покусившиеся на его еду и девушку подонки привели Блэка в ярость. Чувствуя пьянящую легкость и дрожь во всем теле, он двинулся к столику. Нож оказался в руке сам собой, завертелся смертоносной бабочкой, то доставая лезвие, то пряча обратно.
   Блэк подошел к столу и вонзил нож в последний, остававшийся на тарелке блинчик. Точно между пальцами мелкозубого. Посмотрел в лица парней и оскалился.
   А потом получил удар в челюсть от ушастого, и в голове Валентайна помутилось.
   Когда он пришел в себя, то увидел, что стоит посреди кафе и сжимает в руке окровавленную "бабочку". Кира обнимала его, будто пытаясь удержать. За окном убегали парни, один из которых хромал. Официантка, прижав к груди поднос, словно он мог ее защитить, огромными глазами смотрела на Валентайна.
   - Я... - только и смог прошептать он.
   - Я расхотела есть. Пошли.
   Бросив на потрескавшуюся стойку несколько купюр, Кира почти вытолкала Блэка на улицу. Холодный ветер, усилившийся за время, проведенное в кафе, отрезвил Валентайна и забрал с собой остатки ярости, оставив лишь пустоту.
   - Убери нож.
   Блэк покорно спрятал "бабочку", вытерев лезвие об и без того запачканную кровью манжету. Руку сводило судорогой.
   Где-то вдалеке сверкнула молния, а чуть позже донесся раскат грома, похожий на поминальный колокол.
  
   ***
  
   - Вот из-за этого Джек нас и выгнал.
   Они сидели на автобусной остановке. Вновь, как когда-то. Казалось, с того момента Блэк стал совсем другим человеком. Впрочем, Кира тоже.
   - Он бы прирезал нас?
   - С легкостью. Он сегодня слишком часто доставал нож. Оружие не любит, когда его обнажают для запугивания. Оно требует крови.
   - Ты говоришь так, словно оно живое.
   - Нет. Нож -- это часть тебя. Концентрированная ярость. Воля и сила, собранная в одном предмете. Он дает храбрость и может помочь, но если тебя затопит этой яростью, то ты превратишься в берсерка.
   Разговор прервался.
   Там, за пределом автобусной остановки шел дождь. Почти сплошная стена воды. Капли залетали под крышу, и попадали на Блэка и Киру. Покосившаяся табличка с расписанием маршрутов прогибалась под порывами ветра и надсадно скрипела.
   Валентайн почувствовал, что девушка положила ему руку на коленку.
   - Не переживать так. Тех парней стоило проучить, но ведь ты никого не убил.
   - Я почти сделал это!
   - Таким образом, ты можешь начинать переживать за гибель мира.
   - Это еще почему? - такой поворот в разговоре выбил Блэка из депрессивной грусти и злости на самого себя.
   - Но ведь он когда-нибудь погибнет. И ты ничего не сможешь сделать, чтобы его спасти.
   - Странная логика, - улыбнулся Валентайн.
   - А я вообще странная.
   - Это я заметил. И, знаешь что? Это мне нравится. И ты мне тоже нравишься.
   Он улыбнулся, но в этот момент Кира убрала руку с коленки Блэка и отвернулась. Губы сложились обратно в линию. Валентайн горько усмехнулся, впервые за долгое время пожалев, что не курит.
   Громовой раскат, гораздо сильнее всех предыдущих, сотряс воздух, и в этот момент пелена воды, падающая с неба, расступилась, словно иллюстрация к подвигам Моисея. Но библейский пророк не имел к происходящему никакого отношения. На противоположной стороне прохода, образовавшегося между двух стен воды, стоял мистер Пинки в сопровождении крокодилов.
   Как всегда элегантный, он улыбался и смотрел на Валентайна с немым укором. Словно хотел сказать: "Что ты все время бегаешь?"
   Блэк представил, как мистер Пинки произносит эту фразу, и вновь впал в ярость. Рука дернулась за ножом, но наткнулась на препятствие -- Кира схватила его за локоть. Взгляд девушки был очень серьезен.
   - Не надо. Это ловушка. Он просто дразнит тебя, вот и все.
   - Сейчас перестанет.
   Блэк чувствовал, как ярость заполняет его. Теперь он знал, что последует дальше, но не боялся. Невиновные не могут пострадать -- их попросту здесь нет.
   Освободив лезвие из плена, Валентайн бросился навстречу врагам, но стоило ему выйти за пределы автобусной остановки, как Мистер Пинки исчез.
   Стены воды сомкнулись, и Блэк разом промок. В этой пелене ничего не было видно, а все звуки скрадывали удары капель об асфальт. Валентайн вспомнил свою последнюю прогулку в дождь, которая закончилась тяжелейшей простудой. Ее призраки сдавили горло и нос. Показалось, что тело стало вмиг горячим, отчего одежда просохла, а от самого Блэка повалил пар.
   Но это только показалось.
   Мелькнувшая сбоку фигура расхохоталась гулко и тут же смолкла. Валентайн бросился за ней, но очередной хохот раздался с другой стороны.
   Срываясь то в одну сторону, то в другую, Блэк выдохся. Решимость куда-то испарилась, а нож в руке перестал придавать уверенности - просто мокрая железка в побелевших от холода пальцах.
   В этот момент дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Когда Валентайн огляделся, то сразу заметил мистера Пинки и его крокодилов. Они все так же стояли на противоположной стороне улицы под последними каплями уходящего ливня. На лице мистера Пинки застыла гаденькая улыбочка. Костюм все так же был чистым и опрятным. Сидел ровно, будто только сейчас из прачечной.
   Крокодилы смотрели на Блэка. Едва мистер Пинки щелкнул пальцами, рептилии синхронно бросились к Валентайну. Собрав остатки решимости, тот сжал нож, собираясь встретить хотя бы одного ударом в оскаленную пасть. Вряд ли лезвие пробьет толстую шкуру, но стоило рискнуть.
   Однако и этого Блэку не дали сделать.
   На дорогу выскочил автобус. Он мчался так, словно участвовал в каких-то специальных гонках для муниципального транспорта. Неистово сигналя, автобус гнал, норовя окатить все вокруг водой из луж.
   Валентайн отшатнулся и, когда волна из-под колес захлестнула его почти до головы, Блэк сделал шаг вперед, собираясь воспользоваться преимуществом внезапности. Рука, сжимающая нож, начала движение... и промедлила. К счастью.
   Всего одну секунду автобус разделял крокодилов и Валентайна, но едва она прошла, как на месте двух чудовищ оказалась пожилая чета. Утираясь с достоинством, которое сразу выдает людей воспитанных и образованных, господин с проплешиной посреди седых волос поинтересовался:
   - Вы собираетесь нас ограбить?
   - Н-н-нет, - протянул Блэк.
   - Тогда, может быть, убить?
   - Ни в коем случае!
   - Раз так -- уберите нож. И извинитесь. Вы напугали Дебору.
   - Извините, - пробормотал Валентайн. - Я не хотел.
   - Еще бы вы хотели! - возмутилась женщина. - Пойдем, Генри. Я тебе говорила, что не стоит гулять под дождем. Мало того, что автобус нас окатил, так еще какой-то маргинал размахивает ножом попусту.
   - Конечно, дорогая.
   И, смерив Блэка долгим презрительным взглядом, они ушли в сторону кафе, где Валентайн недавно порезал парочку наглецов. Наверное, когда им расскажут об этом случае, они вспомнят о "маргинале" на автобусной остановке.
   Блэк, понурив голову, направился к Кире. Подойдя к девушке, он заметил ее странный и внимательный взгляд.
   - Ты добрый, - сказала она. - Это хорошо, наверное. Но тебе не следует быть таким доверчивым.
   Валентайн непонимающе нахмурился, а затем резко развернулся. Пожилая пара была уже вдалеке, но все равно можно было заметить зеленые хвосты, выглядывающие из-под плащей.
  
   ***
  
   - Самое обидное, что я не понимаю, чего он хочет...
   Блэк, промокший до нитки, шагал в сторону вокзала и шмыгал носом. Садиться в автобус расхотелось, хотя Валентайн прекрасно понимал, что, если понадобится, мистер Пинки достанет его и в электричке.
   Кира шла рядом. Она вновь молчала. Тот блеск, который жил в ее глазах, когда они только познакомились, куда-то пропал. Слегка вспыхнул, когда Валентайн получил в руки нож, и все.
   - Ты не хочешь ничего мне сказать? - спросил ее Блэк.
   - Хочу.
   - Дай догадаюсь: но не можешь, правильно?
   - Правильно.
   - Прекрасно. Интересно, каким же образом ты собралась мне помогать?
   - Уже никаким.
   Кира, проходя мимо, сорвала листок с дуба. Растерев его в ладони, она поднесла ее к носу и вздохнула.
   - Свежо.
   - Отлично, - Блэк саркастически улыбнулся. - Свежо! Я мучаюсь в сомнениях, не понимаю, что происходит, а для тебя все свежо.
   - Ты брюзжишь, как будто тебе под восемьдесят. А на улице ведь и вправду свежо.
   - Да. Свежо.
   Блэк повторил, сам не понимая зачем. Происходящее становилось похожим на дурной спектакль. Герои говорят ничего не значащие фразы, ибо забыли текст.
   - Он что, хочет сломать меня? - спросил Валентайн. - Сделать так, чтобы я боялся всего и вся?
   В ответ девушка печально улыбнулась.
   - Уже сделал. Теперь ему осталось только прийти и получить то, что принадлежит ему по праву. Уже принадлежит.
   Валентайн остановился, а Кира пошла дальше. Он смотрел ей в спину, а в голове эхом отдавались последние слова "Уже принадлежит".
   Это было сказано просто и легко, как обычно и произносят правду.
   Это было похоже на уже почти позабытое "прости" от Софии.
   Это было больно.
  
   ***
  
   Блэк не заметил, как Кира исчезла.
   Еще секунду назад она сидела рядом, но стоило лишь отвернуться, и вот уже Валентайн остался в электричке в одиночестве. Все такой же мокрый и жалкий.
   "Она меня бросила, потому что я не умею контролировать себя, - подумал Блэк. - Как истеричная баба, то бросаюсь на всех, то бегу в страхе. И вправду, зачем такому помогать, если он уже проиграл? Поэтому она меня бросила. Женщины, не любят проигравших".
   Повернувшись к окну, Блэк принялся разглядывать пейзаж, продолжая размышлять о причинах своего расставания с Кирой. И, как это обычно происходит с "брошенными", так и не мог увидеть то, что находилось у него прямо под носом.
   Когда Валентайн вышел из электрички, ветер швырнул ему в лицо газету. Если это была попытка вселенной сказать Блэку, что он ничтожество, то она удалась. Именно ничтожеством Валентайн себя и ощущал. Об это же говорила надпись на стене, выполненная черной густой краской: "Мир съест тебя". В дополнение к высказыванию прилагалась картинка - земной шар, у которого в районе экватора прорезалась пасть.
   Блэк вспомнил крокодилов и его передернуло.
   Надо было ехать домой. Принять горячую ванну, выпить что-нибудь согревающее вроде кофе с виски и улечься спать. Вместо этого раздраженный Валентайн шел по улицам, мотая головой, словно стремился выкинуть прочь ненужные мысли. Пару раз его останавливали прохожие и спрашивали, не нуждается ли он в помощи. Однажды сердобольная старушка предложила ему обратиться в социальный центр.
   Он шагал мимо, не слушая их. Разбрызгивал высыхающие лужи, сдирал листья с деревьев, старался не думать ни о чем и наконец-то пришел домой.
   Но его там ждали.
   Когда Блэк уже хотел свернуть к дверям, он заметил выглядывающий из-за угла зеленый хвост. Его обладатель находился за поворотом и не мог видеть Валентайна, но он караулил именно его -- никаких сомнений.
   Много ли вы знаете крокодилов, разгуливающих по улицам?
   Поначалу Валентайн сделал шаг назад, но тут же остановился. "Хватит отступать, - сказал он сам себе. - Ни к чему хорошему это не приводит".
   Раскрыл нож и сунул его в карман куртки. Лезвие тут же пропороло подкладку, отчего Валентайн чертыхнулся, но что-либо менять было уже поздно. Легкой пружинящей походкой, в лучших традициях Блэка недельной давности, он вышел из-за угла и тут же, не давая опомниться крокодилам и самому себе, наподдал ногой прямо по хвосту.
   Это было ошибкой.
   - Ты что творишь, урод?! - вскрикнул мужчина в костюме крокодила, раздававший прохожим листовки.
   Бумажки полетели на землю, а следом за ними на мокром асфальте оказался и сам Валентайн, слишком удивленный, чтобы успеть среагировать на удар "человека-крокодила".
   Прохожие на некоторое время застыли, затем большинство отправилось по своим делам, а часть осталась наблюдать, чем же закончится поединок. Блэк заметил в руках нескольких из них сотовые телефоны. Кажется, Валентайну грозила участь героя интернета.
   Он попытался подняться, но противник с небывалой легкостью для человека в столь тесном костюме пнул ногой по ребрам Блэка. Грудь пронзила боль. Валентайн вновь упал и следующий удар пришел в плечо.
   - Я вас всех ненавижу! - кричал "человек-крокодил". - Вы -- монстры! Чудовища! Я просто работаю, а вы ходите и издеваетесь надо мной. Не уважаете, ни во что не ставите!
   Блэк хотел крикнуть, что он уважает и попросту ошибся, но удары следовали один за другим, не давая опомниться.
   - Каждая. Работа. Достойна. Уважения, - впечатал противник в Валентайна, сопровождая слова пинками.
   Затем он плюнул в лужу, растоптал листовки, превратившиеся в грязный мокрый ком, и направился прочь. Зеваки тоже принялись расходиться. Еще совсем недавно Блэку наперебой предлагали помощь, а сейчас никто и не подумал дать руку, чтобы помочь подняться. Валентайн лежал в грязи, чувствуя, как боль толчками разбегается по всему телу.
   Больше всего хотелось увидеть Киру. И это желание решило исполниться именно сейчас, когда Блэк был в неподобающем виде.
   - Вставай.
   Девушка появилась внезапно. Судя по ее лицу, радости от встречи она не испытывала.
   - Не могу, - прохрипел Блэк. - Все болит.
   Схватив его за руку, Кира принялась тянуть, пока Валентайн не принял вертикальное положение. Тогда, отпустив, она отошла на несколько шагов и долго смотрела на Блэка пронзительным взглядом. Губы девушки то сжимались в линию, то расплывались в кривой улыбке.
   - Определись уже!
   Валентайн до этого никогда не слышал, чтобы Кира говорила подобным тоном. Она бывала злой, усталой, но никогда в ее голосе не было столько ненависти.
   - Я...
   - Определись!
   - Не понимаю...
   - Тогда забудь меня.
   - Не могу, - Блэк улыбнулся и пожал плечами. - Ты мне нравишься.
   - Жаль. Не надо было все это начинать.
   Еще одно больное место добавилось на теле Валентайна. Настолько больное, что все остальное просто померкло в сравнении с ним. Вообще все померкло, когда колено Киры ударило в пах Блэка.
   Хрипя от бессилия и прижимая руки к ширинке, Валентайн видел удаляющую спину девушки. Должно быть, Кира порывалась вернуться, замирая и почти оборачиваясь, но, в конце концов, она пропала из виду.
   Блэку пришло в голову, что пощечина и "прости" - это не самое обидное и страшное, что могут сделать с тобой девушки.
   Когда боль утихла настолько, что он смог передвигаться, Валентайн решил, что хочет выпить, и побрел в сторону дома.
   Спиртного внутри не оказалось. Как, впрочем, и крокодилов, мистера Пинки и прочей потусторонней мути. Обычная квартира - привычная и знакомая.
   Переодевшись, Валентайн пересчитал наличность. Со всеми этими болезнями и приключениями, Блэк позабыл, что у него есть работа. Самое странное, что работа словно бы тоже позабыла про него. Никто не звонил, не справлялся о самочувствии и даже, что самое странное, не требовал немедленно явиться!
   Может быть, в мастерской дела шли настолько плохо, что они были только рады не видеть его? Все-таки оклад автомеханика зависит от сделанной работы. Нет Валентайна -- не надо ему платить. Что может быть проще?
   Спустившись вниз и проверив почтовый ящик, Блэк обнаружил, что проще все же может быть. Официальное письмо с витиеватыми фразами, которые легко можно было заменить простым "вы уволены!" Дата на письме стояла сегодняшняя.
   Неожиданно даже для самого себя, Валентайн расхохотался. Он стоял возле почтового ящика, смеялся до слез и лишь только, когда письмо выпало из рук, Блэк успокоился. Подняв клочок бумаги, он смял его и выбросил в урну.
   Желание выпить только усилилось.
  
   ***
  
   Когда Валентайн очнулся в баре "Койот", сидя за столиком и попивая джин, он ощутил острый приступ дежа вю. Такое уже было совсем недавно. Вокруг -- множество незнакомцев, которым нет до тебя дела. Рядом -- никого, кому есть дело до тебя. В стакане плещется спиртное, в душе бушует тоска, но одно никак не может помочь другому. Вдобавок, из колонок доносился хорошо знакомое "Highway to hell".
   Многое, разумеется, отличалось. Тоска была самой настоящей. И желание выпить шло не от дурацкой идеи "напиться, когда тебя бросает женщина, потому что никогда такого не делал". Нет, желание было неподдельным.
   И еще не было Киры.
   Черт с ними, с блестящими ягодицами! Блэк был согласен увидеть Киру в любом наряде. Вот и все, что ему требовалось.
   Но ее не было, поэтому Валентайн пил джин и размышлял.
   Он думал о том, как изменилась его жизнь. Раньше он частенько плыл по течению, но не от бессилия, а просто потому, что так было удобней. Если пользоваться метафорами и дальше -- стоило ему заметить в стороне что-нибудь интересное, как он тут же поворачивал и, сделав пару мощных гребков, оказывался рядом.
   Теперь же Блэк попросту не знал куда плыть. Не мог отличить интересное от неинтересного. Чувствовал, что весь мир -- одна большая ловушка. Попросту хотел, чтобы его оставили в покое.
   Так и получилось.
   Крокодилы пропали, мистер Пинки не объявлялся, но никакого счастья это не принесло. Оставалось только сидеть в баре, чувствовать во рту вкус джина и сожалеть об утраченных возможностях.
   В какой-то момент опьянение все же настигло Валентайна, но желаемого эффекта оно не принесло. Вместо этого все чувства обострились до предела. Тоска, злость, ощущение собственного бессилия перед миром.
   Жизнь в последнее время только и делала, что била Блэка по одной щеке, а затем по другой. И если он вдруг выставлял блок, то она всегда находила способ нанести удар исподтишка. Жизнь вообще не гнушается нечестных приемов, потому что само понятие "честность" придумали люди, а не она.
  
   ***
  
   Валентайн сидел на лавочке в парке. Он не помнил, как сюда попал, зато отчетливо ощущал, что ему холодно. Промозглый ветер забирался под куртку, а ботинки давно промокли. Не иначе как по пути сюда он шел напролом, не замечая луж под ногами.
   Седой мужчина в смешной шапке ярких расцветок -- скорее всего детской -- копался в мусорке неподалеку. Обращало на себя внимание прохудившееся пальто бездомного. С такими дырами было не ясно -- прикрывало ли оно вообще что-нибудь. Напевая "Staying a live", хобо выглядел куда более довольным жизнью, чем Валентайн.
   - Почему она ушла? - спросил его Блэк.
   - А? - мужчина обернулся. На лице последовательно пробежали выражения опаски, удивления и интереса.
   - Почему она ушла от меня?
   - Сенсины вс-сегда уходят, - пожал плечами бездомный. - Единс-ственное, сто мы мосем с-сделать, умереть раньсе, сем они уйдут.
   - У меня был шанс, - хмыкнул Валентайн.
   - С-сам виноват, сто не вос-спольсовалс-ся, - хобо хохотнул. - Моя втянула меня в кредиты, а когда денег не с-стало -- с-сбесала к лус-сему другу. Обысная ис-стория.
   - У меня не кредиты, а нечто хуже.
   - Прес-ступление?
   - Не знаю. Наверное, нет. Там все больше по моей вине. А теперь - неизвестность.
   - Неисвес-стнос-сть -- это выдумка. Мы вс-се сивем в неисвес-стнос-сти, ес-сли снать, сто в любой момент мосет на голову упас-сть кирпись.
   Блэк вздохнул. Разговор приобретал какие-то псевдофилософские черты. Такие беседы могут длиться годами и не быть завершенными. Все в них слишком абстрактно, чтобы получить какую-то определенность.
   - Ладно, я пойду, - махнул он рукой. Затем Валентайн, в порыве щедрости вытащил из кармана несколько банкнот. - Я тут денег оставил. Купи себе другое пальто.
   - С-спас-сибо!
   Хобо предпочел дождаться пока Блэк отойдет подальше, а только затем двинулся к скамейке. Видимо, жизнь его научила не быть таким доверчивым. С болью в сердце Валентайн понял, что последнее в равной степени касается его.
   - С-слус-ай, нас-сет твоей сенсины! - догнал его крик бездомного. - Ты не пробовал исвинитьс-ся? Ес-сли она тебя любит, то мосет и прос-стить. Они всегда хотят прос-стить. Прос-сто им надо дать для этого повод.
   Блэк ничего не ответил. Он замерз и хотел домой.
  
   ***
   Потянувшись, Блэк откинул одеяло и, все еще пребывая в полусне, двинулся по направлению к ванной.
   - Привет!
   Валентайн вяло махнул рукой в направлении кухни, откуда и раздался голос. Стоя перед раковиной, зевнул, плеснул в лицо холодной водой и потянулся за зубной щеткой. К своему стыду, Блэк не помнил, когда пользовался ей в последний раз. Вдобавок, собственный вид в зеркале, заставил взять в руки еще и бритву. Щетина вот-вот готова была перешагнуть тот рубеж, за которым она начнет считаться бородой.
   "Может быть, еще и в парикмахерскую сходить?" - размышлял Валентайн, нанося пену, но, после некоторых колебаний, решил, что все хорошо в меру. Взяв станок, провел по щеке, оставляя полосу чистой и гладкой кожи. В этот самый момент его и настигло осознание того, что произошло пять минут назад.
   "Привет?" - ударило куда-то в район солнечного сплетения.
   - Выжечь меня и спалить! - выругался Валентайн, порезавшись.
   Кровь начала собираться в ранке, а потом побежала по щеке, скатываясь вниз. Блэк выключил воду и прислушался.
   Тишина...
   Тишина...
   Тишина... есть! Отчетливый звук открываемого холодильника.
   Он выдохнул и включил воду обратно. Пока заканчивал бритье, порезался еще несколько раз, но эта боль была даже приятна, ведь она заставляла поверить, что происходящее не является сном. Благодаря этому осознанию и все еще отдававшемуся в голове эхом "привету", Блэк вышел из ванны в отличном настроении.
   - А ты меня удивил, Валентайн. Ни "я так по тебе соскучился", ни "я жить без тебя не могу", ни банального "здравствуй, давно не виделись". Вялое помахивание рукой -- это все, на что я могу рассчитывать?
   Кира вопреки словам не выглядела удивленной. Скорее, она напоминала довольную кошку, которая несколько часов нежилась на солнце.
   - Нет. Еще ты можешь рассчитывать на мое извинение.
   - Так значит, ты хотел извиниться? Ну, тогда приступай!
   Валентайн слегка опешил. Он взглянул на это все со стороны: Кира, стоявшая возле плиты со сложенными на груди руками; омлет на сковороде, только что приготовленный и, несомненно, вкусный до невозможности; Блэк в одних трусах с несколькими порезами на щеке.
   Извиняться в ситуации, которая походила на сцену из дешевой мелодрамы или же казалась выдернутой из банального семейного скандала -- это было слишком. Он совсем не так все себе представлял.
   - Извини, - пробормотал Блэк.
   - И это все? Тогда я пошла.
   Девушка развернулась и направилась к двери. Сердце Валентайна учащенно забилось. Он понимал, что если она сейчас уйдет, то велика вероятность, что больше он ее никогда не увидит. Неизвестно откуда пришло это знание, но ему стоило верить.
   - Подожди! - почти закричал он. - Если ты все время от меня бегаешь, тогда зачем же ты сейчас пришла?
   - Я думала, ты изменился. Вернее, не так. Я думала, что ты стал таким, как раньше. Но это глупо все. Никто не может стать таким, как раньше, в этом вся проблема. В этом и в том, что я считаю иначе. Оказывается, что мое желание спасти тебя от мистера Пинки ничего не стоит перед твоим желанием просто-напросто выжить. Ты, как зверек -- забиться в нору и дрожать, надеясь, что охотник пройдет мимо. И то, они порой готовы на героические поступки, спасая свою жизнь или потомство, а ты -- нет. У вас есть кое-что общее с мистером Пинки. Вы оба сокрушаете чужие надежды. Но он хотя бы честнее. Мистер Пинки ведь делает это целенаправленно и с удовольствием. А ты -- просто потому что боишься. Да. Боишься.
   Дверь, которую Блэк так и не удосужился починить после взлома, скрипнула и девушка исчезла. Валентайн остался таким же, каким был совсем недавно -- одинокий, разбитый и вымазавшийся в собственном дерьме, в которое его очередной раз ткнули, как неразумного щенка.
   Внутри закипела злость, но уже не так, как бывало раньше. Холостые обороты вместо рычания двигателя.
   - Смешно, - пробормотал Блэк, хотя на самом деле ему было грустно.
   Он посмотрел на омлет и поморщился. Есть расхотелось. Валентайн выглянул в окно, и сердце вновь забилось учащенно -- во дворе стояла Кира и крокодилы.
   Замерев, Блэк ждал, что сейчас рептилии набросятся на девушку. Он ничего не мог сделать - попросту не успевал спуститься или даже спрыгнуть. Но крокодилы расступились, дав Кире спокойно пройти, а сами, помахивая хвостами, двинулись к дому.
   Их целью был Валентайн.
   Во рту пересохло. Блэк судорожно вздохнул и огляделся. "Бежать? - мысленно спросил он сам себя. - Но куда? К тому же, выходы наверняка перекрыты. Можно прыгнуть в окно, но можно и остаться. Пусть уже все наконец-то закончится".
   Не особо веря в благоприятный исход, Валентайн натянул джинсы и футболку. Биться с крокодилами в одних трусах было бы совсем глупо и комично. Нашарив в кармане куртки нож, Блэк раскрыл его и усмехнулся. Будь у него меч, толку было бы куда больше.
   Впрочем, с мечом он обращаться не умел.
   Решив, что узкое пространство комнаты куда лучше подходит для драки с огромными неповоротливыми животными, Валентайн встал чуть наискосок от двери и принялся ждать.
   Никакого движения. Никаких звуков. Все замерло.
   Как это обычно и бывает, в тот момент, когда Блэк решил выглянуть и проверить, атака началась.
   Один из крокодилов, словно торпеда, вломился в комнату, снеся дверь с петель окончательно. Другой неожиданно влетел в окно и приземлился позади Валентайна. В одну секунду он оказался в тесной комнате с двумя разъяренными и опасными тварями, и теперь мысль о том, чтобы подождать их здесь, уже не казалась ему правильной.
   Смотреть одновременно за двумя противниками и пытаться подловить их, не было никакой возможности. Блэк прикинул шансы и бросился на того, который ворвался через дверь.
   Нож целился прямо в глаз рептилии, но сильный удар лапой попал по руке, и клинок лишь скользнул по толстой шкуре. Второй удар, куда быстрее предыдущего, и вот нож уже летит в сторону. Оставшийся за спиной крокодил, попытался куснуть за ногу, но зацепил лишь штанину, однако не растерялся и дернул на себя.
   Валентайн оказался на полу. Безоружный и с ноющими от удара ребрами. А перед глазами лишь полная искривленных зубов пасть, растянувшаяся в подобие зловещей ухмылки. Часть клыков сверкала золотом.
   "Ну, вот и все, - подумал Блэк, закрывая глаза. - Может быть, так будет даже лучше".
   Время шло, но ничего не происходило. Слышалось лишь дыхание рептилий. На удивление, запах из крокодильей пасти не оказался гнилостным. Обычный воздух, более-менее.
   Блэк решился и открыл глаза.
   На него по-прежнему смотрела крокодилья ухмылка, а если взглянуть чуть вбок, можно было увидеть розовые туфли. Неизвестно как у него получилось проделать это так тихо, но мистер Пинки проник в квартиру.
   - Привет, Валентайн, не скучал тут?
   Блэк поморщился от этой "остроты", попахивающей дешевыми детективными сериалами, но промолчал. В сущности, он не знал, что ему говорить, да и вообще, есть ли необходимость в этом.
   Однако мистер Пинки был иного мнения.
   - Мы с тобой весело провели время. Тебе же тоже понравилось, признай. ... Зря обижаешься, Блэк, знаешь ли. Я не такой уж урод. Тебе-то должно быть это известно. Ну, так и будешь молчать? Может быть, ей что-нибудь скажешь? Пару слов, пару слов.
   Он щелкнул пальцами и в комнату, в которой и без того было тесно, легким движением скользнула Кира. Глаза ее были опущены, на Блэка она старалась не смотреть.
   - Отпусти ее. Забирай у меня, что тебе надо, но отпусти, выжечь тебя и спалить!
   - Фраза, как из дешевого детектива, - повторил недавнюю мысль Валентайна мистер Пинки и скривился. - Извини, но я не могу. Ибо только смерть разлучит нас. Вместе-вместе, всегда-всегда.
   Блэк ошарашено перевел взгляд на девушку, но так продолжала молчать и смотреть в сторону.
   - Что это значит?
   - То, что ты и подумал. Нужно было, чтобы ты поверил. В меня и моих крокодилов. Тебя нужно было подготовить, Блэк. Кто бы справился лучше жены? Ложь, повсюду ложь.
   "Исчезни!" - пронеслось в голове у Валентайна. Теперь он понял, кому все-таки Кира это говорила. И стало ясно, почему крокодилы расступились перед ней.
   Но зачем тогда было все остальное? Джек? Спасение? Нож? К чему это все? Большая игра, чтобы заставить его по-настоящему поверить?
   Мистер Пинки вышел на середину комнаты, наставил указательный палец на Блэка, а затем принялся наводить его на всех по очереди, не пропуская себя и крокодилов. Каждое движение сопровождалось словом из считалочки, которая произносилась тонким писклявым голоском. Должно быть, в представлении мистера Пинки именно так разговаривали дети.
  
