Коллинз Саманта : другие произведения.

Полечу в пропасть

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Дженнифер - обычный подросток. У неё есть проблемы, но проблемы не всегда решаемые. У неё нет к кому обратится за помощью, она как-будто сорвалась в пропасть, но из пропасти нет обратного пути. Если уже жизнь подкосила тебя - ты должен плыть по её течению. Но Дженнифер хотела другой жизни. Той жизни, которую она сотворила себе. Она хотела жизни, в которой есть любовь, понимание, друзья... но в один момент все приоритеты исчезают, и она остается один на один с судьбой.

Полечу в пропасть

Саманта Коллинз

Часть 1.

Глава 1

  
  
   Я лечу. А если точнее, то я падаю. И мне абсолютно всё равно. Я падаю и падаю, я падаю в пропасть. Это незабываемое мгновение, когда летишь с такой высоты, что аж дух захватывает. Ты летишь, летишь, летишь, забыв обо всех проблемах и бедах, летишь, понимая, что это твоя судьба, что так всё и должно быть. Что ничего не изменишь.
   Еще несколько десятков метров и я разобьюсь об асфальт. Всё. Меня не станет. Я уже никогда не буду ходить по этой земле, не улыбнусь своим родителям. Это конец. Счастливый конец.
   Один. Два. Три. Боли не чувствую. А может, так и должно быть? Нет. Я до сих пор жива. Я стою. На ногах.
  
   Я просыпаюсь. Не в холодном поту, как вы могли бы подумать, а с дурацкой улыбкой на лице. Этот сон снился мне давно, когда я была еще совсем маленькой.
   Начнем с того, что меня зовут Дженнифер Грин, и мне шестнадцать лет. Я обычная. Учусь в школе. Кстати, на этом месте я немного остановлюсь.
   Школа у меня небольшая. Но всех людей, которые там учатся, я ненавижу. Все уже давно испортили со мной отношения. Мне плевать на них и им как бы тоже. Есть я, нет меня - им всё равно. У меня когда-то была лучшая подруга в школе, мы дружили с ней около десяти лет, но проходили года, и наша дружба помалу забывалась... И вот так случилось, что мы перестали общаться. Она нашла мне замену, а я нет. Это звучит, наверно, довольно просто, но для меня это ужасно.
   Я живу в среднестатистической семье в Америке. Если вы раньше думали, что в Америке каждая семья живет в особняке, то я вас разочарую - это совершенно не так. Мы, например, живем в простой трехкомнатной квартире. Сестра, я, папа и мама. Сестра у меня на год старше, она уже в университете. Она очень милая и красивая девушка.
   Мои родители -- хорошие люди, не считая того, что они часто ссорятся. Как только я приду домой -- всегда эти крики. Я уже даже перестала обращать на это внимание. Зарабатывают они немного, мама две тысячи долларов в месяц, а папа - четыре. Но этого нам вполне хватает. Конечно, я никогда не была за границей, не делала то, что мои одноклассники называют обыденными вещами. Но я не хочу требовать что-то от родителей. Я понимаю, им трудно.
  
   Сегодня второй день весны, но в Чикаго уже довольно тепло. Я надела свои любимые джинсы, футболку, позавтракала и побежала в школу. По дороге в школу я обычно мечтаю. Раньше я очень любила мечтать. В детстве я знала, что дела родителей идут плохо, а ещё я знала, что когда вырасту, буду зарабатывать миллиарды и буду популярной. Наверно, это мечта каждого ребенка. Но, к сожалению, шло время, и я поняла, что должно случиться чудо, чтобы я стала богатой. Ах да. Я ещё забыла рассказать очень важную деталь: в США сейчас идут военные действия. Мы воюем с Канадой. Это может звучать довольно странно, две дружные страны, казалось бы, я тоже не могла в это поверить. Там был какой-то конфликт, и из-за этого умерли тысячи людей. Во всем виновата власть. У них там кое-какие разногласия, а люди должны из-за этого умирать.
   Если вы подумали, что я уродина, и со мной именно из-за этого никто не дружит, нет, это не так. Я довольно красивая, конечно, я не хочу хвастаться, но уверяю вас, у меня хорошая внешность. Просто кто захочет дружить с девушкой, которая ни разу не устраивала вечеринки и ни разу не ходила на них? Которая ни разу не встречалась с парнем? Которая ни разу не сбегала из дома? Правильно, никто. Я, можно сказать, "паинька". Но эти люди плохо меня знают, вот и всё. Они не знают, что творится в моей голове, а уже делают выводы. Меня это всегда нервировало в людях.
   На самом-то деле, я не такая, как все думают. Я долго увлекалась всякими суицидальными вещами, так как считала, что моя жизнь бездарна. Больше всего меня в тот момент бесило то, что в свои шестнадцать лет я ещё ничего не попробовала. Я только сидела дома и читала книги, иногда писала стихи. Я писала стихи о том, как я должна прожить свою жизнь. То есть о том, чего у меня никого не будет... Я всегда держу эту тетрадку около себя, всегда туда что-то записываю. Одноклассники уже миллион раз спрашивали меня о том, для чего эта тетрадь, но я всегда отмахивалась, мол, ничего особенного. Я так и ждала момента, пока у меня её кто-то украдет и прочитает все мои самые сокровенные мысли. Я с ужасом понимаю, что это действительно может когда-то случиться.
   И вот, я, наконец-то, дошла до школы. Я медленно вхожу туда. Все о чем-то беседуют, наверно, кто богаче и так далее. Меня никогда не интересовали эти темы. Да, как я уже рассказывала, я хотела славы и денег, но ещё больше я хотела влюбиться... По-настоящему, как в книгах. Я никогда не увлекалась парнями "слишком". Для меня они -- простые люди.
   Я ставлю все свои вещи в шкафчик и медленными шагами иду к кабинету физики. Все думают, что я обожаю учиться, ведь я отличница. Но это совершенно не так. Я, конечно, люблю читать и всё такое, но учить я люблю исключительно некоторые предметы, а не всё подряд. Я с детства увлекалась биологией, а именно - анатомией. Я всегда любила свой родной английский язык. Но я никогда не любила физику. Просидеть на этом уроке для меня -- каторга. Лучше бы меня уже кастрировали, чем сидеть и слушать глупые лекции старушки, которую зовут миссис Робинсон. Ужасная учительница.
   Внезапно, как только я подхожу к кабинету, меня обнимает Крисс. Кто это? Первая красавица нашей школы. Ну, не первая, но парни за ней толпами бегают. Она учится в моем классе, и мы с ней никогда не были в хороших отношениях. Поначалу мы даже "враждовали", но я сама вышла из этой игры, потому что поняла, что это детский лепет. Она же, почему-то, продолжает эту игру по сей день, подкалывает меня и ставит меня в нелепые ситуации. А теперь ещё подходит меня и обнимает. Секунда, вторая, и я вырываюсь из её объятий, в недоумении смотря на неё. Она начинает громко смеяться, затем смотрит на меня и говорит:
   -- Привет, Дженн. Как самочувствие? -- сквозь смех проронила она. Смех был искренним, но я всё же не понимала, чему она так рада?
   -- Несколько минут назад было лучше. А теперь извини, я пройду в кабинет, ладно? -- ответила я и мигом прошла в кабинет. На мое удивление, Крисс осталась там, что-то обсуждала со своими подругами, а затем вовсе ушла с коридора. Это показалось мне странным. Впрочем, я никогда не понимала её действий. Я прошла к своей парте, поставила вещи и начала ходить по школе. Увидев на часах, что осталось несколько минут до урока и люди начали расходиться по своим классам, я тоже начала идти в направлении кабинета физики. Когда я вошла, дети о чем-то болтали, ходили. Учителя ещё не было в классе. Эти дискуссии прервало объявлении, и я насторожилась, когда услышала голос Крисс:
  
   "Привет всем, ученики школы! Я, как президент школы, хотела бы сделать небольшое объявление, точнее, прочитать стихи одной из учениц - Дженнифер Грин. Поверьте, вас это сильно рассмешит. Ну что же, слушаем. Первый стих -- "Я хотела..."
  
   "Я хотела свободы, но загнала себя в клетку.
   Я хотела уйти, но не могла.
   Я хотела забыть, но забуду ли я?
   Все издевательства, которые говорили мне так званые "друзья"?
  
   Нет, не забуду. Нет, не уйду.
   Не потому, что я не смогу.
   Просто мое место здесь, среди этих детей.
   Детей ада, которые, когда я буду при смерти, даже не скажут мне "Эй!"
  
   Всё это иллюзия. Простые слова.
   Простые обещание, оправдания, мольба...
   Долгие окончания. Счастливые концы.
   Остались в этом мире -- только я и ты".
  
   Ну вот! Вот такой вот стих! Ну скажите, смешно же, правда? Я тебе, Дженн, не стыдно такое писать?"
  
   Минута молчания. Первый раз, когда я хочу, чтобы учительница появилась быстрее. По моих щеках скатываются слёзы. Представляете, вы о чем-то думаете, о чем-то сокровенном, тайном, о том, что должны знать только вы, а кто-то берет, крадет ваши мысли и выставляет их напоказ? Нет, вы не представляете. Это отвратительно. Все теперь явно будут ненавидеть меня. Я медленно поднимаюсь с кресла. Слёзы скатываются по моим щекам, но я не обращаю на это внимание. Я быстро выбегаю из класса. Мне больно. Мне плохо.
   Я вбегаю в туалет и выпускаю все свои эмоции наружу. С меня хватит. Это очень жестоко. В туалет заходит ещё кто-то. Я стараюсь успокоиться. Это вошла Сэм, я рассказывала о ней вначале, помните, моя лучшая подруга? Ну, так вот, она медленными шагами проходит ко мне и сразу начинает успокаивать:
   -- Ну и зачем ты плачешь? Не обращай внимания на эту дуру Крисс. Ты же знаешь, никто не прислушивается к её мнению, -- мне обидно слышать от неё такое. Почему-то, именно в этот момент я понимаю, что Сэм ничем не отличается от Крисс. Она такая же. Они все такие. Она не способна понять моих чувств, моих переживаний... Сейчас она говорит одно, а потом будет опять ходить со своей свитой. Нет, ну разве это правильно? Сэм врет мне. Все прислушиваются к мнению Крисс, и это знают все. Зачем успокаивать меня враньем? Внезапно мой голос срывается на крик, и я начинаю со злобой говорить:
   -- Это вообще не твое чертово дело, что и кто обо мне говорит! Ты иди дальше, развлекайся, там с Эмили и с другими своими подругами. Хочешь утешить меня, словно маленького ребенка? Так вот, я тебе сообщу, я уже не маленькая! И мы уже не подруги! Да, представь, мне уже абсолютно всё равно на тебя и на твое мнение, и если ты всё это время, думала, что это не так, ты сильно ошибалась! А теперь, извини, но я не хочу находиться здесь рядом с тобой, так что мне пора идти, -- прокричала я и вышла, громко хлопнув дверью. Мне ещё никогда не было так плохо. А еще хуже то, что мои проблемы только начинались...
   Да какого черта? Что я делаю в этой школе? В то время, когда я могу развлекаться, делать всё, что захочу, я нахожусь здесь в этом аду. Среди этих ужасных людей.
   В штанах завибрировал мой телефон. О нет, нет, нет, только не это! Я, не медля, беру его и смотрю на четкое изображение и на подпись под ним: "Папа". Черт, что же делать? Скорее всего, им уже успела позвонить учительница и сказать, что я сбежала с урока. И что я ему скажу? Что меня опозорили на всю школу? Он потребует объяснений. Я не хочу ничего объяснять.
   Я отключаю телефон и сажусь около какого-то кабинета.
   Я бездарность. Мне плохо. В голове всё вертится...
  
   ***
  
  
   Я приоткрываю веки. Сразу же узнаю школьный медпункт. Стоп, что я здесь делаю? Я мигом вспоминаю всё, что случилось ранее. Я замечаю, что никого нет, наверно, отошли куда-то. Поднимаюсь с койки и иду в каком-то направлении. Смотрю на часы. Да, уже начался третий урок. Я всё-таки решаюсь уйти из школы, скорее всего, медсестра уже успела предупредить родителей и учительницу о моем состоянии, и мне не стоит беспокоиться. Я иду по длинным коридорам. Наконец-то дохожу до выхода. Секунда -- и я уже на улице. Ох, этот воздух. Совсем не такой, как в школе. Я начинаю радостно мчаться в неизвестном мне направлении. Я не знаю, возможно, я просто освободилась от всех своих секретов, и этот стих даже помог мне в какой-то мере. Не всё же время мне быть такой тихоней.
   Я прохожу какой-то сквер. Всегда любила ходить по таким уединенным местам, где никто тебя ни о чем не спрашивает, никто тебя не нервирует. Тишина и покой. Одиночество...
   Я не замечаю, как начинается дождь. Я бегу к какому-то магазину, который вижу неподалеку. Мои зубы начинают предательски стучать. Но я не останавливаюсь, а бегу дальше. Наконец-то. Я укрылась от дождя. Из магазина выходит какой-то парень, и, увидев меня, снимает свою кожанку и дает мне. Он очень красивый, беззаботно улыбается, и на вид ему лет 17-18.
   -- Не стоит, -- говорю я и отдаю ему его кожанку, но он оказался настойчивее и ещё раз протягивает её мне. -- Спасибо, -- я беру её, он помогает мне одеться.
   -- Как ты здесь оказалась? На вид тебе лет 17, разве ты не должна быть в школе? -- спрашивает он, голос у него знакомый...
   -- Ну, как-то оказалась. Спасибо тебе. Отдам при первой возможности, -- я улыбаюсь и начинаю убегать. Он сначала пробует догнать меня, но я скрываюсь за каким-то домом. Почему-то я захотела громко засмеяться, что в итоге и сделала. Наверно, это самая смешная ситуация за последний год. Или два года. Если честно, смешные ситуации в моей жизни случаются редко, именно поэтому мне так смешно. Но радовалась я недолго.
   Внезапно, я понимаю, что сейчас приду домой, родители сразу начнут расспрос: что со мной, почему я сбежала с медпункта и главное: откуда кожанка. А хотя.... Почему я должна им всё это объяснять? В конце концов, я самостоятельный человек. Нет, нет, нет. Я сама за себя. Всё. Нет никаких родителей.
   20 минут я шла домой, размышляя обо всем на свете. О родителях, сестре.... Да, всё, время меняться. Я слишком долго была маленькой и сама того не осознавала. Нужно заявить всем, что я больше не собираюсь делать всё так, как нужно им, а буду делать так, как я хочу. Нужно же начинать жить и лучше поздно, чем никогда.
   Всё. Я на пороге. Звонок. Один. Два. Три. Открывает папа и жестом показывает мне на гостиную. Я, молча повинуясь, прохожу в комнату. Минуту, и расспрос не заставляет себя долго ждать:
   -- Где ты была? И вообще, ты же упала в обморок, зачем ты потом сбежала из медпункта? -- грозно спросил отец. В ответ я всего лишь ухмыльнулась и ответила:
   -- Гуляла. Папа, я уже взрослая, не надо контролировать каждый мой шаг, -- сказала я, -- Пожалуйста.
   Такого ответа он явно не ожидал. Но я не собиралась ждать его поучений. Я быстро поплелась в нашу с сестрой комнату. Она уже сидела там, и читала какой-то учебник по гистологии. Как я уже говорила, она в этом году поступила в университет, а именно в медицинский на стоматолога. Кстати, я её еще не представила. Зовут её Фиби. Девушка удивленными глазами посмотрела на меня, потом на часы, а потом на мою кожанку.
   -- О, Дженн, а почему ты так рано? И откуда такой подарок? Красивая, -- сказала она, рассматривая кожанку.
   -- Да так, просто голова заболела, и я отпросилась, -- соврала я. Не хватало мне ещё и её расспросов. -- А кожанку мне дал парень, на улице дождь.
   -- Стоп, стоп, стоп, а вот здесь поподробней. Что за парень? -- о Боже! Ну почему все такие любопытные?
   -- А я откуда знаю, просто увидел, что мне холодно, вот и дал мне её. Ничего особенного.
   -- Ну, знаешь, если бы ты ему не понравился, он бы тебе её не дал. Ты хотя бы взяла его номер или ещё что-то? Хотя бы имя спросила?
   -- Нет...
   -- Глупая! Видно же, что он в тебя втюрился, -- нет. О нет. Только не это.
   -- Фиби, перестань меня во всем упрекать! Это моя жизнь и я буду делать всё, что захочу. Он всего лишь помог мне, не надо делать из этого целую любовную историю. Мне всего лишь шестнадцать, -- я поймала непонимающий взгляд сестры, а затем ушла, громко хлопнув дверью.
   Сердце просто выскакивало из груди. Да, я не понимала своих действий. Я поссорилась со всеми, причем я же во всем и виновата. Хотя... Может, это и к лучшему? Не всю же жизнь мне прислушиваться к мнению других и быть тихой, послушной девочкой? Это новая страница в моей жизни, наверно.
   Но я не знаю, смогу ли я решиться на это или нет.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 2

  
   Когда я открываю глаза, пробуждаясь ото сна, солнечные лучики ударяют мне прямо в лицо. Я натягиваю одеяло, но опять слышу этот назойливый звук будильника.
   Я пытаюсь отогнать все плохие мысли из своей головы, стараясь настроиться на хороший день, что мне удается, но с большим трудом. И я уверенна, что кто-то в любом случае подпортит мое "хорошее" настроение.
   Я беру кофту, джинсы и направляюсь в ванную. Вижу перед собой в зеркале унылую девушку. Что я делаю обычно в ванной? Умываюсь, чищу зубы, а затем одеваю одежду. Я редко крашусь. Обычно я делаю это, если считаю, что выгляжу недостаточно красиво, а такое бывает редко. Тем более я не обращаю внимания на свою внешность.
   Я оделась и пошла готовить завтрак. К моему удивлению, никто ещё не проснулся. Ну и пусть. Я всегда любила, как я уже говорила, уединенность, одиночество, тишину... Мне становилось легче, я могла побыть наедине со своими мыслями. Ради этого стоит жить.
   Я позавтракала и мигом вышла на улицу. Вдохнув воздух, я странно улыбнулась. Сердце словно выскакивало из груди. Со мной ещё так никогда не было, я почувствовала прилив энергии. Я наслаждалась атмосферой, наслаждалась этим миром. Ловила каждую секунду, каждое мгновение.
   И вот передо мной школа. Только не это! Я, не спеша, направляюсь ко входу, ловлю "теплые" взгляды людишек, но попросту не обращаю на это внимание. Так-то.
   Я включаю свой плеер, песни заставляют меня забыться. Мне хорошо. Я иду, виляя бедрами, двигаюсь под такт музыки. Мне хорошо. Я уже не замечаю окружающих, их колкие взгляды. Мне хорошо. Внезапно из-за угла выходит Сэм и я бросаю на нее победный взгляд, улыбаясь. Мне нравится быть такой. Независимой.
   Первый урок биология. Ну, хоть там отдохну. Мы сейчас проходили анатомию, чему я была очень рада, мне даже там учить ничего не пришлось, я всё знаю, что относиться человеческого тела. Всегда увлекалась этим, но не думаю, что мои знания когда-то пригодятся. Раньше я хотела стать хирургом или даже патологоанатомом, но сейчас почему-то захотела стать писателем и пойти на журналиста. Вдруг у меня получится? Я не могу знать наверняка, но фантазия у меня довольно неплоха. Тем более я довольно коммуникабельный человек, не хочу себя расхваливать, я не разговорчива с детьми в школе -- это да, но если со мной будет общаться НОРМАЛЬНЫЙ человек, то я буду знать, о чем можно с ним поговорить.
   И вот неожиданно для меня этот назойливый звук. Звонок. Я быстро вхожу в кабинет, но, конечно же, остаюсь при своих мыслях. Я всегда о чём-то думаю. За это я себя ненавижу. Раньше, когда я была в седьмом классе, одна учительница химии нам говорила, что голова - это будто компьютер, с которого нужно стирать не нужные нам папки, чтобы не занимать её какими-то ненужными вещами. Но как я не старалась, как долго я не сидела по вечерам, я не могла сделать это. Я никогда не могла управлять собой. Все мои решения, можно сказать, необдуманные. Я сначала делаю, а потом думаю.
   -- Грин, вы будете меня слушать?! -- в реальность меня возвращает голос миссис Робертс. Она довольно приятная учительница, и она меня прямо-таки обожает. Я иду на все олимпиады по биологии, и за это она меня любит. Но на уроке миссис Робертс старается общаться со мной, как и с другими учениками, что не выделять меня. Это я её попросила. Я не люблю выделяться или делать что-то не по правилам.
   -- Всё в порядке, просто голова болит. Я слушаю, -- продолжала повторять я учительнице на протяжении всего урока. Я не могла сосредоточиться на учебе.
   Наконец-то этот урок окончился, и началась перемена. Я мигом вышла с класса, потому что знала, что миссис Робертс начнет расспрашивать, что да как, будет спрашивать, что с родителями и - не дай Бог - им позвонит. Нет уж, я лучше воздержусь.
   Когда я вышла с кабинета, на меня сразу же обрушилась гора стыда. Одноклассники усердно обсуждали меня, но до меня доходила лишь небольшая часть их слов. Мне было жутко неприятно, но я понимала, что должна пройти этот период с достоинством. Всё-таки, как-никак, я должна суметь постоять за себя, не всю же мне жизнь прятаться за спинами других? Нет. Я должна быть сильной.
   Следующий урок история. Контрольная... Я всегда очень сильно переживала из-за истории, потому что хотела стать или юристом, или журналистом. Ну, а к тому же сам предмет мне интересен, но, к сожалению, очень сложный. История для меня всегда была невозможной для полного изучения наукой. Если алгебру, например, ты можешь знать идеально, то историю - нет. Все равно найдется дата или событие, которое ты не знаешь.
   Когда я вошла в кабинет, то увидела, как листики с контрольными уже лежат на партах. Мурашки пробежались по коже, я поспешила сесть за парту, чтобы быстрее разузнать о заданиях. Конечно же, половина заданий было о том, что я совершенно не знала. Поэтому я потерла затылок и пыталась рассуждать логически. Работа заняла у меня много времени, и я была уверена, что написала довольно-таки неплохо. Большую часть я угадывала или же полагалась на собственную интуицию, которая, надеюсь, меня не подвела. Буду ждать результатов.
   Я встала с места и уже собралась уходить, но вдруг я обо что-то спотыкаюсь и падаю у всех на глазах! И все смеются! Я оборачиваюсь и хочу увидеть причину моего падания, но всё, что я вижу, так это самодовольную рожу Крисс. Ну да, конечно, а чего ещё от неё следовало ожидать? Да она как маньяк, никогда от меня не отстанет. В такие моменты, почему-то я хочу умереть. Не могу сказать, почему, просто хочу и всё.
   -- Помочь встать, а, Дженн? -- с насмешкой спросила Крисс. Это меня ещё больше разозлило, я с яростью посмотрела на неё и затем кинула взгляд на других одноклассников.
   -- Нет, спасибо, не стоит, детка, -- с ухмылкой ответила я. Одноклассники в недоумении осмотрелись. Обычно я не давала отпор, а сразу признавала свое поражение, то есть раньше я не сражалась. Но теперь всё будет по-другому. -- Решила так мне досадить, да? А ничего получше придумать не могла? М-да, Крисс, стареешь, признай это. А вы чего улыбаетесь? М-м-м, наверно, круто наблюдать за тем, как кто-то падает, причем от ноги одной стервы. И что же вы не смеетесь? Ах да, я, наверно, всё испортила? Крисс, давай, я ещё раз пройдусь, и ты подставишь мне подножку? Или у меня есть план лучше: давай, возьмем кого-то из одноклассников. Эй, Сэм, ты хочешь? Думаю, хочет. Давай, действуй. А я, извини, не могу. Мне пора. Пока, милая, -- сказала напоследок я и вышла из аудитории.
   Я поправила свой "наряд" и прошлась по коридорам школы. Это меня кое-как успокоило. А когда началась перемена, то я опять услышала эти крики, увидела бегающих мальчиков. Не школа, а черти что! Как меня нервирует эта атмосфера. Всё, что я сейчас хочу -- это бежать, бежать так сильно и быстро, как только могу. На данный момент это моя мечта, которая вряд ли осуществится. Увы.
  
   ***
   Прошло ещё несколько уроков, меня удивила молчанка со стороны Крисс. Я уверена, что меня будут унижать или ещё что-то типа того. Но нет, ничего. Очень, очень странно. Скорее всего, придумывает опять какой-то глупый розыгрыш. Ну что же, я с удовольствием приму вызов.
   Я пошла в столовую. Я села на свой обычный одинокий столик. Нет, это не столик так называемых "лузеров". Просто это мое местечко, к которому я уже привыкла. Как только кто-то хочет сесть со мной, я сразу же выгоняю его отсюда. Я люблю быть в одиночестве, как я уже говорила, и терпеть не могу, когда кто-то, особенно за моим ленчем, начинает разговаривать со мной. И так было практически всегда, когда я дружила с Сэм. Обычно она приводила свои толпы подруг, и мы должны были им что-то рассказывать, а они, соответственно, также просвещали нас. Ужасное время. Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Это ещё мягко сказано.
   Я взяла свой небольшой поднос и положила туда крекеры, сок и ещё какой-то диетический салат. Я никогда не была поклонником еды. Всегда если что-то ела жирное, то в малых количествах, но чаще всего я ем всякие салатики. Из-за этого, думаю, я такая худышка. Многие даже мне советуют побольше есть, а то "ты и так одни кости". Но проблема в том, что я ненавижу мясо. Не то, чтобы я вегетарианка. Просто мне не нравится вкус. Все родственники уже тысячу раз пытались заставить меня полюбить мясо, но я не в какую. И они, вроде бы, наконец-то смирились.
   И вот я уже подхожу к своему столику, но чувствую, что кто-то схватил меня за плечо. Я оборачиваюсь. Это Джеймс - самый популярный мальчик в школе. Он, кстати, парень Крисс. Неприятный тип, но безумно красивый. Его прикосновения опаляют кожу, я прямо таю на месте. У него красивые, зеленые глаза и черные волосы. Он не может не понравиться. Я понимаю, что ничего доброго с этого не выйдет, наверно, Крисс опять задумала какой-то розыгрыш.
   -- Привет, Дженн, -- говорит он. Сам Джеймс Метьюс знает мое имя? Это шутка такая, да?
   -- Привет, что надо? Твоя девушка придумала какой-то розыгрыш, и ты решил помочь ей в этом? Ну, давай, говори, не томи, -- ехидным голосом сказала я. Он усмехнулся.
   -- Да нет, я просто хотел пригласить тебя на вечеринку, -- стоп, что! Это правда? Он сказал, или мне послышалось? Мне кажется, я единственная девушка в школе, которая ещё ни разу не была на грандиозных вечеринках Метьюса. Об этом позаботилась моя любимая Крисс и, конечно же, я думаю, она упрашивала его, чтобы он меня не звал. Точнее, чтобы меня около его дома и за километр не видели. Но я с этим смирилась, и даже не стала возражать. А что мне там делать? У меня нет друзей, не с кем идти. Лишний раз позориться? Нет, спасибо, я уже достаточно натерпелась. -- Завтра, восемь часов, в моем доме. Вот адрес, -- он протянул мне бумажку. -- Придешь? -- и вот тут я засомневалась. Во мне боролись два чувства: решимость и осторожность. Каждое в какой-то степени было правым. На секунду я впала в ступор, не зная, что выбрать. А затем я подумала, что я парюсь? Я никогда не ходила на вечеринки.
   -- Да, постараюсь прийти, -- вежливо ответила я, и мистер Красивая Задница улыбнулся. Он развернулся и ушел, а я же пошла к своему столику. Я была в предвкушении. Что на этот раз задумала Крисс? Я уверена, она будет играть не по правилам, но я готова. Целиком и полностью.
   Я начала есть свой ленч. Когда подкрепилась, то вышла со столовой, и, конечно же, одноклассники шептались обо мне. Да и не только одноклассники.
   Последний урок. Слава Богу, этот час настал. Я думала, не доживу. Я дохожу до класса геометрии, быстро сажусь на свое место и жду звонка. Ученики медленно заходят в класс, и конечно же, кидают на меня свои злобные взгляды. Я уверена, что Крисс уже всех их обработала, и все будут действовать мне назло. Просто держи себя в руках, Дженн.
   Первый десять минут вроде бы всё было нормально, но, к сожалению, это не так. Одноклассники тыкали на меня пальцем, перешептывались о чем-то. Я старалась не обращать на это внимание, но, понимаете, трудно делать это, когда весь класс пялится на тебя, да ещё и откровенно презирает. Мне-то с этими придурками ещё учиться. Хотя и немного, но учиться.
   Ух. Всё. Мое терпение лопнуло. Я встала с места и проорала:
   -- Может, хватит?! -- все дети тут же дрогнули, а учительница возмутилась.
   -- Мисс Грин, садитесь, быстро! Вы что себе позволяете? -- завыла она. Меня её мнение сейчас почему-то не очень волновало.
   -- Если вы думаете что я тупая, то ошибаетесь. Что, вам уже наша любимая Крисс мозги промыла, и все дружно начали операцию "давай-уничтожим-Дженн-с-лица-Земли"? Так похлопайте себе, у вас получилось! И знаете, теперь, зная, какие вы гниды, я меньше всего хочу быть в вашем обществе. Вы делаете всё ради нашей богатой девочки и зачем? Чтобы она вас уважала? Полюбила? О Боже, да вы для неё подстилки, не больше, она вами только и делает, что пользуется. А вы и рады, -- я лукаво усмехнулась и посмотрела на нашу красотку. -- А теперь, извините, миссис Бенс, но меня тошнит, я пойду, -- я быстро начала сметать все вещи с парты в рюкзак. Учительница кричала на меня, но я на это не обращала внимание. Больше всего сейчас я хочу уйти отсюда.
   Я мигом выбегаю из класса, одноклассники замерли, а мне всё равно. На улице дождь, я бы сказала, ливень. Я выхожу туда и нахожусь в эйфории. Да! Я это сделала! Я высказалась.
   Молча смотрю в небо, улыбаюсь. Капельки стекают по моему лицу и щекочут меня.
   Я начинаю бежать, бежать, что есть силы, я уже не думаю про какие-то приоритеты, судьбу, будущее. Я думаю об этом дне. Об этом мгновение. Я бегу, бегу, бегу. Я чувствую её. Я чувствую свободу. Пускай, она будет короткой. Потом я приду домой, опять будут крики, ссоры и другие передряги. Но это будет потом. А для меня главное сейчас.
   Я полностью промокла. Волосы будто после душа. Но это не важно. Не важно.
   Я хочу быть собой. Я хочу жить. И мне все равно на других людей, на этот мир или на другие миры. Мне всё равно. Абсолютно на всё.
   Сколько всего есть планет? Восемь, девять? А может и больше. Сколько всего есть миров? Один? Два? Мы никогда этого не узнаем. Есть ли потусторонний мир? Да? Нет?
   Зачем жить в ожидании чего-то? Всё, что нам надо для жизни -- у нас под носом, просто мы не осознаем это и тратим время впустую.
  
   ***
   Я стою на пороге своего дома. У меня какое-то плохое предчувствие. А может быть и нет. Я давно разучилась управлять своими чувствами. Я была бы рада научиться этому вновь. Я не могу себя заставить что-то делать, если я делаю что-то, то только из-за состояния своей души. Я не могу заставить делать себя то, что не в моих принципах. Иногда это освобождает, но чаще это не так.
   Звонок. В дверях стоит отец и смотрит на меня презрительным взглядом. Я уже видела этот взгляд. Сейчас будет ссора. Я прохожу в гостиную. Мой вид ужасен. Я вся мокрая, и уверена, что сейчас меня будут ругать, как никогда раньше.
   -- Дженнифер Грин! Почему мне звонит ваша учительница геометрии и говорит, что ты сбежала с урока! -- папа зол. Папа очень зол. -- Ты же должна понимать, что это твой выпускной класс! У тебя скоро экзамены, а мне тут ещё учительница звонит, и говорит, что моя дочь сначала высказала свое мнение о классе на повышенных тонах, а затем сбежала. Ты понимаешь, что вообще творишь?
   -- Да, папа понимаю. Была неправа. Извини, -- а что мне сейчас делать? Говорить, что я просто не вытерпела напряжение? Напряжение, которое мне создала Крисс? Он потребует объяснений. Я не хочу с ним это обсуждать. Он подходит ко мне и ложит свои руки мне на плечи.
   -- Дженни, я же вижу, что-то случилось. Почему ты так усердно скрываешь это? Вчера сбежала, сегодня сбежала. Что с тобой творится? Ты можешь нормально мне объяснить, в конце концов, - нет, папа. Не могу.
   -- Со мной ничего не творится. Я просто устала.
   -- Устала? От чего? Убегать? Ну да, это же такой непосильный труд, -- парировал он. Нет, нет, нет, пап. Тут всё гораздо сложнее. Всё гораздо глубже. Он не поймет. Никто не понимал, и он не поймет. Я не хочу, чтобы он понимал. Я сама не хочу понимать. Не хочу.
   -- Нет. Я просто устала, пап.
   -- Ладно, всё понятно с тобой. Домашний арест -- неделя. Отдохнешь, -- только не это! Зачем? Зачем ему всё это? Он же прекрасно знает, что если я на домашнем аресте, то я только и делаю, что смотрю телевизор или сижу в разных сетях. Он хочет окончательно уничтожить меня?
   -- Но...
   -- Никаких "но"! Я сказал домашний арест. И это не обсуждается. А сейчас, Дженнифер, ты идешь в свою комнату учить уроки, -- я вспыхнула от ярости.
   Ну и что? Спорить с моим папой бесполезно, он всегда стоит на своем. Я, еле не плача, бегу в свою комнату. Я не хочу больше здесь находиться. Где-нибудь, мне всё равно, но только не здесь.
   Когда я вошла в комнату, она оказалась пустой. Круто! Ещё и Фиби нет. Она единственная, кто мог бы меня успокоить -- но нет, ничего.
   Я сажусь на кровать и смотрю в потолок.
   -- Почему? Почему я до сих пор жива? Никудышнее существование. Мне плохо. Мне плохо, слышишь? Господи, почему ты так со мной? Ты же видишь. Всё хуже и хуже. Почему бы тебе просто не убить меня, зачем ты оставляешь меня в живых? Я не могу находиться здесь, мне сложно, ты слышишь, мне сложно! -- мой голос срывается на крик. -- Почему! Почему!
   Дожила. Говорю сама с собой. Я подхожу к окну и открываю его. Медленно вдыхаю воздух, наслаждаясь этим моментом. Высота приличная, мы живем на восьмом этаже. А что мне терять.
   Я вылезаю на подоконник и открываю окно. От смерти меня отдаляет несколько метров.
   Нет.
   Ещё не время.
   Я просто сижу и смотрю вдаль. Я во всем виновата. Что у меня осталось? У меня нет друзей. Родители разочаровались во мне. Я одна. А разве я не этого добивалась?
   Я ещё с детства любила одиночество. Любила быть одной. Я писала стихи, книги. Я не ждала советов, да и никто мне их не давал. Если родители замечали, что я что-то пишу, я тут же скрывала это. Я всегда любила покой. Я ненавидела, когда кто-то приставал ко мне со своими расспросами или когда кто-то говорил о себе. Но я сдерживалась. Сейчас же я всех оттолкнула и делаю то, что сама хочу, но опять же мне плохо. Что я делаю не так? Я хочу упасть.
  
   "Еще несколько десятков метров и я разобьюсь об асфальт".
   "Ты летишь, летишь, летишь, забыв обо всех проблемах и бедах, летишь, понимая, что это твоя судьба, что так всё и должно быть".
   "Это конец".
  
   Я вытираю слёзы на своих щеках. Встаю и прыгаю с подоконника.
  
   "Ты безразлична всем".
   "Всем все равно на тебя".
   "Одиночество".
  
   Я начинаю глупо улыбаться. Улыбаюсь, что есть силы, улыбаюсь, чтобы заглушить боль. Боль внутри меня. Я ищу что-то острое. Нахожу небольшое зеркальце и разбиваю его рукой. Затем начинаю делать себе порез на руке. Боль физическая сражается с душевной, одна заглушает другую. Я прикусываю губу, и, кажется, до крови. Мне все равно. Я, обессиленная, ложусь на кровать. Мне уже ничего не нужно.
  
