Снова дождливое летнее утро, понедельник. Бр-р, противно просыпаться из-за холодного воздуха, чьи незримые щупальца проникают куда угодно, даже под тёплое мягкое одеяло, но ещё хуже звуки барабанной дроби, отбиваемой дождём по железному подоконнику, висящему со стороны улицы. Никогда не любил холод и таких частых громких звуков, потому как являюсь излишне мерзлявым обладателем чуткого слуха, сколько себя помню. Простудиться для меня вообще не проблема, хватит и слабенького сквознячка, а после.... Здравствуйте, насморк и кашель!
Пришлось вставать с кровати, укутавшись в одеяло с головой и ковылять к окну, чтобы закрыть злосчастную форточку. Чуть не ударился лицом об подоконник, поскользнувшись на сорванной щеколде, хорошо, хоть успел разжать и вскинуть руки, хватаясь за то, обо что чуть не разбил физиономию. Правда, меня тут же обдало холодным уличным воздухом, отчего по коже пробежался табун мурашек, начавших свой путь аж с самых ног и добравшихся до затылка. Вскоре, когда мне удалось перебороть неприятное ощущение холода и желание поскорее вернуться в кровать, укутавшись одеялом по самую голову, форточка была закрыта, а я натянул на себя футболку с шортами и тапочки. М-мм, какие же они тёплые и пушистые, хорошо!
Ладно, впереди много дел, но для начала стоило бы умыться и позавтракать. На пустой желудок плохо думается, да и делать что-либо, будучи голодным, мне не кажется хорошей идеей. Эх, как же хорошо: сдав экстерном ЕГЭ вместе с уже выпустившимся одиннадцатым классом и все переводные контрольные в школе. К тому же к концу десятого класса я добился того, что в аттестате у меня все предметы оценены либо на четыре, либо на пять, но никак не ниже. Не надо ещё один год париться в этой психушке, проблема только в том, что я не знаю, куда мне поступать дальше.
После бодренького выхода из ванной умытым и относительно чистым, я отправился на кухню. Там своим полупустым нутром меня встретил холодильник, в нём не было даже грёбанной баночки варенья или кусочка сливочного масла, чтобы сделать что-нибудь вкусное, только один небольшой отрез старой докторской колбасы. Реально старой, от неё уже попахивает, выкину-ка её.... Так с этим недоразумением разобрались, оно теперь покоится в мусорном мешке, что у нас дальше? Так-с,... Зелень, укропчик там, петрушка и ещё что по мелочи. О, кусок сыра, живём! Дальше у нас по списку чай или кофе, так-так, лучше кофе. Хм в шкафу пачка этого напитка в растворимом и завариваемом варианте, какой же из них выбрать? Ах, да, к растворимому кофе мне доступ закрыт, мачеха сразу же истерику устроит - вот же угораздило отца сойтись с этой ударенной на голову истеричной грымзой. Значит, остаётся только кофе для заварки, ну что же, приступим к тому, что я делаю каждое учебное утро, а именно приготовлению простенького завтрака на одну персону.
Спустя полчаса я уже допивал кофе и раздумывал, что же мне съест на обед, ведь в холодильнике лежала лишь вскрытая упаковка вегетарианских котлет, коробка молока и остатки сыра с полупустым пакетом майонеза. Не густо, гарниром меня не обеспечили, но наверняка в кладовке только успевшие надоесть мне разноцветные макароны-ракушки. Похоже, грымза заставила отца запастись ими на целый год вперёд, а то и не один. Ох, как же она меня бесит, так бы и придушил эту тварь! Но сидеть в колонии не очень-то хочется. А-а-а, это ещё больше меня бесит, стоит только подумать о невозможности хотя бы просто спровадить эту расфуфыренную курицу! За какие-то два года она достала меня настолько, что те имбицилы, с которыми мне доводилось общаться во время учёбы, нервно курят в сторонке....
Вообще отношения с мачехой, точнее сказать сожительницей отца, у нас не сложились с того самого момента, как она впервые пересеклась со мной у подъезда. В тот день отец не предупредил о том, что вечером придёт гостья и как она должна была выглядеть, тоже не соизволил сообщить. Как итог: мы пересеклись у подъезда, а эта грымза разодетая так, что сходство с шлю... - Кхм-хм-хм! - работницами древней профессии было на лицо да гонору было у этой женщины, будто она пуп земли. Властительница всего и вся, чтоб её! В общем, слово за слово, жест за жестом и вот: у грымзы на лице выражение полнейшего охреневания, а у меня упавшее на самый низкий из возможных показателей настроение. Мог бы напиться или накуриться, сделал бы это, но сила воли, вкупе с врождённой упёртостью, которой могут позавидовать бараны, и понимание того, что это не поможет, сыграли своё. С того самого момента и началась наша с ней грызня: грымза портит мне настроение и треплет нервы, порой доводя до яростного исступления, я же в свою очередь провожу ответные контрмеры доводя её до истерики. Правда, порой возникали моменты, когда я старался сводить всё к миру и не цапаться с ней, но без толку!