   Ты сказал - так сойдет!
   Мистер Пинки тебя зовет.
   Ты сказал - я устал!
   Мистер Пинки тебя поймал...
  
   Палец вновь оказался направленным на Блэка. Мистер Пинки сделал шаг вперед и схватил Валентайна за футболку. Одним рывком -- так, что ткань затрещала -- поднял и поставил прямо перед собой. Затем рука его нырнула за ухо Блэка, и тут же мистер Пинки жестом фокусника вытащил, казалось прямо из воздуха, очки.
   Обычная дешевая пластмасса розового цвета. Стекла - скорее даже пластик - чуть тусклые, но такие же розоватые. Дешевка.
   Тем не менее, мистер Пинки тут же отпустил Блэка и надел очки. Надо было признать, что в сочетании с остальным костюмом они смотрелись не нелепо, а стильно.
   - Скажи, как я выгляжу, дорогая?
   Кира не ответила. Пожала плечами и скривила губы. Блэк стоял и не понимал, из-за чего все так переполошились. "Господи, да если бы я сразу знал, как это сделать, то давно бы уже от них избавился", - подумал он.
   - Дарсей, Персифаль, ко мне, ребятки!
   Крокодилы, словно выдрессированные борзые, проворно семеня лапами, оказались возле мистера Пинки.
   - Было приятно повидаться, Блэк Валентайн. Благодарен за очки и веселье. Жаль, не могу отплатить тебе. Увы-увы.
   Мистер Пинки отвесил поклон и наигранно рассмеялся, как уставший клоун дешевого балагана, который даже цирком назвать сложно. А затем все они -- крокодилы, мистер Пинки и его жена -- вышли из квартиры Блэка. Последней это сделал Кира. До того момента она стояла, прислонившись к косяку, и смотрела на Валентайна. Ему удалось поймать этот взгляд, но то, что он там увидел, оказалось слишком горьким, а потому Блэк отвернулся.
   И вот, квартира опустела. Остались лишь выломанная дверь, погнувшийся от удара нож и сам Блэк. Он сел на пол, подтянул к себе клинок, подержал его в руке, а затем швырнул в сторону.
   Его квартира была разломана, а жизнь разрушена. У него теперь не было работы, почти не осталось денег, а девушка, которую он полюбил, предала и бросила. Во взгляде Блэка, направленном в пустой дверной проем, жило то, что он видел несколько минут назад в глазах Киры.
   Разочарование...

Глава шестая

   1. Махоуни
  
   День, в который Нора Махоуни попала в безвременье - был вторым из двух оставшихся в ее памяти в первозданном виде. Первым она считала день встречи с Финном.
   В этом виделась некая злая ирония судьбы, но Нора не верила в то, что судьба способна на иронию. Столь тонкие фигуры речи неподвластны тяжелой и неповоротливой махине фатума, сметающей все на своем пути. Не ирония, а всего лишь насмешка.
   Все началось с того, что ей приснился сон...
  
   Огромная темная башня и черный человек подле нее. Бледное лицо его кривилось в усмешке, а рука теребила ярко-розовый галстук. Хотя цвет ничем не напоминал кровь, но Нора подумала, что у черного человека в горле рваная рана. Хлынувший поток затвердел и превратился в галстук, который просто выцвел на солнце. Точно так же, видимо, появились и туфли.
   Логика сна против этого не возражала.
   - Время невозможно контролировать, Нора Махоуни.
   Черный человек откашлялся, достал из кармана пиджака бутылку с минеральной водой и открыл крышку. Когда раздалось шипение вырвавшихся на свободу газов, Нора поняла, что это был единственный слышимый ею звук, не считая голоса черного человека.
   - Так вот, время невозможно контролировать. Но можно от него спрятаться. Так делают эльфы, знаешь ли. Они хронически больны безвременьем, Нора. Не стоит с ними связываться. Подцепишь эту заразу, как триппер. Застынешь на острове посреди реки. Ни туда, ни обратно.
   Вновь откашлявшись, черный человек взглянул на громаду башни. Почти тут же темноту прорезал луч желтого света. Он обрисовал часы без стрелок на верхотуре Биг-Бэна - теперь стало ясно, почему здание казалось знакомым.
   - Без одной минуты безвременье, Нора.
   Хихикнув, черный человек прошел мимо и исчез во мраке. Нора Махоуни стояла и смотрела на циферблат, зная, что стрелок не появится. В темноте вновь зашипела открываемая бутылка. Упавшая крышка несколько раз ударилась о мостовую, покатилась и затихла.
   Все замерло...
  
   Нора проснула с ощущением потерянного прошлого. Оно растворилось в сером тумане с редкими просветами, манившими за собой подобно болотным огонькам, чтобы привести к бездне переживаний.
   Еще не было будущего. Никакого. Оно отгородилось от Норы стеной и не пускало, не давая даже взглянуть в щелочку и представить, что же там такое ее ждет. Это было слишком страшным, либо же там не ожидало ничего.
   Нора Махоуни не знала, какой из вариантов она выбрала бы, имей такую возможность. К счастью или к сожалению, выбора не было.
   Влага наполнила ее глаза и покатилась вниз по щекам. Никаких всхлипов, надрывов или истерик. Просто вода, которая тоже решила оставить Нору.
   Финн проснулся, чуть приоткрыл глаза, и тут же потянулся, обняв девушку.
   - Плохой сон, - сказала Нора. - Мне приснилось, что я потеряла прошлое. Что его нет, и больше никогда не будет. Оно словно случалось не со мной. Да я даже до конца не могу вспомнить это случившееся не со мной. Именно, как сон, понимаешь? Еще секунду назад ты его помнишь, а тут раз - и все. Ничего нет в памяти.
   Она закашлялась, как тот, во сне.
   - Это еще не все, - сказала Нора Махоуни, чуть отдышавшись. - У меня еще и нет будущего, представляешь? У всех есть. Даже у безнадежно больных оно есть, потому что они могут хоть сколько-то протянуть, а могут протянуть куда меньше. Варианты, прогнозы и прочее. Будущее. Вероятности. А у меня нет ничего. Я застряла в холодном настоящем. Здесь есть я и ты, и вроде все хорошо, но оно бесперспективно и вечно. Круговорот эмоций между нами и никакого внешнего мира. Это не любовь, это взаимопоедание. Кошмар...
   Нора отодвинулась, вытерла тыльной стороной левой руки глаза и пристально посмотрела на Брогана.
   - Прости, - сглотнув, сказала она, не отводя взгляда. - Мне не надо было... Я понимаю, что виноват не ты. Я... Давай выбросим это и забудем. Хорошо?
   Они какое-то время молчали. Нора Махоуни вновь придвинулась к Финну. Обхватив его руку, она положила на нее голову и замерла, закрыв глаза.
   - Все ведь можно исправить? - спросила она, стараясь, чтобы в голосе не чувствовалось дрожи. - Все всегда можно исправить. Нужно только верить и бороться. Мы будем верить. Мы будем бороться. Обязательно будем.
   Финн приложил палец к ее губам, затем поцеловал в плечо и начал спускаться ниже. Нора водила рукой по смятой простыне - Броган всегда как-то умудряется ее "вскопать" - и думала, что у них обязательно все получится. По-другому просто не может и быть.
   "Мы будем верить. Мы будем бороться. Мы будем...", - подумала Нора Махоуни, чувствуя, как пальцы Финна ласкают ее тело.
   В то утро хотелось нежности, но для страсти тоже нашлось место.
   2. Ниада
  
   Выйдя из душа, Дэлф застал замечательную картину. Полностью одетый, включая плащ и грязные сапоги, Фонарщик растянулся на еще недавно белоснежной простыне, поставив рядом с собой тыкву.
   - Когда еще мы с тобой поспим на такой славной постели?
   Сказавши это, гость тут же прикрыл глаза. Ниада вздохнул, но раздражения не почувствовал. Он уже начал привыкать к подобному поведению Фонарщика.
   Решив скоротать время, Дэлф взял книгу, раскрыл ее на том месте, где закончил в прошлый раз, и принялся читать дальше. К счастью, философские рассуждения о личности Дэлфа Ниады закончились, и автор решил пройтись по его близким.
   Сначала шло про мать и отца, который, якобы, сбежал от нее, потому что не мог изменять такой ангельской женщине и одновременно с этим чувствовать себя спокойно. Затем подробно рассматривались несколько друзей и знакомых, включая Спенсера, грезившего теорией заговора. Чуть позже дошло и до работы.
   Когда же началось про Келли, то Ниада, не выдержав, с силой захлопнул книгу.
   Это было слишком похоже на подглядывание.
   Все описания знакомых и друзей, в принципе, совпадали с реальностью. Более того, автор приводил факты, которые объясняли ту или иную странность. Например, тот же Спенсер, в свое время стал жертвой травли со стороны одноклассников, из-за чего его семье пришлось перевести мальчика в другую школу. Только там он наконец-то почувствовал себя свободно, но продолжал считать, что каждый втайне что-то замышляет и имеет на руках хитрый и, без сомнения, коварный план против Спенсера или мира в целом.
   И вот, когда речь в книге зашла о Келли, Дэлф понял, что не хочет ничего знать. Он всегда стремился к тому, чтобы понимать девушек. Чтобы знать причину того или иного слова, взгляда или жеста. Но это все было абстрактным стремлением. Как оказалось, Ниада не хотел знать подноготную Келли. Он хотел с ней быть и любить ее, а все остальное - суета сует и томление духа.
   - Буянишь?
   Дэлф резко поднял глаза и увидел, что гость уже не спит, а сидит на кровати, бережно прижимая к себе тыкву.
   - Ничего особенного. Дурацкая книга.
   - Ну и чем эта дурацкая книга может нам помочь?
   - Ничем, - отмахнулся Дэлф. - Я кое-что узнал о своих близких и друзьях, а так же о том, каким я должен быть в понимании ЧП. Но ничего больше. Ни на дюйм не приблизился к разгадке, кто написал эту книгу, зачем он это сделал и как его найти.
   - По-моему, йомен, ты берешься за дело не с того конца. И я знаю, в чем здесь секрет - ты голоден!
   - Я?! - Ниада хмыкнул, но желудок его почти тут же подтвердил правоту вышесказанного. - Ну, вообще-то да.
   - Вот! А когда ты голоден, то ничего не понимаешь, это закон жизни.
   - Никогда не слышал.
   - Держу пари, с тобой постоянно происходят вещи, о которых ты никогда не слышал, йомен. И вообще, логика "никогда не слышал -- значит, этого нет" больше подходит какому-нибудь узколобому обывателю, чем персонажу книги.
   Дэлф еще раз хмыкнул, но не стал ничего отвечать, лишь просто пожав плечами.
   - Вот и правильно. Потому предлагаю перекусить. Ты меня уже угощал, к тому же дал поспать на твоей кровати. В общем, сейчас моя очередь платить за гостеприимство, йомен.
   Фонарщик в мгновение ока подхватил тыкву и вскочил. Поскольку ему собираться не было никакой необходимости, то он принялся поторапливать Дэлфа, отпуская комментарии в свойственной ему манере.
   - Ну что такое? Даже чопорная кокетка, размышляющая перед походом на прием, не слишком ли откровенно одно из пятисот ее максимально закрытых платьев, и та справилась бы быстрее... Ты одеваешься так медленно, словно вокруг тебя не воздух, а вода... Йомен, я не удивлен, что ты не можешь найти ЧП. Ты и носки-то собственные найти не можешь.
   И все в таком духе.
   Наконец, Ниада собрался. Зевающий портье выписал его, не удивившись неизвестно откуда появившемуся спутнику, и, кажется, тут же вновь погрузился в сон, едва Дэлф и Фонарщик вышли из гостиницы.
   Как ни странно, они не отправились в кафе напротив. И даже в то, которое располагалось за углом. Когда же они прошли мимо круглосуточной забегаловки в нескольких кварталах от гостиницы, Ниада начал недоумевать.
   - Мы идем в какое-то особое место? - спросил он.
   - Конечно. Завтракать лучше на природе, йомен. Это тебе скажет любой бывалый путешественник. Обедать предпочтительно в какой-нибудь забегаловке, чтобы не разомлеть. Ужинать -- в солидном заведении или баре, в зависимости от того, что ты хочешь получить: отдых или развлечение. Ну а завтракать надо на природе, дабы свежий воздух вдохнул в тебя сил на весь будущий день.
   Дэлф поежился. Воздух действительно был свежим и бодрящим настолько, что зубы уже пустились в пляс от переполнявшей их энергии.
   - И где же в такую погоду можно завтракать на природе? - поинтересовался Ниада.
   - В центральном парке, разумеется.
   Вскоре действительно показался один из входов в парк. Скользнув в открытую калитку, Дэлф удивился тому, что спутник за ним не последовал, а принялся оглядываться по сторонам.
   - Обожди меня здесь, я мигом.
   Миг, конечно, растянулся минут на пять, но все же это было достаточно быстро, чтобы не успеть замерзнуть окончательно.
   Фонарщик появился без тыквы, зато с подносом, на котором громоздились две тарелки с яичницей, блюдо с оладьями, пара разномастных кружек, из которых поднимался пахнущий чаем пар, и небольшая мисочка с джемом.
   - Ого! - оценил Дэлф. - Вот это сервис. Интересно, где же здесь продают такое на вынос?
   - Нигде. Сказать по правде, я вообще не уверен, что они эту еду продают.
   Спутник прошел мимо Ниады и двинулся к ближайшей скамейке.
   - Ты хочешь сказать, что украл чей-то завтрак?!
   - Не ори. Это не та еда, что достойна громких заявлений. Кроме того, это не чей-то, а наш завтрак. Сейчас, во всяком случае. Если, конечно, ты не хочешь, то я могу съесть и один.
   Фонарщик улыбнулся так мило, что сразу стало ясно - это правда. Дэлф вспомнил, что уже видел аппетит своего спутника в действии.
   "Раз он в любом случае не собирается возвращать еду, то, пожалуй, мне тоже стоит позавтракать. К тому же, вряд ли это настолько крупное преступление, что меня обвинят в соучастии".
   Это была одна из самых жалких попыток оправданий в жизни Ниады.
   Когда с завтраком было покончено, и остался лишь успевший остыть чай, Фонарщик выкинул поднос вместе с тарелками прямо в мусорку, потянулся и вдруг резко развернулся к Дэлфу.
   - Думай!
   - О чем? - вздрогнул Ниада.
   - О том, как найти ЧП, разумеется. Йомен, ты будто позабыл, из-за чего все это происходит.
   - Мне, честно говоря, уже не так уж и хочется его найти, - сказал Дэлф и тут же понял, что это правда. Ну, что я ему скажу? Здравствуйте, я ваш персонаж, зачем вы меня создали? Я ведь должен быть ему благодарен. Без него меня попросту не было бы. И ладно бы запихнули в какой-нибудь кошмар, но у меня отличная жизнь. Со странностями, конечно, но они не напрягают. Работа, девушка, опять же и все такое.
   - Агам, - кивнул Фонарщик. - И все такое, что написано для тебя. Открою тебе тайну, более-менее удовольствие от жизни ты начал получать, когда стал действовать самостоятельно, а не так, как про тебя написали. В том числе удовольствие от общения с девушкой, разве нет? Пока ты был "придуманным", она постоянно вызывала у тебя противоречивые чувства, а теперь появились ростки любви. Так что плохого в самостоятельности?
   - Ничего. Но я не вижу поводов искать ради этого ЧП.
   - Пожалуй, на сытый желудок ты излишне благодушен. Ну-ка, быстро выплюнь все, что съел. Мне больше нравилось, когда ты был голодным и злым.
   Ниада посмотрел на Фонарщика, но не было похоже, что он шутит. Неизвестно, как он собирался заставить Дэлфа "выплюнуть" завтрак, но на всякий случай Ниада отодвинулся подальше. Спутник прищурился и потянул носом.
   - Йомен, а ты уверен, что это не книга на тебя так повлияла?
   - Каким же, интересно, образом? Обычная книга. В отличие от той, которую я дал библиотекарю.
   - И что, никаких мыслей в голову по этому поводу не приходит?
   Фонарщик смотрел на него слегка сочувствующе и вместе с тем будто размышлял, не поставить ли Ниаде диагноз "слабоумие". Дэлф на секунду напрягся, но тут же хлопнул себя по лбу. Он судорожно принялся рыться по карманам, приговаривая: "Где же она, где?". Наконец, искомое было обнаружено. Ниада вытащил смятую листовку с символом пятеренки, которую он когда-то давно -- всего два дня назад! - украл в типографии. Расправив бумагу, Ниада вложил ее в книгу и закрыл.
   Некоторое время они сидели в молчании. Дэлф сверлил обложку взглядом, а Фонарщик улыбался, наблюдая за ним.
   - Не собираешься сказать какие-нибудь волшебные слова, йомен?
   - Что?.. Не мешай.
   - Конечно-конечно. Едва надобность во мне отпадает, как тут же можно отмахнуться, словно от досадной помехи.
   Фонарщик сунул руку в урну и, секундой спустя, достал оттуда тыкву. Дэлф был совершенно уверен, что там ее раньше не было. Тыква вообще была в диаметре больше урны, но преспокойно вышла из нее, не треснув и не погаснув, продолжая гореть все тем же ровным и зеленоватым светом.
   Ниада завистливо нахмурился. Этот фокус, который не смогли бы повторить -- в полной мере, разумеется -- лучшие иллюзионисты мира, ему чрезвычайно понравился. Фонарщик в ответ на восхищенный взгляд лишь зевнул:
   - Открывай уже книгу. Все равно ничего не получилось.
   - С чего это? - вскинулся Дэлф, но книгу открыл.
   И действительно -- ничего не получилось.
   - Но почему?
   - Это, если так можно выразиться, однозарядная бумажка. Всего лишь печать. Сам символ кое-что может, но он уже отдал свои силы.
   - Мог бы и сразу сказать, - обиделся Ниада.
   - Прости, йомен, но ты был так сосредоточен, что я просто не мог удержаться от искушения посмотреть на твои попытки колдовать.
   Последнее слово Фонарщик произнес зловещим шепотом. Он, очевидно, получал огромное удовольствие, дразня Дэлфа.
   "А я ведусь на эти мелкие провокации, как дурак, - подумал Ниада. - Даже не как дурак, а действительно как персонаж третьесортной книжонки. Давно пора бы успокоиться. Сколько можно?"
   Ответ на этот вопрос подсказало Дэлфу подсознание: "Да сколько угодно!"
   Видимо, внутренний монолог отразился на лице Дэлфа. А может быть, Фонарщик умел читать мысли -- после всего увиденного Ниада не стал бы это исключать. Как бы то ни было, но спутник внезапно подмигнул Дэлфу.
   - Не волнуйся, йомен. В любом случае -- решать тебе и жить тоже тебе. Так что -- поступай, как знаешь. Если кто тебя и осудит, то только не я. Может быть, это будет твоя девчонка. Ты ведь обещал ей, что разберешься в этом деле. Может быть, случайно встретишь еще каких-нибудь людей, которые в курсе проблемы. Они спросят тебя: "Эй, Дэлф, ну что, ты нашел того человека, который посмеялся над тобой?" Ты пожмешь плечами, проникновенно посмотришь им в глаза и скажешь: да какая разница, кто это? Я живу и наслаждаюсь жизнь -- это самое главное.
   Ниада нахмурился.
   - Знаешь, как меня купить, да?
   - Я не покупаю и не продаю. Особенно людей. Рабство запрещено законом, слышал?
   - Говорят, что за старые шутки надо расстреливать. Слышал?
   - В Англии уже давно никого не расстреливают...
   Голос Фонарщика был наполнен искренним сожалением.
   Ниада раскрыл книгу -- как и ожидалось, она ничуть не изменилась, - и потряс в воздухе листовкой с поблекшей пятеренкой.
   - Мне нужна еще одна такая штука.
   - Зачем?
   - Чтобы узнать, что скрывается в этой книге.
   - Зачем?
   - Чтобы понять. Что и как.
   - Зачем?!
   Ниаде стало страшно. Возникло ощущение, что он на допросе и за следующий неправильный ответ его действительно расстреляют.
   - Чтобы стать свободным!
   Фонарщик вдруг рассмеялся.
   - Неправильно. Ты уже свободен, йомен. Уже. Ты ведь делаешь, что тебе захочется. И я совершенно серьезно говорил тебе, что ты можешь выкинуть эту книгу к черту и поступать, как заблагорассудится.
   - Тогда я не знаю. Наверное, потому что мне интересно, - пожал плечами Дэлф.
   - Ха-ха! Вот это уже ближе к истине.
   Спутник хлопнул его по плечу. Не выдержав, Ниада расхохотался. Некоторое время они заливались со смеху, а потом перешли на хихиканье.
   - Знаешь, - сказал Ниада, - а мне сейчас хорошо. Как на душе, так и на сердце. Давно так хорошо не было.
   - Знаю. Это потому что ты наконец-то нашел настоящую причину своих действий. Она может быть глупой, ужасной, отвратительной, прекрасной, возвышенной, мелкой, глобальной... любой. Но, найдя ее, ты сразу понимаешь смысл своих поступков.
   - Ну что ж, тогда нам пора наведаться в типографию. Как ее там, "Общество"? Вот именно туда. Естественно, ради интереса.
   - Так держать, йомен!
   Но не успели они сделать и нескольких шагов, как листовка сама нашла их. И не одна.
   На выходе из парка они лежали на асфальте, на траве, на скамейках. Они свисали с деревьев, словно гирлянды на Рождество. Прошедший дождь нисколько не навредил им. Листовки были повсюду, и от такого совпадения Дэлф даже поежился.
   - Такое ощущение, что кто-то решил заполонить ими город, - пробормотал он.
   - Может быть. С другой стороны, тебе это сейчас на руку, разве нет?
   Ниада не ответил. Он потянулся и подхватил целую пачку листовок. Дэлф принялся засовывать их в книгу через каждые две-три страницы. В прошлый раз хватило и одной, но тогда Ниада не ждал никакого чуда. Сейчас же он подсознательно боялся, что ничего не получится, а потому хотел перестраховаться.
   - Пойдем, прогуляемся, - сказал он Фонарщику, когда закончил. - Я ненавижу ждать.
   - Все ненавидят. Но эта прогулка, йомен, будет для тебя одного. Не волнуйся, я вернусь, когда понадобится.
   Он исчез, как делал это и ранее. Просто внезапно свернул в сторону, пропав из поля зрения. А когда Дэлф обернулся, чтобы задать пришедший только что в голову вопрос, никого уже не было.
   - Понадобится кому? - прошептал Ниада в пустоту.
   Книга жгла руку. Почти физически. Дэлф явственно ощущал происходящие в ней метаморфозы, но открывать не спешил. "Еще не время", - успокаивал он сам себя.
   От калитки расходились несколько дорог, но ни одна из них не вела туда, куда нужно было Дэлфу Ниаде, потому что он сам не понимал, куда ему нужно. Засунув книгу в карман, Дэлф позволил дороге сделать выбор за него.
   Так было проще. Ему и без того хватало, о чем подумать.
  
   ***
  
   Дэлф не помнил, сколько именно он бродил. Возможно, это заняло целый день, а может быть, не прошло и часа. Мысль о том, чтобы спросить у прохожих или просто посмотреть на мобильнике, не пришла ему в голову.
   Эта была очень приятная прогулка. Шум ветра, его холодное дыхание; солнце, прогревающее все вокруг; прогулка без темы, без ненужных разговоров, без каких-либо связных мыслей - очень познавательный и приятный опыт, но в один прекрасный момент он закончился.
   Ниада понял, что магия листовок, если она и была, уже должна сработать. Тянуть дальше не имело смысла, потому что с каждым разом, как он говорил себе "Подожди, еще не время", решимость таяла. Возможно, настанет и тот миг, когда он попросту не сможет открыть эту книгу.
   Свернув в первое попавшееся кафе, Дэлф оглядел его и обрадовался своей удаче. Это было одно из тех милых мест, где стоят крохотные столики и где можно сколько угодно пить кофе, смотреть в окно или слушать музыку. В таких местах вам подают комфорт и то самое "одиночество в толпе себе подобных". То, что требовалось.
   Дэлф сразу же заказал себе капуччино и попросил, чтобы официантка приносила новую порцию, едва он допьет. Как только чашка оказалась на столе, Дэлф Ниада открыл книгу, отбросив все сомнения.
   В этот раз буквы не превратились в загадочные символы, лишь чуть изменился шрифт, и вновь появилась сияющая подсветка. Вынув все закладки с пятеренками, Дэлф аккуратно отложил их в сторону небольшой стопкой и начал читать.
  