   Ничего.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 3

  
Жизнь обращается с нами по-разному, это ведь правда? Она ставит нам разные препятствия. А почему она делает это, а мы нет? Почему она может унижать нас и вообще делать всё с нами, а мы только и можем, что плыть в том направлении, в котором она нам прикажет это делать. Почему мы не можем плыть против течения? Почему? Разве есть что-то такое, что нам не под силу? Я уверена, нет.
   Обычное утро. Я встаю с кровати и смотрю в окно. А ещё вчера я сидела там и думала о том, умереть мне или нет. Странно, почему-то сейчас мне хочется быть сильной, а еще вчера я ревела из-за какого-то запрета. Я не понимаю своего поведения. Эмоции имеют слишком большую силу надо мной.
   Может быть, мне сбежать? Нет, рано. А что же мне делать? Глупые вопросы я задаю. Может быть, я сошла с ума? Да.
   Нет времени на мысли. Нужно действовать.
   Я замечаю, что все до сих пор спят. Ну, а что мне ожидать? Зачем им просыпаться так рано? Думаю, незачем. Да и мне так рано просыпаться не надо, но как я говорила, я жутко люблю одиночество.
   Я надеваю привычную для меня одежду. Невзрачную, можно сказать. Меня никто в ней не замечает намеренно, и это просто прекрасно. Хоть в ней я не серая мышь, но и не требую много внимания. Я в ней особенная. Ну, по крайней мере, я так считаю.
   Я ухожу из дома. Так, даже странно, хотя я понимаю, что иду в школу, но чувствую себя так, будто совершаю побег. Не знаю почему. Опять чувства владеют мною, почему же у них столько власти? Мне не удастся это разгадать.
   Я осматриваюсь вокруг. Мне не нравится. Что бы то ни было -- не нравится. Мне не нравятся эти люди, не нравится эта суета. Я словно маленький винтик в этой системе, о котором все напрочь забыли или только притворяются, что он есть. А может быть, я и не винтик? Я что, если я просто сломанный механизм, который уже не починить? А что, и такое может быть. И с каждым днем я убеждаюсь в этом. Я сломана. Сломана изнутри.
   Может быть, я когда-то, лет за сто, найду человека, который сможет починить меня? Который сможет устранить поломку внутри меня? Найдет её и уничтожит? Это, наверно, моя мечта, которой не суждено сбыться.
   А перед глазами я вижу пропасть. Я вижу, как лечу, распахнув крылья. Я птица. Нет, я не птица. Я человек, который падает. Падает в пропасть. А перед глазами я вижу пропасть. Я вижу, как лечу распахнув крылья. Я птица. Нет, я не птица. Я человек, который падает. Падает в пропасть. А перед глазами...
   - Эй, девушка, я конечно извиняюсь, но Вы так и будете стоять? Вам плохо? -- я оборачиваюсь на голос и вижу человека, на вид ему 30 лет, деловой, в костюме. Я улыбнулась и в то же время испугалась. Или не испугалась. Или испугалась. Что со мной вообще такое?
   - Ах, да, извините, просто задумалась, спасибо, -- сказала я и начала идти. Шла я медленно-медленно, считая минуты, считая секунды, обдумывая их в своей голове и улыбаясь.
   Один... Два...
   Три... Четыре...
   Для меня эта секунда ничего не значит, а может быть где-то у кого-то это вопрос жизни и смерти. От этой мысли я вздрогнула и погрустнела. Сейчас, наверно, кто-то сгибается в муках, а кто-то решил свести счеты с жизнью. Кто-то встретил свою любовь, а кто-то уже имеет плод своей любви. А у меня ничего нет. У меня нет ни мук, ни страданий, ни любви -- ничего. Я единственная, наверно, кто ничего не чувствует. Никогда и ничего.
   Я хочу большой, красочной жизни, и этим самым загнала себя в тупик. Если у меня всё хорошо, а потом что-то идет не по плану, то всё, жизнь -- это пустое место.
   Я и не заметила, как дошла до школы. Я, не торопясь, вхожу туда и наблюдаю следующую картину: вся элита стоит прямо здесь, около входа. "Элита" у нас -- это Джеймс, Крисс, Энди, Меган и Ник. Я обо всех расскажу по порядку.
   Джеймс - это, как я уже говорила, парень Крисс и главный красавчик школы. Он играет в футбольной команде, даже её капитан, если я не ошибаюсь, и все девочки школы хотят быть с ним. Но это закономерность, что самый красивый парень школы встречается с самой красивой девочкой школы. Иногда, конечно, бывают исключения, и этот Джеймс жуткий бабник, но Крисс, конечно же, прощает ему всё ради авторитета. Да и она сама не святоша, но, похоже, что у них свободные отношения. Меня это, в принципе, не касается, но когда я дружила с Сэм, она только и делала, что говорила об этой парочке, поэтому у меня куча информации о них.
   Энди -- это парень Меган, он тоже играет в футбольной команде. Меган -- лучшая подруга Крисс, именно поэтому они в элите. Энди не очень ладит с Джеймсом, но они уважают друг друга. Он такой же красавчик. У него красивые волосы и глубокие, серые глаза. Я не хочу расхваливать его, но у него очень накачанной и упругое тело, как и у Джеймса. Да и по характеру, если верить слухам, он вроде бы ничего.
   А вот Ник -- это лучший друг Джеймса. Он, как вы уже догадались, играет в команде, ну и плюс характер у него жутковатый. У него такое же красивое тело, говорят, что любая девочка у него максимум на два дня. Я его не осуждаю, но и хорошего в этом мало, если принимать во внимание то, что у меня вообще никогда не было парня. Просто знаете, я всегда интересовалась только учебой и книгами, а устроить личную жизнь мне никак не удавалось.
   "Элита" явно приглашала оставшихся людей на вечеринку, я думаю. Они с презрением посмотрели на меня, а я им саркастично улыбнулась, и прошла мимо, задев Крисс. Похоже, это война. Но не я её начала.
   Я быстро нашла нужный класс и прошла в аудиторию. На меня по-прежнему обращали внимание одноклассники, но мне как-то всё равно. Я села за свою парту. Внезапно прозвенел звонок, и оставшиеся ученики также зашли в класс.
   -- Здесь не занято? -- слышу я голос позади меня. Мужской. Я оборачиваюсь и вижу Ника. Черт, что делать?
   -- Извини, я предпочитаю сидеть одна. Вон там есть ещё куча места, можешь идти туда, -- я указала пальцем на первые парты в классе. Естественно, он не пойдет.
   -- Красотка, но я бы хотел сесть с тобой, -- он сел за мою парту. -- Чем занимаешься?
   -- Пытаюсь сосредоточиться на лекции. А теперь отвали, -- прошипела я и открыла тетрадь.
   -- Эй, детка, давай познакомимся поближе, не надо сразу отталкивать меня, -- говорит он и улыбается. Чего ты улыбаешься, придурок?
   -- Ещё раз назовешь меня деткой, я тебе врежу. Отвали, я ещё раз повторяю, -- я пытаюсь не смотреть на него. Боже, как он меня бесит. Чего пристал-то? Что, в школе девушек мало, с которыми можно поиграть?
   -- А мне нравится твоя неприкосновенность. Что, дала отпор Крисс и уже чувствуешь себя крутой? -- спрашивает он.
   "Пожалуйста, уйди отсюда, -- умоляет мое подсознание, -- Пожалуйста".
   -- Я ничего не чувствую. Заткнись и дай мне послушать, о чем говорит учитель, -- отвечаю я и пытаюсь сосредоточиться на учебе, но этот идиот не унимается и опять отвлекает меня от всемирной истории.
   -- Ответ неверный, -- говорит он, смотря мне прямо в глаза. Какие же у него красивые глаза... Черт, ты не о том думаешь, Дженн!
   -- Хорошо, всё, успокоился? -- отвечаю я и опять пытаюсь сосредоточить внимание на учителе.
   -- Итак, класс, мы решили, что каждый из вас в парах будет делать проект по истории для повышения ваших годовых оценок и соответственно оценок в ваших аттестатах. Проект будет заключаться в том, чтобы вы со своим партнером приготовили эссе на тему эпохи, которая вам попадется. Также вы должны будете разыграть мини-сценку о влиянии этой эпохи на развитие культуры. Вы будете работать, как я уже сказала, в парах, с тем человеком, с которым вы сейчас сидите вместе. Есть вопросы? -- я раскрываю рот. Стоп, что? Я должна работать в паре с этим идиотом? Ну уж нет.
   -- А можно самой делать сценку и эссе? Или хотя бы не с ним? -- с отчаянием произношу я. Ну скажите, что можно, пожалуйста.
   -- Нет, мисс Грин, нельзя. Я уже всё, кажется, сказала, и не надо меня переспрашивать. Есть еще какие-то вопросы?
   -- Когда сдавать работы? -- выкрикивает кто-то из задних парт.
   -- В конце месяца у всех они должны быть готовыми. Я думаю, что дала достаточно времени, чтобы сделать столь легкий проект. Если больше вопросов нет, то мы можем возвращаться к уроку... -- и дальше учительница опять начала свою нудную лекцию об истории. Но меня волновало не это. Меня волновало то, как я буду с ним делать этот проект? Учительница что, издевается? Одна бы я сделала нормально, но с ним.... Это уже ни в какие рамки не лезет!
   -- Ну что, партнер? -- спрашивает он. -- Готова работать вместе? -- я готова расчленить его сейчас же.
   -- Так, ещё раз назовешь меня своим "партнером", и я тебя убью. И нет, не готова. Сейчас ты пойдешь и скажешь миссис Эртон, что ты отказываешься работать со мной и делаешь всё, чтобы она поменяла партнеров. Сейчас же.
   -- Э-э, тебе надо -- ты и иди. Меня мой партнер устраивает.
   -- Ты помнишь, что я говорила насчет слова партнер?
   -- Помню я, помню. Я что так плох? Почему ты не хочешь быть со мной в паре?
   -- Потому что... -- а действительно, почему я не хочу быть с ним в паре? Из-за слухов? А может быть всё это неправда, хотя я, конечно, сомневаюсь. Но вдруг он нормальный человек? Я в этом тоже сомневаюсь. Но дать ему шанс -- можно. Правда, историей он вряд ли увлекается, но в нашей школе вообще нет тех, кто учит историю. Решено. -- Хорошо, я согласна. Но мы партнеры и не больше, понял? Никаких намеков и поддразниваний. У нас совместный проект и больше нас ничего не связывает. Ты меня, я надеюсь, понял?
   -- Да понял я, понял. А теперь ты мне объясни, что с тобой не так?
   -- А с чего ты решил, что со мной что-то не так?
   -- Многие девушки просто мечтают быть в паре со мной, да и вообще мечтают иметь что-то общее со мной. А ты готова делать всё, что тебе прикажут, ради того, чтобы только не быть моим партнером по проекту. Что с тобой не так? -- я озадачена этим вопросом, мною практически никто не интересовался раньше. Определенно, этот парень не так плох, как кажется.
   -- Привыкла, что меня предают, -- даю твердый ответ я и жду его реакции. Он сначала улыбается, а потом говорит:
   -- Ну, тогда, я обещаю тебе, что не предам, -- эти слова ещё больше удивили меня. Он? Не предаст? Он меня разыгрывает? Нет, вроде бы говорит искренне. Может быть, я действительно могу ему доверять? Может быть, стоит попробовать?
   -- Я не доверяю людям, -- говорю я, тяжело дыша.
   -- Попробуй довериться мне.
   -- Нет, нет, нет. Я не хочу иметь ничего с тобой или с кем-либо. Мне трудно...
   -- Просто доверься мне. Я ничего тебе плохого не сделаю. Пожалуйста, -- он берет меня за руку, его прикосновение разжигают пламя во мне, я хочу вырваться наружу, я хочу выплеснуть свой океан. Я не могу поверить в это. Он говорит искренне. Он говорит правду. Слёзы обжигают мое лицо, я плачу? Да, я плачу. Воспоминание моментально врезаются в меня: предательство, крики, расставания. Так сейчас хочется уткнуться ему в плечо, и чтобы он похлопал меня по плечу и сказал: "Всё будет хорошо". Меня предали друзья, меня предали родители, даже я предала саму себя. А он? А он только что появился в моей жизни и перевернул всё во мне. Я хочу верить ему. Я хочу, хочу, хочу это сделать.
   -- Я... Хочу верить тебе, -- всхлипывая, говорю я. Он вытирает слезы с моей щеки, я начинаю улыбаться. Я не хочу осматриваться вокруг, мы создали какой-то свой мир, свою Вселенную, в которую никто, кроме нас войти не может.
   Я
   хочу
   верить
   ему.
   -- Не надо плакать, -- говорит он и продолжает вытирать мою щеку. -- Вот так лучше, -- он улыбнулся. Самой что не на есть искренней и беззаботной улыбкой. Я хочу быть слабой рядом с ним. Я хочу плакать, хочу каяться. Хочу рассказывать. Мне просто хорошо.
   -- Извини меня, -- шепчу я.
   -- За что?
   -- За то, что говорю тебе сейчас о вещах, до которых тебе нет дела. Извини. Я не хотела просто... Просто меня ещё никто не слушал, а мне сложно держать всё в себе.
   -- Не говори так. Меня это интересует. И не плачь, пожалуйста. Я не могу видеть, как кто-то плачет, тем более девушки. С парнями я пока что такого не наблюдал, -- сказал он, и это заставило меня рассмеяться. Мне страшно смотреть вокруг. Слава Богу, что ещё учительница куда-то вышла, но одноклассники...
   -- На нас кто-то смотрит? -- тихо спрашиваю я. Он осматривается.
   -- Похоже, все, -- отвечает он. Я решаюсь посмотреть. Все смотрят на нас, даже Крисс. Только не это, пожалуйста, только не это. -- Всё хорошо уже? Готова работать, партнер?
   -- Готова, -- решительно произношу я и опять возвращаюсь к тетради. Я с трудом понимаю, что только что произошло. Я только что открылась Нику Флетчеру, о мой Бог. Что я делаю?
   -- Ты идешь на вечеринку к Джеймсу? Он вроде говорил, что пригласил тебя, -- черт, точно, вечеринка! Домашний арест... ну и что же мне делать? Я говорила, что приду, а отказываться в день вечеринки неудобно... Хотя, кто там вообще заметит мое отсутствие? Кому я вообще там нужна? Я всегда задавалась этим вопросом и поэтому никуда никогда не ходила. Может быть, пора уже начать делать что-то по-другому?
   -- Э-э-э... Ну, наверное, пойду, но ещё точно сказать не могу. А ты? -- Дженн, что ты спрашиваешь? Логично, что лучший друг не может не прийти.
   -- Конечно, но я бы хотел тебя видеть там тоже, -- отвечает он. -- Обещаешь прийти?
   -- Эм, ну хорошо, -- неуверенным голосом отвечаю я. -- Когда будем делать проект?
   -- Ну, я свободен на выходных...
   -- Отлично, тогда встретимся на выходных, -- говорю я и слышу звонок. - О, мне пора. Ещё раз извини.
   -- Детка, тебе не зачем извиняться.
   -- Насчет детки я говорила на полном серьезе, -- со смехом отвечаю я.
   -- Пока, встретимся на вечеринке.
   -- Пока! -- выкрикиваю я, уходя из класса.
   Мне кажется, или он меня понял? Может быть, я рано разочаровалась в людях? Может быть, остались ещё нормальные индивидуумы, с которыми можно поговорить? Сложно это осознать, но наверно, я ошибалась. Я даже немного расстроена, что не могла продлить общение с ним. Мне он понравился. Даже странно, почему такой красавчик, как он, сел с такой, как я -- никому ненужной. Возможно, это Крисс его подговорила, я возможно - нет. Я хочу верить, что нет. Я верю в это -- целиком и полностью.
  
   ***
   Я перемещаюсь из кабинета в кабинет, но Ник не уходит у меня из головы. Я не знаю почему, но я не могу думать об учебе, о своих проблемах, я думаю только о нем. Может быть, это влюбленность? Хочу верить, что нет. Я не хочу сейчас влюбляться. Я как-то была влюблена, когда ещё была маленькой. И это, можно сказать, был первый и последний раз.
   Это было летом. Мне было тогда лет двенадцать или одиннадцать, и у нас был загородный дом, который достался нам по наследству. Мы туда приезжали летом. Я никогда не видела наших соседей -- они обычно туда не приезжали, как мне говорила мама. Но в одно прекрасное лето они приехали. И у них в семье был мальчик, очень красивый, мы с ним играли каждый день, придумывали всякие игры, он играл по моим правилам, а я -- по его. Нам было хорошо вместе, и вместе мы могли забыться. Он мне рассказывал о себе, а я ему -- о себе. У него были красивые, зеленые глаза, которые видели меня насквозь, с ним я не контролировала себя, я была полностью и целиком охвачена им. Но в один ужасный день -- он уехал. Не попрощавшись. Родители сказали, что у них есть бизнес в другом штате, и что они приехали сюда всего лишь на несколько месяцев, отдохнуть. Я была полностью разочарована.
   Именно поэтому я никогда не хотела полюбить вновь. Это для меня словно рана, которая время от времени кровоточит. Я понимаю, что была маленькой, и в этом нет ничего страшного. Но мне было страшно. Мне было больно. Сэм единственная, кто знал об этом, она меня утешала, но, к сожалению, мне было этого мало.
   Я быстрым шагом иду в столовую и замечаю Ника, который сидит с Крисс, Джеймсом и Меган. К ним подходит Энди. Ник улыбается и подмигивает мне, я улыбаюсь ему и бегу брать еду. Я беру всё, как обычно, и сажусь за свой столик. Я смотрю то на Ника, то на Крисс, то на всех вместе. Нужно как-то отвлечься. Он всего лишь друг, всего лишь парень, который может тебя поддержать.
   Когда я, наконец, доела свою еду, то иду в следующую аудиторию. Мы с Ником в разных группах, но как вы поняли, только на истории у нас совместный урок и мы можем встретиться. Черт, почему я опять думаю о нем? Я сажусь за свою парту и жду окончания урока. Я бы рада была поскорее прийти домой и придумать план побега.
   Кстати, что там о побеге? Отец будет дома, это я уж точно знаю. Матери не будет, она сегодня должна идти к какой-то клиентке. Так... Что же мне делать? Ладно, это всё будет зависеть от обстоятельств, может быть, папа куда-то уйдет, но вряд ли мне так повезет...
   Урок для меня длился вечность, я только и делала, что думала, то о моем новом знакомстве, то о побеге, то о вечеринке. Наконец-то я вышла из кабинета, а после и на улицу. Ветер врезался мне в лицо, я вдохнула его запах, я попробовала его на вкус.
   Сладкий.
   Я быстро побежала домой, сбивая всё на своем пути. Мне уже не терпелось поскорее прийти на вечеринку. Я никогда ещё не ходила на такие вечеринки, поэтому для меня это всё в новинку. У меня в первый раз такое хорошее настроение, и меня настораживает то, что Крисс не разделалась со мной в школе. Месть будет на вечеринке.
   Я буду готова к этому.
   Я увидела свой дом и отдышавшись, прошла внутрь.
   -- Я дома, -- сказала я и пошла в гостиную.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 
                                                                              Глава 4.

 Когда я вошла в гостиную, то заметила, что папа лежит на диване и смотрит новости по телевизору. Ненавижу новости. Я вообще никогда не любила смотреть телевизор, но знаете, не могу контролировать свои желания.
   -- Привет, пап, -- говорю я и мысленно думаю, как убежать отсюда.
   -- Привет, Дженни, -- отвечает папа. -- Как дела в школе? -- я припоминаю, что могло быть такое в школе, что я бы не постеснялась рассказывать отцу. А таких ситуаций мало, катастрофически мало.
   -- Э-э-э... -- запинаюсь я. -- На всемирной истории у нас новый проект в парах, мы должны сделать эссе на тему об эпохе, которую нам задаст учитель, и разыграть сценку со своим партнером, -- выдаю я.
   -- О, это замечательно, -- мой отец всегда обожал историю. -- А кто твой партнер? -- это самый глупый вопрос, который я когда-либо слышала. Папа никогда не интересовался моей жизнью, а тем более, моей школьной жизнью.
   -- Да ты его не знаешь, -- говорю я, но отец все же настаивает на своем. - Ник. Николас Флетчер.
   -- А, понятно, -- на другой ответ я и не рассчитывала. -- Буду рад с ним познакомиться, -- добавляет он. Это действительно он сказал, или мне послышалось? Нужно остановить это.
   -- Эй, пап, он просто мой партнер по истории, -- объясняю я. -- Ты куда-то собираешься сегодня идти?
   -- Ну да. Сейчас иду на работу, меня срочно вызывают, -- я чуть не вздохнула с облегчением. -- Но я закрою квартиру, даже не надейся. Мамы сегодня не будет, так что ты будешь здесь одна, -- договаривает он. Я разочарованно плетусь в комнату, но стараюсь скрыть это под странной улыбкой.
   Я вхожу в комнату и думаю, что же делать? Может, вообще не стоит туда идти? Нет, я уже все решила.
   Так. Так.
   Сейчас я одеваюсь, а потом уже буду думать о побеге. М-да, замечательный план. Ну, хоть что-то.
   Я напрочь забываю о том, что папа до сих пор дома. Если мне повезет, то он попрощается, не заходя в комнату, а если нет, то я весь день просижу здесь. Ну что же: была, не была.
   Я осматриваю наш с сестрой гардероб, в надежде найти что-то подходящее. Мой взгляд падает на голубое платье, его мама мне купила из-за свадьбы, на которую мне не было что одеть. Оно свободное, можно сказать воздушнее и довольно коротенькое. Мне оно нравится из-за своей скромности и открытости одновременно. Да, это платье определенно мне нравится.
   Я стараюсь подобрать хоть какие-то туфли к своему наряду. У меня это большая проблема. Я не ношу туфли на каблуках, у меня есть только черные и белые, но их ни в коем случае нельзя одевать на вечеринку. Они больше деловые, обыденные, я бы так сказала, и их не стоит одевать. Но вдруг во мне что-то щелкает. Сестра. Точно, Фиби!
   -- Дженни, я уже ухожу, -- слышу я голос папы. -- Не натвори глупостей.
   -- Пока, папа! -- отвечаю я, а мысленно радуюсь тому, что папа не заглянул в комнату.
   Звонить Фиби или нет? Черт, конечно же, звонить! Я дрожащими от радости руками набираю ее номер. Сначала никто не берет, но я не прекращаю делать этого. Наконец-то я слышу звук.
   -- Эй, Джен, -- шепотом говорит сестра. -- Ты чего звонишь? У меня пара вообще то.
   -- У меня серьезные проблемы. Когда ты освободишься?
   -- Черт, Джен, что за проблемы, выкладывай, быстро.
   -- Еще раз спрашиваю, когда ты будешь дома? Мне срочно нужна твоя помощь, -- продолжаю я.
   -- Где-то часов так в шесть...
   -- Отлично! -- восклицаю я. -- Я буду тебя ждать дома, но пожалуйста, приди ровно в шесть, -- говорю я и отключаю телефон, дабы избежать вопросов.
   Затем смотрю на часы. Еще ровно час остался. Хм, ну за этот час я обдумаю другие составляющие моего образа. Я быстро бегу к столу сестры, беру голубой лак, который идеально подходит к моему платью.
   Двадцать минут и мой лак полностью высох. Я надеваю платье, а затем делаю макияж. Волосы я просто немного завила, а на глаза добавила слой туши, накрасила губы ярко-красной помадой и, плюс, одела несколько украшений. Вуаля -- мой образ готов!
   Я жду еще около десяти минут, и слышу, как кто-то открывает дверь. Наконец-то! Я иду туда. Фиби смотрит на меня со странным лицом и взглядом, как будто говорит "почему-ты-меня-оторвала-от-важных-дел-я-тебя-ненавижу".
   -- Привет, -- говорю я и Фиби входит в квартиру. -- Мне нужна твоя помощь.
   -- Ну, об этом я уже догадалась, сестренка, -- произносит Фиби, подмигивая. -- Что стряслось? Выкладывай, -- я ей начинаю рассказывать обо всем: о вечеринке, Крисс, Нике, туфлях. Она понимающе кивает. - Ну, Джен, ты влипла, -- выносит вердикт сестра. - Ну, так уж и быть. Туфли я тебе дам и с побегом помогу. Но ты мне будешь должна.
   -- Спасибо, сестренка, -- восклицаю я и крепко обнимаю ее.
   -- Эй, давай уже приступим к делу, -- говорит она и тащит меня в комнату.
   Так как размер ноги у нас с Фиби одинаковый, то выбирать было легко. Я выбрала туфли на шпильке около восьми сантиметров. Смотрелись они довольно неплохо. Затем я взяла свою кожанку и, попрощавшись с сестрой, пошла на вечеринку.
  
   ***
   Я стою около громадного дома, и мне даже не верится, что кто-то из моих одноклассников может позволить себе такую роскошь. Я никогда не была из тех людей, которые из кожи вон лезли, только бы иметь славу и богатство, но я всегда думала об этом и мне казалось, что это просто какая-то мечта.
   Когда я открываю ворота, то замечаю огромный бассейн и толпу людей, которые уходят в отрыв и просто наслаждаются музыкой. Я узнала в некоторых из них своих одноклассников, и они меня, по всей видимости, тоже узнали, потому что их удивлению не было предела. "Держись", -- говорю я себе.
   Я пробираюсь в дом, сквозь танцующих людей. Девушки тут одеты чересчур открыто, возможно, я так считаю из-за того, что никогда не ходила на вечеринки, а возможно это действительно так. Мне явно не суждено это понять.
   Я ищу хоть каких-то знакомых людей -- Ника или кого-нибудь, с кем я бы могла поговорить. Но знаете, трудно это сделать, когда около тебя находятся сотни в стельку пьяных людей, да и еще танцуют. М-да, не очень-то милое зрелище.
   -- Эй, красотка, -- говорит мне какой-то парень и обхватывает мою талию. -- Не хочешь развлечься? -- я решаю немного поиграть -- наклоняюсь поближе к нему и прямо около уха говорю: "Отстань, придурок", и со всей мощи бью его по лицу, а затем в ногу. Он падает и я ему сейчас явно не завидую, раньше я занималась боксом. Все люди отвлеклись от танцев, мне даже показалось, что музыка стала тише и все смотрят на нас.
   -- Больная! -- выкрикивает парень. Его мне менее всего хочется сейчас услышать. Я смотрю на свою руку; она вся распухла и покраснела. Но я не думаю о боли.
   -- Эй, детка, -- говорит мне какой-то парень, я узнаю его голос -- это Ник. Он подходит ближе ко мне. -- Что ты с ним сделала? -- он показывает мне на парня, который, скорее всего, сейчас встанет на ноги и мне не жить.
   -- Эм, да так, -- объясняю я ему и удираю с танцпола. Когда мы доходим до какой-то комнаты, по всей видимости, это кухня, потому что здесь куча разных закусок и алкогольных напитков, то замечаю Крисс, которая беседует о чем-то с Джеймсом. Само ее присутствие жутко раздражает меня.
   -- Дженн, -- холодно бросает Крисс. -- Нам нужно поговорить, -- говорит она, хватает меня за руку и тащит куда-то. Я смотрю на Ника, тот ничего не понимает, а Джеймсу вообще все равно. Что собирается делать со мной эта припадочная? Я ковыляю за ней, и наконец-то, мы прибываем в какую-то комнату, здесь очень темно. Крисс несколько минут стоит со мной в темноте и что-то бормочет, но я не могу разобрать ее слов, я уже хочу уходить, но она опережает меня.
   -- Подожди меня здесь, Джен, я сейчас включу свет, возьму кое-что и вернусь, -- сказала она и поспешно удалилась. Около десяти минут я сидела в этой чертовой комнате и затем поняла, что меня кинули. Я уже хотела выйти, но дверь оказалась закрыта. Старый розыгрыш. Я выкрикнула несколько раз и позвала на помощь, а потом поняла, что здесь вечеринка и меня никто так не услышит. Я обошла комнату. Было довольно темно, но я включила освещение на своем телефоне и начала рассматривать помещение.
   Комната была небольшой, похожей на кабинет. Диван посреди нее, куча разных стульчиков и стол. Также я увидела кучу алкоголя и сказала себе: "Мне нечего терять". Я взяла несколько бутылок и решила выпить. Очень неприятное ощущение. Возможно, из-за того, что я никогда раньше не пила, разве что шампанское. Жидкость обжигает мой рот, но мне как бы на это все равно. Я пью и пью, пью и пью, не в силах остановиться. Сейчас алкоголь для меня -- это словно наркотик и я хочу полностью почувствовать его силу. Время идет, идет, тянется, а я сижу здесь, как ни в чем не бывало и пью, и пью, и пью, не останавливаясь.
   Я уже не могу ровно стоять или идти, я еле сижу на кресле, всё, что я могу -- это сидеть и пить. Я потерялась во времени, я не знаю какой год, месяц или день, я всего лишь знаю, что я существую. Я живу, вопреки всему и вопреки самой себе.
   Мне плохо. Я еле сдерживаюсь, чтобы не закричать, так сильно и так громко, что, думаю, меня услышать даже на другом конце света. Я хочу обнять свою сестру, чтобы она сказала, что все будет хорошо, но этому не бывать. По крайней мере, сейчас.
  
   - Сэм, я тебя никогда не брошу, слышишь? Не расстраивайся, пожалуйста, я всегда с тобой, -- говорю я и обнимаю подругу, утирая слезы, которые ливнем текли из ее глаз. -- Он не достоин тебя. Не надо, не плачь, -- успокаиваю я ее.
   -- Нет, Дженн, ни черта ты не понимаешь! -- кричит Сэм. -- Ты не знаешь, что такое предательство, ложь, горечь. Тебе на всех наплевать! Я тебя ненавижу! -- говорит она и убегает от меня. Мне больно, я хочу уйти, я хочу сделать что-нибудь, только чтобы стереть это со своей памяти.
  
   -- Помнишь, я тебе говорила, что ты бездарность? Так вот, я ошибалась, -- объясняет Крисс. -- Ты вообще не заслуживаешь жить. Ты мерзкая. Неудивительно, что с тобой никто не дружит. Видишь, какая ты жалкая? Всем на тебя наплевать, Дженн. Ты никогда не станешь такой, как мы.
  
   Слезы ливнем хлынули из моих глаз. Воспоминания убивают меня изнутри.
  
   Я не замечаю, как начинается дождь. Я начинаю бежать к какому-то магазину, который вижу неподалеку. Мои зубы начинают предательски стучать. Но я не останавливаюсь, а бегу дальше. Наконец-то. Я укрылась от дождя. Из магазина выходит какой-то парень, и, увидев меня, снимает свою кожанку и дает мне. Он очень красивый, беззаботно улыбается и на вид ему лет 17-18.
   -- Не стоит, -- говорю я и отдаю ему его кожанку, но он оказался настойчивее и ещё раз протягивает её мне. -- Спасибо. -- Я беру её, он помогает мне одеться.
   -- Как ты здесь оказалась? На вид тебе лет 17, разве ты не должна быть в школе? -- спрашивает он.
   -- Ну, как-то оказалась. Спасибо тебе. Отдам тебе при первой возможности, -- я улыбаюсь и начинаю убегать. Он сначала пробует догнать меня, но я скрываюсь за каким-то домом. Почему-то мне захотелось громко засмеяться, что в итоге и сделала.
  
   Это воспоминание заставляет меня улыбнуться, уголки моего рта приподнимаются. Он мне помог не потому, что так было нужно и не из-за вежливости, а потому, что он сам захотел это сделать. Никто ему это не приказывал и не говорил об этом, он сам так решил. У него был выбор. И он помог мне.
   Я чувствую, что сейчас все выйдет наружу, весь алкоголь, вся дурь. Я начинаю искать выход и замечаю небольшое окно. Я смотрю в него, сейчас я на первом этаже, поэтому расстояние до земли совсем маленькое. Я решаюсь как-то выпрыгнуть из окна и пролезаю в него, но я не успеваю вылезти полностью и падаю.
   Мое тело ломит, голова трещит от алкоголя, все суставы и кости ноют от моих прикосновений. Я на второй стороне дома; Крисс сделала все, чтобы меня отсюда никто не услышал. Вечеринка, по-моему, уже закончилась. Я даже не знаю, сколько времени просидела там. Да и мне на это абсолютно наплевать. Сейчас все что я хочу -- это теплая постель.
   Я стучусь в дверь, хотя знаю, что мне никто не ответит. Еще раз. Да, это глупо, я знаю. Но телефон у меня разрядился, а мне хотя бы нужно позвонить Фиби, чтобы отвезла домой. Если честно, я сейчас совсем не хочу и не могу думать об отце, о его мнении. Мне абсолютно на это все равно.
   -- Детка, -- голос Ника возвращает меня в реальность. -- Э... Что с тобой? Куда ты пропала? Я искал тебя, -- я чувствую, что еле стою на ногах. Я хватаюсь за дверь, и Ник, видя это, берет меня на руки. Я вдыхаю его запах, он, скорее всего, не пил, что очень удивляет меня.
   -- М-м-м, -- бормочу я. -- Ты очень вкусно пахнешь, -- он пускает небольшой смешок.
   -- Похоже, ты много выпила, -- ухмыляется он. -- Что с тобой случилось?
   -- Давай не сейчас, я потом тебе объясню. Что ты здесь делаешь? Я думала, что вечеринка уже закончилась.
   -- Ну, обычно я, Меган, Крисс и Энди остаемся здесь после вечеринки.
   -- Э-э-э... Ну тогда я поеду домой... Можешь заказать такси, а то у меня телефон сел?
   -- В таком состоянии я тебя никуда не отпущу, -- говорит он. -- Я сейчас отнесу тебя в одну из комнат, ладно? -- я киваю и мы следуем по коридору. Он вносит меня в какую-то довольно милую комнату и кладет в постель. -- В таком виде тебе лучше не ложиться, -- говорит он. -- Я принесу тебе какую-то из футболок Джеймса, -- он уходит из комнаты, а я осматриваюсь. Все в черно-белых тонах и очень много пространства. Кровать здесь огромная и очень удобная. И я почему-то уверенна, что это еще не самая большая комната в этом доме. За несколько минут приходит Ник, отдает мне футболку.
   -- Спасибо, -- благодарю я.
   -- Да не за что, детка, -- отвечает он. -- Сладких снов, -- говорит он и уходит.
   Я, наконец-то, через некоторое время, погрузилась в страну грез...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Часть 2.
 