- Дзи-и-и-и-нь! Дзи-и-и-и-нь! - о, похоже, доставщик всё же соизволил притащить свой зад с заказом. Радует то, что он отвлёк меня от не самых радужных мыслей и.... Пицца бесплатно! Заветные пятнадцать минут прошли, а по правилам пиццерии, в которой я нечасто, но делаю заказы, если еда не доставлена в срок равный пятнадцати минутам, то она идёт за счёт заведения.
- Дзи-и-и-и-нь! Дзи-и-и-и-нь! Дзи-и-и-и-нь!
- Да-да, иду уже, подождите! - снова окунув ноги в мягкие и тёплые объятия пушистых тапок, я пошёл открывать дверь, а оказавшись у преграды, разделяющей меня и такую манящую халявную пиццу, глянул в глазок, чтобы точно убедиться в том, что в коридоре стоит курьер и в его руках заветная квадратная коробочка. Там на самом деле стоял вышеозначенный индивид в униформе пиццерии, худощавый парнишка на пару лет меня старше.
Провёрнутый до упора барашек заставил запорный механизм пару раз громко щёлкнуть, тем самым обозначая то, что дверь открыта, стоит лишь потянуть ручку вниз и.... Рука, протянутая мной к волнистой рукоятке, прошла намного выше и упёрлась в её полимерное покрытие. Накатила слабость и, а следом за ней начало сбоить зрение: картинка, поступающая через глаза в мозг, стала кружиться, будто бешеная карусель, расплываясь и темнея с каждым мгновением всё больше и больше. Вместе с тем очередное срабатывание звонка раздалось в ушах громким протяжным воем, затмившим все звуки: тихое жужжание лампочки в прихожей и даже моё ставшее глубоким и надрывным дыхание. Тело же сковал пробирающий до костей холод, который будто капля краски упавшая в банку с водой растекается по каждой его клеточке, выпивая тепло и вместе с ним саму жизнь.
- ...! - попытка что-либо сказать претерпела неудачу, из горла вырывались лишь глухие тихие хрипы - ничего боле, лишь это. Дальше, я почти ничего не видел кроме черного покрывала темноты, не слышал и не чувствовал, разве что твёрдый пол, устланный паркетом под собой, и холод, всепоглощающий - нет! - всепожирающий и дичайшую пустоту, приходящую вслед за ним. Вот она.... Смерть!
"Я ведь так много не успел сделать, столько планов и идей!" - пронеслась в голове горестная мысль, наверняка уже последняя, а дальше наступило забытье.... Oblivion!
Глава 1.
Из крепких объятий ничем не колеблемой пустоты забвенья меня вырвал тихий едва различимый где-то на грани сознания шелестящий шёпот, пробирающий до самой глубины души, потерявшей всякую надежду на освобождение из лап бескрайней и беззвучной пустоты, облачённой в одеяния из кромешной тьмы. Благодаря ему, ко мне вернулись все те чувства, что за ненадобностью атрофировались - я вновь мог видеть, слышать, ощущать запахи и вкусы. Даже воздух, казалось бы, не имевший каких-либо ароматов и вкусовых оттенков заиграл новой неизвестной доселе, грандиозной, симфонией. "Наконец-то свобода? Неужели, мои мучения окончены?!" - моё сознание разрывается в неверии, преисполненном страхом того, что сейчас всё это закончится, что надежды рухнут осколками разбитого стекла, смертельно раня душу.
В попытках отвлечься я стал разглядывать место своего пребывания, а именно небольшую комнатушку, похожую на кладовку. Также моей целью был поиск источника тех звуков, что вытянули меня из цепких лап забытья, и как ни странно почти сразу нашёл. Это оказалась костяная маска, она лежала на моих коленях, укрытых, как и большая часть моего тела, простынёй. Осмотр самой маски решено было перенести на потом, всё внимание захватили мои апартаменты.... Рядом с застеленной раскладушкой, на которой я лежал, стояла невысокая деревянная тумбочка, а на ней старинная масляная лампа, к тому же недавно потушенная, вон дымок ещё вьётся в стеклянном плафоне. Рядом с ней лежал небольшой коробок спичек и несколько конфет, правда обёртки развёрнуты и подложены под них. Нежданно-негаданно нахлынувшее чувство голода было ими утолено, но лишь временно, да и есть сладости, когда во рту жуткий сушняк плохая идея.... В общем, я облажалася, зато разобравшись с потребностями организма можно продолжить осмотр места моего пребывания.