   ***
  
   В отличие от миллионов людей Дэлф Ниада был наисчастливейшим человеком. Он умел путешествовать, не выходя из дому, и все, что ему было необходимо -- свободное время и толика воображения.
   Впрочем, последнего у него было в избытке.
   Путешествия происходили, если так можно выразиться, в мечтах. На самом деле никакими мечтами тут и не пахло, ведь Дэлф совершенно ясно и определенно знал, куда он отправляется, что там собирается делать, и был абсолютно уверен, что подобные места существуют где-то. Пусть не на этом свете, да и не на том -- в привычном его религиозном понимании -- но наверняка они есть. А то, что туда можно попасть только с помощью силы мысли -- это всего лишь ограничение, которое наверняка можно снять, если знать как именно.
   Мыслями о том, чтобы по-настоящему перенестись туда, Ниада себя не утруждал. Ему нравилась его уютная жизнь, работа, жена. У него были любимые кафе и рестораны. Под настроение он ходил в музеи и на концерты. Может быть, как раз путешествия и помогали лучше понять любовь к миру и жизни.
   Единственное, чего Дэлф не знал точно, так это то, чем закончится очередное приключение. Он мог только предполагать и догадываться -- порой абсолютно верно, ну а порой ошибаясь. По мнению Ниады приключение с известным концом похоже на виденный множество раз один и тот же фильм. Ты смотришь только любимые фрагменты, предпочитая остальное промотать. Но у путешествий была своя логика, принадлежавшая тому миру, в котором оказывался Дэлф. И подчиняться ей казалось правильным. Не необходимость, но что-то сродни хорошему тону.
   - Это похоже на самогипноз, - сказала как-то ему Келли. - Ты погружаешься в транс, в котором видишь то, что хочешь увидеть.
   - Конечно, я великий медиум и пользуюсь своей силой, чтобы произвести впечатление на невинных девушек, а после непременно их совратить.
   Он нахмурил брови и строго посмотрел на Келли. Делая пассы руками и приговаривая что-то вроде "Крастикас, мурино, баларма, касторбено, чуарда", Дэлф стал приближаться к девушке. Ее хватило лишь на пару секунд, а затем она фыркнула, упала на диван и расхохоталась. Пришлось подождать, пока Келли восстановит дыхание.
   - Брось, из тебя никогда не выйдет злодея. А для медиума ты слишком кривляешься.
   - Может быть, я всю жизнь мечтал стать клоуном.
   - О, надеюсь, что нет. Быть женатой на клоуне, что может быть постыдней? Это даже опасно! Вдруг среди ночи ты вздумаешь облить меня водой? Или дать пинка? А может быть, резко выдернешь из-под меня кровать, чтобы я шмякнулась об пол!
   - А что, так можно?
   - Клоуны могут все! Напиши про них книгу. Или про одно из своих приключений. Ты же думал об этом, разве нет?
   - Думал, но здесь все сложно...
   Ниада не любил, когда затрагивали эту тему. Он всегда хотел написать книгу, но никак не мог начать. Слова, которые так легко давались ему наедине с самим собой, выглядели выхолощено и безжизненно на бумаге или экране монитора. Они больше походили на официальный отчет, чем на художественное произведение. Дэлф мучился от этого, и с каждой новой попыткой его страх потерпеть неудачу становился все сильней.
   - По-моему ничего сложного. Сидишь и пишешь.
   - Легко сказать.
   - О, да. Давай еще сделаем меня виноватой в том, что ты ничего не можешь.
   Дэлф попытался состроить самое серьезное выражение лица, которое только мог. Затем он вытянул палец и ткнул его в грудь Келли:
   - Истинно говорю -- виновата сия дева в словесном недуге моем.
   Девушка вновь расхохоталась. Затем она схватила Ниаду за руку и притянула к себе, чтобы поцеловать.
   - Я же говорила, что из тебя не получится злодей. И все-таки, напиши книгу. Увидишь, все получится.
   - Я подумаю над этим.
   - Только не думай слишком долго.
   Она вновь поцеловала его и подмигнула.
   К тому разговору они возвращались еще не раз, но ответ Ниады оставался прежним -- он обещал подумать. И хотя Дэлф ясно видел, что время идет, он ничего не делает, а Келли из-за этого расстраивается, но по-прежнему не мог написать ни строчки. Если же это удавалось, то он тут же стирал ее или же рвал листок.
   Так продолжалось, пока не появился таинственный незнакомец.
  
   ***
  
   На самом деле ничего таинственного в нем не было. Не считая, конечно, того факта, что никто так и не смог вспомнить, каким образом он очутился на закрытой вечеринке для своих. Каждый слышал, что его кто-то пригласил. Причем слышал не от него самого, а от кого-то другого. Но при попытке собрать все воедино, получалось, что этот человек появился на вечеринке сам по себе.
   Стоит отметить, что держался он непринужденно. В меру шутил, в меру проявлял интерес к чужим историям, вставлял комментарии или же вспоминал случаи из собственной жизни. Через несколько часов все уже искали человека, пригласившего его, не для того, чтобы спросить, зачем он это сделал, но с целью разузнать про этого экстравагантного и милого парня.
   Экстравагантность заключалась в дивной речи и весьма специфическом наряде. Полностью черный костюм за исключением двух деталей -- розовый галстук и розовые же туфли. "Мистер Розовая Пантера", - окрестила его Келли, едва увидела. Впрочем, прозвище звучало не обидно и когда гостю его рассказали, он лишь рассмеялся и лукаво подмигнул девушке.
   В какой-то момент Дэлф с гостем остались наедине. Сначала они, отойдя чуть в сторону, обсуждали вечер, а затем разговор неожиданно для Ниады принял странный оборот. Сам того не заметив, он вдруг признался незнакомцу в своей проблеме с написанием книги. Это было удивительно, потому что до этого Дэлф открылся только Келли. А тут какой-то экстравагантный незнакомец, которого он видел в первый раз.
   Тот, однако, не удивился, а повел себя так, словно слышал подобного рода признания каждый день.
   - Вы ведете себя как скряга! В вашей сокровищнице - отличные истории. Подозреваю, вы регулярно пополняете запасы. А наслаждаетесь им в одиночестве. Только себе, только себе.
   - Вы же понимаете, что дело отнюдь не в жадности и чувстве собственности. Я просто не могу воплотить это на бумаге. Если даже диктую, то получается просто ужасно!
   - А если я помогу вам? Я бы гордился, знаете ли. Готов сделать из вас коллегу. Ах, писатели, писатели.
   - А вы писатель, мистер...
   Дэлф осекся. Он внезапно понял, что обращаться к незнакомцу "мистер Розовая Пантера" в такой ситуации, по меньшей мере, не тактично. К счастью, тот сам пришел на помощь:
   - Мистер Пинки, так меня зовут. Но можете говорить мне Честер. Не пытайтесь вспомнить это имя. Обычно я использую несколько псевдонимов. Предпочитаю оставаться в тени, понимаете? Скрытно, тайно.
   На последней фразе мистер Пинки издал смешок, прозвучавший неприятно и даже слегка гадливо, но Ниада не обратил на это внимания. Он вновь попал в неловкое положение, выкрутиться из которого было куда труднее, чем в случае с именем. Честер меж тем обезоруживающе улыбнулся.
   - Давайте рассмотрим вашу проблему подробней. Опишите мне, что конкретно происходит. Страхи, сомнения?
   - Вам, наверное, покажется это смешным, но в голове все звучит прекрасно, даже вслух наедине с собой я чувствую, что история правильна, но вот стоит сесть за бумагу...
   - ...как все становится отвратительным, понимаю. Это распространенная проблема среди писателей. Ах, слова-слова.
   - В самом деле?!
   - Да, это проблема психологического свойства. Пугают не слова, а восприятие. Интонации, детали, акценты - поймут ли? Читатель увидит совсем иную историю. Но так и должно происходить. Только в церкви книги догматичны. Своя правда, своя правда.
   - Пожалуй, - протянул Ниада.
   Он чувствовал логику и резон в словах мистера Пинки, хотя и не мог пока полностью принять ее.
   - Не волнуйтесь, ваша проблема решаема. Особенно, если вы действительно хотите. Думаю, я смогу вам помочь. Чуть больше, чуть меньше.
   - Серьезно?
   - О таких вещах не говорят в шутку.
   Ниада действительно не заметил и тени улыбки на лице мистера Пинки.
   - Если у вас получится, мистер...
   - ...Честер, мы же вроде договорились.
   - Да, Честер, если у вас получится мне помочь, я буду очень благодарен. Не знаю, правда, смогу ли я вам чем-нибудь отплатить.
   - Давайте разберемся с этим потом. Встретимся завтра, на свежую голову. Обсудим вашу борьбу с собой. Самосовершенствование, самопознание...
   Последовал все тот же гадливый смешок, но Дэлф отметил его машинально, поскольку сейчас его интересовало совсем другое.
   - Договорились. Завтра. Но когда и где?
   - Я сам зайду к вам. А сейчас мне пора откланяться. Спасибо за этот прекрасный вечер. До завтра, до завтра.
   - С нетерпением буду ждать, - заверил гостя Дэлф.
   Мистер Пинки вшагнул в розовые туфли, поправил и без того идеально смотрящийся розовый галстук, ослепительно улыбнулся всем присутствующим и, поблагодарив за хорошо проведенное время, откланялся. Сразу после этого Келли схватила Ниаду под руку и повела на кухню, подальше от посторонних.
   - О чем это вы шептались с мистером Розовой Пантерой?
   - Его зовут Честер Пинки.
   - Я не очень-то ошиблась. Так о чем?
   - Он -- писатель. Я рассказал ему про проблемы с книгой, и он обещал что-нибудь придумать, чтобы мне помочь. Разве не здорово?
   - Может быть, - Келли отнюдь не выглядела счастливой. - Только ему-то с этого какой толк?
   - Не знаю. Какие-нибудь отчисления с гонораров, возможно? Ну, знаешь, вроде как литературный агент или репетитор.
   - Это больше похоже на правду, но все равно мне не нравится эта идея.
   - Что-то ты излишне подозрительна. Я думал, что тебе он понравился.
   - Поначалу да, но в нем слишком много напускного. Не знаю. Как будто он играет роль. Причем для каждого свою. И я все еще не могу понять, кто именно его пригласил. Ты не спрашивал?
   - Нет, как-то не пришло в голову.
   - Ладно, Дэлф, не расстраивайся и не переживай. Я просто излишне нервная что-то. Устала, наверное.
   Келли быстро поцеловала Ниаду в щеку, а затем упорхнула развлекать гостей. Все же правила хорошего тона требуют, чтобы хотя бы один из хозяев вечеринки находился на виду.
   Тем временем Ниада продолжал размышлять над подозрительностью Келли. Конечно, она сказала, чтобы он не расстраивался и не переживал, но это было не так-то легко сделать. Все-таки это была его жена, а не какая-то мельком увиденная в новостях девушка, жалующаяся на дурное самочувствие.
   "Надо будет пообещать ей, что она станет первым читателем написанной книги. Келли это должно понравиться", - решил Дэлф и успокоенный этим тоже вернулся к гостям.
  
   ***
  
   На следующий день Честер Пинки пришел днем, когда Келли была на дежурстве в больнице. Он извинился, что не предупредил о времени своего визита; выразил сожаление, что не застал хозяйку; согласился на чай и, едва тот был разлит по чашкам, сразу приступил к делу.
   - Вчера думал над вашей проблемой. Решил - могу писать за вас. Складывать слова, предложения.
   - В смысле?
   - Мы выяснили, чего вы боитесь. Слов, которые поймут не так. Я буду слушать ваши истории. Буду переводить их в текст. Потом вместе с вами откорректируем. Ваши, но чужое.
   Ниада нахмурился. Что-то ему не казалось, что это лучший способ, о чем он не преминул заметить вслух.
   - Не лучший выход, но единственный. У него есть ряд преимуществ. Во-первых, книга появится на свет. Во-вторых, вы сможете внести правки. В-третьих, возможно проснется ваше самолюбие. Возможно, вы захотите писать сами. Вызов, гештальт.
   Дэлф усмехнулся. Последнее казалось ему маловероятным, но... почему бы и нет? Действительно, с ним часто случалось такое, что он, не умея чего-либо или страшась его, начинал отдельно от остальных упражняться, чтобы затем поразить всех своими "внезапными" успехами.
   - То есть, вы, получается, будете кем-то вроде моего секретаря? - спросил Дэлф.
   - Ну да, что-то вроде того. Вы надиктовываете, а я записываю. Может, что-то от себя добавлю. Метафоры, гиперболы.
   - И какой вам с этого толк?
   - Деньги, разумеется, но не только. Хочется хороших историй для читателей. Дрянных хватает, я тут постарался. Шутка, конечно, но не целиком. Сначала предлагаю пятьдесят на пятьдесят. Я доверяю вам, вы - мне. Договор, разумеется, составим - жизнь непредсказуема. Разное случается, разное.
   Ниада отчего-то решил поторговаться, хотя о деньгах он сейчас думал в меньшей степени. Было интересно, насколько далеко все зайдет.
   - Пятьдесят, не много ли? Все-таки вы всего лишь записываете мои слова.
   - И оформляю их должным образом! Кроме того, есть знакомые издатели. Хотя бы первую книгу выпустят. Впрочем, думаю, издадут и остальные. На обложке - только ваше имя. А я в тени, скрытно.
   Это было хорошее предложение. По всем статьям. Пятьдесят процентов уже не казались большой суммой, хотя, неизвестно еще каким будет контракт. Дэлф не слишком разбирался в этом. Известные ему цифры касались маститых и давно популярных писателей, так что их нельзя было принимать в расчет. И, опять-таки, как говорил Честер, дело было не только и не столько в деньгах.
   - Очень заманчиво. Я думаю, мы можем попробовать, - медленно произнес Ниада, чувствуя себя человеком, бросающимся в воду с обрыва. - Но для начала одна книга. Заключим договор на нее, рискнем, а там посмотрим, что получится.
   - Не волнуйтесь, Дэлф, вам понравится. Это будет чрезвычайно волнующий опыт. Можно начать прямо сейчас же. Роман, конечно, сегодня не осилим. Однако главу вполне можем попытаться. А завтра уже оформим договор. Подписи, обязательства.
   Ниада кивнул. У него было такое ощущение, что этот разговор отнял все силы. Честер Пинки подмигнул ему и расплылся в улыбке.
   - Я готов приступать, где компьютер?
  
   ***
  
   Оставшуюся часть книги Дэлф просмотрел мельком. Она, наверное, была интересной: жизнь, любовь, приключения, которые он придумывал. Да, пожалуй, эту часть книги он бы прочитал с упоением, если бы в ней не присутствовал ЧП. Честер Пинки. Отнюдь не незримо, он сквозной нитью проходил через все, появляясь на заднем плане и записывая все приключения, которые случались с Ниадой.
   Чтобы их извратить.
  
   "Хочется хороших историй для читателей. Дрянных хватает, я тут постарался. Шутка, конечно, но не целиком", - рассмеялся он.
  
   Машинально отхлебнув кофе из чашки, Дэлф поморщился. Сколько уже кружек он выпил? Наверняка не меньше десяти. Впрочем, дело совсем не в кофе.
   Выглянув на улицу, а затем посмотрев на часы на телефоне, Ниада увидел, что день близится к своему завершению. Скоро наступит вечер, и бледный свет, пробивающийся сквозь облака, окончательно померкнет.
   Дэлф перевел взгляд на книгу и вновь содрогнулся в приступе ненависти-раздражения-брезгливости. Он и сам не понимал, чего именно больше.
  
   "На обложке - только ваше имя. А я в тени, скрытно", - сказал он.
  
   Пожалуй, настолько отвратительно Дэлф себя еще не чувствовал. Даже когда Фонарщик сообщил ему, что его просто-напросто выдумали.
   Стоп! Как это?
   Если верить книге, Дэлф Ниада существовал и раньше. Просто его жизнь изменилась благодаря ЧП, и он перестал быть тем, кем являлся. Его прошлое украли и извратили, точно так же как и его истории.
   И вот вопрос: кому верить -- Фонарщику или книге?
   Дэлф многое бы отдал, чтобы его таинственный спутник сейчас внезапно появился здесь, как он это любил делать. Однако что-то подсказывало - этого не случится.
   Голова у Ниады раскалывалась. Слишком много было обстоятельств, слишком много причин, которые надо разложить по полочкам, чтобы выделить главное.
   "У меня есть ответы, к которым нужно подобрать правильные вопросы", - подумал Дэлф.
   Он подозвал официантку и попросил счет. Затем вышел на улицу, поежился от мокрого холодного воздуха. Затянув потуже шарф, он засунул руки в карманы. Левая наткнулась на книгу. Дэлф стиснул обложку так сильно, словно это могло спасти его жизнь.
   Нужно было подумать. Наедине с самим собой. Посторонние могли только помешать, сбить с толку, пустить по иному следу. Дэлф чувствовал, что причина всего происходящего остается для него загадкой, но вот способ, каким ее можно узнать, совсем рядом. Только потянись, и он скользнет в руку.
   Главное -- выбрать правильное направление.
  
   "Не волнуйтесь, Дэлф, вам понравится. Это будет чрезвычайно волнующий опыт", - улыбнулся он.
  
   Ниада стиснул зубы, а затем вдруг расслабился.
   "Все еще можно исправить. Ты и сам это прекрасно знаешь. А раз есть выход, то не стоит концентрироваться на том, как тебя обидели, как все несправедливо и как ужасен этот мир. Все зависит только от тебя. Здесь и сейчас. Так что пойди и сделай то, что необходимо".
   Аутотреннинг помог, но не настолько сильно, чтобы воспрянуть духом. Дэлф по-прежнему не знал, что же необходимо сделать. Однако сейчас он хотя бы был готов к поискам правильного ответа. Даже не столько ради себя самого, сколько ради Келли.
   Из книги сложно было понять, являлся ли Ниада хорошим мужем. Это вообще трудно определить, наблюдая со стороны. Однако раз Келли согласилась, раз поддерживала его и была с ним вместе, то она что-то нашла в Дэлфе. А это значило, что Честер Пинки обокрал и ее.
   И вот этого Дэлф Ниада не мог ему простить.
  

Глава седьмая

   1. Махоуни
  
   Позже в тот день, когда Нора Махоуни попала в безвременье, они сидели на кухне и готовили обед. Старая радиола в углу комнаты на удивление чисто для своего возраста мурлыкала "Come together".
   - Назовем его, к примеру, Хронос, - сказала Нора, нарезая картофель дольками. - Не важно, существует он на самом деле или не существует, но мы его будем называть так. Потому что удобно и понятно.
   Финн кивнул, склонившись над шахматной доской. Он пытался вывести белого короля из окружения, в которое сам же и загнал.
   - Так вот, этот Хронос может управлять временем. И никто другой этого делать не может. Это меня ужасно бесит, представляешь? Почему с картошкой я разобраться могу, а вот со временем... Оно неуправляемо! В физике есть понятие степеней свободы. Три поступательного, три вращательного и седьмое - время. Ну, ты должен быть в курсе, ты же инженер?
   Услышав адресованную ему реплику, Броган усмехнулся и самодовольно прикрыл глаза.
   - Тогда скажи мне, инженер, почему я не могу управлять временем?
   Финн нахмурился, как это сделал бы любой мужчина, если бы ему напомнили о чем-то таком, что он не может сделать. И хотя это, как обвинить слепого в том, что он не может видеть - да и Нора никого не обвиняла - Броган все равно был недоволен собой.
   Нора Махоуни ссыпала последние дольки картофеля с доски на сковороду.
   - Понимаешь, - она вздохнула. - Если бы я управляла временем, то сделала бы так, чтобы картошка пожарилась не за десять минут, а за одну секунду. Щелкнула пальцами - и все. Может показаться, что я говорю о волшебстве. Что путаю волшебство со степенью свободы, которая принадлежит механике. Винтикам и шестеренкам.
   Обернувшись, она заметила, что Финн приклеил себе на лоб стикер. "Очень путаешь", - сообщал тот. Заметив, что послание получено, Броган снял бумажку, смял и бросил в угол, попав точно в урну.
   Нора Махоуни включила плиту, посолила картошку и подошла к столу. Изучая позицию, в которую Финн себя загнал, она слегка покачивалась, перекатываясь с пятки на носок.
   - Это же мат, смирись. Понимаю, неудобно признавать, что я права. Ведь я путаю волшебство с механикой. Казалось бы, как я могу разбираться в игре с четкой логикой, так думаешь? Но между тем, моя четкая логика говорит мне, что я нашла способ управлять временем...
   Броган достал второй стикер. "Как?!" - вопрошал тот, а сам Финн смотрел на Нору настороженно.
   - Шестеренки, - улыбнулась та и вернулась к плите. - Все дело в них, милый. Если есть система, которая работает по своим собственным законам, то надо ее переделать так, чтобы она работала по моим. Ведь Хронос - это бог из машины, а дьявол скрывается в ее деталях.
   Финн Броган расставил фигуры на доске в изначальную позицию. Теперь он решил создать неразрешимую ситуацию для черных.
   - Мне понадобится твоя помощь, - прокричала девушка, пытаясь пробиться сквозь шум вытяжки. - Как друга и инженера.
   Он не ответил, но Нора знала, что Финн поможет. В конце концов, она была уверена, что ей удастся его заинтересовать. Броган сам ухватится за этот способ, потому что только так сможет наконец-то сделать то, чего никогда не мог. Только так он сможет победить тяготящее его проклятье.
   И слепые, бывает, прозревают.
  
   2. Валентайн
  
   Человека, который шел по улице, распугивая прохожих своей безумной улыбкой, звали Блэк Валентайн.
   Наверное.
   Сам он не помнил этого. Он вообще ничего не помнил. Только то, как очнулся в смутно знакомой квартире, а затем позавтракал замечательным омлетом, хотя и не знал, кто его приготовил.
   Но это было несущественно.
   Ему очень нравилось это слово. Не-су-щест-вен-но. Он повторял его по слогам еле слышным шепотом. Губы шевелились, но никто ничего не слышал. Зато Блэк Валентайн кивал сам себе и улыбался.
   На нем были разношенные и удобные джинсы, футболка, свитер и плотная кожаная куртка, которую он предпочел не застегивать -- в свитере и так было жарко. На ногах -- полуботинки с острыми носами. Очень хотелось наподдать ими кому-то.
   Кому именно он тоже не помнил. В воспоминаниях фигурировало лишь что-то розовое, черное и зеленое. Сочетание этих цветов навевало тоску и тошноту, потому человек, которого, наверное, звали Блэк Валентайн, предпочитал не думать об этом.
   Он вновь и вновь прокручивал в голове свое утро. Что-то его беспокоило.
   Вот пол, на котором он очнулся. Ничем не примечательный, разве что несколько грязный. Вот стол, стул, прекрасный омлет неизвестно кем приготовленный. Шкаф с одеждой. Не такой уж богатый выбор, но кое-что бросилось в глаза, затем это кое-что оказалось на человеке. Он прошел к двери, обулся, вновь скользнул взглядом по полу...
   Стоп! Вот оно!
   Беспокоивший фрагмент -- сломанный нож возле двери. В тот раз взгляд не остановился на нем, но сейчас некто, бывший, кажется, Блэком Валентайном, испытал по этому поводу беспокойство. С ножом его что-то связывало.
   Однако размышлять на эту тему было неприятно. Разом затапливало чужое презрение. Казалось, еще секунда, и мир рухнул бы под тяжестью этого чувства.
   - Не-су-щест-вен-но, - словно молитву повторил человек и улыбнулся.
   И ему снова стало хорошо.
  
   ***
  
   Он шел мимо магазинов. Разглядывал манекены, наряженные в красивые и дорогие вещи. Порылся в куртке, выудил бумажник, заглянул в него и торопливо пересчитал купюры, поглядывая на цены на витринах.
   Не хватало ни на что.
   Впрочем, некоему Блэку Валентайну -- кто он такой, кстати? - не нужна была новая одежда.
   Сделав несколько шагов, человек очутился у другой витрины и замер, не в силах сдвинуться. Опять странное ощущение. Опять что-то из прошлой жизни. Опять что-то неприятное.
   Но в этот раз чувства были смешанные. Не только злость, разочарование, но и ностальгия вкупе с чем-то ужасно сентиментальным. Как если вдруг обнаружишь у себя на чердаке футбольный мяч, с которым так любил играть в детстве и который как-то отняли хулиганы, а затем дразнили, пока ты пытался вернуть.
   - У меня никто ничего не отнимал, - прошептал Блэк Валентайн - если его действительно так звали - и тут же понял, что это неправда.
   Он стоял напротив витрины, где на множестве подставок гнездились очки. Большие и круглые, словно блюдца; узкие полоски подчеркнуто-официальных; спортивно-изогнутые, скрывавшие глаза за зеркальным стеклом. Но это все было не то.
   - Они должны быть розовые, - сказал человек и повернулся, ища кого-нибудь, кто сможет подтвердить правоту этих слов.
   Навстречу шел рыжеволосый мужчина. Чуть полноватый -- впрочем, может быть из-за плаща -- сосредоточенный и целеустремленный.
   - Они ведь должны быть розовые! - бросился к нему с криком предполагаемый Блэк Валентайн.
   - Что? Почему? - мужчина дернулся в сторону.
   Он схватился за карман плаща, видимо опасаясь кражи, а затем пошел дальше, постепенно погружаясь в то дремотно-размышляющее состояние, из которого его выдернули.
   - Розовые, - повторил человек.
   Он огляделся вокруг -- его старательно не замечали. Проходили мимо и отворачивались в сторону. Никто не хотел вступать с ним в разговор и обсуждать цвет очков. Всем было наплевать.
   - Не-су-щест-вен-но, - произнес человек одними губами.
   Зрение его помутилось. "Возможно, мне действительно нужны очки", - подумал он и потер глаза. Оказалось, что они просто полны слез, которые застыли там и не желали выходить наружу, словно боясь этого страшного мира.
   Сделав глубокий вдох, человек пошел дальше.
   Куда-то.
  
   ***
  
   Вот уже несколько минут подряд мужчине попадались на глаза листовки со странными фигурами. Черными на желтом фоне. Многие из них размыло водой, но удавалось отыскать и вполне приличные экземпляры.
   Возле одного из них, зацепившегося за дверной козырек и теперь трепетавшего на ветру, человек по имени Блэк Валентайн -- он решил, что пора привыкать к этому имени -- долго стоял, пытаясь почувствовать силу, исходящую от таинственного знака. Ему казалось, что некто, напечатавший эти листовки, преследовал свои собственные цели, и, если понять их, можно попытаться использовать все это себе во благо.
   Но человек ничего не почувствовал. Для него это был лишь пустой символ. Черное на желтом. Дурацкая непонятная фигура. Ничего интересного.
   Пустота на листе бумаги.
   Пустота внутри.
   Пустота...
  