Глава 6

  
Я просыпаюсь из-за жуткой головной боли. Все мышцы болят, тело ломит, и чувствую, что у меня похмелье. Наверно, я вчера неплохо напилась. Я прихожу в шок. Где я?! Этот вопрос застает меня врасплох. Я осматриваюсь и вижу комнату в черно-белых тонах, очень большую и незнакомую мне. Около меня стоит тумбочка, на ней таблетка и вода. Я, не думая, выпиваю ее. Боль помалу утихает. Все, что я помню из вчерашнего дня: вечеринка. Я что, не вернулась домой? Господи, да отец меня убьет!
   Я прокручиваю у себя в голове самые худшие сценарии, которые могут произойти, когда я вернусь домой. Что мне делать? Господи, помоги мне!
   Я поднимаюсь с кровати и получаю еще одну порцию боли. В комнате есть зеркало, поэтому я подхожу к нему и всматриваюсь в свое отражение. Волосы спутались, на теле видны несколько синяков и отеков, а футболка еле прикрывает мои ягодицы. Я замечаю около зеркала расческу и пробую привести волосы в порядок.
   Я, наконец-то, решаюсь спуститься вниз. Я совсем не хотела этого делать и ждала, когда кто-то придет ко мне и объяснит, какого черта здесь творится. Я расхаживаю по коридорам этого дома, они такие большие, даже непривычно находиться здесь. Я слышу какие-то звуки снизу и иду туда.
   Я слышу шорохи и смех из кухни. Я замечаю там Крисс, Ника, короче, всю элиту в сборе. Какого черта я здесь делаю?
   Я выхожу из своего убежища и встречаюсь с ними взглядами. Все удивлены и ошарашены, мне даже смешно. Так, Дженнифер, успокойся. Сейчас не время для смеха. Будь серьезной.
   -- Что она здесь делает? -- шипит Крисс, и ее взгляд падает на мою футболку. -- Какого черта? -- визжит она и неудовлетворенно смотрит на Джеймса.
   -- Ник, можно тебя на несколько слов, -- как можно серьезнее проговариваю я, и жду, пока он выйдет. Когда мы вместе выходим, я сразу же набрасываюсь на него:
   -- Что я здесь делаю? Почему на мне чья-то футболка и почему мы не в школе?! Черт, Ник, объясни мне...
   -- Так, во-первых, сегодня суббота. Во-вторых, ты напилась в хлам, и отправлять тебя домой было бы не вежливо с моей стороны, детка. В-третьих, футболка Джеймса, твоя одежда была полностью испорчена. Это всё? -- спрашивает он. Я смотрю в его глаза и пытаюсь вспомнить вчерашний день. Ничего не помню. Чертов алкоголь.
   -- Э-э-э.... А что я делала? -- у меня была надежда, что ничего такого страшного я уж точно не вытворила. Хотя, кто его знает...
   Отец.
   Черт. Он меня убьет.
   -- Ну, я увидел тебя уже после вечеринки. Ты была очень пьяной, -- это ещё неплохой ответ. Я думала, всё будет гораздо хуже.
   -- А-а-а... Ясно, спасибо. Я, пожалуй, пойду, -- я уже хотела идти и собирать вещи, но он схватил мою руку.
   -- Не уходи, -- сказал он. -- Позавтракай с нами.
   -- Ну уж нет, -- прошипела я и уставилась в сторону кухни. -- Завтракать? С Крисс и её парнем, да и вообще с этими ребятами... Ты что, смерти моей хочешь?
   -- Они довольно неплохие, если узнать их получше. Ну, я о некоторых, -- сказал он мне. Я не верила в это, но отказывать неудобно. -- Да и тем более, у меня твои вещи и я не отдам их, пока ты не поешь с нами, -- я сглотнула ком в горле. У меня нет выбора, черт. У меня никогда нету выбора.
   -- Хорошо, -- вдохнув, сказала я. -- Пошли.
   Ник еле заметно улыбнулся, а мне хотелось поскорее убежать отсюда. Я не понимала, как он вообще может дружить с такой, как Крисс. И я себе представить не могла, что могу появиться здесь, в доме Джеймса, да и ещё позавтракать с ними. Это было для меня чем-то непостижимым и нереальным. И я ничуть не хотела, чтобы это стало реальностью. Но вот, это произошло. Сейчас пойдут в ход расспросы и шутки Крисс в мою сторону, но я буду держаться. Ну.... Не знаю.... Постараюсь хотя бы... Возможно.
   Мы вошли на кухню, и ребята опять кинули на нас вопросительные взгляды. Я посмотрела на Ника, тот пожал плечами. Черт. Ну и что мне делать? Я не могу так просто врываться к ним на кухню и есть их еду. Что ж, нужно начать беседу.
   -- Э-э-э... Привет Джеймс, Энди, Крисс, Меган... -- Я почувствовала себя какой-то дурой. О Боже. Ну почему я не могу провалиться сквозь землю? Ребята с удивлением посмотрели на меня. Только не это.
   -- Успокойтесь, она со мной, -- услышала я голос Ника, эта фраза несколько раз покрутилась у меня в голове, прежде чем до меня дошел смысл. О черт. Это ещё хуже, чем я думала. Нужно умывать руки.
   -- Эм, ребята, я не хочу вас стеснять, поэтому я уйду. Где моя одежда? -- спросила я у Ника, и послышался смех Меган и Энди, но я постаралась не обращать на это внимания.
   -- На втором этаже. Первая комната слева, -- ответил он, слегка обиженно. Хотелось сказать: "Извини, я не могу выносить твоих дружков", но я воздержалась. Я быстрым шагом пошла к комнате, о которой мне сказал Ник. Я увидела вещи на кровати, поэтому быстро взяла их и прошагала в ванную. Они были отстиранные и приятно пахли. Он позаботился об этом. Я почувствовала себя защищенной и уязвимой, но это чувство быстро улетучилось. Я -- сильная.
   Я включила душ, на моем теле было много синяков и царапин, поэтому мой интерес взял вверх надо мной. Что же я вчера делала? Мне не суждено это узнать. Ух. Капли энергично скатывались по моему телу, мне было приятно, я бы могла несколько часов простоять в душе. Но, увы, надо идти, я уже итак здесь довольно долго.
   Я быстро надела одежду и ещё больше захотела уйти. Я опустилась вниз и услышала разговор на повышенных тонах. Я подошла поближе и прислонилась к двери кухни, желая узнать, о чем разговор. Я услышала приглушенные голоса.
   -- Почему ты выгораживаешь эту девчонку? -- завыла Крисс. -- Ты что, спятил, Ник? Почему ты вдруг так стал хорошо к ней относиться? Ты же знаешь, что она меня бесит!
   -- Перестань, Крисс. Мне всё равно на твое мнение, и не сверли мне мозги. Пожалуйста, -- пробормотал Ник.
   -- Да ты... Да ты... Ты же её не знаешь!
   -- Знаешь, она исчезла сразу после разговора с тобой... -- дальше я не слушала, на меня навалилась лавина, лавина из воспоминаний. Я вспомнила всё. Всё до конца. Я ненавижу её. Я ненавижу её сильнее, чем когда-либо. Я хлопнула дверью и вошла в комнату, обвела её взглядом, а затем раздраженно посмотрела на Крисс.
   -- Знаешь, что? Ты самая жалкая из тех людей, которых я знаю. Я не имею понятия, что я тебе сделала и почему ты ко мне так относишься. Но знаешь, мне все равно. Мне все равно на тебя и всё равно на твое мнение. Знаешь, что ты сделала вчера? Ты ещё раз доказала, какая ты мерзкая и отвратительная. Когда я смотрю на тебя, то чувствую, что к моему горлу подступает тошнота, -- начала я. -- Это ты меня не знаешь. Ты не знаешь, что мне пришлось терпеть все эти годы. Черт побери, ты ничего не знаешь! Ты не всемогущая, Крисс, и далеко не идеал. Ты полная стерва. Я тебя ненавижу, ненавижу, ненавижу, слышишь?! -- я вздохнула и посмотрела на ребят. Они ошарашено смотрели на меня, и я им улыбнулась. Это ещё больше повергло их в шок. -- Спасибо Ник, спасибо Джеймс. Пока, -- я помахала рукой и удалилась.
   Я начала бежать, бежать, смахивая слезы с лица.
   А потом я поняла.
   Я поняла, наконец-то.
   Я сделала то, что должна была сделать.
   Я сделала всё правильно.
   Я сказала всё то, что так долго было внутри меня.
   И это круто.
   Чертовски круто.
  
   ***
   Я стою перед порогом своего дома. "Я не трусиха", -- говорю я себе, но убеждаюсь в обратном. Я боюсь всего и всегда. А особенно сейчас.
   Я медленно и осторожно открываю дверь, надеясь, что меня никто не увидит, и я спокойно пройду в комнату. Я на корточках. Ф-ух, в гостиной никого нет. Ещё несколько...
   -- Дженнифер Грин! -- раздался голос отца. Сейчас меня будут убивать. Меня всегда бесит, когда кто-то называет меня полным именем, а они частенько меня так называют, когда злятся. А как только я прошу, чтобы они меня так не называли, то идут такого типа вопросы: "Тебе что, не нравится твое имя?". Для меня это слишком официально. Тем более с фамилией.
   -- Пап... -- Вздохнула я, сглотнула ком в горле и обернулась. Он явно пришел с кухни, черт. У него от ярости раздулись ноздри, и я даже боялась представить, что будет дальше.
   -- Сядь, -- уже более спокойным тоном сказал он, но я по-прежнему дрожала. Мне было страшно. Я села на наш диван, который стоял в гостиной. -- Дженнифер, где ты была? Я требую объяснений, -- прошипел отец. Моя голова взрывалась от мыслей. Как бы мне соврать?
   -- Э-э-эм... Я к подруге пошла, -- ложь хуже некуда. Но надежда в то, что он поверит есть.
   -- К какой подруге? Дженни, объясни мне. Я тебе вроде понятным языком говорил, что ты под домашним арестом и тебе нельзя никуда идти. Я сейчас ты сбегаешь из дома. Для тебя это нормально? -- спросил он.
   -- Извини, пожалуйста. Я не буду больше. Извини, -- одними губами просила я, шепот срывался с моих уст. Мне сейчас хотелось закричать, закричать на всю планету. Я не хочу так. Я хочу ходить туда, куда мне захочется, а не туда, где хочет меня видеть отец. А сейчас я прошу прощение за то, что в кои-то веки пошла на вечеринку.
   -- Я тебя прощаю. Но ещё один прокол, и ты два года будешь сидеть дома, ни с кем не общаясь, -- грозно сказал он. Теперь я уверенна -- мой папа тиран. Я всего лишь хотела развлечься, а он это воспринимает так, будто я неделю домой не приходила. Как будто он в молодости не ходил на вечеринки.
   -- Хорошо, пап. Я пойду, -- предупредила я и вышла из комнаты.
   Фиби не было дома, обычно она никуда не ходит в субботу, но это не важно. Главное то, что я в одиночестве. Я одна.
   Я.
   Должна.
   Быть.
   Одна.
   Мне не место среди людей.
   Тишина.
   Покой.
   Одиночество.
   Это то, чего я хотела? Да. Это оно.
   Я падаю в пропасть. Я хватаю руками землю. Я пытаюсь остаться, я пытаюсь не упасть. У меня ничего не получается. Люди не хотят, чтобы я осталась, они топчут мне руки ногами, они хотят, чтобы я упала. И я падаю.
   Падаю в пропасть.
   Я падаю далеко отсюда. Я хочу упасть далеко. Я не хочу быть здесь. Они не хотят, чтобы я была здесь.
   И я ухожу. Ухожу из этого мира. Я бегу отсюда. Я лечу отсюда. Я падаю отсюда. Я делаю всё, чтобы уйти.
   Люди давят меня, люди уходят от меня, люди предают меня. Люди делают всё, чтобы я сгнила, чтобы я умерла, чтобы я осталась брошенной. И у них получилось.
   Я умираю. Я гнию в своей же могиле.
  
   Я уже не знаю, какое время. Я битый час думаю о своем существовании. Я думаю, о существовании без любви, без друзей, без всех радостей жизни. Я думаю просто о жизни. Никудышной жизни.
   Внезапно зазвонил мой телефон. Я подняла его с пола и увидела неизвестный номер. Обычно я не беру неизвестные номера, но, что мне терять? И так нечего делать.
   -- Алло, -- говорю я охрипшим голосом. Странно.
   -- Привет, это Ник. Дженн, извини меня. Крисс очень бестактна, и я думаю, ты это знаешь. Просто мне стыдно за то происшествие, которое произ...
   -- Стоп, стоп, стоп. Остановись. Во-первых, маньяк, откуда ты знаешь мой номер? -- в недоумении произнесла я.
   -- Ну, ты уснула и я позвонил к себе с твоего...
   -- Ты что, офигел? Ты вообще понимаешь, что сказал? Ты воспользовался моим телефоном, пока я спала? Ты точно маньяк, -- проговорила я и ещё не отошла от услышанного. Зачем ему нужен мой номер? Таким, как он, не нужны номера таких, как я. Мне не хочется говорить с ним, мне не хочется прощать его. Я просто хочу умереть.
   -- Извини. Я просто... -- я опять перебила его:
   -- Остановись, я тебе сказала! -- прокричала я. -- Мне не нужны твои извинения. Мне вообще ничего от тебя не нужно. Я просто хочу побыть одна, ясно? И не надо оправдываться, я всё понимаю. И не надо говорить, что это всё случайность. Я думаю, что Крисс не первый раз обсуждала меня с вами.
   -- Ты права, не первый, -- его голос стал серьезнее.
   -- И что? Она тебе рассказывала, какая я идиотка? Какая я чокнутая? Да, наверно. Поэтому не вижу смысла и пользы тебе общаться со мной. Ещё моего сумасшествия наберешься, и тогда твои дружки кинут тебя. И не надо жалеть меня. Последнее, что мне хотелось слышать от тебя -- так это твое сожаления. Я не виновата, что родилась. Я не виновата, что не могу быть вами и не могу оправдать твоих ожиданий и ожиданий Крисс. И мне не наплевать на то, что кто-то меня обижает или унижает. Мне действительно жаль её, потому что я не могу сидеть и помалкивать, в то время, когда она издевается надо мной. И мне жаль тебя, из-за того, что связался со мной... -- мой голос стал дрожать, я чувствовала, что сейчас взорвусь. Эмоции бурлили во мне, они вырывались наружу. Я не хотела быть внутри, я хотела быть снаружи. Рассказать всё, что меня мучило всё это время, я хотела освободить себя, я хотела быть свободной. Открыться кому-то -- это значит навечно унести свои тайны. Унести те тайны, которые ты так усердно оберегал, чтобы никто не узнал их. Я хотела. Я хотела это сделать.
   Но.
   Я.
   Не.
   Могу.
   Не могу. Не могу, не могу, не могу. Мои тайны -- это то, благодаря чему я сейчас жива. Они у меня глубоко в верхней части живота, в моем сердце. А я не хочу, чтобы кто-то воровал мое сердце.
   По крайней мере, сейчас.
   -- Я не слушаю слухи о тебе. Я не слушаю то, что говорит Крисс. Я хочу слышать только тебя, здесь и сейчас. И мне всё равно, кто что говорит. Я хочу слышать только тебя.
   -- Не говори это, пожалуйста... -- слезы полезли наружу, он не должен говорить это, не должен. Я не смогу это вытерпеть. Я не хочу это терпеть. Я хочу отключить телефон, я хочу сделать что-то, чтобы не слышать это. Но нет. Я должна.
   Я должна услышать то, что он хочет сказать.
   -- Пожалуйста, нет, -- умолял он. -- Я хочу сказать.
   -- Мне не надо, чтобы ты что-то говорил! -- закричала я. -- Я и так всё прекрасно знаю! Не надо мне говорить о том, что тебе не всё равно на меня. Да ты даже мое имя не знал. Ты меня не знаешь. Ты мне никто, и я тебе -- никто. Мы никто для друг друга. Никто, -- я повторяла это слово, словно молитву, словно единственное, что у меня осталось. Я хотела закричать. Но всё, что я могла это заплакать и ещё раз сказать: "Никто".
   -- Нет. Ты не права. Ты тоже меня не знаешь. Ты не знаешь, что я знал твое имя. Ты не знаешь, как я каждый раз наблюдал за тобой на переменах, я видел, как ты смеешься, и я слышал, как ты плакала в туалете. Ты не знаешь, что я следил за тобой, пока ты бежала домой, и когда стояла и смотрела в небо. Ты не знаешь, как мне было, когда я увидел тебя лежащую в коридоре школы, и как я запаниковал, не зная, что делать. Как я взял тебя на руки и полетел в медпункт. Ты не знаешь, -- повторил он. Это он только что сказал? Он?
   Он разбил мое сердце.
   На тысячу мелких кусочков.
   Его не починить.
   Я сломана.
   -- Я не знаю, -- вторила я. Мои слова были похожи на какой-то звук, а не на фразу. Но я не могла говорить. Я не знала, что говорить. И поэтому я отключилась.
   Я ушла.
   Я решила уйти.
   Я отключилась.
   Я не знаю, что такое быть нужным. Я не знаю, что такое любить.
   Но я чувствую то же, что и он. Я хочу быть нужной. Я хочу улыбаться ему. Я хочу, хочу, хочу.
   Но не могу.
   Я хочу стать штормом. Быстрым, внезапным и разрушительным.
   Я хочу сметать всё на своем пути.
   Но не могу.
   Я хочу стать смертью.
   Я хочу убивать, я хочу рушить отношение.
   Но не могу.
   Я хочу полюбить.
   Я хочу быть любимой.
   НО Я НЕ МОГУ.
   Всё, что я могу -- быть собой. Быть одинокой. Жить вместе с этой болью. Не надо надеяться на то, что никогда не случится. Не надо жить с надеждой, что когда-то будет лучше.
   Ничего уже не будет. Нет, нет, нет.
  
   Я вдохнула и дотронулась до своего лба, чтобы не потерять равновесия. Попробовала встать, но все мои попытки были тщетны. Я неудачница.
   Чувства нахлынули на меня, я швырнула какую-то коробку в стену. Я начали громить всё подряд, не оставляя ничего. Я хотела чувствовать боль.
   Я хотела узнать её вкус.
   И я узнала.
   Я неопытна. Я признаю каждый свой недостаток. Мне никогда не добраться до вершины. Это сжигает меня, как болезнь. Это сжигает меня изнутри. Сжигает дотла. Целиком и полностью.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 6.

  
   Апатия и безысходность поглотили меня целиком и полностью. Всё, что я могу -- это свернуться калачиком и дышать. Томно вдыхать воздух, томно думать, томно умирать.
   На большее я не способна.
   Я взяла свой блокнот и пробовала что-то написать, стих, или же нарисовать что-то. Ничего. Я ничего не могу сделать. Руки словно не слушаются меня, против меня, не хотят работать в системе, хотят выйти из моего тела.
   Я дрожу. Покрываюсь мурашками. Моя грудь вздымается и опускается. Я слышу биение собственного сердца. Я не верю в то, что он мне сказал.
   Я не нужна ему. Я не нужна никому.
   Он просто хочет поиграть с моими чувствами. Конечно, это явно очень интересно. Никто до сих пор не видел, чтобы я встречалась с кем-то, и он просто хочет полностью опозорить меня. Это не всерьез. Всего лишь игра, в которой я, видимо, не главный персонаж.
   Я рухнула на кровать. Но спать не хотелось.
   Жалкое существование. Может, он говорит правду. Но это не важно. В конце концов, он меня бросит. И всё, что у меня останется -- это разбитое сердце. Я не хочу этого, я всего лишь хочу понравиться кому-то такой, какая я есть. Чтобы этот человек знал, кто я, что я собой представляю, чтобы он знал обо мне всю правду. И чтобы он полюбил меня.
   Да, я знаю, это нереально. Я не знаю, что такое отношение, не знаю, что такое любовь.
   Всю жизнь, я мечтала написать книгу. О любви, которой у меня не было. Я читала очень много романов в детстве, там рассказывалось о притяжении между людьми, об этом неземном чувстве. О том, что они могли оставить всё, работу, семью, даже изменить самому себе, ради любимого человека. И я много мечтала. Мечтала влюбиться. Так, чтобы когда я буду видеть в человеке самое плохое, я буду считать это преимуществом, а не недостатком. Любовь ослепляет. Когда ты любишь человека, ты не замечаешь ничего вокруг, ты просто рад, что он с тобой. Даже если он, вдруг, полюбит другого, тебе будет хорошо только от того, что ты знаешь - он счастлив. А если этот человек не будет счастлив с тобой, то ты тоже будешь несчастным.
   Я никогда не испытывала этих ощущений. Разве что в детстве, но это было без обязательств, без клятв, без ничего. Тогда мы были беззаботными, и не чувствовали ответственности за свои слова и поступки. Тогда всё было легко и просто. А сейчас всё изменилось.
   Сейчас мы не знаем, как доверять друг другу. Как сделать так, чтобы исцелить. мир от боли, бед и несчастий. А всё потому, что мы слишком эгоистичны и действуем только ради себя, не думая ни о ком другом. В современном мире уже давно забыли о самых хороших и приятных чувствах.
   Я не говорю, что сейчас всё так ужасно, нет, ни в коем случае. Раньше тоже было не хуже. Но чем дальше мы идем, тем дальше разрушаем. Разрушаем самих себя. Мы уничтожаем друг друга, ломаем друг друга, только ради собственной выгоды. Но нет в этом ничего. Мы этим только показываем, насколько мы стали ужасными и страшными личностями.
   У каждого в жизни есть такой период, когда его бросают друзья, или же есть какие-либо трудности. Тогда мы думаем, что хуже быть не может, но рано или поздно этот период заканчивается.
   А я чувствую, что у меня этот период не закончится вплоть до самой смерти. И думаю, я права.
   Завтра будет всё, как всегда. Ничего не изменится. Я буду лежать на кровати и читать какую-то книгу. Почему ничего не изменится? Возможно, я не хочу этого. Может быть. Может быть, я понимаю, что все мои попытки как-то изменить жизнь были ложными и ничего так и не получилось.
   Я медленно проваливаюсь в сон.
   Это единственное, что я могу сделать.
  
   -- Эй, видишь! -- из моих мыслей меня выводит Адам и тычет пальцем небо. Сейчас девять часов, мы вышли погулять. Он затащил меня куда-то, и только сейчас я всматриваюсь, где мы. Вокруг большое поле, где нет ни одной живой души. Я смотрю вверх и вижу черное, усыпанное звездами, безграничное небо. Я ещё никогда не видела такой красоты. Внутри меня всё переворачивается, я смотрю на парня. Он светится от радости, и мы встречаемся взглядами. Адам берет меня за руку, и мы идем вперед. -- Тебе нравится? -- спрашивает он.
   -- Да, очень, -- говорю я, не отрывая взгляда от ночного неба. Как красиво. Словно рассыпались миллионы осколков, словно они не хотят быть вместе, а хотят быть по одельности, а хотят быть самостоятельными.
   Он проводит меня, и мы ложимся в поле. Он смотрит на меня, а я улыбаюсь. Такие красивые, насыщенные зеленые глаза. Их нельзя сравнить ни с чем. Слишком красивые для сравнений. Я, наконец-то, отворачиваюсь и продолжаю наблюдать за звездами. Сейчас я верю, что этот мир только наш, и ничей больше. Мы единственные. Мы никогда не будем пойманы, мы можем делать всё, что хотим. Это наша планета. И мы здесь главные.
   -- Ты чувствуешь это? -- спрашивает Адам, я опять встречаюсь с ним взглядами. Он улыбается. Ух, эта улыбка. Она спасет мир, она спасет меня, она спасет этот вечер.
   Она спасет время.
   Нет, времени нет.
   Оно остановилось.
   -- Что, Адам? -- откликаюсь я. Его бездонные глаза завораживают, наши пальцы переплетаются.
   -- Этот мир полностью наш, -- говорит он, словно читает мои мысли,-- и ничей больше, -- договаривает он, моя улыбка становится шире.
   -- Да, -- отвечаю я, по мне скатывается волна. Волна вдохновения, волна любви. Пламя. Во мне бушует пламя. Я чувствую стук своего сердце, мне кажется, что оно сейчас остановится. Так не должно быть. Оно не должно выпрыгивать.
   Это он на меня так действует.
   Адам.
   -- Знаешь, о чем я всегда мечтала? -- спрашиваю я, он поворачивается ко мне, но не открывает глаза. Он чувствует это. Он наслаждается этим. Свобода.
   -- О чем? -- уточняет он. Я ему ещё не рассказывала, но друг друга мы знаем очень хорошо.
   -- Я всегда хотела написать книгу, -- говорю я, дыхание останавливается, я чувствую, чувствую это. -- О любви.
   -- Любви? -- переспрашивает он, так, как будто он не знает, что это такое. Я смеюсь и закрываю глаза от смущения, заливаясь краской.
   -- Знаю, глупо, -- сквозь смех выдавливаю я. Но он не смеется. Его лицо серьезное, но уголки губ приподняты.
   -- Совсем не глупо, -- отрицает он. -- А почему о любви? -- я прикусываю губу, чтобы остановить смех. Затем я смотрю на него. Ему совершенно не смешно, но интерес виден в его глазах. Красивых глазах.
   -- Потому что много прочитала, -- отвечаю я. -- И много романтики. Я всегда мечтала влюбиться, так, как в книгах. По-настоящему. Но, думаю, этого не будет. А вот придумать историю о любви легче, -- на духу выдаю я и жадно вдыхаю воздух. Это мой секрет. А теперь это -- совместный секрет. Наш секрет.
   -- А там будет счастливый конец? -- интересуется он.
   -- Не думаю.
   -- Почему? -- глаза у него округлились. Красивые глаза.
   -- Потому что в реальной жизни не бывает счастливых концов.
   -- Уверена?
   -- Ну, да, -- с недоумием говорю я.
   -- Я думаю иначе, -- выдает он, я распахиваю глаза.
   -- Правда? -- переспрашиваю я.
   -- Да. Мне кажется, что конец -- всегда счастливый. Когда ты умираешь, например, ты, наверно, начинаешь вспоминать только хорошие моменты, и тебе становится хорошо. Вот он -- хороший конец, -- я опять начинаю смеяться.
   -- По-твоему, смерть -- хороший конец? -- он подхватывает мой смех, и когда я его слышу, всё переворачивается. Такой мелодичный и мужественный, хотя нам только по двенадцать лет. Но все равно, он безумно красивый. Даже идеальный.
   -- Знаешь, бывают такие моменты, когда смерть -- это единственный выход из ситуации, -- умно отвечает он.
   -- Не думаю, что такое случится со мной, -- говорю я. -- Вместе с тобой мне ничего не страшно.
   Он смотрит мне прямо в глаза и от этого взгляда по моей коже пробегают мурашки.
   Это наш мир.
   Наша Вселенная.
   Это наш момент.
   Время остановилось.
   И только мы одни, здесь и сейчас.
  
   Я просыпаюсь и ещё до сих пор чувствую этот сон. Мне давно не снились подобные сны, разве что, когда он только уехал. Я пыталась справиться с этим, но ничего не получилось.
   Я до сих пор помню его прикосновения, которые прожигали мою кожу. Ничего уже не вернуть. Он явно изменился, я изменилась. Он меня не помнит, но я его помню до каждой мелочи. Я помню, как быстро проглатывала завтрак, только чтобы побыстрее выйти на улицу и уйти с ним к реке.
   Я всё помню.
   И эти воспоминания медленно убивают меня.
   Ничего не вернешь, но я все помню. До каждой мелочи. Я помню каждую секунду проведенную вместе. Это глупо звучит. Это было четыре года назад, я изменила свои приоритеты в жизни, да и он тоже. Он, наверно, на другом конце США и его совсем не заботят мои проблемы. Но он останется в моем сердце навсегда.
   Я поднимаюсь с кровати, сегодня воскресение, ничего особенного. Поем, поищу какую-то книгу, доделаю уроки.
   Всё как всегда.
   Я иду на кухню в поисках еды. Переворачиваю весь холодильник, а в итоге -- решаю сделать чай. Очень умно. Я всегда прихожу на кухню тогда, когда ничего нет.
   Я беру пирожное и иду в гостиную. Когда я вышла из комнаты, то сестра спала на кровати, так что сейчас будет расспрос. Я ничуть не жалею о вечеринке, хотя я практически не насладилась ею. Но должна же я была пойти? Всё-таки это новые ощущения, которых мне не хватало долгое время. Я сижу напротив стены и смотрю в неё. Сейчас я похожа на сумасшедшую. Я рассматриваю каждую трещинку, каждый изгиб. Я часто так делаю, когда мне нечем заняться. Просто осматриваю здание. Раньше я даже любила ходить по разным заброшенным местам, только из-за того, что мне нечего рассматривать. Я понимаю, это очень тупо, но я вообще нелогичный человек. Я могу плакать по всяким пустякам.
   В гостиную входит сестра, тоже с чаем. Я осматриваю её. Она безумно красивая. Волосы струятся на её плечах, одета она в свою привычную пижаму - шорты и растянутая майка. Образ так себе, но ей всё равно это очень идет.
   -- Ну, что, как погуляла? -- спрашивает она. -- Я хочу подробности. Почему ты не пришла домой? Я уже раздумывала, как бы соврать, если ты придешь ночью, а тебя всё нет и нет. Так что мне нужно знать всё, -- она любопытными глазками смотрит на меня, а я даже не знаю что отвечать. Правду? Нет. Она сейчас скажет перезвонить Нику, и сказать ему, что я тоже его люблю. Может быть, это и так, но зачем мне ему звонить? Я не хочу угробить его жизнь. Он может найти себе кого-нибудь в сто раз лучше, каждая хочет быть с ним.
   А я исключение.
   Я не хочу быть с ним по одной простой причине: я не подхожу ему. Просто не подхожу.
   -- Ничего интересного. Я ни в кого не влюбилась. И ничего не делала. Просто напилась, и вызвать такси не смогла. Мне разрешили остаться, -- вру я. Сестра с подозрением смотрит на меня, не верить, наверно. Но мне сейчас всё равно. Я не собираюсь говорить правду. Ни в коем случае.
   -- Э-э-э... -- запинается она. - Ну, допустим, я тебе поверила. А как же Ник? -- я сглатываю ком в горле.
   -- Я ему не нужна, -- по слогам произношу я, не веря самой себе. Нет, я верю. Я ему не нужна. Совершенно не нужна.
   -- Понятно... -- она не знает, что отвечать на мою реплику, поэтому я, не думая, меняю тему, пока она не опомнилась и начала расспрашивать снова.
   -- Как вчера погуляла? -- спрашиваю я.
   -- С друзьями в кафе посидели. Сегодня тоже хотим пойти.
   -- Ты уже кого-нибудь себе нашла? -- с усмешкой говорю я. Моя сестра раскрепощенная, я уверенна, что именно с такими девушками хотят встречаться парни.
   -- Пока что нет, но есть кое-кто на примете, -- мы обе заливаемся хохотом. Мы часто говорим с ней на такие темы, но её жизнь в сто раз интереснее моей. Я так думаю.
   Я делаю последний глоток чая и отношу стакан на кухню. Затем возвращаюсь в комнату. Я сажусь за уроки. Когда, наконец-то, уроки были практически сделаны, я решаюсь отдохнуть. Вдруг слышу голос отца, и мы с сестрой быстро идем в гостиную.
   Я вижу маму и папу, они что-то обсуждают и при виде нас замолкают. Лица у них уже не такие радостные, какие были, когда мы только вошли.
   -- Дженни и Фиби, мы с мамой, наверно, уедем в Германию, -- произносит папа. Мне не верится, я не могу поверить в то, что он говорит. -- Через несколько дней, на всё лето, -- он умолкает и я с злым лицом смотрю на них. Мой выпускной... Они что, всё пропустят? Мои экзамены?
   -- Я же оканчиваю школу! -- ору я. -- Вы не можете уехать! Вы же знаете, как это для меня важно, -- мама встает сзади меня, её крепкие руки обнимают меня.
   Я совершенно не чувствую спокойствия. С каждым днем всё хуже и хуже, хуже и хуже. Они специально это делают? Есть люди, которые отвечают за всё то, что с нами творится? Если есть, то я бы набила этим людям морду.
   Сколько раз я убеждалась: нет ничего хуже.
   Но каждый раз я ошибалась.
   В моей жизни всё всегда меняется. И не в лучшую сторону. Я уверенна, что есть миллионы людей, у которых всё гораздо хуже. У которых нет родителей, семьи, дома.
   Но я живу здесь и сейчас. И мне кажется, что моя жизнь - это просто отброс общества. Может быть, где-то там, на небе, Господь определил судьбу каждого из нас, и я у него явно не в любимчиках. Всегда всё идет против меня, против моих планов, против меня самой. Единственные люди, которые хоть иногда, но понимали меня -- бросили. Теперь у меня есть только Фиби, но видимся мы и нормально говорим максимум - один раз в неделю. Я понимаю, мои родители не идеальные, но знаете, они всегда были для меня чем-то особенным, лучиком солнца. А сейчас и это ушло от меня. Собрались куча туч, и сейчас всё зальется дождем,а лучиков всё нет и нет. Они не хотят здесь быть.
   Да, я согласна, у нас не лучшее денежное положение. Но мне не нужно большего, мне главное, чтобы они были здесь, со мной. Но их не будет.
   В мире есть справедливость? Нет. Почему некоторые, совершенно ничего не делая, получают то, на что другим нужно работать и работать.
   -- Знаю, детка, знаю, -- успокаивает мама. -- Ты же понимаешь...
   -- Нет, мама, ничего не понимаю! -- я отталкиваю её. -- Почему вы бросаете нас? Почему вы бросаете меня? -- слёзы стекают по моих щекам, но я не обращаю на это внимание.
   -- У нас сейчас трудно с деньгами. Извини, Дженни, мы хотели пойти на твой выпускной, но нам предлагают работу в Германии за неплохие деньги, и если мы не согласимся на неё, то нас и с работы этой выгонят, -- объясняет отец. -- Нам очень жаль.
   -- Ничего вам не жаль! -- не прекращаю кричать вам. -- Фиби, почему ты ничего не говоришь?
   -- Дженн, я думаю... Родители правы. Нам нужны деньги, -- говорит сестра, я не верю собственным ушам. Она заступается за них?
   -- Не уезжайте, пожалуйста, -- я падаю на колени и умоляю родителей остаться. Я не хочу, чтобы они уезжали.
   -- Мы должны, Дженни. Вы уже не маленькие, справитесь без нас. Мы должны, -- говорит мама. Я не хочу в это верить.
   Я отказываюсь в это верить.
   Я бегу в свою комнату, я бегу и вытираю слёзы. Мне больно. Слишком больно. Это не может быть реальностью. Это всё сон, жуткий сон.
   Единственное, что я сейчас хочу, это уйти, испариться, исчезнуть. Уйти в свой мир.
   В мой с Адамом мир. Где никто нас не потревожит, где существуем только мы. Из которого никто из нас уйти не может. Я чувствую это.
   В своем сердце.
   Адам здесь. Он дышит. Он до сих пор здесь.
   Внутри меня.
   Его красивые, идеальные, зеленые глаза, которые видят меня насквозь, которые полностью и целиком захватывают меня, которые испепеляют меня.
   И Ник - тот, кто уверен, что я ему нужна. Может, он обманывает сам себя. А может, он говорит правду. Я чувствую какую-то связь между нами.
   Мечтать о Адаме -- глупо. Он далеко от меня, мы не встретимся больше, а если и встретимся -- я изменилась, он изменился. Мы не можем быть вместе.
   С Ником мы тоже -- небо и земля. Мы слишком разные и никогда не сможем быть парой. Разве что что-то изменится. Но я не думаю.
   Я рыдаю. Слезы льются ливнем из моих глаз. Мне больно. Я не чувствую себя живой.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 7