Небольшая комната с низким потолком и маленьким квадратным окном с деревянной рамой и заляпанными стёклами. Её пол и потолок покрыты деревянными досками, а стены просто покрашены одной в один тон, пока разобрать в какой не получается, слишком темно, из-за ночного времени суток, а может и утреннего, хе-хе. Дверь, разумеется, тоже была в наличии, стандартного размера, да и вообще стандартного формата для такой страны как Россия двадцать лет назад. Не знаю, насколько она надёжна и крепка, но пока она хотя бы держится на петлях и не скрипит, то сойдёт и так.... К тому же на ней не заканчивается обстановка моих апартаментов. В комнатке, почти у самого окна стоял невысокий деревянный столик с тремя резными ножками и овальной столешницей, а рядом с ним табуретка похожего исполнения.
Когда же наступил момент, в коем моё внимание должно быть уделено лишь спасительнице, - маске - чей зов прекратился, стоило мне только начать искать её, виски пронзила яркая вспышка боли, которая медленно, словно по каплям, стала перетекать к затылку. За ней, медленно, словно бы поднимаясь из самой глубины моей памяти, пришли воспоминания. Картины того, как парень лет восемнадцати на вид, очень похожий на меня самого, - такие же медно-рыжие волосы, худое и жилистое телосложение, а кожа имеет бледно-землистый оттенок и глазами цвета стали - сидит в полутьме за небольшим стареньким ноутбуком с надписью "SAMSUNG" в нижней части заляпанного экрана, печатая быстро и с азартом. Лишь иногда он прерывался на прочтение и перепроверку напечатанного текста. Такие посиделки всплывали в моей голове ещё не раз, но каждое такое воспоминание заканчивалось одним и тем же.... Уничтожением плодов творения автора им же самим, уничтожением персонажей, вещей, мест и событий и меня, как одного из главных персонажей. Создатель, чьим воплощением я становился во многих начатых работах, так часто и безжалостно стирал каждое слово обо мне и снова, с каждым разом перекраивая мой образ всё больше и больше в угоду своим идеям, тем самым возвращая к жизни. Нет, к существованию в роли простого тренировочного болванчика, на котором он отрабатывал собственные замыслы, будто приёмы единоборств или фехтования, а может и вовсе стрельбы!
Эта костяная маска, что сейчас сжимаема моими руками ничто иное, нежели душа - Моя душа! Каждый её изгиб, каждая трещинка или же щербина, словно чаща или даже кубок с застарелым превратившимся в уксус вином, полна ужасными моментами, моего уничтожения и возрождения со вновь грядущим стиранием, неся в себе моё напечатанное ранее, к сожалению так и незаконченное "Прошлое". Всё это в мельчайших и тщательно отображённых деталях. Слегка шершавая и неровная кость хранила в себе всю ту незавершённость, все те перемены, что произошли со мной по жестокой воле автора, не терзавшегося и даже не задумывающегося о таких высоких моралях, как чувства собственных творений. Он считал меня лишь плодом своего воображения, образом из слов и кривёхоньких собственноручно нарисованных иллюстрирующих портретов, бездушным и безличным. За это я его ненавижу, но притом благодарен ему за то, что вообще появился на свет, обретя заветную душу и личность. Ха-ха-ха, ненависть и благодарность, как же это смешно, ха-ха-ха! Смешно!
- Доброе утро, юный студент. - из самобичевания меня вывел тихий мужской голос, прозвучавший будто гром посреди ясного неба. Его обладатель - невысокого роста коренастого телосложения мужчина средних лет одетый в костюм-тройку, выдержанный в кофейных и молочных тонах. Лицо у моего посетителя округлое с грубыми, я бы даже сказал гротескными, чертами, слегка прищуренные голубые глаза, внимательно разглядывают меня и ещё внимательнее книгу в моих руках, которую мне так и не довелось закрыть. Угольно-чёрные волосы с редкими вкраплениями седины у этого мужчины подстрижены коротким ежиком, а выровненная по длине щетина на щеках плавно переходит в короткостриженую бороду и усы. На его широком косом лбу, почти у самой лини волос, багровеют три кривых полоски шрамов, оставленных чьими-то когтями. Но главным в образе этого мужчины была непонятная едва ощутимая аура, внушающая трепет и даже страх пред ним.
- Доброе утро, уважаемый, вы сказали "студент" или мне показалось? - мой вопрос вызвал у собеседника лишь лёгкую тень злой усмешки, которая тут же померкла, вернув его лицу серьёзность. Хотя мне могло просто показаться
- Увы, но вам не показалось. Как существо с собственной личностью и душой, в чём я сильно сомневаюсь, а также не обделённое даром магического плана, вы зачислены на первый курс евразийского филиала Тайного Профессионального Училища Паранормальных Дисциплин. Вавилон.