   ***
  
   Он заблудился. Это было совершенно очевидно и точно. Вот уже несколько часов Блэк Валентайн, дрожа от холода и чувствуя боль в мышцах от долгой ходьбы и чего-то еще, о чем старался не вспоминать, бродил по улицам и пытался найти дорогу домой.
   И не находил.
   Самое смешное -- если в такие моменты можно рассуждать о смехе -- было то, что он уверенно ориентировался в самом городе. Знал улицы, переулки, тупики, возможности срезать путь, но не мог понять, в какой стороне был дом.
   Может быть, у него не было дома?
   В последнее время он начинал склоняться к этой мысли. Уверенность в чем-либо отсутствовала напрочь. С некоторой натяжкой человек готов был признать, что его зовут Блэк Валентайн, но и по поводу этого оставались сомнения.
   Квартира, в которой он очнулся - "там был нож!" - почему-то не отождествлялась в его голове с домом. С временным пристанищем -- возможно, но не более того. Однако и ее не получалось найти.
   То место, которое он мог считать своим настоящим домом, Блэк Валентайн чувствовал очень отчетливо. Незримо оно присутствовало где-то рядом, но не приближалось, куда бы он не пошел. Не отдалялось тоже, но в этом было нечто непонятное, отчего становилось жутко.
   Вдобавок, куда-то пропали деньги. Какое-то время они были в бумажнике, а потом разом исчезли. Это не было банальным грабежом, он бы непременно почувствовал или заметил.
   - С-спас-сибо за пальто, мис-стер! Отлисные обнос-ски. Мне в с-самый рас, - раздалось со стороны.
   Блэк Валентайн оглянулся и увидел мужчину. Его можно было бы счесть обычным прохожим, если бы не грязные, давно не мытые волосы, порванные штаны и необъятный рюкзак, прохудившийся в нескольких местах. Однако на мужчине было хорошее новое пальто. По виду теплое, как раз такое и стоит носить в эту промозглую погоду.
   "Я отдал ему свое пальто?" - подумал Блэк. На секунду возникло ощущение узнавания. Чувство, будто мысль сейчас пробьется сквозь туманную завесу и воскресит в памяти необходимые воспоминания.
   Он моргнул, и ощущение пропало.
   - Вы помирилис-с с-со с-своей сенсиной? - спросил неизвестный.
   Мужчина держался поодаль. Привычки бездомного или что-то еще, но он не подходил ближе.
   "Женщиной?", - попытался вспомнить Блэк Валентайн. Вспышка боли, разочарования, предательства, презрения, унижения... и снова все пропало.
   Человек помотал головой, а затем двинулся прочь, мимо мужчины в дорогом пальто.
   Ему надо было попасть домой. Очень надо. Найти этот чертов дом, зайти внутрь, растопить камин, сесть в кресло и смотреть, как огонь пожирает поленья. Чувствовать тепло. Слушать потрескивание дерева, шум улицы, любимую женщину, которая готовит ужин...
   Снова боль и затопившая сознание ярость.
   Блэк Валентайн зарычал, а потом едва не заскулил. Картинки в его голове исчезли, оставив после себя пустоту. Как купюры из бумажника.
   Наступала ночь.
  
   ***
  
   Когда стало совершенно ясно, что в лучшем случае ему грозит натолкнуться на какой-нибудь приют для бездомных, в котором еще оставались койки, а в худшем - провести ночь на скамейке в парке, в этот самый момент человек, который помнил, что его зовут Блэк Валентайн, решил найти себе пристанище.
   Разыскать склад оказалось легко. Обнаружить такой, в котором бы не было сигнализации - задача, потребовавшая куда больше сил. Но то, что не давало найти дом, в итоге и помогло отыскать убежище.
   Блэк Валентайн доверился внутреннему голосу, который привел его к обнесенному высоким забором складу. Сторож дремал в будке, изредка вскидывая голову и обводя все вокруг мутным взором. Собак нигде не было видно, и это еще больше укрепило решимость.
   Возле забора обнаружились несколько старых деревянных ящиков. Кое-где были отломаны доски, некоторые просто прогнили из-за сырости, но Блэк Валентайн сумел поставить несколько ящиков друг на друга, а затем встать на получившуюся конструкцию. Сначала он хотел слегка подпрыгнуть на них, чтобы проверить насколько хорошо ящики держат вес, но затем передумал. Если повезет, то ему не придется на них приземляться, а уж если удача отвернется, то доски сломаются обязательно.
   Жизнь всегда пользуется возможностью ударить разом с нескольких незащищенных сторон. Блэк Валентайн не мог вспомнить обстоятельства, которые заставили его прийти к такому выводу, но был уверен в непогрешимости этого заявления.
   Он подпрыгнул, ухватился за забор, оцарапав слегка руки о выступающий шип колючей проволоки, а затем сумел подтянуться и застыть, осторожно прислушиваясь. По прошествии нескольких минут тишины, нарушаемой лишь привычным и не таящим опасности шумом ночного города, Блэк Валентайн позволил себе перевести дух и даже улыбнулся.
   А затем заметил камеру.
   Ее объектив был направлен точно на нарушителя. Неподалеку, в сторожке, наверняка сейчас набирали номер полиции, которая застанет Блэка Валентайна в ловушке. Вряд ли ему удастся быстро выпрыгнуть обратно.
   "Надо бежать", - подумал человек, но тут же, почти без перехода, скомандовал сам себе: "Быстрее спрыгивай. Сторож спит и не проснется еще некоторое время. Торопись".
   Воспользовавшись этим советом, Блэк Валентайн приземлился на территории склада, постаравшись сделать это как можно тише. Затем застыл на несколько секунд, чувствуя, что вспотел, словно на Лондон посередине октября - да еще и ночью! - вдруг свалилась тридцатиградусная жара. Пробежав несколько метров, он прижался к стене и двинулся вокруг склада.
   На задней стороне обнаружилась открытая форточка. Подобравшись ближе, Блэк Валентайн просунул руку и добрался до шпингалета, открывавшего окно. Еще через несколько секунд, он притворил его с внутренней стороны и огляделся.
   Поначалу глаза, привыкшие к яркому свету на улице, никак не могли различить происходящее внутри, но чуть позже Блэк сумел понять, что ему повезло.
   Это был мебельный склад.
   Всевозможные шкафы, диваны, пуфики, кровати, столы, стулья, барные стойки, кухонные гарнитуры - все это громоздилось друг на друге под покровом целлофана. Кое-где виднелись наклейки с адресами, по которым мебель вскоре отправиться, чтобы попасть к своим новым хозяевам. И какая-нибудь семейная пара, заплатив молчаливым и огромным грузчикам, снимет целлофановую упаковку, с вон того дивана, к примеру, поставит его к стене, сядет, пробуя еще никем не продавленные поролоновые подушки, и будет обсуждать, как же теперь хорошо стало в их доме.
   "У меня нет дома, зато мебели теперь полно", - мысленно рассмеялся Блэк Валентайн и сам этому удивился. Всплеск хорошего настроения выглядел необычно на том гнетущем фоне, который заполнял его с того момента, как он очнулся в квартире. Кажется, это было так давно, но не прошло и суток. Да, он ходил и улыбался, но эта улыбка ничего не значила.
   Пока человек испытывал удивление от внезапного смеха, ему повезло второй раз.
   Обходя склад, он наткнулся на подсобку, в которой стоял холодильник. Более того, внутри обнаружилась открытая банка рыбных консервов, наполовину полная, бутылка молока, копченая колбаса и хлеб, который уже засох, но холодный воздух предотвратил появление плесени.
   Это был настоящий пир для человека, последним блюдом которого был омлет, съеденный в первой половине дня.
   Блэк Валентайн чувствовал, что для его желудка подобное сочетание продуктов вряд ли окажется полезным, но это его не остановило. Голод был слишком силен, а уверенности в том, что вскоре удастся хорошо поесть, не было никакой.
   Уничтожив все подчистую, человек вытащил из кармана ту жалкую мелочь, которая там еще оставалась, и положил в холодильник взамен съеденного. Конечно, этого не могло хватить, но внезапно проснувшаяся совесть успокоилась.
   Затем Блэк Валентайн почувствовал позыв в мочевом пузыре и воспользовался пустой бутылкой, закрыв ее после крышкой, и отставил подальше. За это ему было стыдно, но он утешил себя мыслью, что поступил, как цивилизованный человек, а не какое-нибудь животное.
   Не раздеваясь, он растянулся на одном из диванов. Целлофан был холодным, это чувствовалось даже сквозь одежду, но Блэк Валентайн устал настолько, что уже через минуту крепко спал.
  
   ***
  
  
   Блэк проснулся рано, а потому удалось спокойно выбраться со склада до того момента, как проснется сторож или появится кто-нибудь еще. Он сумел даже перелезть через забор, хотя для этого понадобилось очень высоко прыгнуть, а затем подтянуться изо всех сил. К несчастью, Валентайн разодрал ногу и джинсы об колючую проволоку, и сейчас он шел, чуть прихрамывая, в порванной и помятой одежде, с еще не проснувшимся взглядом. Он успел пройти всего метров двести от склада... и его окликнули.
   - Блэк? - робкий и неуверенный в правильности узнавания женский голос, от звука которого защемило сердце.
   Человек, которого назвали Блэком, повернулся, рассматривая окликнувшую его.
   Это была девушка с длинными белыми волосами, явно перекрашенными, потому что брови были черные. Прямые волосы не были завязаны в хвост или заплетены в косу, а свободно падали на плечи. Ярко-голубые глаза смотрели внимательно и настороженно. Человек, которого звали Блэк Валентайн, мог бы назвать лицо девушки красивым, но сейчас он отчетливо видел в нем отпечатки капризного и слегка вздорного характера. Незнакомка, как он чувствовал, еще не определилась, что ей надо в жизни и от жизни, а потому бралась то за одно, то за другое, меняя круг общения в попытке найти свое место. Точнее, это только она так говорила, на самом же деле девушка жаждала ощущения новизны, которая с каждым разом становилась все более блеклой.
   Поначалу Блэк Валентайн удивился: откуда столь подробный психологический портрет? Но затем понял, что всегда это знал. С самого первого дня, когда увидел эту девушку. Вот только тогда правду застилали любовь (или влечение?), надежда (или бравада?), что удастся все исправить и желание (гордость?) быть с ней рядом.
   Единственного, что Блэк Валентайн не смог вспомнить, так это имени.
   - Блэк, это же я, София. Это точно ты? Выглядишь не очень.
   "Да уж, не очень", - подумал он, но ничего не ответил.
   Блэк внимательно смотрел на девушку и понимал, что она для него ничего не значит. Как привет из прошлого - да, но больше его не тянуло к ней. Просто капризная девочка, которая выбросила ненужную игрушку, а теперь увидела ее на помойке, испытав мимолетный шок. Многим кажется, что вещи, исчезнувшие из поля зрения, пропадают из жизни вообще.
   - Что с тобой случилось, почему ты молчишь? Это ты из-за меня так, да?
   Неизвестно что она вкладывала в это "из-за меня". Во всяком случае, Блэк Валентайн ее не понял. Зато он заметил главное: в глазах не было сожаления, а только лишь торжество. Что-то вроде гордости, которую испытывает человек, глядя на плоды своих трудов.
   Блэк Валентайн чуть улыбнулся и покачал головой. А затем отвернулся и пошел дальше. Это был не тот привет из прошлого, который он хотел получить.
   - Ты не слишком много ли о себе думаешь? - девушка явно хотела рассердиться, но голос дрожал от обиды. - Можешь так спокойно появляться из ниоткуда возле моего дома, весь побитый и искалеченный, а потом делать вид, что меня даже не знаешь? Ты очень изменился, Блэк Валентайн! И я рада, что мы расстались!
   "Ты уже не тот хороший, но запутавшийся парень, которого я нашла в баре..." - чьи это слова? Они всплыли, пронеслись внутри, заставляя выворачиваться наизнанку, словно мозг тошнило, если такое бывает, конечно. Но, оставив горький и неприятный осадок, слова исчезли, не принеся ничего больше.
   Блэк развернулся к девушке, помахал рукой, вновь улыбнулся и одними губами прошептал:
   - Прости...
   Она, безусловно, услышала. А если не услышала, то прочитала по губам. А может, не случилось ни того, ни другого, но София все поняла. Топнув ногой, гордо подняла голову, и пошла дальше, всем своим видом выражая презрение и сожаление об ошибке, которую она совершила, остановившись поговорить с Блэком Валентайном.
   Тот кое-что вспомнил и сказал это слово расчетливо, надеясь уколоть девушку, однако эта месть не принесла облегчения. Поморщившись, Блэк Валентайн посмотрел вслед Софии и сказал:
   - Экая цаца!
   Прицокнув языком в конце фразы, он расхохотался, как это было вчера на складе. Стало чуть лучше. Дурное самочувствие после воспоминаний испарилось. Хотелось бродить по улицам, насвистывать что-нибудь веселое и греться на солнышке, которое, судя по всему, решило выдать внеплановую дозу тепла и света.
   Это был не самый плохой план, тем более что никаких срочных дел не было. Найти дом, разве что, но как раз это можно совместить с прогулкой.
   "Я буду ходить по улицам. Из конца в конец. Возвращаться и сворачивать во все переулки. Буду делать это до тех пор, пока не найду тот дом, в котором я жил. Или не встречу еще знакомых. У них можно будет занять денег или попросить помощи".
   Можно было еще пойти в полицию, но Блэк Валентайн не решился. При мыслях о полицейском участке он испытывал панический приступ страха, хотя точно помнил, что преступником не был.
   Должно быть, это что-то вроде аллергии.
   Приняв решение, Блэк Валентайн засунул руки в карманы куртки и, насвистывая веселый мотив, тронулся в путь. У него были бездна времени и море сил. Следовало наполнить одним другое.
  
   ***
  
   Это была пятая улица или шестая. Человек, утвердившийся в мысли, что его зовут Блэк Валентайн, продолжал прочесывать город, несмотря на кажущуюся бесперспективность этого занятия. Лондон отнюдь не был захудалой деревенькой.
   Люди сновали по улицам, радуясь погожему дню, но кроме утренней встречи с Софией, Блэк Валентайн больше не видел никого из знакомых. Впрочем, возможно они и попадались ему на пути, но память подводила. Память вообще любит это занятие, постоянно играя с человеком в "веришь - не веришь?" и "было - не было?"
   Улицы сменяли друг друга. Чем ближе он продвигался к центру, тем ухоженней и опрятней они становились. Вместе с тем менялась и атмосфера. На окраинах в воздухе витали животные инстинкты, будоражащие кровь, но вскоре они начали понемногу таять, сменяясь изысканными ароматами обеспеченной жизни.
   Блэк Валентайн комфортнее чувствовал себя на окраинах. Именно поэтому он при первом же шансе сворачивал в том направлении. Словно кит он пользовался возможностью всплыть на поверхность и набрать свежего воздуха.
   Атмосфера центра города нагоняла на него тоску и погружала в сон.
   Однако тот разом исчез, когда Блэк Валентайн вышел на небольшую площадь, в которую упиралась улица. Человек, проходящий мимо искрящегося в лучах солнца фонтана, показался знакомым. И тут же волна узнавания накатила с такой силой, что едва не заставила пошатнуться.
  
   Старый дом с привидениями, резное крыльцо...
   ...комната с множеством ножей. Ярость, недоумение, страх...
   ...Ты уже труп. Хочешь, я прекращу твои мучения?..
  
   "Его зовут Джек, - подумал Блэк Валентайн. - И он во всем этом замешан".
   Джек тем временем сворачивал в переулок, и пришлось бежать за ним, распугивая толстых и наглых голубей, которые даже не собирались взлетать, лишь лениво перепархивая с места на место.
   Блэк Валентайн свернул за Джеком и заметил впереди его удаляющуюся спину.
   - Стой!
   Он вновь ринулся следом. Джек никак не отреагировал на крик - не ускорился, но и не замедлился. Тем не менее, он двигался не так быстро, поэтому уже через минуту Блэк Валентайн догнал его.
   Оставалось лишь протянуть руку, чтобы схватить за плечо Джека и развернуть его к себе, но оказалось, что это не так-то просто сделать.
   Джек развернулся сам.
   Одновременно с этим он нанес сильный удар преследователю в грудь тыльной стороной ладони. Ноги по инерции продолжили движение вперед, в то время как верхняя часть тела получила обратный импульс. Итогом этого небольшого упражнения в механической физике стало то, что Блэк Валентайн упал на асфальт и больно приложился об него затылком.
   В сознании на миг помутилось, а в следующий момент он уже видел перед собой лицо Джека и чувствовал нож, приставленный к шее.
   Случился острый приступ "дежа вю", но, как и в прошлом, удара не последовало.
   Вместо этого Джек брезгливо сморщился, поднялся и быстрым движением спрятал нож куда-то в рукав. Сплюнув рядом с поверженным противником, он все той же, слегка шаркающей походкой двинулся дальше. Невозмутимо, будто прихлопнул комара и теперь можно спокойно заниматься своими делами.
   Блэк Валентайн поднялся.
   - Может быть, ты все-таки объяснишь мне, что здесь происходит? - Джек не ответил. - Эй, ты, я с тобой разговариваю! Что происходит? Почему я был у тебя дома? Что случилось?
   Вопросы бессмысленно сотрясали воздух. Давать на них ответы никто не собирался, а потому с каждым новым словом Блэк Валентайн ощущал, насколько бесполезны его попытки завязать диалог.
   - Мой нож сломался, - почти прошептал он, но Джек услышал.
   Наверное, если бы он презрительно пожал плечами, Блэк Валентайн стерпел бы. И если бы эта фраза осталась без ответа, как и остальные до нее. Да даже если бы Джек расхохотался или сказал, что ему нет до этого дела - все это можно было пережить...
   Но ответом был смешок. Надменный, короткий и точный, как удар ножа в сердце. Этот смешок взбесил Блэка Валентайна.
   Забыв о прошлой неудачной попытке, он вновь ринулся на Джека. Теперь Блэк Валентайн уже не собирался его разворачивать или останавливать. Он собирался убить. Ударить в висок, повалить на грязный камень под ногами, пинать до тех пор, пока противник не превратится в кровавое месиво. А затем заглянуть в потухшие глаза и проорать: "Не смей надо мной насмехаться! Не смей! Слышишь?! Выжечь тебя и спалить!"
   Блэк Валентайн и сам не мог понять, откуда у него взялись подобные мысли. Впрочем, в тот момент он не забивал себе голову размышлениями, напав яростно и безрассудно.
   И что-то у него даже получилось.
   Джек уклонился от удара в голову, но второй кулак впечатался ему прямо в спину. Он упал, но тотчас начал переворачиваться, готовясь встретить прыжок противника. Блэк Валентайн заметил знакомое движение, сопровождавшее появление ножа, но сейчас это его не волновало. Мысли о возможной смерти остались где-то в стороне.
   Он прыгнул, выставляя локоть, чтобы ударить Джека в живот, но тот поставил блок и оцарапал руку Блэка Валентайна. Они сцепились, нанося удары. Держа друг друга, они не могли бить с размаху, и получались лишь короткие тычки. Однако Джек наносил их острием ножа, в то время как его противник довольствовался кулаками.
   Но тогда откуда эти раны на теле Джека?
   Ярость схлынула так же внезапно, как и пришла. Высвободившись, Блэк Валентайн откатился в сторону и тут же вскинул голову, тяжело дыша и ожидая нападения. Так же поступил и Джек.
   Краем глаза Блэк Валентайн взглянул на свою правую руку, и ему не стало никакого дела до всего вокруг.
   Пальцы обхватывали рукоять ножа. Очень знакомого. Точно такой же остался лежать в его квартире. Сломанный и бесполезный. Точно такой же? Блэк Валентайн готов был поклясться, что это был именно этот самый нож.
   - Что? - только и смог выдавить он.
   - Ты - дурак, - ответил ему Джек, и почему-то этот ответ показался разумным и логичным.
   Блэк Валентайн поднялся. Все болело. Кое-где сочилась кровь. Свитер, куртка и джинсы были запачканы кровью и грязью. В некоторых местах зияли прорехи. Впрочем, Джек выглядел немногим лучше.
   Однако, насколько Блэк Валентайн мог видеть, ни одна из его ран не была серьезной. Они саднили, болели, но крови было больше, чем реального вреда. У противника, кажется, дела обстояли похожим образом.
   - Ты - дурак, - еще раз повторил Джек. - Ты испортил мне одежду!
   - Я, знаешь ли, тоже пострадал.
   Удивительно, но Блэк Валентайн чувствовал себя бодрым. Адреналин это или присутствие ножа - он не знал точно. Возможно, и то, и другое.
   - Это не мои проблемы. Теперь ко мне будут приставать полисмены всю дорогу до дома. Идиот!
   - Эй, полегче!
   - Как мне еще назвать тебя? Кретин? Дебил? Имбецил? Тупоголовый? Придурок...
   - ...Хватит!
   Блэк Валентайн не чувствовал той ярости, которую вызвал смешок, но это совсем не означало, что он должен покорно терпеть, как его поносят.
   - Чего ты ко мне привязался? - спросил Джек плаксиво. Эта перемена была столь разительна, что Блэк Валентайн на миг оторопел и не нашелся, что сказать. - Нож сломал? Вон твой нож. Никто его не может сломать, кроме тебя. Ты сломлен - нож сломан, все же просто.
   Он шмыгнул носом, сделал несколько шагов, поморщился от боли, и собрался, по-видимому, уйти.
   - Эй, подожди! Ты мне должен все рассказать.
   - Отвяжись от меня! Не хочу иметь ничего общего с тобой! Я и так заклеймен твоим знаком, пропах твоим запахом, отравлен твоими мыслями! Я не хотел тебе помогать, но она заставила, ей я не могу отказать, ты и сам прекрасно знаешь... ей не могу отказать. Она сказала, что ты должен вернуться, что все не так, как должно было быть. Не знаю, ничего не знаю... меня все устраивало. Я просто хочу спокойствия. Я не хочу больше безумной пелены, кровавого веселья, криков чужой боли... тебе все равно, ты повеселился и поменялся, а я - нет. Они преследуют меня. Это страшно. И ярость. Сжигает изнутри. Знаешь, как трудно с ней бороться? Не знаешь. Ты всегда веселился, как теперь веселится он. У тебя отняли, я вижу. По мне - это отличная расплата за то, что ты сделал. Так правильно. Не трогай меня. Отвали и дай мне спокойствие... умоляю...
   Он уходил, продолжая бормотать себе под нос, но Блэк Валентайн его уже не слушал. Тот старик, которым стал Джек, показался знакомым. Действительно знакомым до глубины души. Но в тоже время он не был частью той жизни, которую Блэк Валентайн позабыл. Эпизодом, не более того.
   Однако откуда это узнавание?
   Резкая боль в руке вывела его из задумчивости. Оказалось, что он незаметно для себя сжал нож, что есть силы, да еще и умудрился обхватить пальцами лезвие, хотя точно помнил, что держал оружие за рукоять.
   - Ты сломлен - нож сломан, - пробормотал Блэк Валентайн.
   Он аккуратно вытер испачканный в крови клинок об и без того грязный свитер и спрятал лезвие. Затем, помедлив в ожидании, что нож сейчас исчезнет, убрал его в карман куртки.
   - Что тут происходит? Что, а? - шепотом спросил он, но теперь уже точно не было никого, кто мог ответить.
   Возможно, какую-то часть ответов дал бы нож. Особенно тех, которые касались последней речи Джека. Плача Джека, если быть точнее. Но оружие еще не научили говорить и, наверное, не научат никогда.
   "Кто-то должен дать мне ответ. Но кто?" - задался вопросом Блэк Валентайн.
   Но и в мыслях некому было помочь.
  
   ***
  
   После драки с Джеком идею "исследовать город в поисках квартиры" пришлось оставить. Появляться на центральных улицах в подобном виде действительно было чревато. Полисмены в два счета сцапали бы Блэка Валентайна, и ему пришлось бы отвечать на множество неприятных вопросов. А потом, скорее всего, сидеть бы несколько часов, а то и дней в камере, в ожидании "прояснений обстоятельств дела".
   У него не было на это времени.
   Кроме того, теперь Блэк Валентайн, или же Блэк, как называл себя он сам и многочисленные приятели и знакомые, знал, где находится его квартира.
   Знание принес ему нож, как и многое другое, после чего возвращаться на место своего позора уже не хотелось.
   Блэк бродил по темным дворам, трущобам Ист-Энда и вспоминал. Подробности прошлой жизни, а особенно нескольких последних дней, отчетливо вставали перед глазами.
   Расставание с Софией, бар, девушка со сверкающими ягодицами, которая рассказала ему про Мистера Пинки.
   Поездка на автобусе, крокодилы, вечер разговоров, утренняя поездка с сумасшедшим копом, полицейский участок, болезнь.
   Трусость, душевные метания, маленький мальчик, который не победил свой страх, ярость и безумие, потеря Киры, потеря розовых очков.
   Сейчас Блэк понимал - это не более чем метафора. Всего лишь пара слов, которые обозначают доступный каждому взгляд на мир. Вера в лучшее, умение не отступать перед трудностями, позитивный настрой... все это он потерял еще задолго до того, как Мистер Пинки и его крокодилы вломились в квартиру.
   Была ли в том вина Киры? Валентайн не знал. Ему не хотелось обвинять девушку, или обстоятельства. Он мог все исправить, действительно мог. А значит виноват именно Блэк, и нечего валить на других.
   Он сжимал в кармане рукоять ножа. Порой стискивал ее сильно, до боли в руке, а порой же лишь слегка придерживал, словно решил отпустить, да все никак не может сделать последнего шага.
   Блэк Валентайн не знал, что ему теперь делать с этими воспоминаниями. Не знал до тех пор, пока не раздался голос.
   - Эй! - донесся он из темной подворотни. - Я тебя знаю-у!
   Валентайн посмотрел в ту сторону, откуда доносился голос, чем-то похожий на мяуканье, и увидел лишь глаза и мешковатую фигуру. Миг спустя она выступила из темноты, но опознать говорившего все равно не удалось. На голову он набросил капюшон, а часть лица - от носа до шеи - прикрывал платок, повязанный на манер грабителей банков из вестернов.
   - Кто ты? - спросил Блэк.
   - Не важно. Люблю популярность, но не люблю, чтобы меня узнавали на улицах. Куда важнее - кто ты такой и что-у ты делаешь на моей картине-у?
   - На картине? Не понимаю о чем ты.
   - Так пойдем, и я покажу-у.
   Незнакомец вновь исчез в подворотне, и Блэк последовал за ним. Может быть, это всего лишь попытка ограбления или какая-нибудь ловушка, но Валентайну было все равно. Других неотложных дел у него не намечалось, да и нечего было пожертвовать уличным грабителям, кроме одежды и ножа.
   Первую он отдавать не собирался, а с помощью последнего надеялся подтвердить это желание. Хотя, на сегодняшний день драк было достаточно, и Блэк верил, что ничего подобного не случится.
   Он шел следом за незнакомцем, который уверенно ориентировался в хитросплетениях домов. В некоторых местах расстояние между ними было столь малым и так сильно заставлено всяким хламом, что Валентайну приходилось практически протискиваться между всем этим мусором.
   Наконец они свернули на довольно широкую улицу. Блэк с удивлением понял, что каким-то образом они оказались на Миддлсекс и куда быстрее, чем должны были. Возможно не обошлось без какого-нибудь волшебства - это бы не удивило.
   На всякий случай Валентайн огляделся, но не увидел вблизи ни одного полисмена. Он вообще не увидел никого, словно все жители Лондона разом попрятались по домам. А парой минут спустя перед Блэком предстало то, о чем говорил незнакомец.
  
   "Обнаженная девушка, прикованная к стене. Она плачет, отвернувшись от своих мучителей, а те, поднимаясь из глубин ада, тянут лапы, прикасаются длинными раздвоенными языками, капают слюной. Над девушкой висят часы - циферблат вписан в пятеренку. Стрелок, указывающих время, нет".
  