  
   Я несколько часов лежала на кровати. Мне несколько раз звонили, и, кажется, только что пришло сообщение. Я долго не могла ни на что ответить. Мне требовались тишина и покой. Одиночество. Я не могла ни с кем говорить, я просто должна была побыть наедине со своими мыслями.
   В конце концов, я приняла решение, что в том, что делают родители, нет ничего плохого. Они просто хотят заработать деньги. Сейчас у нас очень плохая денежная ситуация, и этот выбор был не спонтанным, а нужным. Конечно, да, оставлять меня, да ещё и в такое время неправильно. Но я уже давно выросла и могу быть самостоятельной. Мне нужно время.
   Я ещё долго бы могла сидеть на кровати, но кто-то всё слал и слал SMS-ки. Я взяла телефон и увидела десять пропущенных от Ника и три SMS. Я открыла их.
   "Встретимся сегодня?"
   "Мне позвонили, сказали, что нам дали эпоху романтизма".
   "Эй, Дженн, нам нужно кое-что обсудить".
   "Ответь".
   "Делай что хочешь, но мы должны встретиться. Сегодня около школы, в три".
   Я дрожащими руками начала набирать ответ. Да. Мы встретимся. В любом случае, мне нужна разрядка. Нужно хотя бы на пару часов забыть, что со мной произошло. Я выкинула телефон из рук, и начала собираться. Потом посмотрела на часы. Два часа. Отлично, остался час.
   На мне был одет плащ, так как почему-то с утра шел дождь, и на дворе было сыро и холодно. Я отпросилась у отца, сказала, что мне нужно побыть одной и подумать, и он меня отпустил. В принципе, врать было незачем, я бы могла сказать, что иду делать проект, но это было бы подозрительно, всё-таки я не на шутку расстроилась, и я бы ни за что в таком состоянии не работала над эссе. Звучало бы не правдоподобно. Мне трудно представить, что я скажу Нику, и что он скажет мне. Я чувствую, что после его откровений мы теперь никогда не будем общаться по-прежнему. И это было самое худшее.
   Он мой единственный друг. Это звучит глупо, мы с ним совершенно разные, да и тем более, знакомы всего-то ничего. Я уже плачу из-за него в сотый раз, и мы пережили потрясение несколько раз. Мне трудно сказать, кто он мне, просто друг, или что-то больше. Когда я смотрю в его глаза, мне хочется верить, верить так, будто меня никогда не предавали, будто я не знаю, что такое ложь. Но это всё глупо. Меня предавали. Меня позорили. Но ему на это всё равно, мне же - нет. Я не понимаю, как он так может? Он -- небо, я -- земля. Он -- человек, я -- никто. Зачем я ему? Это не похоже на любовь. На дружбу тоже это не похоже. На что же тогда? Обман? Предательство? Возможно. Я сейчас ни в чем не уверенна.
   Я иду и осматриваюсь вокруг. Никто не обращает на меня внимание. Я сейчас стою на шоссе, совсем одна. Я не выгляжу слишком брутальной или сильной. Но я и не маленькая, миниатюрная. Рост у меня средний, волосы каштановые, лицо бледное. Моя внешность не является чем-то особенным, мама всегда говорила, что я по-своему красива, но не более. Я действительно неплохо выгляжу. У меня никогда не было проблем с внешностью, как было у многих. Может быть это из-за того, что я мало с кем общалась, и никто не указывал мне на мои недостатки. Я даже рада, что это так. Я бы не хотела сидеть дома из-за каких-то проблем переходного возраста. Меня не очень-то беспокоило, что обо мне думают люди, но я всё равно старалась одеваться более-менее нормально. Я никогда не носила очень дорогие вещи, да и вообще, я всегда одевала что-то недорогое. Но выглядело всё это вполне прилично. Я говорю всё всегда так, как оно и есть. Я никогда не приукрашиваю. И я действительно выгляжу нормально в своей недорогой одежде. Мои родители всегда были вместе со мной, иногда они делали не то, чего бы мне хотелось, многое запрещали, но я их люблю. Мне трудно сказать из-за чего. Они всегда были со мной, вот и всё.
   Ещё двести метров и я буду в школе. Я не любила появляться там во время выходных. Я вообще не любила там появляться, но увы, должна.
   "Должна".
   Это слово, наверно, нервирует меня больше всех других. Разве это не мы должны решать, что нам делать? Почему всегда все вешают на нас какие-то обязанности, под предлогом: "Ты должен это сделать". А если я не хочу? Почему я не могу отказаться от этого, если я просто-напросто не хочу это делать. Я ничего и никому не должна. Я просто хочу быть собой, и делать то, что хочу я и только я, а не кто-либо другой.
   Возможно, я когда-то сделаю это.
   Но, скорее всего, нет.
   Нужно смотреть на вещи трезво. Мне никогда ничего не разрешали. За последние несколько дней в моей жизни произошло больше событий, чем за последний год. Я первый раз сходила на вечеринку, когда мои одноклассники, наверно, ходят на них каждый день. Если честно, я бы не хотела появляться там снова, потому что этот опыт -- худший из всех.
   И вот, я уже у школы. Иду ко входу, в надежде увидеть Ника там.
   Нет.
   Нет никакой надежды.
   Больше всего я надеюсь, что он наконец-то понял, что я сумасшедшая, или кто-то ещё, и что со мной нельзя связываться, или что-то ещё, что-то такое, чтобы он больше никогда не смог со мной разговаривать. Да, я невыносимая, но я не хочу, чтобы он был со мной. Я не достойна этого. Я не хочу причинить ему боль. Я сломана.
   Пришел. Стоит у ворот.
   Ник такой красивый. Он замечает меня и начинает улыбаться. На нем сейчас джинсы и кожаная куртка. Такой простой, и такой... У него замечательное лицо, замечательная улыбка, замечательное тело... Теперь у меня небольшой вопрос: зачем ему я? Он издевается? Да любая девушка согласна встречаться с таким красавчиком, а он, почему-то, хочет говорить со мной. Говорит приятные вещи.
   Я подхожу к нему и здороваюсь.
   -- Привет, -- радостным тоном говорю я, но моя радость угасает, как только я вспоминаю наш разговор. "Нет. Ты не права. Ты тоже меня не знаешь. Ты не знаешь, что я знал твое имя. Ты не знаешь, как я каждый раз наблюдал за тобой на переменах, я видел, как ты смеешься, и я слышал, как ты плакала в туалете. Ты не знаешь, что я следил за тобой, пока ты бежала домой, и когда стояла и смотрела в небо. Ты не знаешь, как мне было, когда я увидел тебя лежащую в коридоре школы, и как я запаниковал, не зная, что делать". Я вспоминаю каждое слово, сказанное им. Он, кажется, уже не улыбается.
   Это жалость? Нет. А что это? Почему он так смотрит?
   -- Привет, Дженн, -- сказал он. -- Извини, за тот разговор. Но я должен был сказать это, -- я мысленно умоляю его: "Не оправдывайся. Ты ни в чем не виноват". Я прерываю его:
   -- Давай уйдем отсюда. Мне не нравится быть здесь в выходной день. Давай пойдем в библиотеку, что ли, поработаем над эссе, -- предложила я. Он кивнул, и взял меня за руку.
   Он действительно только что взял меня за руку?!
   Да быть этого не может!
   Ток прошелся по моему телу, заряд, я не могу отвести глаз. Он переплел наши пальцы.
   О Господи!
   Мне кажется, что я уже не с ним, а где-то в параллельной Вселенной. Я сейчас тысячу раз умерла и родилась.
   Он ещё крепче сжал мою руку.
   Не думайте, что я там какая-то чокнутая, "переживать так из-за одного касания! Быть не может!" -- подумаете вы. Но для меня это больше, чем касание. Это вторжение в какой-то личный мир, во что-то интимное, во что-то, что известно только тебе. Может быть, это я не переживаю из-за этого касания, а переживаю из-за того, кому принадлежит эта рука. Нику. Тому, кого я знать не знала, а сейчас иду с ним под руку. Это неправильно. Но сейчас не время устраивать сцену, я не хочу быть недотрогой. Но он перевернул всё во мне.
   Он изменил саму меня.
   И не думаю, что в хорошую сторону. А может и да.
   Я запуталась. Это он сделал такое со мной.
   Ох, что же он делает со мной. Почему именно он? Наверно, я заблуждаюсь. Наверно, я не могу разобраться со своими чувствами и переживаю из-за того, что может показаться здравым людям просто каким-то детским лепетом. Но я живая.
   Я чувствую, что живу. Я дышу. Я делаю крошечные вздохи.
   -- Почему ты молчишь? -- я слышу какой-то голос, но, поглощенная мыслями, я не могу разобрать слов. Это как будто толчок, щелчок, который заставил меня вернуться в реальность. Я вижу Ника, который стоит около меня, мы держимся за руки и идем куда-то. Куда мы идем? Ах, в библиотеку. А зачем? ..
   -- А? -- спрашиваю я, и щеки у меня наливаются краской, мне стыдно, что я прослушала его. Он смотрит на меня непонимающим взглядом. Да, соглашусь, я веду себя, как сумасшедшая. Но он сам подписался на это.
   -- Почему ты молчишь? -- говорит он недовольным тоном. -- Мне так неловко. Говори что-то. Не молчи, пожалуйста, -- просит он. Его просьба застает меня врасплох. О том, что мои родители уезжают на другой конец света, и пропустят всё, ради чего я так трудилась в школе? Нет. Ну, а о чем тогда ещё? О моей скучной и никому не интересной жизни?
   -- Давай просто помолчим, -- ответила я. -- Я люблю тишину, -- добавила я. -- Очень люблю.
   -- Почему? -- вдруг спрашивает он. -- Разве тебе не нравится разговаривать с людьми?
   -- Не нравится, -- прямо сказала я. Я понимала, что этот ответ повлечет за собою большое количество вопросов, но я ответила правду. Я не хочу врать ему. Он не игрушка, а я не кукловод.
   -- Тогда с кем ты обсуждаешь свои проблемы? -- я чувствую, он идет напролом. Он хочет узнать всё. Я буду отвечать ему на все вопросы, которые он будет задавать. Но это не означает, что я откроюсь ему. Просто буду вежливым собеседником и точка.
   -- Мой единственный собеседник -- мой блокнот, -- отрезала я. Но это чистая правда. Разве что, сестра. Но это не в счет. Она знает обо мне то, что положено знать сестре, но чтобы понимать и знать меня полностью - нет.
   -- Тебе не одиноко?
   -- Всё, что мне нужно -- это одиночество, -- я решаюсь изменить тему. -- А как вы познакомились с Джеймсом?
   -- Он мой друг с детства. Ещё в детский сад вместе ходили, -- отвечает он. -- Почему ты вдруг заинтересовалась?
   -- Ну... -- смутилась я. -- Вы полные противоположности.
   -- В каком смысле?
   -- Э-э-э, -- запинаюсь я. -- Ты такой общительный, а он... Ну, я его не очень хорошо знаю, поэтому не могу судить его, как человека, но всё же, вы отличаетесь и это заметно. Если бы я вас не знала, или не была в нашей школе, я бы не поверила, что вы друзья, -- "кратко" объяснила я.
   -- Значит, я общительный? -- поддразнил он, а я его шутливо ударила в плече. - Эй, детка, полегче.
   -- Ты прекрасно понимаешь, что я имела ввиду, -- смущенно ответила я, мои щеки запылали. Почему я не могу сдерживать эмоции?
   -- Он не такой, каким кажется, просто авторитет, и он должен поддерживать его. Он совершенно другой, если узнать его получше.
   -- Ради авторитета можно лишиться всего, так? Он так считает?
   -- Нет, но пока у него есть авторитет -- у него есть всё. Ну, по крайней мере, он так думает. Я не могу осуждать его из-за этого.
   -- А я могу. Я считаю, что нужно показывать свое истинное лицо.
   -- Ну да... Просто... -- он запнулся, явно не зная, что сказать.
   Теперь я его вогнала в краску! Может быть, он уже думает, что я сумасшедшая? Возможно.
   -- А ты?
   -- Что - я? -- не понимая, переспросил он.
   -- Ну, а ты? Ты же тоже популярен?
   -- Ну и что?
   -- Ты считаешь так же, как и он? Как ты поддерживаешь авторитет?
   -- В том-то и дело, я его не поддерживаю, -- говорит он. -- Я просто являюсь самим собою, и всё.
   -- Ну, знаешь, мне кажется, что я единственная, кто увидел тебе настоящего.
   -- Я таким и есть.
   -- Да ну?
   -- Да, -- кратко ответил он.
   -- Зачем тебе я? -- я быстро сменила тему.
   -- Что? -- не расслышав, переспросил он.
   -- Зачем тебе я? -- повторила я.
   Этот вопрос был для меня, пожалуй, самым важным. Я этого никогда не понимала. Ещё со дня нашей встречи. Зачем ему я? Я -- неуклюжая, с плохим авторитетом, меня к тому же ненавидит пол школы, плюс ещё и девушка его лучшего друга.
   -- Ты мне нравишься, -- признался он. -- Очень нравишься.
   У меня глаза полезли на лоб. Нет, нет, нет, этого не может быть. "Он всего лишь лжет тебе" -- уверяла я саму себя.
   -- Нет, это неправда, -- твердила я. -- Ты врешь.
   -- Ты мне понравилась ещё давно, ты такая... Ты всегда мне нравилась. Всегда.
  
   "Всегда".
   Ком застрял в горле.
   Я, наверно, умираю.
  
   Лицо у меня окаменело. Каждая мышца на теле напряглась. Такое чувство, что я -- это море, в котором жуткий шторм. Я -- море. Он -- шторм.
   Нет, он не тот, кто мне нужен. Я всегда так думала и буду думать. У меня нет трагической истории, у меня нет чего-то особенного, но он говорит, что я ему нравлюсь. Это не так. Это не так. Не так. Я падаю в пропасть. Я хватаю руками землю. Я пытаюсь остаться, я пытаюсь не упасть. У меня ничего не получается. Люди не хотят...
   Я замерла. Я не двигаюсь.
   Я уязвимая. Я больна.
   Я сумасшедшая. Я слабая.
   Я странная. Я замкнутая.
   А мы всё ещё идем. Идем в библиотеку. Прошло, наверно, минут пять. А за эти пять минут я умерла несколько раз. В моем теле всё перевернулось, а сердце бешено стучит. Я не знаю, что ему ответить. Весь мой мир застыл на месте. Я застыла на месте.
   И да, я смотрю ему в глаза. В них плещет искренность, он говорил правду. Но эта правда горькая. Очень горькая. Я обожглась, ожоги покрывают мое тело с головой. Я никогда не буду прежней. Я чувствую вкус металла у себя во рту.
   Я прикусила губу. До крови.
   Но я не думаю об этом. Я думаю о его словах. О его ужасных словах. О словах, которые меняют меня каждую секунду.
  
   "Ты мне нравилась. Всегда".
  
   "Я ему не нравлюсь. Он играет со мной".
  
   Он играет со мной, и он победил в игре. Я готова сдаться.
   Нет. Ещё не время.
   -- Почему я? -- вырывается у меня.
   -- В каком смысле? Я уже тебе ответил, -- объяснил он.
   -- Все девочки хотят быть с тобой, а ты сказал, что я тебе нравлюсь.
   -- И что?
   -- Черт подери! -- не выдержала я. -- Не делай вид, будто не знаешь, о чем я говорю! Все девушки готовы быть твоими, так почему же я.
   -- Потому что ты -- не они, -- он подошел ближе ко мне. -- Ты не хочешь быть со мной.
   -- Ты врешь, -- я повторяю эти слова, словно молитву, словно последнее, что у меня осталось.
   У меня осталось что-то ещё.
   Что у меня осталось?
   Тук-тук, ты слышишь меня? Что у меня осталось?
   Разбитое сердце.
   -- Верь мне, -- вторит он. -- Я говорю правду.
   -- Нет, я не могу нравиться тебе! Я сумасшедшая, -- он рассмеялся. Я готова плакать, а он смеется.
   -- Доказывай себе это, -- говорит он. -- Докажи мне. Давай. Докажи, -- он подходит ко мне вплотную, я чувствую его дыхание у меня на лице.
   Я, в порыве эмоций, беру какой-то осколок, который валяется на земле, и впиваюсь лезвием себе в кожу. Он смотрит на меня квадратными глазами и выхватывает осколок из моих рук.
   -- Не надо, -- говорю сквозь слёзы я. -- Пока. Забудь меня, -- говорю я и начинаю бежать, бежать, что есть силы. Он кричит мое имя, но я не слышу его. Я слышу только биение своего сердца.
  
   "Я лечу. А если точнее, то я падаю. И мне абсолютно всё равно. Я падаю и падаю, я падаю в пропасть. Это незабываемое мгновение, когда летишь с такой высоты, что аж дух захватывает. Ты летишь, летишь, летишь, забыв обо всех проблемах и бедах, летишь, понимая, что это твоя судьба, что так всё и должно быть. Что ничего не изменишь.
   Еще несколько десятков метров и я разобьюсь об асфальт. Всё. Меня не станет. Я уже никогда не буду ходить по этой земле, не улыбнусь своим родителям. Это конец. Счастливый конец.
   Один. Два. Три. Боли не чувствую. А может, так и должно быть? Нет. Я до сих пор жива. Я стою. На ногах".
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 8.

  
   Так должно быть? За эти несколько дней моя жизнь изменилась настолько. Хотя, что изменилось? В ней просто появился человек, который перевернул её с ног на голову.
   Вот давайте немного подумаем. Ника нет. Не было той вечеринки. Я бы не сказала Крисс всё, что о ней думаю. Я бы не напилась до потери сознания. Я бы никогда не узнала, что ему нравлюсь. Его просто бы не было в моей жизни. И всё осталось бы так, как было всегда. Крисс издевалась надо мной, я убегала бы домой, прочь, исчезла бы куда-то, испарилась. Я сделала бы всё, чтобы не ходить по этой земле, чтобы не слышать собственного "я". Но он есть.
   Я не могу отрицать, что меня влечет к нему. Но вряд ли это любовь. Хотя, что я знаю о любви?
   Я никогда не испытывала это чувство. Да, я читала книги. Там героини встречали всегда единственного и любимого человека, такого, с которым они могли провести вечность. Обычно этот человек не испытывал раньше такого чувства, поэтому для них это было кое-что новое, необычное. Я должна была почувствовать это. Если бы это была любовь, я бы почувствовала. Я это точно знаю.
   Нет.
   Я ничего не знаю, не понимаю, не думаю, что делаю.
   Я полностью неправильная. Я преувеличиваю и из всего делаю проблемы. Но я не могу поступать по-другому. Я -- это я. Если я бы делала что-то по-другому, то я бы строила из себя другого человека, у которого нет забот, проблем, которые есть у меня. Да, я перегибаю палку. Да, я делаю проблемы. Да, я совершенно ничего не понимаю. Да, да, да, и ещё раз да.
   Мои проблемы -- это я. Я не могу вычеркнуть их. Не будет меня -- не останется и моих проблем. Я не могу понять, что я делаю правильно, а что нет. Я делаю так, как могу. Меня могут осуждать. Меня могут презирать. Но мои поступки и я -- это не одно и то же. Это может понять только Ник. Только он понял меня.
   Только он.
   Дождь. Дождь начинает лить. Мы потеряны. Мы потеряны также, как и мои слёзы в дождь.
   Нет, нет я не захлебываюсь в своих слёзах. И нет, я не проклинаю весь мир. Я просто бегу. Убегаю от самой себя. От проблем, от ожиданий, от просьб. От блаженства, надежд, любви. Я просто бегу, не осматриваясь. Бегу, что есть силы.
   Все слова будут неуместными. Я всего лишь могу сказать, это я. Это моя жизнь. Моя ноша. Я не могу изменить то, кем я родилась. Я не могу перепрыгнуть в чье-то тело, в тело более удачливой девушки, в тело девушки, в которой никогда не было проблем. Которая не знает, что такое горечь, страдание, предательство. Что такое расставание. Которая ничего не знает. Которая может попробовать этот мир на ощупь, не боясь обжечься. Девушка, которая имеет свой собственный рай, и никто не сможет испытать её счастье. И я в их числе.
   Моя жизнь настолько ужасна? Тогда почему я ещё живу?
   Нет, моя жизнь не ужасна. Моя мама или папа, или все мои "друзья" говорили: "Почему ты упрекаешь себя и свою жизнь? У кого-то нет родителей, матери, нет денег. Ничего нет. Но они продолжают жить, и в итоге, они начинают бороться за свою жизнь. А у тебя всё есть, и ты ещё и ходишь такая несчастливая. Ты же должна понимать, что есть люди, которым в сто раз хуже тебя, но они живут дальше. А ты? У тебя же всё прекрасно".
   И вот так каждый день.
   Они просто не могут понять, что у всех разные типы проблем. У кого-то нет родителей, но они уживаются с этим. У кого-то другие проблемы, но они их решают.
   Но я -- не они.
   Я слишком слабая. Я всегда была сломленной, и никто не хотел меня собрать. Ник тоже не хочет.
   А может, и да.
   А может, и нет.
   Я полностью запуталась. Спасите меня кто-нибудь. Помогите мне перевоплотиться в кого-то другого. Но нет. Этого никогда не будет. Мне плохо сейчас, именно в эту секунду. Возможно, сейчас я приду домой, завалюсь на кровать, и всё будет отлично.
   Но мы-то знаем, это не так. Никогда не будет так.
   Нужно продолжать жить.
   Продолжать существовать.
   Ничего уже никогда не будет иметь значения.
   Я просто бегу. Я просто ни о чем не думаю.
   Но это неправда.
   Я не просто бегу. Я убегаю от своих проблем, забот, переживаний. Я убегаю от всего. Я не просто ни о чем не думаю. Мои мысли полностью поглощают меня, такое чувство, что я навсегда застряла здесь и мне не суждено выбраться.
   Толчок. Падение. Я замираю.
   Я не хочу открывать глаза. Может быть, я умерла. Если да, я буду только рада. Я просто хочу забыть обо всем. Я знаю, что сейчас, возможно, меня сбила машина или ещё что-то.
   Всё произошло в одно мгновение. В одно мгновение я упала. Я падаю, падаю в пропасть...
   Я медленно открываю глаза. Не хочу видеть то, что сейчас вокруг меня.
   Но я их открыла. И мне понравилось.
   Я вижу его глаза, я тону в его глазах. Я чувствую его прикосновение, и электрический ток пронзает меня с ног до головы. Я не хочу уходить от него. Я просто хочу раствориться в его объятиях. Я не забочусь о том, что дождь идет и вода скатывается по щекам. Я просто хочу утопиться в его глазах.
   Хочу забыться.
   Хочу уйти.
   Хочу задохнуться.
   Хочу потеряться.
   Хочу спастись.
   Хочу улыбнуться.
   Хочу заплакать.
   Хочу прогуляться.
   Хочу снять маску.
   Хочу стать такой, какая есть.
   Хочу освободиться.
   А больше всего, я хочу обнять его.
   Но я этого не делаю. Я просто смотрю в его глазах.
   Мир замер; сейчас здесь мы и только мы.
   Я в раю? Я умерла? Надеюсь, что это так.
   Мы просто стоим около пяти минут и не говорим ни слова. Мы просто смотрим.
   Только сейчас я понимаю, что произошло: меня сбил велосипедист, а он не дал мне упасть.
   Итак. Итак.
   Мне нужно что-то сделать, ведь так?
   Но я не могу ничего сделать. Я впала в ступор. Сбоку это выглядит, конечно, странно. Но я об этом не думаю. Я ни о чем не думаю.
   С трудом, но выдавливаю три слова:
   -- Что ты делаешь? -- наверно, три самых глупых слова в моей жизни. Он только что спас меня от падения, а я задаю эти чертовы вопросы, вместо того, чтобы просто насладиться этим мгновением.
   Я поглощена им.
   Полностью и целиком.
   Мне не важно. Я забыла обо всем.
   Я забыла о том, от чего несколько минут назад умирала. Он заставляет меня забыть обо всем. Я просто потеряла голову.
   Через несколько минут я опять буду бежать домой и опять переживать, размышлять. Но я хочу насладиться этим мгновением. Его запахом. Его глазами.
   Я хочу этого. И я могу это сделать.
   Он ничего не говорит. Он чувствует то же, что и я. Я уверенна в этом.
   -- Я не принесла кожанку, -- бормочу я, восстанавливая томное дыхание. Он ничего не отвечает. Он просто смотрит на меня.
   И.
   Мир.
   Остановился.
   Всё перестало иметь значение.
   Нужно.
   Это.
   Прекратить.
   Я отстраняюсь. Ничего ещё не давалось мне с таким трудом, но я сделала это, сглотнув огромный ком в горле.
   -- Ничего страшного, -- говорит он, сглатывая ком в горле. Я всё еще смотрю на него теми же глазами, которые, казалось, расширились и стали больше.
   "Господи" -- повторяю я себе.
   -- Спасибо тебе, ты уже второй раз спасаешь меня, -- выдаю я. Дыхание сбилось, сердце выпрыгивает из груди.
   -- Ты в порядке? -- спрашивает он. Определенно не в порядке. Совсем не в порядке.
   -- Всё хорошо, -- тараторю я. -- Извини, что отвлекла от дел.
   -- Спасать тебя одно удовольствие, -- он подмигивает мне.
   Стоп... Он что, флиртует? Если да, то это самое милое, что я когда-либо видела. Я просто смущенно и застенчиво улыбаюсь.
   А затем он улыбается.
   Внутри всё сжимается от этой улыбки. Я не могу отвести глаз от его губ. Это просто... Это просто очень красиво. Я не могу подобрать слов, чтобы описать свои чувства.
   -- Ещё раз спасибо, -- проговариваю я, пытаясь восстановить дыхание. -- Пока, -- прощаюсь я и убегаю в парк. Мне нужно отвлечься хотя бы на секунду.
   Я не хочу думать о нем. Не хочу, не хочу, не хочу.
   К счастью, парк не далеко отсюда. Мои мысли вновь впиваются в Ника. Ник. Ник. Ник.
  
   "Ты мне нужна".
  
   Слёзы скатываются по моим щекам.
  
   "Ты мне нравилась. Всегда".
  
   Нож впивается мне в спину. Дыхание становится учащенным.
  
   "Я хочу слышать только тебя, здесь и сейчас. И мне всё равно, кто что говорит. Я хочу слышать только тебя".
  
   Я тоже хочу слышать себя. Хочу слышать свое сердце. Хочу слышать...
   Музыка. Я слышу музыку. Она доносится из глубины парка, и я просто растворяюсь в ней.
  
   "I saw you fell asleep
   Я видел, как ты уснула,
   While you were reading
   Пока читала.
   Pages on your face
   По твоему лицу было ясно,
   You had been weeping
   Что ты плакала...
  
  
   And I saw
   И я видел,
   What it was
   Что именно
   That I had done
   Я сделал...
  
  
   But last night
   Но прошлой ночью
   We fell apart
   Мы расстались
   And broke to pieces
   И сердца разбились вдребезги.
  
  
   Our love was in the hall
   Наша любовь была в холле,
   All packed in boxes
   Упакованная в коробки.
  
  
   And I saw
   И я видел,
   What it was
   Что именно
   That I had done
   Я сделал
   To you
   С тобой...
  
  
   I was wrong
   Я был не прав,
   I was wrong
   Я был не прав...
  
  
   Yeah...
   Да..."
  
   Музыка заседает глубоко в моей души. Слёзы льются ливнем. И я просто не могу сдержать эмоций.
   Я опять бегу. Бегу домой. Моя душа разорвалась на куски, и разлетелась по ветру. И сейчас я бегу. Опять. Опять. Опять.
   Когда я наконец-то захожу домой, то иду в комнату и падаю на кровать. Я просто хочу забыть обо всём.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Часть 3.

Глава 9

  
   С ужасом понимаю, что мне сегодня надо пойти в школу. Проснулась я не в лучшем состоянии. Хуже всего то, что я не понимаю, как мне быть с Ником... Мне он нравится... Но я ничего не могу с собой поделать. Это словно какой-то невидимый барьер, который я не могу убрать. Ник -- не мой, и никогда не был моим. И вообще, я уверенна, он ощущает ко мне просто дружескую симпатию, не больше. Так и есть. Всегда было только так. А я просто выдумала всё. А если и не выдумала? Это всё равно не имеет значения. Наверняка он понял, какая я на самом деле, и понял, что рассказы Крисс правдивы, в каком-то смысле. Но проблема Крисс в том, что она меня совершенно не знает, и уже говорит всякие гадости обо мне. С одной точки зрения, мне действительно всё равно на это, но с другой точки зрения -- меня всегда нервировало то, что люди осуждают меня, не зная, какая я на самом деле. Они просто говорят то, что у них на уме, а все другие прислушиваются к этому, и, естественно, тоже не хотят знакомиться с тобой. Это ещё одна причина того, что у меня нет друзей. Люди делают выводы из того, что услышат из уст Крисс или кого-нибудь другого, но точно не из моих. Я понимаю, что всё это пройдет со временем. Люди забудут меня, а я забуду их. Но шрам у меня на сердце останется навсегда. Они даже не подозревают, какую боль доставляют мне с помощью своих слов. Они даже не подозревают, как терзают мою душу их разговоры о том, какая я глупая и нелепая. Я всё могу понять, но от чего мне хочется рыдать, так это от того, что они меня не знают. Совершенно. Никто меня не знает.
   Достаточно много времени я дружила с Сэм, и была уверенна, что мы настоящие друзья. Но я была слишком глупа, чтобы понять, что это не так. Сэм и я -- всего лишь иллюзия, созданная мною. Наши отношения не были уж такими прекрасными, какими я их считала. Я не рассказывала ей всего, и, соответственно, она не рассказывала многого мне. Это можно как-то отрицать, но я не буду этого делать. Я жила в своем мирке, не желая смотреть, что творится за его пределами, а когда осмотрелась -- было поздно. Меня все бросили и я осталась одна.
   Одна.
   Одна.
   Одна.
   Из-за этого слова у меня застрял предательский ком в горле. Я всегда стремилась к одиночеству, хотела, жаждала его. Но сейчас, когда у меня только это и осталось, я хочу иметь друзей. Почему это сейчас со мной? Куда делась прежняя Дженни, которая радовалась всему? Которая имела достаточное количество друзей? Которая сидела под звездами и не думала ни о чем? Где она?
   Испарилась.
   Ушла.
   Уничтожена.
   Я -- совсем другой человек. Когда-то -- правда, очень давно -- я была счастлива. Я уверенна в этом. Я могла радоваться таким пустякам, как мороженое, прогулка с Адамом, разговор с родителем или моему рисунку. Времена изменились. Я не слабая и точно уж не маленькая. И да, я наконец-то поняла это. С той самой минуты, когда я изменилась, я перестала быть слабой. Я это осознала. Только что. А может быть, несколько секунд назад. А может быть, минуту назад. Кто знает. Может, завтра уже никогда не наступит? Может быть, мы всегда живем вчерашним днем? Может быть, завтра мы все погибнем, и всё, что у нас останется -- это потерянная вечность? Я этого не знаю.
   Никто этого не знает.
   Неизвестность пугает меня. Совсем немного, но пугает. Звучит это так странно и в то же время смешно. Иногда мы плачем, расстраиваемся из-за глупых вещей, а иногда задумываемся -- например, как я сейчас -- над смыслом жизни.
   Некоторые говорят: "живи сейчас, не откладывай на потом". А что значит -- сейчас? Сейчас -- это несколько минут назад? Когда именно наступит "сейчас"? Как я могу это узнать? Никак.
   Эти люди неправы. А может быть, я не права. Откуда мне знать? Я столько всего не знаю. Я не знаю, почему листья меняют свой цвет. Я не знаю, почему идет дождь. Я не знаю, почему я родилась на этот свет.
   А также я не знаю, что чувствует человек, когда умирает. Ну правда, вот что он чувствует? Многие книги говорят, что когда ты умираешь, вся жизнь проносится перед глазами. Что ты вспоминаешь все хорошие и плохие моменты. Возможно, это правда, но кто знает? Лично я думаю, что после смерти мы никуда не уходим. Просто наше тело умерло, а душа осталась. И мы продолжаем бродить по миру, в надежде, найти кого-то такого, как ты. Но все попытки ложные. Вряд ли после смерти мы умеем разговаривать, думать, или что-то ещё. Мы просто чувствуем то, что ещё кое-какой разум остался при нас, но это всё. Во всем остальном смысле -- мы умерли. И это, на самом деле, ужасно. Каково это, когда ты ходишь по земле, но не можешь объясниться с людьми, которые тебе дороги? Ты просто видишь, как они переживают эту потерю, а потом, со временем, начинают забывать о тебе. Как чувствовать такое? Лучше бы из меня вынули душу. Да, знаю, я эгоистка, и я не отрицаю это. Но представьте -- человек умер. Его нет. Ты больше никогда не услышишь его смех, его шаги, его голос. Каково это? И ты плачешь. И не важно, кто это для тебя. Друг, брат, сестра, или даже простой незнакомец -- всё равно, это очень сложно. Ты не хочешь его отпускать. Сначала ты думаешь, что сможешь что-то изменить, обернуть время, исправить свою ошибку, но все попытки тщетны. А затем ты начинаешь осознавать. Его нет. Его просто нет. И ты просто рыдаешь. Рыдаешь, потому что потеряла его. Рыдаешь, рвешь глотку, рвешь свою душу, рвешь свое сердце на мелкие кусочки. Рыдаешь, потому что не смогла уберечь. Рыдаешь, потому что хочешь сделать всё, чтобы вернуться в тот момент и сказать, что надо делать. Ты хочешь изменить всё это.
   И ты просто рыдаешь.
   Даже если все станут тебя поддерживать, говорить, что ничего уже не вернуть, ты не поверишь. Ты будешь и дальше надеяться изменить что-то. И слёзы будут ливнем течь из глаз. Но тебе всё равно. Ты должна его вернуть. И если вы потеряли близкого вам человека, я уверенна, именно это вы и почувствуете. Горечь потери. Если бы вы смогли изменить тот миг, вы бы сделали всё, чтобы тот человек остался в живых.
   Но его нет.
   И слёзы ещё быстрее скатываются по щекам.
   А следующая стадия -- это осознание. Осознание того, что человека больше не вернуть, того, что он больше не сможет дышать, и этого не изменить. И всё. Вы медленно забываете его, продолжая жить дальше. Ты уже понимаешь, и не расстраиваешься из-за его смерти, понимая, что если это случилось, то так должно было случиться.
   Но не для меня. Это не нормально для меня.
   Я понимаю, что я хочу, чтобы люди страдали из-за меня. Но я уверенна, что все люди в глубине души хотят этого. Разве это не жутко видеть, как прошло несколько месяцев после твоей смерти, а твои родители улыбаются, а парень уже имеет другую девушку, с которой счастлив? Для меня это хуже некуда. Я тогда убегу за тридевять земель, чтобы этого не видеть. Я не хочу, чтобы люди были счастливы без меня.
   Возможно, это моя проблема.
   Возможно, это мой диагноз.
   Если считать ситуацию с Ником, я отталкиваю его всегда, я не хочу, чтобы он был счастлив. И я понимаю, что он будет несчастен со мной.
   Это исключение.
   Это всё ошибка. Наше знакомство ошибка. Наше общение ошибка. Наши отношения ошибка. Всё, всё, всё -- ошибка. Достаточно только услышать нашу историю, и это сразу же станет понятно. Мы просто не должны страдать друг с другом, мы должны быть счастливы порознь. Или хотя бы он. Я уверенна, что уже никогда не буду счастливой. И все эти люди -- Крисс, Джеймс, и даже мои родители -- доказательство этого.
   Моя жизнь уже никогда не будет нормальной. И сейчас я говорю чистую правду. Кто поспорит со мной -- останется в проигрыше.
   Я не знаю, когда я умру и как. Я не знаю, не собьет ли меня сегодня машина. Я ничего не знаю. Я глупа и всегда была такой. Я ничего никогда не понимала, это, знаете, словно меня всю жизнь ослепляли фары машины и я ничего не видела, а сейчас, вдруг, всё поняла. Так неожиданно. И лучше бы я этого не понимала.
   Я не хочу умирать. Как ни странно это говорить. Да, да, я не хочу умереть. Когда-то хотела, но так как я говорила, я была глупа. Но и жить я не хочу.
   Давайте я спрыгну с девятого этажа?
   Давайте я уйду, уеду из этого города, в другую страну, городу, перелечу на другой континент?
   Давайте, может быть, я смогу доказать, что я бессмертна?
   Потому что я уверенна -- это именно так.
   Я всегда буду мучаться. В мире должен быть такой человек, которому всегда плохо. Я знаю, что не одна такая. Я знаю, что мои предположения могут быть неверными. Я знаю, что я ошибалась и продолжаю ошибаться. Но кое-что я говорю правильно. Я действительно никому не нужна. А если уж нужна, то ему просто так кажется. В конце концов, он сможет жить без меня. И будет жить без меня намного лучше, чем со мной. Это единственное, в чем я не ошибаюсь.
   Люди, вы где?
   Тук-тук.
   Вы слышите меня?
   Я сошла с ума,
   и я одна,
   и никто мне не поможет.
   Дрожь в моем теле усиливается. Сердце выбивает чечетку в груди. И я стараюсь встать с кровати. Но у меня не получается. Ноги подкашиваются, словно ватные. Попытка, вторая, и у меня кое-как получается. Ноги не слушаются. Похоже, у меня едет крыша, раз уж я не могу управлять своим мозгом. Слабость. Я чувствую слабость. Голова болит, но что мне следовало ожидать? Я всё время плачу. Я уже не могу сосчитать, сколько раз я плакала в последнее время. Это стало моей единственной эмоцией, которую я просто не могу скрыть. Если честно, слёзы иногда помогают мне, но всё же, это не позволяет мне выйти полностью наружу. Я чувствую, что где-то там, в глубине моей души, есть второе "я", которое так глубоко засело во мне, что, думаю, оно никогда не выберется оттуда. Страшно думать об этом. Это словно молния среди ясного неба. Молния, которая глубоко во мне. И она ударила в меня.
   Ударила. И. Конец.
   Смерть. Страшная, горькая, неприятная на вкус смерть.
   Я пробую сделать из себя нормальную девушку, с нормальной одеждой и внешностью. Но как я не стараюсь, не получается. Слишком много напряжения в последнее время, слишком много потерь, слишком много мыслей...
   Черт!
   Кажется, я сейчас взорвусь, если не прекращу это. А я не смогу прекратить это. Никогда. Ужас. Шок. Жуть.
   Я стараюсь что-то сделать с собой, стою около зеркала, и бью себя по лицу, думая, что сейчас проснусь, что это на самом деле не я, что проснусь, и вернусь в те дни, когда я была счастлива. Но это не так. Я не вернусь. Это моя реальность. Моя горькая, сущая, истлевшая реальность. Которая всегда будет добивать меня тайным оружием, то есть мною. И мне никуда не уйти от самой себя.
   Всё, что я могу делать, это продолжать жить дальше.
   Я уже не могу сосчитать, сколько раз я говорила себе эту фразу. И сколько раз я нарушала её смысл.
   Нужно уйти отсюда. Я знаю, что родители уезжают сегодня. И они сейчас будут добивать меня своими "мне жаль", "мы не хотели, чтобы так получилось".
   Они всё знали.
   И да, они хотели.
   Я не хочу быть стервой, все понимают, что ситуация в стране не лучшая и наша семья в долгах. Я понимаю их решение, но как я говорила, я -- эгоистка. В глубине души. Я не буду говорить это всё моей семье, мол, "я так хочу и вы должны остаться", потому что я не такая, как Крисс. Но я была бы не против, если они бы остались. Но ничего уже не изменить. Они уедут. Далеко от меня. Я надеюсь, что они будут счастливы там. Без меня.
   Счастлива. Какое глупое слово.
   Как можно быть "счастливым"? В одно мгновения ты рад, а в другое -- тебя сбивает машина. Это и есть счастье? Если да, то в каком мире мы живем? В мире, где всё иллюзия? То же счастье -- разве это не вымысел? Просто красивая картинка, и мы думаем, что рады, но это не так. Счастья нет. Все мы несчастны.
   Я закрываю дверь. Живот предательски урчит, и можно это понять -- я уже долгое время не ела. Нет аппетита, что ли, или мне просто не до этого. У меня столько проблем. Столько страданий. Столько неловкостей. И столько дилемм. Я уже еле могу понять, что такое реальность, а что такое мои мысли, мой мир.
   Школа. Ужас.
   Школа -- это единственное место, где ты можешь по-настоящему понять, что такое ад. Раньше я так не думала, но теперь на сто процентов уверенна в этом. Сейчас я иду в школу, словно меня там собираются кастрировать. А может быть, это не просто догадка, а предчувствие? Кто знает?
   Я начала теряться в собственных мыслях. Такое чувство, что я полностью не могу контролировать себя.
   Почему его слова не выходят из моей головы?
  
   "Нет. Ты не права. Ты тоже меня не знаешь. Ты не знаешь, что я знал твое имя. Ты не знаешь, как я каждый раз наблюдал за тобой на переменах, я видел, как ты смеешься, и я слышал, как ты плакала в туалете. Ты не знаешь, что я следил за тобой, пока ты бежала домой, и когда стояла и смотрела в небо. Ты не знаешь, как мне было, когда я увидел тебя лежащую в коридоре школы, и как я запаниковал, не зная, что делать. Как я взял тебя на руки и полетел в медпункт. Ты не знаешь".
  
   Эти слова просто убивают меня изнутри. А что, если это не ложь? А что я об этом знаю? Я не знаю, как это, когда тебе нравится человек.
   Я ничего не знаю. Я совсем ничего не знаю.
   Я не понимаю ничего. Я запуталась, я в лабиринте, и не могу выбраться оттуда. Я хочу почувствовать, что такое -- жить. Жить по моим правилам. Жить так, как живут настоящие люди.
   Я хочу жить.
   И жить, и жить, и жить, и жить.
   Но я не могу.
   "Не могу".
   Эти два слова -- единственная причина всех моих несчастий.
   Я стою у школы. Кто-то смеется. Кто-то рыдает. А я стою в ступоре, не зная, что делать. Что мне делать? Как я могу войти туда? Придется.
   Я вхожу в школу, и, начинаю рыдать.
   Слёзы застилают мне глаза.
   Господи,
   пожалуйста,
   убей меня.
   Я вижу Ника. На лавочке возле кабинета. Он сидит, и целует какую-то девушку... Я так хочу, чтобы всё это было ложью. Но это была неправда. А чего я ожидала? Того, что он сказал мне несколько хороших слов и он мой? Ни в коем случае. Он не мой. Я не его. Мы не вместе. Я никто для него. Ровным счетом ничего.
   Хочется крикнуть. Так громко, чтобы каждый услышал, как мне больно.
  
   "Он играет со мной, и он победил в игре. Я готова сдаться".
  
   "Беги, Дженнифер! Беги!"
  
   "Ты должна быть сильной",
  
   "Ты во всем виновата сама".
  
   "Ты -- никто".
  
   Слёзы льются ливнем.
   Все смотрят на меня.
   А я просто погибаю в конвульсиях.
   Я упала, упала на пол. На холодную плитку, которая не согреет меня. А я так хочу, чтобы кто-то согрел меня.
   Но нет. Этого не будет.
   Ты -- никому не нужна. Я никому не нужна. Мне никто не нужен.
  