Слова представителя вышеназванного образовательного учреждения о наличии у меня личности и души затронули больную тему. Думаю, он специально это сказал, чтобы проверить меня, но не стоит отторгать вариант того, что это было простое издевательство с его стороны. Кстати, а почему именно существо, а не человек?
- О, это лёгкий и одновременно сложный вопрос. Ты не человек, но очеловеченная сущность. Таких как ты, персонажей из недописанных книг, картин и прочего, вырвавшихся на свободу в реальный мир тем или иным способом, называют черновиками. Ты - Черновик и ты опасен. - с каждым словом мужчина будто бы терял самообладание, вся его непоколебимость рассеялась, словно утренний туман, вместо неё стала проявляться злость.
- Но почему так, вы можете мне объяснить?
- Я не буду ничего тебе объяснять, этим займутся преподаватели, а сейчас переодевайся и иди за мной! - под конец мой собеседник чуть ли не рычал, едва сдерживая себя, чтобы не кинуться на меня. Однако он всё же смог обуздать себя и вышел за дверь, оставив меня одного. М-да, похоже, кто-то из черновиков неслабо ему насолил в прошлом, однако то не моя проблема и если у него есть какие-то претензии, пусть выскажет их мне. Так, ладно, не буду заводиться и вести себя так же как этот индивид. Надо не забыть маску, а то возвращаться за.... А где моя маска?!
***
Вскоре тюремный корпус был покинут мной в сопровождении представителя Училища, по отношению к которому я не питал тёплых чувств, да и он ко мне тоже. Побаиваюсь я его, но только слегка. Ладно, не о том сейчас.... Огромный тюремный корпус оказался выдержан в строгих серых тонах, его пол и потолок выложены ошкуренными лакированными досками, а двери камер сбиты из тяжеленых дубовых досок, - ощутил, открывая "дверку" в своих пенатах, - а окна в них, то есть в камерах маленькие с решётками снаружи. Это мне повезло, окно не имело таких примочек (узнал это благодаря тому, что мой сопровождающий вывел на свет божий ещё одного заключённого студента, а тот радостный чуть ли не вприпрыжку быстро свалил). Коридоры корпуса освещались панелями с люминесцентными лампами-трубками.
Кстати, стоит упомянуть униформу, которую я нашёл в тумбочке своей камеры. Она состояла из таких элементов как: зауженные тёмно-синие брюки из плотного материала похожего на джинсу, приталенная жилетка такого же цвета с символикой Училища на левой стороне груди, а под ним белая рубашка стандартного фасона, правда из лёгкого дышащего материала. Финальным аккордом идут чёрные носки и тёмно-синие кеды с белыми подошвами и шнурками. М-мм, размерчик-то как раз мой оказался, сорок второй, да и вообще весь комплект будто бы был сделан специально для меня. Может так и есть, а может быть что-то более заковыристое и таинственное,... Магическое, бу-у!
Однако стоит вернуться к тому, как оказался в кабинете ректора. Стоило нам покинуть тюремный корпус и оказаться на лестничной площадке, как сопроводитель пафосно щёлкнул пальцами, явив миру свой гримуар, который возник у него в ладони, будучи объятым клубами сизого дыма. Затем Алексей Никифорович - он всё же соизволил представиться, когда мы покидали изолятор - провёл свободной рукой по книжной обложке, будто бы стирая пыль, что-то неразборчиво пробормотал. Глаза на миг ослепила вспышка бледно-жёлтого цвета и вот, мы уже стоим у дверей ректорского кабинета. Об этом меня известила небольшая позолоченная табличка овальной формы, висящая на резной двери, крашенной в тёмно-красный, я бы даже сказал кроваво-красный оттенок. На ней было аккуратным каллиграфическим почерком выведено: "Ректор евразийского филиала Тайного Профессионального Училища Паранормальных Дисциплин - Иосиф Денисович Кщеев" - буквы оказались серебристыми и слегка поблескивали в свете ламп, как и сама табличка.
Вскоре представитель Училища покинул меня, оставив одного перед ректорским кабинетом, в который я вошёл после прозвучавшего приглашения, перед тем постучав, как культурный человек, кхм-кхм, черновик. Помещение оказалось больше, чем моя камера примерно в два раза, может и в два с половиной - всё же мне не до расчётов сейчас. Стены кабинета выкрашены в приятный лазоревый оттенок. Пол выложен гладкой кафельной плиткой молочного цвета, а потолок подвесной со специальной системой освещения. Интерьер тут гораздо приятнее на вид, нежели тот, что был у меня - да, я до сих пор недоволен тем местом, в котором меня содержали. Пара небольших, но качественно сделанных шкафов для вещей, широкий письменный стол похожий на те, что обычно показывают в исторических фильмах или пародийных сериалах про времена Советов, - массивный крепкий на вид, покрытый толстым слоем блестящего в свете ламп лака.