   Блэк, потрясенный масштабом и эпичностью картины не сразу заметил, что у одного из демонов его лицо. Этот демон выглядел удивленным и тянулся к девушке с неохотой. Еще один был похож на Джека. Половину его исказило безумие, а на второй застыло отчаяние. Эта перекошенная, словно сшитая из двух, морда вызвала внутри Валентайна волну панического ужаса.
   Лица остальных демонов тоже были знакомы Блэку, но он не смог вспомнить откуда.
   Кроме одного.
   Мистер Пинки был самым огромным и ужасным демоном. Он почти дотянулся лапой до ступни девушки. На лице его застыло выражение высшего блаженства, подкрепленное диким оскалом усмешки.
   Блэк содрогнулся.
   - Это твоя картина? - глухо спросил он незнакомца.
   - Да. Впечатляющее полотно, не находишь? Вот только его кто-то испортил. Раньше у демонов не было лиц. Таких, по крайней мере. Когда я нарисовал их - обычные морды, страшные, уродливые, но нечеловеческие. Понимае-ешь?
   - Да, - сглотнул Блэк. - А потом?
   - Не потом. Сегодня. Я страдаю нарциссизмом и прихожу полюбоваться на свои творения каждый день. И сегодня лица изменились. И я хочу знать, что произошло? Думаю, без тебя тут не обошло-усь.
   - Не знаю. Что-то случилось, - Валентайн был не в силах найти разумную причину.
   - Отлично! А ты не мог бы дать мне чуть больше конкретики? Совсем немного, но так, чтобы было понятно-у.
   Хоть лицо и было закрыто, но показалось, что незнакомец поморщился.
   - Не знаю, - повторил Блэк. - Просто не знаю.
   - Прекрасно! Ну что ж, раз ты не знаешь, то придется найти кого-нибудь другого. Наверняка есть еще люди, которые отдали свои лица моим демона-ум.
   Он исчез так же неожиданно, как и появился. Валентайн продолжал разглядывать картину, а когда повернулся - незнакомца уже не было. Кроме того, на улицах начали появляться люди, словно окончилось время импровизированного комендантского часа. Валентайн предположил, что это тоже дело рук неизвестного художника.
   Впрочем, неизвестным он перестал быть, когда блуждающий взгляд Блэка наткнулся на изогнутую подпись в самом низу, где заканчивалась картина и начиналась обычная стена.
   Итак, это был Бэнкси, хотя подобное знание ничего не меняло. Блэк Валентайн по-прежнему не знал, что же случилось с демонами, которые обрели лица.
   Но кое в чем он соврал. Блэк чувствовал, что это подсказка, а еще обещание. Плохого или хорошего - это зависело от нескольких причин. Назвать их Валентайн не мог, потому что не знал, но в остальных своих выводах был уверен.
   Так подсказывало ему нож, ждущий в кармане своего часа.
   Об этом посылало сигнал сердце.
   Все подтверждал взгляд Блэка-демона на картине.
   Валентайн помотал головой, прогоняя наваждение. На улице появилось слишком много прохожих. Они уже подозрительно косились на его испачканную в крови и грязи одежду. Может быть, кто-нибудь захочет исполнить свой гражданский долг и вызвать полицию, так что пора уходить.
   Однако Блэк Валентайн точно знал, что эта картина останется в его памяти надолго.

Глава восьмая

  
   1. Махоуни
  
   Дом, в котором они скрываются, похож на фабрику или мануфактуру. В принципе, именно так и должно быть, потому что это дом Брогана, хотя он здесь никогда и не жил. До того времени, как Финн переехал к Норе, он предпочитал ночевать у себя на заводе, а это место нужно было ему, чтобы творить.
   Нора никогда не считала инженеров творцами. Создателями, быть может, но никак не теми, кто в первую очередь занимается искусством. Однако, глядя, как работает Финн, Нора Махоуни понимает, что ошибалась. И инженеры могут быть творцами, особенно, когда погружаются в работу полностью.
   Броган вырезает заготовки из цельных кусков железа. Раньше Нора считала, что для этого необходим огромный завод и какой-нибудь механический робот - память почему-то упорно подсовывала ей "Си-Три-Пи-О", хотя уж он-то вряд ли бы стал вырезать что-то из железа. Но благодаря своим знаниям, умениям и - не стоит этого исключать! - особой магии, у Финна Брогана получается все прямо здесь.
   Сначала заготовки. Разных размеров, но практически всегда одной формы - идеально круглые блины. Затем, в другой комнате, он просверливает в них отверстия, сверяясь с добытыми Норой чертежами. Чуть позже, обрезает по краям, придавая заготовке вид пятеренки. Дальше шлифует, полирует, тщательно следит за тем, чтобы соблюсти нужные размеры.
   Финн работает, а Нора бездельничает.
   Она бродит за ним из комнаты в комнату, как кошка, которая инспектирует, чем же занимаются люди. Норе Махоуни просто нравится смотреть, как Броган постоянно что-то делает, беззвучно бормоча себе под нос; пачкает руки и пытается протереть глаза, забывая, что на нем защитные очки; небрежно откидывает готовую деталь, и та приземляется в коробку к остальным.
   Нора смотрит в окно. Там солнечный день. Тепло и ярко, оттого полно людей, птиц и животных. Кажется, что все вокруг решило насладиться этим последним днем старого мира.
   Последним?
   Она на секунду задумывается и понимает: да, последним. Что-то вокруг изменилось - Норе не так уж важно что, главным является сам факт - и теперь времени осталось еще меньше, чем раньше. Нужно поторапливаться.
   - Нужно поторапливаться, - сообщает она Финну. - Сегодня - последний день. Я понимаю, что ты уже рассчитал срок, к которому должен закончить, но мне все равно не унести столько. Сосредоточься на самых главных элементах. Пожалуйста... И еще, я пойду одна. Так надо.
   Как будто это "так надо" что-то объясняет.
   Тем не менее, Финн понимает ее. Он злится, но эта злость направлена не на Нору, а на обстоятельства. Броган всегда злится на обстоятельства, а не на людей, хотя это и выглядит странным - им ведь нельзя отомстить, а если наорать на них они вряд ли разом исправятся. Люди тоже далеко не всегда исправляются, но с ними шансов больше.
   Однако эта злость помогает Финну разбираться с обстоятельствами. Так уж он устроен.
   Сняв очки, Броган вытирает пот со лба. Он несколько раз глубоко вдыхает и выдыхает, словно спринтер на финише. Эти простые действия прогоняют злость, и ее место вновь занимают азарт и наслаждение от собственной работы.
   Иногда Норе кажется, что работу он любит куда больше, чем ее. Но она уже слишком много прожила, чтобы пытаться сравнивать эти чувства. Они разные, отношения к ним разные, проявления их разные... сравнивать - глупо.
   Финн долго пишет что-то на стикере, а потом показывает Норе. "В следующий раз говори мне все и сразу".
   - Договорились, - улыбается Нора, не вдаваясь в объяснения, что некоторые обстоятельства она узнала только сейчас.
   Это лишнее. Он сказал, она поняла, они договорились - все очень и очень просто. Усложнения лишь портят отношения.
   - Ты успеешь? - спрашивает она на всякий случай.
   Финн подмигивает, затем вновь надевает очки и склоняется над чертежами. Снова беззвучное бормотание, обращенное к самому себе. Нора смотрит на него и улыбается собственным мыслям. Затем взгляд ее вновь обращается к окну, за которым ярко светит солнце.
   - У нас все получится, - говорит она небесному светилу заговорщицким шепотом.
   И на какую-то секунду ей кажется, что солнце отвечает согласием.
  
   2. Ниада
  
   Ниада решил вернуться домой. Два дня назад Фонарщик предостерег от подобного поступка, но вчера он исчез и ничего подобного не говорил, так что Дэлф после некоторых раздумий решил, что вполне может переночевать у себя. Там было уютней, чем в гостинице.
   "Хотя это не твой дом", - напомнил он себе перед тем, как открыть дверь. Доказательства этой мысли Ниада получил практически сразу.
   Он почувствовал, что дом снова был взломан, хотя и произошло это на принципиально ином уровне. Сначала Дэлф подумал, что просто перенервничал, и впечатления сегодняшнего дня наложились на усталость, а кофе добавил к этому толику возбуждения. Но стоило сделать шаг к вешалке, как Ниада увидел заводское клеймо на ней - "Чет и Питер".
   "ЧП, то есть, - подумал Дэлф. - Вряд ли это простое совпадение".
   Он снял ботинки, скользнул по ним взглядом и заметил, что их сделал Чезаре Пануччи. Светильник в прихожей был фирмы "Черный Плафон". Картина, висевшая рядом, оказалась кисти Чилио Патакеса. Холодильник "Чен-Понг", микроволновка "Чистая Пища", кружка "Чай и Пончики" и так далее.
   Фактически, в доме оказалась лишь пара вещей, которые не имели клейма "ЧП", и то Дэлф был уверен, что он просто его не обнаружил.
   "Обычно я использую несколько псевдонимов" - вспомнил Дэлф, но вопреки желанию разломать все и вся остался спокоен. Не стоило тратить силы на то, что нельзя изменить.
   А в последующих попытках понять, что же изменить можно, Ниада провел бессонную ночь. Опустошил холодильник - очень хотелось есть. Несколько раз ходил в прохладный душ, чтобы взбодриться. Провел больше трех часов за столом на кухне, вычерчивая разного рода диаграммы в поисках вопросов для существующих ответов.
   Один раз звонил телефон, но Ниада его проигнорировал. Наверняка это был сосед, заметивший, что в окнах Дэлфа горит свет, а разговаривать с ним не хотелось. Вообще ни с кем разговаривать не хотелось. По этой же причине, когда Келли несколько раз звонила на сотовый и отправляла сообщения, Ниада оставлял это все без ответа. Единственные с кем он хотел бы поговорить - Фонарщик и Честер Пинки. Но эти двое, в свою очередь, игнорировали Дэлфа.
   Он чертил диаграммы, не спал ночь, и итогом всего этого стало небольшое "интервью", построенное по принципу вопрос-ответ.
  
   "Выдуман ли я?"
   "Нет, не выдуман. Я существовал и раньше. Однако моя текущая жизнь - вымысел. Кое-где изменились статусы или детали, но мало о чем можно говорить с уверенностью".
  
   "Зачем ЧП написал мои книги?"
   "Потому что обещал это сделать. Потому что я сам дал на это согласие. Потому что я был слишком труслив, чтобы сделать это самостоятельно".
  
   Последнюю причину Дэлф несколько раз обвел ручкой. На его взгляд - она была главной. Можно было сколько угодно обвинять Честера Пинки в дурацком чувстве юмора, в обмане, в надругательстве над привычной жизнью Ниады, да много еще в чем. Но первопричиной являлось именно нежелание Дэлфа побороть страх и взяться за сочинительство самостоятельно.
  
   "Зачем это все самому ЧП?"
   "Он этим зарабатывает? Он этим живет? Он так развлекается? Он так устроен? Он не мог поступить иначе?"
  
   Это был единственный момент, где вопрос отвечал на вопрос. Дэлф не знал логику Честера Пинки, не представлял, как он мыслит, и не имел понятия обо всех обстоятельств, которые стояли за этим поступком. В книге ничего подобного не было, там акцент делался только на Ниаду.
   Еще один вопрос в "мини-интервью" мог показаться шуткой. Дэлф и сам до последнего думал, что это так. Просто глупая шутка, придуманная после бессонной ночи. Расскажи ее кому-нибудь - вряд ли услышишь смех. Зато самого Ниаду она доводила до истерики. Он зажимал рот ладонью, но даже это не могло остановить хохот.
  
   "Как же встретиться с Честером Пинки, если я не знаю, где он живет?"
   "Как и с любым автором. Надо всего лишь прийти на презентацию книги или авторскую встречу. Они постоянно происходят, особенно, когда выходят новые произведения. Это часть писательской работы".
  
   Да, еще совсем недавно это предположение вызывало у Дэлфа гомерический хохот, но сейчас, часов в семь утра, идея начала казаться чем-то большим, чем просто несмешной шуткой.
   Это могло сработать. Абсолютно точно могло, если бы только не одно "но" - Дэлф Ниада был уверен, что Честер Пинки не совсем писатель, книга оказалась не совсем книгой, издательство отсутствовало, типография тоже, но...
   ...Может быть, устроить встречу, которая будет не совсем встреча?
   Как именно, Дэлф пока еще не знал. Теперь, когда решение, пусть и весьма странное, сформировалось, он хотел отдохнуть. Хотя бы пара часов сна взбодрит его. Все то, что сейчас скрыто в тумане, окажется на поверхности.
   "В конце концов, я хотя бы буду делать что-то, вместо того, чтобы сожалеть о прошлой жизни, которую у меня отняли", - подумал Дэлф.
   И ведь он был готов сожалеть. Несколько раз останавливал себя. Буквально силой возвращал мысли к размышлениям о текущих вопросах. Иной раз проклинал Фонарщика без которого - это не вызывало сомнений - никогда не докопался бы до правды. Но в итоге Ниада сумел сказать себе: "Это книга. Просто очень хорошая книга. Настолько искусно написанная, что ты отождествляешь себя с главным героем, которого - вот ирония судьбы! - зовут точно так же, как и тебя. И жизнь у него похожа. Но это ерунда. Это просто очень хорошая книга. И теперь неплохо бы встретиться с автором, чтобы пообщаться о его книге. Очень хорошей книге..."
   Выход, который нашел Ниада был безумен, но что было не безумного во всей этой истории?
   "Ничего, - подумал Дэлф. - И теперь я безумно хочу спать".
  
   ***
  
   Он проснулся позже, чем планировал - организм упорно не желал вставать. Дэлф даже не помнил, как отключил будильник на телефоне. Вернее, пять будильников. И неизвестно: отключал он каждый в отдельности или же все сразу.
   Как бы то ни было, но проснулся он в три часа дня и времени для того, чтобы успеть сделать все задуманное, у него оставалось мало.
   Наскоро перекусив - ненасытный желудок требовал пищи, несмотря на обильную трапезу ночью - Дэлф привел себя в порядок, оделся и вышел из дома. Книгу он спрятал под матрас "Чистые Перышки", понимая ненадежность этого укрытия, но другого его полусонный мозг не смог придумать. Оставалось только надеяться, что единственным, кто захочет без спросу влезть в его квартиру окажется Фонарщиком. А ему можно было доверять, хотя и в известных пределах, которые, Ниада пока не отмерил.
   Ему понадобилось пройти несколько кварталов, чтобы окончательно проснуться и понять, что необходимо двигаться совсем в другую сторону. Впрочем, эта прогулка пришлась Дэлфу по нраву. Природа будто решила напомнить людям, что хмурая и промозглая погода - это не единственное, что есть в ее арсенале. Солнце ярко светило, пригревая все вокруг, так что Ниада даже в расстегнутом пальто чувствовал себя жарко.
   Именно поэтому, когда он добрался до места назначения, его в большей степени волновал вопрос: "Как от меня пахнет", чем то, ради чего он сюда пришел.
   Перед Дэлфом Ниадой располагался один из филиалов "Уотерстоунза", сети книжных магазинов, наводнивших Лондон. Но прозрачные витрины, за которыми располагался мир чудес и приключений не смогли заманить Ниаду в свои сети. Вместо этого Дэлф обошел здание и нырнул в неприметную дверь "Только для сотрудников".
   Один поворот направо, два налево - и вот он уже на складе. Коуч - грузчик, с которым он несколько дней назад беседовал по поводу таинственных книг, - поприветствовал его поднятой рукой.
   - Это вход только для сотрудников, приятель. Ты устроился к нам работать? Обрадовался, что здесь собирается весь цвет общества?
   Коуч хохотнул и улыбнулся. Дэлф вернул ему улыбку, а затем, воровато оглянувшись, спросил:
   - Слушай, Коуч, как у вас в магазине относятся к встречам с авторами?
   - Неплохо, но без фанатизма. Продажи, конечно, слегка поднимаются, но некоторых покупателей отпугивает толпа, сгрудившаяся вокруг какого-нибудь писаки, который разглагольствует о том, как он придумал этот Великий Роман. И кто-нибудь еще обязательно придет без денег и попытается своровать книгу или две. В общем, как не обернись - повсюду хер, как говорила моя бабушка, рассказывая о своей молодости.
   - Ясно.
   Решимость Ниады уменьшилась.
   - А что, приятель, ты заделался чьим-то агентом?
   - Ну, что-то вроде того, - Дэлф слабо улыбнулся. - Хотел предложить встречу с тем самым ЧП, который писал книги обо мне.
   - Ты стряс с него эту должность в качестве компенсации? - захохотал Коуч. - Приятель, а ты непрост! Наверняка он и знать о тебе не знал, а теперь придет, да еще и будет рассказывать, как всю жизнь мечтал прославить своего друга.
   На смех Коуча из подсобки выглянул Уинстон. Он был все в тех же тапках-баранах, но сейчас на нем была клетчатая рубаха, а не свитер. На удивление она висела свободно на его объемном теле. "А в обтяжку она, должно быть, только борцам сумо", - подумал Дэлф.
   - Что вы тут устроили за балаган? Это же библиотека, Коуч! Тут должно быть тихо, разве нет?! - заорал Уинстон.
   - Вот и заткнись! - ответил Коуч, продолжая посмеиваться.
   - Эй, ты! Тебе-то что опять здесь надо? Я прямо-таки чувствую, что ты опять вляпался в какое-то дерьмо!
   - Вовсе нет, я принес материал для статьи. Ты же хотел написать про эти книги и их автора?
   - Хотел. И что, ты хочешь сказать, что сейчас пересказываешь эту статью Коучу, а он ржет, как ненормальный? Тогда твоя статья - дерьмо, потому что этого парня ничто другое так не веселит!
   Коуч в ответ страдальчески закатил глаза.
   - Кажется, здесь малость пованивает. Пойду, проветрюсь, - подмигнул он Дэлфу и отошел.
   Ниада только лишь сумел кивнуть и устремился к Уинстону. По правде говоря, именно на толстого - в своих мыслях Дэлф мог позволить себе быть не толерантным - заведующего складом и был основной расчет. Он наверняка ухватится за идею с авторской встречей, ведь это даст ему материал для интервью. Конечно, по замыслу Ниады репортеров должны быть десятки, если не сотни, но всегда можно пообещать, что именно Уинстону достанется эксклюзив.
   "А что, если его не будет? - всплыла предательская мысль. - А что, если Честер Пинки не придет? Если все соберутся, прождут, а никто так и не явится. Что ты тогда скажешь? Что именно ты - ЧП? А каковы будут твои доказательства?"
   "Придет!" - припечатал в ответ Дэлф с неизвестно откуда появившейся решимостью.
   - Да, я нашел ЧП, - Ниада кивнул Уинстону. - И договорился, что мы устроим авторскую встречу, чтобы он рассказал, почему взял именно мое имя для своего героя. Я вот и зашел узнать, нельзя ли это провести здесь? Я могу намекнуть ему, что ты сделаешь эксклюзивное интервью. Будут, конечно, еще репортеры, но я уверен, что ты сделаешь не статью, а конфетку...
   - Конечно, потому что остальные сделают дерьмо! - Уинстон вдруг подозрительно взглянул на Дэлфа. - Слушай, а ты часом мне не брешешь, приятель? Он точно придет? Ты точно его нашел? Он точно даст мне интервью? Я догадываюсь, что ты хочешь, чтобы я помог тебе с организацией этого мероприятия. Я сомневаюсь, что ты настолько влюбился в старика Уинстона, что решил помочь ему в его журналистском хобби. Баш на баш - это нормально, не спорю и не осуждаю, но где гарантии, что ты просто не решил пошутить в ответ на шутку этого ЧП с твоим именем, а?
   - Он придет, это совершенно точно.
   Несмотря на то, что Уинстон озвучил все те же вопросы, которые недавно пронеслись в голове Ниады, тот по-прежнему был спокоен.
   - Я хочу тебе верить, приятель, честное слово. Но дай мне что-нибудь, чтобы я знал - твои слова не просто дерьмо. Мы же говорим не о воскресных посиделках в парке, а о встрече с автором в огромном книжном магазине. Ты представляешь, чего мне будет стоить организовать все это? И как я буду выглядеть, если дело не выгорит? Что я им скажу? Парень, которого зовут, как героя книги, сказал, что придет ее автор? Не чувствуешь, что от этой фразы несет, как от сортира?
   Уинстон ткнул пальцем в грудь Ниады, и это было весьма болезненно.
   - ЧП означает Честер Пинки, - помедлив, произнес Дэлф. - Это все, что я пока могу сообщить. Устраивает?
   - В точку.
   Уинстон расплылся в улыбке и потрепал Ниаду по плечу. Еще секунду назад казалось, что он готов раздавить Дэлфа, а сейчас перед ним стоял лучший товарищ и друг.
   - Будем считать это авансом для моей статьи. Ладно, я попробую все организовать. Когда и во сколько?
   - Завтра, в шесть пополудни.
   Ниада не знал, откуда он взял это время. Просто понял, что оно должно быть именно таким. Так бывает иногда - ты совершенно точно и ясно осознаешь, что если сказать или сделать именно так, то все пройдет, как надо.
   - Завтра - среда, - задумался Уинстон. - Это хуже четверга, но лучше пятницы. По пятницам люди хотят в паб, а не в книжный магазин. Неплохое время, согласен, но ты точно уверен, что кто-то придет? Откуда они узнают?
   - Не волнуйся, этот вопрос я улажу.
   - Надеюсь. Я-то в любом случае получу свое интервью, даже если никто не появится, но вот боссам может не понравиться. Они подумают, что я дерьмо, а не человек и устроил все для собственной выгоды.
   Дэлф лишь пожал плечами, словно говоря: "Я обещал тебе, что все будет хорошо. Верить или нет - твоя забота".
   Уинстон хмыкнул.
   - Ладно, приятель, вот что я тебе скажу - если ты хочешь заняться раскруткой этого мероприятия - иди и делай. А если ты пришел поболтать с Уинстоном, то у меня слишком много работы. Намек ясен?
   - Конечно, - кивнул Дэлф. - Более чем.
   - Тогда я не понимаю: почему ты еще здесь?
   - И я этого не понимаю, - пробормотал Ниада, чувствуя, что сказал истинную правду.
   О рекламе мероприятия он, конечно, тоже подумал, но вот заниматься этим не хотелось. Лень, которая порой опутывала его, убеждая оставить все "на потом", выпустила свои щупальца и обвила Дэлфа. Единственное средство для борьбы с ней, которое Ниада знал - задуматься о чем-нибудь постороннем, а тем временем заниматься делами. Не успеет он опомниться, как все будет закончено, или ситуация уже зайдет за ту грань, когда останавливаться слишком поздно и для этого требуется куда больше сил, чем для продолжения.
   Так он и сделал.
  
   ***
  
   Знакомую типографию Дэлф отыскал быстро, даром, что был здесь всего лишь один раз. Зашел внутрь, прошел в кабинет Айзека Шмидта и, пока тот еще не успел ничего сказать, заявил: "Я пришел сделать заказ!"
   Ошеломленное молчание было ему ответом.
   - Ты еще кто такой? - спросил владелец типографии.
   - Дэлф Ниада, мы разговаривали с вами на днях.
   - А! Парень из ненастоящей книги?
   - Да. Он самый.
   Ниада подумал, что Шмидт приблизился к правильному ответу ближе всех его знакомых, исключая, разве что, Фонарщика и Честера Пинки.
   - И что тебе надо? Какой заказ? Хочешь напечатать еще одну книгу? Учти сразу, мы не сможем сделать такую, ха-ха. Ну, там, чтобы без всяких следов.
   Айзек Шмидт находился в приподнятом настроении. Это было видно невооруженным взглядом. Дэлф не знал и даже не мог догадываться о причинах, но понадеялся, что хозяин типографии будет более сговорчив, чем в прошлый раз.
   - Нет, мне нужно напечатать афиши.
   - Ладно. Мы печатаем и их. Только лично я этим не занимаюсь, так что тебе лучше пообщаться с кем-нибудь из наших менеджеров. Например, с Барри. У тебя ведь нет предрассудков по поводу людей с именем Барри?
   - Нет, - оторопел Дэлф. - А должны быть?
   - Ну, мало ли. Всякое бывает, - Шмидт поводил рукой в воздухе. - Вдруг какой-нибудь Барри тебя частенько обижал в детстве... Ну да ладно. Барри подходит, правильно?
   - Нет. Мне нужно, чтобы делом занялись лично вы.
   - Это еще зачем?
   Хорошее настроение покидало Айзека Шмидта. Он нахмурил кустистые брови и пронзительно взглянул в глаза Дэлфа. Пришло время делать предложение, от которого будет невозможно отказаться. Ниада достал из кармана стопку банкнот, в которой было процентов девяносто его сбережений.
   - Здесь пять тысяч фунтов. Мне надо, чтобы вы напечатали афиши и расклеили их по городу. Чтобы уже вечером они висели. Самый крайний срок - завтра, до семи утра. Люди должны пойти на работу и уже видеть афиши.
   Ничего не отвечая, Шмидт потянулся к деньгам. Аккуратно пересчитал, проверил на свет, задумчиво послюнявил палец и поводил по одной из банкнот.
   - Вообще-то мы не занимаемся расклейкой, - протянул он. - У нас тут типография, а не рекламное агентство.
   Айзек Шмидт замолчал. Дэлф видел, что, несмотря на слова, в голове владельца типографии крутится цифра - пять тысяч фунтов. А потому Ниада спокойно ждал следующей фразы. Он даже мог предположить с какого слова она начнется - "Но".
   - Но, - сказал Шмидт, после раздумий, - я думаю, что для такого чрезвычайного заказа, мы готовы сделать исключение. У меня есть некоторые связи среди рекламщиков. Афиши будут расклеены. Срочность, конечно, большая, но и деньги тоже. Боюсь, что нам придется потратить всю сумму.
   Он вопросительно посмотрел на Дэлфа. Тот кивнул, постаравшись это сделать одновременно важно и в тоже время пренебрежительно. Мол, о чем речь, тратьте, конечно.
   На самом деле ему было жалко денег, но он не мог предположить, что еще заинтересует Шмидта. Ниада хотел, чтобы афиши напечатали именно в этой типографии. Заполонившие город листовки с пятеренками пришли отсюда. В магической силе этих простых листков бумаги Дэлф успел убедиться на собственном опыте. Возможно, все дело в символе, а не в том, где его напечатали, но Ниада хотел воспользоваться хотя бы этим маленьким шансом. Кроме того, даже Фонарщик знал про эту типографию.
   Да, денег было жалко, но если идет крупная игра, то и ставки должны быть крупными.
   - Макет листовки готов? - спросил Айзек Шмидт.
   - Нет, но сейчас будет.
   Дэлф схватит со стола владельца типографии листок бумаги, убедился, что он девственно чист, затем подхватил ручку и тут же принялся писать. Вверху он вывел "Внимание". Чуть ниже "Авторская встреча, которую вы ждали!". Огромными буквами по центру "Таинственный ЧП, являющийся автором книг про Дэлфа Ниаду, готов ответить на вопросы читателей и репортеров". Пропустил место, затем продолжил "Двенадцатое октября, шесть пополудни, магазин "Уотерстоунз" на Пикадилли. Приходите!!!"
   Ниада протянул листок Шмидту. Тот с сомнением на него посмотрел, а затем нахмурился.
   - Это ты называешь макетом? - голос его зазвенел, но резко оборвался, едва взгляд упал на стопку банкнот. - Впрочем, ладно. Мы чуть-чуть его подкорректируем, и, гхм, запустим в печать. Есть предпочтения по цветовому оформлению?
   - Желтое и черное, - Дэлф вспомнил листовку, а затем ему в голову пришла мысль, показавшаяся забавной. - И розовый.
   - Гхм-гхм, - Айзек Шмидт прокашлялся. - Ладно.
   Голос его был полон печали и боли, будто только что на его глазах свершилось массовое убийство. В роли трупов выступали чувство прекрасного хозяина типографии и его художественный вкус. Однако Дэлф готов был смириться с этими жертвами, свершенными ради завтрашнего вечера.
   - Распечатаем сегодня, а расклеим за ночь. Потребуются, конечно, дополнительные расходы, хе-хе.
   Ниада ждал, что сейчас Шмидт попросит еще денег, но тот промолчал.
   - В общем, я могу на вас положиться? - спросил Дэлф.
   - Конечно.
   После этих слов не оставалось ничего другого, как откланяться. Дэлф вышел на улицу, и его приподнятое настроение мигом улетучилось.
   Через дорогу был маленький ресторанчик. Взгляд Ниады упал на доску, на которой каждый день писали "Суп дня", "Три кружки по цене двух" и все в таком роде. Сейчас там было послание для Дэлфа:
  
   "Ты сказал - никогда!
   Мистер Пинки спешит сюда".
  