   "Ну да, продолжай убеждать себя в этом".
  
   Я уже не слышу того, что происходит вокруг. Тьма поглощает меня.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 10.

  
   Где я? Наверное, первый вопрос, который очень смутил меня. По ужасным, давящим стенам, я сразу поняла -- больница. Голова жутко болела, а ещё хуже то, что я не понимала, хорошо это или плохо. Что я здесь делаю? Упала я в обморок, ну и что с того? Я окинула тумбочку возле меня и заметила свой телефон. Ужас! Я была здесь один день. Я ещё на столько не падала в обморок... Я начала припоминать, что случилось в тот день, и на мои глаза навернулись слёзы. Я ошиблась? Да, я ошиблась. Определенно ошиблась.
   Ревную ли я? Я никогда не испытывала ревность, поэтому даже не могу сказать, что это такое. Ну я знаю, конечно, что это -- когда ты видишь любимого человека с другой, и внутри всё переворачивается, органы превращаются в одну кучу, а ты трепещешь от гнева и злости. Я не помню, что именно чувствовала в тот момент, когда увидела его. И жалею об этом. Хотелось быть запомнить этот момент. В будущем я бы вспоминала его, и говорила себе "ну я и дура".
   Одно я могу сказать точно -- я обижена, опустошена, уничтожена. И не потому, что увидела его с другой девушкой, или что-то типа того. Просто он сначала признается, что я нужна ему и что я ему нравлюсь, а затем, точнее через день, я замечаю его целующимся с какой-то девушкой.
   Я верила ему. Верила ему целиком.
   Как неплохо осознавать это, но я поняла -- всё это время я верила только ему и ему.
   Только.
   Ему.
   Всё.
   Это.
   Чертово.
   Время.
   Да, в моем мозгу и душе всегда боролись два человека, которые словно подходили ко мне и шептали на ухо, что нужно делать, а что нет. И всегда они говорили по-разному, один -- что ему стоит доверять, другой -- что нет. И я действительно согласилась с первым. Может быть, в том, что он сделал нет ничего плохого? Он же не обязан бегать за мной всё-таки. И я не его девушка. И он не мой парень. И мы никто друг другу.
   Ну да, признаюсь, что он в кои-то веки врал мне, и меня это жутко расстроило. Да и я до сих пор расстроена. Не то, чтобы я чувствую всю горечь обиды, лжи, неправды, но я расстроена. Я просто расстроена из-за того, что он сначала говорит мне, что я ему как бы небезразлична, а затем целуется с другой девушкой.
   Так. Всё.
   Нужно перестать думать о Нике. Мне кажется, чем больше я думаю о нем, тем больше подвергаю себя страданиям. Я не знаю, почему реагирую на него так. Наверное, это какая-то уже проработанная система "самозащиты", и если кто-то неожиданно входит в мою жизнь, я сразу же включаю его, чтобы этот человек не сумел сильно сблизиться со мной.
   Возможно, это мое испытание, пытка, которая, как бы, должна заставить меня быть сильнее, лучше, эффектнее. Но почему-то я и близко этого не чувствую. Я чувствую полное унижение. В принципе, меня не должно заботить то, что подумали одноклассники о моем обмороке, но я уверенна, что Крисс... Начнем с того, что я начала плакать и пристально смотреть на Ника с его девушкой. А затем я упала в обморок у всех на глазах. Это немного странно, правда? И я думаю, что Крисс наплела что-то такое: "Дженн подумала, что Ник её парень или типа того, и, когда увидела его с другой, упала в обморок". Ну, отчасти это правда, но про парня тут и речи не было, а в обморок упала я тоже не из-за того.
   Если честно, я вообще не понимаю, почему упала в обморок. Последние несколько дней у меня болит голова и взрывается просто из-за моих мыслей. У меня вообще столько мыслей, и они все такие странные.
   Господи, ну почему это всё со мной?!
   Почему, почему, почему?!
   Ещё недавно я была простой девочкой, отличницей, с родителями, которые всегда придут на помощь, с Крисс, которая вечно унижала меня, но я не обращала внимание на это... Почему всё вдруг так изменилось? У меня единственный вопрос -- почему? Я что, такая ничтожная? Что же, наверное, это так.
   Голова просто взрывается. Кажется, я сейчас закричу так, что планета взорвется, но я просто молча пялюсь в потолок. И что мне делать? Лежать здесь, пока опять не потеряю сознание? Или позвать на помощь? Или подождать, пока кто-то сам придет? Черт, как же меня достали эти вопросы. Я просто хочу сделать что-то. А не сидеть здесь и думать над тем, что правильно, что неправильно.
   Глаза слипаются.
   Я хочу спать?
   Да, я хочу спать.
   И медленно проваливаюсь в темноту.
  
   ***
   Я падаю. Я лечу. Я парю в воздухе.
   Пропасть. Большая, безмятежная.
   Я хожу по краю. Меня окрыляет что-то. Не понимаю что. Возможно, мне не суждено это понять.
   Я хочу уйти. Хочу полететь, словно птица. Я хочу прыгнуть туда. Я хочу это... Я хочу, хочу, хочу.
   И я делаю это. Я прыгаю. Отталкиваюсь от земли, словно птица, и я лечу. Лечу.
   Лечу в пропасть.
   Запах воздуха. Притяжение, которое я чувствую здесь. В жизни ничего лучше не испытывала. Кажется, всё это сейчас исчезнет, и я останусь без этого, но нет, не останусь.
   Вот она, пропасть.
   Моя пропасть.
   Всё, что сейчас мне нужно. Свобода. Пропасть. Крылья. Желание. Конец. Вращение. Притяжение. Смерть. Жизнь. Воздух. Мечта. Мгновение. Краски. Дыхание. Сердце. Органы. Мышцы. Серость. Сырость. Небо. Земля. Счастье. Надежда. Убийство. Смелость. Падение.
   Падание вдребезги.
   Я разбилась. Словно фарфоровый сервиз. Словно я такая хрупкая, маленькая и уязвимая, как моя душа.
   Но я не хрупкая. Я сильная. Я готовая. Я храбрая.
   Но я падаю. Падаю так быстро, с такой мощью, что меня не остановит. И крыльев нет.
   Но вот же они! Здесь, они здесь, внутри меня! Глубоко внутри. Они в моем сердце. Мое сердце подхватывает меня, и я опять лечу. Я уже не понимаю, жива я или нет. Я уже ничего не понимаю. Я лишь знаю, что я до сих пор чувствую это, я чувствую, чувствую, чувствую, и буду чувствовать. Что-то окрыляет меня. Что? Мне не суждено это узнать. Это загадка, которая глубоко внутри, в сердце.
   Загадка, к которой не прилагается ответ.
   Я до сих пор лечу. Я никогда не остановлюсь. Я не разобьюсь. Я готова летать, летать целую вечность.
  
   И я буду делать это.
  
   Я до сих пор продолжаю это делать.
  
   ***
   -- Милая, ты уже проснулась?
   Ласковый голос будит меня; я не хочу просыпаться, и медленно открываю глаза. Ничего не изменилось. Я до сих пор в больнице, всё так же, как было. А я уже надеялась, что что-то изменится.
   Медсестра смотрит на меня, она среднего возраста, около тридцати лет. Волосы струятся у неё на плечах, на ней больничный халат, но мне почему-то кажется, что даже это смотрится на ней элегантно. Даже не скажешь, что столь красивая женщина работает в больнице. Её возраст выдают несколько слегка посидевших прядей. Из-за своих мыслей я улыбаюсь и пячусь в кровать. Она заражается смехом.
   -- Не бойся меня. Я ассистент твоего врача, -- говорит она, и дрожь проносится у меня по телу. Я уверенна, что сейчас она будет спрашивать меня различные вопросы, поэтому мысленно готовлю себя к этому, продолжая мило улыбаться.
   -- Хорошо, -- выдавливаю я.
   -- Я должна задать тебе несколько вопросов. С этим у нас не будет проблем? -- видимо, она уже имела опыт общения с нервными подростками. Я, конечно, не считаю себя неуравновешенной, но если человек испытывает стресс -- то он меняется, и становится совершенно другим.
   -- Конечно, не будет, -- легкомысленно отвечаю я, а в уме твержу себе и умоляю, только бы поскорее закончилось.
   -- Хорошо.
   Она улыбается, но её лицо не выказывает каких-либо эмоций. Я даже не могу сказать, чем именно вызвана эта улыбка. В глазах -- холод, на лице -- спокойствие. Мне даже немного не понятно, как эта женщина может так хорошо контролировать себя? Я, наверное, полная противоположность. Если я что-то чувствую, то сразу же все мои эмоции, жесты, выражение лица, -- выдают меня. Это иногда очень мне неприятно, но я привыкла. На моем лице всегда отображается только то, о чем я думаю.
   -- Последним временем ты чувствовала себя нехорошо? То есть, пребывала ли ты в стрессовом состоянии?
   Я задумываюсь. Да, перебывала. Стоит ли это скрывать? Думаю, нет. Это же правда, и я действительно была в стрессовом состоянии. Много плакала, нервничала и могла вспылить. Короче, да.
   -- Угу, -- бормочу я, уставляюсь в пол. Я говорю ей правду, и не хочу видеть, как она это воспримет.
   -- Хм, -- она над чем-то секунду задумывается, а затем продолжает расспрос. -- Какое у тебя было питание последние несколько дней?
   Она в чем-то права. Я действительно не доедала. Если обычно я ем хотя бы три раза в день, то сейчас я ем один, ну плюс не большой перекус.
   -- Последним временем у меня не было аппетита, -- говорю я правду. Действительно, последним временем я совершенно не задумывалась о том, что находится у меня в желудке, да и вообще о еде не думала.
   -- Хорошо.... То есть, ты недоедала?
   Я неуверенно киваю. Не знаю, что она собирается делать с этой информацией.
   -- Понятно...
   Наступает неловкая тишина. Она, вероятно, обдумывает следующий вопрос, а я задаюсь вопросами.
  
   "Как там Ник?"
  
   "Родители уже уехали?"
  
   "Где Фиби?"
  
   "Что подумают одноклассники?"
  
   Я стараюсь побыстрей отогнать эти мысли, хочу избавиться от них, хочу убежать куда-то. Но этого не получится сделать, а жаль. Кажется, прошла целая вечность, а я до сих пор лежу здесь и обдумываю свою чертову жизнь.
   Почему это всё не сон? Я хочу щелкнуть пальцами и избавиться от воспоминаний, хочу сделать так, чтобы я превратилась не в человека, а в что-то большое.
   Хочу быть птицей.
   И лететь в пропасть.
   Хочу, хочу, хочу.
   "Мало чего ты хочешь", -- звучит голос родителей в голове.
   "Всем на тебя наплевать, Дженн", -- голос Крисс.
   Я вздрагиваю.
   Боль.
   Боль воспоминаний.
   Как странно. Сейчас я сижу в комнате, где, возможно, несколько дней назад умер человек. Сейчас я сижу в здании, где умирают в сию же секунду многие люди. А мысли у меня совсем о другом. Я думаю о том, как люди относятся ко мне, если их ещё можно назвать людьми. Конечно же, можно. Но это не заставляет меня чувствовать себя лучше, когда я вспоминаю все эти жуткие моменты.
   Моменты, когда я почувствовала себя жалкой.
   Моменты, когда я почувствовала себя преданной.
   Моменты, когда я не чувствовала себя -- собой.
   Моменты, которые не сделают мою жизнь лучше. Моменты, которые, как кровь, растекаются по моим венам, и которые будут преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Я не буду надеяться на то, что я начну новую жизнь, и всё будет хорошо. Глупо надеяться на это, да и вообще глупо на что-то надеяться. В моей жизни всё -- ложь, горечь, зло. Моя жизнь не самая ужасная, и если я бы утверждала это, то, наверное, лгала бы самой себе. Я же Дженнифер. Отличница. С которой, как взрослым и учителям кажется, все должны брать пример. А кому хочется брать пример с отличницы, которую презирает весь класс, да что там класс, вся школа? Очевидно, все хотят быть, как Крисс. По крайней мере, внешне. Может быть, есть на свете ещё несколько людей, которые так, как я, считают её характер ужасным. Я не хочу упрекать её. Она наверняка думает, что делает всё правильно. У меня такое же чувство. Вроде бы делаю всё правильно, а на самом деле, допускаю ужасные ошибки. Конечно, частично, она виновата. Жизнь ставит перед нами выбор, и нам самим суждено формировать свой характер, свою дальнейшую судьбу. Ну, я так считаю. Некоторые люди думают, что где-то на небе уже полностью определена наша судьба, и не нам решать, когда умереть, когда признаться в любви. Некоторые люди думают, что за нас уже всё решили. И я не из числа этих людей. Всё меняет случай, и мы сами выбираем, какой именно. Это Ник подсел ко мне за парту. Он выбрал это. И сейчас ему предстоит тащиться с таким грузом, как я. Это Крисс захотела меня унижать. И у неё получилось. Что бы это ни было -- выбираем мы, и только мы. И неважно всё. Неважно, совершенно неважно.
  
   "Ты никому не нужна, Дженн".
  
   "Я бы давно покончила самоубийством, если была бы тобой".
  
   "Знаешь что? Мне всё равно. Всё равно, что ты сейчас скажешь. А сейчас, извини, мне надо идти".
  
   Воспоминание бьют по моему сердцу. Я стараюсь вдыхать медленно, но всё равно дыхание кажется учащенным.
  
   А около меня до сих пор сидит эта женщина. Её задумчивое выражение лица пропадает, и я понимаю, она уже придумала вопрос. Я улыбаюсь. Она мне кажется немного нелепой, но всё же, она довольно милая. Солнечные лучи осветляют комнату и впиваются мне в глаза. Я невольно прищуриваюсь, и меня так и тянет укрыться одеялом. Медсестра, видя мой дискомфорт, подходит к окну и опускает занавески. Я свободно вздыхаю и наслаждаюсь темнотой.
   -- А ты вообще, как себя чувствуешь? Как настроение? -- м-да, очень нетипичный вопрос. Слишком даже.
   Вам бы могло показаться это странным. Ну, логика моих рассуждений. Я ещё никогда не сталкивалась с таким. У меня никогда, а если и спрашивали, такие вопросы, как "как дела?", "всё в порядке", то очень редко. Да и вообще, это были родственники или кто-то ещё, или Ник.
   Черт.
   Зачем.
   Я.
   О.
   Нем.
   Вспомнила.
   Нужно убрать эти мысли из моей головы.
   -- Мм, -- бормочу я, думая над ответом. -- Не то, чтобы хорошо, но неплохо. Голова болит, а так, всё нормально, -- моя улыбка становится шире. Мне нравится она.
   -- Эм, ну, если захочешь что-то сказать, то только попроси, я тебя сразу же выслушаю...
   -- А что насчет меня? Что со мной? -- перебиваю я, из-за чего мне становится неловко. Женщина так любезна, а я ещё и со своими расспросами... я совсем не тактична. -- Извините, я просто...
   -- Да ничего, Господи, я не такая уж старая, чтобы иметь кровную месть против тех, кто решил меня о чем-то спросить, -- она смеется, её смех искренний, неподдельный. Не знаю почему, но её радость меня словно "заражает", и я начинаю хихикать. Черт. Никогда до сих пор не хихикала. Что со мной вообще такое? -- Ладно, вернемся к твоему вопросу. Обморок может быть вызван усталостью, а может плохим питанием. Ну, вообще, причины всякие и довольно разные. Но мы должны знать точно, поэтому ты должна пройти обследования и прочие штучки, -- она говорит легко, словно я её давний друг и это меня обнадеживает.
  
   "Не все люди настолько плохи, как я думала".
  
   -- Хорошо, -- говорю я, она мило улыбается мне и уже хочет выходит из палаты, но я останавливаю её. -- Спасибо.
   -- Ох, малышка, не за что, конечно, -- она подмигивает мне. -- Кстати, твоя сестра хочет поговорить с тобой. Ты не против, если я впущу её?
   -- Окей, -- бормочу я, отчасти рада, что пришла Фиби.
   Я уставилась в потолок, трудно думать о родителях, Фиби и о прочих заботах.
  
   Я.
   Хочу.
   Быть.
   Птицей.
   Я.
   Не.
   Хочу.
   Умереть.
  
   Дверь в комнату распахивается, и я вижу обеспокоенную Фиби. Она прижимается ко мне, крепко-крепко обнимая. Кажется, у меня вот-вот закончится воздух.
   -- Почему ты упала в обморок? Я жутко переживала! -- воскликнула она.
   -- И тебе привет, -- раздраженно говорю я. -- Я не знаю, почему.
   -- Мм, -- бормочет она, видимо, не знает, что сказать.
   -- Родители уже уехали? -- с ноткой сомнения спрашиваю я. Фиби смотрит куда-то в угол, и я уже знаю её ответ.
   -- Да, они уехали, -- отрезала она, явно не желая говорить об этом. Не удивительно, я, всё-таки, целый день была в отключке, и они вполне могли уехать.
   -- Понятно... Мне сказали, что я должна пройти обследование, чтобы врачи убедились, что со мной всё хорошо.
   -- У-у-у, -- Фиби громко засмеялась, а я невольно смутилась, понимая, почему. -- Ну с твоей боязнью врачей, тебе, наверное, не сладко придется.
   -- Эй, -- я в шутку пихнула её в плечо, и засмеялась вместе с ней.
   -- Мисс Грин, -- послышался чей-то голос. -- Вам необходимо пройти осмотр.
   Сестра усмехнулась, а я встала с кровати.
   Ух.
  
   ***
   Сейчас вечер, и должны прийти результаты анализов. Я сижу на месте, Фиби поехала домой, сказав, что завтра меня выпишут, и я вернусь домой. Меня угнетает это место. Хуже всего, что я не могу куда-то убежать, а должна быть здесь всё время. Жуть.
  
   Опять пялюсь в потолок.
  
   "До чего я дожила".
  
   Двери распахиваются, и я вижу на пороге моего лечащего врача, с которым я, собственно, познакомилась на осмотре. Парень довольно-таки молодой, лет двадцать-двадцать пять. Я бы никогда не подумала, что он работает в больнице. Он держит в руке какие-то папки и нервно теребит их в руках.
   -- Ну что? -- спрашиваю я. Я уже устала от ожидания.
   Он замялся, и, видимо, испугался чего-то.
   -- У Вас обнаружена опухоль мозга.
  
  
  
  
  

Глава 11.

  
   Он только что сказал это? Он не пошутил? У меня действительно опухоль мозга?
   Я встретилась взглядом с врачом. Он говорит правду. В его глазах видна искренность и обеспокоенность. Я чувствую себя брошенной. Так, как будто из меня выдернули душу. Так, словно я полностью истощена.
   Почему? Почему я? Разве я ещё не достаточно натерпелась? Видимо, нет. Видимо, кому-то нравится видеть мои муки и страдания.
   Я сглотнула и облизала губы. Прекрасно. Просто прекрасно.
   -- Зачем Вы мне говорите это? -- наконец-то, хоть что-то сказала я. Доктор нервно осмотрел комнату, словно не понимал, о чем я. А возможно и не понимал. Да. Не понимал. -- Зачем Вы говорите мне, что я умру? -- перефразировала я, еле сводя концы с концами. Ладони вмиг стали влажными, а я просто затрепетала на месте.
   Мне просто не верится. Как так? Я жила все эти шестнадцать лет, не подозревая, что у меня может быть такая болезнь. А может быть, моя судьба была решена ещё год назад? А что? Опухоль мозга -- значит смерть. Ну, да, может быть, кто-то действительно выживает, или ещё что-то. Но в том-то и дело, я не "кто-то". Если судьба дала мне такое наказание, то я уверенна, она будет делать всё ради моей смерти.
   Врач просто стоял. На его лице вновь стал царить покой, словно он только что не говорил мне, что у меня обнаружена болезнь, да и ещё такая, от которой выжить и то с помощью операции -- шансов мало.
   -- Я не говорил Вам, что Вы умрете, -- процедил мужчина сквозь зубы. Видимо, я начала его бесить своим вопросом.
   Хм, ну да, соглашусь, что я раздражаю.
   Но как бы вы повели себя, если бы вам сказали, что у вас опухоль мозга?
   То-то же.
   -- Ну, и каковы у меня шансы выжить? -- немного поколебавшись, спросила я. Мужчина ещё сильнее напрягся.
   Возможно, плохие новости? Ну нет, что уже может быть хуже.
   -- О шансах пока и речи не идет, -- объяснил он. -- Ваша болезнь ещё не настолько прогрессировала, чтобы начать лечить её. Возможно, если будут симптомы, то Вам следует сделать операцию, и если Ваш организм будет бороться, то Вы будете жить. Скорее всего, операцию стоит сделать через два месяца, -- ну и как это должно было облегчить мне жизнь?
   Лучше бы я вообще не знала это.
   Каково жить так, и понимать, что каждый следующий день может быть последним? Каково жить, понимая, что сейчас ты можешь потерять сознание и всё? Ужасно. Просто ужасно.
   -- И что же... мне делать? -- спросила я. Это был, скорее всего, самый неловкий и волнующий вопрос.
   Что делать?
   Ждать, пока умрешь?
   Ждать, пока смогут сделать операцию?
   Ждать, пока я каким-то образом вылечусь, и жизнь опять будет прекрасна?
   Нет.
   Это не выход.
   -- Продолжать жить.
   Самый ужасный ответ, который я рассчитывала услышать. То есть, он только что сказал, что я присмерти, а потом вот так просто -- "продолжай жить". Как он себе это представляет? Ровно через два месяца у меня выпуск, и когда все будут веселиться, я буду на больничной койке? И он это называет жизнью? У меня-то и до этого дела были в не лучшем состоянии, а сейчас что? Я должна ходить, как мертвец, и притворяться, что всё в порядке? И как мне это поможет? В глубине души, я же знаю правду. Я знаю, что спасти меня может чудо, вероятно. Ну, если честно, я не знаток этого заболевания, но знаю, что люди из-за него обычно умирают.
   -- Хм... Как? -- я знала, что этот врач сейчас будет вешать мне лапшу на уши, там, например, всё будет таким, как прежде, но его ответ меня искренне удивил:
   -- Живи так, как хочешь ты, раз уж на то пошло, -- сказал он.
   Ну и как он прикажет мне это сделать?
   Как?
   Родители узнают об этом, и, наверное, сделают всё ради моего выздоровления.
   Я фыркнула.
   -- Всё, я поняла... Я безнадежна, ведь так? Рано или поздно я умру? -- спросила я.
   -- Шансы всегда есть, -- ответил он.
   Шансы, шансы... Сколько их у меня? 2/10? Я никогда этого не узнаю. Мы сами выбираем, жить нам или нет. Но иногда выбирают за тебя.
   Я просто ничего не ответила. Зачем отвечать, если знаешь, что они скажут? Зачем вообще что-то объяснять?
   Единственное, что я могу сказать: я никогда не жила по-настоящему, а когда решила наконец-то это сделать, стало поздно. Слишком поздно.
   Мой срок -- два месяца.
   Дата смерти: 06.05.2014.
   А в мыслях я уже вижу свою могилу. Отец, мать, которая рыдает. Но всё равно, все забудут обо мне. Никто уже не узнает мое имя, моя могила будет пуста и опустошенна. А внутри мой труп. Безжизненный скелет и прах.
   Что я сделала в этой жизни?
   Чем я могу гордиться?
   Правильно, ничем.
   Врач говорит что-то, но я попросту не смотрю и не слушаю его. Всё остановилось, время ушло. Я просто думаю о том, что это должно было когда-либо случиться. Каждый день тысячи, миллионы людей умирают от болезней. Чем я лучше них? Ничем, я даже хуже. От меня должны были избавиться и если не сейчас, то позже.
   Можно считать, что "позже" -- настало.
   Как можно жить, зная, что ты умираешь? Не знаю. И не узнаю.
   Меня выписывают завтра. Завтра я буду опустошена. Послезавтра я пойду в школу. Всё должно было быть так, как прежде. Но я знаю, что так, как прежде больше не будет.
  
   ***
  
  
   Я проснулась. Я просто начала жить новым днем. И пока что эта попытка не увенчалась успехом.
   Доктор сказал, что мне пора собирать вещи, скоро приедет Фиби и заберет меня. Но я знаю правду. Я знаю, что я просто ходячий мертвец или стану им. Фиби уже знает об этом. Сейчас она начнет говорить мне, что у меня достаточно шансом для выздоровления, что всё в порядке и нечего волноваться. Меня просто очень нервирует, когда люди так делают. Мне бы стало намного лучше, если бы она просто ничего не сказала. Зачем что-то говорить, если здесь и так всё понятно? Этим она только ещё раз напомнит, как я безнадежна. Зачем усугублять ситуацию? Но я знаю, что она всё равно это сделает. Людям свойственны такие вещи. Я знаю, что ничего не вернуть, события не изменить. Она также это знает. И да, она знает меня достаточно хорошо, чтобы понять, что я ненавижу, когда меня жалеют. Но она всё равно будет это делать. Зачем надеяться на то, чего просто-напросто не будет? Не понимаю.
   Я просто смотрю на небо. Ни единого облака. Оно чистое и безмерное. Я умру. Я умру, и даже ни разу не поцелуюсь по-настоящему. Это мой выбор. Я просто умру. Меня не станет. Я буду как это небо. Выбор сделали вместо него. Возможно, оно захотело бы упасть, и разбиться вдребезги. Оно всё равно держится там.
   А чего я хочу?
   Сколько раз я думала о том, что хочу достаточно много всего, и мои желания не будут исполнены. Но теперь я ничего не хочу.
   Не хочу забыться.
   Не хочу уйти.
   Не хочу задохнуться.
   Не хочу потеряться.
   Не хочу спастись.
   Не хочу улыбнуться.
   Не хочу заплакать.
   Не хочу прогуляться.
   Не хочу снять маску.
   Не хочу стать такой, какая есть.
   Не хочу освободиться.
   Дверь палаты открылась и вошла обеспокоенная Фиби. Она не стала ничего говорить, а обняла меня. Так крепко, что я могла бы умереть в её объятиях. Она была в траурном настроении, что хорошо отображалось на её одежде. Фиби никогда не одевала что-то черное, но сейчас у неё даже маникюр черный. Так странно.
   -- Мы выкарабкаемся, -- говорит она, вытирая свои слёзы. -- Всё будет в порядке, Дженн. Доктора сказали, что ты обязательно выживешь, тебе просто нужно в нужный момент сделать операцию. Черт... Я так сожалею, -- ну вот, зачем она это говорит! Прекрасно знает, что лучше мне от её жалости не станет.
   Но продолжает делать это.
   Как я объясняла, людям свойственны такие вещи.
   -- Ты так говоришь, словно это из-за тебя у меня опухоль м... -- я ещё не успела договорить, как она перебила меня:
   -- Не говори это, пожалуйста. Не надо.
   -- Ладно, но ещё раз повторяю, что ты здесь не при чем. Это относится только ко мне. И это всего лишь моя забота.
   -- Хорошо, но, Дженн, я ещё не успела сказать родителям. Я им вообще не звонила с того времени, как они улетели. -- Ф-ух, хотя бы одна хорошая новость.
   -- Фиби?
   -- Мм, -- пробормотала она.
   -- Можно тебя кое о чем попросить?
   -- Всё, что угодно для тебя.
   -- Можешь не говорить родителям?
   -- О чем?
   -- О моей болезни, -- сестра непонимающе посмотрела на меня.
   -- Эм... Зачем тебе это? Ты же знаешь, что они всё равно узнают, и будут в ярости, что мы им сразу не рассказали.
   -- Они сказали, что до проведения операции ещё около двух месяцев. Зачем родителям напрягаться сейчас?
   -- Ну хорошо, но знай, я делаю это только ради тебя.
   -- Отлично. А теперь давай выбираться отсюда, -- сказала я, сестра кивнула.
   Мы упаковали вещи в машину, я попрощалась со своей медсестрой и лечащим врачом, а Фиби подписала кое-какие документы. Я подождала её в холле, а затем мы вместе вышли из больницы. Когда мы собирались, она мне сказала, что ко мне приходили посетители, практически вся школа, но никого не пускали. Я немного удивилась, но сразу вспомнила: это естественно, когда у нас кто-то болеет или когда у кого-то операция, мы всем классом приходим к нему, утешаем и ещё что-то делаем. А то, что ко мне пришла вся школа, то это тоже понятно, я ведь у всех на глазах упала в обморок, так учители заставили их прийти.
   Мы приехали домой, как я и ожидала, ничего не изменилось. Совершенно ничего. И не скажешь, что за один день моя жизнь изменилась во всем.
   Я взяла телефон и дрожащими руками набрала известный мне номер.
  
   "Соберись, Дженнифер!"
  
   -- Привет! -- воскликнул Ник взволнованным тоном, меня аж передернуло. -- Как ты? Что говорят врачи? -- молчание в ответ. -- Дженн, ты там? -- опять молчание. Ноги подкосились, стали ватными, а язык не слушается меня, я не могу выдавить ни слова. -- Дженн... -- сказал Ник.
   -- Ник... привет. Со мной всё в порядке. Я тебе просто хочу кое-что сказать. Наше общение -- ошибка. Вообще, наши отношения, если таковы были -- ошибка. Мы никто друг для друга. И да, это не из-за той девушки я упала в обморок, а если ты не веришь мне, то не верь, мне как бы всё равно. Знаешь, сначала я думала, что мы всё делаем правильно, но чем больше времени проходило, тем больше я осознавала, что это всё напрасно. Мы не можем быть друзьями, -- сказала я, мой голос дрогнул. "Нет, Дженнифер, не останавливайся" -- умоляла я в мыслях. -- Мы можем быть знакомыми. Ты понимаешь, что достоин большего? Я всего лишь временное увлечение, если это так. Сейчас я не хочу делать прогнозов, но я почему-то думаю, что это так. Верь -- не верь, но я люблю тебя. Люблю по-своему. Ты мне безумно помог, с тобой я исправила миллион своих комплексов. Но если я иду на два шага вперед, ты идешь на три шага назад, и мне безумно стыдно перед тобой. Я сколько могла, отрицала, что всё в порядке, но ничего не в порядке, -- тяжелое дыхание Ника послышалось в трубке. -- Я бездарность. Всё, что говорила Крисс, правда. Я, правда, обычно не слышала, что она обо мне говорила, но уверенна, что это правда. Я слабая. У меня нет друзей, как таковых, и общаюсь я только с тобой и своей сестрой. Я не богатая, и мои родители никто по сравнению с твоими, или Джеймса, или Энди, или... да кого-нибудь, из твоих друзей! -- в кой-то веки я рассмеялась. Смех был очень нервозным, и я даже спросила себя в мыслях, не сошла ли я с ума? Но мне надо закончить то, что я начала. -- Я не хочу угробить твою жизнь. Мне нужен кто-то. Мне нужен тот, кто будет также сломан, как и я, я буду чинить его, а он меня. И это не ты. Ты -- это фантастическая личность, у которой всё впереди, -- я замолчала. Это всё, что я хотела сказать. Но он молчит. Ничего, кроме громких вздохов.
   Да, я знаю, я -- ужасная. Я хочу извлечь из своей жизни одного из нескольких людей, которые сумели показать мне, что такое счастье.
   -- Ну скажи что-то... не молчи, -- выдавила я. Тишина угнетала меня, и я просто не знала, что могу ещё сказать. В голове было куча мыслей, но когда дело доходило до того, чтобы сказать что-то, у меня просто не оставалось ничего.
   -- Зачем ты так со мной? -- сказал он дрожащим голосом.
  
   "Будь сильной".
  
   "Скажи ему".
  
   -- У меня опухоль мозга, -- говорю я. -- Мне осталось жить немного. Я не хочу тратить твою жизнь на меня, такую глупую и бессмысленную. И да, ничего не говори, просто скажи, что отпускаешь меня, и больше никогда не заговоришь меня. Если я хоть что-то для тебя значила, ты должен это сделать. Пожалуйста, -- я просто не нашла выхода. Это единственное верное решение.
   -- Я отпускаю тебя, -- сказал он. -- Но я никогда не забуду тебя, Джен.
   И отключился.
   Я заплакала. Заплакала потому, что такая глупая. Я с самого начала должна была понять, что наше с ним общение не приведет ни к чему хорошему. И когда я осознала это, было просто поздно.
   Но всё равно, у меня словно камень с сердца упал. Зачем мучить его, если это просто лишено смысла?
  
   "Мое существование лишено смысла".
  
   Это -- конец.
   Я просто хочу заснуть и не проснуться.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 12.

  
   Хм, что же мне сделать? Что сделать, чтобы изменить это? Что сделать, чтобы завтра в школу я пришла с улыбкой, которой награждают меня люди? Правильно, ничего. Нельзя сделать то, чего нет на самом деле.
   Я поднимаюсь с кровати, глупая и обессиленная. Горькая правда растекается по моим венам, я вдыхаю воздух, пытаясь надышаться.
   Я просто жадно глотаю воздух.
   Я задыхаюсь. Я умираю. Я просто уверена, что это конец. Как мне жить? Как? Мне трудно дышать, из-за того, что я узнала. Или из-за того, что я уже умерла? Умерла внутри? А откуда мне знать? Откуда мне знать, что я до сих пор жива?
   Я этого не узнаю, пока не пойму. Пока не испробую. Все эти дни я не жила. Жизнь -- это противоположное слово к тому, что именно я делала, думала, желала. Жизнь -- это то, что мне никогда не удастся испытать. А может Господь предоставит мне этот шанс? Я буду рада. Я просто буду рада.
   Или не буду.
   Я не знаю, что такое жизнь. В этом вся суть. Как мне быть радой тому, чего я никогда не пробовала? Это словно что-то запретное, непонятное, неправильное. То, что я никогда не осмелилась бы сделать в реальной жизни.
   Я сижу перед монитором компьютера. Мне начать писать свою книгу? О чем? Вечная мука, я не знаю, чего хочу, о чем мечтаю. Я знаю, что я всего лишь хочу оставить свой след в этом мире. А как мне это сделать?
   Дрожащими руками я набираю текст на клавиатуре.
  
   "Сильные и слабые.
   Здоровые и больные.
   Поврежденные и исцеленные.
   Убрать красивую улыбку. Её нужно засунуть в карман, спрятать в сумку, и никогда не высовывать. "Она не идет тебе!" -- кричат всё вокруг. "Они говорят правду", -- кричит мой мозг. Кричит мой разум. Кричит весь мир.
   Планы. Планы, которые я так строила, когда моя жизнь рушилась на глазах у всех. Планы, которые были как утешение, как лекарство от бед, сейчас -- они ничего не значат.
   В нашем мире нет гарантий. В нашем мире нет счастья. В нашем мире ничего нет, кроме нас. Кроме вот тех людей, которые обожают насмехаться над:
   бедными;
   глупыми;
   странными;
   неуклюжими;
   нелепыми.
   Я никогда не относила себя к этим людям. Но откуда я знаю? Возможно, я причинила боль стольким людям, а сейчас о них я не знаю ничего. Что же мне ответить на это?
   Кто я? -- спросите вы.
   В том-то и проблема. Я не знаю кто я.
   Поможете мне узнать, кто я, пожалуйста?
   Я та, которая плачет временами, не от счастья.
   Я та, которая дрожит всё время, не от холода.
   Я та, которая кричит, чтобы никто не слышал, не от боли.
   Я та, которая сидит на последней парте, не от скрытности.
   Я та, которая сейчас сидит и пишет это, не от радости.
   Я та, которая никогда не узнает, что такое..."
  
   -- Эй, Дженн, ты чего тут сидишь! -- услышала я голос Фиби, и сразу отвернулась от монитора, мысленно злясь на нее. -- Пора есть, ты же не собираешься здесь весь день просидеть! Давай, пошли! -- выкрикивает она, в надежде, что я сейчас улыбнусь и исправлю это нелепое выражение моего лица.
   -- Иду, -- со вздохом произнесла я, сохранила текст, который успела написать, и вышла с комнаты.
   На кухне покоился огромный завтрак -- блинчики, джем, разные фрукты, соки. Обычно я завтракаю яичницей, так что это довольно необычно для меня. Ну, я уже знаю, по какому поводу пир. Я же больна. Мне всегда закатывают пир, когда я больна. Это естественное явление.
   Мы с сестрой начали поедать свою пищу. Я люблю поесть что-то вроде это -- то есть, вкусное. Я никогда особо не увлекалась мясом и другими видами еды. Я вообще не очень люблю это делать. Обычно так обстояли дела, что мы ехали куда-то загород, и там ели шашлыки или еще что-то вроде того, так вот, меня все уговаривали кушать, а я все так же неподвижно сидела и пила свой сок. Я не знаю, почему, но мне просто невкусно, вот и всё. Вы не поймете меня.
   -- Что собираешься сегодня делать? -- спрашивает Фиби.
   Хм, что же я буду делать? Читать книгу? Домашнее задание? Смотреть фильм? Всё не то. Скорее всего, пойду, прогуляюсь. Тоже не то. Я не знаю, что буду делать. Я ничего не знаю. И это, как бы, неправильно.
   -- Не знаю, Фиби, -- говорю я и накладываю ещё несколько блинов на тарелку, попутно обмазывая их джемом. Вкуснотища.
   -- Эй, перестань унывать! - мм, какие очевидные слова. Как будто я бы сейчас могла взять, и стереть все воспоминания: о больнице, болезни, Нике. -- Хочешь пойти со мной сегодня? В кино, например?
   Я вздохнула.
   -- Фиби, нет. Ты же видишь, я ещё не справилась со всем этим, -- произнесла я, но отчасти была рада, что сестра предложила это сделать. Сейчас это как-то глупо, не хочу никуда идти. Я не хочу отрицать свою болезнь, и делать так, будто её не существует. Она же здесь. Внутри меня. Как я могу это отрицать? Никак.
   -- Хм... -- она на несколько секунд задумалась, а я в то время взяла яблоко и откусила немного, из-за чего у меня жутко разболелся зуб. Ещё одна проблема, этого еще не хватало! -- Ну тогда я останусь здесь. Будем зажигать, -- я рассмеялась из-за её фразы, и это заставило её усмехнуться.
   -- Это как бы "систерс-пати" [1]? -- выдавила я, смутно представляя, как в таком настроении я могла бы "зажигать".
   Цирк, не более.
   -- Ну да, ты же меня знаешь, я умею устраивать такие штучки, -- она подмигнула мне, я подавила свой смех и просто уставилась на неё. - Ей, чего ты так смотришь! Ты что, не помнишь наши вечеринки?
   -- Ну да, их же было так "много", -- с сарказмом сказала я.
   -- Эй! Ты чего? -- она шутливо толкнула меня в плечо. -- Ты что, реально не помнишь?
   -- Да, я помню мое день-рождение, которое, кстати, ты организовывала. Ты пригласила всех бабушек...
   -- Перестань обсуждать мой позор!
   -- ...которые рассказывали нам про переходной возраст, что нам не стоит общаться с мальчиками, и, что то, во что мы одеты -- позор! -- я засмеялась, и начала передразнивать: -- А что это на вас за тряпки? У меня свитер есть, идёмте в туалет, переоденемся! -- Фиби поддержала мой смех.
   -- Ох, Господи, это был ужас. Слава Богу, что это кончилось.
   -- И не напоминай, - я, наконец-то, успокоилась и продолжила поедать пищу.
   Когда, наконец-то, еды не осталось, мы пошли в нашу комнату, сестра села с планшетом и начала искать фильм для просмотра.
   Сказать, что она мне немного подняла настроение, ничего не сказать. Она, конечно, бывает невыносима и иногда ведет себя, как ребенок, но сейчас она как раз кстати. Фиби умеет рассмешить меня, и поддержать. Настрой у меня не из лучших, но это хоть что-то. Если бы я хотела перед смертью написать записку, она была бы одной из первых. Мы ссоримся, но я, по крайней мере, знаю, что она любит меня, как никто другой. И этим она отличается от других, а именно тем, что она заботится обо мне. Родители тоже, но Фиби и они -- несовместимые вещи. Родителям -- думаю, подростки меня поймут -- все не расскажешь, а если ты действительно начнешь докладывать все родителям, то они запрут тебя в комнате, или запрограммируют так, что ты даже мира вокруг не будешь видеть. А вот сестра другое дело. Она никогда меня не осуждает, если я делаю что-то не так, и за это я ей безумно благодарна.
   -- О чем думаешь? -- я вздрогнула, услышав голос Фиби, но быстро оклемалась. Она до сих пор искала фильм.
   -- Да так, неважно, -- пробормотала я, и уставилась в планшет. - Эх, никаких комедий! Давай ужастики!
   -- Ага, да-да, тебе ещё ужастика к своей жизни не хватает... -- мне как будто дали пощечину. Она намекает, что моя жизнь -- сплошной ужас? Фиби не могла это сказать... А в принципе, она сказала правду. Мою жизнь действительно не назовешь лучшей, даже средней. Нужно что-то менять. Ах да. Я забыла. Поздно уже. - Ой, извини, я не это хотела сказать... Блин, Дженн, извини...
   -- Ради Бога, Фиби, прекрати, ничего такого страшного ты не сказала, всё в порядке, -- молвила я, изнемогая от её жалости.
   Ненавижу жалость.
   Кому хочется, чтобы кто-то подошел к нему и сказал: "У тебя такая ужасная жизнь, я тебе сочувствую". Это-то же самое, что сказать: "Извини, но, походу, тебе следует утопиться". Я, конечно, не против людей, которые сочувствуют кому-то, но я всегда старалась держать это чувство при себе, из-за этого многие называли меня бесчувственной, и я не отрицала этого, но и не подтверждала. Пусть думают, что думают, мне-то какое дело? Они меня совершенно не знают, и не имеют права судить меня.
   -- Что у вас там с Ником? -- спросила она, как бы "невзначай".
   Ну и что мне отвечать? Не было никаких "нас". Теперь я поняла это. Я чувствовала к нему только дружбу. Он был плечом, на которое можно было опереться. Я не чувствовала того, о чем читала в книгах. Возможно, да, это вымысел, но то, что было между мной и Ником -- не любовь.
   Я люблю его.
   Как друга.
   -- Всё в порядке, -- дабы избежать других вопросов, ответила я.
   Сестра, конечно же, изумленно подняла брови, показывая этим, что хочет объяснений. А как же.
   Я делюсь с ней всем, от Крисс до опухоли мозга, но об этом даже заикаться не буду. Я не хочу, чтобы кто-то меня учил любить. Все сами понимают, и я должна это понять.
   Я взглядом показала ей, что не хочу об этом разговаривать и она еле заметно кивнула, продолжая искать фильм. И тут у меня вырвалось:
   -- Как там родители?
   -- Отлично. Они долетели и сейчас живут в каком-то доме, который арендовала их компания. Короче, всё окей, -- она подняла взгляд на меня, и я пожала плечами.
   -- Ничего страшного. Я рада, что у них всё в порядке, -- я еле выдавила из себя улыбку, и я действительно была рада.
   Я хочу, чтобы у них всё было хорошо.
   -- Почему ты не хочешь, чтобы они знали? Они заслуживают знать, -- вставила сестра.
   Не надо им рассказывать. Зачем им это знать? Чем они смогут помочь? Опять же, жалостью? Я знаю, они не приедут. По крайней мере, сейчас. Им нужна эта работа, в США всё-таки немного кризисная ситуация. А я кто? Я -- никто.
   -- Просто не хочу их напрягать.
   -- Ты их не напрягаешь, -- возразила Фиби.
   -- Ну, тогда я не хочу чтобы они меня напрягали. Неважно. Им просто нельзя этого знать. Пока что.
   -- Я тебя не понимаю.
   -- Это и не нужно понимать.
   -- Но я всё равно не понимаю.
   -- А я понимаю.
   -- А я нет.
   -- А я да... черт, заткнись, -- сестра начала смеяться, и я подхватила её смех. Да, она определенно действовала на меня лучше, чем кто-либо.
   -- Ладно, я нашла какой-то фильм, вроде как... "Если я останусь"... Посмотрим? Это не ужасы, но и не комедия. Любовные штучки какие-то.
   -- Эх... -- вздохнула я. Мне нельзя смотреть ничего о любви. Не люблю смотреть что-то в этом роде. Читать книги -- пожалуйста, но когда смотрю на их счастливые и радостные лица, меня прямо пробирает зависть. -- ...включай уже.
   Фиби победно завизжала, а я закатила глаза.
   Фильм начался. Ну что же... Любовь спасет мир.
  
   ***
  
  
   Я потерла шею, которая напрочь затекла. Сидеть в одной позе около двух часов мне, как бы, не очень понравилось, но фильм стоит просмотра. Но опять же, зависть. Тупая, чертова, глупая зависть. Я вам покажусь идиоткой -- завидовать персонажам фильма --, но я всё всегда принимаю близко к сердцу. Я даже когда читаю книгу, жутко злюсь на главную героиню и могу что-то разорвать, метать -- саму книгу, телефон и так далее. Иногда я тихоня, но что касается книг -- я ужасно вспыльчива.
   Фиби тоже встала и радостно воскликнула:
   -- Это было так круто! А-а-а! Адам такой красавчик, -- она игриво вздохнула. -- Ну почему им так везет... Фильм -- супер!
   -- Неплох, -- сказала я, пытаясь утаить свое разочарование и зависть.
   -- И это всё?! Да ты чертов робот!
   -- Полностью согласна, -- произнесла я.
   Неожиданно телефон Фиби зазвонил. Я моментально взяла свой, и проверила, нет ли пропущенных вызовов. Ничего. Пусто.
   Как у меня много друзей!
   -- Да... Да, не против... Вы уже звонили? ... Отлично! ... Будем ждать! -- сказала Фиби в трубку. Я подняла брови.
   Черт, только чтобы не...
   -- Эй, малышка, к нам наши кузены приезжают! Радуйся, они приезжают и будут здесь до четверга!
   -- Только не это!
   Нет, ну ещё восемнадцатилетнего парня я вытерпеть смогу, но двоих пятилетних близняшек...
   Я, если честно, совершенно не умею ладить с детьми. Я даже ненавижу их. Я просто их ненавижу. Никогда бы не завела себе ребенка.
   -- Да ладно тебе, они сняли квартиру, будут жить этажом ниже.
   -- О Господи, хуже ничего быть не может.
   -- С тобой невозможно нормально поговорить! -- сказала Фиби, вышла из комнаты, а меня поглотила дневная рутина.
  
   Наступил вечер. День меняется вечером, вечер меняется ночью, а ночь -- утром. Такие повседневные вещи, но такие необычные и даже пугающие.
   Завтра в школу.
   Школа.
   Нет, пожалуйста, нет.
   Я не хочу идти туда, и не хочу идти куда-либо ещё.
   Я просто хочу уснуть.
   Я хочу упасть опять.
   Упасть в пропасть.
   Чертовски этого хочу.
  

[1] Sisters-party -- вечеринка сестер.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

4 часть.

  

Глава 13.

  
   "Живи, мир -- это твой разум, твои поступки. И неважно, какой у тебя возраст. Главное - это твои помыслы и душа".
  
   Странно, но в один миг всё исчезло. Свет погас. Ничего нет -- меня, Фиби, "друзей", родителей.
   Я не знаю, что я и кто я. Я голос? Я мысли? Я не вижу ничего. Я ослепла?
   Я Дженнифер? Дженн? Дженна? Кто я?
   Я предмет? Неодушевленный?
   Я существую? Я дышу, чувствую? Я смогу когда-нибудь понять, что со мной, черт возьми!
   Шоссе. Темно.
   Людей нет. Никто никогда не скажет тебе привет. Никто не рассмеется. Никто не пожмет тебе руку. Никто не поцелует тебя, так вкусно, и так терпко, что ты забудешь обо всем. Никто не обнимет тебя, когда ты, плача, будешь проклинать весь мир. Никто тебе не скажет приятных слов, от которых тепло будет разливаться по венам.
   Никто. Никто. Никто.
   Ты одна. Единственная.
   Мир, Вселенная -- странные понятия. В один момент у тебя есть всё, а в другой - ничего. Кто-то тебе улыбается, обнимает, целует тебя, а на следующий день он умирает. И всё. Конец. Мир остановился, Вселенная прекратила существование.
   Кто я?
   Кто я?
   Кто я?
   Никто.
   Кто-то.
   Тук-тук.
   Привет.
   Скажешь мне что-то?
   Ответь, кто я. Я разум? Я человек? Я мысль? Я мимолетный прохожий? Предмет? Чувство? Прощение? Конец? Окончание? Кульминация? Завязка? Портрет? Ванная? Душ? Мойка? Мусор? Любовь? Душа? Игра?
   Я -- никто. Я просто воспоминание. Я не полноценный человек, я всего лишь ржавый механизм, который не будет работать.
   Всего-то одна жизнь. Одна попытка что-то изменить, добавить, отменить. Я полностью её пропустила, упустила, уничтожила. Единственное, что я могу сейчас -- наблюдать за тем, как всё меняется в то время, как меня нет.
   И ничего уже не исправишь.
   Попыток не осталось.
   Осталась -- неизвестность.
  
   "Неизвестность пугает меня".
  
   Меня больше не будет. Я больше никогда не скажу тебе привет. Никогда не рассмеюсь. Не пожму тебе руку. Не поцелую тебя, так вкусно, и так терпко, что ты забудешь обо всем. Не обниму тебя, когда ты, плача, будешь проклинать весь мир. Не скажу тебе приятных слов, от которых тепло будет разливаться по венам. Меня больше не будет. Не будет, не будет, не будет.
   Я просто исчезну. Полечу. Упаду.
  
   ***
  
  
   Сон перерос в нечто большее.
  
   Проснулась я не в лучшем настроении. Я не буду говорить, что из-за школы или прочего. Просто у меня такое настроение. Я не хочу переводить все стрелки на школу, как обычный подросток. У меня жизнь такая, и мне уже просто всё равно.
   Уроки я не делала уже довольно долго, это, наверно, мой собственный рекорд. Всегда, каждый день, я только и делала уроки. Меня всегда заставляли родители, да и я сама была не против, а если они видели - не дай Бог - хоть одну плохую оценку, то ужасались. Я тоже была от этого не в восторге, но они -- другое дело. Я пахала, как чернорабочий, ради того, чтобы порадовать своих родителей. Конечно, для меня их радость -- это подарок судьбы. Ведь я понимаю, что рано или поздно их не станет, и время, проведенное вместе, станет показателем для меня, были ли мы вместе "счастливыми". И я делала всё, чтобы они гордились мной, но когда-то должно было прийти время, когда бы они поняли, что я не такая уж идеальная. И это время прошло.
   Я по-быстрому одеваюсь. Я уже давно перестала обновлять свой гардероб, а также смотреть на то, во что я одета. Я не стараюсь выглядеть привлекательно, или же наоборот. Мне просто не надо лишнего внимания. Я -- обычная. Я простая девочка, и мне не надо того, чтобы в меня тыкали пальцем или говорили гадости. Всем неприятно, если кто-то делает это, и я не исключение.
   Я замечаю, что Фиби нет в комнате. Странно, обычно я просыпаюсь первой, тем более, у неё нет сегодня пар.
   Иду на кухню, и там уже стоит сестра. Она болтает с своей подругой по телефону, а я тем временем делаю себе чай. Я никогда не ем по утрам тяжелой пищи. Просто не люблю объедаться с утра, да и тем более, я такая хрупкая, что мне больше и не надо еды. К тому же, спортом я не занимаюсь, хотя раньше усиленно это делала. Я ходила на легкую атлетику, то есть сейчас у меня очень спортивные ноги. Да и недавно я ходила на пробежки, но перестала делать это. Ради кого я стараюсь? Для себя? Я никогда не мечтала быть спортивной. Как только я это осознала, я просто прекратила это делать.
   Фиби закончила разговор, и с ухмылкой посмотрела на меня. Ой-ой-ой, это не к добру.
   -- Радуйся! Гости приезжают сегодня днем, и вечером зайдут к нам. Я уберусь, а ты иди в школу, малышка.
   -- У-у-у! -- недовольно завопила я, а сестра смерила меня странным взглядом.
   -- Я не понимаю, почему ты так зла из-за того, что они приехала, -- она начала махать перед моими глазами пакетиком чая, и я выдернула его из её рук. -- Они же всего наши мелкие кузены, тетя и дядя.
   -- Ты же знаешь, что я, черт возьми, ненавижу детей! -- я сморщила нос в отвращении, а Фиби покачала головой.
   Ну вот, опять я в чем-то провинилась!
   -- Никаких ругательств, Дженн! Не могу терпеть это, брр... -- ну да, она не редко напоминала мне об этом.
   -- Давай вернемся к прежней теме. Ты же знаешь, что я ненавижу детей!
   -- Почему? -- уже в сотый раз спрашивает она.
   -- Хм... интересно, ... почему же? -- я с сарказмом делаю задумчивое лицо. Сестра прыскает со смеху. -- Так, во-первых, они всегда о чем-то талдычат и спрашивают. Во-вторых, они гадят повсюду! Бегают, разбрасывают вещи! В-третьих, они же полные идиоты. Как их может кто-то любить?!
   -- Но это же дети, Дженна! -- да-да, Фиби иногда любила называть меня Дженной.
   -- И что?
   -- А то!
   -- Это, по-твоему, нормальный ответ?!
   -- Ну, уж лучше, чем твой!
   -- Могу я спросить, чем вызвано ваше недовольство к моей персоне!
   -- Но ты же тоже была ребенком, черт побери!
   -- Что я слышу...
   -- Ответь на мое утверждение.
   -- И что, что я им была? Это была худшая пора в моей жизни. Я сожалею нашим родителям за то, что они вытерпели со мной.
   -- Ох, как ты мне противна.
   -- А то я не знала.
   -- Всё, заткнись и иди в школу! Давай, давай! -- она шутливо пихнула меня в плече. Я усмехнулась от нашей "дискуссии с пристрастиями".
   Я вышла на улицу. Свет ударил мне в лицо. Я, будто вампир, попятилась назад в подъезд, но быстро пришла в себя.
   День. Школа. Утро.
   Мне абсолютно точно не нравились эти слова и все, что с ними связано, но уж лучше так, чем весь день просидеть дома. Я вдохнула запах воздуха. Неиспорченный, наивный и немного сладкий. Непорочный. Такой живой, страстный, и в то же время простой.
  
   "Просто вдохни его".
  
   "Делай вздохи. Вдох-выдох, вдох-выдох".
  
   "Если у тебя нет ничего родного в этом мире, слушай воздух и тишину".
  
   "Видишь? Мир касается нас своими пальцами, и передает свою энергию нам с помощью воздуха".
  
   Слова Адама мелькнули в голове, и я удивилась из-за того, что до меня только сейчас дошел их смысл. Воздух -- это не просто наше воображение, атомы и молекулы, оксиген и азот. Это что-то большее. То, что у нас никто не отберет, то, чего мы можем коснуться и не почувствовать прикосновения.
   Я уже на полпути. Многие спрашивали меня: "Почему ты идешь в школу пешком?" Я немного смущалась и никогда не отвечала, что мои родители бедны, чтобы купить себе неплохую машину. Теперь мне это кажется смешным. Я всегда была очень злой, когда меня стеснялись, а тут я стеснялась собственных родителей! До чего же я была эгоисткой раньше, поверить не могу! Рано или поздно мы все меняемся, и я рада, что это явление произошло со мной. Просто жуть. Я раньше - не я, а просто какой-то призрак, вторая сторона, более мерзкая, глупая что ли.
   Когда я вошла в школу, всё было, как всегда. Никто не обращал на меня внимания, но я иногда ловила кое-кого на ехидном перешептывании и тыканье пальцами. Мне это не то, чтобы неприятно, просто меня нервирует то, что люди так легко могут обсуждать чью-то жизнь за глаза, а о своей даже заговорить боятся.
  
   "Мир -- это чертеж, совсем неидеальный и неровный. В нем есть недосказанности и непредсказуемости. И он никогда не станет чем-то таким, чем стоит гордиться или вникать в подробности. Всё, что мы можем делать -- это пользоваться тем, что нам было дано, рассчитывая на одну попытку сделать всё в наилучшем виде. Не стоит делать это всё идеальным. Нет ничего идеального. Совсем ничего. Мы -- одинокие, но в то же время близкие. Видишь, что нас разъединяет? Ничего. Это просто невидимый, глупый барьер, который мы никогда не удосужимся переступить. А всё это из-за чего? А вот это единственный вопрос, заданный правильно, Дженн. Из-за бесчеловечности. Глупости. Морали. Здесь слишком много ответов, но стоит всего лишь уловить суть сказанного: мы сами решаем. Да, я верю, есть судьба там и всё такое, то есть то, что суждено нам пройти, но в некоторых ситуациях у нас есть выбор... Этот выбор порой бывает сложным и не таким, как нам хотелось бы, но в итоге мы делаем то, что должны. Не всегда получается то, что надо, но нужно стараться. Нет ничего такого, что мы утрачиваем навсегда. Нет ничего такого, чего нельзя было бы испытать вновь..."
  
   -- Эй, с тобой всё в порядке? -- меня кто-то окликнул, и я повернула голову к незнакомому мне мальчишке. Он выглядел небольшим, так, на класс седьмой-восьмой, но его обеспокоенное лицо говорило о том, что ему не все равно на меня.
   Спасибо, Господи, хоть за это!
   -- Да, всё хорошо.
   Кому же принадлежали те слова? У меня что, склероз, раз я не могу вспомнить? И сегодня что, день воспоминаний?
   Когда же я, наконец, смогу разобраться в своей голове, а не строить из всего чертову головоломку?
   Видимо, никогда.
   Я прошла и остановилась возле своего шкафчика. Кстати, я вам о нем ещё не рассказывала!
   Шкафчики у нас в школе выставлены в ряд. Изначально мне это не так уж и нравилось, но время проходило, и я вообще забывала о его существовании. У меня здесь есть всё -- какие-то выброшенные жвачки, непонятно откуда взявшиеся помятые листы, разные изделия на рисовании, чертежах, технологиях, проще говоря -- всякий бред. Я никогда не была чистюлей, да и вообще, у меня всегда и везде беспорядок. Я не ухаживаю за своими вещами, чем всегда отличалась от своей мамы. Она -- это просто убирающийся монстр, в хорошем смысле. Если увидит какую-то пылинку -- её сразу же надо ликвидировать. Я не говорю, что она помешана на этом, но иногда это действительно выходит за грани приличия.
   В общем, я беру кое-какие тетради и иду на урок. Первый у меня -- геометрия. Лично я его не очень люблю, но этот урок мне нравится больше, чем алгебра. Просто, на мой взгляд, это в кое-чем проще, а в кое-чем сложнее. Да, я умею доступно объяснять. Но мне всё равно этот урок хоть чуточку, но нравится.
   Я забегаю в класс прямо перед началом, и, слава Богу, ведь этот несносный учитель ненавидит опоздания. Я раскрываю книгу, которую начала читать недавно, но она так увлекла меня, что прочла её буквально всю за несколько часов. Книга о любви, и даже называется она "По дороге к любви", но что мне наиболее в ней нравится -- так это то, что девушка в ней бежит от всего.
   От обид.
   От страха.
   От переживаний.
   От болезней.
   От мечты.
   От планов.
   От ошибок.
   От клетки.
   От страха.
   От фатальностей.
   Я открыла её и начала вспоминать, на чем я остановилась...
  
   "Я никогда не жил такой полной жизнью, как в это короткое время, когда ты была со мной. В первый раз в жизни я ощущал эту полноту, меня переполняла радость и ощущение свободы. Ты стала для меня недостающей частичкой моей души, ты была мне воздухом, которым я не мог надышаться, ты была кровью, которая бурлила в моих жилах. Думаю, если справедлива теория переселения душ, то во всех наших прошлых жизнях мы с тобой были вместе. Я знаю тебя совсем недолго, но у меня такое чувство, будто я знал тебя всегда.
   Хочу, чтобы ты знала: даже когда я умру, я все равно буду помнить тебя. Я буду вечно любить тебя. Как бы я хотел, чтобы все обернулось по-другому! Столько бессонных ночей я думал о тебе: и в пути, и в мотелях, когда не мог сомкнуть глаз, смотрел в потолок и представлял себе, какой могла бы стать наша с тобой жизнь, если бы мне суждено было..."
  
   -- Мисс, могу я узнать, что Вы делаете? -- мурашки пробежались у меня по коже от услышанных слов. Я невольно вздрогнула, чем и выдала себя. Учитель подошел ко мне и выхватил книгу!
   Одноклассники начали смеяться, но, почему-то, я больше беспокоилась о книге. Учитель что-то недовольно бормочет себе под нос.
   -- Вы отстранены от занятия, мисс Грин. Поговорим после уроков!
   Этот напыщенный идиот только что действительно меня отстранил?
   -- Но...
   -- Никаких "но"! Убирайтесь из этого кабинета, сейчас же!
   Из моих глаз непроизвольно хлынули слёзы, поэтому я быстрее убежала, дабы никто не увидел их.
   Я даже не знаю, из-за чего мне было больше обидно - из-за отстранения, или книги.
   Я забежала в туалет и скатилась по стенке, отдаваясь эмоциям, но относительно быстро пришла в себя, и вышла оттуда. Я начала прогуливаться по темным коридорам...
   -- Привет, Дженн, -- услышала я голос, который заставил меня вздрогнуть и одновременно вздохнуть.
   -- Ник, -- невнятно пробормотала я.
   Мир начал уходить из-под ног.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 14.

  
   -- Как ты? -- сказал Ник, подходя ближе. -- Мне очень...
   -- Жаль, -- продолжила я. -- Я знаю, но мне не нужно твоего сожаления.
   Он еле заметно вдохнул, и подошел обнять меня.
   Я знаю, что должна чувствовать, если бы любила его. Электрический разряд, так говорят? Я его не чувствую. Я чувствую дружеское тепло, которое исходит от него. Мне он нравится.
   Я не могу сказать, что мир после его поцелуя остановился. Это были просто ложные надежды.
  
   Это не ревность.
  
   Не любовь.
  
   Это просто привязанность.
  
   И ничего больше.
  
   -- Ты же знаешь, что ты навсегда в моем сердце? -- прошептал Ник мне на ухо, я вздрогнула, и он обнял меня сильнее. -- Я знаю, что ты не хочешь там быть. Но ты мой друг, и я уважаю тебя.
   -- И я, -- откликнулась я и испытала кое-какое облегчение.
   Он мой друг. Бесспорно, друг.
   -- Помни, я всегда поблизости. Хочешь что-то обсудить -- просто позови. Я всегда буду рад тебе, -- сказал он и отпустил меня.
   Я молча кивнула и ушла.
  
   Не было слёз рекой.
   Не было долгого, мучительного расставания, на которое я рассчитывала.
   Мы друзья.
   Лучшие друзья.
   И это всегда было так.
  
   Обыденные коридоры. Обыденный день. Так всегда. Некоторые вещи никогда не меняются. Но нет, изменилось. Изменилось всё. Как будто сейчас я вижу вещи другими глазами. Не глазами ученика-отличника, а кого-то совершенно другого, как будто я -- не я.
   Это очень странно. Я действительно смотрю на мир иными глазами.
   Не знаю, что именно изменилось. Известие о болезни... Да я о ней толком ничего не знаю. Не знаю, злокачественная опухоль или нет. Я знаю, что Фиби всё рассказали, а мне нет. Да я, в принципе, не хочу знать. Что мне это даст? Повод для размышлений, или повод кончить жизнь самоубийством?
   Я не испытываю жалость. Я не испытываю ничего.
   Такое чувство, будто все жизненные соки вытекли из меня, и я больше никогда не буду такой, как раньше. Жизнерадостной, любимой, милой.
  
   "Всё изменилось?"
  
   "Изменилось".
  
   "А что именно?"
  
   "Ты".
  
   Я поклялась никогда не предавать себя. Я поклялась быть той, кем я являюсь, не строить каких-либо надежд на что-то лучшее. Я предала себя.
  
   Я не исполнила обещание.
  
   ***
  
   Мрачное утро сменилось днем. Солнце греет меня, согревает своими лучами. Оно освещает мой путь. Мрачное настроение ушло, испарилось. Я как будто парю в воздухе, мечтая раствориться в нем. На улице нет ни единого человека -- я единственная в этом городе, стране, мире, во Вселенной. На всем земном шаре. Я не хочу знать, что такое боль, ожидание, смерть. Я просто знаю то, что есть сейчас, что я чувствую сейчас, что я вижу сейчас, о чем я мечтаю сейчас. И больше мне ничего не надо. Я просто хочу идти. Идти вперед, не назад. Я просто хочу жить. Я больше не чувствую боли в своем теле. И эта назойливая тишина несла мне мир и покой. Покой, который наступил слишком рано. Тишина... Я чувствую её. Это необычная тишина. Это нечто больше. Я могу увидеть её. Кажется, что тишина становится слишком громкой, кажется, что тишина вот-вот и убьет меня своим кинжалом.
  
   Я чувствую что-то.
  
   Что-то глубоко в моем сердце.
  
   Пропасть.
  
   Огромная пропасть.
  
   Я запуталась. Запуталась в себе, в своих мыслях. В один момент я радуюсь, в другой -- я уже еле живу. Не знаю, что со мной. Как будто во мне живут две совершенно разных личности, два разных человека с совершенно иными характерами. Такое чувство, что я не знаю кто я. Вот кто я? Я могу себе ответить на этот вопрос? Я не знаю, кто я. В том-то и дело. Мне сначала надо разобраться в себе, а затем уже идти вперед. Я не могу идти вперед, не зная, кто я.
   Я подняла глаза и встретилась взглядом с небом. Оно такое чистое и голубое. Нет ни единой тучи, ни единой извилины. Оно идеально. В таком мире как наш, мы всегда можем полагаться на небо. Оно никогда не упадет. Никогда не предаст. Но оно может унести нас далеко-далеко отсюда, так, насколько мы захотим.
  
   А мы захотим.
  
   Я медленно передвигаю ногами, словно что-то держит меня. Я не хочу торопиться, возможно, именно сейчас я хочу не быть первой. Я хочу быть той, кто получила удовольствие даже от такой вещи, как идти домой со школы.
   Для многих детей -- это не играет роли. Ну и что? Ну идем мы со школы, нужно идти скорее. Но для меня это другое. Не знаю почему, но я просто не хочу спешить. Я как будто растягиваю удовольствие, хотя удовольствием это и не назовешь.
  
   "В чем твоя проблема?"
  
   "Во мне".
  
   Я у дома. Сейчас я войду, магия испарится. Я приоткрываю дверь и всматриваюсь внутрь. Вроде никого. Я быстро бегу в свою комнату, но тут слышу, как меня окликает моя любимая сестра:
   -- Дженн! -- кричит она, я поворачиваюсь на голос.
   Фиби всегда была красавицей. Сейчас на ней красивое летнее платьице, которое подчеркивает её замечательную фигуру. Я никогда не завидовала ей, потому что мой вид мне тоже нравился, но нельзя не заметить, как я отличаюсь. У неё волосы пшеничного цвета, у меня же каштанового. У неё чуть-чуть загорелая кожа, которая идеально сочетается с волосами, а у меня же более бледноватого оттенка. У неё очень длинные ноги, так что Фиби практически никогда не ходит на каблуках, потому что чувствует себя великаном. Не могу отрицать только то, что она действительно большая, но ей идет в любом образе -- с каблуками или нет. А у меня ноги покороче, но и не маленькие. Что-то среднее между большими и маленькими, и мне это безумно нравится. Красивый нос, у меня тоже неплох, но из-за одного нелепого происшествия мне делали операцию на него, и он, увы, уже никогда не будет столь идеальным, каким был давно.
   -- Что? -- произношу я, стараясь показать свое неудовольствие тем, что мне даже не дали дойти до комнаты после школы.
   Сестра подходит поближе ко мне и показывает пальцем в гостиную, в которую ведет большой коридор. Я просовываю голову, пытаясь увидеть, на что она показывает, и наконец-то замечаю несколько силуэтов.
   Они уже здесь?
   Черт!
   -- Они уже здесь? -- спрашиваю я, отлично зная ответ.
   Я чувствую, что вот-вот упаду на месте. Всё было бы неплохо, если бы я не была такой стеснительной. Дело в том, что в компании родственников или незнакомых мне людей родители или другие люди найдут всегда причину, по которой можно меня опозорить. Одно неверное движение, неправильно слово -- и все сразу же знают об этом. Лично я всегда держу язык за зубами, но всё равно делаю что-то неправильно, и тогда уж я позор для семьи. Возможно, я даже чуть-чуть социофоб, потому что в кой-то мере боюсь знакомиться с людьми от того, что могу сделать что-то неправильное и они утратят ко мне интерес, или того ещё хуже -- станут моими врагами. Примерно это и случилось с Крисс. Я не знаю, что сделала не так, и из-за чего она меня возненавидела на всю жизнь. Но если уж это и действительно так -- она меня ненавидит -- то значит я в чем-то провинилась.
   -- Да, -- молвила Фиби и посмотрела на мое лицо, выражающие странные эмоции. -- Господи, Дженна, мы знаем их всю жизнь, а ты до сих пор стесняешься! Они же наша семья! Так, иди быстро приведи себя в порядок, мы поужинаем, ты можешь присоединиться, -- я всё ещё стояла в ступоре. -- Не стой, как столб! Иди быстро, ты должна успеть хотя бы поздороваться с ними.
   Я прошмыгнула в комнату, недовольная и злая. Не то, чтобы я так уже ненавидела общаться с людьми, ведь иногда это действительно приносит удовольствие, как, например, общение с Фиби. Но там будут дети.
  
   Дети.
  
   Для меня это ужасно. Я никогда не любила детей, и никогда не могла найти с ними общий язык. Но близняшки... Это самое худшее несчастье. Они приставучие, глупые, а ещё и жутко любопытные! Это.... Это... Я очень завидую тем людям, которые умеют нормально разговаривать с детьми, потому что у меня это не очень выходит.
   Я выбираю одежду. Одежды у меня мало, потому что я не особо разбираюсь в ней, да, и тем более, не нуждаюсь. Мне нравятся хорошо одетые, но я никогда таковой не являлась, хотя многие в этом сомневаются. Я люблю также естественную красоту, которую не надо подчеркивать чем-либо.
   Я беру какую-то белую футболку, с непонятными инициалами на ней, и, не торопясь, одеваю. Затем джинсы.
   Ну, не могла бы сказать, что я чем-то отличаюсь видом от своего обычного, но в этом что-то есть.
   На время я забыла о опухоли мозга. Это мне даже нравится. Не думаю, что от этого что-то изменится, но если же я могу хотя бы на время забыть об этом, это всё-таки что-то да значит.
  
   Я просто живу.
  
   Существую.
  
   Вдыхаю воздух.
  
   Мечтаю.
  
   Надеюсь.
  
   Не знаю, всё ли я делаю из этого. Но что-то точно. Мне трудно сказать, что моя жизнь хороша. Я практически ничего не попробовала, и сейчас, наверное, многие бы начали писать список, типа, "что сделать перед смертью". Я никогда не была на стороне таких вещей. Во-первых, по-моему, всё должно идти своим чередом. Во-вторых, слишком поздно. В-третьих, зачем что-то менять, что-то делать, если знаешь, что смерти не избежать? Зачем делать то, что заставит тебя полюбить жизнь, и тут бац -- ты умираешь. Зачем создавать лишние проблемы? Не знаю.
  
   Я ничего не понимаю.
  
   Я выхожу из комнаты и замечаю наших гостей. Сара, она же миссис Уилсон, мистер Уилсон, маленькие близняшки -- Кэйт и Мэри, и старший брат -- Джейк. Мне всегда нравился Джейк, во-первых, тем, что он так же, как и я ненавидит все эти штуки, типа семейных обедов. Во-вторых, он старше, и его не надо развлекать. А в-третьих, тем, что когда мы общаемся с ним, я чувствую себя лучше.
   -- Здравствуйте! -- пробормотала я, и сразу же очутилась в объятиях миссис Уилсон. Она сестра моей мамы.
   -- Привет, милая! Как школа? -- первое, что спросила она.
   М-да. Школа.
   -- Неплохо, -- сказала я, и села рядом с Джейком на диван, тот поднес руку к своему к виску, и, будто пистолетом, выстрел себе в голову.
   Я тихо захихикала.
   -- ДЖЕННИ! -- Услышала я вопль, и сразу же обернулась на голос. Конечно же, кто бы сомневался, что это близняшки. -- Поиграй с нами!
   Господи, только не это.
   -- У меня что-то голова болит...
   -- Дети! Не приставайте к Дженнифер! -- сказал мистер Уилсон, я вздрогнула, услышав свое полное имя, но была благодарна, что он избавил меня от этих двух назойливых девчонок.
   -- Дженни, у тебя уже есть парень? Что-то ты витаешь в облаках, -- провозгласила Сара, и я поперхнулась собственной слюной.
   Джейк рядом со мной засмеялся.
   Сукин сын.
   -- Нет, конечно же, нет, -- промямлила я, и шутливо пихнула Джейка.
  
   ***
   Следующие несколько часов прошли как в тумане.
   И я словно почувствовала то, чего у меня никогда не было.
  
   "Семья".
  
   Я никогда ещё не чувствовала этого. Я никогда не верила в то, что могу действительно насладиться ужином с двумя надоедливыми детьми и их родителями. Но мне понравилось. Да, понравилось. Они не ставили меня в неудобное положение и никогда не говорили о том, о чем мне бы не хотелось говорить. Я села перед своим блокнотом и начала сочинять стих.
  
   "Сейчас -- никогда. Я досматриваю какое-то кино.
   Допиваю красное вино.
   Я ни о чем сейчас не мечтаю.
   Надежд нет, мысли -- не знаю.
  
   Я не думаю, о том, как бы сейчас было у костра.
   Я не думаю о том, какая на самом деле Деметра [2].
   Я просто живу. Я выживаю.
   Я просто медленно умираю..."
  
   Я рухнула на кровать, устав от этого дня.
  
   И я даже не подозревала, что именно сейчас моя жизнь начала рушиться...
  

Деметра [2] -- в древнегреческой мифологии богиня плодородия, покровительница земледелия. Одно из наиболее почитаемых божеств олимпийского пантеона.

  
  
  
   Sleeperstar -- I Was Wrong.
  
   \
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 15.