   Вряд ли это предназначалось кому-нибудь другому, однако, вопреки задумке, Ниада воспринял надпись, как признак слабости. Даже буквы смотрелись косо, словно выводила их дрожащая и неуверенная рука.
   "Боишься?" - удовлетворенно подумал Дэлф и уже готов был пойти дальше, как кое-что еще привлекло его внимание. Вернее, кое-кто.
   Два крокодила прятались в переулке рядом с ресторанчиком. Ниада ущипнул себя, но это не помогло - рептилии никуда не исчезли, а по-прежнему стояли и переминались с ноги на ногу подобно лошадям, которым не терпится пуститься вскачь.
   "У одного из них на шее медаль. Должно быть, за победу на скачках", - предположил Дэлф и нервно хихикнул.
   Некоторое время Ниада и крокодилы смотрели друг на друга. Человек не представлял, что ему делать, и рептилии, по-видимому, тоже. Наконец, они развернулись и скрылись в переулке. Дэлф помотал головой и быстрым шагом двинулся к станции метро.
   Определенно, это являлось предостережением, вот только отступать Ниаде было уже некуда.
  
   ***
  
   Дэлф добрался до дома, выпил чай и набрал номер Келли. Ответила она не сразу. Фактически, Дэлфу пришлось набирать номер дважды, прежде чем он услышал ее оживленный голос. Шум улицы на заднем плане подсказал Ниаде, что девушка находится не дома.
   "Значит, не нужно сообщать, что дома я. Вдруг, она захочет приехать?" - решил Дэлф. С момента, как он узнал, что был женат на Келли в прошлой жизни, Ниада страшился встречи с ней, боясь, что как-нибудь выдаст это свое знание. Кроме того, он не представлял, как теперь с ней общаться. Девушка, с которой у тебя непонятный полу-роман, и девушка, которая является твоей женой - это два совершенно разных понятия.
   - Алло! Дэлф? Как ты там поживаешь? Где ты вообще?
   - Привет. Я, в общем-то, нормально, но не могу сказать, где я сейчас нахожусь.
   - Играешь в шпиона, Дэлф? - хихикнула Келли. - Сидишь в засаде на ЧП?
   - Нет, я его уже нашел.
   Ниада перевел дух. Разговор начал подбираться к самому главному.
   - Ах, вот как? Ну, надеюсь, ты уже спросил с него за то, что он использовал твое имя? А может быть, он решил поделиться деньгами, а?
   - Ни то и ни другое. Мы договорились с ним, что он проведет встречу с читателями, где расскажет, почему назвал своего героя именно так.
   - Как-то маловато, - судя по тону, Келли насупилась. - С него надо брать больше!
   - Возможно как-нибудь потом, - дипломатично уклонился Дэлф. - Собственно, я звоню тебе как раз для того, чтобы попросить о помощи. Встреча уже завтра, афиши появятся только с утра, а ты же постоянно общаешься с множеством людей. В социальных сетях там, просто так. Не могла бы ты разрекламировать это мероприятие? Нужно, чтобы на него пришло как можно больше народа.
   - Завтра? Ох, Дэлф, сейчас ЧП уже не самая обсуждаемая тема и вряд ли кто захочет туда идти. Сейчас все интересуются пятеренками.
   - Пятеренками?!
   Дэлф почувствовал, как застучало сердце. В один миг с него слетела начавшая подступать сонливость.
   - Ну да. Это такая штука вроде шестеренки, но только с пятью зубцами. Весь город в листовках, на которых они нарисованы, но никто не может понять что это и откуда. Возможно, какой-то флэшмоб или чья-то рекламная компания. В последнем случае ребятам не поздоровится, ведь они покусились на самое сердце старой доброй Англии - на Биг-Бен! Представляешь, заключили его полностью в одну большую пятеренку, да так ловко, что никто не заметил, как это происходило. По слухам - работа Бэнкси, но кто может знать точно? Я как раз пришла посмотреть на это дело. Городская администрация негодует и собирается к завтрашнему вечеру стереть все это безобразие, но пока можно полюбоваться. Господи, Дэлф, в каком мире ты живешь? Почему ты не знаешь самых популярных новостей?
   "Потому что я не читаю газет и не смотрю телевизор", - подумал Ниада. Однако его беспокойство улеглось. Все происходящее - не более чем совпадение. Глупо было думать, что эти листовки с пятеренками напечатаны только для него и что, учитывая их количество в типографии, они остались незамеченными. А тут еще Биг-Бен.
   Да, наверняка это чья-то рекламная компания или что-то еще. Не так уж и важно. Просто получилось, что они еще и обладают волшебными свойствами, помогающими раскрывать сущность некоторых книг.
   Дэлф чувствовал - за всем этим стоит нечто другое, но у него хватало и своих проблем.
   - Ясно, пятеренки, - сказал он. - Так что, ты поможешь мне?
   - Помогу, куда деваться. Похоже, ты полностью помешался на этом своем ЧП и встрече с ним, и не замечаешь ничего другого. Конечно, я расскажу всем, кому получится. Мне-то, кстати, можно прийти?
   - Да-да. Приходи, буду рад тебя видеть, - фраза прозвучала как-то неуклюже.
   - Ох, Дэлф, ты неисправим. Слушай внимательно: урок общения с девушками от Келли Фишборн. Частное занятие для тебя любимого. Ты звонишь и говоришь мне: "О, Келли, как я давно тебя не видел, соскучился, что просто сил нет. Может быть, встретимся завтра? Есть одно мероприятие, на которое я хотел бы тебя позвать. Кстати, ты не могла бы рассказать о нем своим друзьям? Чем больше народу, тем веселей". Ну, ты понял. Просьба о помощи остается, но получается, что в первую очередь ты хотел увидеть меня. Знаешь, мне было бы приятно это услышать.
   Ниада только сейчас осознал, что Келли сердится. И ее можно было понять - звонок Дэлфа и вправду выглядел сухо и деловито.
   - Извини, - сказал он. - Я замотался тут со всем этим. Ничего, завтра все закончится.
   - Хорошо, - тон девушки смягчился. - Что-то еще хочешь сказать?
   - Да. Я действительно соскучился и хочу увидеться.
   - Уже исправляешься, так держать!
   - Спасибо. До встречи завтра.
   Дэлф почувствовал, что по лицу расплывается глупая и блаженная улыбка.
   - До встречи.
   Он еще какое-то время сидел за столом и улыбался, а потом перешел в спальню, не сомневаясь, что завтра все обязательно пройдет хорошо, потому что не может быть иначе. Как бы ни вырывалась Фортуна, но Дэлфу удалось повернуть ее к себе лицом.
   У него все получится. Не "должно получиться", а "получится". Только так и не иначе.
  
   ***
  
   Он не помнил, как провел первую половину следующего дня. Какие-то бессмысленные действия, от которых осталось лишь одно напоминание - коробка из-под пиццы на кухонном столе. Улика в деле о чревоугодии.
   В остальном же Ниада спал, пытался читать, смотрел в окно, думал, но ни одной из своих дум вспомнить не мог. Пропавшие в безвременьи утро и часть дня.
   Сознание вернулось к Дэлфу только около трех часов пополудни. В тот момент он оказался перед зеркальной стенкой своего гардероба. "Надо придумать, во что одеться. Это все-таки важное событие", - подумал Ниада.
   И здесь он столкнулся с проблемой, которая, как он считал, присуща исключительно женщинам - ему нечего было надеть. Ну, то есть, вещей было много, но вот конкретно подходящих под ситуацию - ни одной.
   Разумным казался "парадно-выходной" вариант - черный смокинг, белоснежная рубашка, галстук-бабочка, брюки и туфли. Но туфли надо было чистить, брюки и рубашку гладить, а любой галстук ассоциировался у Ниады с удушением.
   Да и кто сказал, что встреча с Честером Пинки для Дэлфа праздник? Важное событие - безусловно. Но это как поход на опознание или в суд, чтобы встретиться лицом к лицу с человеком, который тебя обокрал. Какой уж тут праздник.
   В общем, смокинг, при всем своем великолепии, не подходил.
   Одеться обычно? Джинсы, рубашка или водолазка, а сверху какой-нибудь пуловер - это именно что слишком обыденно.
   Вырядится в самое дранное и старое, что есть? Зачем? Разве что для возможности крикнуть в лицо Пинки - "Вот, посмотри, до чего ты меня довел!"
   Но это было уже слишком. К тому же, в новой жизни у Дэлфа по-прежнему были деньги. Честер не оставил его без гроша в кармане, и Ниада не побирался по улицам. А ведь, наверное, так могло быть. Или нет?
   Все эти размышления помогли убить полчаса, но не приблизили решение самой проблемы, возникшей, по мнению Ниады, на пустом месте. И сейчас это пустое место приковывало взгляд, и его срочно надо было чем-нибудь заполнить.
   Злой на самого себя, а так же на все происходящее, Дэлф спешно оделся в то, в чем был вчера, засунул книгу из библиотеки в карман пальто и вышел из дома.
   Он решил, что поход по магазинам поможет ему с выбором. В конце концов, там есть продавцы, которым платят как раз за то, чтобы они подбирали людям вещи, а заодно со значением в голосе говорили "ах, как вам идет". Возможно, их уверенность передастся Ниаде.
   Кроме того, это был неплохой способ скоротать время. До встречи оставалось еще больше двух часов. Можно, конечно, прийти заранее, но это значит попасть под град вопросов Келли, Уинстона и кого-нибудь еще, кому успеют рассказать, что есть такой вот Дэлф Ниада, представляете? Его зовут так же, как героя книг. Что-то подсказывало, что внимания он получит примерно столько же, сколько и Честер Пинки. А уж если последний не явится...
   "Да, надо прийти минут за пять до шести, - подумал Дэлф. - Это будет самое удачное время. К тому же, если Честер уже будет внутри, то он привлечет к себе все внимание. А если нет, то и мне не обязательно заходить внутрь до этого момента".
   Это была хорошая мысль. Настолько хорошая, что настроение поднялось, а предстоящие события повернулись новой, положительной стороной.
   В конце концов, сегодня все должно было решиться.
  
  

Глава девятая

  
   1. Махоуни
  
   Нора приходит за фургоном и обнаруживает, что с ним все в порядке. Никто не угнал, не снял колеса, не разрисовал, не разломал от злости. Нора Махоуни видит в этом знак того, что все пройдет хорошо.
   Неуверенность живет внутри девушки, а потому ей важно найти хоть какую-нибудь поддержку в этом полном опасностей внешнем мире. Подтверждение того, что не все здесь против нее.
   Она подгоняет фургон к подъезду, где Финн уже стоит наготове с тяжелым рюкзаком. Сквозь открытое окно Нора чувствует запахи масла, железа и пота, пролитого над деталями, лежащими внутри рюкзака.
   Финн открывает водительскую дверь и смотрит на Нору.
   - Хочешь сказать, что поведешь ты? Но я же говорила, что пойду одна!
   Стикер, заготовленный заранее, в мгновение ока оказывается приклеенным на руль. Нора читает: "Просто довезу".
   Гнев тут же уходит, растворяясь в нежности. Нора вылезает из кабины, быстро целует Финна в щеку и обходит фургон. Вновь заняв место, но теперь уже по другую сторону, она обнаруживает, что Броган успел поставить рюкзак между ними.
   "Путешествие втроем, - думает Нора Махоуни. - Я, Финн и рюкзак с нашим прошлым и будущим. Разве это не забавно?"
   Внутренний голос отвечает, что ничего забавного здесь нет. Впереди опасность и лучше подумать о том, как ее избежать, вместо того, чтобы делать вид, что все хорошо. Кто-то сегодня может погибнуть. Может быть, вообще ничего не получится...
   Нора затыкает внутренний голос без особого сожаления. Этот старый ворчун и паникер ей никогда не нравился.
   - Ну, поехали, - говорит она, поправляя кепку.
   Броган смотрит на нее пронзительным взглядом.
   - Что такое? Я забыла сказать волшебное слово? Поехали, пожалуйста... Опять не то? Я не понимаю.
   Финн перегибается сквозь разделяющий их рюкзак и тихо произносит что-то на ухо Норе. Та улыбается, но затем лицо девушки становится серьезным.
   И шепотом, который подобен крику; в надежде и сомнениях; с верой в успех и осознанием собственного бессилия; майским громом и январским безмолвием; на выдохе, стараясь не дышать; все это разом в одном единственном наборе звуков: "Приключение..."
   Шуршание колес об асфальт. Фургон трогается с места.
  
   ***
  
   Над автомобилем нависают тучи. Они висят над всем городом. Чем ближе к центру, тем, кажется, сильнее их давление. Словно гигантская воронка, которая спускается в одно место.
   Нора Махоуни знает, что это за место. Именно туда они направляются.
   Остальные водители спешат по своим делам. Кто-то хочет забрать ребенка из школы, кто-то пытается успеть в супермаркет в час скидок. Кому-то просто не сидится дома из-за странного довлеющего в груди ощущения, что "все не так".
   Норе знакомо это ощущение. Оно влечет ее к центру воронки. Вопреки всем законам центростремительного движения, она идет напрямик, отбросив все ненужные расшаркивания и кружения вокруг да около.
   Если бы сейчас, кто-нибудь, хотя бы даже Финн, спросил, что она чувствует, Нора Махоуни рассказала бы, что у нее нет эмоций. Никаких. Страхи, сомнения, ожидания, надежды - все отброшено. У нее нет даже нетерпения и злости на лондонские пробки. Точно так же, без эмоций, она провожает взглядом перебежавших ей дорогу крокодилов.
   Нора Махоуни смотрит на дорогу из-под низко надвинутой кепки и спокойно улыбается. Как Будда.
  
   2. Валентайн
  
   Крокодилы появились внезапно.
   Вчера Блэк все-таки вернулся в квартиру, чтобы сменить одежду и нормально выспаться, а когда утром вышел из дома, слева и справа от него возникло по крокодилу.
   Они не пытались напасть или запугать Валентайна, а мирно ковыляли рядом, забавно перебирая короткими лапами. Терьеры на прогулке, не иначе.
   Прохожие не обращали на них внимания. Либо не видели, либо считали Блэка дрессировщиком, либо они просто не проснулись, либо еще что-нибудь. В общем, Валентайн спокойно прогуливался с крокодилами и ему даже не сделали замечания, когда один из них неудачно махнул хвостом и сбил урну.
   Минут через десять такой прогулки, Блэк даже стал получать от нее удовольствие. Он вообще-то всегда был неравнодушен к животным. Крокодилы, правда, считались рептилиями, но тоже вызывали некое умиление, насколько его могут вызвать хищники, демонстрирующие всем свои острые зубы.
   Остановившись, Блэк с опаской протянул руку и погладил одного из своих спутников. Тот издал нечто среднее между урчанием и хрюком и закрыл глаза. Валентайн погладил его еще раз. Чешуйчатая кожа приятно массировала кончики пальцев.
   Второй крокодил, ревнуя, отпихнул собрата и подставил свою огромную морду. Блэк погладил и его. Затем он поднял глаза, бросил взгляд на дорожку, проверяя, не мешают ли они кому-нибудь, и увидел стоящую неподалеку Киру.
   - Смотри-ка, Блэк, - сказал она, но не сделала попытки подойти ближе.
   Кажется, девушка чего-то опасалась, и Валентайн резонно предположил, что боится она не крокодилов - он помнил, как они уступили ей дорогу, - а его.
   "Я, вроде, не страшный", - подумал Блэк, но тут же вспомнил свои приступы ярости и признал, что Кире есть чего бояться.
   Однако сейчас злости не было. Только умиротворение. Валентайн уже обеими руками гладил крокодилов по головам, а те послушно и слегка комично ластились к нему. Сумрачное небо, повисшее над головами, тоже не портило настроения, а наоборот придавало сил. Несмотря на облака, было тепло, словно под нагретым кем-то одеялом.
   - Не могу вспомнить, кого как зовут, - сказал Блэк. - Ты мне вроде говорила когда-то давно, но в последнее время с памятью у меня туговато.
   - Дарсей под правой рукой. Персифаль, соответственно, под левой.
   Валентайн внимательно посмотрел поочередно каждому из крокодилов в глаза.
   - И зачем вы меня мучили? - спросил он.
   Крокодилы едва ли не заскулили в ответ.
   - Ясно. Мы не виноваты, это он нас заставил, так?
   Гигантские рептилии вновь полухрюкнули-полумуркнули, и пододвинулись ближе. Движение было столь стремительным и сильным, что Валентайн, не успев испугаться, оказался сидящим на одном из крокодилов. Судя по золотым клыкам, блестевшим в пасти, это был Персифаль.
   - А ты неплохо с ними ладишь. Из вас могло бы получиться отличное цирковое трио.
   - Комическое, я полагаю, - проворчал Блэк, устраиваясь удобней. - Прошу вас, миссис Пинки. Давайте присядем и поговорим, вы же за этим пришли, разве нет?
   - Меня зовут Кира, - от фразы веяло холодом.
   - В любом случае, крокодил ждет. Не стойте столбом и садитесь на это бревно, только смотрите, чтобы оно не цапнуло вас за задницу.
   - Твой юмор неподражаем.
   - Какой уж есть.
   Несмотря на холодность девушки после прозвучавшего "миссис Пинки", тревоги у нее в глазах стало меньше. Она покорно подошла ближе и присела на крокодила, оказавшись прямо напротив Валентайна. Их колени слегка соприкасались.
   - Ну что же, давай представим, что у нас романтическое свидание в джунглях. Я буду Тарзаном, ты - леди Джейн, раз уж не хочешь, чтобы я называл тебя миссис.
   - Для Тарзана ты слишком хорошо разговариваешь.
   - Что есть, того не отнять. В отличие от розовых очков.
   Блэк сделал этот пробный выстрел, внимательно изучая лицо Киры. К чести девушки, она не дрогнула, не вскинула брови, не начала нервно кусать или облизывать губы. Не прореагировала никак, в общем.
   - Так было надо.
   - Надо кому?
   - Расскажи, что с тобой было, после...
   Хотя Кира не ответила на вопрос, но Валентайн с удовлетворением заметил, что голос ее дрогнул. Решив не заострять на этом внимания, Блэк рассказал. Все.
   Про потерю себя, ориентиров, дома; блуждание по улицам. Про встречу с Софией, настигшее постфактум разочарование от этой девушки; встречу с Джеком, драку, появившийся нож. Единственное, о чем он смолчал - Бэнкси и его картина.
   Валентайн сделал так, потому что не доверял Кире. Эту часть истории он собирался скрывать так долго, как потребуется.
   - Вот, собственно, так все и было. А потом я отправился на очередную прогулку, а тут внезапно меня решили навестить крокодилы и ты. Жду не дождусь появления мистера Пинки.
   - Может, хватит? Сарказм тебе не к лицу. Он не появится, не волнуйся. Теперь, когда мистер Пинки получил то, что хотел, ему нет до тебя никакого дела.
   - Так уж никакого? Ладно, не будем об этом. Мистеру Пинки нет до меня никакого дела - хорошо, принимается. А ты-то зачем пришла?
   Блэк заметил тень беспокойства, скользнувшую по лицу Киры.
   - Дело не во мне, а в тебе.
   - Ах, опять во мне, ясно. Тебе-то что от меня понадобилось? Думаю, моя одежда будет не по размеру...
   Валентайн осекся. Теперь на лице Киры явственно проступила обида. Казалось, что еще секунда, и девушка расплачется.
   - Так, спокойно, - быстро сказал он. - Мы не плачем. Нельзя лить крокодиловы слезы, сидя на, собственно, крокодилах. Это закон!
   - Я могу встать.
   - Это, конечно, вариант, но не вариант. Ладно, забудь. Я - плохой мальчик, говорю ужасные вещи, не стоит обращать на них внимания. Лучше просто выжечь их и спалить.
   - Хорошо, - девушка вздохнула. - Я могу объяснить. Что-то, но не все. Больше, чем в прошлый раз, но...
   - Но кое-что просто невозможно передать словами, так?
   - Это тоже, но главное - до многого ты должен дойти сам. Иначе ничего не получится.
   Валентайн усмехнулся и встал с крокодила. Оба они почувствовали от этого облегчение. Один от исчезновения тяжести, другой из-за возможности размять ноги. Все-таки, поза была неудобной - приходилось высоко задирать колени.
   - Значит, пойдем ко мне домой, и все расскажешь.
   Блэк галантно протянул руку. Кира, кажется, опять испугалась.
   - Зачем домой? - спросила она.
   - Ну, тут, конечно, романтическая идиллия, спору нет, но у меня дома есть пиво или виски, или еще что-нибудь. Ты наверняка будешь рассказывать какие-нибудь странные или страшные вещи, а и те и другие я предпочитаю слушать не на трезвую голову.
   - Пить? В такую рань?
   - Все-таки я ненастоящий джентльмен. Кроме того, есть еще одна причина...
   Девушка вопросительно посмотрела на него, но Валентайн сумел выдержать драматическую паузу.
   - Ты мне кое-что задолжала, - Кира заметно напряглась. - Когда-то, кажется уже давным-давно, кто-то обещал мне что разглядываниями и всем прочим мы займемся потом. Да, я не воспользовался шансом, который у меня был, но, думаю, ты будешь снисходительна и дашь мне второй.
   - Ты необычайно бодр и весел, ты случаем уже не пьян?
   - Ты меня обижаешь. Я не лакаю в одиночку, мне нужна теплая компания. Хотя, может быть я пьян от воздуха. Он, это прекрасное небо, нависшее над нами, громадные и покорные моей воле хищники и прекрасная женщина рядом - все это необычайно меня бодрит.
   - Прекрати, ты ведешь себя, как...
   - ...как мистер Пинки? - мягко спросил Блэк. - Да. Но сейчас я могу признать - у него есть стиль. Дикий, необузданный стиль, который мне нравится. Над ним бы еще поработать, но в целом он - весьма колоритная личность.
   Девушка внезапно улыбнулась, схватилась за протянутую руку Блэка, потянулась и встала с Дарсея, который слегка расстроился и попытался несильно цапнуть Киру за штанину.
   - Кроме того, - заговорщицки шепнул ей на ухо Валентайн, приобняв, - как же мне не вести себя, как мистер Пинки, если у меня теперь даже есть крокодилы.
   Он расхохотался и заметил, что Кира тоже смеется.
   - Кстати о них, - Блэк внезапно сделался серьезным. - Друзья мои, плодитесь и размножайтесь! Хотя, у вас не получится, вы же оба самцы. Что ж, идите, прогуляйтесь, но потом мы с вами обязательно увидимся.
   "Покорные его воле хищники" послушно поползли дальше по дорожке. Кажется, они решили устроить гонки, потому что постоянно друг друга отпихивали и норовили обогнать.
   А Блэк взял Киру за руку - ладонь была прохладной и очень мягкой на ощупь, - и повел к себе домой. В его голове не было ни одной мысли. Только чистое эстетическое наслаждение моментом.
   И откуда-то он знал, что это правильно.
  
   ***
  
   Это было похоже на грезы, но, к счастью, было реальностью...
   Солнце все никак не могло пробиться сквозь плотные облака, а потому в комнате царил полумрак. Впрочем, тем двоим, которые находились в комнате, свет был не нужен.
   Находились? Нет. Они жили.
   Есть те, кто считают, что всю жизнь ты ищешь свою половинку, и, когда увидишь ее хотя бы мельком, обязательно узнаешь. Если бы Блэк Валентайн услышал это сейчас, то он бы согласился.
   Они узнавали. Исследовали каждый участок тела друг друга, словно желали обнаружить там клад. И каждое прикосновение, каждый жест, взгляд, движение, поцелуй... все это будило память. Из глубины сознания поднималась мысль "Это уже было. Много раз. Сотни, тысячи, миллионы..."
   Но от этого наслаждение только усиливалось.
   Это и был тот самый клад, который они искали, и который нашли. Вдвоем. Вместе.
   Любое случайное движение встречало ответное. Словно танец, но состоящий не из заученных па, а импровизация на грани гениальности. То, чего можно добиться только с настоящим партнером.
   Поцелуи, как выстрелы. Внезапные и точные, одиночные и очередью. И раны в местах попаданий. Но не боли, а наслаждения.
   Это было похоже на ссору, но было всего лишь разговором...
   - Так было надо, понимаешь, да? Понимаешь? Я думала, что все пойдет само собой. Что ты осознаешь, кто ты такой, поймешь и решишься, но так не получилось. Ты поменялся, но не в ту сторону. Здесь есть и моя вина, я знаю. Ты не мог определиться, кто ты такой есть. Блэк - хороший малый, которого все знают, уважают и любят; или же новый Блэк, который...
   - ...трус?
   - Да. Мне горько было на это смотреть. Горько и больно. Как ты не можешь решиться. Как убегаешь и прячешься. Как просто хочешь, чтобы тебя оставили в покое. Но я не могла уйти, потому что была нужна тебе. Ты разрывался на части, а заодно разрывал и меня.
   - И тогда?
   - Не тогда. Заранее. Я учитывала, что так может произойти. Мне казалось, что тебе понадобится встряска. Такая, чтобы ты наконец-то понял, кто ты такой.
   - Блэк Валентайн, конечно, кто же еще?
   - Не только. Ты не чувствуешь?
   - Нет.
   Но это было вранье. Едва Блэк сказал "нет", как ощутил вкус этой лжи на губах.
   А затем память, возмущенная этим поступком, разрушила ту стену, которую он возвел между собой настоящим и тем, кем когда-то был. Стену, которую он считал каменной, но которая вспыхнула, будто бумажная. Стену, за которой, как выяснилось, уже почти ничего не осталось.
   И когда осознание этого момента затопило его полностью, вытеснив все остальные мысли, Блэк Валентайн осознал, кто он такой и что потерял.
   Это было похоже на кошмар, но, к несчастью, было реальностью...
  