  
   Что же изменилось? Я не могу определенно ответить на этот вопрос. Мой характер? Нет, не уверена. А что же тогда? Что смогло поменять меня настолько, что я понимаю, что моя смерть не за горами, и мне практически всё равно на это? Всё равно на собственную жизнь? Ух...
   Я поднимаюсь с кровати, не сразу осознавая, что мне нужно в школу. А как только я поняла это, я громко застонала. Проснулась Фиби, я очень удивлена. Обычно она спит, совсем не обращая внимания на всё вокруг, и это никогда меня очень бесит, потому что если мне что-то от нее надо -- она спит, а сейчас же наоборот.
   -- Ты чего? -- спросила она.
   Я повернула голову в её сторону. У неё бардак на голове, но в этом что-то есть. Она красива, хотя и сама это не осознает.
   -- Да так, ничего, -- протянула я. -- Просто школа...
   -- Не повезло тебе, сестренка. В университете не лучше, но тебе я тоже не завидовала.
   Лично для меня школа всегда была наихудшим кошмаром. Дело в том, что если ты учишься в университете, ты можешь сам выбирать, кем ты хочешь стать. А в школе мы учим всё подряд, не зависимо от того, хотим мы этого или нет. Я всегда мечтала вырасти и выбрать то, что я хочу знать, а все другие, ненужные знания отбросить в сторону. Но, если я умру, мне не суждено это сделать...
   -- Эй, ты чего застыла? Одевайся, иди, тебе в школу пора, -- сказала сестра.
   Я моментально вернулась в реальность. Быстро поднялась с кровати и пошла в душ, на несколько минут забыв обо всем.
   Одеваться я решила как всегда -- неброско. Простые, обыденные джинсы и немного вызывающая майка с номером "23". Не помню, когда и почему я купила её, но она мне безумно нравится. Подчеркнула глаза с помощью туши и всё, с меня хватит. Я практически никогда не крашусь.
   Я вошла в кухню, на которой уже вовсю хозяйничала Фиби.
   -- Что будешь есть? -- спросила она.
   Я пожала плечами, сказав этим: "всё равно".
   -- У нас ещё осталась лазанья, будешь?
   Я кивнула, хотя и не очень любила лазанью, но это тоже подойдет. Сестра начала делать завтрак, а я тем временем принялась пялиться в одну точку. Я так часто делаю, когда нечем заняться.
  
   "Ты не убежишь от самой себя".
  
   "Жить так -- это то, чего ты хотела?"
  
   "Никто не застрахован от смерти".
  
   Я тряхнула головой, пытаясь избавиться от этих мыслей, но всё равно ничего не вышло.
   -- Что-то ты сегодня не очень разговорчива, -- сказала сестра, а я громко засмеялась. Она посмотрела на меня недоуменными глазками. - Что?
   -- А когда это я была разговорчива?
   -- Ну да, в этом ты права, -- отрезала она, и вернулась к готовке.
   Я всегда удивлялась своей сестре. Она то говорит без умолку, то может перекинуться несколькими фразами.
   Лазанья уже разогрета, и мы молча, в гнетущей тишине начали уплетать еду. Я не была бы против поговорить, но мне и так хорошо. Если некоторые люди испытывают потребность общения, то я в любом случае не из их числа. Я люблю слушать тишину, каждый звук, но иногда мне кажется, что тишина слишком громкая.
   Я встала со своего места, взяла свой портфель и вышла на улицу. Солнце ударило мне в лицо, и я, как вампир, попятилась назад. Мне потребовалось пять секунд для того, чтобы привыкнуть к его свету, обычная акклиматизация, которая мне просто необходима. Я прохожу свой дом, и смотрю в небо.
   Безоблачное.
   Знаете, я всегда думала: "Наслаждайся своей молодостью. Ты никогда не сможешь быть моложе, чем сейчас". А что я имею сейчас? Болезнь, от которой люди в некоторых случаях, при желании, выживают? Разбитое сердце, точнее нет, потому что я вообще не уверена, что у меня есть сердце. Куча врагов? Самую худшую в мире школу? Родителей, которые сейчас на другом конце земли?
   Как можно этим наслаждаться? Да никак.
   Я никогда бы не пожелала такой жизни кому-то другому, но если бы был шанс, что моя боль перейдет кому-то другому, я бы не упустила его. Я бы передала свою боль кому-то другому без лишних слов и рассуждений. Возможно, я слишком глупа и слишком эгоистична, но я так бы и сделала. Даже если бы пришлось убить кого-то, я бы всё равно это сделала.
  
   "Странная".
  
   Да знаю я, знаю.
  
   ***
   Я вошла в кафетерий. Прошел уже практически весь учебный день, осталась только алгебра, и всё. На всех уроках учителя даже не спрашивали меня. Я не переживала, но осадок того, что меня может кто-то спросить о чем-то, а я не готовилась, определенно, был.
   Взяла я простенькую еду, так как и всегда -- диетическую колу, яблоко, которое я уже приготовила дома, и легкий салат. Я не знаю, почему у меня именно такой рацион выработался, но я всегда ела только такую еду. Не помню, чтобы я когда-то брала гамбургер, или что-то вроде того. Некоторые девушки вырабатывают всякие диеты, а у меня, можно сказать, такие диеты каждый день. Действительно, странная.
   Что-то щелкнуло в моей голове, не знаю, что, но я начала направляться к "элитному" столику. Почему его так назвали мне не известно, может быть, из-за того, кто там сидит, но, по-моему, все столики одинаковы.
  
   "Ты сможешь сделать это".
  
   Меня встретили удивленные лица, но я постаралась скрыть свое неудовольствие этим.
   -- Привет, -- уверенно, с приподнятой головой сказала я, можно сказать, даже естественно. Я смотрела только на Крисс, которая только что обернула голову.
   Кажется, она вскрикнула или издала стон возмущения, я, можно сказать, не поняла этого.
   -- Что ты тут делаешь? -- прошипела она.
   Крисс оглянулась по сторонам, словно подумала, что сейчас кто-то выйдет и нападет на неё. Я усмехнулась, подумав об этом, но быстро сделала естественное выражение лица, как ни в чем не бывало.
   У Крисс красивые, белокурые волосы. Макияж у неё для меня слишком броский, но в этом тоже есть что-то особенное. Не знаю, может быть, её внешность всё решает. Она не то, чтобы слишком высока, но ноги у неё достаточно длинные, так что она выше меня. Сейчас я её практически догнала в росте, но мне всё равно неудобно стоять рядом с ней. На ней красивый топ и джинсы, которые полностью облегают её. Нельзя сказать, что она распутно одета, но и скромно -- тоже нет. Я, если равняться к ней, одета скромно. Мне всегда нравились красивые, независимые внешности, только не так, чтобы сама внешность излучала изящность, но и чтобы сам характер был настолько сильным, чтобы я могла это почувствовать. У Крисс не так. Да, у неё красивые волосы, да, у неё модная одежда, да, у неё неприятный, но в какой-то мере актуальный макияж, да, у неё идеальная внешность. Но её характер всё портит. Я не могу судить её, я ещё недостаточно знаю, чтобы говорить такое о ней, но я достаточно знаю о ней, чтобы сказать, что она ничего хорошего в этой жизни не сделала.
   Я сделала глубокий, успокаивающий вдох.
  
   "Скажи ей".
  
   -- Крисс, извини меня, -- девушка поджала губы, словно совсем не ожидала такого исхода событий.
   Мне казалось, что это выглядит нормально, но мне всего лишь казалось. Ник удивленно вытаращил глаза, глядя на меня с изумлением.
  
   "Сможешь".
  
   Я повторяла себе это слово, как молитву.
   -- Что? -- выдохнула она.
   Я чуть ли не задохнулась от желания выйти отсюда, и побежать, куда глаза глядят. Такое чувство у меня впервые. Мои глаза начали бегать среди столиков, среди учеников, которые смотрели на нас. Я выпрямилась, почувствовав, что становлюсь сильнее и сильнее. Не знаю, откуда у меня появилось это чувство, но я действительно стала сильной. Вся сила сосредоточилась в словах, в поступках.
   Я посмотрела на Крисс, мои глаза остановилась.
  
   "Я уже не та девушка, которую ты обижала ранее.
   Я сильнее".
  
   -- Извини меня. Я не знаю, в чем провинилась, но извини. Если я когда-либо причинила тебе боль, страдания, горечь, -- извини. Мне жаль, что я сделала что-то не так, а если и не сделала, всё равно прости меня. Прости за то, что я появилась в твоей жизни. Я не нарочно. Я не хотела ничего портить. Но всё равно извини. Я не старалась делать всё лучше и лучше, поэтому извини. Извини меня за то, что появилась на этот свет. Я не хотела. Просто не хотела. Ты же видишь, что я какой была, такой и останусь, и меня не исправить. Если я когда-то причинила тебе боль, то причиню и ещё, поэтому, извини. Я не хотела. И сейчас не хочу, -- я перевела дыхания, и опять взглянула в эти пустые, голубые глаза. Такие красивые, но ничего нет внутри. Только пустота. -- Мне жаль, Крисс, мне жаль. Возможно, нельзя ничего исправить, но я говорю это искреннее. Я просто не хочу, чтобы ты запомнила меня такой, какой запомнила сейчас. Мне не надо быть лучше. Я не стремилась быть лучше тебя, просто знай это. Ты всегда была лучшей. Довольна? Всегда. Я никогда даже не претендовала на твое место и не хотела на него претендовать. Но если я допустила повод сомневаться во мне, то извини, просто извини. Извини. Я не нарочно. Всё это время я -- была не я. И это всё только моя вина, так что извини...
   Меня резко взяли за руку, я даже не успела опомниться, только мельком увидела, как Ник уводит меня из кафетерия.
   Я постаралась вырвать свою руку, но ничего не вышло, и я покорно пошла с ним в коридор. Его глаза были наполнены злостью, нет, даже, можно сказать, яростью. Как будто все его чувства собрались воедино и отразились на его лице.
   -- Зачем ты это говоришь? -- сказал он.
   Я не сразу поняла суть вопроса, мне даже показалось, я ослышалась.
   Быстро взяв себя в руки, я спросила, будто не понимала его фразы:
   -- Что?
   Я не знала, что он хочет сказать мне своим поведением, и это меня начало напрягать.
   -- Зачем ты это всё сказала Крисс? -- переспросил он. -- Зачем? Знаешь, как это звучало? Как слова из предсмертной записки.
   Я увидела кое-что на его лице. Его глаза предательски светились, будто он плачет. Я тряхнула головой и ещё раз присмотрелась, но действительно. Он... плачет? Из-за меня? Из-за МЕНЯ?
   -- Это не так, -- прошептала я, мои глаза словно увеличились, я не верила им.
   Для меня это было как-то в новинку.
   -- А как? -- он покачал головой. -- Она всю жизнь издевалась над тобой, а ты что? Ты извинилась перед ней? Кто должен был извиняться, так это она.
   -- Она этого не сделает.
   -- Если она это не сделает, это всё равно не значит, что это должна делать ты.
   -- Почему?
   Мои глаза тоже начали слезиться. Я не знаю, почему, но меня эта ситуация очень разозлила. По-моему, я сделала всё правильно. Я так считаю.
   -- Она не права.
   -- И что? В чем я провинилась?
   -- Вот именно -- ни в чем. Зачем ты просишь у неё прощения? А главное, почему? Она всю жизнь калечила тебя, издевалась над тобой, можно сказать, сделала тебя в глазах других хуже. А ты ещё и извиняешься перед ней.
   -- Я уже давно простила её.
   -- Но она не заслуживает этого, -- возразил Ник.
   -- Все заслуживают быть прощенными. Знаешь, я, возможно, сделала и неправильно, но я и не отрицала этого. Я ничего не понимаю. Я не понимаю, какая у меня опухоль, сколько мне осталось жить. Я даже не знаю, хочу ли я этой операции, нужно ли мне это. Лучше уже было бы умереть.
   -- Не говори этого.
   -- Разве я сказала не правду? Так и есть.
   Секунда -- и Ник сжал меня в объятьях. Я забылась, но буквально на минуту, а потом осознала, что делаю. Мне было бы легче без него.
  
   "Без него".
  
   -- Ты не понимаешь. Ты ничего не понимаешь.
   Я вырвалась из его объятий и побежала, куда глаза глядят. Я бегу, бегу, бегу, не оглядываясь.
  
   "Я начинаю бежать, бежать что есть силы, я уже не думаю про какие-то приоритеты, судьбу, будущее. Я думаю об этом дне. Об этом мгновении. Я бегу, бегу, бегу. Я чувствую её. Я чувствую свободу. Пускай, она будет короткой. Потом я приду домой, опять будут крики, ссоры и другие передряги. Но это будет потом. А для меня главное сейчас".
  
   Воспоминания ударяют мне в голову, но я не перестаю бежать.
   Я бегу, бегу, бегу, бегу, не переставая.
   Люди оглядываются, смотря на меня. Но я, не обращая внимания, продолжаю бежать.
   Я смотрю на дорогу. Какой-то парень переходит её, а со стороны я вижу машину, которая надвигается на него.
   Всё происходит как в замедленной съемке.
   Я бегу. Продолжаю бежать.
   -- Берегись! -- закричала я.
   Я откинула парня в сторону и мельком увидела машину передо мной. Дальше жгучая боль в голове и звон бьющегося стекла. Как будто я прорвалась в какую-то дыру, огромную, черную дыру, с которой не смогу возвратиться обратно.
  
   "Умираю? Это конец?"
  
   "Да, скорее всего".
  
   Я лечу. Всё смешалось. Всё вокруг в один миг запылало огнем, а в другой миг я уже лечу. Я просто лечу, не останавливаюсь. Я проваливаюсь во тьму, которая никогда не была пропастью, это просто тьма.
  
   Темнота.
  
   Сознание угасало.
  
   Остался мрак, жуткий, черный мрак и темнота... Это конец.
  
   И лицо Адама прямо передо мной, такое четкое, словно на фотографиях. И всё. Смерть...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 16.

  
   -- Если бы ты хотела жить, что ты бы сделала? -- сказал незнакомый голос. Я очнулась, открыла глаза.
   Помещение было то ли темным, то ли светлым. Или черно-белым. Казалось, я перестала различать цветы и гаммы, всё смешалось.
  
   Света больше нет.
  
   Одна тьма.
  
   Но на свое удивление, я всё видела. Я вижу человека. Руки у неё поцарапанные, избитые. Лицо наполовину перекошенное, около правого виска у неё шрам, большущий шрам. Сама она одета в черную, сумрачную одежду. Никогда не видела ничего подобного. Взгляд у неё непонятный, то ли она смотрит на меня, то ли на то, что у меня стоит сзади.
   Я смотрю на свои руки, пытаясь понять "я -- это я?". Да, всё в порядке. Руки у меня целы; кожа такая же бледная, как и была. Я стараюсь осмотреть помещение, но не могу двигаться, словно что-то сковывает меня, и я не могу отрегулировать свои движение.
   -- Не узнаешь меня? -- прошипела девушка.
   Я поймала её взгляд, он полон ненависти и злобы, как будто она ненавидит не только меня, но и весь мир. Да, на миг она показалась мне знакомой, но я всё равно нигде не видела её. Да и где я могла видеть её? В такой-то одежде?
   -- Нет, -- хрипло выдала я, еле слыша себя и свои слова. - Нет, -- уже более уверенно произнесла я, но всё во рту начало жечь.
   Девушка усмехнулась, слово её позабавил мой ответ. Моя ярость вышла наружу, я просто не могла терпеть этого издевательства. Я выпрямилась, оправилась, как будто хотелась казаться то ли сильнее, то ли выше.
   -- Что тебе от меня нужно? -- чуть ли не крича, сказала я. - Что? -- уже настойчивее спросила я, но девушка продолжала ухмыляться.
   Ответа я от неё не дождалась. Она то и делала, что ходила взад и вперед, невзначай, будто мой вопрос ничего не значит. Я облизнула пересохшие губы, но во рту всё равно было сухо.
   -- Где мы? -- уже изнемогая от всего этого, произнесла я.
   Девушка посмотрела мне в глаза, и мне показалось, что в них я увидела отражение себя. Мне на секунду стало жаль её.
   -- Правда, уютно? -- опять же начала толковать о своем она.
   Что ей нужно?!
   -- Ответь мне, -- сказала я, пытаясь скрыть дрожь в голосе. -- Пожалуйста, -- добавила я следом.
   -- Знаешь, ты довольно глупая, хотя это же я во всем виновата, -- пробормотала она. -- Мы в твоей голове, Дженн.
   Я осмотрелась; если честно, мне показалось это странным. Хотя это наверное всем показалось бы странным.
   -- А ты кто? -- продолжала расспрашивать я. -- Тем более, что ты забыла в моей голове?
   Девушка опять усмехнулась, из-за чего мне стало не по себе.
   -- Я -- твоя душа, -- с ненавистью продолжила она, я бы даже сказала, с яростью. -- Видишь, что ты со мной сделала?
   Я не могла поверить своим глаза.
  
   "Она говорит правду?"
  
   -- Вот видишь, насколько я изуродована, насколько я побита. И во всем виновата ты, и только ты. Ненавидя людей, знакомых, ты ненавидела и себя. Ты исключала все трудности, не желая проходить их. Ты даже исключила из своей жизни того, кто был искренним с тобою, и при этом, ты винила только его.
   -- Но... почему я ничего не помню? Кто я вообще такая?
   -- А это, девочка, наказание тебе. Ты -- никто. Разве не так было всегда? -- с вызовом произнесла она.
  
   "Я -- никто".
  
   "Разве не так было всегда?"
  
   ***
  
  
   Жуткая боль сковывает мое тело, я не могу даже поднять руку из-за кучи проводов и кучи разных трубочек, которые присоединенны к ней. Я быстро оглядываюсь -- около меня никого нет. И вот сейчас я сделала наиглупейшее, что только смогла сделать.
   -- ВРАЧ! -- закричала я так, что уверена, на всю больницу было слышно.
   На помощь сразу же примчались медсестры и, конечно же, вошел врач.
   -- Меня зовут доктор Рик, -- представился он. -- Вы что-нибудь помните?
   -- Нет, -- отрицательно покачала головой я.
   -- Помните аварию?
   Опять отрицательный ответ.
   -- Так вот, как мы успели установить, Вы, Дженнифер Грин, попали в аварию. У Вас практически нет телесных повреждений, но есть серьезное сотрясение мозга. Из-за этого у Вас амнезия, и Вы о себе ничего не помните. В карточке я прочел, что у Вас злокачественная опухоль мозга, и написано, что к лечению можно будет приступить за два месяца, если, конечно же, всё не будет потеряно, и ещё будет возможно Вас спасти.
   Я сглотнула огромный ком в горле. У меня опухоль мозга? Да, похоже, я настоящая неудачница.
   -- Мы ещё не успели сообщить об аварии вашим родственникам, пытались дозвониться до отца, но всё напрасно. Так что об этом уведомите их Вы сами, я полагаю.
   Я в знак согласия кивнула, но делать этого не собиралась. Зачем? Я не хотела быть проблемой для себя, а главное -- для своих родных.
   -- Вы хотите встретиться с тем человеком, который сбил Вас на машине?
   Я отрицательно покачала головой, так как внезапно меня охватила слабость, и я сразу же провалилась в сон.
  
   ***
  
  
   Четыре года не так уж много, чтобы забыть тебя.
  
   Эти слова таки прожигали меня, и даже во сне, или же в реальности, я прямо чувствовала их привкус. У меня появилось чувство, что они действительно что-то значат, но чтобы то ни было -- исчезло.
  
   И вот, зеленые глаза.
  
   И вот, такие живые, крепкие руки.
  
   И вот, такое знакомое лицо.
  
   Мой взгляд впивается в эти черты, но я не могу понять, кто это, где я. Я сплю? Да, скорее всего я сплю. Я живая? Я пробую сдвинуться с места, но что-то удерживает меня, словно я связана, связана путами судьбы.
  
   Пропасть уже намного ближе, чем раньше.
   Я лечу. А если точнее, то я падаю. И мне абсолютно всё равно. Я падаю и падаю, я падаю в пропасть. Это незабываемое мгновение, когда летишь с такой высоты, что аж дух захватывает. Ты летишь, летишь, летишь, забыв обо всех проблемах и бедах, летишь, понимая, что это твоя судьба, что так всё и должно быть.
  
   Что ничего не изменишь.
  
   Еще несколько десятков метров и я разобьюсь об асфальт. Всё. Меня не станет. Я уже никогда не буду ходить по этой земле, не улыбнусь своим родителям. Это конец.
  
   Счастливый конец.
  
   Один. Два. Три. Боли не чувствую. А может, так и должно быть? Нет. Я до сих пор жива. Я стою. На ногах.
  
   ***
  
  
   Изображение растворяется, я просыпаюсь, чувствуя горячее прикосновение чье-то руки. Как только мои глаза открываются, руки разжимаются, и я вижу его, я вскрикиваю:
   -- Адам!
   Я быстро поднимаюсь с кровати, словно и не было той боли, словно не было тех капельниц и проводом, и обнимаю его. Парень немного ошарашен, а ещё больше ошарашенным выглядит доктор Рик, который, несомненно, наблюдал за этой сценой.
   -- Вы... Вы помните его? -- не веря собственным глазам, спрашивает доктор.
   И только сейчас я понимаю, что делаю. Я обнимаю человека, которого вижу то ли впервые, но я чувствую, что нас, определенно, что-то связывает.
   Глаза Адама засветились.
   -- Да, -- произношу я твердым голосом. -- Ты... ты же Адам?
   -- Адам, -- кивнул парень.
   Мой взгляд застыл на его зеленых глазах.
   -- Но это невозможно.
   Мне немного становится смешно от того тона, в котором он это произнес, но я стараюсь сдерживать свой смех, чтобы не показаться странной.
   -- Так... -- доктор Рик немного отошел от своего удивления, и, что ни на есть, взял себя в руки. -- Я иду наведу кое-какие справки, а вы можете пока что пообщаться.
   Я смотрю на него, такого красивого, неземного, и даже не знаю, что сказать. Он тоже, видимо, не может произнести ни слова.
   -- Знаешь, а я думал, что мне показалось, -- усмехнулся он, я не сразу сообразила, о чем он говорит. -- Когда я увидел тебя там, около магазина, я уверен, ты не помнишь, я тебе одолжил кожаную куртку, потому что шел дождь. Я одолжил её незнакомой девушке, по крайней мере, я так думал. Но когда увидел тебя ещё раз, я понял, кто ты. Мы не виделись четыре года, но я верил, что мы встретимся. И вот, так и есть.
  
   "Четыре года не так уж много, чтобы забыть тебя".
  
   -- Почему ты ушел из моей жизни, не попрощавшись? -- сказала я дрогнувшим голосом. -- Почему бросил меня, не объяснив?
   -- Ты помнишь, -- с ноткой надежды в голосе сказал он. -- Я тогда был мелким и очень глупым. И я любил тебя.
  
   "И я любил тебя".
  
   Мое сердце упало.
  
   -- Когда родители сказали, что нам необходимо уехать, -- продолжил он, -- я был в ярости. Да, возможно из-за того, что я ничего не понимал, и мне было трудно, но я же в начале лета знал, что мы всё равно уедем. Но... попрощаться с тобой я не мог. Я просто не мог. Я не хотел будить хоть немного зажившие раны, и да, я ошибся. Я не смог забыть тебя. Я до сих пор не мог забыть тебя.
  
   "Я до сих пор не мог забыть тебя".
  
   Я усмехнулась.
   -- Хоть в чем-то мы похожи.
   И знаете, теперь, смотря ему в глаза, мне показалось, что он никогда не был так красив. А я толком его и никогда не видела.
   -- Давай уедем, -- прошептала я, скрепив наши пальцы, -- далеко-далеко.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Часть 5.

Глава 17.

  
   Не было гнусных, долгих прощаний.
  
   Я не плакала за сестрой, которая даже не подозревала о том, что я уезжаю.
  
   "А куда я еду?" -- спросите меня вы.
  
   На что я отвечу: "Не знаю".
  
   За день до этого.
  
  
   -- Давай уедем, -- прошептала я, скрепив наши пальцы, -- далеко-далеко.
   -- Что? -- спросил парень, недоуменно открыв глаза.
   Его взгляд прожигал меня насквозь; я не знала, куда бежать, что делать. Внезапно меня осенило приятное чувство, и я как будто очнулась. Передо мной стоял незнакомый человек, да что там греха таить, знакома я была с ним довольно хорошо.... Но это было целых четыре года назад. Стоит ли доверять человеку, с которым ты не виделась четыре года?
   Всю свою жизнь я делала только обдуманные поступки, и вот, сейчас я хочу уйти от всех обязательств и уехать, куда глаза глядят?
  
   "Это будет правильным?"
  
   -- Ох, извини, -- я спрятала глаза, невольно смущаясь из-за своей просьбы.
   Парень же наоборот, быстро взял себя в руки, оправился, можно сказать.
   -- Нет, нет, нет, я не то имел в виду, -- сказал парень, но я остановила его, прижав палец к губам.
   -- Я... я просто сказала не то, что хотела, -- попыталась оправдаться я, но голос предательски задрожал. -- Я не знаю, как это вырвалось.
   Не знаю почему, но именно с ним у меня никогда не получалось скрывать свои чувства. Как в раннем возрасте, так и сейчас.
   -- А мне кажется, что ты сказала именно то, что хотела, -- произнес Адам, будто читая мои мысли. Я отвела взгляд, посмотрев в окно, не решаясь заглянуть в его прекрасные, зеленые глаза. -- И я бы хотел это.
   Он сжал мою ладонь, и я окончательно расслабилась.
   -- Посмотри на меня, -- сказал он, и я нехотя посмотрела в его глаза.
   На его лице отражались разные эмоции: и страх, и надежда, и ласка. Я не знаю, каково это, испытать столько разных чувств в одночасье, да и не хочу испытать.
   -- Я же знаю, что ты хочешь, -- утвердил парень, -- я знаю, что ты хочешь быть со мной, -- я ценю его искренность, но то, что он говорил, действительно была страшная правда, которую мне сейчас же, сию минуту требовалось оправдать, скрыть, запрятать в глубины моего подсознания, чтобы ни один из людей не мог узнать мои настоящие мысли. -- Я ведь прав, Дженн, -- продолжил он, но я упрямо старалась не отвечать. -- Скажи, что я прав.
   Я отрицательно пошатала головой, мне не хотелось скрывать правду, и давалось это с трудом, но я должна была.
  
   "Должна была, потому что я недостойна, быть с ним в свои, возможно, последние дни жизни".
  
   -- Понимаешь... Всё гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Я не отрицаю того, что, возможно, я бы и захотела этого, но это не имеет смысла, -- я ещё раз тряхнула головой, будто пыталась убедить себя, что если я буду прятаться от своей судьбы с Адамом, то я никогда не узнаю, каково это - быть настоящей.
   -- Так давай упростим задачу, -- сказал он, и по его голосу было понятно, что он настроен решительно. -- Ты уедешь со мной.
   -- Что? -- я отчаянно завертела в головой, не веря, что он сам может попросить об этом. -- Нет... Я не могу... Я не должна, -- пыталась оправдаться я, но слишком поздно поняла, что ситуация утратила контроль.
   Парень посмотрел на меня, усмехаясь, сильнее сжав мою ладонь.
   -- Что? Что такое? -- не поняв причину смеха, спросила я.
   -- Знаешь, ты такая... Такая смешная, когда пытаешься отрицать правду, -- сказал парень, и уже не мог воздержаться от смеха.
   Я, окончательно разозлившись, процедила сквозь зубы:
   -- Ты... Ты ещё и смеешься! -- прошипела я от гнева, который бурлил во мне, затем выдала обреченный вздох.
   Парень, наконец, успокоился.
   -- Ты очень забавная, -- произнес он.
   -- Так я ещё и забавная! -- теперь уже с неприкрытой презрительностью воскликнула я.
   -- Это был комплимент, вообще-то, мисс, -- для Адама всё это было смешным, но мне сейчас же захотелось убрать любым способом эту ухмыляющуюся физиономию с его лица.
   -- Зачем я нужна тебе? -- решив сменить тему, на полном серьезе спросила я. -- Я не верю в этакие штучки, которые обычно говорят девушкам.
   Он посмотрел на меня исподлобья, и мне уже хотелось выкрикнуть: "да, я не так маленькая девчонка".
   -- Ты осталась такой же, какой была в детстве, -- задумчиво произнес парень, у меня едва не отвалилась челюсть. -- Ты до сих пор умеешь постоять за себя.
   -- Ну, извини, какая есть, -- сказала я, стараясь не обращать внимания на его завораживающие, зеленые глаза.
   -- Зачем? Можно задать тебя встречный вопрос? -- спросил парень, и я полностью потеряла дар речи. Ещё несколько секунд я смотрела на него в упор и пыталась придумать ответ, который был бы самым убедительным в этой ситуации.
   -- Я... Я... -- неведомая волна захлестнула меня; ранее я всегда умела контролировать себя, в независимости от обстоятельств, но, похоже, это исключение.
   Адам уставился на меня, в ожидании ответа.
   -- Я не говорила, что ты мне нужен.
   Он хмыкнул.
   -- Ты же меня вспомнила, -- сказал парень, я сначала не поняла, что он имел в виду. С этими обстоятельствами я совершенно забыла об амнезии, об аварии. Память будто вновь покидала меня.
   -- Ты прав, -- вздохнула я. -- Ты всегда был прав. Я действительно скрываю свои чувства. Ты действительно мне нужен
   Парень был ошарашен этим признанием.
   -- Ты прав, -- повторила я, -- я хочу уехать с тобой.
  
   * * *
  
   Сейчас мы едем вперед. Я не спрашиваю куда, мне это совершенно неважно. Адам сидит за рулем, а я, тем временем, рассматриваю его.
   Когда я смотрю на него в свете солнца, мне кажется, что он ещё никогда не был так красив. Его глаза завораживают, а его сосредоточенное лицо тем более.
   Что-то я отвлеклась.
   -- Я чувствую твой взгляд, -- сказал он, из-за чего я невольно прыснула со смеху.
   И знаете, я не скучаю. Ни по родителям, ни по сестре, ни по своей школе, мне абсолютно всё равно.
   Я вижу перед собой Адама, и мне достаточно этого, чтобы понять, что я не одна. Что у меня есть опора. Что у меня есть мой любимый человек, которого я не устану ждать вечность, которого я не устану ждать всю свою последующую жизнь.
   От того, что он со мной, мне сразу становится хорошо. Я будто освобождаюсь, опускаю свои барьеры, и то, что ограничивало меня всё это время -- исчезает, и я, наконец-таки, могу вздохнуть полной грудью, не боясь при этом, что не смогу скрыть свои чувства от окружающих.
   Я хочу жить, потому что знаю, что он
   и
   есть
   моя
   жизнь.
   -- Почему ты ничего не спрашиваешь?
   -- А что я должна спрашивать? -- недоуменно спросила я.
   -- Ну, например, куда мы едем... А вдруг я маньяк и хочу украсть тебя? -- я рассмеялась с его предположения. -- У меня есть одно местечко, -- сказал он.
   -- Местечко? -- я игриво поиграла бровями.
   -- Знаю, звучит глупо, -- покачал головой Адам. -- Но я уверен, тебе понравится.
   -- Ты со мной, -- обняв его, подумала вслух я, -- что может быть лучше?
   Он притянул меня к себе, но не отворачивался от дороги. Не хотелось его отвлекать, да мне и этого не надо. Смотреть на его сосредоточенное лицо -- это уже подарок. В нем всё идеально. Его русые, красивые волосы, мягкая кожа, алые губы, сильное телосложение. Но в нём внешность не главное. Такое чувство, что передо мной всё ещё тот двенадцатилетний мальчик, которого я полюбила.
  
   Я побежала. Мне страшно. Почему же всё так сложно?
   Рухнув на землю, я заплакала. Так хочется закричать, так сильно, чтобы весь мир услышал меня.
   -- Дженн, это ты? -- окликнул меня такой знакомый голос.
   Мне хотелось почувствовать себя в его объятиях, но я пронзительно закричала:
   -- Оставь меня!
   Мне хотелось одиночества. Я должна быть в одиночестве. Не надо рассказывать ему о моих проблемах. Во всем виновата только я, не нужно, чтобы ещё и он знал об этом.
   -- Дженн, -- Адам подошёл ближе, я вытянула руки вперед, тем самым показывая, чтобы он не подходил. Но он ослушался.
   -- Что случилось? -- спросил он, в его голосе было сострадание и надежда на то, что я расскажу ему.
   -- Адам, всё в порядке, -- сказала я, -- просто хотелось побыть одной, -- продолжала отмахиваться я.
   -- Ты плачешь, -- он не спрашивал, он всего лишь утвердил это.
   -- М-м... -- я не могла этого отрицать, но мне всё равно не хотелось, чтобы он считал меня слабой. -- Это просто эмоции, -- я махнула рукой, словно плакать для меня -- сущий пустяк.
   Но он знал меня намного лучше, нежели бы мне хотелось. Он знал о моих принципах, приоритетах, о моей мечте. А также Адам знал, что я никогда не плачу.
   -- Ты же знаешь, что это не так, -- заметил он, -- родители опять поссорились.
   Я безмолвно ответила: "да", разрыдавшись ещё больше. Парень вздохнул и, сев рядом со мной, обнял меня.
   Адам знал, что я не хочу слушать его слова о сочувствии и о том, как он сожалеет. Он знал, что я просто хочу успокоиться. А его объятие -- это единственное, что мне было нужно.
   Я посмотрела на него, сквозь пелену слёз. В его глазах не было ни жалости по отношению ко мне, ни сочувствия. Я увидела там любовь и ласку.
   Он прижал меня покрепче к себе.
   -- Я боюсь, что они разведутся, -- рассказала о своих догадках я, не удержавшись от всхлипа, -- это так сложно. Я люблю их обоих.
   Ещё несколько секунд, и я готова опять заплакать, но он, словно предчувствуя это, поцеловал меня в лоб. Его губы избавили меня от боли.
   -- Не бойся, Дженн, -- успокаивал он, -- ничего не бойся, -- он убрал слезу с моей щеки, и я улыбнулась, почувствовав его прикосновения.
   Увидев мою улыбку, он не смог сдержать свою.
   -- Когда тебе страшно, просто посмотри на небо, -- посоветовал он, -- раньше мы не были знакомы. И считай, что всё, что нас объединяло, это небо. Так что теперь, даже когда меня не будет рядом, а у тебя всё будет плохо -- просто посмотри на небо, хорошо? И знай, что я тоже, пускай и не с тобой, но смотрю на небо.
   На миг я себе представила, каково мне будет без него. Не было достаточно красок, чтобы описать эту картину. Не было достаточно слов. Я не хочу быть без него. Я хочу узнавать мир рядом с ним, я хочу, чтобы он обнимал меня, точно так же, как сейчас, когда мне будет больно или страшно. Он мне стал родным, он мне стал всем.
   На миг я себе представила, каково мне будет без него. У него такое красивое лицо и зеленые глаза. При виде солнца он жмурится, а когда идет гроза, он выходит из дома, и мы оба, словно сумасшедшие, прыгаем по лужам, наслаждаясь этим днем. Мне нравится видеть то, как он смеется и то, как он хмурится. Мне нравится видеть его любым. Нравится видеть его в чуть старой одежде, в которой он обычно бегает по лесу. Нравится видеть его злым, когда я могу нечаянно ударить его или сказать что-то не то. Нравится видеть его с милыми ямочками на щеках, когда он улыбается.
   На миг я себе представила, каково мне будет без него. И сразу же поняла, что не представлю эту картину вновь.
   -- Ты ведь не уйдешь от меня, правда? -- спросила я. -- Никогда?
   На его лице исказилась боль, но он быстро заменил это обыкновенной улыбкой.
   Улыбкой, ради которой я бы продала душу дьяволу, лишь бы увидеть его вновь.
   -- Никогда, -- слишком быстро сказал он, Адам всегда так делал, когда волновался.
   -- Никогда, -- повторила я, веря в это, -- и я всегда буду рядом, Адам, -- пообещала я, прижав его к себе.
  
   Я улыбнулась воспоминаниям. Это было ровно за день до того, как Адам уехал. Кажется, тогда я не плакала. Я просто посмотрела на небо. И я почувствовала его улыбку. Мне не было страшно. Да, я грустила и переживала, но не за себя, а исключительно за Адама.
   -- Ты рад? -- спросила я.
   -- Что? -- не понял он.
   -- Ты рад, что так всё сложилось? -- я посмотрела на него, не хотелось его отвлекать, но так трудно не спросить об этом. - Рад, что я сейчас с тобой?
   -- Я не просто рад, Дженн, -- ответил он, -- я вне себя от счастья. Я и мечтать не мог, что увижу тебя опять. Но я так рад сейчас, что могу просто обнять тебя.
   Вот всё, что мне нужно было услышать.
   -- Я тоже счастлива, Адам, -- сказала я, впервые за всю жизнь, наверное, -- ты... со мной. Разве это не прекрасно?
   Его улыбка стала шире.
   -- Что? -- непонимающе спросила я.
   -- Ничего, -- быстро оправился он, -- я просто счастлив.
   Я улыбнулась и легла ему на плече.
   Я полностью забыла обо всем, что случилось со мной в последние дни, недели. Полностью забыла обо всем.
   Я вижу его, и этого мне достаточно. Мне просто хочется быть с ним, рядом с ним, а не с кем-либо другим.
   Мои мысли улетучились, я поняла, что хочу спать. Только мои веки опустились, я почувствовала, как Адам меня поцеловал в висок.
   И уже тогда я знала, что люблю его.
  

Глава 18.

  
   Проснулась я оттого, что почувствовала прикосновение на своем плече и голос Адама:
   -- Просыпайся, -- любезно сказал он, а мне не хотелось думать о том, что всё это сон. Или это всё же реальность? -- Просыпайся, -- настойчивее повторил он.
   Я повиновалась. Открыв глаза, я увидела Адама -- пожалуй, мне этого будет всегда мало. Один взгляд на него, и я уже готова признать, что весь мир утратил значение.
   Возможно, мне ничего неважно, кроме него только из-за того, что я практически ничего не помню из своей жизни. Но я уверена, дело именно в нем.
   Я люблю его. Разве это так? Что такое вообще любовь? У меня были влюбленности. Я признаю, что влюбилась в Ника. Мне кажется, я вспоминаю, смутно вспоминаю всё произошедшее со мной, включая него. Но любила ли я его? Всегда думала, что влюбленностей и симпатий может быть тысячи и миллионы, а любовь одна-единственная. Я думаю, что моя одна-единственная любовь -- Адам. Возможно, я свихнулась, но что, если это так? Но что, если я люблю его и только его одного? И всегда буду любить?
   А что вообще значит это "всегда" для меня? Я не знаю. Когда наступит моя смерть, когда с моей вечностью будет покончено? Не знаю. Что моя смерть будет значит для Адама? Какие у него чувства ко мне? Опять же, мне даже это неизвестно.
   Единственное, что я понимаю, так это то, что я люблю его. Всегда буду любить. Возможно, это мое наказание, возможно, моя пытка. Но эта пытка так сладка.
   -- Адам, это ты? -- спросила я, мне всё ещё не верилось, что он здесь, со мной, -- я всё ещё сплю?
   Парень усмехнулся; видимо, решил, что я разыгрываю его. Но это действительно так, я не верю, что он остался со мной, не ушел.
   -- Это я, Дженни, -- обычно он называл меня Дженни в детстве, как и родители. Тогда это меня очень нервировало, но сейчас услышать свое имя из его уст было нечто неописуемо прекрасным.
   Мне просто хотелось растянуть этот миг, познать, что такое счастье.
   Машина стояла на месте, я посмотрела на улицу сквозь стекло. Было темно, видимо, сейчас вечер. В кромешной тьме был виден свет фонарей и какой-то комплекс неподалеку.
   -- Который час? -- спросила я, потянувшись, глядя в его прекрасные, зеленые глаза. Мне всегда будет его мало.
   -- Уже девять, -- ответил Адам, убрав руки с моего плеча. Мне уже хотелось попросить парня вновь обнять меня, но я вовремя сдержалась. Я не хочу навязываться, не хочу терять его. Хочу, чтобы он всегда был рядом.
   -- Так поздно? -- спросила я, всё ещё хриплым ото сна голосом.
   Я потерла руками глаза.
   -- Да, ты проспала около пяти часов, -- сказал парень, потерев переносчицу, -- понятия не имею, как ты уснула, -- добавил он, -- был такой шум на дорогах, да ещё и не уверен, было ли тебе удобно...
   -- Эй, Адам, не переживай, -- успокоила я его, -- мне было очень хорошо спать. Ты ведь был всё это время со мной, -- я взяла его руку в свою, -- я люблю тебя, -- прошептала я, зная, что он не услышит.
   Да, я настоящая трусиха. Я боюсь признаться ему в своих чувствах. Я просто боюсь. Такое чувство, что всё время меня преследовало непонимание, страдание, горечь, боль, а сейчас я могу просто запросто признаться в своей любви Адаму. Разве это будет правильно? А что, если он отвергнет мои чувства?
   А может быть, я никогда не расскажу ему. Может быть, никогда-никогда он не узнает о том, насколько я сильно и бесповоротно люблю его.
   Захочет ли он узнать это?
   -- Почему мы остановились? -- уже следом спросила я.
   Адам отрицательно покачал головой.
   -- Это сюрприз, -- утвердил он, отчего мне стало ещё любопытнее, и я с нетерпением сжала свои кулачки, -- пойдем, -- позвал он, и я встала с сидения, вышла на улицу.
   Он указал пальцем куда-то вдаль, там виднелись праздничные огоньки.
   -- Давай, -- подначивал он, -- как в старые времена. Кто первый, тот загадывает желание, -- не успела я опомниться, как он уже сорвался с места, не дав даже возразить его идее, хотя, кажись, она не такая плохая.
   Усмехнувшись, я мигом рванула за ним, не горев желанием проиграть. Видя, что он уменьшает темп, я быстро вырвалась вперед, но он, видимо, не захотел так просто сдаваться. В сравнении с ним, я догоняла его вечность, а ему понадобилось всего несколько секунд. Я выдохлась и, упершись руками о свои колени, проклинала себя за то, что хандрила в школе на физической подготовке.
   -- Что, Дженн, уже всё, умираешь? -- прокричал он, уже подбегая к пункту назначения.
   -- Не дождешься! -- изо всех сил завопила я, хотя понимала, что мне уже ничем не поможешь.
   Как и ожидалось, он пришел первым. Из-за нашей "эстафеты" я даже не заметила, куда мы пришли. Это был огромный парк развлечений. Было видно различные аттракционы -- от американских горок до чертового колеса. Я стояла так и смотрела на эту красоту, без сил оторвать глаз от такого зрелища.
   В детстве я редко ходила на разные ярмарки и карусели, потому что мои родители не могли себе позволить это, да и я сама полжизни прожила в Чикаго, но не знаю свой город совершенно. Не то чтобы я была не любопытным ребенком, просто не хотелось давить на родителей. Я понимала, что с бюджетом у нас всё плохо и их расстраивать не стоит.
   А вот сейчас я могла воплотить свою детскую мечту, и всё благодаря Адаму. Я готова прыгать от счастья.
   Смотря на все эти огоньки, на всех этих счастливых людей, которые веселятся вдоволь, я не удержалась и посмотрела на Адама. На его лице играла усмешка, в глазах плясали насмешливые искорки. Я сама не смогла сдержать свою улыбку, глядя на парня.
   Затем я опять перевела взгляд на действие вокруг меня -- это было ни что иное, как праздник моей души. Я так давно мечтала развлечься, но не так, как это делают другие подростки, с помощью алкоголя и других вещей, а так, как обычный ребенок. Как я.
   Огни ночного города освещают людям путь, всё это похоже на сказку, в которую так трудно поверить. Может быть, я уже в коме или что-то вроде того? И это всё действительно не по-настоящему? Так хочется верить в то, что этот момент будет длиться вечность, хочется верить в то, что я действительно здесь, с ним, и мне хорошо.
   Мне хорошо, я рада, я счастлива.
   -- Пойдем? -- спросил Адам, протянув мне руку.
   Я всё ещё не могла опомниться, на моем лице играла глупая улыбка, но мне, если честно, всё равно. Сейчас я счастлива. А всё, что будет потом, меня просто-напросто не волнует, ведь у меня есть только этот момент, этот миг.
   Я повернулась к нему со своей улыбкой.
   -- Конечно, -- ответила я, взяв его ладонь в свою.
   Этот момент, когда наши пальцы соприкоснулось, нельзя было сравнить ни с чем. Между нами прошел электрический разряд, я это почувствовала всем своим телом. На его прикосновения трудно реагировать по-другому, потому что я люблю его, душой и телом. Люблю всем сердцем.
   Так трудно выговаривать это, но да, это действительно так. Отрицать это ещё труднее. Невозможно, я бы сказала.
   -- Пошли, -- вперемешку с радостным смехом сказала я.
   Он улыбнулся, и в этот момент, я клянусь, могла бы отдать всё, только чтобы увидеть эту улыбку ещё раз.
   Я бы хотела, чтобы Адам любил меня. Чтобы скучал по мне, чтобы переживал за меня.
  
   "Многого хочешь", -- ехидно провозгласило подсознание.
  
   Уставившись на гирлянды и разные фонари, которые светились над нами, словно звезды, я не могла сдержать восторга.
   Всегда мечтала об этом.
   Всегда.
   Он воплотил в жизнь мою одну-единственную мечту, среди многих, но я была так рада, что мне аж тошно становилось от своего хорошего настроения.
   -- Тебе нравится? -- спросил Адам, видимо недоумевая из-за такой странной реакции. Не знаю, как я сейчас выгляжу.
   Наверное, как настоящая сумасшедшая.
   -- Как это может не понравиться? -- вопросом ответила я ему. -- Но почему парк развлечений? -- захотела уточнить я.
   Опять усмешка заиграла на его лице.
   -- Узнаешь, -- загадочно проронил он.
   Я принимаю игру.
   -- Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, -- начала умолять я, смотря на него кошачьими глазками.
   Парень театрально вздохнул.
   -- Помнишь, у меня есть желание?
   Я утвердительно кивнула.
   -- Так вот, мое желание: давай подождем до конца вечера, и я тебе расскажу, хорошо? -- я закатила глаза, но желание есть желанием.
   -- Хорошо, -- проговорила я.
   -- А сейчас пошли развлекаться, -- он взял меня за руку, и, клянусь, в этот момент я была готова отдать ему свою собственную жизнь.
  
   ***
  
   Наверное, мы катались на каруселях вечность. Я пыталась сосчитать, сколько раз я играла в дротики и в другие забавные игры, но, боюсь, я не смогу назвать точное число.
   Мне просто хотелось, чтобы это не заканчивалось.
   Сейчас Адам впервые попробовал кидать дротики. Заключалась игра в том, чтобы попасть в необходимое количество шариков, и забрать свой выигрыш.
   Видимо, это мне сегодня не везет, но я попадала максимум в два шарика за одну игру, когда нужно было попасть во все или около того.
   Я с насмешкой посмотрела на парня.
   -- Выиграешь для меня что-нибудь? -- спросила я, не скрывая ухмылки. -- Если, конечно, у тебя получится.
   -- Не бойся, Дженн, я дам тебе игрушку, -- сказал он, -- если тебе это так надо, то выиграю, обязательно.
   -- А я посмотрю на это.
   Сев, я наблюдала за Адамом и его действиями. Заплатив несколько долларов, он взялся метать дротики, а я смотрела на его сосредоточенное и такое красивое лицо.
   Резко метнув, он попал в цель.
   Потом опять.
   И опять.
   Вновь попал.
   И ещё раз.
   Стоп, он сейчас серьезно сбил все шарики? Я думала, это невозможно.
   -- Эй, подожди! -- крикнула я. -- Ты жульничал.
   -- Это я для тебя выиграл, вообще-то, -- заметил он, вручая мне плюшевого медведя.
   Я немного разозлилась, всё-таки, я играла в эту игру практически полчаса, потратила кучу денег, ну как, кучу, но довольно много для меня. А он просто так взял и выиграл? Да ну, это должно быть такой подвох.
   -- Как? -- всё ещё не скрывая своего изумления, удивилась я.
   Мы соприкоснулись руками.
   -- Хочешь, научу? -- спросил он, на что я кивнула.
   Ну а что? Меткость у меня неплоха, но вот сейчас у меня категорически ничего не выходит.
   Полная катастрофа.
   Он подошел к человеку в будке, оплатив ещё одну игру, и вернулся ко мне.
   -- Вместе?
   -- Да, идем, -- сказал он.
   Подошедши поближе к будке, он взял дротик и отдал его мне. Затем, встав сзади, он обнял мою талию и прикоснулся к моей руке. Его дыхание опаляло мою кожу, а тело горело от прикосновений.
   -- Оу, а это обязательно? -- возмутилась я, а мысленно просила, чтобы он не уходил от меня, чтобы продолжал обнимать меня.
   -- Это плата учителю, -- ухмыльнулся он.
   Ловко управляя моими движениями, мы попали во все шарики и опять же были вознаграждены. Признаюсь, чего я не ожидала, так это того, что всё действительно так просто, стоит всего лишь постараться.
   -- Который час? -- спросила я Адама. Казалось, мы здесь уже целую вечность, но мне так, так не хотелось уходить!
   -- Скоро полночь, -- сказал парень.
   -- Но мы же останемся здесь ещё немного, да? -- попросила я.
   Адам посмотрел на меня, и на миг наши взгляды встретились. Я оцепенела. Господи, ну почему я так реагирую на него?
   -- У меня есть ещё одно незавершенное дельце.
   Он подошел ко мне ближе и вынул из своего кармана маленькую коробочку.
   -- Что это? -- изумилась я, не находя больше слов.
   -- Это -- подарок на день рождение, -- провозгласил он, а я была всё ещё в шоке. День рождение? У. Меня. Сегодня. День. Рождение? -- С днем рождения, Дженни, -- добавил он следом.
   Я, не говоря ни слова, потянулась за коробкой. Увиденное заставило меня удивиться ещё больше. Небольшой кулон из белого золота держала я в руках. Золото сияло из-за света гирлянд, а я сияла, но от счастья.
   Моему счастью не было предела.
   -- Ты не забыл, -- утвердила я, -- ты не забыл! -- повторила я ещё громче.
   Это так странно. Он помнит о моем день рождении, когда я сама забыла о нем.
   -- Как же я мог забыть? -- спросил Адам.
   Я подняла глаза на него, я была готова сделать всё, чтобы отблагодарить его.
   Счастлива. Радость искрилась вокруг меня, я просто не могла поверить в это. Не могла поверить в то, что это я, что это всё со мной. Мне не верится, мне просто не верится.
   Это правда? Это всё правда? Просто нереально, фантастически, невероятно. Я сама себе не верю.
   Это всё не со мной, это всё не может быть со мной.
   В благодарность я решила поцеловать его в щеку, но на миг, когда мои губы коснулись его кожи, я невольно отпрянула, понимая, что сейчас делаю.
   Адам, видимо, был удивлен не меньше, чем я, но за несколько секунд произошло то, чего я так долго ждала.
   Он накрыл мои губы своими, и я подалась ему навстречу.
   Я млею в его руках, Адам продолжает целовать и целовать меня. Ноги дрожат, а дыхание сбивается, словно воздух густеет.
   По моей коже табуном бегут мурашки. Необычно. Незнакомо. Наш поцелуй становится всё нежнее, ласковые ладони гладят меня по спине. Всё это медленно сводит с ума, заставляя все мысли вылететь из головы.
   Но поцелуй внезапно становятся настойчивее, жарче. Он опускает руки мне на талию, впиваясь пальцами, притягивая меня к себе ещё ближе, чтобы между нами не осталось больше ни миллиметра пустоты. Нежность. Близость. Тепло.
   В тот момент, когда наши губы разъединяются, я могу сказать только одно:
   -- Я люблю тебя.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Глава 19.

   Мы едем уже несколько часов подряд. Воспоминания из вчерашнего дня заставляют меня улыбаться, такое чувство, что сейчас я -- это часть вечности, часть чего-то большего. Что я не простая, не обычная девушка, которая всего лишь больна и решила исправить свою неинтересную жизнь, дабы почувствовать, узнать, что такое "любить", "надеяться", "верить".
   Я же никогда не пыталась изменить свою жизнь в лучшую сторону, даже после того, когда узнала, что больна. Мне казалось, что жизнь должна идти своим чередом, не стоит вмешиваться. И когда я встретила Адама, я поняла, что он -- моя жизнь. Он тот, ради кого я преодолею все диагнозы и все препятствия на своем пути, лишь бы он был со мной.
   Мне неважно, честно, мне совершенно неважно, что будет завтра. Будет ли оно совсем. Мне просто нравится то, что я могу прикоснуться к нему, могу обнять, поцеловать, держать за руку. Что он здесь, и мы вместе. Это то, что действительно, действительно важно для меня. Это то, ради чего я готова идти дальше.
   Ради чего я готова жить, а не выживать.
   Положив голову на плечо Адама, который был сосредоточен на дороге во время нашей поездки, я спросила:
   -- Ещё долго ехать? -- заныла я от нетерпения.
   Мне, если честно, было всё равно насколько мы быстро приедем, как говорил Адам: "в загородный дом отца", я была рада, что мы сейчас вместе.
   И никто не мог этого изменить.
   -- Ну, не то чтобы долго, -- не отрывая взгляда от дороги, проговорил парень, -- ещё есть, что ехать, но, думаю, мы к вечеру будем.
   Я улыбнулась и почувствовала, как улыбнулся он.
   -- Адам, как ты относишься ко всему этому? -- спросила я, сама до конца не понимая своего же вопроса.
   -- То есть? -- из любопытства поинтересовался он, на секунду оторвавшись от дороги, чтобы посмотреть в мои глаза.
   Вновь я почувствовала то странное чувство, которое заставляло меня любить его ещё больше. С ним я чувствовала совершенно иное, нежели с другими знакомыми мне людьми. Мне хотелось, чтобы он смотрел на меня, хотелось, чтобы он обнимал меня, мне просто хотелось, чтобы он был со мной. И больше мне ничего никогда не понадобится, лишь бы он был рядом.
   -- Ну, знаешь, -- продолжила я, -- как ты относишься к нашей стране, к обществу? Стоит ли что-нибудь поменять в нем? Мне просто хочется узнать твою точку зрения, -- попросила я, ожидая его реакции.
   Он выдавил усмешку.
   -- Помнишь, о чем я тебе говорил? -- уточнил он.
   Я рассмеялась.
   -- У меня амнезия, забыл? -- проронила я. -- Я уже вспоминаю некоторых людей правда, знакомых. Возможно, и это вспомню. Давай, говори уже, -- попросила я.
   Гримаса задумчивости появилась на его лице, а потом он начал говорить:
   -- Мир -- это чертеж, совсем неидеальный и неровный. В нем есть недосказанности и непредсказуемости. И он никогда не станет чем-то таким, чем стоит гордиться или вникать в подробности. Всё, что мы можем делать -- это пользоваться тем, что нам было дано, рассчитывая на одну попытку сделать всё в наилучшем виде. Не стоит делать это всё идеальным. Нет ничего идеального. Совсем ничего. Мы -- одинокие, но в то же время близкие. Видишь, что нас разъединяет? Ничего. Это просто невидимый, глупый барьер, который мы никогда не удосужимся переступить...
   -- ... А всё это из-за чего? -- продолжила я, окончательно вспомнив его слова. Казалось, я знаю Адама лучше, нежели себя. -- А вот это единственный вопрос, заданный правильно, Дженн. Из-за бесчеловечности. Глупости. Морали. Здесь слишком много ответов, но стоит всего лишь уловить суть сказанного: мы сами решаем. Да, я верю, есть судьба там и всё такое, то есть то, что суждено нам пройти, но в некоторых ситуациях у нас есть выбор... Этот выбор порой бывает сложным и не таким, как нам хотелось бы, но в итоге мы делаем то, что должны. Не всегда получается то, что надо, но нужно стараться. Нет ничего такого, что мы утрачиваем навсегда. Нет ничего такого, чего нельзя было бы испытать вновь.
   Вновь усмешка заиграла на его лице.
   -- Видишь? Ты вспомнила, -- заметил он.
   -- Это было нетрудно, -- я взяла его ладонь в свою, -- всё, что касается тебя, я отлично помню, -- продолжала я, -- потому что я всегда верила, что ты будешь моим. Не знаю, возможно, я была наивна, думая об этом, но вот видишь, как сложилось? Ты -- со мной, а большего мне и не надо.
   Адам, казалось, поражен моими словами.
   -- Мм, -- пробормотал он, -- тебе так нравится меня смущать? -- я рассмеялась, он также не смог сдержать улыбки, -- я тоже всегда любил тебя. И всегда знал, что мы встретимся вновь, что ты будешь моей.
   Он любит меня. Я верю ему, верю каждому слову. Такое чувство, что он вернул меня в мир живых, вытянул из ада, из мира мертвых, и я вновь могу вздохнуть полной грудью, не боясь при этом обжечься.
   Я хочу любить. Я хочу дарить ему каждое мгновение, хочу всегда видеть его счастливым. Жаль, что это счастье будет не долгим, но я готова бороться за него. Последние минуты, часы, дни, я хочу провести именно с ним, разделить свое горе, свой крах, свое существование. Я хочу отдаться ему целиком и полностью, чтобы он понял, как сильно я люблю его. Мне хочется кричать об этом, я не буду скрывать.
   Любовь поразила меня. Ещё никогда не думала, что буду счастлива, никогда не думала, что могу утонуть в одном человеке, могу забыть, просто забыть о своих проблемах, обо всем, обо всем, что меня окружает.
   Я хочу жить. Хочу дышать, хочу знать, что всё это не напрасно. Любить.
   -- Адам, -- пробормотала я, -- я очень сильно люблю тебя, -- на выдохе произнесла я, прижавшись к его телу, так, чтобы нас разделяли считанные миллиметры воздуха, так, чтобы не осталось пустоты между нами, так, чтобы я смогла быть ближе к нему, так, чтобы я смогла рассказать о своей любви ему, не отрывая взгляда от его зеленых, таких любимых, неповторимых глаз.
   Трудно сказать, что именно мне в нем нравится. Я люблю его полностью, люблю его счастливым, люблю в ярости, люблю совершенно необузданного, но смысл единственный -- я просто люблю его.
   И сейчас, именно сейчас, мы творим свою судьбу. Мы творим свою жизнь, мы творим свою любовь. Никто не сможет отнять у меня это, никогда, слышите? Никто не сможет забрать его у меня, никто не узнает, как это волшебно, полюбить его, потому что он только мой. И я хочу только его.
   -- Чёрт, Дженн, -- произнес Адам, вдыхая воздух, -- как мне сделать тебя счастливой? Милая, я просто хочу, чтобы ты была счастлива, -- сказал он, а я таяла, медленно-медленно таяла от его слов.
   Мне хотелось, чтобы он не беспокоился обо мне, хотелось попросить, чтобы он отпустил меня, но узнать, что кто-то по-настоящему заботится о тебе -- это нечто неземное, это просто кое-что сверхъестественное. Уверить его, что я счастлива, счастлива настолько, что мне можно рассказывать об этом часами, будет недостаточно. Мне хотелось показать всю полноту своих чувств к нему, но я не смогу этого сделать своими словами, поступками, действиями.
   Он никогда не узнает, насколько сильно и безвозвратно я влюблена в него.
   -- Ты делаешь меня счастливой, -- я поцеловала его в висок, чувства переполняли меня. -- Больше мне ничего кроме тебя не надо, -- подтвердила я для него, чтобы он отбросил все сомнения и наслаждался этими секундами, которые мы проведем вместе.
   Адам посмотрел на меня так, словно я была для него музой, а не непосильной ношей, которой, я уверена, была для многих людей. Он видел меня с совершенно иной стороны, я не была для него обузой. Готова поклясться, что Адам любил меня. В этот момент. Эту жизнь.
   Он любил меня.
   А я любила его. И никто не мог отнять у нас это.
  
   ***
  
  
   -- Мы приехали, Дженни, просыпайся.
   Я почувствовала горячее дыхание на своей щеке и медленно раскрыла глаза. Мне не хотелось, чтобы это было сном, в чем я до сих пор не была уверенна. Но, открыв глаза, я убедилась в том, что он всё ещё со мной.
   -- Да? -- улыбнулась я, увидев его лицо перед собою. -- Так скоро? -- спросила я.
   Адам рассмеялся, и, услышав его мелодичный смех, я улыбнулась. Даже смех у него идеальный. Ну и зачем ему я?
   -- Мне казалось, что ты наоборот хотела приехать пораньше, -- высказался он, а я отрицательно пошатала головой.
   -- Адам, -- начала я, -- если я еду с тобой, то мне всё равно сколько, шесть дней или хотя бы три года, для меня всегда будешь существовать только ты, а расстояние и время -- неважны, -- уверила его я.
   Его глаза озорно сияли, а я поняла, что именно этот момент -- моя вечность. Он -- моя вечность, моя любовь, мой единственный луч света в этом мире. И я не позволю его никому отобрать, только себе самой.
   Я -- своя беда, свое несчастье, своя единственная проблема, с которой, увы, мне нельзя справиться земными способами.
   -- Действительно? -- спросил он, не веря в мои слова.
   -- Действительно, -- подтвердила я, -- ну, а сейчас показывай, где мы будем жить! -- радостно завопила я.
   И вновь я увидела его улыбку, и вновь мне захотелось жить, хотя на самом деле, я была мертва. Не осознавая того, Адам вытаскивает меня из мира мертвых, и моя душа живет. Не хочется рушить это, но понимаю, что рано или поздно всему приходит конец.
   Он вложил мою ладонь в свою. Его кожа был шершавой, но, клянусь, это прикосновение давало мне веру в лучшее, веру в завтра, которого у меня может и не быть.
   -- Пошли, -- протянул он, а я одобрительно улыбнулась.
   Когда я вышла из машины, то втянула воздух, позабыв о времени и прочих проблемах. Он -- единственное, что меня беспокоит и, думаю, даже собственная жизнь для меня не так важна, как его.
   -- Идем, -- кивнула я.
   Небольшой домик окружал туман, из-за чего я не смогла увидеть местность. Мне было достаточно этого. Мне было достаточно его рядом, мне было хорошо от мысли, что он не исчезнет, не испарится, не уйдет. Я хочу видеть его, слушать его, чувствовать его рядом. Хочу быть с ним.
   Когда мы вошли в дом, я увидела то, чего мне так не хватало: запах жизни, запах дерева и мяты, который проникал в легкие с каждым вдохом. Я сжалась и замялась, не зная, что делать дальше, на секунду подумав, что я маленькая, глупая девочка, которая ничего не видела, не слышала в жизни.
   А может, я и всегда являлась таковой?
   -- Не бойся, -- прошептал Адам мне в ухо, мурашки пробежались по телу, -- я с тобой, -- добавил он, а за эти слова я была готова его расцеловать.
   Опять улыбнувшись, я прошла за ним. Атмосфера уюта - вот, что я чувствовала в этот момент. Я чувствовала то, что не чувствовала никогда. Уют. Комфорт. Счастье. Тишина. Вечность.
   -- Тебе нравится? -- спросил парень, когда мы очутились в большой комнате, которая, скорее всего, была гостиной.
   Я кивнула. Говорить я не могла, потому что чувствовала, что вот-вот расплачусь. Мне не хотелось, чтобы Адам видел мои слёзы.
   Я хочу быть счастливой, счастливой для него. Для него единственного. Пусть он знает, что на данный момент я счастлива, и ничто не сможет причинить мне боль. Ничто не сможет стереть это.
   -- Что случилось? -- обеспокоенный тон пробрал меня до глубины души. "Он любит меня", -- напомнила я себе. Это словосочетание успокаивало, и действовало словно бальзам на сердце, словно он исцелил меня и делал это вновь и вновь, опять и опять.
   Подняв глаза на него, я выдавила улыбку, хотя так хотелось плакать.
   "Нет, -- повторила для себя, -- я должна улыбаться для него".
   -- Всё отлично, Адам, -- в моем голосе были слышны всхлипы, которые мне так бы не хотелось показывать, хотелось сдержать. -- Всё замечательно.
   Он подошел и обнял меня.
   Не нужно было слов, не нужно объяснений. Он знал, что я в этом не нуждаюсь, поэтому он просто обнял меня. Я влюблялась в него всё больше и больше каждый миг, каждую секунду, и мне так страшно, клянусь, так страшно становилось от этого! Я представила, что могу потерять его, что могу потерять, и, просто...
   Рыдания вышли наружу, я не могла уже сдерживать себя. Но это были слёзы счастья. Определенно, счастья.
   По-другому и быть не могло.
   -- Я в объятиях своей любви, -- продолжала я, -- своей первой и единственной любви. Он привез меня на край света, лишь бы я поняла, что на самом деле любима, чтобы я смогла улыбнуться тебе. Как я могу грустить? -- смех вырвался из моей груди. -- Я люблю тебя, Адам. Люблю настолько сильно, насколько только может любить человек. И больше мне ничего не надо, слышишь? Мне просто хочется быть рядом, как сейчас. Обнимать тебя. Это единственное, что мне...
   Он впился своими губами в мои, заставив замолчать.
   Этот поцелуй был совсем не таким, как тот другой, на ярмарке. Этот был нежным, изучающим, мы попытались внести в него как можно больше чувственности и как можно больше любви. Тот же был страстным, нетерпеливым.
   Как только наши губы и сердца разъединились, он произнес:
   -- Я тоже люблю тебя, Дженн, -- он положил мою руку на свою грудь, в то место, где должно быть сердце. -- Слышишь, как оно стучит? -- его сердце выбивало чечетку в груди, задавая бешеный ритм. -- Это делаешь ты со мной.
   Он нехотя отстранился, я нехотя отпустила его, понимая, что должна это сделать. Он, поцеловав меня в макушку, безмолвно попросил разрешение пойти забрать вещи, и я, конечно же, согласилась.
   Присев у окна, я посмотрела, как спадает пелена тумана с этого места.
   И я увидела её.
   Пропасть.
  
   ***
  
  
   Написав Адаму письмо, в которое мне хотелось вложить, как можно больше чувственности и любви, я скатилась с кровати. Он всё ещё раскладывал вещи, а я страдала от любви к нему. Мне не хотелось потерять его.
   Так почему же мне не потеряться самой?
   Я не хочу видеть, как он умирает.
   Так почему же мне не умереть самой?
   Я не хочу видеть, как он испытывает боль.
   Так почему же мне не испытать её самой?
   Когда я вышла на улицу, то подошла к краю пропасти, которая была слишком, слишком большой, чтобы упасть туда и выжить.
   Но что, если... что, если я полечу?
   Что, если... у меня есть крылья?
   Присев на край, я задалась вопросом: "что, если это тот самый момент?".
   И ответила для себя: "да".
   Поднявшись, я раскинула руки в стороны и подняла глаза, посмотрев в небо. И я вспомнила Адама. Я знала, что он улыбается.
   И не смогла не ответить ему улыбкой.
   Позади себя я услышала шорох, а затем, словно во сне, голос Адама:
   -- Дженн, что ты... -- начал он, но осекся. - Нет, не делай этого! -- вскрикнул он, и я услышала шаги позади себя.
   Пора.
   -- Я люблю тебя, -- то ли прошептала, то ли закричала я.
   На моем лице заиграла улыбка.
   В моем сердце была любовь.
   Моя душа освободилась.
   А затем я прыгнула.
   И, клянусь, что, летя вниз, я увидела крылья у себя за спиной.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

20 глава.

  
   Адам стоял на своем месте, и не в силах пошевелиться, он замер. Весь мир утратил значение, перед собой он видел пропасть и Дженн, которая ещё несколько секунд назад стояла здесь же.
   Ему не верилось. Ему просто не верилось.
   Ещё час назад она говорила с ним, улыбалась, признавалась в любви. Сейчас её уже нет. Он никогда не увидит её радости, он никогда не увидит её, любимую, самую лучшую, его Вселенную.
   Он хотел вернуть. Он хотел вернуть время вспять, понять, почему всё сложилось именно так. Он хотел...но не мог.
   Не мог. Какое странное словосочетание. Он хочет, но не может. Так всегда, всегда так было в жизни. Мы не можем, и руки опускаются, а тело дрожит от горя.
   Парень не плакал. Нет, он не плакал. Он не мог плакать. Все его чувства ушли на второстепенный план, для него имела значения только она.
   Адам рухнул на землю, боясь произнести что-то. "Что испытывала она?" -- задался вопросом парень. Покой? Умиротворение?
   Руки начали непроизвольно дрожать, словно тело билось в конвульсиях. Но что он мог сделать с этим? Ничего. Ему было абсолютно всё равно. Главное для него -- Дженн. Он знал, что без нее он не уедет отсюда, не уйдет.
   Он не верил. Он всё ещё не верил.
   Он не верил в то, что её больше нет и никогда не будет. Адам не мог этого осознать. Тяжесть реально обрушилась на него в один миг, и он не мог ничего сопоставить этому проклятию.
   Ему страшно. Впервые за жизнь ему было действительно страшно.
   Парень посмотрел вперед, туда, где стояла Дженни. Она... просто не могла сделать такое. Она не могла так поступить с ним, зная, что это принесет ему нечеловеческую боль. У Адама было такое чувство, что душа отделилась от тела, и у него нет ни мыслей, ни морали, ни совести.
   У него действительно ничего не было. Даже Дженн.
   Дженн, его маленькая Дженни. Все секунды, все минуты проведенные вместе всплыли в голове, словно этим хотели показать, насколько тяжелая утрата, насколько он бесполезен, потому что не может уже ничего изменить.
  
   -- Адам, смотри! -- прошептала Дженн, смотря куда-то вдаль.
   Когда парень подошел к ней, он сначала не поверил собственным глазам, поэтому для достоверности протер их.
   -- Это что... -- начал он, -- ... парк аттракционов?
   -- Похоже на то, -- улыбнулась Дженни своей самой милой и что ни на есть наивной улыбкой, -- как ты думаешь, родители позволят пойти нам туда?
   Адаму не хотелось её расстраивать, но и обнадеживать тоже.
   -- Я не знаю, милая, -- произнес он, -- но в будущем мы обязательно окажемся в таком месте. Обещаю, -- последнее слово парень сказал шепотом.
  
   На берегу океана в этот день было холодно.
   Адам и Дженни сидели около прибоя, смотря, как волны ударяются о песок.
   Парень посмотрел на нее, увидев больше, нежели простую девушку. Он увидел в ней то, что не смог бы увидеть любой другой человек, кроме него.
   Адам увидел в ней свою любовь. Единственную любовь.
   -- Дженн, подойди сюда, -- сказал он, подойдя ближе к океану. Волны омывали его ноги.
   -- Ты что, сумасшедший?! -- завизжала она. -- Холодно, -- чтобы придать больше драматичности этому слову, она демонстративно застучала зубами.
   -- Что, трусишь? -- съязвил парень. -- Иди сюда.
   Миниатюрная девушка встала с бетона и подошла поближе к Адаму, чтобы показать, что она не боится.
   Первые волны начали биться о её ноги.
   -- Ну вот, видишь? -- спросил парень. -- Так намного лучше.
   А потом он взял руку Дженни в свою и потянул на себя.
   Она упала на Адама и в итоге они оказались в холодном океане.
   -- Дурак! -- пробормотала девушка. -- Что ты наделал? -- добавила она, выходя из воды.
   Парень просто смеялся. Он и без слов понимал, что любит её. Влюблен в неё. Только в неё.
  
   Воспоминания взяли вверх над Адамом, он вошел в дом, дабы только посмотреть на её вещи. Ему катастрофически не хватало её, словно это была нехватка воздуха, и он не мог дышать.
   Когда он подошел к кровати, то увидел сложенный лист бумаги, и, не терпя, развернул его.
  
   "Адам, это Дженни, твоя Дженн, твоя подруга.
   Подруга ли? Я не знаю, Адам, кто я. Я действительно не знаю этого.
   Люблю ли я тебя? Люблю тебя. Больше жизни, больше своей единственной жизни, с которой, видишь, я уже рассталась. Доказала я тебе, насколько моя любовь большая своим поступком? Не знаю. Я уже ничего не знаю.
   Но я уверена, что ты спас меня. И готова сказать тебе тоже самое -- ты спас меня. Потому что все топили меня, уничтожали, ломали, а ты был тем единственным, что придавало мне веру в жизнь, что давало мне надежду, а главное -- ты давал мне любовь, такую искреннюю и сильную, что никакие оскорбления и унижения не могли противостоять этому.
   А я? А что я? Я -- больная опухолью мозга. Со мной ты никогда не смог быть счастливым, понимаешь? Я не знаю, сколько мне осталось. Возможно, уже за несколько дней я начну падать в обмороки, ну, делать то, что делают другие, такие же, как и я. Я не хочу такой судьбы для тебя. Никогда не хотела.
   Сейчас у тебя есть всё. Пожалуйста, уезжай отсюда. Ищи для себя лучшее будущее, без меня. Найди себе семью, жену, которая полюбит тебя настолько сильно, как полюбила я. И ты люби её, пожалуйста, только забудь, забудь, забудь обо мне! Никогда не вспоминай! Не надо меня помнить. Я не заслуживаю этого.
   Я люблю тебя. Не хочу, чтобы ты страдал, не хочу, чтобы ты жил в предчувствии моей смерти.
   Поэтому и решила свести счеты с жизнью. И это самое подходящее место и время, и я верю, что ты не будешь меня осуждать из-за моего выбора.
   А я, ни в коем случае, не буду осуждать твой.
   Просто хочется знать, что ты счастлив, что ты прошел это. Я уверена, ты ещё поблагодаришь меня за то, что тебе не пришлось терпеть все эти муки, которые я бы должна была пройти с тобой. Я знаю это. Знаю наверняка.
   Я всегда любила тебя. Буду любить даже после смерти и намного дольше. Буду любить тебя безоговорочно. Ты единственный, ради кого я преодолею все барьеры и преграды, лишь чтобы быть с тобой.
   Я твоя.
   Теперь у нас есть вечность.
   Вечность -- это гораздо больше, нежели земная жизнь. У меня уже нет времени, так, пожалуйста, не ищи меня.
   Я люблю тебя.
   Люблю тебя.
   Только тебя.
   А ты любишь меня, Адам?
   Я знаю, что любишь.
   Я любима. Я единственная. Я твоя.
   И знаю, что ты никогда меня не бросишь".
  
   Парень пытался унять боль. Горечь, которую он испытал от прочтения, заняла для него все мысли, мир ушел из-под ног, не осталось сил, чтобы сделать ещё что-то.
   Хотелось быть с Дженн. Хотелось, чтобы она помогла, утешила. И он знал, как сделать это.
   Решительно он подошел к краю пропасти, стараясь не смотреть вниз.
   Он делает это ради нее.
   Он делает это только ради нее.
   "Ради неё", -- твердил себе парень.
   И он сделал шаг вперед. Сделал шаг вперед, ради нее.
   Ради её любви.
   И ничто уже не имело значения.
  
   Их любовь была неземной.
   Они чувствовали это. Они чувствовали то, что не чувствовал ни один человек. Любовь подарила им крылья.
   Способность летать. Они летали и любили друг друга вечность.
   Целую вечность.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"