   ***
  
   На улице их встретил ветер. Он не имел направления, словно стекаясь к ним со всех сторон. Потоки его перемешивались, порождали маленькие смерчи, уносились вдаль. Холодный морозный воздух, желая получить расплату за вчерашнюю хорошую погоду, забирался под одежду и вызывал дрожь.
   Блэк поежился и потуже замотал в шарф, повязав его на манер галстука.
   Шарф был черным, в тон настроению.
   - Мне нужно встретиться с мистером Пинки, ты можешь это устроить?
   Он говорил, не глядя на Киру. То, что произошло между ними недавно, доставило ему наслаждение, и не было никакой нужды сожалеть, но Блэк боялся, что девушка поймет - память вернулась. Нужно было держать это в тайне до самого последнего момента. Только так существовала вероятность, что план сработает. Если бы он мог объяснить это Кире, то она наверняка одобрила бы его выбор. В конце концов, в свое время девушка поступила так же.
   - Нет, не могу, - ответила Кира. - Он избегает меня. Все еще не до конца уверен, что я на его стороне. Да и он всегда любил приходить сам, а не по чьему-то зову. Но есть те, кто смогут его привести. Нужно всего лишь время и место. И тем и другим сейчас занимаются.
   - Ты говоришь загадками.
   Кира показала рукой на рекламный плакат неподалеку. Клеивший его человек очень торопился - бумага топорщилась в некоторых местах, словно ее не разгладили должным образом. Блэк подошел ближе и вчитался.
   - Честер? - хмыкнул он. - Ага. Точно. Не знал, что он пишет книги.
   Валентайн краем глаза уловил подозрительный взгляд Киры.
   - Он не пишет книги. Мистер Пинки отнимает, а затем исполняет чужие мечты. Так, как ему это заблагорассудится.
   - Я заметил. Слушай, а этим людям, которые занимаются временем и местом, может быть, нужна помощь?
   - Нет. Они сами творят свою судьбу. Помощь им только навредит.
   Валентайн молчал, не зная, что сказать. Выглядело так, словно все происходит по заранее намеченному сценарию. Хоть у Блэка и была одна из главных ролей, но сейчас ему предстояло дожидаться своего выхода за кулисами.
   - Поймаем такси? - спросила Кира.
   - Здесь недалеко. Лучше пройтись пешком. Да, именно лучше.
   Блэку достался еще один внимательный и подозрительный взгляд.
   "Прикажи ей, не лезть не в свое дело, она послушается", - вкрадчиво посоветовал кто-то внутри, кого Валентайн и Кира когда-то хотели забыть. Его голос был скрипучим и старым, как вечность.
   "Заткнись", - беззлобно ответил Блэк. Он знал, что Кира действительно послушается. И ее подозрения укрепятся. Она не уверена, что сделала все правильно, не уверена, что выгадала момент, да и не она выбирает время. Неуверенность сейчас была на руку Блэку. Едва сомнения Киры исчезнут, как мистер Пинки забеспокоится.
   - Один вопрос, - сказал Валентайн, по-прежнему не смотря Кире в глаза. - Идея отобрать у меня розовые очки изначально принадлежала тебе или мистеру Пинки? Ты продумала свой план с попыткой вызвать воспоминания, с Джеком, со встряской до того, как все началось или позже?
   Блэк не видел ее лица, но знал, что она сейчас смотрит серьезно куда-то вдаль, не на него, и пытается заткнуть непослушную прядь за ухо. Она всегда так делала, когда была чем-то недовольна.
   И сейчас у Киры был для этого повод.
   Валентайн поморщился. Ощущение того, что ответы на некоторые вопросы лучше не знать, оказалось противным на вкус.
   - Ясно, - сказал он. - Пошли.
   Он двинулся в сторону книжного магазина, где совсем скоро должен был объявиться мистер Пинки. Ветер раздувал полы плаща, заставляя их трепетать на ветру. Прежний Блэк Валентайн счел бы это стильной фишкой, взятой напрокат у героев кинофильмов. Нынешний решил, что это дешево и пошло, а потом сунул руки в карманы, чтобы тем самым хоть немного унять разгулявшуюся одежду. Хотя, если вспомнить о кинофильмах, то Блэк не отказался бы от какого-нибудь музыкального фона, который бы подошел происходящему.
   На горизонте сверкнула зарница. Пробиваясь сквозь звуки грома из чьего-то беспечно распахнутого окна донеслись первые аккорды "Highway to hell".
   Валентайн не смог сдержать улыбки.
  
   3. Махоуни
  
   Наверное, здесь нельзя парковаться, но Финну на это наплевать. Лавируя между толпами людей, он тормозит прямо около Биг-Бена. Нора видит полустершуюся огромную пятеренку.
   Бэнкси выполнил обещание.
   К фургону уже бегут охранники. Нора Махоуни надевает защитные очки, которые Финн использует для работы. Они напоминают те, что были у пилотов на заре авиации. Летная куртка и кепка дополняют образ. Даже сейчас Нора не может этого не отметить.
   Охранники уже совсем близко. Девушка вопросительно смотрит на Брогана. Тот ухмыляется и достает из-под сидения монтировку. Нора понимающе кивает.
   Они одновременно вылезают из фургона. Где-то здесь должна заиграть тревожная музыка, и обязательно начнется перестрелка. Но Нора и Финн - не киношные Сид и Нэнси. Они пришли не грабить, а вернуть то, что принадлежит им по праву. Именно поэтому из автомагнитолы Битлы призывают собраться вместе.
   Нора Махоуни закидывает рюкзак на одно плечо. Так неудобно, к тому же он тяжелый, но времени не остается. Вернее, его скоро совсем не останется, но это уже детали, в которые Нора сейчас вдаваться не хочет.
   Она бросается бежать, едва Финн ввязывается в драку. Несмотря на его браваду, Нора знает, что драться эльф-инженер не умеет. Ей остается надеяться, что его схватят в тот момент, когда она уже будет далеко. А еще Нора Махоуни верит, что у охранников хватит ума не стрелять.
   Ей удается беспрепятственно забежать внутрь. Служебные помещения, люди в униформе, еще охранники. Крики: "Куда это вы, мисс? Сюда нельзя! Немедленно остановитесь".
   Крики проносятся мимо Норы. Нора проносится мимо людей в форме.
   Выше и выше. Туда, где крутятся шестеренки. Туда, где отмеряет время Хронос. Туда, где настоящее становится прошлым.
   Она поднимается по лестнице. Детали впиваются в спину сквозь рюкзак, но Нора Махоуни несет свой крест с достоинством и лишь досадливо шипит от боли, прикусывая нижнюю губу, которая и так уже вся в крови.
   Осталось совсем немного.
   И вот, перед ней механизм. Нора запоздало понимает, что не представляла до того, насколько он гигантский. "Масштаб, - напоминает она себе. - На чертежах все уменьшено".
   Очки - волшебный подарок Финна - расцветают красными точками. Ранами, которые следует вылечить. Прорехами в ткани мироздания, на которые следует поставить заплатки.
   Нора скидывает рюкзак, проклиная шнуровку, открывает его, засовывает руку и чувствует смазанную маслом поверхность пятеренки.
   - Получай! - кричит она, швыряя деталь, словно сюрикен.
   И кажется, что все обязательно будет хорошо, но на половине пути пятиренка повисает в воздухе. Нора Махоуни пытается заставить ее тронуться с места словами и взглядом, однако все бесполезно.
   "Безвременье, - думает девушка. - Вот, что ее остановило".
   Настал тот момент, когда стоит опустить руки и зарыдать. Понадеяться, что придет некто более сильный и поможет все исправить. Признать поражение...
   "Никогда!" - Нора отбрасывает прочь эти мысли, потому что знает - единственный, кто мог бы помочь, сейчас сражается с охранниками.
   Она находит иной путь.
   Поколебавшись лишь мгновение, Нора Махоуни жертвует памятью о дне, когда она попала в безвременье. Образы становятся сухими и тусклыми фактами, но это дарует частицу прошлого, которое должно победить настоящее.
   Послушная пятеренка срывается с места и летит сквозь сочленения механизмов и громадные маховики, сквозь время и пространство. Она впивается в механизм Биг-Бена. Слышен скрежет, словно сомкнулись гигантские зубы, деталь выбивает шестеренку и занимает ее место.
   Темная башня часов содрогается в беззвучном реве.
   Ответный удар не заставляет себя ждать и вылетевшая из ниоткуда шестеренка впивается Норе в плечо.
   - Сссволочь, - шипит Нора, уклоняясь от следующего снаряда.
   Она бежит внутри огромного механизма, таща за лямки рюкзак. Бомбардирует нутро Биг-Бэна пятеренками и уклоняется от ответных выстрелов. Иногда у нее это неплохо получается, но пару раз Нора не успевает. Теперь у нее уже не только рана в плече, но порезана нога и царапина на щеке.
   А с каждым шагом рюкзак пустеет. С каждой брошенной пятеренкой ответные выстрелы все тише.
   Наконец, Нора Махоуни нащупывает в рюкзаке последнюю деталь, кидает ее и падает на колени.
   - Получай... - шепчет она, бессильно склонив голову.
   Какое-то время слышен лишь шум механизма и гулкие шаги преследователей - просто удивительно, что ее до сих пор не схватили. Нора понимает, что затаила дыхание. И, кажется, уже давно, ибо легкие жжет едкой болью.
   Она не выдерживает, вдыхает пахнущий смазкой, маслом, железом, ее собственной кровью и надеждой воздух... и в этот момент часы начинают звонить.
   - Да, - Нора ударяет кулаком по полу. - Да, да, да, да... да!
   С каждым ударом граница безвременья становится все более призрачной. Теперь у Норы Махоуни и Финна Брогана есть прошлое и будущее, а не только одно застывшее болото настоящего.
   Хронос побежден и можно торжествовать.
   Нужно сдаться или же выбраться незамеченной и посмотреть, что же там с Броганом.
   Возможно наконец-таки жить полноценной жизнью, не боясь, что перемены так никогда и не случатся, а прошлое сольется в один невыразительный ком.
   Можно, нужно, возможно... но потом.
   Сейчас Нора Махоуни плачет, и если ее спросить: "Это слезы радости или боли?" - она не ответит.
  
   4. Ниада
  
   Он все-таки не выдержал и пришел раньше.
   Сначала беспрестанно поглядывал на часы, пока консультант пыталась подобрать ему одежду - миловидная девушка со слегка испуганным взглядом очень нервничала по любому поводу. Больше от желания ее успокоить, чем от необходимости, Дэлф приобрел предложенный костюм, отказавшись от галстука и расстегнув верхнюю пуговицу на рубашке. Модный пиджак с длинными полами, которые доходили почти до колен, был тонким и наброшенное сверху пальто, по мнению консультанта, придавало Ниаде образ слегка богемного жителя. Чтобы усилить это впечатление, Дэлф купил шляпу с широкими полями.
   Затем он поспешил на Пикадилли. Потоптавшись неподалеку от входа и не заметив Честера Пинки, Ниада скользнул взглядом по ярко-зеленой надписи на стене здания: "Мемуары пишут победители". Хмыкнув, он вошел внутрь, мельком взглянув на часы на сотовом.
   Было всего лишь семнадцать сорок.
   - Вот он! Вот парень, о котором я говорил! Как минимум один из почетных гостей сегодняшнего вечера уже пришел!
   Этот громогласный голос мог принадлежать только Уинстону. Дэлф вздрогнул и заозирался. Его настигло осознание того, что практически все люди, которые слонялись без дела по торговому залу, пришли на встречу с писателем. Десятки, если не сотни пар глаз повернулись к Ниаде. А затем посетители устремились к Дэлфу. Взгляд выхватывал знакомые лица. Кажется, все, кто хотя бы отдаленно был знаком с ним, пришли сюда.
   Келли отчаянно размахивала ему руками и показывала на огороженное место со столом и двумя стульями. Напротив каждого стояла табличка, но отсюда Дэлф не мог разобрать, что там написано.
   Уинстон, ухмыляясь, стоял рядом с Коучом и смотрел на безумие толпы, которое он организовал своим выкриком. Спенсер, сосед Ниады, улыбался до ушей и, кажется, купался в лучах славы. Дэлф заметил рядом с ним репортеров. Даже мистер Оуэн, владелец любимой книжной лавки Ниады, и тот оставил свою работу, решив прийти на встречу.
   Затем знакомые лица заслонил сонм незнакомых. Они наплывали со всех сторон, улыбались, смотрели недоверчиво. Кто-то стремился подержаться за Дэлфа, как за какой-нибудь талисман. Некоторые протягивали на подпись книги с его, якобы, приключениями. Третьи же задавали вопросы, перекрикивая друг друга.
   - Скажите, это был расчет на дешевую популярность?
   - Каково это - чувствовать себя персонажем истории, которую пишет кто-то другой?
   - Вы хотите воспользоваться чужой славой и урвать чужих денег?
   Выкриков было множество. Дэлф не знал, как на них реагировать. Едва он открывал рот, чтобы сказать одно, как тут же слышал другой вопрос, ответить на который казалось нужнее. Ниада растерялся. Еще минута, и он бы позорно ретировался, если бы в этот момент кто-то не положил ему руку на плечо и не сказал знакомым голосом:
   - Дамы и господа, оставьте человека в покое! У вас будет время для общения, это предполагает формат сегодняшнего мероприятия. Позвольте же пока мистеру Ниаде перевести дух и собраться с мыслями. Человек только вошел, а вы набросились на него, как стая акул!
   Возможно, слова не произвели бы такого эффекта, не будь они подкреплены голосом. В нем было все, что нужно: нотка укора, щепотка властности и неподражаемая игра интонаций, выдававшая бывалого оратора.
   Люди действительно устыдились. Не все, но многие. Иные попросту нахмурились, но все же покорно расчистили место вокруг Ниады.
   Дэлф повернулся и увидел, что Фонарщик улыбается.
   - Я мог бы быть твоим импресарио, йомен.
   - Это точно!
   Ниада испытывал огромный прилив благодарности и готов был согласиться с чем угодно.
   - Ну что же, теперь тебе действительно пора собраться с мыслями. Ничего не буду советовать сверх того, что ты уже знаешь. Тот, кем ты был, он в прошлом. Помнить его и не повторять ошибок необходимо, но вести себя, как он и сожалеть об утерянных возможностях не стоит. Понимаешь?
   - Кажется да, но...
   Дэлф замялся. Он не знал, что за "но". Фонарщик говорил все правильно. Более того, он действительно ничем не мог помочь Ниаде сверх того, что уже сделал. Фонарщик заставил его действовать и дал направление, а дальше - это только работа Дэлфа.
   И все же, кое-что хотелось узнать. Это был вопрос не принципа, но любопытства.
   - Почему ты сказал мне, что меня выдумали? Это ведь не так.
   - Поправка! - Фонарщик наставительно поднял палец вверх. - Не совсем так. Тебя изъяли из мира, но полностью ЧП не мог тебя убрать. И закинуть не пойми куда не вышло бы. Прореху требовалось заткнуть, вот ты и встал на вроде бы свое место, но нитки, которыми тебя пришили к ткани мироздания, изменились. Соответственно, изменился и ты сам. Объяснять все это тогда было долго и утомительно. К тому же, йомен, тебе требовался ощутимый пинок под зад. Пришлось помочь с этим делом.
   - Спасибо. Он действительно помог.
   Фонарщик посмотрел на Ниаду так, словно тот не поблагодарил, а долго перед этим спорил о необходимости столь решительного шага.
   - Вот видишь! Ладно, развлекайся пока, скоро начнется представление и мне надо успеть занять место в первых рядах. Ненавижу галерку. Там всегда кто-нибудь болтает о сексе и о выпивке, независимо от того что происходит на сцене.
   Он отошел в сторону, улыбаясь остальным посетителям, но, как заметил Дэлф, никто не стремился вступить с Фонарщиком в беседу. Несмотря на то, что у него не было с собой тыквы, тот все равно производил столь подавляющее впечатление, что люди расступались перед ним.
   "Да уж, ему точно гарантированно место в первых рядах", - подумал Ниада.
   Сам же он решил, что успеет хотя бы поздороваться с Келли, и принялся пробиваться к ней. Путь его был не столь прост, как у Фонарщика, однако Дэлф накинул на лицо маску равнодушия и полностью игнорировал протянутые руки, вежливые кивки и вопросы, вновь посыпавшиеся со всех сторон, пусть и не столь мощным потоком.
   Но несколько остановок ему все же пришлось сделать. Чтобы кивнуть мистеру Оуэну, пожать руку Спенсеру и получить от него тычок в плечо со словами: "Ну ты и фантазер. Ладно, я не в обиде. Неплохая шутка".
   И все же вскоре Дэлф добрался до Келли.
   - Ну что, ты чувствуешь триумф, - спросила девушка, после того, как поцеловала Ниаду в щеку.
   - Не совсем. Вся эта толпа, которая выжидающе смотрит на меня, словно я сейчас прилюдно сниму штаны и начну танцевать, действует мне на нервы.
   - Ничего-ничего, привыкай. Еще с неделю тебя точно будут песочить со всех сторон. Ладно, иди к трибуне
   Она указала ему на стол с табличками. Отсюда Ниада уже разобрал, что на одной написано его имя, а на второй "ЧП - ?"
   - Потом сходим куда-нибудь?
   - Конечно. А сейчас иди. Не беспокойся, я не буду скучать. Репортеры заметили, как я тебя поцеловала, так что пока ничего не происходит, я получу свою порцию славы и вопросов.
   - Тогда тебе может понадобиться что-то большое, - Дэлф поцеловал Келли в губы. - Теперь точно не отстанут.
   - Я от тебя тоже, - почти шепотом сказала она.
   Дэлф подмигнул девушке и двинулся к Уинстону.
   - Это успех, парень, - констатировал тот, когда Ниада подошел ближе. - Мои боссы уже довольны. Даже если твой ЧП не придет, то о нас будут писать во всех газетах. Причем всякое дерьмо достанется тебе, а мы же будем просто мелькать в качестве интерьера.
   - Он придет.
   - Надеюсь, время-то уже шесть.
   - Шесть?!
   Дэлф потянулся за мобильником, но остановился. Он услышал бой Биг-Бэна. Странный бой. Как будто башня стонала, моля о пощаде.
   В этот момент прозвенел дверной колокольчик.
   В черном костюме, розовом галстуке, розовых туфлях и розовых же очках со стразами в магазин вступил Честер Пинки.
   На лице его играла улыбка, но Дэлф видел насколько она принужденная. Мистер Пинки боролся с этой улыбкой. Боролся и с собственными ногами, которые зачем-то несли его внутрь магазина, куда он не хотел идти. Честер Пинки походил на непослушную марионетку, стремившуюся выбраться из-под контроля кукловода. Цеплялся руками за книжные полки и за людей, которые в испуге отшатывались. За один из шкафов он схватился так сильно, что, когда неведомая сила двинула Честера дальше, шкаф полетел на пол, вызвав дикий грохот. Книги рассыпались и валялись полураскрытые. Кто-то закричал.
   Внезапно вспомнив свою роль, Дэлф понял, что сейчас его выход. Звездный час наступил.
   - Дамы и господа, вот и настал тот момент, ради которого мы здесь собрались! - торжественно заявил он и удивился, что голос не дрожит. - Представляю вам автора книг, которые вы, безусловно, читали - Честер Пинки, он же ЧП.
   В толпе прокатилась волна шепотков, раздались жидкие и неуверенные аплодисменты, но в основном все молча ждали продолжения.
   "О, я найду, чем вас удивить", - подумал Дэлф, попутно заметив, что Честер преодолел уже половину разделявшего их расстояния.
   - Многие из вас задаваются вопросом: "Связан ли человек, которого зовут Дэлф Ниада с этими книгами, или же это просто совпадение?". Даю вам ответ: долгое время я сам собирался написать книгу, но не мог на это решиться, и тогда Честер Пинки любезно предложил мне свои услуги. Он представился мне писателем, который очень хотел, чтобы мои истории - я, знаете ли, любил иногда выдумывать различные приключения, - так вот, чтобы эти истории читали и перечитывали.
   Честер Пинки был уже шагах в десяти. Он по-прежнему сопротивлялся силе, которая тащила его к Дэлфу. Улыбка застыла на лице, но глаза - очки были хоть и затемнены, но не зеркальны, - выдавали ужас, который он испытывал.
   - Эта встреча подразумевает, что вы будете задавать нам вопросы. На некоторые из них, я думаю, вы уже получили ответы, а теперь позвольте мне сделать то, ради чего я пришел сюда.
   Быстро, боясь, что не успеет, Ниада вытащил из кармана книгу, раскрыл форзац и огляделся. Он заметил у стоящего рядом журналиста ручку, которую тот нервно вертел в руке и выхватил ее. Ниада начал писать дрожащей рукой, стараясь не думать о Честере Пинки, тень которого уже нависала над Дэлфом.
  
   "Чертовому Писателю от Доверчивого Неумельца.
   Спасибо за все, что ты сделал. Серьезно.
   P.S. Иди к черту!"
  
   Надпись шла неровно, с уклоном вниз, но разобрать было можно.
   Дэлф поднял голову и встретился взглядом с Честером. Глаза того расширились еще больше. Даже не представлялось, что такое возможно. Казалось, они сейчас вылетят и, пронзив очки, выстрелят точно в Ниаду.
   Он протянул Честеру Пинки книгу. Тот взял ее непослушными руками и наконец-то произнес первое, с момента, как он вошел в магазин, слово.
   - Невозможно.
   Притихшие люди словно ждали этого, чтобы тут же взорваться гомоном. Со всех сторон посыпались вспышки фотоаппаратов, вопросы, выкрики... но в этот момент свет в зале мигнул, а затем погас. Вечер и тучи за окнами погрузили помещение во тьму.
   Где-то вдали Биг-Бен продолжал отбивать шесть часов, хотя должен был уже давно с этим покончить.
   Вновь звякнул колокольчик входной двери, и свет зажегся...
  
   5. Валентайн
  
   "Все происходит здесь и сейчас, - говорит себе Блэк. - Прошлого нет, а будущее ты творишь в этот самый момент".
   Он открывает дверь книжного магазина и входит внутрь. Там темно, но свет тут же вспыхивает, заставляя Валентайна прищуриться на мгновение. Это же мгновение он тратит на то, чтобы осмотреться и понять, куда ему идти. К счастью, собравшаяся в одном углу толпа - хороший ориентир. Блэку кажется, что в ней мелькнуло что-то розовое.
   Валентайн идет, чувствуя нарастающую мощь, которая вливается в него; слыша мысли Киры: "Он вспомнил, вспомнил"; ощущая тревогу собравшихся в магазине людей, которые едва успели оправиться от одного потрясения, как тут же наступило второе.
   Среди толпы он встречает знакомое лицо. Оно тоже было там, на картине, среди демонов, которые тянулись к девушке. Блэк вопросительно смотрит на человека, чьи глаза горят зеленым огнем, а вместо головы проступают очертания огромной тыквы. Незнакомец салютует Валентайну, а тот кивает в ответ.
   Его он тоже помнит. Сейчас он помнит все, но память не справляется с этим потоком древнего прошлого.
   О, да, теперь Блэк отчетливо понимает, насколько он стар.
   - Не мешай, - бросает Валентайн одновременно Фонарщику - все-таки имя выплыло на поверхность - и Кире.
   Под взглядами расступающейся толпы Блэк Валентайн подходит к мистеру Пинки. Тот похож на обиженного ребенка, которого позвали играть в сыщиков, а вместо этого заперли в темном подвале.
   "Все происходит здесь и сейчас", - напоминает себе Блэк Валентайн и погружается в бездну воспоминаний...
  
   ***
  
   Им просто сказали раскрасить этот мир.
   Кто? Они не знали, да и не задумывались особо. И без того хватало дел.
   Он был огнем и ветром, она - землей и водой. Он разрушал ее, возводя заново; гнал ее волны, поднимая до небес, и низвергал на землю; иссушал и позволял пролиться дождем.
   Их можно было бы назвать богами, но сами они не знали такого слова. Они просто были Первыми. Теми, кто раскрашивал этот мир.
   Когда они покончили с внешней стороной, то занялись внутренней, тем более что за это время жизнь, которую они поначалу не замечали, успела сменить несколько тысяч поколений, размножиться, окрепнуть и тоже начала творить.
   Появляясь то там, то тут они пытались подарить ей немного красок. Где-то им поклонялись, где-то боялись, где-то не верили, а где-то попросту не замечали, потому что только таким образом можно победить то, что выше твоего понимания.
   В этот момент у них начали появляться имена. Ни одно из них им не нравилось, ни одно не подходило, но они с легкостью меняли их, как и свою внешность, если чувствовали, что это необходимо.
   Их целью не было научить людей добру или злу. Они и сами не знали, что это такое, потому что эти понятия менялись вместе с людьми, а Первые перенимали их и использовали для своих нужд. Добро ли, подарить огонь? Зло ли, научить сражаться?
   Так продолжалось долго. Очень долго. С тех пор, как изобрели часы, время обрело свою значимость, хотя Первые по-прежнему могли ненадолго вырываться из его плена.
   С каждым столетием, с каждым поколением, которое шагало дальше, они теряли часть своей силы. Люди впитывали ее, становясь все более красочными. Внешние и внутренние изменения придавали им сил, которые они забирали у Первых. И вот они уже выдумывают математику или назначают коней сенаторами.
   А те, кого раньше называли богами, стали заложниками своих последователей.
   Они подчинялись верованиям, ритуалам, легендам и сказаниям. Принимали облики диковинных монстров, всепрощающих богов, городских легенд, искусителей и покровителей. Скакали через время и пространство, чтобы появиться там, где их повелители требовали исполнить или разрушить очередные надежды.
   Теперь уже люди раскрашивали мир, а Первые вынуждены были им подчиняться.
   Так продолжалась долго. Не очень, но те времена были подобны вечности для тех, кто впитал это понятие с рождения.
   И в какой-то момент один из Первых устал. Кажется, это было сразу после того, как ему пришлось перетащить стаю китов из одного океана в другой. Причиной была сила желания маленькой девочки. Та очень хотела спасти китов, выброшенных на берег, но сила родительского слова, не пустившего ее в тот вечер на пляж, оказалась могущественней. И киты умерли, так никем и не спасенные.
   Сложно ли устать и впасть в депрессию, если каждый день сталкиваешься с чем-то подобным?
   И один из Первых распался на всех тех, в кого еще продолжали верить. И на крохотную частицу внутреннего "я", ставшую человеком.
   Но сила поделилась неравномерно. Некоторые получили лишь крохи, которых хватило для того, чтобы издать последний вздох и умереть окончательно. Кто-то взял достаточно, чтобы иметь в рукаве пару трюков и попытаться выжить. Многие превратились в бесплотных духов, обреченных скитаться по миру до тех пор, пока к ним не придет забвение. И некто собрал большую часть, сумев стать истинным кошмаром для современного мира.
   Тот же, кто стал человеком, любил, страдал, бился, выигрывал, терпел поражения и даже был счастлив иногда.
   Но прошлое решило напомнить о себе.
  
   ***
  
   Блэк Валентайн возвращается в настоящее. На него по-прежнему смотрит мистер Пинки. Испуганно, озлобленно, затравленно, ненавидяще. Заигравшийся испорченный ребенок, который своей жестокостью заслужил сурового наказания.
   Но Блэк пока не знает, как с ним поступить.
   Он обводит взглядом собравшихся, недвижимо замерших на местах. Они застыли, но не по воле Валентайна. Первые давно разучились управлять временем, сейчас это сделал кто-то другой. Сделал человек. Сделал самостоятельно, пусть рядом с ним Блэк Валентайн и ощущает частицу самого себя - воплощенное в хрупкую оболочку бессмертие разума по имени Финн.
   Блэк не знает, что за человек сейчас рядом с Финном. Однако осознание того факта, что смертный совершил то, что не под силу бессмертному побуждает фрагменты прошлого сложиться в мозаику текущих событий.
   Мир изменился. Теперь они первые среди равных. Не больше, но и не меньше.
   Валентайн усмехается, понимая, что проклятье давно уже не довлеет над ними. И никогда не довлело. Причиной их рабства и зависимости от людей было всего лишь желание хорошо сделать то, что им когда-то давно поручили - раскрасить этот мир. Первые просто не смогли вовремя остановиться и отойти в сторону, но теперь пришла пора это сделать. Раз и навсегда.
   Блэк Валентайн вновь обращает свой взор на мистера Пинки. На испорченную копию себя, которая пыталась раскрасить мир, используя силу людей.
   Сначала он сдирает галстук. Резко, одним рывком. Розовый кусок ткани летит на пол безжизненной тряпкой, а мистер Пинки шипит, по-прежнему не в силах сдвинуться с места.
   Затем приходит очередь туфель. Блэк втаптывает их в землю, слыша хруст пальцев под тонкой обувью. Туфли лопаются, как мыльный пузырь.
   Последним движением он сдирает с мистера Пинки очки и переламывает пополам.
   Валентайн оборачивается и находит взглядом Фонарщика. Ему хватает секунды, чтобы понять, что тот сделал для Блэка, и чем собирается заниматься после. За вторую секунду Блэк решает сохранить ему жизнь.
   Он вновь поворачивается к мистеру Пинки. Тот съежился и потерял цвет, превратившись в серую картонную фигуру. Валентайн достает нож и резким движением чертит на плоскости мистера Пинки рваную "V". Затем сминает фигуру и отбрасывает в сторону.
   Вендетта свершилась. Виктория состоялась.
   - Что насчет тебя? - спрашивает Блэк у Киры.
   - Я всегда легко расставалась с масками, когда пропадала необходимость. Это ты предпочитал держаться за них, как за любимые игрушки.
   Валентайн чувствует ее счастье. Оно теплое и излучает свет, как маленькое солнце какого-нибудь микромира.
   - А наша цель... - начинает Блэк.
   -...давно уже в прошлом, - заканчивает Кира. - Нужно немного пожить и для себя. Пока не надоест или пока мы не понадобимся.
   Валентайн кивает, берет девушку за руку, и вместе они выходят из книжного магазина. Едва за ними захлопывается дверь, как часы перестают бить.
   И все оживает...
  

Эпилог

   1. Джек Фонарщик
  
   Этот дом, словно был создан для призраков. Обветшавший палисадник, запущенный двор, старинное резное крыльцо. Изнутри не доносилось ни звука, а повсюду во дворе стояли тыквенные фонари.
   Дом призраков Хэллоуина.
   И последней октябрьской ночью, когда призракам положено оживать, это место пользовалось популярностью.
   Внезапно выяснялось, что у него есть хозяин. Грозная, хотя и чуть сутулая фигура его появлялась в дверях. Он стоял на пороге, обозревая свои владения, казавшиеся еще более жуткими в ровном зеленом свете тыквенных фонарей. Если приглядеться, то можно было заметить такой же отблеск в темных глазах хозяина.
   Дрожа от страха и чувствуя восторг от собственной смелости, дети приближались к дому и выкрикивали: "Проделка или угощение!" Они готовы были броситься в испуге прочь, заметив хоть одно подозрительное движение. Однако хозяин дома хохотал странным глухим голосом, напоминавшим совиное уханье, и бросал горсть конфет.
   Подростки тоже проходили мимо, ненадолго задерживаясь, чтобы проникнуться атмосферой. А потом, за пинтой эля, рассказывали друг другу страшные легенды: о хозяине дома; о призраках, которые там водятся; о бесстрашии, которое охватило подростков при встрече со всем этим вживую.
   Взрослые просто приветственно поднимали руку, завидев на пороге темную фигуру, а после спешили убраться прочь. Правда, у них еще долго что-то мелькало на периферии сознания неясной тенью.
   Все они - и дети, и подростки, и взрослые - знали, что хозяина дома зовут Джек, однако называли его Фонарщиком. Некоторые всерьез полагали, что он был дожившим до наших дней человеком из старой легенды.
   Впрочем, никто так и не решался спросить, чтобы удостовериться точно. В противном случае, хозяин ответил бы, что они правы и не правы одновременно.
   Хэллоуин заканчивался, и через несколько недель про Джека забывали, предпочитая, обходить странный дом стороной. Если бы кто-то решил постучаться, то понял бы, что все страхи и тревоги были напрасны. Хозяин в это время практически не показывался дома.
   Он бродил по улицам, принимаемый то за попрошайку, то за бездомного, то за сумасшедшего. Полисмены, правда, его не трогали, а прохожие сторонились, но не пугались.
   А Джек спасал их жизни.
   Его притягивало к чужим неприятностям. К жертвам грабителей, насильников, пьяных дебоширов. К тем, кого должна была сбить машина или кто мог оказаться под колесами поезда.
   Фонарщик множество раз, которые были не похожи друг на друга обстоятельствами и деталями, оказывался в нужном месте и отчаянным рывком на грани - а порой и за ней - человеческих возможностей успевал спасти жизнь, тут же исчезая, не дождавшись благодарности. Он и не помышлял о ней
   Бредя после домой, он спорил сам с собой, ругался, принимался уговаривать себя или же наоборот заявлял, что никакие уговоры не помогут. В такие минуты он действительно был сумасшедшим, телом которого попеременно управляло сразу две личности.
   Круша встречающиеся на пути мусорные урны, повышая голос до визга, Фонарщик добирался до своего дома призраков и исчезал внутри, после чего сразу же наступала тишина.
   Внутри тоже стояли тыквы, которые горели всегда, независимо от Хэллоуина. Но в одной комнате их не было.
   Там, несмотря на мрак, на стене переливались ножи. Иные из них были столь причудливы, что их можно было принять за орудие пыток или за произведение искусства. А может быть, и за то и за другое одновременно.
   Кое-где виднелись пустые места. Джек старательно пересчитывал их, прикусывал губу, а затем брал один из клинков и ломал голыми руками, принося в дар смерти вместо той жертвы, которую он сегодня спас. По щекам Фонарщика текли слезы, но он, не давая себе послабления, тут же кидал сломанный нож в камин к почерневшим от копоти останкам его собратьев.
   Ножей было еще много, но Джек знал, что когда-нибудь стены комнаты станут пустыми. Тогда его долг будет выплачен полностью, и две части станут наконец-то одним целым, обретя заслуженный покой.
  
   2. Дэлф Ниада
  
   В каморке Уинстона - кабинетом назвать это крохотное помещение было сложно - оказалось уютно, несмотря на царивший там беспорядок. А может быть, именно он и придавал ей вид обжитого помещения, а не офисного кабинета.
   Дэлф с Келли пристроились возле стены на ящиках с книгами. "Присели почитать задницами соответствующее дерьмовое чтиво", - заметил Уинстон. Коуч залез на стол, отодвинув в сторону многочисленные бумаги, почти ровным слоем покрывавшие этот белый - как выяснилось - образчик офисной мебели. Сам же хозяин кабинета расположился в пляжном кресле, которое занимало едва ли не четверть помещения и явно не принадлежало книжному магазину.
   - Спасибо вам всем, - сказал Дэлф, салютуя бокалом с шампанским. - Если бы не вы, этой презентации никогда бы не было.
   - Это точно, - самодовольно усмехнулся Уинстон. - Конечно, ты тоже приложил руку. Или чем ты там книги пишешь?
   - В основном все-таки руками.
   - Надеюсь, ты обязательно моешь их после этого.
   Дэлф улыбнулся. Он вообще-то не предполагал, что презентацию книги организуют для него обычный грузчик, который собирается стать юристом, а так же крикливый и эгоистичный заведующий складом, пописывающий статьи для газет. Когда Келли заявила, что у нее есть "знакомые знакомых" из огромного книжного магазина на Пикадилли, Ниада все-таки надеялся, что это кто-то повыше уровнем.
   Он едва сдержался, чтобы не сказать: "Это просто бред!", узнав, кто собирается заниматься презентацией. Но, слава богу, ему хватило выдержки, чтобы не заявить это жене. Мало того, что Келли расстроилась бы, так еще и не случилось бы столь ошеломляющего успеха.
   - Я впервые такое видел, - тем временем вспоминал Коуч. - Чтобы люди так сметали книги и выстаивали столько времени в очереди за автографом. Едва ты называл хотя бы одну книгу, которая, возможно, оказала какое-то влияние на твое творчество, как она тут же раскупалась. Мы даже с Уинстоном хотели подсунуть тебе список с залежалым товаром, чтобы очистить склад, но потом решили, что поскольку нам с этого ничего не будет, то не стоит и суетиться.
   - Да уж. Они были похожи на мух, которые летели на свежее дерьмо, - вздохнул Уинстон. - Это не характеристика твоей книги, парень. Она неплоха, в общем-то.
   - Это самый сильный комплимент, который я от него слышал, - сказал Коуч. - Последний раз он так хвалил каких-то богов.
   - Американских.
   - Не важно. Главное что ему действительно понравилась книга.
   - Вам всем следует благодарить меня, - улыбнулась Келли со своего места. - Мой муж страдает комплексом неполноценности. Пришлось настоять на том, чтобы он все-таки написал этот роман. Вы даже не представляете какие, порой, я устраивал скандалы.
   - Об этом не обязательно было всем знать, - поморщился Дэлф.
   - Никогда не думал, что женская стервозность может привести к чему-то хорошему, - протянул Коуч и спустя секунду все расхохотались.
   Дэлф расслабился. Шампанское тому виной или приятная компания, но напряжение, которое сковывало Ниаду перед презентацией, отступило, сменившись приятным удовлетворением от хорошо проделанной работы.
   - Надо будет написать еще одну.
   Он сказал как бы в продолжении шутки, но тут же все остальные посмотрели на него очень серьезно.
   - Только не говори, приятель, что ты собирался остановиться на одной.
   - Парень, у тебя же талант! Ты пишешь хорошие книги, а не какое-нибудь дерьмо! Это твое призвание, так что не смей бросать это дело!
   - Я думаю, что смогу помочь мужу в этом вопросе, - невинно заметила Келли, и смех в маленькой каморке раздался вновь.
   - Правильно, - сказал Коуч. - Иначе этот мистер из королевской библиотеки будет весьма разочарован. Как он там назвал тебя, Дэлф? Выдающийся талант?
   - Не помню точно, - смутился Ниада.
   - Он назвал его обладателем больших перспектив, - подсказала Келли. - И заявил, что всегда следит за новыми авторами, надеясь, что они сумеют его порадовать. Эй, Дэлф, этот парень работает с книгами всю свою жизнь. Я думаю, что ты можешь ему доверять.
   - Ладно. Уговорили. Возьмусь еще за одну. Только сначала немного отдохну.
   - Тебе понадобиться хороший юрист, - задумчиво заметил Коуч.
   - И пиар-менеджер, - поддакнул Уинстон.
   - Ну а прекрасная и любящая жена у тебя уже есть.
   Дэлф обвел всех удивленным взором и хмыкнул.
   - Кажется, вы все сговорились и собрались заработать за мой счет...
   - ...разве что самую малость, - вставил Уинстон.
   - Ну что ж, я собираюсь вам предоставить эту возможность. Видите, какой я щедрый?
   - Кажется, дорогой, у тебя началась звездная болезнь. Ну-ка, дай я потрогаю твой лоб. Да, ты весь горишь. Вот-вот вспыхнешь, как сверхновая.
   Ниада блаженно улыбнулся и закрыл глаза. Ему было очень хорошо и хотелось, чтобы это состояние не прекращалось никогда.
   В голове Дэлфа как-то сама собой заиграла мелодия из "Индианы Джонса".
  
   3. Спенсер Ридли Хэффелбэк
  
   Этот розовый обрывок с порванными краями появился у Спенсера после презентации книги некоего Дэлфа Ниады. Лично с ним Хэффелбэк знаком не был, но от нескольких друзей слышал, что этот парень давно сочиняет истории, но только сейчас решил перенести их на бумагу.
   "Дурацкое расточительство, - думал Хэффелбэк, вертя в руках обрывок, когда-то давно бывший галстуком. - Если бы у меня получалось сочинять, то я непременно бы уже написал несколько книг. Правда, я не стал бы размениваться на чужие миры. И в нашем полно тайн и заговоров, о которых следует рассказать".
   Тем не менее, Дэлф Ниада, имел успех. Книги раскупали так, словно они были сделаны из чистого золота. Спенсер ради интереса полистал, но текст его не заинтересовал. Некоторое время он общался со знакомыми, однако они слишком быстро надоели ему своими неуемными восторгами относительно Ниады. Хэффелбэк заскучал и пошел бродить по книжному залу.
   В одном из закутков - между двумя книжными полками и перед самой стеной - Спенсер и нашел этот обрывок ткани, бывший когда-то галстуком. Собственно, Хэффелбэк поднял его только из-за привычки всегда смотреть себе под ноги, надеясь найти сокровище. Обрывок на него, конечно, не тянул, но ткань была гладкой на ощупь и выглядела стильно. Спенсер засунул ее в карман, чтобы позже попросить в ателье сшить ему костюм из такого материала. Не из розового, конечно. Что-нибудь синее, под цвет глаз. Получится прекрасный костюм для вечеринок.
   Сейчас, бредя домой, Спенсер отчетливо представил себя в этом костюме. Как он будет привлекать внимание девушек, как они будут не скользить по нему взглядом, подобно вот этой прошедшей мимо миниатюрной блондинке, а улыбаться и подмигивать. Хэффелбэку очень нравилось, когда ему подмигивали девушки. К сожалению, подобное происходило исключительно с экрана телевизора.
   Внезапно ткань выскользнула из рук. Спенсер чертыхнулся, ругая себя за мечтательность, посмотрел под ноги и застыл от изумления. Словно диковинная змея, обрывок стремительно уползал характерными волнообразными движениями. Казалось, что он сейчас свернется кольцами и зашипит.
   Это не могло быть чьей-то шуткой с привязанной к ткани леской, потому что Спенсер не выпускал обрывок из рук с тех пор как вышел из книжного магазина.
   "Вот тебе и загадка нашего мира, - холодея от страха, подумал Хэффелбэк. - И не в книге какой-нибудь, а наяву".
   Он бросился в погоню за галстуком. Не потому что так уж сильно дорожил этим куском ткани, просто ему стало интересно, куда обрывок может направляться.
   Галстук меж тем, словно почувствовал - но чем?! - погоню и ускорился. Спенсер уже практически бежал за ним. Он догнал обрывок у перекрестка, но непослушный кусок ткани свернул в сторону куда быстрее Хэффелбэка.
   - Стой! - попытался крикнуть Спенсер, но дыхание сбилось, и получилось лишь глухое шипение.
   Все-таки стоило больше времени уделять физическим упражнениям, а не просмотру телевизора.
   Меж тем, галстук продолжал ползти все быстрее. Немногочисленные прохожие не обращали на него внимания, а вот Хэффелбэк, распихивающий их во все стороны, вызывал законное неудовольствие. Вслед неслись крики, ругательства, а однажды что-то ударило Спенсера в спину и взорвалось, растекаясь по спине. Должно быть, какой-то фрукт или овощ. Времени, чтобы разворачиваться и смотреть, не было.
   Кусок ткани приближался к девушке, стоящей на перекрестке. По иронии судьбы это была та самая миниатюрная блондинка, прошедшая мимо. Галстук замедлился и подобрался, сжимаясь подобно пружине.
   "Он собирается прыгнуть ей на шею и задушить!" - пронеслось в голове у Спенсера. Размышлениям о том, зачем это делать галстуку, почему именно эта девушка и как такое вообще может быть - он не предавался.
   Цель была прямо перед глазами на расстоянии всего нескольких шагов. И тут галстук действительно прыгнул, оттолкнувшись от брусчатки.
   Понимая, что с его ловкостью, нечего и думать о том, чтобы перехватить взбесившийся кусок ткани в полете, Спенсер принял иное решение. Он тоже прыгнул, и сумел опередить галстук, сбив девушку в тот момент, когда она собиралась переходить дорогу.
   Последовал негромкий вскрик, затем они упали, Хэффелбэк инстинктивно обхватил незнакомку руками и прижал к себе. В тот же момент что-то огромное и черное на большой скорости пронеслось мимо.
   Спенсер не обратил на это внимания, он шарил взглядом вокруг, выискивая галстук, на случай если тот предпримет новую атаку. Однако зловредный кусок ткани куда-то подевался. Его не было рядом, он не мелькал в отдалении. Его словно бы вообще не существовало!
   - Послушайте, вы не могли бы меня не сжимать так сильно, - попросила девушка.
   Спенсер тут же смутился и неожиданно для себя еще крепче прижал незнакомку. Неизвестный аромат, идущий от ее льняных волос, вскружил ему голову.
   - Машина уже проехала мимо, - сказала девушка спокойно, но с нотками подступающей истерики. - Я благодарна вам за спасение, но сейчас мне бы хотелось встать.
   - Ах, да!
   Хэффелбэк опомнился и разжал руки. Встав, девушка отряхнулась, а затем мило улыбнулась Спенсеру, чуть склонив голову на бок.
   - Ну, что же, вы - мой герой и спаситель. Давайте, поднимайтесь, я хочу вас рассмотреть.
   Спенсер смутился еще больше. Неуклюже поднявшись, он сунул руки в карман и нахохлился, как воробей. Девушка рассмеялась.
   - Вы очень милы, - сказал она. - Теперь, поскольку вы спасли мне жизнь, то я должна вас отблагодарить. Как насчет того, чтобы перекусить? К тому же, в кафе можно привести себя в порядок.
   Девушка жестом указала на испачканную грязью штанину Спенсера, и Хэффелбэк, по-прежнему не находя, что сказать, отвернулся и принялся отряхиваться, кляня себя и злосчастный галстук. На секунду он даже задумался, был ли тот на самом деле, или же то оказалась просто галлюцинация? Но Спенсер отчетливо помнил приятное прикосновение к необычной ткани. Такое же чувство он испытывал, когда дотрагивался до волос девушки.
   "О чем ты думаешь!" - резко оборвал он себя.
   - У вас и спина испачкана, - сказала незнакомка. - Стойте так, я сейчас достану влажные салфетки и все уберу.
   Хэффелбэк замер, слыша, как за его спиной незнакомка копается в сумке. Наконец, она прикоснулась к его спине, и Спенсер вздрогнул.
   - Все нормально, я вовсе не собираюсь вас убивать, - хихикнула девушка. - Вы, кстати, так и не представились. Наверное, мне нужно сделать это первой. Меня зовут София.
   - Спенсер, - ответил он непослушными губами.
   Хотя девушка вытирала его куртку, у Хэффелбэка возникло ощущение, что его гладят по спине. Это было чертовски приятно, и по телу побежали мурашки.
   - Ну вот, вроде бы все, - сказала София, закончив. - А теперь мы пойдем в кафе. Думаю, нас пустят, но куртку я бы выкинула. И вообще, тебе не идут такие вещи. Надо будет вместе прогуляться по магазинам, чтобы подобрать то, что будет подчеркивать твою геройскую натуру.
   Девушка выкинула салфетки в ближайшую урну, а затем, подхватив Спенсера под руку, двинулась вместе с ним туда, где располагалось кафе, о котором она говорила.
   "Геройская натура? Сходить вместе в магазин? Кафе? У меня что, свидание?" - такие мысли проносились в голове Хэффелбэка, и от них волны мурашек по телу только усиливались.
   Спенсер потихоньку начал ощущать проникающее внутрь его жизни негаданное счастье. Еще некоторое время его печалила мысль, о том, что так и не удастся сшить себе прекрасный костюм из той чудной ткани, но постепенно и это вытеснила подступающая со всех сторон нежность, к миниатюрной девушке по имени София. Та продолжала держать его под руку и что-то рассказывала, рассказывала и рассказывала.
   Последняя мысль, которая в тот вечер относилась к обрывку галстука, была такая: "Спасибо тебе, проклятая тряпка! Спасибо!"
  
   4. Блэк Валентайн
  
   Аэропорт Хитроу, как и любой другой подобный ему, оказался заполнен людьми, которым не было дела ни до кого, кроме себя и своих близких. Исключения составляли обслуживающий персонал, которым не было дело ни до кого вообще, и охранники, которым было дело до всех сразу, и оттого их внимание рассеивалось, скользя по разношерстной толпе.
   Затеряться в таком месте проще простого.
   Блэк и Кира, одетые в одном стиле - кожаные куртки, джинсы и ботинки на толстой платформе, - расположились в зале ожидания. Кира смотрела сквозь стеклянную стену на панораму взлетного поля. Валентайн лежал на ее коленях и, прикрыв глаза, делал вид, что дремлет. Рука девушки рассеянно гладила его по коротким волосам.
   - И все-таки, почему именно в Эквадор? - спросил Блэк. - В мире сотни стран, в каждой из которых можно развеяться и отдохнуть от этого душного смога, тумана и воспоминаний. Но мы летим через половину планеты в маленькую страну с душным воздухом и дикими джунглями. Мы собрались изображать конкистадоров?
   - Мне просто хочется чего-нибудь новенького, а я еще ни разу не была в Эквадоре, - не отрывая взгляда от взлетного поля, ответила Кира.
   - Антананариву.
   - Что?
   - Столица Мадагаскара. Ты там была?
   - Нет.
   - Тогда почему мы летим не туда, а в Эквадор?
   - В Эквадор у нас уже есть билеты.
   - Это весомый аргумент, - согласился Блэк.
   Он потянулся, а затем сел. Взгляд его блуждал по залу ожидания и вскоре наткнулся на знакомое лицо, которое Валентайн никак не ожидал здесь увидеть.
   Если быть точным, то это было не лицо, а ярко-желтый балахон. Как и раньше, как и, должно быть, всегда, хозяин балахона предпочитал скрывать свою внешность. На секунду Блэку захотелось сорвать капюшон, чтобы взглянуть, кто под ним скрывается, но он сдержался.
   После последних событий Валентайн размяк. К тому же, следовало уважительно относиться к творцам.
   - Я сейчас.
   Не обращая внимания, услышали его или нет, Блэк двинулся к Бэнкси.
   - Я тебя знаю, - сообщил тот, едва Валентайн подошел к нему ближе. - Твое лицо почему-то появилось на моей картине-у.
   - Мы с тобой беседовали уже по этому поводу.
   - Не припомню-у.
   Блэк пожал плечами. Не для всех история с мистером Пинки отложилась в памяти так, как оно было на самом деле.
   - Не важно. Просто хотел поинтересоваться, что ты тут делаешь.
   - То же, что и все. Меняю одну реальность на другую посредством огромной железной машины, невкусной еды, орущих детей, уставших стюардесс и надежды, что в этот раз ничего не сломается и не разобьется-у.
   - Поэтично, - оценил Блэк.
   - Практично. Еще что-нибу-удь?
   - Пожалуй, что нет.
   - Хорошо. Тогда я пойду и перекушу чего-нибудь нормального-у.
   Валентайн хмыкнул и вернулся к Кире.
   - Нашу регистрацию объявили, - сообщила она. - Можем идти, ведь нам не надо сдавать багаж.
   - Мы не берем с собой ничего, кроме сверхнеобходимого! - патетично воскликнул Валентайн и протянул руку спутнице.
   Они двинулись к стойке регистрацией, но на середине пути, Блэк вдруг остановился и хлопнул себя по лбу.
   - Совсем забыл! - воскликнул он. - Я совсем забыл про крокодилов! Интересно, где они сейчас?
   - Не волнуйся. Они нашли себе новое развлечение. Кроме того, мы не можем их взять с собой.
   - Считаешь, что им не понравится в Эквадоре? В Антананариву они точно были бы счастливы.
   - Не в этом дело. Я уверена, что мы смогли бы протащить их на самолет, но они сейчас действительно заняты. Пойдем. Я хочу успеть покурить перед посадкой.
   - Твои бы слова, да картошке-курильщице!
   - Кому?
   - Это была шутка.
   - Когда-нибудь я все-таки начну понимать твой юмор, но не сегодня.
   Блэк пожал плечами, показывая, что не обиделся.
   - Есть еще какие-нибудь желания?
   - Да. Пожалуйста, не оставляй меня больше одну. Хорошо?
   - Хорошо, - Блэк Валентайн миг стал серьезным. - Это я тебе обещаю.
  
   5. Нора Махоуни
  
   Теперь, когда у Норы Махоуни есть будущее, она знает, каким оно будет.
   Нора и Финн будут прогуливаться по "Таймс-сквер". Они не станут держаться за руки. Лишь позволяя себе иногда чуть прикоснуться к чужой ладони, Нора и Финн будут выискивать перемены.
   - Почти ничего не изменилось, - сокрушенно скажет Нора. - Я по-прежнему не управляю временем. Мы победили Биг-Бэн, смогли вырваться из безвременья, но все осталось таким, как было раньше. Люди ничего не замечают, а я все так же не могу приготовить картошку за одну секунду. Я просто вернула себе то, что у меня было раньше. Ничего сверхоригинального не произошло, понимаешь? Это не изменение мира, это просто приведение его в порядок.
   Броган пожмет плечами, как бы говоря: "Ну, кто-то же должен этим заниматься".
   - Знаешь, что мы будем делать теперь? Мы поженимся!
   Финн поперхнется и остановится. Дрожащими руками достанет из пачки сигарету и закурит, не обращая внимания на суровые взгляды прохожих, чьи легкие не терпят примесей никотина в лондонском смоге.
   - Я серьезно, - скажет Нора - Я думаю, что твоего согласия спрашивать не стоит. Оно автоматическое.
   Взяв ее за руку, Броган потянет девушку за собой. Дойдя до лавки, посадит и посмотрит сверху, внимательно изучая.
   - Со мной ничего не случилось, - улыбнется Нора Махоуни. - Я не смогла найти способ управлять временем, но я ведь имею право выбора с кем это время провести. И я решила выбрать тебя. Мы вместе прошли этот путь и пойдем дальше до самого конца. Кроме того, где я еще найду человека, с которым не надо бороться за ширину дивана? Кстати, я согласна взять твою фамилию. Нора Броган, представляешь? Или миссис Броган, каково, а? Может быть, начну петь и возьму себе псевдоним - Мисси Бро. Что скажешь?
   Финн Броган будет хохотать, как сумасшедший. Это первый и последний раз, когда Нора увидит его таким, вырвавшимся из спокойствия и меланхолии. Утирая выступившие слезы, он упадет рядом с ней на лавку. Не обращая внимания на грязь под ногами, Нора Махоуни скользнет на брусчатку и обнимет ноги Финна, заглядывая ему в глаза.
   - Я -- просто еще один паззл, - скажет она. - И ты лучше всех умеешь меня собирать.
  
   ***
  
   Они будут идти по улицам, не обращая внимания на прохожих, а просто наслаждаясь друг другом. На Норе будет перламутровое платье, переливающееся в свете солнца. Броган, подчеркивая свою бледность, будет идти весь в белом.
   - Я так люблю, когда ты монохромный, - скажет ему Нора, прижавшись ближе.
   Финн ухмыльнется и промолчит, бросив взгляд назад.
   Там два крокодила, украшенные бантиками и ленточками, будут семенить следом, пытаясь вырвать друг у друга букет невесты...
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"